Важное
Испытания МРК "Буря" вышли на финишную прямую
Военным показали 
|
БОЙ 24 АВГУСТА (5 СЕНТЯБРЯ) И РАЗГРОМ АНГЛО-ФРАНЦУЗОВСледующие три дня (21—23 августа) прошли, вопреки ожиданиям, совершенно спокойно. Неприятельские суда не покидали стоянки в Тарьинской губе. 21 августа французским адмиральским судном была возвращена в Петропавловск часть взятых в плен на плашкоуте — один из матросов и боцман с семьей. Видимо, в тот же день состоялись похороны адмирала Прайса. Неприятель усиленно чинил суда, собирал сведения о силах гарнизона и о расположении тех петропавловских батарей, которые не были видны с кораблей. Русские, удивленные неожиданным перерывом в военных действиях, использовали его для подготовки к будущим боям.Первые поражения, понесенные неприятелем, посеяли в его рядах неуверенность и уныние. Среди англо-французского командования шли горячие споры об ответственности за неудачную атаку 20 августа. Собравшийся вечером того же дня военный совет протекал очень бурно. Французы резко обвиняли англичан в бездеятельности, нерешительности, даже предательстве. Английское командование в лице капитана Никольсона, заменившего адмирала Прайса, не могло представить никаких оправданий встретило осуждение даже среди собственных офицеров. На вновь созванном совете, состоявшемся 23 августа, разногласия не прекратились. Де Пуант и некоторые другие участники считали необходимым предпринять до новой атаки подробную разведку местности и разрушить все внешние батареи. Другие стояли за немедленную атаку. Одержало верх предложение Никольсона о нападении на Петропавловск с помощью десанта не через Внутреннюю гавань, а со стороны внешней, северо-западной оконечности города. Решение о новом направлении атаки было подсказано сообщением двух встреченных англичанами в Тарье матросов с американского китобойного судна, стоявшего в Петропавловске. Они, как передавали иностранные газеты, «из сочувствия к своей расе» (вероломно нарушив элементарный долг перед страной, оказавшей им гостеприимство) сообщили англичанам «весьма важные подробности касательно местности Петропавловска». Речь шла о возможности проникнуть в город с севера, по дороге, расположенной между уступами Никольской горы и Култучным озером. Противник рассчитывал, как это и показали события следующего дня, именно там прорваться в Петропавловск и был твердо уверен в успехе. Вечером 23 августа у неприятеля наблюдалось большое оживление: производились новые промеры глубин, непрерывно сновали шлюпки от одного судна к другому и к адмиральским судам, горело множество огней и т. д. Все это заставляло предполагать, что противник готовится к решительному нападению. Мичман Николай Фесун, находившийся на фрегате «Аврора», вспоминал этот канун последнего боя в следующих словах: «Со своей стороны мы были совершенно готовы и, решив раз навсегда умирать, а не отступать ни шагу, ждали сражения как средства покончить дело разом. Вечер 23-го числа был прекрасен — такой, как редко бывает на Камчатке. Офицеры провели его в разговорах об отечестве, в воспоминаниях о далеком Петербурге, о родных, о близких. Стрелковые партии чистили ружья и учились драться на штыках, все же вообще были спокойны...» Капитан Арбузов, собрав в тот вечер свою команду, обратился к ней со следующими словами: «Теперь, друзья, я с вами. Клянусь крестом святого Георгия, который честно ношу 14 лет, не осрамлю имени командира! Если же вы увидите во мне труса, то зако-лите штыками и на убитого плюйте! Но знайте, что и я потребую точного исполнения присяги — драться до последней капли крови!..» «Умрем — не попятимся!» — был единодушный ответ команды. В туманное утро 24 августа, в пятом часу, в Петропавловске объявили тревогу. Неприятель готовил для десанта многочисленные боты, баркасы, шлюпки. Защитники Петропавловска поняли, что близится решительный бой. На батареях, судах и в отрядах был громадный подъем. Командир порта Завойко обходил укрепления, приветствуя солдат и матросов и призывая их остаться верными своему долгу перед отечеством, не отступать перед неприятелем. В седьмом часу утра туман рассеялся, и военные действия начались. Английский пароход взял на буксир два адмиральских фрегата и направился к сопке Сигнальной. Подойдя на пушечный выстрел, французский фрегат отдал буксир и стал на якорь против третьей батареи. Пароход прошел вместе с английским фрегатом несколько дальше к северу и занял позицию в двух кабельтовах от седьмой батареи. Силы сторон были слишком неравны. Против пяти орудий совершенно открытой батареи № 3 действовало 30 орудий французского фрегата «Ла-форт». Севернее, у озера, 26 орудий английского фрегата «Президент» и три орудия парохода «Вираго» обстреливали батарею № 7, которая была расположена так, что могла обороняться только тремя 24-фунтовыми пушками. Бой открыла третья батарея. Английский фрегат, будучи еще на буксире, ответил огнем всего борта. Затем обстрел этой батареи продолжал уже французский фрегат. Рассчитывая немедленно сбить русские орудия, фрегат подошел очень близко к третьей батарее и открыл по ней жестокий огонь. Батарея вначале действовала очень успешно, каждый выпущенный ею снаряд попадал в оснастку или корпус фрегата, получившего, таким образом, много тяжелых повреждений. Но спустя полчаса положение резко изменилось. От огня 30 неприятельских орудии перешеек был весь изрыт. Земляная открытая батарея оказалась совершенно разрушенной. Станки орудий были подбиты, платформы засыпаны землей и обломками кам-на, одного орудия оторвало дуло, три других тоже были повреждены и не могли действовать. Осыпаемая ядра-ми команда потеряла более половины состава убитыми и ранеными. Единственное уцелевшее орудие продолжало, однако, обстрел врага. Пользуясь тяжелым состоянием батареи, неприятель начал высадку десанта. Командир батареи лейтенант Александр Максутов (2-й) бросился к последнему исправному орудию, сам навел его и пустил ко дну большой катер с французским десантом. Вражеский фрегат ответил залпом всего борта. Ураган ядер и бомб обрушился на батарею, вся она оказалась в дыму и обломках, но герои защитники не потеряли присутствия духа. Максутов снова сам зарядил орудие, навел его на врага, но в этот момент ядром, пущенным с французского корабля, ему оторвало руку. Присланный с «Авроры» на смену Максутова мичман Фесун подбежал с оставшейся частью команды к орудию, но яростные залпы артиллерии неприятеля в несколько минут вывели из строя последнее орудие. Высадка десанта продолжалась. В это время на другом подступе, севернее Никольской горы, английский пароход и фрегат под флагом адмирала, пользуясь преимуществом своей артиллерии, вели ожесточенный обстрел седьмой батареи. Защищенная земляным валом, батарея эта держалась значительно дольше, чем третья, и тоже причинила большой ущерб неприятелю. Видя, что батарея № 3 замолчала, и не желая подвергать дальнейшей опасности свои суда, англичане решили взять седьмую батарею с суши и попытались с этой целью высадить южнее ее десант. Между тем орудия этой батареи продолжали обстрел и потопили английский баркас с людьми. Тогда английские корабли возобновили жестокий обстрел седьмой батареи. Спустя около двух часов после начала боя орудия ее были сбиты и завалены землею и фашинником. Команда насчитывала много пострадавших, командир батареи капитан-лейтенант Кораллов был ранен в голову. Сбив последнее береговое укрепление, неприятель начал и в этом месте высаживать десант. Под прикрытием фрегата и парохода, открывших огонь через головы своего Десанта по Никольской горе и побережью, 23 гребных судна и два бота свезли на берег 700 матросов и солдат морской пехоты (по 350 человек от каждой эскадры) Английскими силами командовал капитан «Президента» Бурридж, французскими—капитан «Евридики» де ла-Грандьер. После высадки неприятеля команда батареи № 7 оставила свои разбитые орудия и присоединилась к одному из стрелковых отрядов, находившемуся около шестой батареи. Высадившийся в районе батареи № 7 десант разделился на три отряда и повел наступление. Два отряда отправились на соединение с частями, высадившимися на перешейке (Седле), у батареи № 3, для совместного занятия Никольской горы. Согласно принятому накануне плану, они должны были достигнуть господствующей над окрестностями вершины, обстрелять оттуда русские суда и город из штуцеров и взятой с собою гаубицы и попытаться зажечь их ручными гранатами и брандскугелями. Третий, самый большой отряд под командой английского лейтенанта Паркера занял седьмую батарею, а затем направился к Култучному озеру и в обход Никольской горы к Петропавловску. Создалась, таким образом, прямая угроза вторжения неприятеля в город. Двигаясь по узкой дороге, между Култучным озером и уступами Никольской горы, отряд этот натолкнулся на защищавшую дорогу шестую батарею (Озерную) и присланное туда для подкрепления полевое орудие. Две попытки захватить батарею были отражены сильным картечным огнем батареи и конной пушки, скосившим много наступавших врагов. Один из чинов команды полевой батареи казак Карандашев показал в стычке у озера замечательный образец мужества. Раненная неприятелем лошадь понесла орудие в ров. Карандашеву удалось сдержать лошадь и спасти орудие, но, попав под жестокий обстрел неприятеля, он получил тяжелое ранение в руку. Пересиливая боль, Ка-рандашев навел орудие, выстрелил и сразил много вражеских солдат. Противник в конце |концов отказался от наступления на город в этом направлении и отошел, унося с собою убитых и раненых. Пытаясь впоследствии оправдать отступление своих войск, английская печать объясняла, что озерная батарея была сооружена «наподобие замкнутого укрепления с палисадом и рвом и что для завладения ею понадобилась бы правильная осада». Так англичане превратили одну из самых слабых петропавловских батарей, на которой не было ни бруствера, ни платформы, в грозный неприступный форт. Отступивший от шестой батареи отряд Паркера бросится на соединение с другими отрядами, занимавшими тем временем Никольскую гору. На этой горе и разразились последние схватки, решившие судьбу всего англофранцузского нападения на Петропавловск. События развивались следующим образом. Перед высадкой десанта на Никольской горе находилась лишь портовая партия(1), состоявшая из 16 человек под начальством поручика Губарева. Увидев, что главные силы врага тотчас после высадки на берег направились по низменной дороге к шестой батарее, и не заметив, что другие части неприятельского десанта устремились на Никольскую гору, Губарев бросился на помощь малочисленным отрядам защитников. Он быстро спустился со своими стрелками с Никольской горы, настиг английский отряд Паркера и завязал с ним перестрелку. Это был один из самых критических моментов сухопутного боя, так как гора оставалась некоторое время не занятой русскими и неприятель именно тогда стал взбираться на нее и обстреливать «Аврору». У озера стояли в то время два стрелковых отряда по 30 человек: один, портовый, во главе с мичманом Михайловым, другой, из матросов «Авроры», под командованием мичмана Анкудинова. Местоположение этих отрядов позволяло им быстро поспеть к наиболее угрожаемым местам — шестой батарее и Никольской горе. Убедившись после отступления десанта у Култучного озера, что шестой батарее не грозит непосредственная опасность и что неприятель отказался от попытки прорваться с севера в Петропавловск, командование бросило все имевшиеся силы на защиту Никольской горы. Первыми ринулись туда стрелки Губарева и отряды Анкудинова и Михайлова, получившие наказ «сбить с горы противника». Одновременно Завойко отправил туда же отряд капитана Арбузова и отдал распоряжение командиру «Авроры» послать на сопку возможно больше людей. Между тем капитан «Авроры» еще до приказа Завойко, услышал на горе выстрелы, отправил на берег стрелковую партию из 30 матросов во главе с мичманом Фесуном. После получения распоряжения Завойко с «Авроры» отрядили дополнительно несколько небольших партий матросов с офицерами Жилкиным, Пилкиным, Кандраковым и Давыдовым Всем этим отрядам был дан категорический приказ — не допустить занятия противником вершины Никольской горы и сбросить его штыками в море. За это время часть высадившегося у седьмой батареи десанта успела уже достигнуть гребня горы и стала спускаться по восточному ее склону. Другая часть этого десанта соединилась с отрядом, высадившимся у батареи № 3. Противник, таким образом, рассыпался почти по всей горе и, укрывшись в густом кустарнике, открыл сильный ружейный огонь по «Авроре» и «Двине». Стрелковые отряды, отправленные для отражения англофранцузов, присоединившиеся к ним остатки команд батарей № 3 и 7 и еще несколько малочисленных групп волонтеров устремились со всех сторон на гору. В общей сложности против десанта и полученных им подкреплений (всего свыше 900 человек) выступило около 240—250 русских стрелков. При этом надо иметь в виду, что не все они вступили в бой одновременно и что гору приходилось брать штурмом. Рассыпавшись цепью, цепляясь за кустарник, стрелки взбирались по отвесной крутизне под сплошным ружейным и гранатным огнем засевшего на высотах противника. Скоро защитники Петропавловска с громким «ура» стремительно, сразу со всех сторон, ударили в штыки. Ружейная пальба почти смолкла, и на всем протяжении гребня Никольской горы разгорелась кровавая рукопашная схватка. Русские бойцы действовали штыками, прикладами, чем попало. Жители Петропавловска, наблюдавшие эту решающую битву, видели смешавшиеся в яркой зелени сопки красные мундиры англичан, синие и красные рубахи французских и русских матросов. Несмотря на свое подавляющее превосходство в силах и господствующее на высотах горы положение, враг не смог устоять. Скоро он дрогнул и в панике ринулся вниз. Бегство неприятеля было самое беспорядочное: гонимые страхом, преследуемые по пятам русскими матросами и стрелками, англичане и французы целыми толпами бросались с отвесных утесов прямо в море. Многие разбивались о скалы насмерть, изуродованные трупы их неприятель едва поспевал уносить в шлюпки. Видя бедственное положение своего десанта, англофранцузские суда приблизились к берегу и открыли сильный огонь по русским. Благодаря выгодной позиции, которую занимали русские отряды (на высотах сопки, покрытой густым кустарником), защитники сопки почти не понесли потерь от огня противника. Сбросив англо-французов с горы, засевшие на склонах русские отряды стали обстреливать непрерывным огнем скученные группы врагов при посадке их на шлюпки и при выходе шлюпок в море. Отовсюду неслись стоны, убитые и раненые падали в залив, оставшиеся в живых, обезумев от страха, бросались в море и брели по горло в воде или стремились достигнуть своих судов вплавь. Попавшие в шлюпки поднимали руки, прося пощады. В воспоминаниях участников сражения 24 августа содержатся рассказы о замечательных эпизодах битвы па сопке, свидетельствующих о храбрости и ловкости русских матросов и солдат. Один молодой матрос с «Авроры», участвовавший в бою на очень крутом склоне сопки, внезапно уронил ружье, и оно скатилось под гору. Спускаясь за ружьем по скалам, держась обеими руками за кусты, он неожиданно столкнулся лицом к лицу с двумя английскими солдатами. В первую секунду безоружный матрос растерялся. Затем, решив, что лучше смерть, чем плен, он прыгнул на солдат и, схватив обоих за шею, покатился с ними по откосу. На его громкий крик о помощи из кустов выскочил пятнадцатилетний камчадал, который мигом заколол англичан и освободил матроса. Сцену эту видели другие подоспевшие стрелки, они доложили о случившемся командиру, и вечером молодой матрос получил одновременно выговор за потерю ружья и награду за храбрость. Вместе с другими впервые попал в бой рекрут Сибирского линейного батальона, невзрачный и маленький Иван Сунцов, считавшийся в части нерасторопным солдатом. Когда стрелки с трудом взбирались по склону, Сунцов увидел вдали неприятельского офицера, осторожно подполз к нему, вскочил на ноги и под пулями противника метким выстрелом убил его наповал. Убитый оказался командиром северной группы десанта английским лейтенантом Паркером. Между прочим, из документов, найденных у Паркера выяснилось, что англо-французы собирались во что бы то ни стало овладеть в этот день Петропавловском и бро-сили в бой 926 человек. Находившаяся среди документов специальная инструкция содержала характерные подробности об организации английского десантного отряда. Предусмотрительные англичане снабдили отряд всем, по их мнению, необходимым для этой операции: запасом провизии для своего будущего гарнизона в городе, завтраком и спальными принадлежностями для отряда, походной аптекой, разными инструментами для разрушения батарей, гвоздями для заклепки орудий и... металлическими кандалами для будущих пленных. Инструкция по этому поводу прямо предупреждала: «Не забыть взять с собою несколько пар кандалов и помнить, что они часто совершенно необходимы». Эта небольшая, но показательная деталь характеризует отношение англичан к своим противникам, которые заранее обрекались на положение колониальных рабов. В памятный день 24 августа русскими солдатами и матросами было совершено немало героических подвигов. Из многих прославившихся своим мужеством матросов и пехотинцев до нас дошли имена Буленева, Данилова, Попова, Степанова, Суровцева и других. Матрос с «Авроры» Халитов, окруженный со всех сторон стремившимися взять его в плен англичанами, заколол штыком четверых и отбился от врага. Несколько матросов во главе с боцманом Яковом Тимофеевым, оставшиеся в бою без патронов, схватились с англичанами врукопашную и захватили их ружья и боеприпасы. Унтер-офицер госпитальной полуроты Тимофеев и матрос Абубекеров подкрались к причалившему баркасу, напали на высаживавшихся англичан и закололи семь человек. Матрос Алексей Степанов отбил английского офицера от его отряда и поднял его на штык. Раненный в этой схватке, Степанов сам сделал себе перевязку и вернулся в бой. Много врагов уничтожили во время сражения на Никольской горе камчадалы, засевшие вскоре после высадки десанта на высотах сопки. Прекрасные охотники, рассчитывающие каждый выстрел, они отличались в бою исключительно меткой стрельбой, находчивостью и ловкостью. Сражение кончилось вскоре после полудня полным разгромом англо-французов. Неприятельские корабли, подобрав жалкие остатки десанта, спешно вышли из-под огня и вернулись в Тарьинскую губу. В час дня в гавани ударили отбой, и громогласное «ура» возвестило об окончании второго и самого сильного нападения на Петропавловск. Начался подсчет потерь и трофеев, приведение в порядок города и укреплений. Защитники Петропавловска не считали, что опасность совсем миновала, и потому немедленно начали восстанавливать батареи и готовиться к отражению новой атаки противника. В ночь на 25 августа были приведены в боевую готовность седьмая и третья батареи, на которых было найдено около 200 неприятельских ядер. Но англо-французы не рискнули больше повторить попытку захватить Петропавловск. Известный исследователь Камчатки К. Дитмар, пробывший на полуострове с 1851 по 1855 год, так описывает свои впечатления по возвращении в Петропавловск вскоре после набега англо-французов: «Батареи, снова приведенные в полный порядок, в состоянии были выдержать новое нападение... Поле битвы на Никольской горе представляло еще теперь картину полнейшего опустошения. Хотя здесь, само собою понятно, не валялось уже ни одного трупа и многочисленное оружие всяких родов уже давно убрали, однако еще ясно можно было видеть следы разорения. Трава была вытоптана, с деревьев сорваны ветви, кусты поломаны, Кругом валялись пестрые лоскутья обмундировки и патроны. Целый день после битвы вокруг горы летали вороны, желая насытиться в лужах крови. Прошло много времени, прежде чем для нас снова наступила обыкновенная и правильная жизнь. Население, и высшее и низшее сословия, было словно наэлектризовано славными августовскими днями 1854 года. Беспрестанно, словно красная нить, проходило в их разговорах воспоминание о битве и об отдельных приключениях». Потери русских в этом бою составили 32 убитых и 64 раненых. Сравнительно большие повреждения получил Фрегат «Аврора», у которого ядром была пробита навылет грот-мачта и сильно поврежден такелаж. Транспорт «Двина» понес гораздо меньший урон. В городе был сожен рыбный сарай и повреждено обстрелом 16 домов. В числе трофеев было много ружей, семь офицерских сабель и английское знамя, видимо, Гибралтарского полка(2). Неприятель тщательно скрывал свои потери. На берегу было подобрано 38 трупов, в том числе четырех офицеров. В плен было взято четыре человека. Но подавляющее большинство убитых и раненых англичан и французов утонуло в море, лишь незначительная часть их была подобрана. Предварительные официальные донесения противника определили число убитых и раненых англичан в 107 человек и французов — в 102 человека. Действительные размеры потерь выяснились только впоследствии из англо-французской печати и оказались гораздо выше. Английская газета «Тайме» сообщала, что только в боях 24 августа было убито 273 и ранено 162 человека. Более половины офицерского состава выбыло из строя, погибли все командиры десантных партий. Общие потери союзников в Петропавловске достигали не менее 450 человек. Англо-французский флот, порядком потрепанный в сражении и понесший большие потери в людском составе, вынужден был с позором убраться в иностранные порты. 25 и 26 августа неприятельская эскадра, оставаясь в Тарьинской губе, производила усиленный ремонт. В эти же дни состоялись похороны убитых в последних боях. Два огромных кургана, возвышавшиеся над братскими могилами на берегу Тарьинской губы, свидетельствовали об истинных потерях англо-французов. К вечеру 26 августа у входа в Авачинский залив показался, русский бот № 1, направлявшийся в Петропавловск. Он был уже на виду у неприятеля, но, своевременно предупрежденный Дальним маяком, успел уйти в море. В открытых водах он встретил и, в свою очередь, предупредил о появлении англо-французской эскадры шхуну «Восток», которая везла из Аяна почту в Петропавловск. Бот укрылся в соседней Жировой бухте, а шхуна пошла обратно к югу. На втором Курильском острове (Парамушире), куда «Восток» зашел для ремонта, он встретился с транспортом «Байкал», направлявшимся из Аяна в Большерецк. Капитан «Востока» передал на «Бай-кал» почту и просил немедленно отправить ее сухопутным путем из Большерецка в Петропавловск и получить с тем же посланным сведения о результатах нападения на порт англо-французов. Спустя месяц «Восток», закончив ремонт прибыл в Большерецк и стал дожидаться там вестей, из Петропавловска. В тот же вечер 26 августа англо-французская эскадра покинула Авачинскую губу. Выйдя из Ворот, неприятель увидел в море два русских судна, принял их за корабли эскадры Путятина, погнался за ними и захватил их. Это были транспортная казенная шхуна «Анадырь» и транспорт Российоко-американской компании «Ситха» с коммерческим грузом. «Анадырь» был тут же сожжен союзниками, а «Ситху» они увели с собою. Американские газеты описывали положение пришедших в Сан-Франциско и Ванкувер неприятельских кораблей следующим образом: «Состояние франко-английских судов носит широкое свидетельство искусства русских в артиллерийском деле, и потребуется немало времени и средств на исправление всех повреждений. Английский фрегат «Президент» находится в весьма печальном положении и с большой опасностью достиг острова Ванкувер. Одно ядро, пущенное с русской батареи, разом положило у него 13 человек, и фрегат пробит насквозь в нескольких местах». Сильно поврежденным оказался и французский фрегат «Ла-форт». У остальных участвовавших в бою судов были пробиты корпуса, перебиты ванты и т. д. В Петропавловске стала налаживаться обычная жизнь. Скоро начали приходить русские суда. Первыми прибыли укрывшийся по соседству в Жировой бухте бот № 1 и корвет «Оливуца», незаметно проскочивший мимо судов противника. Затем пришли транспорты «Иртыш» и «Байкал» и коммерческие суда с грузами для Петропавловска. Население окончательно убедилось, что неприятель ушел восвояси, и вздохнуло свободно. Началось возвращение в город женщин и детей, отправленных после появления неприятельской эскадры в окрестные селения. Были посланы нарочные с вестями о блестящей победе и окончании блокады. В начале октября известие об этом было получено стоявшей в Большерецке шхуной «Восток», которая отправилась с этим сообщением в Николаевск. Несколько раньше был отправлен с таким же донесением в Иркутск один из героических участников обороны Петропавловска лейтенант Дмитрий Максутов (командир батареи № 2). Петропавловск получил длительную передышку: с осени плавание в Беринговом море на долгое время прекращалось, и возвращение неприятеля было маловероятно. И действительно, англо-французские корабли в этом году больше не показались. Русские моряки, солдаты и казаки с помощью камчадалов одержали блестящую победу над англичанами и французами. Небольшое число защитников (913 человек кадровых военных) с незначительными средствами обороны (68 орудий — в большинстве своем устаревшие и малого калибра) разгромили мощную эскадру врага, состоявшую из шести военных кораблей, в том числе четырех крупных, и насчитывавшую около двух с половиною тысяч экипажа при 212 орудиях крупного калибра. В решающем бою на Никольской сопке примерно 220 русских опрокинули в море свыше 900 человек англо-французского десанта. Замечательный героизм проявили все участники обороны. Это относится в равной мере и к воинским частям и к гражданскому населению. Ввиду своей малочисленности гарнизон Петропавловска должен был целую неделю, круглыми сутками, оставаться без смены на своих постах. Гражданское население, оставшееся в городе, все было привлечено к оборонным работам. В короткие промежутки времени между обстрелами оно вместе с гарнизоном принимало участие в восстановлении батарей, в доставке в порт различных материалов, переноске за пределы города запасов провианта и пр. Наряду с многочисленными героями обороны, оставшимися в большинстве своем неизвестными, следует сказать о командирах—руководителях обороны и начальниках отдельных частей. В отражении нападения англо-французов особенно велика была заслуга командира фрегата «Аврора» капитан-лейтенанта Изыльметьева. При появлении неприятельской эскадры у командования возникло сомнение в возможности дать отпор таким крупным силам. Изыльметьев проявил тогда непоколебимую твердость и решительность.  Памятник «Слава». Он категорически заявил о недопустимости сдачи и объявил, что в случае, если противник будет допущен в город, он сам будет продолжать бой с фрегата, а при поражении взорвет свой корабль. Заявление Изыльметьева развеяло все сомнения и сыграло немалую роль в организации и успешном исходе обороны. Высокие образцы мужества показали руководивший сухопутными действиями 47-го флотского экипажа капитан Арбузов, командиры стрелковых отрядов (поручик Губарев, лейтенант Анкудинов, мичман Михайлов и др.), а также командиры батарей, особенно четырех передовых, вынесших главный артиллерийский бой. Двое из них — лейтенанты Гаврилов (батарея № 1) и Александр Максутов (батарея № 3) отдали жизнь в бою. Жители Камчатки свято хранят память о героической обороне Петропавловска в 1854 году. Живым памятником этих событий служит тщательно оберегаемая населением прекрасная заповедная роща (ныне Парк культуры и отдыха) на Никольской горе, обагренной кровью героев. В этот парк перенесен недавно с Кошки сооруженный там до революции (на собранные русскими военными моряками средства) в память боев, происходивших на Никольской горе, памятник «Слава» — массивный чугунный обелиск высотою около 12 метров, вокруг которого установлены чугунные пушки. В областном краеведческом музее в Петропавловске устроена постоянная выставка, посвященная героической обороне этого города. На ней представлены русские кремневые и пистонно-капсюльные ружья тульского производства, различные штыки заводской и местной кустарной работы, сабли, картечь, ядра, оставшиеся со времени обороны Петропавловска, медали за Крымскую войну, план расположения батарей и английские кандалы, предназначавшиеся для русских пленных. (1) Портовыми партиями назывались отряды, сформированные из частей гарнизона и волонтеров, в отличие от отрядов, состоявших из команды «Авроры». (2) Знамя это было, по сообщениям некоторых участников сражения, брошено на берегу англичанами, бежавшими в панике после разгрома десанта. По другой версии, это был корабельный флаг английского фрегата «Президент», сбитый нашим ядром в самом начале обстрела 24 августа и выловленный позже из воды русскими матросами. В качестве трофея знамя было отправлено в столицу. Вперед Оглавление Назад
|
