Важное
Главное в военных СМИ за неделю: новые перестановки на верфях ОСК, первые серийные комплексы С-500, арест замминистра обороны
Линейка комплексов 
|
Морские конвои: АрхангельскБоевое крещениеАрхангельск Мурманск Отношения союзников Сотрудничество Значение конвоев  Я ходил в Россию в составе нескольких конвоев на тральщике "Бритомарт". Я провел в России примерно 2,5 года. Мы находились в порту и очищали его от мин. Затем мы проводили конвои в порт - нас посылали всегда, когда ожидались корабли.
Так мы встречали один из тех конвоев, который был рассредоточен. Мы потеряли тогда очень много кораблей. Это были драматические события. Атаковали ли нас? Непрерывно. Я помню 4 июля - День независимости Соединенных Шатов. Ведь это время белых ночей. Немцы охотились на нас, как на мух.  Я помню очень страшный Архангельск. Потому что здесь белые ночи, и эти месяцы светло. И когда шел очередной конвой, то всегда бывала воздушная тревога, бросали зажигательные бомбы. И при каждой тревоге, когда шел конвой, весь город возбужденно ждал, вернутся ли их близкие и всё ли будет благополучно.
И когда здесь были раненые иностранные моряки, им оказывалась всевозможная помощь, какую только могли оказать люди. Они делились всем, чем могли. Я был на "Паламарасе" - корабле ПВО. Наш капитан - после того, как эскорт ушел - остался старшим по чину. Он и созвал совещание других командиров. Дело было на Новой Земле, в проливе Маточкин Шар. Чтобы попытаться организовать небольшой конвой в Архангельск.
Стоял туман, шел снег, кругом лед. Атаки не прекращались. Мы покрасили борта в белый цвет - для камуфляжа. Поодиночке добрались до Архангельска. Мы - 12 уцелевших с разных конвоев - оказались в госпитале: обмороженные, с ампутированными конечностями. Лекарств не было. Лежали на полу в коридорах. Мы пробыли там до конца сентября, а пришли 13 июля. Из-за больших потерь конвои прекратились. И боеприпасов у нас не было. К концу сентября организовали новый конвой, и мы вернулись в Глазго. Когда мы пришли в Архангельск, у нас уже не оставалось продовольствия. Мы дважды в день питались сухарями и иногда солониной. На всех еды не хватало.
А русские поставили нам мясо яка - есть его было невозможно. Уж на что у меня крепкие зубы, но и они никакого впечатления на это мясо не произвели. И картошки не было - ничего. Перед отплытием нам - вроде как на завтрак - доставили 200-300 коробок олбрана. Это что-то вроде кукурузных хлопьев, только не совсем: его много не съешь - пронесет. Через несколько дней мы и смотреть на эти коробки не могли.
А в Архангельске через несколько дней нам разрешили сойти на берег. Это была среда, базарный день. У местных жителей там были свои прилавки, на которых они раскладывали принесенные товары. Мы посмотрели на это и в следующую среду отправились на базар, выпросив у завхоза этот самый олбран. Мне помнится, у нас было 20 коробок. Мы разложили наше добро. Русские подошли, попробовали. Когда берешь щепотку - это ничего. Товарообмен пошел бойко - мы получили яйца, картошку, зелень, капусту, кажется. Вернулись на корабль, заперлись на камбузе и приготовили что-то безумно вкусное. Другие, почувствовав запах, попытались к нам ворваться, но не тут-то было. Узнав о нашем предприятии, все пошли к завхозу за своей долей, а затем, дождавшись среды, - на базар. Ну и, конечно, как только русские, которые едва оправились от поноса, увидели моряков, они набросились на них и едва не линчевали. Когда мы прибыли в Архангельск - семь-восемь кораблей в линию - мы встали под разгрузку. Расторопность, с какой действовали тогда русские, просто ошеломила. Сгруженные с кораблей танки немедленно попадали на транспортеры, а с них - на низкие железнодорожные платформы, которые шли из тыла на фронт. Как только один состав заполнялся, на его место тут же подавался другой.
Даже тогда мы понимали, что составы идут в Сталинград. Мы не знали, где находится Сталинград и не имели ни малейшего представления о том, что там происходит. Теперь, с нашим сегодняшним опытом, мы знаем, что оружие, которое мы доставили, очень пригодилось. Это была система. К людям это отношения не имеет. И за ними всегда следили. Кто-то - КГБ, ГПУ, военная полиция - как это у них называлось тогда?
Когда нам все же удавалось получить увольнительную, куда бы мы ни шли - за исключением Международного клуба в Архангельске - за каждым нашим шагом следили. Если мы входили в чей-то дом - посмотреть, как люди живут, поговорить, - тут же появлялся военный и требовал от этих людей предъявить документы для проверки. Мы подружились со школьной учительницей, которая хотела улучшить свой английский. Мы оставили ей зубную пасту, суповые кубики. Однажды вечером, когда мы еще раз зашли к ней, никого дома не было и никто не знал, где она.
|
.jpg)
