Список сослуживцев Палитаева А.И. - в конце сообщения.
Сослуживцы.
Владимиров Владимир Владимирович.
"Во время похода атомного ледокола «Арктика» к Северному полюсу в августе 1977 года на его борту находился и офицер-подводник Владимир Владимирович Владимиров. Интересно, что в 1972 году он уже принимал участие в походе к Северному полюсу в качестве старшего штурмана ракетного подводного крейсера стратегического назначения (РПКСН) Северного флота. В 1971 году В. Владимиров участвовал в первом переходе РПКСН с Северного на Тихоокеанский флот (ТОФ) вокруг Южной Америки. В 1980-1986 гг. он был флагманским штурманом ТОФ, а в 1982 г. стал контр-адмиралом. За штурманское обеспечение исторического плавания атомохода «Арктика» к Северному полюсу В. Владимиров был награжден орденом Трудового Красного Знамени. Его именем названа гора в Северном Ледовитом океане. Владимир Владимиров - первый (а, может, и единственный) в мире человек, побывавший на Полюсе на подводной лодке и надводном судне."
Владимиров Владимир Владимирович Сын -
Вспоминает Палитаев А.И.
"В части эксплуатации штурманской техники настали времена достаточно спокойные. Постоянное присутствие в базе группы технического обслуживания (ГТО) навигационных систем давало возможность штурманам даже регламентные проверки выполнять с их помощью. На поиски и устранение неисправностей штурмана не тратили своего времени. Пригласить нужного специалиста из ГТО труда не составляло. Однако от этого мастерство штурманов выше не стало. Примечательным является выход подводной лодки из соседней дивизии на ракетную стрельбу. Командиром подводной лодки был капитан 1-го ранга Александр Руденко. Флагманский штурман этой дивизии кап.2 ранга Юрий Хлыпало был в отпуске и вместо него в качестве контролёра направили меня. Лодка после докования вышла в море и имела погрешности в дифферентовке, что при предстартовом погружении привело к большому дифференту. В результате стабилизированные платформы гироазимутов коснулись стопоров, на 26-ом приборе выпал сигнал неисправности. Однако действия старшины команды штурманских электриков были не верными. Путём нажатия соответствующей кнопки, он сбросил сигнал (так поступают, как правило, всегда, чтобы избавиться от звука ревуна), но разбираться в причине не стал и, более того, не доложил в штурманскую рубку о случившимся. Когда я, как контролёр, прибыл в гиропост с целью убедиться в достаточной точности курса для стрельбы, то изменившийся уход гироазимутов на графиках ещё не проявился. Я, не зная о неисправности 26-го прибора, дал добро на старт. А вот уже после старта на графиках я обнаружил беду. По моим оценкам боковое отклонение ракеты должно было соответствовать оценки неудовлетворительно. Так оно и вышло. Командующий флотилии вице-адмирал Г.Л. Неволин командира пл и меня объявил преступниками. В 1971 году в море на боевую подготовку (БП) вышла РПКСН «К-426», проект 667Ф нашей 31-ой дипл. Командир пл капитан 2-го ранга Ю.Тюхов, старший на борту комдив контр-адмирал Л.А.Матушкин, командир БЧ-1 капитан-лейтенант В.П.Маципура, командир ЭНГ старший лейтенант В.В.Калашников. Параллельно с мероприятиями БП лодке предписывалось обеспечить испытания астронавигационной системы «МТ70», которая была установлена на этой пл в дополнение к астронавигационной системе (АНС) «Сегмент». Руководителем испытаний являлся капитан 1-го ранга В.Монтели из 9-го НИИ. Испытания оказались на грани срыва. Радионавигационная аппаратура «КПФ-2» вышла из строя, и эталонных мест получать не представлялось возможным. Штурмана никакой инициативы в поисках неисправности и её устранении не предпринимали. Пришлось мне, как флагманскому штурману дивизии, взяться за тестер и начать с проверки на целостность линии прихода сигналов от антенны. Мне пришлось провозиться много часов, но причину всё-таки обнаружил в затёкшем …ШРе, который находился прямо под магистралью холодной воды. С этой трубочки срывались капли конденсата в …ШР от ….КПФ. Неисправность была устранена, испытания выполнены. В 1972 году в состав дивизии поступила первая лодка с инерциальным навигационным комплексом «Тобол». Это была печально известная «К-219», покоящаяся ныне на дне Атлантического океана. Так вот, с целью освоения НК «Тобол» в нашей базе была расквартирована группа специалистов промышленности. Группу возглавлял Толь Толич (А.А.Волин, находившийся в запасе). В штабе дивизии была введена должность помощника Ф-1 дивизии. Моим помощником стал толковый во всех отношениях молодой офицер Леонид Александрович Нахатович. Наша штурманская служба стала более упорядоченной, но жизнь не улучшилась. Первые инерциальные системы были ещё несовершенны и доставляли нам массу хлопот. Нашему поколению штурманов, привыкшим контролировать работу систем курсоуказания с помощью графиков разностей курсов, естественным было желание иметь наглядность качества выходной информации инерциальных систем, что мы и насаждали делать молодым штурманам вопреки скептическим улыбкам специалистов промышленности. Наглядность имелась, но управлять инерциальными системами с помощью графиков не удавалось.
Рассуждения по поводу боевой устойчивости навигационного комплекса (НК), привели В.В.Владимирова к мысли выполнить испытательный перезапуск комплекса в реальных условиях боевой службы. Для чего меня отправили на уходящей в океан пл «К-219». Когда пл прибыла в район Бермудских островов, в моём присутствии НК был искусственно остановлен и заново запущен. Все условия перезапуска были выполнены, но вновь ввести НК в нормальный режим не удалось. Инерциальная долгота была непокорной. Да к тому же контролировать точность выходных параметров было проблематично. АНС «Волна», имеющая связь с системой «Обь», при сомнительных выходных координатах НК, наводилась не туда, куда надо было. На ту беду командир подводной лодки капитан 1-го ранга Иванов М.В. настолько боялся обнаружения лодки противолодочными силами вероятного противника, что тут же погружался, как только заканчивался сеанс связи, а просьбы задержаться с погружением и дать целеуказания на звёзды вызывали в нём истерический гнев."
Сослуживцы.
Руденко Александр Григорьевич.
"Краснознаменное ордена Ушакова 1-й степени соединение подводных лодок Северного флота. Серия "На службе Отечеству", выпуск 2, 2003 г. В.В.Лободенко. О службе морской В конце 1969 г. из состава 31-й ДиПЛ, включавшей тогда уже 10 кораблей пр.667А в состав 19-й ДиПЛ вошли К-137 (командир — капитан 2 ранга Игорь Алексеевич Тишинский, бывший старший помощник командира на этом же корабле), второй экипаж К-137 (командир — капитан 2 ранга А.А.Шауров (выпускник Рижского Нахимовского училища 1950 года выпуска)), К-26 (командир — капитан 2 ранга Василий Макарович Коньков), второй экипаж К-26 (командир — автором воспоминаний), К-210 (командир — капитан 1 ранга Евгений Павлович Горожин (выпускник Тбилисского Нахимовского училища 1949 года выпуска)), К-249 (командир — капитан 2 ранга Леонид Константинович Задорин (выпускник Рижского Нахимовского училища 1950 года выпуска))... Однажды флот был поставлен "на уши" когда Елсуков дал учебный сигнал об аварии на лодке и имеющихся на борту пострадавших. Оперативный дежурный Подводных сил то ли забыл о договоренности, то ли принял все в шутку, но полученный учебный сигнал об аварии на лодке был воспринят всерьез: лодка, вошедшая в Екатерининскую гавань с креном, была встречена у специально освобожденного причала с готовыми санитарными машинами и аварийными расчетами. В качестве раненого на носилках вынесли улыбающегося, но забинтованного заместителя командира по политической части. Таков был учитель Олега и, конечно, такой командир имел моральное право высказать замечания молодому командиру. Его слушали и воспринимали замечания без обиды. Даже такой сложный по характеру, пожалуй излишне самолюбивый командир второго экипажа К-249 Александр Григорьевич Руденко, правильно воспринимал критику в свой адрес, высказанную Захаровым, при отработке своего экипажа на этой лодке."
Хлыпало Юрий Григорьевич.
"Подводные лодки 629 проекта: ПЛ «Б-41» с 1960г. ПЛ «К-79»:-войсковая часть 72042 Командир ПЛ капитан 2 ранга Спиридонов Эмиль Николаевич (1959-1961г.г.), капитан 2 ранга Зотов Василий (1961-1964г.г.), капитан 2 ранга Малышевский Геннадий Андреевич (1964-1967г.г.). Старпом капитан 3 ранга Выходец Марк Александрович (1959-1961г.г.), капитан 3 ранга Сорокин Марат Андреевич (1961-1962г.г.), капитан 2 ранга Майоров Олег Владимирович (1962-1966г.г.). Помощник командира ПЛ капитан-лейтенант Зотов Виктор Григорьевич (1959-1960г.г.), старший лейтенант Коваль Владимир (1960-1964г.г.), капитан 3 ранга Поздняков Борис Михайлович (1964-1966г.г.). Зам. командира ПЛ по политчасти капитан 3 ранга Луцик Эдуард (1959-1960г.г.), капитан 2 ранга Катаев Юрий Иванович (1960-1962г.г.), капитан-лейтенант Зимин Эдуард (1962-1964г.г.), капитан-лейтенант Уткин (1964-1965г.г.), капитан 3 ранга Муравьев (1965-1967г.г.). Командир БЧ-1 капитан-лейтенант Зотов Виктор Григорьевич (1959-1960г.г.), капитан 3 ранга Селин Владимир Терентьевич (1960-1965г.г.), капитан-лейтенант Хлыпало Юрий Григорьевич (1965-1967г.г.). Командир ЭНГ старший лейтенант Митрофанов Леонид Александрович (1959-1962г.г.), старший лейтенант Хлыпало Юрий Григорьевич (1962-1965г.г.) ..."
На переднем плане: ПК кап.3 ранга Поздняков Б.М., ком-р БЧ-1 кап.л-т Хлыпало Ю.Г., ком-р БЧ-3. Дата съемки: 1966 год.
История штурманской службы Флота России: [История и развитие штурм. дела / Г.И. Безбородов, С.П. Алексеев, В.Н. Андреев и др.]; Гл. ред. Е.Г. Бабинов. - М. : Большая Рос. энцикл., 2003.
"В середине 70-х гг., с появлением ракет большой дальности стрельбы, актуальными стали вопросы выработки навигационных данных для ракетных стрельб в особых условиях — при стрельбе из пунктов базирования, из положения покладки корабля на грунт и т. п. При этом было необходимо выполнять все требования ракетного оружия и обеспечить максимальную экономию ресурса НК. В исследованиях по этим вопросам активное участие принимали В. Г. Дзюба, С. Н. Долгих, В. К. Иванов, Е. Н. Коренев, М. В. Кузнецов, И. Н. Москвичев, Б. И. Подорожный, Ю. А. Стецун, Д. В. Теплов, И. И. Тузов, В. Н. Фрадкин, Ю. Г. Хлыпало. В ходе этих работ были получены многие новые научные результаты."
Тюхов Юрий Иванович.
В этом году подводный флот России празднует свой вековой юбилей. И все эти годы только сами подводники могли реально оценить, насколько их профессия опасна и ответственна. Я беседую с начальником штаба - первым заместителем командующего Северным флотом вице-адмиралом Сергеем Викторовичем Симоненко... - Сергей Викторович, на Вашем счету уже более 20 дальних походов, а помните ли Вы первый выход в море, первое погружение? - Конечно, это было еще в мою бытность курсантом при прохождении стажировки в гарнизоне Гаджиево на подлодке, где командиром был капитан 1 ранга Тюхов. Во время первого выхода в море я прошел ритуал посвящения в подводники, который с течением времени не меняется, - попробовать на вкус морской воды доводится всем...
"Детскому оздоровительному лагерю «Искра» – 45 лет. За эти годы в нем отдохнули, набрались сил, здоровья, приобрели верных друзей более 40 тысяч детей, в том числе юные жители Тверского района. Сорок пять позади, а лагерь год от года молодеет, становясь более комфортным, уютным, благоустроенным: в нем появляются новые корпуса, спортивные площадки. Бережно сохраняя традиции прошлого, «Искра» смело смотрит в будущее. На праздник, посвященный юбилею, приехало много почетных гостей, друзей, бывших сотрудников, в том числе Клавдия Ивановна Хохлова. Она вспоминает, как пришла в «Искру» пионервожатой, потом вела кружок, а затем тридцать лет проработала директором лагеря. Двадцать лет руководил физкультурной работой «Искры» старший преподаватель Академии МВД, заслуженный работник физической культуры России, кандидат педагогических наук Павел Алексеевич Беликов. «В то время «Искра» была первым пионерским лагерем с бассейном, – рассказывает он, – я учил детей плавать, устраивал для них соревнования, дни Нептуна, а также сам менял воду, чистил бассейн. Мы были энтузиастами и не боялись трудностей». Воспоминания уносят нас в далекое прошлое. Многое поменялось с тех пор, неизменным осталось лишь ответственное отношение сотрудников лагеря к своей работе, их преданность и горячая любовь к детям. Последние девять лет руководит «Искрой» капитан первого ранга Юрий Иванович Тюхов. Расставшись с водными просторами, он перенес свод нерушимых морских законов о дружбе, уважении, взаимовыручке, честности и порядочности на сушу. Эти десять правил, словно компас, помогают юным матросам детского оздоровительного лагеря уверенно бороздить по бескрайним просторам счастливого детства. Юрий Иванович верит, что эти заповеди помогут ребятам найти верный путь и во взрослой жизни. «Дети – это стратегический запас нашей родины, – говорит он, – и перед нами стоит важнейшая задача беречь и заботиться о них». Юрий Иванович горячо благодарит всех, кто был у истоков создания лагеря, кто помог в трудные 90-е годы сохранить «Искру», и всех, кто сейчас не жалеет средств, времени, сил, энергии и душевного тепла, чтобы создать мальчишкам и девчонкам все условия для интересного, полноценного отдыха. Счастья, удачи и «семь футов под килем» пожелали чудесному кораблю «Искра», капитану и его дружной команде гости праздника. Успехов и процветания пожелала от имени главы управы Тверского района сотрудникам «Искры» ответственный секретарь Комиссии по организации отдыха детей и подростков управы Тверского района Людмила Николаевна Борисова. Она торжественно передала в дар лагерю замечательную детскую библиотеку."
"Хотелось бы ответить Оскане. Оксана! Вы писали ".. но где найти в себе ту составляющую, чтобы всё это не тупо-механически принять, не свести к компромиссу, а принять осознанно.." По-моему нас к этому готовили с 1 курса училища. В училище была мощная идеологическая и психологическая программа подготовки к экстремальным ситуациям, как профессиональным, так и психологическим. Подбор профессорско-преподавательского состава, командиров и начальников только по высоким профессиональным и человеческим качествам, причем, очень многие из них прошли "огонь и воду", допустим Астан Николаевич Кесаев - Герой Советского Союза, командир "Малютки" в годы ВОВ - это направляло курсантов на проявление высокого морального духа, готовность пойти на пожертвование самим собой ради жизни других. Когда я учился, неназначение на ПЛ по здоровью наносило большую психологическую травму. Короче, готовили к тяжелой службе. По приходу на флот начиналась тяжелая работа по становлению себя как офицере - подводника. Тут конечно много зависело как от самого себя, так и от командования. В основном на "плавающих экипажах" были прекрасные флотские коллективы, командиры, механики, комдивы - они не бросали в омут, а помогали становлению. И вот наличие такого коллектива, которое из тебя воспитывает личность, вот тут и появляется осознанная составляющая - "Кто? - если не я" Конечно, мы и горели, и тонули, и работали в задымленном отсеке, выходили победителями, а команда командира по кораблю "Пультовики - наденьте ордена" определяла готовность бросаться "на амбразуру". Тут появляется уверенность в себе, в экипаж, в командира, вся эта составляющая приводит к осознанной необходимости подчиняться и четко исполнять приказания командиров. Многим из нас повезло, что были классные командиры, классные экипажи, справедливые командиры дивизий и флотилии. Например, очень уважаемый мной командир 3 флотилии Матушкин Лев Алексеевич, требовательный начальник, нюни не распускал, спуску тоже, но идешь после дежурства по кораблю, ноги не несут от усталости и если он едет домой, всегда подвозил до дома. А такими, как он были все, не кичились должностями и званиями: Лойканен (Лойкканен Гарри Генрихович, выпускник Рижского Нахимовского училища 1952 года выпуска), Литвинов и т.д.... Мы СЛУЖИЛИ, А НЕ ПРИСЛУЖИВАЛИСЬ, вот это для меня главный мотив службы. Конечно, очень редко, но бывали случаи, когда экипаж плохо воспринимал командира, в этом случае командира переводили в другой экипаж, вставляя ему за это "по первое число". В случае неприятия командира офицер "создает для себя стену неприятия"; действует только по Уставу, а он всегда на стороне подчиненного. Это "тупо-механическое исполнение" обычно происходит недолго, принимаются решения о переводе в другой коллектив. Оксана, не знаю, прояснил ли что-то я для Вас, или еще больше запутал, не вот такой получился рассказ. Лачин Геннадий."
Маципура В.П.
История штурманской службы Флота России: [История и развитие штурм. дела / Г.И. Безбородов, С.П. Алексеев, В.Н. Андреев и др.]; Гл. ред. Е.Г. Бабинов. - М.: Большая Рос. энцикл., 2003.
"В 1979 г. Калининградское ВВМУ передало в Высшее военно-морское училище подводного плавания им. Ленинского комсомола курсантов-штурманов 2-го и 3-го курсов, которые продолжили обучение в новых стенах, готовивших кадры для штурманских боевых частей современного подводного флота. Оставшаяся рота курсантов-штурманов 5-го курса продолжала обучение на кафедре до последнего выпуска в 1980 г. Ликвидация штурманского факультета привела к значительным организационно- штатным изменениям в составе кафедр. Была сокращена кафедра Технических средств кораблевождения. Два ее офицера капитан 2 ранга В. П. Маципура и капитан 3 ранга Н. Н. Чураков были переведены вместе с факультетом в г. Ленинград. Начальник кафедры Кораблевождения капитан 1 ранга К.Я. Богомазов в 1979 г. также перешел в ВВМУПП им. Ленинского комсомола, где он возглавил вновь созданную кафедру Технических средств кораблевождения. Кафедра Кораблевождения из специальной стала общеучилищной. Возглавил кафедру ветеран Северного флота капитан 1 ранга Петр Николаевич Баранов. Сокращение штатов привело к уменьшению численности преподавательского состава кафедры. В ее составе продолжали служить прошедшие длительную службу на кораблях опытные педагоги: капитаны 2 ранга А. А. Ваншельбаум, В. Г. Савельев, Ю. Ф. Марков, Е. Н. Изнар, О. Н. Кириллов, В. А. Матвеев, Э. Г. Коренев, В. С. Поваго-Потемкин, М. И. Лютиков, начальник лаборатории капитан-лейтенант В. Т. Попов, которого позже сменил капитан-лейтенант В. Л. Бородин."
Монтелли Валентин Алексеевич.
"В конце 1950-х годов в Институт пришла новая группа высококвалифицированных офицеров, в том числе Е.А.Ананченко, А.Г.Герболинский, Л.И.Гордеев, В.П.Заколодяжный, А.П.Князев, Н.Н.Ломасов, В.А.Монтелли, Л.К.Овчинников, Н.Н.Подорожняк, А.И.Сорокин, В.А.Фуфаев. С их участием были теоретически разработаны принципы построения корабельных инерциальных навигационных систем, абсолютных гидроакустических (доплеровских) лагов, спутниковых навигационных систем, радионавигационных систем различного назначения. Специалистами Института и Гидрографической службы ВМФ на район высоких широт были созданы карты в квазигеографической системе координат, разработаны методические рекомендации и руководства для навигационного обеспечения плавания в этих широтах..."
В.А. Монтелли. – см. «Военно-исторический журнал», 2005, № 7.
Монтелли Валентин Алексеевич — старший научный сотрудник Государственного научно-исследовательского навигационно-гидрографического института (Санкт-Петербург).
Нахатович Леонид Александрович.
"В 1971 г. главнокомандующий ВМФ принял решение о возобновлении обучения морских офицеров штурманской специальности в Военно-морской академии. Для этого на кафедре технических средств навигации была открыта вторая специальность, по которой начали готовить флагманских штурманов соединений и объединений ВМФ. Начальником кафедры назначили флагманского штурмана Северного флота контр-адмирала Д. Э. Эрдмана. Ученые кафедры разработали новые учебные планы и программы, издали курсы лекций, учебные пособия, учебники. Заместителями начальника кафедры были капитаны 1 ранга А. Е. Кораблев (1971 -1982 гг.), Р. С. Кабиров (1982—1987 гг.), В. М. Спригуль (1987-1992 гг.); преподавателями — капитаны 1 ранга Ю. Д. Баранов (1970-1989 гг.), Б. А. Войцеховский (с 1976 г.), А. И. Гаврилов (с 1986 г.), В. В. Кенарский (1985-2000 гг.), В. Я. Комин (1980-1996 гг.), В. П. Луконин (с 1977 г.), В. Ф. Массаров (1958-1984 гг.), Л. А. Нахатович (с 1981 г.), С. Н. Некрасов (1978—1997 гг.), Б. И. Савин (1960-1978 гг.), В. Н. Трунов (1985-2003 гг.), Е. М. Фалин (1974-1990 гг.), Л. И. Филонов (с 1981 г.)... В 1995 г. начальником кафедры стал контр-адмирал Д. Б. Штефанов, главный штурман Северного флота, работавший всего 2 года; в 1997 г. его назначили главным штурманом Морской охраны Федеральной пограничной службы, а начальником кафедры — капитана 1 ранга Л. А. Нахатовича. В 1998 г. кафедру кораблевождения переименовали в кафедру штурманской службы ВМФ и начали обучать слушателей специальностям организации управления кораблевождением, организации разработки и эксплуатации средств и систем навигации.
Коллектив кафедры штурманской службы ВМФ: Р. С. Кабиров, Л. А. Нахатович, Б. Е. Дегтярев, В. П. Луконин (первый ряд, слева направо); Л. И. Филонов, Ю. А. Тихонов, С. Н. Некрасов, В. В. Кенарский, А. Р. Косульников, В. Н. Трунов, А. И. Гаврилов, В. Я. Комин, В. М. Спригуль, С. Е. Дмитриев (второй ряд, слева направо). 1993 г."
Продолжение следует.
Сослуживцы.
Бараненко Анатолий Афанасьевич. Бекетов Юрий Флавианович. Борисеев Николай Сергеевич. Булгаков Валерий Николаевич. Буряк Анатолий Николаевич. Ваганов Владимир Александрович. Владимиров Владимир Владимирович. Владимиров Сергей Владимирович. Волин Анатолий Анатольевич. Воронов Юрий Александрович. Джавахишвили Александр Давидович. Дианов Валерий Борисович. Дукальский Валериан Наполионович. Егоров Георгий Михайлович. Затеев Николай Владимирович. Карпов Эдуард Гаврилович. Касатонов Владимир Афанасьевич. Ковалев Эрик Александрович. Колтон Илья Борисович. Коробов Вадим Константинович. Лазукин Николай Степанович. Лисичкин Ян Маркович. Лузин Михаил Петрович. Мазуренко Вячеслав Николаевич. Маслевский Валентин Иванович. Матушкин Лев Алексеевич. Маципура В.П. Михайловский Аркадий Петрович. Монтелли Валентин Алексеевич. Мотрохов Александр Никанорович. Нахатович Леонид Александрович. Неволин Георгий Лукич. Неупокоев Николай Иванович. Павлов Анатолий Иванович. Порошин Василий Алексеевич. Просвиров Виктор Петрович. Руденко Александр Григорьевич. Савин Анатолий Петрович. Сальников Леонид Михайлович. Самохвалов Александр Иванович. Сысоев Юрий Александрович. Токарев Владимир Иванович. Толстолыткин Игорь Аркадьевич. Тюхов Юрий Иванович. Фатигаров Герман. Федоров Юрий Александрович. Фрадкин Вениамин Наумович. Хлыпало Юрий Григорьевич. Храмцов Виктор Михайлович. Ченчик Николай Филиппович. Шипов Александр Иванович. Эрдман Дмитрий Эрнестович.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Неволин Георгий Лукич. Борисеев Николай Сергеевич. Коробов Вадим Константинович. Воронов Юрий Александрович. Порошин Василий Алексеевич. Федоров Юрий Александрович. Колтон Илья Борисович.
Сослуживцы Палитаева А.И. Полный список - в конце сообщения.
Неволин Георгий Лукич.
Неволин Георгий Лукич с сыном.
"В силу ряда причин редакция журнала "Подводный флот " не смогла в прошлом году поздравить Г.Л. Неволина с юбилеем. Мы исправляем свою ошибку и публикуем материал о выдающемся подводнике, вице-адмирале Г.Л. Неволине и желаем ему крепкого здоровья, творческих успехов. 6 мая 2002 г. исполнилось 81 год старейшему подводнику, вице-адмиралу в отставке Георгию Лукичу Неволину отдавшему 40 календарных лет своей жизни подводному флоту нашей Родины. Георгий Лукич прошел нелегкий, но славный путь от командира боевой части подводной лодки на Тихоокеанском флоте до командующего 3-й флотилией подводных лодок Северного флота, начальника Высшего военно-морского училища подводного плавания им. Ленинского комсомола в Санкт-Петербурге, от лейтенанта до вице-адмирала. Г.Л. Неволин родился 6 мая 1921 г. в г. Имане Приморского края в рабочей семье. В июне 1941 г., закончив учебу в Судостроительном техникуме Владивостока, поступает в Тихоокеанское Высшее военно-морское училище. Окончив его в апреле 1945 г. Г.Л. Неволин назначается командиром БЧ-1-4 на подводную лодку типа "Сталинец" Тихоокеанского флота и в составе ее экипажа принимает участие в боевых действиях против Японии. С тех пор Г.Л. Неволин навсегда связывает свою жизнь с нелегкой, но почетной службой офицера-подводника. Он назначается старшим помощником командира подводной лодки "Щ-121" Тихоокеанского флота. В 1951 г. Георгий Лукич окончил классы командиров подводных лодок при КУОПП им. СМ. Кирова. С 1952 по 1958 гг. он командовал подводными лодками различных проектов на Тихоокеанском флоте. В 1960 г. окончил Академические курсы при Военно-морской Академии им. А.Н. Крылова и был назначен начальником штаба 1-й Бригады, затем командиром 22-Й бригады Подводных сил Северного флота. В 1962 г. капитан I ранга Г.Л. Неволин назначается начальником штаба 12-й эскадры подводных лодок Северного флота. В этой должности он получил в октябре 1967 г. воинское звание контр-адмирал. В феврале 1969 г. Георгий Лукич назначается командиром 12-й эскадры, которая в этом же году преобразуется в 3-ю флотилию подводных лодок Северного флота. Контр-адмирал Г.Л. Неволин становится первым ее командующим. К этому времени заканчивается формирование 19-й дивизии подводных лодок во главе с капитаном 1 ранга В.Н. Чернавиным. В губе Сайда образовалось мощное в ВМФ СССР объединение подводных лодок, вооруженных баллистическими ракетами. Контр-адмирал Г.Л. Неволин становится начальником гарнизона в поселке Гаджиево и старшим морским начальником в губе Сайда. Он взял на себя исключительную ответственность государственной важности за боеготовность подводных лодок РПК СН пр. 667А, РПК 658 и 658М, РПЛ пр. 629 и 629А и заботу о нескольких тысячах военнослужащих и их семей, вольнонаемного населения, чтобы в казармах подводников, школах и жилых домах в поселке Гаджиево было тепло, а в магазинах достаточно продовольственных и промышленных товаров. В губу Сайда ежегодно поступали из СМП г. Северодвинска до семи РПК СН. Жизнь потребовала качественного межпоходного ремонта подводных лодок. Приказом контр-адмирала Г.Л. Неволина в 1972 г. создается ремонтное соединение в составе "ПМ-30", "ПМ-34", "ПМ-64" и 272-я лаборатория наладки и регулировки корабельной техники. Это ремонтное соединение Директивой ГШ ВМФ от 25 ноября 1972 г. преобразовано в Плавучий ремонтный завод "ПРЗ-П". Г.Л. Неволин уделял большое внимание выучке экипажей подводных лодок, часто выходил в море, передавая свой богатый опыт подводника новому поколению командиров, учил их и сам учился на атомных подводных лодках второго поколения, на которых было чему учиться. Экипажи подводных лодок "К-137" (командир капитан 1 ранга В.К. Березовский) "К-216" (командир капитан 1 ранга В.М. Нечаев), "К-207" (командир капитан 1 ранга Э.А.Ковалев), "К- 140"(командир капитан I ранга Ю.Ф. Бекетов) добились высоких результатов в освоении и использовании нового оружия и техники. В этом большая заслуга командующего 3-й флотилией контр-адмирала Г.Л. Неволина. Он в большинстве случаев был руководителем ракетных стрельб, в совершенстве знал требования руководящих документов по основному виду боевой деятельности ракетных подводных лодок, знал не только всех командиров РПК СН, но и командиров БЧ-1 и БЧ-2 и на что они способны при выполнении боевых упражнений. Г.Л. Неволин творчески исполнял свои обязанности и требовал от своих подчиненных разрабатывать новые тактические приемы применения оружия, новые приемы маневрирования ПЛ при уклонении от противника. Ежегодно проводил Военно-научные конференции на актуальные темы объединения подводных лодок. Под руководством Г.Л. Неволина были испытаны и освоены РПК СН проектов 667А и 667АУ в различных широтах Мирового океана в том числе на экваторе, суровых условиях Арктического бассейна и Северного полюса. Под его же руководством и непосредственном участии совершены ряд походов для испытания новой техники. Так, в середине августа 1971 г. РПК СН "К-411" проекта 667А под командованием капитана 1 ранга С.Е. Соболевского совершил поход к Северному полюсу. До этого отечественные многоцелевые подводные лодки уже побывали в районе Северного полюса и на самом полюсе. Подводный атомный крейсер стратегического назначения "К-411" с навигационным комплексом "Сигма" впервые получил на вооружение буксирующее средство "Параван" для приема сигналов боевого управления в подводном положении без всплытия на перископную глубину. 31 августа "К-4П" прибыл в район Северного полюса, но из-за сплошной ледовой обстановки всплыть в полынье не удалось. После завершения похода экипаж подводной лодки "К-4П" первым в Вооруженных Силах СССР был награжден вымпелом МО СССР "За мужество и военную доблесть" и зачислен в Книгу почета Северного флота. Другой РПК СН "К-24" проекта 667АУ под командованием капитана 1 ранга А.С. Афанасьева, на котором был установлен инерциальный всеширотный навигационный комплекс Тобол , в октябре 1972 г. совершил очередной поход к Северному полюсу. Старшим этого похода был назначен начальник штаба 3-й флотилии контр-адмирал В.Н. Чернавин. Впервые в истории отечественного ВМФ РПК СН "К-245" 21 октября 1972 года всплыл в географической точке Северного полюса для выполнения ракетной стрельбы. В точке всплытия был установлен Государственный флаг и оставлена капсула с Землей, взятой перед походом от подножья монумента "Героям-подводникам ракетоносцев..." в поселке подводников Гаджиево. В октябре 1973 г. вице-адмирал Г.Л. Неволин назначается начальником Высшего военно-морского училища подводного плавания им. Ленинского комсомола. Богатый флотский опыт, военно-морской кругозор, прекрасное знание службы на современных подводных лодках, умение руководить большим коллективом, обучать и воспитывать подчиненных позволили ему внедрить много нового, полезного и интересного в организацию воспитания и обучения курсантов, в организацию и перестройку учебного процесса в училище. Он глубоко вникал в ход учебного процесса училища, вносил новые направления в подготовку и обучение курсантов. Часто бывал на ведущих кафедрах училища, регулярно посещал лекции и практические занятия начальников кафедр и ведущих преподавателей. Постоянно требовал от профессорско-преподавательского состава, чтобы программы и методы обучения курсантов учитывали перспективы развития науки и техники, чтобы в учебный процесс внедрялась электронно-вычислительная техника. Он всегда указывал, что военный педагог не только носитель профессиональных знаний. Он должен ярко и доходчиво передавать эти знания, делать их убеждением обучаемых, научить применять эти знания па практике. По инициативе и ходатайству вице-адмирала Г.Л. Неволина решением Главнокомандующего ВМФ в 1977 г. в училище был восстановлен штурманский факультет, готовящий штурманов для службы на подводных лодках. Восстановление штурманского факультета имело целью сосредоточить в одном учебном заведении подготовку офицеров подводников штурманской и оружейной специальностей. Этому способствовало то, что в училище уже готовились специалисты по ракетному и минно-торпедному вооружению для службы на подводных лодках, полностью сохранилась и развилась кафедра Кораблевождения. В короткие сроки была создана кафедра Технических средств кораблевождения. В 1981 г. состоялся уже первый выпуск офицеров с дипломами "инженер-штурман". Время показало правильность такого решения. На сегодня большая часть штурманов и командиров подводных лодок, флагманских штурманов соединений подводных лодок по-прежнему являются воспитанниками Штурманского факультета училища. Командуя ВВМУПП им. Ленинского комсомола в течение 11 лет, вице-адмирал Г.Л. Неволин оставил яркий след своей деятельности по воспитанию и обучению будущих офицеров-подводников. Под его непосредственным руководством и рекомендациям на кафедрах, лабораториях, помещениях училища были созданы прекрасные тематические стенды, направленные на воспитание у курсантов любви к морю, военно-морской службе, к профессии моряка-подводника. При этом придавалось большое значение эстетике и содержанию помещений факультетов, кафедр и помещений училища. Вице-адмирал Г.Л. Неволин хорошо понимал, что училище должно готовить "военного человека", предназначенного для "ведения боевых действий" на море. Поэтому у будущего выпускника училища должен быть высокий уровень тактической подготовки. При проведении на факультетах и специальных кафедрах тактико-специальных учений особое внимание уделялось их тактической направленности, после которых проводился поучительный их разбор. Это была хорошая школа для будущих офицеров-подводников. Перед тактико-специальным учением и в ходе его проведения проверялись знание вероятного противника, исполнение обязанностей вахтенного офицера и обязанностей по специальности. Вице-адмирал Г.Л. Неволин лично участвовал во многих научно-исследовательских работах, связанных с разработкой руководящих документов для флота, в написании учебников и учебных пособий. Часто выступал перед офицерами училища и курсантами с лекциями и докладами по актуальным вопросам флота. В 1976 г. Г.Л. Неволину было присвоено ученое звание - доцент по кафедре тактики ВМФ. 7 ноября 1977 г. на Параде в Москве на Красной Площади по случаю 60-летия Великой Октябрьской Социалистической революции личный состав училища был удостоен чести представлять Военно-Морской Флот. Командовал парадным полком начальник училища вице-адмирал Г.Л. Неволин. За отличную строевую выправку парадный расчет получил высокую оценку и благодарность Министра Обороны СССР. Г.Л. Неволин, как начальник училища, большое внимание уделял практической подготовке курсантов на кораблях и подводных лодках ВМФ. Особое внимание уделял штурманской подготовке курсантов всех специальностей. Он ежегодно лично возглавлял учебную практику курсантов в дальних походах на учебных кораблях "Гангут", "Смольный", "Перекоп", "Хасан" с официальными и деловыми визитами в иностранные порты: Касабланка, Тунис, Бизерта, Латакия, Гдыня, Гавана, Веракрус и др. В качестве командира похода он много сделал полезного и интересного для качественного обеспечения учебной практики курсантов. Постоянно посещал штурманские классы, интересовался приобретенными практическими навыками во время похода. Посещал астрономические вахты курсантов, контролировал их практические навыки в измерении высот светил. Постоянно интересовался проводимыми навигационными и астрономическими конкурсами на последнем этапе похода. Лично вручал курсантам-победителям конкурса Грамоты, памятные подарки и сувениры. Следует также отметить творческий и художественный талант Георгия Лукича Неволина. Он выполнил из разноцветной соломки замечательные картины парусных кораблей, красивые северные и природные пейзажи. В училище устраивались выставки самодельного творчества офицеров, курсантов, служащих. На этих выставках представлял свои лучшие работы и Георгий Лукич. Его творческий и художественный талант высоко отмечали посетители выставок офицеры, курсанты и служащие училища. Выйдя в отставку в конце 1984 г., Георгий Лукич продолжил и развил дальше свой творческий и художественный талант. Он создал целую серию морских и природных пейзажей, написанных маслом. Квартира его превратилась в настоящий домашний музей. Георгий Лукич большой любитель природы. Ведет активный образ жизни, любит ловить рыбу и собирать грибы. Большой опыт службы вице-адмирала Г.Л. Неволина на различных соединениях подводных лодок Тихоокеанского и Северного флотов, в Высшем военно-морском училище подводного плавания им. Ленинского комсомола, его беззаветное служение Отечеству отмечены высокими правительственными наградами, ценными подарками и поощрениями. Уровень военно-профессиональной подготовки вице-адмирала Г.Л. Неволина, прекрасное знание актуальных проблем ВМФ, высокая личная ответственность за порученное дело, государственный подход к решению подготовки кадров для подводного флота снискали большой авторитет среди адмиралов, офицеров, профессорско-преподавательского состава, курсантов училища и ВМУЗов. Мы, сослуживцы, друзья и ветераны-подводники Так держать, уважаемый, ветеран-подводник!"
Из курсантских воспоминаний об адмирале Неволине.
Борисеев Николай Сергеевич.
Ким КОСТИН, капитан 3 ранга в отставке, бывший штурман АПЛ К-19. Вечерний Северодвинск. 09.01.2003.
"Так, на мое удивление, оценили один из походов АПЛ К-19 Было это в 1971 году. К-19 вышла из Гаджиево на боевую службу в северную часть Атлантики. В том походе лодкой командовал капитан 2 ранга В.П. Логинов, его заместителем по политической части, или замполитом, являлся капитан 2 ранга Б.Д. Веремьюк. С нами отправился и контр-адмирал Н.С. Борисеев, командир нашей дивизии. КОНЕЧНО, плавание проходило скрытно, и здесь, чтобы несведущий читатель понял ряд моментов, сразу же поясню: скрытность - непременное условие для подлодки, выполняющей боевую задачу, тем более для ракетоносной лодки, какой являлась К-19. Практически, если противник подлодку обнаруживает, весь поход теряет всякий смысл, и такая ситуация справедливо расценивается как срыв боевой задачи. Скажу, что в те годы у командования имелись веские основания для беспокойства, поскольку наши атомные лодки были достаточно шумными, несмотря на все старания конструкторов. Причем шумность не только демаскировала лодку, но и мешала ее акустикам слышать противника. Особенно сильные помехи создавали работающие турбины, насосы, ряд других агрегатов, наконец, винты, а потому кормовые курсовые углы оказывались самыми сложными для прослушивания. Вот в этом кормовом секторе и мог притаиться противник, чтобы незаметно следить за «глухой» лодкой. Поначалу все складывалось нормально. Но как только мы прошли траверз исландского мыса Стокнес на так называемом Фареро-Исландском рубеже, акустики обнаружили первые «сюрпризы»: непонятные «щелчки», похожие на посылки работающих гидролокаторов. Мы знали, что на мысе Стокнес работает шумопеленгаторная станция, и первое, о чем подумали: американцы применили какую-то техническую новинку для обнаружения наших лодок. Однако, найдя в «Руководстве для плавания подлодок в северной части Атлантического океана» соответствующее упоминание, решили, что щелчки могут издавать крупные скопления креветок. Но подсознательно беспокойство все же оставалось: а вдруг под «шумы» креветок замаскирована работа радиолокаторов? Довольно часто акустики докладывали о шумах винтов, и каждый раз мне приходилось рассчитывать элементы движения цели (ЭДЦ): курс, скорость, а также данные для безопасного расхождения с ними. Затем я снимал кальку с планшета нашего маневрирования и подшивал в особую папку. Поскольку доклады акустиков об обнаружении судов были, как правило, внезапными, штурманам приходилось все время быть начеку. Планшет, секундомер, специальная палетка, прокладочный инструмент - все они были «на товсь». А теперь представьте картину: замполит объявляет политинформацию для офицеров в... 10-м, концевом, отсеке. Когда акустики что-то обнаруживали, по трансляции раздавалось: «Штурману срочно прибыть в центральный». И тогда приходилось начинать «бег с препятствиями» через семь задраенных отсеков. Путь неблизкий, и обычно, пока доберешься до центрального, ценное время уходило. Хорошо, что годы тогда были мирные, а случись что-либо серьезное, все офицеры лодки могли оказаться в 10-м отсеке, как в ловушке. Однако наш замполит, видимо, считал иначе. Вообще, замполиту на лодке принадлежало немало подобных «новаторских идей», которые затем украшали его отчеты о партийно-воспитательной работе в условиях боевой службы. Идиотизм их был очевиден, но командир реагировал на слова офицеров странно: «Хорошо. Я поговорю с ним», - и дальше все оставалось по-прежнему. Логинов не хотел обострений с замполитом. Зато у начальства наш замполит был на хорошем счету, и для этого имел целую систему «приемов». Например, узнавал у вахтенного час, когда уходящий спать адмирал Борисеев намеревался встать, и тут же распоряжался, чтобы вахтенный разбудил его на полчаса раньше адмирала. Вот и получалось, как Борисеев ни проснется, а Веремьюк уже на ногах. Адмирал все изумлялся: и когда же вы отдыхаете, Борис Демьяныч?! Но вот однажды акустик с тревогой доложил: по пеленгу... шум работающей турбины. Я оказался на месте и сразу приступил к определению ЭДЦ. По изменению пеленгов выходило - атомная лодка! При этом у всех находившихся в центральном отсеке побледнели лица. Через некоторое время пеленги, что называется, стали топтаться, и, наконец, мы убедились: лодка ушла. Все облегченно вздохнули. Адмирал Борисеев тоже вышел из оцепенения: «Командир, в вахтенный журнал ничего не записывать». Мне же приказали изобразить на планшете простое типовое маневрирование. Так и сделали. Кальку «липового» маневра подшили к остальным, но тревога все же закралась в душу, ведь неизвестная лодка, возможно, давно уже следила за нами, быть может, со времени тех самых «креветочных» щелчков... Точно в назначенное время мы вошли в район боевого патрулирования. Началась привычная работа подводного ракетоносца. Раз в сутки, причем в ночное время, мы всплывали под перископ для сеанса связи, во время которого только и могли получить команду на применение ракетного оружия. Поэтому на каждый такой момент мы готовили ракеты и лодку к стрельбе. Это означало: определить как можно точнее место, уточнить поправку курсоуказания и провести предстартовую подготовку, чтобы с получением сигнала оставалось лишь нажать стартовую кнопку. Если команды не поступало, все затем приводилось в исходное положение и сохранялось до следующего всплытия. Только раз в сутки на сеансе связи мы получали возможность определить свое место в океане. Для этого имелся замечательный астронавигационный перископ «Сегмент», который позволял измерять высоты и азимуты сразу двух светил. Прибор обслуживался расчетом из трех операторов, которые просто обязаны были иметь не просто хорошую подготовку, а отличную. Я, кстати, и сейчас горжусь тем, что наш расчет был именно таким: место мы определяли по четырем звездам за 10 минут при нормативе 30 минут, а однажды установили рекорд - за 6 минут! В автономку нам навязали одного молодого лейтенанта, курда по национальности, обладателя огромных усов и большого семейства, которое он сразу же после училища перевез с собой в Гаджиево. Непонятно, чем он так очаровал политотдельцев, но замполит дивизии однажды заявил: «В нем мы видим будущего командира подлодки». Офицеры были просто в шоке, потому что на поверку лейтенант оказался, уж извините, невероятно тупым, и ему ничего нельзя было поручить. Каково же было наше удивление, когда уже в море он заявил, что пошел в автономку для того, чтобы отработать навыки при работе на «Сегменте»! Такие навыки нужно отрабатывать либо на тренажере, либо на лодке, стоящей у пирса, но никак не во время боевой службы. Иными словами, к «Сегменту» мы его не подпускали: не имели права, да это было и небезопасно. Тогда он пожаловался адмиралу, и тот приказал... специально задерживаться под перископом для обучения лейтенанта! Нам пришлось приставить к лейтенанту старшину из штурманских электриков, чтобы тот в случае чего просто бил его по рукам. Получив данные, горе-подводник полдня затем решал астрономическую задачу и наносил место на карту, мы указывали ошибки, а он еще полдня их исправлял. Но более всего рабочую обстановку на лодке портил замполит, досаждая всем своей партийной абракадаброй. Однажды я зашел на пульт главной энергетической установки. Два офицера-управленца меня даже не заметили: так увлеченно конспектировали они какую-то партийную статью! Признаться, я даже опешил: боевая служба, подводное положение, реактор работает, за приборами никто не следит, а рядом Америка! Оказалось, замполит наш решил устроить партийный семинар не где-нибудь, а именно в районе боевой службы, и несчастные офицеры обязаны были прийти к нему с конспектами. Наконец мы получили «добро» на возвращение в базу, но не успели выйти из района, как пришло донесение: американский авианосец «Саратога» с группой сопровождения следует в Испанию. Срочно достали генеральную карту и стали думать-гадать, где и как пройдет этот авианосец? Была вероятность, что курсы пересекутся, и тогда нашу шумную лодку вполне могли обнаружить. Думали, думали и решили ничего не менять, идти по плану своего перехода.
Следующее тревожное радио получили уже на подходе к Фарерским островам: авианосец «Эссекс» с кораблями охранения проводит учение. Его координаты лежали как раз впереди по пути нашего следования. Что делать? Помнится, во время Цусимы адмирал Рожественский, зная о поджидающей его японской эскадре, отдал печально известный приказ: во что бы то ни было держать прежний курс! А вот почти через 70 лет после этого наш адмирал Борисеев поступил так же, велел идти прежним курсом. Через некоторое время акустик доложил о том, что наблюдает слабые сигналы гидролокаторов. Сомнений не было: курсом 270 на нас двигался «Эссекс» и его корабли.
Мы проложили на карте полосу просматриваемой ими поверхности и убедились, что находимся в ее пределах. Тактически задача по выходу из такой ситуации решается просто: корабль с максимальной скоростью должен лечь на курс, перпендикулярный этой полосе, и уйти. Таким был курс 180 градусов. Командир утвердил его, а рулевой выполнил его команду. Но тут в штурманскую рубку зашел адмирал и с циркулем в руках стал анализировать обстановку: «Почему вы легли на 180 градусов?» Я объяснил. «Нет. Вы неправильно рассчитали курс, - заключил Борисеев. - Нужно ложиться на курс 120». Я пытался доказать, что этот курс приведет лишь к затягиванию маневра выхода по времени, и нас обнаружат. Адмирал не сдавался. И тогда я решился на последний довод: «Товарищ адмирал, я только что с отличием окончил Высшие классы, меня учили лучшие штурманы Советского Союза...», но Борисеев прервал меня: «А я, может быть, лучший адмирал Советского Союза! Держать курс 120!»... Прошло уже много лет, а я и сегодня уверен, что нас тогда обнаружили из-за неграмотности адмирала. Почему же тогда смолчал командир, ведь он полностью был согласен с моими расчетами? Думаю, по той же причине, отчего не возражал и замполиту: Логинов готовился к поступлению в академию. К слову, в академию он успешно поступил и, окончив ее, стал адмиралом. Сейчас живет в Израиле... Мы шли курсом 120, по счислению разошлись с авианосной группой, легли на свой генеральный курс. Адмирал Борисеев ликовал! В назначенное время стали готовиться к сеансу связи. Приготовились. Все как обычно. Всплываем. Но едва антенна радиолокационного наблюдения лодки вынырнула на поверхность, радиометрист буквально закричал: «Работает самолетная РЛС, сигнал опасный!» Сыграли срочное погружение. Через какое-то время попытались снова всплыть, и то же самое! Наконец всплыли на резервный сеанс связи, и опять! Теперь уже самому бестолковому трюмному стало ясно, что нас обнаружили и преследуют. Еще через 10-15 минут последние сомнения развеял акустик, доложив о работе гидролокатора прямо по курсу. Мы изменили курс с намерением оставить гидролокатор по левому борту и таким образом избежать обнаружения, но вскоре акустик доложил: «Работает гидролокатор № 2 с правого борта», и почти следом: «Работает гидролокатор № 3 прямо по курсу». Едва мы уклонились от третьего гидролокатора, как появился гидролокатор № 4. Стало ясно, что нас взяли в кольцо. Вокруг лодки постоянно располагались три гидролокатора. Угловое расстояние между ними было 120 градусов - нас «слушали» американские вертолеты. Как там выглядел «самый лучший адмирал», я не видел: едва успевал наносить на планшет отметки. Мы меняли курс, скорость, глубину, выстреливали имитационные патроны, но ничего не помогало! Уйти на максимальную глубину, которая, возможно, позволила бы оторваться, не было возможности: на лодке уже «не держали» клапаны и текли сальники... Американцы с позором гоняли нас почти 6 часов. Какое-то время адмирал Борисеев следил за маневрами, а затем плюнул и ушел в курилку. Лейтенант Петушко, очень способный офицер, тогда предложил выпустить не один, а сразу четыре имитационных патрона. Так и сделали. Только после этого сигналы гидролокаторов стали уверенно смещаться за корму и вскоре вообще затихли. Так, с большим трудом, мы оторвались от преследования, хотя и мелькала мысль: быть может, американцам просто надоело нас гонять, они отработали задачу, попрактиковались и пошли дальше по своим делам. Дальше, вплоть до возвращения в базу, никаких происшествий с К-19 не было. Самое удивительное для меня, что за ту автономку мы получили от командования оценку «отлично»!"
Коробов Вадим Константинович.
"Мы планируем собрать на нашем сайте материалы, рассказывающие о замечательном человеке, Вадиме Константиновиче Коробове. Наш Центр с адмиралом Коробовым связывала прочная дружба. С 1994 г. до последних дней своей жизни он являлся консультантом и активным участником ряда наших исследовательских проектов. Первым на нашу просьбу откликнулся журналист "Красной Звезды" Владимир Владимирович Урбан. Его статья вышла в свет три года назад к 300-летию российского флота под заголовком "Подводный старт" (Красная Звезда, 1 июля 1995 г., с. 7). Представляем ранее не публиковавшийся авторский вариант этой статьи - "Подводный фронт адмирала Коробова". С благодарностью примем и другие предложения. Евгений Мясников eugene@iris.mipt.ru, (095)-408-6381
Все известные наши подводники времен войны до сих пор на слуху. И это справедливо. Плохо то, что послевоенный период советского подплава знаком широкому читателю лишь по нескольким именам и событиям. А офицеров, достойных известности и величайшего (!) почтения, множество. Познакомимся только с одним из них - адмиралом в отставке Коробовым Вадимом Константиновичем, и многое станет ясным. Если кратко охарактеризовать его, то можно сказать так: он единственный из подводников, кто выводил "на глубину" все наши ракетные субмарины - от самой первой до тех подводных стратегических крейсеров, которые до сих пор находятся в строю Российского ВМФ.
Вадим Константинович КОРОБОВ. Фотоархив ''ВПК''.
Морскую службу начал юнгой Северного флота в 1943 году, затем поступил в Высшее военно-морское училище им. М.В.Фрунзе. А потом опять заполярные гарнизоны и теперь уже на всю жизнь "усталые подлодки". Командовал ПЛ С-146, Б-67, К-33, дивизией ракетоносцев. Потом его назначают начальником штаба 11-й флотилии подводных лодок, а вскоре и командующим. Несколько раз руководил подледными походами атомоходов на Северный полюс. А в начале 1976 г. возглавил тактическую группу из двух кораблей (ракетный подводный крейсер стратегического назначения К-171 и торпедная атомная подводная лодка К-469), во время их 80-суточного перехода без единого всплытия с Северного флота на Камчатку вокруг Южной Америки через Атлантический и Тихий океаны. За этот поход удостоен звания Героя Советского Союза. После флотилии назначен начальником штаба Северного флота, а службу завершил в должности адмирала-инспектора главной инспекции Министерства обороны СССР. Но сейчас вернемся на 40 лет назад, к тому времени, когда зарождались морские стратегические силы Советского Союза... БЕЛОЕ МОРЕ, ЧЕРНЫЙ "САМОЛЕТ" Факт известный, можно сказать исторический: 16 сентября 1955 г. в Белом море впервые в мире с подводной лодки стартовала баллистическая ракета. Это была королевская ракета Р-11ФМ. А подлодкой с тактическим номером Б-67 командовал капитан 2 ранга Федор Иванович Козлов. На борту находился главный конструктор Сергей Павлович Королев. А вы тогда были старшим помощником командира - вторым человеком на первом советском подводном ракетном корабле. Это судьба, Вадим Константинович? ... ВСЕ НИЖЕ, И НИЖЕ, И НИЖЕ Вадим Константинович, наверное, нужно прояснить и такую ситуацию. И Р-11ФМ, и П-5 могли стартовать лишь тогда, когда лодки находились в надводном положении, что снижало скрытность корабля, влияло на внезапность атаки... Неужели об этом не говорили моряки? ... ПОКА "ГРОМ" НЕ ГРЯНУЛ Тогда вопрос с позиций сегодняшнего дня. Мы первыми, как уже сегодня говорилось, осуществили пуск баллистической ракеты с подводной лодки. А американцы, поначалу проигрывая это соревнование, быстро вышли вперед. В подтверждение еще один факт из истории. В ноябре 1960 г. первое боевое патрулирование в Норвежском море, то есть у границ СССР, начала ПЛАРБ "Дж.Вашингтон". А это 16 ракет "Поларис А-1". Почему же произошло отставание? ... РАКЕТНЫЙ ПАТРУЛЬ С ТОРПЕДНЫМ "ТЕЛОХРАНИТЕЛЕМ" В завершение опять об этом жестком соперничестве. 1976 г., ваш подводный поход через Тихий и Атлантический океан. Шесть подводников, в том числе и вы, удостоены звания Героя Советского Союза. В чем же особенности этого плавания? ..."
После награждения в Кремле: (слева направо) капитан 2-го ранга И.Д. Петров, капитан 1-го ранга В.Е. Соколов, контр-адмиралы Ю.И. Падорин и В.К. Коробов, капитан 1-го ранга Э.Д. Ломов, капитан 3-го ранга Ю.И. Таптунов (1976 г.). Фото Георгия ДАНИЛОВА.
... Имя Героя присвоено рабочему буксиру «РБ-331», работающему на реках Вологде, Сухоне, Кубенском озере.
Отец Ленинградского нахимовца выпуска 1976 года Таптунова Дмитрия Юрьевича, капитана 2 ранга, главного редактора журнала "Гринда".
Воронов Юрий Александрович.
Выпускник школы Соловецких юнг, в дальнейшем Ленинградского Военно-морского подготовительного училища. Офицерскую службу начал штурманом на подводной лодке СФ. Затем служил на Камчатке и вновь на Северном флоте. После окончания Военно-морской академии контр-адмирал Воронов Ю.А. командовал затем был заместителем командующего флотилии АПЛ Северного флота. Руководил Северодвинской военно-морской базой. Закончил службу в звании вице-адмирала начальником управления кадров ВМФ, заместителем Главнокомандующего Военно-морским флотом СССР.
"Начало моей службы в Главном штабе совпало со сменой командования Военно-морского флота. В конце 1985 года Сергей Георгиевич Горшков передал пост главнокомандующего ВМФ Владимиру Николаевичу Чернавину, бывшему в то время начальником Главного штаба ВМФ. Начальником Главного штаба ВМФ стал Константин Валентинович Макаров, передав командование Балтийским флотом Иванову, бывшему начальнику оперативного управления Главного штаба ВМФ. С Владимиром Николаевичем мы были знакомы как выпускники училища 1951 года, а с Константином Валентиновичем одновременно учились в Военно-морской академии. Макаров о моем назначении узнал только тогда, когда уже прибыл на должность начальника Главного штаба, а Чернавин имел непосредственное отношение к моему переходу из Пинска в Москву. Будучи начальником Главного штаба, Владимир Николаевич, наверное, и не знал, что мне когда-то кто-то при назначении в Пинск обещал в дальнейшем должность начальника подготовки и комплектования. И здесь нам, как я напоминаю, Соне и мне повезло. Незадолго до этих событий начальником управления кадров был назначен мой приятель Юрий Александрович Воронов, с которым я, как и с Макаровым, учился в академии. Юра Воронов и доложил о моей кандидатуре как плановой, а Владимир Николаевич согласился. Может быть, в подробностях это было не совсем так, но основа изложена мною правдиво, и мы благодарны такому стечению обстоятельств и своим товарищам, оказавшимся в нужное время на нужном месте. Своим товарищам, начальникам, я не надоедал, все служебные вопросы решались на том уровне, на котором им было положено решаться."
Воронов Юрий Александрович умер в 1986 году после тяжелой болезни.
Источники: 1. "Школа Соловецких юнг". Клионский Борис Израилевич, выпускник ЛНВМУ 1966 г., ВВМУ им. М.В. Фрунзе 1971 г. Службу начал в экипаже ПЛ под командованием капитана 1 ранга Воронова Ю.А. 2. Ю.М. КЛУБКОВ. ЛЕНИНГРАДСКОЕ ВОЕННО-МОРСКОЕ ПОДГОТОВИТЕЛЬНОЕ УЧИЛИЩЕ (ЛВМПУ). 3. Усов А.А. Записки рядового адмирала. М.: Орбита-М, 2005.
Порошин Василий Алексеевич.
"Василий Порошин, первый вице-президент Международной ассоциации общественных организаций ветеранов военно-морского флота и подводников, вице-адмирал; Игорь Курдин, председатель Совета Санкт-Петербургского клуба моряков-подводников, капитан 1 ранга; Александр Буржимский (ЛНВМУ, 1970 год, штурманский ф-т ВВМКУ им. М.В.Фрунзе, 1975 год), капитан 2 ранга. Ведущий: Николай Нелюбин."
Федоров Юрий Александрович.
K-137
Колтон Илья Борисович.
"... Курсантом СВВМИУ Илья Колтон стал сразу же после окончания школы в 1952 году. Учился хорошо. Любимыми дисциплинами были высшая математика, теоретическая механика, сопротивление материалов и специальные дисциплины. В 1958 г. Илья Колтон после окончания училища ступил на борт корабля, где началась его самостоятельная лейтенантская служба, в которой он проявил себя с самой лучшей стороны. Результатом было назначение его уже на третьем году службы на ответственную должность командира дивизиона. Трудолюбие, любовь к военно-морской службе, к своей специальности, требовательное и душевное отношение к людям — вот качества, характерные для Ильи Колтона. В 1962 году первым из выпускников училища за высокие показатели в боевой и политической подготовке и освоение боевой техники И. Б. Колтон был отмечен высокой наградой Родины. А в следующем году его назначают на высшую на корабле инженерную должность — командиром электромеханической боевой части. В этой должности инженер-механик приобрел богатый опыт эксплуатации боевой техники, накопил солидный материал по ее боевому использованию. Острая необходимость глубоко осмыслить этот опыт привела И. Б. Колтона в военно-морскую академию, после успешного окончания которой он снова попросился на родной флот и был назначен на более высокую должность. Он и в настоящее время отдает свои знания и опыт обучению молодых офицеров-инженеров, совершенствованию корабельной техники, повышению боеготовности и боеспособности Военно-Морского Флота."
"прошел все ступени корабельной службы (КГАиТ, КДД, КБЧ-5), канд. тех. наук, за безупречную службу и высокопрофессиональное обеспечение безопасности ЯЭУ награжден - орденом Ленина, орденом Трудового Красного Знамени (первым среди офицеров ВМФ), орденом За службу Родине III степени."
"Думаю, уместно уточнить, что этой аварии реактора на подводной лодке “К-162” предшествовала аналогичная предпосылка в 1961 году на подлодке “К-3”. Тогда при подготовке субмарины к походу на Северный полюс проводились длительные испытания системы деаэрации. Как позже оказалось, никчемной для данного типа энергоустановок. Испытания проходили круглосуточно, изнуряя вахту и притупляя ее внимательность. Параллельно шли профилактические и ремонтные работы с участием привлеченных специалистов. В результате этого столпотворения перепутали фазы питания. В схеме управления и защиты реактора произошел сбой. Компенсирующая решетка, вместо того, чтобы опуститься вниз, пошла вверх, не подчиняясь действиям операторов. Это могло привести к тепловому взрыву, но, к счастью, оператор реактора другого борта старший лейтенант И.Б. Колтон заметил опасное перемещение решетки и обесточил исполнительные механизмы, предотвратив аварию. К сожалению, из-за сверхсекретности информация о случившемся не нашла должного отражения в документах. Она быстро забылась и выводов из случившегося тогда никаких не сделали. Однако сам факт повторения на флоте аварии реактора по одной и той же причине привлек внимание сотрудников Института атомной энергии им. И.В. Курчатова и президента Академии наук СССР академика А.П. Александрова. В последних числах декабря 1980 года на флот прибыли квалифицированные специалисты в области атомной науки и энергетики, в том числе Н.С. Хлопкин и Г.А. Гладков."
"В том же, что на ПАЭС, рассчитанной на вахтовый метод работы, ошибки персонала неизбежны, уверил автора этих строк другой член комиссии – бывший уполномоченный испытатель Государственной приемки ВМФ, капитан первого ранга в отставке Илья Колтон. Илья Борисович, начинавший военную карьеру в 1958 году на первом советском подводном атомоходе К-3, не питает иллюзий относительно так называемого человеческого фактора. По его наблюдениям, история атомного флота Отечества является еще и историей замалчивания происшествий и аварий – причем в первую очередь тех, которые были вызваны недостаточной подготовленностью экипажей или чьим-то явным недосмотром. Перенесение этих «традиций» в энергетику обойдется дорого. А соблазн позаимствовать у военных привычку «засекречивать» собственные ошибки для руководства ядерного объекта, находящегося вдали от посторонних глаз и закрытого для вневедомственного профессионального контроля, чрезвычайно велик. ПАЭС, считает Илья Колтон, никоим образом не застрахована от повторения серьезной аварии, вызванной «человеческим фактором», вроде случившейся в августе 1985 года у пирса судоремонтного завода поселка Штоково-22 в Приморье. Тогда в бухте Чажма из-за нарушения технологии и требований техники безопасности при перезарядке активных зон реакторов подлодки К-431 произошла неуправляемая цепная реакция. В результате в момент аварии погибли десять человек, у стольких же развилась острая лучевая болезнь, переоблучению подверглись еще двести шестьдесят человек, а радиоактивный шлейф пересек полуостров и вышел к морю на берег Уссурийского залива."
ЭНЕРГЕТИЧЕСКАЯ УСТАНОВКА АТОМНОГО СУДНА. "Реферат. Изобретение относится к судостроению, преимущественно к энергетическим установкам атомных подводных лодок, атомных кораблей и судов, плавучих атомных электростанций. Энергетическая установка атомного судна, преимущественно атомной подводной лодки, содержит реакторную установку водо-водяного типа и источники электроэнергии, включающие в себя турбогенераторы, аварийный дизель-генератор и/или аккумуляторную батарею и термоэлектрический генератор. Термоэлектрический генератор размещен в герметичном контейнере вне прочного корпуса подводной лодки в заполняемых забортной водой объемах легкого корпуса или внутри прочного корпуса. Он имеет два замкнутых теплопередающих контура с рабочей незамерзающей жидкостью в качестве теплоносителя. Первый контур, подводящий тепло к "горячим" спаям термоэлектрического генератора, включает в себя теплообменник, подключенный к первому контуру реакторной установки, а второй, отводящий тепло от "холодных" спаев термоэлектрического генератора, включает в себя теплообменник, установленный на магистрали забортной воды. Обеспечивается возможность работы термоэлектрического генератора в подводном и надводном положении подводной лодки без ограничения по времени, с готовностью к мгновенному включению на электропитание ответственных потребителей, повышения ядерной безопасности корабельной ядерной энергетической установки, непрерывной работы без обслуживания 10-15 лет. 2 з.п. ф-лы, 1 ил."
Продолжение следует.
Сослуживцы.
Бараненко Анатолий Афанасьевич. Бекетов Юрий Флавианович. Борисеев Николай Сергеевич. Булгаков Валерий Николаевич. Буряк Анатолий Николаевич. Ваганов Владимир Александрович. Владимиров Владимир Владимирович. Владимиров Сергей Владимирович. Волин Анатолий Анатольевич. Воронов Юрий Александрович. Джавахишвили Александр Давидович. Дианов Валерий Борисович. Дукальский Валериан Наполионович. Егоров Георгий Михайлович. Затеев Николай Владимирович. Карпов Эдуард Гаврилович. Касатонов Владимир Афанасьевич. Ковалев Эрик Александрович. Колтон Илья Борисович. Коробов Вадим Константинович. Лазукин Николай Степанович. Лисичкин Ян Маркович. Лузин Михаил Петрович. Мазуренко Вячеслав Николаевич. Маслевский Валентин Иванович. Матушкин Лев Алексеевич. Маципура В.П. Михайловский Аркадий Петрович. Монтелли Валентин Алексеевич. Мотрохов Александр Никанорович. Нахатович Леонид Александрович. Неволин Георгий Лукич. Неупокоев Николай Иванович. Павлов Анатолий Иванович. Порошин Василий Алексеевич. Просвиров Виктор Петрович. Руденко Александр Григорьевич. Савин Анатолий Петрович. Сальников Леонид Михайлович. Самохвалов Александр Иванович. Сысоев Юрий Александрович. Токарев Владимир Иванович. Толстолыткин Игорь Аркадьевич. Тюхов Юрий Иванович. Фатигаров Герман. Федоров Юрий Александрович. Фрадкин Вениамин Наумович. Хлыпало Юрий Григорьевич. Храмцов Виктор Михайлович. Ченчик Николай Филиппович. Шипов Александр Иванович. Эрдман Дмитрий Эрнестович.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
«К-19» вспоминали больше в связи с аварийными случаями на ней. Однако в период с 1963 год по 1967 год... подводная лодка славилась своими успехами. Когда нас горький опыт чему-нибудь научит? ... мы привезли не только больных, мы привезли вещественные доказательства несовершенства проекта, неотработанности узлов и отсутствия четкой методики эксплуатации новой атомной лодки. И если Бог есть, предположил я, мы будем в раю. Список сослуживцев Палитаева А.И. - в конце сообщения.
Сослуживцы.
Енин Владимир Николаевич. Выпускник Рижского Нахимовского училища 1949 года (первый выпуск).
"Там же на Кузьминском кладбище я познакомился с помощником командира К-19 Владимиром Ениным, который руководил работами в аварийном реакторном отсеке. - Все материалы, касающиеся аварии нашего корабля, были закрыты, - рассказывал Владимир Енин. - И только в 1990 году прошла информация о подводной лодке К-19 в газете "Правда". Командир обращался с письмом в министерство обороны, туда же обращались и моряки с коллективным письмом. Вероятно, эти письма до министра не дошли. Письмо командира проигнорировали, а из министерского аппарата моряки получили невразумительный ответ. Но мы не плачемся в манишку ближнего, говорили подводники. Пережили аварию, переживем и это. Все поколения ПЛА К-19 благодарны последнему командиру лодки Олегу Адамову и его экипажу, которые организовали встречу, а вернее, прощание ветеранов со своим кораблем. В июле 1990 года все подводники присутствовали на символическом последнем спуске флага. Корабль отправлялся на вечный покой. Подводная лодка К-19 была в строю без малого 30 лет. Спустя год мы оказались вместе с Владимиром Николаевичем Ениным на конференции в Берлине. В конце Унтер-ден-Линден, метров за триста до Брандербургских ворот, водитель автобуса учтиво предупреждал: сквозное движение из восточного сектора в Западный Берлин на этом маршруте временно приостановлено. Причина, как выяснилось, была прозаической - расширяли проезжую часть. Но в какой-то момент мне показалось, что это сделали специально. Всякого, кто вышел из автобуса, людской поток увлекал и затягивал в узкий коридор, образованный двумя рядами уличных торговцев. Продавали не цветы, не мороженое и не горячие сосиски с пивом. Оптом и в розницу предлагали советские государственные награды, особенно много орденов и медалей периода Великой Отечественной войны. Сквозь этот строй пропускали всех, кто направлялся к рейхстагу через Брандербургские ворота. Шагающий рядом со мной Владимир Енин у третьего или четвертого лотка остановился, тяжело опершись на трость. В окружении юбилейных медалей на пыльном куске сукна лежал орден Красного Знамени. - Сколько? - не сказал, а выдавил из себя старый подводник. На жующей физиономии продавца никаких чувств не отразилось. С явной неохотой, заранее зная, что эти ничего не купят, он назвал сумму в марках и перевел взгляд на других прохожих. Надо было видеть в этот момент лицо Владимира Николаевича! С каким облегчением он бы швырнул в эти рыбьи глаза требуемую сумму, будь у него валюта. Но семидесяти марок, выданных в оргкомитете конференции на транспортные расходы, хватило бы разве что на медаль "Ветеран труда"... Свои награды Енин оставил дома, в подмосковном Обнинске. А в Берлин захватил только справку из военного госпиталя, косвенно подтверждающую, что он, капитан I ранга Енин В.Н., перенес острую лучевую болезнь и две пересадки костного мозга. Он взял ее на тот случай, если ученые умы, приехавшие вместе с ним на международную конференцию, вновь станут говорить, что до аварии в Чернобыле у нас не было серьезных инцидентов с переоблучением людей. Эта справка, потершаяся на сгибах, да орден Красного Знамени - две памятные метки из далекого 1961-го. Енин, вопреки ожиданиям врачей, выкарабкался, и еще несколько лет служил в учебном центре. Орден надевал редко, но очень им дорожил. А из той поездки в Берлин - первой за свою жизнь зарубежной поездки - вернулся морально подавленным. И награды перестал надевать совсем. *** Память Подводники из экипажа К-19, умершие от лучевой болезни в июле 1961 года: капитан-лейтенант Ю. Повстьев, лейтенант Б. Корнилов, главный старшина Б. Рыжиков, старшина 1 статьи Ю. Ордочкин, старшина 2 статьи Е. Кашенков, матросы С. Пеньков, В. Харитонов, Н. Савкин. В 1970 году от последствий облучения умер командир БЧ-5 капитан 1 ранга А.Козырев."
Из воспоминаний Валентина Анатольевича Миловского, однокашника по РНВМУ.
"Лучшие из нахимовцев успешно выступали на республиканских соревнованиях. Вспоминаю, как блестяще бегал эстафету Альберт Книпст. Поджарый, легкий стремительный, стелющийся. На встрече (нахимовцев 3 декабря 2005 года – ВНА.) вспоминали жестокую судьбу Володи Енина. Был случай. Не многие в Нахимовском крутили «солнце» на турнике. Володя стал делать и сорвался. Упал плашмя, сильно ударился, в кровь содрал кожу. Думали, разбился, а он поднялся и молча пошел."
"Енин Владимир Николаевич, помощник командира ПЛ Б-74 (611 проект), 161 БПЛ СФ, Г. Полярный (1957-1958). В 1958 году Енин В.Н. был назначен помощником АПЛ К-19."
"Это было в июле 1961 года, подводная лодка С-270, участвуя в учениях под кодовым названием «Полярный круг», находилась в северной части Атлантического океана. В этом районе находилось свыше 30 подводных лодок. Поднявшись для очередного сеанса связи на глубину девять метров, радисты приняли радиограмму: «Имею аварию реактора. Личный состав переоблучен. Нуждаюсь помощи. Широта 66 градусов северная, долгота 4 градуса. Командир К-19». Собрав офицеров и старшин во втором отсеке, я прочитал им шифровку и высказал свое мнение: наш долг идти на помощь морякам-подводникам. Офицеры и старшины меня поддержали... Мы навестили моряков с аварийной лодки, находившихся в местном госпитале. Всех очень тяжелых отправили в Ленинград. Замполит С. Сафонов наблюдал, как грузили в вертолет 11 человек на носилках. Вертолет поднялся с матросского стадиона метра на три, хвостовым винтом задел плакат «Море любит сильных» и рухнул на колеса. Первым через распахнутую дверь с матом выпрыгнул генерал-медик, а за ним уже вынесли лежачих ребят. Никто, к счастью, не пострадал. Пришлось воспользоваться дешевым морским путем, и на катере Командующего они были доставлены в Североморск, а затем самолетом в Ленинград. В госпитале остался Володя Енин. У него мы спросили, что делать с их партийными, комсомольскими билетами и деньгами, всем тем, что мы сохранили в герметичном кранце. Билеты он предложил сдать в политотдел соединения, деньги отнести ребятам в госпиталь, потому как они покупательской способности не утратили. Когда мы с Сафоновым положили стопку партийных и комсомольских билетов на стол начальнику политотдела соединения капитану 1-го ранга М. Репину, он посмотрел на них как на неразорвавшуюся гранату. «Зачем вы их сюда принесли?» – спросил он. «А куда мы должны их принести?» – спросили мы. Тогда он вызвал молодую вольнонаемную секретаршу и приказал запереть их в сейфе. Дальнейшая судьба этих партбилетов мне не известна. Команда ежедневно работала на лодке по много часов. Нужно было стать в док. Начальник отдела кадров соединения подводных лодок Караушев, встретив меня на пирсе, сказал, что на наш экипаж подготовлены наградные документы. С его слов меня представили к званию Героя Советского Союза. Но пройдет месяц (лодка уже стояла в доке), и Глеб Караушев скажет, что наше награждение не состоится, так как Никита Сергеевич Хрущев, не разобравшись, на чьей лодке была авария, на моем представлении напишет: «За аварии мы не награждаем. Н. Хрущев». В медицинских книжках моряков наших трех экипажей не оставили ни единой записи о полученных дозах радиации. В конце июля 1961 года, находясь в отпуске в Зеленогорске, случайно встретил похоронную процессию. Как мне сказали провожающие, хоронили моряка-подводника с Севера. Я спросил «А от чего умер?» – «Током убило», - ответили они. «Как фамилия покойного?» – «Рыжиков». Да, это тот самый главный старшина Борис Рыжиков, который в числе первых трех на носилках был перенесен в наш первый отсек. Когда нас горький опыт чему-нибудь научит? А между тем после аварии аварийная подводная лодка получила печальную кличку «Хиросима». Впоследствии на «Хиросиме» была еще одна авария, и также с гибелью людей. Только теперь, по прошествии многих лет, я понял, почему нас так плохо тогда приняло руководство судостроением – мы привезли не только больных, мы привезли вещественные доказательства несовершенства проекта, неотработанности узлов и отсутствия четкой методики эксплуатации новой атомной лодки. Умерли от лучевой болезни в июле 1961 года капитан-лейтенант Ю. Повстьев, лейтенант Б. Корчилов, главный старшина Б. Рыжиков, старшина 1-й статьи Ю. Ордочкин, старшина 2-й статьи Кашенков, матросы Пеньков, Харитонов и Савкин. В 1970 готу от последствий облучения умер командир БЧ-5 капитан 1-го ранга А.Козырев. Вечная им память! ИСТОЧНИК: ЧП, которого не было. Газета «Звезда» 1991 №3 командир С-270 капитан 3 ранга Ж. Свербилов. Добавлено редакцией проекта K19.ru: На этом можно было бы и закончить, но не станем торопиться расстаться с Жаном Михайловичем и его славным экипажем. На третьем пирсе Екатерининской гавани было полно начальства - весь штаб Северного флота во главе с начальником, вице-адмиралом А.И.Рассохо, выделялись красными лампасами прибывшие из Ленинграда генералы медслужбы. После доклада командира “С-270″ начальнику штаба флота на пирс вынесли мешки с эвакуированными секретными документами, а когда дозиметрический контроль показал высокую степень их загрязнения оказавшийся рядом начсан флота генерал-майор Ципичев Иван Трофимович по-кавалерийски энергично потребовал их немедленного сожжения. Стоит упомянуть, что сданные позднее Свербиловым и его замполитом С. Сафоновым начальнику политотдела своей бригады капитану 1 ранга М. Репину партийные документы личного состава “К-19″ вызвали у последнего состояние, близкое к потрясению, и он поручил молодой вольнонаемной секретарше унести их подальше в сейф и там запереть. После построения на пирсе экипаж в полном составе прошел тщательную помывку с дозиметрическим контролем в бане, потом всех переодели в матросские робы и разместили на специально подогнанной плавбазе “Пинега”. Там же разместили и экипаж Григория Вассера: матросов - в кубриках, а офицеров - каютах. А упоминание Жана Михайловича о встрече со своими коллегами - командирами на борту “Пинеги” хотелось бы привести дословно. Вот эти строки: “Мы много говорили и пили в эту ночь. Разошлись в 4 утра. Перед тем, как заснуть, я думал о том, что наш экипаж сделал святое дело. Все лодки, участвовавшие в учениях, приняли радио Коли Затеева, но никто, кроме нас, к нему не пошел. Если бы не наша “С-270″, они бы все погибли, а их было более 100 человек… И если Бог есть, предположил я, мы будем в раю. С надеждой на это я заснул.”
"... Очень большие дозы облучения получили также капитан 3 ранга Анатолий Козырев, капитан-лейтенант Владимир Енин, главный старшина Иван Кулаков, старший лейтенант Михаил Красиков. Не избежали своей дозы "бэров" и остальные члены экипажа. Те же, кто работал в непосредственной близости от реактора, ужасно мучались. Люди теряли человеческий облик. У них менялись лица, отказывала речь. Вскоре к перечисленным восьми морякам прибавилось еще трое. Теперь всего тяжелобольных стало одиннадцать. Корабль находился в тяжелейшем положении. Дважды возникал пожар в реакторной выгородке, где температуру сбить было невозможно. Прервалась связь с берегом - радиопередатчики остались без питания. По мере проливки реактора водой (через нештатную систему) трубопроводы превратились в опасный источник радиации. "Они светились", - вспоминал впоследствии Н.В.Затеев. Чтобы хоть как-то снизить тяжесть последствий, командир приказал вывести личный состав, не занятый спасательными работами и вахтой, на верхнюю палубу. Необходимо было срочно возвращаться в базу, но как? Если идти в надводном положении, на это потребуется столько времени, что вряд ли потом удастся кого-то спасти, даже если все перейдут на верхнюю палубу. Было высказано мнение - выброситься на береговую отмель ближайшего острова и ждать помощи. Но ведь лодка аварийная, атомная, а здесь чужая территория. И командир для спасения людей принимает, наверное, единственно правильное в той ситуации решение - идти обратным курсом на сближение с находящимися в районе учения другими советскими кораблями. Расчет был таков, во-первых, через них связаться со своим командованием и доложить обстановку, во-вторых, перевести на них хотя бы часть экипажа, прежде всего больных. Сообщив о своем решении экипажу, командир приказал ложиться на курс, обратный курсу в базу. Риск оправдался. К-19 вышла в район нахождения двух наших дизельных ПЛ проекта 613 под командованием капитанов 3 ранга Г.Вассера и Ж.Свербилова. Их лодки попытались было взять атомный ракетоносец на буксир, однако из этого ничего не вышло - сильно штормило. На приблизившуюся лодку Ж.Свербилова с большим трудом удалось эвакуировать тяжелобольных и не занятый в борьбе за живучесть личный состав. Оставшиеся на борту К-19 продолжали борьбу за корабль. Был налажен регулярный радиообмен со своей базой, ушли шифровки на КП СФ и ЦКП ВМФ. Берег выдавал мудрые советы, например, кормить облученных свежими овощами и фруктами, поить соками. Но где все это взять в открытом океане? На борту к тому времени не оставалось даже свежего картофеля. В одной из последних радиограмм Н.В.Затеев просил разрешения свой личный состав перевести на 613-е. Берег молчал. Сегодня, спустя годы, когда притупилась боль утрат и можно объективнее взглянуть на ситуацию, понятно, что принять единственное правильное решение не мог никто, ибо просто не знал, каким оно должно быть. Ведь все было впервые: первая ракетная атомная лодка, первая авария, первые жертвы от невидимого врага - радиационного облучения. К тому же лодки вышли в океан не на прогулку. К-19, как и дизельные лодки Г.Вассера и Ж.Свербилова (всего 30 ПЛ) участвовала в июле 1961 г. в крупномасштабном морском учении "Полярный круг" и входила в одну из двух завес, развернутых 14-й обпл в северной части Атлантического океана. При одном из всплытий на перископную глубину для проведения планового сеанса радиосвязи с "большой" землей радисты С-270 (лодки Ж.Свербилова) приняли радиограмму: "Имею аварию реактора. Личный состав переоблучен. Нуждаюсь в помощи. Широта 66 градусов северная, долгота 4 градуса. Командир К-19". Свербилов собрал офицеров и старшин в офицерской кают-компании и зачитал полученную шифровку. В заключении сказал: "Наш долг - идти на помощь". Мнение командира единогласно поддержали. Не ясно было только одно, о какой долготе сообщал командир К-19: западной или восточной? Потом Ж.Свербилову поставят в вину, что он без разрешения покинул свою точку в завесе. Так страшная беда усугубилась чиновниками, тогда и многие годы спустя, ибо они не признавали последующие заболевания подводников как следствие радиационного поражения. Чего боялись? Почему не хотели признать очевидного факта? Сейчас точно уже не ответить на этот вопрос, ибо многие действующие лица той трагедии давно ушли из жизни. Но вернемся к событиям в Северной Атлантике. Долгота из радиограммы была не ясна, однако старпом С-270 Иван Свищ, проанализировав ранее принятые радиограммы, предположил, что речь могла идти только о западной долготе. Свербилов приказал всплыть в надводное положение и полным ходом идти на сближение с К-19. Через четыре часа хода на горизонте показалась аварийная лодка. По мере сближения уровень радиации резко возрастал. На расстоянии одного кабельтова он составлял 0,4 - 0,5 рентгена в час, а непосредственно у борта аварийной лодки дозиметрические приборы показывали от 4 до 7 рентген в час. С-270 ошвартовалась к борту К-19 в 14 часов 4 июля 1961 г. Н.Затеев попросил Ж.Свербилова принять на борт 11 тяжелобольных и обеспечить радиосвязь с командным пунктом. На борт С-270 перенесли на носилках трех тяжелобольных - лейтенанта Бориса Корнилова, главного старшину Бориса Рыжикова и старшину 1-й статьи Юрия Ордочкина. Другие восемь человек сумели перейти самостоятельно. Едва эти 11 человек разместились в 1 -м отсеке С-270, как в нем поднялся уровень радиации до 9 рентген в час. Чтобы ее снизить, Затеев предложил всех больных раздеть, а их одежду выбросить за борт. Уровень радиации снизился до 0,5 рентген в час. Но сами ребята излучали значительно больше, особенно когда их тошнило. Ж.Свербилов передал на берег: "Стою у борта К-19. Принял на борт 11 человек тяжелобольных. Обеспечиваю К-19 радиосвязью. Жду указаний. Командир С-270". Приблизительно через час в адрес Свербилова пришли радиограммы от главкома ВМФ и командующего СФ. Их содержание совпадало: "Что вы делаете у борта К-19? Почему без разрешения покинули завесу? Ответите за самовольство". По просьбе Свербилова Затеев подготовил шифровку о состоянии К-19 и передал ее на берег. Через полтора часа с КП СФ последовало указание командиру С-159 Григорию Вассеру и командиру С-266 Геннадию Нефедову, находившихся ближе других к месту этих событий, следовать к аварийной АПЛ и помочь Свербилову снять людей. А С-270 продолжала стоять у борта К-19. Больными в ее первом отеке непрерывно занимался врач С-270 Юрий Салиенко. Старпом Свербилова Иван Свищ вместе с помощником командира К-19 Владимиром Ениным руководили креплением буксирного конца, поданного с кормы С-270 на нос К-19 с целью попытаться буксировать аварийную лодку в базу. Однако, как только Свербилов давал ход, пытаясь буксировать атомоход, превышающий по водоизмещению С-270 в несколько раз, капроновый конец рвался как тонкая нить. С буксировкой ничего не получилось..."
"Когда прототипы героев фильма, советские моряки из экипажа печально известной подводной лодки К-19, прочли первый вариант сценария, они были в ужасе – ничего общего с реалиями их службы текст не имел. Мнение ветеранов-подводников было учтено, и в итоге авторам картины удалось снять один из самых уважительных и достоверных фильмов на советскую тему в истории Голливуда. Одновременно это одна из самых суровых и драматичных картин на тему войны и армии. Такой фильм никогда не появился бы в Голливуде времен Холодной войны. Основанный на реальных событиях (которые были рассекречены только в 1990-х), он показывает русских людей без привычной уже "клюквы". Да, в фильме есть мелкие неточности, но они не имеют никакого значения на фоне общего настроения картины. "Я считаю, что мы должны были снять фильм о героизме нашего бывшего противника", - сказала режиссер Кэтлин Бигелоу российским журналистам. Ей это удалось. Режиссер "На гребне волны", "Странных дней" и "Веса воды", она сняла сильный и драматический триллер, сделанный по всем законам жанра и при этом достаточно близкий к реальным событиям - что потрясает, пожалуй, больше всего... Не узнают их имен и зрители, посмотревшие фильм: ветераны-подводники, не доверяя Голливуду, настояли на том, чтобы все имена в картине были изменены. Так капитан второго ранга Николай Затеев стал Алексеем Востриковым (эту роль сыграл безупречно положительный персонаж американского кино Харрисон Форд), а его помощник капитан-лейтенант Владимир Енин (Лайам Нисон) – Михаилом Полениным. Но страхи оказались напрасны. На российской премьере фильма в Мариинском театре в Петербурге 52 ветерана, в разное время служившие на подлодке К-19, аплодировали стоя - несмотря на все трения, происходившие между подводниками и создателями картины на этапе создания сценария."
"Я — член экипажа атомной подводной лодки “К-19”, на которой 4 июля 1961 г. в Северной Атлантике во время первого дальнего похода произошли одновременно 2 чрезвычайных происшествия, едва не приведших к атомной катастрофе: — авария реактора; — выход из строя средств связи. Кинематографисты США (реж. К. Бигелоу) использовали эти события при создании кинофильма “К-19”, который был показан на экранах России и стран СНГ в 2002—2003 гг. Несмотря на то, что фильм — художественный и в нем много вымысла и нестыковок, авария реактора и борьба за живучесть корабля отражены достоверно, а выход из строя средств связи и спасение АПЛ “К-19” другими лодками показаны искаженно, материалов в печати об этом нет. Каким способом моим радистам удалось передать сигнал “SOS” и тем самым спасти экипаж и предотвратить катастрофу на море, я рассказываю в своей статье как очевидец и непосредственный участник трагедии. В основе воспоминаний — мой краткий доклад командованию “К-19”, написанный в июле 1961 г. в госпитале г. Полярный, ксерокопия которого попала мне в руки в 2003 году и позволила восстановить временную картину событий... Командир другой ПЛ серии “С” Григорий Вассер, приняв наш сигнал “SOS”, также покинул свою позицию и пошел к “К-19”. Он подошел к нам в 19.00. Командование СФ (ФКП) ещё ничего не знало об аварии на АПЛ “К-19”, а командиры двух лодок Ж. Свербилов и Г. Вассер и их экипажи уже начали операцию по спасению экипажа и корабля “К-19”. Лишь после получения доклада от командира АПЛ Н. Затеева через передатчик Ж. Свербилова руководить операцией стало Командование СФ. Помощь экипажу — рядом у борта аварийной лодки, связь с ФКП установлена, это — большая удача для экипажа! Почувствовал жажду, попросил, и мне принесли бутылку сухого вина и плитку шоколада. Всюду радиация, а вино и шоколад защищены от радиоактивной пыли. Из горла выпил несколько глотков вина. Начало спадать нервное напряжение, проявились упадок сил, головная боль, полное безразличие ко всему, окружающее начал воспринимать как в тумане или полусне, стал погружаться в странное состояние, из которого вышел спустя месяцы. Однако остался на ногах и продолжал исполнять свои обязанности. ...По указанию ФКП к нам подошла третья подводная лодка серии “С” Геннадия Нефедова. Экипаж “К-19” был эвакуирован, а спасательное судно “Алдан” привело аварийную АПЛ, получившую прозвище “Хиросима”, в Западную Лицу. 6—7-суточный переход на подводной лодке “С” и эсминце“30-БИС” остался в памяти и спустя 42 года — как события одних суток с эпизодами: — Эвакуация. Вечер, низкое солнце, волнение моря 2—2,5 балла. На нашу подводную лодку, имеющую большую массу, волны не влияют, а подводную лодку “С” подбрасывает у борта. Выбираю момент для прыжка... прыгаю, и меня подхватывают под руки на палубе. Раздеваюсь полностью, всё снятое летит за борт, оставляю лишь часы и документы. На “пятачке” у торпедных аппаратов в 1-м отсеке мне на голову льют из чайника теплую воду — это первичная дезактивация. Говорю, что с меня стекает в трюм радиоактивная вода, в отсеке будет радиация. Мне отвечают: “А мы её откачаем”. — 21—22 часа. Офицеры “К-19” плотно сидят вокруг столика в кают-компании. Одеты кто во что — матросская роба, белая или цветная рубаха и т. д. На столе что-то из еды, но никто не ест. “Быть может, вам налить спирта?” — спрашивают хозяева. Соглашаемся на компот. “Кто из вас старший? Вашему экипажу — радиограмма”, — говорит кто-то из офицеров-хозяев. Старший среди нас — пом. командира АПЛ В. Енин. Он знакомится с радиограммой, а затем сообщает нам, что Командование СФ приказывает всем командирам боевых частей и служб атомной подводной лодки “К-19” подготовить вахтенные журналы для дачи показаний следственным органам. Мы ещё не добрались до Берега, а “органы” уже начали свою работу! — 22—23 часа. После выхода на мостик для перекура ищу себе место для отдыха. В кают-компании на диванах и столике лежат люди, во втором отсеке мест нет. Иду в первый отсек, здесь также всюду люди. На трехъярусных койках — наши моряки из аварийной группы. Вахтенный моряк откуда-то достал и дал мне матрас. Огляделся: единственное свободное место — между торпедными аппаратами, прошел между ними в нос, бросил матрас на настил, там и лег. Чувствуется качка, слышны удары волн о нос подводной лодки. — Утро. Завтрак. Кто-то из офицеров-хозяев говорит В. Енину, что моряки “К-19” не встают и не завтракают. В. Енин приказал своим офицерам поднимать людей. — 10 часов. “Пожарная тревога”! — Не учебная: горит электрощит в корме. Только этого не хватало! Щит отключен, пожар ликвидирован. — 11—12 часов. Попытка перейти с подводной лодки на эсминец. На мостике 3 человека из аварийной группы, их не узнать, лицо и шея распухли, шея сравнялась с плечами (кто-то сказал, что это следствие поражения щитовидной железы). Их поддерживают под руки. Из-за большой волны переход на эсминец не состоялся. — 15 часов. Как оказался на эсминце — не помню. Получил истинное удовольствие от мытья в душевой. Вторая дезактивация. Нам выдали новую матросскую робу. Яркое солнце, тепло, голубое безоблачное небо, легкий ветерок приятно обдувает лицо, сушит волосы. Эсминец идет полным ходом, справа — берег, который смещается на корму. Прошу закурить у моряка с эсминца. Он исчезает и возвращается с пачками папирос “Беломор”, раздает их морякам в новой робе. Очевидно, купил на свои матросские в судовой лавке. Мы благодарим его, курим. Хорошо!!! — 21—22 часа. Госпиталь в городе Полярный. Зеленые армейские палатки, в них — душевые. Третья дезактивация. Здесь в коридоре госпиталя утром меня “перехватил” пом. командира АПЛ В. Енин, завел в помещение, где были стол и стул, и сказал: “Вот тебе бумага и ручка. У тебя — 5 минут! Садись и пиши всё о связи в день аварии”. Так появилась краткая записка — мой письменный доклад командованию АПЛ о действиях БЧ-4 в день аварии, ксерокопия с которой попала мне в руки через 42 года и помогла многое восстановить в памяти. В госпитале были допросы “органов” и объяснительные записки флагманским специалистам по связи. Допросы носили обвинительный характер: как я дошел до такой жизни, что допустил выход из строя АПЛ “К-19” в целом и средств связи в частности? “Собак не злил”, говорил и писал лишь минимум, чтобы мои слова не были истолкованы и направлены против меня, членов экипажа. И, конечно, не упоминал о дефекте передатчика “Искра”, о недостатках в организации связи, понимая, что я — маленькая фигура в Большой Аварии, где столкнулись интересы Военно-промышленного комплекса и Министерства обороны. Не знаю, кто защитил экипаж, но допросы прекратились. Ну а в ленинградском госпитале ВМФ, куда нас привезли, была четвертая дезактивация, о которой вспоминаю с улыбкой. Здесь медики организовали нашу обработку более продуманно: помимо внешней промывки была и “внутренняя”. Штатных “очков” не хватало, и гальюн с надписью “М” был залит так, что радиация в нем повысилась до 1 рентгена. Усилиями медицинских работников экипаж (за исключением 8 подводников, получивших смертельную дозу радиации) в течение года был поставлен на ноги. Встречи оставшихся в живых, как и показано в кинофильме, проходят в Москве. Утрачена связь с некоторыми участниками похода. Перечисляю: Николай Корнюшкин, Антон Казановский, Виктор Галиганов, Борис Шишилин, Владимир Соколов, Владас Урбас. Прошу откликнуться и написать мне по адресу: 3200 Молдова, г. Бендеры, Главпочтамт, До востребования, Лермонтову Р. А."
"Дозу облучения, значительно превышающую допустимую, получили командир БЧ-5 капитан 3 ранга А.Козырев, капитан-лейтенант В.Енин, старший лейтенант М.Красичков, главный старшина И.Кулаков. Козырев скончался летом 1970г. Врачи заявили, что его кровеносная система была практически разрущена и только могучий организм позволил ему прожить и проработать почти девять лет после облучения. Похоронен капитан 1 ранга А.Козырев в Севастополе в аллее Героев. Все погибшие получили дозу облучения от 5000 - 6000 бэр. Но вернемся к событиям на аварийной "К-19". Подводная лодка осталась с одним работающим реактором, с загрязненными радиоактивными газами и золями отсеками, без связи с берегом из-за нулевой изоляции антенн. Командиру удалось сблизиться с двумя дизельными подводными лодками и с их помощью связаться с берегом. На буксир взять атомоход мешала штормовая погода, однако эвакуировать личный состав, пострадавший от облучения, удалось. В конечном итоге экипаж, по решению командования с управляющего КП, перешел на дизельную лодку. На все тревожные доклады по радио с "берега" выдавали рекомендации - кормить переоблученных моряков свежими фруктами и овощами и поить соками, которых на борту не было. Спасательное судно прибуксировало лодку в главную базу флота. Был произведен восстановительный ремонт, но на этом беды ее не закончились, и флотская молва окрестила ее "Хиросимой". В 1975г. американская пресса сообщила, что атомная лодка США "Гетоу" в ноябре 1969г. столкнулась в подводном положении с советской субмариной в Баренцевом море. Пресса не скрывала, что поход "Гетоу" в Баренцево море осуществлялся по плану Центрального разведывательного управления США. Подводной лодке вменялось в обязанность шпионская деятельность по секретной программе. Ее командиру Л.Буркхардту разрешалось заходить в территориальные воды СССР, приближаться к берегу на дистанцию в 4 мили, производить радиоперехват и следить за советскими подводными лодками. В случае, если американскую лодку-нарушителя будут преследовать советские корабли, против них разрешалось применять боевое оружие, иными словами, лодка могла развязать войну. И вот, с лодкой-шпионом, получившей такие неограниченные полномочия, "встретилась" ни кто-нибудь, а "К-19". Занимаясь в полигонах боевой подготовки отработки задач в подводном положении, она столкнулась с американской субмариной. 15 ноября 1969г. в 7 часов 13 минут раздался удар в носовой части. Несмотря на принимаемые меры, дифферент на нос возрастал, лодка погружалась. После продувания главного балласта дан полный ход, и лодка благополучно всплыла. Вокруг никого не было, осмотр выявил наличие повреждений обтекателей торпедных аппаратов. "Гетоу" получил удар в районе реакторного отсека. И вот здесь произошел эпизод, который мог привести к ядерному конфликту. Командир минно-торпедной боевой части дал приказание подготовить к стрельбе три ракеты и ракето-торпеду "Саброк" с ядерным зарядом. Всплывшая и безоружная* "К-19" представляла прекрасную мишень. Командир "Гетоу" Буркхардт оказался благоразумнее, он отменил решение своего подчиненного и взял курс на запад. Соперничество в океанских глубинах делает столкновения под водой не случайными, но это не значит, что они происходят по злому умыслу - ни один командир на такое не пойдет. Как правило, подобные столкновения - результат несовершенства акустических средств и ошибок в управлении подводной лодкой. Они неизбежны, как столкновения надводных кораблей. * Ее торпедные аппараты после столкновения были повреждены."
Вспоминает А.И.Палитаев.
"В последнее время подводную лодку «К-19» вспоминали больше в связи с аварийными случаями на ней. Однако в период с 1963 год по 1967 год, когда командирами на ней были капитан 1-го ранга Владимир Александрович Ваганов, а затем капитан 1-го ранга Эрик Александрович Ковалёв, подводная лодка славилась своими успехами. Экипаж не только успешно выполнял ответственные задачи, но и весело служил. Повседневная жизнь наполнялась, смешными случаями, розыгрышами, что теперь без улыбки и не вспомнить. Приведу некоторые из них. Однажды утром с озабоченным видом я прибыл в кают-компанию, где во главе с командиром Владимиром Александровичем Вагановым офицеры распивали чаи. Чтобы развеять мой хмурый настрой командир в шутливой форме задал мне какой-то вопрос. Уловив в его тоне игривость, быстрые на подначку и розыгрыш командир БЧ-4-РТС капитан- лейтенант Сергей Вельский (фамилия изменена) и начальник химической службы капитан-лейтенант Лёва Хохлин (фамилия изменена) тут же подхватили шутливый настрой командира. Один другого спросил: - Сергей, ты что-нибудь знаешь о сложной судьбе Лёши Палитаева. - Нет, а что?- откликнулся другой. - Представляешь, какое у него было трудное детство в Нахимовском Училище. Ведь их там по утрам старшина строем водил в гальюн и там командовал: «Сесть! Делай ка-ка-ка!». Взрыв хохота наполнил кают-компанию. Правда, другим офицерам доставалось ещё больше. Когда подводная лодка «К-19» базировалась в Западной Лице наш экипаж размещался на плавбазе. Однажды нашему командиру дивизиона живучести капитан-лейтенанту Саше Захаревскому (фамилия изменена) выпало «счастье» дежурить по плавбазе. Дело шло к смене дежурства, Саша решил обмыться в душе. Пользуясь властью дежурного, он дал команду о подаче пара в душевые и полез в ближайшую душевую. Разделся в предбаннике и, мурлыча песенку, закрылся в душевой. Вельский и Хохлин ублажаться ему во время дежурства не дали. Они тихо вошли в предбанник, забрали его всю одежду, оставив на вешалке только повязку дежурного. С озабоченным видом заскочили в рубку дежурного и сидящему там матросу наговорили всяких ужасов о готовящемся прибытии штабного начальства. Дескать, надо предупредить дежурного по плавбазе. Из динамиков корабельной громкоговорящей связи раздалась команда: - Дежурному по плавбазе срочно прибыть в дежурную рубку. До моющегося в душе дежурного этот призыв дошёл мгновенно. Мгновенно выскочив из душевой, Захаревский в предбаннике не обнаружил своей одежды... Саша, схватив повязку дежурного, и, оставаясь голым, поскакал в свою каюту. Там он обернулся простыней и, поспешно обтираясь, стал искать, что можно одеть. В это время он услышал голоса авторов розыгрыша, которые, приближались к его каюте с весёлыми предупреждениями: - Захаревский! Тебе достанется, начальник штаба дивизии уже на причале! Но Захаревский теперь догадался о розыгрыше и, оставаясь закутанным в простынь, захлопнул дверь своей каюты на замок. Тем временем авторы розыгрыша нашли доктора нашего экипажа капитана Анатолия Давыдова (фамилия изменена) и с тревогой поведали ему о «беде», случившейся с Захаревским: − Толя, - взволнованно обратились шутники к доктору лодки Давыдову, − ты только представь, дежурного по плавбазе Захаревского срочно вызывают в дежурную рубку, а он закутался в простыню и никого не пускает к себе в каюту. Не тронулся ли он? Доктор Толя Давыдов подошёл к каюте Захаревского и, дёргая за ручку двери, заглянул в замочную скважину. И тут же с обратной стороны получил плевок. Такое обстоятельство в сознании доктора показалось, как серьёзное ЧП. Он стал уговаривать «пострадавшего» открыть дверь, чтобы оказать необходимую медицинскую помощь. В ответ из-за двери слышались какие-то передразнивания, что ещё больше пугало доктора. Толя Давыдов побледнел и мучительно думал, что предпринять. Но в это время авторы розыгрыша принесли одежду «пострадавшего» и признались доктору в своих проделках. Летом 1964 года подводную лодку «К-19» направили в Северодвинск для участия в мероприятии под кодовым названием «Пикша». С прибытием в завод экипажу была поставлена задача: подготовить лодку к показу её офицерам- выпускникам Академии Генерального штаба. Времени до показушных мероприятий отводилось предостаточно. Подводная лодка стояла у стенки завода. Личный состав экипажа занимался планово-предупредительным ремонтом материальной части и покраской корпуса подводной лодки. Боцман со своей командой рулевых сигнальщиков занялись брашпилем. Они демонтировали его и пытались доставить в один из цехов завода, где за корабельный спирт работяги обещали произвести ремонт. Но наших рулевых постигла неудача: брашпиль при переноске вырвался у них на трапе и утонул. Боцман договорился с водолазами (опять за спирт). Те достали агрегат. На следующий день, когда замполит собрал команду на политинформацию, расположившись на стенке около подводной лодки, работяги пришли, чтобы взять брашпилем на ремонт. Боцман поручил транспортировку агрегата на берег теперь более надёжному рулевому. Это был здоровенный парень по фамилии Тумаха. Тумаха прижал к себе агрегат и, напевая «ах, ты, палуба - палуба, ты меня раскачай», направился к трапу. За действиями Тумахи наблюдал не только боцман, но и те моряки, которые сидели на берегу, слушая замполита. Взойдя на трап, Тумаха пошатнулся, брашпиль выскользнул у него из рук и бухнулся вторично в воду. На берегу раздался дружный хохот всей команды. Скучать не приходилось. Замполит поручал офицерам организованно выводить личный состав в город. Как-то в городе гастролировал цирк. Посетить цирк довелось нашим авторам розыгрышей Сергею Вельскому и Лёве Хохлину. Там им удалось выпросить у персонала цирка фирменный бланк, на котором, по приходу на корабль, отпечатали текст такого содержания: «Здравствуйте, уважаемый товарищ командир! Администрация и артисты цирка рады были видеть у себя на представлении офицеров и матросов вашего корабля. От ваших товарищей мы узнали, что у Вас на корабле имеются люди, которые могли бы проявить свои дарования на арене цирка. В роли циркового силача мог бы выступить Юлий Сухоруков (фамилия изменена), который, как нам стало известно, запросто ломает железные предметы. (На днях при очередном корабельном учении по борьбе за живучесть Сухоруков сломал аварийный инструмент). На роль гуттаперчевого (для битья) мальчика ваши товарищи-моряки рекомендуют Василия Лобанова (фамилия изменена, он являлся помощником командира подводной лодки, и ему больше всех доставалось от командира корабля). Вложенное в конверт письмо оставили на командирском месте в кают-компании. Прибывший на ужин командир ознакомился с содержанием письма. Смысловая ирония ему была понятна. Улыбаясь, он вложил письмо в конверт и оставил его на столе. Когда командир покинул кают-компанию, письмо стало достоянием присутствующих офицеров. Офицеры от души смеялись, а упомянутые в письме «герои» долго вычисляли - чьих это рук дело. Приближался назначенный день показного мероприятия под кодовым названием «Пикша». Очередной день подготовки к показу, как обычно, начался с подъёма флага. После подъёма флага старпом объявил личному составу, что после проворачивания оружия и технических средств командир будет осматривать готовность отсеков к показу. При проведении показа планировали в отсеках оставить только командиров отсеков и некоторых старшин на боевых постах. Остальной личный состав должен убыть на берег. Так поступили и на этот раз. Командир где-то задерживался на берегу. В отсеках скучали. Завсегдатаи розыгрышей решили использовать момент. Они нашли в командирской каюте заброшенную командирскую фуражку (в те времена только на фуражках капитанов 1-го ранга имелись плетёные канатики). Предупредили девятый отсек из центрального поста: «Командир скоро будут у вас». Сами прибыли с фуражкой в восьмой отсек. Один из них оголил зад и в согнутой позе занял место у переборочного люка. Второй положил ему на голый зад фуражку и открыл переборочный люк. Командир девятого отсека капитан-лейтенант Денис Патрин (фамилия изменена), ожидавший командира подводной лодки, в первый момент узрел только фуражку, а потому заорал: «Смирно!» Но в следующий миг понял, что перед ним не лицо, а объект противоположного свойства и приготовился плюнуть. Однако опоздал - перед ним уже стояли, захлебываясь от хохота, два известных хохмача-товарища. Но вот настал день показа. В порт прибыли другие корабли и плавбаза. Офицеров-академиков разместили на плавбазе. Подводная лодка «К-19» ошвартовалась вторым корпусом к плавбазе. Завели трап с подводной лодки на палубу плавбазы. Личный состав подводной лодки, не занятый в показном мероприятии, отправили на берег заниматься спортом. На подводную лодку партиями стали спускаться слушатели академии и их преподаватели. Гидом в центральном посту был сам командир подводной лодки. Когда, объясняя, командир остановился на пульте связи со словами: - По этой громкоговорящей связи централизованно: по всем отсека и боевым постам отдаются команды, или осуществляется отдельная связь с отсеком, боевым постом. Один из группы посетителей, пожилой уже человек с генеральскими погонами авиатора, слушая командира, поинтересовался: - Можно мне связаться с каким-нибудь отсеком. - Пожалуйста!- сказал командир подводной лодки. - Включите любой тумблер и сделайте запрос. Генерал включил один из тумблеров и, видя под ним бирку, означающую номер девятого отсека, запросил голосом без командного оттенка: - Де-вя-тый, скажите что-нибудь. В девятом ещё памятен был недавний розыгрыш. На весь центральный пост послышалась бранная тирада: - Я тебе сейчас такое скажу, что будешь век заикаться! Все присутствующие замерли. Но командир тут же протянул руку к тангенте и дал команду: - Девятый! -Есть девятый,- поступил ответ -Доложить обстановку в отсеке!- приказал командир. Мгновенно поступил чёткий доклад: - Отсек подготовлен к смотру. Присутствуют командир девятого отсека капитан-лейтенант Патрин и старшина первой статьи Зуев. Командир лодки, повернувшись всем корпусом к генералу, и, как бы оправдываясь, произнёс: - Неуставной запрос, товарищ генерал, неуставной ответ. - Ладно, уж, - миролюбиво произнёс генерал. Экскурсии по лодке продолжались до обеда. После обеда подводная лодка «К-19» и плавбаза с туристами-академиками снялись со швартовов и вышли в море, где подводная лодка в строго назначенный момент времени произвела демонстративный подводный пуск баллистической ракеты. Командование осталось довольным подводной лодкой и её экипажем. Ещё один курьёзный случай случился в центральном посту подводной лодки «К-19» несколько позднее. Так случилось, что не состоялся испытательный пуск ракеты - комиссия от промышленности решила в последний момент отказаться от старта. Подводная лодка была возвращена и затем повторно вышла на ракетную стрельбу. На этот раз с нами вышел начальник штаба Северного флота адмирал Г.М. Егоров. Когда лодка находилась на боевом курсе и началась предстартовая подготовка в центральном посту воцарилась тишина. Адмирал Егоров присутствовал здесь же. Вдруг тишину разорвал зуммер громкоговорящей связи. Из пятого отсека поступил запрос вахтенного старшины отсека: - Центральный, прошу разрешения пропустить Терентича. Ему надо в кандейку выдавать нули. Командир БЧ-5, сидящий у пульта связи, мгновенно отреагировал командой: - Отставить! Всем членам экипажа, присутствующим в центральном посту, всё было понятно, но только не адмиралу Егорову, во взгляде которого читалось недоумение. Командир подводной лодки капитан 1 ранга Э.А.Ковалёв вынужден был сделать пояснение: - Подходит обеденный час, и старшина снабжения по отчеству Терентьевич спешит в провизионное помещение, чтобы выдавать бачковым консервы, идущие на закуску, так называемое нулевое. -Понятно, - молвил адмирал, и все вздохнули с облегчением. Ракета стартовала удачно, и подводная лодка возвратилась в базу, а некоторые члены экипажа рассказывали друзьям о смешном случае, свидетелями которого они были. С началом регулярных выходов ракетных подводных лодок в океан на боевую службу стала очевидной необходимость постоянного присутствия в базе специалистов промышленности для поддержания исправного состояния систем навигационных комплексов подводных лодок. В нашей базе была расквартирована группа технического обслуживания под руководством Чернухина Савелия Семёновича. К таким его специалистам, как В. Шереметьеву, В. Белодеду, Л. Хасису, В. Герасименко не зарастала народная тропа. Однако недостаточная техническая надёжность астронавигационных систем продолжала держать штурманов в тревожном состоянии. Не редкими были случаи отказов в астронавигационных системах в океане. Личный состав, привыкший к иждивенческой жизни в базе, справиться с неисправностями был не в состоянии. Выручала радионавигация - иностранная система Лоран. Так, весной 1968 года, в то время, когда «К-19» и её первый экипаж, командиром которого уже был капитан 2-го ранга Юрий Флавианович Бекетов, находились в заводском ремонте, к выходу на боевую службу готовилась подводная лодка нашей дивизии «К-40». Её командир А.Д. Джавахишвили сломал ногу, и вместо него послали Ю.Ф. Бекетова. Старшим на борту пошёл командир дивизии контр-адмирал В.А. Юшков. Было принято решение и меня, как опытного штурмана, взять в тот поход, хотя это шло в разрез моим планам - я готовился поступать в академию.
Когда лодка достигла Саргассова моря и приступила к боевому патрулированию вышла из строя астронавигационная система «Сегмент». Оба штурмана - командир БЧ-1 Л.Сюсюкалов и командир ЭНГ В.П. Маципура никаких мер и инициативы по поиску и устранению неисправности не принимали. Неисправность проявлялась в поднятой АНС для обсервации признаком завала стабиплаты. Пришлось мне отложить учебники по математике в сторону и заняться возникшей проблемой. Ведь терялся всякий смысл пребывания лодки на боевой службе."
Сослуживцы.
"СЕГОДНЯ их осталось всего двое - командиров подводных лодок времен Второй мировой войны: командир подводной лодки "Красный дьявол", контр-адмирал Эрих Топп, и штурман счастливой "Щуки", адмирал флота Георгий Егоров. Один живет в Германии, другой в России. Они никогда не встречались, хотя и знают друг о друге. Обозреватель "Российской газеты" Николай Черкашин задал им три вопроса. Так состоялся этот заочный диалог между двумя бывшими противниками...."
Джавахишвили Александр Давидович.
"1971 год 8 янв. - 19 марта РПКСН "К-408" пр.667А (командир капитан 1 ранга Привалов В.В., старший на борту командир 19 дивизии контр-адмирал Чернавин В.Н.) первым из стратегических атомоходов совершил переход с СФ на ТОФ по маршруту: Северный Ледовитый Океан - Атлантический Океан - Тихий Океан вокруг Южной Америки через пролив Дрейка с одновременным несением боевой службы. Этот уникальный переход в апреле 1972 года повторил РПКСН "К-415" пр.667А (командир капитан 1 ранга Джавахишвили А.Д.). Экипаж корабля был награжден вымпелом МО СССР "За мужество и воинскую доблесть".
Вымпел МО (введен приказом МО в 1972 г.) "К-429" получила за 6 лет до катастрофы.
"Создание грузинских ВМС году было поручено в 1990 капитану 1-го ранга, бывшему командиру атомной подводной лодки ВМФ СССР Александру Джавахишвили. Однако вследствие политических распрей, Грузии не удалось получить все корабли расформированной советской 194-й бригады кораблей ОВР, в составе которой были пять малых противолодочных кораблей, один сторожевой корабль, два морских, три базовых и два рейдовых тральщика, ракетный, торпедный и артиллерийский катера, восемь десантных катеров, три шнуроукладчика, два учебно-тренировочных судна, несколько вспомогательных катеров разного назначения. Часть этих кораблей Россия оставила себе, а остальные были попросту брошены в негодном состоянии, и восстановить их, за небольшим исключением, Грузия не смогла. То же можно сказать и об оставленных в Грузии катерах пограничных войск бывшего КГБ СССР. По мнению Независимой газеты, "Если бы грузинские власти, пользуясь безразличным отношением господина Ельцина к защите национальных интересов России, задались целью завладеть этими кораблями и судами, а не занялись бы захватами квартир русского населения Поти, то Грузия уже в 1992 году имела бы задел для развертывания небольших, но довольно приличных и вполне сбалансированных национальных ВМС."
Шипов Александр Иванович.
"В 1961 году - капитан 3-го ранга, заместитель командира корабля АПЛ “К-19″ по политической части. Родился 7 ноября 1926 года в селе Мокрая Поляна Пензенской области. В 1943 году был призван на службу в ВМФ. В Учебном отряде Черноморского флота прошел школу связи. Был радистом приемного центра Новороссийска и Черноморского флота. Участвовал в боевых действиях на Черном море во время Великой Отечественной войны. В 1951 году Шипов окончил Киевское Высшее военно-морское училище, став политработником на крейсере “Чкалов”. В 1954 году поступил в Военную Политическую академию имени Ленина, и с 1958 года служил на Северном флоте заместителем командира подводной лодки “С-284″ по политической части. В 1959 году стал заместителем командира атомной подводной лодки “К-19″ по политической части. С 1962 года Александр Иванович был заместителем начальника политотдела 16-го дивизиона подводных лодок Северного Флота. В 1966 году Шипов назначается начальником политотдела 203 ОБР ПЛ Северного флота, в 1969-м - начальником отдела ПУ СФ, в 1972-м - заместителем начальника минно-торпедного полигона ВМФ в Феодосии. В 1979 году капитан 1-го ранга Шипов был уволен в запас, но вплоть до 1986 года был первым помощником капитана черноморского танкера “Свента”. С 1987 года Александр Иванович трудился слесарем КИПиА на “Водоканале” в Севастополе. У него двое взрослых детей, в свободное время занимается охотой и рыбалкой. за стойкость, мужество и героизм Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 августа 1961 года награжден Орденом “Красного Знамени”."
Вспоминает А.И.Палитаев.
"Я убедился в том, что в опущенном состоянии астронавигационной системы (АНС) её стабиплата не заваливается, и пришёл к выводу, что в поднятом положении, при вытягивании кабельной петли появляется обрыв провода в линиях питания гиромоторов. Надо было найти способ - как в подводном положении обнаружить тот обрывающийся провод в петле. Пришлось не одни сутки повозиться со схемами, прежде чем прийти к единственно верному решению. С одного из гирокомпасов были сняты три амперметра и в указанном мной месте их подключили к линиям питания гиромотров АНС. При очередном всплытии пл на сеанс связи была поднята АНС , и в той линии, где происходил обрыв, амперметр тут же показал ноль. Далее по монтажным схемам я нашёл запасной провод и места, где следует произвести нужный монтаж. Неисправность была устранена. Находясь как-то на штурманской вахте и, терзаясь мыслями о неисправности, я услышал звуки музыки, глухо доносящиеся откуда-то. Осмотр и опрос выявил необычный факт. Это комдив, запершись в боевой рубке, упражнялся на флейте. Тогда мне подумалось, что, если комдив так спокоен, то значит, не ждёт он каких-то боевых действий, а наше пребывание здесь не более чем изображение силы, но не дай Бог, действительной заварухи - будет для нас вторая Цусима. Не пришлось мне поступать в академию, вместо этого меня назначили помощником командира подводной лодки «К-19», которая вместе с другими подводными лодками этого проекта была передана в состав другой дивизии. В качестве помощника командира подводной лодки я прослужил недолго, но вспомнить есть о чём."
"Как я уже упоминал, что подводная лодка «К-19» находилась в среднем ремонте в губе Пала."
"К весне 1969 года ремонт был закончен. Подводную лодку стали готовить к выходу на заводские ходовые испытания, которые должны были начаться с глубоководного погружения. Возглавить выход на испытания прибыл начальник штаба (НШ) новой для нас дивизии капитан 1 ранга Аркадий Иванович Сёмочкин (фамилия изменена). Под его руководством подводная лодка, лихо развернувшись в бухте, начала движение на середину узкой горловины этой губы. Выйти строго на ведущий створ не успели. Форсируя горловину, лодка несколько уклонилась от створа. С правого борта послышался скрежет. Это лодка своим лёгким корпусом ломала ледовый береговой припай. Прибыли в полигон глубоководного погружения. Здесь уже находился в дрейфе обеспечивающий надводный корабль. Обменявшись с ним опознавательными и позывными, начали погружение. Однако оторвать лодку с перископной глубины не получалось. Лодка не погружалась. Рекомендаций командиру подводной лодки со стороны старшего на борту и флагмеха было предостаточно. Наконец решились дать небольшой ход. Лодка сорвалась, и началось неуправляемое погружение. При глубинах в полигоне 270 метров стрелки глубиномеров в центральном посту подводной лодки подходили к значениям 200 метров. Флагмех на весь центральный пост заорал: «Продуть всё». Его команда была исполнена. Стрелки глубиномеров замерли. Корпус лодки задрожал, и началось неуправляемое всплытие. Подводная лодка как поплавок выскочила на поверхность и, переваливаясь с борта на борт, приняла надвое положение. Испытания глубоководного погружения были прекращены, и подводная лодка «К-19» возвратилась в завод. При доковом осмотре нашли заваренные кингстоны цистерны биологической защиты. Заводские ходовые испытания были продолжены. К маю месяцу подводная лодка прибыла к месту постоянного базирования, и экипаж начал готовиться к выходу на отработку курсовых задач. Тем временем наступил праздничный день Первого мая. На торжественное построение были выведены все экипажи подводных лодок. Командовал этим построением уже знакомый нам капитан 1 ранга Сёмочкин. Когда к причальному фронту подъехала чёрная «Волга» с начальником штаба флотилии, Сёмочкин скомандовал: - Смирно!- и, повернувшись налево, строевым шагом направился встречать начальство. Когда прибывший начальник штаба флотилии и встречающий его Сёмочкин сблизились на малое расстояние, последний стал докладывать первому: - Товарищ контр-адмирал, экипажи подводных лодок флотилии построены в честь празднования дня Первого мая. Доложил капитан первого «мая» Сёмочкин. В строю послышался хохот. Собака, лежавшая у корня ближайшего причала, громко залаяла. Начальник штаба флотилии контр-адмирал Г.Л. Неволин недовольно молвил: - Опять, Вы Сёмочкин, напутали. Даже собака смеётся. Но вот праздники кончились, и подводная лодка «К-19» вышла в море на выполнение торпедных стрельб. На этот раз с нами помимо начальника штаба дивизии пошёл и флагманский минёр дивизии капитан 2-го ранга Анисимов (фамилия изменена). К утру следующих суток заняли полигон для торпедных стрельб. Тем временем, я, исполняя обязанности помощника командира подводной лодки, заглянул в кухонное помещение (гарсонку) кают-компании и, обнаружив там некоторый беспорядок, приказал вестовому (гарсону) удалить в титане осадки. Рабочим сюда был выделен молодой матрос от связистов. Ему было поручено заняться чисткой титана. Этот матросик чистку титана осуществлял наждачной бумагой, а затем стал промывать, используя пеньковую мочалу. В это время лодка всплыла на сеанс связи, и матроса вызвали в рубку связистов. Он убыл, оставив мочалу в титане. Подходило время к завтраку. Вестовой кают-компании, не заглянув в титан, наполнил его водой и включил на подогрев. Когда настало время завтрака, опережая команду по кораблю, в кают-компанию прибыл флагманский минёр дивизии (ему не терпелось покончить с завтраком до начала торпедных атак). Вестовой подал ему чай странного запаха. Но флагмин, видимо, посчитав этот запах особенностью сорта чая, сосредоточенно стал поглощать поданные ему деликатесы, запивая непригодным для употребления чаем. По лодке объявили: «Команде пить чай! Первая очередь офицеров приглашается к столу». Прибывшие в кают-компанию офицеры тут же стали выказывать недовольство чаем. Я вынужден был разобраться в причине столь необычного запаха чая. Заглянув в титан, я обнаружил там пеньковую мочалу. Пришлось извиниться перед офицерами и попросить их повременить с завтраком. Содержимое титана вестовой удалил, и вскоре был готов свежий кипяток, заваренный настоящим чаем. Казалось, что досадный инцидент исчерпан. Однако, когда начались торпедные атаки, флагмина стала разбирать икота. Он сидел в центральном посту и, обхватив руками голову, с каждым толчком икоты повторял: «Ну, помощник, напоил меня. Буду долго я помнить «К-19.» Командиром новой для нас дивизии с некоторого времени стал контр-адмирал Борисеев Николай Сергеевич. У меня с ним сложились сложные отношения. Учиться на командирские классы он меня не отпустил и вместо этого планировал старпомом в экипаж, оставшийся без командования, разлагающийся и приносящий соединению одни неприятности. Такая перспектива меня не устраивала. Видеть себя в роли полицейского, наводящего порядок, я не желал. Начальник штаба нашей прежней дивизии капитан первого ранга Коробов В.К. в это время предложил мне идти к нему в штаб флагманским штурманом дивизии. Я, недолго раздумывая, согласился.
Это было время интенсивного использования ракетных подводных крейсеров стратегического назначения (рпк СН) проекта 667А в океане на боевой службе. Прежде чем допустить экипаж очередного рпк к выходу на боевую службу требовалось специалистам штаба дивизии немало поработать на нём в море в достижении положительных результатов по всему курсу боевой подготовки. Выделенное для рпк полигонное время необходимо было использовать эффективно. Тут было не до отдыха. Если штурмана экипажа были малоопытными, приходилось организовывать контрольные измерения и регулировку штурманских систем, показывая им на личном примере: «делай как я». Много беспокойных часов доставалось проводить на мерных линиях. Замеры подводных скоростей выматывали все нервы. Командиры рпк подходить близко к акустической базе боялись, а небольшое уклонение от базы делало корабельные датчики нечувствительными. Но, не проверив лаг на точность, отпускать рпк в океан, где вся надежда на точность счисления, было бы преступно. При выходе каждого рпк из базы я следил за действиями штурманов в готовности немедленно вмешаться при ошибочных их действиях. Однажды, правда, пришлось подменить штурмана. Это было на рпк «К-403», который возвращался с контрольного выхода перед уходом на ТОФ. Командиром рпк был капитан 1-го ранга Джавахишвили А.Д., командиром БЧ-1 капитан-лейтенант Богданов. Времени перед выходом рпк в кругосветное плавание осталось минимум и задерживаться в море никак было нельзя. А тут от сильного мороза в Кольском заливе сильно парило, и видимость была нулевой. Оперативный дежурный штаба (ОД) СФ пригласил на связь старшего на борту, которым являлся командир дивизии контр-адмирал Матушкин Л.А. Прежде чем дать добро на вход ОД спросил Льва Алексеевича Матушкина: - Сможете войти? Комдив озаботил этим же вопросом меня. Я сказал, что сможем. - Тогда становись сам у радиолокатора, а я буду на мостике. Входить будем по твоим рекомендациям, - приказал комдив и поднялся на мостик. Я занял место у индикатора кругового обзора радиолокатора (ИКО) и, применяя обзорно-сравнительный метод навигации, выдавал на мостик рекомендации по курсам и моментам их смене. В нулевой видимости, когда не видно было даже носа подводной лодки, мы благополучно подобрались к боновым заграждениям губы Ягельной. Здесь уже воду сковал лёд, и видимость улучшилась. Увидев середину бонового заграждения и ожидающие рядом буксиры, все на мостике лодки радостно вздохнули. В первые годы моего пребывания в должности флагманского штурмана дивизии у меня помощника по штату не существовало. Уходя в море, я оставлял за себя одного из таких опытных штурманов, как И.Величко, Ю.Челыщев, Е. Епанешников, М.Терёхин. С их уходом стало совсем тяжко. Зрелых штурманов не оставалось и времени на их выращивание тоже."
Офицеры штаба 31-й дивизии на первомайском параде. Гаджиево. 1976 г. Слева направо: начальник Политотдела Кучеров; начальник ЭМС Колтон И.Б.; Начальник Особого отдела Касаткин; начальник штаба дивизии Порошин И.Е.; зам. комдива по БП Федоров Ю.А.; командир 31-й Дипл Воронов Ю.А.; Ф-Связи Глазунов Б.И.; Ф-РЭБ Чахалян М.Е.; Ф-РО Ремизов В.С.; помощник Ф-РО Андреев Геннадий (сообщил капитан 1 ранга Слесарев Юрий Яковлевич 29.03.2009.).; Ф-1 Палитаев А.И.; Ф-3 Демченко Г.Б.; помощник начальника ЭМС Борнусов В.
Продолжение следует.
Сослуживцы.
Бараненко Анатолий Афанасьевич. Бекетов Юрий Флавианович. Борисеев Николай Сергеевич. Булгаков Валерий Николаевич. Буряк Анатолий Николаевич. Ваганов Владимир Александрович. Владимиров Владимир Владимирович. Владимиров Сергей Владимирович. Волин Анатолий Анатольевич. Воронов Юрий Александрович. Джавахишвили Александр Давидович. Дианов Валерий Борисович. Дукальский Валериан Наполионович. Егоров Георгий Михайлович. Затеев Николай Владимирович. Карпов Эдуард Гаврилович. Касатонов Владимир Афанасьевич. Ковалев Эрик Александрович. Колтон Илья Борисович. Коробов Вадим Константинович. Лазукин Николай Степанович. Лисичкин Ян Маркович. Лузин Михаил Петрович. Мазуренко Вячеслав Николаевич. Маслевский Валентин Иванович. Матушкин Лев Алексеевич. Маципура В.П. Михайловский Аркадий Петрович. Монтелли Валентин Алексеевич. Мотрохов Александр Никанорович. Нахатович Леонид Александрович. Неволин Георгий Лукич. Неупокоев Николай Иванович. Павлов Анатолий Иванович. Порошин Василий Алексеевич. Просвиров Виктор Петрович. Руденко Александр Григорьевич. Савин Анатолий Петрович. Сальников Леонид Михайлович. Самохвалов Александр Иванович. Сысоев Юрий Александрович. Токарев Владимир Иванович. Толстолыткин Игорь Аркадьевич. Тюхов Юрий Иванович. Фатигаров Герман. Федоров Юрий Александрович. Фрадкин Вениамин Наумович. Хлыпало Юрий Григорьевич. Храмцов Виктор Михайлович. Ченчик Николай Филиппович. Шипов Александр Иванович. Эрдман Дмитрий Эрнестович.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Товарищ Кузнецов, — начал Сталин, едва нарком переступил порог кабинета Верховного Главнокомандующего, — ваши доводы оказались малоубедительными. Как моряки устанавливали рекорды, допустим, на длительность пребывания подводных лодок в море, так и наши летчики стремились летать выше всех и дальше всех. Налет эскадрильи Токарева на Хельсинки на тот момент стал вторым в Европе по числу жертв среди мирного населения... чтобы узнать подробности и правду, надо пройти по ссылке. Даже моих чар не хватит, чтобы заставить его надеть ордена.
Семевский Р.Б.: "Отчим Саши Сергеева – известный лётчик-испытатель, герой Советского Союза генерал-майор В.К.Коккинаки (в последствии дважды Герой)".
"... Большим праздником было для него новое авиационное достижение товарища по испытательной работе на заводе, Владимира Константиновича Коккинаки. Коккинаки, бывший одесский грузчик, жадно учился и стал первоклассным летчиком. Испытывая самолеты, Коккинаки специализировался на высотных полетах и достиг больших успехов. Еще в те дни, когда чкаловский экипаж готовился к перелету, Серго Орджоникидзе представил Коккинаки И. В. Сталину. Владимир Константинович уже закончил тренировку и готовился перекрыть мировой рекорд подъема на высоту с грузом в 500 килограммов. — Ну что, разрешим Коккинаки слетать? — обратился Иосиф Виссарионович к присутствовавшим тут же товарищам Молотову и Ворошилову. — Надо разрешить, — сказал В. М. Молотов. — Раз Коккинаки берется, значит сделает, — поддержал К. Е. Ворошилов. Климент Ефремович давно знал о выдающихся способностях летчика Коккинаки, о его упорстве, решительности и смелости. Впервые Коккинаки совершил высотный полет еще в 1934 году. А в ноябре 1935 года он фактически установил мировой высотный рекорд, — перекрыл достижение итальянского пилота Донати. Но этот рекорд Коккинаки не был зарегистрирован, так как Советский Союз тогда не состоял в Международной авиационной федерации (ФАИ). 17 июля 1936 года Коккинаки открыл счет официальных советских международных рекордов, — превысил рекорд, принадлежавший французу Синьерин на 1173 метра. Успех был большой, несомненный. И все же летчик сознавал, что это далеко не предел. Когда он опустился на аэродром, в баках самолета оставалось еще 150 килограммов бензина. Тщательное изучение барограммы окончательно убедило Коккинаки, что он не использовал всех возможностей. Снова началась борьба за высоту, за грузоподъемность машины. Полет 26 июля принес Коккинаки блестящий успех. Летчик завоевал новый международный рекорд: его самолет поднялся с коммерческим грузом 1 000 килограммов на высоту 11746 метров. Валерий Павлович узнал о рекордах Владимира Коккинаки еще до вылета с острова Удд и сразу же радировал в Москву: «Передайте горячий привет коллективу рабочих. Поздравьте с успехом Ильюшина и Коккинаки. Крепко жму руку. Горжусь, что я член коллектива завода. Чкалов». Эти рекорды доставили Валерию Павловичу особенное удовольствие: Коккинаки работал на одном с ним авиационном заводе, шеф-пилотом Сергея Владимировича Ильюшина. Самолет, на котором Коккинаки ставил рекорды, был сконструирован Ильюшиным. Как летчик-испытатель Коккинаки наблюдал за самолетом с момента его рождения — знакомился с чертежами, следил за постройкой и сборкой машины в цехах завода, потом испытывал ее на земле и, наконец, первым поднялся на новом самолете в небо и там проверил все его возможности. Потолок самолета оказался очень высоким. Тогда-то и возникла мысль подняться в стратосферу и превзойти достижения зарубежной авиации. Коккинаки продолжал свои высотные полеты. 3 августа он поднялся на высоту 13110,5 метра, и ФАИ зарегистрировала еще один советский рекорд. Следом за ним поднялись летчики Нюхтиков, Липкин и Юмашев. Вскоре почти все высотные рекорды, зарегистрированные ФАИ, принадлежали Советской стране. Для транспортной авиации открылся путь в стратосферу. Советские летчики завоевывали высоту, дальность, скорость. Народ любил летчиков за их патриотические подвиги, умножавшие славу родной страны. Ярко сказалась эта народная любовь и в те дни, когда чкаловский экипаж начал готовиться к возвращению в Москву.
"— Товарищ Кузнецов, — начал Сталин, едва нарком переступил порог кабинета Верховного Главнокомандующего, — ваши доводы оказались малоубедительными. Специалисты-практики считают, что можно брать две «пятисотки». За несколько дней до этого Сталин спросил Кузнецова: «А нельзя ли вместо пятисоткилограммовой бомбы или двух бомб по 250 килограммов нести на Берлин до 1000 килограммов, то есть брать две «пятисотки?» Кузнецов решил не спешить с ответом Верховному и попросил дать время проконсультироваться. Сталин не любил, когда на его вопрос не отвечали сразу. Однако кивнул в знак согласия. И вот вчера нарком Кузнецов изложил Верховному доводы, основанные на мнении Жаворонкова, что такая нагрузка для самолетов Ил-4, летающих с Сааремаа на Берлин, недопустима. «Вы не специалист, товарищ Кузнецов. Мы запросим мнение специалистов, знающих этот самолет», — сказал Сталин, заканчивая вчерашний разговор. Пригласив сегодня Кузнецова, Сталин попросил вызвать в Ставку и летчика-испытателя В. К. Коккинаки, проводившего испытания бомбардировщика Ил-4, или, как его называли иначе, ДБ-ЗФ. В Ставку вызвали опытного, известного летчика-испытателя, прекрасно знавшего самолет. В. К. Коккинаки не раз направляли в авиационные части, чтобы он показал, как надо использовать технику и выжимать из нее все возможное. — Пригласите товарища Коккинаки, — попросил Сталин Поскребышева. В кабинет вошел В. К. Коккинаки. — Товарищ Коккинаки, вас вызвали затем, чтобы выяснить, могут ли бомбардировщики Ил-4 поднимать бомбы весом пятьсот килограммов и даже тысячу, если это надо, — сказал Сталин. И жестом остановил: — Только не спешите. Подумайте. Ваше мнение для нас очень важно. — Ил-4 рассчитан на такой вес, товарищ Сталин, — ответил испытатель. — Вы твердо уверены в этом, товарищ Коккинаки? — Да, товарищ Сталин. Во время испытаний бомбардировщик поднимался с такой нагрузкой. Полеты проходили и на дальность, и на максимальный «потолок». — Спасибо, товарищ Коккинаки, — сказал Сталин и, обращаясь к Кузнецову, спросил: — Вы слышали, товарищ Кузнецов? — Так точно, товарищ Сталин. — Тогда объясните, почему ваше мнение расходится с мнением специалиста? Почему вы настаиваете на том, что бомбардировщик не поднимет в воздух бомбы калибра, которым можно сильно ударить по врагу? — Мы суммировали, товарищ Сталин, конкретные возможности аэродрома на острове: аэродром имеет короткую и малоудобную взлетную полосу, самолеты уже долгое время были в эксплуатации, и моторы не развивают расчетную мощность, аэростатное заграждение над Берлином поднято до 5500 метров, а с такой бомбовой нагрузкой плюс возможности аэродрома... — Хорошо, товарищ Кузнецов, — перебил его Верховный, — Ставка направит товарища Коккинаки на месте проверить ваши не совсем убедительные доводы. Вы свободны, товарищи. Владимир Константинович Коккинани вылетел на остров Сааремаа — - в Ставке ждали твердого и окончательного ответа..."
"В июне 1938 года во Владивосток прилетел известный летчик В.К.Коккинаки. Как моряки устанавливали рекорды, допустим, на длительность пребывания подводных лодок в море, так и наши летчики стремились летать выше всех и дальше всех. В.К.Коккинаки совершил беспосадочный перелет Москва — Дальний Восток. Помнится, ему не удалось из-за погоды совершить посадку в заданной точке. Он приземлился около Спасска-Дальнего, где мы с ним встретились впервые. Наше случайное знакомство перешло затем в крепкую дружбу. Исключительно энергичный и активный по натуре, Владимир Константинович подробно осмотрел наше хозяйство, задавал бесчисленное множество вопросов, восхищался всем увиденным, но все же самолеты, как мне показалось, считал превыше всех других видов оружия. Только долг вежливости не позволял ему высказать этого вслух. Но мы и сами прекрасно понимали, что без авиации на море воевать было уже нельзя. Коккинаки хорошо знал возможности нашей авиации и блестяще это доказал, совершив на самолете ДБ-З дальний беспосадочный перелет. Недаром в ту пору сложили песню: Если надо, Коккинаки долетит до Нагасаки... Как-то мы отправились с ним на эсминце в море. Меня приятно поразило, что Владимир Константинович проявлял живой интерес к каждой детали корабля. Он буквально наслаждался морем и чувствовал себя там, как дома. Поэтому я ничуть не удивился, когда узнал, что Коккинаки в прошлом был моряком, служил на Черном море. Собственно, в то время немало отличных моряков поменяли морские просторы, которые им стали тесными, на воздушные. Я узнал, что два брата Коккинаки — Константин и Павел — в прошлом тоже плавали на кораблях. Павел — на торговых, а Константин — на военных. А потом, как и Владимир, стали осваивать воздушный океан. ставший впоследствии известным летчиком-испытателем, в те годы служил в ВВС Тихоокеанского флота. Условия для работы были трудные, но наши авиаторы всегда находились в боевой готовности. Как известно, год спустя Владимир Коккинаки полетел в США, чтобы доказать, на что способны и наши летчики, и наши самолеты. Летел он тогда через океан по большой дуге. Теперь по этому пути проходит международная воздушная линия. Позже Коккинаки наградили как первооткрывателя специальным орденом Международной организации по аэронавтике. В годы Великой Отечественной войны Владимир Константинович выполнял ответственные задания на различных фронтах. В августе 1941 года летчики Балтийского флота начали совершать первые налеты на Берлин. Полеты проходили буквально на пределе физических сил летчиков и технических возможностей наших машин. Ставка интересовалась каждым вылетом и ставила задачу усилить атаки немецкой столицы. После одного важного разговора в Ставке потребовалась консультация: какие еще самолеты могут одолеть путь до Берлина и какие бомбы они в состоянии туда нести. Пригласили Коккинаки. Он дал обстоятельную консультацию, ответил подробно на вопрос, что может выжать из самолета ДБ-З средний летчик. Его квалифицированные советы были приняты безоговорочно. На следующий день Коккинаки вылетел на остров Эзель, где базировались части, летавшие на Берлин. Было это в середине августа. Осажденный Таллин отражал яростные атаки фашистов. Коккинаки с воздуха наблюдал огневое кольцо блокады и даже гибель одного корабля. — Очевидно подорвавшись на мине, он буквально переломился пополам и исчез под водой, — рассказывал он позже. Самому Коккинаки не разрешили летать на Берлин, и несколько дней спустя он вернулся в Москву."
"В 1930-е годы всеобщими любимцами были стахановцы, кавалеристы, танкисты, спортсмены... Но больше других - летчики. Они же стали первыми Героями Советского Союза. Их именами называли школы, заводы, колхозы и города. Новороссийцы были горды тем, что их город воспитал целую плеяду «сталинских соколов», среди которых возвышалась фигура Владимира Коккинаки, которому сам товарищ Сталин предрек великое будущее. Был такой момент, когда прославленный асс стал настолько популярен, что идея переименования Новороссийска в город его имени стала обретать вполне зримые черты: об этом говорили повсеместно – от пионерских сборов до городских партактивов. К счастью, переименование не случилось. И думаем, что дважды Герой Советского Союза В.К. Коккинаки не очень расстроился по этому поводу. А благодарные новороссийцы продолжают бережно хранить память о великом летчике."
Однокашники о Сергееве Александре Захаровиче.
"... Сергеев Александр Захарович родился в 1935 году. После ЛНВМУ поступил в ВВМУ им. М.В. Фрунзе. Сведений не имеется. Служил всю жизнь в Москве, там же и живёт до сих пор." - "Материалы к истории 6-го выпуска (1945-1953). Санкт-Петербург. 2003 г.".
Нахимовцами стали дети многих известных людей. В их числе все три сына выдающегося флотоводца адмирала Н.Г. Кузнецова, внук главкома ВМФ С.Г. Горшкова, сыновья Героев Советского Союза С.А. Леваневского, А.В. Ляпидевского, В.К. Коккинаки и многих других.
Токарев Генри Николаевич.
"Токарев Генри Николаевич был переведен из Саратовского военно-морского подготовительного училища в 1952 г. Закончил ЛНВМУ в 1953 г., затем штурманский факультет ВВМУПП. Другими сведениями о нем не располагаем." - "Материалы к истории 6-го выпуска (1945-1953). Санкт-Петербург. 2003 г.".
Предполагаем, что его отец -
"Токарев Николай Александрович - командир 3-й эскадрильи 1-го минно-торпедного авиационного полка 63-й истребительной авиационной бригады Военно-воздушных сил Краснознамённого Балтийского флота, майор. Родился 13 апреля 1907 года в городе Туле в семье рабочего. Русский. Член ВКП(б) с 1926 года. Окончил 10 классов. Работал слесарем на Тульском оружейном заводе. В 1930 году, по окончании рабфака, поступил в Московское высшее техническое училище имени Н.Э. Баумана. В Красной Армии с 1931 года. В 1932 году окончил Качинскую военную авиационную школу. Участник советско-финляндской войны 1939-40 годов. Командир 3-й эскадрильи 1-го минно-торпедного авиаполка (63-я истребительная авиабригада, ВВС Краснознамённого Балтийского флота) майор Токарев Н.А. совершил 57 боевых вылетов, нанеся противнику значительный урон в живой силе и технике. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 21 апреля 1940 года за образцовое выполнение боевых заданий командования в советско-финляндской войне (30 ноября 1939 года - 12 марта 1940 года) майору Токареву Николаю Александровичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали "Золотая Звезда" (№ 89). 3-я эскадрилья, которой он командовал была награждена орденом Красного Знамени. В годы Великой Отечественной войны Н.А. Токарев сражался с немецко-фашистскими захватчиками в составе ВВС Черноморского флота. Был командиром 2-го минно-торпедного авиационного полка, преобразованного в апреле 1942 года в 5-й гвардейский минно-торпедный авиационный полк, с октября 1942 года до 14 июля 1943 года командовал 63-й тяжёлобомбардировочной авиационной бригадой дальнего действия, а затем - 2-й гвардейской минно-торпедной авиационной дивизией, морские лётчики которой особо отличились в ходе Новороссийско-Таманской операции советских войск и в освобождении городов Новороссийск и Анапа. В январе 1944 года полковнику Токареву Н.А. присвоено воинское звание "генерал-майор авиации", а 30 января 1944 года - торжественно вручены генеральские погоны. 31 января 1944 г., получив сообщение о выдвижении в порт города Евпатории очередного фашистского конвоя, самолёты 2-й минно-торпедной авиадивизии вылетели на перехват. Корабли охранения противника открыли по ним интенсивный огонь, задание выполнить не удалось, так как сброшенные бомбы не причинили вражеским судам существенного вреда. Узнав об этом, комдив Токарев принял решение лично возглавить группу торпедоносцев 36-го минно-торпедного авиаполка. Но так как времени на подготовку было недостаточно к вылету были готовы лишь два самолёта из двадцати, один из которых после взлёта вынужден был возвратиться на свой аэродром из-за неполадки… В сопровождении восьми истребителей "аэрокобра" самолёт-торпедоносец пилотируемый Н.А. Токаревым настиг вражеский конвой на подходе к Евпатории. Торпеда, пущенная генералом с высоты 40 метров и 600-метровой дистанции, достигла цели: транспорт пошёл на дно. Но огнём немецкой зенитной артиллерии был подожжен самолёт Н.А. Токарева, а сам он ранен. Последним усилием воли гвардии генерал-майор Токарев посадил самолёт на пятачке близ озера Мойнаки. Но пламя добралось до бензобака, произошёл взрыв… После освобождения Крыма от немецко-фашистских захватчиков останки Токарева Н.А. были погребены в городском парке города Евпатории, а в середине 50-х годов, когда вышло постановление Совета Министров СССР о сооружении памятника прославленному морскому лётчику, прах гвардии генерал-майора авиации Токарева Н.А. был перезахоронен на Театральной площади Евпатории, где 23 февраля 1957 года на могиле Героя открыт величественный памятник, изготовленный на ленинградском заводе "Монумент-скульптора" по проекту скульптора В. Цигаля и архитектора В. Калинина. На шестиметровом постаменте из черного лабрадорита - бронзовая фигура лётчика. Над эмблемой советских ВВС изображены орден Ленина и медаль "Золотая Звезда". Выгравирована надпись: "Герой Советского Союза гвардии генерал-майор авиации Токарев Николай Александрович. Героически погиб в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками. 1907-1944". Награждён 2 орденами Ленина, 2 орденами Красного Знамени, орденами Отечественной войны 1-й степени, "Знак Почёта". Именем Героя Советского Союза Токарева Н.А. названы дивизия, которой он командовал, улицы в Евпатории, Севастополе и Туле, а также школы в Евпатории и Туле, населённый пункт "Токарево" в Выборгском районе Ленинградской области."
"Хотя война в Европе к этому времени шла уже три месяца, и англичане, и немцы пока еще воздерживались от воздушных ударов по городам, сбрасывая лишь листовки. Налет эскадрильи Токарева на Хельсинки на тот момент стал вторым в Европе по числу жертв среди мирного населения. Большее число жертв имелось только после налета бомбардировщиков из "Легиона "Кондор" на г. Герника. Международное сообщество было возмущено варварской бомбардировкой финской столицы. Ковентри, Сталинград, Дрезден, Хиросима и Нагасаки были еще впереди."
Это аннотация, чтобы узнать подробности и правду, надо пройти по ссылке.
Биографическая, как всегда подробная, обстоятельная, содержится в справочнике Лурье Вячеслава Михайловича "Адмиралы и генералы Военно-Морского флота СССР в период Великой Отечественной и советско-японской войн (1941-1945)." - СПб.: Русско-балтийский информационный центр БЛИЦ, 2001.
"Из боевой характеристики: «Смелый, решительный, инициативный командир, обладающий хорошими способностями организовать боевую работу в сложных условиях войны. До 23 сентября 1942 года Т. командовал 5-м гвардейским авиаполком. Полк смело и решительно выполнял ответственные боевые задачи по уничтожению военных объектов противника в г. Бухарест, Плоешти, Констанца, Чернаводский мост, Сулин, Тульча, живой силы и техники противника в районе Одесса, Николаев, Херсон, Перекоп, Севастополь, Керчь, Мариуполь и на ряде других участков фронта. За период военных действий полк произвел 2709 боевых вылетов, из них 2520 часов ночью. В воздушных боях с противником летным составом полка сбито 46 самолетов... Сам Т. на выполнение боевых заданий летает смело. За период боевых действий произвел 77 боевых вылетов с общим налетом 207 часов»."
"Конечно, он давно не Боречка-Борька , а Борис Григорьевич Шейнин, и его уже много лет нет на этом свете. Но я пишу о том времени, когда друзья называли его ласково Боренькой или Борькой , и был он фоторепортером центральной газеты "Красный флот" в Севастополе... А теперь внимательно присмотритесь к этой фотографии Героя Советского Союза Николая Токарева. Ничего не замечаете?.. Нет?!.. Тогда уши "на товсь!" и слушайте, расскажу вам историю этой фотографии... Борису Шейнину было дано очередное задание: сфотографировать прославленного аса Черноморского флота Николая Токарева при всех его регалиях и наградах. Газеты того времени тяготели к таким снимкам. Приказ обычный , если б не одно "но". Еще ни одному фоторепортеру не удалось сфотографировать Николая Токарева при полном параде , то есть , при кителе с орденами и Золотой Звездочкой Героя! Не любил Токарев позировать! И это было его святым правилом. "После войны - пожалуйста! А сейчас, когда гибнут мои товарищи, ни-ни!" И Борису Шейнину он тоже заявил, несмотря на их многомесячное знакомство: - Шел бы ты отсюда, мичман , - тогда еще Шейнин был мичманом! - куда пожелаешь. А хочешь снимать, снимай как есть! - Та-а-ва-рищ па-а-ал-ковник!.. - Давай, давай, Боренька, чухай отсюда... И вышел Борис от полковника авиации Николая Токарева ни с чем. Не совсем ни с чем , четверть пленочки на него потратил. Но это было совсем не то... Не знаю , чем бы кончилось это дело, если б не еврейское счастье , не в ироническом, а в настоящем значении этого слова. Навстречу ему Васька Дробот, кореш Шейнина и токаревский стрелок-радист. Василий заметил огорченное лицо своего друга и поинтересовался , кто это обидел Борьку Шейнина. А когда Шейнин поведал о своем "несчастье", Дробот воскликнул: - Та, Борька, шлимазл, и еще кто - я не знаю! Ты тут появляешься раз в сто лет , а тебе подавай на блюдечке Токарева при орденах. Да было бы тебе известно, друг ситный, что и я, а вижу я его каждый день, но видел ни разу Николая при наградах! Но тебе повезло, цудрейтер ты этакий , что встретил меня. И я тебе помогу. Не за здорово живешь, конечно, а за... - Понял, понял, Васенька, - закивал головой Шейнин, - будет с меня бутылка с закусью. - Обманешь, небось?. - Шоб на мне новая спидныця лопнула! Шоб меня приподняло и шлепнуло! Шоб мне на тот светпропуск забыли выписать! Шоб мне... Дробот остановил рукою поток слов. - Мы, Василий, довольны. Слухай сюда! Жинку токаревскую знаешь? - Ну? - Шо "ну"! Загну, - дуга будет! Знаешь? - Ну? - Баранки гну! Как много нагну, тебе дам одну! Отвечай по существу! - Знаю. Жена Николая Токарева Елена была моложе мужа на много лет. И по ней вздыхал не один заслуженный летчик да плюс журналисты всех севастопольских газет. Она появилась в Севастополе перед самой войной, окончив в Москве факультет журналистики , но на газетном поприще не проработала ни дня. Повстречала на Примбуле - Приморском бульваре - своего воздушного принца ( он тогда еще не был Героем ) и выскочила замуж. - Знаешь? Еще бы ты не знал!.. Вот и дуй к ней. О тебе она наслышана. Она , и только она сможет тебе помочь. Токарев он герой только в небе , а перед своей бабой... куда только геройство уходит!.. И пошел наш Борька к музе Токарева. Но план Шейнина: помочь ему встретиться с Николаем Токаревым да так, чтобы тот был при параде, она отвергла на корню: - Ничего из этого не получится! Даже моих чар не хватит, чтобы заставить его надеть ордена. - Что же делать мне, товарищ генерал ! Ну, пообещай ему ноченьку в алмазах! Елена хмыкнула, на секундочку задумалась , а потом воскликнула: - Но выход, если ты настоящий журналист , есть всегда! И Леночка, вытащив из шкафа китель мужа, - какое ослепительное море наград! - и жестом настоящей леди , надела его на себя. - Снимай жену Героя Советского Союза! У Бориса "лейка" всегда наготове , - сделал несколько кадров. - На тебе, красавица ты моя, очень даже сидит этот китель. Лучше даже чем на Николае Александровиче... - И это о тебе ходят легенды в Севастополе, - не дослушала его Леночка, - что ты... - Обо мне ?.. Вы меня с кем то путаете , товарищ генерал!. - Пижон ты, Борька! Это говорю тебе я, как журналист журналисту. Фото моего мужа у тебя есть? - Сколько угодно! И тут до Бориса дошел ее "коварный" замысел... В Москву Шейнин прилетел на " попутном " боевом самолете и сразу - в редакцию. К своему старшему другу Коле Труфанову. Коля Труфанов - талантливый ретушер. Из слабых снимков делал настоящие произведения искусства. " Волшебник газетной ретуши " - неофициальное звание Николая Труфанова - посмотрел на китель с орденами на грудастой талии Леночки Токаревой , разложил перед собою добрый десяток фотографий самого Токарева и... резанул ножницами по шеям. По шее Токарева и его любимой жены. А потом, - дело техники мастера своего дела! - китель состыковал с головою Токарева, и на месте среза подрисовал белый подворотничок. Через несколько дней севастопольские читатели "Красного флота", да и читатели не оккупированной зоны всего Союза, увидели в газете прославленного летчика в парадной форме и при орденах.
Как завидовали Шейнину многочисленные корреспонденты всех званий и сословий , фотографировавшие Николая Токарева неоднократно , но ни разу в таком виде!.. Герой Советского Союза Николай Александрович Токарев геройски погиб. И в центре Евпатории , благодаря евпаторийцам и тулякам, - Токарев был родом из Тулы - поставлен ему памятник. Фотография Бориса Шейнина была единственной, которой пользовался скульптор, лепя грудь Героя."
Чаликов Анатолий Викторович.
Еще одно предположение или, что то же самое, вопрос. Среди выпускников Ленинградского Нахимовского училища 1953 года был Чаликов А.В. Однокашники о нем:
"Чаликов Анатолий Викторович (Чарлей). Окончил ЛНУ с серебряной медалью и, имея право выбора, поступил на штурманский факультет I ВВМУПП, который окончил с красным дипломом в 1957 г. По собственному желанию распределился на ТФ, на Камчатку, где 2 года служил командиром рулевой группы и штурманом пл пр.613. Уволился по болезни и с большими трудностями в запас в звании капитан-лейтенанта. С 1960 г. инженер в ЦКБ «Арматуростроения», проектном институте «Ленгипрогаз», ведущий инженер ЛЭИС им. А.Бонч-Бруевича. С 1972 г. по 1981 г.- зам. директора по науке, доцент кафедры математики Ленинградского института методов и техники управления (ЛИМТУ). С 1981 по 1986 г. - зав. кафедрой высшей математики ВВМУПП им. Ленинского комсомола. В 1986-1992 г. - доцент кафедры программно-математического обеспечения Всесоюзного института повышения квалификации руководящих работников. С 1992 по 2000 г. - заведующий отделом новых технологий в издательстве «Балтийской информационный центр» (БЛИЦ). С 2000 г. - на пенсии. Женат на любимой женщине уже 44 года, имеет 2 детей (девочки), 1 внучку. Любимый отдых или хобби: охота, рыбалка, автомобиль, дача." - "Материалы к истории 6-го выпуска (1945-1953). Санкт-Петербург. 2003 г.".
Казакова С.В., Чаликов А.В. Научно-справочный аппарат Российского государственного исторического архива и компьютерные технологии. - Круг идей: новые архивные технологии / Отв. ред. В.С. Тяжельникова и И.Ф. Юшин. Москва, 1996. Чаликов Анатолий Викторович. Применение ЭВМ в задачах проектирования импульсных устройств. Автореф. дисс. на соискание учен. степени канд. техн. наук. Л., 1970. 18 с. Чаликов Анатолий Викторович. Программирование проектных расчетов. Л., "Недра", (Ленингр. отд-ние), 1964. 115 с. Не является ли отцом редактор еще довоенной книги: Чаликов В. Ред. "Основы военно-морского дела". (Учеб. пособие...). - М.-Л., 1940.
Нахимовец 1949 года выпуска Ковалев Эрик Александрович в своей книге [URL=http://militera.lib.ru/h/kovalev_ea2/06.html"Короли подплава в море червонных валетов",[/URL] изданной в 2006 году, упоминает среди выпускников Командирских классов 1935 года Виктора Чаликова.
"Еще когда 8 июня 1931 г. на Черном море во время торпедной атаки погибла пл «АГ-21», РВС СССР, констатируя «особенности [144] текущего момента», указал, что: «Наморси и его управление оказались совершенно неподготовленными к замене без ущерба для боеспособности флота изъятых командиров старого царского флота (выделено мной. — Э. К), замеченных в контрреволюционных группировках, невзирая на то, что для этого было время и возможности», — и потребовал от бригады подводных лодок Балтийского моря: «В текущем году соединенного использования подлодок и подводных атак с прорывом охранения не производить, отказаться от некоторых сложных совместных артстрельб и торпедных атак. <...> Все атаки подлодки производят с поднятыми перископами, скрытые атаки не допускаются». Упрощенчество получило дальнейшее развитие и перешло в неприкрытое очковтирательство. Еще 4 года тому назад руководство фактически признало, что самая образцовая партийность и безоговорочная преданность власти не заменит профессионализма. А вот выпуск Командирского класса в 1935 г. оказался полнокровным: Бакунин Борис, Баранок Тихон, Батырев Алексей, Беззубиков Иван, Бибеев Михаил, Бондаренко Василий, Бородавский Иван, Бородич Юлиан, Бортновский Борис, Бурмистров Иван, Бурнашев Ибрагим, Быховский Израиль, Бютнер Георгий, Воробьев Владимир А., Гафрон Вильгельм, Георги Александр, Гольдберг Григорий, Грищенко Петр, Гуз Роман, Гурин Антон, Дегерменджи Евгений, Денисов Владимир, Добровольский Виктор, Дядченко Гавриил, Жернаков Владимир, Иванов Борис, Иванов Иван, Израилевич Иосиф, Каракай Сидор, Кладов Даниил, Клынин Николай, Кожанов Валентин, Колонистов Федор, Колышкин Иван, Королев Михаил, Корсак Вячеслав, Косенко Андрей, Кочетков Алексей, Кузьмин Герман, Кузьмин Лев, Куленков Константин, Кучеренко Иван, Линденберг Роман, Лопатко Дмитрий, Малафеев Кузьма, Мартемьянов Тимофей, Марченко Петр, Матвеев Степан, Мишенин Николай, Моргун Никифор, Морозов Николай, Морской Иван, Моссак Сергей, Наринян Гурий, Немченко Иван, Нечкин Вадим, Никифоров Михаил, Новиков Николай, Ныров Борис, Орел Александр, Павлов Владимир, Павлуцкий Даниил, Пермский Борис, Петров Алексей, Пирвердян Аракел, Потапов Леонид, Пьявченко [145] Николай, Рогачевский Сергей, Романенко Сергей, Савицкий Сергей, Семенов Илья, Соколов Иван, Соловьев Михаил, Субботин Григорий, Сушкин Лев, Тамман Виктор, Тураев Василий, Успенский Борис, Уткин Василий, Федоров Александр, Хмельницкий Яков, Хомяков Михаил, Цыганко Павел, Чаликов Виктор, Челпанов Сергей, Чудновцев Борис, Швецов Евгений, Шеркшнис Петр, Школенко Николай, Шнейдер Евгений, Шулаков Евгений, Юнаков Евгений. 92 человека!"
Не этот ли Виктор Чаликов редактировал "Основы военно-морского дела"? Не у него ли примерно в это время родился сын нареченный Анатолием? Это, конечно, наш "специфический интерес", а книга Эрика Александровича Ковалева будет интересна всем, кого заботит прошлое и будущее российского подплава, ведь они так тесно связаны, в чем убеждаемся постоянно и неизменно в ходе своих занятий по теме блога.
Завершая тему, к которой, как предполагаем, еще не раз придется возвращаться, поскольку слишком она важная и актуальная для понимания истории и современности, процитируем Евгения Мартыновича (27.02.2009.): "Отлично запомнился ответ адмирала Касатонова на вопрос журналистов, чем династия отличается от протекционизма. Он сказал, что когда офицер хорошо служит - это династия, а когда скверно - протекционизм..."
Обращение к выпускникам нахимовских училищ.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Мне объявили приказ и сказали, что так «надо». Слово «надо» имело магическое действие на человека того времени. Никаких контрактов не существовало. Тяжким бременем обернулось для меня это назначение. Ты мне теорию не разводи, скажи, так, чтобы было понятно! - приказал командир.
Список сослуживцев Палитаева А.И. - в конце сообщения.
Вспоминает А.И.Палитаев.
"Командиром БЧ-1 меня не назначили и вместо этого, не спрашивая моего согласия, перевели на равноценную должность в первый экипаж подводной лодки проекта 658М (среди моряков названной «плавающей Хиросимой»). Это была головная ракетная подводная лодка, включённая в состав ВМФ 12 ноября 1960 года, с тремя баллистическими ракетами «Р-13». Сравнительно недавно 4 июля 1961 года на лодке произошла авария атомного реактора, погибли от радиоактивного излучения восемь членов экипажа, остальные получили повышенные дозы облучения. К сожалению, этот ракетоносец (ПЛАРБ) и в дальнейшем преследовали аварии с гибелью людей и другие неприятности. Только в 1991 году подводная лодка «К-19» была выведена из состава флота.
"Мне объявили приказ и сказали, что так «надо». Слово «надо» имело магическое действие на человека того времени. Никаких контрактов не существовало. Тяжким бременем обернулось для меня это назначение. «К-19» после модернизации явилась головной атомной ракетной лодкой с подводным запуском баллистических ракет и на ней продолжались испытания ракет. Предшествующих штурманов на «К-19» убрали по требованию комиссии государственных испытаний, как не способных эксплуатировать новый по тому времени навигационный комплекс «Сигма» с входящими в него астронавигационной системой «Сегмент» и радионавигационным секстаном «Самум». Факт столь позорной отставки штурманов как-то на подсознательном уровне действовал на меня. Отставку по спецнепригодности я для себя не допускал. Надо было дерзать, познавать, осваивать. Флагманским штурманом соединения был капитан 2-го ранга Анатолий Анатольевич Волин. Человек удивительно спокойного характера и редкой для нашей среды интеллигентности. Я откровенно делился с ним своими техническими бедами. Анатолий Анатольевич видел мои терзания в поисках неисправностей, направлял телеграммы в Гидрографическое Управление с просьбой прислать нужного специалиста. Но прибытие специалистов было настолько запоздалым, что мы успевали своими силами устранять неисправности и обеспечивали своевременный выход подводной лодки в море. Между тем подводную лодку «К-19» раз за разом отправляли в море на испытания очередной ракеты. Анатолий Анатольевич, как правило, выходил с нами, видел меня в деле и, стал полностью полагаться на мои способности. А меня спасало то, что эти испытания выполнялись с оборудованной позиции, и не было нужды использовать астронавигационные системы. Их надёжность была крайне низкой. Каждый раз при подготовке к выходу подводной лодки «К-19» на очередное испытание ракеты мы проводили регламентные проверки астронавигационных систем, и в них всегда возникала какая-нибудь неисправность в этих системах, в том числе, и по причине неумелых действий подчинённого мне личного состава. На флоте не было ещё специалистов, с кем можно было бы посоветоваться. Приходилось до всего доходить самому, обложившись принципиальными, монтажными схемами и техническими описаниями. Школа была тяжкой. Я терял душевный покой. Причины неисправностей мы находили и устраняли собственными силами, повышая свои знания в устройстве систем, и постигая некоторые особенности их использования. Такую школу следовало бы давать при училищах, но там предпочли бубнить, повторяя Технические описания систем в подробностях, не возможных для запоминания."
Сослуживцы.
Волин Анатолий Анатольевич.
"Помимо штатного офицерского состава на период похода были прикомандированы: капитан 1 ранга Игнатов Н.К. - НШ дивизии ПЛ, капитан 2 ранга Каневский В.А. - представитель Генштаба, капитан 2 ранга Волин А.А. - флагманский штурман дивизии; капитан 3 ранга Переоридорога М.В. - Зам. НЭМС дивизии; капитан-лейтенант Шишкин Б. - представитель одного из НИИ, несколько человек - представителей бюро-проектанта ПЛ, НИИ и промышленности. Николай Константинович Игнатов на походе нес командирскую вахту в Центральном посту, чередуясь с командиром и старпомом. До предела была загружена группа штурманов (А.А.Волин и Б.Шишкин)".
Ковалёв Эрик Александрович, выпускник Ленинградского НВМУ 1949 года, капитан 1 ранга, ученый, историк флота, писатель. Подробный очерк о нем - в будущем, обязательно и непременно.
Вот как вспоминает тот период старпом «К-19» Э.А.Ковалёв.
«Я удалился на мостик к штурманам. Наверху стояла романтическая звездная ночь. Воспользовавшись таким редким случаем, штурманские специалисты решили определить многочисленные и всевозможные поправки, тенденции и градиенты для всех электронавигационных и соседствующих с ними приборов по звездам. Были подняты почти все выдвижные устройства, даже солнечно-лунный радиосекстан, поскольку ожидался восход Луны. На мостике царила темень. Везде сновали какие-то тени. Освещение мостика было выключено, и только, довольно урча, испускали загадочный приглушенный свет репитеры курсоуказателей. Всем астронавигационным таинством руководили штурмана Боря Жуков и Леша Палитаев. Младший штурман Леша, когда снимал форму, мало походил на военного, но он всегда оставался безукоризненным военно-морским штурманом. Используя благоприятную ситуацию, я решил поднабраться навигационного ума-разума на практике и остался с моряками. Не мешая им делать свою работу, я находил нерабочие паузы и интересовался их делом. Леша, кроме того, сумел показать, что он к тому же еще и отличный педагог. Мои ночные наблюдения успокоили меня: моряки штурманской боевой части - профессионалы и любят свое дело».
Вспоминает А.И.Палитаев.
"С перебазированием наших атомных ракетных подводных лодок 658 проекта из Губы Западная Лица в Губу Ягельную, мы влились в состав 12-ой эскпл СФ. Флагманским штурманом эскадры был капитан 2-го ранга Михаил Петрович Лузин. Общаясь с ним, я осознал тот факт, что навигационно-штурманская культура у ракетных штурманов должна быть иной, чем та, которую мы практиковали на многоцелевых пл. При каждом своём прибытии к нам на лодку Михаил Петрович в беседе со мной вытягивал из меня информацию, касающуюся состояния технических средств навигации (ТСН), а именно: когда и как проводилась проверка выставки в диаметральной плоскости (ДП) измерителей направления; проверка на точность измерения высот и азимутов астронавигационными системами; какие получены результаты, соответствуют ли они техническим условиям (ТУ). Должен признаться, что какой-то стройной системы в этих вопросах у меня не было. Приходилось искать какие-то записи данных измерений и вместе с ним разбираться насколько нужные параметры соответствуют ТУ. Усвоив науку Михаила Петровича, я пришёл к мысли о создании для себя некоего контрольного листа готовности ТСН. В дальнейшем, когда он прибывал на лодку с проверкой готовности корабля к выходу на ракетную стрельбу (это было достаточно часто, так как на «К-19» отстреливали доработанные ракеты подводного старта), я делал доклад ему по контрольному листу. Мою форму контрольного листа кто-то из представителей 9-го НИИ взял за образец, Впоследствии Контрольный лист появился в изданном ГУНиО документе «Правила подготовки систем навигационного комплекса» (ППСНК). В комиссиях при испытательных пусках ракет всегда присутствовал представитель 9 НИИ. Часто бывал здесь Вениамин Наумович Фрадкин. Общаясь с ним, я постигал вопросы ракетной навигации. Был случай, когда мои знания подверглись испытаниям. Подводная лодка «К-19» вышла выполнять контрольно-серийное испытание (КСИ) ракеты с оборудованной позиции. Закончив очередную серию взаимного пеленгования с теодолитным постом, я спустился в гиропост. На мостике прикомандированный штурманец со второго экипажа продолжал обрабатывать результаты пеленгования по формализованному бланку. Командир лодки капитан 1-го ранга Владимир Александрович Ваганов, присмотревшись к цифрам в бланке, пришёл в яростное недоумение. -Почему данные с теодолитного поста исправляются какой-то поправкой, да ещё столь значительной?- с тревогой в голосе озвучил он свой вопрос. Штурманец из этого положения вышел просто, ответив командиру, что так Палитаев приказал. Я срочно был вызван на мостик. Лодка подходила к точке погружения, и была понятна тревожная озабоченность командира. -Ты мне теорию не разводи, скажи, так, чтобы было понятно! - приказал командир. -Товарищ командир, теодолит «привязан» постоянно к одному меридиану, а лодка, находясь на курсе, близком к 90 градусов, достаточно быстро пересекает новые меридианы, которые в нашей приполярной широте имеют значительное схождение. Гирокомпасы отслеживают это схождение, а потому наши пеленга не равны пеленгам теодолита. Пеленга теодолита необходимо привести к нашим, - объяснил я. - Понятно, заканчивай последнюю серию, и я погружаюсь, - облегчённо сказал командир."
Сослуживцы.
Лузин Михаил Петрович.
Подводные лодки 629 проекта обеспечили быстрое создание ракетных сил флота с баллистическими ракетами и явились базой для испытаний новых четырёх ракетных комплексов до межконтинентальной дальности стрельбы, которыми будут оснащены атомные подводные лодки РПКСН. Для штурманского обеспечения стрельб был разработан навигационный комплекс "Плутон", а затем и более совершенный - "Сигма". Большой вклад в подготовку штурманов на ПЛ пр.629 внесли флагманские штурмана В.В. Владимиров и М.П. Лузин, глубоко освоившие навигационные комплексы и того же требовавшие от личного состава БЧ-1.
В первой половине 70-х годов преподавательский состав кафедры кораблевождения значительно изменяется. На кафедру приходят хорошо подготовленные специалисты, флагманские штурмана, в основном, с академическим образованием и значительным опытом плавания на кораблях ракетно-ядерного флота: Г.Г. Фадеев, Б.А. Кулешов, В.А. Власов, М.П. Лузин, В.П. Илларионов, В.А. Михальский... В 1976 – 1980 гг. были разработаны и введены в действие новые учебные программы и дисциплины. Вместо традиционных дисциплин (навигация, маневрирование, технические средства кораблевождения, мореходная астрономия) вводятся новые – «Кораблевождение при ведении боевых действий», «Средства и методы коррекции кораблевождения», «Боевое использование автономных технических средств кораблевождения», а также курс «Математических основ кораблевождения». Важную роль в их формировании сыграли В.А. Власов, В.П. Илларионов, В.А. Михальский, Г.Г. Фадеев и М.П. Лузин.
главный научный сотрудник Гос.НИНГИ, капитан I ранга (в отставке), д.в.н., профессор. Окончил ВВМУ им. М.В.Фрунзе (1951), ВСОК (1956), Ленинградский кораблестроительный институт (1965). Специальность – штурман. Автор более 160 печатных трудов.
"В 1961 году - капитан 3-го ранга, старший помощник командира подводной лодки “К-19″ (во время событий 4 июля 1961 года находился в отпуске)
Родился 25 января 1929 года в Самаре. Окончив семь классов, в 1943 году поступил в первое Военно-морское подготовительное училище, переведенное из Москвы в Самару. В июле 1944 года училище переехало в Ленинград, где в 1946 году Владимир завершил учебу с золотой медалью. В 1950 году закончил обучение на командирском факультете корабельной службы в Высшем Военно-морском училище имени М.Фрунзе и был назначен командиром БЧ-1 большой подводной лодки “Народоволец”. А в 1952 году стал помощником командира подводной лодки Балтийского флота “М-90″.Ваганов участвовал в выполнении правительственной задачи по длительному испытанию подводной лодки: два месяца лодка лежала на грунте, не всплывая. После выполнения этой задачи Владимира назначили помощником командира подводной лодки “С-154″, базировавшейся в г. Либава. После окончания в 1955 году Ленинградских Высших Офицерских классов Ваганов был переведен на Тихоокеанский флот командиром лодки “М-523″ Советской гавани.27 декабря 1957 года его назначили старшим помощником подводной лодки “К-19″. В 1968 Владимир Александрович закончил командирский факультет Военно-морской академии и работал старшим преподавателем кафедры оперативного искусства ВМФ. В 1979 году его назначают помощником начальника Азовского морского пароходства по военным вопросам. С 1979 по 1981 год принимал непосредственное участие в поставках военной техники и вооружения в “горячие точки”: Эфиопию, КНДР, Йемен, Сирию и Ближний Восток. В 1981 году он вернулся в академию на прежнюю должность. С 1982 года Владимир Александрович возглавлял, в должности профессора-консультанта, группу советских специалистов в арабских республиках. С 1982 по 1988 год был начальником тактической подготовки в 16-ом Учебном центре Обнинска. В 1989 году вышел в отставку, после чего работал начальником группы в Центральном Военно-морском архиве в Гатчине, потом - в военной приемке на заводе “Буревестник”. Ныне Владимир Александрович Ваганов вместе с женой Еленой Гермогеновной живет и работает в Гатчине, занимает должность ответственного секретаря общественной организации городов-героев, является членом-корреспондентом в Международной ассоциации наук по экологии и безопасности, в Петербурге руководит секцией подводников по экологии и безопасности в экстремальных условиях. За время военной службы был награжден “Орденом Мужества” и медалью “За боевые заслуги”.
Один комментарий на запись «Ваганов Владимир Александрович» lL_ пишет: 23.08.2007 в 08:16.
"У Вас написано: “А в 1952 году стал помощником командира подводной лодки Балтийского флота “М-90″.Ваганов участвовал в выполнении правительственной задачи по длительному испытанию подводной лодки: два месяца лодка лежала на грунте, не всплывая. После выполнения этой задачи Владимира назначили помощником командира подводной лодки “С-154″, базировавшейся в г.Либава”. Однако, по воспоминаниям самого Владимира Александровича, это происходило, когда он был старпомом на “Народовольце”. Он достаточно интересно рассказывал об этом эпизоде, однако на наш вопрос о том, как выносили мусор, накопившийся за время лежания на грунте, так и не ответил. О том, как откапывали лодку, которую засосало в ил за долгое время лежания, написано в книге Э.А. Ковалева “Возвращенные бездной”.
Вспоминает А.И.Палитаев.
"Штурмана ракетных подводных лодок того времени по сравнению с другими офицерами находились в закабалённом положении. Они были заложниками штурманской техники. Для отдыха у них ни в базе, ни в море времени не оставалось. Произведя измерения оптической астронавигационной системой или радиосекстаном, надо было садиться и рассчитывать счислимые параметры по таблицам ТВА-57 (вычислительная техника тогда отсутствовала). А сколько нервов приходилось тратить в поисках причин больших расхождений. Сиди и анализируй: то ли в измерениях ошибка, то ли в расчётах, то ли ошибка операторов, то ли неисправность астросистемы? Какой тут отдых! Получалось по А.Райкину - сплошные рекбусы. Где-то в середине шестидесятых годов в 9-м НИИ додумались облегчить тяжёлую участь штурманов: заказали в Академии наук расчёты высот и азимутов солнца на координаты точек у некоторых наших причалов, и в виде рулончиков белой бумаги эти данные поступали к нам. Облегчение было большим, но беспокойства не убавилось. Астронавигационные системы держали нас в напряжении. В условиях переменчивости погоды проверить на точность измеряемых ими параметров было дело далеко не простым. На это не у всех хватало терпения и настойчивости. В 1966 году, когда я был уже командиром БЧ-1 на «К-19», а командиром подводной лодки стал Эрик Александрович Ковалёв, нас, при переводе сил ВМФ в высшую степень готовности, отправили в море с задачей быть в готовности к использованию ракетного оружия. Подводная лодка «К-19», имея на борту посредника от ГШ ВМФ (это был её первый командир капитан 1-го ранга Н. В. Затеев) и никаких руководителей-обеспечителей да контролёров, заняла полигон боевой подготовки и стала маневрировать, как предписывалось руководящим документом по проведению ракетных стрельб (РНОРС). При всплытиях на сеансы связи системы астронавигации использовать не приходилось - постоянно наблюдали сплошную облачность. Но вот, при очередном сеансе связи поступил сигнал боевого управления. Командир Э.А.Ковалёв вызвал меня к себе в каюту. Войдя к нему, я почувствовал, что командир несколько взволнован. Оно и было от чего - на столике лежал вскрытый конверт, а текст на листочке бумаги, который он мне озвучил, гласил: - Нанести ракетно-ядерный удар (РЯУ) по боевому полю в кратчайший срок. Термин «в кратчайший срок» понимался нами однозначно, но порядок навигационного обеспечения его в РНОРСе не описывался. Согласно этому документу, с получением сигнала следовало лежать на постоянном курсе, как минимум два часа. - Когда будешь готов, - спросил командир. Готовность навигационных данных была неплохой. Место подводной лодки мной контролировалось с помощью радионавигационных систем, параметры выходного курса я постоянно контролировал по графикам, и они были в допустимых пределах. Однако, отважиться тут же использовать данные курсоуказания, без обсервации, было очень рискованно - в случае неудачи обвинили бы в нарушении руководящего документа - РНОРС. И я ответил командиру так: - Готов, но необходимо выполнить обсервацию радиосекстаном «Самум». Командир объявил: -Боевая тревога! Ракетная атака! - и начал всплытие в позиционное положение, а я помчался в гиропост готовить «Самум к подъёму и замерам». Как только радиосекстан был выдвинут из шахты и начал наводиться на Солнце, произошёл завал внутреннего кольца его гировертикали. Подобная неисправность нам была уже знакома, и как её устранять мы знали. Много времени на устранение не понадобилось. Головную часть мы, вводя вручную нужный курсовой угол, развернули левым «ухом» к смотровой площадке, вскрыли защитный колпак, и сорванная канителька была припаяна на место, быстро привели всё в исходное состояние. Антенна радиосекстана вышла на эпицентр Солнца. Мы произвели три замера и командир начал погружение на стартовую глубину. Старт ракеты был произведён в пределах 35 минут после получения приказа. Ракета пришла на боевое поле с отклонениями на «отлично». При возвращении в базу на причале «К-19» встречали торжественно с оркестром и жареным поросёнком. Судя по тому, как нас: командира пл Э.А.Ковалёва, командира БЧ-2 Володю Архипова и командира БЧ-1, то бишь меня, наградили орденами. Стало быть, значимость выполненного нами мероприятия бала архиважной. Впоследствии стало известно, что с аналогичной задачей подобная пл на ТОФе не справилась: старт ракеты не состоялся."
Капитан-лейтенант Алексей Иванович Палитаев на мостике ракетной атомной подводной лодки «К-19». Баренцево море, 1966 г.
Сослуживцы.
"Родился 30 июня 1926 года в г. Горьком (Нижний Новгород).В 1943 году был призван в Красную Армию. Успешно окончил Бакинское Военно-морское подготовительное училище, а в 1948 году - штурманский факультет Ленинградского Высшего Военно-морского училища имени Фрунзе по специальности “штурман широкого профиля”. Будучи еще курсантом, Затеев познакомился со своей будущей женой, причем благодаря курьезному случаю. Как-то в Севастополе, где Николай практиковался на должности командира группы электронавигациионых приборов в бригаде подводных лодок, он купил газету, в которой были напечатаны образцы новых купюр. Ради шутки он их вырезал и умудрился на эти “деньги” купить у пожилой женщины стакан семечек. Та не сразу обнаружила обман, а когда заметила, что купюра не настоящая, обманщик уже скрылся. Тогда женщина обратилась с жалобой к командиру бригады. Тот построил всех офицеров, и она опознала “шутника”.Начальник политотдела провёл с ним “воспитательную работу”.Выходя из кабинета начальства, Николай столкнулся в коридоре с девушкой, работавшей в том же здании на другом этаже. При следующей встрече с Тоней Затеев предложил ей руку и сердце. Выросшему на Волге, влюбленному в море и подводные лодки Николаю было тогда всего 22. После того, как Николай окончил училище, родилась дочь Ирина. Его назначили служить на Краснознаменный Черноморский флот, где молодая семья прожила шесть лет. Сначала Затеев служил в должности командира рулевой группы, потом - командира БЧ - 1,помощника командира ПЛ, а затем и старшего помощника. В 1954 году Затеев окончил Ленинградские Высшие офицерские классы командиров подводных лодок. И с этого времени был командиром ПЛ на Черноморском флоте вплоть до 1958 года, когда его назначили командиром АПЛ "К-19"; Краснознаменного Северного флота. К тому моменту у него был уже приличный послужной список. Весьма показателен тот факт, что Затеев - единственный из подводников тех лет, кому Министр Обороны СССР маршал Георгий Константинович Жуков присвоил досрочное звание за отлично проведенные стрельбы. Члены экипажа знали Затеева как довольно сложного, несколько замкнутого, но очень целеустремленного человека. Среди подчинённых у него не было любимчиков, относился он ко всем ровно, но крайне внимательно и с большим интересом. Складывалось ощущение, что он досконально изучает экипаж и выносит своё заключение. Взгляд у Затеева был как бы пронзающим, порой даже суровым. Женщины этот взгляд не выдерживали. «Как ты можешь с ним жить?”,- спрашивали жену командира подруги. “Когда Николай Владимирович приходил домой,- вспоминает жена, - то подруги, сидевшие у меня в гостях, под любым предлогом старались сразу же уйти”.По ее словам, Затеева отличала высокая требовательность и к себе, и к подчиненным, строгое выполнение всех приказов и распоряжений точно в срок. Николай Владимирович обладал, однако, своеобразным чувством юмора, любил в шутку давать прозвища, на что некоторые члены экипажа даже обижались. Офицеры собирались в кают-компании на плавбазе “Ямал”.За обедом вели непринужденную беседу, шутили, но для того, чтобы выйти из-за стола, необходимо было спросить разрешения командира. На него рисовали шаржи, сочиняли эпиграммы. Затеев сердился ,даже обижался. А потом, когда отходил, все это анализировал всерьез. Высшее начальство Николай Владимирович посещал не часто, всегда помнил простую истину флота:” К начальству не ходи и не навязывайся, будет надо - сами вызовут”. Вообще он считал, что надо служить, а не прислуживать. Уважая начальство, относился к нему крайне осторожно, с некоторым подозрение. Политработников Затеев с юмором называл “политрабочими” и редко баловал их своими визитами. Замечания замполитов, особенно незаслуженные, воспринимал болезненно, даже слишком близко к сердцу. Отношения между Затеевым и заместителем командира по политической части Шиповым Александром Ивановичем были строго официальными: корректными и уважительными. Шипов вел свою работу на корабле, не проявлял особой инициативы и изобретательности. К старшему помощнику командира корабля капитану 3-го ранга Ваганову Владимиру Александровичу Николай Владимирович относился доверительно, но был всегда настороже. Затеев так характеризовал старпома: знающий, опытный офицер, умелый руководитель и хороший организатор. Товарищеские отношения сложились у Затеева с помощником командира корабля капитан-лейтенантом Владимиром Николаевиче Ениным. Командир считал его опытным офицером, отличным специалистом, толковым руководителем, способным командовать личным составом. Служба на море занимала почти все время. Домой Николай Владимирович приходил редко, поздно и ненадолго. Из воспоминаний дочери Ирины: ” Я помню, в детстве, когда папа служил на "К-19", я видела очень редко. Домой он приходил, когда я спала, а уходил обычно до того как я просыпалась. Узнавала о папином приходе домой только по запаху одеколона. Но в душе я всегда была с ним, чувствовала его настроение, старалась угадать его желания, жить его мыслями, насколько позволяло моё детское воображение. Он представлялся мне сказочным богатырем, и я гордилась им ,он был для меня идеалом, настоящим мужчиной: спокойным, волевым, целеустремленным, порой упрямым. Я никогда не переставала гордиться им”. Четвертого июля 1961 года, при выполнении задач боевой подготовки в водах Северной Атлантики, на АПЛ произошла авария, после которой Затееву потребовалось длительное лечение. В том же 1961 году Николай Владимирович был назначен заместителем командира дивизии атомных подводных лодок Краснознаменного Северного флота. С 1962 по 1965 год был слушателем Ленинградской Военно-морской академии. В 1965 году назначен заместителем начальника отдела в одну из войсковых частей ВМФ в Ленинграде. С 1966 года являлся старшим офицером службы боевой подготовки ВМФ в Москве. С 1972 года занимал должность уполномоченного представителя Постоянной государственной комиссии приёма кораблей Военно-Морского флота. Его супруга Антонина Александровна отмечала: пока Затеев работал в государственной приемке, характер его немного изменился - к людям стал относиться добрее, стал более покладистым, больше внимания уделял семье. Но девиз и смысл его жизни не менялся никогда. В 1986 году Николай Владимирович Затеев был уволен в запас Вооруженных сил Советской Армии. С 1990 года активно участвовал в работе по созданию и обеспечению деятельности Комитета ветеранов подразделения особого риска РФ. Ветераны “К-19#8243; глубоко признательны Н.В. Затееву за активное участие в розыске всех бывших членов экипажа. Именно он передал списки в Комитет подразделения особого риска для оформления документов и наград. За стойкость, мужество и героизм Указом Президиума Верховного Совета СССР от 9 августа 1961 года Н.В. Затеев был награжден Орденом “Красного Знамени”,1981 год - орден “За службу Родине в Вооруженных Силах” 3й степени.1988 год - Орден “Мужества”.Среди его наград - “За победу над фашистской Германией в Великой Отечественной Войне 1941-1945 годов.” Николай Владимирович Затеев ушел из жизни 28 августа 1998 года после тяжелой, продолжительной болезни. Вспоминает дочь Ирина: ” За гробом папы шли родственники, а самое главное - папин экипаж “К-19#8243; с женами и детьми, все, кто смог приехать. Это о многом говорит…”
"Недалеко от центрального входа среди обычных могил с оградками возвышается силуэт подводной лодки с крестом на рубке. Мемориал установлен в честь бессмертного подвига моряков-подводников, ликвидировавших далеко в океане тяжелейшую аварию ядерного реактора на атомной подводной лодке К-19 04.07.1961 г. и спасших мир от радиоактивной катастрофы. Вечная слава героям!
Матрос Пеньков Семён Васильевич, 05.10.1940 – 15.07.1961 Матрос Харитонов Валерий Константинович, 04.04.1941 – 13.07.1961 Матрос Савкин Николай Алексеевич, 08.03.1939 – 12.07.1961 Старшина 1-й статьи Ордочкин Юрий Викторович, 23.05.1938 – 10.07.1961 Сарычев Николай Алексеевич, 1923 – 1996 Командир П.Л.А. К-19 капитан 1-го ранга Затеев Николай Владимирович, 30.06.1926 - 28.08.1998 Старшина 2-й статьи Кашенков Евгений Фёдорович, 28.07.1937 – 10.07.1961"
Продолжение следует.
Сослуживцы.
Бараненко Анатолий Афанасьевич. Бекетов Юрий Флавианович. Борисеев Николай Сергеевич. Булгаков Валерий Николаевич. Буряк Анатолий Николаевич. Ваганов Владимир Александрович. Владимиров Владимир Владимирович. Владимиров Сергей Владимирович. Волин Анатолий Анатольевич. Воронов Юрий Александрович. Джавахишвили Александр Давидович. Дианов Валерий Борисович. Дукальский Валериан Наполионович. Егоров Георгий Михайлович. Затеев Николай Владимирович. Карпов Эдуард Гаврилович. Касатонов Владимир Афанасьевич. Ковалев Эрик Александрович. Колтон Илья Борисович. Коробов Вадим Константинович. Лазукин Николай Степанович. Лисичкин Ян Маркович. Лузин Михаил Петрович. Мазуренко Вячеслав Николаевич. Маслевский Валентин Иванович. Матушкин Лев Алексеевич. Маципура В.П. Михайловский Аркадий Петрович. Монтелли Валентин Алексеевич. Мотрохов Александр Никанорович. Нахатович Леонид Александрович. Неволин Георгий Лукич. Неупокоев Николай Иванович. Павлов Анатолий Иванович. Порошин Василий Алексеевич. Просвиров Виктор Петрович. Руденко Александр Григорьевич. Савин Анатолий Петрович. Сальников Леонид Михайлович. Самохвалов Александр Иванович. Сысоев Юрий Александрович. Токарев Владимир Иванович. Толстолыткин Игорь Аркадьевич. Тюхов Юрий Иванович. Фатигаров Герман. Федоров Юрий Александрович. Фрадкин Вениамин Наумович. Хлыпало Юрий Григорьевич. Храмцов Виктор Михайлович. Ченчик Николай Филиппович. Шипов Александр Иванович. Эрдман Дмитрий Эрнестович.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Неволин Георгий Лукич с сыном.
Вадим Константинович КОРОБОВ. Фотоархив ''ВПК''.
Вымпел МО (введен приказом МО в 1972 г.) "К-429" получила за 6 лет до катастрофы.
