Завтра, 18 июля, во Владивостоке начинается повторное слушание дела экипажа К-152 "Нерпа". Напоминаю, что суд присяжных оправдал их , но по кассационной жалобе Прокуратуры ТОФ военная коллегия ВС РФ 03.05.2012г. отменила это решение. В последней статье Елены Милашиной "Странное дело, ФСБ не рада диверсии" в "Новой газете" и комментариям к ней вы можете оценить позиции сторон и принять участие в обсуждении - В "Известиях" и "Комсомольской правде" руководитель военного управления СКР по ТОФ Грумкин и военный прокурор ТОФ Коломиец дали свою оценку этому делу.
Жабарин был командиром. Ну и как всегда у нас такой ажиотаж контрольно-проверочный уже после аварии. Событие, конечно, трагическое. Тогда проверялось, как должен действовать командир, как вахтенный офицер, как штурман. Опросы, групповые упражнения, учения — без счета. Я тогда был помощником на 343-й и почему-то присутствовал на групповом упражнении для командиров лодок, которое проводил Кичев. Прежде чем начать это упражнение, он говорит: - Еще и еще раз, если вы обнаружили в море судно, берете пеленг, потом второй и обязательно записываете в вахтенный журнал и сами пеленга и изменение его. Присутствовали на этой проверке среди других, два командира - Владимир Эхов и Иван Белый. Кичев: - Начало группового упражнения. Выходим из Кольского залива, ложимся на курс 48 градусов. Доклад сигнальщика: «По пеленгу 48 градусов дым!» Так. Ваши действия, товарищ Белый? - Есть! - он так стоял, стоял, потом так громко командным голосом: - Срочное погружение! Погружаюсь на глубину 50 метров, безопасную от таранного удара. Никто такого не ожидал. Кичев: - Стой, стой - погружение запрещено. Так, товарищи, эту вводную еще раз повторим. Доклад сигнальщика: «Дым по пеленгу 48 градусов!» и оба дизеля работают средним ходом. Товарищ Эхов! - Стоп оба дизеля!!! - причем он орет как в лесу, - Оба мотора самый полный назад!!! - Ну зачем это? - Я задним ходом обратно в Кольский залив и пропускаю его к чертовой матери. От греха подальше. Такое вот «групповое» упражнение.
В 1958 году, когда Жабарина уже осудили, случилась такая история... Я автобусом из ехал до развилки Мурманск-Роста. Раньше в Росту автобусы не ходили, а мне нужно было туда. Я вышел из автобуса и прямо попал в колонну заключенных. Я посмотрел - и мелькнуло лицо Жабарина. В лицо-то я его хорошо знал. Он меня, как молодого лейтенанта, наверное, не очень. Говорю ему: - Товарищ командир! И все на меня внимание обратили, а охранял их там, видать, казах. И сразу же: - В сторону, в сторону! ;, Я отошел в сторону и крикнул: - Может надо чего? : - Курить! Папиросы! Меня отстранил этот казах-конвойный. Я пошел в Росту, там магазин. Купил блок «Беломора», возвращаюсь, а они там еще работают. Но туда никак не подойти. Они заметили меня, а один кричит: - У дороги положи! Я положил. Махнул рукой. Вот так я видел Жабарина последний раз.
***
В одну из ночей, когда Петелин был на мостике, мы разговорились. Он стал рассказывать, как в жестком скафандре спускался для обследования затонувшей подводной лодки «С-80». Он мне говорит: - Ну ты-то знаком с этим делом? - Знаком.
И рассказываю ему, что было на моих глазах: «В Гаджиево, в Сайда-губе я ждал катера, чтобы перебраться на другой берег. Идет наш катерок какой-то, а «С-80» готовится к выходу у третьего или второго причала - не помню, еще старая была нумерация. Катер подходит, и с лодки кричат: - Помощник флагманского Жук есть? - Есть! На нем тужурка, а ведь зима уже. Ему кричат: - Ну что? Переоденешься или так пойдешь? - Так пойду. Ненадолго ведь! И переходит на лодку. Я уехал на несколько дней, а когда обратно прилетел, в аэропорту слышу, что с «С-80» что-то стряслось. Когда приехал в Гаджиево, уже комиссия во главе с маршалом Советского Союза Рокоссовским прибыла для расследования. Утром я иду, а на пирсе стоит пацаненок, в нашей флотской кожаной шапке, завязанной. Стоит на самом краю пирса и смотрит туда, на вход в Ягельную. Я так мимоходом спрашиваю: - Чей парнишка на пирсе? Еще свалится. - Сынишка Ситарчика - говорят. Ах ты ж, господи...
Еще темновато. стоит у пирса, а тогда причальной линии не было, взрывали грунт, камни, узко все. А мне нужно было пройти в сторону торпедных складов. Все боятся мимо Рокоссовского проходить и толпятся невдалеке. Решился я. Думаю, пройду - ведь не съест! Только прошел мимо, честь отдал, а он мне: - Подойди сюда. Подошел, представился. Меня поразило его лицо. По портретам он должен быть молодой, а тут уже старческий цвет лица, даже синюшный такой. Он показался мне старым-престарым. Или может быть я тогда другими глазами смотрел. Он мне говорит, показывая на этого парнишку: - Кто это? - Это сын командира погибшей лодки Ситарчика. - Да. Не дождется он, видимо, своего отца. Ничего больше не сказав, он двинулся к ребенку. Я отошел и смотрю, что будет дальше. Он подошел, положил руку ему на голову, и о чем-то они говорили. Сынишке было лет 7-8. О чем они говорили тогда? Был 1961 год. История грустная. Комок в горле до сих пор остается.
***
Недавно я встретил в Ленинграде Лелеку. Помните, у нас был командиром турбинной группы в 9-м отсеке, такой симпатичный парень? Когда увидел его, сразу вспомнил, как он на опросе жалоб и заявлений, который в свое время Вы проводили прямо на пирсе, заявил, что у нас, на 137-й, вода для мытья ног после смены вахт не подается. К сведению это было принято, но я ему через 30 лет напомнил:
- Ну как, воду-то подали на бачки для мытья ног? Посмеялись, но ведь, а как дальше-то было? После опроса как раз ошвартовалась дизельная средняя лодка 613 проекта - вся обшарпанная, с помятым ограждением рубки. Она с боевой службы вернулась. Видимо, выгружать торпеды пришла. Старпомом на ней был Василий Трофимов, который у нас штурманом был, когда я у Елсукова плавал. Обрадовались мы с ним встрече. Лелека как раз идет с пятью матросами. Я говорю Трофимову: - Проведи этих ребят, покажи им лодку, а то они не представляют себе условий быта на дизелях. Попросил Васю, чтоб открыли торпедопогрузочный люк. Открыли, и он спустился первым. Я их жду - интересно ведь, какое впечатление. Они оттуда вышли, глаза широкие, и молчат, ничего не говорят. Я спрашиваю: - Ну как? Молчат и объяснить ничего не могут, настолько они были ошарашены сравнением лодки, где «вода не подается на бачки для мытья ног», и дизельной лодки, вернувшейся с боевой службы. Это как день и ночь! Потом я говорю: - Ну, чего притихли? Воду-то будем подавать для мытья ног? Лелека ничего не сказал тогда, а тут, когда встретились - посмеялись. А, наверно, зря я ему устроил «наглядную агитацию», все идет вперед, и почему, если совершенствуется и оружие и техника, не должны совершенствоваться условия быта, ?
***
Сигнальщик у нас был. Забыл его фамилию напрочь. Как-то мы на якоре стояли, он вышел на мостик. Постоял, постоял и говорит: - Товарищ капитан второго ранга, почитайте письмо, которое мне прислали. - Да что ты? Разве удобно? - Нет, Вы прочитайте. Мне от вас, как от старшего, совет хочется получить. Ну, давай, думаю, почитаю. А там мат-перемат, точки только с запятыми не матерятся. Я почитал и говорю: - Нет, Витя, не могу я читать. Кто это тебе пишет? - Это моя невеста. Она учительницей младших классов у нас в селе работает. Там в письме много личного. Не буду говорить... Потом он в знак нашего взаимного доверия, мне рассказывает: - Вот скажите, помните, когда еще на заводе были, нас на КПП останавливали и охрана так осматривала нас строго. Кого-то вызывают из строя: - «Так. Что тут у Вас спрятано?» Ну, человек достает, у него канистрочка с «шилом». Она забирает. «Ну что, акт составлять будем?» Ну кому охота? «Нет, не будем». И так раза три или четыре было. Дело в том, что когда лодка строилась, спирт нам не давали - не положено. Но так иногда подкидывали то бутылку, то канистрочку. Это я имею в виду старшин и матросов. А как пронести? Так вот что этот матрос делал — оказывается , это была его девка.
Он ей всегда говорил, что слева, мол, от меня в строю будет стоять матрос, который понесет. А он знал. Дали какому-нибудь моряку пронести, стукач становится рядом справа. А мы все ломали голову, как она догадывается? Глаз наметан, что ли? Я говорю: - А куда спирт девали-то? — Так в увольнении позволяли себе. Он уже демобилизовывался тогда. Ну что тут, собственно говоря, скажешь-то. Подлец — он и есть подлец.
***
Кстати, о книжках. Когда я написал диссертацию еще вчерне, ее начали читать на кафедре, и каждый свои замечания пометил, кто восклицательным знаком, кто вопросительным, кто чего-то подчеркнет. А Карменок, мой руководитель, написал в каком-то месте: «Ну это не Золя» и четыре восклицательных знака. Защищенные районы огневых позиций, которые были впервые сформулированы мной до сих пор считаются лучшими для боевых действий наших подводных лодок. Ну, это хвастовство... Думаю, дай-ка почитаю этого Золя. Тем более, что у нас полное собрание сочинений. Наугад взял книжку.
. Начал читать и осилил, хотя и не сразу. Главное, что я заметил, то что у него предложения начинаются на одной странице и заканчиваются на другой. Читаешь с напряжением. Так я не могу писать. Я человек конкретный. И еще. Во Франции, если женщина идет, он бежит за ней, как петух. Чужая, не чужая - он делает свое дело. По крайней мере из этого романа я такое впечатление вынес.
О Чернощекове я еще хотел бы рассказать. Помните, когда выходили в Горло Белого моря, с нами был командующий СФ адмирал Лобов? Мы ведь стояли по боевой тревоге. Холодрыга. Потом Вы дали отбой. Чернощеков наверх поднимается и шепотом так спрашивает: - Может горячего чайку? Лобов стоит под козырьком. Я думаю, кто его знает, как Лобов отнесется к этому. А Чернощеков, когда служил на Черном море, был на крейсере у Лобова вестовым. Я говорю: - Подойди к нему, спроси: «Товарищ адмирал, разрешите обратиться? Может горяченького кофе или чаю». Спроси его так. Потом и мы попьем. А Лобов хмурый такой. Я никогда не видел, чтобы он улыбался. Чернощеков подошел, спросил. Слышу хохот. Я потом выяснил, что произошло, почему смех. Он подходит и спрашивает: - Товарищ адмирал, разрешите обратиться? - Ну что, Илья? - Может горяченького кофе или чаю? - Пожалуй, я кофе выпью. - А кофе нет, товарищ адмирал. - Чего ж ты меня тогда спрашиваешь? - Старпом так спросить сказал.
И.Л.Чернощеков.
Я в академию уже уходил, рассчитывался с флотилией. Подходит член Военного Совета Сидоренко: - Бери мою машину и срочно привези Ленинскую грамоту, которой наградили лодку. - Есть! - говорю. Это когда лодке дали имя «Ленинец». Сам иду в казарму и совершенно не представляю, где она и кто последний раз ее брал. Прихожу, вызываю Илью. Говорю, что нужно срочно привезти грамоту. Он сказал, что все понимает. Говорю: - Бери машину. Туда и обратно. Он быстро так обернулся. Входит, тащит канистру со спиртом. Оказывается, он думал, что я так «зашифровал» канистру. Под словом «грамота». Я спирт забрал, домой его занес, а Илью назад отправил. Нашел все-таки. Грамоту потом уже отдал ЧВС-у.
***
Хочется опять вернуться к Александру Ивановичу. Однажды ночью он на мостик поднялся как раз в мою вахту. Постояли, поговорили, а он: - А чего это я тебе все рассказываю, а как ты-то в подводники попал? - Чисто случайно - говорю - во флот попал, я хотел быть летчиком. Получилось так. На рыбалку поехали после выпускных экзаменов с ночевкой, развели костер, как оказалось - на мине. Она взорвалась, два человека погибли, меня и моего приятеля в кутузку посадили. Посидели там, а когда выпустили, объявили, что без права выезда. Военком, знакомый моего отца, дал мне документы - немедленно выехать в Новгород, там набирают в военно-морское училище. И так я оказался во .
Потом он опять заговорил об испытаниях лодки: - А как ракетные стрельбы? Ты ведь на очень ответственном посту. На боевой информационно-управляющей системе. На ней ведь очень сложно работать, ты готов? Я чувствую, он здорово вник в суть системы. Говорю: - А как и кому еще? Там столько схем: - и ракетная, и торпедная, и маневрирования, и гидрология, и другие... Невозможно на каждую схему посадить по узкому специалисту. Толчея будет. Оператор должен быть один. - Ну так я спрашиваю - ты готов, уверен? - Знаете, товарищ адмирал, я чувствую, что мы подготовлены хорошо. Потому что столько было учебы и тренировок... Думаю, все будет нормально. - Ну ладно - говорит. Вот так и проходили ночные вахты.
***
Как-то с нашим механиком Гармасаром мы зашли в цех, где покрывают детали полиуретаном. Ходили, посмотрели весь процесс. Смотрю, там разные цвета есть - красные, зеленые. Я спрашиваю у начальника: - Любого цвета можно покрытие сделать? - Да хоть серо-буро-малинового. Я и говорю Гармасару: - Володя, давай мы сделаем так все клапана на лодке. А то их драят, чистят и каждый раз красят. А если их покрыть полиуретаном - на всю жизнь хватит. Организуй - говорю - сейчас договоримся. Часть клапанов сняли из расчета, чтобы обеспечить живучесть и отнесли в цех. Проходит какое-то время. Я подхожу к лодке (а лодка уже наша, не заводская - акт приемный уже подписан), смотрю, там гора клапанов. Все покрыты полиуретаном. Подумал, что запасные. Я вниз. Оказывается вся лодка практически без клапанов. Живучесть нулевая.
Это была наша первая схлестка с Гармасаром. Такая, что... Поговорили с ним серьезно. До мата. Он мне этого не забыл. Внешне поддерживали, конечно, отношения, но напряжение оставалось. Стал он заместителем командира дивизии по электро-механическай части. И тут-то мне все это припомнил. Я жил в Вашей квартире, а там была добавлена одна комната от квартиры из другого подъезда. Как раз в этой квартире и жил Гармасар. Перегородка была поставлена элементарная, все слышно было. Даже дочки иногда говорили: - Пап! Чего они громко так говорят? Однажды я сижу у них (эта была детская) и вдруг слышу телефонный разговор Гармасара, он кому-то говорит: - Слушай, нам надо завтра хорошенько копнуть Тишинского. Ты прикинь план. В половине шестого объявим аварийную тревогу и хорошее учение по живучести закатаем. Я знаю все их слабости. Он еще продолжает разговаривать, а я набираю телефон Плотникова - командира БЧ-5, и говорю: - Макарыч, завтра у нас учение по живучести, утром в полшестого. Проконтролируй, чтобы все было нормально. - Есть, - говорит, - у нас все будет готово. Он передал указания командирам дивизионов. Те передали командирам групп и старшинам. В половине шестого команда была уже готова. Только сигнал, как они бегом на лодку. Начинают там крутить... Гармасар тут был бессилен. Все-таки жалко мне его. Такая дурацкая смерть... Много он сделал, все-таки как командир БЧ-5 на корабле.
***
Пришли мы в . Ну, помню, авралили здорово! Выгружались. А я уже долго был без семьи. Вдруг совершенно неожиданно: - Алексеич, тебе четырех суток хватит в Питер смотаться? На размагничивание. - Хватит. - Ну так давай, сразу же - и дуй! (Да, Вы ж понимаете - «совершенно неожиданно...» Дело в том, что на разгрузку лодки от ЗИП-а и скарба нам дали 5 суток, и для руководства этой малозначительной работой нас (помощника командира и меня) вполне достаточно. Утром я с этим аргументом пошел к командиру дивизии Юшкову и получил «добро», о чем тут же сообщил Тишинскому. (В.Б.) Дальнейшие события разворачивались так. Схватил я чемодан. А на чем добираться? Дороги тогда еще не было. Смотрю МПК идет. Я на него, а он идет в Полярный. Я сажусь, командир говорит: - Пожалуйста, в каюту ко мне. Мы тут же пошли в Полярный. Вдруг слышу переговоры по УКВ: - 52-й стать на якорь в точке номер три. А эта точка у мыса Летинского. Я к нему: - Что будем делать-то? - Да не волнуйся, мы сейчас рыбака любого подзовем. Тебе еще лучше - прямо до Мурманска доставят. Какой-то праздник был, или к празднику шло дело. Рыбаки один за другим шли. Он и подзывал, и стрелял ракетами, и чего только не делал.... Бесполезно. Я как на иголках, а время идет. В аэропорт я еще успеваю, но... Вдруг подходит катер к борту. Там капитан 1 ранга - замполит командира ОВР-а. По трансляции поздравляет с праздником. Я к нему обращаюсь. Он говорит: - Мне еще нужно в точку сходить, поздравить у Тороса. Потом я в Полярный. Я пересел на катер. Он пошел в точку у Тороса, поздравил. Пришли в Полярный. Он знает, что мне в Кислую надо, а его машина встречает, чтоб до Циркульного довезти.
Нет, чтобы меня подбросить. И я пешочком через всю дивизию. Дошел. Метет крепко так, зарядами. То видимость, то нет. Потом смотрю - рейсовый катер идет к пирсу и скорость не сбавляет. Ударился носом о причал, аж бревно отлетело. Все на носовой части стояли и как пингвины оттуда - прыг, прыг, прыг на причал. А я туда, на катер. Он задний ход дал. Я вниз спустился - там никого нет, я один. Катер работает все назад. Я думаю - что-то неладное и на мостик в рубку, там пьяный рулевой лежит. Я толкнул его - мычит. Локация не работает. Пометался там, потом в переговорную трубу командую: - Полный вперед! В машине отреагировали на мою команду. Как только ход вперед дал, сразу же локация заработала. Смотрю, огни появились, Тюва-губские створы. Я туда разворачиваюсь. Этот пьяный лежит, а над ним висит грамота: - «Экипаж коммунистического труда». Думаю - выйду на фарватер на середину Кольского залива, а там посмотрим. Короче - захватил я этот корабль. Через какое-то время вваливается мужик, оказалось капитан: - Ты кто? Чего здесь делаешь? - Посмотри, - говорю, - что здесь творится. Он ногой пьяного пнул - опять мычит. Я говорю: - Ты не волнуйся, я обстановку здесь знаю. Я капитан второго ранга. Приврал, что я командир. Присмотрелся - а он тоже пьяный! Говорит: - Я полежу немного, когда к повороту на Североморск будем подходить, ты мне скажи. Подходим к повороту. По сторонам смотрю - никого нет. «Лево на борт», - сам себе командую. Пошел. Подходит капитан: - Знаешь что, друг? Спасибо тебе. Иди на нос, я ткнусь в причал, ты выпрыгнешь - и мы с тобой прощаемся. Идем к причалу, а там уже куча народу стоит. Ткнулись. Я выпрыгнул. Смотрю, милиционеры стоят, а катер отработал назад и опять ушел в туман. Милиционеры говорят: - Как ты? Кто ты? Мы его ловим целые сутки. Пьяный экипаж. Все пассажиры жалуются на него!
- Не знаю, - говорю, - мне нужно в . Взял такси и в аэропорт. И улетел же таки! Столько событий...
***
Забегая вперед, вспоминаю, когда нас на все лады расхваливали по приходе в Гаджиево. Как-то идем мы, а Вы говорите: - Алексеич, что-то у нас больно все хорошо. Пора нам осмотреться. И действительно, в этот же день во время несения верхней вахты, упал за борт вместе с автоматом вахтенный. А зима, ведь. Его быстро вытащили, а автомат потом водолазы достали. Действительно, нужно было осмотреться... Это опыт, который я перенимал.
***
Недавно встретил в клинике Кичева. Он очень жалостливое впечатление производит. Руки трясутся, но сознание ясное. Узнал меня. Долго говорили. Вспоминали то, се... Он на меня зуб имел, и я на него тоже. Тогда, когда задачу № 1 принимали у нас в 1967 году с приходом лодки в Гаджиево, все флагманские отлично и хорошо, а он вдруг: «Трап убрать и 10 суток организационного периода!» Я вспомнил события 1957-го года. Тогда «С-345» столкнулась с танкером «Алазань». Дело было в Кольском заливе.
Где-то в 1968 году произошел следующий случай. Подводная лодка стояла в текущем ремонте на заводе. Рабочий день подходил к концу, вот-вот должна была прибыть вахта с развода бригады, чтобы сменить старую вахту. Дежурным был капитан-лейтенант Дубов, который договорился встретиться с новым дежурным старшим лейтенантом Каплуновым на пропускном пункте завода, где один сдал, а другой принял дежурство по подводной лодке. Это было грубейшее нарушение устава и инструкции. Дубов спешил домой, чтобы подготовиться к охоте, которая должна была осуществиться на следующий день. Старая вахта готовила подводную лодку к сдаче, а дежурный Дубов уже ехал на автобусе в посёлок, где проживала его семья. Новый дежурный Каплунов ещё до подводной лодки не дошёл. Вахта была без дежурного. В это время матрос Пупкин закончил приборку в 9 отсеке, собрал мусор в ведро, после чего нужно было подняться по трапу и выбросить мусор на берегу в мусоросборник. Пупкину было лень. Он был из изобретательных лентяев. Поэтому он подошёл к устройству ДУК и решил выбросить мусор через это устройство. ДУКом пользуются только в море в подводном положении, ДУК – это короткая труба в прочном корпусе, имеет две крышки, одна крышка снаружи, другая внутри отсека. Кроме того имеется блокировка (поправка на дурака),т.е. нельзя одновременно открыть обе крышки. Зачем? Чтобы не утопить подводную лодку. Но лодка находилась в ремонте, в т.ч. и ДУК, Была табличка с надписью «Не открывать!» Пупкин открывает крышку в отсеке, высыпает мусор и открывает наружную крышку. Вода хлынула в отсек , Пупкин испугался и убежал из отсека. В отсеке был ещё один человек, который объявил аварийную тревогу, загерметизировал отсек, дал воздух высокого давления. И вот на горизонте появляется Каплунов - новый дежурный, и видит, как к его подводной лодке мчатся аварийные партии с других подводных лодок, вот тут он вспомнил про суму и дальнюю дорогу. Дубов приехал домой и стал заряжать свою «Сайгу» патронами с картечью, когда он эту операцию закончил, то что-то не так сделал, и вся картечь ушла в дверь, превратив её в решето, хорошо, что жена и дочь были на кухне. Разбор полётов состоялся на следующий день у командира бригады. Все получили по полной, до отвала, в назидание, были объявлены кретинами и ихтиозаврами. В дальнейшем Дубов уволился в запас, работал инженером по обслуживанию бассейна в санатории, жена от него ушла. Он нашел себе новую жену и тещу, которые были алкоголичками. Квартиру Дубов обклеил зеркалами, вместо люстры повесил зеркальный шар, квартира напоминала нечто среднее между танцзалом и шалманом. Пупкин пришел из какой-то глухой деревни среди болот, туда и вернулся после службы на подводной лодке. Конечно, на подводную лодку нужно строго отбирать людей. Но и сейчас это продолжается, вспомните подводную лодку на Тихом океане «Нерпа», где старшина 2 статьи Гробов нечаянно отправил на тот свет 20 человек своими неграмотными действиями. Когда я был командиром подводной лодки, то командир дивизии часто мне говорил: «Учись на чужих ошибках, на своих учатся только дураки.»
Примечание: - дистанционное удаление контейнеров, так вот назвали. В чём дистанционность - трудно сказать, т.к. всё делается вручную. Очевидно, так понравилось проектанту))) Контейнер- это мешок, куда кладут мусор, завязывают его, далее кладут в шахту ДУКа для удаления за борт.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Важное
Важное
Важное
Важное
