Важное
Главное в военных СМИ за неделю: новые перестановки на верфях ОСК, первые серийные комплексы С-500, арест замминистра обороны
Первый взгляд 
|
1. Захват Филиппин американским империализмом и кровавое подавление освободительного движения филиппинского народаВ конце XIX и в начале XX в. совершился переход капитализма в его последнюю стадию. Империализм — это стадия умирающего капитализма, когда его внутренние и внешние противоречия достигают крайней остроты, крайнего предела.Товарищ Сталин отмечает три важнейших противоречия империализма: противоречие между трудом и капиталом; противоречие между различными финансовыми группами и империалистическими державами в их борьбе за источники сырья, за чужие территории; противоречие между горстью господствующих наций и сотнями миллионов колониальных и зависимых народов мира. Анализируя эти противоречия, товарищ Сталин говорит: «Империализм есть всесилие монополистических трестов и синдикатов, банков и финансовой олигархии в промышленных странах... Империализм есть вывоз капитала к источникам сырья, бешеная борьба за монопольное обладание этими источниками, борьба за передел уже поделённого мира, борьба, ведомая с особенным остервенением со стороны новых финансовых групп и держав, ищущих «места под солнцем», против старых групп и держав, цепко держащихся за захваченное... Империализм есть самая наглая эксплуатация и самое бесчеловечное угнетение сотен миллионов населения обширнейших колоний и зависимых стран»(1). Закон неравномерного развития капитализма в эпоху империализма был открыт Лениным и развит товарищем Сталиным. «Неравномерность экономического и политического развития есть безусловный закон капитализма»(2), — писал Ленин. Основываясь на этом законе, Ленин и Сталин приходили к выводу о возможности победы социализма первоначально в немногих или в одной, отдельно взятой стране. Новые свойства неравномерности развития, с огромной силой проявившиеся в империалистическую эпоху, — скачкообразность и катастрофичность. Сущность неравномерности развития и последствия её были разъяснены товарищем Сталиным. «По смыслу этого закона, — писал товарищ Сталин в 1924 г., — развитие предприятий, трестов, отраслей промышленности и отдельных стран происходит неравномерно, не в порядке установившейся очереди, не так, чтобы один трест, одна отрасль промышленности или одна страна шли всё время впереди, а другие тресты или страны отставали последовательно одна за другой, — а скачкообразно, с перерывами в развитии одних стран и со скачками вперёд в развитии других стран»(3). Товарищ Сталин указывал, что в эпоху империализма необычайное развитие техники усиливало неравномерность развития, приводило к скачкообразному опережению одних стран другими. Тот факт, что мир ко времени окончательного перехода капитализма в империализм уже был поделён между крупнейшими державами, а соотношение сил между ними в результате скачкообразного развития менялось, — этот факт приводит к решительному стремлению вновь выдвигающихся держав переделить мир насильственным путём, путём империалистических войн. «Закон неравномерности развития в период империализма означает скачкообразное развитие одних стран в отношении других, быстрое оттеснение с мирового рынка одних стран другими, периодические переделы уже поделённого мира в порядке военных столкновений и военных катастроф, углубление и обострение конфликтов в лагере империализма...»(4). Войны, которые для капитализма являются естественным состоянием, неизбежны при империализме. В жизни Англии и Соединённых Штатов к концу XIX в. приобрели решающую роль мощные капиталистические объединения и банки. Полновластным владыкой в этих странах стал финансовый капитал. Этот капитал с неутомимой жадностью требовал новых рынков, захвата новых колоний, новых мест для вывоза капитала, новых источников сырья. Финансисты и монополисты исступлённо стремились к войнам. Их челядь, действующая на идеологическом фронте, придумывала всевозможные оправдания как для захватнических войн, предпринимаемых с целью передела мира, так и для войн против колониальных народов, борьба которых за освобождение стала развиваться всё сильнее. Соединённые Штаты, ставшие ареной весьма быстрого развития монополий, первые поспешили ознаменовать окончательное вступление мира в империалистическую эпоху захватнической войной за передел колоний. Американский империализм начал войну против Испании, некогда могущественной страны, но к концу XIX в. ставшей наиболее слабым из всех владеющих колониями возможных противников США. Эта война превратилась затем на Кубе и на Дальнем Востоке в позорнейшую, невероятно жестокую и кровавую колониальную войну, особенно ярко вскрывшую волчьи черты американской агрессии. Конгресс США в своей резолюции 25 апреля заявил, что Соединённые Штаты находятся в войне с Испанией с 21 апреля 1898 г. Целью войны было лицемерно объявлено «освобождение Кубы из-под испанского ига и предоставление ей независимости»(5). Но Теодор Рузвельт, занимавший в то время пост заместителя морского министра, морской министр Лонг и президент Мак-Кинли обсуждали вопрос о захвате Филиппин в случае войны с Испанией ещё в сентябре 1897 г., за 6 месяцев до начала войны2. Чтобы обеопечить выполнение американских агрессивных планов в западной части Тихого океана, командующим дальневосточной эскадрой США ещё в октябре 1897 г. был назначен «человек действия» — коммодор Дьюи(6). В начале 1898 г. Дьюи направился с эскадрой в Гонконг и стал готовиться к нападению на Филиппины. 25 февраля он Получил уже вполне официальный приказ, в котором было указано, что в случае военных действий против Испании он должен будет предпринять «наступательные операции» против испанцев на Филиппинах. Когда Дьюи 25 апреля получил окончательный приказ направиться к Филиппинам и начать атаку, всё было уже готово для нападения. Английские морские власти в Гонконге, хорошо осведомлённые о приготовлениях Дьюи, переоценивая испанские силы на Филиппинах, надеялись, что Дьюи будет разбит. Поражение испанской эскадры явилось для англичан тем более неприятной неожиданностью, что вмешаться они не могли: они были связаны войной в Судане И подготовкой войны в Южной Африке(7). Точно так же неожиданным для англичан, как и для других стран, явилось требование американского правительства к Испании о передаче США Филиппин. Члены американского правительства раньше не только не выступали публично с таким требованием, но в инструкциях американской мирной делегации, отправившейся в Париж в октябре 1898 г., говорилось лишь о том, чтобы требовать от Испании уступки острова Лусона. Только в конце октября президент Мак-Кинли послал распоряжение потребовать от испанцев весь Филиппинский архипелаг. 10 декабря был подписан испано-американский мирный договор. Чтобы поскорее добиться согласия Испании, пока не успели ещё ввязаться другие державы, и следуя своей обычной лицемерной политике, США предложили испанцам уплатить им за захваченную огромную территорию 20 млн. долл. Англия и другие державы ввиду быстрого маневрирования американских политиков не успели предпринять контрманёвры. Англичане вначале полагали, что США удовлетворятся на Филиппинах морской базой или одним-двумя островами, а остальное перепадёт им в награду за «нейтралитет». И во всяком случае они решительно сопротивлялись германским домогательствам в отношении Филиппин. В то время как американский посол в Берлине Уайт согласился было на созыв американо-германской конференции для обсуждения вопроса о том, как распорядиться Филиппинами, Лондон отклонял всякие германские домогательства по этому вопросу. Английское министерство иностранных дел заявило американскому посланнику Хэю, что оно предпочитает, чтобы США забрали Филиппины, или, в случае если они этого не сделают, Англия будет настаивать на предоставлении ей «прав первоочерёдного покупателя в случае продажи Филиппин»(8). Возражая против предоставления на Филиппинах какого бы то ни было опорного пункта Германии, английские политики, однако, не думали, что правительство США вопреки энергичным протестам американской демократии и вопреки решительному сопротивлению населения Филиппин пойдёт на аннексию всего обширного архипелага. Правительство Мак-Кинли проводило наиболее выраженную политику подлого двурушничества. Чрезвычайно нуждаясь, до прибытия крупных контингентов своих войск, в помощи филиппинских повстанцев и стремясь также скрыть от других держав своё намерение аннексировать Филиппины, американские власти летом 1898 г. заявили, что они стремятся лишь «помочь филиппинскому народу освободиться от испанского владычества и приобрести независимость». Однако уже в июле американское командование приступило к тайным переговорам о капитуляции испанцев с командующим испанским гарнизоном в Маниле. Целью этих переговоров являлось отстранение филиппинской армии от участия в занятии Манилы и заключение союза с испанцами, теперь уже против филиппинцев. Эти тайные переговоры с врагом против союзника закончились успешно. 13 августа по соглашению с испанцами была объявлена показная атака Манилы, после начала которой испанцы сразу же объявили о капитуляции и совместно с американцами выступили против филиппинской армии, которая не была допущена в Манилу. Но американским захватчикам надо было ещё уладить филиппинский вопрос в международном масштабе, а затем провести ратификацию аннексии в конгрессе. Поэтому американские власти продолжали, с одной стороны, заигрывать с руководителями повстанческой армии, овладевшей большей частью страны и объявившей 12 июня 1898 г. о создании независимой Филиппинской республики; с другой стороны, они уже использовали для. вооружённой борьбы с филиппинцами капитулировавшие испанские гарнизоны, остававшиеся в различных пунктах Филиппин. В начале февраля 1899 г., как раз за два дня до того, как сенат должен был утвердить мирный договор с Испанией об аннексии Филиппин, американские войска выступили с оружием в руках против филиппинской армии генерала Агинальдо. Американские войска ночью 4 февраля предательски напали на филиппинцев, и, как обычно в таких случаях, американское командование объявило, что атаку начали филиппинцы. Но уже через несколько дней генерал Отис, командующий американскими войсками, с большим самодовольством телеграфировал В Вашингтон, что американское наступление захватило филиппинцев врасплох. Это нападение американских войск с последующим заявлением о том, что столкновение начали филиппинцы, имело также целью разжечь шовинистические настроения среди американцев, поскольку договор с Испанией об аннексии Филиппин встречал сильное сопротивление. Были опасения, что даже в сенате может нехватить двух-трёх голосов для его одобрения. Американская атака последовала по сигналу из Вашингтона. С нападения на филиппинскую армию началось подлинное завоевание Филиппин, потребовавшее почти четырёх лет военных действий. Американская армия с 10 тыс. была доведена до 70 тыс. человек. К концу 1899 г. слабо вооружённые филиппинские войска перешли к партизанской войне. Война продолжалась на архипелаге ещё в течение 1900, 1901 и 1902 гг. Американским захватчикам сыграла наруку внутренняя борьба, возникшая в лагере повстанцев. Карьерист Агинальдо, действовавший в интересах США, убивший ещё во время восстания против испанцев руководителя антииспанского национального движения Бонифацио, стремясь и теперь к личной диктатуре, убил лучшего военного руководителя филиппинской армии генерала Луна, заманив его в ловушку, и отстранил от руководства вдохновителя национально-освободительного движения Мабини. Своими действиями он внёс дезорганизацию в ряды филиппинской национальной армии и сильно ослабил её. Кровопролитная колониальная война на Филиппинах ознаменовалась зверскими жестокостями со стороны американских захватчиков. Кровавый генерал Смит издал приказ убивать всех, кто попадёт в руки американских войск. Нередко пленные филиппинцы подвергались страшным пыткам. Американскими войсками на Филиппинах с 1900 г. руководил генерал-майор Артур Макартур, отец Дугласа Макартура, душителя японского народа. Во время беспощадной колониальной войны захватчики истребили сотни тысяч свободолюбивых филиппинцев, многие области подверглись страшному разорению. Так, проливая реки крови, осуществляли американские империалисты свою «цивилизаторскую миссию» в бассейне Тихого океана. Даже такой буржуазный деятель, как сенатор США К. Шурц, характеризуя американскую политику на Филиппинском архипелаге, писал: «Я подробно изучил всё, что произошло на Филиппинах, и пришёл к глубокому убеждению, что история завоевания Филиппин есть история обманов и лжи, грубейшего предательства своих друзей, незаконного присвоения власти, измены основным принципам демократии, бессмысленного пожертвования наших солдат ради неправого дела, жестокого избиения невинного народа и в целом — ужасающего кровавого преступления, не имеющего равного в истории»(9). На Филиппинаx, на Гаваях, на островах Самоа, в Новой Зеландии, Австралии, как и в самой Северной Америке, как и в Африке, — повсюду в мире всё снова оправдывались слова, Хауит, сказанные им о христианской колониальной системе, цитируемые Марксом в I томе «Капитала»: «Варварство и бесстыдные жестокости так называемых христианских рас, совершавшиеся во всех частях света по отношению ко всем народам, которых им удавалось поработить себе, превосходят все ужасы, совершавшиеся в любую историческую эпоху любой расой, не исключая самых диких и невежественных, самых безжалостных и бесстыдных»(11). Президент Мак-Кинли, который, как и большинство других президентов США, отличался безграничным фарисейством, заявлял, что Филиппины необходимо было аннексировать для того, чтобы на островах восторжествовало христианство. Без всякого пуританского лицемерия объяснил причины захвата архипелага Франк Вандерлип, заместитель министра финансов США. Он указал, что Филиппины — ключ к Дальнему Востоку и что Манила в руках американцев превратится в величайшего соперника британской базы — Гонконга(12). Теодор Рузвельт и его единомышленники заявляли, что Филиппины должны будут сыграть роль «передовой американской базы в деле развития коммерческих связей с Китаем». Который раз уже этот мотив — проникновение в Китай — приводился для оправдания американской экспансии! Он фигурировал, когда США захватывали Орегон и Калифорнию, когда США «покупали» Аляску, когда они овладевали Гаваями. Стремление американского капитала проникнуть в Китай, наживаться за счёт эксплуатации его населения поистине столь же старо, как американский капитал. Продвигаясь к Китаю, американские колонизаторы захватывали и грабили другие страны на Тихом океане, превращая их население в своих колониальных рабов или зверски его истребляя. Несмотря на протесты демократических элементов американского народа, трубадуры американских монополий в годы, когда войска США на пороге XX в. вели позорную и зверскую колониальную войну на Филиппинах, выступали с бредовой проповедью покорения всего мира, проповедью утверждения господства «избранного богом» американского народа над всеми другими народами на земле. Вот, например, выдержки из речи сенатора Альберта Бевериджа, которую восторженными аплодисментами встретили все апологеты американского империализма в конгрессе. Выступая 9 января 1900 г., Беверидж заявил: «Филиппины наши на веки вечные... А там сразу же за Филиппинами расположен необъятный китайский рынок. Мы никогда не отступимся ни от того, ни от другого... Наша торговля впредь наиболее широко должна развиваться в Азии. Тихий океан — наш океан... И Тихий океан — это также океан торговли будущего. Большинство будущих войн — это будут столкновения, возникшие на почве коммерческих интересов. Поэтому держава, которая господствует на Тихом океане, является державой, которая господствует в мире. И владея Филиппинами, этой державой является и останется навеки Американская республика»(13). Нет необходимости комментировать этот ярко выраженный, полный неисчерпаемой жадности империалистический символ веры. Стремясь к установлению своего владычества над миром, к захвату Филиппин, Гуама, Порго-Рико, американский монополистический капитал, разумеется, приходил в резкое столкновение с английскими монополиями. Поэтому нелепы заявления некоторых американских историков о том, что одной из причин аннексии Филиппин было стремление Соединённых Штатов пойти навстречу пожеланиям Англии, которая, мол, жаждала перехода этих островов в руки американцев. «Англия, — пишет американский историк Бэйли, — приветствовала аннексию Филиппин американцами... Разумеется, американцы не могли разочаровать народ, который столь благородно поддерживал их (в войне против Испании. — В. А), в то время как континентальная Европа проявляла недружелюбие»(14). Такими детскими побасенками американские буржуазные историки пытаются объяснить захват Филиппин, затушёвывая англоамериканские империалистические противоречия. Эти противоречия в результате усилившегося стремления американского капитала к мировому господству стали чувствоваться с особенной силой как раз в конце прошлого века. Факты вовсе не подтверждают версию сочувствия английских правящих кругов захвату Филиппин Соединёнными Штатами. Владея единственной в то время линией кабельной связи с Филиппинами, англичане использовали эту связь во время войны в ущерб интересам США. Президент Мак-Кинли даже заявил дипломатический протест по поводу нарушения Англией нейтралитета, так как она использовала кабельную связь в интересах Испании. Лондонский Сити в конце XIX в. считал себя владыкой большей части мира и стремился ещё шире раздвинуть границы своих владений. Однако из того обстоятельства, что Англия чрезвычайно широко раскинула по миру свои империалистические владения, вытекали также её затруднения. Она приходила в столкновение со всеми другими империалистическими странами. В любом уголке земного шара, по любому вопросу другие крупные державы наталкивались на противодействие Англии. В этих условиях Англия, несмотря на своё могущество, не в силах была бы противостоять всем другим империалистическим странам. Она стала маневрировать ещё больше прежнего, пыталась столкнуть между собой противников, она вынуждена была кое-чем поступиться в пользу одних соперников, чтобы привлечь их на свою сторону, выделить среди империалистических соперников главных и наиболее опасных на каждом данном этапе, чтобы именно против них мобилизовать свои силы и силы своих союзников. Кроме того, английские империалисты в это время уже подготовляли захват бурских колоний в Южной Африке и нуждались в нейтрализации Соединённых Штатов. Вторая бурская война началась в 1899 г. Всё это привело к тому, что ещё в начале испано-американской войны некоторые представители английского правительства, пользуясь моментом, стали выступать с призывами о заключении англо-американского союза. С таким призывом выступил, например, министр колоний Джозеф Чемберлен 13 мая 1898 г.(15). Грей, министр иностранных дел, даже предложил США помощь английского флота для того, чтобы быстро разделаться с Кубой, но при условии, что Англия будет вознаграждена. Захватническая война американских экспансионистов вызвала осуждение в самих Соединённых Штатах со стороны классово сознательного пролетариата и со стороны прогрессивных кругов буржуазии. Ленин, характеризуя позицию некоторых кругов американской буржуазии, писал: «В Соед. Штатах империалистская война против Испании 1898-го года вызвала оппозицию «антиимпериалистов», последних могикан буржуазной демократии, которые называли войну эту «преступной», считали нарушением конституции аннексию чужих земель...»(16). Эти голоса протеста не в состоянии были оказать влияние на общий курс американского империализма. Благодаря быстрому капиталистическому развитию Соединённых Штатов там необычайно быстро рос финансовый капитал, который с особенной силой стремился к обладанию колониями. По мере развития финансового капитала и трестов черты паразитизма становились всё более резким свойством американской буржуазии. В Соединённых Штатах экономическое развитие капитализма шло быстрыми темпами, «как раз благодаря этому паразитические черты новейшего американского капитализма выступили особенно ярко»(17). Империалистическая война Соединённых Штатов против филиппинского народа, предпринятая по инициативе американских монополий, была одной из важных вех, ознаменовавших окончательную смену старого капитализма господством монополий. «Империализм, как высшая стадия капитализма Америки и Европы, а затем и Азии, сложился вполне к 1898—1914 гг.»(18). Новый этап капиталистического развития, который в Соединённых Штатах наступил на пороге XX в., «есть капитализм на той стадии развития, когда сложилось господство монополий и финансового капитала, приобрел выдающееся значение вывоз капитала, начался раздел мира международными трестами и закончился раздел всей территории земли крупнейшими капиталистическими странами»(19). Война США за захват Кубы и Филиппин была войной за территориальный передел земли. Американские монополии жаждали собственных колоний для экспорта капитала и товаров, для загребания чудовищных сверхприбылей. К этому времени Германия и на Тихом океане стала одним из главных соперников английского империализма. В Циндао была оборудована главная морская база для германской дальневосточной эскадры. Германские товары стали проникать во все уголки Тихого океана, быстро росли германские капиталовложения. Особенно крупных размеров они достигли в Китае. Здесь инвестиции Германии к началу мировой войны 1914—1918 гг. достигли суммы в 263,6 млн. ам. долл. Германские инвестиции в то время превышали японские капиталовложения в Китае. Выступивший на широкую мировую арену германский империализм сталкивался с английским повсюду на земном шаре. Поскольку Германия всё отчётливее выдвигалась как основной и наиболее непосредственный империалистический соперник Англии(20), Соединённые Штаты оказались в благоприятном положении и могли закрепить свои империалистические приобретения конца XIX в. Однако своей политикой противопоставления Японии Соединённым Штатам и при помощи различных дипломатических манёвров английскому империализму удалось приостановить дальнейшую территориальную экспансию США. Английскому империализму и другим империалистическим соперникам США удалось до начала второй мировой войны затормозить также экономическую экспансию американского монополистического капитала в западном бассейне Тихого океана. Но США ещё в первые десятилетия XX в. утвердили своё экономическое владычество в Канаде, в Центральной и Южной Америке. Взаимоотношения Англии и США на Тихом океане со времени открытого вступления США на путь империалистической агрессии и до первой мировой войны характерны временными успехами английской дипломатии на Дальнем Востоке, совместными англо-американскими выступлениями против национально-освободительного движения в Китае, а в некоторых случаях также и против ряда империалистических соперников на Дальнем Востоке и началом заметного вытеснения английского капитала из Центральной и Южной Америки и Канады. (1) И. В. Сталин, Соч., т. 6, стр. 72—73. (2) В. И. Ленин, Соч., т. 21, стр, 311. (3) И. В. Сталин, Соч., т. 6, стр. 369. (4) И. В. Сталин, Соч., т. 9, стр. 106. (5) Американский президент Полк впервые поручил посланнику США в Испании вступить в переговоры о покупке Кубы в 1848 г. Он предлагал за Кубу 100 млн. долл. В том же году американский журнал «De Bow's Review» писал: «Североамериканцы распространятся далеко за пределы своих нынешних границ. Они вновь и вновь будут захватывать земли своих соседей. Они будут образовывать на этих землях автономные области, будут объявлять их независимость, а затем аннексируют их. Мы уже захватили Новую Мексику и Калифорнию. Мы захватим всю Мексику и Кубу. Нас не остановят ни перешеек Центральной Америки, ни река Святого Лаврентия...» («De Bow's Review», VI, July 9, 1848; Bailey, p. 306). Уже в 1850 и 1851 гг. американцы организовали крупные банды (Лопес), которые с оружием в руках пытались «освободить» Кубу, но потерпели поражение. В 1854 г., пользуясь тем, что Англия начала войну против России, американский статс-секретарь Мэрси вновь предложил посланнику в Мадриде добиваться уступки Кубы Соединённым Штатам. Несмотря на угрозы, Испания отклонила и это предложение. Ко времени войны США с Испанией в хозяйство Кубы, преимущественно в сахарные плантации и заводы, было вложено около 50 млн. долл. американского капитала. Американским империалистам, подготовлявшим войну с Испанией, сильно помогла жёлтая печать, особенно печать Хэрста, который начал свою деятельность на газетном поприще в 1895 г. Когда задолго до войны один из корреспондентов Хэрста, Ремингтон, заблаговременно посланный на Кубу для зарисовки иллюстраций к военным действиям, телеграфировал: «Всё спокойно, войны не предвидится», — Хэрст ответил: «Позаботьтесь о зарисовках, я позабочусь о войне» (Winkler, W. R. Hearst, N. Y. 1928, p. 144; Bailey, p. 497). После взрыва «Мэна» хэрстовская печать заполнилась ультраджинго-истскими статьями, требовавшими немедленно начать войну против Испании. (6) Bishop and Bucklin, Theodore Roosevelt and his Time, N. Y. 1920, v. I, p. 83. (7) Dulles, р. 202—203. (8) Roosevelt, An Autobiography, N. Y. 1919, p. 231—232. (9) Dennis, Adventures in American Diplomacy, p. 100, Hay to Day (10) Bancroft Frederic, Life of Schurz, vol. Ill, p. 446. Цит. no Dulles, p. 259. (11) К. Маркс, Капитал, т. I, стр. 755. (12) «The Century Magazine», August 1898, p. 555—556; F, Vanderlip, Facts abоut the Philippines. (13) «Congressional Record», 56th Congress, 1-st Session, vol. 33, 1900, p. 704. (14) T. Bailey, Diplomatic History of the American People, New York 1940, p. 522. (15) Gelber, The Rise of Anglo-American Friendship. Oxford University Press, 1938, p. 24. (16) В. И. Ленин, Соч., т. 22, стр. 274. (17) В. И. Ленин, Соч., т. 22, стр. 287. (18) В. И. Ленин, Соч., т. 23, стр. 95. (19) В. И. Ленин, Соч., т. 22, стр. 253. (20) Ленин писал в апреле 1911 г.: «...в последние годы и Англия и Германия вооружаются чрезвычайно усиленно. Конкуренция этих стран на мировом рынке все более и более обостряется. Военное столкновение надвигается все более грозно» (Соч., т. 17, стр. 145). Вперед Оглавление Назад
|
.jpg)
