ПУЛЬС СТЕНОГРАММА выступления К. Ф. Затулина на конференции «Русскоязычная Украина: возможности и проблемы консолидации»
Москва, 27.04.2009 Я хотел попробовать посостязаться со Стивеном Пайфером (бывшим послом США на Украине, автором недавнего нашумевшего доклада о сценариях будущего на Украине и политике США). Меня задело то, что Владимир Владимирович Корнилов, а до него Вадим Васильевич Колесниченко ставили его доклад в упрек России, которая никак не может объяснить, чего же она хочет от Украины. И не выработала, в отличие от г-на Пайфера и США, стратегии на украинском направлении. Я как участник этой конференции попробую сейчас сформулировать в своем выступлении несколько тезисов, которые в совокупности являются не только моей личной, но и в некотором смысле коллективной точкой зрения на стратегию России в российско-украинских отношениях. Вопросы следующие: цели России на Украине; задачи российской политики на украинском направлении в политической сфере, в сфере обороны и безопасности, в экономической сфере, в социально-культурной сфере; препятствия и вызовы установлению особых отношений между Россией и Украиной; тенденции развития политической и экономической ситуации и возможные сценарии дальнейшего на Украине. Прежде всего я исхожу из того, что отношениям России и Украины больше всего соответствует термин «особые отношения». По-другому их можно было бы назвать отношениями дружбы, сотрудничества и партнерства, если бы все эти слова, к сожалению, не были скомпрометированы в названии так называемого Большого договора между нашими странами, который формально продлен, но, как мы знаем, не действует на самом деле. Термин «особые отношения» появился в дипломатии в 50-е годы, после Второй мировой войны, для характеристики отношений между Соединенными Штатами и Великобританией, двумя основополагающими странами англосаксонского мира. Для того чтобы такие особые отношения установились между славянскими, по преимуществу, Россией и Украиной, необходимы определенные гарантии, условия для обеих стран. Если говорить о гарантиях для Российской Федерации, то, во-первых, это официальное провозглашение и законодательное закрепление нейтрального, внеблокового статуса Украины. Второе условие — содействие конституционному оформлению федеративного государственного устройства Украины. Третье — придание русскому языку наряду с украинским статуса государственного. И наконец, четвертое — сохранение православного русско-украинского единства в лоне Московского патриархата. Отсутствие какого-либо из этих условий не дает нам гарантий того, что наши усилия, все равно связанные с проектом Единого экономического пространства, с какими-то отдельными бизнес-проектами, с предоставлением кредита или иной срочной помощи Украине, решением вопроса о газовом транзите и т. д., на самом деле не пропадут даром. И приведут к общей переоценке нынешнего курса и к установлению по-настоящему отношений дружбы, сотрудничества и партнерства. Отсутствие какой-либо из этих гарантий сохраняет риски для российско-украинских отношений при любой власти. Таким образом, именно достижение указанных гарантий и есть наиглавнейшая цель России на Украине. Каковы, исходя из этой цели, задачи нашей политики на Украине? В политической сфере это, во-первых, поддержка свободы и демократии на Украине, предполагающая, в частности, развитие парламентаризма, выборности в центре и на местах, федеративные отношения. Второе. Содействие обновлению, укреплению и консолидации политических сил, последовательно выражающих интересы масс населения юга и востока Украины. Как видите, речь идет не о всей Украине, а о том, что сегодня, как ни парадоксально, в бедственном, наименее выразительном политическом, состоянии находятся как раз интересы юга и востока Украины. Третье. Ослабление и уход со сцены откровенно антироссийских политиков и сил, вытеснение их сторонников из государственного аппарата, в особенности из сфер образования, культуры, обороны и безопасности. Четвертое. Обеспечение и закрепление особого статуса, прав и полномочий Крыма на Украине, принятие закона о статусе Севастополя, гарантирующего выборность властей и волеизъявление населения. Как вы знаете, русский город Севастополь является единственным городом на Украине, который не выбирает свою администрацию. И наконец, последнее — борьба с попытками реабилитации в истории предателей российско-украинского единства, меры противодействия героизации активистов ОУН-УПА и других нацистских пособников. В сфере обороны и безопасности: пропаганда военно-политического союза между Украиной и Россией в качестве альтернативы вступлению в НАТО или (как вариант) подтверждение нейтрального статуса Украины, отказ ее от целей евроатлантической интеграции. Здесь я хочу обратить ваше внимание на противоречие между двумя этими тезисами. Это противоречие не объяснимо книжным образом, но оно вполне объяснимо политически. Если у нас на фоне официального курса на вступление Украины в НАТО, финансирования этого курса не только из общего государственного бюджета, но и из бюджетов местных властей на Украине не будет развиваться параллельно движение за союз между Украиной и Россией, то нет никакой уверенности в том, что мы сойдемся хотя бы на компромиссе, который заключался бы в нейтральном статусе Украины. Да, нейтральный статус Украины Россию вполне бы устроил. Но мы не достигнем нейтрального статуса, если не будем пропагандировать военно-политический союз между Россией и Украиной. Третье или второе, если первые два пункта в этой сфере в какой-то мере альтернативны, — свертывание программ, обеспечивающих фактическое подчинение военной структуры Украины военной структуре НАТО. Хотя Украина не является ни членом НАТО, ни даже не получила искомой грин-карты в виде приглашения к программе ускоренной адаптации в НАТО, тем не менее реально Министерство обороны и другие структуры Украины уже сегодня демонстрируют в своей деятельности признаки переподчинения натовскому руководству. Речь идет, например, о программах подготовки офицеров, подготовки спецслужб, сформированных на основе стандартов США и НАТО, о закупках вооружений, даже об окраске кораблей. Четвертое — сохранение в Севастополе базы Черноморского флота Российской Федерации после 2017 года. Пятое — продолжение кооперации между Россией и Украиной в области ВПК. Мы сейчас находимся на переломе. Сейчас у нас в России реально есть две конфликтующие точки зрения. Одна из них в том, что нам нужно развивать и всячески поддерживать кооперацию с украинским ВПК, хотя бы продолжая те программы, которые уже однажды были запущены. Здесь и совместный самолет, и совместные ракетные старты, и многое другое. Есть другая — это курс внутри России на свертывание сотрудничества с украинским ВПК и создание аналоговых производств в Российской Федерации. И эта точка зрения усиливается в силу того, что на Украине политически не реализуется идея о внеблоковом статусе, потому что Украина остается кандидатом на вступление в НАТО. При всем уважении к чувствам всех нас, собравшихся, есть военно-политическая реальность, которая в силу необходимости является руководящей для нашего Министерства обороны, для всех серьезных людей, профессионально занимающихся обороной и безопасностью России. Шестое. Возобновление сотрудничества в области судопроизводства и взаимодействия правоохранительных органов, то есть возобновление программ обучения сотрудников милиции, гражданской обороны и т. д. Как вы знаете, подобные программы сегодня существуют в отношениях Украины с Североатлантическим альянсом, но за время правления нынешнего президента Украины сведены к минимуму, если вообще присутствуют в отношениях между Россией и Украиной. И наконец, создание единой организационной структуры по ликвидации последствий чрезвычайных ситуаций. Я думаю, что это было бы полезно, если бы мы вместе могли заниматься этой работой. В экономической сфере: Во-первых, возвращение к проекту Единого экономического пространства. Второе — создание валютного и таможенного союза, переход на единую рублевую валюту межгосударственных платежей. Третье — сближение законодательных стандартов в экономике и создание правовых условий для привлечения украинских предприятий на российские фондовые площадки и наоборот. Четвертое — защита прав и собственности российского бизнеса, действующего на территории Украины. Пятое — создание совместных корпораций в самых разных областях, в частности, в сфере нанотехнологий, авиастроения, инфраструктурных проектов и т. д. Шестое — развитие на Украине сети российских банков, ориентированных прежде всего на кредитование населения. Вы знаете, в этом отношении кое-что осуществляется. «Проминвестбанк», например, сегодня спасен от банкротства тем, что поменял своих хозяев и стал фактически банком, аффилированным с Внешэкономбанком Российской Федерации. Во всяком случае Внешэкономбанк Российской Федерации имеет его контрольный пакет. Седьмое. Создание в приграничных районах совместных экономических зон или специальных экономических зон. И наконец, обеспечение надежной работы украинской трубопроводной системы и других транзитных коридоров как надежного звена для поставки в Европу энергоресурсов и других товаров из России. В социально-культурной сфере: Первое. Создание единого рынка труда с оптимизацией под него миграционного законодательства Российской Федерации, формированием образовательных программ, способствующих адаптации в России. Второе. Воссоздание общего информационного пространства, восстановление прежних условий вещания российских телеканалов на пространстве Украины, снятие ограничений на прокат фильмов на русском языке. Третье — сближение образовательных пространств, поощрение из бюджета Российской Федерации деятельности по созданию филиалов российских вузов и школ на Украине. Четвертое — обеспечение максимально возможной свободы передвижения граждан обеих стран. Мне это особенно близко. Шестое — принятие межгосударственной программы по воспитанию молодежи двух стран. Это летние лагеря, производственные практики, олимпиады, все то, что относится к молодежной политике. Каковы препятствия и вызовы для особых отношений России и Украины? Я перечисляю тезисно, поскольку времени мало. Во-первых, это дальнейшая реализация националистического проекта «Украина для украинцев», направленного на ассимиляцию русского и русскоязычного населения, ограничение влияния, связей и отношений с Россией. Во-вторых, курс Украины на евроатлантическую интеграцию, на цивилизационный отрыв от России и стран СНГ. Растущая зависимость Украины, особенно украинской элиты от западных стран. Знаете, даже когда сидящий слева от меня Вадим Васильевич Колесниченко задачи русского движения сводит к тому, что оно наконец-то должно смочь сотрудничать с Куртом Воллебеком (верховным комиссаром ОБСЕ по делам национальных меньшинств) и в этом состоит наша сверхзадача, то меня это начинает пугать. Если всю самостоятельную ценность и необходимость политического представительства русскоязычных на Украине сводить к тому, чтобы создать удобную форму для сотрудничества с теми, кто время от времени приезжает к вам на Украину с Запада. Я понимаю, что Вадим Васильевич этого не хотел сказать, но так прозвучало. Третье. Коллапс украинской экономики в условиях мирового кризиса и политической нестабильности. Это реальная угроза, поскольку речь идет именно о коллапсе украинской экономики и непредсказуемых политических и социальных последствиях этого. Далее, четвертое. Межэтнические, межнациональные и социальные конфликты, перманентная нестабильность как следствие раскола Украины — это тоже препятствие для особых отношений России и Украины в нынешнем составе. Очень важная опасность для России, которая тоже реально проявляется в политической жизни Украины, — консолидация Украины как державы на антироссийских основаниях, ее претензии на альтернативный России центр притяжения на постсоветском пространстве. То есть нас в этом случае подталкивают к борьбе с Украиной как своим главным конкурентом на постсоветском пространстве. Шестое. Разрыв православного единства России и Украины, пограничные территориальные споры России и Украины, угрожающие перерасти в военные конфликты. Таков наш перечень, мы будем признательны, если вы что-то добавите или от чего-то нам посоветуете отказаться. Теперь о тенденциях развития политической и экономической ситуации на Украине, какими мы их сегодня видим. Эти тенденции противоречивы, поэтому пункты, которые я оглашаю, могут не соотноситься друг с другом как элементы системы. Системой эти тенденции не являются. Украина остается разнонаправленной. Поэтому, с одной стороны, мы отмечаем консенсус элит относительно будущего Украины как самостоятельного государства, неоспариваемый большей частью населения. Второе. Большая часть элиты ориентирована на так называемый европейский выбор. Третье. Усиление внешнего влияния США и Европейского Союза на государственные институты Украины. Четвертое. Деградация и, как следствие, падение доверия населения к государственным институтам. Эта тенденция присутствует. Пятое. Рост протестных настроений, девальвация рейтингов основных политических сил, высокая коррумпированность и антироссийский консенсус внутри журналистского и экспертного сообщества. Наверное, каждый из вас сталкивается с тем, что хотя в массах населения Украины, как здесь много раз подчеркивалось, живы исторические традиции братских отношений с Россией, этого уже не встретишь, если будешь ограничивать свое общение одними только журналистами и экспертами на Украине. Очень редко кто из них будет прямо и откровенно, последовательно отстаивать необходимость приоритетных, особых отношений. В лучшем случае будут говорить, что это выгодно Украине — получать газ по меньшим ценам и использовать Россию, как такую большую дуру, которая должна по дешевке свои ресурсы поставлять, а Украина будет в результате этого богатеть. Но при этом никто из тех, кто это говорит, не предполагает, что от Украины что-то потребуется взамен. Это ни в коем случае. Шестое. Деморализация ориентированного на родственные отношения с Россией электората, вызванная ошибками политических сил, призванных объединить этот электорат. Это впрямую относится к нам, собравшимся на этой конференции. Седьмое — агрессивное формирование со стороны властей новой национальной идентификации украинца как исторического врага русского или «москальского», отсутствие общенационального консенсуса в отношении национальной идеи и общепризнанной национальной идентичности, то есть раскол по линии юг и восток, с одной стороны, — запад, с другой. Такими мы видим тенденции.
И последнее, что я хотел бы сказать, — возможные сценарии политической ситуации на Украине. Первый сценарий, который пытаются реализовать, как мне кажется, в данный момент, состоит в том, чтобы попробовать все-таки договориться между собой на верхнем этаже украинской политической системы, политической элиты. Идет бесконечный переговорный процесс, борьба и сговор в треугольнике Янукович — Ющенко — Тимошенко, хотя сегодня этот треугольник перестает им быть из-за Ющенко — выпадающей величины, выпадающей вершины этого треугольника. Но пока он находится у власти и имеет возможность влиять на происходящее, его нельзя полностью сбрасывать со счетов. Сейчас идут переговоры о проведении в срок президентских выборов или о проведении в срок президентских выборов и досрочных парламентских выборов, или, наконец, об отмене всяких президентских выборов на основе договоренностей внутри парламента, о чем на прошлой и позапрошлой неделе публично говорили украинские политики, прежде всего те, кто в результате такого решения пострадает. Например, спикер Верховной Рады Литвин, который, понятно, пострадает в случае, если Тимошенко и Янукович объединятся, — в этом случае не будет никакой необходимости сохранять на посту спикера Владимира Литвина. Речь идет о проекте, который уже около двух лет обсуждается, по которому идут все это время переговоры, несмотря на все политические страсти: отмена прямых выборов президента и его избрание в парламенте. Таков один сценарий верхушечного разрешения вопроса о власти на Украине. Те силы, которые принимают в нем участие, не доверяют друг другу и не могут не сознавать, что попытка использовать арифметическое большинство в Верховной Раде для достижения собственных целей может повлечь за собой консолидацию их противников, от Ющенко до Компартии, оставляемых ими за бортом. Не навязывая свою точку зрения, хочу лишь обратить внимание, что этот сценарий не отвечает прямо ни на один из поставленных выше вопросов, разрешение которых предполагает установление особых российско-украинских отношений. Нам предлагается лишь верить, что об интересах русских и русскоязычных на Украине, о российско-украинских отношениях не забудут. Есть второй сценарий, в котором могут принять участие уже не только три мною перечисленных политика, но и гораздо более широкие силы. И в той или иной степени оказывается вовлеченной Россия. Это раскол Украины. Если мы приходим к тому, что всех гарантий, которые я назвал как цель российской политики на Украине, мы достичь не можем, то вне зависимости от того, кто будет дальше сидеть в президиуме, кто из нас будет в парламенте, кто в министерстве иностранных дел, я готов последовать примеру Бориса Николаевича (Ельцина) и положить руку на отсечение, что в Российской Федерации придут к выводу, что совсем необязательно Украина должна сохраняться как государство в интересах российской политики. Если Украина враждебна России, если она встраивается во враждебный блок, если она соответствующим образом ведет себя по отношению к русскому населению, занимается его ассимиляцией и причем достигает в этом успехов, то в таком случае не вижу причин, по которым в России на самом деле не возобладает точка зрения, что чем хуже для такой Украины, тем лучше для России. Это очень конфликтный путь, очень неприятный путь, но если мы — реалисты, мы должны понимать, что он абсолютно не заказан. И здесь я хочу заметить, когда говорил об условиях России, которые она выдвигает в качестве базовых или должна выдвигать в качестве базовых для особых отношений с Украиной, у Украины, как мне кажется, тоже есть запросы к Российской Федерации. По крайней мере один. Это условие: отказ России от этого второго сценария, связанного с расколом Украины, внутреннее признание России, что все, что сейчас на Украине, должно остаться в ней, включая и Крым, и Севастополь. Потому что сложно было бы говорить об особых отношениях между Россией и Украиной, притом что в России бы продолжали, развивали и отстаивали бы версию, при которой по крайней мере часть Украины — это случайно оказавшаяся на Украине территория, которую мы должны рано или поздно вернуть. Это условие, если все наши условия подтверждаются и принимаются, я думаю, Россия должна на себя взять. Это и есть третий, искомый и наиболее трудный сценарий, предполагающий согласование наших интересов и подтверждение их демократической процедурой. Вариант, прямо противоречащий не первому, а второму из сценариев, мною перечисленных. Он требует определенного понимания со стороны наших главных друзей на Украине. Ведь главными нашими друзьями на Украине являетесь вы, русские и русскоязычные. Этот сценарий — в ваших интересах. Если мы развиваем тему «Крым и Севастополь — это все, что нас интересует на Украине», то тогда в Днепропетровске, в Луганске, в Харькове, в Донецке имеют полное право спросить: «А что же будет с нами? Почему Россию интересуют только Крым и Севастополь?» Не знаю, тяну я на Пайфера или нет, но из вышесказанного я исхожу, как из матрицы в отношениях с Украиной. Вы вправе задать вопрос: а все ли так думают? Нет, не все так думают в Российской Федерации. Некоторые, к сожалению, вообще не хотят думать на эту тему. И таких тоже довольно много, хотя бы потому, что была история 2004—2005 года, и обжегшись на молоке, теперь дуют на воду. Мало кто хочет сидеть даже вот в этом скромном зале и говорить от имени России о том, что мы предполагаем делать на украинском направлении. Максимум, на что в данном случае готовы, — на политкорректные выступления. И у чиновников, и у политических деятелей — они в этом отношении не отличаются от чиновников — есть чувство самосохранения: никто не хочет отвечать за работу с неопределенным исходом. То ли грудь в крестах, то ли голова в кустах, — вот такое примерно отношение к людям, которые занимаются у нас Украиной. Это реальная ситуация, и она возникла как следствие бесконечного обмана со стороны политической элиты Украины самых лучших намерений российской политической элиты. Здесь, в России, оппозиционные политики пытаются пиариться по этому поводу, утверждая, что у власти в России идиоты, не понимающие, как лучше вести себя с Украиной. При этом сами они, как правило, не в состоянии предложить ничего, кроме риторики о том, что надо уважать Украину, беречь ее территориальную целостность и относиться к Украине так же, как к Федеративной Республике Германии и Великобритании. Дальше этих мудрых мыслей в интересах всеобщей свободы и демократии никакая оппозиция в России до сих пор не пошла. Я начал с этого — что мы заинтересованы, чтобы на Украине развивалась свобода и демократия. Только я ее понимаю полностью, а не избирательно. Свобода и демократия на Украине означают расширение прав регионов и национальностей Украины, которые должны быть защищены. Эти права сегодня в самом плачевном состоянии. Свобода и демократия означают выход на политическую сцену тех, кто представляет иную, чем официальная, точку зрения о пути развития Украины, новые голоса в ее политическом процессе. Вы должны понять, что мы вас не призываем здесь снова что-то на скорую руку создавать. Мы пригласили вас для того, чтобы вы прежде всего поняли и выслушали друг друга. Для того чтобы передать вам свое убеждение: в этом году все на Украине решается на долгий период. Могут быть, конечно, разные сценарии, но, скорее всего, в начале 2010 года будут президентские выборы на Украине, но не будет досрочных парламентских. Но после этого обязательно будут парламентские выборы. Придет новый президент и захочет переформатировать тот парламент, который избран при старом президенте. Будут местные выборы. И будет или не будет общее движение, развивающее цели особых российско-украинских отношений. Движение, которое, не подменяя Партии регионов, Компартии и других дружественных России политических партий, будет сосредоточено на том, чтобы придать любой избирательной кампании на Украине характер решающего референдума по темам федеративности, языка, внеблокового статуса и единства православия. Это движение в создавшихся условиях — своего рода заградотряд для политиков, желающих выражать интерес востока и юга Украины. Причем, я хочу заметить, оно не должно, на мой взгляд, называться «Русская Украина» или как-то в этом роде. Оно должно называться правильно. Народным фронтом, если хотите. Движение должно объединять вокруг целей, которые кажутся абсолютно безошибочными не только и не столько для нас, сколько для вас. Это движение не должно отталкивать русскоязычных украинцев на том основании, что мы собираем одних только русских. Это было бы самоубийственно, поскольку в таком случае все мы — Россия и русские на Украине, если хотите, и Украина тоже — проигрываем.
Кто не рискует, тот не пьет шампанского, контр-адмирал И.П.Паргамон. - Краснознаменное ордена Ушакова 1-й степени соединение подводных лодок Северного флота. Серия "На службе Отечеству", выпуск 2, 2003 г.
В составе бригады в длительный поход вышли Б-130 (капитан 2 ранга В.В.Степанов), Б-409 (капитан 3 ранга Ю.Н.Фомичев), Б-440 (капитан 2 ранга В.И.Бурунов), Б-31 (капитан 3 ранга Куверский), Б-400 (капитан 3 ранга М.Г.Коростышевский), Б-7 (капитан 2 ранга А.М.Смирнов), Б-49 (капитан 2 ранга Б.С.Синюхин), Б-416 (капитан 2 ранга А.В.Пакканен), Б-105 (капитан 3 ранга Горшков), Б-29 (капитан 3 ранга Федоренко) и Б-839 (капитан 3 ранга Сулай).
Баранов Александр Сергеевич.
?
"Александр Сергеевич родился 1 ноября 1927 года в многодетной крестьянской семье в Чувашии. Все пять его братьев - фронтовики, с оружием в руках защищали нашу Родину на море и на суше. А.С. Баранов после окончания учебного отряда, служил матросом на крейсере «Чапаев», которым командовал известный флотский военачальник, бывший князь капитан 1 ранга Николай Иосифович Мещерский. Окончив военно-морское училище, Александр Сергеевич служил на Северном флоте. Подводник. Участник дальних морских походов и боевой службы на атомных подводных лодках. После увольнения в запас занимал ряд руководящих должностей в профсоюзных организациях. В настоящее время принимает активное участие в ветеранской работе. Избран членом ревизионной комиссии Межрегиональной общественной организации ленинградских ветеранов войны и военной службы - однополчан города Санкт-Петербурга. Является заместителем председателя Совета первичной ветеранской организации, которая входит в состав Объединенного совета ветеранов Военно-Морского Флота нашего города. По поручению сослуживцев и однокашников по Военно-морскому училищу капитан 1 ранга в отставке Ф. ГУКОВ"
"В сентябре 1966 года, погрузив специальный боезапас, мы вышли в море. Переход был трудным. 70% плавания было с использованием РДП. Никогда больше мы столько под РДП не плавали. Решать вопросы скрытности в тот период очень помогала группа ОСНАЗ. Американские летчики в это время еще беседовали со своей базой в открытом режиме. Мы всегда знали, что самолет взлетел с авиабазы, куда направляется и когда садится. До Гибралтарского пролива шли около трех недель. Пролив проходили в подводном положении, предварительно надежно определив свое место. На подходе к проливу провели разведку, разобрались, как идут суда в пролив и обратно и использовали при движении их шумовой эффект. Форсировали пролив за 6 часов, используя глубинное течение. Правда один раз оказались близко к африканскому побережью, что почувствовали по тому, что лодка плохо держала глубину на автоматическом режиме. Быстро подправили курс, и дальше все было благополучно. Весь октябрь месяц прошел в районе поиска пла. Имели три обнаружения пла, которые были подтверждены данными разведки. Время слежения колебалось от 12 до 25 минут. Обнаружение происходило, как правило, в ночное время, одно - в дневное время В начале ноября нам дали (а для меня это было впервые) деловой заход в порт Алжир. В порту Алжир провели около 6 суток. За это время привели в порядок материальную часть. Офицеры и личный состав отдохнули, по графику побывали на экскурсиях в городе ( на покупки нам впервые выдали валюту), в местном зоопарке. Командование отряда и командиры кораблей нанесли визиты мэру города, начальнику Генерального штаба страны, Командующему Алжирским флотом, послу СССР в Алжире Деловой заход был завершен успешно. Все командиры кораблей были поощрены командиром отряда, а позднее и Главкомом ВМФ. Практически мы выполнили основную часть поставленных задач на поход. Постепенно начали двигаться на выход из Средиземного моря. Я шел впереди, а пл на сутки хода сзади. Новый год встретили в море, в подводном положении. Все задачи похода были выполнены, подводная лодка получила отличную оценку. С приходом отчитался за поход, часть офицеров и личный состав отправил в дом отдыха. Командование сообщило, что я утвержден кандидатом для поступления в Академию. Новость меня обрадовала, так как по возрасту я уже был на грани. В марте 1967 года получил возможность отдохнуть, поехал в санаторий, понемногу готовился по математике. По прибытии из отпуска снова понеслась боевая подготовка. В июне получил добро собираться к поступлению в Академию. Отправил семью в Ленинград. Ждал прибытия командира эскадры контр-адмирала С.Егорова, который поехал к Командующему флотом, чтобы взять добро и на мой отъезд. Он прибыл поздно вечером. Мне было сказано, что Командующий отказал в убытии на учебу и приказал к августу готовиться на боевую службу. Эта новость меня не обрадовала, так как таяла последняя надежда поучиться, но ничего не поделаешь, надо выполнять приказ. Только потом я узнал, что Командующий такого решения не принимал, а это было вынужденное решение лично командира эскадры. Не было, кого можно было бы послать на это задание. А меня ждали в Академии до ноября и даже условно зачислили, с последующей сдачей экзаменов. Но я возвратился много позже. Начались трудности. Часть офицеров убыло к новому месту службы, пришли новые люди. Пришлось ускоренно отрабатывать экипаж. К заданному сроку уложились и в конце августа вышли на боевую службу. Первые две недели были заполнены учениями и тренировками. Только после этого я почувствовал уверенность в офицерах и экипаже. Переход был трудным. Гибралтар форсировал в подводном положении. Опыт уже был и трудностей он не представлял. В этот раз на боевой службе мне пришлось пробыть около 4-х месяцев. Имели обнаружения иностранных ПЛА, но хочется отметить несколько случаев контактов с противолодочными силами НАТО. К сожалению, объем статьи не позволяет этого. Во время очередного сеанса связи получил изменение дальнейшего плана действий. Мне было приказано следовать скрытно к заливу Манфредония для встречи с БПК. К назначенному времени подошел к точке встреча. Это было под утро, часов в пять. В перископ обнаружил корабль, силуэт которого мне был незнаком. Только подойдя ближе, разглядел, что это наш БПК 61 проекта. Я раньше не видел таких кораблей. Отсюда некоторая неуверенность. Всплыли, обменялись опознавательными и позывными. Получили приказание швартоваться к танкеру «Десна». На танкере нас встретил командир нашей 96 бригады ПЛ СФ, штаб бригады. После встречи, соответствующего приветствия, инструктажа получили распоряжение готовиться к деловому заходу в порт Сплит Народной республики Югославия вместе с ПЛ нашей бригады, которой командовал мой товарищ Женя Мальков. Сначала экипаж помыли пресной водой на танкере, немного отдохнули от двухмесячного плавания. Дали нам двое суток на подготовку. В порт пошли в составе отряда кораблей: ЭМ УРО «Зоркий», ПЛ ПЛ «Б-25», «Б-21», От командира бригады я узнал, что назначен командиром 51.1 оперативной группы пл 51-го оперативного соединения подводных лодок. Поэтому на меня возложены все обязанности по организации и обеспечение захода лодок в Сплит. Началась целая неделя различных мероприятий. Для личного состава отдых, ревизия и ремонт механизмов, экскурсии по городу. Что касается нас, командиров кораблей, то это сплошные визиты и приемы. Даже мне предложили дать небольшой прием в честь военного атташе, офицеров связи югославов. С помощью командира БПК «Отрадный» Джемса Чулкова и пошарив по сусекам подводных лодок, удалось выполнить эту задачу на должном уровне. Такой опыт мне очень пригодился в будущем, когда я командовал отрядами кораблей в иностранных портах. Прием прошел и салоне командира танкера «Десна» и все (в том числе мой комбриг, капитан 1 ранга О.П.Шадрич) остались очень довольны. Большое впечатление у меня оставила экскурсия на подземную электростанцию под Сплитом. Интересной была поездка в Далмацию и посещение военного санатория. Памятна экскурсия на остров Вис, где располагался во время войны штаб Иосипа Броз Тито. Я даже один раз искупался на пустынном пляже, так как ноябрь - это уже не купальный сезон в этих краях. 26 ноября надводные корабли экстренно вышли из порта. Подводные лодки остались еще на два дня. Мы заканчивали свои дела, ремонтировались и готовились к выходу по своим планам. Хорошо отдохнув, вечером 27 ноября 1967 года мы вышли из Сплита, прошли уже известным красивейшим маршрутом между островами и вышли в Адриатическое море. Проведя поиск в очередном заданном районе, я, практически, окончил выполнение задачи боевой службы и получил приказание следовать в базу с попутным поиском. На выходе из Средиземного моря получил боевой приказ (фактический) о занятии района, подготовке оружия с задачей ведения боевых действий. Не поверил, решил, что это ошибка. Попросил повторить РДО. Через некоторое время пришло отменительное распоряжение, и я спокойно следовал дальше. На переходе появлялись различные неисправности. Они являлись результатом некачественного ремонта в Сплите. Около Англии оказалась негерметичной захлопка подачи воздуха к дизелям. Погода штормовая, работает авиация ПЛО ВМС Великобритании. Решили устранить неисправность. Создали бригаду добровольцев во главе с командиром группы движения. После соответствующего инструктажа, на крепких капроновых концах, выпустили ремонтников на кормовую надстройку. Работали около трех часов, в дневное время. На счастье не было авиации. Только после устранения неисправности, когда был убран в лодку личный состав, обнаружили работу РЛС самолета ПЛО. Погрузились и продолжали следовать домой. Вскоре у одного из моряков случился острый приступ аппендицита. Дал радио о больном и погружении на операцию. Оперировали в подводном положении, так как море было штормовое. Операция прошла успешно, без осложнений Ее отлично провел старший лейтенант Виталий Щеголев. После наблюдения за больным доктор выразил беспокойство за его состояние и пожелание как можно скорее отдать под наблюдение врачей госпиталя. Я решил всплыть, дал радио, что ввиду такой обстановки, следую дальше в надводном положении, не соблюдая скрытность и скоростью больше заданной. В базу пришли раньше срока. Встретили нас и командование и санитарная машина. Больного забрали в госпиталь. У него было все в порядке, а меня пожурили за нарушение графика движения. Тут же я узнал о награждении меня орденом Боевого Красного Знамени. Все офицеры корабля были также отмечены командованием. Личный состав и часть офицеров уехали в дом отдыха. Я с одной сменой остался в Полярном. В январе 1968 года было общефлотское собрание командиров кораблей под руководством Главкома ВМФ. Пришлось выступить и мне с анализом своей боевой службы и своими предложениями. Кажется, мои предложения понравились Главкому (так мне, по крайней мере, передали) Здесь же вручили орден. Где-то в конце января, точно не помню, на флот приехала большая делегация ЦК комсомола во главе с первым секретарем. Делегация побывала на нашей подводной лодке, посмотрела, как выглядит она после четырехмесячного океанского плавания. Кто-то из командования рассказал секретарю о моей неудаче с поступлением в академию. Он, якобы, обещал помочь в этом вопросе. Я, конечно, не очень поверил, но был благодарен за внимание. В феврале, однако, получил сведение, что, я включен в список кандидатов для поступления в академию и утвержден Командующим флотом и Главкомом ВМФ. В дальнейшем все пошло более благополучно. Своевременно сдал дела старпому и, как положено, за два месяца убыл в Академию для подготовки и сдачи экзаменов. Конкурс был 2 человека на место. Готовился основательно. Все экзамены сдал на отлично. Два года учебы в Академии пролетели незаметно. Успешно сдав экзамены и на отлично защитив диплом (руководителем у меня был контр-адмирал Н.Игнатов), я был назначен начальником штаба 42 бригады ПЛ, 9 эскадры ПЛ, в поселок Лиинахамари. После отпуска в конце августа прибыл к месту службы. Штаб бригады располагался на плавбазе «Н.Столбов». Хотя она входила в состав 9 эскадры ПЛ СФ, но штат был отдельной бригады. В бригаду входили 15 подводных лодок, ГО «Д.Галкин», П.К « Н.Столбов», ПМ-21, береговой учебный центр, 4 торпедолова и другие вспомогательные суда. Командовал бригадой мой бывший начальник штаба 162 бригады капитан 1 ранга Юрий Алексеевич Кузнецов. Район ответственности бригады простирался до рубежа Нордкап-Медвежий. На этом рубеже лодки бригады в основном несли боевую службу. За период службы в Лиинахамари я дважды выходил старшим на борту на выполнение задач боевой службы в зоне ответственности бригады. Обе лодки отлично выполнили поставленные задачи. Плавание в этих районах, конечно, было проще, чем в Атлантике и Средиземном море, хотя интенсивность работы авиации ПЛО Норвегии была значительной. С приходом в октябре 1971 года после боевой службы на моей бывшей когда-то ПЛ «С-192», я получил назначение на должность командира 211 бригады подводных лодок 4 эскадры СФ. Конечно, я был рад вернуться на вообще-то родную для меня эскадру."
И.Н.Паргамон. Кто не рискует, тот не пьет шампанского. - Краснознаменное ордена Ушакова 1-й степени соединение подводных лодок Северного флота. Серия "На службе Отечеству", выпуск 2, 2003 г.
В 1975 г. в состав эскадры входили четыре бригады: 161-я БрПЛ (капитан 1 ранга Е.В.Мальков), 96-я БрПЛ (капитан 1 ранга Ю.Н.Даньков), 211-я БрПЛ (капитан 1 ранга А.В.Акатов) и 69-я БрПЛ (капитан 1 ранга А.А.Кузьмин). Все комбриги по очереди продолжали несение годичной БС в Средиземном море, по окончании походов становились контр-адмиралами. Командовал эскадрой контр-адмирал Л.Д.Чернавин, ранее командовавший бригадой лодок. Контр-адмиралов П.Н.Романенко и О.П.Шадрича, командовавших до нас 4-й ЭсПЛ, перевели к новому месту службы, и нам с Л.Д.Чернавиным довелось продолжать славные традиции поддержания высокой боеготовности своего соединения, одна бригада из состава которого постоянно находилась в Средиземном море в течение года.
Командование 4-й эскадры ПЛ. Слева направо: командир дивизиона ремонтирующихся ПЛ капитан 1 ранга А.М.Толоконцев, командир бригады ПЛ капитан 1 ранга В.А.Горохов, командир 4-й эскадры ПЛ контр-адмирал О.П.Шадрин, начальник штаба эскадры капитан 1 ранга Л.Д.Чернавин, командир бригады ПЛ капитан 1 ранга И.Н.Паргамон, командир 69-й бригады ПЛ капитан 1 ранга А.В.Акатов. Полярный, январь 1974 г. (фото предоставлено И.Н.Паргамоном)
Мальков Евгений Георгиевич.
ИЗ ЖИЗНИ ЧЕТВЕРТОЙ ЭСКАДРЫ. Записки комбрига. Контр-адмирал Юрий Даньков. - Черкашин, Николай Андреевич. Одиночное плавание / Николай Черкашин. - Москва : Совершенно секретно, 2006.
"... На "С-350" в результате разрушения прочного корпуса были затоплены 1-й и 2-й отсеки. Личный состав этих отсеков пытался отдраить переборку в центральный пост, но центральный пост им этого не позволил, т.к. в противном случае была бы затоплена вся подводная лодка. Спастись через торпедопогрузочный люк они также не смогли. Там погибли 11 человек (из них - два офицера и один мичман). Остальной личный состав лодки был выведен из аварийной ПЛ под руководством старшего помощника командира Е.Г. Малькова через люк 7-го отсека... В 1973 году после окончания Академии я был назначен начальником штаба 69-й БПЛ, сменив в этой должности капитана 1 ранга Евгения Георгиевича Малькова, который получил назначение на должность комбрига..."
Чулков Джемс Константинович. Отец ленинградского нахимовца 1982 года выпуска. Знаком многим, по совестной службе, проходившим обучение на Высших офицерских классах, по сложенным о нем "легендам".
Начнем повествование о, действительно, легендарном офицере флота с рассказа ленинградского нахимовца выпуска 1949 года Васильева Владимира Михайловича - "ДЖЕМС ЧУЛКОВ." - Пятьдесят лет спустя (альманах второго выпуска ЛНВМУ). Редактор - составитель: Солуянов В.Е. СПб.,1999.
"Наш корабль усиленно готовился к официальному визиту в столицу Норвегии. Корабль скоблили, красили, мыли от клотика до киля. На субботу был назначен смотр командующего флотом... А в пятницу, накануне смотра, был день рождения у признанного лидера молодых офицеров корабля - старшего лейтенанта Джемса Чулкова. Почему у его родителей, живших в далекой русской глубинке возникла идея назвать своего сына иностранным именем - никто не знал. Но, несмотря на необычное имя, у него были черты лица типичного выходца из средней России и русский размах в характере и поступках. Чулков был не только «главарем» всех лейтенантских розыгрышей, но и уважаемым наставником по службе у только что назначенных «зеленых» лейтенантов. День рождения праздновали с размахом в единственном в Североморске ресторане «Ваенга». Гости от души веселились, перебрасывались шутками, звенели бокалами. Немного не в форме был только хозяин застолья. В прошедшую ночь он не сомкнул глаз ни на минуту (до утра пришлось искать и устранять неисправность в навигационной РЛС, без которой нельзя выходить в море). Вернувшись поздно вечером на корабль, хозяин и часть его гостей, разгоряченные празднеством, «добавили» еще. Короче говоря, все угомонились только к трем часам. А наутро не смогли поднять Чулкова. Даже его тренированный организм спортсмена-перворазрядника не выдержал такой нагрузки. ...Тогда Джемса заперли досыпать в каюте, в надежде, что командующий флотом туда не заглянет. ...Командующий, в им назначенное время, начал смотр. Он остался доволен и похвалил экипаж. Смотр уже подходил к концу, когда проснулся Чулков. Внутренняя пружина подсознания флотского офицера (ощущение, что ты проспал и нужно куда-то бежать) выбросила его из койки, как катапульта. Он мгновенно оделся и выскочил на верхнюю палубу. И надо же случиться такому совпадению - Чулков сразу же предстал перед командующим флотом и его свитой. - А вы кто такой ? - сурово спросил адмирал. - Старший лейтенант Чулков, товарищ командующий! Командующий внимательно осмотрел опухшее и небритое лицо Чулкова, и в голосе его зазвучал металл: - А что вы, товарищ Чулков, делали сегодня ночью, позвольте вас спросить? В голове у Чулкова быстро сложилась комбинация смешения событий во времени. - До утра не спал, устранял неисправность навигационной РЛС. Докладываю: станция в строю, корабль может выходить в море. - Старший помощник, это так? - Так точно, товарищ командующий. Чулков приложил много стараний и к утру ввел в строй РЛС. Старпом отлично знал, что Чулков занимался радиолокационной станцией не в эту, а в предыдущую ночь. Знал он и про застолье в «Ваенге», но дипломатично умолчал. Командующий продолжал придирчиво осматривать Чулкова, - А почему у вас такая засаленная тужурка? Вы что, в ней норвежцам покажитесь? - Так точно, товарищ командующий! - выпалил Чулков. В голове его быстро созревала новая комбинация, и он тянул секунды. - Ну что вы заладили: так точно да так точно! - недовольно отозвался адмирал - Докладывайте толком: есть у вас новая тужурка? Идея у Чулкова дозрела: - Так точно! Тужурка шьется. В понедельник будет готова. Вот товарищ начальник тыла может подтвердить: в понедельник с утра вторая примерка, а к вечеру будет готова. - Начальник тыла, что у вас там с обмундированием для этого корабля. -Так точно, в понедельник тужурки будут готовы, и не только для Чулкова. Командующий смягчился. - Хорошо - сказал он Чулкову - идите, и приведите себя в порядок. А вам, начальник тыла, под личный контроль - состояние обмундирования для всего экипажа! ... Надо сказать, что Чулков, по сути, не обманывал командующего. В действительности, у него была новая, хорошо пошитая тужурка, но ее надел на смотр сосед по каюте, которому должны были пошить тужурку к понедельнику. Но дело даже не в тужурке, а в том, что у Чулкова и в большом, и в малом был талант мгновенной реакции на любые события. И в сложной, нестандартной ситуации он всегда мог найти оригинальный, но верный выход. Это свойство он сохранил и в зрелом возрасте и солидном звании. ...В течение многих лет я преподавал в Военно-морской академии. Однажды мне поручили читать лекции и вести практические занятия в группе, где слушатели по возрасту и выслуге, в большинстве своем, были старше меня. За учебными столами сидели умудренные опытом, солидные офицеры, уже командовавшие крупными кораблями и соединениями. А за первым столом сидел старший офицер этой группы - контр-адмирал Чулков. Скажу откровенно, я не очень уютно чувствовал себя в этой аудитории. Естественно, что это заметили слушатели. И однажды Джемс Константинович выручил меня в щекотливой ситуации. Да с каким блеском! Я закончил раздел учебной программы и объявил слушателям, что они должны предъявить мне результаты практических работ. А по этим результатам я буду выставлять зачеты. Аудитория загудела Посыпались реплики: «Вот еще, буду я свои каракули предъявлять... И вообще, зачем нужен этот зачет?». Джемс Константинович посмотрел на офицеров тяжелым взглядом. Он не стал напоминать им о дисциплине и офицерской чести. Контр-адмирал встал, многозначительно откашлялся, собрал свои тетрадки, строевым шагом подошел к преподавательскому столу и отрапортовал: «Товарищ капитан первого ранга, контр-адмирал Чулков к сдаче зачета готов!». В аудитории мгновенно стало тихо. Только лихорадочно шелестели перелистываемые страницы тетрадей. Чулков был самым дисциплинированным, внимательным и аналитически мыслящим слушателем из всех, кого я знал. Объем учебной программы его не устраивал. Он, как компьютер, впитывал в себя всю информацию, которую мог получить в стенах академии. Часами он просиживал на кафедрах, задавая массу вопросов, вникая во все детали... После учебы в академии, Джемс Константинович командовал крупным соединением на Тихоокеанском флоте. Ходили разговоры, что этот передовой и талантливый офицер будет назначен заместителем командующего флотом. К сожалению, это не сбылось. Он трагически погиб в авиакатастрофе. В Ленинграде, на Серафимовском кладбище на памятнике офицерам- тихоокеанцам, погибшим в этой катастрофе, золотом выбито его имя..."
Васильев Владимир Михайлович, окончил ВВМУ им. Фрунзе в 1953 году, СКОС в 1960 года, ВМА в 1969 году, КСФ - надводные корабли. ЭМ «Находчивый», ККР «Грозный», штаб бригады, кандидат ВМ наук, доцент, руководитель курса кафедры тактики НК ВМА, капитан 1 ранга в отставке. Автор известных книг о крейсерах 68 пр. "Корабль, опередивший свое время: Крейсер "Грозный" - первенец нового направления в вооружении надводных кораблей во второй половине XX века, - первый в мире ракетный крейсер. К 40-летию со дня спуска на воду ракетного крейсера "Грозный". - Санкт-Петербург : Остров, 2001.
В настоящее время Наумов Алексей Петрович, Ковалев Эрик Александрович, Мусин Евгений Абрамович и другие нахимовцы 1949 года выпуска готовят новое издание сборника воспоминаний нахимовцев, к 65-летнему юбилею Нахимовских училищ и к 60-летию выпуска.
Вернемся к Чулкову Д.К.
Прерванный полет: трагедия Тихоокеанского флота 7 февраля 1981 года / [сост.: кап. 1 ранга В.В. Шигин; лит. ред.: кап. 1 ранга И.Б. Сидоров]. - Москва: Морской сборник, 2005.
КОНТР-АДМИРАЛ ЧУЛКОВ ДЖЕЙМС КОНСТАНТИНОВИЧ 1. Командир оперативной эскадры кораблей ТОФ. 2. Родился 28 февраля 1931 г.. Калининская область. Бологовский район. 3. 1 Балтийское ВВМУ — 1953 г.. Ленинградский кораблестроительный институт — 1962 г. (заочно). Академические курсы при ВМА — 1979 г. 4. 1953-1957 гг. — Северный флот. 1957-1962 гг. -ЛенВМБ, 1962-1974 гг. - Балтийский флот. 1974-1978 гг. — Северный флот, 1979-1981 гг. — Тихоокеанский флот. 5. Орден «Красной звезды», орден «За службу Родине в ВС» III степени, 10 медалей.
Вице-адмирал А.М.Славский. 7 февраля 2001 года.
Слово о флагмане.
"...Несколько часов назад закончились полеты. Авианосец возвращается на базу. Нахожусь в его чреве — огромном самолетном ангаре. Авиационные техники сноровисто и деловито обслуживают самолеты и вертолеты, побывавшие сегодня в небе. Стоящий рядом командир БЧ-6, в ведении которого находятся корабельные агрегаты и устройства по эксплуатации и обслуживанию летательных аппаратов, комментирует их действия, при этом точно и кратко характеризуя людей. Вдруг палуба под ногами задрожала и корпус корабля начало сильно трясти. Любому моряку понятно, что это реверс — отрабатывается задний ход. Значит, произошло что-то непредвиденное. Стремглав бросаюсь на ходовой мостик. Еще издали услышал мощный раскатистый голос флагмана. — С вами говорит командир 10-й оперативной эскадры контр-адмирал Чулков. Вы отнеслись к авианосцу, заходящему в базу, как к какой-то грязной, захудалой лайбе. Вас заблаговременно оповестили о подходе корабля, и вы обязаны были закрыть рейд. У вас же творится черт знает что, настоящий муравейник. Только что чудом удалось избежать столкновения. Доложите, капитан 1 ранга, вашему командующему и начальнику штаба о моем глубоком возмущении и неудовольствии по поводу исполнения вами обязанностей оперативного дежурного флотилии, — гневно закончил Чулков и бросил на рычаг трубку радиотелефона. Впервые мы встретились с Джеймсом Константиновичем Чулковым в Москве в конце октября 1979 года. Главнокомандующий ВМФ Адмирал флота Советского Союза С.Г.Горшков проводил разбор итогов учебного года с руководящим составом флотов. В перерыве ко мне подошел офицер управления кадров ВМФ и сказал, что хочет познакомить меня с новым командиром 10-й оперативной эскадры, где я в ту пору был начальником политотдела. Мы подошли к незнакомому мне контр-адмиралу. — Чулков Джеймс Константинович — представился контр-адмирал и крепко пожал мне руку. — Назначен командиром 10-й оперативной эскадры. Приказано вместе с тихоокеанцами после совещания ехать к новому месту службы. Семейство со мной, сидит в гостинице на чемоданах, в ожидании вылета. Внимательно вглядываюсь в собеседника. Крепкая, коренастая фигура, мужественное лицо, упрямый подбородок. Русые, тронутые сединой прямые волосы. Четкий, командирский голос, пристальный взгляд. Во всем ощущается твердый волевой характер. Первое впечатление благоприятное. Из Москвы вылетели поздним вечером на флотском авиалайнере Ту-104. В салоне самолета Джеймс Константинович представил мне свою семью — очаровательную супругу Тамару Ивановну, сына Бориса и десятилетнюю Юлю, ровесницу моей младшей дочери Оли. Расположились мы с ним в соседних креслах. Впереди времени много. До Владивостока лететь 10 часов с двумя промежуточными посадками для дозаправки самолета. Расчетное время прибытия в пункт назначения — 16.00 по местному времени. Летим навстречу наступающему новому дню. С первой минуты оба настроились на откровенный разговор. В неспешной беседе время шло незаметно. Джеймс Константинович рассказал о себе, о жестоких испытаниях, выпавших на его долю в личной жизни, о своей службе, которая проходила в основном на Северном флоте. Прошел все ступеньки служебной лестницы. На Тихом океане раньше не служил. Впереди огромная ответственность за судьбы десятков тысяч людей, состояние основного ударного объединения надводных сил флота. Признался, что рассчитывает на мою поддержку и помощь. Я с такой же откровенностью рассказал о себе, о своей семье, службе и твердо пообещал, что в моем лице он найдет надежного помощника и товарища. Главной темой разговора была, безусловно, эскадра. В ту пору она представляла собой мощный боевой организм. В ее состав входило более 30 надводных кораблей различного назначения: тяжелые авианесущие, ракетные и артиллерийские крейсера, эскадренные миноносцы, большие противолодочные и сторожевые корабли. В последние годы стали поступать новейшие корабли третьего поколения. В оперативном подчинении в составе эскадры находилась дивизия атомных многоцелевых подводных лодок и полк морской ракетоносной авиации. Хозяйство большое, сложное, с множеством острых нерешенных проблем. Одна из них — базирование. Крайне медленными темпами шло строительство пирса и берегового комплекса для обеспечения стоянки авианосцев. Поступивший недавно в состав эскадры тяжелый авианесущий крейсер (ТАКР) «Минск» стоял на рейде. Открытая якорная стоянка не обеспечивала безопасность авианосца, особенно в осенне-зимний период, когда в Японском море часто бушуют жестокие штормы. С усилением ветра ТАКР снимался с якоря и уходил штормовать в открытое море. Да к тому же не один, а с несколькими кораблями охранения. Ежедневно плавсредствами к нему доставлялась масса различных грузов: топливо, вода, продовольствие. Для этого был задействован целый дивизион вспомогательных судов. Электроэнергией, паром и теплом авианосец обеспечивал себя своими средствами. Все это вместе взятое приводило к огромному расходованию материальных средств, моторесурса главных и вспомогательных механизмов и их преждевременному износу. А на подходе находились еще два гиганта: ТАКР «Новороссийск» и тяжелый атомный ракетный крейсер «Фрунзе». Освоение новых кораблей, оружия и техники, к сожалению, порой сопровождалось их авариями и поломками. Техническая подготовка и психология военнослужащих, не всегда соответствовали уровню сложности боевой техники и оружия. И, конечно, «вечнозеленым деревом» продолжало оставаться состояние воинской дисциплины и уставного порядка. На некоторых кораблях оно не соответствовало предъявляемым требованиям. Очень острым на эскадре был жилищный вопрос. Более четырехсот семей офицеров и мичманов не были обеспечены жильем. Это порождало справедливое недовольство людей, накладывало негативный отпечаток на их отношение к службе. — В целом же, Джеймс Константинович, — сказал я в заключение нашего разговора, — подавляющее большинство офицеров, мичманов, старшин и матросов — замечательный народ. Большая их часть — сибиряки и дальневосточники. А это люди особого склада. Немногословные, привыкшие к трудностям, выносливые и трудолюбивые. Служить на эскадре трудно, но интересно. Убежден, что для любого моряка это большая честь. Здесь всегда чувствуешь себя на переднем крае, получаешь большое моральное удовлетворение в работе. Думаю, что со временем вы также будете разделять эту точку зрения. С первого же дня на эскадре почувствовали твердую руку нового командира и, прежде всего, его высочайшую повседневную требовательность. Сам он был человеком внутренне организованным и предельно собранным. У Джеймса Константиновича была завидная привычка делать в своей рабочей тетради записи о каждом истекшем дне. Поздним вечером он раскрывал тетрадь и заносил туда все, что заслуживало его внимания и контроля. Так он планировал предстоящий рабочий день. Ни одно упущение в содержании кораблей, поддержании порядка, организации службы и боевой учебе не ускользало от опытного и зоркого глаза адмирала. Он жестко контролировал исполнение отданных приказаний и распоряжений. И не сдобровать тому, кто по забывчивости или неорганизованности не доложил об исполнении его указания в назначенные сроки: он мог сразу испытать на себе крутой характер комэска. Джеймс Константинович никогда не придирался по мелочам, ни на кого не кричал и не топал ногами. Говорил всегда точно и лаконично. Сказанные в спокойном выдержанном тоне справедливые слова в адрес провинившихся запоминались ими надолго. По воле обстоятельств принял эскадру в удачное время. Все корабли, за исключением находящиеся в океане на боевой службе, стояли в пунктах базирования. Шло подведение итогов завершившегося учебного года. Командир эскадры с раннего утра и до глубокой ночи находился на кораблях. Каждый из них он, как говорят на флоте, узнал от киля до клотика, тщательно разобрался с уровнем боевой готовности, обученности личного состава, организацией службы. Осмотр корабля обязательно заканчивался обстоятельным разбором с офицерами, строгим, но доброжелательным разговором с его экипажем. А он умел разговаривать с людьми, находил точные и простые слова, которые западали в душу морякам. Огромный опыт и знание положения дел на каждом корабле позволяли ему видеть перспективу и ставить всем конкретные задачи на предстоящий учебный год. Уже через месяц Джеймс Константинович полностью владел обстановкой, имел точное представление об уровне профессиональной подготовки и служебном соответствии командиров соединений и кораблей, твердо и уверенно управлял эскадрой. Не хочу, чтобы читающий эти строки о моем боевом товарище подумал, что Чулков был сплетен из одних достоинств и начисто лишен недостатков. У него, как и у каждого из нас, было и то и другое. Но такое уж свойство человеческой памяти — хранить прежде всего то, что приносит добро. А преобладающим в нем было чувство справедливости. Джеймс Константинович обладал завидным мужеством, никогда, образно говоря, «не щелкал каблуками» перед начальством. Он умел постоять за себя и подчиненных, на любом уровне настойчиво и аргументировано отстаивал свою точку зрения, не опасаясь за возможные в подобных случаях неприятные последствия. Вспоминается острый разговор, происшедший с одним из руководителей флота, прибывшим инспектировать ТАВКР «Минск». Вопрос касался паломничества различных посетителей на авианосец. Дело в том, что какой бы представитель многочисленных министерств и ведомств союзного или республиканского уровня ни появлялся во Владивостоке, в программу его пребывания обязательно включалось посещение «Минска». А перед этим из штаба флота следовало указание, кому и как его встречать. Как правило, это обязан был делать командир эскадры. Редко выпадал день, чтобы корабль не «осчастливил» своим посещением какой-нибудь приезжий чиновник. Это отрывало людей от дела, нарушало ритм боевой учебы. — Если так будет продолжаться и дальше, — сказал Чулков, — то вскоре командир корабля окончательно превратиться в дипломированного гида, а авианосец станет объектом экскурсий. Сказанное явно пришлось не по душе адмиралу. — Чулков, не лезьте не в свое дело, — бросил он в раздраженном повышенном тоне, — кого и куда посылать, мы разберемся без вас. Смотрю, Джеймс поднялся из кресла и, побледнев, металлическим голосом произнес: — Пока я, товарищ вице-адмирал, командую эскадрой — это мое дело. Я хорошо знаю свои обязанности. Вижу, дело начинает приобретать опасный оборот, и вступаю в разговор. — Командир эскадры прав, — сказал я. — Поток экскурсантов действительно стал невыносимым и наносит вред делу. Здесь нужно разумное регулирование, со стороны органов управления флотом. Постепенно страсти улеглись. Разговор перешел в спокойное русло. И польза от него, безусловно, была — поток экскурсантов на корабль резко сократился. Джеймсу Константиновичу было присуще чувство юмора, он любил флотскую шутку, крепкое слово. Бывало не раз, когда нерасторопный, а тем более с прохладцей относившийся к делу человек попадал на его острый язык. Вспоминается такой курьезный случай. Во время осмотра кораблей командир эскадры обнаружил на некоторых из них тараканов. Явление для флота, в общем-то, не такое уж редкое, но у приверженцев строгого морского порядка, каким был Чулков, оно вызывало справедливое негодование. Состоялся нелицеприятный разговор с руководителем медицинской службы эскадры. Флагманский врач, то ли в пылу служебного рвения, то ли от расстройства, быстро сочинил проект приказа и через пару часов представил его на подпись командиру эскадры. Придумал доктор ему затейливое название «О появлении на эскадре членистоногих и наказании виновных». Джеймс Константинович, надев очки, стал читать этот документ и, не сдержав своих чувств, от души расхохотался. Успокоившись, он совершенно серьезно произнес: — Доктор, советую вам направить это произведение в «Крокодил». Уверен, его там обязательно опубликуют. Этот анекдотичный случай с легкой руки флагмана и, конечно, автора приказа, надолго стал на эскадре нарицательным примером формального отношения к делу, а «членистоногими» стали величать тех, кто, как говорят, «не рвал пупка» на службе. Я не ставлю своей задачей нарисовать полное представление о личности контр-адмирала Чулкова. В коротких записках это сделать невозможно, но его облик будет не полным, если я не скажу о семье Джеймса. Для моряка хорошая семья очень много значит, это надежный тыл, опора и поддержка в суровой морской службе. А основа, фундамент семьи — любящая жена, мать, подруга. Такой была всегда для Джеймса его Тамара. Он не любил об этом говорить, но я видел и чувствовал, с какой он любовью и нежностью относился к ней. В поселке Тихоокеанском мы жили в одном доме, в одном подъезде, на соседних этажах. Наши дочери - Оля и Юля - были подружками. Учились в одной школе и в одном классе. Служба мало оставляла нам свободного времени, но когда оно выпадало, мы собирались семьями на чаепитие. Тамара была хлебосольной, радушной хозяйкой. Дома у нее всегда был образцовый порядок, уют. Дети ухоженные, окруженные вниманием и заботой. В семье царил мир, любовь и согласие. Домашний очаг был для Джеймса Константиновича надежным пристанищем, где он отдыхал душой и телом. Вскоре, однако, мне пришлось расстаться с эскадрой. Я был назначен на новое место службы и переехал с семьей во Владивосток. На мое место прибыл капитан первого ранга Бережной. Встречи с Джеймсом Константиновичем стали редкими, в основном, в служебной обстановке. Но последняя из них запомнилась навсегда. Был канун 63-й годовщины Октябрьской революции. Поздним вечером на квартире раздался телефонный звонок. Снимаю трубку и слышу мощный знакомый голос Джеймса: — Только что закончил постановку кораблей в Амурском заливе для участия в традиционном морском параде. Рядом со мной — Бережной. Если не возражаешь, выезжаем к тебе, чтобы лично поздравить с присвоением тебе высокого звания контр-адмирала. — Приезжайте. Жду...
Он был настоящим моряком. И море не отпустило его на берег... Капитан 2 ранга А.А.Спиридонов.
"Джеймс Константинович Чулков. Друг, однокашник, адмирал. Человек неординарный, с жестким волевым характером и добрым отзывчивым сердцем. Еще на «заре туманной юности» он выделялся среди курсантов-однокашников большим трудолюбием, целенаправленным стремлением к знаниям и исключительной порядочностью. Летом 1946 года пятнадцатилетний сельский парнишка из Бологовского района Калининской области приехал поступать в Ленинградское военно-морское подготовительное училище (ЛВМПУ), которое в обиходе называли «Подготией». По сути это была та же средняя школа, где мальчишки учились в восьмом, девятом и десятом классах, но с военно-морским уклоном и с перспективой без вступительных экзаменов поступить в любое высшее военно-морское училище страны. Джеймс имел отличный аттестат за седьмой класс и прекрасные характеристики. Но, видимо, сказалось и то, что уровень обучения в сельской школе был ниже городского, и то, что учеба проходила в военное время. Короче говоря, после вступительных экзаменов Джеймс не проходил по конкурсу. Но! Свершилось почти чудо! Его заметил и проникся к нему каким-то особым отцовским чувством руководитель нового набора воспитанников ЛВМПУ капитан-лейтенант Иван Сергеевич Щеголев. Он вызвал Джеймса на беседу. Когда в кабинет вошел, понурив голову, светловолосый мальчуган, Щеголев встал из-за стола, подошел к нему и неожиданно спросил: «Джеймс, смог бы ты учиться только на одни пятерки?» Джеймс сначала оторопел, потом, заморгав глазами, выпалил почти скороговоркой: «Да, смогу. Я вам это обещаю». И после небольшой паузы, повторил более спокойно и твердо: «Я обещаю вам это». И хотя Щеголев уже заранее принял решение хлопотать перед командованием за этого парня, ответ юноши добавил уверенности. «Пойду докладывать начальнику училища. Буду стоять за тебя насмерть. Не подведешь?» «Нет», — коротко и пока еще сугубо по-граждански ответил будущий офицер. Впоследствии Джеймс назовет И.С.Щеголева «крестным отцом». И каждый раз, будучи в Ленинграде, в первую очередь навестит его и спросит прямо, без обиняков: «Надо ли чем помочь, Иван Сергеевич? Сделаю все, что смогу». И, улыбнувшись, добавит: «Я обещаю вам это». Семь лет учебы — три года в ЛВМПУ и четыре года в 1-м Балтийском ВВМУ — прошли в упорном труде. Джеймс буквально «грыз гранит науки». Он выполнил данное своему первому командиру обещание. От золотой медали за десять классов средней школы (ЛВМПУ) его отделяли только две четверки: по русскому и английскому языку. А высшее училище он закончил с золотой медалью и его имя занесено на мраморную доску почета училища золотыми буквами. Двадцать восемь календарных лет службы Отечеству в рядах Военно-Морского Флота от лейтенанта до контр-адмирала, от командира башни главного калибра ЭМ «Отчетливый» пр. 30-БИС (Северный флот) до командира 10-й оперативной эскадры (Тихоокеанский флот). Писать о том, что Джеймс Чулков являл собой образец военно-морского офицера во всех отношениях, что он большую часть службы провел на кораблях, отдавал свои знания, накопленный опыт, свое здоровье флоту — это все равно, что подчеркнуть лишь один штрих личности этого необыкновенного человека, малую толику его вклада в оборону своей державы. А вот почему его не только уважали, но и любили все — однокашники и друзья, матросы и соратники, высшее командование? Почему его любимая дочка Юля говорила: «Когда папы нет в праздники, то и в доме нет праздника, а когда он приходит — в нашем доме всегда праздник». Почему его супруга Тамара Ивановна Чулкова, когда он уходил в море, писала ему письма каждый день, а потом пачками отправляла их с оказией? Почему, получая от него хотя бы весточку, плакала, не зная как выразить свою радость? Вот об этом написать очень трудно. Это можно только чувствовать, ощущать сердцем и душой. Как сказал о Джеймсе его первый комиссар Алексей Исидорович Комиссаров: «Джеймс Чулков — это еще небольшая, но уже Глыба, человек с большой буквы, образец служения Флоту Российскому». Поэтому будет правильнее, наверно, вспомнить несколько эпизодов из его службы и личной жизни. Его поступки лучше расскажут, что это был за человек. Мне довелось с Джеймсом Константиновичем Чулковым учиться в ЛВМПУ и в 1-м Балтийском ВВМУ. Правда, в училище я его «просто знал», но не имел с ним тесного дружеского общения. Наши более частые контакты, переросшие затем в дружбу, начались лишь в 1954 году, когда я после окончания ВРОК (высших радиотехнических офицерских классов) прибыл служить на Северный флот. Джеймс уже год отслужил на Севере и называл себя аборигеном. Встретились мы на причале, где стояли корабли бригады эскадренных миноносцев. «О-о-о! Еще одна салака в нашем северном аквариуме! — приветствовал меня Джеймс. — Но ничего, скоро станешь палтусом, здесь долго раскачиваться не дают. Пойдем оформим твое прибытие». Он привел меня к себе на корабль и «познакомил» с традиционным флотским коктейлем «кровавая Мэри» (этот незатейливый напиток состоял из двух компонентов: томатного сока и «шила» — технического этилового спирта). В процессе беседы он рассказал, как и с чего надо начинать службу молодому офицеру на боевом корабле, предложил на первое время ссуду, произнеся с улыбкой свое любимое выражение «отдашь, когда вспомнишь», и посоветовал не стесняться, если потребуется совет или помощь. Так началась наша совместная служба на Северном флоте, сначала на разных кораблях, меня назначили на ЭМ «Оберегающий», а затем и на одном — на ЭМ «Опасный». Этот этап особенно сблизил нас с Джеймсом. Вскоре командование направило ЭМ «Опасный» в Ленинград на модернизацию, он должен был стать кораблем радиолокационного дозора. И так случилось, что в Ленинграде мы даже жили рядом на канале Грибоедова: он в доме 138, а я — в доме 150. Поэтому часто, «сходя на берег», мы шли домой вместе. Естественно, не молча. Джеймс был великолепным рассказчиком. Не пропускали мы без внимания и встречающиеся на пути кабачки-»забегаловки». Потом вдвоем заходили сначала ко мне домой, а потом к нему— так легче было «оправдываться» перед женами за очередной «праздник», от которого «ну, никак нельзя было отказаться». В 1959 году вместе подали рапорта для поступления в Военно-морскую академию им. Крылова. В последний момент Джеймс отказался поступать. Пока мы стояли у достроечного причала Адмиралтейского завода, Джеймс поступил в Кораблестроительный институт и за один год закончил четыре курса (два ему зачли за окончание военного ВУЗа). Поэтому мотивировка у него была простая: «Высшее военное образование я уже имею, а высшее гражданское на всякий случай надо иметь. Вдруг на шарике установится всеобщий мир, и военные люди станут не нужны». Как всегда, что бы он ни говорил, обязательно добавит какую-нибудь «хохмочку». Джеймс никогда не лебезил перед начальством. Относился к «вышестоящим» уважительно, как и подобает офицеру. Чтил устав, где сказано, что приказы командира надо выполнять «беспрекословно, точно и в срок». Но ему не очень нравилось слово «беспрекословно». Офицеры должны быть «думающими подчиненными», говаривал он. И, если офицер сомневается в правильности отданного ему приказания, он обязан об этом сказать командиру. Не должен, а обязан, подчеркивал он. Ум у Джеймса был стремительным, характер смелым. Прежде чем сказать «есть» и идти выполнять приказания «точно и в срок», он мгновенно анализировал сложившуюся ситуацию и, при необходимости, просил командира, отдавшего приказ, выслушать его доводы. Приведу характерный пример. Начало весны 1959 года. Джеймс — командир БЧ-2 ЭМ «Опасный». На корабль пришла шифровка: «Командиру БЧ-2 прибыть в штаб ВМБ для оформления документов на получения аппаратуры управления нового зенитного комплекса. Командир ВМБ». Старпом, временно исполняющий обязанности командира корабля, вызывает Чулкова и приказывает ехать немедленно. «Семен Иваныч, разрешите одно замечание. В штаб ехать безусловно надо. Но оформлять документы и тем более получать новую аппаратуру нам сейчас не следует, — сказал Чулков. — На корабле не закончены работы даже по демонтажу старой техники». «Это приказ, Чулков. Он не обсуждается», — повторил старпом. «Поймите меня правильно, товарищ капитан-лейтенант, — перешел Джеймс на официальный тон. — Аппаратура в настоящее время находится на специальном складе, где поддерживается необходимый режим хранения. Нам же придется ее хранить на причале под дождем. Монтажные работы начнутся не раньше, чем через три месяца. Это — раз. Во-вторых, аппаратура секретная, необходимо организовать караульный пост. А где люди? Вы же знаете, что корабль не на ходу и личный состав сокращен до минимума. В общем, мое мнение такое. Ехать в штаб надо не для оформления документов на получение аппаратуры, а для объяснения сложившейся ситуации. Думаю, нас поймут». «Я повторяю вам еще раз, Чулков. Это — приказ. Поезжайте и оформляйте необходимые документы для получения аппаратуры». «Мне известно, что командир корабля находится сейчас в Военно-морской академии на КШУ (командно-штабные учения). Я поеду к нему и доложу о принятом вами решении. Кстати, я имею право просить вас оформить ваше приказание в письменном виде и с занесением в журнал дежурного по кораблю», — буквально чеканил стальным голосом эти слова Джеймс. «Сейчас на борту командир я!» — взвился старпом. «Вы всего лишь помощник командира, хотя и старший, — заметил Чулков. — А вот я — командир, командир артиллерийской боевой части, который отвечает за главное оружие корабля. Вы постоянно должны об этом помнить, товарищ ИО», — сорвался Джеймс, и, выходя из старпомовской каюты, с грохотом захлопнул за собой дверь. Да, это был Джеймс, смелый, остроумный и весьма резкий, когда видит перед собой человека-автомата, бездумного исполнителя приказов. Конечно же, командир корабля поддержал мнение своего артиллерийского начальника, отменив приказание старпома. А командование ВМБ поддержало разумные доводы командира БЧ-2 и перенесло сроки на получение аппаратуры до начала монтажных работ. Наказан Джеймс не был. Только пожурили за резкость. Другой эпизод. Джеймс Чулков — командир 2-й дивизии противолодочных кораблей на Северном флоте. Общефлотские учения. Отряду БПК из дивизии Д.Чулкова поставлена задача: найти и «уничтожить» подводные лодки «противника», прорвавшие противолодочный рубеж в Баренцевом море. При выходе из Кольского залива отряд встретил рыбаков, возвращающихся с уловом в Мурманск. Один из рыболовных сейнеров просемафорил, что видел две подводные лодки, погружавшиеся в таком-то районе, и дал координаты — широту и долготу. Оценив обстановку, командир дивизии Чулков, бывший на борту одного из БПК, дал полный ход и вышел в этот район. Зная координаты и время погружения подводных лодок, «найти и уничтожить» их не составляло большого труда. Учение, которое для отряда БПК по плану должно было занимать трое суток, было завершено к концу первого дня. Комдив попросил «добро» на возвращение в базу. На разборе учений командующий Северным флотом обратил внимание на действия комдива Чулкова, даже похвалил за находчивость, то есть, как он выразился, «за использование случайных агентурных данных». Но и довольно убедительно отругал его за срыв плановых действий. «На войне это похвально, — сказал комфлота, — а в мирное время, на учениях, главная задача — не быстрый результат, а отработка слаженных действий личного состава кораблей, приобретение навыков работы с аппаратурой, механизмами и оружием в условиях, приближенных к боевым, накапливание опыта взаимодействий соединений. Вот об этом главным образом должны думать командиры в мирное время». Кое-кто на этот эпизод смотрит недоверчиво, говорит, что это всего лишь флотская байка. А я верю. Это в духе Джеймса. Какое бы решение он ни принимал — это, как правило, всегда поступок. На подобное мог пойти только сильный, уверенный в себе человек. Что еще хочется рассказать о Джеймсе Константиновиче? Он очень ценил чувство юмора. Даже утверждал, что «юмор — это необходимый элемент боевой и политической подготовки личного состава ВМФ». В своей почти «компьютерной» памяти он держал массу афоризмов, поговорок, крылатых фраз, анекдотов, морских баек и часто применял их в разговорной речи, иногда просто к слову, а подчас и в воспитательно-назидательных целях. Некоторые из них помнятся до сих пор: «К чему прислушиваются, то и слышат». «Если ничего не умеешь делать, сделай хотя бы выводы». «Если честный человек берет на чай, то он чай и покупает». «Если вам есть что терять, значит у вас не все потеряно». «Мало любить жизнь, надо еще с ней хорошо обращаться». А что касается так называемой «морской травли», то здесь он был непревзойденным мастером. «Травить» он мог на любую тему, причем в той свойственной умелым рассказчикам манере, при которой трудно отличить серьезное от шутки, быль от небыли. Помнится, пришли на корабль поздравить моряков с Днем ВМФ школьники, ученики 3-го класса. Один любопытный пацан заглянул под брезент, которым были прикрыты мины, и спросил тогда еще молодого старшего лейтенанта Д.Чулкова: «А что это за шарики?». «Это, деточка, специальные кастрюльки, в которых мы охлаждаем компот. Очень удобно. Привязываем за веревочку, опускаем в море, кастрюлька крутится, вынимаем — компот холодный. Можно подавать к обеду». «Здорово», — в один голос воскликнули и воспитательница, и изумленный мальчуган. Оказавшийся рядом в этот момент командир корабля тихо заметил: «Я, Джеймс Константинович, тебя в эту кастрюльку при очередном выходе в море размещу, дабы мозги твои охладить от бурной фантазии. Зачем голову морочишь людям?» Веселый и находчивый, серьезный и вдумчивый, добрый и отзывчивый, смелый и мужественный — это все он, мой друг, однокашник, адмирал. В 1971 году со мной случилась беда, я в одночасье стал инвалидом первой группы. Но каждый раз, когда Джеймс бывал в Ленинграде, он находил время и навещал меня, подробно рассказывал о службе, о новых кораблях, о новых веяниях на флоте. И вдруг — трагедия! Роковой февраль 1981 года! Авиакатастрофа! Ровно за три недели до его пятидесятилетия! Он погиб на взлете. Это справедливо не только в буквальном, но и в переносном смысле. Джеймс далеко не успел реализовать богатые возможности, заложенные в нем природой и приобретенные в результате каторжного труда, коим является на деле служба корабельного офицера. Он мог еще очень много дать Флоту и Отечеству. Правительство и командование ВМФ страны готовило его к должности командующего флотом. Однако судьба остановила его продвижение на должности командира эскадры надводных кораблей. Море не отпустило его на берег."
Учителя и командиры Нахимовских училищ.
Безпальчев Константин Александрович. Века Павел Сергеевич. Монастырский Петр Моисеевич. Симкин Павел Исаакович. Тарабарина Александра Михайловна. Усович Вячеслав Иосифович. Штепа Виктор Степанович.
Выпускники Нахимовских училищ.
Гриневич Владимир Васильевич. Емелин Геннадий Валентинович. Золотов Александр Никитович. Куликов Игорь Валентинович. Куракин Олег Николаевич. Мохов Игорь Николаевич. Пихтелев Михаил Харитонович. Федюшкин Виктор Павлович. Чулков Борис Джемсович.
Сослуживцы Акатова А.В.
Абрамов Олег Константинович. Акатов Андрей Альбертович. Архипов Василий Александрович. Балабух Валентин Иванович. Баранов Александр Сергеевич. Волобуев Евгений Иванович. Голованов Э.В. Горожанкин Александр Васильевич. Громов Борис Иванович. Даньков Юрий Николаевич. Калашников Юрий Николаевич. Капитанец Иван Матвеевич. Карлош Николай Михайлович. Куприянов Лев Николаевич. Лазарев Георгий Васильевич. Макаренков Григорий Филиппович. Мальков Евгений Георгиевич. Марцын Петр Николаевич. Митрофанов Феликс Алексеевич. Овчинин Виктор А. Папылев Иван Иванович. Паргамон Иван Николаевич. Поликарпов Иван Александрович. Романенко Петр Николаевич. Рябинский Николай Иванович. Свирин Станислав Константинович. Синюхин Борис Сергеевич. Слюсарев Георгий Алексеевич. Чабаненко, Андрей Трофимович. Чулков Джемс Константинович. Шадрич Олег Петрович. Шеховец Евгений Николаевич.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Отсидите в море. Да, да, в море! Успеха тебе, лейтенант. На лейтенантах флот держится.
"Тяжела подводная служба каждого лейтенанта. Естественно, это самый младший офицер на флоте. И в отпуск он ездит зимой. И дежурит постоянно: то по казарме, то в патруле, а то и в гарнизонном карауле на гауптвахте. А если он холостяк, то вообще с лодки не выходит. Особенно, когда ночью объявляют штормовое предупреждение «Готовность № 2», всегда на лодке остается лейтенант, и он обеспечивает высокую боеготовность субмарины. Остальные еще могут понежиться около своих жен, а холостяку лейтенанту все равно делать нечего, так пусть принесет хоть какую-то пользу кораблю, где из него делают человека. Все, кому не лень. И действительно, смотришь, через несколько лет это уже не лейтенант, а капитан-лейтенант, который все знает и все умеет. А о лейтенанте как у нас говорят: «Все знает, но ничего не умеет». Знания есть после училища, а службы не знает. Вот и учат его службе. Слабый сломается, а сильный только закалится. И уже будет служить надежно. С таким и в море не опасно ходить. И рвение у него есть. Многие из них потом становятся адмиралами. Эта система на флоте отработана за триста лет существования флота. Спасибо Петру Первому! Лейтенант Алексей Игольников, заступая дежурить по береговой казарме подводников, всегда боялся одного - погореть за семечки. В Феодосии, в этом южном городе, семечки продавались на каждом углу. Пока экипаж строем возвращается с порта на береговую базу, десять - двадцать матросов обязательно купят жареных семечек, которые так приятно пахнут и как бы сами просятся в рот. Алексей Игольников тоже обожал семечки. А вот начальник штаба просто свирепел, когда видел на территории бригады шелуху от семечек. Грубые разносы, украшенные ненормативной лексикой, снятия дежурных и аресты с содержанием на гарнизонной гауптвахте - это был обычный набор воспитательных мер, которые использовал крутой начальник штаба бригады. Сегодня выходов в море не было, все экипажи на берегу. Заканчивается время обеда. Впереди «адмиральский час». Полтора часа здорового мужского сна. Через несколько минут матросы лягут отдыхать, а дежурная служба начнет наводить порядок в умывальнике, гальюне и вообще на территории казармы. Сейчас везде, естественно, беспорядок, десятки матросов использовали все эти заведения по предназначению, а после «адмиральского часа», глядишь, и служба лейтенанта Игольникова закончится без замечаний. Приятно помечтать! Но не тут-то было. Беда всегда приходит, когда ее не ждешь. Только Алексей, расслабленный после хорошего обеда, тем более, что кок-матрос Катюша (его пассия) подбросила ему персонально стаканчик сметаны, только он набил себе рот семечками, раздался львиный рык. Так ревел только начальник штаба при обнаружении шелухи. Алексей бросился на звук тревоги. Начальник штаба в гальюне крыл всех направо и налево трехэтажным матом. Да, там был беспорядок, но главное, на что указывал перст начальника, была шелуха. Кто-то неаккуратно вытряхнул из кармана в унитаз шелуху и остатки семечек. Лейтенант Игольников по долгу службы должен был представиться старшему по званию. Он глубоко вздохнул и как бы бросился головой в омут: - Дежурный по казарме лейтенант Игольников! Начальник штаба, распаленный и раскаленный, не оборачиваясь, рявкнул: - Десять суток ареста! - Есть десять суток! - на ходу крикнул Алексей, пытаясь догнать начальника, который уже мчался на другой этаж казармы, где тоже был умывальник и гальюн. Там картина была еще хуже, прямо последний день Помпеи. - Где дежурная служба? - вопрошал начальник штаба, в его голосе слышались рыдания и надрыв. - Я - дежурный по казарме. - Десять суток ареста! - и начальник бросился на выход. Внизу уже появились командиры лодок, сорванные с коек душераздирающими криками - Живете, как свиньи, в берлоге. А вашего дежурного по казарме я так и не видел, - набросился он на командира Алексеевой лодки. - Как же, вот он сзади вас. Начальник штаба медленно, как бык на арене Колизея, обернулся и впервые увидел бледного, испуганного лейтенанта Игольникова, на губе которого приклеилась одна-единственная чешуйка от семечки. Лучше бы он этого не видел! Все генеалогическое древо лейтенанта Игольникова было вытряхнуто с корнем. Все родственники, наверняка, скатились и упали с ветвей этого огромного дерева. Даже прабабушке, которую Алексей не помнит и не знает, досталось. Начальник штаба доказал, указывая на шелуху, что прабабушка у Алексея была легкого поведения, куртизанка. Самая ласковая фраза прозвучала в конце: - Снять с дежурства. Десять суток ареста с содержанием на гарнизонной гауптвахте! Жаль, что там нет холодного карцера. - Есть, десять суток ареста,- в третий раз за последние пятнадцать минут упавшим голосом изрек несчастный лейтенант Алексей Игольников. Опять срывалась встреча с приятной во всех отношениях девушкой Катей, служившей у них на береговой базе коком. Как она ласково сегодня смотрела на него, когда преподнесла стаканчик сметаны своему юному другу... Сдав досрочно дежурство, Алексей прибыл к командиру для заполнения записки об арестовании: - Сколько суток ареста записать? Больше десяти согласно уставу начальник штаба не имеет права. Командир мудро посоветовал: - Сколько получил, столько и запиши. И сам иди на подпись к начальнику штаба. Действительно, командир был очень мудр. Делать нечего. Надо идти на свою голгофу. Лейтенант сделал умное лицо и постучал в кабинет начальника штаба. - Что у вас? - Записка об арестовании. - Давайте. Не отрываясь от своих бумаг, грозный начальник быстро подписал документ, лишающий свободы человека на тридцать суток. - Разрешите идти на гауптвахту? - Идите! Уже около дверей без пяти минут заключенный услышал грозный окрик: - Стой! Сколько суток я вам подписал? - Тридцать, товарищ капитан 1 ранга. - Как вы мне не нравитесь, лейтенант. Вы даже устава не знаете. Я могу арестовать вас только на десять суток. Я вижу, вы хотите отфилонить от моря. Отдохнуть на гауптвахте. Дайте мне записку. Начальник штаба решительно порвал записку об арестовании: - Не выйдет. Отсидите в море. Да, да, в море! Это было новое в мировой практике. - А также приказываю вам изучить Дисциплинарный Устав. Совершенно ничего не знаете. Пусть командир примет от вас зачет по уставу. Когда за прыгающим от радости лейтенантом Игольниковым закрылась дверь, начальник штаба все еще долго возмущался: - Тридцать суток ареста. Даже командующий флотом таких прав не имеет. Как эти молодые лейтенанты рвутся на гауптвахту, лишь бы в море не ходить! На следующий день вся бригада лодок вышла в море на сбор-поход. Две недели подводники отрабатывали задачи боевой подготовки. Лейтенант Алексей Игольников по итогам года боевой подготовки был признан лучшим, его штурманская боевая часть объявлена отличной. Значит, правильно воспитывали Алексея на подводной лодке. Сам Алексей Игольников часто повторял слова адмирала Нахимова Павла Степановича: «У моряка нет трудного или легкого пути, есть один - славный». Успеха тебе, лейтенант. На лейтенантах флот держится."
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
nvmu.ru.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
гражданская военная история Отечества Центральный вопрос «Ледокола»
Четверть века назад Виктор Суворов задал это вопрос, и целые четверть века не смог получить на него ответа. На этот вопрос не смогла ответить советская военная наука, вооружённая самым передовым в мире методом марксизма- ленинизма, не смогла ответить военно-историческая мафия Новой, Свободной России. И никто в мире не смог ответить. Мало того, центральный вопрос «Ледокола» элементарно игнорируется! Как будто и нет тут никакого вопроса. Нет никакой загадки истории. Поэтому на свой вопрос Mr. Суворов ответил сам.
«Центральный вопрос моей книги: ЕСЛИ КРАСНАЯ АРМИЯ НЕ МОГЛА ВЕРНУТЬСЯ НАЗАД, НО И НЕ МОГЛА ДОЛГО ОСТАВАТЬСЯ В ПРИГРАНИЧНЫХ РАЙОНАХ, ТО ЧТО ЖЕ ЕЙ ОСТАВАЛОСЬ ДЕЛАТЬ?» (Виктор Суворов «Ледокол» гл.26)
Правильно заданный вопрос- уже половина ответа. Что ж, давайте допустим, что Красная армия собиралась напасть на Германию- напасть 6 июля 1941 года, в "День М". Начать «войну, которой не было». Пойти на «святое дело»- освободить Европу от Гитлера. Включить последнюю республику в состав СССР. В таком случае, возникают сразу два «центральных вопроса»: 1. Как товарищи Сталин и Молотов собирались объяснить "братьям и сёстрам", всему изумлённому человечеству факт внезапного и вероломного нападения СССР на дружественную Германию, свято соблюдающую условия Московского пакта 1939 года? 2. Как Красная армия могла начать наступление на противника, о котором у неё не было никаких сведений(а за малейшую попытку собрать такие сведения бдительные чекисты тут же выбивали все зубы, отбивали почки и отдавливали наружные половые органы)?
1. «Чужой земли мы не хотим не пяди» Россия- самая большая страна мира с самой большой армией. Со времён «Руси изначальной», завоевателя Святослава и победителя тевтонов Александра Невского мою страну боятся во всём мире! Для старушки-Европы (в чепце, пенсне и полосатых чулках, подстригающей тюльпаны в садике) никогда не было большего кошмара, чем угроза вторжения азиатских орд- будь то хан Батый, войско Ивана Грозного, «жандарм Европы» Николай 1 или бронетанковые дивизии ГВСВГ. Наших западных соседей нервировала малейшая демонстрация силы, как вольная, так и невольная. Поэтому европейская политика Российской империи всегда отличалась крайней осторожностью, крайней предусмотрительностью. Какие-либо военный действия на Западе были возможны только в том случае, если Россия входила в состав коалиции- как в 1814 году, так и в 1914-м. И в 1944 году- тоже. За последние 200 лет моя страна участвовала в огромном количестве войн, в том числе- в обеих Мировых, но сама никому войну не объявляла. Исключением была только Турция- наш давний и традиционный противник. И то, перед Освободительным походом на Балканы 1877-78 годов правительство Александра 11 ограничилось только разрывом дипломатических отношений со Стамбулом. Александр 111 заслужил титул «Миротворец», а его «кровавый» сын в самом начале своего царствования предложил всем правительствам планеты Земля прекратить войны и решать все спорные вопросы на Гаагских конференциях. Его борьбу «за мир и коллективную безопасность» подхватили большевики. Для В.И. Ленина и Советского правительства именно мир- «мир без аннексий и контрибуций» явился той козырной картой, которая позволила кучке вражеских агентов и политических экстремистов удержаться у власти… Советское правительство никогда никому не объявляло войну. Даже явным агрессорам- панской Польше в 1920-м, даже милитаристской Финляндии в 1939-м. Все 74 года существования Советской власти моя страна свято и истово придерживалась ленинских принципов внешней политики и исторических традиций добрососедства и миролюбия, уходящих корнями в седую старину… С этим все согласны. Но есть один человек, который считает иначе. Что СССР мог попрать эти принципы, мог объявить войну европейскому соседу!
-2- Mr. Суворов почти убедил меня и большинство русскоязычников в том, что 6 июля 1941 года войска Северо-Западного, Западного, Юго-Западного и Южного советских фронтов по сигналу «Гроза» должны были перейти советско-германскую и советско-румынскую границы, т.е. начать ничем не обоснованные военные действия против двух европейских государств! «В ХХ веке война в Европе автоматически означает мировую войну», т.е. 6 июля 1941 года СССР единолично, не входя в состав ни одной коалиции, не имея союзников, кроме Монголии, нарушал все нормы международного права, все вековые традиции внешней политики, даже заветы Ильича! Получалось, что самой большой стране мира мало своей земли!! Что все торжественные заверения и многочисленные выступления тт. Сталина и Молотова о том, что СССР хочет мира и только мира- фикция, блеф, хитрый и коварный политический ход… Увы- СССР политически проигрывал такую войну, «войну, которой не было», ещё до первого выстрела. Германия на 22 июня 1941 года ещё не была одиозным готическим монстром- страной СС, гестапо, концлагерей и газовых камер, страной острых опытов на живых людях- напасть на которую- «святое дело». Формально она была нормальной страной, устраивающей у себя Олимпиады, имеющей прочные дипломатические отношения с большинством стран, союзницей Италии, Румынии, Венгрии, Японии, ведущей войну только с Великобританией- причём объявленной самой Великобританией! Войну, где театром военных действий поневоле сделались Норвегия, Дания, Греция, оккупация которых Германией носила вынужденный и временный характер. Народы этих стран жили прежней жизнью и об освобождении никого не просили. Получается, никакого повода для нападения у т. Сталина не было. Объявлять А. Гитлеру войну не было ни малейших причин. Освобождать было некого! Состояние войны со времён падения Римской империи было привычным для Европы состоянием, продолжающимся по 30 лет, 100 лет и более. Вермахт для французов, бельгийцев, голландцев, датчан был принципиально своей, европейской армией. Каких-либо особых бедствий завоёванным или вынужденно оккупированным народам Европы просвещённые немцы не несли. А вот появление диких пархатых казаков на автострадных танках и на самолётах «Иванов» несло за собою все мыслимые и немыслимые ужасы. Оправданий советскому дранг нах вэстен не было. Сразу с объявлением «Дня М» т. Сталин становился для Запада предводителем гуннов Атиллой, для отпора которому объединилась бы вся Европа без исключения, как сделала это 1500 лет назад на Каталаунских полях. Это в том случае, если бы СССР нарушил все вековые принципы внешней политики и объявил Германии и Румынии войну. Нападать же без объявления войны означало сразу поставить себя вне закона, лишиться всех союзников, дать возможность А. Гитлеру и Й. Геббельсу завопить о «советской угрозе» и консолидировать Европу против пархатых казаков и жидовских комиссаров, привлечь на свою сторону легионы добровольцев- интернационалистов, сколотить антисоветскую коалицию- рано или поздно устроив красному блицкригу второй Вепш… Спецслужбы т. Сталина могли бы начать на советско-германской границе провокации, устроить новую Майнилу. Но и старой Майниле в мире не очень поверили, и на сторону Финляндии в декабре 1939 встали и Германия, и Великобритания, и США, а СССР выгнали из Лиги наций, несмотря на всё сталинское «миролюбие». 22 июня 1941 года Германия, якобы опередив СССР на какие-то две недели, разорвала Пакт о ненападаении и объявила войну своему партнёру и союзнику, вместе с которым делила Восточную Европу. Моментально Германия стала агрессором, коварным и вероломным врагом всего человечества, для отпора которому объединились 70 стран мира. Её лидеров объявили вне закона, т.е преступниками,и, едва победив, усадили на скамью подсудимых- вместе с генералами и дипломатами, тоже объявленными военными преступниками- хотя те просто выполняли приказ. Напав на СССР, Гитлер совершил колоссальную дипломатическую ошибку, навсегда скомпрометировав себя, своих соратников и однопартийцев,свою армию, свой народ и своё дело. Пусть он имел веские причины напасть на СССР, о которых прокричал на весь мир, ему никто не поверил. Приказ "Дортмунд" был самоубийством Гитлера. Mr. Суворов пишет об этом во всех своих книгах, одновременно внедряя в наши головы мысль, что т. Сталин ничего так не хотел, как оказаться на месте Гитлера 6 июля 1941 года, отдав самоубийственный приказ "Гроза".
-3- Непонятно получается, Mr. Суворов. «1-й Социалистической войны», «войны, которой не было», «6 июля 1941 года» не могло быть, потому, что не могло быть никогда. Если бы Гитлер не напал на нас 22 июня 1941 года, то КРАСНАЯ АРМИЯ ВЫНУЖДЕНА БЫЛА БЫ ДО-О-ОЛГО ОСТАВАТЬСЯ В ПРИГРАНИЧНЫХ РАЙОНАХ. Назад её вернуть нельзя было- это означало бы железнодорожную, экономическую и общенациональную катастрофу. Но и двинуть вперёд было нельзя- это означало бы катастрофу внешнеполитическую, международную изоляцию СССР, тотальную войну против не только Германии, а всей Европы, всего мира. Mr. Суворов ошибается в своих расчётах. Он неоднократно пишет в своих книгах, что Третий рейх повторил ошибки Второго Рейха, начав войну на два фронта, поэтому судьба обеих рейхов была одинакова- поражение, капитуляция и горе побеждённым. Тут же он эмоционально доказывает нам, что антигитлеровская коалиция СССР- Великобритания- США была создана (на словах) до 22 июня 1914 года, что обе англосаксонские империи давали т. Сталину «добро» на «святое дело». В таком случае, тов. Сталин дословно повторял ошибку Николая 11, пристёгивая СССР к новой Антанте. Первую мировую войну Россия проиграла, воюя за чужие интересы, и Русская армия выполняла роль «парового катка» и депо пушечного мяса в англо-германском конфликте. Ошибка государя императора привела к проигрышу Первой мировой и исчезновению Российской империи с политической карты мира. Оба эти постулата мирно уживаются в суворовской голове, и никто их не оспаривает. Немцам уроки истории даются плохо. А товарищ Сталин умел извлекать уроки из истории. И на поводу у добреньких заморско-заокеанских дяденек, мечтающих поскорее стравить СССР и Германию, идти не спешил. Вывод: операция «Гроза» в том виде, о котором пишет Виктор Суворов, т.е. внезапное нападение Красной армии на Румынию и Германию 6 июля 1941 года, «День М»- не могла состояться. Как ни крути, а ЕДИНСТВЕННЫМ ПОВОДОМ для «ГРОЗЫ» могло стать только нападение Германии (или Румынии) на СССР, т.е. вторжение вражеских полчищ на советскую землю. Тогда отражение агрессии, т.е. война за свободу и независимость нашей Родины, станут Великой Отечественной войной- т.е. подлинно «святым делом», в ходе которого можно уже и освобождать Европу от коричневой чумы, и потихоньку советизировать освобождённых румын, чехословаков, венгров, болгар, югославов, закрепляться на захваченных рубежах. И при полномасштабной помощи союзников (враг моего врага- мой друг)- Великобритании и США- готовиться к покорению Западной Европы (и мира). К принятию «последних республик» в состав Союза Советских Социалистических Республик. Если не совершить глупость и не напасть первыми. Если Красную армию держать на цепи. Если она сама не сорвётся.
2. Баранов в Европе нет Mr. Суворов! Приводя обалдевающему читателю всё новые данные о сталинских танках и самолётах, о десятках тысяч стволов артиллерии РГК, о мониторах среди белорусских болот и камышей дельты Дуная, о сотнях новых стрелковых дивизий, о комдивах, комкорах и командармах, о чёрных дивизиях, Вы доводите до нас, россиян, мысль- что РККА летом 1941 года была гораздо сильнее Вермахта, что, напав на Германию 6 июля 1941 года, т. Сталин и т. Жуков раздавили бы его играючи, не заметив. Получается, что летом 1941 года все бронетанковые дивизии Вермахта ушли бы в Северную Африку и в Нормандию, а 170 советским дивизиям 1-го стратегического эшелона пришлось бы иметь дело с пограничниками, ландверными частями, наспех мобилизованными крестьянами и т.д. Пока бы «Морской лев» опомнился, пока бы развернулся на Восток, быстроходные БТ были бы уже у Дюнкерка, Ля-Рошели и Пиренеев. Тут Вы уже несколько ослабляете свой напор, предоставляя читателю самому рассудить, самому домыслить, самому дочертить намеченные Вами красные стрелы, уперев их в Атлантический океан- «последнее море». Выходит, что разгром самой сильной армии мира превратится для «непобедимой и легендарной» в лёгкую, приятную и увеселительную прогулку! Если завтра война, если завтра в поход, то РККА войдёт в Европу как стальной нож в мягкий пирог!! Поэтому-то политический дилетант тов. Сталин и военный дилетант тов. Жуков и отбивают почки всем тем, кто не согласен. Кто сомневается в том, что высадка Вермахта на меловые скалы Дувра возможна, что гитлеровским генералам и адмиралам нипочём ни Гранд Флит, ни Королевские военно-воздушные силы, что истинным арийцам по плечу повторить деяния Юлия Цезаря и Вильгельма Завоевателя (т.е. что немцы- раса господ). Тем более, что баранов в Европе- нет. Нет в Европе баранов!! А на «нет», как говорится… Вот так судьба СССР и дело Мировой революции оказались в руках двух недотёп. Опять непонятно получается, Mr. Суворов. С одной стороны, т. Сталин- серьёзный мужик, основательный и расчётливый, чуть ли не гений всех времён и народов. С другой- легкомысленный разгильдяй, оказавшийся жертвой своих ошибочных умопостроений и угробивший «святое дело», допустивший крушение СССР в ближайшей исторической перспективе.
Такое, понимаешь, важное дело, цель жизни- нападение на Европу, доверил кому- Жюкову…
А что, кроме генерала армии Жукова (царского унтера) у т. Сталина не было ни генералов, ни маршалов? Серьёзных людей, профессиональных военных, которые бы не допустили «ошибки в третьем знаке», а всё бы просчитали, всё бы взвесили, всё бы предусмотрели. Легко сказать- нападение на Германию… Тут с Финляндией так напоролись, что долго ещё отмываться. Вторжение в Германию- тем более проблема. В Первую мировую Русская армия четыре раза предпринимала попытки вторгнуться в Германию, каждый раз превосходящими силами, создавая минимум полуторный перевес над противником. Дважды в Восточной Пруссии, по одному разу под Варшавой и Лодзью… Проблема не была решена. Даже отвлечь существенные германские силы с Западного фронта тогда не получилось. Любой царский полковник сказал бы т. Сталину, что наше нападение на Германию- вещь крайне опасная, что шансов на успех очень мало, что баранов в Европе нет. И легко доказал бы. И такой полковник был. Звали его Борис Михайлович. Фамилия- Шапошников. Звание- Маршал Советского Союза. Мужик очень серьёзный.
-2- (Крепость Европа) В августе 1914 года семь из восьми германских армий ушли на запад, пять из них- в Бельгию и Францию. Против России осталась одна- слабая 8-я армия генерал-полковника М.фон Притвица. Против неё развернулись силы двух русских приграничных округов- Виленского и Варшавского. На базе их были сформированы 1-я (генерал от кавалерии П.К. фон Ренненкампф и 2-я (генерал от кавалерии А.В. Самсонов) армии Северо-Западного фронта. Против 200 000 немецких штыков и сабель (из них треть- ландвер и резервисты) русский Верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич бросил 300 000 отборнейших чудо-богатырей. Замысел Восточно-прусской операции 1914 года был- двумя ударами по сходящимся направлениям со стороны рек Немана (1-я) и Нарева (2-я) армий прижать фон Притвица к Висле или к морю, окружить и уничтожить! Концентрически, во как. Сначала была окружена и разгромлена 2-я (в плен попали 15 русских генералов, 90 000 солдат и офицеров), а затем 1-я русские армии. Общие потери русских составили 250 000 убитых, раненых и пленных. Генерал Самсонов застрелился, выходя из окружения. Генерал от инфантерии Л.А. Артамонов, командующий 1-м армейским корпусом 2-й армии, обесчещен (сорваны погоны) и снят. Полетел и командующий Северо-западным фронтом- генерал от инфантерии Я.Г. Жилинский. Немцы завершили операцию теми же силами, что и начали. Только нерешительный фон Притвиц был заменён генералом фон П. фон Гинденбургом. Результатом этого позорнейшего разгрома Русской армии под Танненбергом (Грюнвальдом) стало лишь отвлечение из-под Парижа двух немецких армейских корпусов и кавалерийской дивизии. Эти силы прибыли на Восточный фронт уже после сражения. На базе их была сформирована новая 9-я немецкая армия генерал-полковника А. фон Макензена. Тогда в.к. Николай Николаевич бросил через Силезию на Берлин по кратчайшему расстоянию (от Вислы к Одеру) 4-ю, 5-ю, 9-ю Юго-Западного фронта и новую (второго формирования) 2-ю армию Северо-Западного фронта. 470 тысяч штыков, 50 тысяч сабель, 2400 орудий должны были вторгнуться в самое сердце Германии и взять Берлин!
Прежде, чем весна откроет Лоно влажное долин, Будет Русскими войсками Взят заносчивый Берлин… (Ф.Соллогуб)
Германия- не забывайся! Ах, не тебя ли строил Бисмарк? Но это тяжкое величье Солдату русскому- на высморк!! (И.Северянин)
Су Русское наступление на Средней Висле (Висло-Одерская, Берлинская операция) начиналось на рассвете 28 сентября 1914 года. Вне всякого сомнения, полумиллионная орда прокатилась бы по немецким землям в междуречье Вислы и Одера паровым катком, равному которому Европа не знала со времён падения Римской империи, но ген. Гинденбург сумел сорвать и это вторжение. 1-я австрийская армия (которую русская Ставка считала разгромленной под Томашувом и Красником) и 9-я немецкая армия (о которой русская Ставка не имела никаких сведений)- 290 тыс. штыков, 20 тыс. сабель и 1600 орудий на рассвете 28 сентября 1914 года нанесли внезапный удар! Началась «Варшавско-Ивангородская операция», в ходе которой мы едва отстояли Варшаву и понесли чудовищные потери- 900 000 убитыми, ранеными, пленными… Сражение продолжалось 11 дней и ночей и завершилось 9 октября- Русской армии удалось отбиться и даже продвинуться на запад на 140 км. В Ставке посчитали, что 9-я немецкая армия разгромлена и начали планировать новое вторжение в Германию. 14 ноября 1914 года войска 1-й, 2-й и 5-й русских армий должны были перейти в наступление на Берлин. Однако немцы снова опередили- 9-я армия ген. фон Макензена нанесла внезапный и сокрушительный удар в стык 1-й и 2-й армий. В ходе навязанной Николаю Николаевичу оборонительной «Лодзинской» операции 6 декабря доблестными немецкими войсками был взят крупный русский город Лодзь. Потери сторон составили: 110 000 человек и 120 орудий у русских и 50 000 человек и 23 орудия- у германцев. Участник Лодзинской операции, генерал-лейтенант Ф. Новицкий пишет: «В заключение надо указать, что Германия большую и лучшую часть своих вооружённых сил направила на Западный фронт, а против нас выставила лишь незначительную часть своей армии. Тем не менее, мы, мобилизовав все свои усилия, в конце концов должны были признать что борьба даже с теми частями, которые выставило против нас германское командование, была нам не по плечу.» («Война и революция», 1930, №7). В феврале 1915 года в Восточной Пруссии была разгромлена 10-я русская армия по тому же сценарию, её 20-й корпус окружён и пленён в Августовских лесах. На этом закончились попытки царской армии вторгнуться в Германию. Расплачиваться за них пришлось в мае 1915-го, когда немцы прорвали Восточный фронт под Горлице. Началось Великое отступление, в ходе которого мы оставили Перемышль, Львов, Варшаву, Ковно… завершив капитуляцией в Брест-Литовске. Летом 1920 года Рабоче-Крестьянская Красная армия попыталась продолжить дело Русской императорской армии и предпринять новый штурм "Крепости Европа". Контрудар маршала Пилсудского на рубеже р. Вепш привёл к разгрому армии вторжения и явился новым банкротством русской военной мысли.
-3- Вот такой печальный опыт войны с Германией (понимай- с Европой) имели русские генералы, полковники и младшие офицеры- в том числе, и Борис Михайлович Шапошников, которого очень уважал т. Сталин. Именно этот "младотурок" был истинным мозгом Рабоче-крестьянской Красной армии, всю Гражданскую войну возглавляя оперативный отдел её Штаба. Именно Шапошников был начальником Генерального штаба до Жукова и после Жукова. В 1939-41 годах должность Бориса Михайловича- "заместитель наркома обороны". А фактически- "тайный советник вождя". Шапошников мог всегда сказать своему патрону- увы, товарищ Сталин, увы, дружище Иосиф Виссарионович, увы... в 1914-м году обстановка для Русской армии была гораздо благоприятнее, чем в июне 1941-го для РККА. 7/8 немецких сухопутных сил уже двинулись против Франции, а за те 6 недель, что покойник фон Шлиффен отводил им для взятия Парижа (а потом все 7 армий ещё нужно перебросить на Восток), русские 20 раз успевали войти в Берлин… Ведь быстрота мобилизации и сосредоточения Русской армии тогда удивила всю Европу! Вопрос- отчего же не вошли? А оттого, что Русская армия- колосс на глиняных ногах. В России очень, очень много баранов! Mr. Суворов, Вы же сами бывший советский офицер. Книгу написали «Рассказы освободителя». Неужели Вы и вправду считаете, что т. Сталину удалось в 30-х годах ХХ в. создать армию, в оперативном отношении превосходящую Русскую армию, битую японцами, немцами, а ещё раньше битую англо-французами? Что первоклассные самолёты, танки, артиллерия могут сами по себе искупить «неизлечимые болезни Красной армии», во главе которой стоят Тимошенко и Жуков, а не такие генералы, как К. Рокоссовский и А. Власов? РККА- армия вооружённых рабов. Причём рабы в ней все, от солдата и до маршала. Это армия вооружённых двуногих баранов. Для эффективного управления ей нужны надсмотрщики, вроде садистов Льва Мехлиса и Георгия Жукова. Первые же часы войны показали всему миру боеспособность РККА. К реальной войне «несокрушимая и легендарная» оказалась совсем не готова… Был ли у этой армии мозг? Был! Борис Михайлович Шапошников!! Этот полковник Генерального штаба, этот "военспец", верой и правдой служивший Троцкому, этот профессор, маршал и автор военно-научных трудов должен был знать истинную цену «русскоязычной армии», служению которой потратил жизнь. Пока что сценарий Первой мировой войны повторялся: Вермахт воюет на Западе, РККА нападает с Востока. Дальше нас громят превентивными ударами хвалёные немецкие генералы- преемники Гинденбурга, Людендорфа, Макензена. Как составить такой план, в котором можно предусмотреть все неожиданности? По самой природе войны- нельзя. Так же, как нельзя научить красных командиров инициативе и импровизациям, умению организовать разведку, способности анализировать обстановку и предвидеть действия противника. Всё это- признаки врага народа, а не воина- освободителя. Главное для него- умение просто выполнять приказ. Вот и думай-сможет ли инертная «Кызыл-Орда», гордо именуемая РККА, долго выдерживать крайне болезненные контрудары Вермахта- лучшей европейской армии, армии свободных и сознательных людей, борющихся за свободу и независимость своей Родины? В Финляндии блицкрига не получилось. «Зимняя война» грозила перейти в «летнюю», вот почему пришлось удовольствоваться лишь Выборгом, п-вом Ханко и Печенгой, объявив, что мы воевали лишь за безопасность города Ленина. А какие гарантии блицкрига- блицкрига в сердце Европы (!) Борис Михайлович мог дать тов. Сталину? Любая приостановка советского наступления в Европе была крайне невыгодна. Она повела бы к падению международного престижа СССР, дала бы возможность нашим врагам консолидироваться, вызвала недовольство среди солдат и офицеров РККА, очень многие из которых были противниками Советской власти. Разница в уровне жизни "освобождаемой" Европы и СССР была слишком уж шокирующа. Глаза открывались даже у самых правоверных коммунистов…
-4- Увы, Mr. Суворов, и с чисто военной точки зрения получается, что Красная армия должна была оставаться в приграничных районах. Наступать 6 июля 1941 года- дело хорошее, святое дело. Но на кого наступать? Где противник? Допустим, форсирует Ла-Манш. Попался Гитлер! Но какие силы у "Морского льва"? Весь Вермахт там, в Нормандии, среди дюн, или не весь? Если не весь, то где же тогда остаток? Наступая без остановки, можно крепко нарваться. Наступать с остановкой- дать время врагу опомниться. Ни за первое, ни за второе т. Сталин по головке не погладит. Ему Европа нужна на блюдечке… Любое наступление Красной армии 6 июля 1941 года было бы авантюрой, наступлением в неизвестность. Наполеон мог позволить себе роскошь «ввязаться в сражение, а дальше будет видно». Но у РККА не было своих Наполеонов. Не было даже своих Гинденбургов, о чём с горечью говорил сам т. Сталин. Мог ли вождь отдать столь разгильдяйский приказ- приказ начать «войну, которой не было»? Наступать на противника, о котором ничего не известно, кроме того, что прусские русских всегда бивали, и легко, играючи, вышвыривали со своей территории, несмотря на численное превосходство азиатских орд? Баранов в Европе нет. Даже если придворный профессионал, виднейший теоретик и крупнейший военный мыслитель Борис Михайлович Шапошников не смог бы отговорить вождя от глупейшего шага, то урок, преподанный финнами, т. Сталин не мог забыть столь скоро… Mr. Суворов, красиво у Вас всё получается- тысячи краснозвёздных Су-2 штурмуют (какие цели?), тысячи танков БТ, гремя огнём, сверкая блеском стали обходят очаги сопротивления (какие?), тысячи стволов артиллерии РГК садят из всех стволов по противнику (какому?) конно-механизированные группы окружают вражеские дивизии (сколько и где?), Дунайская и Пинская речные флотилии огнём с воды поддерживают оглушительное наступление, какого Европа не видела со времён падения Римской империи, во вражеский тыл (где он, тыл вражеский, в этой неразберихе) выбрасываются 5 воздушно-десантных корпусов, а в чёрных дивизиях второго эшелона гогочут-посмеиваются урки, решившие кровью искупить вину перед Родиной- они собираются ломать гордость надменного германского народа поголовным изнасилованием… Давайте допустим, что т. Сталин никого не боялся, ничего не опасался, был уверен в мощи своих танковой и авиационной орд, и всего-то, что от него требовалось- это отдать приказ. Приказ, который не мог быть выполнен. И товарищ Сталин это знал. Ибо баранов в Европе нет.
3. Война, которой не было Уважаемый Mr. Суворов! Задав Ваш проклятый вопрос, Вы сами попытались на него ответить. Ответ Ваш остроумен и аргументирован, это так. И любая попытка ответить на него делает простого россиянина узником. Узником одного из лагерей, на которые «Ледокол» расколол мир. Либо вы сторонник «38-тонных гэбучих генералов» и считаете, что т. Сталин, его военные и моряки, все народы Советского Союза были трусливыми, до смерти запуганными кретинами, только и думающими о том, как бы не спровоцировать Гитлера. И готовыми пойти на любую подлость, на заключение самого гнусного пакта, лишь бы на день или два оттянуть нападение, в неизбежности которого были уверены. «Умри ты сегодня, а я- завтра». Либо вы- сторонник Виктора Суворова и суворовцев, считате, что т. Сталин, Советское правительство, советский генералитет и весь советский народ были непроходимыми тупицами, безалаберными авантюристами, не способными элементарно проанализировать ситуацию, забывшими Таннеберг, Варшаву, Лодзь, Августов, Горлице, Брест-Литовск и снова Варшаву, агрессивными зомби, баранами на быстроходных танках БТ, намеревающихся напасть на Германию 6 июля 1941 года. Напасть без объявления войны, науськиваемые империалистами Великобритании и США. Напасть на грозного, победоносного и вооружённого до зубов противника, о котором ничего не хотели знать. (А тех, кто что-то сообщал о противнике, обвиняли в трусости и паникёрстве, и бдительные чекисты тут же отбивали им почки, спиливали зубы напильником и отдавливали наружные половые органы). Третьего не дано. Кто не с нами, тот против нас.
-2- Товарищ Сталин прекрасно понимал, что Гитлера, как только он выполнит роль Ледокола мировой революции, нужно сокрушить. Для этого он пошёл на заключение Московского Пакта 1939 года, разделил Польшу и установил общую границу с Германией. Для этого оснастил РККА новейшим оружием и разорил богатейшую страну, уморил голодом десятки миллионов и репрессировал десятки миллионов. Всё это была фигня по сравнения с Мировой революцией. Но технически т. Сталин не мог первым напасть на Германию, даже при негласной поддержке Великобритании и США и симпатиях мирового рабочего класса, подогреваемых Коминтерном. Ему нужно было, чтобы А. Гитлер нанёс первый удар. Это дало бы т. Сталину огромное дипломатическое преимущество и оправдание для нанесения чудовищной мощности контрудара по агрессору. Контрудара до самой Атлантики! Беда в том, что Гитлер был занят войной с Англией и нападать на СССР, убивать курицу, несущую золотые яйца, не собирался. Фюрера нужно было спровоцировать. С этой целью в июне 1940 г. были предприняты аннексия Бессарабии и оккупация Южной Буковины. Подбираясь к румынским нефтяным промыслам, Сталин сознательно встревожил Гитлера. Визит Молотова в Берлин в ноябре 1940 г., когда тот предъявил германскому правительству неисполнимые требования, преследовал ту же цель- надавить на фюрера, загнать его в угол, дать понять, что у него не один фронт, а два. Дипломатические стычки из-за Болгарии и Югославии весной 1941 года говорили уже об открытой конфронтации- два хищника начали рычать друг на друга- «это моя добыча». Но самой главной приманкой для бесноватого фюрера была концентрация советских войск на границе. Две сверхмощные ударные группировки РККА были сосредоточены севернее припятских болот в Брестско-Белостокском выступе и южнее- в Львовско-Черновицком. Наступление хотя бы одной из них было для Рейха смертельно опасным. Войска ген. Д. Павлова угрожали Восточной Пруссии и Силезскому промышленному району. От Бреста до Берлина всего 400 км- расстояние, которое русские танки пройдут за 10 часов, а то и меньше. Войска ген. М. Кирпоноса отрезали Германию от Венгрии и Румынии, от источника нефти и выходили к Вене- второму по величине и значению городу Третьего Рейха… Mr.Суворов в своих талантливых трудах неоднократно реконструирует нам план "Гроза", которым восторгается- "это была бы самая красивая наступательная операция в истории человечества". Одновременно он ругательски ругает "Барбароссу"- мол, три удара по расходящимся направлениям. удары растопыренными пальцами, верх идиотизма. А по каким же направлениям били бы советские генералы- небось, тоже по расходящимся? Где же он, верх идиотизма? Вот и ещё один центральный вопрос к центральному вопросу "Ледокола"- в выступах Западной границы СССР создаются сразу две ударные группировки РККА, означает ли это, что они должны одновременно перейти в наступление? Если да, то против кого? Борис Михайлович Шапошников, основываясь на опыте Империалистической войны, придумал, как можно разгромить Германию. Это был шедевр русской военной мысли, рекорд, выше которой ей уже никогда не подняться. Идея операции «Гроза» выглядела так: 1. Нанесение первого удара по Германии не приведет к цели и будет сорвано превентивным ударом. В искусстве наносить последние германская армия не имеет равных в мире. 2. Даже сравнительно небольшими силами можно сорвать наступление групп армий. Разумнее сразу предоставить инициативу противнику и сосредоточить на самой границе две ударные группировки- в районах Львова и Бреста, никак не объясняя это германской стороне. Каждая из них сама по себе явится раздражающим фактором, угрозой, бороться с которой можно только превентивным ударом. 3. Поскольку основные силы германской армии отвлечены на противобританский фронт, ОКХ не сможет выделить существенных сил для превентивного удара по СССР. Поэтому нам следует ожидать подобного удара только на одном участке советско-германской границы. 4. Возможно, что наступление состоится одновременно сразу на двух угрожаемых участках- главный удар и отвлекающий, но главный удар может быть только один. 5. Ввиду неизвестности планов противника войска нельзя сориентировать, что же им предстоит- наступление или оборона. Равновозможно и то, и другое. Наступление противника будет внезапным, но произойдёт до начала операции «Морской лев»- не позднее 22 июня 1941 года. 6. Как только прояснится обстановка и вырисуется направление главного удара противника, соседняя ударная группировка нанесёт удар. Не контрудар в строгом смысле слова, а предпримет широкомасштабное наступление в самое сердце Германии, невзирая на вражеское вторжение на соседнем фронте. Поскольку противник будет занят развитием своего превентивного удара, противодействия нашему наступлению не ожидается совсем или оно будет эфемерным и спорадическим. 7. На том участке фронта, где противник нанесёт удар, возможны существенные потери и продвижение противника вглубь советской территории на значительное расстояние. Но, поскольку масштабы нашего реципрокного наступления превысят скудные возможности германцев, их наступление выдохнется в самые короткие сроки. Противник не успеет воспользоваться своим кратковременным успехом. Наоборот, чем больший урон нанесёт нам противник, чем глубже он проникнет на нашу территорию, тем лучше в пропагандистском отношении. К тому же такой план, ввиду минимального количества лиц, подлежащих ознакомлению с ним, сам по себе обеспечит соблюдение военной тайны, что позволит до последнего держать противника в неведении относителеьно наших намерений. 8. Предлагаю проработать нашу стратегию на командно-штабных играх высшего командного состава РККА в январе 1941 года. В одном варианте нападению подвергнется Юго-Западный фронт, а Западный получит сигнал «Гроза» и нанесёт контрудар в сердце Германии. В другом- отражать вражеское нападение будет Западный фронт, а наносить контрудар на Будапешт и Вену будет Юго-Западный по сигналу «Гроза».
4. Так начиналась война Теперь понятно, почему люди с горячими сердцами отбивали чистыми руками почки тем, кто предоставлял нам сведения о противнике! Почему т. Сталин не верил разведке. Всё, что нужно, он и так знал, а чего не знал, спрашивал у мудрейшего БМШ. Поэтому войска 1-го эшелона не имели боевых задач, ибо никто, включая самое высокое начальство, не знали до последнего, чем придётся заниматься- поддаваться немецкому превентивному удару или наступать в сердце Третьего Рейха, вероломно нарушившего Пакт. Поэтому правы и те, кто доказывает оборонительный характер советской группировки на Западной границе СССР в июне 1941 года, так и те, кто вслед за «Ледоколом» насаждает мысль о сугубо наступательном характере построения стратегических эшелонов РККА. Как обычно, истина посредине, только господа суворовцы и антисуворовцы не знают середины. Их всё больше на краешек тянет. Загипнотизированный Борисом Михайловичем, т. Сталин был уверен, что полностью контролирует ситуацию. Когда вечером 21 июня 1941 года посыпались сообщения о возможном нападении немцев, вождь даже ободрился. Он изготовился отдать Главный приказ своей жизни- приказ «Гроза», отдать его либо Павлову, либо Кирпоносу, в зависимости от того, как будет действовать противник, где вырисуется направление главного удара. Но к рассвету 22 июня 1941 года оказалось, что главного удара нет, а есть четыре удара чудовищной силы. Были пополам рассечены Северо-Западный и Юго-Западный фронты, а Западный фронт генерала армии Д.Г. Павлова разрезан на три части. И противник не собирался нигде останавливаться! Получалось, что в превентивном ударе участвует весь Вермахт, что Гитлер решил вторжение на Британские острова отложить, а пока что вторгнуться в Страну рабочих и крестьян… «У лиц, кои лично пережили события под Лодзью в ноябре 1914 г., создалось впечатление, что немцы просто издевались над русской армией, позволяя себе не только рискованные, но, я бы сказал, даже авантюристические предприятия. Сознательно залезая в мешок и запутывая оперативный клубок в районе восточнее Лодзи, немцы как бы исходили из польской поговорки: «знам, с кем грам»… Они как будто были уверены, что чем сложнее будет обстановка, тем скорее запутаются в ней русские и тем легче, в случае недостижения поставленной себе немцами цели, выпутаются они.» («Война и революция», 1930, №6), -пишет исследователь и Русско-японской, и Первой мировой войн генерал Ф. Новицкий. Да, именно так начиналась эта война- начиналась с очередного банкротства русской военной мысли. В 1914-м Русская армия не смогла честно разгромить Германскую армию. Наоборот, Гинденбург ничтожными силами сумел отбить все четыре попытки вторжения царских войск. Четверть века спустя, отечественная военная мысль пришла к выводу, что только подставив половину армии под разгром, можно другой половиной осуществить вторжение в Рейх, взять реванш за 1914-й. Профессорские интонации убедили т. Сталина довериться царскому полковнику и поручить Жукову чисто исполнительскую работу. На посту начальника Генерального штаба тот совершенно не ведал, что творил, да от него это и не требовалось. К 22 июня 1941 года для Гитлера на советско-германской границе открылась огромная ловушка, страшный капкан, который сработал, но едва не прихлопнул охотника. Баран Михайлович Шапошников решил было, что он умнее Паулюса, Кейтеля, Йодля и фюрера. А Виктор Суворов решил, что он умнее Шапошникова- шкура толще, глаза выразительней и рога покруче. Мне жаль товарища Сталина. Увы, нет у нас на Руси своих Гинденбургов-то… И не будет.
Мохов Игорь Николаевич, тбилисский нахимовец, закончивший учебу в 1956 году на базе подготовительного отделения при ВВМУЗе в Риге. Его судьба заслуживает отдельного и подробного освещения, что мы и сделаем, выражая искреннюю благодарность Черкашину Николаю Андреевичу.
Черкашин Николай. Черная эскадра. - М.: КУМ-ПРЕСС, 2003.
Командиры долго не живут. Довольно одного факта, чтобы представить напряженность службы на той же Четвертой эскадре. Капитан 1-го ранга Игорь Мохов, не вылезавший из «автономок», умер перед строем бригады от разрыва сердца в День Победы. Но даже это весьма символичное и трагичное событие нигде не увековечено — ни в Полярном, где стояла когда-то Четвертая эскадра, ни в Питере, где находится Центральный музей ВМФ... ПЕРВЫЙ ПОСЛЕ БОГА В море командир корабля — первый после Бога. Так утверждают английские моряки, и никто с ними не спорит. И Бог выбрал именно его — капитана 2-го ранга Игоря Мохова — для небывалого морского испытания: возглавить 17-месячный подводный поход. Только в стародавние времена уходили на такие сроки парусные корабли в кругосветные плавания. А здесь — дизельная подводная лодка с ядерными торпедами в носовом отсеке... Никто никогда в мире на такие сроки под водой не ходил и никогда уже не пойдет. Такое выпало только однажды и только ему — Игорю Мохову, командиру подводной лодки от Бога и от отца, капитан-лейтенанта Николая Мохова — командира безвестно сгинувшей в 1942 году в Финском заливе фронтовой «щуки» Щ-317... Лейтенанту Владимиру Баринову его первый командир с первого взгляда не глянулся. Невысокий, немолодой, с большими залысинами... «Я увидел его на причале. Несмотря на новогоднюю ночь, шла погрузка боезапаса. Черный корпус лодки был освещен прожекторами, свет которых с трудом пробивался сквозь плотный снежный заряд и создавал ощущение некоей ирреальности происходящего... Закутанный в тулуп вахтенный у трапа молча указал мне на стоявшего поодаль невысокого крепко сбитого офицера, одетого по-походному в кожаную «канадку» с капюшоном, который сосредоточенно наблюдал за тем, как жирное тело торпеды под монотонный аккомпанемент «трещотки» погрузочного устройства медленно вползает в чрево прочного корпуса. — Вы ко мне, лейтенант? Представился, как положено: «Товарищ командир, лейтенант Баринов прибыл для дальнейшего прохождения службы в должности командира рулевой группы!» — Штурман? Наконец-то! А я тебя уже второй месяц жду! (По вине кадровиков меня действительно задержали с назначением.) Он сделал две глубокие затяжки подряд, огонек сигареты выхватил из темноты спокойные, чуть насмешливые глаза и прокуренные усы. — Прибыл ты хотя и поздно, — затяжка снова осветила его лицо, — но вовремя. Завтра уходим на боевую службу в Средиземное море месяцев на девять. Ты как — готов? Вопрос, что называется, сбил меня с ног. Я-то только-только в Полярный прибыл, жена с ребенком сидят и ждут меня в квартире у земляка, который, уехав в отпуск, оставил мне ключи. И вдруг—завтра надо уходить... — Готов, товарищ командир! Мохов внимательно осмотрел меня с ног до головы, задержал взгляд на моей растерянной физиономии и удовлетворенно хмыкнул. Произведенным эффектом он был явно доволен. — Ладно, сейчас тебе пока здесь делать нечего, иди отмечай Новый год. А завтра — к 8-00 на подъем флага, там и поговорим. Так я встретил Новый год, а утром, 1 января 1974 года, уже стоял в строю экипажа, с которым мне предстояло пройти долгий путь и нелегкие испытания на прочность... На мое счастье, выход в море перенесли.... Лейтенант Баринов, командир рулевой группы, «штурманенок» по-лодочному, еще не знал, как не знали и остальные его сотоварищи, что уходит не на девять месяцев и даже не на один год... После восьми месяцев боевой службы, постановки лодки в ремонт в Египте, переформирования экипажа и пятимесячной отработки задач на чужом корабле в Полярном — еще семнадцать месяцев выпало им нести боевую службу в Средиземном море. Это был мировой рекорд, который никто не стремился устанавливать, никто не собирался регистрировать и который, видимо, никогда уже и никем не будет побит. Песен велено не петь... Капитан 1-го ранга Владимир Баринов: — Мы были первыми, кто испытал на себе новую организацию так называемого «маневренного базирования» в чужих странах. На официальном языке они назывались нейтральными или дружественными, но для нас все равно оставались чужими. Поскольку своих военно-морских баз у ВМФ СССР в Средиземном море не было, приходилось довольствоваться весьма скромными условиями для ремонта и отдыха.
Вся жизнь Средиземноморской эскадры вершилась на плаву: плавучие базы, плавучие мастерские, плавучие арсеналы... Повседневные нужды обеспечивала целая флотилия вспомогательных кораблей и транспортов снабжения, которые доставляли топливо, пресную воду, продовольствие, запчасти и производили смену личного состава, как правило, прямо в море. Девиз был макаровский: «в море — дома». В Главном штабе ВМФ стремились как можно дольше продлить пребывание надводных кораблей и подводных лодок на боевых позициях, но человеческие возможности не бесконечны, морякам требовался отдых вне «железа», а «железу» — качественный ремонт. Благодаря усилиям дипломатов эта задача была частично решена: с Египтом заключили соглашение об использовании построенного Советским Союзом в Александрии судостроительного завода «Торсана Бахария» («Морская верфь»). Каир согласился предоставить для советских кораблей в александрийском порту причал и оборудование для межпоходового ремонта подводных лодок. Первой к этому заветному причала встала подводная лодка Б-4, «отпахав» семимесячную боевую службу в Средиземном море. К этому времени отношения между Египтом и СССР стали заметно охладевать, если не портиться. Да и сама атмосфера прифронтовой жизни — Египет и Израиль все еще находились в состоянии войны — мало способствовала отдыху. Короче, жизнь в Александрии была не сахар... Из дневника командира 5-й эскадры вице-адмирала Владимира Акимова: «В Александрии дирекция завода крайне щепетильна: нам не разрешено передвигаться по территории порта дальше рельсового пути, песен велено не петь, строевые занятия не проводить, патрули — без автоматов. С темнотой чтоб все были на кораблях. Культпоходы на пляж Агами и в парк Монтаза — строго в дни отдыха. ...Три пожара в один день! Горели: транспорт в большой камере дока, будка у стапеля и каюта на плавбазе «Гаджиев». Все от Бога, точнее от Аллаха, так как сейчас «рамадан» и к заходу солнца арабы разводят открытый огонь, не соблюдая никаких предосторожностей. Матрос Никифоров избит арабами, был в городе — пил пиво? В Александрии резко сократилось число транспортов, рейд почти пуст... Почему? Готовятся к воздушному удару израильтян? 1 октября — годовщина подъема флага на плавмастерской ПМ-9. Была пятница. Приказал провести построение, парад, пропели песни. Тут же протест, де мы не уважаем местные традиции — веселились в дни траура по поводу годовщины смерти Насера. А он ведь умер 28 сентября. Не стыковка, но нервы потрепали... Попросили поставить арабскую подлодку к борту нашей плавмастерской. Я отказал. Снова пошли жалобы...» Капитан 1-го ранга Владимир Баринов: — Ремонт шел главным образом методом агрегатной замены. Серьезных работ, кроме доковых и корпусных, арабам не поручалось. Все недостающие детали, узлы, блоки доставляли транспортами из Советского Союза, а затем монтировали в отсеках и налаживали силами специалистов плавмастерской и ремонтного экипажа. Вскоре после начала ремонта мы передали корабль резервному экипажу, прибывшему с Северного флота. Нас же погрузили на ПРТБ (плавучую ракетно-техническую базу) и отправили в Севастополь, откуда самолетом перебросили на север, в родной Полярный. Дело в том, что наш экипаж значительно обновлялся — более чем у половины матросов закончились сроки службы, прибыло пополнение, и теперь надо было заново отработать полный курс учебно-боевых задач. Иначе на время ремонта экипаж мог потерять «линейность», или, как мы говорим, «разучился плавать под водой». «Сиреневый туман над нами проплывает...»
Становление нового экипажа всегда непросто, а в такие сжатые сроки, которые диктовались безоговорочной датой окончания ремонта Б-4 на «Торсана Бахария», вдвойне сложнее. Мохов и его люди должны были вернуться в Александрию с боевой командой, способной не только продолжать позиционную боевую службу, но и воевать, если конфликт между арабскими странами и Израилем перерастет в масштабную войну. Для отработки задач в море экипаж Б-4 временно «посадили» на одну из самых старых подводных лодок 641-го проекта — Б-98. Чужая подлодка, как и чужая душа — потемки, даже если она приходится родной сестрой твоей субмарине. Вот и Б-98 утаила от временных хозяев не одну коварную «особинку»... Был случай, который мог стоить всем нам жизни. В системе гидравлики в те времена использовалась горючая жидкость «АУ». Если в трубопроводах возникал свищ, то «гидравлика» под давлением распылялась в отсек и самовоспламенялась. А это — мощный объемный взрыв. И вот идем мы под водой. Я в штурманской рубке — над картой. И вдруг вижу, как рубку наполняет белесый туман, и с каждой секундой он становится все гуще и гуще... Выглянул в центральный пост, а там еще хлеще. И сидит в этом смертельном тумане вахтенный офицер с круглыми от ужаса глазами. Щелкнула бы в этот момент какая-нибудь релюха, одна искра от пакетника и — взрыв. По великому везению все обошлось. Но седины в волосах у многих прибавилось... Худо-бедно все курсовые задачи в Баренцевом море мы отработали и вернулись в Александрию к концу ремонта нашей Б-4. Теперь надо было ее вводить в линию после продолжительного ремонта, проверять все системы и механизмы в море. Впервые советская подводная лодка отрабатывала курсовые задачи в чужих водах, за рубежом. Делали мы это на александрийском плесе. Потом прибыл штаб Средиземноморской эскадры и проверил нас по всем статьям. Получили отличную оценку. И снова вперед — на позиции. Девять месяцев на боевом патрулировании. Вымотались донельзя. И наконец, долгожданное распоряжение — идти в Тартус на ремонт. Это значило одно — подремонтируемся перед переходом в Полярный и домой. Да еще успеем отоварить свою валюту в сирийских магазинах. Приходим в Тартус. Там стоит плавмастерская ПМ-21. Ее командир капитан 3-го ранга — старший морской начальник на рейде. Но с приходом нашей Б-4 его первенство переходило нашему командиру как капитану 2-го ранга. Надо сказать, что Игорь Николаевич сделал все, чтобы обратить свои новые полномочия во благо своему экипажу. Он организовал — на свой страх и риск — экскурсионные поездки по стране. Мы съездили в старинный город-крепость Хомс. Побывали на какой-то реке. Мохов, большой любитель природы и всякой живности, наловил своим детям черепах. Черепах разместили в офицерском гальюне. Матросы подкармливали их мясом. Всем пятерым дали чисто лодочные имена: Помпа, Муфта, Клапан, Захлопка, Пайола. Накупили женам французских духов и всяких колониальных товаров. Короче, собираемся домой, на родину, на Север. Календарики завели — последние походные дни отмечать. Вдруг прибывает в Тартус плавбаза со штабом 5-й эскадры на борту. Нас построили на палубе в каре, и выходит к нам контр-адмирал Акимов, командир эскадры. Держит речь: «Товарищи подводники, вы с честью выполнили все задачи боевой службы. Однако международная обстановка по-прежнему остается сложной. Центральный Комитет партии, правительство и главнокомандующий Военно-Морским флотом не сомневаются в том, что..». Стою в строю и пытаюсь понять, куда адмирал клонит, уж больно красиво говорит, не к добру. «...вы выполните ответственное задание партии и правительства и с честью вернетесь в Полярный в августе..». Как в августе? Он наверное ошибся. Ведь август только что был. Сейчас уже сентябрь... И тут до меня доходит, что речь идет об августе следующего года, что нам предстоит плавать еще одиннадцать месяцев. Штабные офицеры, прибывшие с адмиралом, прячут глаза... Мы в шоке. Один из офицеров — зарыдал в строю, нервы не выдержали. Начальство убыло, мы остались. Мохов и старпом заперлись в каюте и двое суток пили «шило», снимали стресс. Матросы перенесли новость спокойно. Для них — чем больше в море, тем скорее ДМБ. Люди — ладно, а вот как быть с торпедами, они железные, они нежные, у них вышли все ресурсные сроки. Да к тому же у нас две «спецторпеды». С ними-то как плавать? А никак — следовать в Александрию и принять новый боезапас. И мы это сделали. Впервые в истории подплава мы перегружали торпеды в открытом море. Как на войне. Да по сути дела это и была война. Шла волна, мы привязались к плавбазе намертво, чтобы качаться с ней в одной фазе. Перегрузили все торпеды благополучно. Перед новым витком боевой службы дали нам возможность отдохнуть в Севастополе. В общей сложности — 24 суток. Офицеров и мичманов отправили в Ялту. Собрали жен по всей стране и привезли на встречу. Матросы проводили время в Севастополе. Семь суток пришлось выкроить, чтобы «сторожить» их на отдыхе. Потом снова в Александрию. Приняли лодку от ремонтного экипажа, и полный вперед на боевую службу. Начинать все по новой, когда мысленно уже вернулся домой, тягостно вдвойне. У одного нашего мичмана, старшины команды мотористов, не выдержала психика, стал рваться на мостик... Доктору нашему дали целую аптечку психотропных средств, и пошли мы по Средиземному морю по полной программе. «Восьмерка» на счастье Никогда не забуду этот день — 8 марта 1975 года. В Мессинском проливе засекли американскую атомную подлодку, которая выходила из Ла Валетты. «Взяли» ее на глубине 40 метров. Потом контакт потеряли и, чтобы его восстановить, погрузились на 150 метров. Начали маневр по восстановлению утраченного контакта— заложили мы две пологих циркуляции. На карте это выглядит как большая восьмерка. Не даром же — восьмое марта, наш подарок нашим женщинам. Мохов ушел во второй отсек и сел на место гидроакустика, надел наушники и сам брал пеленги. Я находился в штурманской рубке. Вдруг щелкнул «каштан» и из динамика вырвался крик вахтенного: — Центральный! Пробоина во втором отсеке! Поступает вода... — Аварийная тревога! Старпом Пучнин тут же задраил лаз во второй отсек. — Боцман, всплывай, три мотора полный вперед! Дифферент на корму. В этот момент из четвертого отсека влетает в центральный пост Слава Исаев, инженер-механик — в одних трусах, с койки вскочил. Кричит трюмному: — Пузырь в нос!!! Пузырь в нос дали, и тут же стал быстро расти дифферент на корму. У меня в штурманской рубке посыпались книги с полок. После 45-градусного дифферента лодка становится неуправляемой, срывается... Гибель! А нос задирается все круче и круче... Надо кормовой балласт продувать, но закусило манипуляторы. Смотрю — палуба уже дыбом. Кричу боцману: — Кормовые рули — на погружение! А тот вцепился в манипуляторы мертвой хваткой, аж костяшки посинели, и слово «погружение» на дух не воспринимает. В глазах только одно — всплытие. Бросаюсь к рулевому, отпихиваю и сам вывожу лодку из запредельного дифферента. Пошли на всплытие. Тут из второго отсека выбрался командир, мокрый до нитки. — Старпом, на перископ. Я смотрю, Пучнин держится за вертикальный трап, а взобраться не может — ноги как у велосипедиста на одном месте прокручиваются. От стресса отключились. Но все-таки справился, поднялся в боевую рубку, осмотрел горизонт: все чисто. Мохов боцману: — Боцман, всплывай! Продуть среднюю... Всплыли. Выбрались на мостик. Небо голубое, на море штиль, ни облачка, ни ряби. И по великому счастью — никого, ни судов, ни самолетов. Слева — Мальта, справа — Сицилия. Механик докладывает: — Запас воздуха высокого давления — 20%. Это значит погружаться нельзя. Мохов — мрачнее тучи. Но что делать. Пустили компрессоры на подбивку баллонов. Уж так нам везло в тот женский день — никто нас не обнаружил. Мичман-трюмный слегка свихнулся — зациклился на одной фразе: — Вот и встренули праздничек! Вот и встренули праздничек! Вот и встренули... Стали разбираться, что собственно произошло. Во втором отсеке система охлаждения кондиционера питается забортной водой. На глубине 150 метров прорвало клинкет, и вода под страшным давлением ворвалась в отсек, мгновенно затопила газонепроницаемый настил. Рев стоял такой, что в центральном посту было слышно. Матрос нырнул и перекрыл клапан- дублер. Отсек осушили. Механик же решил, что прорвало прокладку съемного листа, и дал пузырь в нос. Ему этот прорыв уже просто мерещился. Нервы подводили. Разобрались. Сидим в кают-компании. Тишина. Никто друг на друга не смотрит. Тоска... А на карте осталась злополучная «восьмерка». Не отравили мы нашим женам праздник «похоронками», и на том спасибо. За все 17 месяцев нас ни разу «супостат» не поднял. Лишь один раз обнаружили нас под Кипром — в районе зарядки батареи. Плотность электролита почти под ноль была. На такой батарее не погрузишься. Били зарядку всю ночь, несмотря на работу радаров надводных кораблей. Ну, зацепили нас радаром, и два корвета пошли на проверку контакта. Мы погрузились на рассвете и, используя перепад температур, ушли под «слой скачка», под ПЗК — подводный звуковой канал. Всему приходит конец. На семнадцатый месяц получили приказ о возвращении. От Англии до Норвегии шли скрытно — под РДП. Вахты несли на перископах — так второй глаз полотенцем завязывали, чтобы не ослепнуть. 14 суток под РДП шли, всю Северную Атлантику под «трубой» пропахали — тоже своего рода флотский рекорд поставили, только у Цып-Наволока продулись. Всплыли. Штиль. Мутно-зеленое море. Утки летят. И мы курсом 180 градусов в Кольский залив входим... А черепахи не выдержали лодочной жизни — сдохли, все до одной. В Полярном встретили как положено: оркестр, поросенок, речи, штаб флота. Но жен на причал не пустили. Прибыла комиссия из Москвы. По домам отпустили только к вечеру. Сошел я с трапа, поднялся в город и...сел на чемодан. Ноги не идут, атрофировались за «автономку». Да и куда идти, не знаю. Пока мы плавали, в Полярном новый микрорайон построили, где-то там в новых домах живет жена. А где? Остановил матроса, тот помог чемодан донести и улицу показал. Звоню в незнакомую дверь, и вдруг выходит она, жена моя родная, и сынок выбегает, которого я только в пеленках видел. Вот такое вот возвращение. Как с того света. Потом каждое утро кругами вокруг дома ходил, ноги укреплял. А было мне — двадцать пять лет... За тот небывалый поход Мохова представили к ордену Красного Знамени, а командиров боевых частей — к «Красной Звезде». Но начальство решило — «многовато будет». Командиру дали «звезду шерифа» (орден «За службу Родине» 3-й степени), офицерам — почетные грамоты, а матросам — жетоны «За дальний поход». «Моховы не должны исключаться из списков флота...» Капитану 2-го ранга Мохову вскоре снова пришлось уйти в море. А потом — почти без перерыва — снова. Его назначили командиром бригады подводных лодок. Теперь он выходил уже как старший на борту, кочуя с лодки на лодку. У него была адмиральская должность, но адмирала так и не получил. Не успел.
Он умер в День Победы перед строем бригады — при полном параде с кортиком на боку. Сердце не выдержало запредельных походных нагрузок. Наполеон бы воскликнул: «Какая красивая смерть!» Но у Мохова была красивая жизнь. Невероятно трудная, но — красивая.
Отца, Николая Константиновича Мохова, он почти не помнил. Тот не вернулся из боевого похода в июле 1942 года, Игорю было от силы два годика. Брату Борису немногим больше. О подвиге отца они узнали, когда выросли, из газеты «Красная звезда»: «В тяжком сорок втором году, когда смерч войны бушевал на волжских и невских рубежах, балтийские подводники прорывались на прусские и померанские меридианы и там топили врага. Это была удивительно дерзкая и необычайно сложная операция. А в первой паре первого эшелона пошли Щ-304 и Щ-317. Они должны были пройти по Финскому заливу. Пройти, хотя враг уже перекрыл его плотным минным заграждением и установил дозоры в небе и на воде. Десять тысяч мин подстерегали подлодки, дерзнувшие форсировать пролив. Десять тысяч... А чтобы не пройти, достаточно было одной.
Это уже потом, спустя много лет, когда наши и чужие карты, отчеты и приказы перекочевали из секретных сейфов в архивные хранилища, стали вполне ясными масштабы опасности, подстерегавшей советских подводников, и весомость боевых успехов, которые, несмотря ни на что, они достигали. А тогда завеса неизвестности плотно скрывала все, что было за передним краем. Передний же край начинался для подводников едва ли не у пирса. 9 июня в 22.00 капитан-лейтенат Мохов приказал отдать швартовы, и Щ-317 неслышно под электромоторами оторвалась от кронштадтского пирса и взяла курс в море. Стояли белые ночи. Белые ночи... Залив просматривается от края до края, простреливается вдоль и поперек. Из Стрельны и Петергофа вражеские батареи обрушивают на лодку град снарядов, а ей не погрузиться, не уклониться — идет по узкому и мелкому фарватеру — у всех, что называется, на виду. У маяка Шепелевского Мохов мог, наконец, скомандовать срочное погружение и идти до острова Лавенсари на глубине. Теперь штабу флоту оставалось терпеливо ждать от Мохова донесения. Оно пришло на пятые сутки и было кратким: Щ-317 за 100 часов форсировала залив. Никто не знает, сколько раз за эти сто часов раздавался в отсеках леденящий душу скрежет минрепа о корпус лодки и ее экипаж, бессильный отвести смертельную угрозу, ступал на грань небытия... Но бессильный ли? Николай Мохов управлял кораблем, и от его искусства во многом зависело, удастся ли отвести мину за корму. Попеременно он стопорил электромоторы и вместе со всеми считал страшные минуты, пока зловещий скрежет не уходил к кормовому отсеку и там пропадал. И так много-много раз. Теперь предстояло найти и атаковать врага. И враг был найден. — Боевая тревога! Пока транспорт медленно, но верно шел к перекрестию нитей перископа, капитан-лейтенант Мохов успел принять доклад из первого отсека о готовности торпедных аппаратов к выстрелу. А после того как раздался оглушительный взрыв и транспорт ушел под воду, оставалось лишь пожалеть, что донесение о форсировании залива уже отослано. Так 16 июня 1942 года Щ-317 открыла свой боевой счет. А через два дня на стол флагмана легла перехваченная штабом флота радиограмма: советская подводная лодка потопила на Балтике два транспорта. Потом были двадцать два дня, когда радисты тщетно ждали сигналов Щ-317. И, наконец 10 июля они записали ее последнее донесение: израсходованы все 10 торпед, потоплено 5 транспортов... Она ждала новых писем с утра до ночи, а старые читала-перечитывала по вечерам, после работы. Их немного пришло сюда, в Меленки на Унже, — фронтовых писем мужа. И немудрено, что Тамара Мохова знала чуть не все наизусть. Она показывала карточку Николая своим новым подругам, а те только ахали и качали головами: где же он сейчас на своей подводной лодке, как же ты теперь со своими малолетками?.. Моховой минуло двадцать шесть. Подруги и соседки были хоть и одногодки, но не замужем — холостые приокские текстильщицы. Им трудно было представить Тамару матерью троих детей, а еше труднее понять, как это она сумела с пятилетней Галинкой, четырехлетним Борькой и двухлетним Игорьком выбраться из фронтового Ленинграда, не растерять в дальней дороге ни детей, ни бодрости духа. Как? У нее не было времени думать об этом. Работа. Дети. Письма. Только долго что-то нет их, писем. Третий месяц ни слуху ни духу. Тамара смотрела на осунувшееся личико дочурки, встречала грустный взгляд старшего, и неизбывная тревога и тоска сжимали сердце: неужели и ее не пощадит судьба? А сентябрьским вечером, когда ранние сумерки уже окутали Меленки, в дом пришла почта. «Письмо! — закричала было Галинка, но, увидев, как неверным, суетливым жестом мать взяла в руки бумагу, осеклась: папа!..» Это была похоронка. В одном из последних писем Николай Мохов писал: «Если погибну — пусть мое дело продолжат сыновья. Хочу, чтобы и они стали моряками, служили на подводных лодках. Моховы не должны исключаться из списков флота...»
Сыновья выполнили отцовский наказ, его последнюю волю — стали моряками, подводниками, командирами подводных лодок. Первым в военно-морское училище подводного плавания поступил Борис, год спустя — Игорь, выпускник тбилисского нахимовского училища. Уже курсантом Игорь Мохов хлебнул настоящего морского лиха. Морскую практику проходил в Полярном — главном городе своей судьбы. Подводная лодка вышла в штормовое море. Игорь выполнял обязанности штурманского электрика, который уехал в отпуск. Десятибалльные волны повредили устройство в носовой надстройки, без которого подлодка не смогла бы выполнить задачу. Командир поручил Мохову исправить повреждение. Будущий офицер должен уметь все, а главное — не бояться моря. Вызвал курсанта на мостик. Объяснил, что нужно сделать, а потом, кивнув на кипящие волны, спросил: — Справишься? Как ни был молод парнишка, а все же понимал, что сорваться с обледеневшей палубы в море — пара пустяков, что спасение в такой шторм — невозможно. Но разве скажешь — нет, не справлюсь? И он пошел, точнее полез по узкой дырчатой палубе, обвязанный страховочным концом, как альпинист по гребню ледника. Добрался до лючка, успел ухватиться за него прежде, чем накрыла волна. Удержался. Следующий вал приложил его лицом к лодочному железу. Вкуса крови не почувствовал из-за соленой горечи морской воды. Мороз быстро прихватил мокрую одежду. Но Игорь уже вступил в схватку с непокорным металлом и сделал то, что должен был сделать. Обратно вернулся быстрой перебежкой, улучив момент между накатами волн. Командир не стал слушать его доклада, а немедленно отправил его — посиневшего от холода, со сбитыми в кровь руками, отогреваться на дизелях. То было морское крещение Игоря Мохова. Он всегда помнил, что отец в 25 лет стал командиром корабля. Ему это не удалось. Очень долго ходил старпомом. Но зато стал не только командиром подлодки, но и комбригом, а хватило бы здоровья, и командиром эскадры бы стал... Сохранились снимки: вот капитан 1-го ранга ведет в парадном марше свою бригаду по причалу, а вот грузовик-катафалк везет гроб, накрытый военно-морским флагом по тому же причалу к борту торпедолова. Разница между фотографиями всего в два дня. Игоря Мохова похоронили в Ломоносове, городе, где прошло детство. Отец лежит неподалеку — на дне Финского залива в отсеке Щ-317. До сих пор неизвестно, как она погибла. Только в последнее время, когда шведские аквалангисты стали находить на грунте затонувшие субмарины, кое-что прояснилось. Вот что пишет историк-исследователь Алексей Смирнов: «Единственной погибшей советской подлодкой, которая могла находиться в этом районе 12 июля 1942 года, была Щ-317. Торпедировав восьмого июля у Блекинге немецкий пароход, «щука» вышла на связь десятого июля и сообщила о движении домой. После этого связь с ней прервалась. Немцы и финны считали, что она погибла при прорыве минного заграждения «Насхорн» 14 июля. Неизвестную подлодку обнаружили на входе в Финский залив тринадцатого июля немецкие корабли охранения и закидали ее глубинными бомбами. Подлодка спаслась от первой атаки и продолжала движение к Кронштадту, но ее экипаж не знал, что из поврежденной цистерны на поверхность поднимается дизельное топливо. По масляной полосе на воде можно было легко проследить перемещения субмарины. Последовало еще несколько атак, и подлодка погибла. Так считали преследователи. Пятна дизельного топлива выходили на поверхность два дня». «Твоими стопами идти мне вперед...» Как ни горько это признавать, но подвиги Моховых сегодня забыли точно так же, как остались в тени небывалые, невозможные, истязательно-героические походы подводных лодок Четвертой эскадры. И вот что странно: был на эскадре целый политотдел с немалым штатом пропагандистов, лекторов и прочих политработников. Но все они смотрели куда-то за горизонт, за которым брезжила лучезарная заря коммунизма, и других призывали смотреть только туда. И при этом никто не знал о том, чем славна была эскадра до них, друг друга толком не знали — чем славен, чем знаменит. Все затмило соцсоревнование с безликими цифрами всевозможных показателей. То была чума памяти. Так рождалось беспамятство. С большим трудом удалось узнать адрес семьи Моховых. Едем с бывшим сослуживцем Владимиром Семеновым в самый конец бесконечного проспекта Ветеранов. Именно там дали квартирку осиротевшей семье полярнинского комбрига. По дороге он рассказывал: — Мохов ставил меня на крыло как молодого командира. Однажды мне надо было перешвартоваться. Я докладываю комбригу, что нужен старший на борту, я еще не допущен. Он посмотрел на меня внимательно. — Перешвартуешься сам. А оперативному доложи, что Мохов на борту. И ушел. Я нормально перешвартовался. Мохов вернулся с обеда: — Ну, вот видишь! Скажи начальнику штаба, чтобы приказ на допуск написал. Тот урок я на всю жизнь запомнил. Он не боялся доверять и не боялся сам принимать решения. На дверях подъезда, где жили Моховы, детской рукой была начертана подводная лодка. Значит, не ошиблись. Дверь открыла вдова комбрига Галина Николаевна Мохова. Мы нагрянули без звонка, поскольку не знали номер телефона, и попали в самый круговорот нелегкого семейного быта. В тесной двухкомнатной квартирке вместе с Галиной Николаевной жила семья ее старшего сына Михаила с двумя малолетками. Мы даже опешили от немыслимой, почти лодочной тесноты. Вдруг припомнилась старая песня: «Здесь живет семья российского героя, грудью защитившего страну...» Грустно стало. Галина Николаевна, никак не ожидавшая визита гостей, все же сумела найти бумаги семейного архива: фотографии, пожелтевшие вырезки из газет и журналов, письма... В одном раскладе тасовалась память отца и сына. Вдруг выпало маленькое фото Мохова-старшего с подклеенной бумажкой. На бумаге — четким штурманским почерком Игоря были выписаны отцовские победы: «ПЛ Щ-317 — —...(даты оборваны) 1942 г. Тр. «Арго» — 2512 брт — Богшерн; — 42 г. тр. «Орион» — 2400 брт — Готска Санден; — 42 тр. «Адабортин» — 2405 — о. Эланд; — 42 г. тр. «Отто Кардс»(?) — 2065 брт — Ханэ; — 42 г. транспорт — юго-западная часть Балтийского моря». Чуть ниже этого списка шли слова сыновьей клятвы: «Твоими стопами идти мне вперед и в моря глубины спускаться!» Он выполнил эту клятву. Несколько отзывов о Мохове его былых начальников. Вице-адмирал Анатолий Кузьмин: «Мохов — один из тех, кто очень хотел стать командиром подводной лодки и стал им. Мне доводилось его вводить в линию. Толковый, старательный... Схватывал на лету. Радовался за него как учитель — он постоянно рос в своем мастерстве. Общительный. Я никогда не слышал в его голосе остервенелых ноток даже в самые острые ситуации. Не долбал никого прилюдно в центральном посту. С ним было приятно плавать. Правда, бывали случаи...» Контр-адмирал Лев Чернавин: «Принципиальный был командир, умел за себя постоять и мнение свое высказывать. Не каждому это было дано». Капитан 1-го ранга Николай Рожков: «Игорь Николаевич был моим старпомом. Лодку знал, как никто другой. На любом боевом посту мог отработать за матроса 1-го класса... Из морей не вылезал. Последний год всегда носил с собой капсулы нитроглицерина. Когда схватило сердце, не успел достать лекарство...» * * * Остается только одно — достойно увековечить память подводников Моховых в Кронштадте и Полярном. Для этого надо немного — гранитную доску и живую совесть.
Черкашин, Николай Андреевич. Одиночное плавание / Николай Черкашин. - Москва : Совершенно секретно, 2006.
Это подводники высшей морской пробы: командир бригады капитан 1 ранга Игорь Мохов (слева) и командир подводной лодки капитан 2 ранга Геннадий Сучков. Полярный. 1983 г.
Капитан 2 ранга Игорь Мохов с обезьянкой Аськой при стоянке в Конакри. 1978 г.
С 1969 по 1982 годы командиры бригад 4-й эскадры, сменяя друг друга, возглавляли дальние походы своих соединений на Средиземное море в следующей последовательности: Чернавин Лев Давыдович (161 БПЛ, в 1969 г.); Хлопунов Вадим Иванович (69 БПЛ, в 1969-1970 гг., В.И.Хлопунов занимал должность зам. комбрига по БП, а переход бригады до Средиземного моря возглавлял командир эскадры Пётр Николаевич Романенко); Акатов Альберт Васильевич (211 БПЛ в 1970-1971 гг., переход бригады до Средиземного моря возглавлял командир эскадры Пётр Николаевич Романенко); Акимов Владимир Ильич (96 БПЛ, в 1971-1972 гг.); Паргамон Иван Николаевич (69 БПЛ, в 1972 г.); Акатов Альберт Васильевич (211 БПЛ, в 1972-1973 гг.); Хлопунов Вадим Иванович (96 БПЛ, в 1973 г.); Паргамон Иван Николаевич (69 БПЛ, в 1973-1974 гг., 13 месяцев); Акатов Альберт Васильевич (211 БПЛ, в 1974-1975 гг.); Мальков Евгений Георгиевич (161 БПЛ, в 1975-1976 гг.); Даньков Юрий Николаевич (96 БПЛ, в 1976-1977 гг.); Кузьмин Анатолий Алексеевич (69 БПЛ, в 1977 - 1978г.г.); Даньков Юрий Николаевич (96 БПЛ, в 1978 г.); Поведёнок Михаил Васильевич (211 БПЛ, в 1978-1979 гг.); Ларионов Виталий Петрович (161 БПЛ, в 1979-1980 гг.); Широченков Анатолий Матвеевич (69 БПЛ, в 1980-1981 гг.); Даньков Юрий Николаевич (96 БПЛ, в 1981 г.); Мохов Игорь Николаевич (211БПЛ, в 1982 г.).
В заключение - застывшее мгновение юности. Игорь Николаевич Мохов с одноклассниками. Фото тбилисских нахимовцев, завершивших учёбу в РНВМУ в 1956 г. Из "небытия" извлек Валентин Владимирович Максимов, февраль 2009 г.
Учителя и командиры Нахимовских училищ.
Безпальчев Константин Александрович. Века Павел Сергеевич. Монастырский Петр Моисеевич. Симкин Павел Исаакович. Тарабарина Александра Михайловна. Усович Вячеслав Иосифович. Штепа Виктор Степанович.
Выпускники Нахимовских училищ.
Гриневич Владимир Васильевич. Емелин Геннадий Валентинович. Золотов Александр Никитович. Куликов Игорь Валентинович. Куракин Олег Николаевич. Мохов Игорь Николаевич. Пихтелев Михаил Харитонович. Федюшкин Виктор Павлович. Чулков Борис Джемсович.
Сослуживцы Акатова А.В.
Абрамов Олег Константинович. Акатов Андрей Альбертович. Архипов Василий Александрович. Балабух Валентин Иванович. Баранов Александр Сергеевич. Волобуев Евгений Иванович. Голованов Э.В. Горожанкин Александр Васильевич. Громов Борис Иванович. Даньков Юрий Николаевич. Калашников Юрий Николаевич. Капитанец Иван Матвеевич. Карлош Николай Михайлович. Куприянов Лев Николаевич. Лазарев Георгий Васильевич. Макаренков Григорий Филиппович. Мальков Евгений Георгиевич. Марцын Петр Николаевич. Митрофанов Феликс Алексеевич. Овчинин Виктор А. Папылев Иван Иванович. Паргамон Иван Николаевич. Поликарпов Иван Александрович. Романенко Петр Николаевич. Рябинский Николай Иванович. Свирин Станислав Константинович. Синюхин Борис Сергеевич. Слюсарев Георгий Алексеевич. Чабаненко, Андрей Трофимович. Чулков Джемс Константинович. Шадрич Олег Петрович. Шеховец Евгений Николаевич.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
профессионально занимающихся обороной и безопасностью России.
гражданская военная история Отечества
