От автора
Мои дневники много лет пролежали в дальнем углу письменного стола. На протяжении своей долгой службы на атомных субмаринах я старался кратко фиксировать все события, которыми так богата жизнь подводника. Эти полулегальные записи – флотская контрразведка не поощряла подобное творчество - в первозданном виде малопонятны для постороннего человека. В них координаты долготы и широты, аббревиатуры названий боевых постов, своеобразный профессиональный сленг, доступный не каждому моряку. Честно говоря, я не думал, что когда-то они увидят свет. Однако события последних лет заставили меня взяться за перо.
Страницы из дневника
Причиной тому стала гибель российского атомного подводного крейсера «Курск». Все 118 членов экипажа субмарины погибли. Мне было больно смотреть, как страну наших северных соседей захлестнула волна разбирательств и догадок. Преследовалась, в основном, одна цель – помочь государственным чиновникам вешать своему народу лапшу на уши, спасая себя от правосудия. По вполне понятным причинам в России, получившей в наследство атомный подводный флот Советского Союза, оказалось невозможным объективное расследование катастрофы в Баренцевом море.
Нелегко пережить смерть товарищей по оружию, тем более что я понимал: причины трагедии были заложены на берегу. Погубило подводников не несовершенство техники, а бездушие тех, кто отправлял их в последний поход.
Я утверждаю это, исходя из опыта своей службы на атомоходах. Хорошо помню предпоходовые проверки, которые напрочь изматывали моряков, идущих в море. Инспектора ставили необходимые галочки в документах, и с чувством выполненного долга отправлялись на берег. Как только их машины отъезжали от причала, боцман со старшиной команды трюмных шли в носовую надстройку, где намертво приваривали аварийно-спасательный буй. Через минуту аналогичная операция повторялась в корме. Вся команда знала, что этим мы лишаем себя последнего шанса выжить в критической ситуации. Наверняка знали об этой операции и те, кто только что разрешил нам отправиться в поход. Но на первое место было принято ставить не человеческие жизни, а сохранность имущества, за потерю которого жестоко наказывали командиров.
Аварийные буи «Курска» не всплыли. В кормовых отсеках субмарины умирали страшной смертью от удушья оставшиеся в живых подводники. Они не могли выйти на поверхность через спасательный люк, который заклинило. Как оказалось потом, при тренировках водолазов на аналогичном атомоходе, его конструкция не гарантировала успешной эвакуации даже в учебных условиях.
История подводных катастроф, хорошо известная морякам советского военно-морского флота, повторилась во всех своих страшных подробностях.
Какие выводы были сделаны после гибели «Курска»? Страницы газет и журналов запестрели публикациями преимущественно героической тематики. Нелепая по своей сути трагедия приобрела чуть ли не романтический ореол, за которым стало трудно разглядеть глубокое горе семей, потерявших своих детей, братьев и отцов. Рассказывая о безусловном мужестве людей, до конца выполнивших свой долг, авторы очень неохотно говорили об истинных причинах случившегося. Окончательного ответа на вопрос «кто виноват» нет и по сей день, а значит, нет и уверенности, что катастрофа не повторится…
Надеюсь, рано или поздно мы узнаем правду, какой бы тяжелой и неприятной она не была. И для того, чтобы понять происходящее, необходимо, на мой взгляд, уйти от стереотипов в описаниях реальной жизни подводников. На самом деле она одновременно и проще и сложнее стандартных картинок, которые все чаще можно встретить на страницах книг и увидеть на экранах кинотеатров. В своих воспоминаниях я не буду больше возвращаться к теме «Курска», потому что считаю, что лучшей данью памяти моих погибших коллег будет не очередной героический панегирик, а простой и честный рассказ о непростой и мужественной службе подводников.
В профессиональном языке военных моряков часто встречается слово «фактически». Его применяют тогда, когда следует обозначить реально происходящие событие, сделать своего рода беспристрастную словесную фотографию действительности. Все, что вы прочитаете далее, и есть фактический рассказ о непростой, но по-своему прекрасной эпохе советского подводного атомного флота. Она, как и эпоха парусных кораблей, навсегда ушла в прошлое. Ее история, скрытая за завесой секретности, богата легендами, но, наверное, пришло время рассказать без прикрас о том, как служили своей Родине в глубинах океана тысячи мужчин.
Моя служба проходила в период «холодной войны», и я был одним из ее солдат, готовым и имеющим возможность в любой момент, по приказу командования, спустить ядерный спусковой крючок. В последние время в воспоминаниях некоторых ветеранов проскальзывают этакие пацифистские нотки, поэтому хочу особо подчеркнуть – ни во время моей службы, ни сейчас меня никогда не посещали сомнения. Я был готов выполнить до конца любой приказ Родины. Слава Богу, что нам не пришлось вступить в бой…
Книга «Подо льдами Арктики» посвящена истории подводного освоения Северного Ледовитого океана. В ней сыновья и внуки навсегда оставшихся в глубинах военных моряков найдут дорогие им имена. По-моему, это первые мемуары командира советской атомной подводной лодки, написанные и изданные за пределами России. В них нет надуманных эпизодов, изменены лишь некоторые фамилии моих сослуживцев. Надеюсь, что отклики читателей помогут в работе над второй книгой, которая будет посвящена кругосветному подводному плаванию на АПЛ «К-469».
9 августа 1977 года, среда, 13.00, Западная Лица
Нарушая все правила радиационной безопасности, в парадной тужурке и лаковых штиблетах, я быстро спустился в центральный пост субмарины «К-438». Короткий доклад командира корабля Леши Коржева, быстрое переодевание в рабочую форму, подъем на ходовой мостик - и вот уже плавпричал базы атомных подводных лодок в Западной Лице теряется за плавником вертикального руля нашего подводного крейсера.
Впереди – неизвестность. Мы отправляемся в поход, цели и задачи которого указаны в Боевом распоряжении. Сейчас оно находится в сейфе командира корабля. Запечатанный сургучом в секретной части конверт вскроют после того, как будет задраен верхний рубочный люк и лодка нырнет в глубины Баренцева моря.
Всего два часа назад я, заместитель командира 3-й дивизии атомных подводных лодок по командирской подготовке, занимался очень цивильным и приятным делом - готовил во дворе к предстоящей поездке в Мурманск свою новенькую «Ладу» третьей модели. Наверху, в трехкомнатной квартире дома офицерского состава (ДОСа) моя семья завершала последние приготовления к поездке «на юга». Два года без отпуска - тяжелое испытание не только для военного моряка. Скалы да лишайники нескончаемые метели зимой, всепроницающее солнце полярного дня летом, от которого не спасали даже плотные черные шторы, закрывающие окна на время сна… Долгое затворничество за забором военного городка не способствовало ни физическому здоровью близких офицеров-подводников, ни созданию комфортной атмосферы в их семьях.
Короче говоря, все жили в предвкушении долгожданного отдыха у теплого моря. Билеты на самолет, вылетающий из Мурманска, лежали у меня в кармане. Я надеялся, что смена климата поможет моей приболевшей дочке, да и собственный организм настоятельно требовал отдыха. После отпуска мне с семьей предстоял переезд в Ленинград, на учебу в Военно-морской академии.
Все планы и мечты разбила резкая трель телефонного звонка. Вызывал командир дивизии контр-адмирал Евгений Дмитриевич Чернов. В его голосе не было и тени понимания или сочувствия. Я услышал сухие слова приказа:
– Вам надлежит… с Коржевым… на сборы два часа…
– Товарищ адмирал, я уже на чемоданах!
– Вам ясен приказ?
С Черновым меня связывали давние и, прямо скажем, непростые отношения. Отличный профессионал, бывалый подводник, он часто грешил излишней жесткостью и авторитарностью в отношениях с подчиненными. В свое время вся дивизия обсуждала нашу «дуэль» на мостике подлодки, которая шла в надводном положении в полигон боевой подготовки, где я делал свои первые командирские шаги.
Евгений Дмитриевич, тогда начальник штаба дивизии, отдал приказ об увеличении скорости хода. Ответная реакция командира явно озадачила старшего на борту. Коль скоро он решил вмешаться в мои действия, я, в полном соответствии с требованиями Устава, нажал на педаль циркуляционной связи, расположенной как раз между нами на узком ходовом мостике лодки:
– Внимание экипажа, в командование кораблем вступил капитан первого ранга
Демарш, отраженный соответствующей записью в вахтенном журнале, стал неприятной неожиданностью для начштаба, которому теперь предстояло комментировать это событие перед вышестоящим начальством.
Последствия этой попытки отстоять свое командирское «я» не заставили себя ждать. В карточке поощрений и взысканий начштаба стал делать записи исключительно на оборотной стороне списка. Поэтому, когда командир дивизии контр-адмирал Воловик решил отправить мою подлодку на ответственное задание, пришлось снова «проявлять характер».
Я напомнил комдиву о длинном перечне взысканий и заявил, что недостоин выполнять важные поручения командования. Федор Степанович приказал начштабу принести злополучную карточку и торжественно разорвал ее на мелкие клочки в моем присутствии.
С тех пор утекло немало воды, забылись прежние обиды. Чернов стал командиром дивизии АПЛ, я - заместителем. Мы научились неплохо понимать друг друга, и тем неожиданней оказался приказ явиться на подлодку, уходящую в дальнее плавание.
Дома истерика, супруге тяжело понять такой поворот судьбы. Внизу у подъезда истошно сигналит присланный дежурным по базе «УАЗик». На душе скребут кошки. Зубную щетку в карман и, да простят меня строжайшие правила радиационного контроля, без всяких переодеваний - на корабль.
Машина мчит по улицам Западной Лицы. Почему-то со злостью подумалось о тех, кто впервые освоил эти забытые Богом места. В то время советская пропаганда тщательно скрывала, что до войны тут базировались корабли флота… фашистской Германии. После подписания печально известного договора о ненападении 1939 года в Лице появились немецкие подводные лодки. Порт «Норд» - так называли ее первые хозяева базы, которые быстро построили причалы и целый комплекс береговых сооружений. Их успехи в последующей борьбе с арктическими конвоями, везущими грузы ленд-лиза для Советского Союза, во многом объяснялись периодом этой странной дружбы будущих смертельных врагов.
Долой несвоевременные мысли. На причале у черной сигары корпуса – сам начальник штаба флотилии атомных подводных лодок контр-адмирал Рудольф Голосов со свитой - верный признак того, что предстоящему походу придается особое значение. Поодаль стоит группа мужчин в непривычной для здешнего пирса гражданской одежде и чуть в сторонке – симпатичная девушка, явно робеющая в здешней обстановке. Через минуту стало известно – в плавание с нами отправляется небольшая группа ученых из Ленинградского научно-исследовательского института.
Предлагаю научным сотрудникам переодеться в лодочную спецодежду, и тут оказывается, что достаточно юное создание, которое я принял за провожающую… собирается отправиться в море вместе с нами!
Откровенно говоря, я растерялся.. 120 парней, запертых на несколько месяцев в прочном корпусе лодки и эта нежная особа могли стать причиной весьма неприятной, если не трагической комбинации, схожей с неуправляемой цепной реакцией.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
