И еще одна история, грустноватая, но не очень. 1977 год. Сдача задачи № 2 в море. Эти выходы заматывали всех: каждые два часа учебная тревога и всплытие на сеанс связи. В очередной раз, сменившись по тревоге с ПУ ГЭУ, бегу в восьмой отсек. Прибегаю, докладываю в ЦП: «8-й отсек к бою готов, присутствуют все». Сажусь на пульт ППУ, вахтенного отправляю осмотреть нижнее помещение отсека. Личный состав отсека также примчался по тревоге и тут же попадал, продолжая спать. Возвращается вахтенный и говорит: «Товарищ старший лейтенант! На верхней палубе под пайолами вода!». Я с воплями: «Опять забыли закрыть манометровый клапан теплого ящика!» бегу смотреть, в чем же дело. Да, вода в два сантиметра толщиной под пайолами. Что-то меня дернуло, сунул я палец в воду и в рот затем. Е-мое, забортная!!! Сел на задницу, взор мой поднялся вдаль, и вижу струю воды той же толщины, бьющую в ГРЩП № 2. Первая мысль: «Пи…дец! Сейчас короткое, и пожар в отсеке обеспечен». Уже пошло парение от поступления воды под давлением. Бегу к «Каштану», пиная всех спящих и крича: «Аварийная тревога! Поступление забортной воды в отсек!». То же самое кричу в центральный пост по «Каштану». Центральный мне в ответ: «Задрал ты нас своими отработками личного состава. Днем отрабатывайся». Но магическое слово «ФАКТИЧЕСКИ» после моего повторного доклада об аварии сработало. Пошли играть аварийную тревогу по ПЛ, старшина команды прибежал на пульт ППУ, а я рванул к струе воды.
Прибегаю, по пути обесточив ГРШП № 2, и вижу картину: прорвало точно посредине заглушку ВОГа по забортной воде. И струя бьет в щит. Уже легче стало – щит-то обесточил. Начинаю разбрасывать ящики с ЗИПом, которых и так до хрена в турбинных отсеках, а по закону подлости в этом месте их еще больше. Разбросал. Перекрыл вентиль, поступление воды прекратилось. Всплыли в надводное положение, тихо так, слышно, как вода за бортом обтекает корпус. Меня колотит, но заглушку эту снял, кричу, чтобы искали такую же. Сыграли отбой аварийной тревоги. Почему-то первым прибежал в отсек ЗКПЧ, забрал заглушку и со словами: «Помещу в музей в ДОФе, а тебя представлю к медали «За боевые заслуги» – убежал обратно. Привели отсек в порядок, правда, я все эти ящики с ЗИПом, которые разбрасывал, поднять сам уже не смог. Наградить меня не наградили обещанной наградой. Наградила меня потом общественная организация «Постоянно действующий Президиум Верховного Совета СССР», намного позже (да и за это спасибо). А ЗКПЧ через полгода вручили орден «Боевое Знамя», на что старпом отреагировал следующим образом: «Заму? «Знамя»? Да зачем мы тогда служим?» И ударом кулака по столу вдребезги разнес стекло на нем.
В один из военно-морских госпиталей «…прибыла банда из Амура…», то есть для очередной проверки прибыла инспекция Главного медицинского управления ВС СССР. Все было бы ничего (у флотских медиков всегда все и вся в порядке), но председателю комиссии генерал-лейтенанту медицинской службы захотелось проверить госпитальный По журналу приема почивших в бозе в морге значилось четыре тела, а в наличии было три. Одно выдать – выдали, но отметку в журнале сделать не успели. Что делать? Отловили сторожа дядю Васю и предложили за литр «шила» полежать полчасика на мраморном столе среди трех холодных соседей. Сказав, что за литр он и сексом может заняться с лежащими в морге, дядя Вася разделся и улегся в ожидании комиссии.
Прибывшая комиссия в сопровождении начальника госпиталя была удовлетворена царящим порядком в морге, соответствием записи в журнале с наличием тел на столах. Но залетевшая каким-то образом муха чуть не испортила всю картину. Полетав и найдя еще теплое дяди Васино тело, она уселась ему на нос. До бесконечности это безобразие дядя Вася терпеть не мог и языком слизал муху. Председатель комиссии генерал-лейтенант медслужбы завопил: «Он же живой!!! Как вы могли!!!???». На что начальник госпиталя ответил фразой, вошедшей в историю медицины с черного хода: «Товарищ генерал-лейтенант! Это заместитель командира по политической части. У них язык на третий день только останавливается!».
Вскоре возвратились с практики местные курсанты, с которыми, как мне помнится, никаких конфликтных ситуаций не возникало. Наши коллеги не без гордости рассказывали о своей штурманской практике на учебном судне «Урал» по Балтийскому морю и особенно о практике на паруснике «Седов» к Фарерским островам. Черноморцев и балтийцев не стали обосабливать и разделять, а всех смешали и объединили. Единой ротой четвёртого курса стал командовать капитан-лейтенант Б.Р.Бабаян, оказавшийся человеком порядочным, без зловредности и ехидства.
Командир роты капитан-лейтенант Бабаян Б.Р.
Я, как и положено, по установившейся традиции, оказался в четвёртом взводе, где все эти годы находился бывший нахимовец Юра Котт, с которым мы учились в Риге.
Курсант Балтийского Высшего Военно-Морского училища Юра Котт. Калининград. 1956 г.
Командиром роты третьего курса был назначен злопамятный и мстительный А.И.Покровский. Ротой нового набора, первокурсниками, стал командовать старший лейтенант И.В.Арутюнов, недавний выпускник этого училища, с отличной строевой выправкой и отменным командирским голосом. Вторая рота, также смешанная, из балтийцев и черноморцев, досталась в ведение капитана 2-го ранга Данилова. Ростом он был ниже среднего, полноватый, немного суетливый и озабоченный, но достаточно справедливый и не злопамятный человек. Штурманским факультетом командовал капитан 1-го ранга И.И.Блик, спокойный, но не всегда рассудительный, хотя доступный для общения с курсантами офицер. Местные курсанты достаточно уважительно рассказывали, что Иван Иванович во время войны участвовал в океанских переходах боевых кораблей, передаваемых Советскому Союзу по ленд-лизу. В одном из таких походов корабль, на котором находился И.И.Блик, был торпедирован немецкой подводной лодкой и затонул. Спастись удалось не многим. Вероятно, последствия пережитого каким-то образом отразились на поведении Ивана Ивановича. Мне, однако, не приходилось к нему обращаться ни по личным, ни по учебным вопросам. Запомнились два таких разных случая. Однажды во время самоподготовки И.И.Блик зашёл в наш класс, что бывало крайне редко, и с каким-то заговорщицким видом, как будто бы под великим секретом, сообщил нам о введении в действие американцами новой глобальной радионавигационной системы «Омега», которая в дальнейшем так и не получила широкого применения. Другой случай запомнился на выпускном вечере, проходивший в клубе училища вечером, где основным мероприятием являлся прощальный танцевальный бал. Мы, выпускники, уже переоделись в парадную лейтенантскую форму с кортиками, в которой ещё чувствовали себя не очень уверенно. Торжественный ужин совместно с нашими командирами и преподавателями был запрещён. Тем не менее, наиболее расторопные ребята нелегально, но никто на это отрицательно не реагировал, приносили с собой водку и в буфере клуба, собираясь кучками, по-походному отмечали свой выпуск. Каждая такая группа приглашала к своему столу Ивана Ивановича Блика, выслушивая его добрые напутствия, старалась наполнить его стакан полнее, выражая тем самым к нему повышенное уважение.
Начальник штурманского факультета Капитан 1-го ранга Блик И.И.
Капитан 2-го ранга К.И.Поспелов выполнял обязанности заместителя начальника факультета по политической части. Он был небольшого роста, казавшийся самым возрастным среди офицеров факультета, но не по годам шустрый, непоседливый, энергичный. Заместителем начальника факультета по строевой части являлся капитан 2-го ранга Г.К.Кайстря. Он оставил впечатление вечно озабоченного, нервного, недовольного человека, к тому же крепким здоровьем, мне помнится, не отличавшегося, и по этой причине часто отсутствовавшего на службе.
Заместитель начальника факультета по строевой части капитан 2-го ранга Кайстря Г.К.
На четвёртом курсе меня снова назначили командиром отделения на младший курс. По опыту Черноморского училища порядок назначения младшими командирами был следующий: старшин старшего курса обычно назначали помощниками командиров взводов, а третьекурсников - командирами отделений. А тут оказались свои особенности.
Курсанты четвёртого курса Балтийского Высшего Военно-Морского училища Николай Верюжский и Борис Зимин. Калининград. Октябрь 1956 год.
Поначалу мне было не понятно, почему меня, Бориса Зимина и Дмитрия Васильченко, не обладающих высоким ростом, назначили в первый взвод самых высоченных ребят, которые возвышались рядом с нами на две головы. Потом-то догадался, что это была, видимо, маленькая хитрость капитана 2-го ранга Данилова. Во время проведения общеучилищных строевых мероприятий наш командир, маршировавший во главе роты, не казался слишком маленьким, поскольку вслед за ним шли мы, тоже низкорослые, а затем следовали курсанты гренадёрского роста первого взвода, и наше присутствие несколько скрадывало заметную разницу в росте. На мою участь выпало командовать первым отделением первого взвода – самыми высокими ребятами второй роты, все они оказались из Черноморского училища, и мне в некоторой степени были известны по первому курсу. В самом начале прошлогоднего обучения в Севастополе среди первокурсников этого отделения произошло чрезвычайное событие – из училища исчез курсант Ребров. В результате следствия выяснилось, что никаких объективных причин для побега у Реброва не было. Данный факт был расценен как дезертирство. Реброва через какой-то промежуток времени обнаружили, арестовали, доставили в училище, где провели показательный суд, и он был осуждён на определённый срок в дисциплинарный батальон. Данный случай прорабатывался среди курсантов постоянно и во всевозможных деталях и, надо полагать, произвёл большое эмоциональное воздействие на курсантов.
Курсанты первого взвода второго курса штурманского факультета Балтийского Высшего Военно-морского училища. 1957 год. Нижний ряд (слева направо): Н.А.Коптев, В.Н.Быков, командир отделения курсант 4-го курса старшина 2-ой статьи Б.А.Зимин, А.И.Коряк, помощник командира взвода курсант 4-го курса старшина 1-ой статьи Чернявский, Г.Самолис, командир отделения курсант 4-го курса старшина 2-ой статьи Д.Васильченко, А.П.Кубицкий, В.Литвиненко, А.Косторжевский. Средний ряд: А.А.Карамзин, Г.А.Никитин, Т.Т.Гловатский, Г.Б.Козлов, В.И.Бородулин, командир отделения курсант 4-го курса старшина 2-ой статьи Н.А.Верюжский, Б.З.Горпиняк, Г.А.Пархоменко, В.В.Карев, Э.В.Зейферт. Верхний ряд: П.В.Потапов, В.Г.Иванов, Б.Е.Жеглов, И.А.Пелинский, И.Величко, Н.А.Фонгельген, А.Я.Образцов.
Продолжая обучение уже на втором курсе, эти курсанты не выглядели запуганными прошлогодними событиями, во всяком случае, я не могу сказать, что испытывал в общении с ними какие-либо трудности. Например, не было проблем проверить правильность ухода за оружием, а нам уже выдали автоматы АК, и сделать при необходимости нужные замечания. Точно также всякие там построения, приборка, заправка постелей, порядок в тумбочках, утренние осмотры, содержание в порядке формы одежды и даже соблюдение очерёдности на увольнение не вызывали особых претензий. Пожалуй, самым трудным для некоторых ребят было выполнить команду утреннего подъёма быстро, чётко, без волокиты и тянучки. Приходилось иногда на таких ленивцев и лежебок не только покрикивать, но и объявлять наряды и даже отказывать в очередных увольнениях в город. Вот относительно успеваемости никаких моих заслуг не было, а учились курсанты превосходно. Первый взвод всегда был первым в училище, а первое отделение занимало передовое место в классе, а значит и в училище. Из этого класса я до сегодняшнего дня поддерживаю хорошие дружеские отношения с Геннадием Алексеевичем Никитиным, капитаном 1 ранга в отставке, кандидатом военно-морских наук, профессором, старшим научным сотрудником Института Океанографии имени П.П.Ширшова Российской Академии Наук (РАН). Большинство курсантов данного курса, как я отмечал ранее, по окончании училища были уволены из Вооружённых Сил в связи с массовым сокращением и потеряли всякую связь с флотом.
15 января 1960 года. На Четвертой сессии Верховного Совета СССР принят "Закон о новом значительном сокращении Вооруженных Сил СССР". В предыдущие четыре года численность ВС СССР была сокращена в одностороннем порядке в общей сложности на 2 миллиона 140 тысяч человек, теперь армия и флот сокращались еще на одну треть, а именно на 1 миллион 200 тысяч человек. После проведения сокращения в рядах Вооруженных сил должно было оставаться 2 миллиона 423 тысячи человек. Верховный Совет также принял обращение к парламентам и правительствам всего мира, призвав их "откликнуться на новую мирную инициативу Советского Союза, предпринять со своей стороны практические шаги, направленные на сокращение существующих вооруженных сил, на избавление народов своих стран от бремени вооружений, на избавление человечества от угрозы войны и обеспечение мира во всем мире".
Что касается нас, курсантов выпускного курса, то уже с весны 1957 года постепенно стали готовить к выпуску, не снижая требовательности в учебном процессе. Помнится, тогда было какое-то приподнятое настроение ожидания новых больших событий в предстоящей жизни. Казалось, что нет ничего не достижимого, наиболее ощутимей такое чувствовалось на последних месяцах учёбы четвёртого курса, только приложи немного усилий, не расслабляйся и цель твоих устремлений будет достигнута. Но реальность преподнесла свои сюрпризы – все мы, став молодыми лейтенантами, оказались служить на разных флотах, в разных должностях, и каждый прошёл свой путь военной карьеры. По прошествии многих лет по разным причинам, в основном, как мне думается, объективного характера наши связи постепенно терялись. Во время службы на Тихоокеанском флоте у меня были случайные встречи с Витей Красильниковым и Борей Погосовым, о которых я уже упоминал, а также с Толей Богодистым, Борей Зиминым и Геной Знаменским. Ясное дело, что случайные кратковременные встречи не могли служить крепким залогом для установления и поддержания с однокурсниками длительных и постоянных отношений.
Вместе с тем, надо сказать, мне здорово повезло, что все последующие годы у меня сохранились поистине дружеские связи, испытанные временем, с бывшим курсантом БВВМУ, а ныне капитаном 1-го ранга в отставке Сидоровым Валерием Ивановичем. Спасибо тебе, Валера, за доброту, искренность, дружбу и поддержку в сложные моменты моей офицерской жизни!
Курсант Балтийского Высшего Военно-Морского училища Сидоров Валерий Иванович. Калининград. 1956 год.
Однако хочу возвратиться к событиям завершающего периода обучения. Одновременно с непрекращающимся учебным процессом велась работа организационного характера, заключавшаяся, например, в том, что для каждого из нас в индивидуальном порядке стали выполнять заказ на пошив офицерской формы одежды. На примерку мы ходили в ателье раза два или три. Для оформления офицерских личных дел из числа курсантов выделили несколько человек с хорошим почерком. Это была кропотливая работа, требующая внимания и аккуратности. Вскоре произвели фотографирование в одной и той же лейтенантской тужурке. По требовательному крику фотографа: «Следующий!» очередной будущий лейтенант быстро надевал эту бутафорию и садился перед фотообъективом. Как впоследствии оказалось, лейтенантские фотографии для офицерских личных дел получились вполне сносными.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
В результате развала СССР, Вооруженных Сил и Военно-Морского Флота началось массовое увольнение офицерского и мичманского состава в ряды люмпенов. Постигла эта участь и моего однокашника по училищу Валеру. При ликвидации учебного центра в Палдиски (Эстония) Валера сотоварищи, уволившись, решили перебраться на ПМЖ в Севастополь. Контейнеры для перевозки вещей им не выделили, и ребята, сбросившись, сколько могли, зафрахтовали товарный вагон на свою группу. Подумав, решили, что нужен сопровождающий, дабы не украли нажитое ратным трудом. Кинули на пальцах, и сопровождать вещи в вагоне выпало Валере. Он не очень-то и расстроился, поскольку загрузили мы ему три ящика «Пшеничной», 10 литров «шила», сухой паек на месяц. Также не забыли перед отправкой вручить детский горшок. Через полтора месяца Валера прибыл с вагоном в целости и сохранности, даже поправился на пять килограмм. Уже живя в Севастополе, Валера занялся мелким бизнесом – возил и продавал кожаные куртки, которые тогда пользовались небывалым спросом. Перевозил в вагоне поезда, для экономии познакомившись с проводником, и поэтому совершал «кожаные вояжи» бесплатно. При появлении ревизоров проводник снимал лючок с подволока тамбура вагона, Валера туда залазил, лючок ставился на место, и ищи ветра в поле.
Однажды при очередной проверке вагона проводник и Валера пошли в укрытие. был последним в составе, а в тамбуре стояли парень с девушкой и курили. Проводник вежливо попросил их выйти на минуту в вагон. «Нам с товарищем поговорить надо!». Любители никотина вышли, Валера залез в тайник, лючок поставлен на место, все шито-крыто, а сам процесс прятанья занял не более пяти минут. Решив все-таки докурить, парень с девушкой начали заходить в тамбур. Не увидев Валерия в тамбуре, они застыли в немом ступоре, подумав, наверное, что проводник выбросил Валеру из тамбура вагона на железнодорожный путь. С криком «Не надо! Не надо!» они кинулись в свое купе и не выходили из него до самого прибытия поезда на конечную станцию.
Среди проваливших экзамены были рядовые и юнги с действующих флотов. Такая практика себя оправдала. Быт в тот период пребывания выглядел так: по прибытии новичков всех переписывали, т.е. ставили на учет, проводили первичный мед. осмотр. Новичков разбивали на «потоки», во главе которого ставился старшина - служащий. Объясняли, где и когда питаться, где туалет, где лазарет (этот параметр сказался важным в жизни новичков, т.е. встречались больные, которым требовался мед. уход). Распределяли очередность и место экзаменов. Всех размещали в палатках. В палатках ставили до 20 металлических кроватей с панцирными сетками. На некоторых были матрацы и одеяла с подушками. На всех не хватало. Стелили что могли. Питьевая вода была в бачках, выставленных на улице на линейке перед палаткой. С собой, как правило, новички привозили обыкновенные чемоданы (большие или малые), где были книги, учебники, конспекты, тетради, туалетные принадлежности, кружка, ложка и сменное белье, и носки или портянки. Готовились к экзаменам прямо в палатках или в консультативных комнатах в помещении училища, которых, конечно, не хватало. Период сдачи экзаменов и прохождение мандатной комиссии составлял порядка 6-8 дней. Как указывалось ранее, сменяемость личного состава прибывающего или убывающего была настолько стремительна, что оставшиеся абитуриенты просто не успевали знакомиться с ними. Возможно, эта стремительная сменяемость исключила какие-либо инциденты, как то: воровство, грабеж или просто стычки. Психологически это тоже объяснялось тем, что одни были подавлены провалом и ничем, кроме своих внутренних проблем, не могли заниматься. Другие сознательно и заранее были готовы к провалу и мечтали скорее получить «откупные» - справки о провале экзаменов, которые могли предъявить в военкомат для оправдания проезда и полученных льгот. Те кто выдерживал экзамены, переводились в штатные палатки на территории училища, оборудованные и оснащенные всем необходимым по флотским нормам. Эти нормы были весьма высоки и создавали сильный эффект комфортности и уюта, которых многие не имели у себя на Родине, откуда прибыли воспитанники. Во-первых, в палатках было значительно меньше кроватей. Во-вторых, были полностью обеспечены комплектом чистого свежего сменного белья. В-третьих, были тумбочки, где можно было складывать необходимые вещи. В-четвертых, было электрическое освещение. Недалеко от палаток была групповая умывальня и несколько в стороне туалет (правда, общественный). В-пятых, отсутствие тесноты. Был один недостаток: палатки не отапливались. Считалось, что проживание в палатках продлится по сентябрь. А это теплое время года.
Причиной был проводимый ремонт, переоборудование и стройка новых жилых помещений. Но с этим, как всегда, затянули, и воспитанникам пришлось проживать в палатках весь октябрь. В октябре резко изменилась температура, наступили холода. Эта часть Поволжья отличается резкой летом - сильнейшая жара, переходящая в засуху и сопровождающаяся пыльными бурями и суховеями. Зимой - лютые морозы при отсутствии снега (в начале зимы) с сильнейшими холодными ветрами. Естественно, многие воспитанники простудились и заболели. Лазарет оказался переполненным. Частично пришлось больных воспитанников освободить от службы и учебы и разместить в спальных помещениях. Для чего спальные помещения разделили на зоны: больных - в одну сторону, здоровых - в другую сторону. Особо больных переправили в гарнизонный госпиталь. Необходимо остановиться на описании медицинского обеспечения в училище. Оно было неплохо поставлено, но некоторые проколы были. Врачи регулярно следили за здоровьем воспитанников, внимательно относились к жалобам на нездоровье. В основном все зачисленные, благодаря правильному физическому воспитанию, правильной профилактике заболеваний, своевременной и систематической вакцинации и гигиене, были весьма здоровыми людьми. В исключительных случаях, шли на послабление воспитанникам: незначительная часть их не всегда справлялась с нелегкими нагрузками по службе и учебе, переутомлялась и впадала в депрессию, особенно в начальный период. Со стороны медиков не считалось зазорным положить на стационар воспитанника на 3-4 дня в лазарет. Как ни странно, такое либеральное отношение давало значительный конечный результат. У отдохнувших воспитанников появлялась энергичность и желание дальше преодолевать невзгоды и тяжести службы и учебы. Особенным было, когда возникала эпидемия какой-нибудь заразы. Например, впервые зимой 1949 г., когда группа воспитанников возвращалась поездом Москва-Саратов из первого зимнего отпуска, откушала купленные на каком-то полустанке картофельные блины и заразилась кровавой дизентерией в очень тяжелой форме. Среди них был и автор этих записок. Медики срочно всех госпитализировали и приняли профилактические меры к остальным. Эпидемию удалось сразу погасить в самом зародыше. Другой случай произошел во время окончания 2 курса в разгар экзаменов в мае-июне 1950 г. Группа воспитанников заболела «астраханской» лихорадкой и тоже в весьма тяжелой форме. Их пришлось разместить в гарнизонном госпитале и принять усиленные и интенсивные меры по их излечению. Но последствия для 14 человек оказались плачевными: осложнение на глаза; их списали по негодности зрения. Правда, 50% после лечения вернулись. В общем, постановку вопроса о предупреждении заболеваний и своевременного лечения воспитанников можно считать удовлетворительной. Но необходимо отметить факт, что все же 10% от первоначально поступивших, к концу учебы было отчислено из училища по разного рода болезням.
Но, как бывает в жизни, случались казусы, почти мистические. Воспитанник, решивший «сачкануть», уговаривал какую-нибудь молоденькую и симпатичную (а они, как правило, были симпатичными) медсестру Лену или Валю «поднять» температуру до критической отметки. Медсестры шли навстречу пожеланиям, зная либеральное отношение начальства к таким безобидным проделкам. И вдруг такой здоровый «больной» шутник... заболевал серьезно и надолго! Но такие шутники быстро выветрились, так как, по большому счету, никто не желал быть больным «по-настоящему», тем более, после болезни надо было наверстывать упущенное интенсивной учебой. За 3 года пребывания в училище был отмечен единственный случай диверсии против воспитанников. Однажды был прерван обед, т.к. в пище в первом и во втором блюдах оказалось в массовом количестве битое, измельченное стекло! Виновной оказалась повариха-пьяница, которую арестовали и которая призналась, что это сделала умышленно, т.к. хотела отомстить за что-то военным. Врачи и здесь оказалась на высоте. Сразу же промыли желудки тем, кто успел отведать этой отравы. Хорошо, что таких оказалось немного, по крайней мере, через некоторое время каких-либо отрицательных последствий не наблюдалось. Теперь о вещевом снабжении и питании воспитанников училища. Заведовал питанием капитан интендантской службы (впоследствии — майор) Цырлин. Внешне крепко сбитый, подтянутый (не в пример многим интендантам) и красивый офицер. Очень активный, энергичный и добрый человек. Он организовал службу питания так, что не ощущалось какого-либо недостатка. Учитывая, что 1948 г. был неурожайный и проблемный в смысле питания, он обеспечил полный рацион как в хлебе, так и овощами, и фруктами, мясом и рыбой в широком ассортименте. И качество приготовления пищи было очень приличным. А в разгар лета, особенно в августе, обеспечивал вкуснейшими спелыми воспитанников, а также старшин, матросов кадровой роты, офицеров, их семьи и преподавателей. Такой спелости, ароматности и вкусности арбузов мы больше не видели.
Правда, в этом случае использовали труд воспитанников по разгрузке, транспортировке и закладке на хранение, впрочем, как и других овощей: картофель, морковь, капуста. Воспитанники никогда не отлынивали от столь вкусной и полезной для здоровья работы. Службы снабжения своевременно обеспечивали воспитанников одеждой, обувью и ремонтом всего этого. Своевременно обеспечивали смену белья постельного и носимого, их стирку и ремонт. Обеспечение туалетными принадлежностями: мылом, зубным порошком (тогда зубных паст не было), зубными щетками, щетками для чистки обуви и одежды, обувь - кремом и т.п. Нормы были столь велики, что скапливались запасы, особенно мыла хозяйственного и туалетного. Поскольку в 1948-1949 гг. эти вещи были в дефиците, то некоторые предприимчивые воспитанники шли навстречу уговорам окрестных жителей обменять эти предметы (особенно мыло) на домашнюю снедь: пирожки, мед, соленья или на деньги (не очень крупные суммы), но достаточные, чтобы сходить в кино, купить мороженное или книжку. Однако, это было не массовое явление, т.к. такая «предприимчивость» была не в почете! И опять о заботе по сохранению здоровья воспитанников в смысле питания. Среди воспитанников, как и вообще в армии и на флоте, имелась внушительная группа высокорослых людей от 185 до 200 см. Нормы питания были рассчитаны на средний рост 168-172 см. Поэтому для высокорослых людей пищевых калорий не хватало. И часто бывало, что при физических нагрузках, как, например, строевых занятиях, эти гиганты падали в обморок. Для такого типа людей были организованы столы с повышенной нормой питания. Среди них, в первую очередь, выделялся 2-х метровый «гигант» Вася Пустохайлов. Также постепенно выявился контингент воспитанников с внутренними заболеваниями кишечно-желудочного тракта, которые не были выявлены в период первичного медицинского осмотра, а также ряд лиц, которым был противопоказан «общий стол», рассчитанный на среднестатистический тип военнослужащего. Для таких лиц был организован «диетический» стол. Это еще раз подчеркивает сложность и многообразность питания военнослужащих, с чем Цырлин успешно справлялся. Через несколько лет Цырлина перевели в крупный город, и везде его отмечали как отличного организатора и профессионала.
Северное сияние на Волге. Игорь Филатов (СВМПУ-1951)
Саратовский подгот Игорь Алексеев был рубаха-парень. Со всеми в хороших отношениях. Однажды, будучи на пляже в Саратове, взял пару бутылок пива, что среди нас осуждалось. Одну выпил, а другую закопал в мокрый песок /для охлаждения/ и улегся загорать. В этот момент какая-то девушка захлебнулась и стала тонуть. Алексеев кинулся к ней, вытащил ее из глубины, доставил ее на берег и сделал искусственное дыхание. В общем, спас девушку. Герой! Но, когда сунулся за спрятанной бутылкой, ее не оказалось - спёрли. Он расстроился. Но благодарные зрители - посетители пляжа купили и преподнесли ему аж 10 бутылок пива. А вот позже с ним произошла странная история...
1949 год, Баку. 2 взвод СВМПУ на практике (фото Литошенко).
В конце лета - осенью 1948 г. мы с ним были в карауле. Охраняли овощехранилище на улице. К этому времени нам выдали учебные винтовки со штыком (боевые винтовки, но с высверленными отверстиями в казенной части). В 12 часов ночи, точнее 00 часов, меня сменил Алексеев. Я отправился спать в караулку. Через 2 часа проснулся от шума и сутолоки в помещении. Гляжу, в окружении личного состава караула находится Алексеев в шоковом состоянии, рыдает и все время повторяет: «Меня хотели убить, убить! Кидали булыжниками!». Он сбежал, покинул пост и бросил там винтовку. Все, в тот момент, в очень категоричной форме (молодости свойственны крайности и максимализм) решили, что Алексеев - трус и дезертир! Но никто на него не держал обиды, и со временем это как-то забылось. Ну а меня отправили опять на пост дежурить. Эта странная история продолжилась. Из любопытства и интереса к непонятному я стал осматривать место нахождения поста, пытаясь найти эти «булыжники». Но ничего, ни рядом, ни вокруг на расстоянии, не было! И вдруг началось великолепное зрелище: северное сияние, которое я видел впервые. Здесь необходимо сделать одну оговорку. Уже будучи офицером, когда я был на Севере, там довелось видеть классическое «Северное сияние». Начиналось оно со сполохов в верхней части неба, затем распространялось вширь и по высоте, переливаясь всеми цветами радуги, от темно-фиолетового, промежуточных цветов, зеленого и заканчивалось вишнево-малиновым (красным). При этом, все это разворачивалось от неба до земли, принимая циклопические формы каких-то цилиндров, полуцилиндров, плоскостей. Всё это дышало, передвигалось, колебалось, пульсировало, цветасто разворачиваясь по всей своей гамме; иногда они сужались, и тогда преобладал один из цветов. Такую же картину мне и пришлось наблюдать в Энгельсе, той ночью, на посту. Но оно, в отличие от классического, имело свои особенности. Во-первых, сама картина была более блеклой и не такой яркой. Очевидно, от содержания пыли в атмосфере. Во-вторых, вся эта классическая картина соблюдалась лишь до половины расстояния от неба до земли: цилиндры, полуцилиндры, полотна. А дальше образовывались отдельные по форме колонны - столбы, состоящие из множества вертикальных длинных сине-зеленых лучей, которые, казалось, двигались к наблюдателю. По мере приближения цвет менялся, превращаясь в однородный - зеленый. Эти лучи словно вибрировали. Вибрация передавалась наблюдателю, и возникало великолепное чувство возвышенности и радости. Взор приковывался к видению, и хотелось смотреть и смотреть. Наибольший период этого великолепия составлял десятки минут. Мне показалось, что не менее получаса. Затем яркость видения начала постепенно угасать. Столбы-колонны удалялись, уменьшались в размерах, а потом исчезли совсем. Все переросло в верхний слой классического сияния, которое перешло в обыкновенные сполохи. Сполохи затем снова увеличивались и превращались в мини-сияние. Затем погасли. Это длилось почти до смены караула, т.е. 1,5 часа. «Северное сияние» периодически наблюдалось в течение недели или полутора недель, но не в таком ярко выраженном варианте.
В эскимосских и индийских легендах о северных сияниях говорили, что это духи животных танцуют в небе, или что это духи падших врагов, которые хотят пробудится вновь. Учёные же говорят, что северные полярные сияния - вызываются прохождением заряженных солнечных частиц через магнитное поле Земли.
Казалось, что оно с каждым разом ослабевало. Один из воспитанников утверждал, что видел его дважды через месяц, но в виде небольших, ярких сполохов. Спустя какое-то время, когда мы остались одни, я стал расспрашивать Алексеева: чего он тогда испугался? Камней-то никаких не было, я проверил сам. Он отвечал: «А как я мог все рассказать? Вы все равно ничему бы не поверили, посчитали бы меня фантазером, лгуном и, что еще хуже, законченным идиотом или сумасшедшим». Заинтересованный этим, я стал давить на него, допытываясь, а что это было? И он стал быстро рассказывать: «Спустя примерно 1,5 часа вахты на посту потянуло в сон. Я оперся на винтовку и задремал. Проснулся как бы от сильного удара в голову. Открыл глаза и оказался в окружении сильного, яркого, почти солнечного, но более белого цвета, сияния. Я не удивился и не испугался. Отрешенно смотрел на все это, ничего не понимая. Затем, все это внезапно погасло, исчезло. А мне стало очень страшно! Вижу, как ко мне приближается громадный столб-колонна, состоящий из вертикальных длинных зеленых лучей. Я хотел закричать - и не мог, хотел бежать - и не смог, словом, врос в землю и не был в состоянии оторвать ноги от земли. Столб (лучи) наползли на меня наполовину, как бы стремясь меня охватить со всех сторон. В этот момент руки, державшие винтовку, ослабли. Кажется, я смог толкнуть винтовку от себя. Та стала падать и, словно, увлекая за собой, отодвигать столб от меня. Когда я избавился от объятий лучей, у меня очень сильно заболела голова. Внутри черепа все как-то пузырилось, взрывалось. Бросился бежать. Дальше все известно. Мне пришлось возразить, что ничего не известно: почему и чего ты испугался и кричал, что тебя хотели убить! Он уходил от ответа, я настаивал и напирал на него, убеждая его, что станет легче, если он все расскажет до конца. Он сопротивлялся, но потом замолк, как бы ушел в себя, задумываясь и советуясь со своим внутренним «Я». И вдруг, очень чистым, ясным и четким голосом произнес: «Я вспомнил! Это было видение». А дальше сразу сник, замолчал. Лицо его исказило гримасой, как от сильной боли. Шепотом выдавил: «Нет, не могу, нельзя!» и разрыдался! Пришлось прекратить все расспросы, т.к. стало понятно, что дальнейшее приведет его к сумасшествию или даже к смерти. В первом полугодии 1949 г. его отчислили по недисциплинированности и неуспеваемости. Когда много лет спустя мне пришлось заниматься научными изысканиями «чертовщины», т.е. аномальных явлений, вспомнилось о том случае на посту в г. Энгельсе. Аномальные явления непонятны, загадочны, фантастичны и, подчас, небезопасны для тех, кто их наблюдает или в них каким-то образом втянут. Стало ясным, что так категорично обвинять Алексеева в его «грехах» ни за что и никогда не стал бы.
Все ТАЙНОЕ становится ЯВНЫМ. Тутынин Ю.П. (СВМПУ 1951)
Саратовский подгот Юра Тутынин (СВМПУ 1951).
Секреты появились с момента возникновения человечества. История это подтверждает. Секреты бывают разные: государственные, политические, экономические и, особенно, военные. Секретили все подряд, так как супостату вовсе было необязательно знать, чем занимается Флот и его корабли в мирное время. Существовала так называемая «Таблица условных сигналов», состоящая, например, из таких слов, как «грунт», «волна», «рцы», «изделие», которые открыто передавались по УКВ; наивно полагали, что дешифровальщики сопредельной стороны ни в жизнь не расшифруют их значение. Эта история произошла с одной из подводных лодок Тихоокеанского флота, которой командовал мой однокашник Евгений Пронин. Экипажу предстояло выполнить упражнение: ночная атака одиночной цели. В связи с определенными трудностями с обеспечением, роль «цели» выполнял торпедолов с комбригом на борту. Этим убивались два «зайца»: комбриг имел возможность оценить тактическую подготовку командира и точность стрельбы, а также убедиться, что торпеда прошла заданную дистанцию и поднята на борт торпедолова. В назначенное время ПЛ заняла исходную точку. Вскоре было получено приказание «Рцы» исполнить». Командир доложил, что «Грунт» исполнил», погрузился и начал маневрирование по поиску и атаке цели. После напряженных поисков и естественного волнения во время атаки, была выпущена практическая торпеда из носового аппарата. Выполнив послезалповое маневрирование ПЛ всплыла и командир донес, что «Волну» и «Рцы» исполнил. Торпедолов был на видимости, но комбриг молчал.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ и оказать посильную помощь в увековечивании памяти ВМПУ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
