Теперь о боевой подготовке. За долгие годы строительства и деятельности советского военно-морского флота сложились и были опробованы её направленность и методики. Нужно сказать, вполне обоснованные и действенные.
Общая, специальная, огневая и тактическая подготовки, а также отработка и сдача курсовых задач последовательно и продуктивно готовят каждый корабль к выполнению любой задачи согласно предназначению того или иного его класса. На учениях, сбор-походах, боевых службах и боевых дежурствах уровень полученной подготовки поддерживается, совершенствуется и оттачивается.
Всё перечисленное было моей повседневностью с самых первых шагов на ВМФ; практически было образом моей жизни, и я на всё это смотрел и воспринимал всё это, как смотрит и воспринимает происходящее правоверный мусульманин во время богослужения в мечети, как православный христианин – на происходящее в храме божьем: без колебаний и сомнений. И мои воспоминания обо всём этом светлы, как воспоминания о любой нормальной деятельности любого нормального коллектива, будь то сенокос или уборка урожая, заготовка дров на зиму или игра в футбол на кубок газеты «Пионерская правда».
В этом номере на последней странице впервые была опубликована песня
Более того, мне всё это нравилось.
До сих пор помнится, как интересно и захватывающе было находиться в центральном посту подводной лодки во время торпедной атаки. Это было азартно. Бросая отрывистые команды, командир крутит перископ или стоит, склонившись над торпедным автоматом стрельбы. Один за другим поступают доклады то из рубки гидроакустика, то от торпедного электрика. Я – тогдашний штурман – лихорадочно и, тем не менее, исключительно старательно прокладываю пеленга на планшете и докладываю командиру полученные курс и скорость цели. Вот и угол упреждения готов. Вот и команда: «Аппарат номер… Товсь!» и, наконец, «Пли!». И доклад из торпедного отсека: «Торпеда вышла, боевой на месте!»
И ещё отчетливее помнится, когда я сам, уже будучи командиром ПЛ, выходил в атаку. Тогда, кроме атакуемой цели и всего с ней связанного, для меня ничего не существовало, а моя лодка становилась продолжением моего тела.
А ещё давным-давно, кажется, в незапамятные времена проводились КШУ (командно-штабные учения). Как это было интересно! Сутки и более лодочные расчёты в составе командиров, старпомов, штурманов и минёров сидели в штабных или казарменных помещениях, обложенные пособиями, картами и схемами, решая и выполняя на картах задачи по поиску и уничтожению кораблей противника, плавая в разведывательных и ударных завесах.
Время летело незаметно, так как постоянно нужно было черпать и применять всевозможные сведения из инструкций и наставлений. А набегающие то и дело посредники-инспектора задают каверзные вопросы и дают вводные. В это же время одна, а то и две лодки плавают в море, выполняя торпедные или артиллерийские стрельбы, а на той или иной лодке, стоящей у причала, проводятся внезапные учения или по борьбе за живучесть, или по противохимической защите.
Разве может сравниться с этим какой-то там
Ни за что не может.
Такие учения эффективно повышали теоретический уровень офицеров и практические навыки в управлении своими подразделениями.
И параллельно этому торжественно-серьёзному происходила и не могла не происходить вся остальная флотская кутерьма, то озадачивая и до некоторой степени обескураживая, то нещадно веселя и потешая, но, отнюдь, никогда не приводя в уныние.
Ибо недаром кем-то сказано: кто служил на флоте, для того цирк уже не интересен.
Помню, как-то в Полярном на «С-142» отходили мы от причала году этак в 1954-м, а на лодке, стоящей у соседнего причала, простреливали торпедные аппараты водой.
Слышим – залп.
Видим – из носа той лодки вместе с почему-то красными брызгами вылетает человеческая фигура с растопыренными руками и ногами, но без головы и плюхается в воду метрах в пяти от носа той лодки. Нам тогда не до ужастиков было, вышли мы в море, а через сутки вернулись на базу и услышали потрясающую историю, по сравнению с которой история выглядит как
Суть этой истории такова. По чьему-то недогляду, что случается нередко, в одном из торпедных аппаратов той лодки временно хранилась банка с суриком и старый комбинезон, о которых все забыли, так как лодка долго стояла у причала. И во время прострелки аппарата всё это и вылетело. Сурик окрасил воду, а комбинезон, надувшись воздухом высокого давления, приобрёл форму человеческого тела.
Об этом, хотя и не сразу, могли бы догадаться, но всех запутал верхний вахтенный. Он, видимо, задремал под своим грибком, а когда шум залпа его разбудил, то со сна ему померещилось, что летящее нечто крикнуло «Помогите!» На лодке бросили все дела и занялись поиском тела. Водолазы быстро попрыгали в свой водолазный катер и примчались к месту трагедии. На лодке быстро проверили наличие личного состава и установили отсутствие старшего матроса Хурдыбаева, которого и посчитали утонувшим.
Тут опять произошла досадная случайность, как при всякой панической суматохе, так как тот Хурдыбаев как раз и был тем верхним вахтенным, который обнаружив ЧП, как положено, позвонил дежурному по бригаде и доложил, что из торпедного аппарата вылетел незнакомый человек, крикнул «помогите!» и сразу утонул.
Поисковики обшарили место падения неопознанного, но подозреваемого в принадлежности Хурдыбаеву тела, но нашли только банку из под краски, да старый комбинезон.
А в это время сам Хурдыбаев сменился с вахты и тоже включился в спасательные работы, даже не догадываясь, что это его ищут. И когда с очередного водолаза, вылезшего из воды, сняли маску, он увидел его и радостно заорал: «Смотрите, вот он Хурдыбаев. Слышь, Хурдыбаев, ты сам, что ли вылез? А почему сухой?»
В общем благополучным окончанием этой жуткой истории все были несказанно довольны.
Но Хурдыбаева, однако, наказали. И поделом. Ишь, комбинезон у него «помогите» кричал. Спать на вахте не надо, а то не то ещё померещится. А виновника события на этой лодке с тех пор звали – «Худырбаев, который из воды сухой вышел».
Подобные досадные случаи, нарушающие плавный ход боевой подготовки, происходили нередко.
Мы на «С-142» однажды полдня потратили на поиск упавшей за борт установки РДУ, в которой с помощью патронов регенерации разлагается скапливающийся в отсеках углекислый газ. Вещь-то не мудрёная, просто металлический ящик с открывающейся крышкой и окнами снизу, однако вещь секретная, так что пришлось немало поволноваться.
А на другой лодке рулевые по ошибке и недосмотру химика покрасили краской, предназначенной для верхней части РДП (шахты для обеспечения работы дизелей под водой при плавании на перископной глубине). А краска та тогда тоже была секретной. Пришлось специальной комиссии делать соскобы с окрашенной поверхности, в специальной лаборатории убедиться, что это та самая краска, после чего её списали. А старпом и химик схлопотали взыскания в соответствии со своими полномочиями.
Но вернёмся к самой боевой подготовке. Ранее нарисованная её схема действовала неизменно на протяжении всего времени. Вот только результативность её постепенно снижалась. И это не случайно. Со временем всё меняется, включая и сами исходные данные. Техника, люди, условия в которых они действуют, всё меняется.
Возьмём специальную подготовку. Изначально определено: флагманские специалисты, к примеру, соединения подводных лодок учат и контролируют командиров боевых частей лодок. Командиры боевых частей учат своих старшин команд, а те учат своих подчиненных. Когда я начинал свою военно-морскую службу, эта схема действовала безотказно, и флот мог гордиться своими специалистами. О какой-то сдаче на классность, о каких-то классных специалистах я тогда не слышал. Любой подводник был классным, что определялось самим фактом его допуска к обслуживанию своей техники. И по мере службы, по мере приобретения опыта уровень его классности повышался. К примеру, электрик к пятому году своей службы назначенный старшиной команды, мог самостоятельно проводить зарядку аккумуляторной батареи. И любой старшина команды допускался к несению дежурства по подводной лодке. Ему доверялся весь корабль, не говоря о пистолете. Он подчинялся трём человекам: командиру, старпому и механику. А все остальные обязаны были выполнять его требования в вопросах пропускного режима и обеспечения живучести.
Каждый старшина команды, да и командиры отделений, за три-четыре года, оставленные за спиной, приобретали не только знания и навыки, но и овладевали методикой их преподавания своим подчинённым.
И вдруг в конце пятидесятых вся эта система рухнула, как некогда рухнула вавилонская башня. Ну, тогда такова была божья воля. А теперь-то кого прогневали Вооружённые силы?
Очень уж не верится, что это диктовалось демографическими обстоятельствами, так как в тот период с рождаемостью было всё в порядке, а многодетность поощрялось, а гомосексуализм, наоборот, не приветствовался, так что молодых кадров для народного хозяйства хватало.
С другой стороны, у государственного руля стояли люди, совсем неплохо разбирающиеся в военном деле, наверняка понимающие, что техника и условия службы стали многократно сложнее и в дальнейшем будут ещё больше усложняться. Стало быть, нужно создавать условия, компенсирующие это усложнение.
Но сделали всё наоборот.
Теперь матрос при трёхгодичном сроке службы, прослужив всего год, мог усвоить своё дело весьма поверхностно, а его уже командиром отделения назначают. А ещё через год он уже старшина команды и должен других учить тому, что сам ещё до конца не усвоил. А что для этого есть какая-то методика, он вообще понятия не имеет. И в итоге на соединениях подводных лодок всю специальную подготовку взвалили на плечи флагманских специалистов, забыв, что их обучаемые для них доступны только при нахождении лодок в базе.
Тут нелишне напомнить, что эта реформа чревата не только снижением должностной грамотности, но и благоприятностью условий для возникновения и распространения дедовщины, о чём я уже упоминал.
Беда не лишена чувства коллективизма, и поэтому никогда не приходит одна. Поэтому провалы начались и в огневой и в тактической подготовке. Мне кажется, что причиной этому является смена акцентов в самых верхах. В результате этого привилегии в военной карьере от технически грамотных и обоснованно строгих переместились к сладкоречивым и быстро догадливым. Они тоже были строгими и требовательными, но уже по-другому. Строгими и требовательными не к тому, что может навредить стране, а к тому, что может навредить их благополучию и дальнейшему продвижению. И поэтому ко всему начали привинчивать тормоза по принципу: пусть ружьё стреляет, только не так громко.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
БП с ППР вместе давали такие представления, что Цветной Бульвар с цирком Ю.Никулина мог отдыхать.
Генерал Красавин, нач. тыла 2 фл пл ТОФ, как то на совещании договорился: " Если бы не эти подводники -наш тыл занял первое место на флоте."
А по утопленнику,
Есть еще мои собуты...Единомышленники на Флоте!