Вскормлённые с копья

... офицеры, вдоволь хлебнувшие «флотской романтики мирного времени», знают, каким испытаниям подвергаются совесть, порядочность и чувство собственного достоинства. И чем выше должность, тем чаще и жёстче испытания.



О книге контр-адмирала в отставке В.Г. Лебедько «Верность долгу», вышедшей в свет два года назад, до сих пор много говорят на встречах отставных и кадровых офицеров ВМФ, в кулуарах официальных мероприятий, посвящённых флотским праздникам и юбилеям. Но, подчеркнем это особо, в кулуарах. Официально эту книгу стараются замолчать. Почему?
На наш взгляд, только по причине исключительной правдивости автора, описывающего флотскую жизнь в недавнем прошлом нашей Родины и дающего порой нелицеприятные характеристики действующим лицам, в том числе имеющим адмиральские звезды на погонах и ныне здравствующим...
Правда не всегда и не всем нравится. Но по-другому автор писать не может. «ВЕРНОСТЬ ДОЛГУ» - это фамильный девиз морского офицера Лебедько.
Он служил с полной отдачей и считал, что все должны служить так. Но, к сожалению, так служили не все. Из-за этого у него часто возникали конфликты и с подчинёнными, и с начальниками. Один пример. Лебедько, вспоминая свои первые шаги (в 1957 году во Владивостоке) в должности старпома командира подводной лодки, которую готовили на продажу Индонезии, так отзывается об одном из своих товарищей: «...На лодку пришел помощником командира мой однокашник старший лейтенант Козлов Борис Игоревич. Я не знаю, кто его назначил на командирскую должность... Был он какой-то несобранный, вечно везде и всегда опаздывающий. На отданные ему приказания реагировал медленно, организаторскими способностями не обладал. В то же время Боря был добрым, мягким, отзывчивым и честным офицером. Но самое интересное: свою службу на флоте он считал личным ответом на «происки американского империализма». Такое неординарное качество вызывало к нему уважение. Через пятьдесят лет, прочитав о себе в книге Лебедько, доктор философских наук, профессор Борис Козлов так размышляет о тех непростых годах совместной службы: «...По прибытии во Владивосток лично я представлял собой вполне ощутимую угрозу боеспособности любого корабля, поскольку в Экспедиции особого назначения (организация, которая перегоняла боевые корабли из Европейской части Союза по Северному морскому пути на Дальний Восток. - Авторы) болтался два года, и, конечно, забыл сдачи всех боевых задач. И вот такого меня назначили помощником командира-начальником РТС на 613-й проект, который готовили для перегона в Индонезию. Лебедько, пришедший на корабль старпомом, наблюдал меня с плохо скрытым и вполне оправданным отвращением. Ему нужна была служба, а я, разбаловавшись в ЭОН, служить «по-лебедькиному» (то есть, правильно) не умел. Наверняка, он прав, вспоминая о том, что я был каким-то неорганизованным. Не люблю стиля «чтобы через пять минут собака была за бортом», но флот без таких службистов, наверное, пропадёт. Не держу я на него зла. Флот должен стоять на таких требовательных офицерах».
Людей, с пониманием воспринимавших требовательность офицеров, подобных Лебедько, даже в те времена было немного.
Автор называет свою книгу «историко-хроникальным повествованием». Такое жанровое определение применимо, например, к летописи, где автор, находясь в позиции наблюдателя, отстранённо и бесстрастно свидетельствует о происходивших или происходящих на его глазах событиях. На наш взгляд, и содержание книги «Верность долгу», и позиция автора совсем другие. Его оценки происходящего и окружающих лиц предельно откровенны, порой жестки, но читатель видит, что и к себе автор не менее строг - не приукрашивает эпизоды, где был «на грани фола», не обходит молчанием ситуации, в которых он со своей требовательностью мог показаться смешным, неуместным. Книга и документальна, и в то же время публицистична. Владимир Лебедько - главное действующее лицо, он активно и эмоционально присутствует в самом центре правдиво и ярко описываемых событий. Присущие ему честность, добросовестность в порученном деле, боль за Флот и Отечество влекут авторское перо все глубже, к предельной искренности. Несомненное литературное дарование позволяет Лебедько выражать свои мысли точными словами, подкрепляя их впечатляющими деталями. В итоге многие страницы и эпизоды «повествования» приобретают волнующий колорит исповеди.
Закрыв последнюю страницу, ясно осознаёшь, что книга дала возможность соприкоснуться с судьбой многогранной и одновременно чрезвычайно цельной личности. Личности, наделенной недюжинным умом, рано осознавшей своё призвание и непреклонно следовавшей ему.
На жизненном пути В.Г. Лебедько ждала далеко не простая, трудная, но по-настоящему мужская, и в этом смысле завидная, судьба. Однако применительно к нему нельзя сказать расхожее: «Судьба играет человеком». Он сам, сознательно и неуклонно, строил ее так, как велели ему совесть и понимание им долга, пользы выполняемому делу и, шире, пользы для Флота и Отечества.
С августа 1953 года, когда зелёным лейтенантом он вступил на борт ПЛ «С-68», и до января 1991 года, когда контр-адмирал Лебедько сдал обязанности командира Учебного центра подготовки экипажей атомных подводных лодок, Владимир Георгиевич всегда находился в боевом ядре военно-морского флота СССР. И хотя он скромно итожит эти годы: «Ничего особенного я за свою службу не совершил, служил не за страх, а за совесть, добросовестно и чуть выше», но офицеры, вдоволь хлебнувшие «флотской романтики мирного времени», знают, каким испытаниям подвергаются совесть, порядочность и чувство собственного достоинства. И чем выше должность, тем чаще и жёстче испытания. Лебедько прошел их с честью, не поступился жизненными принципами и убеждениями.
Из-за своей жесткости и требовательности он нажил немало недругов. Его не очень любили подчинённые, но лодки, которыми он командовал, всегда выходили в число лучших на флоте по боеготовности и техническому состоянию.
И вот ведь как бывает - матросы, старшины и офицеры, служившие под его командованием, до сих пор пишут ему письма, делятся своими радостями, просят совета.
Владимир Лебедько - увлечённый и творческий человек. На высоких штабных должностях он делал всё, что мог для укрепления и развития ВМФ, для совершенствования оперативного искусства. Он постоянно размышляет о том, как надо воевать в морях и океанах, чтобы побеждать. Главнокомандующий ВМФ С.Г. Горшков, весьма взыскательный и сведущий в этих вопросах, высоко ценил редкий оперативный талант В.Г. Лебедько и неоднократно поручал ему разработку крупнейших океанских операций. Несмотря на некоторые разногласия, Главком уважал Владимира Георгиевича как офицера оперативного управления. Но за непримиримость ко всему, что «делалось не так, как надо», и Главком, и непосредственные начальники его недолюбливали, и эта нелюбовь оставалась неизменной, каких бы успехов он ни добивался.
Читатель найдёт в книге Лебедько немало эпизодов, в которых перед автором возникала альтернатива: следовать в интересах дела своим служебным и моральным принципам или, за счёт небольшого поначалу смещения понятий о том, «что праведно и что дурно», обрести благорасположение вышестоящих и, соответственно, достичь быстрых карьерных успехов. Книга убеждает, что второй, соглашательский вариант всегда был неприемлем, органически чужд для Владимира Лебедько. Далеко не каждому он по плечу. Такой путь, такой выбор, особенно на фоне описываемой автором весьма непростой и всё более ухудшавшейся моральной атмосферы на флоте, был (да и сейчас остаётся) весьма редким, можно сказать, особенным. Лебедько никогда не прогибался перед начальством, упорно не желал в угоду ему кривить душой и закрывать глаза на недостатки. Вряд ли такой офицер и, тем более, адмирал мог устраивать вышестоящих начальников, в том числе и Главкома.
Для офицеров, служивших на Флоте во второй половине XX века, не секрет, что в последние десятилетия нравственные устои флотской службы были заметно подорваны. После смерти Адмирала флота Советского Союза С.Г. Горшкова, в руководстве ВМФ, и до этого сильно поражённом протекционизмом и карьеризмом, начали быстро нарастать коррупционные процессы, основанные на круговой поруке и двойной морали. Как следствие, в практику флотского руководства всё более проникали некомпетентность и карьеризм, очковтирательство и фальсификации при оценке состояния дел на флотах; волюнтаризм в принятии решений; безответственность высшего руководства при чрезвычайных происшествиях; покровительство нужным, лично преданным лицам. Развитию негативных процессов способствовала глубоко въевшаяся в жизнь флота неоправданно жёсткая служебная и социальная зависимость плавсостава от вышестоящего флотского начальства. «Рыцари океана» зачастую оказывались заложниками карьерных амбиций своих начальников.



В.Лебедько с главкомом ВМФ СССР С.Горшковым

Естественно, что фактическая боевая готовность военно-морских сил быстро снижалась. Неизбежным и трагичным следствием этого стала, после тринадцати лет безаварийной интенсивной эксплуатации более 130 боеготовых АПЛ, полоса тяжёлых аварий и катастроф, получивших по своим масштабам и по беспомощности при их ликвидации мировую известность. (1983 г.- «К-429» на ТОФе, 1986 г. - «К-219» на СФ, 1989 г. - «К-278» «Комсомолец» на СФ... Трагическая цепочка продолжилась и далее.).
Проводимое после этих ЧП следствие каждый раз изобиловало подтасовками и фальсификацией, направленными на увод от ответственности руководящих лиц флота, и фактически не устанавливало ни истинных причин, ни действительных виновников происшедшего.
В такой атмосфере адмиралы склада В.Г. Лебедько оказывались не ко двору. И начальника Оперативного управления самого мощного флота СССР, Северного, в 1984 году назначают заместителем начальника штаба войск Юго-Западного направления по морским делам и отправляют в Кишинёв - подальше от флота и от ГШ ВМФ, И хотя эта должность была вице-адмиральской, всем было понятно, что для Лебедько это - «почётная ссылка», а для флота - вполне реальная потеря.
Кстати, очередного звания В.Г. Лебедько за четыре года так и «не успели» присвоить.



В.Лебедько (третий справа) с группой адмиралов в Стамбуле

В 1988 году, в связи с сокращением должности В.Г. Лебедько, Главнокомандующий Юго-Западным направлением генерал армии И.А. Герасимов предлагает ему занять пост начальника Организационно-мобилизационного управления в его штабе («Твои моряки не присвоили тебе звания вице-адмирал, а я гарантирую: через год будешь генерал-лейтенантом»). В.Г. Лебедько отказывается. И, после недвусмысленно красноречивой многомесячной «выдержки» за штатом, Управление кадров флота назначает его на «самую низкую адмиральскую должность во всём ВМФ» - командиром 270 Учебного центра ВМФ в Сосновом Бору Ленинградской области. «Но я решил: начал службу подводником и подводником закончу. И потому дал согласие» (стр. 412).
Вскоре после этого назначения на одном из совещаний, которые вслед за Горбачевым полюбили проводить и другие высшие руководители и начальники страны, произошла характерная встреча Лебедько с главкомом. Вот как описывает её Владимир Георгиевич в своей книге:
«Сойдя с трибуны, Главком пошел на выход и тут увидел меня.
— Вы как здесь оказались?
— По вашему ходатайству и по приказу Министра вчера я принял в командование 270 Учебный центр.
— Ну, и как вы теперь думаете служить?
— А что, ко мне есть претензии? Буду служить так, как вы здесь говорили в своем докладе.
— Ну, хорошо, я с вами ещё побеседую.
Беседовать нам было просто не о чем, и потому разговора между нами до конца моей службы не состоялось» (стр.416).
Подтекст вопроса, заданного Главкомом, легко понять тем, кто служил в последние советские годы: так обращались политработники и некоторые командиры к своим разгильдяям-подчиненным после сурового разноса или возвращения их с гауптвахты.
Но это не могло изменить ни характер автора, ни его отношение к делу. И на этой должности В.Г. Лебедько служит с полной отдачей. Вот что он пишет в своей обычной сдержанной манере: «Не скажу, чтобы я делал какие-то большие дела, но они будоражили маленький городок...». Отметим, в числе «не слишком больших дел» была жёсткая реализация его приказания выселить из общежития всех, не имеющих отношения к Учебному центру. А ведь это были в основном так называемые «нужные люди» - работники городской торговли, медики и т. п., которым кем-то когда-то была пожалована жилплощадь за счёт офицерского состава, вынужденного ютиться где попало. Несмотря на давление со стороны городских властей, Лебедько разрешил оставить в общежитии только семьи офицеров-пограничников и офицеров милиции. К этому добавилось упорядочение рабочего дня, ужесточение пропускного режима, повышение требований, нацеленных на обеспечение порядка и дисциплины. «...Не всем обывателям, огородникам-подводникам нравились мои нововведения. Мне часто звонили по ночам, оскорбляли, угрожали. Я не считал, что заслуживаю такого отношения за свою добросовестную службу. Наступало утро, и служба продолжалась» (стр.419).
Напомним, что на дворе был конец 80-х - время, которое сам автор называет «расхлыстанным».
Длительное пребывание В.Г. Лебедько на «периферии» флота было, на наш взгляд, причиной его не вполне объективной и внятной оценки (стр.421) причин катастрофы АПЛ «Комсомолец». Он не поддержал принципиальную позицию Героя Советского Союза вице-адмирала Е.Д. Чернова, доказательно вскрывшего истинные причины её гибели. В частности, Лебедько ошибочно написал, что Е.Д. Чернов был председателем Государственной комиссии по приемке АПЛ «Комсомолец» от промышленности и потому, стремясь самооправдаться, утверждает, что находящаяся в опытовой эксплуатации лодка не имела конструктивных недостатков, и прямая ответственность за её гибель лежит на тех, кто назначил её на боевую службу, выпустив в море с неподготовленным экипажем. Но Чернов не принимал лодку от промышленности. До убытия с флота на новую должность он был председателем опытовой комиссии. На боевые службы лодку стали назначать уже без его ведома.
В последующем, уже за рамками книги, В.Г. Лебедько согласился со взглядами Чернова на причины аварий и катастроф и принял участие в соответствующем письме инициативной группы адмиралов и офицеров в Верховный Суд РФ.
Нельзя не упомянуть еще об одном эпизоде из жизни автора, красноречиво характеризующем состояние армии и флота на сломе советской эпохи.
15 мая 1990 года в стенах Военно-Морской академии В.Г. Лебедько блестяще защитил кандидатскую диссертацию. Тема: «Взаимодействие флота с соединениями и объединениями других видов Вооружённых Сил в оборонительной операции на континентальном ТВД». В ней автор научно обобщил опыт своей работы в штабе Юго-Западного направления. И в этом же году Российский Флот - по логике, известной лишь его Главнокомандующему - признал дальнейшую службу контр-адмирала В.Г. Лебедько нецелесообразной!..
Уход В.Г. Лебедько в запас читатель книги встречает с чувством внутреннего протеста. Ибо совершенно очевидно, что автор далеко не реализовал богатые возможности, заложенные в него природой и приобретённые в ходе каторжного труда, каким на деле является служба верного своему долгу офицера-подводника. Он был способен еще очень много дать Флоту и Отечеству. Но, в ходе рокового скольжения того и другого к развалу, необходимость в принципиальных и совестливых офицерах ощущалась всё меньше и меньше. Наступало время людей, для которых понятия честь, достоинство, верность долгу - всего лишь помеха на пути к успеху. Перешагивая через совесть, делая карьеру любой ценой, такие люди навязывают обществу, и, прежде всего, молодёжи, циничную идеологию нуворишей — идеологию беспринципности и вседозволенности, главное в которой, чтобы тебе было хорошо.
Книга Лебедько - активное противодействие этой моральной гнили. Ибо речь в ней, по большому счету, не только о воинском долге, но и о долге совести, о долге гражданина своей страны.
Он субъективен в восприятии окружающего? Да, несомненно. Но именно личная точка зрения автора, с которой читатель волен соглашаться или не соглашаться, делает эту книгу особенно интересной. Личностное восприятие событий, свойственное любой хорошей публицистике, отличает книгу «Верность долгу» от множества бездушных, псевдообъективных повествований, проутюженных привычной всем нам самоцензурой и детищем новых времен — цензурой корпоративной: не дай Бог обидеть кого-нибудь из власть имущих или сказать что-то неприятное или не устоявшееся в традиционном, среднестатистическом общественном мнении.



С супругой Надеждой Михайловной

Добавить осталось немного, но добавка эта очень существенна: в ней и характер, и моральное кредо Владимира Лебедько. Потерявший зрение адмирал, подобно Николаю Островскому, дописывал эту книгу, надиктовывая текст жене. А издал он её по канонам нового времени — за свой счёт, продав машину и дачу.
Книга В.Г. Лебедько, повествующая об интересной и сложной жизни человека высоких идеалов, несгибаемой честности и неколебимой верности долгу, несомненно, послужит делу воспитания будущих подводников и молодых граждан России - поможет им не спасовать, когда придёт их черёд делать трудный выбор: карьера, купленная за счёт моральных компромиссов, или долг, честь и совесть. Мы убеждены, что книга В.Г. Лебедько «Верность долгу» из тех, которые непременно окажутся востребованы будущим поколением военных моряков.

Об авторах, воспитанниках Ленинградского военно-морского подготовительного училища.

Загускин Николай Евгеньевич – капитан 2 ранга в отставке. Окончил в 1949 г. ЛВМПУ, в 1953 г. Минно-торпедный факультет 1 БВВМУ, в 1968г., заочно, сценарный факультет ВГИК.
1953-1957 гг. – ЧФ, БФ, СФ, ТОФ – командир БЧ 2-3 пл 613 проекта. При плавании по Северному Морскому Пути зимовал в Крестах Колымских.
1957-1965 гг.– Петропавловск-Камчатский и Ленинград, разные должности в линейных органах Военных Сообщений. 1969-1975 гг. - Военная академия тыла и транспорта – преподаватель кафедры ВОСО, затем научный сотрудник Центральной научно-исследовательской лаборатории ВОСО.
В 1976 г. уволился в запас. Инструктор-методист на туристских теплоходах, иногда и поездах Ленинградского бюро путешествий. Начальник агиттеплохода «Ленинградец» Бассейнового комитета профсоюзов. Уполномоченный Мингазпрома в Ленинграде и Выборге по контролю за морскими перевозкам для газопровода Уренгой-Помары-Ужгород. Представитель Торгово-промышленной Палаты в Ленинградском порту. 1992-1998 – главный редактор Киновидеостудии Санкт-Петербургского государственного университета.
С киностудиями и «Лентелефильмом» сотрудничал с 1964 года. Автор более 40 документальных, научно-популярных и учебных фильмов. Член Союза кинематографистов.

Лапцевич Николай Васильевич родился и вырос в глухой белорусской деревне Веркалы, однако в учении проявил исключительные усердие и способности. ЛВМПУ он закончил с золотой медалью, а в 1-м Балтийском ВВМУ был сталинским стипендиатом. Его фамилия до сих пор красуется золотыми буквами на белой мраморной доске в фойе клуба училища (ВВМУПП) вместе с фамилиями других талантливых парней.
Несмотря на столь впечатляющий старт, дальнейшая служба проходила сложно, так как приобретённая им специальность классического ствольного артиллериста заканчивала своё существование на флоте. Ему пришлось трижды кардинально менять сферу деятельности, каждый раз начиная заново.
Начав офицерскую службу преподавателем школы комендоров учебного отряда, затем переучивался на Высших Офицерских классах. Стал ракетчиком и продолжил службу на главной ракетно-технической базе Тихоокеанского флота, закончив службу на ней в должности заместителя командира части.
В 1969 году переведён служить в Ленинград в НИИ вооружения ВМФ, где со временем был назначен руководителем научно-исследовательской группы по разработке новой темы.
За период до 1986 года участвовал в проведении ряда научно-исследовательских работ по ракетной тематике, будучи большей частью их ответственным исполнителем. Непосредственно участвовал в создании и испытаниях комплексов РО «Базальт», «Вулкан», «Гранит».
В 1983 году за участие в создании комплекса РО «Гранит» награждён орденом «За службу Родине» 3 степени.

Ранее опубликованные сообщения:

РОЗЫ И ТЕРНИИ В СУДЬБЕ МИНИСТРА МОРСКИХ СИЛ РОССИИ АДМИРАЛА ПАВЛА ВАСИЛЬЕВИЧА ЧИЧАГОВА. В.Г. Лебедько, контр-адмирал в отставке, кандидат военных наук.  
В.Н.Ленинцеву 79! Рассказы Виталия Ленинцева: "Посемафорил", "Код", "Ахинея".
Контр-адмирал Акатов Альберт Васильевич. Часть 3. Чулков Джемс Константинович. Знаком многим, по совместной службе, проходившим обучение на ВСОК, по сложенным о нем "легендам" (начало).  
Контр-адмирал Акатов Альберт Васильевич. Часть 4. Чулков Джемс Константинович. Знаком многим, по совестной службе, проходившим обучение на Высших офицерских классах, по сложенным о нем "легендам" (окончание).  

Мы продолжим выполнять свое обещание - рассказывать о судьбах и творчестве наших друзей - Подготов, воспитанников подготовительных училищ ВМФ.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru

«Не приемлю я ложь, клевету не приемлю, Презираю рвачей в благородном обличье, Как солдат и поэт, я люблю свою землю И желаю ей только добра и величья».

А теперь, как и обещали, расскажем об однокашниках Л.И.Жданова по Нахимовскому училищу.

Прежде всего капитан 1 ранга, подводник, писатель-маринист Касатонов Валерий Федорович. Автор повести "Жизнь - морю, честь - никому!" Тем, кто еще не читал, рекомендуем познакомиться со всеми 36 его новеллами, начав с первой - "Кронштадт".

Помните того старшину-мичмана, его запомнившуюся на всю жизнь неутомимость, неустанность заботы о маленьких моряках отметил Жданов Л.И. Вместе с однокашниками ему удалось в процесе подготовки этой публикации вспомнить и фамилию, и имя - отчество замечательного воспитателя. Скорик Петр Федорович, старшина 2 статьи, помощник офицера-воспитателя. К сожалению, сохранилась только групповая фотография. Но какая!



1 ряд. Мирошниченко, Николаев Алексей Иванович, Шибанов Альфред Степанович, Сухов Вячеслав, Земский Василий Иванович, Борзов В., Драгункин Евгений, Лукьянов Рудольф, Шарапов Юрий, Немченко Анатолий.
2 ряд. Архангельский Михаил Нилович, старший лейтенант Томашевский Павел Владимирович, лейтенант Рогачев Юрий Викторович, офицер-воспитатель, Ерыгин Василий Петрович, офицер-воспитатель, майор Удалова Екатерина Сергеевна, преподаватель англ. языка, капитан 3 ранга Осипенко Кондрат Филиппович, командир роты, старшина 1 статьи Новожилов Борис Васильевич, старшина 2 статьи Скорик Петр Федорович, помощники офицера-воспитателя, Казаков А., Ревин Валерий Германович.
3 ряд. Бобков Михаил Михайлович, Павлов Виктор Васильевич, Лорберг К., Степанов Юрий Васильевич, Николаев Станислав Петрович, Пономаренко, Максимов Владимир Кириллович, Боровиков Александр Федосеевич, Лебедев А., Соколов.



16 мая 2008 года. На том же месте через много-много лет. Никитин Михаил Николаевич, Матвеев Валерий Федорович, Харитонов Владислав Алексеевич, Жданов Леонид Иванович, Ковтун Лев Игнатьевич, Боромыков Виктор Семенович, Степанов Юрий Васильевич.

Пожалуй, лучше всего далее строить рассказ о выпуске 1956 года Ленинградского Нахимовского училища в алфавитном порядке.

Боровиков Александр Федосеевич.



«Не приемлю я ложь, клевету не приемлю, Презираю рвачей в благородном обличье, Как солдат и поэт, я люблю свою землю И желаю ей только добра и величья». Мне кажется, в этих строчках поэтическое и патриотическое кредо поэта. - Касатонов В.Ф.

Немного о себе.

"В эти дни отмечаем в 64 раз самый знаменательный праздник нашего народа - День Победы в Великой Отечественной войне. Все меньше и меньше в России и других государствах, участвовавших в разгроме фашизма, остается участников самой тяжелой и кровопролитной войны XX века. Да и многие из участников Великой Отечественной войны, которые еще живы, уже физически не в состоянии приходить на встречи с молодежью и рассказывать о прошедшей войне. Например, мужу моей старшей сестры — участнику войны и с фашистской Германией и с Японией сегодня уже 83 года, хотя он начал воевать 17-летним пареньком только в 1943 году.



Ветеранам и молодым

Ветераны войны, вас так мало осталось
На бескрайних просторах российской земли.
Сколько вас полегло, сколько горя досталось,
Что две жизни и те бы вместить не смогли.

Помнят версты дорог, как шагали вы к цели.
Голод, холод, бомбежки, обстрелы в ночи.
Это ж вы в сорок пятом лишь громко запели,
Те, над кем на полях не кружили грачи.

Славлю вас всех живых, гордых духом, и павших.
От народа России вам низкий поклон.
Вам - Отчизну свою от врагов отстоявших,
Не срамивших святых и победных знамен.

А в России моей снова дым, лихолетье,
И судьба ее снова в нетвердых руках,
Но кто верно служил ей - будет в памяти вечно,
Ну, а кто предавал -тем забвенье и прах.

Обращаюсь и к вам, молодым офицерам!
Мало стало сегодня мужчин и бойцов.
Я прошу об одном - не терять нашей веры
Ни в свободу России, ни в дело отцов.

Февраль 1999 г.

Теперь вспоминать о войне более чем полувековой давности приходится уже нам, кто не воевал, а был только причастен к тем историческим событиям. Например, я вместе с семьей пережил блокаду Ленинграда, награжден знаком «Житель блокадного Ленинграда» и официально признан ветераном Великой Отечественной войны. Каждый год ко Дню Победы получаю поздравления от Президента России, губернатора Санкт-Петербурга и других известных людей. Один раз даже поздравил В. Жириновский и предложил вступить в его партию.
О самой войне в моей памяти очень мало воспоминаний, больше я знаю о ней со слов моей матери, сестер и реальных участников войны с которыми мне пришлось встречаться по жизни. Ну, а для молодого поколения россиян Великая Отечественная война уже далекая история, все равно, что Бородинское сражение 1812 года. Однако о войне и Великой Победе надо помнить и чтить и живых и мертвых, кто сражался за свободу и независимость нашей Родины.

Раздумья

Мой отец не дошел до Победы -
В Ленинградском погиб ополчении.
Для кого-то теперь мои беды
Не имеют большого значения.

Ну, а как быть солдатам России,
Тем, кто в грозные страшные годы
Кровью алой поля оросили
Ради мира, добра и свободы?

Их могилы, поросшие травами,
Может, тоже постигнет забвение?
Я как сын и защитник державы,
Не приемлю такого решения.

На планете не так уж и благостной
Столько рытвин, ухабов и мелей,
Быть военным мне вовсе не радостно,
Но не время снимать нам шинели.

Я не историк, а юрист и поэтому хотел бы просто поделиться некоторыми воспоминаниями, связанными с событиями величайшей в истории народов битвы.
Мой отец - 1902 года рождения успел повоевать на двух войнах, вначале на советско-финской, а затем и на советско-германской. По воспоминаниям моей матери и сестер, воевал он на советско-финской войне достойно. Был обморожен, но выжил. Вот тогда-то между двумя войнами и родила меня мать прямо в бетонном цехе, когда работала в ночную смену на заводе «Баррикада», что на улице Магнитогорской в Ленинграде.
Потом началась Великая Отечественная война. У отца была бронь, то есть, он не попадал под призыв на действительную военную службу, однако уже в первые дни войны добровольно вступил в Ленинградское Народное Ополчение. Он не был коммунистом, а просто патриотом, который понимал какая угроза, нависла над страной и над его семьей. У нас и сегодня хранятся документы, связанные с пребыванием отца в Ленинградском Народном Ополчении. Забегая вперед, скажу, что в 1943 году отец погиб уже, будучи в регулярной Красной Армии, в боях под Киевом.
Боровиков Федосий Александрович (мой отец), которому уже было за сорок лет начал свою вторую войну так, как подобает русскому патриоту. В боях за город Ленинград был дважды ранен на Синявинских высотах, находился на излечении в одной из школ на Васильевском острове, переоборудованной под госпиталь, потом еще в другом госпитале. Насколько нам известно, был награжден орденом, его он показывал дочке Маше во время ее посещения госпиталя.
А было это так. Уже Ленинград был фашистами блокирован. Уже ленинградцы голодали, получали те, 125 г. хлеба, о которых знает весь мир. В это время наша семья и узнала, что в госпитале на Васильевском острове лежит раненый наш отец. Мать уложила вареные картофелины и еще какие-то припасы в тряпочку и отправила старшую сестру - Машу к отцу. Трамваи с Малой Охты в центр города уже не ходили. Если кто представляет наш Питер, то может понять, как нелегко добраться с окраины Ленинграда пешком до Васильевского острова. После долгих мучений Маша нашла и школу, и госпиталь и палату в которой лежал отец. Она положила на тумбочку у кровати отца свой сверточек, беседовала с ним (кстати, это была последняя встреча). Потом ушла. Только вернувшись, домой она обнаружила в кармане своего пальто тот же самый сверточек со злополучными картофелинами, которые она везла отцу.
Маша горько плакала, уверяла всех, что она точно помнит, как положила этот сверточек на тумбочку у постели отца. А секрет был очень прост. Маша, конечно, не была ни в чем виновата. Отец прекрасно понимал, как трудно живется его семье (жене с тремя детьми) в блокадном Ленинграде. И пока Маша рассказывала ему о житье-бытье, тихонько положил принесенный сверточек в карман дочке. Вот такие были дела.
А потом была долгая блокада, бомбежки, голод. Наш домик находился прямо на территории завода «Баррикада». У нас была коза, молоком которой поили в основном меня, как самого меньшого в семье. Однажды ночью какие-то ворюги козу зарезали, мясо унесли и, как в песенке поется «остались от козлика рожки да ножки». Жить стало еще труднее. В один месяц сестра Лида потеряла хлебные карточки. Ходили на железнодорожную станцию «Мурманка», собирали в кружки олифу, из простреленной цистерны, на этой олифе жарили травяные лепешки. Однажды мать с соседкой принесли каких-то кореньев из леса, из них сварили что-то подобное супу. Только все наелись, как соседка прибегает и говорит матери, что эти коренья есть нельзя, поскольку от них засыпают, а потом умирают во сне. И мать целую ночь тормошила и сестер и меня, чтобы мы не спали. Слава Богу, что все обошлось, и мы остались живы. Было еще много всякого.
По рассказам помню жуткие истории, как в темное время в городе убивали молоденьких девушек, а наутро на рынках торговали человеческим
мясом. О том, как огромные крысы, все съев в одних домах, целой армией переходили улицу, в результате чего останавливался транспорт пока они не перейдут дорогу. О том, как во время налетов фашистских бомбардировщиков сдвигались крышки канализационных люков, и немецкие лазутчики стреляли из ракетниц, показывая самолетам объекты для нанесения бомбовых ударов.
Завод «Баррикада», на котором мы жили, в годы войны изготавливал военную продукцию (доты, дзоты). Немцы бомбили его и находящийся рядом железнодорожный мост. К счастью ни одна бомба, как ни старались немцы, в мост не попала. А на заводе разбомбили только транспортный цех, где стояла одна разломанная полуторка.
Ну, а, сколько мирных жителей погибло от голода и холода в блокадном Ленинграде понятно всем, кто посещает Пискаревское мемориальное кладбище. У сестры моей матери на начало войны было шестеро детей. За время блокады выжила лишь одна дочь, которая, слава Богу, жива и сегодня, правда, уже в очень больном состоянии.



Ответ сыну

Сын часто шлет упреки мне:
«Твои стихи для лавки древностей,
Зачем ты пишешь зло о зле,
Ведь есть любовь, другие ценности».

А я не могу о любви писать,
Пошла она в баню, в пятницу.
Пока у мусорных баков стоять
Будет старуха-блокадница.

И райским птичкам не щебетать.
В моих стихах - только горе,
Пока не знают, кому присягать
Матросы на Черном море.

Пока развален напрочь Союз,
А новый еще и не снится.
Пока даже русский и белорус
Не могут договориться.

Что проку в лирике, и эдак и так,
Коль всяк только златом хвалится,
Справляет тризну в стране вурдалак
И Русь моя в пропасть валится.

1992 г.

Мне повезло встречаться с известным ленинградским поэтом, Героем Социалистического труда, лауреатом Государственной премии, защитником острова Ханко, Михаилом Александровичем Дудиным, который написал рвущее душу стихотворение о льдине, плывущей по Неве, в которую «крестообразно в сторону руками был в эту льдину впаян человек»

Нет, не солдат, убитый под Дубровкой
На окаянном Невском пятачке,
А мальчик,
По-мальчишески неловкий,
В ремесленном кургузом пиджачке.

Такая судьба могла постигнуть и меня и многих других детей блокадного Ленинграда. Стихотворение называется «Вдогонку уплывающей по Неве льдине». Я его постоянно читаю на встречах и с ветеранами и со школьниками и студентами.

Нахимовцы.
 


Нахимовец. Выпускник ЛНВМУ.

«Равняйсь! Смирно! Это в одиннадцать то лет. Бескозырки дали, а ленточек нет. Но все равно здорово, идешь по улице и отдаешь честь каждому военному, тем более офицеру. А если он идет по другой стороне можно и перебежать и снова отдать честь. Военные улыбаются и тоже отвечают, прикладывая руку к фуражке. Красота. Хотя синяя роба и ботинки из свиной кожи «гады» или еще хлеще «говнодавы» особой красоты не придают. Но это кому как. Мне то нравится.
В Ленинградское Нахимовское военно-морское училище попал случайно. Приехала к моей матушке соседка по блокадным временам и говорит - «Трофимовна, а я своего в Нахимовское отдаю, давай вместе». Покручинилась мать, положила в мой чемоданчик крестик (крестила меня мать уже в четвертом классе в Георгиевской церкви, что на Большой Охте) и отправила в училище. Тогда сыновей отцов, погибших в Великой Отечественной войне, в Ленинградское Нахимовское военно-морское училище принимали без экзаменов. Так с одиннадцати лет началась моя верная служба Отечеству, которая длилась 36 лет, а реально и по сей день.
Что тебе снится крейсер «Аврора»...
Помнится наша рота три года жила на крейсере «Аврора». В то время в училище было шесть рот и всем не хватало места в спальном корпусе, что находился рядом с музеем-домиком Петра I на Петровской набережной. Несколько рот размещалось на самом крейсере. Утром мы сбегали по трапу и направлялись заниматься в учебный корпус по школьным дисциплинам, но морское дело изучали на корабле, там же спали и отдыхали. За три года мы облазили весь крейсер, где только можно. Особенно меня привлекали орудия. В их казенной части было столько разных медных колесиков, которые матросы регулярно драили до зеркального блеска. Наведя марафет, казенники орудий закрывались брезентовыми чехлами. Но это нас не останавливало. Мы нередко забирались под эти чехлы и рассматривали всю эту технику. И вот однажды случилось...
По Неве идет прогулочный пароход. На нем какие-то иностранцы. Судно подворачивает к мосту Свободы, равняясь с крейсером. Гид на импортном языке объясняет туристам, что перед ними крейсер «Аврора», который своим выстрелом возвестил начало новой эры - эры Октябрьской революции. Вдруг ствол бортовой пушки левого борта крейсера отваливает и начинает сопровождать катер. На пароходе замешательство. Экскурс в историю революции прерывается. Капитан орет в мегафон: «Эй, на крейсере! Прекратите хулиганить».
Услышав такие непочтительные слова, вахтенный офицер «Авроры», оглядывается по сторонам. В чем дело? Кормовой флаг на месте, на палубе чистота и порядок. И тут с изумлением видит, как ствол бортового орудия медленно движется, сопровождая проходящий пароход. Со спринтерской скоростью добегает он до орудия, просовывает под брезент руку и вытаскивает за ухо нахимовца.
- Ты, что это мне международный конфликт устраиваешь, - зло шипит вахтенный.
- А, ну, марш в кочегарку!
Этим нахимовцем был я. И весь день до отбоя пришлось мне катать тачки с углем, помогая топить кочегару нашу «Аврору». В те времена из 11 котлов у нее работали только три и ими отапливались все кубрики и каюты корабля.

Мы делу Ленина и Сталина верны...

Только солнце над лесом поднимется
И с деревьев спадает роса
На ученья уходят нахимовцы
На шлюпках, подняв паруса.

Сегодня в озере, а завтра в море
Мы поведем большие корабли,
Мы любим Родину, мы любим Сталина,
Мы любим флот родной своей страны.

(из песни нахимовцев)

А ведь пели так. Парадная шеренга нахимовцев на Красной площади двадцать человек. И всем хочется видеть товарища Сталина и на правом фланге и на шкентеле (у моряков шкентелем называется конец троса, а в данном случае конец шеренги). По уставу надо видеть только грудь четвертого человека. Какое там. Перед Мавзолеем полк нахимовцев из прямоугольника превратился в параллелограмм - двадцатый тоже хотел видеть вождя.
Регулировщики торопят, чтоб мы скорее покинули площадь. А мы все лопатим и лопатим, вроде бы идем, а уйти с площади никак не можем. Сзади уже на пятки бронетехника наступает. Принимают мудрое решение - полк нахимовцев повернуть к Спасской башне. Повернули. Стоим по стойке «смирно», мимо нас с ревом проносятся БМП, БТэры, танки.
Вечером после кремлевского банкета приехал начальник училища капитан I ранга Грищенко, немного навеселе, объявил всем нам благодарность «за отличное прохождение на параде на Красной площади». Первая моя награда - потом их было много, но в личном деле она стояла первой - «от Верховного Главнокомандующего, Генералиссимуса Советского Союза товарища Сталина» - чем я и сегодня горжусь. А Сталин? Обыкновенный маленький человек (ростом меньше всех маршалов, что стояли на трибуне Мавзолея), который помахивал нам рукой, когда мы топали по брусчатке Красной площади. Было даже как-то обидно. На портретах он такой могучий...
За годы учебы в Нахимовском училище удалось 6 раз участвовать в парадах на Красной площади в Москве (тогда парады проводились два раза в год - на 1 Мая и на 7 ноября).

Смерть вождя.

Это ж надо так. В один год увидел его живым, а в следующем году - уже в Мавзолее. Лежат двое. Крайним — в маршальском кителе со звездой Героя Советского Союза - Иосиф Виссарионович. Свеженький. Все взгляды на него, Ленин в своем цивильном костюме как-то не смотрится. Потом Сталина из Мавзолея вынесли, но это потом. А в тот год нам какие-то специальные пропуска дали, и мы еще по Кремлю ходили и Царь-пушку увидели. За кремлевскими стенами тишина, только правительственные машины шинами шуршат. В те времена допуск в Кремль был строго ограничен.
Товарищ маршал Китайской народной республики ...
«Взвод встать! Смирно! Товарищ Маршал Китайской Народной республики, 13 взвод находится на занятиях по русскому языку и литературе». Дежурный по классу нахимовец Боровиков». Маршал что-то говорит по-китайски. Весь взвод на одном дыхании отвечает: «Здравия желаем товарищ Маршал Китайской Народной республики». Маршал гладит по бритой голове дежурного и раздает сувениры. Мне достается костяная закладка в книгу с разноцветными ленточками и какими-то иероглифами.
Вечером в актовом зале училища идет большой концерт ансамбля песни и пляски Народно-освободительной армии Китая. Взявшись за руки с артистами, мы поем песню: «Москва-Пекин, Москва-Пекин. Идут, идут вперед народы. За прочный мир, за светлый мир под знаменем свободы». А маршал Пын-Дэ-Хуэй, министр обороны Китая потом был отправлен на перевоспитание в китайскую деревню во время культурной революции. Там где-то и погиб, о чем китайская пресса до сих пор умалчивает.

Продолжение следует.

Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.

Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.



Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта

 nvmu.ru.

Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru