Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Импортозамещенные пропульсивные системы

Речные катамараны
оснастят
отечественными двигателями

Поиск на сайте

Главная / Издания / Литература / Книжная полка / М.А. Сергеев. Оборона Петропавловска-на-Камчатке

КАМЧАТКА

Обратимся теперь к Камчатке, у берегов которой во время Крымской войны разыгрались самые сильные на Тихом океане бои, изумившие весь мир. Непосред­ственною ареною их явилась Авачинская губа(1), главный залив полуострова, являющийся одним из лучших в мире. Известный географ Э. Реклю говорит в своем описании Камчатки: «Один из этих небольших заливов, находя­щийся недалеко от южной оконечности Камчатки, есть знаменитая Авачинская губа, одна из бухт, оспариваю­щая у Рио-де-Жанейро и Сан-Франциско право на звание лучшего порта в мире».

Авачинская губа — обширный, овальной формы, зам­кнутый бассейн с большими, подходящими к самым бере­гам глубинами. С океаном губа соединена узким проли­вом—«воротами»—между высокими отвесными скалами.

Извилистые берега Авачинской губы изрезаны мно­гочисленными бухтами, некоторые из них являются в свою очередь прекрасными гаванями.

Одна из таких бухт — Петропавловская (Мало-Авачинская) губа или гавань находится в северо-восточной части Авачинского залива. С запада от Авачинского за­лива ее отделяет скалистый полуостров Сигнальный, на противоположной стороне поднимается гора Петровская («Петровка»). Незначительная по размерам Петропав­ловская губа врезается в материк в северном направле­нии на 0,5 мили(3).

Примерно в середине восточного берега Петропавлов­ской губы, от уступов горы Петровской, идет в северо-за­падном направлении к Сигнальному полуострову коса из песка и гальки («Кошка»). Этот природный мол делит Петропавловскую губу на две гавани: Внешнюю (юж­ную) и Внутреннюю (северную).

Расположенная к югу от Кошки Внешняя гавань от­делена от Авачинского залива сопкой Сигнальной (юж­ная часть одноименного полуострова), а у входа прикры­та мысом этой сопки и противолежащей (почти на одной параллели) возвышенностью Красный яр.

Внутренняя гавань («Ковш») отграничена от Авачин­ской губы Никольской сопкой («Николка»), а от Внешне­го рейда — Кошкою. С этим рейдом Ковш соединен узким проходом между оконечностью Кошки и горой Сигналь­ной. Глубины этого пролива достаточны, однако, для про­хода даже крупных судов. Ковш, таким образом, прикрыт с юга Кошкой, с востока — Петровкой и с запада — полуостровом Сигнальным. На восточном и северном бе­регах Ковша лежал в то время, главный город и порт об­ширной области Петропавловск-Камчатский.

Отделяющий Петропавловскую губу от Авачинской полуостров Сигнальный круто вздымается из моря и вы­тянут с севера на юг почти параллельно берегу материка. Своей северной оконечностью он соединен с коренным берегом, а южная выступает в море. Западный берег по­луострова, обращенный к Авачинской губе, идет по мери­диану и обрывается в воду почти отвесными скалами; во­сточный спускается в Петропавловскую гавань сравни­тельно пологими склонами.

Полуостров образован двумя возвышенностями, по­крытыми березовым лесом и почти непроходимым в то вре­мя кустарником (кедровником и ольховником). Возвы­шенности эти разделены глубокой и короткой впадиной («Седлом»). Северная, более высокая и широкая, назы­вается Никольской, а южная — Сигнальной сопкой.

Северная оконечность Никольской горы спускается сравнительно полого к низменности, на которой лежит озеро Култучное (Верхнее). От Авачинского залива озеро отделяется низким, но довольно широким перешейком из песка и гравия. Глубины залива позволяют судам подхо­дить почти к самому перешейку. Заболоченное и топкое озеро Култучное замыкало в те времена Петропавловск с севера. Между озером и уступами Никольской горы проходила узкая грунтовая дорога — единственное тогда сухопутное сообщение Петропавловска с западным побе­режьем (Болынерецком) и внутренними районами полу­острова (долиною реки Камчатка).

Южная часть полуострова Сигнального (гора Сиг­нальная) обрывается во всех направлениях крутыми ска­лами. На западной и южной сторонах скалы эти отвесно падают прямо в воду, оставляя у подошвы сопки очень узкую полосу, покрытую щебнем. К восточному, обра­щенному к Внешней гавани склону горы примыкает низ­менная 'песчано-галечная площадка. Крайняя юго-восточ­ная оконечность Сигнальной горы, где ее крутые обрывы переходят в низменность, называется мысом Сигнальным.

Здесь — в районе Петропавловской гавани и Сигналь­ного полуострова — разыгрались ожесточенные бои с англо-французами в августе—сентябре 1854 года.

Самое отдаленное владение России — Камчатка оста­валась почти на всем протяжении дореволюционной исто­рии и наиболее забытой окраиной.

В годы открытия и присоединения к России полуостро­ва он привлекал внимание главным образом своими пуш­ными богатствами, особенно впервые найденными там морскими бобрами и котиками. Дальнейший интерес к Камчатке был связан с первыми исследованиями дальне­восточных приморских районов, которые были предпри­няты русским правительством в начале XVIII века: пла­ваниями Козьмы Соколова и Никиты Трески (в 1716— 1717 гг.), Ивана Евреинова и Федора Лужина (в 1720— 1721 гг.) и др. После двух камчатских экспедиций Берин­га стало очевидным стратегическое значение полуострова как форпоста на Тихом океане, а также значение его в развитии торговых сношений с тихоокеанскими страна­ми — Китаем, Японией, Америкой. Однако главную роль продолжал играть в то время Охотск — единственный порт на Дальнем Востоке. В 1731 году появляется первый указ об устройстве Камчатско-Охотского края с центром в Охотском порту.

В конце XVIII века значение Камчатки возрастает. Петропавловск становится главной базой усиливающего­ся движения русских к открытым ими, но еще не исследо­ванным берегам Америки. Уже первые, состоявшиеся по­сле Беринговых правительственные экспедиции Креиицына и Левашова (1764—1769 гг.) и Биллингса, Сарычева и Галла (1785—1792 гг.) внесли заметное оживление в жизнь полуострова. Последующие кругосветные плавания выдающихся русских военных моряков: Крузенштерна и Лисянского (1803—1806 гг.), Гагемейстера (1806— 1807 гг.), Головнина (1807—1809 гг.) и других, заходив­ших во время своих рейсов на Камчатку, снизили роль Охотска, лежавшего в стороне от этих рейсов, и сделали Петропавловскую гавань главным опорным пунктом Рос­сии в северо-восточных водах.

Сравнительно оживленным периодом в жизни Кам­чатки было первое десятилетие XIX века. Доклад Крузен­штерна сенату о печальном положении полуострова за­ставил правительство обратить на него внимание. Кам­чатка была признана весьма важным для России в поли­тическом и в торговом отношении пунктом на Тихом оке­ане. Возможность сосредоточения в незамерзающей Ава­чинской губе(3) крупного флота, большое значение порта для сношений с Китаем и Японией, Северной и Южной Америкой, Филиппинскими и Сандвичевыми островами, перспективы его развития как центра внешней торговли— все это побудило царское правительство проявить некото­рые заботы о Камчатке. Но соответственно такому пони­манию значения полуострова внимание уделялось только самому Петропавловску и выражалось главным образом в снабжении его материалами, необходимыми для порта и мореплавания. Западное побережье и внутренняя часть полуострова, не говоря уже о других районах края, оста­вались совершенно забытыми.

Однако и такая ограниченная забота о дальневосточ­ных окраинах продолжалась недолго. Война 1812 года совершенно отвлекла внимание правительства от Дальне­го Востока. После 1817 года принимаются, правда, не­которые меры к устройству Петропавловского порта, к развитию на Камчатке ремесел и сельского хозяйства, но все эти меры были незначительными и не дали ощутимых результатов.

В деятельности Российско-американской компании Камчатка занимала ничтожное место, так как ее больше всего интересовала Русская Америка; торговля и промы­слы в Камчатском крае были развиты очень слабо.

С начала 20-х по конец 30-х годов Камчатка оказа­лась совершенно заброшенной. Сельское хозяйство сов­сем не развивалось, промыслы падали, население нища­ло. Несмотря на некоторый подъем в жизни Петропав­ловска в первом десятилетии XIX века, он попрежнему оставался ничтожным захолустьем. Накануне Крымской войны (в 1852 г.) в этом городке насчитывалось 156 де­ревянных домов и около 1600 жителей.

Постоянная связь этой окраины с центром отсутство­вала, переписка по какому-либо вопросу не только с пе­тербургской, но и с иркутской администрацией, в веде­нии которой была Камчатка, длилась десятилетиями. По­ложение населения полуострова особенно ухудшилось в 40-х годах в связи с усилившимся хищничеством амери­канцев в тихоокеанских водах и полной беззащитностью края. Американские китобойные суда постоянно промыш­ляли в территориальных водах России, заходили даже в самый Петропавловск, команды их разгоняли караулы, разбирали на дрова постройки, выжигали леса, истреб­ляли пушных зверей, грабили местное население.

Такому общему печальному состоянию соответство­вала и весьма слабая обороноспособность Камчатки. По­явление первых воинских частей на полуострове относит­ся к концу XVIII века. В 1800 году был сформирован кам­чатский полк в составе двух батальонов. Он был создан по образцу ланд-милиции, и занятие воинских чинов сель­ским хозяйством всячески поощрялось. В 1803 году полк был преобразован в камчатский батальон из пяти рот, одна из которых была отправлена в Гижигу. В 1812 году батальон был расформирован и образованы флотская ро­та для обслуживания Петропавловского порта и казачьи команды для несения полицейской службы. В связи с упразднением областного управления на командира пет­ропавловской морской роты возложено было управление всем полуостровом.

В конце 40-х годов вооруженные силы Камчатки со­стояли из ста морских чинов и ста казаков. Эти двести человек служили и гарнизоном, и полицией, и рабочей силой (для административных нужд) не только Петро­павловска, но и всего полуострова. Для защиты порта со стороны Авачинской губы имелись деревянные брустверы с десятью устарелыми пушками малого калибра.


Вид на Петропавловск с моря.

На трех мысах, у входа в Авачинскую губу, стоял» «маяки», или сигнальные вышки, которые сообщались друг с другом и передавали в порт обо всем, что происходило на море. Настоящим маяком (с полным оборудованием) был, соб­ственно говоря, только один Дальний маяк, расположен­ный на мысе Маячном, выходящем в океан. Остальные маяки — на мысах Бабушкином (западный берег Ворот) и Раковом (к северо-востоку от предыдущего, на восточ­ном побережье губы) — были заняты лишь вахтенными постами, передававшими дальше посредством сигналов полученные с Дальнего маяка известия.

Некоторое оживление наступило на Камчатке в на­чале 50-х годов в связи с общими широкими замыслами Муравьева, направленными к экономическому подъему дальневосточных окраин. Планы Муравьева, единствен­ного высшего, администратора, лично побывавшего на Камчатке (в 1849 г.), предусматривали значительное развитие хозяйства полуострова, в частности земледелия, скотоводства, китобойной промышленности и ремесел, организацию регулярного сообщения с охотскими и юж­ными районами Дальнего Востока, разработку в связи с этим угольных месторождений, устройство грунтовых до­рог и крупного порта и пр. Для осуществления таких пла­нов предполагалось переселить на Камчатку в ближайшее десятилетие три тысячи семей из Сибири.

Оценивая сложившуюся обстановку, в особенности усиленное проникновение Англии на Тихий океан, Му­равьев придавал большое значение Авачинской губе и Петропавловскому порту, которыми очень интересовались англичане. В том же 1849 году он писал Л. А. Перовско­му, одному из немногих николаевских министров, поддер­живавших Муравьева в его дальневосточных начина­ниях:

«Я много видел портов в России и в Европе, но ничего подобного Авачинской губе не встречал: Англии стоит сделать умышленно двухнедельный разрыв с Россией, чтобы завладеть ею и потом заключить мир, но уже Ава­чинской губы она нам не отдаст и, если б даже заплатила нам миллион фунтов за нее при заключении мира, то вы­ручит его в самое короткое время от китобойства в Охот­ском и Беринговых морях; Англия, разумеется, никого не пустит в эти моря беспошлинно».

Несколько позже, напоминая об агрессивных намере­ниях Англии на Дальнем Востоке, Муравьев указывал:

«К самым существенным условиям Англии в этом от­ношении должно принадлежать: овладеть Камчаткою или оставить ее пустынною и господствовать на восточных бе­регах Китая и Японии и таким образом, так сказать, от­резать Россию от Восточного океана».

Необходимым условием обороны Дальнего Востока Муравьев считал открытие плавания по Амуру и доставку именно этим путем в Приморье, на Охотское побережье и на Камчатку всех необходимых средств защиты. Пере­возка их кругосветным морским путем или сухопутным путем из Якутска была бы настолько сложна и длитель­на, что неприятель опередил бы русских. Естественно поэ­тому, что особенно важной задачей на случай военных действий было, по мнению Муравьева, укрепление наряду с устьем Амура Петропавловска.

В результате личного посещения Камчатки у Муравь­ева возник, как это видно из его доклада правительству в 1850 году, обширный план организации обороны всего района Авачинской губы и создания там мощной военной крепости. Совершенно незащищенные порт и город пред­полагалось перенести в Тарьинскую губу, очень удобную для устройства большого порта, и связать эту губу с мощными батареями, защищающими самый вход в Авачинский залив (Ворота). Далее проектировалось соеди­нить Тарью каналом для гребных судов и канонерских лодок с внешнею, находящеюся за Воротами Ягодовою бухтою. Это обеспечивало, в случае блокады Ворот, воз­можность выхода из Авачинской губы. Такое устройство обороны требовало, конечно, большого усиления военно-морских сил Камчатки. А для укреплений и батарей нуж­но было не менее трехсот орудий крупного калибра, пре­имущественно бомбических.

Будучи в 1849 году на Камчатке, Муравьев на месте позаботился об укреплении Петропавловска. На подсту­пах к порту он приказал соорудить батареи на выбранных им лично местах. Одною из них была именно та озерная батарея (№ 6)(4), которая дольше всех удержалась в реша­ющем бою 24 августа (5 сентября) 1854 года. Указывая начальнику Камчатки Машину место для установки этой батареи, Муравьев сказал: «В случае десанта неприяте­ля в обход Никольской сопки вы его встретите картечью отсюда».

Весь этот план обороны Петропавловска был разра­ботан до мельчайших деталей и нанесен на многочислен­ные карты и планы. «Смею думать, — заканчивал свой доклад Муравьев, — что в Камчатке и Охотском море нам должно иметь военные средства, соответственные тем, которые имеют англичане у китайских берегов и Сандви­чевых островов».

Широкие замыслы развития хозяйства и укрепления обороны Камчатки не были, конечно, осуществлены. Огра­ниченное, бездарное правительство Николая I сочло все эти планы Муравьева «мечтою и фантазиею» и приписало их «пылкости его воображения».

Единственными результатами упомянутого недолгого периода оживления было изменение административного положения Камчатки и некоторое усиление ее обороно­способности ко времени военных действий 1854 года.

В декабре 1849 года была образована самостоятель­ная Камчатская область во главе с военным губернато­ром-моряком, являвшимся одновременно и командиром порта. Охотский порт перенесен в Петропавловск, кото­рый должен был стать главным военным и коммерческим портом на Тихом океане. В 1850 году туда был переведен гарнизон из Охотска, в 1852—1854 гг. отправлены артил­лерия и снаряды, посланы, как указано выше, военные су­да («Двина» и «Аврора») и увеличены сухопутные силы.

После объявления Францией и Англией войны России на Камчатку был отправлен корвет «Оливуца» (из эска­дры адмирала Путятина) с приказом немедленно укре­пить порт и обороняться до последней возможности от неприятеля(5).

Уверенность тихоокеанского военно-морского коман­дования в лице Муравьева и Путятина в неизбежности нападения союзников на Петропавловск объяснялась сле­дующим.

Сосредоточенная на Тихом океане англо-французская эскадра, в ожидании разрыва коалиции с Россией, вела наблюдение за русским флотом и готовилась к внезап­ному нападению на него тотчас по получении сведений об объявлении войны. Отдавая себе отчет во всей труд­ности поисков русских судов в океане, неприятель решил атаковать их в одном из портов. Эти намерения союзни­ков подтверждались иностранными (европейскими и аме­риканскими) газетами, сообщавшими, что англо-француз­ской эскадре категорически предписано блокировать рус­ские порты и уничтожить русский флот. Кроме того, сооб­щалось, что Англией отправлен дополнительно к налич­ному флоту сорокашестипушечный фрегат «Пик» для на­падения на русский фрегат «Диана», прибывший весною 1854 года на Дальний Восток.

Противнику, таким образом, необходимо было уста­новить место главной стоянки русской эскадры. Таким пунктом, по мнению англо-французов, был, вероятнее всего, Петропавловск с его замечательной и широко из­вестной Авачинской губой. Лиман и устье Амура, равно как и более южные бухты, оставались тогда еще неизвест­ными иностранцам. На всех морских картах в Татарском «заливе» не значилось ни одной гавани, берега показаны были как сплошь скалистые и недоступные. Сахалин со­единялся с материком песчаным перешейком, так что вход в Амурский лиман с юга считался невозможным. Доступ туда с севера, с Охотского моря, был прегражден отмелями. Опровергавшие все эти сведения открытия экспедиции Невельского и составленные на их основе но­вые карты хранились в тайне.

Отсюда-то и вытекала уверенность русских, что все внимание англо-французов в предстоящей кампании бу­дет устремлено на Петропавловск, как на единственно подходящий, по их мнению, пункт стоянки русского фло­та. Русские, по той же самой причине, считали самым безопасным местом устье и лиман Амура и бухты Татар­ского пролива. Предположения эти полностью оправда­лись: во всю навигацию 1854 года неприятельские кораб­ли не показывались ни в Охотском море, ни в Татарском проливе, и первый удар был нанесен Петропавловску.

(1) Губа — название морского залива, распространенное на евро­пейском севере СССР, в Сибири и на Дальнем Востоке.

(2) Нижеследующее, сравнительно детальное описание Петров­ской губы поможет, по мнению автора, читателю уяснить как при­нятые меры обороны, так и ход военных действий в 1854 году.

(3) Авачинская губа покрывается льдом только в исключительно суровые зимы. Петропавловская гавань каждый год замерзает на несколько месяцев.

(4) Расположение петропавловских батарей см. ниже, стр. 44.

(5) Адмирал Путятин послал весною 1854 года шхуну «Восток» в Шанхай для получения сведений о положении дел в Европе. 17 мая 1854 года «Восток», возвращаясь из Китая, встретил в Татар­ском проливе фрегат «Паллада» и сообщил о войне, объявленной Англией и Францией России. Тогда-то и был послан на Камчатку с Указанными распоряжениями корвет «Оливуца».

Вперед
Оглавление
Назад

Главное за неделю