Узелки на память. Борис Жеглов.

Родился в Ленинграде. Живу в Риге. По окончании уличных университетов поступил в нахимовское училище, затем в высшее военно-морское. Адмирал из меня не вышел, пришлось переквалифицироваться в инженеры. В этой должности закончил трудовую деятельность, вышел на пенсию и стал писать заметки, которые предлагаю читателям.

Глава 1. Почти автобиография.

Год 1937 считается расстрельным в истории страны, но, очевидно в качестве компенсации потерь народонаселения, в этот год я и родился в славном городе Ленинграде. У родителей моих уже был один сын – мой старший брат, он он вскоре умер. От очень тяжелого воспаления легких чуть было вслед за ним не отправился в мир иной и я, но, очевидно судьба решила не ухудшать статистику народонаселения, пришлось выжить. Родители мои родом из мордовского села Кельдюшево Горьковской области. Как я позже узнал, деревень населенных мордвой, в Горьковской области достаточно много. В период индустриализации страны бесправные и беспаспортные колхозники оказывается имели возможность попасть в города. Мой дядя, старший брат моего отца, Иван Трофимович Жеглов имел золотые руки и как специалист ценился на многих работах. Часть этих трудовых способностей перенял от него и мой отец. Благодаря своим способностям, мой дядя получил постоянную работу столяра во Втором Ленинградском военном авиационном училище им. К.Е.Ворошилова в г. Ленинграде. По этой же причине он со временем получил и одну комнату в общей квартире по ул. Красного Курсанта.



Улица Красного Курсанта, дом 21 — бывшие казармы Дворянского полка, ныне ВКА им. А.Ф.Можайского.

Вскоре он перевез из деревни свою жену и младшего брата – моего отца. В семье дяди в свое время появился сын, а позже и две дочери – двойняшки на год старше меня. Мой отец Егор Трофимович Жеглов, отслужив срочную службу, устроился на работу в это же авиационное училище шофером и вскоре привез из своей деревни мою мать Марию Григорьевну. Большинству современных жителей, пожалуй, трудно себе представить жизнь двух семей с детьми в одной комнате, разделенной занавесками из простыней. Но жили и радовались жизни. В 1940 г. у меня появилась маленькая сестренка, с громким плачем, по имени Тоня. А на следующий год началась страшная война, которую никто не ждал и не хотел. Дядя мой, отпросившись у начальства, отвез свою жену и детей в родную деревню, считая, что туда немцы не дойдут. Мой отец решил, что семья должна жить или погибать вместе.
Училище получило приказ на эвакуацию в маленький сибирский город Ишим на берегу реки с таким же названием. Эвакуировались преподаватели, слушатели и вольнонаемный состав с семьями. Эвакуировались в теплушках, причем теплушки эти в музеи, как в некоторых странах, не попали, а люди были спасены. Первая зима для всех взрослых ленинградцев оказалась очень тяжелой и суровой. Местных жителей г. Ишим, конечно, стеснили и уплотнили массой беженцев. Только благодаря душевной щедрости сибиряков удалось с большими трудностями выжить ленинградцам. Всем приходилось строить бараки для учебных классов училища. Всем семьям приходилось испытывать огромные трудности с питанием и выживанием. Жены преподавателей вынуждены были продавать или менять свои семейные драгоценности на продукты питания. С семьями вольнонаемных делились скудной едой местные жители. Первая зима тянулась очень долго и тяжело.



На всю жизнь осталась в памяти картина ишимского базара на окраине городка. Из окрестных сел крестьяне на санях привозят свои нехитрые продукты. На рогоже прямо на снегу стоят пирамидки замороженного в форме тарелок молока. Покупатели прямо без всякой упаковки несет с собой под мышкой эту льдинку молока. И еще в память о Сибири были обморожены руки и ноги так, что на всю жизнь они остро чувствовали любое похолодание. Весной все ленинградцы стали все свободные земли по окраинам городка обрабатывать под огороды. Кони почти все были взяты для нужд фронта, и местные жители в плуги стали запрягать коров. На коровах же возили из леса дрова. Буренки вносили свой вклад в общее дело борьбы с врагом. Родители мои, как потомственные крестьяне, справлялись с огородными делами успешнее, чем семьи преподавательского состава училища. А отец, как шофер, имел возможность и заниматься халтурами. Благодаря этому родители смогли к концу лета купить коровенку, которая практически и спасла нашу семью от голода, когда отца в 1942 г. призвали в армию. На этой корове мать пахала огород и ездила в лес за дровами.



Коровы - кормилицы Великой Отечественной войны.

Отец получил специальность механика-водителя танка, и состав с его танковой частью, по дороге на фронт, проезжал через станцию Ишим, которая находилась далеко за городом. Помню, как мы с матерью бежали на вокзал, чтобы увидеть отца. Успели. Потом мать долго еще ревела вслед уходившему составу, а дома с ней случилась истерика и мне пришлось отливать ее водой. Вторая истерика с ней случилась, когда на следующий год в дом пришла похоронка и орден Отечественной Войны I степени. Случилось это в 1944 г. На следующий год кончилась война. Училище стало готовиться к возвращению из эвакуации. Командование училища решило семью погибшего на войне своего вольнонаемного Е.Т.Жеглова с собой не брать и оставить в Ишиме, хотя уезжал брат отца и все семейные знакомые. Матери пришлось со слезами и на коленях умолять начальство взять нас с училищем. С трудом удалось уговорить. Несмотря на все желания и планы сотрудников училища, возвращали училище из эвакуации не в Ленинград, а в Ригу. В 1945 г. я, ленинградец, оказался в Риге.

Продолжение следует