Они были первыми. Первый выпуск первого военного набора 1944-1948 гг. Составил нахимовец 1948 года выпуска Николай Соколов.
Шишкин Кирилл Александрович. Капитан 1-го ранга в отставке, сын капитана 1-го ранга, командовавшего в 1930-е годы на Балтике подводной лодкой «Звезда», а раньше, в 1919-м году, служившего старпомом на подлодке «Пантера», потопившей английский эсминец «Виттория». В Нахимовском училище тихий, незаметный воспитанник Шишкин, всегда стоявший где-то на шкентеле, ничем особым не выделялся, разве что пристрастием к сливочному маслу (за что имел прозвище «маслоед»), и хорошенькое дело — разве что! — завидной целеустремленностью в учебе. По оценкам в аттестате зрелости он вошел в первую десятку выпускников, получил право выбора места дальнейшей учебы и пошел в училище оружия, где все шесть лет был сталинским стипендиатом и по окончании оставлен в адъюнктуре. Защитив диссертацию на соискание ученой степени кандидата технических наук, стал сотрудником НИИ ВМФ. И, как оказалось, на всю дальнейшую службу. Пришел старшим лейтенантом на должность младшего научного сотрудника, ушел через тридцать лет капитаном 1-го ранга с должности начальника ведущей лаборатории института, вложив свои знания, опыт и творческую энергию в более чем пятьдесят научных разработок и трудов по системам самонаводящихся торпед и вертолетного поиска бесшумных подводных лодок. Самый же первый его труд, творческий труд, а творчество — первая и последняя опорные ступени в науке, — подробнейший, с многочисленными зарисовками, объемистый конспект по ВМП, как семейная реликвия, хранится дома. На мое предложение передать его в училищный музей Кирилл ответил отказом. «Хочу, — говорит, — внука своего, Костю, заканчивающего в этом году 8-й класс, определить в Нахимовское училище. Пригодится ему. Ведь теперешним нахимовцам военно-морскую подготовку дают в гораздо меньшем объеме. Своими ушами слышал на "Авроре" в празднование 50-летия училища, как один из выпускников, стоящих в строю вдоль борта, шлюпку назвал лодкой». Уже седьмой год Кирилл Александрович работает в Университете педагогического мастерства, учит молодежь методикам освоения знаний, разрабатывает соответствующие документы. Вот так лаконично пришлось написать о человеке, который скромно, всего на одном рукописном листке, коротко изложил свою сорокалетнюю службу ученого-оружейника по обеспечению безопасности своей Родины. Воистину краткость — сестра таланта! Вот тебе и «тихий», вот тебе и «незаметный», ничем не выделяющийся Шишкин!
Отец. Шишкин Александр Георгиевич.
Командир - ВРИД 1922 - Шишкин А.Г.
Наиболее активно действовала в те дни (командир А.Н.Бахтин, комиссар В.Г.Иванов). Утром 24 июля, она, следуя под перископом, обнаружила в Копорском заливе две британские ПЛ типа "Е", находившиеся в надводном положении. А.Н.Бахтин, решив атаковать одновременно обе ПЛ, направил "Пантеру" между ними. Когда до одной из ПЛ противника расстояние сократилось до 6 кабельтовых, "Пантера" произвела выстрел из правого кормового торпедного аппарата, а 4 минуты спустя, отвернув на 20 градусов вправо, выпустила торпеду из левого кормового аппарата во второй ПЛ. Но взрывов почему-то не последовало. Одна из британских ПЛ дала ход, другая оставалась на месте. Описав под водой циркуляцию влево, ПЛ "Пантера" выстрелила по неподвижной цели две торпеды из носовых аппаратов. Торпеды шли хорошо, но противник заметил их след. Британская ПЛ дала ход, развернулась, и обе торпеды прошли мимо. В этот момент другая британская ПЛ успела выстрелить торпеду, которая прошла вдоль борта ПЛ "Пантера". Советская лодка, отвернув вправо, ушла на глубину. Это была первая торпедная атака, выполненная ПЛ Балтийского флота в годы Гражданской войны. Она показала противник, что советские подводники представляют вполне реальную и серьезную угрозу...
На лодке прозвучал сигнал боевой тревоги. ПЛ "Пантера" подошла ближе к острову, а затем повернула влево почти на 90 градусов. В это время солнце опускалось за горизонт, расстелив по воде золотисто-оранжевую сверкающую дорожку. Оно слепило глаза сигнальщикам на британских кораблях, затрудняя обнаружение перископа. К тому же ПЛ сближалась с миноносцами противника со стороны острова, откуда ее меньше всего ожидали. Это позволило ей после атаки на мелководном плесе (15 - 25 метров) быстро уйти в сторону больших глубин. Вахту нес на горизонтальных рулях отличный специалист Ф.М.Смольников, у приборов управления торпедной стрельбой - опытный машинный машинист Ф.В.Сакун. Комиссар "Пантеры" В.Г.Иванов направился в носовую часть лодки. В кормовой части находился боцман Д.С.Кузьминский, возглавлявший партийную организацию "Пантеры". Часы показывали 21.05. Командир приказал открыть передние крышки носовых торпедных аппаратов. Через 11 минут последовала новая команда: "Носовые аппараты - товсь!" До британских кораблей оставалось не более 4 - 5 кабельтовых. В 21.19 А.Н.Бахтин скомандовал: "Правый аппарат - пли!" Через полминуты "Пантера" произвела выстрел и из левого торпедного аппарата. Командир, прильнув к перископу, увидел два поднявшихся из-под воды воздушных пузыря - торпеды устремились на противника. Облегченную после торпедного залпа "Пантеру" выбросило на поверхность. "Все свободные в нос!" - скомандовал помощник командира А.Г.Шишкин. Моряки бросились в носовую часть ПЛ. Одновременно была заполнена водой носовая дифферентная цистерна. "Пантера" быстро пошла на погружение. Через несколько секунд послышался Но подводники не могли видеть, как у борта британского миноносца взметнулся столб огня, воды и дыма - перископ уже был опущен. Загрохотали артиллерийские залпы. "Пантера", резко изменив курс, спешила выйти из района атаки. Она шла, едва не касаясь днищем грунта. А глубина увеличивалась очень медленно - 18…20… 25 м. За кормой по-прежнему раздавались артиллерийские выстрелы.
"Пантера" все дальше и дальше уходила на восток. Наступили новые сутки. 1 сентября в 01.10 ПЛ "Пантера" всплыла. Командир открыл люк и вместе с комиссаром поднялся на мостик. Ночь была темной. Когда начали вентилировать лодку, в районе Сескара вспыхнул прожектор. Его яркий луч заскользил по воде, приближаясь к "Пантере". ПЛ быстро погрузилась и легла на грунт на глубине 30 метров. В 05.45 "Пантера" всплыла на перископную глубину. В 06.30 показался Шепелевский маяк. Определившись, "Пантера" направилась в Кронштадт. Едва миновали маяк, командир заметил перископ неизвестной ПЛ. Но вскоре перископ исчез. Видимо, ПЛ, обнаружив "Пантеру", предпочла уйти на глубину. Когда "Пантера" уже ложилась на подходной створ, послышался скрежет - она левым бортом задела либо минреп, либо сорвавшуюся после кампании 1918 г. и срезанную льдом навигационную веху. Командир же ПЛ докладывал, что этот случай произошел еще на траверзе Толбухина маяка, когда ПЛ находилась под водой. В 11.20 "Пантера" всплыла. Над морем висела хмурая мгла. Слева по курсу различался силуэт Толбухина маяка. Отрываясь от противника, ПЛ "Пантера" пробыла под водой 28 часов и прошла 75 миль. По тем временам это было рекордом. Давление внутри ПЛ настолько возросло, что стрелка барометра вышла за пределы шкалы (свыше 815 мм). Аккумуляторная батарея была почти полностью разряжена. В 13.00 "Пантера" отшвартовалась" в Кронштадтской гавани.
Подводная лодка «Пантера». -
Торпедный удар ПЛ "Пантера" был удачным - новейший, спущенный лишь в 1917 г. на воду, миноносец британского флота "Виктори" водоизмещением 1367 т пошел на дно. За доблесть, проявленную в этом походе, командир ПЛ "Пантера" А.Н.Бахтин был впоследствии удостоен высшей в то время правительственной награды - ордена Красного Знамени. Реввоенсовет Балтийского флота своим постановлением от 3 декабря 1919 г. наградил 18 моряков ПЛ "Пантера" именными часами. Был открыт боевой счет советских подводников, продолженный затем и многократно приумноженный в боях против Германии во Второй мировой войне. Героический поход ПЛ "Пантера" был последним боевым выходом в море ПЛ Балтийского флота в годы Гражданской войны и иностранной военной интервенции.
В дальнейшем А.Г.Шишкин служил сдаточным командиром лодок Д-1 "Декабрист" - и Л-1 "Ленинец" II серии -
Выпускникам 1948 года не довелось, естественно, присутствовать на Дне ВМФ в Ленинграде, видимо, правильнее будет сказать, пользуясь современной терминологией, они присутствовали на празднике виртуально.
Сохранился пригласительный билет и программа гулянья в Центральном парке культуры и отдыха им. С.М.Кирова. Это ведь признание и честь, которую надо оправдывать - Песня нахимовцев вместе с пригласительным билетом стала достоянием примерно двадцати тысяч молодых людей, пришедших на традиционный пионерский костер в ознаменование Дня Военно-Морского Флота СССР.
И первонахимовцы - первые выпускники Ленинградского Нахимовского училища чести Флага, Флота и Отчизны не уронили. Судьбы остальных первонахимовцев мы оставили за пределами очерка, слишком немного о них известно, кто-то не существует для своих однокашников, а значит, и для нас, и для истории.
Сегодня нахимовцев первого выпуска осталось совсем мало. На предпоследней встрече по случаю 66-летия окончания училища (два сдвинутых столика в кафе) было подмечено Константином Павловичем Державиным: "вот мы все время треплемся, байки всякие рассказываем-пересказываем, а Коля, единственный, который взял и книгу написал о нас. Нас не будет, а книга останется...
Огромная заслуга во всех последующих начинаниях по увековечиванию истории принадлежит летописцу выпуска 1948 года Соколову Николаю Павловичу. Ему и предоставим слово для заключения очерка о первонахимовцах.
Озеро, вечность, остатки финских свай... И жизни миг - цветущий иван-чай! «Нас было много на челне...» Лирически-грустным получился фотоколлаж на Пушкинские слова. Но, что поделаешь, автору 80 лет. 09.03.2009.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
По коридорам, кубрикам и каютам плавказармы прокатился слух: “Лейтенант пришел…” - Говорят, новый лейтенант появился. Может к нам? - Кто знает, пошел в сторону командирских кают..., - делились новостью. Наконец, проясняется: пошел в каюту командира 93-й. “Лейтенантов”, “старших лейтенантов” на подводных лодках нашего дивизиона предостаточно, эти категории составляют основной костяк офицерского корпуса. “Капитан-лейтенанты” - это уже “старики”. В этих званиях ходят все старпомы, и даже часть командиров подводных лодок. Командир нашей лодки тоже “каплей” – важный такой, строгий. Представляю, как он этого свежеиспеченного лейтенантишку потрошит, как величественно до занудности доводит всю важность и ответственность его лейтенантской должности. Заодно, непременно, с первых же слов подчеркнет, что этому лейтенанту очень крупно повезло попасть именно на нашу лодку – самую лучшую. То, что мы лучшие, знал весь экипаж и твердо веровал этому. На других лодках было то же самое, те тоже были “самые лучшие”. Чувство гордости за свой корабль во все времена присутствовало и в российском, и в советском флоте. Соревнование за лучший корабль, подводную лодку было как официальное, так и негласное, на бытовом уровне. Эгоистичное чувство “своего самого лучшего” имело патриотическое начало. Новенького лейтенанта с нетерпением ждали в офицерской среде, но ему еще предстояли встречи со старпомом и заместителем командира лодки по политчасти. Старпом поинтересуется, конечно, теоретической базой лейтенанта. То, что лейтенанту светит месячишко оргпериода на “казарменном” положении – это ясно, как день. Все этим начинали. Вручит старпом ему “Корабельную книжку офицера-подводника” – специальное бланковое издание, в которую лейтенант, ползая на брюхе по трюмам и выгородкам отсеков, будет зарисовывать схемы расположения всех лодочных систем и механизмов.
Еще старпом выдаст “бегунки” – зачетные листы на допуск к самостоятельному управлению своим подразделением, несению якорной и ходовой вахты, исполнению обязанности дежурного по кораблю, заодно оценит возможности практического использования новичка на службе. От обязанностей руководителя утренней физзарядки экипажа лейтенанту не уйти – это удел каждого вновь прибывшего офицера. Есть еще должностишка – “внештатный военный дознаватель”… У заместителя командира по политчасти свои разговоры: где родился, когда “крестился”, как учился, чему поклонялся, кто родители и т.д., и т.п. Конечно, в “задушевной” беседе идет оценка эрудиции, политической зрелости. Сразу же подбрасывается пара тем для ближайшей политинформации старшинам и матросам, а если дело пойдет успешно, можно попробовать лейтенанта и руководителем группы политзанятий. Выпотрошенного вконец лейтенанта препровождают в отведенную каюту. С этого момента он доступен коллегам своего уровня, но с несколько большим офицерским стажем. Те не очень торопятся влезть в душу новичка, для этого еще будет время, его плюсы и минусы раскроет сама жизнь. “Старичков” радует появление “фендрика” в практическом плане. Во-первых, появился штатный “обеспечивающий”. Есть такая негласная, не предусмотренная никакими Уставами, Корабельными расписаниями и прочими руководящими документами служебная нагрузка – “обеспечивающий”. Это не дежурный, не вахтенный. Это скорее “пастух”, “погоняла”. Его функции – недреманное око командира лодки и старпома за строгим выполнением распорядка дня экипажем: организацией побудки, физзарядки, сангигиены, приема пищи, вечерней прогулки, вечерней поверки, отхода ко сну, контроль за организацией увольнения матросов на берег и своевременного возвращения их в часть.
Фендрик – самый младший офицерский чин, 14-го класса в «Табели о рангах» Петра I. Давал право на потомственное дворянство. Петр I. Гравюра Я. Хубракена 1724 г. с портрета К. Моора 1717 (Peter I. Engraving by J. Hubrakena 1724 with Portrait of Karl Moor 1717).
Кому, как не новенькому лейтенанту, этим заниматься? Целый же месяц он будет сидеть в части на “казарменном положении”, ему и карты в руки, пусть ближе знакомится с бытом экипажа и его людьми. А сколько других положительных моментов привнес приход нового лейтенанта! Дополнительный начальник патруля – раз, еще один “политинформатор” – два, возможно и руководителем группы политзанятий потянет – три. После сдачи зачетов – еще один дежурный по кораблю, а пока надо бы его почаще ставить дублером, пусть набирается опыта, все равно же сидит на “казарменном положении”. Не успел лейтенант распаковать чемодан, как в каюту врывается, естественно, без стука – все свои! – другой лейтенант, по виду тоже молодой, но уже самоуверенный, в офицерах уже чуть послуживший: - Ты наш? – Вопрос подразумевает: “Ты назначен на нашу подводную лодку?” - ? ? ? – пожимает плечами новенький. - Ну, на 93-ю? – возмущается непонятливостью незваный гость. - Да, - лепечет новенький. - А как фамилия? – интересуется гость. - Петров… - Смотри-ка, а я Иванов! Держи “Вахтенный журнал”, теперь ты будешь вести журнал в базе. У нас все так начинают. Это просто: берешь “Журнал вахтенного центрального поста”, важное переписываешь, ненужное – опускаешь. Ну, пока! – выскальзывает из каюты.
“Вахтенный журнал” на подводной лодке ведется круглосуточно и в море, и у причала. В море – это удел сменившегося вахтенного офицера за свою смену. В базе – дежурного по кораблю за сутки своего дежурства. Что касается моря, там все ясно: отстоял 4 часа, после смены сел, быстренько записал все события твоей вахты и ты “свободен” на 8 часов, до очередного заступления. В базе совсем другое дело. Отстоял сутки дежурным, сдал дежурство, а потом сиди еще час, а то и более, занимайся писаниной. А вечер так короток, а соблазны так нетерпеливы… А тут сидит молодой лейтенант без права схода на берег, что ему стоит посидеть лишний часок-другой над “Вахтенным журналом”, пусть впитывает корабельную жизнь в полном объеме, заодно совершенствует каллиграфию. Долго сокрушаться по случаю нечаянно свалившейся нагрузки лейтенанту Петрову не довелось. Снова внезапно распахнулась дверь каюты. С сияющей улыбкой, естественно, тоже без стука, в каюту ввалился другой лейтенант. Этот не только самоуверенный, но и с налетом наглецы. - Привет! Меня зовут Виталий. А тебя? Ладно, можешь не представляться, все равно забуду, потом напомнишь… На, держи! – подает связку ключей. – Это от провизионок, теперь ты будешь командовать пищеблоком. Посмотри, что там, в провизионках: что есть, чего нет. Поговори с коком, он подскажет. Бывай! Жизнь лейтенанта Петрова закрутилась в вихре обязанностей и дополнительных нагрузок. Выходы в море у нас нечасты, длительное плавание у нас впереди, не раньше, чем через год. А сейчас только непродолжительные выходы на день-два, максимум три. не отличается большой сложностью. Это определение маневренных элементов, отработка отдельных упражнений надводного и подводного плавания. Привлекают к обеспечению других лодок, научных исследований. Одно из них посвящено наблюдениям следности подводных лодок. На верхней палубе нам приварили батарею газовых баллонов, привязали к корме тросом небольшой параван, - буек с крылышками, - мы погружались на безопасную глубину, двигались под электромоторами, меняя в заданных точках глубины погружения и скорости хода. Буксируемый параван обозначал место подводной лодки наблюдателям, на следовавшем за нами катере. В это время производилось стравливание газов из баллонов. Нам затея дросселирования казалась смешной и совершенно нелепой: нечем, мол, больше науке заниматься, как наблюдать за воздушными пузырьками. Позже выяснилось, что это не совсем пустая затея, а весьма нужные изыскания для строящегося подводного атомного флота. Ученые знали, что на атомных подводных лодках, нахождение которых в подводном положении будет весьма длительным, проблема регенерации отсечного воздуха станет в корне отличаться от нашей. На лодках будущих поколений кислород будут добывать методом электролиза воды, сопутствующие и накопившиеся вредные газы придется стравливать за борт, а это может повлиять на следность лодки.
Большей частью мы стоим у пирса, а с наступлением зимы и вовсе вмерзли в лед. Наш дивизион, - почти десяток подводных лодок, - временно дислоцируется в Молотовске. Город Молотовск (ныне Северодвинск) расположился на берегу Белого моря. Остров Ягры – территория города - отделен от города Никольской протокой дельты реки Северная Двина. Там, на острове, мы и разместились. “Временное” базирование предполагается не очень коротким, минимум с год предстоит “коротать” время на этом острове. В хозяйстве дивизиона – только плавпирс со сходней на пустынный песчаный берег и несамоходная плавказарма (ПКЗ) финской постройки. Сам город виднеется на противоположном берегу протоки. На переднем плане причалы и краны морского порта. Там, за портом, наше большое начальство – штаб Бригады строящихся и ремонтирующихся кораблей. Большое начальство мы видим редко, им не до нас, у них “большие” задачи. Чуть левее порта видны громады корпусов судостроительного завода, основные интересы и заботы штаба БСРК прикованы туда. Невдалеке от нас, на острове, есть еще судоремонтный завод “Звездочка”, но он нам неинтересен, у нас там нет никаких дел. Остров Ягры в целом пустынный, невысокие песчаные дюны покрыты низкорослой приполярной зеленью, растущие здесь сосны тоже невысоки, стволы их искорежены холодными северными ветрами. Вид окрестностей навевает тоску и печаль. С городом сообщение сложное. Можно перебраться через протоку, - а она широкая, с километр, - на случайном катере, а дальше пешком по дощатым ломаным тротуарам. Есть еще путь, тоже пеший – мимо “Звездочки”. два моста. Один, железобетонный, еще не достроен. Второй, деревянный, уже полуразрушен, но в светлое время еще проходим. Пеший маршрут преодолевается в сухую погоду часа за полтора.
Сам город небольшой, из конца в конец в любом направлении его можно пройти неторопливым шагом за полчаса. Примерно полторы улицы застроены 4-х – 5-ти этажными зданиями послевоенных “сталинских” проектов. Остальная застройка – сплошь деревянные 1 –2-х этажные дома, частью обшитые вагонкой, уложенные почти в метре над поверхностью теплотрассы, деревянные тротуары. В центре города все же теплится какая-то жизнь. Там есть продовольственные и промтоварные магазины, там есть драмтеатр, есть широкоэкранный кинотеатр, Дом офицеров – в деревянном одноэтажном барачного типа здании, Дворец ИТР (инженерно-технических работников) – это вотчина судостроительного завода. Есть еще местная достопримечательность – кафе-ресторан “У Эдельмана”. В городе особо не разгуляешься, но время провести можно. “Старичкам” все это изредка доступно, лейтенанту Петрову – табу. Основная жизнь протекает в прочных корпусах подводных лодок и на ПКЗ. В повседневной круговерти скучать некогда. В будние дни официальная служба начинается с 07.50 построением экипажей на кормовых надстройках своих лодок для подъема Военно-Морского Флага. Это ритуальное действо свято, как в былые времена молитва. Последними на лодки прибывают их командиры, после докладов старших помощников командиры осматривают своих подчиненных, дают ценные указания. В 07.59 раздаются зычные голоса дежурных по кораблям: “На Флаг и Гюйс – смир-р-р-но-о!!!” Выстроившиеся на палубах в две шеренги строи офицеров, старшин и матросов недвижимо замирают на минуту. В 08.00 звучит новая команда: “Флаг и Гюйс поднять!” После подъема Флага по команде “Все вниз!” палубы лодок мигом пустеют, начинаются повседневные мероприятия: проверка оружия и технических средств, в просторечии – “проворачивание”, занятия по специальности, тренировки на боевых постах, корабельные учения, приборки перед обеденным перерывом и перед ужином. В отведенные дни читаются политинформации, проводятся политзанятия и т.д. Суббота – день большой приборки на подводных лодках и ПКЗ. Суббота –это и банный день. Выходной только по воскресеньям, если не планируются какие-нибудь общественные мероприятия, могут быть строевые смотры, спортивные соревнования. В субботу вечером, а в воскресенье после обеда и тоже вечером во всех кубриках “крутят” фильмы. Портативные киноустановки имеются на каждой лодке. В эти дни матросы могут выкроить время для личных нужд: написать письма родным и близким, получить увольнение на берег. Офицеры и сверхсрочники, не занятые по службе, имели возможность получить выходной.
На плавказарме бытовые условия, прямо скажу, положа руку на сердце, - великолепны. Все экипажи подводных лодок размещены в отдельных кубриках, есть баня с парилкой, несколько душевых, с горячей и холодной водой проблем нет. Есть офицерская и для сверхсрочников кают-компании, Командиры подводных лодок, их заместители и старпомы живут в одноместных каютах, командиры боевых частей – в двухместных, командиры групп – скромнее, в 4-х –6-ти местных, сверхсрочники в шестиместных. Лейтенанту Петрову досталась, естественно, шестиместная, но на одного. Коротать одиночество Петрову пришлось недолго. Вскоре появился из очередного отпуска “сожитель”, лейтенант Молчанов Геннадий. С офицерами своей лодки Петров уже познакомился, встретил на других лодках несколько своих “однокашников”, теперь вот появился Геннадий. Жить стало веселей, жизнь в незнакомой среде перестала казаться серой и чужой. Скучать Петрову некогда. Его рабочий день длится с 06.00 до 24.00. Личное время, нетрудно подсчитать, остается с нуля до шести утра и еще послеобеденный отдых, “адмиральский” час – это на флоте святое. Установленный месячный срок пребывания на “казарменном” положении приближается к концу стремительно, но радости это не приносит: зачетные листки на допуск к дежурству по кораблю, самостоятельному несению якорной и ходовой вахты заполнены где-то наполовину, зачеты по руководству подразделением в основном сданы, но без зачета по устройству подводной лодки закрыть вопрос нельзя. Ох, уж эти отвлечения!.. Пока разобрался с наличием продуктов в провизионках, списал израсходованные, дополучил к полным нормам недостающие, ушло дней десять. Заявка в продчасть - это в одном месте, заявка на автомашину – в другом, продовольственные склады – в третьем. Все это далеко, на противоположной стороне протоки, везде очереди. На заключительном этапе надо привезти своих матросов-грузчиков, продукты отобрать, загрузить в машину, доставить на лодку, разместить по провизионкам. Вот почти уже все сделано, а машины все нет, матросы не накормлены. Свои продукты в герметичной таре. Сердобольный пожилой кладовщик-мичман советует: - Ребятки, там, в углу, стоит вскрытая банка сухарей, а вон там бочоночки с икрой.
Окончание следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
2.4.2. На берегу янтарного моря (Светлогорск, Калининградская область. 1972 г.) Окончание.
А что произошло с янтарной комнатой – восьмым чудом света? Существует множество версий и догадок о её гибели. Прочитав упомянутую книгу Ю.Н.Иванова, где очень подробно изложены события военных лет и, главное, поведение доктора Роде, начинаешь сомневаться в том, что комната погибла. Кажется, что хранитель музея сделал всё возможное и даже невозможное, чтобы надёжно спрятать сокровище. И то, что Роде остался в Кенигсберге после взятия города частями Красной Армии, подтверждает, что янтарная комната осталась цела. Он вёл себя как наседка, вывившая птенцов, и отводящая любую опасность от своего гнезда. Возвращаюсь в 1972 год. Экскурсии, проводимые в санатории, имели в основном историко-патриотическую направленность. Следы прошедшей войны еще хорошо сохранились. Экскурсия была посвящена битве за Кенигсберг. Город был превращён немцами в крепость, в которую помимо внутригородского вала входили 12 фортов, создававших мощный опоясывающий барьер. На одном из фортов была первая остановка автобуса. Это был форт № 5 «Фридрих Вильгельм III (Шарлотенбург большой), который находится в районе посёлка Лермонтово на шоссе Светлогорск (Раушен) – Калининград. Затем осмотрели сохранившееся здание командно-наблюдательного пункта 43 армии, являвшийся резервным пунктом управления 3-го Белорусского фронта, штурмовавшего город в апреле 1945 года. После упорного сопротивления гарнизон города, состоявший, по записям коменданта крепости генерала Ляша, из 35 тысяч кадровых солдат и 100 тысяч фольксштурмовиков, 9 апреля сдался. Проезжая по городу, я с трудом узнавал знакомые прежде места. Разрушенные войной дома успели снести. На их месте выросли типовые маловыразительные коробки, которые не могут радовать глаз. Скрашивает город по-прежнему обилие зелени.
Последний снимок во время экскурсии у мемориальной могилы великого немецкого философа И.Канта, чудом сохранившейся у стены разрушенного войной кафедрального собора в Калининграде. Рядом со мной (во втором ряду третий слева) мои новые знакомые ленинградцы: Юрий Зверев (сзади меня) и Алексей Соболев (крайний слева), с которыми длительное время сохранялись добрые отношения.
«Сорок лет – это старость юности, Пятьдесят – юность старости.
В.Гюго.
2.4.3. Меридиан жизни.
С небольшим опозданием мы вошли в тёмный зал ресторана на Лермонтовском проспекте, где на ярко освещённой эстраде началось представление. На ощупь поднимаемся по крутой лестнице на возвышение в конце просторного зала и, наконец, добираемся до указанного метрдотелем столика, заказанного заранее. Из небытия появившийся официант сообщает, что сегодня «рыбный день» и в меню осталось только треска с жареным картофелем. Делать нечего: выпьем по рюмке водки, закусим треской и посмотрим на искусство обнажённых красоток варьете. Идея посетить ресторан с варьете возникла недавно, и была поддержана ближайшими родственниками, благо вскоре нашёлся и повод – моё сорокалетие 31 марта 1975 года. Варьете, ещё совсем недавно считавшееся буржуазно-развратным атрибутом, робко завоёвывало право на существование. Итак, наша компания сидит за столиком в полной темноте продолжительное время, червь под ложечкой сосёт, требуя подбросить топлива. Официант, извинившись, наконец сообщает, что кроме одной порции трески и остатков миног в соусе ничего на кухне ресторана больше нет. Соглашаемся и на эти остатки и заказываем побольше хлеба, который по очереди макаем в соус из-под быстро поглощённых миног.
Тосты с пожеланием здоровья все же были. Пока, правда, серьёзных проблем со здоровьем не испытываю. В брошюре для тех, кому за сорок, недавно прочёл, что это «пора расцвета творческих дарований человека, период его зрелости, дерзаний. В сорок лет он полон сил и энергии для свершения больших дел, за которыми подчас забывает о своём здоровье, режиме труда и отдыха. Когда симптомы зрелости единичны, а компенсаторные возможности организма ещё велики, человек не хочет связывать их с так называемыми возрастными изменениями, развитием какого-либо заболевания. Он не замечает изменения двигательного режима, сокращения удельного веса мышечной активности в быту и на работе…» Считаю, что пока есть желание выпить рюмку водки в хорошей компании, пока не погас интерес к познанию нового – значит, здоровье в порядке. Значит, сорокалетний меридиан жизни преодолён сравнительно благополучно. После окончания концерта-мюзикла с элементами цирковых трюков зажгли свет, и появилась возможность разглядеть большой зал ресторана, заполненный до отказа посетителями. Первыми поднялась из-за своих столиков и ушла по команде «Nach Haus» большая группа дисциплинированных немцев, которые занимали почти весь главный зал ресторана. Это обстоятельство, видимо, и было причиной скудного меню, которое по остаточному принципу было предложено нашей компании в составе шести человек – Шура с Юрой, Катя и Галя, я и Аля. Немного потанцевав на сцене, освободившейся от артистов варьете, не солоно хлебавши, покинула ресторан и наша компания в неплохом настроении.
«Наш разум по природе своей наделён неутомимой жаждой познавать истину науки»
Цицерон
2.4.4. У штурвала научных исследований. (Научно-исследовательский отдел академии, 1975-1980).
В начале марта 1975 года довольно неожиданно получил предложение перейти на другую работу. Думаю, что это произошло не без помощи Г.А.Смирнова, благодаря протекции которого у меня появилась возможность, хотя и с двухгодичным опозданием, получить очередное воинское звание.
Научно-исследовательский отдел (НИО), куда предстояло перейти, входил вместе с учебным отделом в нештатный штаб руководства академией, располагался на втором престижном этаже вблизи кабинетов начальника академии и его заместителей, т.е. был на виду у командования. Штат отдела включал 7 офицеров и несколько гражданских, как правило, офицеров в запасе или отставке. Кроме начальника отдела и его заместителя в штатном расписании было четыре старших помощника (по числу основных факультетов) и помощника начальника отдела. Старшие помощники считались направленцами, которые курировали соответствующие факультеты академии. Я занял освободившуюся должность направленца по факультету радиоэлектроники. Мой предшественник Виктор Курышкин был назначен начальником редакционно-издательского отдела. Обычно на должность направленца назначали офицера, образование которого соответствовало профилю факультета, с которым предстояло работать в области научной деятельности. Штатная категория капитана 2 ранга и скромный оклад затрудняли набор нужного специалиста из офицеров, окончивших академию. В дальнейшем я, правда, убедился, что работа куратора была чисто организационная, не требовавшая глубоких знаний по направлению каждой кафедры из-за широкого спектра исследований факультета. Специалист по радиоэлектронике вряд ли мог иметь глубокие познания в области кафедры кораблевождения, входившей в состав этого факультета. Скорее, для этой работы подходил специалист широкого профиля с хорошими организаторскими способностями. В отличие от училища основным интеллектуальным потенциалом академии были доктора наук, число которых на протяжении многих лет колебалось около цифры 50. По выражению авторов истории академии (издания 1991 г.) научный «взрыв» в подготовке учёных произошел в 1965-1969 гг, когда докторские диссертации защитили 46 человек. Мне и предстояло работать с людьми, имевшими докторские и кандидатские степени. Основываясь на опыте работы в предыдущем отделе и зная практически в лицо большинство учёных факультета, с новой работой освоился быстро. Через четыре месяца приказом Главкома ВМФ № 0779 от 23.07.1975 года мне было присвоено очередное воинское звание капитан 2 ранга - инженер. Хочу обратить внимание на написание воинского звания. В конце 1971 года слово инженер стало ставиться после основной части звания, а не в начале, как это было. Так, ранее я имел звание инженер-капитан 3 ранга, теперь стал капитаном 2 ранга – инженером. Этим мыслили, видимо, подчеркнуть вторичность профессиональных различий военнослужащих. Позднее, в 1984 году это гражданское слово «инженер» было исключено из звания вовсе. «Обмывали» это событие скромно, на квартире сослуживца по отделу Ю.Афанасьева, жившего неподалёку от академии. Работа спорилась. Взаимоотношения внутри отдела и с его начальником были деловыми и исключительно корректными. Штатная категория начальника отдела капитан 1 ранга, но на протяжении длительного периода эту должность занимал выпускник ВВМИУ имени Ф.Э.Дзержинского 1941 года инженер-контр-адмирал В.В.Рахманов, среднего роста, склонный к полноте мужчина с роговыми очками, которые нередко предательски сползали с переносицы. Он изредка выходил из своего рядом расположенного кабинета, чтобы уточнить какие-то данные или дать очередное задание своим подчинённым. Внутренняя культура и демократичность не позволяли ему повышать голос и командовать по телефону. Даже для того, чтобы вызвать сотрудника к себе, он, обычно, входил в комнату старших помощников, никогда не забывал говорить «здравствуйте», и только после этого обращался: - «Товарищ Н, зайдите ко мне с планом или рабочей тетрадью». Работал он, видимо, не испытывая больших затруднений, опираясь на компетентных помощников. Основная обязанность отдела заключалась в своевременном и качественном составлении годового и перспективного планов научно-исследовательских работ академии. Готовый план - это увесистый фолиант в красочной обложке, который завораживал любого проверяющего. Он подписывался начальником академии и отправлялся в Москву, где утверждался Главкомом или Начальником ГШ ВМФ.
Эта фотография в парадной тужурке со всеми медалями предназначена для моего личного дела после присвоения звания капитан второго ранга – инженер. Этот портрет в военной форме стал последним на военной службе. Ленинград. 1975 год.
Некоторое нервное напряжение царило в отделе на последнем этапе сдачи и защиты плана, когда неожиданно всплывали опечатки, или командование вносило неожиданные коррективы или дополнения. В остальное время рабочая атмосфера оставалась спокойной и творческой. Обязанность старшего помощника заключалась в участии при составлении плана научно-исследовательских работ и контроле его выполнения, а также внесении текущих изменений и составлении различных справок в этой сфере. Как известно, план – не догма, а руководство к действию. Поэтому кроме основного, утверждённого высокой инстанцией плана, существовал и план дополнительных работ, которых в отдельные периоды было не мало. Каждое утро делопроизводитель отдела получал в секретной части документы и письма по вопросам научной работы, которые просматривал начальник отдела и накладывал резолюцию для исполнения тому или другому направленцу. Старший помощник, получив под роспись предписанный ему документ, заносил его реквизиты и краткое содержание в свою рабочую тетрадь (журнал контроля) и начинал необходимую организационную работу, включая подбор исполнителей, этапы работы, сроки и т.д. Кроме выполнения основных обязанностей не обходилось и без участия в различных внутрипроверочных комиссиях и внеплановых мероприятиях по указанию командования. Особенно много нештатных обязанностей исполнял заместитель начальника отдела капитан 1 ранга Мизгер Лев Иванович, который держался особняком и работал в отдельном кабинете. Вскоре В.В.Рахманов ушел на пенсию, оставив едва заметный след в научной нише академии. Полагаю, что это объясняется тем, что его заслуги перекрыла тень другой фигуры, которая находилась на более высокой ступеньке академической иерархии. Им был заместитель начальника академии по научной работе вице-адмирал В.И.Соловьёв. Во всяком случае, в очерках истории академии издания 1977 года начальник НИО упоминается лишь один раз, во втором издании 1991 года фамилия Рахманова исчезла вовсе. Думаю, что это несправедливо. Много позже из публикации в газете «Труд» от 23 мая 1991 года узнал, что В.В.Рахманов был заметной фигурой в годы службы на Севере, находясь у истоков создания и испытания самого грозного оружия Только по прошествии 30 лет стало возможным прочесть о героических буднях некоторых сослуживцев, которые окружали нас и были вынуждены держать язык за зубами. В статье рассказано о первых шагах по испытанию ядерного оружия на Новой Земле. «Полигон для испытания ядерного оружия был выбран в начале 1954 года специальной комиссией под руководством контр адмирала Н.Д.Сергеева. Учёных и практиков привлекли гористые острова с высокими и обрывистыми берегами, удобными для проведения подобных испытаний, множество фьордов, заливов и бухт, способных укрыть корабли больших размеров, и относительно малое число жителей (около четырехсот русских поморов и ненцев, основавших посёлки Белушье и Рогачёво)». В тот год летом, находясь в плавании на учебном корабле «Урал», я первый и последний раз увидел своими глазами эту северную землю. С 31 июля 1954 года по решению правительства началось строительство «Объекта – 700». Первым его начальником был назначен Герой Советского Союза капитан 1 ранга В.Стариков. А уже 25 сентября 1955 года на полигоне в губе Чёрная на глубине 50 метров был произведен первый в СССР подводный ядерный взрыв. На восточном берегу этой губы в октябре 1957 года состоялось наземное испытание ядерного заряда. В этом же году Чёрная сотряслась еще раз от взрыва торпеды с ядерной головкой, выпущенной подводной лодкой под командованием капитана 1 ранга Г.Лазарева. В следующем 1958 году на полигоне было произведено 20 ядерных взрывов. После этого был объявлен мораторий на испытания, продолжавшийся более двух лет. «В первой половине июля 1961 года было получено распоряжение прервать работы по подготовке подземных испытаний, убрать людей и технику из районов пролива Маточкин Шар и привести полигон в готовность к воздушным и подводным испытаниям…. А жизнь на островах, - по воспоминанию начальника полигона – как говорится, забурлила. Мои заместители В.Рахманов и А.Стерлядкин с ног валились от усталости. Непрерывным потоком шли транспорта с грузом для гарнизона».
30 октября 1961 года 60-ти мегатонная «супербомба» была сброшена на парашюте с самолёта Ил-14 и взорвалась на высоте 5 километров. На испытаниях присутствовал Маршал Советского Союза К.С.Москаленко и министр среднего машиностроения Е.П.Славский, которые телеграммой рапортовали XXII съезду об успешном испытании бомбы. В этой телеграмме на имя Н.С.Хрущева доложено, что «безопасность испытателей и ближайшего населения обеспечена». Спустя много лет есть основания сомневаться в правдивости последнего утверждения. Если безопасность населения была действительно обеспечена своевременным принудительным переселением на материк, то в отношении некоторых участников испытаний это не так. Статья «Трое из армии «призраков» (Вечерний Петербург. 11.04.1996) излагает рассказ последних свидетелей этих испытаний. Спустя несколько дней в эпицентр взрыва направили личный состав отдельного особого военно-строительного инженерного батальона (в/ч 10568) численностью 700 человек, сформированный в Сертолово под Ленинградом. Диаметр воронки от взрыва был не менее 300 метров, внутренняя поверхность оплавлена, грунт спёкся в стеклоподобную массу. Со всего личного состава была взята подписка о неразглашении любой информации о месте службы, её характере и возможных причин каких-либо заболеваний. Только в 1991 году был снят гриф секретности с материалов по ядерным испытаниям на Новой Земле. Трое, оставшихся к этому времени в живых, сообщили, что большинство солдат и офицеров этого батальона умерли, не дожив до сорока лет от рака печени, сердечно-сосудистых и нервно-психических заболеваний. Мой интерес к Новой Земле не праздный. Во время службы в ракетной части в Североморске у меня была реальная возможность попасть служить на этот заполярный остров. В какой-то умной голове из научно-исследовательского института ВМФ родилась идея проверить жизнеспособность баллистических ракет Р-13 в полевых условиях самого крайнего севера. Была разработана программа переброски и развёртывания передвижной технической позиции на Новой Земле. Ракет и техники в Североморске было более чем достаточно, в матросах недостатка тоже не было. Оставалось только найти подходящего человека на должность начальника этой отдельной части. Занять эту «почётную» должность было предложено мне через отдел кадров Северного флота, куда был неожиданно вызван. Я, конечно, не мог знать о печальной судьбе вышеупомянутого батальон, но всё равно категорически отказался. В отделе кадров меня сначала пытались уговорить, затем грозить неприятностями по службе, не выпуская из здания штаба около двух часов. Перед кадровиками, скорее всего, была поставлена задача найти только добровольца, иначе они не стали бы и спрашивать моего согласия. Я твёрдо стоял на своём, больше других, как специалист, понимая бессмысленность этой затеи. В конечном итоге эту операцию возглавил старший инженер нашего цеха Э.П.Вержбовский - опытный специалист и организатор. Промучившись в палатках в условиях вечной мерзлоты около года, экспедиция благополучно вернулась в Североморск, доложив о нецелесообразности продолжения эксперимента. Морские ракетные комплексы принимались на вооружение с калейдоскопической быстротой, и проводить опыты на снятых с вооружения или устаревших ракетах значило бесполезно тратить силы и государственные средства.
Возвращаюсь к делам в академии, где два года назад закончилась общесоюзная кампания по обмену партбилетов, срок действия которых заканчивался. Эта кампания преследовала цель не только просто заменить небольшую книжицу серого цвета на аналогичную – красную, но и освободиться от нежелательных элементов, т.е. людей, недостойных высокого звания члена партии. В академии обмен партбилетов проходил по плану политотдела, не спешно и чётко. За несколько дней до вручения нового документа меня пригласили в партучёт, где ознакомили с новеньким партбилетом с целью проверки правильности записанных данных и разборчивой росписи в нём специальными чёрными чернилами. На обложке красного цвета партбилета напечатано: «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», в середине – Коммунистическая партия Советского Союза, внизу – ЦК КПСС. На обороте титульного листа рельефная голова основателя партии и ниже слова: «Партия – ум, честь и совесть нашей эпохи». В.Ульянов (Ленин). Лицевая сторона следующего листа полностью повторяет текст обложки. На тыльной стороне листа следующие данные: Партийный билет № 04701601, ФИО, год рождения -1935. Время вступления в партию – август 1957 года. Наименование партийного органа, выдавшего билет – политотдел военно-морской орденов Ленина и Ушакова академии. Слева – фотография размером 2,5 х 3 на специальной матовой бумаге. Справа от фото – личная подпись. Ниже – подпись начальника политотдела адмирала М.Н.Захарова и печать. В конце листа – дата выдачи: 22 июня 1973 года. Далее в книжке сброшюровано 10 листов, рассчитанных на 20 лет отметок об уплате членских взносов по 3 % от суммы заработной платы. Партийный билет нового образца получил через несколько дней из рук заместителя начальника политотдела капитана 1 ранга Н.Е.Лебёзкина. Нормальную атмосферу партийной работы в академии создавал и поддерживал немногочисленный политотдел, возглавляемый обычно маститым политическим работником в адмиральском звании. Начальниками политотдела становились, как правило, бывшие начальники политуправлений флотов, как и бывшие командующие флотами назначались начальниками академии. В политотдел – вершину академической партийной пирамиды сходятся все нити управления низовыми парторганизациями. Сам политотдел также являлся одной из многочисленных ячеек более грандиозной пирамиды политической власти, недосягаемая вершина которой находилась в Кремле. Политотдел безропотно ретранслировал все решения ЦК КПСС и настойчиво претворял их в жизнь. Никто даже в жутком сне не мог представить, что эта гигантская пирамида может в одночасье рухнуть через несколько лет. Серьёзной научной опорой политотдела была крупная кафедра марксизма-ленинизма, преподаватели которой читали солидные курсы слушателям всех факультетов. В 1975 году слушателям читались все составные части марксистско-ленинской теории: Марксистско-ленинская философия и методологические проблемы военной теории и практики, партийно-политическая работа, актуальные проблемы научного коммунизма, политической экономии и политики КПСС. Общий объём курса составлял 260 часов. Слушатели выпускного курса сдавали государственный экзамен по М – Л философии. Рядовые члены партии группировались по цеховому принципу в первичные партийные организации, которые возглавлялись выборными секретарями. Внутрипартийная работа обычно не ограничивалась рамками первичной организации. Нередким явлением были общеакадемические мероприятия и конференции, напоминавшие торжественные собрания. Сотрудники научно-исследовательского отдела входили в объединённую парторганизацию управления вместе с командованием, политическим и учебным отделами. Секретарём этой первичной организации длительное время избирался инструктор политотдела Анатолий Георгиевич Хухрев, который легко справлялся с обязанностями и нравился окружающим.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Леня Волосюк, наш старшина класса, тоже уволился по выпуску. Плавал на торговых судах первым помощником капитана. Будучи слушателем курсов повышения квалификации в Ленинграде, получил травму головы, которая сделала его пожизненным инвалидом. Петя Бушляр плавал штурманом подводной лодки на Балтике. Комиссовался по здоровью. Ходил старпомом на транспортных рефрижераторах Рижской базы реффлота, пока не разошелся во взглядах с начальством. Он всегда доискивался правды. В Риге, уже в пенсионном возрасте, мы нечасто общались. Он поговаривал о том, что не плохо бы податься на жительство в Штаты. Может и подался.
Бушляр Петр Сергеевич автор, по крайней мере, двух книг; Практическое пособие судоводителя. Рига, 1961. и Организация службы на судах флота рыбной промышленности СССР. Рига, Звайгзне, 1979.
Следы Жени Шпагина затерялись где-то в Калининграде. Говорили, что он преподавал в Высшем Военно-Морском училище. Заур Садых-Заде, уволившийся после выпуска, сделал карьеру в рыбном флоте. Много лет плавал капитан-директором крупнейших рыбодобывающих судов. Был неднократным победителем и призером ВДНХ СССР. Кавалер многих орденов и медалей. Представлялся к званию Герой Социалистического Труда. Его имя долго гремело в Рижском тралфлоте, а портрет украшал районную Доску Почета. Довелось и мне побывать на его прекрасном супер-сейнере в водах Центральной Атлантики.
Трагическая судьба Саши Журавина стала достоянием общественности совсем недавно. 3 марта 1999 г. на ОРТ в программе "Человек и закон" Ирина Георгиевна Журавина, жена Саши, поведала о страшных событиях марта 1968 года - гибели подводной лодки "К-129", на которой Саша был старшим помощником командира.
Экипаж К-129 перед последним походом. В центре – старпом Журавин.
Интересующимся трагедией ПЛ «К-129» и её подъёмом американцами, рекомендую прочесть в интернете статью а также
У читателя может сложиться впечатление, что выпуск был не совсем удачным, что многие, получив специальное образование, не сделали хорошую офицерскую карьеру. Это так и не так. Выпуск пришелся на момент качественного изменения подводного кораблестроения. Строительство дизельных подводных лодок резко сократилось, атомные еще не пошли в серию, сократилось и число вакансий для выпускников училищь, что вызвало трудности при назначениях их на Флот. Для сохранения кадров все же были предприняты некоторые меры, в т.ч. утверждены дополнительные штатные должности командиров рулевых групп, электронавигационных, радиотехнических, минно-торпедных, помощников командиров и др. На средних подводных лодках, где по штатам военного времени предусматривалось 8 офицеров, их стало 12. Другим повезло меньше, им предложили длительное время исполнять обязанности, далеко не родственные полученному образованию. Те, кто не сломались, пережили временные трудности, со временем влились в общую “струю”. Их успокаивали: “Во втором ранге сравняетесь”. Не все классы нашего выпуска понесли такой отсев, как мой. Многие из выпуска сделали хорошую карьеру. Из штурманов: - Борис Браковский, окончив академию, одно время был начальник штаба соединения подводных лодок КТОФ, на котором служил я; - Станислав Алексеев, шурин Саши Журавина, после академии стал адмиралом, командовал объединением подводных лодок всего Черноморского флота. Из минеров: - Янис Мороз, участник кругосветного перехода не атомной подводной лодке в подводном положении, был флагманским специалистом нескольких соединений; - Гурген Симонян командовал атомоходом на Севере, занимал высокий пост в Центре подготовки атомных подводных лодок; - Аслан Мухтаров (тоже на Севере) дорос до высокой должности в Минно-торпедном Управлении. Но я еще раз подчеркиваю: я не ставил своей задачей в этой книге широко освещать судьбы моих однокашников. У меня нет для этого ни должных материалов, ни талантов. Это требует больших специальных изысканий. Как бы не сложилась судьба первых выпускников моего училища, но я знаю, что всем нам, выпускникам Военно-Морских училищ тех лет, кто остался верен своей мечте, досталась нелегкая доля. Мы в числе первых осваивали дизельные подводные лодки нового поколения, подолгу служили на них, неся основное бремя по поддержанию в высокой боевой готовности Военно-Морского флота страны. Из наших рядов комплектовались офицерскими кадрами экипажи первых атомоходов. Мы подолгу не видели берег, свои семьи. Но мы гордимся своим прошлым и тем, что мы нужны были Родине и ее надежды оправдали.
Анатолий Калинин.
Дополнительные сведения об однокашниках автора, Анатолия Владимировича Калинина, почерпнутые в интернете.
Море ко всем одинаково сурово, говорят моряки. Подружиться с морем, быть с ним на равных могут только сильные, опытные мореплаватели. Одному из них, Зауру Садых-заде, завтра, 25 мая, исполняется 70 лет. Этот юбилей, как и 20 других своих дней рождения, он отмечает в море, в южной части Атлантического океана. Вот уже полвека ходит он на рыболовецких судах, 40 лет из них - на капитанском мостике.
Юбиляр Заур Садых-заде.
Молодой и горячий азербайджанец Заур Садых-заде приехал в Ригу учиться. Окончил здесь в 1956-м мореходку, да не простую - Высшее военное училище подводного плавания. Училище позже перевели в Калининград, а Заур попал под указ Хрущева за номером 1200, согласно которому подводники могли списаться с подлодок и заняться мирным ремеслом. Так он и сделал, заняв свое место в рядах тех, кто восстанавливал разрушенный во время войны рыболовецкий флот. Женился на латышке да так и осел в Латвии. Хотя какое там - осел! Он и по сей день каждый год не менее восьми месяцев проводит в море. Сначала ходил штурманом дальнего плавания на СРТ - средних рыболовецких траулерах, затем перешел на крупнотоннажные промысловые суда. Стал капитаном. Одним из первых латвийских капитанов он прошел пролив Дрейка - трудный переход из Атлантического океана в Тихий, с сильными течениями, и Панамский канал. Пожалуй, нет водного простора на карте, где бы не побывал Садых-заде. В любое время года, в любых погодных условиях он ловит рыбу в водах Мирового океана, обследует и открывает новые промысловые районы. Были штормы, туманы, ураганные ветры, но за все время - ни одной аварии. Морской волк всегда одерживал верх над разбушевавшейся стихией. По приблизительным подсчетам коллег, Заур выловил за свою трудовую жизнь более 300 тысяч тонн рыбы - результат, достойный Книги рекордов Гиннесса. В советские времена за 100 тысяч тонн улова давали Звезду героя соцтруда. Увы, нашего героя она незаслуженно обошла стороной: он не латыш, а звезд на Латвию выделяли одну-две и строго для нацкадров. Но наград у него и без того хватает - ордена, медали, звание «Заслуженный рыбак Латвии». Недаром признанный мастер рекордных уловов стал персональным пенсионером. Правда, времена уже не те, и пенсия у него нынче смехотворная. Да и сидеть на берегу, несмотря на годы, - это не в характере удалого Заура. Руководство его ценит и не отпускает отдыхать. А поскольку крупнотоннажных траулеров у Латвии больше нет (продали все под горячую руку!), то ходит наш капитан, совмещая еще и директорский пост, на большом автономном траулере-морозильщике «Стенде» и служит российско-испанской компании. Его судно - это своеобразный рыбзавод на плаву: ловит, чистит, обрабатывает и сдает готовую продукцию на плавбазы. В подчинении у капитана Садых-заде сегодня 85 человек. Скромный, простой, доброжелательный и справедливый, со всеми одинаков в общении - так говорят его сослуживцы. Нормальный психологический климат на судне - немалое дело. Но прежде всего - твердый порядок. Наверно, все вкупе и дает результат: на протяжении многих лет экипажи судов под командованием Заура занимают призовые места по добыче и обработке рыбы. Дети Заура по стопам отца не пошли. Дочь вышла замуж за норвежца и уехала из Латвии, а сын выбрал сухопутный бизнес. Хотя было время, когда отец хотел сделать из него моряка. Год они плавали вместе, бороздили Тихий океан. Курилы, Камчатка... Сын окончил за это время курсы мотористов. Вернулся домой и сказал: не мое! С родными при такой работе наш герой видится редко. С дочерью последний раз встречался в Лас-Пальмасе, на Канарских островах. Она прилетала туда навестить отца. Хотел было Заур наконец-то за долгие годы выбраться на родину - в Баку, навестить родственников. А тут рейс подвернулся. Море опять победило. В душе он остался верен Азербайджану. Видимо, поэтому не стал ни гражданином России, ни гражданином Латвии, хотя возможности были. В этом рейсе капитану предстоит принять решение - оставаться в Латвии или уезжать. Очень заманчивое предложение поступило - занять место советника в исландском рыболовецком флоте. Время, чтобы подумать, еще есть. А пока коллеги-моряки поздравляют Заура Садых-заде со славным юбилеем и желают ему семь футов под килем! «Час» присоединяется.
Алексеев Станислав Георгиевич. Контр-адмирал, командир 14-я дивизия подводных лодок.
Станислав Алексеев (контр-адмирал, командующий дивизией подводных лодок) Есть ещё подобные сооружения в мире? В 1957-м году во многих странах развернулось интенсивное подземное строительство объектов военного предназначения, что было связано с разгоревшейся между США и СССР холодной войной. Но я Вам скажу, что мы были самые последние, кто строил штольни. Они уже были в Германии, Норвегии, во Франции. Какой режим был? Круглосуточный? Для военных да. Для гражданских нет: восемь часов, как строители, короче говоря, как работники завода. За вредность платили? Нам ничего не платили. Мы за идею работали и служили. А они получали какую-то там надбавку. А для нас была автономность штольни. Что такое автономность" Это способность жить, существовать, она определялась 30 сутками. Прежде всего, по запасам регенерации, такая химическая система, которая регенерирует воздух, плохой воздух, углекислоту, она вырабатывала кислород, чтобы мы дышали. Во-вторых, как я говорил, там было хранилище сухих пайков, которое позволяло нам готовить ординарную пищу и существовать, питаться. Третье система питьевой воды, система помывки личного состава. Иностранцы туда какие-нибудь приходили, союзники? Нет, был один случай всего. Но, во-первых, самое главное штольня была высоко режимным объектом. Он был тщательно замаскирован. Даже канал береговая черта, а тут раз и какой-то там канальчик. Мы его тоже замаскировали. Вот почему появилась эта крыша, навес. На крыше стояли домики, бараки. Всё было сделано под окружающую архитектуру, и трудно было распознавать. Расскажите, как вы друг с другом общались? Это был закрытый гарнизон, в который был очень ограничен въезд. Пропуска не проверяли только когда выезжаешь, а когда въезжаешь проверяли пропуска. Эти милицейские здания так и остались: Милиция стояла на всех дорогах. А фотографии у Вас есть этого?
Нет. Я говорю это был режимный объект. Меня бы посадили, расстреляли, если бы я имел такие фотографии. А у Вас есть бумага, которую Вы подписали, о том, что вы слова не будете говорить о Балаклаве? У Вас есть на руках эта бумага? Нет. Я её съел уже давно. Это интересно, потому что были и другие ветераны, которые вообще не хотели с нами говорить. Правильно. Они мне звонили. Молодцы. А из правительства кто-то был? Хрущев был. Он при Вас приезжал? Да. Как это было? Приехал с такой помпой. С помпой уехал. Так это было просто. Вы помните, что сказал Хрущев, когда посетил объект? Он сказал: «Превосходно, спасибо. Я благодарю всех строителей, командование за то, что создали такой превосходный объект. Лично Вам он ничего не сказал? Нет. Он, наверно, подумал, что я дурак, но ничего не сказал. Просто объект был такой необычный? А я-то при чем? Объект необычный, а я обычный. В каком году Вы получили приказ уйти с лодками из штольни? Я уже не был подводником, а служил в штабе флота. И из штаба флота при мне был получен приказ «уйти из Балаклавы». Когда это было? Ну, это было, к сожалению, в 1991-м году. Ну, Вы представляете, что там будет лет через тысячу? Сейчас в Балаклаве видно Генуэзскую крепость. И через две тысячи лет её тоже будет видно, и штольню. Это объект вне времени. Люди через тысячу лет будут смотреть на штольни, как мы сейчас на крепости смотрим. Наверно, так и будет, потому что штольня так строилась. На долгие-долгие если не века, то на годы. Её не разрушить никак. Вот над штольней гора, 600 метров скалы, скального грунта. Какой взрыв её разрушит? Никто её не разрушит. Вы потом еще часто бывали в штольне или когда-то просто перестали туда ходить? Вот Вы говорили о чувстве. Чувство горечи, чувство сожаления, оно победило моё стремление там быть, любовь к Балаклаве и к системе базирования, потому что слишком там горько всё сознавать, что всё рушится, всё разрушено. Можно сказать, что Балаклава стала для Вас центром в жизни? Да, да. И когда этот центр ушёл? Он ещё не ушёл. Он уйдёт, когда меня понесут.
Контр-адмирал Алексеев Станислав Георгиевич, на флоте с 1957-го по 1995 год.
Симонян Гурген Аветисович.
"Судеб морских таинственная вязь... Это летучее выражение принадлежит писателю и моряку Николаю Черкашину. Но оно повторяется столь часто, что стало уже, что называется, народным. В самом деле, все связано, сплетено в нашей жизни, в нашей истории. И трагедии прошлого перекликаются с драмами новейшей истории. После гибели атомной подлодки «Курск» все заговорили об опаснейшей службе подводников, о трудной их жизни в отдаленных гарнизонах, засыпанных снегом и полуголодных. И хотя, быть может, это бьет по гордости россиян, слава Богу, что все это стало известно. Слишком многое замалчивалось до сих пор. Многие жены бывших морских офицеров могли бы рассказать, что это значит — ждать мужа неделями, месяцами, не зная, вернется ли он, останется ли живым. И Виктор Жилин, бывший командир атомной подводной лодки, материалы которого читатели не раз видели на страницах газеты, мог бы не вернуться из похода. И Гурген Симонян, тоже бывший командир атомной подлодки... И Николай Мозговой, флагманский штурман соединения подлодок... И Леонид Мирсон, флагманский механик в прошлом соединения атомных подводных субмарин... Последние годы службы они отдали обучению моряков в знаменитом Центре подготовки экипажей атомных подводных лодок в Палдиски. Центр, как известно, перестал существовать вместе с распадом СССР и обретением Эстонией независимости. Но нельзя не заметить, что в самые трудные, тревожные августовские дни 91-го года от моряков Палдиски не исходило никакой опасности для молодой страны. Люди в морской форме, служившие там, понимали... Но как отблагодарила их за это страна? Тоже ведь известно. И больно за них... Но они горды, как могут быть горды настоящие мужчины. Горды своей службой, флотом, тем, что они сделали для страны. Хотя и не кичатся этим, не кричат на каждом перекрестке..."
А.С.Сецен. Будни и радости 351-го экипажа. - Седьмая дивизия подводных лодок Северного флота. Люди, корабли, события. - Санкт-Петербург, серия "На страже Отчизны", выпуск 4, 2005 г.
Командиром корабля, точнее второго гвардейского экипажа, был капитан 1 ранга Симонян Гурген Аветисович. Он имел очень долгий командирский опыт, хотя в "автономки" (за угол) не ходил очень давно. Но был одним из самых старых и опытных командиров дивизии и мог многое позволить себе. В 1973 г. его любимый "Арарат" выиграл кубок СССР и золотые медали чемпионов, так на построении дивизии он спрашивал комдива: "А куда встать экипажу, у которого золотые медали чемпионов Союза по футболу и Кубок СССР?". Ему это и многое другое прощалось, потому что его уважали. Хотя иногда его было трудно понять и порой он бывал очень упрям... Симонян уже служил в Палдиски и потихоньку перетаскивал туда своих людей, как шутили в экипаже, тех, кто был ему дорог как память о гвардии.
Мухтаров Аслан Азисович.
Андреев А.П., Мухтаров Аслан Азисович, минер "букашки", Наумов В.В. См.
P.S. Спустя десятилетие
Я никогда не собирался заниматься литературной деятельностью, да и то, что я написал, как-то даже и язык не поворачивается называть "литературой". Это больше ремесленничество, порождённое случайностью. Моё прошлое всегда было со мной, но беспокойная жизнь заставляла больше думать о дне сегодняшнем и о близкой перспективе, в пределах очередной пенсии. Прошлое, по мере удаления, теряло масштабы и значимость, а то и вовсе терялось. Память, при всей своей необъятности, легко уступала прогрессирующему склерозу. В один прекрасный момент жизнь круто изменилась: сыновья одарили меня компьютером, показали несколько кнопок, которыми надо включать электронную технику, и я случайно попал в неведомый мир интернета. По мере изучения этого мира, мне встретился сайт о военных училищах. Я встрепенулся: а что там пишут о моём – Втором ВВМУ подводного плавания? Ни на этом, ни на других училищных сайтах я не нашел о нём ни единого упоминания. Вот тут-то я и вознегодовал. В гневе и возникло желание написать. Я извлёк из семейного архива фотографии училищной поры, пришли из небытия и начали завязываться узелки памяти с эпизодами становления училища, учёбы в нём, и всё это вылилось в эти "Воспоминания", которые и разместил поспешно на своём сайте под названием "Когда мы были молодыми…". Со временем я осознал, что этот материал далёк от полноты и совершенства изложения. "Воспоминания" абсолютно обошли стороной минно-торпедный факультет, и многих преподавателей. И неточностей много, и искажений. Чего стоит такой ляп, когда я имел в виду и описывал образ заместителя начальника училища по строевой части капитана 1 ранга Горского, внешне похожего на генерала (если память не изменяет, – Кюна) из к/ф-ма "Подвиг разведчика", а в тексте присвоил ему фамилию "Иванов"? Не обнаружил ошибку года гибели Саши Журавина. Убивать таких писак надо! И всё же, отзывы были, в основном от выпускников моего училища, в целом доброжелательные, за что я им благодарен. Но мои надежды на то, что однокашники "дополнят и углубят" – не оправдались. Молчат однокашники. И с компьютером, к сожалению, моё поколение уживается с трудом. И времени уже убежало о-го-го! Как там писал Поэт? Правильно: "иных, уж, нет, а те – далече…". Только за последние годы не стало Александра Алексеевича Шаурова, так любезно поделившегося со мной собранными им архивными материалами о Безпальчеве – умножил ряды на Серафимовском кладбище. Нет и Вадима Борисовича Иванова, который смотрел в объектив моего фотоаппарата у обелиска Безпальчеву – обрёл вечный покой в городе Лида (Белоруссия)… Редеют ряды ветеранов. Но не будем о грустном. Совсем недавно, мои "забавы" получили неожиданный интерес: где-то в высших инстанциях решили к очередному юбилею Великой Победы создать телефильм (или серию) о знаменитых подводниках – участниках Великой Отечественной войны. Потребовался материал о капитане 1 ранга Грищенко П.Д. Сценаристу и режиссёру попались мои воспоминания о Петре Денисовиче и, видимо, понравились. Затем, проявили интерес создатели блога на Центральном Военно-Морском Портале "Воспоминания" свои я подчистил, подправил, а авторы дневника по истории нахимовских училищ дополнили их прекрасными иллюстрациями, семейными фотографиями, историческими ссылками, и они начинают обретать "новую жизнь". Но здесь всплыла новая проблема. Мне был задан каверзный вопрос: вот ты написал, что знал, о судьбах курсантских, а что твои однокашники знают о твоей? Вынужден рассказать коротенько и об этом. После выпуска из училища получил назначение командиром рулевой группы на ПЛ С-293 проекта 613, только что прибывшую из новостроя в Молотовск (ныне Северодвинск). Через год в составе ЭОН-57 лодка Севморпутём перешла во Владивосток, 19 БПЛ. (Описал в рассказах "Лейтенант пришел…" и "ЭОН" ). И дальше, до самой демобилизации, служил на лодках проекта 613, последние 10 лет командиром ПЛ. За время службы был участником 7 автономных походов для несения боевой службы, в т.ч. в открытой части Тихого океана за пределами Японских островов, дважды старпомом в Филиппинском море и в должности командира ПЛ в Желтом и Восточно-Китайском морях, в Северной Атлантике и на Балтике. Командиром в 1970 году впервые официально форсировал скрытно, в подводном положении, опасный в минном отношении Корейский пролив. Нёс с десяток боевых дежурств с ядерным оружием на борту. Участвовал в крупных корабельных учениях в Японском, Охотском морях и на Балтике. Пятнадцать лет службы отдано ТОФу. Служил, кроме Владивостока, в Находке, Совгавани. Закончил службу в Риге в 1978 году. Надеюсь, когда-нибудь напишут: "Был награждён рядом медалей". После демобилизации 15 лет работал в центральном аппарате Всесоюзного Рыбопромышленного объединения "Запрыба" Минрыбхоза СССР, из них 10 последних лет – начальником смены оперативной службы. В 1991 году, после распада СССР, моя служба во благо Родине – накрылась "медным тазом". Как "оккупант" вынужден был покинуть янтарное побережье, осесть в Питере на заслуженно-низкой пенсии. После того как закончил описание своей курсантской поры, вспомнился разговор с Валентином Саввичем Пикулем, который сказал: "Одну, даже две книги, может написать каждый…". Я решил попробовать написать больше. Написал более десятка… рассказов. Есть сюжеты, но иссякло желание.
Январь 2010 г.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Вот и все! Желоб Лены – позади! Прощай, Арктика! Прощай, Панцирь! А может быть, До свиданья? Мы почти вышли из-подо льда… Теперь будет полегче… и в смысле нервов… и вообще… Приятно все же сознавать, что скоро, совсем скоро над головой окажется Чистая Вода... Пласт толщиной каких-нибудь 50, 60, 80, 100... а может – 200 метров... Московское время – 06.21...
Идем вперед, забыв Земли дыханье, Не сбросив до конца Ледовый Панцирь, В душе – любовь, мечты, воспоминанья, В ушах – гудки метро знакомой станции В глазах – глаза Любимой, как мгновенья Под пологом осенней Баркаролы Я думаю о свежести осенней, И о хрустальной сказочной короне...
И вот Мы – в Гренландском море! Есть такая страна вечного холода – Гренландия... Шляемся по квадратам... Слушаем море... Нам ничего не надо... Все хорошо... Экипаж заметно повеселел, сбросив тяжесть Панциря... В душах – заметная легкость... Улыбки... Флотские побасенки в кают-компании... Словом – с Облегчением Вас, товарищи! Отношение ко Мне в Экипаже заметно изменилось... Со Мной заговаривают... зовут в кают-компанию на просмотр очередного фильма… Часто – встречают улыбками. С особым удовольствием посещаю пульт управления главной энергетической установкой... Управленцы встречают меня радушно, а Я не перестаю восхищаться Спокойствию, с которым они принимают доклады и отдают команды в энергетические отсеки... Похоже, их забавляет Моя восторженность... Но я вижу – им приятна непосредственная искренность Лукавства здесь нет: мне трудно представить Объем Знаний этих людей! А ведь Командир должен все это знать тоже...
Он-то наверняка знает... А Я? Ведь это – тоже Железо... Только еще в несравненно большем количестве, чем у штурманов... Мечты, мечты! Где ваша сладость? Ушли мечты, осталась ... Грустно, черт побери! Московское время – 00.40... Опять вахта... Решаю задачку, которую задал ПэЭф... надо найти неисправность в схеме... Реле... резисторы... конденсаторы... Черт ногу сломит... Московское время – 03.45... Ранний завтрак, Я спешу на встречу с Ним! Сколько раз уже это было... И каждый раз – радость... Я, кажется, понял: просто завтрак, обед и ужин – это редкие минуты отдыха... А этих минут было так мало... Возвращаюсь к «верстаку»... Так ПэЭф и ЭсШа называют стол автопрокладчика... Очень точно! Еще час мучений – и задача решена! Тайком спускаюсь в гиропост... ЭсШа смотрит результат... Эти мгновения – как вечность! Он протягивает мне листки... «Все правильно... Только зачем столько лишней работы?» А черт его знает, зачем! Радость переполняет Меня! Первый раз я Сам нашел неисправность! Сам! Сам! ПэЭф равнодушен… «Несите зачетный лист...» Еще одна запись... Еще одна ступенька к Признанию Экипажа! Наклоняюсь к трубе: «Гиропост! Доложите командиру БЧ – время 07.45...» В этот раз засыпаю сразу...
Возвращение на Чистую Воду.
Панцирь остался позади... Перестраховавшись на всякий случай, всплываем без хода... На индикаторах всех приборов – Чистая Вода! Ни тебе полыней, ни тебе льдин... Красота! И вот – глубина 7 метров... Нас встречают: тот же самый ледокол, что провожал под Панцирь... А вот и самолет... Привет, ребята! Мы – живы… Спасибо за то, что помогли выйти из-под Панциря… Командир в рубке радистов общается с капитаном ледокола... ПэЭф и ЭсШа колдуют у КПФ-ЗК... А Я смотрю в перископ... Кручу в свое удовольствие... Туда – сюда... Ледокол хорошо виден... Он небольшой, с ярко-оранжевой высокой надстройкой... Чтоб лучше было видно во льдах при проводках судов... За ним – громадный айсберг... Вот еще один... А слева – еще... О, да их тут несколько! Море – свинцового цвета... Чуть дышит... Нас почти не качает... Сзади – сплошная серая мгла... Так Арктика выражает напоследок свое недовольство… Мне все-таки грустно... Ледяные поля и торосы, похоже, навсегда обосновались в моей Душе… Стали частью Меня... А я – частичкой Белого Безмолвия...
плывет по волне, В океан погруженный для верности... На три четверти он – в глубине, Только четверть всего на поверхности... И любовь моя, тоже одна, Все плывет сквозь года ледовитые... Лишь на четверть, на четверть снаружи видна, На три четверти в сердце укрытая... (песня полярников)
Опять Я говорю с Ней... Ровно месяц прошел с тех пор, как Я поцеловал Ее на пороге квартиры №71... Часто представляю Ее в Неизвестной Ее Жизни Без Меня... Наверное, острота гремихинских ощущений давно померкла на фоне ленинградской чудесной осени... А Я ничего не забыл... И еще долго эти ощущения будут единственным шатким мостком к Ней... отсюда... Пишу Тебе обо всем потому, что если все будет хорошо – читать это будет здорово... Там… В нашей уютной ленинградской квартире... Смешно и забавно... А если Я не вернусь – Ты ничего вообще читать не будешь… Так что, нытиком я показаться не рискую… Вчера радисты жестоко пошутили: «Ледокол почту привез!» Шутку не оценили, зато разрядились на бедолагах на все 100%... Сутки носа в центральном не казали… В десятый раз перечитал Твою тетрадочку с письмами.. Ловлю себя на одной и той же идиотской мысли: вдруг еще одно письмецо обнаружится… которое пропустил, читая… Увы… Часто вспоминаю Твой Очень хочется… Хоть ложечку попробовать…
Первый лейтенантский адреналин (продолжение).
Сон сегодня видел... Церковь... Люди... И частый - частый Открываю глаза... Колокол, точно,.. Перезвон... «аварийная тревога! Пожар в седьмом отсеке... Горит..» Дифферент на корму заметный... Быстро всплываем... Я впервые командую в гиропосту: «Приготовить средства индивидуальной защиты! Проверить резервное питание!» Команды быстро выполняются...
Три длинных звонка... «Отбой аварийной тревоги!» Обошлось... Слава богу... А вот на "К-8" в 1970 году не обошлось... Ловлю в себе новое ощущение: сегодня я был частью Экипажа... И - чувство радости... за ребят на пульте... Те, на «К-8», погибли... Спите, орлы боевые! Пусть Злая Пучина станет Вам мягкой купелью! Мы Вас помним... Всегда... А Корабль тем временем вышел в Норвежское море... Пока я спал... Совсем недалеко Мы уже от Дома!
Первые обобщения лейтенантского опыта (продолжение).
Мне несказанно повезло с лейтенантским Стартом! Что же должно было произойти такого, чтобы сработали все звенья в непростой цепи Лейтенантской Удачи? Начальник отдела кадров раньше Меня не знал... Стажировку я проходил не у нашего Командира, а совсем на другом Корабле... Результатами по дисциплинам специальности в училище я не блистал... В дивизии об этом знали до Моего прибытия... «Высоких» покровителей у Меня нет и никогда не 6ыло... Просить за Меня некому... Но - самое Главное и до сих пор Мне совершенно непонятное: что же побудило Командира взять в Такой Поход недопущенного лейтенанта? Имея на Корабле в качестве только что назначенного старшего штурмана недавнего своего же командира группы? Тем не менее, решение Командира еще как-то можно объяснить: все-таки я - из его Экипажа... Надо быстро вводить в строй молодого офицера, а автономка для этого (как я теперь понимаю) идеальный вариант... А чем объяснить решение Командующего Флотом и согласие с этим решением Главного Штурмана Флота? Они что, не понимали, Куда идет Корабль? Объяснение здесь напрашивается только одно: абсолютная уверенность этих людей в Командире и Экипаже! И этой уверенности не в силах был помешать лейтенант- Так что, Я здесь совершенно не при чем... Командир попросил - ему не отказали... Вот и все... Я понял еще, что работа с людьми у Меня получается.» Они Мне интересны... И у Меня есть, что им предложить...
И еще я понял, что Штурманское Дело требует особой подготовки и ответственности... Можно хорошо знать Железо, но не обладать Ответственностью за Безопасность Корабля... И тогда - горе Экипажу! Он становится заложником Единоличной Безответственности... А можно - и наоборот... И второй вариант для Корабля -лучше... Хотя - хорошо бы и знать и быть ответственным! Тогда и голове болеть нет причин.. Я теперь твердо знаю: Ответственность у меня есть! Значит, и Железо я освою... Хотя бы для того, чтобы стать отличным штурманом... иначе, кто же плохого пустит в Командиры? А Командир - это Первый Штурман на Корабле... исходя из требований всех руководящих документов по линии БЧ-1... Наш Командир, например, умеет определять Место Корабля с помощью всех средств навигации, которые есть на Корабле... А вот старпом - не умеет... Значит, стать хорошим штурманом - это просто одна из обязательных ступенек к Командирскому мостику! И я начал восхождение по этой первой ступеньке... Плохо ли, хорошо ли, - но начал... И теперь уж поднимусь на нее, будьте уверены! А до конца автономки остались чуть больше двух недель... Поэтому - за работу, товарищи! И не поскользнитесь на ступеньке...
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
