- "Кто написал?" - спросил он, грозно оглядывая класс.
- "Татьяна Валентиновна," - радостно ответил хор голосов.
Бахурин хмыкнул и, пряча улыбку, приказал: "Дежурный по классу, вымыть доску!"
Нет, не приветствовал дядя Вася наших свободолюбивых порывов и, надо сказать, подавлял со всей суровостью. Всякий, кто осмеливался произнести в ответ на вынесенный им приговор крамольноe "ни за что", рисковал получить довесок за пререкание.
Но бывали случаи, когда дядя Вася тебя ни о чём не спрашивал и, вообще, избегал общения с тобой. Со всеми разговаривал, шутил, смеялся, а тебя в упор не видел. Возникало ощущение, что ты нанёс ему личную обиду. Это было ужасно и могло продолжаться несколько дней. Правда, чтобы вызвать такую его реакцию, надо было сильно постараться. Но какое было счастье, когда он, наконец, менял гнев на милость.
Наверно, чтобы применять такой педагогический приём, надо быть уверенным в том, что тебя любят и уважают. Даже когда ты считал, что дядя Вася неправ, долго дуться на него было невозможно. Достаточно было одной его улыбки, и вся твоя обида куда-то улетучивалась.
Я вот думаю, когда наши воспитатели отдыхали?
Они постоянно были с нами от подъёма до отбоя. А ведь у многих были семьи и свои дети.
Вечер. Самостоятельная подготовка. В классе тишина. Василий Николаевич за преподавательским столом в характерной позе, чуть развалясь. В руках газета. Время от времени к нему подходят те, кто покончил с уроками, и просят разрешения на чтение художественной литературы. В зависимости от репутации просителя дядя Вася проверяет выполненные задания тщательно или не очень.
Первыми к нему обычно подходят два Юры: Семёнов и Филипьев. Они сидят на задней парте и домашние задания обычно выполняют ещё на уроках, но для приличия первый урок самоподготовки делают вид, что занимаются. Оба круглые отличники, и дядя Вася их не проверяет.
Ни Филипьев, ни Василий Николаевич, конечно, ещё не знают, что Юру ждут океанские бездны и Звезда Героя Советского Союза.
Группа выпускников на юбилейной встрече 1974 г. в Тбилиси. Сидят: 2-й слева Тушурашвили Вилен Алексеевич и 3-й справа Занин Юрий Павлович (оба 1952 г.); стоят: 3-й слева Герой Советского Союза , (1952 г.) Квачадзе Гурам Григорьевич (1948 г.), Авринский Алексей Владимирович, проф., д.т.н. (1952 г.), Косолапов Дмитрий Николаевич (1954 г.).
Юра Семёнов станет крупным инженером и будет строить заводы в стране и за рубежом.
Впрочем, в классе большинство ребят учится на четвёрки и пятёрки, а несколько человек окончат училище с золотыми и серебряными медалями. Многих ожидает успешная карьера на военном и гражданском поприще.
Василий Николаевич, безусловно, представляет цену каждому из своих воспитанников, наверняка, кого-то выделяет в ту или другую сторону, но можно с уверенностью утверждать, мы этого не чувствовали. Как и в любой семье, большее внимание уделялось, конечно же, менее благополучным ребятам.
На многочисленных подведениях итогов дядя Вася хвалил скупо, ругал щедро. Но вообще он не был многоречивым человеком.
О себе и вовсе рассказывал не часто.
Со временем мы узнали, что перед войной он окончил гидрографический факультет училища Фрунзе. Плавал на гидрографических судах. Специальность свою любил и, на сколько мы могли судить, очень по ней скучал. О гидрографии мог рассказывать часами. В результате многие в классе мечтали стать гидрографами.
Во время войны служил на Северном Флоте. Был штурманом на тральщике. В один из выходов в море корабль был фашистской подлодкой.
После взрыва уцелело человек двенадцать. Они держались на воде, уцепившись, кто за спасательный круг, кто за деревянные обломки каких-то корабельных устройств. Бахурину достался деревянный ящик из-под капусты. На виду не было ни одного корабля, а температура воды не оставляла надежды на спасение. Некоторые, не выдержав пытки холодом, прощались с товарищами и уходили под воду.
Спас их наш эскадренный миноносец. Командир, получив сообщение о гибели тральщика, несмотря на предполагаемое нахождение в районе вражеской ПЛ, изменил курс следования и поспешил на помощь тонущему экипажу. Подняли на борт четырёх человек, из которых двое затем скончались от переохлаждения. Они были в воде около пятидесяти минут.
После освобождения Ленинграда Василий Николаевич плавал на Балтике, а летом сорок пятого был направлен в Германию в составе команд для перегона трофейных немецких кораблей в наши военно-морские базы.
В связи с последним, вспомнилась такая история.
Как-то в девятом или десятом классе в день какого-то большого праздника дядя Вася после отбоя зашёл в наше спальное помещение. Мы были в постелях, но ещё не спали. Лежали, разговаривали.
- "Не спите, черти?"
Фраза прозвучала непривычно. В разговоре с нами Василий Николаевич не допускал фамильярного тона, особенно сейчас, когда мы стали взрослыми. В прошлом отношения были проще. И дядей Васей его называли, и всей оравой нападали, висели гроздьями, пытаясь свалить. Он, хохоча, отбивался, стараясь ненароком кого-нибудь не зашибить. Как-то, помню, во время такой возни в дверях возник командир роты Шайхетов. Разумеется, он ничего не сказал, но дядя Вася был явно смущён. Впрочем, Шайхетов был умным и доброжелательным человеком. Что говорить, на воспитателей нам везло.
Но возвратимся к тому вечеру.
Не сразу мы поняли, дядя Вася пришёл к нам после праздничного стола. Он не был пьян. Просто алкоголь растворил обычную педагогическую сдержанность, которая, наверно, была необходима в общении с нашим братом.
Кажется, и у нас возникла в тот вечер потребность сказать Василию Николаевичу что-то тёплое и душевное, но мы, понятное дело, стеснялись. Вместо этого кто-то попросил: "Дядя Вася, расскажите что-нибудь".
- "Чего вам рассказать? Ладно, расскажу про Париж".
- "А разве вы там были?"
- "Был."
Париж, о котором мы столько читали, чей облик был знаком по кино и живописи, в те годы был не ближе Марса. И Василий Николаевич рассказал потрясающую историю о том, как летом сорок пятого они с товарищем из германского порта на трофейном Опеле махнули на три дня в Париж.
- "Вот это самоволка!"- восхитились мы, разумеется, не вслух. Это тебе не к девчонке на свидание сбегать на угол Лермонтовской и Плехановского проспекта!
Но, признаюсь, нас это не очень удивило. За внешней строгостью и сдержанностью в Бахурине угадывались озорство и весёлая удаль.
Впрочем, выше я об этом говорил.
Дядя Вася объяснил, что в ту пору ещё не было чётких границ, и, кроме того, советских офицеров в первые послевоенные месяцы Европа встречала очень дружественно, если не восторженно.
Сейчас, к сожалению, я запамятовал подробности этой захватывающей истории, рассказанной нам в тот вечер. Естественно, никакого намёка на клубничку. Дядя Вася в общении с нами вообще всегда был пуританином.
Помню, наверно, в пятом классе кто-то дал мне ноты с лирической песенкой из кинофильма
"Милый друг, наконец-то мы вместе,
Ты плыви, наша лодка, плыви"...
В то время это был хит, выражаясь сегодняшним языком, и я собирался разучить его на пианино. Ноты, как ноты, сложенный вдвое листок, но на обложке лодка на водной глади, а в лодке молодой человек и девушка в купальных костюмах.
Дядя Вася листок конфисковал со словами: "Рано вам такими вещами увлекаться". Я до сих пор не понял, что его смутило, любовная песенка или красавица в купальнике.
Видел бы дядя Вася, какие картинки окружают сегодняшних продвинутых детишек.
А в тот памятный вечер Василий Николаевич рассказывал о прелестях Парижа. Его удивило то, что внешне город от войны не пострадал.
- "А Эйфелеву башню видели?" - спрашивали мы.
- "А как же!"
- "А Собор Парижской Богоматери?"
- "Видел и Собор".
- "А как вам парижанки?" - задаётся провокационный вопрос.
- "Женщины, как женщины," - парирует дядя Вася:
- "Наши не хуже." И, чтобы показать своё отношение к поднятой теме, заявляет:
- "Всё, пора спать, заболтался я с вами".
- "Нет, нет," - протестуют со всех сторон:
- "Завтра выходной. А в Лувре были?"
Я вспоминаю об этом разговоре, и мне только сейчас приходит в голову, что Василий Николаевич крепко рисковал, рассказывая нам об этой, несанкционированной начальством, поездке в столицу Франции. Чёрт знает, чем могло это для него кончиться, проведай о нашем разговоре какой-нибудь шибко бдительный товарищ.
Незадолго до этого исчез старик Штейнберг, который преподавал нам физику. О нём говорили, что он оказался бывшим троцкистом. "Ушли" замечательного преподавателя математики Андрея Константиновича Гамазова, совсем ещё молодого человека. Любимец всего училища был отстранён от работы только за то, что дед его был царским генералом.
Рассказывали, что ребята в младших классах, когда об этом узнавали, плакали.
Так в нашу, в общем-то благополучную, жизнь проникали отзвуки внешнего мира, жестокого и несправедливого.
Летят годы. Поколения сменяют друг друга, как волны на море. Ушло поколение наших родителей, к которому принадлежал Василий Николаевич Бахурин. Увы, потихоньку уходит и наше.
Но покуда мы их помним, они живы, и, наверно, пока кто-то будет помнить нас, мы тоже не умрём.
Мне вспоминается лето, Чёрное море, шестивесельный ял. Дядя Вася обучает нас хождению под парусом. Один за другим мы практикуемся в управлении шлюпкой. Жара. Слабый ветер не приносит прохлады. Белая кожа дяди Васи давно приняла багровый оттенок, нос покраснел и облупился. Он сидит в накинутом на голый торс кителе. Никуда не денешься от неумолимого южного солнца.
- "Тушурашвили, ко мне". Виля пробирается к корме.
- "Поворот оверштаг. Командуйте, и не забывайте про руль".
- "К повороту! Поворот оверштаг! Фок стянуть, кливер раздёрнуть!" - командует пока ещё не очень уверенно будущий командир атомохода.
Рабочая тренировка шлюпочной команды – подготовка к Спартакиаде НВМУ; в шлюпке (на заднем плане – слева Шегула Виктор Викторович (1951 г.) и командир Ченчик Николай Филиппович, ближе – слева Важинский Станислав Брониславович и Бакуров Эдуард Николаевич, ещё ближе - слева Тушурашвили Вилен Алексеевич и Бух Борис Аронович, спереди – Тимощенко Вадим Иванович.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
С вопросами и предложениями обращаться fregat@ post.com Максимов Валентин Владимирович
