В.В.Козырь. Я принимаю "пароход"! - Седьмая дивизия подводных лодок Северного флота. Люди, корабли, события. - Санкт-Петербург, серия "На страже Отчизны", выпуск 4, 2005 г. Окончание.
Мое вынужденное пребывание в должности старшего помощника командира К-104 пр.675 затягивалось на неопределенное время. По поведению моего командира, Александра Ивановича Кравченко, не было заметно, чтобы он собирался куда-нибудь перемещаться, а авария в море с кормовой парой контейнеров сделала проблематичным его продвижении. На флоте вообще, и на флотилии в частности, к "аварийщикам" относились подозрительно. Таким образом, на одном корабле оказались невостребованными две "перезревшие невесты": сорокалетний командир с академической подготовкой и тридцатипятилетний старший помощник с "подпольным" командирским стажем. Наш командир дивизии капитан 1 ранга как-то без особого энтузиазма занимался карьерными вопросами своих подчиненных, '"перепоручив" это деликатное дело командующему флотилией контр-адмиралу Анатолию Ивановичу Сорокину, будущему герою "кругосветных" вояжей, и начальнику отделения кадров Камилу Мамедовичу Бакшиеву.
Командир 7-й ДиПЛ Соколов Н.С.
Первым, у кого не выдержали нервы, стал старший помощник командира. В не очень вежливой форме он запросил аудиенции у Анатолия Ивановича. Командующий не терпел своеволия и не любил, когда на него смотрели как на сослуживца, а не как на самого заслуженного ветерана атомного подводного флота. После короткой стычки старший помощник был вышвырнут из кабинета без всяких радужных перспектив на будущее. И когда казалось, что служба на атомном флоте подошла к своему логическому завершению, в один из пасмурных ноябрьских дней со свежим норд-остовским ветерком, старшему помощнику, то бишь автору этих грустных воспоминаний, предложили из губы Малая Лопаткина прогуляться пешком до штаба флотилии к оперативному дежурному. В комнате оперативного дежурного оказались двое: закадычный друг флагманский штурман капитан 2 ранга Александр Петрович Бурсевич и командир дивизии контр-адмирал Николай Семенович Соколов. Разговор был коротким: пойдете на К-104 и поставите её в ремонт в заводе в Пала-губе. Я, было, начал напоминать своему дорогому начальнику, что я всего-навсего старший помощник, хотя и остепененный допуском к самостоятельному управлению кораблем, да еще и с "подпольным'' трехгодичным командирским стажем. замахал за спиной командира дивизии руками и крутанул указательным пальцем у своего виска. Было ясно, что в моей жизни произошли какие-то эпохальные изменения и нужно беспрекословно подчиниться воле своего старшего начальника. Мне ничего не оставалось, как бодро ответить "есть!" и обратным путем и тем же порядком совершить переход из губы Большая Лопаткина в губу Малая Лопаткина.
Экипаж уже был на корабле. Буркнул помощнику командира: "По местам стоять, со швартовых сниматься!". Швартовые команды разбежались по местам, отдал приказания на машинные телеграфы, "задымили дизеля" — и лодка медленно начала отходить от причала. Когда мы благополучно развернулись носом на выход, а подводный "авианосец" лег на рекомендованный курс, на ходовой мостик выполз заместитель командира по политической части Арнольд Петрович Чернявский. Представитель ЦК КПСС на АПЛ хлопнул меня запанибрата по плечу и молвил: — Ну что, небось, рад? — Чему? — Кончай валять дурочку, тебя назначили командиром: — Куда? Первый раз слышу! — Куда-куда. — не курочка, тебя сосватали на К-166. — Но там Устьянцев! — Устьянцев сдал экзамены и уже учится в академии. — Вот так штука! Лодка-то в Двинске стоит! — Ничего, поставишь нас в ремонт и гуляй своей дорогой Тут-то стало понятно поведение Сани Бурсевича, и не совсем еще осмыслено поведение дорогого командира дивизии. Места в Полярном были знакомы по прошлой командирской деятельности. Развернул по-боевому подводный ракетоносец носом к выходу, ошвартовал его к причалу и заторопился в Мурманск, чтобы попасть на вечерний автобус в поселок Заозерный. Из глубочайшего, как стало понятно, уважения к моей персоне корабельный интендант на дорогу снабдил баранкой колбасы и присохшим "автономным" батоном. Жму руку теперь уже бывшим сослуживцам-офицерам Виталию Маркедонову, Льву Захарову, Эдуарду Новицкому, Николаю Рюхину, Александру Шестопалько, Александру Бережному, Виктору Симонову, Геннадию Загоскину, Валерию Петрову, Борису Галушко и медленно по трапу спускаюсь на грешную землю. За кормой остался кусочек моей жизни. Радости не испытываю. Я успел полюбить этих людей, полюбить этот корабль, и мне тяжело было расставаться с ними. Ведь у меня до последнего дня теплилась надежда на то, что мы и дальше будем "шагать" по морям вместе, но труба снова позвала в поход. На автобусе добрался до Кислой губы, затем на рейсовом катере переправился в Североморск, а дальше на такси в Мурманск. На последнем "Икарусе" прибыл в поселок Заозерный. Моя семья новое назначение встретила без энтузиазма. Только было стабилизировалась наша жизнь в городке, как снова нужно прикидывать варианты освоения заполярных городов и весей. На семейном совете решили, что на первых порах в Северодвинск я еду один, а дальше будем действовать по обстоятельствам. Перед отъездом нанес визит командиру дивизии Н.С.Соколову. Инструктаж мало что дал: езжай, разберись и к Новому Году возвращайся в Западную Лицу.
О техническом состоянии К-166 не знал не только заместитель командира дивизии по ЭМЧ капитан 1 ранга Анатолий Агапов, но и заместитель командующего флотилией контр-адмирал Михаил Михайлович Будаев, к которому я заглянул на всякий случай. Сборы и прощания с семьей были недолгими. На попутном сухогрузе прибыл в Килп-Ярви. а самолет местных авиалиний доставил в Архангельск. Не долго мешкая, на таксомоторе прибыл в Северодвинск и сразу же явился в кабинет командира 339-й бригады капитана 1 ранга Ю.А.Ильченко. Обаятельнейший офицер Юрий Анатольевич встретил меня как своего старого знакомого и, насколько мог, ввел в курс лодочных дел. Из его рассказа я понял, что судостроительный завод занимает несколько странную позицию. Каких-либо серьезных работ на корабле не проводится, но все время что-то модернизируется, и было не всегда понятно, что именно, так как "идеи" возникали как-то внезапно. Примерно так же характеризовал состояние АПЛ и заместитель командира бригады капитан 1 ранга Николай Григорьевич Мормуль. Явившись на следующий день в расположение своей воинской части на втором этаже здания бригады ПЛ, я обратил внимание на то, что отдельной воинской части принадлежит только одна половина этажа. Как выяснилось, другую половину занимал экипаж К-216. Не ускользнуло от внимания и то, что в дружественном экипаже в качестве дневального по кубрику стояла фигура в офицерской форме одежды с погонами старшины 2-й ст. Интересно!..
Наконец, Виталий Викторович Козырь соавтор очерка по истории Владивостокской подготии.
Пара примечаний. Командиром К-104 после А.Н.Кравченко в 1970 году стал – головная апл 675 пр., в 1965 г. на пл был выполнен впервые в мире четырехракетный залп. В 1967-1968 – текущий ремонт, 1969-1974 гг. – три боевые службы (1970 – взрыв колонки ВВД в 4-м отсеке; 1974 – пожар в 8-м отсеке на БС): 1976-1981 гг. – средний ремонт на СРЗ-35. В 1978 г. тактический номер сменен на К-71.
Лукаш Дмитрий Тимофеевич. Выпуск 1945 г.
Есть хорошая статья о нем, приводим ее полностью -
Дмитрий Тимофеевич Лукаш.
В последнее воскресенье июля отмечается День Военно-Морского Флота. Редколлегия «Троицкого варианта» сердечно поздравляет с замечательным праздником героев-моряков всех рангов и их боевых подруг, ныне проживающих в городе Троицке. Как бы благополучно ни проходила их нелегкая служба, это полная отдача всех сил и возможностей во имя исполнения воинского долга, это всегдашняя готовность без лозунгов и громких слов прийти на помощь товарищу, подставить крепкое мужское плечо, это умение держать данное слово, по-настоящему дружить и любить преданно и верно. Золотыми буквами вписаны в историю Отечества подвиги моряков в годы Великой Отечественной войны. Мы никогда не забудем, как на глазах всей страны уже в мирное время погибали моряки подводной лодки «Курск», всегда будем помнить трагедию команды п/л «Комсомолец» и линкора «Новороссийск». Мы поздравляем вас, дорогие наши герои, с профессиональным праздником! «Троицкий вариант» неоднократно знакомил читателей с представителями этой удивительной профессии. Сегодня мы рассказываем о морской династии Лукашей. Родоначальник династии капитан 1 ранга в отставке Дмитрий Тимофеевич Лукаш родился в 1927 году. Честно служить Отчизне было почетной обязанностью мужчин в семье с незапамятных времен. Его дед по отцу, житель Приморского края Андрей Антонович Лукаш был участником русско-японской войны 1904-1905 гг., вернулся с полей сражений героем, «с Георгиями», а при увольнении к награде была положена еще и лошадь… – Впервые мысль о том, чтобы стать моряком, появилась у меня в 1936 году, когда к нам в Уссурийск погостить приехал родственник мамы, который служил боцманом на Амурской флотилии, – уверенный, сильный, в красивой морской форме. Мне кажется, он сыграл не последнюю роль в моей дальнейшей судьбе. В 1942 году я закончил 7 класс, подал документы в специальную военно-морскую школу во Владивостоке и был зачислен на 1 курс. Время шло военное, трудное. Курсанты параллельно с учебой строили оборонные сооружения на острове Де-Фриза, доты и дзоты, по ночам в порту разгружали «либерти», доставившие по ленд-лизу военную помощь из США и Канады, продукты и технику, однако часто недоедали – что-то из продуктов унести из порта было проблемой… Но молодость брала свое: они были веселы, носили матросские «клеши» шириной 42 см, длинные, до пояса, ленточки на бескозырках… – В 1944 г. спецшкола была реорганизована в военно-морское подготовительное училище, а после его окончания, 14 июля 1945 г., я был направлен в Тихоокеанское Высшее военно-морское училище. 9 августа 1945 г. началась война с Японией. Первокурсников откомандировали на минно-торпедный арсенал, где мы обеспечивали боезапасом наши корабли – минные заградители, эсминцы, уходящие в море. Они высаживали десанты в оккупированных японцами корейских портах Юки, Расин, Сейсин, Гинзан…
Война длилась всего 25 дней. В память о том времени имею медаль «За победу над Японией» и медаль «Труженику тыла» за работы в период учебы в спецшколе и подготовительном училище. Закончив ТОВМУ в 1949 г., я получил две маленькие звездочки на погоны, женился и был назначен штурманом на эскортный корабль ЭК-7 в Порт-Артур, который после войны снова стал советским. Через 4 года командовал эскортным кораблем. А потом моя биография сделала крутой вираж. В 1956 г. я был назначен в Управление начальника разведки Тихоокеанского флота. В 1963 г. стал зам. начальника разведки Камчатской флотилии, а в 1966 г. уже был командиром Отдельного радиотехнического отряда во Владивостоке, в состав которого входили береговые подразделения и разведывательные корабли. В 1969 г. Отдельный отряд был преобразован в Отдельную бригаду разведывательных кораблей, в должности ее командира я прослужил 12 лет, решая задачи в акваториях Тихого и Индийского океанов на постоянной основе. Корабли бригады осуществляли разведывательное обеспечение деятельности ударных и противолодочных сил Тихоокеанского флота. В 1964-1974 гг., в период Вьетнамской войны, наши разведывательные корабли занимались обеспечением боевой деятельности советских подразделений противовоздушной обороны на территории Вьетнама. В 1974 г. я был награжден орденом «За службу Родине в Вооруженных Силах». Ежегодно 5 августа участники боевых действий во Вьетнаме собираются в Москве вместе с сотрудниками Вьетнамского посольства, бизнесменами и представителями СМИ Вьетнама. Нынешняя встреча будет 39-й. Я отдал Флоту более 36 лет. Всякое бывало, но я доволен своей судьбой. Я был командиром большого элитного соединения. В 1970 году, в честь 100-летия со дня рождения В.И.Ленина, весь личный состав бригады (несколько тысяч человек) был награжден медалью «За воинскую доблесть». К 50-летию образования СССР за успешное решение специальных задач соединение наградили юбилейным почетным знаком Президиума ВС СССР и Совета министров. После выхода в отставку я работал в учреждениях и организациях Владивостока, а в 2003 году мы с женой Лидией Васильевной, с которой вместе уже 59 лет, перебрались в Троицк, поближе к семье сына. Свою любовь к флоту и воинской службе Дмитрий Тимофеевич сумел передать своим сыновьям.
Сергей Дмитриевич Лукаш.
Старший сын Сергей (1950 г.р.) закончил Дальневосточный политехнический институт, был призван на Тихоокеанский флот, где прошел путь от лейтенанта до полковника, начальника одного из крупных отделов проектного института Министерства обороны.
Андрей Дмитриевич Лукаш.
Младший сын Андрей (1957 г.р.) – выпускник Тихоокеанского высшего военно-морского училища им. Макарова, в котором учился его отец, и, так как был отличником, выбрал Черноморский флот. Проходил службу на разведывательных кораблях. Совершил шесть походов в Средиземное море в должности командира корабля. Позднее был командиром Пучковской воинской части. Капитан 1 ранга, в 2001 г. ушел в запас и живет в Ватутинках.
Дмитрий Сергеевич Лукаш.
Старший внук Дмитрий продолжил семейные традиции. Он закончил Дальневосточную морскую инженерную академию, штурманский факультет, ходил в загранку на судах Дальневосточного морского пароходства, в том числе в Америку, Канаду и другие страны. А второй внук Павел пошел своей дорогой – он учится на последнем курсе Московского энергетического института. Можно еще долго и с почтением говорить об этой замечательной семье, о Лидии Васильевне, хранительнице домашнего очага. А кто не знает, каково это – ждать мужчин из дальних морских походов, тому не расскажешь. Хотя родоначальнику династии уже за 80, он подтянут, полон энергии, бодр, активен и деятелен. Вот пример. Почти 50 лет назад один из разведывательных кораблей Бригады в Японском море был обстрелян корейскими кораблями. Тогда погиб матрос Александр Кожаев. Д.Т.Лукаш до сих пор через штаб Тихоокеанского флота добивается внесения его фамилии навечно в списки личного состава соединения. Много лет он был организатором юбилейных встреч однокашников – выпускников ТОВМУ-49. Дмитрий Тимофеевич является единственным автором эксклюзивной книги «Послевоенная морская радиоэлектронная разведка Тихоокеанского флота» (300 стр.), которая в ближайшее время выйдет из печати. Наверное, это и есть главное его увлечение, по-нынешнему хобби… А какой у него архив! Я держала в руках бесценную реликвию – пожелтевшую газету «Красная звезда» от 10 мая 1945 года, первый победный номер с портретами И.Сталина, У.Черчилля, Г.Трумэна и их обращениями к народам. Постепенно владелец подобные раритеты передает в музей Пучковской части, что в окрестностях Троицка. Не менее полудюжины больших стендов посвящено истории бригады разведывательных кораблей Тихоокеанского флота, которой руководил капитан 1 ранга Дмитрий Тимофеевич Лукаш. Пожелаем же нашему герою и его дружной семье здоровья и больших успехов на жизненном пути.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских и подготовительных училищ.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ и оказать посильную помощь в увековечивании памяти ВМПУ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Автор - - участник Цусимского сражения на миноносце «Бедовый», рукопись предоставил внук, выпускник Рижского Нахимовского училища 1952 года, капитан 1 ранга Вечеслов Николай Георгиевич.
Глава 12. Что было, то прошло. Окончание.
Особенно свирепела юная молодёжь, ещё не затронутая средой и вносящая в неё свежее дыхание своих юношеских идеалов и воззрений. – Это невозможно, - возмущался Зимин, - сначала митрополит Клавдий смешает вас с грязью, напугает, а уж потом и накажет. Из буфета доносился лёгкий звон посуды, которую мыли и убирали в гнёзда вестовые. Офицеры их не стеснялись, а те внимательно слушала офицерские разговоры, которые потом становились достоянием бакового клуба, где около «Фитиля» курили абиссинские папиросы и слушали повествование вестовых, как слушают чтение газеты. По существу, вестовые и являлись баковой газетой. Других источников информации и развлечений у матросов не было. Но всё же корабельные события обсуждались так же горячо, как и в кают-компании, и Святодуский был в баковом клубе даже более популярен, чем в кают-компании. Матросы ему не могли простить теории железной дисциплины, ломания биноклей о головы флагманских сигнальщиков и неприличной ругани, звучащей через мегафон на рейде. Федотова же любили и жалели, хотя и называли Толстяком. Ничего глупого они в нём не находили, любили его ласковые шутки, а ласковое слово матросы ценили вообще высоко. «Турок» тоже сидел около «Фитиля» и грустно покуривал. Он всё ещё боялся последствий своей жалобы на Колесникова, тем более что его испугал один из вестовых своей шуткой. Он сказал, что его, «Турка», собираются перевести на «Рюрик», где недавно умер один матрос, задохнувшись в трюме от ядовитых испарений. Когда Зимин взялся за карандаш, чтобы написать маленькую поэму в честь сегодняшних событий, заговорил Толубеев: – Наш великий адмирал думает, что он грозен, а страх перед его орлами заставит служить офицера, как пуделя. На деле это просто возбуждает злобу и отвращение. Его приказы мне ненавистны. Я думал, что между ним и мной много этажей, и это меня защитит. А, оказывается, его хамство, как течь на крыше, протекает через все этажи и обливает меня. Смотрю на него и, ей богу, хочется дать ему в морду – нет у меня другого чувства к великому адмиралу. – Попробуй, дай, - засмеялся Зимин, - а помнишь приказ директора Арсеньева относительно лейтенанта Бонди? Не выдержал, бедняга, хамства экипажного командира, дал ему в рожу и пошёл на восемнадцать лет на каторгу. Вот и хранит теперь гордое молчание где-то в сибирских рудниках! – Неужели же Святодуский никогда не нарывался на протест? Ведь вот обложил же сегодня его наш батя, - продолжал Толубеев. – Постой-ка, постой-ка, - сказал Зимин, - было дело! Мне рассказывал Браше, что Моффет чуть не убил Святодуского, когда тот назвал его «седым истуканом». Он точно не знает, что у них произошло, но только Моффет с митрополитом Клавдием теперь не разговаривают. Тут неожиданно вмешался в разговор слушающий с интересом «Дядя Ваня»: – Вы правы, мои молодые друзья, всё это скверно! И кое-чему мы могли бы поучиться даже у турок, могущество которых начали мы разваливать с Петра Великого. Вот я читаю как раз записки морского офицера из эскадры Сенявина про Дарданельское сражение, в котором турецкий флот был здорово разбит, а три корабля у них стали вовсе негодны к службе. Достаточно сказать, что наши потери были менее ста человек, а у турок – свыше двух тысяч. Командующий турецким флотом капитан-паша не ругал ни своих флагманов, ни своих капитанов, не пугал их судом. Наоборот, через несколько дней пригласил к себе на корабль вице-адмирала и двух наиболее виновных в поражении капитанов, принял их дружески и всячески обласкал, а когда они вышли из его каюты, то вмиг были задавлены. Автор и пишет: «Поступок сей кажется сначала слишком жестоким. Но, войдя в причины, оный не есть таков, а, напротив, в нём заключается доброе намерение. Турки думают иначе об исполнении смертных приговоров и говорят, что лучше умереть нечаянно, чем продолжительно страдать в ожидании определённой казни». Да, в Турции не пугают и не угрожают, да и не оскорбляют, а что полагается, то и получай. Вот у меня есть орден. Получил за то, что был на «Селямлике» и смотрел, как султан в пятницу в мечеть ехал. Так знаете, какое он даёт право? А вот какое! Если меня в Турции посадят на кол, то предварительно таковой густо смажут салом для скорейшего прохождения через внутренности! Это, конечно, гуманно! Вот султан Абдул-Гамид, если был недоволен своим сановником или генералом, приглашает этого кавалера во дворец, всячески обласкает, угостит прекрасным обедом, а в замечательно вкусный бараний суп насыплет добрую порцию туберкулёзной культуры. Поешь, а потом умираешь от скоротечной чахотки. С турецкой точки зрения, это научно и культурно. Наш же офицерский мундир должен защищать офицерскую честь от оскорблений сверху, как орден Меджидие от сухого без смазки кола. А на деле офицера назовут и пузатой дурой, и тупоумным дураком, а он стой и держи руку под козырёк. У Моффета, действительно, что-то было с преосвященным Клавдием, а только как узнать? Руготни на флоте и теперь много, а поэзии нет! С кончиной парусного флота умерла и морская поэзия. Эх, хорош был парусный флот, сколько в нём было красивой жизни, какие эпические личности вырабатывались! Взять хотя бы капитана корабля Лукина, погибшего в морском сражении, Афонском, где, кстати, Сенявин вдребезги разбил турецкий флот, хотя он и превосходил наш на десять больших судов, на 442 больших орудия и имел вдвое больше личного состава. У Лукина было мировое имя, в Англии, например, он был более популярен, чем у нас. А какой силач! Пудовые ядра держал в распростёртых руках по полчаса, шканечную пушку в 87 пудов со станком одной рукой поднимал на отвес, а одним пальцем вдавливал гвоздь в корабельную стену. А сражались-то как, не то, что теперь – лупят друг друга с тридцати вёрст расстояния и не видят, что у врага делается, и на погоду им наплевать, и берег не страшен. Если бы могли сенявинские моряки встать из гробов и посмотреть на теперешний бой, им смешно бы стало! Вот что пишет сенявинский моряк, сравнивая морской бой со сражением на берегу.: «Мореходец же, отделённый от смерти одной доской, заключённый в тесной, плавающей по воде крепости, в коей нет места, где бы, укрывшись, можно было с выгодой поражать неприятеля, сражаясь с которым, ещё должно бороться с ветром и волнами. Близость земли и удаление от неё равно могут быть бедственны. Подводный камень и отмель уничтожают его предприятия, и то, что препятствует одному, служит выгодой другому. Сею выгодой пользуется только тот, кому ветер благоприятствует, или, как говорится по-морскому, кто на ветре. Часто самый опытный и храбрый адмирал, завися от силы и перемены ветра, не может победоносного флота своего ни от бурь спасти, ни воспользоваться одержанной победой. В морском сражении смерть является во всех видах. Кроме ядра, картечи и пули, бьёт людей обломками и щепами, летящими от бортов или мачт. Абордаж превосходит ужас кровопролитного штурма тем, что побеждённый в отчаянии может поджечь свой корабль, и тогда враги вместе летят на воздух», - «Дядя Ваня» захлопнул книгу, – верная картина. Да, я бы с удовольствием стал командовать каким-нибудь крылатым фрегатом, а не таким железным утюгом, как наш «Святослав». Прошлое лето я плавал тоже на таком утюге, крейсере «Чародейка». Кают-компания была у нас весёлая и устроила бал, а на него, вместо приглашений, разослали какие-то ребусы, составлял их специалист по разным судовым развлечениям лейтенант Шумилкин. Жаль, что я не сохранил на память этого замечательного приглашения. Этого документа некоторые приглашённые в гости даже и не поняли. А составлено оно было, примерно, так: Там, где возвышается статуя гордой красавицы «Чародейки», открыт новый ресторан. Торжественное открытие с музыкой состоится в такой-то день, в таком-то часу. Приходите, мол, попить и покушать – стопроцентная скидка на напитки и кушания. К услугам посетителей все удобства. Лифты, отдельные кабинеты, удобные лестницы, ванны, холодильники, прекрасный буфет, говорят на всех языках, отличная прислуга – словом, все достижения техники, культуры и кулинарии. Приходите, приходите! Имеется также библиотека, залы для танцев, экипажи для доставки гостей домой и чёрт знает, что ещё там. Подумайте только, нашли, с чем сравнить корабль – с рестораном, а экипажи-то – это ведь шлюпки. Я так рассердился, что уехал в город. Уж про парусный корабль такой дряни не скажешь. Это вам не ресторан, а техники, кроме парусов, никакой нет. Теперешние офицеры, вот эти судовые специалисты, и забыли про паруса. А какие лихие командиры были! Плавал я с одним таким капитаном. Рыбалкин была его фамилия. Так он в парусном деле собаку съел. Вышли мы как-то из шторма – неделю нас трепало! Идём полным ветром на фордевинд, а Рыбалкин стоит на юте, смотрит на мачты и говорит старшему офицеру: «Бейфут у фока реи лопнул. Перемените». Полез старший офицер сам на формарс, не поверил, и видит, что, действительно, бейфут лопнул и фока-рея того и гляди на палубу сыграет. Чёрт возьми, неужели командир рассмотрел эту трещину? Мы его и спрашиваем: «Как это Вы могли заметить?» А он смеётся и отвечает: «А я ничего и не заметил, а только знал, что после шторма при такой парусности бейфут обязательно должен лопнуть». Вот это так знание дела! Вы, нынешние, ну-тка! Я и то думаю выйти в запас и получить капитанство на каком-нибудь коммерческом пятимачтовом бриге, какие строят теперь для перевозки вина и колониальных товаров. Чистота-то какая! Красота! Вот это, действительно, великолепие морское, как Шумилкин говорил. Брагин грустно замолчал, прихлёбывая крепкий чай фирмы Липтон, выписываемый доктором из Англии. – Ну, дядя Ваня, ведь Вы известный марсофлот, - улыбнулся Зимин, - Вы, пожалуй, и сигнал подымете «желаю принять бой под парусами». Офицеры засмеялись, замолчали и занялись чаем с булочками на соде с виннокаменной кислотой. В это время контр-адмирал Святодуский уже отдал приказ о составе суда особой комиссии. К суду были привлечены Федотов и Томилов как лица, прикосновенные к делу о столкновении «Святослава» с «Игорем» и к факту уничтожения части вахтенного журнала. Председателем суда особой комиссии назначался старший из командиров, Артамонов, а членами – Карабанов и Моффет, членом-обвинителем от флота – старший офицер «Игоря», капитан II ранга Харченко. Адмирал, не желающий иметь дело с Моффетом, уже наметил Харченко временным заместителем флаг-капитана, когда Курвуазье перейдёт на «Святослав». Харченко славился своей исключительной флегмой. Остряки говорили, что если Харченко посчастливится быть повешенным, то, следуя на виселицу, он будет читать по пути рассказы Джекобса, весело посмеиваясь похождениям его героев. Членом-защитником назначался старший офицер «Олега», капитан II ранга Березин, а секретарём суда – флагманский обер-аудитор, капитан Морозов. Заседание суда особой комиссии назначалось производством на броненосце «Святослав».
Глава 13. Суд особой комиссии.
Суд скорый и милостивый.
Суд особой комиссии был характерен тем, что производился, главным образом, за поступки, касающиеся нарушения правил мореплавания, как-то: столкновения судов, посадки корабля на камни, прикосновение к мели и проч. В этих делах отсутствовали признаки уголовного или воинского преступления. Суд производился на месте и обычно на том корабле, который являлся виновным субъектом. Суд особой комиссии был также замечателен тем, что подсудимых в нём не было, а имелись лишь прикосновенные к делу лица, не подвергавшиеся режиму подсудности, когда жалование производится по табели пятой с окладами эпохи Николая I, а подсудимые не отрешаются от исполнения служебных обязанностей. Весь состав суда состоял из плавающих моряков. Таким образом, судейский педантизм и всякое юридическое крючкотворство на этом суде отсутствовали. Это был чисто флотский, товарищеский суд. Начало заседания суда объявлялось пушечным выстрелом, одновременно с которым на грот-мачте корабля поднимался флаг «гюйс». Флаг «гюйс» вообще является символом морской плавающей крепости и подымается лишь на якоре на судах первых двух рангов. Как и во всех прочих судах, приговор объявлялся от имени царя. Если позволяли обстоятельства и время, то член-обвинитель от флота присылался из Петербурга. Флаг-капитан закончил следствие очень быстро. Святодуский, сам юрист, дал ему на этот счёт вполне точные инструкции. В семь часов вечера адмирал созвал у себя распорядительное заседание всего состава суда, прочёл соответствующие статьи о порядке работы суда особой комиссии и наложенных наказаниях из книги десятой и шестнадцатой Свода военно-морских постановлений (Морской устав и Устав о наказаниях) и предупредил, что суд должен вестись по совести и отнюдь не накладывать жестоких наказаний. – Нашей целью, - пояснил он, - должно быть освобождение от негодных элементов, но не их уничтожение, так как элементы, негодные для моря, могут оказаться на берегу даже полезными. Святодуский также напомнил, что если среди судей окажутся лица, никогда не бывшие судьями, то они должны принять установленную законом судебную присягу. Выяснилось, что среди судей таких лиц не имеется. Моффет был в своё время членом военно-морского портового суда в Либаве, а Артамонов и Карабанов – членами экипажного суда. Вечером развезли по кораблям приказ по эскадре о назначении суда особой комиссии и о предании суду Федотова и Томилова. Ровно в два часа дня пушечный выстрел на «Святославе» и поднятый на стеньге грот-мачты гюйс возвестили эскадре о начале суда. Суд происходил в кают-компании. Стол был накрыт сшитыми вместе красными флагами и украшен судебным зерцалом, доставленным из адмиральского салона. На столе лежали книги X и XVI свода военно-морских постановлений; папка с делом лежала перед секретарём. Весь состав суда, равно как и прикосновенные к делу лица, были в летней парадной форме с орденами и с палашами на портупее под белыми кителями. На суд съехались все свободные от службы офицеры судов эскадры. Для них этот суд являлся большим развлечением. Зимин острил, что Митрошка должен быть тоже среди свидетелей и демонстрировать аппетит. Святодуский остался на «Рюрике».
После прочтения обвинительного акта началось судебное следствие. Федотов держал себя спокойно, а Томилов апатично. Он казался каким-то далёким от происходящего. Федотов дал суду точное и обстоятельное показание, сославшись на свою усталость, крепкий сон и отсутствие докладов с вахты. Для суда позиция Федотова была вполне ясна, и они ограничились его показаниями, но членам суда хотелось определить и выяснить поведение Томилова, особенно, когда из показаний вызванного в качестве свидетеля лейтенанта Шумова, который нёс вахту на «Игоре» в момент столкновения, выяснилось, что Томилов всё время менял ход, то догоняя «Игоря», то от него отставая. Вахтенный начальник «Богатыря», шедшего в кильватер «Святослава», тоже подтвердил, что его мателот шёл чрезвычайно неровно. Артамонов старался точно выяснить, каким образом Томилов прикоснулся к корме «Игоря», почему не дал заднего хода, не отвёл рулём нос «Святослава от кормы «Игоря», почему не разбудил командира, не доложил ему об этом случае и не встал на якорь, когда все суда уже стояли. Томилов устало и равнодушно пояснил, что на него нашло какое-то затмение, и тормозящие центры в мозгу плохо действовали: – Я чувствовал себя, - сказал он, - как человек, который, не умея плавать, бросается в реку, чтобы её переплыть, сознавая опасность этого, но не реагируя на неё. У меня бывают такие моменты, противоположные состоянию аффекта. Я видел, как приближается к нашему форштевню корма «Игоря», понимал, что надо выйти из строя, застопорил машину, но руля не отвёл. Если бы вахтенный рулевой был старым матросом, он сделал бы это сам, но на руле стоял молодой специалист, он ждал моих распоряжений и, быть может, тоже чувствовал приближающуюся катастрофу, как и я. Опрошенный в качестве свидетеля рулевой Гущин подтвердил, что он думал о том, что господин лейтенант Томилов, стоявший около него, знает, что нужно делать, и, хотя положение ему, Гущину, казалось тоже опасным, он не смел действовать рулём без приказания вахтенного начальника, тем более что обе машины были застопорены, и он надеялся, что столкновения не будет. – Ладно, Гущин, - спросил его Моффет, - а если, скажем, туман, ты стоишь на руле, и вдруг ты видишь, как в клубах тумана вырисовывается силуэт парохода, который идёт тебе наперерез и может тебя таранить, что ты будешь делать, тоже ожидать команды вахтенного начальника? А если его около тебя нет, если он вдруг заболел? – Как можно, Ваше высокоблагородие, ждать, если на тебя пароход идёт? Я сразу положу руля на борт! – Ну, вот видите, лейтенант, Ваш Гущин никакой катастрофы не предчувствовал, просто ждал Вашей команды, которую Вы были обязаны ему дать. Томилов на него грустно взглянул: – Но мне, господа судьи, казалось, что несчастье неизбежно, и это парализовало мои поступки. Вы ведь знаете мою печальную репутацию? Судьи переглянулись друг с другом. – Допустим, - сказал Артамонов, - что Вы впали в преступное и позорное для офицера состояние морального маразма, но почему же Вы не доложили командиру о столкновении? – Я боялся доложить, - ответил Томилов, - я знал, что это его бы очень огорчило. А командир и без того был очень расстроен. Судьи опять переглянулись. Моффет пожал плечами. – Послушайте, лейтенант, - продолжал Артамонов, - но ведь Вы же должны были знать, что нарушаете Устав, понимать, что наносите вред флоту и что в море секунды иногда решают дело. Если у Вас в опасные моменты не работают, как Вы выразились, тормозящие центры, то зачем же Вы служите во флоте? Вы сознаёте, что такая служба опасна и вредна? – Сознаю, - покорно согласился Томилов. – И что это за навязчивые идеи, что там, где Вы, должна быть катастрофа? Тут не катастрофы, а просто нераспорядительность, недопустимая в военно-морской службе! Ну, а почему Вы не приняли мер по защите в штурманской рубке от вторжения козла? Почему вахтенный журнал не был убран хотя бы в ящик стола с картами? – Не подумал, - ответил Томилов, - смотр был очень беспокойный, и я совершенно забыл о вахтенном журнале и не знал, что козёл на свободе. Суд объявил судебное следствие законченным и предложил обвинителю и защитнику перейти к прениям сторон. Заседание суда вместе с прениями и составлением приговора длилось около четырёх часов. В обвинительной речи Березин указал, что главным виновником, конечно, является Томилов, не могущий плавать по неспособности к морскому делу, как офицер, не имеющий качеств, требуемых морской службой. Если бы он выполнил свой долг вахтенного начальника и не вёл бы себя неподобающе для морского офицера, то и настоящего судебного дела не было бы. Нам всем известно, что основной задачей вахты является обеспечение безопасности своего корабля в отдельном плавании, а также своих соседей, если корабль идёт в строю. Нарушение фактора безопасности корабля или кораблей соседей есть явление более позорное, чем выход на вахту в пьяном виде или погружение в сон на вахте. Посмотрим, какие преступления совершил Томилов: 1. прикоснулся к корме «Игоря», когда мог этого избежать, положив руля; 2. не исполнил приказание флагмана «встать на якорь всем вдруг»; 3. без причины менял число оборотов винта; 4. не вызвал старшего офицера и не доложил капитану о сигнале адмирала; 5. не доложил командиру о столкновении, а ведь вахта есть глаза и уши корабля. Мы все знаем, что морская служба есть служба сюрпризов, причём сюрпризы эти всегда характера неожиданного и часто неприятного. Эти сюрпризы надо как-то нейтрализовать, а для этого первое, что требуется, – не теряться ни в каких случаях. Несчастный случай, неожиданное бедствие, как, например, пожар, падение человека за борт, разрыв перлиня при буксировке, который может намотаться на винт, расхождение с судами, которые по той или иной причине идут на вас или проходят очень близко, и т. д. – всё это требует принятия немедленных решений. Могу сказать, что плохой вахтенный начальник будет плох и в бою, а кто плох, тот, значит, не пригоден для палубы корабля. Ещё в эпоху Нахимова морские офицеры за нарушение правил вахтенной службы подвергались позорному наказанию, а именно постановке на бак, где стоят провинившиеся матросы дурного поведения, где протекает общественная жизнь матросов, которые, конечно, глядели бы на наказанного так офицера с недоумением и насмешкой. Книга XVI даёт нам, господа судьи, право определить размер наказания для этого офицера, который сам признал здесь, что его служба вредна и опасна для корабля. Вывод ясен – лейтенант Томилов должен быть удалён с корабля. Наши порты и экипажи, обслуживаемые офицерами по адмиралтейству, ластовыми офицерами и переведёнными во флот из армии нуждаются в строевых морских офицерах. Что касается капитана I ранга Федотова, то обвинить его в столкновении с «Игорем», конечно, нельзя, но можно обвинить в бездействии власти, так как командир корабля отвечает за своих офицеров. Он и виноват в слабом надзоре за Томиловым, которого не мог считать полноценным офицером, заслуживающим полного доверия. Таким образом, на капитана I ранга Федотова падает лишь косвенная ответственность. Заглядывая в историю флота, мы видим, что в эпоху Павла I командиры, виновные в столкновении своих судов, подвергались тоже позорному наказанию, а именно – оставаясь на своих кораблях, они смещались на должность мичмана и поднимались вновь по служебной корабельной лестнице, часто достигая опять командирского положения. Определяя размер наказания для капитана I ранга Федотова в соответствии со статьями книги XVI, Вы, господа судьи, должны учесть то, что преступлением командира «Святослава» является не плохое командование кораблём в морском смысле, а бездействие власти. Полагаю, что максимальным наказанием для него могло бы быть отрешение от командования, но без всяких ограничений и последствий. Речь Березина была выслушана с большим вниманием. Харченко в своей защитительной речи указал, что Томилов заслуживает снисхождения как человек, напуганный своей неудачной службой, которую он принимал за какой-то нелепый рок, что значительно снижало его служебные качества. Федотов же, как более или менее известно на эскадре, был против назначения к нему Томилова, но ничего поделать не мог, так как у лейтенанта была сильная протекция в лице его заслуженного отца. Командир, конечно, отвечает за своих офицеров, но вовсе не обязан быть их нянькой, хотя бы был так же энергичен, как тот исторический командир фрегата, на котором в 1829 году совершил плавание в Чёрном море
А этот царь, как известно, считал себя державным хозяином земли русской во всех областях, а особенно в военной. Командир был лихой, но самолюбивый моряк. Он не допускал какого-либо вмешательства в свои распоряжения на мостике. Поднялся жестокий шторм, фрегат трепало и заливало водой. Царь частенько выходил на мостик и допекал командира своим вмешательством. Он, очевидно, считал себя неплохим моряком. То он говорил, что парусность велика, то приказывал уменьшить крен, спрашивал, сколько воды в трюме, советовал держать круче к ветру - словом, у командира от этого высокого, но некомпетентного вмешательства нервы взвинтились и, в конце концов, не выдержали. Он подошёл к царю и в упор спросил: – Послушайте, Вы куда изволите ехать, Ваше величество? – В Одессу, - ответил тот с некоторым удивлением. – Так Вы не беспокойтесь, я Вас довезу. Идите, государь, в каюту и там отдыхайте. Результат был положительным – он более на мостике не появлялся. Так вот, даже такой энергичный командир на месте капитана I ранга Федотова и тот ничего бы сделать не мог. Но это, отнюдь, не значит, что капитан I ранга Федотов плохо управляет кораблём – ведь на каждом корабле есть офицеры и получше, и похуже, а взаимоотношение командира со своими офицерами должно быть одинаково. Нельзя доверять Иванову и не доверять Петрову. Офицерский мундир – это своего рода эмблема равноправия и равноценности. И потому наказание командира «Святослава» должно быть определено самое лёгкое, какое вы только могли бы, господа судьи, усмотреть в статьях книги XVI. Начальник эскадры сам указал на этот подход к делу и высказал пожелание суду не быть суровым. Задача нашего суда – не очистить, не наказывать, а оградить «Святослав» от всякого рода неблагоприятных для плавания последствий; и, конечно, наказание для командира должно быть менее строгим, чем для Томилова. Я бы ходатайствовал за вынесение капитану I ранга Федотову выговора, а для лейтенанта Томилова – перевода на береговые должности. В пять часов суд удалился для составления приговора в каюту командира. Совещание судей продолжалось целый час. В шесть часов председатель суда Артамонов объявил приговор суда особой комиссии, по которому капитан I ранга Федотов был признан виновным в бездействии власти, имевшем вредное последствие, и отрешался от командования кораблём, а Томилов был признан виновным в тяжёлом нарушении правил корабельной службы, за что ему объявлялся выговор и он списывался на берег. Тут старший офицер «Святослава» Колесников облегчённо вздохнул.
3. П. Рожественский. 1848-1909 гг. контр-адмирал C апреля 1904 года - командующий 2-й эскадрой Тихоокеанского флота.
В тот же вечер Святодуский конфирмовал приговор суда, приказав съеденную часть вахтенного журнала пополнить особым актом за подписью всех строевых офицеров «Святослава». Адмирал собственноручно составил приказ о «Святославе» и приговоре суда, объявил изменения в составе офицеров и новые назначения и составил депешу для отправки шифром в Петербург. Вспоминая козла и угощение Смирновкой на померанцевых цветах, Святодуский отвёл душу на Томилове. Объявляя приговор в части, касающейся этого офицера, он добавил, что «приговор вполне подтвердил неисправимость, неспособность и тупость лейтенанта Томилова». Пострадавшие неудачники, жертвы разбитой карьеры, спешно укладывали свои чемоданы. Федотов уже сдал командование кораблём Курвуазье и жил гостем в его помещении. Через три дня вечером пришёл французский пароход из Индокитая, направляющийся в Европу, и Федотов с Томиловым, которым утром был дан прощальный обед, простились с броненосцем и перевезли свои вещи на пароход.
Глава 14. Спешный отъезд с хорошим концом.
Всё хорошо, что хорошо кончается.
Кончен, кончен дальний путь, Вижу край родной.
пришедший из Сайгона и ушедший в Суэц, увёз из Джибути двух новых пассажиров в штатском. Это были русские моряки Федотов и Томилов. Мечта Федотова исполнилась – чемоданов Томилова более на «Святославе» не было. Они мирно стояли на пароходе в каюте Томилова, но вместе с этими чемоданами выехал и сам Федотов, сдавший командование кораблём Курвуазье. Оба вспоминали прощальный обед, данный им кают-компанией «Святослава», которая, не жалея об отбытии злополучного лейтенанта, с печалью провожала Федотова, грустя об его добродушии и весёлых анекдотах. Новый командир, уже прозванный «французским аристократом», был сух, педантичен и порой нервен, хотя вообще был спокоен и выдержан. Если он не обходил, изучая помещения корабля и их состояние, то сидел в своём салоне и писал длинные приказы, ставя на вид тем или иным офицерам, с которыми вместе обходил их части и осматривал боевое оружие, неудовлетворительность того или иного состояния. Офицеров вызывал к себе «на исповедь», как стали выражаться судовые специалисты, и там их, не возвышая голоса, разносил. В кают-компании был только раз на воскресном обеде и при этом, к огорчению офицеров, ничего не пил, кроме чая и содовой. К Федотову адмирал, действительно, не был жесток и в своей телеграфной аттестации рекомендовал его на береговое место в порту с зачислением по адмиралтейству. Таким образом, положение Томилова было хуже. Приказ Святодуского висел над ним, как каторжное ядро. Адмирал уже чувствовал свою силу и не боялся мести Томилова-отца за гнусный приказ о сыне. И, действительно, на доклад жалобы генерала Томилова лишь улыбнулся пустыми глазами «испуганной газели» и молча разгладил усы. Его занимала только одна мысль: когда он после завтрака пойдёт в дворцовый сад стрелять ворон, убьёт ли он их больше, чем вчера, или меньше.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
В.М. Басок, В.В. Козырь. Владивостокское военно-морское подготовительное училище (ВВМПУ). - Басок В.М. и др. Военно-морские подготовительные училища исторический очерк . СПб, 2001. Окончание.
На борьбу с курением были брошены все: офицеры, преподаватели и комсомольские организации. За курение строго наказывали. Самым результативным способом борьбы с курильщиками оказалось лишение права носить ленточку на бескозырке, что автоматически лишало курсанта городского увольнения сроком от недели до месяца. Помнится и такой случай, когда после «дружеской» беседы командира курса капитана 3 ранга (Сын Валентина Семеновича - Валентин Валентинович - выпускник ЛНВМУ 1955 г.) 30 курсантов пришли к нему и выложили на стол свои портсигары и кисеты с табаком. Особенно остро велась борьба с пьянством. Курсанты, имея гроши, в общем-то не употребляли спиртных напитков, но все же иногда такое случалось. Один из второкурсников, будучи в увольнении, в состоянии сильного подпития явился на вечер в 1-ю женскую школу, где играл училищный оркестр. Пришлось музыкантам препроводить любителя «зеленого змия» в родную казарму, где заботливые командиры нашли способ лечения молодого «выпивохи». По мере становления училища командование и политический отдел все большее внимание обращали на воспитание у будущих офицеров флота общей культуры. Ограниченные возможности Владивостока в сфере культуры не позволяли в полной мере развернуть эту важную в деле воспитания работу. Курсанты посещали краевой драматический театр им. А.М. Горького, краеведческий музей им. В.К. Арсеньева, совершали экскурсии по историческим местам города: к памятнику на могиле «Героев "Варяга"», к памятникам «Жертвам революции» и герою Гражданской войны Сергею Лазо.
Конечно, в то время экскурсоводы не акцентировали внимание курсантов на том, что памятник «Жертвам революции» не что иное, как оскверненный памятник исследователю Дальнего Востока адмиралу Невельскому Г.Н., а то место на пьедестале, которое заняла фигура первоначально принадлежало адмиралу Загоруйко В.С. — организатору обороны Петропавловска-Камчатского в 1854 году. Свой вклад в эстетическое воспитание курсантов вносила и фундаментальная библиотека, которой руководил старший лейтенант Селигерский А.П. Был создан библиотечный Совет, в который вошли командиры курсов и представители циклов, но возможности совета и библиотеки в целом были весьма скудными. Несмотря на трудности, сотрудники библиотеки делали все, чтобы привить курсантам интерес к русской и советской литературе. Приобщение курсантов к музыкальной культуре лежало на совести капельмейстера оркестра училища старшего лейтенанта Ушакова К.А., в 1945 году его сменил лейтенант Силкин Г.В. Оркестр исполнял не только военные марши, но и популярные мелодии, главным образом, по воскресеньям в столовой. Кроме того, в клубе училища перед просмотром кинофильмов устраивались небольшие концерты классической музыки из произведений русских и иностранных композиторов. Как только более или менее наладился учебный процесс и быт курсантов, подошел черед и художественной самодеятельности. Стали проявляться молодые таланты. В марте 1945 года был организован первый смотр художественной самодеятельности, победителями которого стали курсанты 2-го курса под руководством капитана Зателепина Н.М. С помощью комсоргов Бори Балясникова (начальник кафедры ракетного оружия на 6 ВСОК ВМФ в мои годы 1983-84, восхитительной грамотности и эрудированности. Лекцию начинал словами «Замечательная ракета П-6»…) и Димы Фомина второкурсники представили не только сольные номера, но и оркестр народных инструментов. В годы, проведенные в училище, раскрылись таланты Жени Григорьева, Миши Дмитриева, Толи Далина, Адлера Гарифулина, Миши Булгакова, Володи Кошелева, Бори Вертигеля, Коли Василевского, Паши Абашина и многих других. В первые годы в художественной самодеятельности активно участвовали и девушки — студентки педагогического и строительного техникумов и школьницы 1-й и 17-й женских средних школ. Однако из-за удаленности училища от центра города девушкам добираться до училища было трудно. Администрация школ просила, чтобы курсанты приезжали к ним на совместные репетиции, но командование училища на это не пошло. В результате наступил некоторый спад активности в самодеятельности, но она продолжала жить. В течение трех лет функционировал коллектив художественной самодеятельности под руководством неутомимого организатора Михаила Портнова. Лев Скрипченко с друзьями лихо отплясывали матросское «яблочко». Виктор Зайцев вышибал слезу у слушателей трогательными русскими и цыганскими романсами, а Валя Бастрыкин и Арий Филиппов демонстрировали умопомрачительный стэп. Большое внимание в училище уделялось и урокам танцев, для чего был приглашен известный в городе балетмейстер Островская. Надо было научить воспитанников совершенно свободно танцевать как современные, так и старые бальные танцы. На первых порах обучались по одному, затем в парах и, наконец, стали устраивать бальные вечера с приглашением девочек из 1-й и 17-й средних школ. Танцы и присутствие юных подруг благотворно влияли на нравственный климат и поведение курсантов. Меньше внимания обращалось на ширину брюк, а больше на исправность формы одежды, реже можно было услышать разного рода вульгаризмы. Бестактность, цинизм, появление на танцевальных вечерах с запахом спиртного решительно пресекались.
За все время существования училища в нем не возникал, так называемый национальный вопрос. В училище обучались юноши разных национальностей. Среди них были русские, украинцы, белорусы, евреи, буряты, литовцы, латыши, эстонцы, грузины, армяне, азербайджанцы, молдаване, татары и даже один хакасец. О «национальном вопросе» никто не думал, и он никогда не обсуждался. В едином строю стояли Вадим Нариньян и Коля Свирида, Вася Бурлаков и Толя Рютин, Иосиф Бортман и Мурат Ибрагимов, Херальд Петай и Генрих Шляховский, Селим Забиров и Анвар Рахимов, Федя Шахватов и Володя Рогалис. И чувство интернационализма выпускники Владивостокского военно-морского подготовительного училища сохранили на всю жизнь.
В.В.Козырь, о нем рассказ впереди, подсказал в своих воспоминаниях, что В.А.Антонов являлся его однокашником по ВМПУ и ТОВВМУ. Фотографией Владимира Александровича, к сожалению, не располагаем, надеемся, что она появится и будет опубликована.
Перед строем экипажа "К-107" Г.М. Егоров представил нового командира капитана 2 ранга В.А. Антонова, которому было приказано приступить к исполнению обязанностей командира до выхода подводной лодки на ракетную стрельбу ракетами, которые мы возили шесть месяцев... После роспуска строя Г.М. Егоров в неофициальном тоне, комментируя интересный маршрут похода, задал вопрос командиру: "Купались хотя бы у борта подводной лодки?" Б.А. Караваев ответил: "Купались, соблюдая все меры предосторожности." Начальник штаба флота неодобрительно выслушал, но напряжение у командира было снято, ведь все равно по линии осведомителей это просочилось бы. Я в это время посматривал в сторону своего дома на ул. Кирова, 4 в Североморске. Дом хорошо виден из губы Окольная. Мои мысли уловил Б.А. Караваев. Он предложил отпустить меня домой пока будут проводить ревизию ракетного комплекса. Борис Александрович сказал, что на это уйдет целый день. И вот я в инвентарной одежде подводника (меховая канадка, пилотка, сапоги) бегом помчался домой. Встреча была незабываемая. Дочке Марине семь с половиной месяцев и она меня не видела больше трех месяцев. В этот момент не дала мне раздеться - на руки и никто ее не мог добровольно снять. Однако в моем чемоданчике было 78 плиток шоколада (за каждый день плавания по одной) и три банки тараньки, поэтому её старший братик Володя уговорил свою сестрёнку заняться разбором автономного доппайка.
Вскоре из окна комнаты мы увидели "К-107" с ободранным штормом ограждением рубки и ракетных шахт. "К-107" направилась из губы Окольная в бухту Ягельная без меня к нашей семейной радости. В.В. Владимиров работал на столе автопрокладчика. Как мне потом рассказывали, в Ягельной встречали "К-107" с оркестром. Экипажи подводных лодок 18-й ДиПЛ стояли в строю по большому сбору. Контр-адмирал В.Ф. Рыбалко по флотской незыблемой традиции вручил жареного поросёнка командиру подводной лодки капитану 2 ранга Б.А.Караваеву. Затем в столовой на берегу был праздничный обед для подводников "К-107". Новым командиром БЧ-2 назначили старшего лейтенанта командира группы БЧ-2 с ПЛ "К-153". Командиром БЧ-5 назначили своего командира группы движения старшего лейтенанта Петра Прокопыча Вальчука. Старшие лейтенанты назначены на должности капитанов 2 ранга! Ракетная стрельба ракетами, которые возили шесть месяцев была выполнена с оборудованной позиции с отличной оценкой. Контролером в БЧ-1 был флагманский штурман дивизии В.В. Владимиров. При входе в Кольский залив вошли в плотную полосу тумана. На мостике началось адмиральское волнение. Но вновь назначенный командир В.А. Антонов уверенно управлял подводной лодкой при входе в узкость в условиях плохой видимости. Прежний командир Б.А. Караваев стоял на мостике и не вмешивался в управление кораблем. От штурмана поступали четкие доклады на ГКП. "Зайчик" на столе автопрокладчика следовал по намеченному пути. К плавпирсу № 1 В.А.Антонов подошел блестяще... В марте 1965 г. на "К-107" начались выходы в море на новые госиспытания "Зрачка" для оценки возможности и точности измерения высот светил, для наблюдения береговых ориентиров в ночное время. В одном из походов трое суток прошли подо льдом. Сначала был мелкобитый лед, потом стали появляться более крупные льдины. Командир подводной лодки В.А. Антонов стремился найти сплошное поле льда, но опасался за столкновение с отдельными льдинами, чтобы не повредить обтекатель ГАС "Арктика", да и за винты тоже опасался. Наконец, подошли к сплошному полю льда. Донесли ОД флота. Получено разрешение на погружение и начало испытаний "Зрачка". Все три телекамеры и центральный прибор работали замечательно. Испытания продолжались на различных глубинах погружения с оценкой наблюдаемости льда и разводий. Проведенные испытания телекамер днем и ночью показали хорошие результаты... При измерении высот светил сдатчики от Казанского оптико-механического завода пользовались различной инструментальной поправкой, подходящей для данной серии наблюдений, то есть использовался испытанный прием очковтирателей. Но у них этот номер не прошел. На меня стали смотреть злобно и казанцы, и военпред, и ответственный сдатчик. Но что делать? Придя в себя, они стали искать истинную причину, которая была найдена и заключалась в том, что измерительная призма не имела электромагнитного стопорения.
На обратном переходе от кромки льда надо бы определить точное место, но радиомаяк ВРМ-5 Канин Нос подавал неустойчивые сигналы. ВРМ-5 Рыбачий и Панкратьев находились почти на одной линии. Радиопеленг на ВРМ-5 Рыбачий был равен 180°. Ошибки в долготе не было. При подходе на видимость КРМ Цып-Наволокс-кий командир корабля, находясь на мастике, первым обнаружил огонь маяка. В.А. Антонов быстро измерил пеленг, спустился в штурманскую рубку с вопросом: "Какова дальность видимости Цып-Наволок кого с высоты глаза на командирском мостике?" Получив ответ, командир нанес свое место подводной лодки на путевую карту и записал красным карандашом в навигационный журнал. Командир выполнил требование Корабельного устава по контролю за деятельностью штурмана. Лично сам определил место корабля на подходе к берегу. Получилось очень здорово. Авторитет командира на подводной лодке "К-107" был всегда высок. Это было и при Караваеве, и сохранилось при Антонове. В базе у стационарного причала был выгружен перескоп и вся аппаратура "Зрачка". В Казань - на доработку. Доработанный "Зрачок" был принят на вооружение в 1970 г. МТ-70 и до сих пор устанавливается на атомных подводных лодках всех проектов. Капитан-лейтенант В.В. Жучков поступил в ВМА. Он очень рационально использовал время пребывания в должности командира БЧ-2, подготовился и успешно сдал вступительные экзамены. В последующем он станет в ВМА им. Кузнецова начальником кафедры стрельбы и боевого применения РО (контр-адмиральская должность), заслуженным работником высшей школы РФ, кандидатом технических наук, профессором. Командиром БЧ-2 был назначен капитан 3 ранга Валерий Дробот с подводной лодки "К-118". Сентябрь 1965 г. Автор воспоминаний назначен флагманским штурманом 18-й дивизии подводных лодок. Командиром БЧ-1 на "К-107" стал Илья Никифорович Москвичев. Командиром ЭНГ - выпускник ВВМУ им. Фрунзе лейтенант Николай Васильевич Марков. В январе 1966 г. В.А. Антонова назначили на строющуюся атомную подводную лодку "К-26", РПК СН пр.667А. Вспоминается такой эпизод: в ночь перед Новым 1966 годом я находился на дежурстве - Оперативным дежурным 12-й Эскадры подводных лодок. Ночью получаю телефонный звонок из медсанчасти гарнизона пос. Ягельный о том, что жена В. А. Антонова родила дочь, самочувствие матери и ребёнка хорошее. Мне удалось дозвониться до квартиры В.А. Антонова и сообщить приятную новость. В их семье это вторая дочь, которую назвали Анной.
См. также - НА ПОДВОДНОЙ ЛОДКЕ "К-91". - ЗАПИСКИ ФЛАГМАНСКОГО ШТУРМАНА 18 ДиПЛ 12 ЭПЛ СФ капитана 1 ранга Богомазова К.Я.
Басок Валерий Михайлович.
Валерий Михайлович один из двух авторов выше приведенного очерка по истории Владивостокского ВМПУ. Кроме того, Басок Валерий Михайлович, родился в 1927 г., капитан 1-го ранга, кандидат военно-морских наук, доцент, - один из соавторов книги "Краснознаменный Балтийский флот в завершающий период Великой Отечественной войны, 1944-1945 гг." / В.Ф. Трибуц, Г.М. Рыбаков, Ю.Ф. Ралль и др; Ред. В.И. Ачкасов и др. - М. : Наука, 1975. Еще одна его большая заслуга - участие в составлении и редактировании сборника избранных стихотворений выпускников военно-морских подготовительных училищ "О службе морской, о дружбе большой", посвященного 300-летию основания Санкт-Петербурга и 60-летию образования первого Военно-морского подготовительного училища - Бакинского, изданного в Санкт-Петербурге издательством "Демиург" в 2003 году.
Золотухин Иван Васильевич. Выпуск 1947 г.
10.III.1930-15.IV.1981. Род. в с. Астраханка, Ханкайского р-на, Приморского края. Окончил: ТОВВМУ в г. Владивостоке (1951); ВМОЛА (1963) факультет вооружения. Капитан 1 ранга-инженер, д. в. н. (1977); профессор. Проходил службу на ТОФ: командир группы управления БЧ-2 эм "Вразумительный" 80 БСК (1951), командир БЧ-2 эм "Верный" (1955), флагманский артиллерист 102 БКК 15 ДиКр эскадры ТОФ (1958). Адъюнкт ВМОЛА (1963), преподаватель (1966), ст. преподаватель (1969-1980) кафедры космических средств факультета вооружения ВМОЛУА. Основные решаемые им задачи, относящиеся к научной и педагогической деятельности: оценка эффективности, разработка организации, обоснование методов и способов использования космических средств информационного обеспечения корабельного оружия ВМФ, вопросы применения орбитальных самолетов в интересах ВМФ. За вклад в дело подготовки высококвалифицированных специалистов для ВМФ и участие в разработке перспективных космических систем награжден орденом "Красной Звезды", медалями, в том числе "За боевые заслуги".
исполнилось 75 лет со дня рождения Золотухина Ивана Васильевича. Учился на «отлично» в средней школе с. Камень-Рыболов... ряд выполненных им научно-исследовательских работ внесли значительный вклад в повышение боеспособности Военно-морского флота, в развитие космических систем. Дела И.В. Золотухина прочно вписаны в летопись космонавтики. См.: Гапонов, И. Его имя в истории космонавтики: [Об уроженце с. Астраханка Золотухине И.В., внесшем значит. вклад в развитие косм. систем] / И. Гапонов // Примор. зори (Ханкайс. р-н). – 1994. – 12 апр. – С. 3: фот.
Козырь Виталий Викторович. Вып. 1948 г.
Козырь Виталий Викторович, капитан 1 ранга, командир "К-166" , начальник штаба, командир 35-й дивизии подводных лодок Северного флота.
Пузырев В. П. Якоря на погонах. М.: Петровский двор, 2000.
Вся его офицерская служба в течение четверти века, кроме учебы на курсах, прошла на подводных лодках. Плавал он в Тихом океане, на Балтике, в Северной и Южной Атлантике. Не получил адмиральское звание только из-за того, что сделал несколько критических высказываний в адрес военно-политического руководства страны.
Неугомонный выпуск. Людмила Шахт. - "Петербург. Летопись культуры и искусства. Классика". № 8, 2005 год.
Виталий Викторович Козырь был советником военной миссии в Порт-Артуре в те годы, когда осуществлялась передача сооружений, заводов и ПЛ - помощь в создании подводного флота для молодой Китайской Народной Республики. В.В. Козырь опубликовал в "Морском вестнике" ряд статей, в которых "с документальной точностью восстановлены события, а главное - названы имена всех участников тех героических событий.
В.В.Козырь. Я принимаю "пароход"! - Седьмая дивизия подводных лодок Северного флота. Люди, корабли, события. - Санкт-Петербург, серия "На страже Отчизны", выпуск 4, 2005 г.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских и подготовительных училищ.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ и оказать посильную помощь в увековечивании памяти ВМПУ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Герой Советского Союза Тимофеев Рюрик Александрович.
Поскольку только недавно удалось "достать" и обработать книгу Николая Мормуля "Первая атомная и ее экипаж (Из воспоминаний участников)". - СПб: Изд-во Политехн. ун-та, 2006., рассказывая об отце Александра Рюриковича, воспользуемся поводом и дополним очерки о командирах АПЛ "К-3" (Ленинский комсомол): (Всего 10 частей) и (всего 13 частей).
На вершине планеты.
"В 6 часов 50 минут атомная подводная лодка К-3 (будущий "Ленинский комсомол") достигла Северного полюса Земли. После возвращения лодку на пирсе встречали Н.С. ХРУЩЁВ и министр обороны Р.Я. МАЛИНОВСКИЙ. Как только экипаж сошел на берег, сразу же началось награждение. Малиновский шилом перочинного ножа проделывал дырки, а Хрущев вручал ордена и медали всем участникам похода. Руководитель похода контр-адмирал А. И. ПЕТЕЛИН, командир подлодки капитан 2-го ранга Лев Михайлович ЖИЛЬЦОВ и командир БЧ-5 Рюрик Александрович ТИМОФЕЕВ были удостоены звания Героя Советского Союза."
... капитан 2 ранга инженер Рюрик Александрович Тимофеев "вырос в Севастополе, в рабочей семье. Окончив военно-морское училище, плавал вначале на эсминце, потом на дизель-электрической подводной лодке. Предложение перейти на атомную он воспринял с радостью. Его захватывала перспектива инженерных работ. Когда вводили лодку в строй, часто шли путем неизведанным, и Тимофеев оказался на высоте положения. Он ведал, можно сказать, сердцем подводной лодки — атомным реактором. Надо ли говорить, какими знаниями, да и смелостью должен обладать человек на таком ответственном посту."
Тимофеев Рюрик Александрович. - Мормуль Николай. Первая атомная и ее экипаж (Из воспоминаний участников). - СПб: Изд-во Политехн. ун-та, 2006.
Старший лейтенант Рюрик Александрович Тимофеев прибыл на подводную лодку в 1954 году (Железный Рюрик, как мы его называли между собой за требовательность и принципиальность в вопросах специальности по устройству и живучести корабля).
Инженер-механик высшей квалификации. Специалист в области эксплуатации, боевого использования, технического обслуживания и ремонта ядерных энергетических установок и подводных лодок. Командир электромеханической боевой части атомной подводной лодки. Участник похода первой ПЛА в июле 1962 г. на Северный полюс. Кандидат технических наук (1968 г.). Доцент (1969 г.). Герой Советского Союза (1962 г.). Капитан 1 ранга. Родился 31 марта 1926 г. в г. Остров Псковской обл. Прохождение службы: • июнь 1942 г. — июль 1945 г. — курсант специальной школы № 13 Военно-воздушных сил СССР, г. Свердловск; • июль-октябрь 1945 г. — курсант 9-й авиационной школы пилотов первоначального обучения, г. Бугуруслан; • октябрь 1945 г. — июнь 1947 г. — курсант 1-го Чкаловского военно-авиационного училища летчиков, г. Оренбург; • июнь 1947 г. —декабрь 1952 г. — курсант паросилового факультета Высшего военно-морского инженерного ордена Ленина училища им. Ф.Э. Дзержинского. Окончил ВВМИОЛУ им. Ф.Э. Дзержинского (1947-1952 гг.), кораблестроительный факультет Военно-морской академии (сентябрь 1962 г. — июнь 1965 г.), адъюнктуру при кафедре "Ядерные энергетические установки" Военно-морской академии (июнь 1965 г.- июнь 1968 г.); • декабрь 1952 г.— сентябрь 1954 г.— командир машинно-котельной группы БЧ-5 эскадренного миноносца "Безбоязненный" Черноморского флота; • сентябрь 1954 г. — апрель 1959 г. — командир машинной группы, командир дивизиона живучести первой отечественной атомной подводной лодки пр. 627 К-3 ("Ленинский комсомол"); • апрель 1959 г. — сентябрь 1962 г. — командир электромеханической боевой части ПЛА "Ленинский комсомол". С декабря 1954 г. по июль 1955 г. обучался на первой в мире атомной электростанции в г. Обнинске. Прошел теоретическую и практическую подготовку по обслуживанию ЯЭУ станции. Был допущен к самостоятельному несению вахты на пульте управления станцией в должности инженера, а затем старшего инженера. Участвовал в строительстве и эксплуатации стенда 27ВМ в г. Обнинске. От имени ФЭИ наблюдал за монтажом оборудования в турбинном отсеке и в отсеке вспомогательных механизмов стенда, состоял членом пусконаладочной комиссии по паротурбинной установке и непосредственно участвовал в наладке и пуске в действие главного турбозубчатого агрегата, его вспомогательных механизмов, трубопроводов и арматуры. С сентября 1955 г. по январь 1957 г. прошел полный курс теоретического и практического обучения на стенде 27ВМ по обслуживанию ЯЭУ стенда в должности заместителя начальника смены. Руководил подчиненным личным составом смены и другим эксплуатационным персоналом стенда. В январе 1957 г. прибыл вместе с командой в Северодвинск, где на судостроительном заводе строилась первая отечественная атомная подводная лодка. С января 1957 г. до апреля 1959 г. в должности командира дивизиона живучести электромеханической боевой части участвовал в достройке подводной лодки, в спуске ее на воду, в пускона-ладочных испытаниях общекорабельных систем и устройств корабля, в том числе и системы обитаемости, в межведомственных комплексных швартовных испытаниях ядерной энергетической установки ПЛА и ходовых государственных испытаниях подводной лодки. Межведомственные комплексные швартовные испытания ЯЭУ прошли с 19 мая по 5 июня 1958 г. Государственные ходовые испытания ПЛА, которые проводила правительственная комиссия, были завершены в период с 3 июля по 1 декабря 1958 г. Во время всех видов испытаний ПЛА являлся членом заводской сдаточной команды подводной лодки, выполнял обязанности командира дивизиона живучести. Участвовал в первом доковании ПЛА в 1958 г. и в глубоководном погружении подводной лодки во время государственных испытаний в декабре 1958 г. Руководил электромеханической службой ПЛА (с 20 апреля 1959 г.) в период опытной эксплуатации корабля, подготовки подводной лодки к походу на Северный полюс и во время этого похода в июле 1962 г. В период службы на первой отечественной ПЛА К-3 "Ленинский комсомол" вместе с командованием и офицерами 1-го экипажа участвовал в разработке флотских эксплуатационных документов по ЯЭУ ПЛА, по эксплуатации общекорабельных систем и устройств, по борьбе за живучесть технических средств, по борьбе с поступлением воды во внутренние помещения корабля, в разработке новых и корректировке действовавших флотских документов по боевой и специальной подготовке личного состава подводных лодок. Среди них документы по отработке экипажа, командные слова для ПЛА, инструкция по использованию средств движения, инструкция по докованию и другие документы. В 1968 г. защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук на тему "Учет и планирование надежности ЯЭУ соединения АПЛ". Имеет научные труды на эту тему. Производственная деятельность: • июнь 1968 г.— сентябрь 1969 г.— преподаватель кафедры "Ядерные энергетические установки" ВМА; • сентябрь 1969 г. — август 1971 г. — старший преподаватель той же кафедры; • август 1971 г.— май 1981 г.— заместитель начальника кораблестроительного факультета ВМА. В 1981 г. уволен из кадров ВМФ в запас, затем в отставку по возрасту. После окончания военно-морской службы с 1981 г. в течение нескольких лет работал сотрудником в Ленинградском отделении Академии наук СССР. Награжден орденом Ленина, орденом Красного Знамени, орденом "За службу Родине в Вооруженных Силах СССР" III степени, орденом Мужества, медалью "За боевые заслуги" и др.
Певцов Олег Сергеевич.
Командир БЧ-1, участник похода К-3 на Северный полюс. Родился в 1934 г. В 1944-1952 гг. учился в Нахимовском училище в Ленинграде, после которого поступил в Высшее военно-морское училище подводного плавания. После окончания ВМУПП в 1956 г. назначен командиром электронавигационной группы на ПЛА К-3. В 1961 г. назначен командиром БЧ-1 (после Е.Н. Золотарева). Активный участник похода К-3 на Северный полюс. В 1967 г. пережил вместе с экипажем пожар на К-3. Продолжительное время преподавал в учебных центрах г. Палдиски и Сосновый Бор. В 1984 г. вышел в запас, работал на предприятиях рыбной промышленности в г. Сосновый Бор. Награжден тремя орденами и многими медалями.
К Северному полюсу. Ветеран подразделений особого риска капитан 1 ранга в отставке О. С. Певцов. 2003 г. Сосновый Бор.
"В 1950-х годах (уже прошлого столетия) шло бурное строительство атомных подводных лодок США и активное освоение ими арктического морского театра для подготовки к ведению в этом районе предполагаемых в будущем боевых действий. В период с 1957-го по 1962 год атомными подводными лодками США "Наутилус", "Скейт", "Сарго", "Сидроген" и "Джорж Вашингтон" подо льдами Арктики выполнено несколько походов, во время которых решались различные задачи, имеющие военное значение.
Часть экипажа АПЛ "К-3" у цеха № 420 в г. Северодвинске. 1958 г. Слева направо: 1 ряд - Золотарев, Труханов, Черных, Лучников, Баленко, Жильцов, Первухин, Беклемишев, Шурыгин, Гурьянов; 2-й ряд - Певцов, Рудаков, Тимофеев, Бечик, Романенко, Акулов, Михайлов, Горбенко, Ершов, Крикуненко.
Первая советская атомная подводная лодка впервые вышла в море в июле 1958 года. Уже в 1959 году было принято решение о подготовке ее к походу на Северный полюс, в связи с чем предстояло решить следующие задачи: — обеспечить переход достоверными морскими картами, пособиями и другим справочным материалом; — оборудовать подводную лодку дополнительным штурманским вооружением, способным обеспечить высокоширотное плавание; — выработать необходимые рекомендации по использованию штурманской техники в высоких широтах в квазигеографической системе координат; — подготовить личный состав штурманской боевой части к обслуживанию ее в новых условиях; — оборудовать подводную лодку надежными системами для наблюдения за ледовой обстановкой; — укрепить ограждение боевой рубки на случай всплытия во льдах. Для выполнения этих задач была проделана огромная работа специалистами научно-исследовательских институтов, предприятиями и организациями, гидрографической и гидрометеорологической службами флота. Так или иначе, были задействованы тысячи людей по всей нашей стране. Многих я знал лично, других никогда не приходилось видеть. Большая им благодарность за их труд! Видимо, многие из них и не догадывались, что работают на то, чтобы наша подводная лодка достигла Северного полюса. В 1960 году я в качестве командира электронавигационной службы был направлен в командировку в Ленинград сроком на два месяца для изучения новой штурманской техники, которая была установлена на нашей подводной лодке в дополнение к имеемой штатной. После командировки в вечернее время, когда заканчивался рабочий день, мы часто оставались на корабле до 22 часов, изучали руководства и другие документы по плаванию в арктическом бассейне. Мы — это командир подводной лодки капитан 2 ранга Жильцов Л.М., старший помощник командира капитан 3 ранга Первушин Г.С., заместитель командира по политчасти капитан 3 ранга Штурманов А.Я. и я. В 1961 году после ремонта и модернизации по прибытию к месту постоянного базирования подводная лодка совершила предварительное плавание подо льдом до широты 8Г57' N. В данном походе проверялась работа системы курсоуказания и производилось всплытие во льдах. В ноябре 1961 года я был назначен командиром БЧ-1 (штурманской) нашей подводной лодки вместо ушедшего с повышением капитана 3 ранга Золотарева Е.Н. Примерно в это же время было принято окончательное решение о походе подводной лодки К-3 к Северному полюсу. Он был запланирован на июль 1962 года. В зимнее время этого периода проводились подготовительные работы по устранению замечаний в работе техники, отлаживалась работа отдельных систем, а также проводились работы по тщательной регулировке системы курсоуказания представителями НИИ и ВМФ с участием личного состава подводной лодки. Это была большая школа для всего личного состава корабля, особенно для штурманов. Ведь от точности работы системы курсоуказания в основном зависела точность плавания подводной лодки. По окончании этих мероприятий подводная лодка вышла в море для восстановления навыков личного состава в управлении ПЛ и эксплуатации технических средств. В этот же период много внимания уделялось управлению подводной лодкой на заднем ходу в подводном положении. Этот маневр отрабатывался на случай всплытия во льдах. Ранее назначенного срока подводная лодка была вызвана в базу, где о готовности к походу на Северный полюс командиры боевых частей и командир ПЛ доложили командующему Северным флотом адмиралу В.А. Касатонову. В день выхода 10 июля 1962 года прибыл Главнокомандующий ВМФ адмирал Горшков С.Г., которому также было доложено о готовности к походу на Северный полюс.
Певцов Олег Сергеевич. Июль 1962 г.
Для участия в походе была сформирована научная группа из представителей НИИ, промышленности и ВМФ, состоящая из 16 человек. Предстоящий поход имел не только военное, но и большое научное значение. Необходимо было организовать и осуществить постоянное наблюдение за работой многих приборов, документировать их показания с целью проанализировать их в дальнейшем и сделать соответствующие выводы, выработать рекомендации для последующих плаваний подо льдом. Старшим на походе был назначен командующий соединением наших подводных лодок контр-адмирал А.И. Петелин. С ним прибыли опытные специалисты штаба соединения — флагманский штурман соединения капитан 2 ранга Д.Э. Эрдман и заместитель командующего соединением по электромеханической части капитан 1 ранга М.М. Будаев. Согласно имевшимся в нашем распоряжении документам наиболее благоприятным временем для подледного плавания по многолетним наблюдениям являются август-сентябрь месяцы. В это время кромка льда в арктическом бассейне наиболее удалена к северу. Однако какие-то обстоятельства, о которых можно только догадываться, определили время выхода ПЛ в июле. Но это далеко не самый худший вариант. Итак, 10 июля в 22 часа по московскому времени подводная лодка К-3 стала отходить от причала. В последний момент пришлось задержаться, так как к причалу подъехала машина, доставившая нам фотоснимки ледовой авиаразведки по маршруту нашего следования к Северному полюсу. Маршрут: Баренцево, Норвежское, Гренландское моря, Северный Ледовитый океан. В исходной точке на нулевом меридиане в Гренландском море была назначена встреча с одним из тральщиков сопровождения. 13 июля всплыли в точке рандеву. Сплошная облачность. Установили радиосвязь с тральщиком, но визуально его не наблюдали. Около 18 часов выглянуло солнце. Уточнили свое место. Видимо, то же самое сделал и тральщик, так как скоро мы с ним встретились. Нам сообщили некоторые данные и пожелали счастливого пути. Погрузились и легли на курс 0° для следования к Северному полюсу. 14 июля в 10 часов 45 минут в широте 79° N подводная лодка вошла под кромку льда. Наблюдение за ледовой обстановкой осуществлялось с помощью трех эхоледомеров, работавших постоянно. Имелась и телевизионная аппаратура, но в достаточной степени она себя не проявила. Как ни странно, но наблюдение за льдами довольно хорошо можно было вести через перископ по принципу "темно" — это лед, "светло" — чистая вода. Для размещения наблюдателя ограждение перископа в трюме центрального поста было снято, а перископ чуть приподнят. С глубины около сотни метров было отчетливо видно, как над "головой", подобно облакам, проносятся призрачные серо-зеленые льдины. На ленте эхоледомера записывалась картина подводной части ледового покрова как разность показаний гидростата и эхолотовой части эхоледомера. Об общей толщине льда можно судить, полагая, что под водой находится 2/3 или 3/4 его толщины, в зависимости от плотности льда. Толщина пакового льда по маршруту следования лодки в основном составляла 4—6 метров. Несколько раз встречались торосистые образования, погруженные в воду до 30 метров и более. Ледовая обстановка впереди по курсу обследовалась штатной гидроакустической станцией. Встреча с айсбергами по маршруту следования подводной лодки маловероятна, и, если встреча возможна, то только в широтном диапазоне 80—82°. Айсберги имеют ледниковое происхождение и образуются вследствие обламыва-ния краев ледников, сползающих с берегов Гренландии и Шпицбергена. Глубина под килем измерялась с помощью трех эхолотов, тоже работавших постоянно. Согласно плану перехода мы должны были достичь широты 85° N и вернуться в исходную точку. Только после этого при отсутствии замечаний в работе техники, получив разрешение Москвы, вторым заходом по этому маршруту мы должны следовать к Северному полюсу. Правда, еще 10 июля командир подводной лодки капитан 2 ранга Л.М. Жильцов запрашивал разрешение у Главнокомандующего ВМФ адмирала С.Г. Горшкова следовать к Северному полюсу в случае удачного всплытия в широте 85° N. Ответ был уклончив, мол, там видно будет. Паковые льды не являются сплошным покровом Северного Ледовитого океана. Они имеют трещины, разводы, полыньи. Льды не стоят на месте. Они дрейфуют. Под действием ветров, течений и других причин образуются разрежения и сплочения ледяного покрова.
15 июля в 17.40 по московскому времени всплыли в разводье размером 2200x750 метров. Всплывали долго, так как в этом деле мы не имели навыков. За время наших маневров льды, имея подвижку за счет ветра и течений, надвигались на расчетную точку нашего всплытия. Успешному всплытию способствовало то, что был хорошо отработан маневр по управлению подводной лодкой на заднем ходу. Широта 84°54' N. Подо льдом пройдена половина пути. До Северного полюса еще 300 миль. Определили поправку системы курсоуказания и место подводной лодки по солнцу. Доложили командованию о всплытии. Получив разрешение следовать дальше к Северному полюсу, погрузились на глубину и дали ход. На пути следования имело место неожиданное и очень значительное поднятие рельефа дна. На эхолограмме эхолота вырисовалась подводная гора. Вершина горы обозначилась на глубине 401 метр. Затем глубина под килем снова стала увеличиваться. Таким образом, нами была подтверждена гипотеза советского океанографа Я.Я. Гаккеля о существовании в Арктике еще одного подводного хребта. Это пока наименьшая известная глубина в данном районе. Подводный хребет назван именем ученого океанографа, а подводная гора — именем нашей подводной лодки "Ленинский комсомол". 17 июля 1962 года в 6 часов 59 минут 10 секунд по московскому времени по расчетам мы достигли Северного полюса. Глубина 4115 метров, температура забортной воды минус 2° С, толщина льда 4,5 метра. Момент прохождения Северного полюса был объявлен по корабельной трансляции. Реакция экипажа была естественной для такого случая. В отсеках подводной лодки раздалось дружное "ура!" По этому случаю состоялся праздничный завтрак. В течение полутора часов продолжали следовать в прежнем направлении с целью перекрыть любые погрешности в знании места подводной лодки. Всплыть на поверхность для уточнения места не представлялось возможным. Участки чистой воды встречались, но очень незначительных размеров. Льды в этом районе в данном случае были сплоченными, а поэтому достижение Северного полюса определялось по штурманским расчетам. Повернули на обратный курс и в 10 часов 02 минуты вторично пересекли Северный полюс. С чувством выполненного долга возвращались к ледовой кромке. 18 июля 1962 года на широте 85°06' N вторично всплыли из-под льда. На этот раз маневр всплытия был выполнен довольно быстро, хотя полынья имела маленькие размеры. Незначительная часть кормы подводной лодки оказалась подо льдом, а впереди несколько метров чистой воды. Осторожно, чтобы не повредить винты, дали толчок гребными электродвигателями, и корма полностью освободилась ото льда. Достали трап и опустили его прямо на лед, так как ледяное поле практически вплотную примыкало к бортам подводной лодки. Безветрие. Потрясающая тишина. Низкая сплошная облачность. Небольшой туман. Солнце не просматривается. Местами наблюдаем торосистые образования. Вот тут-то с разрешения руководителя похода появились фотоаппараты, и началось совершенно неуправляемое фотографирование. Личные фотоаппараты использовать на подводной лодке запрещается. Но ими располагали люди из научной группы для служебных целей. У штурманских электриков имелся фотоаппарат, который входил в комплектацию перископа. И он пошел в дело. Были фотоаппараты и у некоторых членов экипажа, которые хранились у помощника командира. Видимо, часть членов экипажа оказалась предусмотрительной. Все это позволило оставить память о нашем подледном плавании.
В полынье простояли порядка двух часов. В это время состоялся сеанс связи с Москвой. Получили множество поздравлений от командования и правительства. Перед погружением взял радиопеленг на американский аэрорадиомаяк Нор, расположенный на северной оконечности острова Гренландия. Согласно радиопеленгу мы находились западнее счислимого места. Погрузились и продолжили движение на юг для выхода из-под ледового покрова. Измеряемые глубины периодически значительно отличались от тех, которые были обозначены на карте. Это давало возможность предполагать, что мы сошли с оси глубоководного желоба и переместились к западу за счет ошибки в знании курса подводной лодки. 19 июля в 10 часов 45 минут по московскому времени всплыли на широте 79°30' N. Вокруг плавающие ледяные поля и отдельные льдины. Определили место подводной лодки и поправку системы курсоуказания. В определении места участвовало несколько человек. Ошибка в месте составила 34 мили, а ошибка в знании курса +1,2°. О всплытии доложили командованию. Получили приказание следовать в военно-морскую базу Гремиха. Срок прибытия назначен жесткий. Для выполнения указания командования изменили маршрут дальнейшего движения для следования в Баренцево море, погрузились и увеличили ход до 23-х узлов. 20 июля в 13.40 прошли границу льдов. Закончилось продолжительное плавание подо льдом. За 147 часов пройдено 1294 мили. При подходе к Гремихе всплыли. Вскоре нас встретил торпедный катер, на борту которого находился заместитель Главнокомандующего ВМФ вице-адмирал Иванов В.Н. Он нас настойчиво торопил, так как нас в базе уже ожидал Н.С. Хрущев. Но из-за обвода носовой части корпуса мы не имели возможности увеличить надводный ход. 21 июля в 21 час подводная лодка вошла на рейд Гремихи. На рейде стоял крейсер, на борту которого никого не было, кроме одного курящего матроса на юте. За крейсером стоял на якоре эскадренный миноносец, команда которого была построена на верхней палубе. Эсминец приветствовал нас сигналом "Захождение", как это принято на флоте. Это была красивая запоминающаяся картина. У одного из причалов был ошвартован другой эсминец, на котором, как оказалось, и находился в это время Н.С. Хрущев. Мы швартовались к этому же причалу с противоположной стороны. В Гремихе бывали большие приливы и отливы и сильные течения. Во время нашей швартовки подводную лодку отжимало от причала, и этот маневр несколько затянулся. После швартовки на подводной лодке была объявлена боевая готовность № 2. Личный состав одной из смен остался на подводной лодке для обслуживания работающей техники, а остальной личный состав экипажа был отправлен в базовый матросский клуб, куда вскоре прибыл Н.С. Хрущев в сопровождении большого количества лиц, среди которых были министр обороны Р.Я. Малиновский, Главнокомандующий ВМФ С. Г. Горшков, начальник Главного политического управления МО Епишев, командующий Северным флотом В.А. Касатонов, президент Академии наук А.П. Александров, главный конструктор нашей подводной лодки В.Н. Перегудов, главные конструкторы морской техники и много других представителей, известных в научном мире, но не известных широкому кругу людей нашей страны.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
В.М. Басок, В.В. Козырь. Владивостокское военно-морское подготовительное училище (ВВМПУ). - Басок В.М. и др. Военно-морские подготовительные училища исторический очерк . СПб, 2001. Продолжение.
Дальновидный начальник гарнизона острова генерал-майор Петров И.А., отец двух сыновей такого же возраста, как и курсанты, по-отечески отнесся к юным защитникам Родины. За активное участие в обороне острова Русский и проявленные при этом мужество и организованность по приказу начальника гарнизона всем курсантам, проходившим во время войны с Японией лагерный сбор, были выданы справки на право получения медали «За победу над Японией». 22 июня 1946 года начальник училища вручил эти медали 110 курсантам. К сожалению, дальновидности и отеческой заботы командования училища не хватило на тех кандидатов в курсанты, которые находились во время войны с Японией в училище. Их труд по оборудованию оборонных объектов, разбору трофеев в железнодорожном депо станции Первая Речка, работа в колхозах и на фанерном заводе остались незамеченными. Уже во время учебы несправедливость, проявленная к этим курсантам, вызывала недоразумения и, в последующем, сказалась на оценке всей их службы в Вооруженных Силах СССР. Более того, 18 ноября 1946 года Нарком ВМФ подписал приказ № 335, в котором было сказано «...впредь курсантов Военно-морских подготовительных училищ именовать воспитанниками...» В результате курсантов перестали приводить к присяге, а тем, кто ее принял в 1944-1945 годах, этот период воинской службы не включили в выслугу лет при выходе на пенсию. Для некоторых выпускников подготовительных училищ, увольнявшихся в запас в 1960-е годы в связи с сокращением ВС СССР, именно этих лет, а то и нескольких месяцев не хватило для назначения пенсии по выслуге лет. Попытки восстановить законную справедливость пока не увенчались успехом. На обращения в высшие органы следовала чиновничья отписка. Приведем пример такого ответа:
Ответ Управления кадров ВМФ РФ от 04.02.2000 г. на запрос В.В. Козыря о том, являются ли воспитанники Владивостокского ВМПУ участниками Великом Отечественной войны.
Уважаемый Виталий Викторович! Владивостокское военно-морское подготовительное училище было сформировано по постановлению Совнаркома СССР от 31 марта 1944 г. № 330 и приказу НК ВМФ от 30 апреля 1944 г. Курсантским составом училище комплектовалось в добровольном порядке из числа учащихся мужского пола в возрасте 15- 16 лет, окончивших 7-летние школы, а также из числа учащихся 8-9 классов средних школ. Обучение в них продолжалось до получения аттестата зрелости (среднего образования). В период учебы курсанты военнослужащими не являлись (а как же считать принятие присяги? — Ред.). Началом их военной службы считается день зачисления их в число курсантов 1 курса соответствующего высшего военно-морского училища. Поскольку вручение медалей «За победу над Германией» и производилось только тем лицам, которые состояли на военной службе, для принятия положительного решения по Вашему письму законных оснований не имеется. Нет также оснований для отнесения курсантов военных и военно-морских подготовительных училищ к категории ветеранов Великой Отечественной войны. Первый заместитель начальника управления.
Несмотря на многочисленные подобные ответы, еще ныне здравствующие выпускники ВМПУ не теряют надежды на то, что справедливость и ущемленные их права будут восстановлены.
ВОСПИТАТЕЛЬНАЯ И КУЛЬТУРНО-МАССОВАЯ РАБОТА
Руководство воспитательной, культурно-массовой и партийно-политической работой осуществлял политотдел училища. Возглавлял его опытный политработник капитан 1 ранга В состав политотдела входили штатные сотрудники: секретарь парткомиссии, инструктор по партийной работе, пропагандист и инструктор по комсомольской работе. Основная тяжесть воспитательной работы ложилась на заместителей по политической части командиров курсов (И.А. Богданов, В.В. Бутузов, И.И. Кравец, Н.М. Залепин, С.Д. Попов, М.М. Филиппов, Кацнельсон, Семин), командиров рот и офицеров-воспитателей. За годы существования училища офицеры политработники и воспитатели нередко менялись: одни уходили на повышение, других переводили на работу, не связанную с воспитанием юношей. Так, командование училища, стремясь повысить уровень политико-воспитательной работы, проанализировало кадровый состав младших офицеров. Выяснилось, что половина офицеров не имеет даже среднего образования. Из 47 младших офицеров 20 человек имели образование в объеме 7—9 классов средней школы, а два офицера — начальное образование (4 класса). Военное образование основной массы младших офицеров было получено на краткосрочных курсах, 11 офицеров вообще не имели военного образования. В системе ВМУЗ из офицеров училища ранее проходили службу только 11 человек, остальные получили назначение в училище впервые. Политический отдел, анализируя политико-воспитательную работу с курсантами, пришел к выводу, что офицерский состав, призванный заниматься воспитанием 15-17-летних юношей, не имеет нужного жизненного опыта, военного образования и необходимого культурного уровня. Ликвидацию недостатков в воспитательной работе начальник политического отдела видел в замене неподготовленных офицеров на офицеров с солидным жизненным опытом, с высшим военно-морским образованием и достаточно высоким культурным уровнем. При этом командиры рот и воспитатели имели бы звание не ниже капитана 3 ранга, начальники курсов — капитана 2 ранга, и у них было бы желание и призвание работать в системе ВМУЗ. В условиях военного времени и в первые послевоенные годы подобрать нужный контингент офицерского состава было весьма трудно, и прагматичный начальник училища капитан 1 ранга Парийский Г.В. устроил для офицеров-воспитателей нечто вроде ликбеза — организовал еженедельные занятия по военно-морской подготовке и по основам военной педагогики.
Командиров рот, не имевших военно-морского образования, направлял на месячную стажировку на корабли флота, а для остальных два раза в месяц читались лекции по методической подготовке и практике обучения и воспитания воинских коллективов с обзором методической литературы.
Грабарь В.К.: "Еще в 1947 году Директивой ГК ВМС №19/с от 7.1.47 при ЛНУ были созданы Педагогические курсы подготовки офицерского состава ВМУЗ. В отчете 1947 года отмечено, что их «выпускники значительно отличаются по своей культуре, воинской дисциплине и отношению к работе». Существовали также курсы по подготовке воспитателей и помощников командиров рот для ВМУЗов."
Несколько лучше обстояли дела с преподавателями, половина из них пришла из военно-морской спецшколы, на базе которой развернули училище, другая — из средних школ города, и, конечно, они обладали навыками учебно-воспитательной работы с молодежью. Но и для них еженедельно проводились занятия, на которых они знакомились с требованиями по обучению и воспитанию будущих офицеров флота, организовывались посещения кабинетов и лабораторий ТОВВМУ.
Принятые командованием меры позволили повысить в училище общую и морскую культуру, успеваемость и дисциплину. Часть офицеров-воспитателей пришлось заменить. Одну из причин низкого состояния воинской дисциплины командование видело в распространенном среди курсантов «Уставе спецшкольника», перекочевавшем в училище вместе со спецшкольниками. Командование оценивало «Устав» весьма негативно и повело с ним борьбу. Детская бравада юношей школьного возраста стала головной болью командования. Об «Уставе» заговорили на строевых, комсомольских и партийных собраниях. Выступления на собраниях показали, что большинство курсантов осуждают ложную дружбу, круговую поруку, очковтирательство и воровство. Особенно ярко проявилось морально-политическое единство взглядов курсантов в период реализации Для достижения победы на фронте курсанты отдавали последние рубли и без того скромного денежного содержания. Так, курсанты 3-го курса Витя Егин и Коля Кургузов, получая в месяц по 30 рублей, подписались на 300 рублей каждый и тут же оплатили билеты наличными, а курсанты 2-го курса Лева Воронов и Дима Фомин, получая в месяц по 12 рублей 50 копеек, подписались каждый на 200 рублей и тут же их выложили наличными. В среднем по училищу курсанты подписались на 346 % от своего месячного содержания; к выдаче на руки многим оставалось по 3 рубля 50 копеек, которых едва хватало на приобретение зубного порошка и зубной щетки.
Результаты целенаправленной воспитательной работы среди курсантов проявились и с началом войны с Японией. Курсанты выпускного курса, сдав государственные экзамены, отправились в отпуск с последующей явкой в высшие учебные заведения, в которые они были распределены. Курсанты 1-го и 2-го курсов после сдачи экзаменов отправились на летнюю практику на остров Русский и с началом войны были включены в состав боевых расчетов 913-й артиллерийской батареи береговой обороны ТОФ. Особенно популярным среди молодых бойцов оказался боевой взвод, полностью сформированный из курсантов, и все стремились попасть в него. Так как потребности батареи были ограничены, то попасть в боевой взвод могли не все желающие. Дело доходило до курьезов. Некоторые со слезами на глазах требовали немедленного включения их в боевой взвод. Пришлось устанавливать очередность пребывания в этом подразделении батареи. Курсанты гордились своей флотской формой и стремились содержать обмундирование в чистоте и порядке. Однако, «дабы не выглядеть салажатами», бывшие спецшкольники внесли свою лепту в понятие о флотской моде. Сменив ленту с бантиком и надписью «Военно-морская спецшкола» на нормальную флотскую ленту с надписью «Подготовительное училище», они стали удлинять ленты до пояса. Уставные брюки из «дудочек» превращали во флотские «клеша» шириной 28-32 см путем растягивания их на фанерных клиньях. Возможности гладить брюки не было, поэтому их укладывали на ночь под матрас. Некоторые счастливцы не без помощи родителей и знакомых вшивали в брюки клинья. Форменный воротник с помощью извести вытравливался до такой степени, что на нем едва различались белые полоски. Уставная бескозырка превращалась в нашлепку на голове, суконная форменная рубаха ушивалась до такой степени, что с трудом натягивалась на тощую фигуру курсанта. Железная бляха за мыло, шоколад или деньги менялась на стертую медную, а если повезет, то на бронзовую. Сложнее было с якорями на погонах. Мода требовала заменить нанесенные коричневой краской якорьки накладными бронзовыми якорьками. Бронзовые пластинки для выпиливания якорьков можно было достать без особых проблем, но возникала проблема с якорь-цепью. «Народные умельцы» Коля Василевский и Георгий Леонтьев эту задачу решили просто, присмотрев в клубе училища старый концертный рояль. «Музыканты» посчитали, что если от глушителя звука рояля снять немножко витой струны, то это будет, как говорил Гаврош, «не воровство, а просто дележка». Мода требует жертв, и за стремление иметь модные погоны Коля Василевский лишился двух нашивок на погонах, а Георгию Леонтьеву сократили летний отпуск на 15 суток.
Чтобы выглядеть «настоящими моряками», многие увлекались на левой руке. Это увлечение пришло от бывших спецшкольников, поплававших матросами на судах, перевозивших грузы по ленд-лизу. Они хвастались перед своими бывшими однокашниками цветными наколками, сделанными за океаном, что вызывало зависть у некоторых курсантов. Нашлись «народные умельцы», как Толя Рютин, освоивший эту технологию и на всю жизнь оставивший память на руках многих отставных моряков. Об открытии «Тату-студия» прослышал командир курса капитан 2 ранга Афанасьев Г.Е. и однажды, в самый разгар «творческой работы» умельцев, в класс нагрянул Глеб Емельянович, возмущению которого не было предела. Зачинщики Толя Рютин и Аркаша Хорьков были посажены в темную комнату, расположенную рядом с помещением дежурного офицера по училищу. Новоиспеченные «мореманы» обиделись на своего командира и решили примерно ему досадить. Воспользовавшись временным отсутствием дежурного офицера, «арестанты» перенесли знамя части и спрятали его у себя в комнате. Пропажу обнаружили немедленно. Поднялся крик и шум. К «подозреваемым» вызвали командира курса. Глеб Емельянович явился к заговорщикам и потребовал объяснений. От волнения и духоты ему стало жарко, он покрылся испариной и расстегнул китель. Курсанты онемели от удивления. На широкой груди подводника красовались в семейной идиллии. Командир курса понял, что оплошал. «Узников» выпустили, а те вернули святыню училища дежурному офицеру. Борьба с нарушителями формы одежды велась широким фронтом. Клинья из брюк вырезались, ленты укорачивались, суконные рубахи расшивались, а «модники» строго наказывались, — чаще всего на месяц лишались права на городское увольнение. И это приносило положительные результаты.
Хендрик Гольциус. Грехопадение. 1616 г.
Афанасьев Глеб Емельянович.
(20.05.1910–?). Родился в Чистополе. Образование: ВМУ (34), ККС УОПП (38). Награды: 4 ордена и медали. Капитан 1 ранга. Шт «Щ-118» (35), Шт «Щ-122» (35–36), ПК «Щ-128» (38–39), «Щ-128» (29.10.39–18.08.41), Ком по оперчасти ШБпл 2 ТОФ (41–42), ст. преп. ТОВВМУ (42), Ком по войск разведке ШБпл 3 ТОФ (42–44), Нач курса Владивостокского ВМПУ (44–48), Нач СЧ Саратовского ВМПУ (48–50). Начальник строевого отдела ЛНВМУ в 1950-1956 гг.
В усилиях должностных лиц училища по поддержанию в среде курсантов дисциплины и организованности львиная доля приходилась на старшин рот М.М. Ломанова, И.А. Вайдзмана, Е.Е. Емелина, И.В. Филонова, Я.С. Бесчестнова, В.Е. Волкова, А.Л. Соколова, Н.Г. Процая, Н.А. Трофимова, П.Ф. Минаева, В.Д. Розенберга и др. Наиболее активными были мичман Ломанов М.М. и главный старшина Вайдзман И.А. Мичман Ломанов М.М. пришел в училище с должности боцмана крейсера и всю свою энергию направил на создание и поддержание в ротных помещениях корабельного порядка и флотской организованности. По корабельному образцу он организовал ежедневную мокрую влажную приборку в спальных помещениях. Под его руководством курсанты из пенькового троса сделали швабры и по утрам лопатили весь спальный корпус. Поначалу во время отведенное распорядком дня для приборки не укладывались, но затем научились ловко управляться со швабрами, и дело стало спориться без нарушения распорядка дня. Авторитет мичмана был исключительно велик, от прочих старшин он, например, отличался тем, что свою фуражку носил несколько набекрень. Прошло уже 50 лет, а многие его воспитанники до сих пор носят фуражку так, как носил ее старшина роты. Он грубовато, с флотским юмором и искренней любовью выводил своих воспитанников на жизненный путь флотского офицера. К сожалению, судьба самого его сложилась трагично. Спасая женщину, висевшую на подножке трамвая, он попал под колеса и потерял обе ноги. Став инвалидом, он передвигался на коляске. Бывшие воспитанники, уже, будучи курсантами ТОВВМУ, а потом и офицерами флота, неоднократно навещали его. Главный старшина Вайдзман И.А., так же как и Ломанов М.М., много времени уделял поддержанию флотского порядка в ротном хозяйстве, но в отличие от мичмана его прорывало на «глубокие философские раздумья». Как своего сына, так Исаак Абрамович сажал против себя Володю Шаланкова и изрекал максимы: «Береги челюсть смолоду». Володя согласно кивал головой, а старшина продолжал: «Запах хлорки — это свежесть в туалете» или «Если хотите со мной разговаривать, то стойте и молчите». Оба старшины обладали развитыми голосовыми связками, и под их зычные команды строй курсантов невольно подтягивался и строже держал равнение во время всевозможных построений и переходов. Большое внимание в училище уделялось борьбе с курением. Нарком ВМФ своим приказом запретил выдавать табачное довольствие курсантам подготовительных училищ. Вместо него выдавался шоколад или сахар. Заядлые курильщики, такие как Коля Будников, Генрих Авдеев, Володя Яскевич, Володя Гуржеев, Виталий Годин и другие, меняли выдаваемый шоколад на сигареты или табак. Распространенные во Владивостоке американские сигареты «Честерфильд» и «Кэмел» стоили на черном рынке 250-300 рублей и были доступны лишь немногим. Потомки «среднего класса» курили «Беломорканал», а все остальные махорку или самосад. Многоопытный соловецкий юнга Юра Косилов умудрялся набирать достаточное количество «бычков» на железнодорожном полотне, соединяющем Владивосток с Москвой.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских и подготовительных училищ.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ и оказать посильную помощь в увековечивании памяти ВМПУ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
