На Соловках решили оригинально праздновать день флота. Был Нептун со свитой на шлюпках, ряженые на берегу, гражданское и военное начальство встречало Нептуна и его свиту. Все действо происходило на озере внутри острова. Для развлечения и декорации притащили две монастырские пушки, из которых ряженые должны были приветствовать Нептуна. Стволы их, сколько было возможно и нужно, прочистили от мусора, а далее планировалось, что ряженый матрос бросает в ствол подпаленный взрывпакет, и таким образом происходит выстрел. Пушки стояли на галечном берегу озера, и «комендорам» пришла в голову мысль попробовать после взрывпакета закатить в стволы похожие на ядра камушки. Появилась из-за островка эскадра Нептуна, и по команде режиссера, выстрелили, а перед эскадрой встал завесой «недолёт». Праздник был испорчен, началось разбирательство.
Забавы флажков.
У в «Капитальном ремонте», есть фрагмент, когда к командиру Куроедову штаб направляет на службу лейтенанта Курочкина. Продолжая эти сомнительные традиции, флагманские специалисты бригады направляли на корабль, где фамилия командира была ЛЕВ, матросов и старшин с фамилиями вроде Волков, Баранов, Гусаков и далее из звериного и птичьего царства.
— Они снова учатся, твой отец, Никита, и мой сын, в академии, — продолжал Шалва Христофорович — и в этом тоже, друзья, наша сила — не останавливаться на месте, совершенствоваться, идти вперед и вперед, даже если ты достиг высшего почета и славы... Он говорил, а я не сводил глаз с Антонины. Наши взгляды встречались и говорили друг другу: «У нас есть тайна. Чудесная тайна, которую знаем мы двое — ты и я — и больше никто!» Мы понимали друг друга без слов. Фрол и Стэлла занялись настольным теннисом, а Антонина позвала меня в свою комнату. «Милый», — шепнула она. Из соседней комнаты слышались оживленные возгласы игроков. — Я тебе хочу кое-что подарить, — Антонина взяла со стола небольшой томик в синем коленкоровом переплете. — Пушкин? — догадался я. — Да. У него был лицейский друг, который стал моряком. — Матюшкин? — Да, Федор Матюшкин. Ты помнишь, что Пушкин писал ему? Она прочла:
Счастливый путь!.. С лицейского порога Ты на корабль перешагнул шутя, И с той поры в морях твоя дорога, О, волн и бурь любимое дитя...
Мемуары.
— Так вот, «дитя волн и бурь», — она протянула мне томик Пушкина, — я хочу, чтобы ты вспоминал иногда, что у тебя есть верный друг... Она подошла к столу и стала перебирать книги. — Ты видишь? — спросила она. — Я хотела полюбить все, что ты любишь. Это все — книги о моряках. Как я хотела бы быть такой сильной, как жена Невельского... Читал? Поездов еще не было, когда она с моряком-мужем ехала к Тихому океану. Они увязали в болотах, крутыми тропками карабкались по скалам, и переправлялись через самые быстрые реки. Ей говорили: вернись! Но она отвечала: нет, куда муж, туда — я... В океане их захватила страшная буря. Корабль стал тонуть; и что же ты думаешь, она растерялась? Ничуть! Она помогала усаживать людей в шлюпки и с корабля сошла вместе с мужем — последней... Я преклоняюсь перед ней... А я ведь сегодня ночью ревела, — улыбнулась она. — Мне показалось ужасным, что я тебя не увижу год или больше... Вот, возьми, — протянула она мне свою фотографию. На ней было написано знакомым ровным и четким почерком: «Где бы ты ни был, я всегда, всем сердцем — с тобой». Я бережно спрятал портрет Антонины в бумажник. — Ты пиши мне часто, обо всем, обо всем, — попросила она.
* * *
Мы дошли до вокзала фуникулера. Взяв билеты, мы вскочили в уже отправлявшийся кверху вагончик канатной дороги — и не прошло и пяти минут, как очутились на горе, в парке.
Сколько раз мы стояли тут у каменной низкой ограды и смотрели на город! И вот он снова лежал перед нами, весь в цветущих садах. Далеко, над Курой серел древний . За рекой спешили к морю, на юг, поезда... ...Мы сидели в парке и ели мороженое. — Вот ты, Фрол, смеялся над моими мечтами, — сказала Стэлла. — А теперь ты что скажешь? Я иду в институт. Через шесть-восемь лет я построю электровоз и назову его «синей птицей». И мы за полчаса поднимемся за перевалы; и ты со мной, да? — Обязательно, — пообещал Фрол с усмешкой, — специально выпрошу отпуск, чтобы прокатиться на твоей «синей птице». — Нет, когда ты станешь со мной говорить серьезно? — возмутилась Стэлла. — Почему дядя Бату и папка никогда не выслушивают меня с усмешкой? И если ты сомневаешься, что девушка может стать инженером, ты — недалекий человек! — Кто — недалекий человек? — Ты! — Ну, знаешь! — Не ссорьтесь, не ссорьтесь, сегодня мы последний день вместе! — взмолилась Антонина. ...Когда мы спустились вниз, я спросил Фрола: — Ты убежден, что из Стэллы не получится инженера? — Почему? Обязательно получится. — Так в чем же дело? — Я не хочу, чтобы она задавалась!
* * *
Выпускник 1948 года Виктор Иванович Струков.
Выпускники собирали вещи. Илюша, напевая, засовывал в чемодан фотографии. Он снимался у училищного фотографа по два раза в месяц — в мундире, в фланелевке, в шинели, в тельняшке. Со всех фотографий улыбался черноглазый, с густыми бровями нахимовец. Забегалов аккуратно складывал в сундучок белье. Олег протирал скрипку. Юра утюжил брюки. Бунчиков чистил бляху. Тут же стоял и Протасов, глядя на сборы. Каждый оставлял старшине на память свою фотографию. Зашел в кубрик Горич. — Сжился я с вами, — сказал он огорченно. Да, и мы с ним сжились; мы любили его и за глаза называли «дедушкой». Фрол в волнении вбежал в кубрик: — Кит, нам с тобой телеграмма! С катеров! И он прочел вслух, чтобы слышали все: «Весь личный состав горячо поздравляет вас, дорогие нахимовцы, с успешным переходом на новую ступень военно-морской службы. Окончанием с медалью нахимовского вы доказали, что вы настоящие гвардейцы. Мы вами гордимся, уверены, что не посрамите морскую гвардию и в высшем морском училище, пойдете по стопам старшего поколения славных гвардейцев, Героев Советского Союза Рындина, Гурамишвили и Русьева. Выходите отличными, опытными командирами на широкие морские просторы». А что, Кит, напишем ответ? Мы сходили на телеграф, написали: «Обещаем учиться и в высшем училище по-гвардейски». Потом зашли в театр, купили билеты на вечерний спектакль.
и школьная медаль образца 1945 года.
* * *
Стемнело. На проспекте Руставели среди черных пихт зажглись матовые огни. В густой толпе не было видно ни Антонины, ни Стэллы. Фрол посматривал на часы. Оставалось всего пять минут до начала. — Гляди-ка! Идут! Но они не торопились — они разговаривали с какими-то молодыми людьми. — Ты видишь? — спросил Фрол. Наконец, девушки подошли к нам. — Ух, мы боялись, что опоздаем! — воскликнула Стэлла. — Ну, не видно, чтобы вы торопились, — ехидно пробурчал Фрол. — Фрол, мы встретили моих двоюродных братьев! Они — племянники старого дяди Бату. — Знаем мы этих братьев, — пробурчал Фрол. На улицу из прорвался третий звонок.
— Бежим скорее, начинается! — воскликнула Стэлла и устремилась через засаженный чахлыми деревцами дворик. Все первое действие Фрол просидел молча. — Мы что же, пришли в молчанку играть? — спросила Стэлла в антракте. В темно-красном платье, с длинными, до пояса, косами она привлекала всеобщее внимание. — Страшно весело с вами! Антонина, пойдем лучше пить лимонад... Действие продолжалось. Молодой человек, приехавший в дом к невесте, узнает, что она его больше не любит. Она любит другого, ничтожного, льстивого человечка. Молодого человека осмеивают, на него клевещут, объявляют его сумасшедшим. И тогда он говорит правду в глаза — и невесте, и отцу ее — толстому человеку с одышкой и уезжает от них навсегда... — Смотрю в третий раз и всегда возмущаюсь, — рассуждала Стэлла, когда мы вышли из театра на улицу. — Ну, как она могла предпочесть ? Впрочем, она сама не человек, а избалованная московская барышня! — А я бы сказал, что не только московские барышни предпочитают ничтожества, — язвительно сказал Фрол. — Что-о? — Ничего. — Нет, повтори, что ты сказал, Фрол? Это мои братья — ничтожество?.. Да они, если хочешь знать... — Знаю. — Ничего ты не знаешь. Они нисколько не хуже тебя! Ты будешь моряком, а они инженерами! Ты будешь плавать по морям, а они будут строить для тебя корабли! Чем они хуже тебя? Нам едва удалось угомонить Стэллу.
* * *
Наши друзья поджидали нас возле уходившего в Москву поезда. Мы отнесли в вагон вещи и вышли. Гоги взял под руку Фрола и повел его по перрону. Мираб был искренне огорчен, что мы уезжаем. В такие минуты, когда расстаешься, всегда хочется сказать очень много, но все вылетает из головы и говоришь о таких пустяках, что потом самому вспомнить стыдно. Так случилось и в этот вечер. Мы перебрасывались короткими фразами, вроде того, что нам будет ехать удобно, и до отхода поезда остается десять минут, и мама обрадуется, когда я приеду, а того, что я хотел сказать Антонине — я так ей и не оказал... А тут и радио объявило, что «курьерский Тбилиси — Москва отправляется через пять минут»; Гоги и Фрол поспешили вернуться. Мираб сказал: — Давайте прощаться. Он расцеловал нас. — Повторять вам не надо, что мой дом — ваш дом? Антонина протянула письмо: — Передашь папе. — Чуть не забыл! — спохватился Гоги. — Вот вам на дорогу.
Он, как , вдруг выловил из темноты большущий пакет и протянул Фролу. — Зачем? — Как «зачем»? Проголодаетесь, будете кушать. В вагон-ресторане все дорого и уж наверняка не так вкусно. Мать готовила — отличная пища. — Отъезжающие, занимайте места, — предупредил проводник. Я расцеловался с Гоги и снова с дядей Мирабом. Антонина крепко сжала мне руку: «Прощай, Никита... Нет, что я говорю: до свидания! Пиши!» — А ты что же, Стэлла? — спросил Мираб дочку. — Поцелуй мальчиков. Стэлла с независимым видом протянула каждому из нас руку и чинно сказала: — Приезжайте, мы будем вас ждать. Однако, когда электровоз загудел, она кинулась к нам и принялась целовать, причем большая доля ее поцелуев досталась, разумеется, Фролу. Бедняга оторопел и чуть не отстал от поезда: я втащил его на подножку. — Горячая девочка, — засмеялся от души проводник. — Сестра, скажи, или невеста? Поезд нырнул в темноту...
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Помощник командира тральщика Павлович был знаменит своим не всегда умеренным употреблением. Иногда употребления заканчивались приключениями. После одного из таких приключений и получения от командования укоризны, при разговоре с друзьями произошёл такой диалог. Приятель: – «Теперь тебя можно называть Стограммовичем.» Павлович: – «Зачем обижаете?» Приятель: – «Ну можно Поллитрович!» Павлович: – «Маловато, не пойдёт!» Приятель: – «Ну а если Канистревич!» Павлович: – «Вот это мне нравится!» Тральщик Павловича-Канистревича пришёл по каким-то делам в Росту. Канистревич с палубы корабля заметил двух корабельных старшин, которые возвращались с берега. Натренированный глаз помощника сразу определил наличие в карманах моряков бутылок с водкой. Он дал им возможность зайти на корабль и, внезапно появившись из надстройки, предложил следовать впереди него в каюту помощника. В это время в его каюте работал с документами один из офицеров дивизиона, который и был свидетелем сыгранного далее спектакля. Старшины и Павлович зашли в каюту, последовал следующий разговор: – «Ну, голуби, ставьте на стол что в карманах». На столе появились четыре бутылки водки. – «Да, приготовили вы подарочек кораблю, выйдите в коридор, я подумаю, что с вами делать». Старшины вышли в коридор, а Павлович тщательно промыл раковину умывальника, отсоединил дюрит слива и подставил под дюрит бачёк. Проделав эти манипуляции, он позвал в каюту старшин. – «Ну, вот что голуби, открывайте бутылки и сами выливайте в раковину, на этих условиях я сделаю вид, что ничего не было, а если мне самому придётся это проделать, то будем думать о взыскании». Старшины вылили в раковину водку, получили указание больше с корабля не сходить и удалились. , обращаясь к своему соседу по каюте, – «Ну вот, нам на вечер небольшое развлечение, а эти молокососы от двух литров такой тарарам на корабле устроили бы, что потом неделю разбираться пришлось бы.
Петровские долги.
Мой знакомый длительное время служил на кораблях консервации в Соловках. Познакомился там с историками, которые изучали монастырские документы. Он рассказал о любопытном документе 17-18 веков. Петр Первый, когда забирал у монастырей на пушки колокола, выдал Соловецким монахам расписку, в которой обещал в хорошие времена вернуть деньгами. После разгрома шведов монахи послали своего депутата напомнить государю о его долге. Посланец пробился к императору и вручил ему долговую расписку. Петр прочитал, усмехнулся и написал французским: «милые святители, хрена не хотите ли?» Посланец пошёл к казначею, а тот, не решаясь обидеть святого отца, сказал, что срок уплаты назначен через 10 лет. У власти была Елизавета, когда монахи попробовали ещё раз получить с царей должок. На этот раз резолюция была «Петя имел, он обещал, а я Женщина».
— Мы с Ниной поссорились, — оказал я. — Можно узнать, почему? — Потому, что она сказала, ты — скрытная... — А-а, вот оно что! — засмеялась Антонина. — Она просила, чтобы я ей прочла твои письма. А я не показываю их даже Стэлле. Удивляюсь девушкам: все свои письма читают друг другу. Зачем? Я буду писать тебе — помни, тебе одному, а не друзьям твоим и приятелям. Ах, зачем ты уезжаешь, Никита! — взяла она меня за руку. Над нами ярко вспыхнул фонарь — и у меня словно раскрылись глаза; вместо девочки с перепачканными чернилами пальцами я увидел чудесную девушку — совсем другую, новую Антонину. Прежней, той Антонине я мог сказать, что у нее выпачкан нос или порван чулок. На эту девушку я смотрел, как на утенка из сказки, вдруг ставшего лебедем. — Что же ты молчишь? — спросила она. — Антонина! — Ну, да, Антонина. А дальше — что? Я хотел сказать ей, что мне больше не хочется уезжать в Ленинград, что я не могу теперь жить далеко от нее многие месяцы, год! Но не то получилось. Сказал: — Ты... лучше всех, Антонина. — Это тебе только кажется. — Нет, нет... не кажется, дорогая! («дорогой» я назвал ее в первый раз). — А вот ты для меня давно лучше всех... — сказала она. — И я не знаю, как буду жить без тебя, мой хороший...
Фонарь погас. Погасли цепочки огней на том берегу. Ярче засветились над нами.
* * *
Рука об руку мы вернулись к друзьям. В доме было темно. Свечи на столе догорали. Фрол пел «Вечер на рейде», нашу любимую песню. Гоги ушел провожать Анико. Антонина крепко сжала, прощаясь, мне руку и бережно повела деда к фаэтону, ожидавшему их у ворот. Фаэтонов осталось всего три-четыре на город, но Шалва Христофорович не любил машин. Покой тихой улицы нарушил цокот копыт. — Антонина! Мы придем к тебе завтра! — крикнула Стэлла ей вслед. — И пойдем вместе с мальчиками в театр. В последний раз, — вздохнула она. — А послезавтра мы все придем на вокзал, — пообещал дядя Мираб. — Доброй ночи. Приятных снов! — Увидеть себя во сне адмиралами! — пожелала нам Стэлла. Мы с Фролом пересекли пустынный проспект, свернули на улицу Камо, к училищу. — А хорошо бы институт Стэллы перенести в Ленинград, — фантазировал Фрол. — Без нее будет скучно, пожалуй. Как ты думаешь, Кит? «Эх, если бы и институт Антонины перенести в Ленинград!» — подумал я, но другу ничего не сказал.
* * *
На другое утро я проснулся раньше всех. Подъема не было, выпускники спали. — Фрол, вставай! — разбудил я друга. — Пошли умываться!
Солнечный свет струился в широко раскрытые . Вода в умывальнике бежала напористой, веселой струей. Я сел на подоконник и увидел каштаны, серебристую листву тополей, сотни крыш за рекой и далекую гору Давида с белой церковью, окруженной синими кипарисами. Чудный город Тбилиси! Зимой снег выпадает всего на два дня, и юноши, у которых уже пробиваются усики, достают из чулана санки и вместе с малышами катаются с горки. Наступила весна — и дома омытые теплым дождем, улыбаются; старики молодеют; ну, а девушки — они цветут, словно персиковые деревья в садах... Я крикнул в окно: — Здравствуй! Доброе утро! — Кому это ты? — удивился Фрол. Кому? Городу! А, быть может, радостному, светлому дню! Или дому на склоне горы, в котором живет Антонина... — Ну и разобрало тебя! — усмехался Фрол. — А впрочем, и у меня настроение выпускное! Идем-ка скорее одеваться — и завтракать! Кит! — А? — А ведь сегодня наш последний завтрак в училище!
Сервировка столов в Тбилисском нахимовском училище.
Протасов повел нас в столовую во всех орденах и медалях. Завтракали все торопливо — спешили укладываться. Но едва старшина скомандовал «встать!», в столовую вошел Николай Николаевич. Увидев Суркова, мы забыли о сборах. — Не мог удержаться, чтобы не повидать вас, — сказал он. — Оставил на старпома «Нахимов» и махнул сюда из Батуми. Поздравляю с окончанием училища. — Спасибо! Спасибо! — Вы разрешите писать вам? — спросил Юра. — Не только разрешаю — прошу, — пробасил Николай Николаевич. — Постараюсь ответить каждому, — пообещал он. — И вот мой вам совет: не забывайте, что вы — «старослужащие». Нахимовец — звание почетное, но лишь в том случае, если на вас будут смотреть с уважением. Если же нет — лучше забыть, что вы были нахимовцами... Вначале вам нелегко будет, — продолжал он. — Сейчас вы тут — старшие, а придете в училище — снова станете младшими. Возможно, вам это и не по вкусу придется. Но обиды советую спрятать в карман. Все можно вытерпеть, если знаешь, что флотская служба — дело всей твоей жизни. Пример советую брать с Павла Степановича Нахимова: служил в сутки двадцать четыре часа, на службу в мирное время смотрел, как на подготовку к бою, когда человек должен полностью проявить свои моральные силы. И он был всех скромнее. А скромность — великая вещь. Не раз вам придется стоять на низшей ступеньке, даже когда, надев офицерский китель и кортик, вы придете на флот; офицеры на корабле будут старше вас — и по званию и по опыту... Сурков говорил и о том, что офицер должен глубоко знать военно-морскую науку и боевую технику, уметь владеть ею. Он должен быть и разносторонне образованным человеком. Нахимов обладал обширными знаниями, а лучшим другом Макарова, изобретателя и ученого, был Верещагин. Художник не стал бы дружить с человеком, не понимающим и не умеющим ценить искусство. Среди наших адмиралов есть ученые с мировым именем...
— Любите сокровища своего народа, знайте их и гордитесь ими! Пусть вам знакомы и близки будут Репин и Брюллов, Мичурин и Менделеев, Чайковский, Мусоргский, Римский-Корсаков, Казаков и Растрелли. Сохрани вас бог стать верхоглядами! Верхогляд всегда сядет в лужу, хотя и может на первый взгляд показаться образованным человеком... В заключение Николай Николаевич сказал: — Ну, а попадет кто из вас на практику на Черное море — не забывайте «Адмирала Нахимова»... Последний раз мы заглянули в свой класс и в военно-морской кабинет, с такой любовью созданный Горичем. В последний раз перелистали рукописный журнал «Уходим завтра в море», где было все, что нас волновало и чем мы жили в те годы, когда гремела война и радио передавало приказы Верховного Главнокомандующего и информационные сводки... Все это оставалось в наследство нашим младшим товарищам. Я напомнил Фролу, что пора идти к Антонине.
* * *
Белый дом под поджидал нас и, казалось, спрашивал: «Что же вы задержались?» Во дворе нас догнала Стэлла. — Ух, и бежала же я за вами! До чего же замечательно, мальчики! Проведем весь день вместе! Пойдем на фуникулер, да? А вечером — в театр, правда? А какой я сон видела! Угадайте! Клянусь здоровьем папы, я встретила, Фрол, тебя адмиралом! Идешь ты по улице, в золотых погонах, а я окликаю: «Товарищ адмирал! Вы меня разве не знаете?» А ты так важно протягиваешь мне два пальца в перчатке и цедишь сквозь зубы: «Кажется, я вас где-то встречал. Только никак не могу припомнить, где это было». Нет, вы подумайте! Я так разозлилась, что тут же проснулась и побежала пить воду. «Что с тобой, Стэлла?» — спросила мама. А я зубами стучала от злости. — Глупый сон! — А вдруг ты действительно меня не узнаешь? — Быть не может! — Все в жизни бывает. Папин товарищ по школе — теперь железнодорожный директор. Так он едва кланяется на улице. — Дурак твой директор! — Возьми его лучше себе. Тамара увидела нас в окно, закричала: — Что же вы, генацвале? Заходите скорее! Мы взбежали по лестнице, и на галерейке Фрол чуть не опрокинул кадку с олеандром. Я постучал в стеклянную дверь.
— Можно, Шалва Христофорович? — Разумеется, Никита, входи! Художник сидел у раскрытого настежь окна. На подоконнике лежала толстая тетрадь в сафьяновом переплете. — Мы занимались все утро, — сказал он. — Антонина — мой секретарь, мои глаза, мои руки. Садитесь, друзья. Тамара! Принеси кофе... Пока Тамара накрывала на стол, Шалва Христофорович говорил: — Счастливцы, едете в Ленинград... Увидите сфинксов на набережной и «Медного всадника». Будь я здоров, я поехал бы с вами. На берегах Невы я провел лучшие годы, юность... что может быть лучше юности? Он вздохнул: — Невский... Адмиралтейская игла в небе, а на Аничковом мосту — кони Клодта. Публичная библиотека. Гостиный двор, Казанский собор... А дворцы Петергофа! — воскликнул художник. — Подобных им нет в мире! Я сегодня получил письмо от Серго. Он побывал в Петергофе. Антонина, письмо у тебя? Прочти им... Хотя я помню все наизусть. «Фонтаны уже восстановлены, часть дворцов — тоже. Мы восстановим все, что было построено нашими великими мастерами».
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
ПОЛОЖЕНИЕ о Санкт-Петербургском открытом литературно-патриотическом конкурсе «Почему я люблю Россию»
1. Общие положения.
«Почему я люблю Россию» – ежегодный открытый конкурс на лучшие литературные и публицистические работы патриотической тематики. Учредителями конкурса выступают: Санкт-Петербургский Союз суворовцев, нахимовцев и кадет, Благотворительный фонд «Слава Морская». Для координации деятельности по подготовке и проведению мероприятий конкурса, осуществлению ресурсного (финансового, материально-технического, кадрового и др.) и информационного обеспечения конкурса учредителями создаётся рганизационный комитет (далее – оргкомитет). Оргкомитет формирует редколлегию и жюри конкурса. Редколлегия обеспечивает информационную поддержку конкурса, предварительный отбор конкурсных произведений, своевременный и качественный выход тиража очередного литературно-патриотического альманаха и опубликование его электронной версии. Жюри конкурса формируется из представителей учредителей, известных литераторов, поэтов и прозаиков, редакторов и издателей печатных и электронных изданий. Члены жюри оценивают номинантов конкурса, участвуют в очных и заочных голосованиях заседаниях, вносят предложения и рекомендации по организации и проведению конкурса, участвуют в мероприятиях, проводимых в рамках конкурса.
2. Основные цели и задачи конкурса:
- возрождение и развитие общественного интереса к литературным произведениям патриотической тематики, в основе которых лежит любовь к Родине; - сохранение духовно-нравственных ценностей и культурно-патриотических традиций России, пробуждение национального самосознания россиян; - формирование патриотического сознания молодёжи, воспитание чувства гордости за свою Родину, создание позитивного взгляда на будущее России; - формирование позитивного образа защитника Отечества, популяризация темы кадетского образования, как системы воспитания национально-ориентированной элиты страны с детства; - оказание поддержки талантливым авторам, путём издания их лучших произведений в одноимённом литературно-патриотическом альманахе.
3. Номинации конкурса:
1) Проза.
Предмет номинации – проза (рассказ, новелла, эссэ, очерк и др.) в соответствии с основной темой, целями и задачами конкурса. На конкурс могут быть представлены до трёх литературных произведений одного автора объёмом не более 40.000 знаков каждое.
2) Поэзия.
Предмет номинации – поэтические произведения любых направлений и жанров, соответствующие основной теме, целям и задачам конкурса. На конкурс могут быть представлены до десяти стихотворений (текстов песен) одного автора общим объёмом до 120 строк.
3) Публицистика.
Предмет номинации – литературная критика, обзоры, рецензии на художественные произведения, публицистика, аналитические статьи, научные исследования российской истории и культуры, литературы и языка и т.п. На конкурс могут быть представлены до трёх произведений одного автора объёмом не более 20.000 знаков каждое.
4. Темы и этапы конкурса.
В 2013 году конкурс посвящается двум наиболее важным датам в истории петербургского кадетства – 70-летию создания первых суворовских и нахимовских училищ и 310-летию Санкт-Петербурга. Конкурс 2013 года проводится в один этап. Сроки предоставления конкурсных работ указаны в п. 6.
5. Участники конкурса. Порядок выдвижения произведений.
В конкурсе могут принимать участие авторы литературных произведений на русском языке, вне зависимости от пола, возраста, вероисповедания, профессиональной принадлежности и места проживания автора. В первую очередь к участию в конкурсе приглашаются воспитанники (учащиеся) и выпускники кадетских образовательных учреждений (суворовские военные, нахимовское военно-морское училища, кадетские корпуса, кадетские школы и классы), ветераны-кадеты, другие авторы, чьё творчество имеет патриотическую направленность. На конкурс могут быть выдвинуты произведения, жанр и содержание которых соответствуют основной теме и конкурсным номинациям. К рассмотрению принимаются произведения, не включавшиеся ранее в лонг-лист конкурса «Почему я люблю Россию». Правом выдвижения обладают сами авторы, а также издательства, СМИ, общественные организации, члены творческих союзов писателей и журналистов. Допускается представление работ под псевдонимами и в соавторстве. В этом случае в заявке необходимо указывать почтовый адрес и контактные телефоны всех соавторов произведения. На конкурс не принимаются произведения: - содержащие призывы к национальной и религиозной розни и экстремистским действиям; - содержащие ненормативную лексику; - нарушающие авторское право.
Заявка на участие в конкурсе.
Заявка на участие в конкурсе означает согласие автора со всеми условиями конкурса, правилами проведения конкурса, а также согласие автора на однократную и безгонорарную публикацию конкурсной работы в печатном и электронном виде. В заявке указываются: - сведения о публикации (название работы и номинации); - сведения об авторе: ФИО, год рождения, краткая биографическая справка до 500 знаков, домашний адрес с почтовым индексом, контактные телефоны (с кодом страны и города), адрес электронной почты; - фраза, подтверждающая авторское право конкурсанта на присланные им произведения.
Заявки и работы могут быть поданы на конкурс:
- по электронной почте через официальные интернет-сайты оргкомитета конкурса: (Санкт-Петербургский Союз суворовцев, нахимовцев и кадет), (Благотворительный фонд «Слава Морская»), («Интерьерная галерея 888»); - в офисы редколлегии конкурса по адресам: г. Санкт-Петербург, ул. 9-я Советская, д. 5, оф. 1, тел. +7921-422-0770; г. Санкт-Петербург, Литейный пр., 20, тел./факс: (812) 578-8626. Конкурсные произведения посылаются в виде вложенных в письмо (приложенных к заявке) приложений: проза и публицистика – каждое произведение в отдельном файле, поэзия – все произведения в одном файле. Тексты должны быть отформатированы в MS Word, шрифт Times New Roman, размер 12, полуторный интервал. Страницы должны быть пронумерованы (нижний колонтитул по центру страницы) и содержать название и имя автора на русском языке (на первой странице – перед основным текстом, на остальных страницах – в центре верхнего колонтитула). Все стихотворения должны быть помещены последовательно (одно за другим). Между стихотворениями – двойной интервал без отбивок, черточек, точек и проч. Между строфами – один интервал. Если стихотворение не имеет названия, то вместо названия ставятся три звездочки. Неправильно оформленные заявки не рассматриваются. Последний день приёма конкурсных работ в 2013 году: - для учащихся кадетских образовательных учреждений – 20 мая; - для остальных участников конкурса – 31 августа.
6. Подведение итогов конкурса.
В период с 1 февраля по 31 августа 2013 года редколлегией конкурса осуществляется предварительный отбор конкурсных произведений. Предварительный отбор производится в целях установления соответствия присланных материалов требованиям п. 5 положения о конкурсе. По результатам предварительного отбора формируется лонг-лист конкурсных произведений, который поступает на рассмотрение жюри конкурса. По итогам работы жюри формируется шорт-лист, в который включаются произведения, набравшие максимальное количество баллов в своей номинации: проза и публицистика – до 5 произведений в зависимости от их объёма, поэзия – до 30 произведений в зависимости от их объёма). На основании шорт-листа издаются печатный и электронный сборники лучших произведений (по решению оргкомитета в электронную версию сборника могут быть дополнительно включены произведения, вошедшие в лонг-лист). Из числа произведений (авторов), вошедших в шорт-лист, определяются победители конкурса по номинациям: проза и публицистика – по одному в каждой номинации, поэзия – от одного до трёх в номинации.
7. Награждение лауреатов.
Награждение лауреатов конкурса проводится в торжественной обстановке в рамках совместных праздничных мероприятий, организуемых Санкт-Петербургским Союзом суворовцев, нахимовцев и кадет и Благотворительным фондом «Слава Морская». В 2013 году – к дню рождения А.В. Суворова (24 ноября). Все участники шорт-листа награждаются почётными грамотами и литературно-патриотическими альманахами, изданными в рамках конкурса. Победители конкурса, кроме того, могут награждаться памятными подарками или почётными призами, учреждаемыми Оргкомитетом конкурса. Вышедшие в свет альманахи распространяются на безвозмездной основе на статусных городских мероприятиях и акциях в качестве специальных призов, среди воспитанников и выпускников кадетских образовательных учреждений (суворовское и нахимовское училища, кадетские корпуса, кадетские школы-интернаты, кадетские классы в общеобразовательных школах), а также направляются городские, районные и ведомственные библиотеки. Электронная версия сборника публикуется на официальных сайтах Оргкомитета конкурса.
Председатель Санкт-Петербургского Союза суворовцев, нахимовцев и кадет А. Грязнов
