было спокойно. Командир это чувствовал, внимательно следя за медленно ползущей влево стрелкой глубиномера. - Поднять перископ! Перископ беззвучно скользнул вверх. Откинуты рукоятки. Неулыба вдавил бровь в резину окуляра. По мере всплытия толща воды приобретала темный, затем светло-бутылочный цвет и, наконец, становилась ярко-изумрудной. Головка перископа осторожно выскользнула из воды. Ровно настолько, сколько требовалось: двадцать сантиметров. «Молоток, боцман! Ювелирно горизонталишь», - мысленно похвалил командир. Искусство подводников - не зарываться в бурун и не высовываться, высота головки более полуметра уже считалась топорной работой. В ряби убегающих волн на западе хмурнела вечерняя заря. Приближался самый нужный момент, когда высыпают первые звезды, а горизонт еще различим в ночной мгле. Лодка остро нуждалась в , ибо уже двое суток шла по счислению. Береговые радиомаяки из-за дальности практически не прослушивались. Выждав положенное время и убедившись в отсутствии в обозримом пространстве «двуногих», лодка выбросилась на поверхность. Откинув массивный рубочный люк, Неулыба взбежал по вертикальному трапу на мостик. Вокруг, в ограждении рубки и на невидимых уже оконечностях корпуса, с шумом обрушивалась белая кипень воды. Остро пахло солью и йодом. - Штурманскому расчету наверх! Расчет в три человека, с обезьяньей цепкостью балансируя на ограждении мостика, в быстро густеющей темноте начал взятие высот звезд. В жесткие временные нормативы. - То-овсь!.. Ноль! - Есть, ноль!
- . Тридцать два градуса, ноль восемь минут и две десятых... Арктур. Сорок три градуса, шестнадцать минут и три десятых... Пока расчет производил астрономические наблюдения, по команде с мостика отсечные «шустрики», выстроившись цепочкой в центральном и на рубочном трапе, начали вышвыривать за борт скопившийся за сутки лодочный мусор - в основном консервные банки, обязательно продырявленные. Дабы не задерживались на поверхности. Выброс мусора в ночи казался грохотом. - Внизу! Веселее с мусором! Главная опасность для подводной лодки в море - базовая патрульная авиация. Эта сволочь имеет привычку подкрадываться на малых высотах и неожиданно включать в «однообзор» радиолокатор. А «засвеченная» подводная лодка - это уже не лодка, а беззащитная каракатица. Выручить ее в этом случае могли только глубина и бешеный маневр с целью выскользнуть из поля радиогидроакустических буев или магнитометра, а в боевой обстановке - вывернуться и от парочки самонаводящихся двухплоскостных торпед. Недаром американское командование выплачивало солидные доллары всякому самолету, кораблю и даже рыболовному судну, обнаружившему в море подводную лодку. Будь то силуэт, бурун или хотя бы след. Но сейчас было тихо. Воздушный и корабельный супостаты шарили где-то там, на подходах к проливам, куда прокладывала скрытный маршрут Неулыбина субмарина. Спустя некоторое время лодка погрузилась на перископную глубину и стала под РДП. Поднята воздухозаборная шахта, снабженная поплавковым клапаном от внезапной волны, запущен дизель, который с натугой и глухим урчанием начал засос воздуха и выброс газов через отдельный газопровод за борт.
. Наука плавания под РДП была весьма сложной: обмерзание зимой или перекос поплавкового клапана, внезапная остановка дизеля и сброс давления на газовыхлопе всегда чреваты опасностью приема больших масс воды в дизельный отсек и провалом лодки на большие глубины из-за резкого нарастания отрицательной плавучести. Кроме того, идущая под РДП лодка демаскировала себя шумом дизеля и газовыхлопом в воду, сама оставаясь практически глухой. Существовала и другая опасность: попасть под таран судна или влезть в сети. Скверный режим. Но согласно тогдашним тактическим канонам, утвердившимся с времен 2-й мировой войны, он считался «скрытным». Он имел и другой недостаток: зарядка аккумуляторной батареи сильно растягивалась по времени - дизель работал с перегрузом, второй запустить было невозможно. Для рулевых-горизонталыциков удержание лодки на строго заданной глубине требовало идеальной подготовки и подчас становилось сущим проклятьем: на встречной волне лодка зарывалась, на попутной резко возрастала опасность придавливания и провала, на бортовой лодку мотало, как маятник. Для наблюдения за горизонтом и небом выставлялась двойная офицерская вахта - на зенитный и командирский перископы. Эта вахта выматывала офицеров до рези в глазах, хотя центральный пост и затемнялся до предела. Но он имел и преимущество: возможность «курцам» поочередно шмыгнуть в дизельный отсек и хватануть табачной гадости. Как правило, «на троих». Неулыба тоже был заядлый курильщик. Подводной лодке везло - трехсуточный переход в пустынном море втягивал экипаж в режим. Но он таил в себе и опасность привычки. Той самой, которая погубила К-129 пять лет спустя - лихачески плавать под РДП даже в штормовом океане.
К-129 в родной базе - М.Н.Авилов. Полет из морских глубин (из истории создания ракетного комплекса Д-4. - Военно-технический альманах «Тайфун» №4/2000. На четвертую ночь везение закончилось. - Лодка тяжелеет, - глухо доложил боцман, манипулируя штурвалами рулей и неотрывно следя за стрелкой глубиномера. - Товарищ командир! Поступление воды в газопровод, - с заметной тревогой доложил механик. - Стоп дизель! Срочное погружение! Боцман, держать глубину семь метров, - скомандовал Неулыба. Застопорен дизель, сработали воздушные и газовые захлопки. Глухо взвыли электромоторы, переключенные на средний ход. - Лодка тяжелеет на корму, - с завораживающим спокойствием, как о чем-то постороннем, докладывал боцман Михалыч. - Боцман, всплывать! Продуть среднюю! Лодка с шумом выброшена на поверхность. Командир выбежал на мостик, ослепленный непроглядной темью. Горизонт пустынен. И это успокаивало. Пущен дизель на продувание главного балласта, лодка переводилась в крейсерское положение. Неулыба всплыл на подходах к проливной зоне, где (он ощущал это всей кожей) трудились противолодочные силы. И принял первое отступающее от боевого распоряжения решение - повернул лодку на обратный маршрут. В пустынный район ...
- Товарищ командир, - высунулся в рубочный люк механик Ильич, - необходимо вскрыть газопровод в надстройке. Не держит двубойная газовая захлопка. - М-да! И сколько времени на все это? - Если прогорела резина, до рассвета управимся. - Работа дизеля? - Нежелательна. - Но ведь будет разгерметизирован прочный корпус? - Да, до устранения будем лишены способности погружаться. - Что ж, готовьте ремонтно-аварийную группу. Фонарики. Прожектора не будет. До рассвета газопровод закрыть. - Ясно. Внизу! Подготовить группу мотористов и трюмных для работ с газопроводом. Аварийный набор, фонарики, страховочные пояса, - прокричав это, механик Ильич скользнул вниз. Лодка под электромоторами уходила на север. Верхняя ходовая вахта - офицер, сигнальщик - настороженно рассматривала в бинокли предполагаемый в темени горизонт. Потеряв возможность уйти в спасительные глубины, люди на мостике чувствовали себя крайне неуютно. В кормовой проницаемой надстройке стучали и глухо бормотали мотористы, в вырезах шпигатов время от времени мелькали лучики фонаря.
- отверстие в фальшборте или палубном настиле судна (примечание автора)
На исходе ночи механик Ильич вскарабкался по скобтрапу на ходовой мостик и вплотную приблизил чумазое лицо к командиру: - Неважные дела, товарищ командир. Погнута ось двубойной газовой захлопки. Под тарелку на комингс при срабатывании попала блуждающая в трубопроводе гайка. Какая-то сволочь из «гегемонов» бросила ее там во время заводского ремонта. - Заменить ось невозможно? - Что вы? Фигурная, такой в ЗИПе и вообще на лодке нет. Нужна правка кувалдометром в нагретом состоянии. - М-да! Приятная новость. В отсеке? - На месте. Будем греть газосваркой докрасна. Но для этого - еще одна ночь. - Газопровод закрыт? - Загерметизирован. Прижата захлопка. Домкратом. - Погружаться сможем? - Сможем. Но не больше, чем на тридцать метров. - Убирайте людей и инструмент. Осмотрите все сами. - Есть, осмотреть самому...
он же ликвидатор (в советское время применялся в т.ч. на гражданских судах. В случае, если корабль тонул, с помощью ликвидатора уничтожалась секретное оборудование).
- Старшину Дикого на мостик! ; - Есть! Старшину команды мотористов к командиру! - Прибыв, товарыщ командыр, - в темноте просматривались только белки глаз, старшина Дикий за время службы так и не смог избавиться от западноукраинского акцента. - Что ж, Андрей? Твое ведь хозяйство, а? - Мое, товарыщ командыр, - мрачно подтвердил Дикий. -Тильки у то врэмя, як тэ работы, я быв у госпытали. Головы б порубав утим гадам! Гегемонам! - и Дикий ожесточенно сплюнул за борт. Неулыба знал: вечно замасленный труженик Андрюша Дикий врать не будет. Человек очень сложной судьбы, настрадавшийся вместе с «маткой», малолетними братьями и сестрами на Станиславщине в годы войны от полицаев и бандеровцев, Дикий люто ненавидел «кривду жизни» и подлых людей. Неулыба без объяснений чувствовал, как трудно переживал Дикий случившееся. - Ну, иди, отдыхай. В утренние сумерки лодка, как раненый зверь в берлогу, с великими предосторожностями уползла на безопасную глубину. Но удостоверившись, что лодка «глубину держит», вода в газопровод и отсеки не поступает, Неулыба все равно мрачнел: плотность батареи таяла, ее следовало жестко беречь - предстояла по крайней мере еще одна беззарядочная ночь. А это исключало маневр подвсплытия под перископ, резко возрастала опасность попадания в сети. К исходу дня лодка попалась-таки в сеть, боцман это почувствовал сразу. К счастью, акустик упорно твердил: «Шумов нет». Следовательно, сеть предполагалась неохраняемой. Японская сеть. В сумерки лодка всплыла. На заливаемый набегающими волнами форштевень и отвалы носовых рулей вышла с аварийными топорами боцманская группа. Опутавшая нос и рули сеть под дружными взмахами топоров разрублена и, шурша вдоль корпуса, скользнула под корму. Вздох облегчения: запущенный на «самый малый» электромотор показал нормальную нагрузку на винт. В ночь снова началась каторжная работа мотористов в надстройке. В лежачем положении, в мокряди набегающих волн. Подводная лодка на «стопе» утробно фырчала дырчатым легким корпусом. Маневрировать ходом было опасно, всюду мерещились сети. К утру работа в надстройке была приостановлена - фигурная тяга упорно не поддавалась правке.
и одна из их . С рассветом лодка вновь ушла на глубину. Теперь уже перископную. Неулыба боялся вновь попасть в сети; наблюдение в перископ давало сомнительную, но все-таки гарантию обнаружения поплавков сетей. Торчать день под перископом при ясном небе и спокойном море было невыносимо. Черное тулово субмарины под тонким слоем воды мог видеть любой самолет. «Хоть бы туман, что ли!» - заклинал Неулыба. Но обычно столь ненавистного морякам и столь желанного сейчас тумана не было. Море и небо невинно ясны, как улыбка спящего младенца. К исходу дня наконец наполз спасительный туман. Субмарина всплыла, воспользовавшись подарочным выигрышем времени. Неулыба и дублер Шепот третью ночь торчали на мостике, настороженно прислушиваясь к ударам и лязгам в надстройке, периодическим докладам акустиков и радиометристов. «Шумов нет. Работающих РЛС не обнаружено» - эти доклады звучали слаще симфоний Чайковского. В конце ночи Ильич вскарабкался на мостик и, как шахтер сверкая зубами и белками глаз, выдохнул: - Все, товарищ командир. Можем погружаться! - Надежно? - Надежно. Все на месте. - Внизу! Замполита на мостик!.. - Прибыл, товарищ командир, - появилась в красном полусвете люка голова Хорта - В голосе чувствовалось: вспомнили-таки! - Алексеич. Объяви по трансляции: «Устранена крупная неисправность, связанная с разгерметизацией прочного корпуса. В работе особо отличились - командир БЧ-5, старшина команды мотористов. Однако обращаю внимание всего личного состава - неисправность двубойной газовой захлопки возникла из-за халатности тех же мотористов, один из которых плохо проконтролировал ремонт газопровода в Дальзаводе и прием его на закрытие от рабочих. В газопроводе оказалась бросовая гайка, на вибрации попавшая под комингс захлопки. Подобные вещи могут дорого обойтись подводной лодке и всему экипажу. Поход только начался, расследование проводить не буду. В первую очередь нам всем нужны доверие и силы. Командир». Требовались еще одна ночь - на форсированную зарядку батареи, и день - на скрытный подход на глубине к охраняемому проливу. Брошенная кем-то из «гегемонов» гайка обошлась лодке в четверо суток болтания у пролива: «как г... в проруби» - по мрачному резюме подводных остряков.
Выпускники на борту шхуны «Лавена». В центре - руководители практики: капитан 3 ранга Мищихин А.М.(слева), капитан Сиротин В.Ф. и капитан Дубницкий А.С.(справа).
Пять лет назад нынешние выпускники пришли в Нахимовское училище ребятами пионерского возраста. Они покидают училище комсомольцами. У них разные вкусы и склонности. Юрий Гузев – страстный спортсмен, он чемпион республики по гимнастике среди юношей. Константин Согомонян и Владимир Мациевский – гимнасты второго разряда. Владимир Тужилкин увлекается парусным спортом, он чемпион училища по парусу. Эдуард Назаров – страстный зоолог. Лев Скарабевский и Александр Шауров все свободное время отдают живописи. Лев Скарабевский написал картину «Штурм Зимнего дворца». Борис Макшанчиков, Рувим Друскин и Генрих Петров – способные музыканты. Евгений Александров пишет стихи. А Евгений Кулаков – неутомимый центр нападения, его страсть – футбол. Но всех их объединяет одно – любовь к морю, горячее и определившееся желание стать хорошими морскими офицерами. Офицер советского Военно-Морского Флота. Он должен быть разносторонне образованным, культурным. Любить и понимать музыку, стихи, живопись. Увлекаться спортом, чувствовать всю прелесть чеканных пушкинских строф и гениальных мелодий Чайковского... В учебное практическое плавание с воспитанниками пошел командир роты – капитан Валентин Федорович Сиротин. Он хорошо помнит, как они пришли в училище – слишком робкие или чересчур развязные. На его глазах и во многом благодаря нему, они становились все более дисциплинированными, грамотными, умелыми. И вот позади училище. А теперь первое учебное плавание. Ночные вахты. Постановка парусов. Может быть, и шторм. Прекрасная морская романтика.
Незаметно прошли пять лет жизни в Нахимовском. Надеты курсантские ленточки на бескозырки, пришиты погоны с золотым якорьком. Пройдет еще несколько лет. Молодые офицеры наденут первые лейтенантские золотые погоны с черным просветом, пришьют на рукав кителя первые офицерские нашивки, отправятся в большое плавание. Но юность, замечательная юность в Рижском Нахимовском училище, не забудется никогда.
Приказ начальника училища № 251 от 1 сентября 1951 года с объявлением строевого расчёта училища на 1950/1951 год.
Распределение офицерского и старшинского состава по ротам и классам воспитанников на 1950/ 1951 учебный год.
«Лавена». Нахимовец у вертушечного лага. Нахимовец Борис Буфетов у штурвала.
Офицер-воспитатель капитан 3 ранга Михалевский И.Г.
Примечание. Биографическую справку на Михалевского представил его внук Андрей в октябре 2011 года после ознакомления с материалами о Рижском Нахимовском училище на блоге «Вскормлённые с копья»:
«Мой дедушка, Михалевский Иосиф Георгиевич, родился на Украине, в селе Мохночка в 1920 году. С детства мечтал стать учителем (учитель в то время, да ещё на селе, был одним, если не самым, уважаемым человеком). С отличием окончил педагогический техникум (одна «четвёрка» по русскому языку), но по совету военкома вместе с ребятами-односельчанами в 1939 году поступил в Бакинское ВМУ. А в 1941 началась война. Их курс в это время находился на практике в Таллинне. Их не эвакуировали до самой оккупации немцами. Когда немцы заняли город. как раз шла посадка последних подразделений на транспорт. Так получилось, что немецкие мотоциклисты разделили курсантов на две части – одна смогла под прикрытием погрузиться, а вторая осталась на пирсе и была уничтожена. Дедушка рассказывал, что всё происходило на глазах и зрелище было ужасное (он был в группе, которая смогла спастись). Первый курс училища был отправлен матросами на фронт. Третий курс был досрочно выпущен и отправлен на флот офицерами. Второй курс, на котором учился дедушка, оставили доучиваться. Закончил училище в 1942 году и был направлен на Волгу в Сталинград (на катере обеспечивал прикрытие переправы войск). Потом Чёрное море, командир катера (по-моему, тип катера – «малый охотник»). Ходил в Ванкувер за катерами по ленд-лизу и переправлял их по железной дороге. На этих катерах продолжал воевать на Чёрном море. Был назначен командиром звена. Во время одного из боёв катер был потоплен авиацией и, пока шёл бой, дед держал на себе раненного товарища – того, с кем они поступали из одного села (дед до конца жизни с ним переписывался. Это был, по-моему, его единственный друг). Потом дедушку назначили на тральщик. В конце войны с Чёрного моря его перевели на Балтику. Сразу после войны помогал полякам в создании флота (что-то им, видимо передавали). Ну, может, не в создании, но учил обращаться с корабельным вооружением. После этого была Рига, потом Калининград. Потом Вольск. Потом Ярославль - кафедра морской тактики в Ярославском финансовом училище. Закончил службу в Ярославле в 1968 году в звании капитана второго ранга. Сын и дочь. Сын – закончил школу с серебряной медалью, уважаемый человек в Ярославле, доктор (сейчас уже на пенсии). Дочь – закончила школу с золотой медалью, химик (моя мама, тоже на пенсии). После службы работал руководителем Морского клуба в Ярославле в системе ДОСААФ. Вот, в принципе, коротко.
С уважением, Андрей Михалевский. 10 октября 2011г.»
С.Банк. Под парусами. - Советская молодежь. 1950, 3, 4, и 7 Сентября.
1. «Лавена» уходит в море
Вот и настал этот долгожданный день – старшеклассники Рижского Нахимовского училища – две роты 10-го – 9-го классов отправляются в двухнедельный морской поход. ...Теплый вечер. Яркие августовские звезды над головой. Кружево Валдемарского моста, Черная тихая вода. Горят на носу и корме якорные огни. Шлюпка беспрерывно курсирует между учебным судном «Лавена» и пристанью. Это возвращаются воспитанники. Ловко поднявшись по штормтрапу на шкафут, нахимовцы докладывают: – Товарищ лейтенант, воспитанник второй роты Тихомиров из увольнения прибыл. За время увольнения никаких замечаний не имел. Ночь. Команда спит. Только вахтенные бодрствуют в кубриках и на палубе.
Ярким солнечным утром «Лавена» выбирает якорь и, развернувшись вниз по реке, уходит в поход. И пока проплывают вдоль бортов причалы рижского порта, судоверфь, зеленый берег полноводной Даугавы, познакомимся поближе с нашим судном. «Лавена» – трехмачтовая шхуна с бермудским косым вооружением. Свыше 700 квадратных метров – такова площадь ее парусов. Ее водоизмещение – 626 тонн. Дизель мощностью 225 сил в сочетании с парусами, хорошая устойчивость и великолепные морские качества обеспечивают шхуне неограниченный район плавания. «Лавена» вошла в Рижский залив. Жаркое солнце, легкий ветер, тихая синяя вода. – Команде до пояса раздеться! – кричит с мостика вахтенный офицер. Мигом сняты синие рабочие блузы (форменки). Десятки загорелых и крепких юношеских фигур разбегаются по кораблю. Идет будничный, но увлекательный первый день похода.
В походе. Руководитель практики старший лейтенант С.И.Сергеев объясняет нахимовцам Челищеву (слева) и Хиноверову обстановку на море. Фото капитана В.Заворуева.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
«Принципиальная оценка» факту была задержана до срока: подводная лодка заканчивала экстренное приготовление к выходу в море. Причиной задержки заинтересовался КП флота. По требованию оперативной службы Неулыба и Хорт побежали на пирс. - Подводная лодка к бою и походу готова, - рапортовал у сходни, забросив «лапу к уху», старпом. - Личный состав на борту. Помощник заболел, обострение язвы, отправлен в санчасть. - Старпом, а где же та регенерация? Почему на партактиве я узнаю, что она валяется в кустах? Старпом Халваныч ссутулился и преданно молчал. - Ну, этого я вам и помощнику не прощу, - зло пнул сапогом сходню Неулыба...
По программе контрольного выхода шла по «красной строке» подготовки к боевой службе. Прокуратура флота заминала «это дело». Вслед за ней - и районная. Вешать на себя «собак» и зарабатывать головную боль никому не хотелось.
***
Замполит Хорт, молодой белобрысый энтузиаст, с деланным оживлением ворвался в каюту командира. - Товарищ командир. Вам велено ехать домой. Отдыхать. Неулыба сумрачно оглядел своего «комиссара»: молод, зелен, увлекающийся. Перевел глаза на разбросанные бумаги: -У меня уйма дел... - С делами управимся. - С моими-то делами? Управитесь? - криво усмехнулся Неулыба. - Управимся, товарищ командир. Езжайте и ни о чем не думайте. -А кем это, интересно знать, велено? Хорт неопределенно пожал плечами и возвел глаза к потолку: сверху приказано. - А вам, что... отдыхать не надобно? Хорт усмехнулся. Вопрос командира звучал глуповато. Без слов ясно - в походе от командира зависело все... А мы успеем. «Выгоняют на подзарядку», - мелькнуло в голове Неулыбы. Он окинул взглядом «комиссара» и криво усмехнулся во второй раз: - А пить... дозволяют? - Это можно. - И с девочками можно? - И с девочками. В пределах, разумеется, - принял тон командира Хорт. - Ну ладно. Если ты уж, комиссар, такой хороший... Передай мои приветы тем, кто обо мне так трогательно заботится...
И нахлобучил фуражку с позеленевшим . В лесу отцветала, исходила жизненными силами весна. Нашумливал верховой ветер. Тихо тренькали невидимые пташки. В просветах меж дерев стремились куда-то невесомые облака. В лесу - трое. Соседка, жена и он, Неулыба. Неулыбина жена, жизнерадостная хохотушка, чувствовала: на мужа что-то давит тяжелое. И он об этом не скажет. И преувеличенно весело бросила: - Ну, вы тут посидите без меня. А я за цветочками. Коньяк, отпущенный в неограниченном количестве, Неулыбу не забирал. Он, улегшись на спину, глядел на облака. Бегущие, легкие, белоснежные. Наползала тоска. Тяжелая, каменная. Пестренькая букашка выползла на руку и, сердито шевеля усиками, уставилась на Неулыбу: а ты чего тут? «Эх, ты, дурашка! Я ведь и раздавить могу. Однако живи. Не на меня смотри. На облака. Дыши ветром». Мысли Неулыбы были там, в неведомом, полном неожиданностей и опасностей враждебном мире. Как предугадать? Что сделать, чтобы обойти эти опасности? Этого он не ведал. Знал одно: за ним пятьдесят пять душ. При мысли об этом сердце сжималось от загнанного вглубь, но упорно выползающего страха. А за этими душами? Сколько их там еще, надеющихся, не догадывающихся о Неулыбиных страхах? Уверенных, что он, командир, все может - не подведет, вывезет, возвратит. Не догадывающихся, что Неулыба тоже слаб и, может быть, больше других. Уповающих на его знания, волю, мудрость, которых, казалось ему, не хватало. Тоска давила. А наверху бежали такие легкие-прелегкие, красивые и равнодушные . Неулыба обнаруживал в себе нестерпимое желание - скорее туда, пройти через все, что должно быть пройдено. Предстоящее уже завораживающе тянуло к себе. Как лягушку взгляд змеи. - Вот вам, голубки, - и жена осыпала лежащих ворохом цветов. «Хоронишь, что ли?» - с досадой подумал Неулыба.
- Ну, еще по одной. И домой. Детки плачут, с голоду умирают, - пропела она речитативом, видимо, поняв настрой «голубков». Соседка кусала травинку и молчала. Она думала о своем Володьке, тоже командире, который в это время советником в далекой Индонезии зарабатывал рупии и тропический тиф. Впрочем, про тиф она еще не знала. А облака все плыли. И шумел верховой ветер. Только букашка куда-то скрылась, озабоченная своими букашкиными проблемами.
***
- Ну-с, командир. Доложите предварительно ваше решение, которое будет утверждать ваш командир эскадры. Поясняю, я действую по указанию командующего флотом, - суховатым тоном распорядился представитель штаба флота. Присутствующие - Хороший Мужик, Тетя Фрося, Белогад, начальник разведки эскадры - глядели на Неулыбу и выжидательно молчали. - Мое решение регламентируется выполнением статей НПЛ-59. Переход совершаю в смешанном режиме, с максимально возможной скрытностью... - Что значит с максимально возможной? Поясните, - перебил представитель флота. - Днем на глубине, где возможно - под слоем температурного скачка; на сеансы связи подвсплываю, тщательно обследовав горизонт пассивными средствами. Ночью, если метеообстановка сложна, - в надводном положении, в тихую погоду и хорошую видимость - под РДП (режим работы дизеля под водой). Уклоняться от обнаруженных огней судов на дальности видимости горизонта, приведением их за траверз. - Уточняю, - перебил представитель флота. - Надводное положение - только в проливных зонах. В открытом море - только под РДП. Комфлот ставит дополнительную задачу - за поход наплавать не менее 90% времени в подводном положении.
1 - автоматический поплавковый клапан; 2 - воздух к дизелю; 3 - выхлопные газы от дизеля; 4 - воздух на вентиляцию.
Кроме основной задачи, вам ставится вторая, не менее важная - использовать до предела технические возможности по скрытности подводной лодки своего проекта. - А почему об этом не сказано в боевом распоряжении? - с деланной наивностью спросил Неулыба. - Вопросы задаю я, отвечаете вы, - сухо отпарировал представитель флота. - Совершенно верно. Совершенно верно, - вмешался активный Белогад, в присутствии начальства он предпочитал необычно демократический тон. - Скрытность - основа успеха в выполнении задачи. Командир, я же вас учил - уважать режим РДП! «А без вас я и не догадывался, что скрытность - главное оружие лодки. Спасибо за подсказ, товарищ начштаба. Но черта с два. Ночью, в кромешной тьме под перископами и при грохоте дизеля? Слеп и глух, как мычащая корова», - подумал Неулыба, но вступать в дискуссию не стал... Он еще не мог знать, что пять лет спустя скорые на прозвища янки назовут этот режим советских подводных лодок «ревущая корова», а после гибели ПЛ К-129 (лодка Кобзаря) в океане главком ВМФ своей директивой вообще запретит плавание подводных лодок под РДП на боевой службе... - А как вы будете действовать, обнаружив работу низкочастотных гидролокаторов? - как репей вцепился в Неулыбу представитель флота.
- Разработанная на эскадре инструкция регламентирует: уклоняться расхождением на дистанции не менее 60 кабельтовых. Обнаружить шумы винтов корабля своей ШПС (шумопеленгаторная станция) я могу на дистанции тоже порядка 60 кабельтовых. Следовательно, обнаружив работу низкочастотных ГАС (гидроакустическая станция), я должен предполагать, что и сам уже обнаружен противником. Как выйти из создавшегося положения, подскажет обстановка... - А как вы будете вести слежение за главными объектами, находясь внутри ордера кораблей охранения? Как выполнять такую задачу, имея шумопеленгаторы с дальностью, меньшей «зон освещения» низкочастотных гидролокаторов кораблей охранения авианосцев, Неулыба не знал. Он молча пожал плечами: «Это называется - и рыбку съесть, и на крючок не сесть». Впрочем, он догадывался: товарищ из штаба флота, вероятный творец боевого распоряжения, не знает этого и сам. Но то было время, когда было модным «ставить задачи», не задумываясь о возможностях их выполнения. По формуле: «Что значит не могу, когда партия приказала?!» - А как вы намерены форсировать Корейский пролив? - В боевом распоряжении указано однозначно - ночью, в надводном положении, - удивленно ответил Неулыба - представителю следовало бы знать об этом. И добавил: полным ходом, без ходовых огней. - Вот именно. Пролив проскочить в кратчайший срок, - безапелляционно резюмировал представитель флота. - Кроме всего прочего, при погружении вас понесет обратно в Японское море сильное встречное течение. - Главное, командир, спокойствие и осмотрительность. Не спешить, - внес свою лепту Хороший Мужик. - Семь раз отмерь, один раз отрежь. Неулыба покосился на комбрига, но смолчал. - Не забывайте требований НПЛ-59. Меньше отсебятины. Учитывайте мои рекомендации, - вклинился вездесущий Белогад.
- При всем том помните, командир, - опора на коммунистов. Правильная постановка в походе - основа основ, - добавил Тетя Фрося. Против столь четких указаний Неулыба возражать не стал. Он еще не знал, но чувствовал, что будет вынужден действовать как раз наоборот. Когда считанные секунды будут решать все. - Ну, а теперь - на доклад к командиру эскадры... - подытожил Хороший Мужик. - Обращаю внимание на четкий, уставной доклад. Глубокой ночью подводная лодка закончила приготовление к бою и походу. Сообщение экипажа с берегом прервано. Список экипажа, заверенный гербовой печатью, оставлен на КП эскадры. Получена прибрежная обстановка. Запрошен флот. Флот приказал «ждать». Лодка стояла у пирса в полной темноте. Неулыба смолил сигарету под телефонным грибком и сдержанно чертыхался. Эта задержка ничего хорошего не сулила. Наконец заверещал телефон. Оперативный дежурный: - К вам направляется представитель из академии. Пойдет с вами. - Какой еще представитель? Что я с ним буду делать? У меня и без него как селедок в бочке! - разозлился Неулыба. - Не какой-то, а капитан 1 ранга. С кафедры военно-морского искусства. Горит желанием набраться практического опыта. Гордись - у тебя! В учебники попадешь, - перешла на «ты» трубка. - А вообще приказы не обсуждают. С прибытием «академика» на борт - доложить и «добро» на выход. - А сколько ему лет, этому «академику»? - рявкнул Неулыба. - Судя по чину, от сорока до двухсот, - ядовито отпарировала трубка. - Да он в ящик сыграет в субтропиках! А у меня досок нет. - Корми отборным овсом, пои ключевой водой, авось не сыграет. А вообще-то это уже твои трудности, - завершила дебаты трубка. Неулыба сплюнул в темноту: вот идиоты! Ни холодильников, ни кондиционеров, ни свободных койко-мест на лодке не было.
К.А.Безпальчев. Великий русский флотоводец. - Советская молодежь. 1950, 12 июля.
«О личной славе не тщусь. Слава Отечества превыше всего»
П.С.Нахимов.
Сегодня исполняется 95 лет со дня геройской смерти выдающегося русского флотоводца, патриота . Вражеская пуля поразила прославленного адмирала на одном из главных бастионов Севастополя – Малаховом кургане. П.С.Нахимов был душой обороны Севастополя. Защитники Севастополя верили, что пока Нахимов стоит во главе обороны, крепость недоступна для врага. В самом деле, с самого начала обороны личная роль Нахимова далеко выходила за рамки его официальной должности – начальника артиллерии крепости. Своей личной храбростью, близостью к рядовым защитникам крепости он вдохновлял их на боевые подвиги, а личной оперативной работой обеспечил успешные действия своих подчиненных. Особенно успешным было отражение штурма Севастополя 6 июня 1855 года, когда атакующие понесли громадные потери, не добившись успеха ни на одном из участков русской обороны. Как известно, именно этот героический эпизод обороны изображен на исторической панораме работы коллектива русских художников во главе с академиком Ф.А.Рубо. Нахимов являлся выдающимся мастером военно-морского дела, непревзойденным моряком парусного флота и в то же время новатором, открывшим новую эру военного флота – эру бомбических орудий (т.е. пушек, стреляющих разрывными снарядами, тогда называемыми бомбами). Ему принадлежит неосуществлённая идея перестройки парусных кораблей в паровые с винтом в качестве движителя, что было значительным техническим прогрессом. Но особо велика роль Нахимова как воспитателя передового русского офицерства и матросов. Глубокая любовь к своим подчиненным, уважение к каждому из них, на какой бы ступени корабельной службы ни стоял этот подчинённый, являются характерными чертами Нахимова. Широко известны гневные слова замечательного адмирала: «Пора перестать смотреть на матросов как на ваших крепостных. Матрос – главная сила на корабле, а мы только пружина, управляющая их действиями».
. Как мог в условиях николаевской деспотии, политической реакции в рядах царского флота вырасти офицер с подобными взглядами? Как сам Николай 1 и как его приближенные могли терпеть в рядах флота подобного офицера? Дело объясняется просто. Нахимов, происходивший хотя и из дворянской семьи, рос в относительно демократической, патриархальной обстановке, когда отец, майор в отставке, имел многочисленную семью и очень небогатое именьице. Нахимов не имел протекции, являвшейся, как известно, немаловажным фактором при продвижении по службе в рядах царского флота. Он пробивал свой служебный путь исключительно своим трудом, своими знаниями, своим военным и морским мастерством. Известно, что в Морском корпусе он учился отлично, окончил его в числе лучших и был направлен для практического плавания на бриг «Феникс», на котором по установившейся традиции ежегодно отправлялись в плавание наиболее отличившиеся выпускники Морского корпуса. Здесь Нахимов встретился с группой молодых офицеров, будущих участников декабрьского восстания. Несомненно, это ещё более усилило демократические настроения будущего адмирала.
В корабль «Азов», на котором Нахимов служил в качестве старшего офицера, нанёс туркам значительный урон. Он один уничтожил два линейных корабля и три фрегата. Командир «Азова», будущий выдающийся адмирал, реорганизатор Черноморского флота М.П.Лазарев утверждал, что столь успешными действиями корабль этот обязан своему старшему офицеру, который выполнял под огнем противника маневр постановки на «шпринг», т.е. на якорь с дополнительно заведенным с кормы канатом для разворачивания корабля независимо от ветра. Маневр сам по себе достаточно сложный, но тут по обстановке боя было очень важно поставить корабль точно в намеченное для него место. Нахимов доблестно выполнил эту задачу. И это не только под губительным огнём турок, но и после того, как он был тяжело ранен. Известен ещё один случай, когда качество Нахимова, как моряка, предотвратило серьёзную катастрофу целого отряда кораблей. Это было так: в осенний туманный вечер отряд кораблей под командой известного русского мореплавателя Ф.Ф.Беллинсгаузена маневрировал в устье Финского залива к северу от маяка Дагерорт. Ни на одном корабле не заметили, что в прокладке курса имеется ошибка и его отряд идет прямо на опасные подводные камни. Только Нахимов, командовавший тогда знаменитым фрегатом «Паллада» (на нём совершил плавание известный писатель И.А.Гончаров), обнаружил ошибку и сигналом предупредил катастрофу.
За этот патриотический поступок Нахимов не только не был отмечен, но был немедленно убран с Балтийского флота подальше от царской резиденции на Черное море. Однако и здесь Нахимов быстро выдвинулся своими замечательными подвигами. С именем Нахимова связано три выдающихся события в истории русского флота – Наваринский бой, Синопское сражение и Севастопольская оборона. Нахимов создал новые тактические приемы, значительно продвинув вперед развитие военно-морской науки. Его диспозиция на Синопском рейде представляет собой шедевр тактического решения в очень сложной обстановке. Корабли были расставлены так, что каждый из них мог в любую минуту оказать самую действенную помощь своим соседям, а сам, не сдвигаясь с места, мог расстреливать несколько кораблей противника и одну из шести береговых батарей, оборонявших бухту. Надо отметить, что действие артиллерийского огня русских кораблей по батареям № 8 и № 6 было губительно. Таким образом, Нахимов на практике доказал полную возможность боя кораблей флота с береговыми укреплениями. Однако буржуазная историография царской России пренебрегала опытом отечественных флотоводцев, и этот показательный опыт Нахимова был забыт. Видимо, на основе опыта неудачных боевых действий иностранных адмиралов (Нельсона в Копенгагене) считалось совершенно невозможным применение кораблей для борьбы с береговыми батареями. Большой заслугой Нахимова является осуществление им идеи активной обороны Севастополя. Эта идея нашла свое воплощение в виде постройки уже в период обороны вынесенных вперед, за линию основных бастионов и оборонительных стен, полевого типа редутов и люнетов. Эти укрепления – Селенгинский и Волынский редуты, Камчатский люнет, люнет Белкина, батарея Костомарова и др. значительно затруднили действия осадных армий союзников и облегчили положение обороняющихся. Собственно говоря, вся зима 1854-1855 годов была истрачена англо-французскими войсками на овладение и ликвидацию этих вынесенных вперед укреплений, и только с июня начались штурмы внутренней центральной оборонительной линии. Нахимову принадлежит также идея размещения артиллерии в промежутках между основными узлами обороны – бастионами. Это было совершенной новостью и привело к ужасающим потерям атакующих.
В период Великой Отечественной войны против фашизма Советское правительство установило и для награждения отличившихся в боях офицеров и матросов Советского флота. Когда в 1943 году по инициативе товарища Сталина создавались нового типа военно-морские училища, предназначенные, прежде всего, для обеспечения сирот, потерявших родителей в Отечественной войне, то им были присвоены наименования - Суворовские для сухопутных училищ и Нахимовские для военно-морских. Слава Нахимова, его боевая биография, его научное наследство представляет собой богатейший источник для воспитания нового поколения офицеров флота, способных решать задачи, выдвигаемые проблемами современной военно-морской техники и тактики.
С.Банк. В большое плавание. - Советская молодежь. 1950, 23 июля.
Закончилось детство. Получен аттестат зрелости. И на погонах вместо вензеля «Н» золотой якорек курсанта высшего военно-морского училища. ...Быстро пролетели годы. Позади остались месяцы учебы, веселые комсомольские вечера. Год назад состоялся первый выпуск. И старшие ребята на выпускном балу говорили им: «Вы теперь старшая рота. Смотрите не подкачайте. На вас воспитанники будут равняться»... Скоро и они будут также прощаться, когда, вернувшись с плаванья, придут на выпускной бал вчерашние нахимовцы, сегодняшние курсанты высшего военно-морского училища. И уж, конечно, самое яркое, самое незабываемое в их юной жизни – это московские парады. К ним начинают готовиться задолго до срока. Отрабатывали строевой шаг, подтягивались в учебе, дисциплине. В Москве подготовка к параду сочеталась с учебой. Отставать нельзя.
И вот по Красной площади мимо мавзолея, мимо трибуны, чеканя шаг, идут рижские нахимовцы. Равнение на трибуну. А глаза ищут самого родного и близкого человека. Он стоит чуть улыбаясь и приветствует проходящие колонны. Он, должно быть, думает: «Хорошая смена растет». И каждому из сотен нахимовцев кажется, что смотрит именно на него и улыбается ему. А после парада начальник училища говорит: – Хорошо прошли. Не подвели, молодцы, воспитанники! Разве забудешь такое... Мальчики росли и воспитывались в закрытом учебном заведении со строгой дисциплиной, твердым распорядком дня. Но они не были оторваны, изолированы от жизни страны, республики. Родина щедрой рукой предоставила им все: высокие залы музеев, чудесные симфонии, умные и увлекательные книги. За пять лет пребывания в училище юноши получили законченное среднее образование, сдали экзамены на аттестат зрелости, приобрели военно-морские навыки. Они узнали цену дружбы, научились преодолевать трудности, воспитали в себе высокое и ясное чувство патриотизма, гордости за свою Родину и за свой флот. ...Сданы выпускные экзамены. Все воспитанники получили аттестат зрелости. А двое закончили десятилетку с медалями: Георгий Московский – с золотой и Виктор Светлаев – с серебряной. Осенью начнется учеба в Ленинградском высшем военно-морском училище. А перед отпуском и началом занятий выпускники отправились в первый двухнедельный рейс на учебной парусной шхуне училища «Лавена».
Шхуна «Лавена». Рисунок нахимовца Александра Шаурова. В период с 11 по 30 июля 1950 года нахимовцы второго выпуска 1950 года совершили своё первое плавание на шхуне «Лавена» по маршруту Рига – Ленинград, где находились во время празднования Дня Военно-Морского флота.
Красивое судно «Лавена». Три высоких стройных мачты чуть накренены к корме. Убраны многочисленные паруса.... Выпускники собрались на баке. Это уже взрослые, крепкие и подтянутые юноши, навсегда связавшие свою судьбу с морем; отцы многих из них были офицерами флота, пали в боях за Родину. Сыновья тоже станут офицерами. Борис Макшанчиков – сын инженер-капитана 3 ранга, Юрий Вояковский – сын старшины 1 статьи, Евгений Александров – сын подводника, капитана 3 ранга. Родина позаботилась о них, воспитала, поставила на ноги.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
- А дело, дорогой, в том, что на твоем лимите восемьдесят шесть килограммов спирта! Думай, дорогой! Только быстро думай. Завтра опечатываю техсклад. - А мне спирт не нужен, - внезапно созрел Неулыба. - Не понял... Ты, командир, случаем, не того? - удивилась трубка. - Вроде бы не того. Повторяю, спирт мне не нужен, - повторил в дребезжащую даль Неулыба. - Да ты понимаешь ли, что говоришь?! - взорвалась трубка. - Ну и ну! Да я тебе на эти самые килограммы на следующий год лимит срежу! - Режьте! - утвердился в своем решении Неулыба. С этой памятной даты по северной базе пошел гудеж: нашелся на военно-морском флоте первый идиот, добровольно отказавшийся от «валюты из валют»! Да еще в таком немыслимом исчислении! Дикая слава Неулыбы росла как снежный ком. Общественность заволновалась. «Не может такого быть! Ни в жисть не поверим!» - решил базовый женсовет. И отрядил делегаток из командирских жен отловить и разглядеть в упор такую редкостную личность. А личность продолжала изводить пьяную крамолу, теперь уже среди мичманов и старшин. Всеми мыслимыми способами. Шло время. Неулыба чувствовал: быть ему в ремонтах до пенсии. И начал бомбить все возможные инстанции: или помогите вывести лодку из бесконечного ремонта, или переведите на плавающую лодку. И в этом был резон: поставленная в ремонт сроком на шесть месяцев с лимитом в восемьсот тысяч рублей лодка простояла уже свыше двух лет, «съела» лимитов на миллион двести тысяч и застряла где-то на середине технической готовности...
Задним числом Неулыба прослышал: после его убытия лодка простояла в ремонте еще два года и была перебуксирована для завершения ремонта на в главную базу флота... - Хороший офицер. Не пьет, - жестяным голосом охарактеризовал Неулыбу командир дивизиона, вручая ему в кругу ремонтных командиров прощальную грамоту. И, пробормотав стандартное «Служу Советскому Союзу», непьющая личность отправилась к новому месту службы. За период «ржавого сидения» в ремонте Неулыба, не жалея тощих рублей, еженедельно мотался в пургу и мороз, на катерах и автобусах в базовый тренажерный кабинет торпедных атак. Расстояние, по дальневосточным меркам, плевое - за семьдесят километров. Иногда со своим «расчетом», временами в одиночку. И упорно тренировал сам себя на тренажерах - в торпедных атаках и уклонениях от преследования противником. Он очень боялся потерять приобретенную на командирских классах «форму». Никто Неулыбу не контролировал и к вояжам не обязывал. Неулыба боялся и другого - сойти на традиционную командирскую «ресторанную тропу». На сентябрьских флотских учениях 1962 года Неулыба напросился дублером на лодку Лопато (, ). Группа лодок северной бригады вышла, обогнув Сахалин с севера, и в Охотском море попала в жестокий шторм-мордотык. Лодкам надлежало пересечь Охотское море в надводном положении и выйти в океан. Командира Лопато, гастритчика-язвенника, быстро скрутила животная болесть; старший на походе замкомбрига Шеметень залег в командирской берлоге. А дублеру Неулыбе, «ржавчине» - по выражению северян, выпала честь простоять бессменные трое суток на утлом мостике лодки, не столько для командирской вахты, сколько для страховки вахтенных офицеров. Рулевые и сигнальщики были убраны в центральный пост. Прихваченные к вварным рельсам пожарными поясами, вахтенные офицеры и с ними Неулыба, промокшие до потаенных мест, напряженно вглядывались в ревущую темь, поминутно ныряя под козырек, когда огромные, зло кипящие валы накрывали мостик и с шумом проносились в корму. Лодка со стоном угрожающе опускала нос в очередную бездну и тяжело выворачивалась через неумолимо приближающиеся . Дизель тяжело урчал, забирая воздух через расклиненный рубочный люк - для предотвращения обрушивания водяных столбов в центральный пост и внезапного захлопывания. Захлоп и присос люка грозил резким вакуумом и остановкой дизеля.
За эти трое суток Неулыба, для «бодрости» духа, успел пересказать вахтенным лейтенантам весь запас накопленных знаний из области морских наук, теорий, историй и случаев. Между поминутными ныряниями под козырек мостика, выплевыванием в ревущую стихию мокрых окурков и прихлебами кофе. Тяжелый чайник, подаваемый вахтой через люк, офицеры придавливали меж ног, а кружку и сахар Неулыба держал за пазухой. Неулыба выдюжил. И заработал среди молодых прозвище - «настоящий», а среди подобных - «трехжильный». В период Карибского кризиса Неулыба по собственной инициативе (или, как сам говорил, по дурости) попал дублером командира на лодку Качана. Лодка вышла на боевую позицию в океан. Двадцать суток скрытного маневрирования на позиции запомнились кошмаром непрерывных ноябрьских штормов и борьбы с поломками. Таких штормов, когда ради полусна приходилось прикручивать тело крепкими штертами к отсечным магистралям.
. Разделяя походное время, Неулыба взял на себя ночи, когда в надводном положении лодка ныряла в водяные просторы и вылетала на кипящие горы. Вахта мостика с затаенным ужасом следила, как угрожающе надвигалась очередная громадина, грозя утащить лодку в пучину. Но лодка - умное же существо! - в очередной раз, кренясь до предела, со стоном выбиралась на взгорье и сбрасывала с себя тяжесть волн. Но в конце концов это было заурядно. В конце пребывания на позиции командир и механик начали шушукаться, укрывшись в каюте. Оказалось, на лодке кончается запас соляра, так как перед выходом в поход недопринято топлива в три из десяти цистерн. Выяснилась и причина: во время приемки топлива механик передоверил сие «движку» (командир моторной группы), тот удрал на свидание, понадеявшись на старшину мотористов; этот рванул к «халяве», командир отделения мотористов - «годок» сбегал «на пару часиков» в самоволку, а последний по цепочке «молодой» сбегал на «» в бригадный клуб...
И все же умная лодка выкрутилась и на сей раз - возвратилась в базу на подсосе остатков топлива из трубопроводов и разряде плотности аккумуляторной батареи до воды. Во всяком случае, топлива на отшвартованной к пирсу лодке не было найдено ни литра. Этот факт на бригаде не раздували. Возвратились, ну и ладно. Флоту об этом знать незачем... Тем не менее командование северной бригады припомнило Неулыбе «кое-что». Два автономных похода бригада «не приняла во внимание». В аттестации Неулыбы отмечалось: «Может поддерживать дисциплину. Достаточной морской выучки не приобрел». Напоследок «чужака» лягнули-таки. На бумаге. И этой характеристикой руководствовалось теперь командование южной бригады.
***
Вырвавшись из морей в базу на ежемесячный ППО и ППР (планово-предупредительный осмотр и ремонт), Неулыба первым делом учинил смотр лодочному хозяйству - базовым счетам, запасам и кладовкам. По мелочевке оказалось - за лодкой числится оборудование трех «ленкомнат», недостач по шкиперскому и вещевому на двадцать тысяч. Но самым неожиданным оказалось другое: при плановой замене торпеды в кормовых аппаратах оказались... без взрывателей. Неулыба стиснул зубы - с кого спрос? Прежний командир, которого он в глаза не видел, в мореходном училище. В случае чего - отбрешется: «Я - не я, и лошадь была не моя». Минер убыл на Балтику. А старшина команды торпедистов, «дембель», уже машет ручкой из-за Уральского хребта. Сопровождаемый офицерами (с записными книжками), Неулыба обследовал кладовки-«гадюшники» и казарму. Первое, на что он наткнулся, - пирамида из заржавленных патронов регенерации в казарменном санузле. Среди потеков.
- Откуда это? - повернулся он к старпому. - Это? - преданно глядя в глаза Неулыбе, с готовностью доложил, явно ожидая похвалы за рачительность, старпом Халваныч. - Это мы из завода прихватили. Знаете, очень хорошо приборки делать. Всю грязь съедает. - Намереваетесь маленькую Хиросиму устроить, а? - сквозь зубы процедил Неулыба. - Надеюсь, вы понимаете, насколько это опасно, старпом? - Так точно... То есть, никак нет. Хиросиму не хотим. - Ну а если никак нет, сегодня же сдать на химсклад! На исходе дня Неулыба вызвал старпома: - Регенерация? - Я поручил сдать помощнику. Он начальник химслужбы, - бодро доложил Халваныч. - Помощника сюда! Сдали регенерацию? - Никак нет, - флегматичный помощник Крупень был непробиваем, - флагхим зарубил приемку. Требует вычистить, покрасить, восстановить трафареты. - Вас понял, дорогие мои помощнички. Ну, и что же? - Выделена группа. Чистят, красят. - Смотрите, старпом, - повернулся к Халванычу Неулыба, - с огнем играете. Спрос с вас. А вы не забыли, что назавтра выход? - Есть, смотреть. А мы на чистку регенерации оставляем группу болящих. - Крупень, останетесь вы. - Есть, остаться, - флегматично ответил помощник. На его лице мелькнуло что-то вроде: а я все равно списываюсь.
Наутро лодка ушла в море. А через неделю была отозвана в базу. На партийный актив. На активе Неулыбину лодку полоскали все, кто добирался до трибуны: лодка по всем показателям шла последней. Неулыба и его верный «комиссар» Хорт сидели с каменными физиономиями. На трибуну поднялся Тетя Фрося и драматически возвел глаза к потолку. - Сейчас будет вытирать об тебя ноги, - толкнул Неулыбу сидящий рядом Гридень. «Товарищи коммунисты! Весь личный состав бригады, настойчиво овладевая наукой боевого мастерства, воодушевленный решениями январского пленума ЦК КПСС, дружно включился в социалистическое соревнование и добивается высших результатов в боевой и политической подготовке. Рад доложить активу, что к великому празднику Первомая по итогам за зимний период командованием флота объявлены «отличными» две подводные лодки нашей бригады, где командирами товарищи Катыш и Тарановский. Поаплодируем им, товарищи подводники!» Подводники похлопали. - Это не у Тарана ли сперли сейф с партийными взносами? - шепнул Хорту Неулыба. - У него, - так же шепотом ответил Хорт. «Но в то же время вынужден вам доложить, товарищи, что есть среди нас нежелающие следовать этому славному почину передовых. Вот, например, коммунисты Неулыба и Хорт. Перед ними поставлен по-партийному принципиальный вопрос - когда они сделают свою подводную лодку «отличной». Что же они ответили? Они имели смелость, я не хочу упоминать слово «нахальство», заявить: если «сделать», то хоть завтра, если поднять «до уровня», то через три года. И как мотивируют! Нет, вы только послушайте! Аргументируют так: на следующий год лодка будет посредственной, через год хорошей, а через два - твердо хорошей, через три - если Бог даст - и «отличной». Думаю, что партийная комиссия даст принципиальную оценку вашей позиции, коммунисты Неулыба и Хорт...»
И все-таки главный , нанес Неулыбе и Хорту прорвавшийся на трибуну «флагманский окурок» эскадры, начальник отдела устройства службы Никита Шушаков. Старый фронтовой служака, Никита не знал компромиссов и на подхалимские заигрыши командиров и старпомов был неумолим. Он протер тряпочкой очки, оглядел актив и тяжело вздохнул: - Я хочу проинформировать всех присутствующих, товарищи подводники, как грубо нарушаются требования уставов. Экипаж командира Неулыбы, уходя в море, вместо сдачи на склад свалил старые патроны регенерации в кусты возле уреза воды. Вы все знаете, что бывает, когда в регенерацию поступает морская вода. Но это еще не все. Пользуясь бесконтрольностью и халатностью дежурной службы бригады, подростки из поселка бухты Анны проникли на территорию и утащили несколько коробок регенерации. Разожгли на сопке костер, начали бросать туда коробки. Вы знаете, какие фейерверки дает горящая регенерация. Но это пацанам показалось мало, часть их проникла на близрасположенный склад «Арктикснаба» и украла несколько шашек аммонала. Начали начинять коробки регенерации и бросать в костер. Взрыв! Шести пацанов как не бывало! Милиция еще не докопалась до всего этого, откуда взрывчатка, откуда фейерверки. Ходу на нашу территорию ей нет... Я требую дать этому принципиальную оценку.
