– Не забудьте, что завтра суббота и вечер отдыха... До танцев надо управиться с углем и помыться в бане.– Начальник училища хитро прищурился, и я ясно увидел Батины лучики-морщинки в уголках глаз. – Значит, потанцуем все же,– сказал Пожилой. Электрическая лампочка вскоре стала черной и едва мерцала красноватым ехидным огоньком, как звездочка самой последней величины, заблудившаяся в облаке космической пыли. Бункеры расположены на третьей броневой палубе. Со всех сторон нас окружает черная и теплая броня. Под нами – гудящие топки котельной, ритмическое движение и пульсация каких-то механизмов. Броня действительно теплая: вдоль длинных броневых коридоров тянутся трубы. Одни переговорные, другие – паровое отопление. В броневых коридорах, запирающихся с обеих сторон стальными дверями, мне всегда немного не по себе: я затылком, плечами, всей спиной чувствую тяжесть стали над собой. Я ощущаю босыми ногами ее маслянистую поверхность и угадываю ее под серой шаровой краской – и мне кажется, что я посажен в стальную коробку.
Мы отдыхали перед входом в бункер. Нас трое: Толя Замыко, я и Коля Романов из ленинградской роты. Уже два часа ночи – объявлен десятиминутный перерыв. Часа полтора мы без отдыха разравнивали совковыми лопатами уголь, лавиной сыпавшийся сверху. Толя, который никак не может обойтись без изобретений, приспособил для оттаскивания угля из-под отверстия трубы старый пожарный щит. Мы подсовывали щит, а потом тянули за веревку. Получалось неплохо, но Толя неосторожно подсунул вместе со щитом голову и полчаса приходил в себя, запершись в гальюне.
Наши лица и тела (мы разделись до трусов) абсолютно черные. Белки глаз сверкают как у негров. Губы почему-то стали ярко-красными. Романов улыбается, показывая ослепительные зубы, и тычет пальцем в броневую плиту под нашими ногами. Мы смотрим туда и сначала ничего не видим. Романов ребром ладони сгребает угольную пыль. Я различаю очень четкий и правильный отпечаток кошачьей лапы, вмятый в броню. - Интересно,– говорю я,– до чего же похоже! Железная кошка,– отзывается Романов. Да, как кошачья лапа,– соглашается Толя. Это и есть кошачья лапа,– опять улыбается Романов. - Вот именно,– поддерживаю я шутливый разговор. - А вы еще не слышали о железной кошке?– удивляется Романов. – О «черной кошке» я в детстве слышал,– говорю я.– Была такая банда. И Романов рассказал нам короткую историю о железной кошке. Он смеялся и шутил, да и мы с Толей не склонны были верить во всякую чертовщину. Но после этого рассказа мне стало немного жутковато и холодок прополз между лопаток, судорогой передернув плечи. Эта легенда, дошедшая до нашего поколения в упрощенном и укороченном виде, могла родиться только здесь – в царстве серого металла, желтого света и усыпляющего запаха горелого машинного масла.
Кормовой флаг крейсера «Аврора» после боя. -
– В японскую войну ходила наша «Аврора» с Балтийской эскадрой вокруг Африки – на помощь защитникам Порт-Артура. И служили тогда на крейсере два матроса – Степан и Трофим. Степан старый уже был, а ни семьи у него, ни дома. Корабль – его дом, команда – семья. А Трофим молодой совсем, первогодок. Трудно ему давалась матросская служба, все по деревне своей скучал, по лугам заливным да по яблоням. Привязался он к Степану – вроде бы вдвоем легче. Особенно Трофиму: слабый всегда к сильному да старшему льнет. Везде они вместе были: и на полубаке, и в кубрике, и у орудия по боевой тревоге... А в то время Степана в унтер-офицеры произвели. Стал он в отдельной каютке жить, и Трофим каждый день приходил к нему туда чайку попить. Вот пришел он однажды бледный и дрожит весь. А наша «Аврора» стояла тогда в Кейптауне.. Насилу Степан успокоил Трофима и стал расспрашивать. «Не вели ты мне в кубрик обратно идти,– говорит Трофим,– чую, смерть меня за дверью твоей караулит: я видел железную кошку, глянула она на меня и лапой по стальной плите ударила. Только искры полетели да серным дымком запахло». «Брось ты, Трофим, – говорит ему Степан. – От тоски это у тебя, никаких железных кошек на корабле нет...»
Долго уговаривал он Трофима и уговорил наконец. «Ладно, я пойду, – сказал на прощанье Трофим. – А ты, если умру я скоро, посмотри на броневую плиту в левом коридоре». И пропал Трофим в ту же ночь. Видно, за борт свалился и утонул... И еще рассказывают, что приходил он потом к той каютке, где когда-то жил Степан, стучал в дверь костяшками пальцев и просил потусторонним голосом: «Степан, открой! Это я, Трофим... Холодно!.. Пусти, брат». Кошки на корабле давно уже нет: еще в революцию за границу удрала... А лапа кошачья – вот она. Мы еле шевелились и с трудом разгибали спины. Мне все время казалось, что позвоночник у меня скрипит при каждом наклоне, а под коленные чашечки насыпали угольную пыль или, может быть, песок. Шел седьмой час угольного аврала. Иногда в трубу проскакивали рогожные кули с углем,– видимо, ребята наверху тоже устали. В броневом коридоре послышались тяжелые шаги, и в бункер просунулась голова Дубоноса. – Орлы!– сказал он.– Еще часок – и мы в дамках. Ленинградская рота выдохлась.
Мы тоже выдохлись, но слова Дубоноса были нам приятны: в глубине души все наши ребята убеждены, что ленинградские нахимовцы «слабаки» и вообще маменькины сынки. Еще бы! У них нет и не было такой прекрасной мореходной шхуны, как наша «Амбра», таких шлюпочных походов, в которые мы отправлялись с Батей, и такого летнего лагеря, как наш в устье Даугавы. Они ходили на шлюпках только по озеру да по Неве между двумя мостами, Кировским и Литейным, а их неуклюжая шхуна с металлическим корпусом вообще не годилась для плаваний дальше Петергофа... – А помните тот поход, когда на восьми шлюпках сломало ветром мачты? – неожиданно спросил я Дубоноса – Помните, под Елгавой? Был сильный бейдевинд, мы шли галсами. Тогда еще перевернуло шлюпку старшины второй статьи Крутова, а он просто перешагнул на киль и даже ноги не замочил... Шлюпка ложилась на борт медленно, помните? – Ваши воспоминания, нахимовец Зотов, неуместны,– отрезал Дубонос.– Мы должны напрячь все силы, чтобы обогнать ленинградцев. Вряд ли тот неудачный поход может стимулировать... – Дубонос не договорил: по трубе с грохотом пронеслись сразу два куля с углем и разбили, наконец, пожарный щит – единственный, если не считать двух совковых лопат, механизм, который помог нам обогнать ленинградцев.
ПОЖИЛОЙ, БУДЬ ДРУГОМ
Кружатся, мелькают голубые воротники нахимовцев и белые отутюженные передники школьниц. Взлетают бабочками над головами белые и розовые банты. Кружатся пары – и ветерок холодит разгоряченные щеки отдыхающих у стен. Я сижу у самой сцены, на которой расположился оркестр, и смотрю на танцующих. Это мое постоянное место во время танцев. Музыка обтекает меня, как вода обтекает камень, и журчит, нашептывает прямо в уши о яркой и красивой жизни, о какой-то неведомой стране, где все, как в балете: легкие балетные девушки в газовых платьях, ловкие парни-танцоры со шпагами и мандолинами; беспечные дни, веселые ночи, шутливая влюбленность и подмывающие вихри .
Я люблю придумывать страны. Их можно населить добрыми и отважными людьми, можно пустить в придуманные моря белые корабли с многоярусными парусами. Можно придумать девушку, у которой глаза как черные звезды, и посадить ее на камень в несуществующей гавани и заставить ожидать белый призрачный корабль. С корабля по зыбким, пружинящим сходням сойдет загорелый обветренный человек, похожий на меня, в кожаной зюйдвестке и ботфортах. Он поднимет девушку на руки, посмотрит ей в глаза... Дальше моя фантазия не срабатывает: я никогда не поднимал девушек на руки и о том, что можно заглядывать в их глаза, узнал из классической литературы.
Я сижу у самой сцены и думаю почему-то о давно ушедших временах. Я представляю себе холодные петербургские дворцы над застывшей, заметенной снегами, бугристой от торосов Невой. Я вижу, как колышется пламя свечей, как зябко поводят голыми напудренными плечами женщины у громадных окон. Вижу, как военный капельмейстер вытирает париком пот с морщинистого лица, а солдаты-музыканты вытряхивают слюну из медных мундштуков и подтягивают барашки на барабанах... – Музыка!.. Начали! Кавалеры, приглашайте своих дам. Я вижу, как изящно и точно, словно на ученьях, выполняют фигуры котильона блестящие гардемарины. Весной их ждет кругосветное плаванье – три года скитаний по чужим морям и землям. Они привезут домой, в старую отцовскую квартиру на Галерной, костяные, металлические и деревянные безделушки, собранные на всех пристанях мира: статуэтку Будды, разрисованный японский зонтик, ожерелье из зубов южноамериканского каймана, мексиканский нож, пару французских дуэльных пистолетиков и подзорную трубу с туманных берегов .
На всю жизнь останется у этих юношей валкая упругая походка, вечно будет дымиться в углу рта короткая норвежская трубочка... А потом – потом одни будут стремиться под золоченый шпиль Адмиралтейства, в удобные кожаные кресла, подальше от океанов, тропической лихорадки и чужих ядер, ломающих мачты и рвущих паруса. Другие же поведут фрегаты к Южному полюсу и по Северному Ледовитому океану, к холодным берегам Аляски и солнечным пляжам Аркадии. Над всеми морями пронесут они синий крест Андреевского флага. Их слава станет славой России. А пока... Усталый капельмейстер взмахнул рукой, как будто обрезал что-то невидимое, перервал какую-то нить,– и оборвался водопад звуков. Барабанщик замер с поднятой колотушкой, запоздало брякнули медные тарелки.
Блестящие гардемарины провожают затянутых в корсеты девиц до плюшевых диванчиков у стен и болтают о всяких пустяках. На щеках у шестнадцатилетних кокеток цветет густой румянец удовольствия: они хорошо воспитаны – эти гардемарины. Они знают географию и «аглицкий» язык, навигацию и баллады Жуковского. Они совершенно уверены, что земля круглая, а некоторые даже подозревают, что никакого бога нет. Избалованные дворяночки слушают своих кавалеров с опаской и жадностью: от гувернантки-француженки не узнаешь ничего подобного, у нее на уме сплошные ангелочки да правила хорошего тона... Я люблю это старинное полулегендарное море с бешеными , с тавернами, в которых моряки пьют ямайский ром, вернувшись из плаванья, со стихами Колриджа и сказкой о Летучем Голландце. Я знаю, что это сказочное таинственное море – выдумка...
Но... В актовом зале кружатся пары: школьницы раскраснелись; растрепались их аккуратные прически, того и гляди оторвутся бантики с летящих по воздуху кос. Я сижу у самой сцены и смотрю прямо перед собой. Потом я опускаю глаза и вижу слева от своего начищенного ботинка маленькую тупоносую туфельку. Я осторожно поворачиваю голову и смотрю на свою соседку... Со мной часто бывало так: я иду по улице, вижу впереди себя идеально сложенную девушку с длинной пышной косой или с узлом волос на затылке и спешу обогнать ее, чтобы заглянуть в лицо. Посмотришь – нет, не то. Как будто бы и приятное личико, а не то. Лицо, которое я увидел сейчас, было именно «то». Оно было совсем такое, каким я его придумал за много ночей, проведенных в карауле: круглое, с полными губами, с чистым, чуть выпуклым лбом. Глаза теплые и бездонные (точнее не скажешь), в них хочется утопиться. Они притягивают, как пропасть...
Хотел я нарисовать портрет моей незнакомки, но теперь вижу, насколько легче описывать уродство, чем красоту: уродство всегда крикливо, красота мягка и проста. На девушке были потертое школьное платьице, белый фартук, простые чулки со следами искусной штопки. Сбитые мыски туфелек замазаны чернилами. Волосы собраны на затылке и закреплены газовым бантом. Я смотрел на девушку. Девушка смотрела мимо меня. И так мы сидели довольно долго. Потом я встал и пошел напрямик к выходу, задевая танцующих. Кому-то наступил на ногу и был произведен в грубияны. В плохо освещенном коридоре я сел с краю длинного ряда скрепленных стульев, которые перед танцами вынесли из зала, и закурил. Впервые я почувствовал острую необходимость закурить. Мимо меня со смехом пробегали девушки, проходили стриженые восьмиклассники, изо всех сил старавшиеся держаться солидно. Прогуливались, насвистывая, широкоплечие курсанты. Когда-то и они учились здесь и теперь вспоминали, вероятно, свое «морское» детство...
Бальные танцы — это тоже наука. Да еще какая! А.А.Раздолгин. Нахимовское военно-морское училище. — СПб.: Издательско-художественный центр «Штандарт», Издательский дом «Морской Петербург», 2009.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), Карасев Сергей Владимирович (КСВ) - архивариус, Горлов Олег Александрович (ОАГ) commander432@mail.ru, ВРИО архивариуса
Ознакомившись с трудами автора проекта Сборника воспоминаний, осознав сколько стараний и усилий он приложил для воплощения идеи в реальные книги, наш авторский коллектив принял решение в конце публикации Первой книги Сборника поместить краткую статью о Ю.М.Клубкове.
Об авторе проекта
Клубков Юрий Михайлович, родился 21 апреля 1931 года в городе Шуе Ивановской области. Отец – военнослужащий, мать – ткачиха. В период 1946-1949 годов обучался и воспитывался в Ленинградском военно-морском подготовительном училище (ЛВМПУ), после окончания которого был зачислен в Первое Балтийское высшее военно-морское училище. Окончил минно-торпедный подводный факультет в 1953 году по специальности «торпедист-подводник». Получил назначение командиром артиллерийской и минно-торпедной боевой части (БЧ-2-3) в город Порт-Артур, где занимался обучением и практической подготовкой первых китайских подводников.
На начиналась офицерская служба
В 1954 году все офицеры бригады подводных лодок были награждены правительством КНР медалями Китайско-советской дружбы.
Медаль Китайско-советской дружбы и удостоверение к ней, подписанное Мао Дзедуном
В 1955 году закончил Высшие специальные офицерские классы подводного плавания в Ленинграде и получил назначение на новейшую тогда большую океанскую торпедную подводную лодку 611 проекта «Б-63» на Камчатку.
Силуэт подводной лодки «Б-63»
В 1956 году подводная лодка «Б-63» стала первой и единственной на Тихоокеанском флоте боевой подводной лодкой первой линии среди подводных лодок новых проектов. Участвовал в испытаниях этой подводной лодки на полную автономность 75 суток осенью 1956 года по программе государственных испытаний нового проекта с одновременным выполнением задач боевой службы. Такое автономное плавание осуществлялось впервые, поэтому не было опыта столь дальних и длительных походов подводных лодок. Плавание проходило в отдалённых и незнакомых районах Тихого океана, где ещё не плавали наши суда и корабли. То есть район плавания не был изучен в навигационном отношении и по гидрометеорологическим факторам. Поход осуществлялся скрытно под РДП с целью ведения разведки. Условия плавания были очень трудными, поскольку подводная лодка не была приспособлена для плавания в тропических широтах. При движении туда и обратно экипаж преодолевал несколько климатических зон, а также районы зарождения и продвижения тайфунов. Через эти районы подводная лодка «Б-63» проходила неоднократно.
Возвращение «Б-63» из первого автономного 75-суточного плавания. Бухта Крашенинникова, 19.12.1956 г.
После недавно прошедшей корейской войны, район плавания был насыщен противолодочными силами Южной Кореи, Японии, Китая, Тайваня и США. Американские авианосно-ударные группы постоянно находились в морях юго-восточной Азии. Их присутствие в этих морях создавало серьёзные помехи нашему плаванию. Большие затруднения для плавания создавали многочисленные рыболовные флотилии и множество гражданских судов, поскольку маршрут проходил через международные судоходные магистрали.
Камчатка, весна 1957 года. Так автор выглядел после автономки
Во время испытаний подводной лодки получил военную травму (отравление сурьмянистым водородом и парами ртути). Дважды лечился в госпиталях. Был переведён на береговую службу начальником минно-торпедной части 37 дивизии подводных лодок в Либаву. В 1961 году, в связи с сокращением армии и флота на один миллион двести тысяч человек, уволен в запас из-за ограничений по состоянию здоровья. Переехал с семьей в Ленинград на постоянное место жительства, где по закону получил жильё. Воинское звание капитан-лейтенант. Далее работал в ЦКБ МТ «Рубин» ведущим конструктором и ведущим инженером до выхода на пенсию 30 ноября 1992 года. За время работы в «Рубине» занимался созданием комплексов торпедно-ракетного вооружения и самообороны атомных подводных крейсеров всех проектов первого, второго и третьего поколений. Участвовал в их постройке, испытаниях и сдаче Военно-Морскому Флоту.
Ракетный подводный крейсер стратегического назначения «Акула»
В 1984 году награждён медалью «За трудовую доблесть». Удостоен всех юбилейных медалей по соответствующим памятным датам.
Медаль «За трудовую доблесть» Фотография автора, 1984 года
Центральное Конструкторское Бюро Морской Техники «Рубин». Памятник 100-летию подводного плавания в России «От «Дельфина» до «Тайфуна»»
Находясь на пенсии, решил заняться литературной деятельностью, к которой влекло с давних пор. В 1997 году разработал проект издания Сборника воспоминаний своих однокашников по ЛВМПУ и Первому Балтийскому ВВМУ под названием «О времени и наших судьбах». Об этом написал «Обращение к однокашникам» и разослал всем. Проект был дружно поддержан, и вскоре стали поступать рукописи воспоминаний и фотографии к ним. Далее занимался редактированием рукописей, фотографий и других материалов, составлением Книг, разработкой их компьютерных оригинал-макетов и организацией тиражирования. Для выполнения этих работ приобрёл компьютер, сканер, принтер и сопутствующее оборудование. Освоил программы и методы работы с этой техникой для производства книг. Ныне издано двенадцать Книг Сборника с общей идеей и в едином художественном оформлении. Книга 12 стала последней в сериале, поскольку источники финансирования проекта иссякли. Существенно сократились предварительная подписка на Книги и добровольная поддержка. Однокашники хорошо оценивают Книги Сборника. Их отзывы публикуются в каждой Книге.
Двенадцать Книг Сборника воспоминаний «О времени и наших судьбах»
В этот же период разработал и осуществил ряд других литературных проектов. Реализуется проект издания серии Книг под общим названием «Очерки истории ЛВМПУ», состоящий из трёх частей в отдельных Книгах. Часть первая - «История ЛВМПУ» (находится в работе). Часть вторая - «Полные списки ленинградских подготов». Книга вышла из печати в 2005 году. Часть третья - «Сборник воспоминаний», в котором представлены рассказы ленинградских подготов всех выпусков. Книга 1 Сборника вышла из печати в 2007 году. Книга 2 Сборника выпущена в свет в 2010 году. Книга 3 подготовлена к печати, но нет средств на её издание. В этот ряд можно поставить Сборник «Воспоминания о ленинградской блокаде», который напечатан в 2008 году. Он посвящён 65-летию снятия блокады Ленинграда. В нём напечатаны рассказы о блокаде ленинградских подготов, переживших блокаду.
Работая в комиссии по увековечению памяти о погибших подводниках Совета ветеранов-подводников, возглавляемого контр-адмиралом Л.Д.Чернавиным, три года занимался исследованиями архивных документов в Российском Государственном архиве Военно-Морского Флота (РГА ВМФ) с целью нахождения документальных данных о случаях боевых и аварийных потерь подводных лодок и гибели личного состава. Удалось найти и изучить исторические документы о 17 фактах гибели подводных лодок в период 1904-1940 годов и документальных сведений о 581 погибшем подводнике. Эти данные вошли в «КНИГУ ПАМЯТИ моряков-подводников ВМФ России, погибших в XX веке». Часть первая «КНИГИ ПАМЯТИ», охватывающая период 1904-1940 годов, разработанная авторским коллективом в составе: Г.И.Гавриленко, Ф.А.Дмитриева, И.А.Каутского и Ю.М.Клубкова, издана массовым тиражом в 2006 году. Изучение архивных документов в РГА ВМФ позволило глубоко вникнуть в историю подводного плавания в России, начиная с зарождения идеи создать свои русские боевые подводные лодки, и борьбы за реализацию этого замысла. Идея победила в 1900 году, когда было принято решение о создании первой русской боевой подводной лодки. 20 декабря 1900 года была создана специальная комиссия, которая разработала проект подводной лодки «Дельфин» вооружённой двумя торпедами. Началось её строительство на Балтийском судостроительном заводе в Санкт-Петербурге.
Именно 1900 год следует считать началом боевого подводного плавания в России. Об этом написал статью, опубликованную в газете «Флот» №№ 37-38 от 30 марта 2000 года. Однако из-за незнания подлинной истории подводного плавания в России принято неправильное решение начать отсчёт времени с 1906 года, когда было создано целое соединение подводных лодок. А к этому времени русские подводные лодки уже успешно воевали и вызывали ужас у японцев в период русско-японской войны 1904-1905 годов. Именно подводные лодки спасли Владивосток от морской блокады, вторжения японского флота и высадки десанта с целью захвата города. В итоге неправильного решения о начале отсчёта времени создания русских боевых подводных лодок, потеряны шесть лет Российского национального приоритета в боевом подводном плавании. Эту ошибку исправило , начав отсчёт своей деятельности с 4 января 1901 года, когда начала работу комиссия по разработке проекта первой русской боевой .
В разное время удалось подготовить и напечатать в журналах «Тайфун», «Гангут», «Морская радиоэлектроника», «Подводный флот», «Морская история» и других периодических изданиях ряд статей: – о подготовке китайских подводников, – об авторе проекта и конструкторе крейсерской подводной лодки типа «К» Михаиле Алексеевиче Рудницком, – о «КНИГЕ ПАМЯТИ», – о первых жертвах подводного плавания и прочих публикаций
В 2006 году подготовил и издал книгу «Первая и забытая автономка». Это Сборник воспоминаний участников похода подводной лодки «Б-63» в 1956 году. Санкт-Петербург, 2006 год. Книга посвящена 50-летию первого в истории Военно-Морского Флота автономному плаванию подводной лодки 611 проекта «Б-63« и ее испытаниям на полную автономность 75 суток в отдалённых районах Тихого океана. К сожалению, опыт этого уникального плавания не был изучен на флотах из-за сверхсекретности и не был использован в последующих аналогичных океанских походах подводных лодок. Отчёт об автономном плавании подводной лодки «Б-63« в 1956 году до сих пор хранится под грифом «совершенно секретно» в Центральном военно-морском архиве в Гатчине, и доступ к нему закрыт.
На крейсере «Аврора» много лет существует Совет ветеранов-выпускников военно-морских подготовительных училищ. Создал его и долго руководил им вице-адмирал Авраамов Георгий Николаевич. Ныне Совет действует под руководством контр-адмирала Чернавина Льва Давыдовича. В составе Совета сформирована и работает уже 17 лет редакционная коллегия, состоявшая вначале из семи человек. В настоящее время в неё входят двое: – Золотайкин Борис Матвеевич и Клубков Юрий Михайлович. Редакционная коллегия в коллективном соавторстве подготовила, отредактировала и издала восемь книг, а именно: – В.М.Басок, П.М.Званцев, Б.М.Золотайкин, Ю.М.Клубков, В.В.Козырь. «Военно-морские подготовительные училища. Исторический очерк». Санкт-Петербург, ЦКП ВМФ, 2001 год. – «О службе морской, о дружбе большой». Сборник избранных стихотворений выпускников военно-морских подготовительных училищ. Редакторы-составители: В.М.Басок, Б.М.Золотайкин, Ю.М.Клубков, Ю.В.Солдатенков, В.А.Щербаков. Издательство «Демиург», Владимир, 2002 год. – «О службе морской, о дружбе большой». Сборник избранных стихотворений выпускников военно-морских подготовительных училищ. Издание второе, исправленное и дополненное. Редакторы-составители: В.М.Басок, Б.М.Золотайкин, Ю.М.Клубков, Ю.В.Солдатенков, В.А.Щербаков. Санкт-Петербург, 2004 год.
Крейсер «Аврора» 24 апреля 2012 года. Редакционная коллегия за работой. Обсуждается состав и содержание книги «Подготы-адмиралы, Герои, академики». Справа налево: Б.М.Золотайкин, Л.Д.Чернавин, Ю.М.Клубков
– «О службе морской, о дружбе большой». Сборник стихов подготов. Дополнение второго издания. Редакционная коллегия: В.М.Басок, Б.М.Золотайкин, Ю.М.Клубков, В.А.Щербаков. Санкт-Петербург, 2006 год. – «Адмирал Георгий Авраамов». Сборник воспоминаний. Авторы-составители: В.М.Басок, Б.М.Золотайкин, Ю.М.Клубков, В.А.Щербаков. Санкт-Петербург, 2007 год. – «Традиционные встречи выпускников военно-морских подготовительных училищ». Сборник материалов. Автор-составитель Басок В.М. при участии, поддержке и помощи редакционной коллегии. Санкт-Петербург, 2009 год. – «Литературное творчество подготов». Обзор печатных изданий выпускников военно- морских подготовительных училищ (1957-2010 годы). Авторы-составители – редакционная коллегия в составе: Б.М.Золотайкин, Ю.М.Клубков (председатель), В.А.Щербаков. Санкт- Петербург, 2010 год. – «Подготы-адмиралы, Герои, академики». Авторы Ю.М.Клубков, Б.М.Золотайкин. Общая редакция Л.Д.Чернавина. Санкт-Петербург, 2012 год.
Три года Ю.М.Клубков работал с материалами рукописи и фотографиями вице-адмирала Л.А.Курникова, которые он готовил к печати, но не смог издать при жизни. Рукопись его книги «Подводники Балтики» пытались издать трижды, и трижды она пропадала, а потом двадцать лет валялась забытой в старом диване. Удалось возродить её из небытия, отредактировать, подготовить к печати и издать. Особая ценность этой книги состоит в том, что она написана непосредственным участником событий и впервые даёт обобщённую картину подводной войны на Балтике в период Великой Отечественной войны 1941-1945 годов. – Л.А.Курников: «Подводники Балтики». Издательство «Роза ветров», Санкт-Петербург, 2012 г. Перечисленные пятнадцать изданий представлены на фотографии
Изданная в 2014 году Книга вечной памяти подготов, нахимовцев и первобалтов «46-49-53» стала естественным продолжением Сборника воспоминаний «О времени и наших судьбах». Правда, она выпущена отдельной Книгой за рамками проекта Сборника. Главная цель этого издания – поминание друзей и увековечение памяти о славных выпускниках 1953 года Первого Балтийского высшего военно-морского училища, впервые выпустившего в том году офицеров – профессиональных подводников и переименованного через год в Высшее военно-морское училище подводного плавания.
Однокашники по-прежнему с большим интересом относятся к судьбам сокурсников. Книга вечной памяти в некоторой степени отвечает на вопросы когда и где похоронены ушедшие в мир иной наши товарищи и друзья, конечно, некоторые данные неполные, поскольку чрезвычайно трудно собрать полные сведения. Не все однокашники смогли написать воспоминания и опубликовать их. Книга вечной памяти рассказывает и о тех, кто не оставил воспоминаний. Несомненно полезно знать о местах захоронений однокашников, чтобы при возможности посетить их и помянуть своих товарищей. Завершение судеб некоторых ребят весьма драматично, а иногда – трагично. Об этом тоже рассказано в Книге вечной памяти.
Таким образом, в общей сложности, самостоятельно и в соавторстве издано 30 книг. 8 ноября 2012 года Санкт-Петербургское Морское Собрание наградило Ю.М.Клубкова орденом
В представлении к награждению в частности говорится: «Клубков Юрий Михайлович участвовал в испытаниях новейшей подводной лодки 611 проекта на полную автономность 75 суток в 1956 году в Тихом океане и получил при этом военную травму (отравление сурьмянистым водородом и парами ртути). В связи с этим попал под сокращение 1.200.000 в 1961 году. С тех пор работал в судостроительной промышленности ведущим конструктором комплексов вооружения. Он проектировал, строил и сдавал Военно-Морскому Флоту атомные ракетные подводные лодки первого, второго и третьего поколений, за что награждён медалью «За трудовую доблесть».
После выхода на пенсию занимался литературным трудом. За период с 1997 года до настоящего времени он издал 27 книг воспоминаний офицеров-подводников, исторических очерков о военно-морских подготовительных училищах, Книгу Памяти подводников, погибших в период 1904-1940 годов, и другие. В 2012 году вышли в свет три его книги: – Книга 12 Сборника воспоминаний «О времени и наших судьбах» (376 страниц), – «Подготы-адмиралы, Герои, академики» (312 страниц), – Л.А.Курников: «Подводники Балтики» (644 страницы). Двенадцать Книг Сборника воспоминаний офицеров-подводников – это многолетний и бесценный труд, не имеющий аналогов в литературе. Это литературный памятник поколению морских офицеров периода холодной войны.
В книге о подготах-адмиралах, Героях и академиках впервые приводится полная статистика по результатам деятельности шести военно-морских подготовительных училищ. Эта книга является фактически историческим научным исследованием. Рукопись книги воспоминаний вице-адмирала Льва Андреевича Курникова возрождена из небытия, так как её трижды пытались издать и трижды она пропадала. Только благодаря огромным усилиям и самоотверженности Ю.М.Клубкова, книга вышла в свет. Особая ценность этой книги состоит в том, что она впервые даёт обобщённую картину подводной войны на Балтике в период 1941-1945 годов. В ней упомянуты все погибшие подводные лодки. Все указанные книги представляют собой большую ценность для истории военно-морского флота и сохранения памяти о военных моряках. Указанные труды и заслуги Юрия Михайловича Клубкова дают основания утверждать, что он достоин награждения орденом от имени Морского Собрания Санкт-Петербурга за безупречную службу, многолетнюю и успешную творческую деятельность на благо ВМФ, флота России и ветеранов».
Заместитель председателя Санкт-Петербургского Морского Собрания адмирал Иванов Виталий Павлович вручает Клубкову Юрию Михайловичу орден «За заслуги в морской деятельности»
Н.Лапцевич: Над потоком времени. Отзыв на Книгу 1 Сборника воспоминаний «О времени и наших судьбах» И.Куликов: Книга – лучший памятник! Э.Ильин: Рецензия или мнение одного из сотен однокашников... В.Лебедько: Некоторые замечания и предложения Г.Авраамов: Мысли после прочитанного Л.Чернавин: Неугомонный выпуск Н.Бондарева: Частное мнение лица постороннего, но не безразличного к судьбам подготов и первобалтов «46-49-53»
Над потоком времени
Н.Лапцевич
Отзыв на Книгу 1 Сборника воспоминаний «О времени и наших судьбах»
Закрыв книгу и мысленно охватив прочитанное, я испытал чувство, близкое к потрясению. Как будто я вдруг вознесся над потоком времени и с высоты птичьего полета мне открылись сразу целиком жизненные пути авторов воспоминаний. В этой удивительной картине с необычайной четкостью и во многом по-новому обозначились характеры и судьбы людей, с которыми я вместе шел одной дорогой в течение семи лет и которых, мне казалось, я достаточно хорошо знаю. Подобно какому-нибудь провидцу, я получил возможность одновременно проследить скрытые от нас обычно завесой повседневности попытки человека построить или изменить свою судьбу и сразу – последствия его усилий. Я смог увидеть, как провидение играет человеком, то равнодушно наблюдая за его потугами, то снисходительно способствуя успеху, то вдруг нанося наотмашь коварный и сокрушительный удар.
И самое захватывающее и поучительное из всего этого, – как человек после такого удара собирает свои силы и вновь вступает в борьбу с обстоятельствами за сохранение своего достоинства и верности избранному пути. В общем, книга, без сомнения, получилась. Она оставляет впечатление необычайно человечной и жизнеутверждающей силы. Ибо весь материал, созданный в ходе реализации идеи Ю. Клубкова, решившегося взять на себя поистине подвижническую инициативу по собирательству и обработке исходных материалов, а также по почти безнадежному делу издания воспоминаний, и тем самым подвигнувшего нас взяться за перо, представляет, я уверен, в своей сумме не только уникальный характернейший срез жизни одного поколения, но и богатейшее вместилище человеческих судеб и опыта, которые дают широкую основу для философского осмысления места и роли Человека и Общества вообще.
Причина этому совсем не в какой-то особой удаче Ю.Клубкова, осуществившего подборку воспоминаний. Я думаю, окажись в книге записки любого из наших однокашников, результат был бы не менее впечатляющим. И, что не менее важно, после прочтения каждого из воспоминаний и книги в целом получают новую силу и глубину чувства уважения к авторам и признательности к их поколению, прошедших свой очень нелегкий жизненный путь столь достойно. Если вдруг случится такое, что все собранные от наших ребят материалы удастся издать, то это будет самым дорогим индивидуальным памятником каждому из нас и не менее грандиозным общим памятником всему выпуску и нашему содружеству. Думаю, что этот первый результат дает веское основание считать, что дело на правильном пути, и окончательно ставит точку в споре на тему, кому и как работать с собранными материалами И дело чести каждого из нас оказывать редакционному совету посильную помощь.
Книга – лучший памятник!
Игорь Валентинович Куликов
Откликаясь на призыв Ю.М.Клубкова к однокашникам подвести итоги жизненного пути, могу добавить: И да поможет нам Бог! Хочу надеяться, что задуманное, пусть не в полной мере, будет выполнено, а мне, грешному, доведется прочесть такой уникальный документ, узнать о моих друзьях то, что, может быть, навсегда скрыто временем. Да, Клубков, здорово тебя осенило! А главное, друг, какой ты настырный мужик! Желаю тебе таким и оставаться. Лично у меня есть только одно небольшое уточнение. Я убежден, что для многих эти итоги предварительные, поскольку еще не вечер. Есть поговорка, что человек только предполагает... Эта истина имеет универсальный характер. Лично я убедился в этом не однажды. Оглядываясь назад, я вижу, что и в моей судьбе, и в судьбах нашего выпуска есть одна характерная черта – линия нашей службы и судьбы круто изменялась, и у многих не один раз. Возможно, это обстоятельство сделало нас слегка дубоватыми, но зато устойчивыми.
Перипетии моей службы настолько подготовили меня к возможным переменам, что мой переход в гражданское состояние был вполне естественным и безболезненным процессом, хотя я остался на гражданке самим собой, то бишь сыном казармы. Я очень жду появления издания, где любой, кто захочет, сможет рассказать о жизни, какой она была. Я знаю много удивительных судеб моих друзей, а по сути – каждая судьба уникальна, в каждой – эпоха. Понятно, никто из нас никому и ничего не должен. И все же, если можешь сделать, что надо, значит должен!
А память нужна, да еще как! Ведь уходят годы, люди и память.
Мир праху друзей наших. Аминь! Санкт-Петербург 17.07.2001 г.
Р Е Ц Е Н З И Я
или мнение одного из сотен однокашников «46-49-53», профессионала-подводника Э. Ильина, о «Книге 1» и будущих книгах Сборника воспоминаний «О времени и наших судьбах»
1. Внимательно прочитал все воспоминания «Книги 1» с предисловием и эпиграфом Александра Сергеевича. Ещё не беря книгу в руки, знал, что все мои однокашники «46-49-53» в морской ли, в гражданской ли деятельности, стали профессионалами. Все вырастили детей, растят внуков, построили, если не дом (дачу, усадьбу и тому подобное), то Дом, то есть Семью, посадили хоть одно дерево. Значит жизнь прожита правильно. Каждый из нас помнит, а может быть держит у сердца, слова любимого писателя-мариниста Виктора Викторовича Конецкого, сказанные много лет назад: «… никто пути пройденного у нас не отберёт». Разве с этой истиной можно или нужно спорить? Конечно же нет! Идея рассказать каждому о себе в свои 70 лет обрела реальные очертания в Книге 1.
Все сегодняшние и будущие авторы искренне хотят рассказать о себе, о промчавшихся годах, за которыми прожита жизнь: непростая, полная мужества, терпения, твёрдости, иногда героизма, огорчений и настойчивости, любви – любви к близким, уважения к своим однокашникам и друзьям. Что-то читал с удовольствием: Никиту Маталаева, если опустить подробности его антарктической «Одиссеи», прекрасно рассказанной в своё время в «Ледовой книге» Юханом Смуулом, Сашу Пиотровского – его ярко, свежо, со знанием дела рассказанные будни рыбака на Севере, грузового помощника капитана с обычными флотскими хохмами, хоть и с небольшими проблемами языка, «статистический отчёт» о флотском пути в адмиралы Олега Кузнецова.
Прочитал и принял всё!
2. Бесспорно, судьбы, прожитые жизни каждого из нас сами по себе неординарны, творчески интересны. Нас научили профессии «Родину защищать» (из известного всем кинофильма), о чём, по-своему владея пером, повествует каждый автор, лишь краем касаясь личного и прошедших политических эпох: Сталина-Хрущёва-Брежнева-Горбачёва… Я также записал на CD-ROM 40-50 листов, начиная с детства, ибо судьба семьи моих родителей достаточно трагична в 1932-1937 годах. В записках (возьму на себя смелость называть рассказанное так) важно, что наши взгляды и суждения о дружбе – незыблемы.
Высказывания о сегодняшнем дне России могут быть диаметрально противоположными, как бы мы ни исполняли свой долг в 1950-1980-е годы, на которые выпала наша молодость и наша самая активная жизнь. Естественно, каждый из нас совершенно обоснованно утверждает, что он – личность, которая оставила след в многоплановой палитре истории Военно-Морского флота СССР – России или той отрасли народного хозяйства, где пришлось работать, или даже в жизни страны той... и сегодняшней. С этим спорить нельзя. Да! Каждый из нас – личность!
3. После чтения записок моих однокашников невольно возникли вопросы, которые позволю себе задать редакционному совету. Попробую сам на них и ответить… Первый вопрос. Вы хотите издать эти записки, чтобы о нас – выпускниках подготии и 1-го Балтийского ВВМУ «46-49-53» остался след в памяти потомков?
С этой точки зрения издание Книги 1 и последующих оправдано. Они оставят след в истории жизни поколения, детскими глазами видевшего ужасы войны 1941-1945 годов, осмысленно переживающего те же ужасы Афгана и Чечни…, годов сталинского тоталитаризма, резцом прошедшего через судьбы многих, в том числе моих однокашников. Выходит, что из-за этого издание Сборника воспоминаний целесообразно. Теперь второй вопрос, более сложный. Кому эти воспоминания хороших людей, моих друзей-однокашников, профессионалов будет интересно читать? Читать сегодня, завтра, послезавтра?
Нашим детям 40 или за 40, внукам 15-20. Их жизнь, их становление шли уже в другой стране, с другими моральными и материальными ценностями. Свой путь они вынуждены были пробивать в постсоветской России, что было гораздо сложнее, чем это было у нас. У них другая жизнь, другие проблемы, желания, другое мировоззрение. Но интерес к своим «корням» у них есть или проявится в будущем неизбежно как естественное желание человека знать о своём происхождении. Наши дети и внуки прочитают эти записки, остановятся на судьбах своих родителей и их друзей. Вот, по-моему, круг людей, кого будут, кроме нас самих, естественно, интересовать эти Книги. Только даже для них и в первую очередь для них следует издавать Сборник воспоминаний.
Да, мы молодцы, если сумеем передать детям и внукам нашу преданность делу, веру в дружбу, искренность, силу добра, неприятие лжи, подлости, жлобства и хамства. Кроме того, полагаю, что Сборник воспоминаний будет интересен будущим историкам флота. Схема записок проста: военное детство, родители, путь к морю, запомнившиеся на всю жизнь годы учёбы, служба: у кого «рваная» (как, например, у Э. Ильина, который за 20 лет службы на дизельных подводных лодках имел суд чести и одно снижение в звании – всё за шутки отдыха, но не моря, а ушёл с лодок по здоровью с должности начальника штаба крупной ОБПЛ в Советской Гавани), а у кого-то «гладкая», становление профессионала, не важно в ВМФ или на гражданке, там даже, может быть, сложнее.
В текстах содержатся воспоминания о наиболее запомнившихся жизненных вехах, подтверждающих, что мы именно на своих местах, мы в ответе за корабль и личный состав, за порученное дело и так далее. Нас так научили! Большинство из нас не писатели и даже не подмастерья этого замечательного цеха. Не буду говорить о наших Лёше Кирносове, Илье Эренбурге, Ванечке Краско, Коле Загускине, Володе Брыскине и других, владеющих пером. Надо признать, что в литературном отношении некоторые записки слабые. Но мы не можем требовать от всех авторов быть на высоте наших литераторов. Изначально при замысле проекта Сборника воспоминаний такая задача не ставилась. Наконец, третий вопрос. Есть ли какая-то воспитательная нагрузка в наших записках для потомков?
Они узнают, что каждый из нас обладал интеллектом, то есть умел ставить задачи и решать проблемы, что в сочетании с жизненной хваткой, энергичностью, настойчивостью дало возможность достойно пройти свой путь. Возможно, они сделают вывод, что это актуально в любое время и для них тоже. Они узнают, что были военно-морские подготовительные училища, система высшего военно-морского образования, был мощный флот, были такие деды, прадеды, которые посвятили жизнь профессии «Родину защищать», работать с полной отдачей на любом месте. Так что воспитательная нагрузка есть.
Наши воспоминания сохраняют и передают следующему поколению информацию от конкретных людей о времени и событиях, нравах и обычаях, быте и человеческих взаимоотношениях, а также о том, как мы на своих плечах выводили флот в океан и активно работали в народном хозяйстве. А это ценнейшая информация для будущих времён и поколений! Итак, задав редакторам эти вопросы, я сам и ответил на них, конечно, со своей, субъективной точки зрения.
ВЫВОДЫ:
– Труд моих друзей и товарищей – однокашников (судя по первой Книге Сборника «О времени и наших судьбах») искренен, убеждает ещё и ещё раз в правильности «пути пройденного» и в том, что «никто пути пройденного у нас не отберёт».
– Дальнейшее издание книг Сборника (при этом, по-моему, не играет роли, кто из наших однокашников взвалил на себя этот тяжелейший труд) продолжит рассказ с одной стороны о наших судьбах – морских или гражданских, с другой – с должной мерой объективности расскажет читателю о становлении океанского ВМФ СССР в самый «горячий» период холодной войны и о делах нашего народного хозяйства.
Значит, независимо от литературных достоинств и недостатков, эта серия книг впишет ещё одну страницу в историю Военно-Морского Флота страны, даст картину жизни на «гражданке» в 1950-1980-е годы. Сказанное выше уже даёт право книгам Сборника на жизнь. Бесспорно, они найдут своих читателей в XXI веке, если будут храниться не только в семейных библиотеках, но и в мемориальном фонде Центральной военно-морской библиотеки.
– Предполагаю, что обязательно найдётся кто-то из сегодняшних, а скорее – завтрашних писателей (в том числе и маринистов), а, может быть, и из наших однокашников, владеющих пером на литературном уровне, кто в книгах Сборника «О времени и наших судьбах» найдёт запоминающиеся образы наших характеров, поступков, деяний, морских хохм, невероятных случаев, славных дел наших, которые, собранные в одной книге, ярко зазвучат в честь нашего выпуска подготов «49», первобалтов «53», прошедших свой путь достойно на флоте и на берегу. Думаю, что этот завтрашний труд будет по плечу только профессионалу пера.
10.01.2002 г.
Некоторые замечания и предложения
Об отзыве на Книгу 1 Сборника воспоминаний говорить еще рано, так как она представлена в оригинал-макете и еще не издана. Поэтому я позволю себе лишь несколько замечаний и предложений, которые могли бы не только приподнять значимость труда тех, кто замыслил и осуществил его, но и получить отзывы степени общественного признания.
1. Вместо предисловия и введения я бы предложил что-то одно, и это одно должно быть обязательно написано человеком, не относящимся к выпуску. Такими людьми, на мой взгляд, могли бы быть: адмирал флота Г.М.Егоров, адмирал В.А.Попов, Герои России контр-адмирал А.А.Берзин или вице-адмирал М.В.Моцак. Может быть, кто-то другой, то есть человек, участвовавший в строительстве океанского флота и прошедший через горнило холодной войны. Ему, конечно же, нужно дать тезисы, перечень особых общих заслуг выпуска (а они есть!), перечень всех адмиралов и других заслуженных людей выпуска. Тогда это будет Сборник, имеющий значимость для Военно-Морского Флота.
2. Сборник обязательно должен нести общественно-полезную нагрузку, иметь воспитательно-исторический характер, так необходимый сейчас новому поколению и вообще нашему российскому воинскому братству не только на период избрания нового пути развития нашей страны, но и на будущие времена. На какую продолжительность жизни рассчитан Сборник? Он может быть и семейной реликвией, и реликвией училища, и реликвией флота. Очень многое зависит от введения, так как авторов не объединить в единую фабулу. Но отбор среди них все же должен иметь место. Анкетные воспоминания следует отодвигать. Анкеты все мы научились писать, а вот как-то осмыслить прожитое и что-то оставить не только семье, но стране и флоту, в котором служил, просто необходимо.
3. В предисловии сказано: «Выпуск в целом достоин того, чтобы о нем сохранить память в истории». Правильные слова, но этого заявления недостаточно. Первая и основная значимость выпуска заключается в том, что это был первый дипломированный выпуск офицеров-подводников. Это значение выходит далеко за рамки ВМФ. Такого не было никогда ни в каком флоте. Меня удивляет непонимание этого факта нашими однокашниками, упорно стоящими на первенстве выпуска 1954 года. В какой раз мне приходится говорить, что в приказе Военно-Морского Министра № 00729 от 29 сентября 1952 года четко было сказано, что «распределение выпускников 1-го Балтийского высшего военно-морского училища с осени 1953 года произвести в точном соответствии с приобретенной специальной подготовкой, то есть штурманами и торпедистами подводниками». Взгляните на свои дипломы, там так и написано: штурман-подводник или торпедист-подводник.
Окончившие артиллерийский факультет были по своей подготовке выдающимися специалистами, но слова приказа Военно-Морского Министра изменить мы просто не в состоянии. Наши выпускники были не одни в строительстве нового океанского подводного флота, в освоении 70% всех имеемых на планете морей и всех океанов, в решении задач боевой службы в холодной войне, в активном противодействии всем тем, кто думал безнаказанно бряцать оружием на океанах и морях. Вместе с нами плечом к плечу шли подводники и надводники других выпусков и других училищ. Но еще долгое время стержнем подводного офицерского корпуса оставались выпускники 1-го Балтийского ВВМУ 1953 года. Они прошли непростую закалку и непростую подготовку суровой сталинской военной школы. Таким образом, значимость нашего выпуска должна иметь государственный вес. И это главное, что должно быть высказано во введении к Сборнику. Но этого пока нет.
Кстати, сам Сборник, по моему мнению, должен был начинаться с воспоминаний подводника: Кирилла Маргарянца или Никиты Маталаева, если нет других под рукой с более захватывающей судьбой. Начало – главное!
Мысли после прочитанного
Чем дальше уходит от нас военное время 1941-1945 годов, тем чаще мы в мыслях обращаемся к тем событиям, свидетелями и участниками которых мы, тогда еще юноши, были. В тяжелые годы Великой Отечественной войны руководство страны по инициативе Наркома ВМФ адмирала Кузнецова Н.Г. нашло возможность открыть в 1943 году Бакинское, а в 1944 году Владивостокское, Горьковское и Ленинградское военно-морские подготовительные училища. Организацией этих училищ преследовались две цели: во-первых, была необходимость готовить качественные кадры для поступления в высшие военно-морские училища, а средняя школа военного времени не позволяла это сделать, и, во-вторых, у многих ребят отцы и матери были на фронтах или своим трудом обеспечивали нужды фронта и не могли по этой причине уделять должное внимание своим сыновьям.
Мне посчастливилось быть одним из тех, кто был участником становления нашей «подготии». В 1943 году я был направлен на первый курс Бакинского ВМПУ, проучился там год, а в 1944 году нас, группу в 35 человек, перевели для продолжения обучения во вновь сформированное Ленинградское ВМПУ. Мы прибыли в город только что освобожденный от вражеской блокады. Училищу было предоставлено здание, сильно поврежденное в 1942-1943 годах, и мы по мере своих сил принялись за его восстановление. В октябре начался учебный процесс. Учились мы с каким-то особым старанием – многие за годы войны соскучились по настоящей учебе. И не случайно, когда в 1945 году были введены золотые и серебряные медали за отличное окончание среднего образования, десятки наших выпускников получили эти медали вместе с аттестатами зрелости.
Главное, что вспоминается сейчас, это наши командиры, воспитатели, педагоги, которые выучили, воспитали нас и дали нам путевку в жизнь. Но самые теплые чувства мы сохранили до сих пор к тем ребятам, с которыми учились на одном курсе, в одной роте, в одном классе. Эта настоящая мужская подготская дружба сохранилась до сих пор. И не случайно при встречах светлеют наши лица, разглаживаются морщины, и нам опять хочется быть такими же молодыми и жизнерадостными, какими мы были еще курсантами ЛВМПУ. Вот поэтому я с большим интересом и удовольствием прочитал материалы Сборника воспоминаний бывших подготов ЛВМПУ, предоставленные Юрием Клубковым. Многие из них прошли большую, тяжелую военно-морскую службу. Это именно нашему поколению досталась судьба сделать наш флот океанским, ракетным, ядерным. Не знаю ни одного подгота, который не нашел бы достойного места в жизни. Кто-то достиг большего, кто-то меньшего, но главное – все стали порядочными людьми.
Некоторых авторов воспоминаний, помешенных в Книге 1 Сборника я знал лично. Особенно хорошо был знаком с Кузнецовым Олегом Алексеевичем, с которым служили вместе в штабе Балтийского флота. Это был исключительно толковый и добросовестный офицер, душой прикипевший к службе. Он обладал прекрасными человеческими качествами: всегда был приветливым, доброжелательным, готовым помочь любому в трудную минуту. При этом был требователен в служебных вопросах. Его воспоминания очень лаконичны, но ёмко охватывают всю жизнь, все ее стороны. Интересно читать написанное человеком, которого хорошо знаешь.
Идея Сборника весьма оригинальна. Мне неизвестны издания подобного рода. Сборник приобретет большую ценность для истории ВМФ, когда замысел его будет целиком воплощен в книги. Я благодарен друзьям – подготам, которые посчитали возможным избрать меня председателем Совета ветеранов – выпускников ВМПУ. По мере своих сил мы поддерживаем на должном уровне наше подготское движение и призываем всех крепить наше подготское братство. Подготовленный к изданию Сборник воспоминаний безусловно способствует этому.
Санкт-Петербург, Крейсер «Аврора» 14.06.2001 г.
Неугомонный выпуск
Выпуск ленинградских подготов 1949 года и в последующем их же выпуск из высшего училища в 1953 году до сих пор исключительно активен, несмотря на то, что всем уже за семьдесят и почти все прошли до конца суровую флотскую службу. Однокашники этого выпуска постоянно поддерживают связь, регулярно встречаются и проводят различные мероприятия, выступая с новыми предложениями. Молодцы, ребята!
А сейчас по инициативе Юры Клубкова они решили издавать Сборник воспоминаний однокашников в нескольких томах. Книгу 1 я имел удовольствие прочесть на стадии оригинал-макета. Скажу откровенно, что книга мне очень понравилась. Она необычна по своей идее, таких книг еще не было. Авторы воспоминаний делятся по-дружески друг с другом рассказами о своей службе и жизни. Они пишут откровенно и чистосердечно, как бы отчитываясь и даже исповедуясь перед друзьями-однокашниками, как «на духу».
Да, это не просто воспоминания – это разговор по душам близких людей! С интересом прочитал воспоминания знакомых мне ветеранов-подводников Пихтилева М.Х. и Маргарянца К.И. С Мишей Пихтилевым некоторое время были командирами подводных лодок в соседних бригадах в Полярном. Он хороший был командир: боевой, самостоятельный и хозяйственный. А Кирилл Маргарянц привозил ко мне на практику курсантов училища подводного плавания, когда я был уже командиром эскадры. Вот так пересекаются пути на флотской службе.
Хотя Сборник по замыслу предназначен для себя, для друзей-однокашников, для детей и внуков, я полагаю, что он будет интересен и более широкому кругу читателей: ветеранам флотской службы, живущим воспоминаниями, молодому поколению моряков, историкам флота, мемуаристам. Сборник приобретет особую значимость, когда будет издано несколько книг, и будут опубликованы воспоминания многих однокашников. Желаю автору проекта, редакционному совету и всему выпуску 1953 года успешно продолжить и завершить грандиозный проект.
Санкт-Петербург, Мемориал ПЛ Д-2 17.08.2001 г.
Частное мнение лица постороннего, но небезразличного к судьбам подготов и первобалтов “46-49-53”
Воспоминания всех тех, кто успел поместить свои записки в первом томе Сборника, читаются на едином дыхании и с большим интересом. Думаю, что, если судьбе будет угодно дать инициаторам этого благородного почина и нужного подрастающему поколению дела возможность издать последующие тома Сборника, это было бы большой удачей как для тех, кто пишет, так и для тех, кто читает. И это ещё большой вопрос: кому это нужнее и важнее? Для тех, кто пишет, это редкая возможность оставить о себе память не только в сердцах своих ближайших родственников, но и в сердцах всех, кто прочтёт эти строчки. Для тех же, кто читает, это уникальная возможность прикоснуться к тому, что когда-то было так важно для наших чрезмерно “повзрослевших” родных.
Такие издания, хотя они и не являются шедеврами литературы, зато являются шедеврами красивых и по-своему уникальных жизней всех, кто поделился с нами своими мыслями на этих страницах, потому как каждая жизнь по своему уникальна и по своему прекрасна. Это время “46-49-53” является одним из самых запоминающихся в истории нашей страны. Послевоенная юность опалённых войной детей, их дальнейшая взрослая жизнь и судьба многого стоят. Читая мысли этих людей, в очередной раз убеждаешься, что победить такую страну, как наша, никому не удастся. Большая сила заложена в душах наших людей, очень сильно развито чувство патриотизма. Их нельзя было сломить даже в такой жуткой войне, которая нам досталась. Мы выжили, выстояли, победили, воспитали себе подобных.
А наши рядовые герои продолжают жить и трудиться дальше. Хочется пожелать им всем удачи и спокойной доброй жизни. Спасибо им за то, что не зачерствели душой, откликнулись на призыв самых инициативных и приняли активное участие в таком важном совместном деле и труде. Так держать и дальше! С искренним восхищением
Санкт-Петербург 17 января 2002 года
Нина Фёдоровна Бондарева (Павлова) – родная сестра нашего однокашника Павлова Аркадия Фёдоровича. Она помнит, как вместе с матерью ходила на Дровяную улицу, чтобы отнести и передать через забор кастрюлю каши брату-подготу. При этом каждый раз она удивлялась тому, что большая кастрюля каши возвращалась пустой через три минуты.
По старой российской традиции для сбора недостающих средств на типографское издание Книги 1 редакционным советом была объявлена предварительная добровольная подписка пожелавших приобрести Книгу 1. Подписка дала хорошие результаты и позволила успешно завершить выпуск тиража.
Готовятся к изданию Книга 2 и Книга 3 Сборника воспоминаний подготов и первобалтов «46-49-53» «О времени и наших судьбах». Для обеспечения их издания проводится аналогичная предварительная подписка желающих приобрести Книги 2 и 3 Сборника.
Цена одного экземпляра книги по подписке 100 рублей.
По вопросам подписки и приобретения Книг 1, 2 и 3 обращаться к Клубкову Юрию Михайловичу по телефону 371-97-29 или почтовому адресу: 196070, Санкт-Петербург, улица Победы, дом 7, квартира 52.
Редакционный совет обращается ко всем однокашникам, прочитавшим Книгу 1, с просьбой прислать свои отзывы, замечания, предложения, поправки и дополнения Клубкову Ю.М. по указанному выше адресу. Ваши сообщения будут учитываться при подготовке к изданию последующих книг.
На титульном листе помещена фотография здания училища – бывшего приюта принца Ольденбургского.
О времени и наших судьбах Сборник воспоминаний Книга 1
Автор проекта, составитель и редактор Сборника Ю.М. Клубков Отпечатано с авторского оригинал-макета Формат А5
Вьется-стелется Белый снежный дым, Ничего не видать во мгле. Восемнадцать лет. Восемнадцать зим Я прожил на этой земле.
Вчера у меня был день рождения. Как много перемен произошло за пять минувших месяцев! Будто вертится калейдоскоп – одна за другой мелькают пестрые картины. Для меня самый тяжелый месяц – декабрь. С утра, примерно до третьего урока, приходится заниматься при электричестве. А на последнем уроке, после обеденного перерыва, опять загораются желтые плафоны: к этому времени уже наступают серые промозглые сумерки. Кажется, что желтый электрический свет проникает в мозг и притупляет зрение. От темных окон веет ознобным холодком. Хочется залезть куда-нибудь в угол, к батарее, накрыться с головой шинелью и сидеть, сохраняя тепло, тишину и дрему. Вот тогда становится хорошо: вспоминается другая зима, зима далекого детства. Морозные узоры на стекле, горячие изразцы лежанки, репродукция с картины "Тайная вечеря» на стене – бабушка пользовалась ею вместо иконы. Отчетливо стучат старинные часы, мурлычет кот, вытянувшись на кровати и сладко позевывая. Ветер играет жестяным флюгером на трубе. Если долго смотреть, сощурившись, на язычок пламени за стеклом керосиновой лампы, то увидишь разбегающиеся во все стороны лучики, потом они сольются в один сверкающий и струящийся круг, похожий на распущенный павлиний хвост...
– Зотов! Опять вы спите!.. Сейчас же садитесь за уроки,– это лейтенант Эльянов поднял голову от книги и заметил меня. Сейчас самоподготовка: все должны сидеть и выполнять домашние задания. Самоподготовка длится четыре часа с перерывами по десять минут. Я все уроки сделал за один час. – Товарищ лейтенант, разрешите пойти в читальню. Я все сделал. Лейтенант хмурится, потом едва заметно кивает. Я ищу взглядом Толю Замыко, но его уже нет: видно, не вернулся с перемены. Нет, я не иду в читальню. Там сейчас еще хуже, чем в классе. За окнами читальни виден трап «Авроры» с раскачивающейся тусклой лампочкой над ним, одинокая фигура часового в тулупе и серая, еще серей, чем декабрьские сумерки, броня кормовых орудий.
Я иду в «кают-компанию»– так называется у нас закоулок под лестницей в темном коридоре, рядом с кабинетом химии. Вечером там никого не бывает, электричество выключено, только сквозь маленькое, величиной с форточку, окошко заплескивается иногда свет болтающегося на столбе уличного фонаря. На ступеньках сидят невидимые в темноте Толя Замыко и Витя Милющенко, метко прозванный Пожилым за сутулость, нависшие лохматые брови и здравомыслие. Он напоминает мне смекалистого мужичка, до которого все новое долго доходит, но держится зато крепко. Пожилой – лучший боксер в училище. Я люблю смотреть, как он держится во время боя: он никогда не горячится и не торопится. Защита его почти непробиваема, а если и прошибет перчатка противника заграждение из двух не знающих усталости рук, то немедленно последует такой удар Пожилого, после которого обычно прекращают бой по причине «явного преимущества».
Толя курит. Курить он не умеет, просто сосет папиросу и долго плюется, выпустив изо рта дым. Пожилой не курит, он считает, что это вредно. Он вообще всегда бывает прав, и меня это почему-то возмущает. – Ты до такой степени правильный, что даже противно,– сказал я ему однажды. Пожилой задумался и ответил минуты через две: – Вот дым глотать – это действительно противно. Прав, ничего не скажешь. Остается развести руками. Я прошу у Толи папиросу, закуриваю и затягиваюсь раза два. Голова начинает плавно кружиться, ноги становятся ватными. Мне нравятся эти первые минуты опьянения дымом. Хорошо смотреть, как поворачивается справа налево заиндевелое окошко, как дробится свет в кристалликах льда на стекле и разливается по белым ступеням колышущейся рябью.
Мы сидим в темноте и молчим. Кажется, у нас с Толей все уже переговорено за пять лет дружбы. Мы и думаем-то примерно об одном и том же. А с Пожилым разговаривать трудно: он всегда изрекает прописные истины, как электронный робот, в которого заложена программа – «положительный человек». – Завтра танцы,– говорит Пожилой без всякого выражения. Он хорошо танцует, но как-то деревянно, без выдумки и задора. Я вообще не умею танцевать, хотя на уроках танцев мне неизменно ставили пятерки. Может быть, я и умею танцевать, но все равно среди наших признанных танцоров считается, что не умею. От танцора требуется еще и умение обращаться с девушками, а я обязательно ляпну какую-нибудь глупость. Впрочем, есть еще одна причина, по которой я не танцую: в прошлом году я подошел к одной школьнице, одиноко сидевшей всю первую половину вечера, и пригласил ее на вальс. Девушка встала – и я чуть не упал: моя голова едва достигала подбородка партнерши. Конечно, я позабыл, в какую сторону надо кружиться, конечно, я наступил девушке на ногу и, безусловно, меня целую неделю потом звали кнехтом и тумбой. И это при моем в общем-то неплохом росте в сто семьдесят три сантиметра!
– Танцы так танцы!– отвечаю я после паузы.– Я намерен спать и видеть сны о белых ночах. – Почему именно о белых?– лениво спрашивает Толя. – Потому что черные мне надоели. – Трепачи,– делает вывод Пожилой.– И охота вам...– Он долго смотрит на светящийся циферблат наручных часов.– Скорей бы вечерний чай. Успеешь, Витя, не торопись. Десять граммов сахара и два куска серого хлеба от тебя не уйдут,– говорю я, лишь бы что-нибудь сказать. Опять под лестницей тихо, лишь в клубе, в другом крыле здания, кто-то бренчит на рояле. Мне опять становится уютно и спокойно. Вспоминается бабушка, ее шершавые руки с короткими сильными пальцами, ее страшные сказки про двенадцать гробов и Сатану, ее старые книги с пугающими картинками, на которых изображены смерть грешника, распятье и искушение какого-то святого.
– А зачем эти тетеньки разделись?– спрашивал я у бабушки. – Искушают – вот и разделись, бесстыдницы. Бесстыдницы, несмотря на бабушкину неприязнь к ним, мне явно нравились. Они чем-то напоминали мать, которую я видел только на старой любительской карточке. Там она снята вместе с моим отцом на морском' пляже, незадолго до войны. Отец погиб в сорок первом, мать вскоре уехала куда-то и совсем перестала писать. Бабушка ее даже не разыскивала и говорила обычно: – Ее дело молодое. Уехала – и ладно, и без нее проживем, не пропадем. Вот кабы Николаша вернулся с фронта!.. Да нет, где уж там... – Я, пожалуй, пойду в спортзал,– говорит, наконец, Пожилой и медленно встает.– Уснешь тут с вами...– Но уйти он не успевает: по всем этажам отрывисто и пронзительно, как сигнал бедствия, разносятся короткие звонки боевой тревоги и почти одновременно с ними – грохот множества бегущих ног.
– Тревога-а-а!..– прокричал часовой у ворот училища, и ему ответили стонущие удары рынды на «Авроре» и сиплые булькающие трели боцманских дудок. – Тревога-а-а!.. Тревога-а-а!..– В один момент пустеют вешалки, без разбору расхватаны шапки, лязгнули насаживаемые штыки – роты замерли в суровой неподвижности, готовые хоть сейчас выступить на боевые позиции. Нас как вихрем сорвало со ступенек темной «кают-компании», пронесло сквозь три коридора и через несколько лестничных пролетов. Прогромыхали по паркету тяжелые ботинки, сорвана с вешалки черная шинель, нахлобучена шапка – и мы в строю. Начальник училища обходит ряды, проверяет при свете карманного фонаря чистоту стволов наших карабинов. Дубонос идет следом и записывает на бумажку замечания, обжигая провинившихся взбешенным взглядом.
Кажется, все в порядке. Начальник училища благодарит нас за службу. – Служим Советскому Союзу!– рявкает строй, и гул катится по этажам старинного здания, а в столовой вздрагивают официантки, разносящие по столам чайники с кипятком. – Обе старшие роты построить в актовом зале,– негромко приказывает начальник училища.
, капитан первого ранга, затем контр-адмирал, начальник Ленинградского нахимовского училища в 1949-1961 гг.
Старшие роты – это десятиклассники, ленинградские и рижские, ленинградцы – исконные жители училища,– мы – приезжие. Нас здесь пока не знают, к нам не привыкли ни учителя, ни офицеры. Поэтому мы иногда чувствуем себя чужими и вздыхаем, вспоминая Ригу. – Командуйте, товарищ вице-главный старшина,– говорит Дубонос и идет вслед за начальником училища в актовый зал. Цератодус вытягивается и козыряет... В актовом зале полумрак, на сцене нагромождены стулья. Старый рассохшийся паркет похрустывает под мерным шагом двух рот. Мы выстраиваемся друг против друга – ленинградцы и рижане. Наверное, мы ничем не отличаемся, если смотреть со стороны глазами постороннего человека: все в одинаковой форме, с одинаковой выправкой, достигнутой путем нескольких лет строевых занятий и пяти московских парадов. Посторонний взгляд не сразу научится различать даже наши лица. Но мы-то сами хорошо чувствуем оттенки, отличающие нас от ленинградцев. Ленинградцы щеголеватей и подтянутей. Их гимнасты искусней наших, их танцоры забивают наших во всех отношениях, отличников учебы у них больше. Но морское дело, паруса, сигналопроизводство, такелажные работы, историю флота и оружие – лучше знаем мы. Наши боксеры и борцы сильнее ленинградских. Нашим гребцам ленинградские в подметки не годятся.
Рижская рота, выпускное фото
Соперничества между нашими ротами нет: просто мы, как говорят государственные деятели, «поделили сферы влияния». Они хороши в одном, мы – в другом. Равняйсь! Все головы тотчас поворачиваются в сторону правого фланга. – Смирно! – Резкий поворот голов в обратном направлении. – Товарищ капитан первого ранга, выпускные роты по вашему приказанию построены!– доложил майор Климов, командир ленинградской роты. – Вольно. – Вольно!– громко повторил Климов команду начальника училища. Климов невысок ростом. Майорские погоны с красными просветами береговика кажутся на его плечах непомерно большими. Портупея перерезает его надвое – и он чем-то напоминает китайский земляной орех. Ребята из ленинградской роты говорят, что Климов очень толковый офицер, прекрасно знает математику и всегда справедлив. В нашей роте многие думают, что Дубонос тоже справедлив. Я в этом очень сомневаюсь: он не справедлив, а педантичен,– а это разные вещи.
– Товарищи!– произнес начальник училища.– Я собрал вас для того, чтобы сделать одно важное сообщение,– он прошелся вдоль рядов, вглядываясь в лица. Глаза у него серые и спокойные, почти Батины. На щеках резкие вертикальные складки. – Нам, наконец, привезли уголь. Ледокольный буксир подтащил баржу с углем к борту крейсера. Баржа и буксир могут стоять не больше суток: их ждут в других воинских частях. Нужно выгрузить уголь и засыпать его в бункера «Авроры». Работать будете в две смены, всю ночь и весь завтрашний день. Занятия отменяются... – Ура,– сказал кто-то за моей спиной. – Все понятно?– спросил начальник училища. Ряды молчали – все ясно как дважды два.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), Карасев Сергей Владимирович (КСВ) - архивариус, Горлов Олег Александрович (ОАГ) commander432@mail.ru, ВРИО архивариуса
С глубоким прискорбием извещаем о кончине КОЗЛОВА ВЛАДИМИРА МИХАЙЛОВИЧА
КОЗЛОВ Владимир Михайлович, капитан 1 ранга. Родился 30.01.1953 в г. Ленинграде. Окончил 11 классов ЛНВМУ в 1971 г. (6 рота), спец. факультет ВВМИУ им. Ф.Э.Дзержинского по специальности АЭУ 28.06.1976.
Командир 2-й группы 1-го дивизиона БЧ-5 ПЛ "К-481" СФ (1976-1977), 327-го экипажа крейсерской ПЛ СФ (1977-1979),
ПЛ "К-320" 10-й ДиПЛ 2-й флотилии ПЛ СФ (1979-1980). Командир 1-го дивизиона БЧ-5 ПЛ "К-320" 10-й ДиПЛ 2-й флотилии ПЛ СФ (1980-1983). Окончил ВМА в 1985.
Служил в 1-м ЦНИИ МО младшим научным сотрудником (1988-1989), старшим научным сотрудником (1986-1988) и (1989-1991), начальником отдела (1991-2003). Уволен в запас 26.11.203. Проживал в г. С.-Петербурге. Награжден орденом За службу Родине в ВС СССР 3 ст. (1980), медалями.
А.Шошин: сегодня узнал печальную весть, умер Володя Козлов с 6 роты, я с ним в одном классе в ВВМИОЛУ им. Дзержинского учился. Похоронили в Питере сегодня - 4 мая 2015 г.
Г.Н.Шапин: я с Володей в одном классе ЛНВМУ учился также, как Румянцев Алексей, Свешников Валерий, Смирницкий Сергей, Сурков Борис, и учила нас Тройницкая Нелли Михайловна. Печальная весть, но не первая. Жаль, что после Питонии я с Володей так и не встретился.
10.01.2002 г.
Санкт-Петербург 17 января 2002 года
_steams_through_the_Mediterranean_Sea.jpg)