Но вместо бурной радости и неописуемого восторга среди «экспериментаторов» наступила полная и тревожная тишина. Дикий страх за возможные суровые последствия от содеянного, в результате которого пострадал безвинный человек, в мгновение ока сбросил с подоконника всех участвующих в этом позорном и не имеющем никаких объяснений поступке. Пострадавшая дама, испуганная до ужаса и возмущенная до предела, как была вся мокрая, захватив с собой в качестве вещественного доказательства повреждённый от разрыва предмет нападения, естественно, направилась в училище, чтобы найти и строжайшим образом наказать тех, кто совершил это унизительное и оскорбительное противоправное действие против её личности. Мгновенно оценив обстановку, что скандальная история с разбирательства начнётся с минуты на минуту, «наблюдатели и экспериментаторы» постарались как можно быстрее покинуть место действия. Буквально в течение нескольких секунд, по свидетельству ничего не знавших и не подозревавших посторонних лиц, небольшая группа «питонов» стремглав выбежала из учебного корпуса и растворилась на других объектах обширной училищной территории. Весьма строгое и принципиальное разбирательство, продолжавшееся с большой тщательностью и даже излишней предвзятостью, чтобы выявить и непременно сурово наказать инициаторов, по оценке командования и партаппарата училища, «не поддающегося здравому смыслу хулиганского поступка», никаких результатов не дало. Предателей и сексотов, к счастью, ни в первом взводе, ни во всей нашей роте не нашлось. Даже елейно-ласковые, приторно-благочестивые и умильные уверения сознаться, приняв на себя всю ответственность за содеянное, дескать, чистосердечное признание смягчает вину наказания, не вызвало ответного действия. Ни организаторов, ни участников этого мероприятия, как ни старалось начальство, никто не назвал. Под подозрением оказался весь первый взвод, самый боевой, смелый, инициативный, энергичный, но в тоже время, с позиции начальства, недостаточно благонадёжный. В качестве уточняющего разъяснения замечу, что, несмотря на то, что с тех пор прошло более пятидесяти пяти лет, данный факт нет-нет, да и вспоминается в среде наших «питонов». Больше того, мне теперь даже стали известны фамилии нахимовцев – инициаторов и исполнителей этого «спецэффекта».
Вспоминая своё поведение за весь период обучения, скажу, что к злостным нарушителем дисциплины я не мог бы себя причислить, но и паинькой, этаким послушным, заискивающим подлизой не был. Моими постоянными недостатками, за которые я получал бесконечное число замечаний, была медлительность, регулярные опоздания на построения, за которые даже снижали ежемесячные и четвертные оценки по дисциплине. Вот, например, однажды, правда, по другому поводу, произошел со мной такой случай, который я никоим образом не считал и даже сейчас не считаю грубым нарушением дисциплины. Как-то раз, строй нашего класса вёл уже упоминаемый мной ранее помощник офицера-воспитателя старшина 1 статьи Алексей Акиншин. Во время движения он неоднократно строй останавливал, делал какие-то замечания, чтобы мы шли «в ногу», но не топали. Всем надоело выслушивать его, как нам казалось, излишние придирки и замечания, пустые нотации и нравоучения, и мы, не сговариваясь, а как-то само по себе, пошли, делая один шаг тихо, а второй шаг, усиленно притоптывая. Получалось очень занятно, но старшина не оценил нашего старания. Легче всего было не обращать на эту шалость никакого внимания, и, как говорится, всё бы рассосалось и забылось. Но Акиншим вошел в раж, завёлся, стал нервничать и психовать, а нам только такое и подавай. Он ещё несколько раз останавливал взвод, маршировавший в плотном строю, по-прежнему притоптывая через шаг, но всё было бесполезно. Наконец, в очередной раз он остановил взвод, вывел из строя меня, оказавшегося, как всегда, на шкентеле, но шагавшего также старательно наравне со всеми. Ох, как он был зол, желваки играли на его побледневших и худых щеках, зелёные глаза были наполнены яростью, огромные кулачищи метались над моей бедной головой. Одно неосторожное движение и от меня останется мокрое место. Ведь должен же быть кто-то главным организатором, заводилой общего непослушания? Посчитав, что таковым может быть каждый, старшина выбрал крайнего и решительно требовал признаться. Обвинив в нарушении общей дисциплины строя, он постепенно успокоился, не дотронувшись до меня ни мизинцем. Надо сказать отдельно о системе наказаний. У нас в училище никогда не существовало карцера, как известно, широко распространённого вида наказания в царских кадетских корпусах. Могли, например, отказать в очередном увольнении в город, направить лишний раз делать приборку в кубрике или классе, определить не по графику дежурным по классу или назначить истопником в зимнее время. Но главным воспитательным воздействием, мне кажется, всё-таки были личные беседы, увещевания, разъяснения, собеседования.
Для многих наших воспитателей к таким, в большинстве своём, гуманным методам воздействия к разнохарактерным и не всегда покладистым пацанам трудно было привыкнуть. Были ли случаи рукоприкладства со стороны педагогов или офицеров-воспитателей и их помощников в отношении «питонов»? Наверное, были. Но я, однако, не помню ни одного случая, когда кто-нибудь из ребят пожаловался, что кто-то из воспитателей его избил. Стукнуть, другой раз, по башке, дать подзатыльника или дёрнуть за ухо разве такое воздействие можно считать избиением? Но, если посмотреть с другой стороны, то это, конечно, подавление и оскорбление личности. Не исключаю того, что воспитателям трудно было с нами возиться, и некоторые офицеры подыскивали другие места службы. Самым неприятным, на мой взгляд, наказанием было написание письма родителям о недостойном поведении сына. К слову замечу, что в воспоминаниях некоторых нахимовцев, хотя и редко, но иногда упоминается наказание, применяемое к нарушителям, как содержание в карцере. Однако на моей памяти в Рижском Нахимовском училище таких наказаний не было, как не существовало в реальности и самого карцера. Наиболее строгим наказанием, которое, как я помню, однажды было применено к нахимовцу старшего класса, и на меня произвело огромное впечатление это лишение провинившегося ношения погон на определённый срок. Вся процедура приведения в исполнение этого наказания носила, на мой взгляд, чрезвычайный характер, когда училище в полном составе выстраивалось на плацу в виде каре, а в центр построения выводился наказуемый, зачитывался приказ, и под оглушительную барабанную дробь старшина роты огромными ножницами срезал погоны. Явление, я вам скажу честно, не для нервных, а по эмоциональной напряжённости напоминало что-то средневековое, но, правда, без эшафота или той же виселицы, но это дописывало мальчишеское воображение. К счастью, такое наказание применялось весьма редко.
Л.Чегоровский. Гражданская казнь применяется с древнейших времен. Российской империи — один из видов позорящего наказания для дворян в XVIII—XIX веков. Её обряд состоял в выставлении наказуемого у позорного столба с преломлением шпаги над головой в знак лишения всех прав состояния (чинов, сословных привилегий, прав собственности, родительских и пр.). Шпага рассматривалась как отличительный знак дворянина.
Самым предельным наказанием являлось отчислением из училища. Однако, надо отметить, отчисление по недисциплинированности производилось значительно реже, чем по здоровью, по неуспеваемости или по другим причинам. К тому же отчисление проходило значительно проще: тихо, незаметно, без психологической встряски. Все эти крайние меры воспитательного воздействия осуществлялись только по приказу начальника училища. Вот теперь, пожалуй, я приблизился к описанию своего последнего прегрешения, о котором уже несколько раз ранее упоминал. В данном случае обстановка была следующая. Заканчивалась вторая четверть 1951-1952 учебного года, когда наша рота № 2 с полным основанием уже относилась к разряду старшеклассников. Приближалось наступление Нового 1952 года, а затем почти двухнедельные зимние каникулы. Как-то так получилось, что в эти каникулы мне не представилось возможности куда-либо поехать. Ну что ж, не первый раз зимовать в училище дело привычное. Отпускники разъехались, в составе роты нас оказалось почти половина, человек тридцать-пятьдесят не более. Ни утренних физзарядок, ни вечерних прогулок, редкие построения, да и то, только для перехода в столовую, но зато ежедневные увольнения, а в клубе училища один за другим шли сеансы кинофильмов, и в промежутках между ними для поддержания весёлого, праздничного и новогоднего настроения нескончаемо крутили музыку: «Рио-Риту», «Брызги шампанского» и всякую другую дребедень. Библиотека и читальный зал были открыты ежедневно с утра до вечера. Но вот кружки художественной самодеятельности и спортивные секции не работали учителя и педагоги тоже должны отдохнуть.
В эти дни, как-то незаметно, без лишней помпы вступил в обязанности начальника нашего училища капитан 1 ранга Анатолий Иванович Цветков, прибывший из Севастополя, где находился в должности заместителя начальника Черноморского ВВМУ имени П.С.Нахимова. Вот в один из таких прекрасных дней новогодних каникул я решил пойти в увольнение, получил свой увольнительный алюминиевый жетон, номер которого записывался в журнал увольняемых, и после ужина отправился в город. Погода была чудесная, настоящая новогодняя небольшой морозец, лёгкий снежок казалось бы, ничего не предвещало непредсказуемого и огорчительного.
Совершенно не сговариваясь, я оказался вместе со своим приятелем из четвёртого взвода Толей Маркиным, с которым мы тут же решили вместе провести время в городе, погулять по красивым новогодним и скверам, разукрашенным гирляндами разноцветных огней и ёлочными игрушками. Казалось бы чего ещё надо? Настроение, в принципе, было хорошее, праздничное, новогоднее. Но, если вспомнить, то, как будто бы, чего-то не хватало, всё-таки нам уже шёл семнадцатый год, может каких-то радостных эмоций, более глубоких переживаний. Ни у него, ни у меня в тот период постоянных дружеских знакомств среди женского пола не было, но и особого стремления к таким связям не наблюдалось. Пожалуй, нам хотелось чувствовать себя более самостоятельными, мужественными, независимыми, опытными, всезнающими, постигшими начальные морские премудрости, а значит, как бы само собой разумеющееся, дающее основание на приобщение к какой-то житейской мудрости. С нынешних позиций, по прошествии многих десятков лет, можно констатировать, что два молодых салажёнка, не способных ещё реально оценить свои поступки и желания с имеющимися возможностями, допустили ошибочные субституционные действия, приведшие к грубому нарушению дисциплины. Вместо того, чтобы идти к центру города, мы, по непонятной причине, пошли по узким улочкам старой Риги, где и электрического освещения-то хорошего не было, и вдруг натолкнулись на яркую рекламу какого-то питейного заведения, двери которого периодически открывались от входящих и выходящих посетителей. В голове пронеслись слова старой матроской песни: «..в таверне веселились моряки...». Вот сейчас покажем себя, кто мы такие.
Стойка бара
Звякнул колокольчик над входной дверью, извещающий о появлении новых посетителей. Небольшой уютный зал, в котором разместилось около десятка высоких столов, возле них в верхней одежде стояли, пили, жевали, курили, громко говорили по-латышски мужики с помутневшими от выпитого глазами. При нашем появлении шум несколько поутих, многие повернулись в нашу сторону. Не обращая особого внимания на присутствующих, мы уверенным шагом пересекли помещение, подошли к стойке бара и долго рассматривали витрину, заставленную бесчисленным количеством всевозможных бутылок с разноцветными наклейками. Бармен, выждав некоторое время, когда мы с нескрываемым интересом рассматривали великолепное разнообразие выставленного на обозрение товара, обратился к нам на латышском языке. В этот момент, как мне показалось, посетители прекратили разговор, и наступила напряжённая тишина. Кто-то из нас двоих, естественно, по-русски произнёс, что мы хотим сделать заказ. В зале тут же снова заговорили даже значительно интенсивней, и наше присутствие не стало вызывать никакого интереса. В подобной обстановке я находился впервые и толком не осознавал линию своего поведения. Но вдвоём не так было стеснительно, и мы старались держаться бодро и уверенно. Прежде чем сделать заказ, переговариваясь между собой, решили взять что-нибудь подешевле и не очень крепкое, а что касается объёма так это и не обсуждалось: как везде и всегда говорили, что нормой являются «наркомовские» или «боевые сто грамм». Высмотрели бутылку с понравившейся красочной этикеткой оказалась какая-то наливка. При заказе Толя Маркин неожиданно для меня вдруг поменял дозу и сказал, чтобы ему налили 150 грамм. Не отходя от стойки бара, мы тут же медленно, как бы смакуя, маленькими глоточками выпили сладкую, слегка густоватую тёмно-вишнёвого цвета приятную на вкус жидкость. Заплатили за это удовольствие вообще почти ничего меньше, чем за билет в кинотеатр.
С радостным настроением и чувством полного удовлетворения успешно выполненного необычного дела вышли на улицу. Прошло сравнительно непродолжительное время, но никаких непривычных или неприятных ощущений мы не чувствовали. Неожиданно в наших «дырявых» головах появилось неутолённое желание повторного запретного действия, и мы повернули назад в эту пресловутую «таверну». Ни у меня, ни у Толи не возникло тогда внутреннего голоса с предупреждением остановиться, воздержаться, отказаться от своих пагубных намерений, а личного опыта ещё не было, и никто в данный момент не мог подсказать, что последствия могут быть непредсказуемыми. Повторный заход в это злачное место уже не вызвал излишнего волнения у завсегдатаев, а бармен на наше желание всё повторить по той же схеме, как и в первый раз, был более покладист, угодлив и даже подобострастен. Это нам даже немного польстило и мы вполне довольные собой, что мы такие крутые, крепкие и стойкие, приободрившись, направились гулять по городу.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Для экипажа были организованы туристические поездки по городу и ознакомление с достопримечательностями, даже выдавали местную валюту пиастро. Хорошо помню парк «Монтаза», набережную и памятник «Похищение Европы». Возил нас по городу на ПАЗике с сумасшедшей скоростью египетский водитель, а сопровождали нас командир похода Волков, старпом Егоров, помощник Михаеш, командир группы движения Вилявин, мичманы Балабанов и Рыжков и другие офицеры и мичманы. Командир Носов и прикомандированный Пыхин решали вопросы в посольстве СССР.
1974 г. Египет, г.Александрия. Члены посольства, командир К.М.Носов и Ю.Г.Пыхин.
Через дней десять мы снова вышли в море выполнять боевые задачи, но только скрытно. Постоянно уходили от преследования, в отсеках полнейшая тишина, иногда слышались гидроакустические удары по корпусу. По завершению задач, мы все-таки были обнаружены американским фрегатом, пришлось всплыть у него перед самым носом. Эта ситуация была бы недопустимой для АПЛ стратегического назначения, и классифицировалась бы как невыполнение боевой задачи. В данной ситуации "Б-69" могла бы через определенное время открыто, без шифровки сообщить: «…в районе Средиземного моря, …градусов широты,…градусов долготы, в нарушение международной конвенции, странами НАТО размещены на дне моря контейнеры с оборудованием систем ПЛО». Можно себе представить после этого реакцию НАТО…!?. По курсу домой он долго еще преследовал нас, но потом командир похода связался с сопровождающим БПК и попросил помощи. Ах, какой был маневр БПК! На полном ходу он вклинился между лодкой и фрегатом. Фрегат резко отошел в сторону и по радиостанции на волне УКВ пожелал счастливого плавания. По ходу домой Бискай был, на чудо, спокоен и в тумане. Дорога домой всегда кажется короткой, в Кронштадт дошли быстро и спокойно.
Экипаж на встрече после дальнего похода. Крайний слева старший матрос Климчук Б.С.
Дальше начались встречи, экипажу карантин, в кинозале бригады специальные фильмы с эротическим уклоном, приглашение в экипаж «посетительниц», походы в городскую баню и немножко пива в бокалах, а дальше организованная поездка в санаторий на 45 суток.
Встреча командира Носова К.М. после дальнего похода.
Кронштадтское соединение подводных лодок (1918-2008). Люди, корабли, события. Специальный выпуск альманаха "Тайфун". - Санкт-Петербург, 2008.
В 1974 году Б-69 (капитан 2 ранга К.М.Носов) совершила дальний океанский поход продолжительностью более 100 суток (в ходе плавания совершён деловой заход в Александрию).
Прим. ред. Лодка Б-69 эксплуатировалась интенсивно, совершала походы продолжительностью в несколько месяцев, поэтому после возвращения в базу обычно ставилась на КМОЛЗ для проведения текущего ремонта и дополнительных работ (по воспоминаниям ветеранов, корабль содержался в отличном состоянии). Поэтому, несмотря на то, что лодка находилась в составе сил постоянной готовности, на начало года она числилась среди ремонтирующихся кораблей.
Командир Носов К.М. у перескопа. Замполит Поваляев И.И., как и положено, рядом, в неизменной готовности.
По итогам 1974 года, ... две ПЛ — Б-69 (командир — капитан 2 ранга К.М.Носов, заместитель командира по политической части — капитан-лейтенант И.И.Поваляев) и С-169 (командир — капитан 2 ранга В.П.Касаткин, заместитель командира по политической части — капитан-лейтенант С.С.Махинько), и ТЛ-843 объявлены отличными кораблями... Б-69 и Б-891 переведены в подкласс опытовых судов, получили новые литерно-цифровые обозначения — БС-69 и БС-891 соответственно.
6. Санатории
Дважды побывал в санаториях после дальних походов. Осенью 1973 года после похода в Северную Атлантику отдыхали в санатории ВМФ г. Болдерая на Рижском взморье и зимой в 1974 году после похода в Средиземное море в санатории ВМФ г. Зеленогорск Ленинградской области. Впечатления остались изумительные. Это питание по заказу, свободное гуляние по городу, посещение кинозалов, танцевальных залов и площадок, экскурсии, организованные Поваляевым встречи с коллективами предприятий и отдыхающими других гражданских санаториев (в Зеленогорске в то время массово отдыхали после зимней сессии студенты) и другие мероприятия, связанные с отдыхом. В санатории нас, как правило, сопровождали замполит Поваляев И.И. и младшие командиры: помощник Михаеш и доктор Найченко.
Особенно было приятно иметь в кармане «боновую» книжку и покупать в «Альбатросе» различные вещи, особенно подарки любимым девушкам. А как они велись на это !?... После санатория, в середине зимы 1975 года, меня отпустили в отпуск. На побывку прибыл на 30 суток, бери и на работу устаивайся. Первым делом выполнил пожелания друзей и отправил посылкой 10 кг сала и чеснока (любили после ужина побаловаться сальцом). Сельская молодежь и односельчане принимали меня очень хорошо, учителя пригласили в среднюю школу рассказать о службе на подводной лодке. Отношение к морякам на Украине особенное. Больше трех недель отдыха не выдержал и поехал в Ленинград к друзьям-студентам, с которыми познакомился в Зеленогорске.
7. Беломорско-Балтийский канал и переход на базу Лиинахамари
В 1975 году, опять после походного ремонта и реконструкции на КМОЛзе, началась подготовка к переходу на Север через Беломорско-Балтийский канал. Не хотел писать, но напишу. Больно и тяжело переносил ремонты и реконструкцию на КМОЛзе по той причине, что работяги с завода всегда оставляли после себя бардак и рыскали по лодке в поисках оставшихся после похода продуктов, особенно любили заглянуть в потаенные места. Таким образом, у меня украли первые мои купленные на службе на жалкое пособие, механические часы. Я знал, кто это сделал, но доказать не мог. Почистили и покрасили суриком в легком корпусе все цистерны, загрузили продовольствие и аппаратуру прикомандированных, заправились топливом, прошли все поставленные задачи. Потом зашли в притопленный док, нас отцентровали по выставленным кильблокам, док осушили, лодка села на место, и потянули его двумя буксирами в сторону Ленинграда.
Через разводные мосты Ленинграда нас протянули в самое оптимальное для города время. Никто не спал, все наблюдали ночной Ленинград. Выборг, крепость «Орешек», Ладога, Петрозаводск, Онега, Свирь, шлюзы с надписями на стенах «ЗЭКов» сталинского периода, Белое море, все прошли и остались в памяти на долгую жизнь. Во время перехода у меня случилась беда. При обрезании газовым резаком с корпуса ПЛ лесов, установленных для покраски, у меня в руках взорвался ацетиленовый шланг. Кожу с руки сняли, как перчатку, и доктор Найченко поместил мою правую руку в кулек с стрептомициновой (или стрептоцидовой) мазью. Так дошли мы до Белого моря, вышли из дока и пошли в Северодвинск. В Северодвинске простояли недолго, но к врачу меня сводили и одобрили действия доктора Найченко.
Доктор Найченко А.
Из Северодвинска "Б-69" перешла в базу Лиинахамари. При выходе на палубу, первое что бросилось в глаза, это закрытая сопками бухта и большая глубина (до 50 метров) у пирса. Увидели вдали на берегу несколько жилых бараков (сама база находилась за поворотом) и людей, которые большим ситом, похожим на носилки, просеивали песок. Оказалось, что таким образом они ловили рыбу, которая во время отлива зарывалась в песок дожидаясь прилива, который приносил много корма. Отливы в этом районе достигали более 50 метров. Местные научили и нас рыбачить удочками, где только крючок, груз и леска, намотанная на палец. Через отверстия в пайолах причала, за очень короткое время, налавливали ведра два рыбы. Это было отличное подспорье на камбузе. Ходили в сопки, где много черники и морошки, впервые видел карликовые березы и в 3-х километрах норвежский пограничный пост. Потом ходили на саму базу, где экипажи ПЛ жили на немецких, времен Великой Отечественной войны, крейсерах. Они не успели выйти из базы в результате внезапного штурма наших десантников. Все осталось, как прежде, только снято вооружение, даже работали пекарни. К большой радости, даже встретил друзей, с которыми учился в учебке 09990 в Кронштадте.
Самым интересным был организованный Поваляевым поход на остров Крестовый, где во время Великой Отечественной войны шли бои нашего десанта с немецкими частями, охранявшими базу с южной стороны, стороны суши. К удивлению, за такой большой период после войны, казалось, что бой произошел недавно. Валялись каски, ржавые минометы, обувь, стреляные гильзы, а в жилых бараках на кроватях лежали матрацы.
Дмитрий Лукин: Небольшая ошибка. На фотографии экипаж снят на фоне памятника на братской могиле разведчиков отряда В.Леонова, погибших 12-13 октября 1944 года на мысе Крестовый. Это МЫС Крестовый, а не остров..
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
В моторный отсек, где нес вахту Саша Ковалев, спустились мотористы «217-го». — Чем помочь тебе, паренек? — сказал краснофлотец Илья Горбунков, — Как там, наверху? — спросил Саша. — Самолеты преследуют. Покоя нет от гадов. Моторист Горбунков сказал правду. Если катеру старшего лейтенанта Кисова удалось оторваться от кораблей противника, то с «фокке-вульфами» состязаться в скорости было трудно. Они атаковали беспрерывно, пикируя с обеих сторон, иногда заходили с кормы. Надо отдать должное Анатолию Кисову, сумевшему ловко маневрировать в этом неравном поединке. Ни одна сброшенная бомба с трех самолетов «Фокке-Вульф-190» не угодила в цель. Такая неудача озлобила немецких летчиков, и они открыли артиллерийско-пулеметный огонь. Несколько осколков от снарядов прошили бортовую обшивку катера. В моторном отсеке тяжело ранило старшину 1 статьи Аринева, обожгло выхлопным газом командира отделения мотористов Старшинова. Очередной взрыв в отсеке оглушил Сашу Ковалева, отбросив волной на переборку. На какое-то мгновение юнга потерял сознание. Очнувшись, он увидел у правого мотора краснофлотца Илью Горбункова, заделывающего пробоину в блоке. Левый мотор тоже бездействовал. Моторное отделение наполнялось удушливым газом. В рваную дыру в дюрите радиатора хлестал кипяток. — Моторы!.. Моторы!..— кричал боцман. Анатолий Кисов вздрогнул, посмотрел на Желвакова, до которого только сейчас дошло: скорости нет — верная гибель. Катер потерял ход. Вот-вот — и все пошло бы прахом. Взорвался бы перегревшийся мотор — и конец... Саша рванулся к среднему мотору, грудью закрыл пробоину в радиаторе... Трудно представить, каких страданий стоило это юному моряку. Однако юнга Ковалев все крепче и крепче прижимался к дюриту радиатора. Температура воды семьдесят градусов. Жгло все тело. «Только бы выдержать, набраться бы сил» — по-другому Саша, каким мы его знали, не мог размышлять. Ему хватило сил и мужества. Благодаря подвигу юнги Ковалева торпедный катер не потерял ход. Катер жил и благополучно дошел до базы. Саша не отходил от дюрита до тех пор, пока повреждение не было устранено. Следует добавить, что одним из первых поспешил на помощь юнге Илья Горбунков, моторист с «217-го».
Саша Ковалев. - Кузьмин А. В. В прибрежных водах. — М.: Военное издательство, 1967.
Саше Ковалеву жизнью своей обязаны два экипажа торпедных катеров — «209-го» и «217-го». Зимой 1972 года во время научной конференции «Северный флот в начальный период войны» бывший юнга Игорь Перетрухин, ныне подполковник, познакомил меня с Николаем Дмитриевичем Старшиновым, командиром отделения мотористов ТК-209, который так сказал о Саше Ковалеве: — Редкой души паренек. В его жизни не все было гладко. Трагически сложилась судьба его родителей, он глубоко переживал свое сиротство, хотя не скрывал, что есть приемные родители... В таких случаях люди прижимаются в себе, как морская улитка. Саша был другим: общительный, добрый, честный. С ним легко идти и бой, не подведет. Хотя, надо сказать, для нас, старослужащих моряков, он был еще мальчиком. Я горжусь, что мне пришлось воевать с Сашей рядом, на одном катере, в одном моторном отсеке... В послевоенные годы появилось немало газетных и журнальных публикаций, в которых авторы утверждали, Саша Ковалев погиб в этом морском бою. Этот факт далек от истины. Саша вернулся в Пумманки. Вместе е другими членами команды был представлен к правительственной награде. Беда с ним случилась несколько позже. Обратимся к письму Жени Ушакова, он рассказывает: «По приказу командира бригады А.В.Кузьмина группа наших катеров покинула Пумманки и направилась своим ходом в главную базу. Нашему «201-му» и катеру «209-му» старшего лейтенанта Кисова предстоял ремонт. В недавнем бою этому ТК здорово досталось. В борту пробоины. Офицеры рассказывали нам, что немцы и последнее время стали применять снаряды с фосфорными головками, которые в любой момент могут самовоспламениться. В общем, снаряд типа бомбы замедленного действия. Миновав полуостров Рыбачий, мы услышали короткий взрыв. Застопорили ход, легли в дрейф. Видим: на катере Кисова вспыхнул пожар. Катер, шедший следом за «209-м», быстро подошел к его борту и забрал весь экипаж. Саши среди спасенных не было. Уже на базе узнали, что он погиб, неся вахту в моторном отсеке». В Корабельном, уставе ВМФ сказано: «Вахта является особым видом дежурства на кораблях Военно-Морского Флота. Она устанавливается в тех случаях, когда требуется непрерывная бдительность и неотлучное пребывание на посту». Велико было горе катерников, потерявших своего любимца, смелого, задорного юношу. Моряки ходатайствовали о занесении имени Саши Ковалева навечно в списки части. Командование Северного флота наградило юного героя посмертно орденом Отечественной войны I степени.
Поэт-североморец Николай Букин посвятил памяти юнги-катерника стихотворение. Вот эти строки:
И торжественно, и звонко Вновь гремит в краю родном Чудо-песня про орленка, Про того, кто жил орлом. Так в тяжелый час Отчизны, В стороне ветров и льдов, Пал за дело коммунизма Юнга Саша Ковалев.
Да, Саша, ты — орленок. Я сегодня ставлю цветы перед твоей фотокарточкой, которую прислал мне твой и мой друг Женя Ушаков. Я гляжу на твое смелое мальчишеское лицо, светлые волосы, сосредоточенные серые глаза. Орленок, тогда тебе шел семнадцатый. Да ведь это же про вас, мои товарищи, безвременно ушедшие из жизни, поется в песне: «Не хочется думать о смерти, поверь мне, в шестнадцать мальчишеских лет...»
Фаизов Эдуард Халилович
Завысить свой возраст, чтобы попасть на фронт - в годы войны таких случаев было немало. Уроженец Казани Эдуард Фаизов, годы, себе, наоборот, скинул. В 1943-ем ему было 16. Мечтал попасть на флот, и ждать призыва ещё два года не стал. Заявил себя пятнадцатилетним, и был зачислен в школу юнг.
Эдуард Фаизов - ветеран Соловецкий школы юнг: "Меня отправили после окончания школы юнг на Северный флот, на боевые корабли, большие охотники американские, бобики их тогда называли, там мы, значит, сопровождали транспорты, английские суда"... В этом году она отметит своё 65-летие. Стараниями ветеранов, командования Северного флота и региональных властей школу решено возродить. На Соловки будут набраны три отряда юнг. Эдуард Фаизов - ветеран соловецкой школы юнг: "Они там же будут жить, строить. Мы же сами строили землянки. Там сейчас корпуса нормальные, но всё же для практики они должны будут построить хотя бы одну землянку". Программа обучения юнг пока разрабатывается. Но уже решено - форма будет копировать прежнюю. Так что осенью на Соловках вновь появятся мальчики с бантиками.
Филимонов Андрей Иванович
Под таким названием вышла в свет книга, изданная при содействии членов Союза ветеранов ВМФ. г. Петрозаводска. Автор сборника - А.И.Филимонов, бывший юнга Соловецкой школы... В книге "Юнги Карелии" А.И. Филимонов и его друзья, бывшие юнги, рассказывают о своей учебе в Соловецкой школе, о войне, послевоенной жизни и работе. Предлагаем вашему вниманию отрывки из этой книги. "... Шёл 1942 год. Тяжёлые кровопролитные бои на Севастопольском участке фронта, Курском направлении, в районе Воронежа, Новочеркасска, Ростова... Вот тогда-то, в июне 1942 г., на советском флоте появилось новое воинское звание - юнга. ... Созданная в 1942 году школа юнг комплектовалась юными патриотами в возрасте 15-16 лет, исключительно добровольцами. Школа готовила боцманов, рулевых, мотористов, электриков, радистов. Именно в этих специалистах нуждался советский флот в годы Великой Отечественной войны В 1942-1945 гг. школа подготовила 4111 первоклассных специалистов для всех флотов и флотилий Советского Союза... Соловецкая школа юнг стала для своих воспитанников школой жизни. Большинство бывших сорванцов с 5-7-классным образованием пошли в вечерние школы рабочей молодёжи, затем в вузы и техникумы, стали хорошими и добросовестными специалистами..."
Взяться за перо Андрея Ивановича заставила тревога за подрастающее поколение, которое почти не знает историю родной страны. К такому печальному выводу его подтолкнула работа в комиссии по делам молодежи при республиканском Совете ветеранов войны и труда. "Я начал выступать в школах, училищах. Рассказываю ребятам, как их сверстники, среди которых попадались и хулиганы, и второгодники, в школе юнг все, как один, стремились учиться как можно лучше, иначе их бы не допустили служить на боевые корабли. А отличникам предоставлялось даже право выбора флота. Бывает, услышав это, современные подростки улыбаются, порой смеются: Им непонятно, что двигало их ровесниками, почему они были готовы отдать жизнь за Родину", - вздыхает Андрей Иванович.
Но откуда возьмется это понимание? На школьных уроках история нередко предстает обезличенной: набор дат, событий, имен и только. Вот и задумался ветеран над тем, как наладить воспитательную работу с молодежью. Тем более что опыт у него имелся: еще студентом был избран председателем комитета ДОСААФ Петрозаводского госуниверситета. Потом, когда уже трудился заведующим санитарной лабораторией треста кафе-столовых, стал сначала командиром добровольной народной дружины, а потом и заместителем начальника штаба Привокзального района. За активную общественную деятельность был награжден грамотой Президиума Верховного Совета КАССР и именными часами. Патриотическим воспитанием занимался и в те годы, когда был первым помощником капитана на судах загранплавания: Кроме книги "Юнги Карелии" у Андрея Ивановича Филимонова вышло еще два сборника. С их помощью в занимательной форме викторины ребята могут узнать не только о ключевых событиях Великой Отечественной войны, но и о композиторах, ученых, писателях, художниках, прославивших нашу страну. В распространении и презентации книг большую помощь оказали городской Совет ветеранов войны и труда и Союз ветеранов ВМФ. Сейчас готовится к печати новый двухтомник - "Патриоты российского Отечества" и "История отечественного флота", охватывающие период со времен Петра I до победного 1945-го. Кроме того, идет работа над компакт-диском с пособием для школьников "Великая Отечественная война глазами ветеранов". Сборники, составленные бывшим юнгой, пользуются большим успехом не только в школах Петрозаводска. Благодарные отзывы приходят от учителей из Калининграда, Ленинградской области. Но главная награда для Андрея Ивановича и его друзей-ветеранов - видеть, как пробуждаются у молодежи интерес к героическому прошлому, уважение к поколению, вынесшему на своих плечах всю тяжесть войны. Значит, есть надежда, что протянутая из былых времен в будущее нить не прервется.
Когда началась война, в столице Карелии открылись военные госпитали, один из них размещался в школе на улице Крупской, в которой учился брат Андрея. Мальчишка упросил главного врача разрешить ему оказывать раненым посильную помощь и с рвением выполнял все поручения. В местной газете о нем даже появилась заметка "Юный патриот". Война разбросала семью Филимоновых в разные концы большой страны. Андрей с братом и мамой оказались в Челябинской области - куда уж дальше от Соловков! Но когда в июне 1942 года приказом наркома Военно-Морского Флота создаются школы юнг, Андрей, как и многие его сверстники, начинает мечтать о море. Школы юнг комплектовались юношами 15 - 16 лет с образованием 6 - 7 классов. Андрей отправился в военкомат и написал заявление с просьбой направить его в школу юнг. Пройдя строгий медицинский отбор и мандатную комиссию, он был направлен на пересыльный пункт военкомата города Кирова, там снова разные комиссии. И вот наконец из 500 юношей 100 человек получили направление в школу юнг. Среди них был Андрей Филимонов. В 16 лет исполнилась его мечта о море... Распределили А. Филимонова на Северный флот, и попал он в Полярный, на главную базу Северного флота, где начал службу рулевым в дивизионе малых охотников. В 1946 году Андрей успешно сдал экзамены флагманским специалистам дивизиона и получил звание "Гвардии юнга": он впервые надел бескозырку с полной ленточкой и гвардейской надписью "Охрана водного района". Условия службы и быта здесь были суровыми, как и сама природа севера.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Теперь каждое лето я в период лагерных сборов настойчиво подвергал себя многочасовому раскачиванию на качелях. Во время зимних занятий в училище записался в секции гимнастики и акробатики, где, на мой взгляд, весьма успешно освоил разные обороты, повороты, фляги, сальто и даже шпагаты, что, в конечном итоге, мне помогло нормально переносить укачивание не только на нашей шхуне, но и в дальнейшей службе на кораблях. Вообще-то я побывал во многих спортивных секциях. Например, тренировался вместе с боксёрами и борцами, потому как хотелось стать посильней и выносливей, но поскольку мой вес тогда только-только перевалил за два пуда, то я ни в какую весовую категорию, даже сверх наилегчайшую, не попадал и, естественно, ни в каких соревнованиях не участвовал. Зато в группе акробатов нашей роты при исполнении спортивных пирамид по причине малого веса и роста мне отводилась роль верхолаза, когда приходилось, превозмогая страх высоты, забираться по чьим-то спинам, плечам и головам чуть ли не под самый потолок без всякой страховки, надеясь только на крепкие руки своих товарищей. От такой акробатики силы не наберёшь. Вот гимнастика другое дело: тут и сила нужна и крутисьвертись во всех плоскостях и измерениях. Честно скажу, что занятия в спортивных секциях и общефизическая подготовка очень сильно помогла моему развитию в последующие годы.
Спортивные занятия в клубе училища. На переднем плане сидят четверо: самый ленивый нахимовец 3-го выпуска Сергеев Е.М. У перекладины стоит ст. лейтенант Усович В.И., в глубине за перекладиной сидит капитан-лейтенант Мищихин А.М. Вдоль стены сидят 10 нахимовцев, справа второй - нахимовец 1-го выпуска Васильев Р.К.
Не считаю возможным, однако, оставить без внимания, вероятней всего, последнюю для нашего училища морскую практику на шхуне «Нахимовец» летом следующего 1952 года, когда нашей 2-ой роте представилась возможность в течение более месяца неоднократно выходить в море и в завершении своей практики осуществить многодневный переход из Риги в Ленинград и обратно. Подобные походы выполняли «питоны» предыдущих рот, о чём неоднократно и подробно сообщалось в республиканских и даже центральных газетах. У меня каким-то чудом сохранилась с портретом И.В.Сталина вырезка из газеты «Известия» от 23 июля 1950 года, посвящённой Дню Военно-Морского Флота, с заметкой «Морская юность» о походе шхуны «Лавена» в Ленинград с нахимовцами Рижского Нахимовского училища. На этот раз мы ходили уже в отсутствии К.А.Безпальчева, который к тому времени занимался созданием Рижского ВВМУПП, а новому начальнику нашего училища А.И.Цветкову, вероятно, было ещё не до нас. Действительно, что и говорить, такие походы для «питонов» являлись весьма хорошей морской выучкой. В Ленинграде и нам был организован отличный приём. Стоянка наша была не абы где, а также на Неве, у моста имени лейтенанта Шмидта. Мы тоже побывали на «Авроре», встречались с местными нахимовцами в училище, а в ВВМУ имени М.В.Фрунзе помимо ознакомительной экскурсии несколько раз ходили смотреть кино. На меня, однако, ошеломляющее впечатление произвёл барк «Крузенштерн», который ещё перестраивался, ремонтировался, но уже был на плаву и в полной красе. Мы, кто в данный момент был на шхуне, высыпали на палубу, чтобы увидеть воочию этот красивейший парусник. «Крузенштерн» медленно и величаво, в сопровождении буксиров, проследовал по Неве в сторону судостроительного завода буквально в нескольких сотнях метров от нас. Потрясающее зрелище! В течение непродолжительного пребывания в Ленинграде была возможность несколько раз быть в увольнении, походить самостоятельно, посмотреть летний город в период белых ночей. Помнится, тогда было какое-то приподнятое, радостное настроение, всё казалось прекрасным и чудесным: красивый город, тёплые и светлые ночи, парки, скверы, фонтаны, на эстрадных представлениях с огромным успехом выступал Аркадий Райкин, с полным аншлагом шли концерты Театра кукол Сергея Образцова «Необыкновенный концерт», «Божественная комедия» и «Под шорох твоих ресниц». Надо сказать, что я уже чуть-чуть был знаком с Ленинградом, который очень нравился и воспринимался мной как место продолжения дальнейшей учёбы после окончания нахимовского училища. Первый раз я приезжал в зимние каникулы на несколько дней к своей сестре Жене, когда её муж старший лейтенант флота Марат Захаров учился во ВСОК’е, а проживали они на Малой Охте, что далековато от центра, и знакомство с городом тогда было очень поверхностным. Зато во второй приезд в Ленинград на Новый 1951 год мне повезло значительно больше.
Нахимовцы Витя Кулагин, Коля Верюжский и Саша Розов. В училище на Новогоднем представлении. Рига. 1949 год.
Хочу пояснить, что в зимние каникулы, которые продолжались почти две недели, нас отпускали по домам: к родителям, родственникам и даже знакомым под их поручение. Единственным ограничением являлась дальность следования до места назначения не более суток. В Ленинград пожалуйста, а в Москву уже далековато, а тем более куда-то дальше, да ещё с пересадками лучше не проситься. Стало быть, я и многие мои приятели чаще всего на каникулы оставались в училище. В период новогодних каникул строгости и режимности было значительно меньше. Можно было где-то и без строя прошмыгнуть, например, опоздать в столовую или по желанию посидеть в читальном зале или пойти в клуб на демонстрацию кинофильма, которые шли ежедневно по нескольку сеансов. Под Новый год, само собой, устраивались театрализованные представления у ёлки с Дедом Морозом и Снегурочкой. В увольнение отпускали каждый день в период всех каникул. Всё это было хорошо, но, если представлялась возможность поездки, то выбирался последний вариант. Сейчас я уже не помню, при каких обстоятельствах в период 1950-1951 учебного года, когда мы были уже в 3-ей роте, у меня сложились дружеские отношения с Юрой Ободковым, который тогда являлся вице-старшиной в первом взводе. Это был крепкий и рослый юноша, да и по возрасту, наверное, года на два-три старше. Гордился тем, что он питерский. Много и интересно рассказывал о своём родном городе. Иногда вспоминал, как трудно пришлось во время блокады, что каким-то чудом удалось эвакуироваться на Урал, где проживал под Свердловском. Повидал всякого разного: и хорошего, когда многие всё-таки чаще помогали друг другу пережить житейские трудности, особенно им, пацанам-блокадникам, и плохого детские воровские шайки, картёжный азарт, курение, драки за лидерство. Поработал на заводе подсобным рабочим. Учёбу в школе запустил, и после возвращения в освобождённый Ленинград пришлось ему восстанавливать свои школьные знания. Родители Юры, к счастью, были живы, но жили разными семьями: отец вместе с его младшей сестрой на Петроградской стороне, а мать с отчимом на Лиговке.
В училище Юра Ободков поступил на год раньше меня, в 1946 году, в четвёртый класс. Лишний год пребывания в училище, да и некоторая разница в возрасте, что бы там ни говорили, но выделяла этих ребят, первого и второго взводов, особенно по первоначалу в сторону их опытности, уверенности и даже некоторого превосходства в сравнении с нами, третьим и четвёртым взводами. Попытки одних доказать своё преимущество, а других ни в чём не уступать, всё-таки иногда происходили, которые выражались, например, в стычках и столкновениях с применением подушек или скрученных в тугие жгуты полотенец, когда, главным образом после отбоя, вдруг раздавался боевой клич: «Идём бить первый или второй взвод!» Тогда в коридор с гиком выбегала ватага ребят в длинных ночных рубашках с подушками или полотенцами в руках, где происходило кратковременное, но бескровное побоище. В таких баталиях не было ни победителей, на побеждённых, но каждая сторона считала себя правой: первые думали, что отстояли свои позиции, а другие считали, что они тоже чего-то стоят. До более серьёзного и принципиального противостояния «стенка на стенку», как мне помнится, дело не доходило, если не считать некоторые выяснения отношений в индивидуальном плане, да и они никогда не приобретали большого значения. К чести наших офицеров-воспитателей и в первую очередь, как я полагаю, командира роты капитан-лейтенанта В.С.Штепа, всячески стремящихся не противопоставлять одних другим, создавали нормальную, дружескую обстановку поддержки и взаимного понимания среди нахимовцев всех четырёх взводов. Задолго до зимних каникул у нас с Юрой Ободковым, в поведении которого, хотя и чувствовалось некоторое покровительство, но без элементов обидного принижения или подавления моей личности, возник случайный разговор о том, что мы могли бы на зимние каникулы поехать вместе в Ленинград. Естественно, я подробно сообщал маме в письмах обо всех своих делах, в том числе и о приятельских отношениях с Юрой. Переписка с мамой на эту тему у меня была долгой, обстоятельной, подробной и детальной. Мою маму волновало, с одной стороны не будет ли моё пребывание в чужой семье обременительно, не создаст ли для них дополнительные неудобства и другие житейские трудности, а с другой стороны вдруг, этот Юра, научит меня чему-нибудь нехорошему, а я ещё такой несамостоятельный, впечатлительный и подверженный всяким негативным явлениям не смогу самостоятельно разобраться и попаду под «дурное» влияние. В конце концов, моей маме пришлось согласиться с моими убедительными доводами, что всё должно пройти без нежелательных последствий. Так в действительности и произошло. Дополнительных хлопот для семьи Юры Ободкова, а остановились мы на Лиговке, я полагаю, не доставили. Несколько раз посещали его отца на Петроградской стороне. Отец Юры тогда был не в очень хорошем состоянии, страдал от повышенного давления и спасался от этого недуга регулярной процедурой постановки медицинских пиявок. Мы, помню, бегали в аптеку за этими пиявками. Юра, как мне казалось, был одинаково внимателен, заботлив и с сочувствием относился к своим родителям.
Нахимовцы Коля Верюжский из четвёртого взвода и Юра Ободков из первого взвода 3-ей роты РНВМУ. Рига. Февраль. 1951 год.
Для меня эта поездка в Ленинград была очень интересна и познавательна. Дома мы не засиживались, много ездили по городу, были в театрах, кино, на катке. Погода особо не досаждала: порой было прохладно, даже морозно, но чаще оттепель, а в некоторые дни шёл приятный новогодний снежок. У меня до сей поры остались замечательные воспоминания о зимнем Ленинграде и в целом об этих каникулах. Большое спасибо Юре Ободкову и его родителям за их внимание и заботу. После окончания Нахимовского училища наши пути с Юрой Ободковым разошлись. Он, естественно, был направлен в Ленинград в Первое Балтийское ВВМУ подводного плавания, а я оказался в Севастополе. Мы долгое время поддерживали переписку. Но, будучи на втором или третьем курсе, письма от Юры неожиданно перестали приходить. А вскоре окольными путями, через третьих лиц, я узнал, что Юру Ободкова отчислили из училища и направили служить матросом в Палдиски, где в Учебном отряде готовились специалисты для подводного флота срочной службы. Годы учёбы и службы в училище в срок срочной действительной службы в воспитательных целях не засчитывали, а на флоте тогда служили по пять лет. Вот такой был беспредел. Вспоминаю, что в начале 1950-х годов при очередном перемещении руководящего состава ВМУЗов вместо строгого, но придерживающегося умеренных репрессивных мер адмирала В.Л.Богденко (1903-1995) был назначен совершенно безудержный самодур адмирал С.Г.Кучеров (1902-1973), в период правления которого начались нещадные и многочисленные отчисления курсантов из всех военно-морских училищ.
Адмирал Кучеров Степан Георгиевич. В средине 1950 годов выполнял обязанности начальника Управления военно-морских учебных заведений ВМФ
В досужих флотских кругах тогда вспоминали некогда имевшие место разговоры о том, что, якобы, в своё время при обсуждении кандидатур между И.С.Исаковым и С.Г.Кучеровым для назначения на одну из высоких должностей в аппарате Военно-Морского флота, Сталин, не очень высоко оценивая умственные способности и деловые качества одного из них, заявил, не называя фамилии, что, дескать, пусть лучше командует «безногий», чем «безголовый». Но для всех было ясно, что речь идёт о «безголовом» С.Г.Кучерове, поскольку у И.С.Исакова была ампутирована нога. Жесточайшее и безжалостное руководство ВМУЗами со стороны Кучерова оставило в курсантской памяти весьма печальный след. Вероятней всего, в такую беспощадную, бесчеловечную и жестокую обработку попал и Юра Ободков.
6. Завершение учёбы в Нахимовском училище.
Приступая к рассказу о завершающем этапе последних двух лет обучения, не могу не поведать о событии, окончательно перевернувшем моё сознание к реальному пониманию происходящих жизненных ситуаций и обстоятельств. В юности, порой, совершая необдуманные поступки, не принимаешь во внимание возможные последствия. Опыт многих поколений учит, наставляет, рекомендует, советует, объясняет, что прежде чем совершить мало знакомое и сомнительное по содержанию действие, хотя бы для начала, следует представить, какие могут последовать результаты. Так нет же самому хочется, образно говоря, подёргать за хвост «крокодила» («тигра», «змею» и других им подобных по желанию).
Ради истины, а, может быть, и в назидание другим, как бы это ни казалось ужасным, диким и возмутительным компрометирующим фактом моего беспорочного, безукоризненного, идеального и благонравного поведения, об этом придётся рассказать. По характеру, мне кажется, я был более покладистый, чем задиристый, если на кого-то и обижался, то в драку с кулаками не лез, старался конфликтную ситуацию уладить, чаще всего, мирным выяснением создавшихся обстоятельств. Обидчикам своим кнопки на сидение парты не подкладывал, рукава ночных рубашек и кальсоны в тугие узлы не завязывал, пуговицы на бушлате, брюках и других вещах не подрезал, хотя, если кто-то подвергался подобному воздействию, а такое иногда с кем-нибудь случалось, то это, непременно, вызывало бурный, гомерический смех и всеобщее веселье. Подобные проделки не являлись зловредными и оскорбительными, на мой взгляд, не носили системный характер, а были, скорей всего, эпизодическим напоминанием как бы для профилактики, чтобы никто не зарывался, однако чаще всего просто мальчишескими шалостями и подначками. В поведении своём я также не допускал залихватских, отчаянных и дерзких, граничащих с хулиганством поступков, о некоторых из них я уже упоминал ранее, или, например, таких как намазать воском классную доску, чтобы «любимый учитель» ничего на ней не смог написать, незаметно стереть в классном журнале «незаслуженную» двойку, или наоборот наставить «желаемых» пятёрок, а также, это полное безобразие, пока учитель, распинаясь у доски, поворачивался спиной к классу, уловить момент и запустить воздушный шарик, о ужас!, из презерватива (кому только в голову приходила такая бредовая мысль?). Не был участником, потому что из другого класса, но был детально осведомлён по рассказам непосредственных свидетелей одного совершенно дикого по дерзости поступка, ставшего «легендарным» и обросшим огромным клубком невероятных деталей и подробностей особенно среди «питонов» младших классов, о котором иногда с какой-то гусарской гордостью вспоминают, к моему удивлению, даже по прошествии многих десятком лет, но, к сожалению, действительно имевшем место случиться.
Резиновое изделие, наполненное водой («водяная бомба»)
Произошло следующее. Наши «дылды» и «переростки» из первого взвода, а мы тогда были в девятом или десятом классе, придумали дебильную шутку запустить «дирижабль». Они наполнили водой презерватив, который приобрёл величину невероятных размеров, и решили этот «объект» сбросить прямо на улицу из окна своего класса, расположенного на втором этаже учебного корпуса. В тот день стояла прекрасная, тёплая, солнечная весенняя погода, окна классных помещений были открыты нараспашку. Прохожих на тротуаре Smilshu yiela не было. Казалось бы, наступил удобный момент для эксперимента. Но этим балбесам, видимо, хотелось увидеть сам спецэффект и реакцию несчастного прохожего. Подоконник окна облепили участники опыта и любопытствующие наблюдатели. И надо же такому горю случится, что вдруг, откуда ни возьмись, на тротуаре появился одинокий прохожий, которым, как вскоре стало известно, оказалась женщина, на несчастье, являвшаяся каким-то ответственным служащим республиканского министерства то ли образования, то ли просвещения. Представьте себе, как огромных размеров так называемый «дирижабль» медленно, слегка раскачиваясь от перемещающейся в нём воды, спускался вниз и вот-вот должен был совершить приземление и взорваться, обильно поливая водой окружающее вокруг себя пространство. Роковая минута неотвратимо и неминуемо приближалась. И вот над головой ничего не подозреваемой несчастной, но высокопоставленной по должности и высокообразованной по общественному положению женщины неожиданно раздался резкий хлопок и немаленький объём воды тут же окатил её с головы до пят. Поразительная точность и «блестящий» эффект!
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
С 1 февраля по 26 марта 1966 года многоцелевая АПЛ «К-133» под командованием капитана 2-го ранга Столярова Л.Н. (заместитель по политической части капитан 2-го ранга Усенко Н.В.), обогнув мыс Горн, совершила совместно с атомным ракетоносцем «К-116» (командир – капитан 2-го ранга Виноградов В.Т.) групповой трансокеанский межфлотский переход из губы Западная Лица (Краснознамённый Северный флот) в бухту Крашенинникова (Краснознамённый Тихоокеанский флот). Этот уникальный переход возглавлял командующий флотилией АПЛ контр-адмирал Сорокин А.И., чей походный штаб размещался на борту «К-116». Для обеспечения нормального, безаварийного плавания приходилось устанавливать особый контроль за несением вахты, обеспечивать высокий моральный дух личного состава. Последним много занимался замполит «К-133» капитан 2 ранга Усенко Н.В. Он организовывал любопытные соревнования, поздравлял подводников с днём рождения, с праздниками, передавал по трансляции заявки на любимые мелодии. В отведенное время демонстрировались кинофильмы. Особым праздником на лодке стал переход экватора 16 февраля 1966 года в Атлантическом океане. Был Нептун со свитой и русалкой, поздравления сменились розыгрышами, шутками с «причащением» забортной водой… Приказом Министра Обороны СССР от 14 апреля 1966 года за успешное выполнение боевой задачи, впервые после войны, АПЛ «К-133» удостоена гвардейского звания. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 мая 1966 года за успешное выполнение заданий командования и проявленные при этом мужество и отвагу заместителю командира АПЛ по политической части капитану 2-го ранга Усенко Николаю Витальевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда» (№ 11250). В 1971 году отважный офицер-политработник окончил Военную академию Генерального штаба. 3 октября 1972 года капитану 1-го ранга Усенко Н.В. присвоено воинское звание "контр-адмирал". С февраля 1973 года работал в Политическом управлении ВМФ СССР: по август 1976 года - заместителем начальника - начальником отдела пропаганды и агитации, а с августа 1976 по июнь 1980 года - 1-м заместителем начальника Политуправления ВМФ. 31 октября 1978 года контр-адмиралу Усенко Н.В. присвоено воинское звание "вице-адмирал".
Второй слева на фотографии (бывший "замполит" Краснознаменного Северного флота) Герой Советского Союза вице-адмирал Николай Витальевич УСЕНКО ныне трудится в должности ведущего научного сотрудника в Институте военной истории Министерства обороны Российской Федерации. -
С июня 1980 года по март 1985 года вице-адмирал Усенко Н.В. - член Военного совета - начальник Политического управления Краснознамённого Северного флота, с марта 1985 года - начальник политотдела Института военной истории Министерства обороны СССР. Кандидат исторических наук. Избирался депутатом Верховного Совета РСФСР 10-11-го созывов. С июня 1990 года вице-адмирал Усенко Н.В. - в запасе. Завершив службу в ВМФ заслуженный ветеран-подводник работает ведущим научным сотрудником Института военной истории Министерства обороны. При его активном участии вышли в свет "Приказы и директивы НК ВМФ в годы Великой Отечественной войны 1941-1945 гг." (1996 год), "Директивы Главного политического управления Военно-Морского Флота" в книге "Главные политические органы Вооружённых Сил СССР в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.". М.: "Терра", 1996 год. Награждён орденом Ленина, орденами Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени, медалями. В феврале 2006 года ветеран-подводник Н.В. Усенко награждён в Совете Федерации общественной неправительственной медалью «Столетие подводных сил России».
Сочинения:
На подводной орбите. Из походного дневника. М., 1977. В походах океанских. М., 1979. Океанский максимум. М., 1980;
Николай Витальевич рассказывает школьникам об истории учреждения звания Героя Советского Союза и о своей службе во флоте. -
Усов Николай Петрович
Николай Петрович Усов, бывший тихоокеанец, с улыбкой рассказал мне, как познакомился с пионерами 94-й школы. - Однажды только вернулся домой из командировки, звонят. Открываю дверь, а там, на лестничной площадке, десятка два ребят в красных галстуках. И учительница с ними. Удивился, спрашиваю: "Вам кого?" - Здравствуйте! Вы - бывший юнга Николай Петрович Усов? - Смотрят с такой надеждой, что невольно волнение меня охватило. - Да, я был юнгой, - говорю. – Учился на Соловецких... Они не дали мне договорить, закричали хором: "Ура! Еще одного юнгу нашли!" Пригласил их в квартиру, кое-как рассадил, и сразу же ребята взяли меня в оборот: есть ли фотографии, документы тех лет, кого из юнг знаю, с кем переписываюсь... Так они взяли меня в "плен", с тех пор не расстаюсь с ними.
Ушаков Евгений
Юнга Евгений Ушаков воевал на одном катере с Сашей Ковалевым (Рабиновичем), поведал юнге-писателю Виталию Гузанову, а последним - нам подробности жизни и подвига морского орленка.
Женя Ушаков, бывший юнга, катерник-североморец, прислал мне фотографию сорок третьего года. Я смотрю на любительский снимок, вижу остров холодное мартовское небо, штормовое утро в гавани где мы летом сорок второго выпили по глотку солоноватой морской воды. Смотрю на снимок, вижу юнг-мотористов в учебном классе, и среди них Сашу Ковалева, и начинаю по-настоящему чувствовать, что мне не уйти от воспоминаний. Память войны... Она завязана крепким морским узлом. Идут годы, новое поколение приходит в жизнь, новые дела и новые свершения будоражат, захватывают тебя всего целиком, без остатка. Но вот — письмо от флотского друга, и память властно стучится в сердце... Письмо большое, на нескольких тетрадных листочках в клеточку. «...На торпедные катера мы сразу не попали,— писал Женя Ушаков,— почему-то к нам отнеслись с некоторой настороженностью. То ли не было у нас бравого флотского вида, то ли нас по-прежнему считали пацанами, несмышленышами... Командование дивизиона, видимо, по старой привычке, считало; если юнга, то ты — балласт на корабле. Это можно было считать правильным в том случае, если бы мы находились на положении тех воспитанников, которые случайно попросились на корабль от какой-нибудь нужды, вызвав жалость у командира. Я ничего не имею против таких пацанов, но они не учились морскому делу так, как учились мы. И потом, мы же — добровольцы, пришли на флот по комсомольским путевкам. Кроме того, нам дали богатые знания по специальностям: боцмана, моториста, радиста. У каждого в личном деле имеется свидетельство об окончании первой в Военно-Морском Флоте школы юнг. Так я говорю?.. В общем, вместо торпедного катера я и Саша Ковалев, ты его помнишь, он ехал в одном эшелоне с горьковчанами, были направлены в судоремонтные мастерские. Там ремонтировали двигатели морских охотников и торпедных катеров. Мы, юнги, работали наравне со взрослыми краснофлотцами по 12—14 часов. Меня и Сашу закрепили за участком топливной аппаратуры. Честно говоря, не только меня, а и других юнг работа в мастерской не устраивала. Со слезами на глазах мы провожали катера, когда они уходили в море на боевое задание. Мы всячески добивались перевода на эти корабли. Ты помнишь нашего замполита Щ.А.Вышкинда? Так мы ловили его всюду, уговаривали послать нас на катера. Наконец мне и Саше Ковалеву удалось убедить капитана второго ранга В.А.Чекурова, который командовал тогда дивизионом торпедных катеров. Саша Ковалев стал служить на ТК-209 старшего лейтенанта Анатолия Ивановича Кисова, а я попал на ТК-201 к лейтенанту Дмитрию Холодному...»
Я нарочно привел длинную выдержку из письма Жени Ушакова — «деда», заслуженного судового стармеха, ныне инженера исследовательского института в городе Горьком. ...Два торпедных катера под командованием старших лейтенантов Анатолия Кисова и Ивана Желвакова вышли в Пумманки, где временно находилась маневренная база бригады торпедных катеров. Миновав северо-западную оконечность полуострова Рыбачий, где-то на траверзе мыса Вайталахти они обнаружили у вражеских берегов еле заметные дымы судов противника. И рузья решили, что такой случай упускать никак нельзя. Уйти, не дав боя, было не в их характерах. На Севере они считались новичками, в бригаду торпедных катером пришли с Тихого океана почти в одно и то же время, в начале сорок четвертого года. Не только командиры, но и команды обоих катеров — «209» и «217», как говорится, жили душа в душу. Норовили вместе на боевое задание выходить и рядышком у пирса стоять, борт о борт, как кровные братья. А мотористы катеров настолько были дружными, что порой не считались со временем, помогали друг другу в ремонте двигателей, делились не только последним клочком ветоши, но и запчастями. Саша Ковалев рад был, что служба его началась в таком дружном экипаже катерников. — Атакуем? — спросил по УКВ старший лейтенант Желваков. — Полный вперед! — подал команду Анатолий Кисов по праву старшего. В моторном отделении приказ командира выполнили немедленно. Саша Ковалев выходил на боевое задание уже не первый раз. Старослужащие краснофлотцы и старшины относились к нему по-братски, считали, что Саша уже оморячился, возмужал. Это действительно было так. Юнга Ковалев был удостоен двух правительственных наград: ордена Красной Звезды, медали Ушакова.
...Наши катера шли навстречу немецким сторожевым кораблям и катерам охранения. Командиры Кисов и Желваков понимали, что враг превосходит их численностью и вооружением, но отказаться от возможной атаки было выше их сил. Они знали, что рискуют многим, но волков бояться — значит, в лес не ходить. Кроме того, у них был расчет — расчет на внезапность. На Севере в весеннюю пору бывают по утрам такие сумеречные минуты, когда близкие предметы и береговые очертания кажутся неясными, расплывчатыми. А тут, как назло, на расстоянии десяти—пятнадцати кабельтовых фашисты заметили советские катера. Строй сторожевиков начал быстро перестраиваться, следом за большими кораблями стали расходиться в разные стороны и катера. Одновременно открыли огонь орудия и пулеметы. Но сбить с боевого курса наши торпедные катера было уже нельзя. Атака начата, значит, ее надо довести до победного конца. Первым выпустил торпеды по головному сторожевику Желваков. Два метких попадания в цель — и корабль в течение нескольких секунд погрузился в море. Анатолию Кирову достался второй сторожевик. Торпеда угодила кораблю противника в корпус, ближе к носу. Атака увенчалась успехом. Теперь надо уходить. Делая разворот, «217-ый» оказался недалеко от кормы немецкого сторожевика, орудийный расчет которого продолжал в отчаянии стрелять. Три снаряда прошили борт торпедного катера Ивана Желвакова. В моторный отсек хлынула вода, на палубе вспыхнул пожар. Командир катеpa понял: положение безнадежное. Надо спасать экипаж. Когда катер стал погружаться в воду, старший лейтенант вызвал по радио своего напарника Кисова: — Я потерял ход. Меня атакует противник. Толя, выручай! Торпедный катер старшего лейтенанта Кисова, успешно нанеся торпедный удар, вернулся назад, спеша на выручку «217-го». Прикрыв дымовой завесой катер друга, Анатолий Иванович Кисов под артиллерийским огнем вражеских сторожевиков снял команду, попавшую в беду, и полным ходом стал уходить на восток, к родным берегам.
Кирилл Голованов в книге "Катерники. Хроника боевого пути одного североморского торпедного катера". — Л.: Дет. лит., 1985.
ТК-217 не достался врагу. Иван Желваков, покидая боевую рубку катера, поджег бикфордов шнур, соединенный с подрывными патронами. Над морем высоко взметнулось пламя. Грохнул взрыв. Катерники на несколько секунд сняли шлемы, каски, бескозырки... Они прощались со своим катером...
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
