История «бостонских взрывов» развивается по своему сценарию. Сценарий, надо сказать, витиеват, но, к счастью для нас, сценарист не очень умело прячет все концы и белые нитки, поэтому чувства реальности не возникает, и всё чаще воспринимаешь эту драму как водевиль с участием неизменного городового.
Возьмем только историю Джохара Царнаева. В ней что ни слово, то вранье. Сначала узнаем, что он ранен в горло и не может говорить. Во-первых, ранения в горло быть не может. Может быть ранение в шею с повреждением гортани или других органов, расположенных в шее. Это ранение появляется для того, чтобы журналисты не напросились на интервью, во время которого Джохар может проговориться и сказать то, чего спецслужбы меньше всего хотят услышать. Во-вторых, полиция утверждает, что это «ранение в горло» он получил, когда хотел застрелиться. Долгое время полицейские говорили, что они в течение часа не могли приблизиться к Джохару из-за огня, который тот, якобы, вел. Но вдруг вчера выясняется, что у него вообще не было огнестрельного оружия с собой. Он уже терял сознание, когда его нашел владелец лодки. Когда по заявлению «лодочника» на место прибыла полиция, Джохар не отвечал никому — у него не было сил. Ранение в шею — это вообще снайперские штучки, поэтому ищите снайпера, причем, того, который сидел на крыше какого-нибудь дома.
Следователи уже второй день говорят, что Джохар объяснил взрывы начиненных металлом петард своей ненавистью к Америке из-за того, что американцы убивают мусульман в Ираке и Афганистане. Но война в Ираке началась, когда Джохару только исполнилось девять лет, старшему брату, Тамерлану, не было и 16. Если уж они настоящие защитники Ислама, или, как их называют сейчас американские СМИ, джихадисты, то почему они мстят приютившей их Америке, а не тем выродкам, которые убивают мусульманских священников в более близком им по духу мире, например, в Дагестане. На Северном Кавказе только за 2012 год было убито 50 мусульманских священников. Так может лучше покарать убийц имамов, чем невинных зрителей, собравшихся на спортивный праздник?
Следователи в своем стремлении все объяснить, говорят, что сознание братьев подверглось радикализации из-за воздействия Интернета. Якобы они начитались проповедей одного имама, который пару лет назад погиб из-за удара беспилотника, но чьи проповеди до сих пор призывают мусульман к вселенскому джихаду.
Сестры Джохара плачут от свалившейся на них беды. Мама хочет приехать из Махачкалы, чтобы ухаживать за младшим сыном в больнице и похоронить старшего, но боится появляться в США, потому что там выписан ордер на ее арест из-за кражи в магазине.
Правозащитники в США долго дискутировали о том, правильно ли поступили власти, арестовав Джохара и не разъяснив ему правило Миранды. Вчера это правило было соблюдено, подозреваемый узнал, что может не свидетельствовать против себя и хранить молчание, и… перестал общаться со следователями. Джохар сделал главное — признался в причастности к взрывам, свалил всю вину на мертвого брата и… замолчал. Дальше все будут придумывать следователи, потому что Джохара защищает пятая поправка.
О том, что всё это инсценировка, говорит хотя бы тот факт, что старший брат, Тамерлан, появился в базе данных ФБР уже полтора года назад. Канадской полиции было достаточно года, чтобы предотвратить взрыв на железной дороге, в последний момент арестовав двух людей странной национальности, которые хотели взорвать экспресс Монреаль-Вашингтон. Еще больше вранья при описании событий на месте первой попытки арестовать братьев в кампусе Массачусетского технологического института. Вся полиция говорит об интенсивной перестрелке, находит 200 с лишним гильз, и вдруг оказывается, что один из братьев был вообще не вооружен, а пистолет второго, застреленного на месте, нашли на лужайке только через три дня.
Владелец магазина, где братья покупали петарды для изготовления бомбы, говорит, что они просили ту петарду, которая «сильнее бабахает», отмечая при этом явный «русский акцент» Тамерлана. Этому жителю американской глубинки, конечно, хорошо известен «русский акцент», тем более что он сам тут же сказал, что «русские к нему редко заглядывают». «Русского акцента» многим американским СМИ оказалось достаточно, чтобы снова обвинять во всех тяжких грехах Россию и русских.
На сцене снова появился хозяин того «мерседеса», который братья угнали, не причинив самому владельцу машины никакого вреда. Наверное, для того, чтобы он тут же побежал в полицию с заявлением об угоне. Этот владелец «мерседеса» , с трудом говорящий по-английски, тем не менее, сообщил полицейским, что братья хвастались своей причастностью к взрывам в Бостоне, потом перешли на русский, и из всего сказанного он понял одно слово — «Манхэттен», что должно означать, что братья намеревались ехать «покорять» Нью-Йорк. Зачем братьям было угонять «мерседес», если у Тамерлана был свой старенький, точно такой же, никто уже не узнает. Интересно, как братья провели время между взрывом и арестом. Старший занимался домашними делами, а Джохар «скакал» на дискотеке.
Общественный защитник Джохара, в отличие от словоохотливых полицейских, пока никаких заявлений не делал — он благоразумно молчит, потому что переварить все, что вбрасывают в СМИ спецслужбы, нормальному мозгу невозможно.
Бостонская мечеть, официально существующая на деньги «Братьев-мусульман», тут же отреклась от Царнаевых и на всякий случай из каждого окна вывесила по американскому флагу. По некоторым сведениям имам отказался участвовать в похоронах Тамерлана, но я бы воздержался от каких-то заключений на эту тему.
Тем временем Конгресс начал расследование действий ФБР и причин его неспособности предотвратить теракт. Другая комиссия приступил к пересмотру правил, регулирующих пребывание на территории США мигрантов. Усилилась антирусская риторика западных СМИ вообще, и английского агентства Рейтер, в частности, Печально, что в это дело свою немалую лепту вносят российские журналисты, работающие еще и на западные СМИ. Вчера состоялись похороны полицейского, погибшего в ночь на пятницу в кампусе Массачусетского технологического института. На похороны приехал вице-президент Байден, присутствовало более четырех тысяч человек при большом стечении полиции. Байден сыпал поговорками, призванными утешить родителей погибшего полицейского, затем сказал: «Цель террористов — запугать нас. Но этого не случилось, и Бостон показал всему миру, как нужно себя вести при террористической угрозе». Вокруг гибели этого полицейского тоже много тумана. СМИ со ссылками на источники в полиции приводят по крайней мере три версии гибели: взрыв брошенного в сотрудника взрывного устройства (одна из первых версий), гибель в перестрелке (вторая версия) и «был застрелен в патрульном автомобиле (третья и последняя версия). Получается такое интерактивное кино, когда зритель может сам выбирать сюжет по своему желанию.
Интересно звучит официальное обвинение Джохара — «причинение гибели людей с использованием оружия массового поражения». Прокурор признался, что испытывает на себе давление людей, требующих смертной казни обвиняемого. Представители следствия заявили, что уже собрали достаточно доказательств для предъявления Джохару Царнаеву обвинения. Интересно посмотреть на список лиц, которые получат награды и продвижение по службе в связи с этим делом. Уверен, что там будут и представители «киношного» цеха.
К большому сожалению, некоторые наши журналисты тут же стали сравнивать трагические события в Белгороде со взрывами в Бостоне, приписывая какие-то необыкновенные профессиональные качества американским спецслужбам и высказывая много пустых нелестных слов в адрес наших. Они не понимают главного отличия: в Белгороде был экспромт больного человека. В Бостоне была провокация спецслужб. В Белгороде практически не было сознательного искажения информации. В Бостоне почти вся информация несет следы фальсификации.
21 апреля нахимовцы 5-го класса, начальник 1-го учебного курса И.Б.Кряжев, педагог-организатор Н.А.Кузьменко, посетили Российский этнографический музей - один из крупнейших этнографических музеев мира, который располагается рядом с Михайловским дворцом в здании, построенном в 1900-1911 гг.
Создан музей в 1902 г. как этнографический отдел Русского музея Императором Александром III, открыт в 1923 г. С 1934 г. – самостоятельный Государственный музей этнографии.
В залах музея представлены материалы, рассказывающие о занятиях, устройстве жилищ, особенностях одежды, праздников и обрядов разных народов.
В экспозиции представлены разнообразные бытовые предметы, орудия труда, ритуальные атрибуты, рисующие быт народов России в XIX-XX вв.
Повышенный интерес у нахимовцев вызвала «Особая кладовая», в которой экспонируются национальные украшения разных народов, оружие и предметы культа, выполненные из благородных металлов, жемчуга, драгоценных и полудрагоценных камней. Многие из них существуют в единственном экземпляре, а традиции их изготовления зачастую утрачены.
Символ Петербурга – Константиновский дворец
21 апреля воспитанницы 6-го курса под руководством педагога-организатора И.В.Илюшиной посетили Константиновский дворец, который является символом нашей Северной столицы.
Мечта Петра I в XVIII веке построить «Русский Версаль» воплотилась в XXI веке. Дворец получил статус Государственного комплекса «Дворец конгрессов», резиденции Президента Российской Федерации.
Сегодня в парадных залах дворца проходят встречи на высшем государственном уровне, научные и светские приемы. Замечательная прогулка по парку и дворцу произвели неизгладимое впечатление на нахимовцев.
Гранд макет России
21 апреля нахимовцы 2-го курса с педагогом-организатором Е.В.Филяевской посетили экспозицию гранд макет нашей страны.
В интерактивной форме представлен разнообразный рельеф нашей огромной территории: реки и озера, моря, горы и возвышенности, леса и поля.
Нахимовцы увидели аэродромы и морские порты, тоннели, шахты, нефтяные вышки.
За счет сложных электрических схем реализована транспортная сеть России: по дорогам и магистралям ездят автомобили скорой и пожарной помощи, по железнодорожному полотну - пассажирские и товарные поезда.
По берегам рек и озер разбиты кемпинги, поставлены домики для отдыхающих, горят костры ночью. Несколько сотен тысяч фигурок животных и людей.
Как-то на днях, по «ящику» показывали документальный фильм про подводных , и я вспомнил свой опыт общения с ними. Дело было, кажется, летом 1966 или 1967 года, во всяком случае, я уже тогда командовал ПЛ «С-337». Шло какое-то флотское командно-штабное учение, экипажи лодок находились на казарменном положении, а командование эскадры сидело на БФКП, в «подземке». «Подземка» — глубокая выработка в сопке, железобетонный туннель с массой помещений для размещения штабных постов со средствами связи, обслуживающим оборудованием и системами длительного жизнеобеспечения в условиях применения противником средств и оружия массового поражения (химического и ядерного). И вот, как-то в один из дней этого учения сижу в курилке у пирса; перерыв окончен, моряки потянулись на лодку для продолжения работ и занятий. В это момент подсаживается рядом какой-то незнакомый офицер, представляется и показывает документы посыльного из штаба флота, а затем вручает пакет, адресованный лично командиру ПЛ «С-337». Читаем. Не дословно, но по существу приказано следующее. С наступлением темного времени скрытно, не ставя в известность ни командование бригады, ни эскадры, ни дежурную службу, не включая ходовые огни, соблюдая максимально возможную тишину, отойти от пирса, выйти из базы в Уссурийский залив, прижимаясь к берегу Русского острова, зайти в одну из бухт, принять на борт группу подводных диверсантов. Затем скрытно одним из проливов между островами Римского-Корсакова выйти в Амурский залив, погрузиться и в подводном положении в заданной точке подойти к северному берегу Амурского залива, выше пос. Славянка, лечь на грунт и через торпедный аппарат десантировать диверсантов. После выполнения задачи также скрытно до рассвета вернуться к своему пирсу. — Ха! Неслабо! И вы считаете, что проделать все это скрытно возможно? — Я ничего не считаю. Я только курьер! Распишитесь в получении пакета. После ужина экипаж отправился не в казарму, а на лодку. Любопытным ответ — ночные тренировки на боевых постах, ученья ведь! Как стемнело, тихо отдали швартовы, тихо под электромоторами вышли из бухты Улисс, проливом Босфор Восточный мимо о. Скрыплев в . Со страху дизель запустили, только оставив Скрыплев далеко позади.
Удивительно, но ни свой, улиссовский, ни скрыплевский посты СНиС нас прожектором не «окликнули», не затребовали наши позывные. Конечно, ночь безлунная, но погода-то тихая, ясная, видимость ночная полная, ходовые огни катеров, судов видны далеко. Неужели действительно так уж незаметна подводная лодка на фоне темной воды, тем более что в воде отражаются световыми дорожками береговые огни? Удивительно, но факт — нас не заметили! Почему-то даже береговая РЛС на Скрыплеве не подняла тревогу. Может, потому, что мы пристроились близко в кильватер выходящему рыболовному сейнеру? Часа через два в тихой укромной бухте острова Русский приняли на борт диверсионную группу, человек десять амбалов в пятнистом маскировочном обмундировании с большими баулами. Еле-еле протиснули их и их баулы через рубочный люк в лодку и далее в 1-й отсек. В баулах оказались надувные резиновые лодки и черные гидрокостюмы с аквалангами. Пошли дальше... Стою на мостике, сам себе соображаю, как дальше выполнять задачу. Что-то с временем не клеится, явный просчет. Ночь летит быстро, а еще до высадки пилить и пилить! Пока идем полным ходом под обоими дизелями. Если под водой форсировать Амурский, то значит под электромоторами, значит средним ходом, а это значит к моменту подхода к берегу электролит в аккумуляторных батареях довести до состояния «мочи» — и дальше что? А дальше надо обеспечить шлюзование всей группы через ТА! А как этих здоровяков, да еще в гидрокомбинезонах с аквалангами вообще засунуть в торпедный аппарат? Ну ладно, а где время затемно вернуться к пирсу? Кто это все планировал?.. Спускаюсь вниз, на карту к штурману. Считаем... Да-а, самый жесткий вариант — залив пересечь под водой, но под дизелем, под РДП! Рискованно — мелких судов, хоть и ночь, туда-сюда снует много. Но что делать! Времени на шлюзование тоже нет — больше трех человек в аппарат не засунешь, а может, и по два надо — у них же поклажа... Так — значит, никакого шлюзования, высажу всухую надувными лодками. К берегу как можно ближе, чтоб рейс покороче да побыстрее... И ходу-ходу полным ходом домой! Иду в изложить ситуацию командиру группы. Против ожидания командир, не помню, то ли старлей то ли каплей, даже обрадовался, что не надо лезть в аппарат. А они уже облачаются в свои черные гидрокомбинезоны, готовят акваланги, увязывают в компактные по диаметру трубы ТА тюки поклажи... Ура! Все взад! Плоское катать, круглое таскать!
Погрузились, встали под РДП. Море спокойно, ветра нет. С винт-подкруткой (остаточная мощность дизеля на электромотор другого борта) развил и предельный ход под РДП, почти 9 узлов! До места высадки добежали довольно быстро, хотя дважды пришлось срочно сниматься из-под РДП и нырять, уклоняясь от столкновения с мелкими судами, шныряющими с одного берега залива на другой. По карте и лоции подобрали подходящее место для подхода к берегу на кратчайшее расстояние. Всплыли. Ночь черна, ни луны ни звезд, на берегу тоже ни огонька. Как раз то что надо! Балласт продули не полностью на случай, если вдруг посадка на мелководье (поддул балласт — и свободен). Повернулись кормой к берегу, антенну РЛС развернули прямо в корму, без вращения (чтоб не демаскировать себя) включили на излучение и, контролируя дистанцию, медленно под моторами двинули к берегу. Эхолотом, конечно, глубину меряем. — Мостик, глубина под килем 10 метров... 5 метров... 3 метра! Мостик, метрист, до берега полтора кабельтова... Мостик, эхолот не показывает! Мостик, береговая черта в мертвой зоне! — Внизу, моторами толчок вперед! Стоп моторы! Диверсанты уже на мостике, протискиваются в тесном ограждении рубки на кормовую надстройку. — Командир, — это командир диверсантов, — ни черта не видно! Сколько до берега? — Да тут рядом... Слышишь, волна под берегом шелестит. — Ну ладно, первую группу отправляем. Только как бы не потеряться на возврате — вас-то в этой черноте не разглядеть. — А мы кильватерный огонь включим — у него луч узкий, точно на лодку выйдете. Первая группа отплыла. Буквально минут через десять резиновая шлюпка с командиром группы опять у борта. — Ну, командир, берег совсем рядом! Спасибо тебе, столько времени сэкономили! — Да ладно! Счастливо, дерзайте! Вторая группа быстро загрузилась, растворилась в темноте. — Внизу, оба мотора вперед малый, готовить оба дизеля на винт, правый с продуванием балласта! Штурман, курс в базу, прямо на !
Несмотря на полный ход под дизелями, в базу входили уже засветло. Шли с ходовыми огнями. С постами СНиС, как положено, обменялись позывными. Странно! Никаких вопросов. Швартуемся к пирсу, на свое место. На пирсах тишина, в казармах побудки еще не было. Неужели действительно никто ничего не заметил? АН нет — вот бежит к пирсу дежурный по бригаде. Ясно, вызывают «на ковер» в подземку! Только вошел в прохладу подземелья — навстречу командир эскадры. «Квакин», как всегда, «мать-перемать» и т. д. Мол, почему втихаря своих не предупредил, уже мол «фитили» вставляют... «Мать-перемать!». Оказывается, диверсанты на шоссе захватили пару машин, быстро проскочили вдоль побережья Амурского залива, захватили и «вывели из строя» несколько пунктов связи, БРЛС, какого-то фельдъегеря и еще что-то натворили... А мне в конце концов — благодарность!
«ВОЕННЫЕ ИГРЫ» В ТИХОМ ОКЕАНЕ
Автономный поход в обещал быть интересным. Это район активных действий 7-го оперативного флота ВМС США. На ближайших островах несколько передовых баз флота и авиации: Йокосука, Сасэбо, Наха (Япония), Субик-Бей, Кьюби-Пойнт (Филиппинские острова), Аганья (остров Апра, Марианские острова), на Апрежеи передовая база 15-й эскадры атомных ракетных подводных лодок с баллистическими ракетами (ПЛАРБ) системы «Поларис». Да и Вьетнам недалеко!..
Летом 1967 года командование Тихоокеанского флота проводило поисковую операцию по выявлению районов боевого патрулирования американских ПЛАРБ системы «Поларис». В составе привлекаемых сил подводной лодке «С-337» нарезалась полоса поиска в северной части моря. Кроме того, после завершения обследования заданного района предусматривалось «рандеву» в заданной точке с отрядом наших боевых кораблей и с ходу торпедная атака главной цели торпедами с установкой на потопление по прохождении полной дистанции. Ну и, понятное дело, в задачу входило в течение всего похода ведение разведки, выявление тактики действий противолодочных сил «вероятного противника». Задачу ставил и лично инструктировал командующий флотом адмирал Амелько. — Командир, задача ясна? — Так точно. — С документами на поход ознакомят начальники оперативного и разведотделов. Больше ни с кем на эту тему не разговаривать. Командованию бригады доложите, что получили спецзадачу на выход в океан на полную автономность. Пакет с документами на поход доставит офицер штаба флота перед выходом в море, вскроете после выхода из базы и поставите задачу экипажу в части, касающейся. На подготовку к выходу две недели. Вопросы и пожелания? — Товарищ командующий, прошу поставить лодку в завод хоть на неделю. Необходимо подварить ограждение боевой рубки, маломагнитка треснула по сварке в последнем выходе от ударов волн, когда выходил на перехват ОБК. И еще, прошу прикомандировать опытного штурмана, у меня командир БЧ-1 молодой, в дальние походы пока не ходил. — Это решим. Еще что? — Товарищ командующий, вопрос личный... — ..? — Я зачислен кандидатом в академию, но в связи с походом опаздываю на подготовительные сборы и, возможно, на вступительные экзамены... — Вопрос не личный. Это мы тоже решим. Обратимся к главкому, зачислят без экзаменов, потом сдадите. — Все ясно. Разрешите идти? — Да. Счастливого плавания.
Амелько Николай Николаевич. И.А. Пензов. - «Адмиралы и генералы советского и российского флотов. Портретная галерея Российского государственного военного историко-культурного центра при Правительстве Российской Федерации.».
Подготовку завершили вовремя. За сутки до выхода на борт прибыл «опытный» штурман. Каково же было мое удивление, когда им оказался давний знакомый по Ракушке, штурман одной из лодок. Как-то однажды он привел меня своим штурманским искусством в «дикое изумление». Дело было так. Комбриг поручил мне быть старшим на выходе в море при одном вновь назначенном командире. Выход короткий, но ночной. Выходим, маневрируем на внутреннем рейде. Ночь черна, берегов не видно, изредка мелькают береговые огни. Вот-вот должен открыться передний створный. Штурмана на мостике нет. Как правило, он должен быть у пеленгатора и вовремя дать доклад на начало поворота для точного выхода на выходные створы. — Где штурман-то? — спрашиваю командира. — Внизу, запросите у штурмана время поворота... Пауза затянулась. Ну и порядки, думаю... — Давай, командир, ворочай, иначе проскочим. У меня свой ориентир. Повернули. Вышли почти точно на створ, чуть-чуть перевалили, хотя пришлось руль класть на борт. В этот момент доклад снизу: — Мостик, штурман дает время поворота. — Внизу, курс.., легли на створы для выхода из базы. — Командир, впереди по курсу чисто, я спущусь вниз, посмотрю на штурмана. Штурмана на своем месте не оказалось. Нашел его сидящим на корточках в рубке радиометриста с мятой, затертой, сложенной вчетверо на коленях картой. Огромным карандашом «Ратмир» с тупым грифелем в мизинец толщиной он от руки на карте ставил точки перемещения лодки по данным замеров радиометриста!.. Понятное дело, изумлен и возмущен я был до крайности. И вот теперь я вижу его у себя на борту... Сдержался, может изменился к лучшему. Посмотрим, что будет дальше. В поход вышли по плану. В заданной точке погрузились, начали скрытный переход курсом через Цусимский пролив в Восточно-Китайское море, далее проливом между японскими островами Токара и Амами в Тихий океан, в северную часть Филиппинского моря. Через сутки по радио с КП флота дали «стоп» — задержаться в N-й позиции. Оказывается, в Японское море вошел американский новейший фрегат УРО «», маневрирует на подходах к Корейским проливам.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Однажды я ехал в машине и слушал радио. Журналист брал у кого-то интервью, всё было как-то неинтересно, и вдруг я опешил: интервьюируемый неожиданно спрашивает журналиста: А почему вы не задаете мне вопрос, на который у меня есть хороший ответ? Это я к тому, что у президента завтра горячий полдень. Президент будет отвечать на вопросы, которые ему зададут завтра, но ответы на которые были известны уже вчера.
Но каких-то ответов точно не будет ни завтра, ни, к сожалению, в ближайшее время. Во-первых. Президент не коснется нашего мифологического пространства, которое нам уже давно выдают за нашу гиперреальность. Один из мифов — это утверждение о том, что сейчас не ведется идеологической борьбы по причине отсутствия идеологии, и, якобы, тот, кто первый предложит сегодня идеологию, тот и будет политическим победителем в ближайшие годы. На самом деле идеологическая борьба ведется, и основными целями этой войны являются (1) национальное государство с его суверенитетом; (2) авторитет во всех его проявлениях (семья, школа, органы государственной власти и т.п.); (3) традиция; (4) свобода.
Поскольку я уже рассматривал основные направления идеологической борьбы, позволю себе сказать несколько слов о том, чьими руками эта борьба ведется. Во-первых, это расплодившаяся без меры армия журналистов, как пишущих, так и говорящих. Для них характерна, прежде всего, недостаточная грамотность, не говоря уже об учености. Но, когда такого журналиста ловишь на вольном или невольном вранье, он говорит: это мое мнение, и я имею на него право! За последние годы ни один журналист, много разглагольствуя о своем праве, не сказал ни слова о своей ответственности, возникающей из права публично высказывать свое мнение. Существует некая мода говорить только плохое о правоохранительных органах — они коррупционны, нарушают права человека, они пытают невинных граждан, участвуют в преследовании граждан по политическим мотивам. Но только в 2012 году правоохранительные органы потеряли убитыми более 300 человек. Но об этом молчок.
Оказывается, сегодня ситуация с правами человека, по мнению анонимных западных экспертов и вторящих им наших очень шумных журналистов, самая плохая за все постсоветское время. Журналист заранее становится звездой, если будет представлять себя как оппозиционер и в самой развязной манере говорить о власти. Порой, риторику такого журналиста вообще трудно понять, но он сыплет «высокими планками», «лакмусовыми бумажками» и прочим словесным мусором, не имеющим ни малейшего смысла, но призванным, по мнению оппозиционного журналиста, «лягнуть» власть и дать покрасоваться самому «лягающему». Как правило, такие журналисты лишь отдаленно знакомы с нормами русского языка, пишут с огромным количеством орфографических ошибок, делают ошибки в склонении и окончаниях слов, и даже не догадываются, что это сам язык презирает в них само нежелание обрести знания хотя бы на уровне средней школы. Но зато они все политологи, экономисты, идеологи и пр., а, главное, оппозиционеры.
Недавно Тина Канделаки заявила по НТВ странную вещь: Мы не должны больше пребывать в русской литературе XIX века, нам сегодня не нужен Толстой. Поэтому очень хорошо, что в нынешнюю школьную программу по русской литературе включен Асар Эппель. Я ничего не имею против покойного Эппеля и его национальности. Ничего не имею против того, что кто-то долгие годы создавал ему авторитет. Но я категорически против того, чтобы его, прямо скажем, сомнительные по качеству стихи и рассказы, изучали школьники вместо великих творений Льва Толстого. И это тоже одно из полей, где идет идеологическая битва. И очень жаль, что журналисты, не забывающие говорить о своей свободе, совершенно забыли о том, что каждое сказанное публично слово влечет за собой ответственность, и не только перед законом, но, прежде всего, перед своей совестью, хотя для многих из них и совесть уже превратилась в ненужную химеру прошлого.
Уже не удивляет согласованность западных СМИ и некоторых наших журналистов. Американские СМИ только начали «окучивать» чеченское поле в связи со взрывами в Бостоне, а уже наши журналисты наперебой пишут для британских СМИ, что всё зло идет от федеральной российской власти, из-за действий которой возник исламский терроризм. И опять ложь. В те же дни, когда шла охота на Джохара Царнаева, американцы выделили 123 миллиона долларов на помощь «борцам за свободу» в Сирии, министр обороны США, находясь в Израиле, подтвердил его «право» на нанесение удара по Ирану, заявив при этом, что Израиль всегда может рассчитывать на военную помощь США. Страны НАТО уже готовят вторжение в Сирию, сожалея лишь о том, что не успеют сделать это в апреле. В сравнении с таким государственным терроризмом взрыв петарды, начиненной железом, который, по утверждению ФБР, совершили братья Царнаевы, — это детские игрушки. Разве можно сравнить троих убитых в Бостоне с 70 тысячами убитых в Сирии? Если просуммировать все жертвы в Ираке и странах «арабской весны» и прибавить к ним жертвы разгромленной Югославии, то получится около полумиллиона убитых и порядка 2,5 миллионов людей, оказавшихся беженцами в мирное время. Разве можно сравнить две бостонских петарды и 20 с лишим тысяч самолетовылетов, совершенных странами НАТО в Ливии, и эскадрой НАТО, расстрелявшей весь свой боезапас «томагавков»?
Многие журналисты даже бравируют своей прозападной ориентацией. И, в общем-то, это их личное дело. Потому что страшнее те, кто рядится в одежды патриотизма и бесконечно говорит об особенности и богоизбранности русского народа, о каких-то тайных знаниях и тайных знаках, якобы, скрытых в русских рунах, которых нас лишили зловредные англосаксы. И опять же, у этих претендующих на публичность людей многое основывается на дремучем невежестве, на полной уверенности в том, что их аудитория еще глупее и еще безграмотней. Те, кто сегодня сознательно повторяет идеи о том, что русский народ лишен своей государственности и угнетается другими национальностями, не понимают, что такая многократно повторенная риторика ведет к самоизоляции русского народа и лишает его самой главной, проверенной веками функции по цементированию всех народов, проживающих на территории России. На поверку, это оказывается еще более изощренной идеологической борьбой, чем откровенные попытки выстроить нашу жизнь по западным рецептам.
Сегодня абсолютно всем очевидно, что Россия лишена потенциала развития. Практические шаги правительства, которое выступило инициатором введения нового бюджетного правила, направлены как раз на то, чтобы либо лишить страну такого потенциала, либо сделать его недостаточным для ускоренного развития. Основная цель бюджетного правила — создать предлог для выведения средств из российской экономики за границу. При таком подходе можно говорить сколь угодно долго о развитии, но развиваться страна не сможет.
Наблюдаются робкие попытки выстроить экономику на западный манер, т.е. создать долговую экономику, и, на основе непомерного государственного долга повысить уровень жизни в стране, тем самым, сгладив социальные противоречия. Но продажа федеральных долговых обязательств происходит бесконтрольно и просто обречена на возникновение крупномасштабных коррупционных схем, за которые придется расплачиваться народу. Дело в том, что идея долговой экономики уже исчерпала себя, и Россия не имеет права даже приближаться к этому экономическому безумию, а не то что гордиться тем, что ее, наконец, допустили к этой «глобальной халяве».
Еще одним новшеством нынешнего правительства является то, что федеральные власти уже пришли к выводу о необходимости сокращения средств, направляемых в местные бюджеты. Раньше федеральные средства рассматривались как основной инструмент формирования властной вертикали, как инструмент, предупреждающий распад России. Тут и деньги, которые «Аллах дает» Кадырову, и безмерные пособия, к которым привыкли жители, например, Дагестана, и деньги, без которых не может существовать Тыва. Теперь будет все по-другому. Местные власти должны сами формировать свои бюджеты. Но поскольку развития местной промышленности в ближайшее время не ожидается, местные бюджеты решено наполнить поступлениями от нового налога — налога на недвижимость. Именно на эти средства местные власти должны содержать учителей, врачей, полицейских, строить и ремонтировать дороги, оказывать помощь неимущим и решать другие насущные задачи. Но если такой налог в городах будет иметь размер от пяти до восьми тысяч рублей в год, и, в общем-то, будет не очень заметен в структуре трат городского жителя, то в сельской местности этот налог придется платить, в основном, из пенсий, что означает сокращение доходов самой незащищенной категории граждан. В принципе, подо всем этим лежит здравая идея, но реализация ее в условиях, когда государство виновно в огромных недоплатах населению, выглядит весьма кощунственно.
Дело в том, что жители страны страдают от нескольких последствий проводимой финансовой политики. (1) Отток средств за рубеж приводит к понижению покупательной способности рубля. Сегодня рубль уже «похудел» на 30%, оттого что треть рублевой массы хранится за рубежом в чужих валютах. (2) Повышение заработной платы в стране неизбежно приведет к созданию партий, которые будут отражать вновь возникающие экономические интересы населения, которые незамедлительно превратятся в политические требования. Власть об этом знает, и пока не создаст высокоинтеллектуальных методов управления, не допустит никакого роста заработной платы в стране. (3) Как ни странно повышение заработной платы приведет к уменьшению коррупции в стране и лишит многих источников обогащения так называемую «элиту». Поэтому надеяться на то, что существующая «элита» согласится на повышение заработной платы, не стоит.
Чем страна платит за сдерживание роста заработной платы? Она платит недоразвитостью внутреннего рынка и, следовательно, недоразвитостью всего промышленного комплекса, особенного того, который не ориентирован на экспорт. Кроме того, это ведет к постепенному свертыванию сельскохозяйственного производства, которое сегодня вообще рассматривается с немыслимых позиций, подсказанных «западными экспертами», не имеющими ни малейшего представления о сельском хозяйстве в условиях российского климата. Наличие коррупционных схем в сельском хозяйстве только усугубляет сложившуюся ситуацию. В российской агропромышленности нужно отметить две особенности: (1) высокий процент импорта в себестоимости продукции, производимой в России (например, стоимость кормов, лекарств, добавок, используемых в птицеводстве и скотоводстве). (2) Отсутствие у России рычагов для определения цен на готовую продукцию. Особенно это касается производства зерна. Большая государственная помощь селу в силу ее безадресности и бессмысленности превращается в «халяву», которая не может не развращать и которая чаще всего теряется в чиновничьих коридорах.
Нынешнее «экспертное сообщество», представленное учеными, близкими к президенту, премьеру, академии наук и кругами, за спиной которых маячат некоммерческие организации, склоняется больше к тому, чтобы развивать инфраструктуру, понимая под инфраструктурой, прежде всего транспортные магистрали. Это объясняется тем, что так называемая транзитная экономика, когда страна зарабатывает на транзите грузов, например, с Дальнего Востока в Западную Европу, или с юга на север, действительно может обеспечить высокие прибыли и оказаться инвестиционно привлекательной. Но это не приведет к развитию высоких технологий и созданию обещанных президентом 25 миллионов современных рабочих мест. Кстати, создание одного рабочего места стоит от 40 до 60 тысяч долларов, поэтому выполнение этой программы потребует от 30 до 45 триллионов рублей, если считать по нынешним ценам. Насколько это реально, судите сами.
Наряду с развитием инфраструктуры, государство сегодня должно изыскивать средства для создания перспективных технологий, главными из которых является (1) индустриализация фундаментальных исследований и (2) предупреждение техногенных катастроф. Но «экспертные сообщества» даже не заикаются об этих направлениях развития.
Пугающе растут иностранные заимствования частных банков, деятельность Центробанка России до сегодняшнего дня можно назвать антипатриотичной, валютное регулирование практически отсутствует. При такой ситуации размышлять о развитии — пустое дело.
Но самое страшное даже не это. Самое страшное то, что наш премьер-министр абсолютно уверен в том, что все им совершаемое сегодня, это и есть работа, которую от него ждут. Это и есть то, за что человеку следует платить деньги. Он уверен, что управляет государством и что каждое его высказывание — это ориентир для страны. Странные попытки оправдать деятельность Сердюкова, представить его чуть ли не потерпевшим от действий «батальона смерти», это, на самом деле, оскорбление целого поколения людей, на глазах которых этот странный человек мордовал вооруженные силы страны. То же самое можно сказать и про современную медицину, которая сегодня финансируется из расчета один рубль в день на душу населения, и про образование, на которое выделяется 80 копеек в день на душу населения. В медицине сегодня действуют стандарты лечения, принятые в 1999 году, и если врач не будет им следовать, он может нести ответственность по суду. Медицина как наука сегодня практически отсутствует, потому что она «окучена» чиновниками от науки, которые умеют все, но не умеют лечить людей и быть организаторами медицины. Из года в год растет число наших соотечественников, лишившихся в результате болезней конечностей, потому что лечение конечности сегодня не может стоить меньше 300 тысяч рублей, а ампутация стоит от силы 10 тысяч. Из медицины и образования стремительно вымываются этика и порядочность.
Но руководители нашей страны выглядят убедительней всего, когда говорят, что «мы должны», «нам следует» и т.п. Но почему они не делают того, что должны даже по их собственному утверждению, совершенно непонятно. Завтра вы тоже услышите из уст президента сакраментальное «мы должны», и, помяните мое слово, именно в этом он будет наиболее убедителен.
Зубастый народ. Десятилетку кончили. Вот Журбин по-английски говорит бегло, не хуже меня. Ну и матрос пошел! Сегодня палубу швабрит, на камбузе чистит картошку, а завтра, глядишь,— он в училище, через четыре года наденет погоны, ко мне же придет офицером. ...Нет, он, Мыльников, резко от всех отличается. Он гордо шагает по жизни. Мать всегда говорила: «Витя будет выдающимся человеком; сын Павла Нилыча Мыльникова — не какой-нибудь Иван Иванович Иванов». Мать — женщина властная, командует отцом, адмиралом и профессором Военно-морской академии. Но командует мужем наедине — об этом знают только она, Павел Нилыч да Виктор. Она всю жизнь поддерживает престиж их фамилии. Она приходила в школу, когда ее вызывали объясняться по поводу сына: «Что-о? Чепуха! Умру, не поверю. Сын адмирала, профессора Мыльникова? Витя слишком воспитан, чтобы грубить...» Она говорила знакомым, когда ее Витя заканчивал училище Фрунзе: «Чтобы сын Павла Нилыча стал рядовым офицером? Ну нет. Отец позаботится». Но отец на этот раз не послушал команды. Он отказался заботиться. «Ничего, Витенька, я его обломаю. Послужишь на флоте не больше года»,— пообещала мать. Но обломать Павла Нилыча не удалось и в три года. Она отмалчивалась днями, неделями. «Малаша!» (таково имя матери). — Молчание.— «Эмилия!» (так она себя именует).— Молчание.— «Ты что, онемела?» — Молчание.— «Ну, бог с тобой, помолчи». Мать пыталась действовать на свой страх и риск. Ездила даже в Москву, в . По ее словам, что-то ей обещали. Но обещания так обещаниями и остались.
И он больше даже не командир корабля. «Черт возьми, оклад-то уменьшится,— вдруг вспомнил Мыльников,— в водолазной школе я бы мог приработать статейками, лекциями». Он, правда, не представлял себе, о чем и куда он писал бы статейки. Да и в школу его Крамской не пустил. Интересно, что скажет Нора? Матрос, поравнявшись с ним, отдал честь — он ему не ответил. «Ни слова о моей жене», — как гордо оборвал он Крамского. Никому нет до нее никакого дела; она лучше всех других жен воспитана, лучше других одевается, лучше других образована и не растеряется даже при дипломатическом корпусе. Она приезжала на училищные балы в отцовской машине, которая ждала ее на набережной. И как выделялась Нора среди простеньких девушек в простеньких платьицах — студенток университета, работниц с Васильевского, наводнявших огромный училищный зал. Она обратила внимание на него, Мыльникова. Еще бы — в курсантской фланелевке он уже чувствовал себя офицером, не разменивался на простеньких девушек, лучше всех танцевал, умел занять гостью и умел подать и себя, и свою семью, и свое блестящее будущее. Над Норой ее подруги посмеивались — от зависти, разумеется, — что она ему, Мыльникову, отдала предпочтение. Она могла выйти за дипломата, за писателя, за лауреата-артиста и всем предпочла его, лейтенанта... потому, что он — Мыльников. Мыль-ни-ков. Звучит гордо. ...Два года они живут в этом городке. Сначала магазины с красиво убранными витринами и средневековая готика ее умилили. — Совсем Европа, — определила Нора, никогда не видавшая Европы.
Она создала им «дом»; у них хорошо и уютно, куда лучше, чем у других. Отец присылает ей достаточно денег, чтобы устроить приличную жизнь. Она завязала знакомства — у них стали бывать в гостях офицеры с двумя просветами на погонах и люди искусства. Она вовлекла в свою орбиту жен — не только глупеньких девочек младшего поколения, но и пожилых — смех, да и только — одеваются, как Нора Аркадьевна, подают на стол, как подает Нора Аркадьевна, даже выучили словечки и афоризмы Норы Аркадьевны. Они здорово расшевелили своих служак-мужей, знающих только мостик, вахту и Клуб офицеров. Бедный помощник Коркин совсем сбился с ног: его простенькая мещаночка Люда решила сравниться с блистательной Норой Аркадьевной. И вот теперь с Мыльниковым собираются говорить о жене. Ну, разумеется: она всем им колет глаза. Он отдал честь проходившему подполковнику. ...А папашка-то действительно мог позаботиться, чтобы его Виктор не прозябал в дивизионных специалистах, а получил назначение куда-нибудь в Ленинград или, в крайнем случае, в Кронштадт. Но папашка — кремень. И у него свои принципы. Устарелые принципы'! Вот адмирал Семибратов вызволил же своего Женечку, и тот теперь все вечера проводит в ленинградских театрах. А он, Виктор, еще в училище был на лучшем счету. Учился отлично. На четвертом курсе был старшиной роты первого курса. Правда, там нашлись сопляки, которые выступили против него на комсомольском собрании. Этот идиот Живцов каялся: «Я понял, что стал Мыльниковым номер два». Словно Мыльников — это нечто такое, на что неприлично равняться. А другой — Рындин, так тот прямо ляпнул: «Вы не заслужили нашей любви, старшина Мыльников, вас не любят и вы знаете, за что вас не любят». Рындину здорово влетело от замполита — не подрывай авторитета начальника. Но на другой день и Мыльников перестал быть старшиной...
Курсанты решают задачи по определению места корабля в море. - Там за Невой моря и океаны: История Высшего военно-морского училища им.Фрунзе /Г.М. Гельфонд, А.Ф. Жаров, А.Б. Стрелов, В.А. Хренов. - М. 1976.
— Почему не приветствуете старшего по званию? — остановил Мыльников молодого матроса. — Разрешите доложить... я приветствовал, вы задумавшись шли, не заметили, товарищ старший лейтенант, — оторопело оправдывался курносый матрос. — Я все замечаю. Доложите вашему командиру, — приказал Мыльников и пошел дальше. ...Да, он все замечает, от него ничего не укроется. Он каждого видит насквозь. Он на голову выше других — и даже Крамской вынужден был отметить, что он — отлично подготовленный к службе офицер, знающий флотский специалист; словом, он не на своем месте. Он заслужил куда большего. Не раз, командуя «Триста третьим», он мечтал: вдруг из Москвы приезжает кто-нибудь из высшего командования, замечает его, Мыльникова, великолепное управление кораблем, образцовый порядок на «Триста третьем», вымуштрованных матросов; Мыльников на глазах у высокопоставленного товарища принимает смелые решения, пренебрегает опасностью, спасает корабль от грозящей ему гибели. «Я позабочусь о том, — говорит руководящий товарищ с адмиральскими погонами на плечах, — чтобы вы, старший лейтенант Мыльников, заняли новое положение... более подобающее вашим знаниям, вашей смелости и отваге, вашим решительным действиям». И через неделю приходит приказ: старшего лейтенанта Мыльникова — откомандировать... Он спешит домой: «Нора, мы едем в Москву. В Москву». — «Да что ты, милый? Да ведь это же блеск. Дай я тебя расцелую». А что она скажет теперь? Оставили здесь, снижают оклад. Мыльников свернул в переулок, похожий на щель;. его обступили узкие дома с двухскатными крышами и тяжелыми коваными дверьми. Старинные фонари висели над головой, словно вытянутые железные руки. Черная кошка вознамерилась перебежать Мыльникову дорогу.
— Брысь, ! Нарушительница спокойствия нырнула обратно в подвал. — Черных кошек еще не хватало, — ругнулся Мыльников, поднимаясь по деревянной полувинтовой лестнице. Толстая дубовая дверь подалась со скрипом, и Мыльников очутился в большой и нарядной, хотя и бестолково обставленной, комнате с двуспальной кроватью под тюлевым покрывалом, с повсюду сидящими плюшевыми мишками и собачками, с разбросанными по дивану подушками и с низеньким круглым столом, покрытым кружевной скатертью. По комнате были расставлены пуфики. Они постоянно попадались под ноги Мыльникову. И сейчас, поддав ногой, он отбросил один, словно собачонку. — Ты пришел, милый? Кофе готов. Нора, в васильковом китайском халатике, расшитом огнедышащими драконами, поднялась со своего «рабочего места» — перед круглым зеркалом туалета. «Нора «делала лицо» — понял Мыльников. Эта операция отнимала у нее не меньше двух часов в день. Зато, встав с постели с увядшей и желтой кожей и облезшими ресницами, Нора к полудню уже расцветала и могла поспорить с любой розовощекой девицей. А Норе было... словом, Нора была на шесть лет старше Мыльникова, и он выяснил это обстоятельство только в загсе, когда возможностей для отступления не оставалось. Но он не особенно огорчался — Нора была удобной женой. Она поставила на низенький круглый стол поднос с кофейником, молочником, чашками, крохотными бутербродами на тарелке, на которые всегда злился Мыльников — Нора называла их сэндвичами. — Ну? Ты переходишь в водолазную школу? — спросила она, наливая в фарфоровую чашечку густой кофе. — Нет, — сказал Мыльников. — Крамской не хочет со мной .расставаться. — Значит, так и будем прозябать тут, в глуши? Ты достоин лучшего. — Я тоже так думаю, — охотно согласился с ней Мыльников. — Зачем ты положил три куска сахару? Ты ведь не любишь сиропа. Ну, и что же ты думаешь делать? — Что думаю? Ждать. Мыльников выразительно посмотрел на Нору холодными выпуклыми глазами.
— Придет и мой час, моя милая... Он поморщился, потому что она охватила его лоб и, прижав подбородок к его налощенным волосам, сказала: — Это даже хорошо, что ты стал, Витюша, дивизионным штурманом. Ты будешь на глазах у начальства. Приедет какая-нибудь инспекция из штаба флота, а может быть, из Москвы, ты постарайся показать себя в лучшем свете. Ну, там, исправь чью-нибудь ошибку, чтобы все это слышали, или одерни какого-нибудь неопытного юнца, докажи, что ты знаешь гораздо больше других. Понимаешь? Она взъерошила его тщательно прилизанные волосы, и он опять недовольно поморщился. Но стерпел и подумал: «А ведь ты у меня умница, Нора». — А там, глядишь, как заметит тебя начальство, продолжала она, — вставь словечко, не назойливо, меж; прочим, что тебя привлекает научная работа, что ты хотел бы сотрудничать в «Морском сборнике», а может быть, защитить диссертацию. Напомни о том, что ты сын именно того Мыльникова, адмирала-ученого. Понимаешь? Он отлично ее понимал — они мыслили одинаково! Они были великолепнейшей парой, один создан был для другого. — Ведь никто не знает, что твой папаша такой глубоко принципиальный дурак, — продолжала Нора. — Каждый подумает: «А что, если сделать приятное профессору, переведя его сына поближе? Ведь и мне, может статься, придется встретиться с профессором Мыльниковым, когда откомандируют меня в академию». Такова была философия Норы. И философия эта находила отклик в сердце Мыльникова. Он сразу повеселел, притянул жену, посадил ее к себе на колени: — И тогда... — И тогда мы по-настоящему заживем. — Нора послюнила палец и загнула ресницы. — А что будет с Коркиным? — поинтересовалась она. — Он без тебя совсем пропадет... Люда жалуется, стал совсем невыносим. Представь себе — ревнует... Ха-ха!
— Коркин готовится к экзамену на самостоятельное управление кораблем... — Он будет вместо тебя командиром? — Боюсь, командира из него не получится. Мягкотел... А впрочем... Поживем — увидим. И Мыльников потянулся за сигаретой.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ. КОРКИН
1
Сидя в командирской каютке, Коркин вспоминал свой разговор с Крамским: «Я надеюсь, что вы и сами сдадите экзамен и быстро введете в курс дела нового штурмана. Поможете Живцову освоиться с кораблем, с людьми, поддержите его авторитет. Вспомните свои первые шаги. Трудновато вам было?» Да, ему было нелегко, когда он, зеленым юнцом, с едва пробивающимися усиками, пришел из училища. Он тогда горячо взялся за дело (два года назад), служа со Щегольковым. Но Щегольков быстро выдвинулся, стал командиром дивизиона; на корабль пришел Мыльников, и все пошло прахом. Вначале Коркин влюбился в него, и Мыльников чуть не стал его идеалом. Именно таким представлял себе всегда Вася Коркин настоящего . Всегда — и на берегу, и в походе — безупречно одет, очень требователен к команде, о панибратстве с ним ни у кого не может возникнуть и мысли. Службист с ног до головы. Знает все — никого ни о чем не расспрашивает и ни разу не ошибется. Решителен. Никогда не поймешь, доволен он тобой или нет. Лицо у него всегда одинаковое: непроницаемое, холодно смотрит на человека, а тому кажется, будто командир видит что-то у него за спиной. «Лучше бы выругал», — говорили матросы, да и сам Коркин, восхищаясь спокойствием Мыльникова, часто подумывал, когда совершал промахи: «Лучше бы он меня отругал». Мыльников же умел затронуть самое больное место в душе человека, уязвить, принизить и уничтожить и бросить холодно: «Вы свободны. Идите». И человек уходил, как оплеванный.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
