ЭСКАДРА ЮРИЯ ФЕДОРОВА (из очерка Льва Скрягина, 1982 г.). Окончание
Третьей работой Ю. Фёдорова в училищный период была модель-горельеф экспедиционного судна Георгия Седова «Св. Фока». Как известно, чертежей этой парусно-паровой шхуны до наших дней не сохранилось. Ю. Фёдорову пришлось проделать огромную исследовательскую работу, чтобы с помощью фотографий и архивных данных воссоздать облик корабля знаменитого полярного исследователя. Модель была выполнена из слоновой кости в сочетании с пластмассой, фоном послужил полированный панцирь морской черепахи. «Св. Фока» также попал навсегда в экспозицию Центрального Военно-морского музея.
Эти три модели, выполненные в совершенно различной манере, привлекли внимание строгих судей и опытных моделистов нашей страны. О курсанте-моделисте из Ленинграда заговорила пресса. Но тогда никто из журналистов и словом не обмолвился, что модели «Учёба», «Седов» и «Св. Фока», как и добрый десяток других работ, Юрий Фёдоров сделал в самых неподходящих условиях: в казарменной обстановке училища, во время плавпрактики на шхуне, на торпедных катерах, на крейсере. Его «мастерской» был угол в кубрике, рабочим столом — тумбочка у двухъярусной койки или доска, положенная на колени. Уже в те годы молодого моделиста отличала уверенная, четкая и очень быстрая работа. Достаточно сказать, что осенью 1950 г., в период плавания на гвардейском крейсере «Красный Крым», он всего за три месяца сделал из красного дерева, слоновой кости и пластмассы миниатюрную, изумительную по красоте модель этого корабля. Уже белее трех десятков лет она экспонируется в музее Черноморского флота в Севастополе.
В пятидесятые годы со «стапеля» Ю. Фёдорова каждые двенадцать месяцев сходят два, а то и три корабля. В 1951 г. он изготавливает из слоновой кости подробную модель крейсера «Ворошилов», которая от лица советских военных моряков была вручена К. Е. Ворошилову в день его 70-летия. В том же году Фёдоров заканчивает модель одного из двух кораблей первой русской кругосветной экспедиции под командованием И. Ф. Крузенштерна. Чертежи шлюпа «Нева» не дошли до нашего времени и были заново разработаны Ю. Фёдоровым по архивным данным, описаниям современников и рисункам тех лет. Сейчас эта изящная модель находится в музее им. М. В. Фрунзе.
В конце 1951 г. курсант-моделист устанавливает своего рода рекорд по деталировке модели-миниатюры корабля. По заказу Центрального Военно-морского музея он изготавливает макет крейсера «Червона Украина» (длина 38 см), на котором общее число деталей превышает 8 тысяч. Эту модель сейчас можно увидеть в Центральном Военно-морском музее. После этого Ю. Фёдоров, как бы пробуя свои возможности в исполнении микродеталей, создает исключительно насыщенную модель-миниатюру (1:300 натуральной величины) гвардейского эсминца «Гремящий»; модель сделана по заказу ЦВММ, где уже более 30 лет неизменно привлекает внимание посетителей.
Модель «Гремящего» примечательна не только четкостью линий и художественностью исполнения, но и тем, что в открытые двери палубной надстройки виден интерьер кают-компании, где стоит накрытый белой скатертью сервированный стол, показан камбуз с бачками, мясорубкой и разделочными столами, есть и красный уголок. Модель электрифицирована — все помещения освещаются изнутри. Топовыми огнями эсминца служат бриллианты, левым бортовым — рубин, правым — изумруд.
2. Корабли Фёдорова в дальнем плавании
Окончив училище, молодой Ю. И. Фёдоров служит на боевых кораблях Балтийского флота. Походы, ночные вахты, туманы, качка, напряженная работа. Но и в этих условиях, он, используя каждый свободный от службы час, продолжает трудиться над моделями. Работает урывками, но как всегда уверенно, четко и быстро.
В 1954 г. экспозиция Центрального Военно-морского музея пополнилась моделью крейсера «Свердлов». В том же году завершена работа над миниатюрной моделью торпедного катера из слоновой кости и редких пород дерева с применением инкрустации. Позже она была подарена Министром обороны СССР маршалом Г. К.Жуковым премьер-министру Индии Джавахарлалу Неру.
Фёдорова смело можно назвать не только выдающимся и универсальным моделистом. Он в совершенстве владеет всеми видами материалов. И хотя его излюбленным «сырьем» является слоновая кость и черепаха, он один из немногих, кто широко использует белый целлулоид. Делает модели из зуба кашалота, моржового клыка, бивней мамонта, различных пород дерева и просто — модели «под краску».
Он мастер горельефа. Горельефные модели из слоновой кости и золота на фоне темного бархата надолго остаются в памяти. В Британском национальном морском музее в Гринвиче я видел, какой интерес вызывает у посетителей фёдоровский горельеф крейсера «Орджоникидзе». Юрий Иванович сделал его в 1956 г. Эта чудесная полумодель была подарена Советским правительством английской Королеве Елизавете II.
В Гаване, в музее революционных вооруженных сил Кубы, имеется фёдоровской работы крейсер «Аврора». Эта полумодель была подарена Фиделю Кастро в период его пребывания в Ленинграде весной 1963 г.
В 1965 г. Юрий Иванович изготовил две модели современных ракетных кораблей. Они были вручены президентам ОАР и Югославии. Обе экспонируются в национальных военных музеях Каира и Белграда.
Нередко Фёдоров отступает от своего любимого масштаба (1:300) и делает крупные модели кораблей. Над полутораметровой моделью «Авроры» он трудился целый год.
В октябре 1975 г. модель-композиция «Эскадра Дружбы» была вручена военно-морскому музею Франции и получила наивысшую оценку специалистов судомодельного дела этой страны.
Более двух десятков моделей представляют российскую школу судомоделизма за рубежом, остальные экспонируются в музеях 15 городов нашей страны. В этом признание мастерства и таланта, высшая оценка творчества Юрия Федорова.
Командир крейсера "Аврора" капитан 1 ранга Федоров Юрий Иванович с нахимовцами Сергеем Федоровым, Владимиром Баткиным и Олегом Вартаняном. 1976 год.
3. Тайна фёдоровского «стапеля»
Корабельные часы в каюте командира крейсера «Аврора» показывали почти девять вечера. Наш разговор с Юрием Ивановичем прервал доклад вахтенного мичмана: «Товарищ командир, возьмите, пожалуйста, городской». Звонила его жена, спрашивала почему мы задерживаемся, пригласила на ужин.
Квартира Фёдоровых — это своего рода музей, даже два музея.
В гостиной — спортивные трофеи его жены Галины Ивановны Зыбиной — Олимпийской чемпионки по толканию ядра. На полках во всю стену стоят десятки ее трофеев — серебряные и хрустальные кубки, висят ленты с множеством золотых, серебряных и бронзовых медалей, жетонов. Сотни спортивных вымпелов, огромные альбомы с фотоснимками, показывающими путь этой женщины к вершине спортивного Олимпа.
В рабочей комнате — мастерской Юрия Ивановича — тоже музей. Помимо старинных морских картин, на стенах висят древние мечи, сабли, палаши, ятаганы, шпаги, кортики, абордажные топоры и крючья, кремниевые пищали, дуэльные пистолеты пушкинской поры и кольчуги времен Куликовской битвы. В шкафах сотни книг...
Но самое интересное — это его «стапель», с которого сошла большая часть моделей кораблей. Вокруг этого «стапеля» в мире судомоделистов созданы легенды. Поговаривают, что секрет успеха Ю.И.Фёдорова таится в этом самом стапеле...
— Некоторые люди считают, что в нем я храню какую-то «сверхмодерную электронно-химическую аппаратуру», которая позволяет мне быстро делать любые модели, причем одновременно по три за раз. Даже пустили слух, что мой «стапель» запирается на семь замков, ключи от которых я храню не иначе как в корабельном сейфе, — улыбаясь говорил Юрий Иванович, пока мы шли к его дому у Кировского моста.
— Вот моя аппаратура! — сказал он, подняв кисти огромных рук и ткнув указательным пальцем себя в лоб.
Фёдоровский «стапель» я знал давно, но при каждой новой встрече не мог не восхищаться им. Это старинный огромный шкаф-бюро из светлого дерева, высотой в человеческий рост, шириной метра в два. В нем более двухсот различных по размеру выдвижных ящиков и ящичков. Шкаф запирается гибкой деревянной шторкой из круглых точеных стержней.
Долгие годы за этим «стапелем» трудился прославленный моделист Сергей Фёдорович Юрьев, перед смертью завещавший «стапель» своему любимому ученику и преемнику.
— У меня нет никаких секретов. Работаю так, как меня учил Сергей Фёдорович, и самая трудная часть работы не с инструментами в руках, а когда роешься в книгах и репродукциях, в архивных текстах и чертежах.
ГИМН ПРОЕКТУ 613 (Глава из документального очерка Р. Рыжикова «Подводные лицеисты»)
Рудольф Викторович Рыжиков — окончил Подготию 1950 г., 1 БВВМУ в 1954 г., капитан 1 ранга в отставке
Помимо совместной учебы и одинаковой профессии, есть некое звено службы, связывающее моих однокашников в единую цепь, — лодка 613-го проекта. Именно она, спроектированная в ленинградском «Рубине» (ЦКБ-18) на рубеже сороковых и пятидесятых, стала для большинства из нас началом пути.
Лодка появилась на флотах где-то в 1951-м. Нам, практикантам, «осваивавшим» лодки довоенного и военного времени, показывали эту новинку только издали: лодка была ультра секретной и усиленно охранялась. В 1953-м на Севере, где мы традиционно проходили практику, этих лодок было уже несколько, но мы по-прежнему доступа на них не имели. Теоретическое изучение в училище, на последнем курсе, полного представления о 613-м проекте не дало. Когда же состоялось знакомство?..
Севастополь. Середина ноября 1954-го. На палубах кораблей застыли их экипажи в ожидании великолепной церемонии подъема флага.
Мы, Валя Сизов, Юра Колчин, Женя Фалютинский, Олег Ядров, Жора Рыжов и я, тоже в строю, на кормовой надстройке одной из лодок проекта 613. Позади стажировка на «Ленинце» в Туапсе и Поти. Все положенные за стажировку зачеты сданы, аттестации на нас подписаны и отправлены в Ленинград, в училище. Умное начальство приказало нам прибыть в Севастополь, где лодок 613-го проекта было уже достаточно много, для хотя бы краткого знакомства с этим кораблем. И вот мы здесь. Флаг и Гюйс подняты. Экипаж потянулся вниз, на проворачивание механизмов. Мы тоже ринулись было к скоб-трапу, ведущему на мостик, а значит, и к рубочному люку. Однако голос штурмана, временно исполняющего обязанности старшего помощника командира, несколько притормозил наш порыв. «А вы куда?» — сакраментально вопросил он. «Как куда? В лодку, на проворачивание» — чуть ли не хором ответили мы.
На лице «старпома» лукавая улыбка. «Успеете! Наслужитесь на этом проекте! Что вам там делать? Зачеты у вас сданы. Гуляйте последние деньки. Посмотрите город, «Панораму», памятники, бастионы. Гуляйте с девицами. Не торопитесь в прочный корпус, он вам еще надоест...»
Эдуард Толкун — так звали нашего доброжелателя — был фигурой по-своему одиозной. На Черноморском флоте его знали многие. Одевался он по последней флотской моде (не в пример сегодняшнему времени, военную, особенно военно-морскую, форму тогда любили и не стеснялись ее носить в свободное от службы время). Эдик шил фуражки в Прибалтике, брюки — в Севастополе, тужурки и кителя — в Ленинграде. Через много лет мы встретились с ним во Владивостоке, служили командирами на Камчатке, затем встречались в Москве и в том же Севастополе... Но я отвлекся. Память такая штука, что все время уводит в сторону, не признавая четких временных границ...
Тогда, в далеком 1954-м, мы смущенно переглянулись, старпом все-таки советует, но в лодку спустились.
Наконец мы увидели то, что от нас, по извечному стремлению к перестраховке, так долго прятали.
Полдня мы лазали из отсека в отсек. Конечно, сразу не все удалось осмотреть, но то, что удалось увидеть и понять, радовало сердца начинающих. Лодка выгодно отличалась от «щук», «сталинцев», «ленинцев» и «катюш», как, несколько фамильярно, называли подводники большие лодки типа «К». Качественный скачок в подводном судостроении был налицо.
Нас не особенно удивляло вооружение лодки. Системы беспузырной торпедной стрельбы, торпедные аппараты, позволяющие стрелять с относительно больших глубин, артиллерийские автоматы (впоследствии от них отказались и мне, как командиру минно-артиллерийской боевой части, пришлось их сдавать на флотские склады). Не особенно удивил и торпедный автомат стрельбы — мы его тоже «проходили» в училище. Удивляли изящество архитектуры корабля, конструкция его оконечностей, видные с кормовой надстройки стабилизаторы и мощные горизонтальные рули. Вместо привычной пневматики на лодке царила гидравлика. Мощные, по две тысячи лошадиных сил, дизели и достаточно сильные (по 1350 «лошадей») главные электродвигатели были дополнены электромоторами экономического хода, позволявшими относительно долго, правда с мизерной скоростью, двигаться под водой и буквально «подкрадываться», к противнику. Немцы так и называли такие моторы «моторами подкрадывания».
Вообще шумность, судя по всему, на этом была значительно снижена за счет разного рода амортизаторов, текстропных передач, систем «передувания» воды из цистерн в цистерны... Впечатляла и солидная, по тем временам, глубина погружения — до двухсот метров! Наконец, перенятая у немцев система выдвижных воздухо- и газопроводов, — так называемая система РДП (у немцев — «Шнорхель»), позволяющая производить зарядку аккумуляторов под водой на перископной глубине!..
Короче говоря, мы были в восторге, что, впрочем, не помешало нам воспользоваться советами «старпома» и провести несколько оставшихся до конца стажировки дней в праздном шатании по Севастополю...
Еще одна памятная «картинка». Поздний вечер декабря 1954 г. Группа молодых офицеров, и я в их числе, прибыла в Балаклаву, к месту своей, теперь уже офицерской службы. На борту плавбазы «Десна» нас встречает дежурный — тоже лейтенант, но годом раньше выпущенный из нашего училища, Володя Гарин. Смотрим на него со смешанным чувством уважения и любопытства: какова она эта офицерская служба? Мы готовились к ней все семь лет учебы, но вот когда застегнули пятую пуговицу на новеньких офицерских кителях, оказалось, что наши понятия о ней были довольно туманными.
Володя выглядит молодцом: полноватый, приземистый, в ловко сидящем на нем кителе. На левом рукаве сине-бело-синяя повязка, у правого бедра «ТТ» — на удлиненных ремнях элегантно свисает из-под кителя. Это теперь китель нелепо перетягивают пистолетным ремнем — говорят, маршал Гречко придумал. Между прочим, через несколько лет Володю будут знать все подводники: списанный с лодок по зрению, он долгие годы будет курировать нашего брата в Кадрах ВМФ. К сожалению, несколько лет назад Володи Гарина не стало, а сделал для нас он очень много хорошего...
Между тем выясняется, что в отделе кадров Черноморского флота не очень-то следят за передислокацией лодок — лодка, на которую назначен я, стоит сейчас в Южной бухте Севастополя. Возвращаться в Севастополь поздно, последний автобус уже ушел. Поскольку все «спальные» места на «Десне» заняты, Володя устраивает меня на ночлег прямо на «своей» лодке. Провожу первую офицерскую ночь на флоте во втором отсеке, в кают-компании офицеров, на кожаном диване. Здравствуй, 613-й проект!
Утром я уже трясусь в автобусе Балаклава — Севастополь, разыскиваю «С-90». Попадаю на лодку как раз к обеду. Экипаж живет на корабле, поскольку казарма в Балаклаве.
Представляюсь командиру — капитану 3 ранга Шаповалову, симпатичному темному шатену с ярко-синими глазами. Он, в свою очередь, представляет меня офицерам. Это северяне — веселые, приветливые ребята.
Единственным черноморцем был лейтенант Витя Барышев, у которого я стажировался на «Ленинце». Теперь он — командир БЧ 2-3, мой непосредственный начальник, а я у него командир торпедной группы. Лодка новая, отрабатывающая задачу № 1, то есть организацию службы и подготовку к плаванию. Боезапас (торпеды и снаряды) будем принимать и загружать после сдачи задачи. Это я уяснил.
Сытно пообедав, офицеры потянулись наверх, перекурить перед традиционным на флоте отдыхом — послеобеденным сном. Матросы и старшины тоже курят и дышат чистым, холодноватым по местным понятиям, зимним южным воздухом, у торца пирса, в «курилке». Внутри лодки — вахта и моющие посуду «бачковые».
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских и подготовительных училищ.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ и оказать посильную помощь в увековечивании памяти ВМПУ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
.jpg)
