"Заморев Вячеслав Иванович. Родился 3 сентября 1932 г. В ЛНВМУ с августа 1944 г. - один из первых нахимовцев. Окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания, штурманский факультет. Служил на ПЛ на Северном флоте в должностях командира рулевой группы, командира БЧ-1, помощника командира ПЛ. В 1957-1958 гг. плавал на судах Арктического пароходства ММФ. После окончания ВСОК ПП служил помощником командира ПЛ, а в 1959 г. назначен на вновь строящуюся АПЛ. С 1962 г. - помощник командира АПЛ 627 проекта, а затем после окончания ВСОЛК ВМФ - старшим помощником. С 1967 г. - командир АПЛ , которую перевел с Северного флота к новому месту базирования на Тихоокеанский флот. С 1969 г. проходил учебу в Военно-Морской Академии, после чего назначен заместителем командира дивизии АПЛ. В 1973-1975 гг. проходил учебу в Академии Генерального штаба. Назначен командиром дивизии (45-й) АПЛ Тихоокеанского флота. С 1980 г. первый заместитель командующего Приморской флотилией. С 1983 г. - старший преподаватель Академии Генерального штаба, доцент. Автор около 40 научных работ по оперативному искусству ВМФ. После увольнения в отставку в 1992 г. возвратился в Санкт-Петербург. Контр-адмирал запаса. Ветеран подразделений особого риска, инвалид 1 группы."
Борисов В.С., Лебедько В.Г. Подводный фронт "холодной войны". - М.: АСТ; СПб.: Terra fantastica, 2002.
"С лучшей стороны проявил себя экипаж К-14, успешно принявший участие во флотских учениях «Метеор». За один поход этот корабль прошел в подводном положении свыше шести тысяч миль. Кроме того, экипаж К-14 к 1960 году завоевал первое место по боевой подготовке на флоте.
27 декабря 1960 года в Западную Лицу прибыла атомная торпедная подводная лодка К-52 (командир В.П.Рыков). Офицерский состав корабля отличался высокими знаниями, и в дальнейшем многие офицеры этого экипажа стали заслуженными подводниками. Старший помощник командира Е. Н. Гринчик стал заместителем командира 3-й дивизии по боевой подготовке, замполит И. Ф. Аликов стал начальником политуправления флота, вице-адмиралом, штурман В. И. Заморев — контр-адмиралом, командиром дивизии атомных подводных лодок Тихоокеанского флота. Многие другие офицеры этого атомохода также быстро продвинулись по службе... После похода К-178 на Тихоокеанский флот А. П. Михайловский участвовал во втором переходе под льдами Арктики, состоявшемся в 1968 году, на атомной торпедной подводной лодке К-42, уже в должности командира 3-й дивизии. Командиром атомохода был молодой, но очень грамотный, толковый и инициативный офицер В.И. Заморев. На борту лодки находились член Военного совета 1-й флотилии контр-адмирал С. С. Бевз и заместитель начальника электромеханической службы 1-й флотилии инженер-капитан 1 ранга А. В. Круглов. Очень подробно описал этот поход А. П. Михайловский в своей книге «Вертикальное всплытие». Вот некоторые эпизоды этого похода. 20 августа 1968 года К-42 отошла от пирса и приступила к выполнению поставленной задачи. Выполнение ее оказалось не простым. Уже на второй день случилось что-то странное. Лодка начала резко погружаться с дифферентом на нос. Боцман, находящийся на горизонтальных рулях, не смог удержать лодку. Погружение остановили своевременным выполнением реверса и продуванием средней группы цистерн главного балласта. На третьи сутки от командующего Северным флотом адмирала С. М. Лобова было получено разрешение следовать далее по плану. К-42 погрузилась на глубину 100 метров и начала передвижение под льдами Арктики. Через три часа в перископ (не поднимая его) обнаружили ярко-зеленое пятно. Это была полынья, но всплыть в ней не удалось. Помешал лед. Застрявшая во льду атомная лодка начала дрейфовать. Пришлось погрузиться. Вторично обнаружили полынью приблизительно через три часа. На этот раз в трюме находился сам комдив. По приказанию А. П. Михайловского лодка начала медленно всплывать. На глубине девяти метров ее сильно затрясло. Атомоход всплыл с дифферентом на корму. Из кормовых отсеков начали поступать доклады: «По правому борту сильные удары по корпусу и скрежет». Погружаться было поздно, да и практически невозможно. На четырехметровой глубине К-42 остановилась с дифферентом 13° на корму. В перископ было видно, что лодка всплыла в разводье, в очень узкую извилистую трещину и расположилась поперек этой трещины. Корма подводной лодки находилась подо льдом. Нужно было обязательно всплыть, чтобы отправить донесение командующему флотом. Наконец уже в вечернее время подводникам улыбнулась удача. Они обнаружили подходящую полынью и быстро всплыли в ней. После тщательного осмотра верхней надстройки атомохода комдив обнаружил вмятину размером 2 на 2,5 метра в легком корпусе кормовой части лодки и рваное отверстие (была вспорота пятимиллиметровая сталь). Сквозь пробоину были видны сплетения трубопроводов высокого давления. После донесения, отправленного на имя командующего флотом, подводники получили разрешение на дальнейшее плавание. К-42 погрузилась и продолжила выполнение поставленной задачи. Дальнейший курс был проложен в сторону станции СП-16. Во время поиска полыньи на борту лодки впервые был проведен корабельный праздник, подобный празднику морского бога Нептуна, который отмечают моряки всех стран при пересечении экватора. После походов под льдами Северного Ледовитого океана наши подводники стали поговаривать, что арктический подледный переход — событие куда более значительное для любого моряка, чем переход экватора, поэтому его нужно обязательно торжественно отмечать. Праздник Нептуна получился веселым и интересным, и всему экипажу К-42 очень понравился. На празднике был царь морской Нептун и его свита со Снегурочкой-русалочкой. Этот праздник отличался от традиционного только тем, что вместо рюмки рома Нептун угощал всех присутствующих стопкой чистой соленой воды. В конце торжества царь морей вручил подводникам дипломы, свидетельствующие о прохождении Северного Ледовитого океана. В дипломе, врученном командиру 3-й дивизии А. П. Михайловскому, было написано: «Перед людьми и прочими жителями суши удостоверяю, что мореход Аркадий Петрович прошел подо льдами Северного Ледовитого океана на борту атомной подводной лодки К-42 и 24 августа 1968 года всплыл в своей тринадцатой полынье. Он зачислен Почетным жителем Арктики. В моих владениях Вам всегда будет чистая вода. Нептун». 27 августа К-42 подошла к полярной дрейфующей станции СП-16. В 15 часов 30 минут моряки лодки услышали работу подводной «шумелки». Это означало, что рядом находится наша полярная станция. Начали тщательный поиск полыньи. Но тут корабельный врач майор Станислав Глухов доложил командованию, что у старшего лейтенанта Гордиенко острый приступ аппендицита, и необходима срочная операция. Комдив приказал готовиться к операции и одновременно продолжать поиск полыньи. Вскоре старшин помощник командира корабля Александр Мокиенко, находившийся в трюме, обнаружил в перископ огромную полынью. А. П. Михайловский сказал командиру: «Всплывать будем только после окончания операции». После успешного проведения операции подводная лодка всплыла в полынье в четырех километрах от СП-16. Вскоре моряки увидели, что к подводной лодке идет небольшая группа людей, но почему-то очень медленно. В дальнейшем было установлено, что множество трещин во льдах не позволяло полярникам ускорить ход. Во главе группы шел молодой стройный парень, который, подойдя к подводной лодке, представился: «Начальник группы обеспечения станции „Северный полюс-16" старший лейтенант Макаров!» Затем последовали крепкие рукопожатия и бурные возгласы восторга. Позже подошла вторая, основная группа полярников во главе с начальником дрейфующей научно-исследовательской станции Константиновым. В лагере находилось всего 29 человек, из которых 24 являлись сотрудниками Арктического и Антарктического научно-исследовательского института, а остальные пять — военными гидрографами. Подводники передали для полярников в специальных пластиковых мешках свежий картофель, помидоры, огурцы, яблоки, лук, чеснок, а также горшки с комнатными растениями, небольшую библиотеку из ста тридцати книг и огромную картонную коробку, в которой находился великолепный торт, испеченный коками атомохода. Начальник СП-16 пригласил моряков к себе в гости. На эту встречу была выделена небольшая группа подводников — контр-адмирал С. С. Бевз, замполит капитан 2 ранга В. Постников, врач майор Глухов, мичман Козлюк, старшина 1 статьи Рожков и сигнальщик старший матрос Петренко. Возглавлял группу командир дивизии А. П. Михайловский. Путь к станции оказался не из легких. Было обнаружено много небольших трещин во льдах (озерки талой летней воды, покрытые тонким льдом). Полярники ласково называли их снежницами. Глубина в снежницах доходила до полутора метров. Многие проваливались в них, но всем удавалось выползти на лед. Провалился и контр-адмирал С. С. Бевз. Лбом он разбил тонкую ледовую корку, руки его ушли на глубину, а затем голова и плечи скрылись под водой, на поверхности остались только ноги. При помощи поданного ему длинного шеста он все-таки выбрался на поверхность льда. Подводники с большим интересом осмотрели оборудование лагеря. Затем они были приглашены в кают-компанию. На столах моряки увидели вкусную закуску и экспортную водку. Первый тост хозяин лагеря поднял за гостей, а второй, ответный, произнес заместитель командира подводной лодки Василий Постников. Он зачитал заранее подготовленный памятный адрес, в котором было сказано: «Славным полярникам от моряков-подводников в день знаменательной встречи в суровых льдах Арктики. Дорогие друзья! Ваше мужество и бесстрашие, ваша трудная и героическая работа наполняют наши сердца радостью и гордостью за свою Родину, за героизм ее замечательных людей. Пусть факел дружбы, зажженный встречей в этом безмолвном ледовом краю, будет символом верности, символом нашего воинского и гражданского долга Отечеству. Желаем вам, бесстрашные наши полярники, больших успехов в труде, личного счастья и крепкого здоровья! Экипаж атомной подводной лодки К-42. Северный Ледовитый океан. 27 августа 1968 года». Обратный путь к кораблю прошел без особых приключений. После прощальных слов моряков и полярников атомоход погрузился и лег на курс в сторону Чукотского моря. Через двое суток К-42 всплыла вблизи плавбазы ПБ-3, на борту которой находился командир 45-й дивизии атомных подводных лодок Тихоокеанского флота контр-адмирал Н. Б. Чистяков. Вскоре были получены поздравительные радиотелеграммы от командующего Северный флотом, от главнокомандующего ВМФ и — впервые — от министра обороны. В телеграмме министра было написано: «Командиру 3-й дивизии подводных лодок капитану 1 ранга Михайловскому А. П. Командиру К-42 капитану 2 ранга Замореву В. И. Поздравляю Вас и весь личный состав подводной лодки с успешным завершением ответственного задания командования — переводом подводной лодки из Баренцева моря на Дальний Восток под льдами Арктики. Вписана еще одна славная страница в историю Советского Военно-морского флота. Объявляю благодарность всем участникам перехода. Желаю дальнейших успехов в боевой службе на благо Родины. Гречко». 57 подводников, совершивших в 1968 году трансарктический поход на борту атомохода К-42, были удостоены высоких государственных наград. Командир К-42 В. И. Заморев был награжден орденом Ленина, замполит В. Постников, старпом А. Мокиенко и инженер-механик В. Хнычкин — орденами Красного Знамени, а член Военного Совета 1-й флотилии атомных подводных лодок С. С. Бевз — орденом Красной Звезды. В сентябре 1968 года К-42 вошла в состав 45-ой дивизии Тихоокеанского флота. Вячеслав Иванович Заморев в 1971 году стал заместителем командира атомных подводных лодок, а после окончания Военной академии Генерального штаба ВС в 1975 году вступил в командование 45-й дивизией. В дальнейшем он был первым заместителем командующего Приморской флотилией разнородных сил Тихоокеанского флота, а затем, в звании контр-адмирала, — старшим преподавателем кафедры Военно-морского флота Военной академии Генерального штаба ВС... В 1968 году подледный переход на Тихий океан совершили подводные лодки капитана 2 ранга В. И. Заморева (старший похода капитан 1 ранга А. П. Михайловский) и К-55 капитана 2 ранга Ю. В. Перегудова (старший похода капитан 1 ранга В.Г.Кичев). Этот поход отличался от всех предыдущих тем, что лодки несли на себе штатное ядерное оружие."
"... На борту лодки, которой командовал молодой, но очень грамотный командир - капитан второго ранга Вячеслав Заморев, находились член Военного совета 1-й флотилии контр-адмирал Бевз и командир 3-й дивизии атомных подводных лодок капитан первого ранга Михайловский, Герой Советского Союза, удостоенный этого высокого звания за свой первый подводный трансарктический поход в роли командира атомной ракетной подводной лодки «К-178»..."
"23.08–22.10.63 г. Швартовые испытания. 22–26.10.1963 г. Заводские испытания. 27.10–30.11.63 Государственные испытания. 30.11.1963 г. Подписание Государственной комиссией акта о завершении государственных испытаний. 14.12.1963 г. Вошла в состав Северного флота. 07.09–02.10.64 г. Выполняла задание в районе итоговых маневров объединенных ВМС НАТО «Феликс-64». 1965–1966 гг. Отрабатывала задачи БП, проводила испытания новой техники и обучение новых экипажей ПЛА. 1966 г. Прошла в надводном положении 2200 миль, в подводном положении — 4200 миль. 12.66–02.68 г. Текущий ремонт с заменой парогенератора. 20.08–05.09.68 г. Скрытно подо льдами Арктики перебазирована с Северного флота на Тихоокеанский флот в Петропавловск-Камчатский. Командир перехода командир флотилии подводных лодок Северного флота капитан 1 ранга А.П. Михайловский, командир ПЛА капитан 1 ранга В.И. Заморев. Пройдено подо льдом 1749 миль за 137 часов 19 минут. 12.09.1968 г. Перечислена в состав КТОФ. 1968–1972 гг. Совершила 1 автономный поход на БС продолжительностью 50 суток. На отработку задач БП потрачено 100 суток. 21.03.1969 г. На глубине 70 м произошло затопление трюма турбинного отсека, ПЛ всплыла в надводное положение с дифферентом 5° на корму. В результате перемещения воды в корму произошло засоление питательной воды II контура и циркуляционного масла ГТЗА через неплотности в конденсатно-питательной системе. 11.72–10.75 г. Находилась в среднем ремонте на ДВЗ «Звезда», произведена перезарядка реакторов. 25.07.1977 г. Отнесена к подклассу БПЛ. 28.06.1978 г. При отработке задач боевой подготовки на подходах к Авачинской губе в тумане столкнулась с танкером «Силуэт», получив незначительные повреждения обшивки легкого корпуса и обтекателя ГАК. 1980 г. Текущий ремонт. 1981 г. Совершила 1 автономный поход на БС продолжительностью 40 суток. 1983 г. Совершила 1 автономный поход на БС продолжительностью 270 суток, из которых 130–140 суток были ходовыми, пройдено (с пополнением запасов в пункте маневренного базирования) в надводном положении 4096 миль, в подводном — 21131 миля. 1985 г. Поставлена в средний ремонт со сроком окончания во II кв. 1988 г.. 1988 г. Принято решение о нецелесообразности окончания ремонта и подано предложение о выводе ПЛ из состава ВМФ. 1989 г. Выгружена активная зона. 14.03.1989 г. Выведена из боевого состава ВМФ. 2000 г. Находилась на приколе в б. Чажма (пос. Дунай). Всего с момента постройки «К-42» прошла 144481 миль за 17486 ходовых часов."
45-я дивизия подводных лодок 11/1962 - создана в б.Крашенинникова 1963 - вошла в состав 15 эскадры ПЛ Расформирована в ноябре 1997 г. Командиры: 1975-1980 - Заморев Вячеслав Иванович.
Ранее нами были опубликованы 8 частей
В.Г.Ясеновенко. Воспоминания начальника штаба 11-й дивизии ПЛ СФ. - Одиннадцатая дивизия подводных лодок Северного флота. Люди, корабли, события. СПб.: Специальный выпуск альманах «Тайфун», 2008 г.
Профессорско-преподавательский состав кафедры оперативного искусства ВМФ. Москва, 1990 г. Первый ряд (слева направо): Ю.А.Калинин, В.А.Пранц, В.И.Корявко, Р.А.Голосов, В.Г.Ясеновенко, А.А.Кузнецов, В.И.Заморев, Р.А.Зубков. Второй ряд: Е.В.Васильев, В.М.Головин, Н.Н.Харламов, П.С.Орлов, Э.Г.Шевелев, В.В.Шаталин (фото предоставил В.Г.Ясеновенко).
О нахимовском периоде Вячеслав Иванович Заморев поведал сам. - "Как я стал нахимовцем. Записки для сборника "Ленинградские нахимовцы – четвертый выпуск. 1944 – 1951."
"Шел апрель 1944 года. Все знали, что война скоро кончится. Но когда? Об этом мы, мальчишки, не знали. Мне шел тогда двенадцатый год. Жизнь трудная. Отец на фронте. Мать крутилась как могла, чтобы прокормить троих детей. И тут мы с друзьями узнали, что идет набор в школу юнгов. Посовещались и втроем Толя Улитин, Виталий Долгов [1] и я отправились в Тульский военкомат. Нас приняли. Да, действительно идет набор, но куда - пока неизвестно. Просили зайти через недельку. Дали нам перечень документов, которые надо подготовить, в том числе заявление родителей, свидетельство о рождении и характеристику из школы. Если со вторым и третьим документами у меня сомнений не было, то с основным – заявлением родителей, была загвоздка. Напишет ли его моя мать? Неделя прошла и я все-таки уговорил маму написать такое заявление. Скрипя сердцем, она написала. Итак все документы у меня на руках. У моих же друзей с заявлениями родителей ничего не вышло. И мне пришлось идти в военкомат одному. Я отдал документы, у меня их приняли, записали в какой-то список и сказали : «Продолжай учиться. В конце месяца мы вас всех соберем на медкомиссию». Но на мое несчастье, а может быть счастье, где-то в конце апреля на побывку приехал мой отец. Приехал он на несколько дней, чтобы забрать мою мать и младшую сестру в Ленинград. Мать рассказала ему о моих «успехах» в военкомате. Он промолчал, а на следующий день появился в школе. Я об этом узнал, когда наша учительница Екатерина Алексеевна Афанасьева пригласила меня прийти к директору. Когда мы пришли, там сидел отец в форме капитан-лейтенанта. Он поинтересовался у учительницы о моих успехах в учебе. Она рассказала, что я отличник и ей жаль расставаться со мной. Тогда отец подвел итог этой беседе: «Пусть сын учится. Документы из военкомата я забрал. А осенью переедем в Ленинград и тогда посмотрим». Я конечно был удручен сложившейся ситуацией. Мы ушли в класс. Вечером отец мне сказал, чтобы я не занимался самодеятельностью, а с приездом в Ленинград я буду сдавать экзамены для поступления в Нахимовское Военно-Морское училище. «Если сдашь экзамены, - сказал он, а для этого надо уже сейчас потрудиться, то может быть будешь когда-нибудь адмиралом. Устраивает тебя такая перспектива?». « Да, - отвечаю». «Ну вот и хорошо. Обо всем договоримся, когда ты приедешь в Ленинград. Но с условием, что ты закончишь год только на отлично». Этот разговор мне запомнился. Через несколько дней они с матерью и сестрой уехали. Я продолжал учиться. Одновременно подрабатывал в газете «Коммунар» учеником переплетчика. Там моя тетка, сестра отца, работала секретарем-машинисткой. Плата была: обед и газетная бумага для тетрадей и для рисования. Эта бумага мне была нужна для кружка рисования, руководителем которого был заслуженный художник автор рисунков о Ленине и детях. А так как подходящей бумаги не было, мы использовали газетную бумагу. Он нам дал хорошие начальные навыки по рисованию, графике. Научил без ошибок рисовать портреты Ленина, Сталина и других членов руководства партии и правительства.
Среди нас особенно отличался своими способностями на одноклассник Виталий Долгов. Учебный год я окончил на «отлично» с похвальной грамотой. Первый совет своего отца я выполнил. Наступили каникулы. Мы с братом жили в ожидании, когда разрешат свободный (без пропусков) въезд в Ленинград. Наконец в начале августа за нами приехал подчиненный моего отца мичман Цемахович и мы с бабушкой поехали в Ленинград. В Ленинград мы приехали 8 августа 1944 года. Отец в это время находился в Таллин, так как после освобождения Эстонии от фашистов его артотдел перевели из Ленинграда в Таллин. Мы остались в Ленинграде, а мать ездила между Таллином и Ленинградом. Младшая сестра Лариса жила с отцом. В этом же месяце меня вызвали в Ленинградское Нахимовское Военно-Морское училище для сдачи экзаменов. Сдавали два экзамена по математике (письменно и устно) и по русскому языку (письменно и устно). Я сдавал экзамены за четвертый класс. Одновременно проходили медкомиссию, которую я прошел успешно (если не считать искривления перегородки носа). Там мы познакомились с Витей Чайковским, с которым мы вместе ездили на трамвае, а потом вместе учились. А с 1 сентября я начал учиться в 5-м классе средней школы № 397. Школа находилась в рядом с домом.
1964 г.
Наши дома были самые крайние в городе. За школой город кончался. Дальше были поля, засаженные капустой. Для изголодавшегося Ленинграда, в котором даже кошек не осталось после блокады, капуста была большим подспорьем.
1964 г.
А экзамены продолжались. В школе я никому не сообщил, что сдаю экзамены в училище. В середине сентября мы закончили сдачу экзаменов. Оценок нам не сообщали, сказав, что о них мы потом узнаем, когда вызовут. А в школе все шло своим чередом. А так как я приехал из прифронтового города (Тула была в осаде), то нам, мальчишкам того времени, были знакомы все виды оружия, как нашего, так и трофейного и боеприпасы. Ну, а Ленинград с его окраинами был буквально напичкан оружием и боеприпасами – стоит только опуститься в наш подвал и мы имели все: автоматы, карабины, патроны к ним, противопехотные мины и толовые шашки. Склады были брошены, оборона города снята, а про склады в наших подвалах почему-то забыли. Вот вездесущие мальчишки и добрались до них. Правда противотанковые мины и минометные ленты мы не брали так как уже в ту пору знали, чем это может кончиться. Гранаты тоже оставались вне нашего поля зрения. Наша классная руководительница, учитель биологии Маркова знала учеников, кто на что способен. Моя роль была консультативная, то есть я обучал своих одноклассников обращаться с оружием и боеприпасами. И мы после занятий уходили подальше от школы за капустные поля и там проводили эксперименты по подрыву малых толовых шашек и стрельбе из припрятанного там же оружия. Все шло хорошо, без происшествий, пока кто-то из наших (до сих пор не знаю, кто) не принес в школу малый заряд с запалом и во время урок подорвал его в девичьем туалете. Обошлось без происшествий, никто не пострадал, но ущерб школе был нанесен. И, хотя я находился в это время на уроке, подозрение почему-то пало на меня. И хотя обе учительницы – Маркова и учительница русского языка защищали меня, доказывая мое алиби, меня на педсовете исключили из школы, как организатора. Мне пришлось оставить полюбившуюся мне школу. На мое счастье отец с матерью были в это время в Таллине и ничего об этом не знали. Я же каждое утро уходил из дома, вроде бы в школу, гулял, ходил в кино, а после окончания занятий возвращался домой. Подозрений у бабушки не возникало. В середине октября я получил повестку из военкомата о прибытии к 9.00. 19 октября 1944 года на сборный пункт, как поступившего в Ленинградское Нахимовское Военно-морское училище. Предварительно, перед прибытием надо было пройти санпропускник – «вошебойку», как ее называли, получить там справку и предъявить ее вместе с предписанием. Радости моей не было предела. И в этом случае я в школу не появлялся, притворился обиженным. Правда во всем этом администрация школы разобралась и я был реабилитирован. Но к тому времени я уже был в училище. 17 октября приехали отец с матерью в Ленинград. Я им рассказал о повестке, но не сказал об исключении из школы. А так как я школу окончил на «отлично», как он мне наказал и поступил в училище, то он в награду подарил мне свой артиллерийский бинокль, который прошел с ним всю войну, и бельгийскую малокалиберную винтовку с патронами. И тут я «раскололся» и выложил отцу о всех моих запасах и арсенале. А он значительный. Дома за диваном у меня хранились: пистолет «наган», автомат ППШ с двумя дисками, немецкий пистолет-пулемет с четырьмя магазинами. И чтобы это «богатство» не досталось младшему брату, я отдал отцу. Заодно я сводил его в подвал и показал, где у меня хранились запалы, толовые шашки и патроны в цинках и россыпью. Оружие он забрал, а остальной боезапас мы с ним ночью закопали за городом. Таким образом я очистился от этого опасного груза. Так я «сдал дела» дома, не оставив никаких «хвостов» и готов был идти в училище. Что там меня ждет? Сегодня в последний раз ночую дома с родителями. Завтра отец меня отведет в училище. Встал я рано, родители еще спали и стал «собираться», хотя собирать было нечего. С собой не надо было ничего брать. Перед выходом из дома мать расплакалась. Отец ее успокаивал. Наконец-то мы с отцом поехали на Петроградскую сторону. Он подвел меня к училищу. Там уже стояли мальчишки – будущие моряки российского Военно-морского флота. Отец куда-то ушел, сказав, чтобы я его подождал на набережной. Его не было около получаса, мне это показалось целой вечностью. В голову лезли всякие мысли. Вдруг это ошибка, меня не приняли и мне с позором придется возвращаться в школу. Ведь отец все равно докопается до истины и в любом случае мне не сдобровать, хотя за всю мою короткую жизнь отец ни разу не поднял на меня руку. Но все равно стыдно. Ведь я скрыл от него об отчислении из школы. Я стоял у парапета и ждал его. Наконец он появился и махнул мне – иди сюда. Я подошел к нему с дрожью в коленках. Он отдал мне предписание и справку, поцеловал меня и сказал: "«Иди. Учись хорошо, дальше все будешь делать сам, привыкай жить самостоятельно. Я сейчас уезжаю, а мама придет проводить тебя на вокзал.» Больше никаких напутствий я от него не получил и вошел в парадный вход. Там меня встретил дежурный с сине-белой повязкой на левой руке. Как я впоследствии разобрался, эта повязка называлась «рцы». Проверив по каким-то спискам, он указал место, где ждать, бросив: «Четвертая рота». Там уже собралось человек 15 таких же малолеток, как и я. Я подошел к группе, никого из знакомых, кроме Витьки Чайковского не увидел и подошел к нему. Мы поздоровались и стали ждать. Подошел какой-то высокий подтянутый старшина с медалью «за оборону Ленинграда» и громовым голосом сказал: «Четвертая рота! За мной». Строить нас было бесполезно, настолько разношерстная была толпа. По мере движения он построил нас в колонну по два и повел наверх. Проходя по коридорам, я увидел разбитые комнаты, на некоторых не было дверей, разобраны полы, даже потолок обрушен. Он привел нас в большую комнату, где было несколько парт. В углу лежало стопками наше будущее обмундирование. Нас переодели и построили по ранжиру. Мы сами себя не узнавали. Но почему-то бескозырки выдали без ленточек Более высокие попали в 1 и 2 взводы, а так как я был ростом «метр с кепкой», то меня и мне подобных определили в третий взвод. Итак я на долгие годы обучения оказался в 3-м взводе 4-й роты или в 43-ем классе. Нам представили наших командиров – офицеров воспитателей и старшин – помощников командиров взводов. Старшина роты старший матрос Шилин, офицер воспитатель лейтенант Маслов. Помощник командира взвода старшина 2 – ой статьи Дунда. Все фронтовики, волею судеб после ранений не попавшие обратно на фронт. А старшины – после госпиталей окончившие школу строевых старшин (мы потом говорили «школу «СС»)."
Дунда Иван Константинович. Помощник командира взвода старшина 2 статьи.
Из записок В.Н. Федотенкова. - Записки для сборника "Ленинградские нахимовцы – четвертый выпуск. 1944 – 1951."
"Спустя несколько десятилетий после описываемых событий, бывший помощник офицера-воспитателя Иван Константинович Дунда рассказал мне, что среди подростков и бывших сынов воинских частей встречались юноши, жизненный путь которых пересекался с лицами из уголовного мира. Удостоверения на знаки воинской доблести и даже на государственные награды – ордена и медали – они имели липовые. Некоторые из них ухитрялись играть в карты в ночное время при свете фонариков, имели слабость к спиртным напиткам и т.п. Было даже несколько лиц в старших классах, пытавшихся внедрить в жизнь и быт нахимовцев негласные порядки , сходные с теми, которые ныне называются «дедовщиной». От таких личностей училище избавлялось немедленно."
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
нвму
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Сегодня, 20 июня , имел честь не только присутствовать, но даже вручать погоны и кортики выпускникам-ракетчикам Морского корпуса Петра Великого. Не смотря на полную торжественность события и радость 200 лейтенантов, их родителей и друзей (у нас в 1975 во ВВМУППе тож так было))) .. остался осадок.. От ГК ВМФ был нач. ГУНИО контр-адмирал Козлов, а от города нашего, который морская столица - НИКОГО... Значит НЕ НУЖНЫ МЫ ИМ.. Да мы-то ладно, а вот молодые лейтенанты - одно утешает, что их радость от выпуска не позволила это заметить.. А ведь где-то их в офицеры и Президенты производят....Ну и другие "веселые" новости по судьбе училищ.. Набор этого года на все факультеты - 110 мест, заявлений 260... Корпус пока остается на своем месте, но штаты ВУНЦА уже есть...весьма и весьма урезанные... Грустно все это..
Юбилейная нахимовская "тема" для телефонов Sony Ericssen 770 240x320. Вроде как должна подходить и для 500-соток и 800-соток с таким же разрешением. Все не проверял. Могу при желании дописать выпуск и перезалить.
Дорогие собратья! Многоуважаемые читатели! Основанные на событиях подлинных, предлагаемые вашему вниманию повесть "Последний парад" и кое-какие рассказы всё же являются художественной прозой. Следовательно, все события и лица являются вымышленными, и если чьё-то имя или поступок покажутся вдруг знакомыми, то это не более чем случайное совпадение. С искренним почтением, В.Колодяжный.
ПОСЛЕДНИЙ ПАРАД.
“Честный и добрый старик был служакой... , оттого все его манеры отзывались фронтом.” М.И.Пыляев, “Старый Петербург”.
Пролог.
Глядя в внимательно рассматривая то место, где Нева, словно охватывая Берёзовый остров, распадается на два рукава, добросовестный наблюдатель наверняка обнаружит замечательный природный феномен. Там, где от основного русла ответвляется Большая Невка, образуется островной мыс, стрелка которого, как можно заметить, самой природой вычерчена в виде практически идеального угла – настолько прямого, что хоть транспортир прикладывай, ни на йоту линии не отойдут. А между тем, в этом самом углу острова Койвисари на заре столетия Восемнадцатого зарождался сам город, здесь возводила первые палаты новоявленная русская знать: в районе Пенькового буяна – обер-комендант Петропавловской крепости на самом мысу – а по соседству с ним – его вечный непримиримый соперник и оппонент вице-канцлер Здесь же стояли палаты Дворец последнего, как замечает историк, увенчивался большим куполом, украшенным деревянным изваянием бога Бахуса. Неподалёку, внешне напоминая лютеранскую кирху, возвышался царского любимца, генерал-губернатора новой столицы светлейшего
Здесь же и для самого Первого императора голландские мастера выстроили скромный, во вкусе Саардамских обывателей,
П. Справа на нем изображен Домик Петра I, а слева — дворец Меншикова, который вскоре станут называть «Посольским». Стоит обратить внимание на то, что здесь Посольский дворец изображен явно одноэтажным, на высоком подклете, с балюстрадой и статуями по четырем ее сторонам.
По этим же местам пролегла одна из первых улиц нового города, чуть позже получившая название Пеньковой. Недаром, видимо, случилось и то, что именно из этого правильного угла пошла в рост и сама На исходе 1725 года в просторном, самом большом тогда в столице зале дома Шафирова, опальный хозяин которого в соответствии с тогдашними нравами был отправлен куда подальше, состоялось первое заседание отечественной академии наук и “курьёзных художеств”, кворум коего увенчивался высочайшим присутствием самой – дамы, безусловно, почтенной, да вот не удосужившейся, правда, за два с лишком десятка лет жизни в России овладеть устной русской речью, не говоря о каких-либо навыках во владении пером. Там же были торжественно названы первые русские академики, в их числе заморский архитектор некто впоследствии, при Анне Иоанновне, прославившийся строительством потешного Тогда же были назначены первый президент академии лейб-медик которого некоторые именовали Лаврентием Лаврентьевичем, но поскольку русское ухо к тому времени не освоилось ещё с не совсем обычным сочетанием, то чаще ему приходилось отзываться на имя Иван, и учёный секретарь – известный нашёптыватель, интриган, махинатор, проходимец и ловкач оба промеж собою отчаянные враги и конкуренты на поприще как наук, так и всякого рода художеств.
На такой высокий пост Назначить шахер-махера!.. - Академик Блументрост Не жаловал Шумахера.
– Да пошёл он на ... – добродушно парировал Шумахер. И, в общем-то, глубоко лично, по-своему, он был прав. На дворе стояли декабрьские холода.
В это время облегчённо вздыхая и мелко крестясь, со слезами умиления и радости в благодарственной молитве возводила взоры к куполам сорока сороков. Услышал-таки Господь глас страждущих! Тишина, наконец, установилась в Кремле, покой в Хамовниках, благодать на Пресне, вольно веют ветры да птички, Божьи создания, поют на просторном Ходынском поле. Запретили строить каменные дома – дескать, для Петербурга камней не хватает.
Эка напугал! Да завалитесь вы там, на болоте, своими булыжниками! Отвеку здесь деревянные ставили. Привязать бы тебе каменюгу поувесистей к шее – и в трясину. Или в прорубь! Унеслась, слава Богу, чума преобразований и реформ вместе с камнями, с заумными иноземцами да во главе с самим одержимым царём к чужим ингерманландским берегам, в ладожские топи. Двадцать с лишним лет один хруст русских костей только и доносился оттуда. Но вот и в Санкт-Петербурге, слыхать, теперь уж не страшно: прибрал сатана царя-антихриста в свои приделы. Кота хоронить – мышам впору вприсядку ходить! Ни фронтовых учений, ни парадов, ни смотров, ни стрелецких восстаний! Ни казней на Лобном месте, каких столица со времён Грозного царя да лютого Скуратова не видала! Благодать! Красная площадь, в последний раз обагрившись кровью стрельцов, чьи головы почивший невский государь, лихо соревнуясь в количестве загубленных, сёк в компании с ближайшим подручным, ещё раз подтвердила и закрепила в истории своё наименование – Красная! А теперь, как и встарь, пьёт, веселится, пляшет, притаптывая чистый снег, торгует и покупает народ московский на
Успокоилась Белокаменная. Надолго ли?
Был декабрь одна тысяча семьсот двадцать пятого. С тех дней минуло без малого двести сорок четыре года.
Петровский дом.
В том месте Ленинграда, где, распахиваясь двумя рукавами, река заключает в свои объятия Петроградскую Сторону, где ровным перпендикуляром сходятся две широкие набережные, плавной дугой соединённые и носящие родственные названия – Петровская и Петроградская; на том участке, где в незапамятные времена стояли просторные палаты опального петровского вельможи, в чьих опустевших залах состоялся некогда высокоторжественный акт зарождения русской науки, к описываемому времени уже около шестидесяти лет возвышалось красивое, лёгкой и изящной архитектуры здание стиля модерн, выстроенное как Городской училищный дом императора Петра Великого. Однако сама окраска заложенного в дни двухсотлетия города здания – бело-голубая при сером цоколе: цветов Андреевского флага и присущего боевым кораблям шарового цвета, – словно уже тогда, при открытии училища, предопределяла его будущее военно-морское предназначение. Массивный, с мужественными чертами волевого лица бюст основателя русского флота, установленный на фасаде здания, под навсегда, кажется, остановившимися курантами и снабжённый надписью “Отцу Отечества” свидетельствовал в пользу подобной версии.
Не суждено было Петровскому училищу просуществовать в этом приметном доме и десяти лет (что, правда, не помешало, выйти из его стен будущему председателю советского правительства), как свершились крутые перемены. Настали времена, не уютные для имён бывших царей. Что было с Домом в последовавшую четверть века, о том история широко не повествует – надо думать, располагалась там какая-нибудь из городских школ. Однако хорошо известно, что приключилось далее. Питомцы нового учебного заведения, обосновавшегося в красивом здании, в один из дней устроили хорошенький художественный курьёз: при помощи напильника и наждачной бумаги они старательно отполировали гневному Отцу Отечества бронзовый нос. Сделать это было не столь сложно: из окна канцелярии пятой роты рукоятка швабры с привязанными к её концу абразивными инструментами спокойно достигала высочайшего лика. В дальнейшем посягательства обитателей бело-голубого здания распространились и на иные произведения монументального искусства. В какую-то июньскую ночь на бюст основателя великого города, ещё при Екатерине поставленного в ограде петровского домика, натянули флотскую тельняшку.
Вряд ли столь незначительный и к тому же не причинивший никакого ровным счётом вреда акт мальчишеской шалости следует всерьёз относить к категории вандализма. Нос сам потемнеет, а с бюста – снял тельник – и всё, монарх в исходном. Зато на полированном гранитном постаменте этого памятника нетрудно заметить следы действительного варварства – гнёзда от некогда красовавшегося здесь бронзового императорского вензеля, во времена цареборчества сбитого. В лад с этим и надпись на мемориальной доске, в советские времена прикрученной к кирпичной стене Петровского домика: “... каменный футляр сооружон в 1844 году”. Так и запечатлено, на века, в почерневшей бронзе: “сооружОн”. Интересно, что есть вандализм? Но это – в мемориальном домике. Иное дело в бело-голубом Петровском доме! По линии, так сказать, изящных наук. Науки здесь расцвели воистину разные. Да и не могло случиться иначе: место, где пустила корень русская научная мысль, наукой же и обязано было прорасти, но наукой особого рода, той, что в полной мере должна была соответствовать боевой раскраске самого здания. Как пели впоследствии обитатели новоявленного храма наук:
Незнакомые дяди грубо брали за ворот, Заставляли ночами полы натирать, А потом месяцами не пускали нас в город, Обучали наукам как людей убивать.
Сказано, быть может, чересчур, зато честно. Вскоре из Ораниенбаума, в полузатопленном и полуразобранном виде простояв у тамошнего пирса всю войну, после необходимого восстановительного ремонта была прибуксирована и ошвартована возле бело-голубого здания крейсер революции, весь к тому времени проржавевший и изобиловавший крупными корабельными крысами. И поставлен героический корабль был здесь не просто так, а, по выражению газет, как напоминание о славной истории нашей ленинской партии, о боевом революционном прошлом и настоящем армии и флота– напоминание не кому иному как юным воспитанникам
Нахимовского военно-морского училища.
Вот, оказывается, какое учебное заведение обосновалось к тому времени в бывшем Петровском доме. Случилось это в сороковые годы Двадцатого века. И с тех пор – так. Правда, в конце пятидесятых, в разгар ликвидаций и сокращений, когда беспутный глава государства, напуганный авторитетом своих маршалов, азартно разгонял собственные вооружённые силы, нашлись и такие военачальники, что, в угоду партийному вождю, Нахимовское училище в Ленинграде тоже чуть было не расформировали. Уже и соответствующий приказ был изготовлен, и даже, говорили, поступил в училище. Кто плакал, кто радовался, у всех всё валилось из рук, по двору, по коридорам из класса в класс бродили нахимовцы, в углах шушукались взволнованные преподаватели, офицеры как могли разъясняли, что вот, дескать, армия и военный флот стали теперь не нужны, а взамен Нахимовского будет здесь, наверное, школа-интернат с мореходным уклоном – то есть, почти то же самое, что и было. Но в интернат мало кто хотел. И всё-таки дело с ликвидацией у московского начальства не выгорело. Застопорилось. Выяснилось, что закрытые перед тем Рижское и Тбилисское нахимовские училища были в своё время созданы во исполнение приказа народного комиссара военно-морского флота и потому приказом наркома же (к тому времени министра) вполне законно могли быть и упразднены. Что же до Ленинградского училища, то оно, как выяснилось в ходе гонений, было основано не простым росчерком, а по постановлению Совета министров, где в качестве мотивации устройства училища именно в послеблокадном городе значились слова: “по просьбе” – надо понимать, ленинградцев. Замахнуться на высокое правительственное постановление, освящённое к тому же волей жителей выдающегося города – для этого у солдатского министра оказалась коротковата рука.
______________
Нет, всё-таки особенно хорошо в Ленинграде именно осенью: гуляешь, бывает, по Петровской набережной, бредёшь неспешно, но красотою очарованный остановишься невольно и глядишь, смотришь на Неву, на классической строгости набережную, на Литейный мост, за которым виднеются Смольный монастырь, башня городской водокачки. Направо – желтеет листвою Летний сад, ещё правее Кировский мост, крепость. Очень красивая набережная, и вообще одно из лучших мест в городе. Совсем рядом, чуть левее – героический крейсер застыл на вечном приколе. А над головой – липы, кроны которых словно фигурно вышиты золотыми кружевами, стоят в нарядном убранстве, шуршат тихо листвою. И что-то такое славное, умиротворяющее разливается по всей душе, и вместе с тем – чуть-чуть печальное. И возложив локти на гранит, хорошо размышлять здесь обо всём, обо всём, о жизни, о смерти, о вечности... Стоишь, смотришь на медленную воду... Задумаешься невольно и грустишь, мечтаешь.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
nvmu.ru.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
"К выпускным экзаменам я подошел с одними пятерками. По плану у меня были экзамены на аттестат зрелости и спартакиада. Затем зачисление в высшее училище. На первом же экзамене по литературе произошел сбой. Мне досталась биография, если память не изменяет, Белинского. Биографию я знал, но вот с городом я перепутал. Я перепутал Кимры с Пензой, или что-то в этом роде. Но другие вопросы литературные я отвечал настолько прекрасно, что сомнений в отличной оценке у комиссии не было. Только Л.А.Соловьева заметила мою неточность. Сразу же после экзаменов она спросила, подтвердила: «Вы опять не читали биографию?». На что я честно ответил, что забыл имя этого города. «По литературе можешь получить четыре»:- сказала она со своим обычным «хи-хи, ха-ха». По сочинению я получил: пять по русскому, ни одной ошибки и четыре – по литературе, в память о Кимрах. Все остальные экзамены без происшествий, кроме физики, где мне Широков предложил вообще не приходить на экзамен и отвечать, так как ставит мне пятерку без экзамена. Я был рад. Но вдруг на экзамен привели кого-то очень важного, меня вызвали прямо с баскетбола на для ответа. Я ответил без подготовки, продемонстрировав какой-то опыт. Не потребовались ни ответ на второй вопрос ни решение задачи. С тем и уехал на спартакиаду. В голове Дзержинка, куда я мог поступить с медалью, которую я ожидал. Четыре по литературе давала возможность еще на две четверки для получения серебряной медали. Спартакиаду мы выиграли. Я пришел за медалью. Там мне вручили аттестат с двумя четверками по русскому языку и по физике. Так я получил первую серьезную оплеуху. Потом я получал их еще не раз. Но эта была первой. Надо сказать, что случившееся я тогда воспринимал совершенно по-мальчишески. Никаких моральных выводов не делал. Я думаю, что тогда я еще не дорос до этого. Я был в сущности в социальных представлениях настоящим ребенком. Позже, лет через пять, я встретился с Широковым. Он рассказал мне о значимом для меня учебном совете, на котором, несмотря на возражения некоторых, Соловьева переставила оценки с 5/4 на 4/5 – первая по русскому языку, а Широков добавил вместо пятерки четверку. Так я лишился любой медали и был зачислен, как большинство из нас, в Училище подводного плавания, но не надолго. Отец, узнав только то, что я сам не смогу пройти в инженерное училище, пошел со мною в управление ВМУЗ. Там в то время служил его сослуживец. Мне предложили написать рапорт о переводе на Инженерный факультет Училища имени Фрунзе. Я это сделал. И получил сразу две награды: первая, в связи с реорганизациями на факультете занятия на нем начинались не первого сентября и даже не первого октября, а первого ноября; вторая, мне выдали сразу три оклада и разрешили гулять до 30 сентября, минуя лагерные сборы. Так я распрощался с Нахимовским на три месяца позже остальных...
Дополнение 3. Пуговицы.
Наша одежда, безусловно, была серьезной проблемой. Главное ботинки. Во-первых, футбол. Во-вторых, у детей в том возрасте, который был у нас, размер обуви менялся каждые полгода. Следующей проблемой был утюг. Тяжелый. Килограммов пять. А брюки гладить надо. А утюг не поднять. Отсюда прожженные на складках брюки. Но была еще одна болезнь, которая внезапно охватила нас и также внезапно прекратилась. Эта болезнь назывется “Пуговицы”. Как известно на форменной одежде, а именно, на шинели семь больших пуговиц и пять маленьких. Большие – пять на лицевой поле и две на хлястике сзади. Маленькие – три на задней поле шинели и две на погонах под воротником. Известно, что пришивать пуговицы на толстом сукне не менее сложно, чем гладить брюки полупудовым утюгом. Поэтому летопись не сохранила имени того, кто первый, увидев, что потерял пуговицу, срезал замену ей с соседней шинели и еще одну про запас. Через час на вешалке ни одной шинели с пуговицами уже не было. Каждый хранил полный комплект в своем собственном мешочке. В будние дни никаких особых проблем отсутствие пуговиц на шинели не вызывали. Утром на зарядку шли раздевшись. Если был мороз и надо идти на прогулку в шинели, то отсутствие пуговиц не являлось причиной отмены прогулки, хотя на первых порах этим пользовались достаточно. Проблемой было сохранение комплекта пуговиц. Где их хранить. Опыт показал, что хоть и не всегда удобно, но абсолютно надежно носить их всегда с собой. Ни тумбочка, ни “под подушка” гарантии сохранности не давали.
Самые тяжелые испытания приходилось преодолевать в субботу. Суббота это день увольнения. Построение в 18.55. Проверка и в 19.00 выдача увольнительных и марш, марш. Но занятия заканчиваются в 14.00. Самоподготовка в субботу до 16.00. До 18.00 подготовка к увольнению. Сейчас бы и пришить пуговицы. Ан нет. Куда девать шинель с пуговицами. Оставить нельзя. Срежут. В 18.00 ужин и… Что делать, если мешок с пуговицами в кармане и за 10 минут до построения на увольнение. Ленинградцам что? Если не поужинают, дома их накормят. А что делать иногородним? Были разные методы. Главный. Один из группы караулит готовые к увольнению шинели, группа с ужина приносит что-нибудь поесть. С ужина приносить не всегда получалось, мы питались как моряки. На ужин первое и второе. Суп не принесешь. А если еще какая-нибудь каша размазня на второе, то только хлеб. Второй. Находчивые обнаружили, что на белых морских форменных кителях пуговицы крепятся с помощью специальных съемных скобок. Для этого, во-первых, необходимо продырявить шинель в 12 местах и, во-вторых, иметь дополнительно к пуговицам полный набор скоб. Остальные способы были вариантами первых двух. Вот так отразился дефицит и на нас. Решение пришло системное. Однажды в каптерке появился громадный мешок с новыми пуговицами. И вся проблема была решена. Но это не означает, что не возникла другая. Но о других проблемах потом."
Отец. Богданович Абрам Михайлович, контр-адмирал, участник Второй мировой войны. Родился 27.01.1907.
"Контр-адмирал Абрам Богданович. Он был самым большим морским начальником в блокированном Ленинграде — начальником охраны водного района Невы. В Нарвском заливе немцы «засеяли» минные поля, обозначая для себя проходы вехами. Богданович разгадал их систему и... переставлял вехи. Немцы, двигаясь, как им казалось, безопасным фарватером, натыкались на свои же мины. Только за один раз три новеньких эсминца нашли себе здесь могилу. А сколько было таких «разов»? Моряки называли его Абрам Невский."
"Приехав в Усть-Лугу и выслушав доклад командовавшего базой Богдановича относительно общей обстановки, [221] адмирал Трибуц высказал свое сокровенное желание: — Хорошо бы проучить немецкие миноносцы, да так, чтобы они забыли дорогу в Нарвский залив... — Проучить — значит потопить, — заметил Богданович. — Вы меня поняли. — Товарищ командующий, есть у нас задумка, не знаю, как вы посмотрите. — Какая такая задумка, выкладывай, — с любопытством произнес Трибуц. — Автор — командир дивизиона катеров Чудов. Разрешите, он сам доложит. Чудов был хорошо известен на Балтике. В какие только ситуации он не попадал: и тонул, и горел, и, на удивление всем, спасался, продолжая воевать. Однажды случай помог адмиралу лично убедиться в незаурядных морских качествах катерника. Поздней осенью в жестокий шторм кораблям было запрещено выходить из Кронштадтской гавани. А командующему надо было в Ленинград во что бы то ни стало! Как быть? И тут кто-то из штабных работников вспомнил, что есть лихой яхтсмен Вадим Чудов. И Чудов на яхте благополучно доставил командующего на берег. Трибуц знал, что и здесь Чудов не последняя спица в колеснице — разведчик и наблюдатель за минными полями противника. На КП появился богатырского роста и сложения молодой моряк, вытянулся и едва успел доложить: дескать, прибыл по вашему приказанию, как адмирал поднялся, протянул руку и посадил его рядом. — Носятся слухи, будто ты что-то замышляешь, поделись с нами... Чудов смутился, он не сразу понял, о чем идет речь. А когда понял, набрался смелости и начал рассказывать, что несколько дней назад, выйдя в море, обнаружил крупные ярко-оранжевые вехи, поставленные немецкими кораблями. — Мне кажется, обвеховано их минное поле, — объяснил он. Трибуц согласился: — Возможно, и так! Ну, и что? — А то, что эти вехи можно перетянуть на другое место. — С какой целью? — Немцы — педанты, пойдут согласно обвехованному фарватеру и... подорвутся. — А если ты сам раньше по-топорному на дно? — Трибуц улыбнулся и вопросительно посмотрел ему в глаза. [222] — Ну что ж, товарищ командующий, риск — благородное дело. Трибуц задумался, встал, по привычке прошелся по комнате: — Давайте попробуем. Действительно, есть ради чего рисковать, игра стоит свеч, — заключил командующий, и втроем стали обсуждать детали операции, чтобы и дело сделать, и Чудова с его моряками не отправить на морское дно. Уехав в Кронштадт, адмирал звонил, интересовался, как идет подготовка, с нетерпением ждал результатов. Можно понять его радость, когда однажды на рассвете дежурный оператор вбежал в кабинет командующего с известием, что в Нарвском заливе подорвались три новейших немецких миноносца — «Т-22», «Т-30» и «Т-32». Погибли на своих минах, а уцелевшие немцы кто на чем вплавь добрались до берега, сдались в плен и были отправлены на торпедных катерах в Усть-Лугу, а потом и в Кронштадт. Адмирал Трибуц, узнав подробности, поздравил Вадима Чудова: «Маленькая хитрость и большой улов...» — так сказал он об этой операции."
Отцы нахимовцев, однокашников 1951 г., Богдановича и Юзефовича, вместе воевали, по крайней мере встречались на фронте.
"... В штаб к нам вызвали высших командиров флота. Комфлот разъяснил, что Ставка дала указание командующему Ленфронтом провести операцию по деблокаде города путем нанесения удара по Синявинско-Шлиссельбургскому выступу. В решении этой задачи должна была принять активное участие и Ленинградская военно-морская база. Невская оперативная группа войск будет наступать с небольшого пятачка на левом берегу реки. Но перед этим она должна получить пополнение. Надо срочно перебросить через Неву более 16 тысяч бойцов, более ста орудий и десятки танков. Вот нам и предстоит принять участие в этом деле. Перевозки не укрыть от врага: он держит под контролем наш правый, более низкий берег. Его артиллерия и минометы пристреляли на нем каждую кочку. Времени на разработку и подготовку операции выделено в обрез. Сразу же приступаем к делу. Мы знали, что переправа потребует множество шлюпок и моторных катеров. По ночам буксировали шлюпки из Кронштадта. Брали их и с кораблей, стоявших на Неве. Ночью же шлюпки грузили на машины и везли к Невской Дубровке, для чего начальник тыла флота генерал-майор М.И. Москаленко предоставил в наше распоряжение весь грузовой автотранспорт. В поиске плавсредств в Ленинграде принимала участие и милиция, ибо ей были известны все прокатные шлюпочные базы. Подготовить это разнокалиберное и беспокойное хозяйство должен был командир Охраны водного района (ОВР) базы капитан 3 ранга А.М. Богданович — офицер с живым умом и незаурядными организаторскими способностями (впоследствии он стал контр-адмиралом). Воздушные налеты на Ленинград продолжались. Пожары, особенно в темноте, служили ориентирами для фашистских летчиков, и вслед за тысячами зажигалок на улицы и площади летели фугасные бомбы. Это была страшная картина. Проверяя готовность морской артиллерии, помню, мы с контр-адмиралом И.И. Греном задержались на железнодорожной батарее в районе Варшавского вокзала. Быстро темнело. Внезапно начался налет. На железнодорожное полотно с неба дождем падали яркие точки. Они сыпались на деревянные строения, штабеля шпал, и те моментально загорались. Кругом бушевало пламя. В воздухе слышался грохот зениток, по небу нервно метались лучи прожекторов. Вслед за зажигательными стали падать фугасные бомбы. Рушились старые каменные железнодорожные здания. В очагах пожаров взмывали к небу огромные огненные столбы. Пылающие обломки разлетались на большое расстояние. Все началось внезапно, мы даже не успели укрыться. Казалось, конца не будет этому аду. Гитлеровцы, видимо, стремились разрушить железнодорожный узел, а возможно, и наши батареи. К счастью, платформы с орудиями не пострадали, но среди артиллеристов многие были ранены. С короткими перерывами налеты продолжались всю ночь... Что если и наш «москитный флот» подвергся таким ударам? Спешу на Крестовский остров, где сейчас находится яхт-клуб «Водник», а в то время размещалась база ОВРа. Здесь сосредоточивались собранные со всех концов катера и шлюпки и готовились их команды. Обхожу боны. Все в порядке, следов бомбежек не видно. Матросы копошатся на шлюпках, проверяют буксирные концы, весла, багры. Капитана 3 ранга Богдановича на месте не оказалось. Меня сопровождал командир береговой базы ОВРа инженер-капитан 3 ранга А.И. Юзефович. До войны это был ученый — кандидат технических наук, доцент Военно-морской академии, ближайший помощник крупного флотского ученого профессора Л.Г. Гончарова. Война заставила отложить научную работу. Из Юзефовича, казалось сугубо кабинетного ученого, получился хороший командир."
"Расположенный в Калининграде Балтийский военно-морской институт (БВМИ) имени Ф.Ф. Ушакова ведет свою историю с августа 1948 г., когда на базе Калининградского военно-морского подготовительного училища было сформировано 2-е Балтийское высшее военно-морское училище. Среди тех, кто командовал вузом, — участники Великой Отечественной войны. Первым начальником училища стал контр-адмирал Андрей Филиппов — авторитетный на флоте профессионал, кавалер двух орденов Ленина, двух орденов Красного Знамени и других высоких государственных наград. В годы Великой Отечественной войны он был командиром 1-й Севастопольской бригады торпедных катеров, а с 1944 г. — командиром Североморской военно-морской базы. В разные годы вуз возглавляли контр-адмиралы — Герой Советского Союза Николай Египко и Абрам Богданович, Герой Советского Союза вице-адмирал Владимир Пилипенко. С 1981 года училищем руководили в прошлом командиры крупных соединений вице-адмирал Виктор Буйнов, контр-адмиралы Геннадий Смирнов, Геннадий Ясницкий, контр-адмирал Адам Римашевский."
Маланченко Владимир Петрович.
Маланченко Владимир Петрович. Родился... (1930 году). В ЛНВМУ с 194... Окончил ВВМУ радиоэлектроники имени Попова. Служил на Севере.
Отец. Маланченко Петр Петрович. (род. 26 января 1906).
"Украинец, член ВКП(б) с 1930 года. В ВМФ с 1932 года. Выпускник ВМУ им. Фрунзе 1936 года. После окончания училища назначен штурманом на ПЛ "Д-6". В ноябре 1940 года после окончания Военно-морской академии им. Ворошилова получил под свое командование на которой в звании старшего лейтенанта встретил начало Великой Отечественной войны. В качестве командира подводной лодки совершил один боевой поход, в ходе которого торпедами и артиллерийским огнем потоплено три судна противника общим водоизмещением 3.994 брт. Несмотря на успешный поход подводной лодки под командованием Маланченко его весной 1943 года снимают с командования "С-13", назначив с явным понижением помощником командира "С-12". В июле 1943 года он был осужден приговором военного трибунала на 7 лет лишения свободы с направлением в штрафной батальон на 3 месяца. Вскоре в связи с прекращением дела Военной коллегией Верховного Суда Союза ССР Маланченко был освобожден от наказания и 11 сентября 1943 года направлен в распоряжение Военного Совета КБФ. По сути, уголовное дело спасло ему жизнь, так как пока шло следствие "С-12" пропала без вести. В октябре 1943 года Маланченко назначен командиром строящейся "Щ-412", а в апреле 1944 года принял "Щ-414", которая так же еще не вступила в строй. В этой должности Маланченко встретил День Победы. После окончания войны Маланченко занимает различные штабные должности. С марта 1947 года он а адъюнктуре и на преподавательской работе в различных военно-морских учебных заведениях. В мае 1955 года Маланченко вышел в запас в звании капитан 1 ранга. Награжден четырьмя орденами, медалями.
19 апреля 1943 года командиром "С-13" назначен капитан 3 ранга Маланченко командовал "С-13" с 14.11.1940. по 19.04.1943.
11 сентября 1942 года. С-13 (капитан-лейтенант Маланченко П.П.) в Ботническом заливе потопила тр «Гера» (1379 брт.). 12 сентября 1942 года. С-13 (капитан-лейтенант Маланченко П.П.) в Ботническом заливе одной торпедой потопила тр «Юсси X» (12 тыс. т). Щ-309 (капитан 3 ранга Кобо И.С.) в Аландском море 2-торпедным залпом потопила тр «Бонден» (695 брт). 18 сентября 1942 года. С-13 (капитан-лейтенант Маланченко П.П.) после безуспешных торпедных атак артогнём потопила тр неприятеля (2600 брт).
Ильин Вячеслав Вячеславович.
"Ильин Вячеслав Вячеславович. Родился 15.06.1933 г. В ЛНВМУ с 1944 г. В 1955 г. окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания, штурманский факультет. Служил на подводных лодках на Северном флоте. Был штурманом ПЛ, служил на АПЛ в должности старшего помощника командира. Окончил спецкурсы СКОС и направлен для прохождения службы в Лиепаю на должность командира ПЛ 613 пр. Проявил себя в научной работе. Проходил службу в 9 НИИ ВМФ. Кандидат технических наук. Капитан 1 ранга запаса Слава умер 1.11.1999 г. при трагических обстоятельствах."
Ростов Геннадий Васильевич.
"Ростов Геннадий Васильевич. Родился В ЛНВМУ с 1944 г. Вице-старшина второго взвода. Окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания, штурманский факультет. Служил на ПЛ на Северном флоте. Погиб при исполнении служебных обязанностей."
Шулепов Валерий Андреевич.
"Шулепов Валерий Андреевич. Родился 2.04.1933 г. В ЛНВМУ с 1944 г. Окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания, штурманский факультет. Служил на Северном флоте штурманом ПЛ 613 проекта, которую переводил из Полярного на Камчатку. Зимовал на Колыме. Старший лейтенант запаса. После увольнения в запас работал научным сотрудником в НИИ Акустики Академии наук СССР. Окончил гидрографический факультет Московского государственного университета. Много плавал, участвовал в экспедициях, В последние годы преподавал. Кандидат технических наук. Валерий умер в Москве 14.08.1997 г.
Пекный Леонид Абрамович.
"Пекный Леонид Абрамович. Родился 21.04.1933 г. В ЛНВМУ с 1944 г. Окончил электромеханический факультет Высшего инженерно-технического училища ВМФ. Служил в г. Североморске в частях ПВО СФ. Инженер - старший лейтенант запаса. После увольнения в запас работал в Ленинграде научным сотрудником во Всесоюзном НИИ телевидения. Затем работал в Физико-техническом институте им. Иоффе в лаборатории оптоэлектроники и голографии, в должности заместителя заведующего лабораторией. Область научных интересов - оптоэлектроника, применение в измерительной аппаратуре электронно-оптических преобразователей, теория и расчет невещательных систем телевидения. Леня умер после тяжелой болезни."
"Жили мы в комнате человек по двадцать. После отбоя каждый вечер Володя Родных рассказывал сказки про «прынцесс». Леня Пекный под одеялом настраивал
Патаки Владислав Ференцевич.
"Патаки Вадим (Владислав) Ференцевич. Родился 27.10.1933 г. В ЛНВМУ с 1944 г. Сын известного во время войны сербского патриота Ференца Патаки, расстрелянного нилашистами а 1944 г. Окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания, штурманский факультет. До 1960 г. служил на подводных лодках на Северном флоте. На опытовой БПЛ. В дальнейшем поступил на учебу и был переведен с флота. Уволился в запас в 1983 г. В последние годы увлечен разработкой вопросов анализа социальной ситуации в РФ и поиском путей эффективного выхода из общесистемного кризиса (названные им процедуры "Системной социогностики")."
Мои учителя и наставники. Я благодарен судьбе, что она свела меня вместе со многими яркими личностями, истинными профессионалами своего дела, каждый из которых - в большей или меньшей степени, прямо или косвенно - сыграл важную роль в моем научном становлении и профессиональной карьере. Не могу не назвать их имена, хотя, наверняка, этот список будет не полным. ... Институт военной истории: ... к.в.н. В.Ф. Патаки...
Отец. Патаки Ференц Владиславович.
[..1891 - 04.11.1944] Родился в г. Будапеште. Участник 1 мировой, гражданской и Великой Отечественной войн. В 1913-1914 гг.- вольноопределяющийся Венгерской Армии. 1914- 1915 гг.-младший офицер 8 Гонведского полка. 1915-1918 гг. - в русском плену. 1918 г.- председатель исполкома иностранных рабочих при Красноярском губисполкоме. 1918-1919 гг. - в тюрьме у Колчака. Военно-полевой суд чехословацкого корпуса приговорил его к расстрелу. Чудом избежал казни. 1919-1920 гг. - начальник штаба рабоче-крестьянских дружин в г. Черемхове. 1920-1922 гг. -работал в органах ВЧК- ГПУ. 1922-1923 гг. - начальник войск ГПУ Республики. 1923-1924 гг.- работает в Туркестане по восстановлению и созданию текстильного производства, учится на экономическом факультете Среднеазиатского госуниверситета. 1924-1927 гг. - председатель ревизионной комиссии ВСНХ СССР. 1927-1929 гг.-заместитель ректора Коммунистического университета трудящихся Востока. 1929-1930 гг. - завбюро рационализации ЦК ВКП(б). 1930-1931 гг. - учеба в Академии снабжения. 1931-1933 г. - управляющий Мособлтрестом "Совкино". 1933-1934 гг. - возглавляет трест "Совкино", затем управляющий "Союзэкран". 1934-1937 гг. -замдиректора общества "Межрабпомфильм". С 1937 года - замректора Комуниверситета трудящихся Востока. По клеветническому доносу освобожден от должности и исключен из партии. Некоторое время занимался профобучением молодых рабочих, затем работал замдиректора треста ДагГИЗ в Дагестане. По его настойчивой просьбе в августе 1943 г. направлен со специальным заданием в тыл противника на территорию Закарпатской Украины в составе разведгруппы "3акарпатцы". Перебрался для ведения подпольной антифашистской борьбы в Венгрию. В марте 1944 г. арестован салашистской контрразведкой. Казнен в г. Ужгороде 4 ноября 1944 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 июня 1983г. награжден орденом Красного Знамени (посмертно)."
"В годы первой мировой войны в Красноярске находились пленные венгры, немцы и aвстрийцы. Многие из них принимали активное участие в борьбе за победу социалистической революции в Сибири. Наиболее деятельной Формой участия интернационалистов в революции явилось вступление их в отряды Красной гвардии. с осени .19.17 г. до января 19.18 г. красногвардейские отряды из военнопленных сформировались и приняли активное участие в установлении советской власти в целом ряде сибирских городов, в том числе в Красноярске. 19 марта 1918 г., как сообщалось в газете «Красноярский рабочий., в большом зале исполкома губернского Совета рабочих и солдатских депугатов, размещавшегося в здании нового Общественного собрания в Почтамтском переулке (ныне ул. Перенсона, 20) состоялось первое собрание воeннопленых Красноярска, на котором присутствовало более двух тысяч человек (немцы, австрийцы, венгры). На собрании выступил приехавший из Томска Ференц Мюнних (16..11.1886-.1967), члены Красноярской большевистской организации и интернационалисты из военнопленных (от немцев и австрийцев - К. Мильднер, от венгров - Ш. Фихтер). На собрании военнопленных была создана организация интернационалистов под названием «Социалдемократическая рабочая партия интернационaлистов военнопленных города Красноярска» и избрано исполнительное бюро (комитет) организации интернационалистов, в которое вошлИ: от нeмцeв Г. Кольгоф, от австрийцев К. Мильднер, от венгров Д. Форгач, Ф. Патаки, Ш. Фихтер и другие коммунисты. 2З.марта .19.18 г. руководство СДРП интернационалистов уведомило Красноярский РСДРП(б) о том, что их организация приступила к работе. Koмитeт военнопленных коммунистов подчинялся Красноярскому комитету РКП(б), имел свой печатный орган - газету «Форвертс» («Вперед»), издававшуюся на немецком языке. Первый номер газеты вышел 7 апреля .19.18 г. С .14 апреля начала выходить газета венгерских интернационалистов ( «Вперед»). Секцию военнопленных коммунистов возглавлял Г. Кольгоф. Комитет военнопленных коммунистов проводил организационную и агитационно-массовую работу среди пленных, оказывал помощь в упрочении советской власти. Ф. Патаки, Э. Шомоди и другие интернационалисты являлись депутатами Красноярского Совета. Вместе с Красноярским комитетом партии интернационалисты устраивали митинги и вечера. В Красноярске, Kaк и в других крупных городах Сибири, были сформированы интернациональные отряды, которые в период гражданской войны сражались с белогвардейцами."
Из истории военных правлений в России.
"Вместе со своим руководителем «на хозяйство» отправились в 1921-1923 гг. несколько видных чекистов: бывший член коллегии ВЧК и начальник Восточного отдела ОГПУ Яков Петерс (член Центральной контрольной комиссии), участник захвата золотого запаса и начальник отдела по борьбе с бандитизмом Ференц Патаки (на разных должностях в Средней Азии), начальник секретного отдела Тимофей Самсонов (зам. председателя правления Белорусско-Балтийской дороги), начальник оперативного отдела Борис Футорян (начальник Московской таможни, затем управляющий консервным трестом). Наконец, в 1924 г. Дзержинского, ставшего членом Политбюро, сменил на посту председателя Президиума ВСНХ руководитель ГПУ Крыма и Закавказья Станислав Реденс."
"Заместителями начальника КРО (контрразведка) стали известный чекист Роман Александрович Пилляр (двоюродный племянник Дзержинского барон Пилляр фон Пиль хау, бывший ранее на подпольной работе в Литве, затем в Особом и Иностранном отделах ВЧК и вновь на подпольной работе – в Силезии) и Василий Васильевич Ульрих, впоследствии печально известный председатель Военной коллегии Верховного суда СССР в 1924–1948 гг., подписавший смертные приговоры десяткам тысяч людей, в том числе и своим бывшим сослуживцам по ЧК. Помощниками начальника КРО были назначены венгерский интернационалист Ференц Патаки (бывший начальник Отдела по борьбе с бандитизмом ВЧК и Управления войск ГПУ, в период Великой Отечественной войны направленный вместе с разведгруппой на подпольную работу в Венгрию и героически погибший в 1944 г.)."
"Разведка против Германии с нелегальных позиций. Поскольку с началом войны деятельность "легальных" резидентур в странах "оси" была прекращена, остро встал вопрос о ведении работы против этих стран с нелегальных позиций. К началу 1944 г. в Германии и союзных ей странах действовало 97 разведчиков-нелегалов, в том числе 10 немцев. А всего на этот период в 27 странах действовало 190 разведчиков-нелегалов. Наиболее активно из них работали "Ян", "Десяток" и "Шустрый". "Ян" (Ференц Патаки) Гражданин СССР, венгр, сотрудник ВЧК. В 1941 г. обратился к Сталину с просьбой направить его в тыл немецко-фашистских войск. Сначала был переброшен в Закарпатье, а в октябре 1943 г. перебрался в Будапешт, откуда передавал важную разведывательную информацию. В 1944 был выдан предателем и казнен."
696 с. 41. Во вражеском тылу - Ференц Патаки ... с. 486.
О восприятии истории. Об уровне знания истории.
"Faust ... я бы в Черемхово памятник Ференцу Патаки поставил, огромный вклад внёс в Победу на фашизмом. Был недавно в Перми, так там памятник солёным ушам поставили, это не по мне, я считаю памятники нужно ставить чтобы ПОМНИЛИ достойным людям. Gol Очень интересно кто такой Ференц Патаки и какой такой вклад он внес в Победу,что ему просто необходимо поставить памятник и именно в Черемхово! Да еще учитывая что он венгр и сотрудник ВЧК.
Faust В Черемховском гарнизоне он был начальником штаба красноармейцев боровшихся с Колчаком, был репрессирован, ВЧК - это ещё ни о чём не говорит. Я сам недолюбливаю органы ГБ. Но когда человек, пройдя ГУЛАГ, добровольно отправляется в тыл врага и добывает драгоценные разведданные (это я о Патаки, позывной у него был кажется " Ян" ) для командования войск СССР, это ли не проявление героизма. Мотивы мне естественно неизвестны, но как благодарность нашего Отечества памятник ему, нерусскому, вполне бы стоило поставить. Gol Правда оказался он в Россию после того как попал в плен,участвую в войне и как раз против нашей страны в войсках Антанты. Если ставить ему памятник, то прийдется поставить еще 20 миллионов памятников, всем погибшим на той войне!"
Порой историческими фактами играют, как "камушками" или "монетами в орлянку". Нынешний уровень знаний наводит грусть, но если применительно к данному форуму вспомнить о преподавателе английского языка Марке Семеновиче Фрадкине, поставившем не двойку, а тройку, не за знания, а за стремление их иметь...
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
нвму
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
1964 г.
1964 г.
