Заметим, кстати, что в справочнике С. С. Бережного «Корабли и суда ВМФ СССР. 1928-1945» [библ. № 238] на с. 268 в позиции № 321 не помещен, а на с. 328 пропущен также КАТЩ № 1207, ранее называвшийся СКА № 322, а согласно упомянутому приказу командующего КБФ получивший № 706. 3. Опечатка в справочнике С. С. Бережного «Корабли и суда ВМФ СССР. 1928-1945» [библ. № 238] на с. 269. Там СКА, прежде имевший наименования УС-3 (до 10.10.1939 г.), СКА № 426 (с 10.10,1939 г.) и СКА № 314 (с 1.12.1940 г.), стал вдруг КАТЩ № 1209, о котором здесь же сказано, что «дальнейшая судьба не установлена». Но в этом же справочнике на с. 268 и 328, а также в приказе командующего КБФ от 25.07.1941 г. № 31/2пох сказано, что КАТЩ № 1209 был переоборудован из СКА № 324. В АО ЦВМА хранится выписка из вахтенного журнала СКА № 324 (КАТЩ № 1209) за переход из Палдиски в Кронштадт 27-30.08.1941 г. и последующий поход на о. Гогланд за спасенными людьми 31.08-1.09.1941 г. [док. № 911, 1189]. Наконец, приказом командующего КБФ от 7.09.1941 г. № К/003 КАТЩ № 1209 было присвоено наименование КАТЩ № 708, под которым он продолжал воевать до дня своей гибели. 4. Еще один СКА № 314, носивший этот номер только до 10.12.1940 г., затем ставший МУ-35, а с 25.07.1941 г. согласно приказу командующего КБФ № 31/2пох стал называться КАТЩ № 1104. Он участвовал в прорыве и прибыл невредимым в Кронштадт. Выписка из его вахтенного журнала за дни прорыва также хранится в АО ЦВМА. В приказе командующего КБФ от 7.09.1941 г. № К/003 он также фигурирует под наименованием МУ-35 и получает № 804. 5. Последний КАТЩ № 314 был построен в 1943 г. и погибнуть в 1941 г., естественно, не мог. Исходя из указанного в п. 1-5 можно считать очевидным, что в справочнике С. С. Бережного [238] на с. 269 под № 426 ошибочно назван КАТЩ № 1209 вместо КАТЩ № 1206. Но судьбу КАТЩ № 1206 (до 25.07.1941 г. - СКА № 314) нельзя считать неустановленной. Она установлена автором по журналу боевых действий 2-го (он же 12-й и 7-й) днкатщ ОВР КВМБ (ОВР ГБ КБФ, ОВР КБФ), где он фигурирует под № 31422, а также по «Обзору тральных операций КБФ в кампании 1941 г.»23
22 АО ЦВМА. Ф. 72. Д. 398. Л. 41-48. 23 АО ЦВМА. Ф. 9. Д. 34111. Л. 117.
После прорыва из Таллина в Кронштадт этот катер 1-8.09.1941 г. находился в ремонте, а 9-24.09.1941 г. занимался боевым тралением и несением дозорной службы 24.09.1941 г. в соответствии с приказом командующего КБФ от 7.09.1941 г. № К/003 12-й днкатщ стал 7-м днкатщ. В это же время КАТЩ № 1206 (№ 314), хотя в приказе его не было, все же получил № 716 (23.09 он записан в ЖБД под № 314, а 24.09 уже под № 716). С началом ледостава КАТЩ № 716 был поднят на берег и поставлен на зимнее хранение. Поиском дополнения к приказу № К/003 относительно КАТЩ № 1206 и выяснением дальнейшей истории этого катера автор заниматься не стал. О катерах-тральщиках типа «КМ». В прорыве принял участие КАТЩ № 97зав. Предположительно, это КАТЩ № 1313, который ремонтировался в Таллине с начала августа после столкновения на рейде с буксиром С-102 и самоходной баржей ТТ-1 и поэтому не смог присоединиться к своему 13-му днкатщ в б. Трийги на о. Эзель. О вспомогательных судах. В ряде архивных документов и исследований ШК «Вирония» и ПМ «Серп и Молот» необоснованно считаются транспортами. Исследователи А.И.Манкевич, А.Н.Мушников и В.Д.Доценко числят участвовавшими в Таллинском прорыве четыре ПБ и четыре ГИСУ, хотя на самом деле в прорыве участвовали только одна ПБ «Ленинградсовет» и два ГИСУ — «Лоод» и «Восток». Возможно, они включили в число участников прорыва ПБ «Аэгна», ПБ «Амур» и ВТ № 520 «Эвальд» (последний, согласно приказу командующего КБФ, должен был быть, но не был переоборудован в ПБ), а также ГИСУ «Гидрограф» и ГИСУ «Рулевой». Но ПБ «Аэгна», ВТ № 520 «Эвальд» и ГИСУ «Гидрограф» ушли из Таллина 24.08, ГИСУ «Рулевой» — 25.08, а ПБ «Амур» не могла участвовать в прорыве, так как была затоплена 28.08 для заграждения входа в Каботажную гавань Таллина. В приложениях 10 и 13 к «Отчету о переходе флота в Кронштадт и эвакуации ГБ Таллин 28.08-29.08.1941» [док. Вместо введения] ошибочно указано, что в Таллинском прорыве участвовали пять ГИСУ, три СС и одно ПС. Скорее всего, в число ГИСУ включен и переоборудованный в ЗС «Азимут». Кроме того, «забыты» пограничное ПС «Юпитер», а также какое-то одно СС из четырех, фактически участвовавших в прорыве (скорее всего, это СС «Метеор», поскольку в ряде документов он числится буксиром), и водолазный бот ВРД-43. Не ясна судьба входившего в состав 12-го днкатщ вооруженного буксира (по другим данным — посыльного судна) ОЛС-7. Ни в одном документе он не числится среди погибших в ходе Великой Отечественной войны. Правда, в журнале учета дислокации и оперативной готовности кораблей КБФ имеется сделанная 9 сентября 1941 г. запись о без вести пропавших во время Таллинского прорыва кораблях и судах, в числе которых назван ОЛС-7 [док. № 1344]. Зато в ЖБД ОВР КВМБ имеется запись о прибытии буксира ОЛС-7 в Кронштадт в 05.30 30.08.1941 г. [док. № 1039]. Прямо о гибели ОЛС-7 говорится только в труде И.А.Киреева [библ. № 45]. Вместе с тем в справочнике по потерям [библ. № 288] показан погибшим во время Таллинского прорыва морской буксир «Колыма» (водоизмещение около 600 т), который не обнаружен в списках вспомогательных судов КБФ. Возможно, «Колыма» и ОЛС-7 — один и тот же буксир. Создатели справочника по потерям [библ. № 288] исключили из числа потерянных в ходе Таллинского прорыва мотобот «Механизатор», перенеся его в число потерь при эвакуации гарнизона ВМБ Ханко. С этим трудно согласиться, ПОСКОЛЬКУ имеется несколько архивных документов, согласно которым с 22.08.1941 г. МБ «Вейно», МБ «Капитан» и МБ «Механизатор» находились в Таллине, а 28.08 они же «быт взяты на буксир транспортами караванов №1и№2. Все мотоботы затонули, команды сняты» [док. № 988]. Все названные мотоботы показаны погибшими и в «Отчете о переходе флота в Кронштадт и эвакуации ГБ Таллин 28.08-29.08.1941» [док. Вместо введения]. К тому же капитан «Механизатора» был спасен ПЛ Щ-307 с катера, терпящего бедствие (возможно, катером в вахтенном журнале ПЛ назван мотобот), в 17.12 28.08, вскоре после поворота ПЛ на ФВК 10 ТБ-з [док. № 836]. Впервые МБ № 56 «Механизатор» показан в качестве затопленного командой у п-ова Ханко в 1944 г. в «Списке кораблей и судов, потопленных и не поднятых на Балтийском бассейне...»24. Правда, в этом списке отсутствуют два других мотобота, участвовавших в Таллинском прорыве и затопленных экипажами в самом его начале.
24 АО ЦВМА. Ф. 9. Д. 33354. Л. 139.
Затем МБ № 56 «Механизатор» оказывается в справочнике потерь [библ. № 288] нас. 337, где числится затопленным 3.12.1941 г. у п-ова Ханко. Но последний отряд кораблей уходил из Ханко 2.12.1941 г.! В справочнике даны ссылки на источники, в одном из которых этот МБ вообще не упоминается, а в другом объявляется исключенным из состава флота как погибший, наряду с несколькими другими мотоботами, но без указания места и даты гибели. О транспортах. В приложении 10 к «Отчету о переходе флота в Кронштадт и эвакуации ГБ Таллин 28.08-29.08.1941» [док. Вместо введения] указано, что в Таллинском прорыве участвовали 25 транспортов, из которых 22 погибли. Анализ архивных документов показывает: В «Отчете...» не числится ТР «Вормси», который в этом случае должен быть двадцать шестым. Поскольку фактически в прорыве участвовали 20 транспортов, то «лишними» являются шесть транспортов, включенных в «Отчет...». По мнению автора, ими являются: — участвовавшие в прорыве, но являвшиеся ВСУ, а не ТР. 1) ШК «Вирония», поскольку в приложении 10 к «Отчету...» не упоминается ШК, а в прил. № 13 это судно названо ТР; 2) ПМ «Серп и Молот», так как в приложении 10 к «Отчету...» не упоминается ПМ, а в «Ведомости посадки на транспорта» это судно числится как ТР; — не участвовавшие в прорыве транспорты: 3) «Эстиранд», вышедший из Таллина 25.08 и в этот же день выбросившийся на о. Прангли после повреждения авиацией противника; 4) «Сигульда», потопленный авиацией противника 27.08 при возвращении к о. Гогланд после неудавшегося перехода в Таллин; 5) «Сауле», поврежденный авиацией противника и потерявший ход 27.08 при возвращении к о. Гогланд после неудавшегося перехода в Таллин; 6) «Вайндло», потопленный авиацией противника около 10.00 29.08 при выходе из Сууркюлян-Лахти на о. Гогланд для перехода в Кронштадт. Он не имел отношения к Таллинскому прорыву. Кстати, и автор настоящего труда в 2001 г. тоже ошибочно включил ШК «Вирония» в число транспортов [библ. № 139]. Еще больше транспортов, участвовавших в прорыве (26), у Г.А.Аммона, который в труде «Надводные силы советского Военно-морского флота в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» [библ. № 3], видимо, учел и ТР «Вормси». Выше упоминалось также о том, как писателю И.Л.Буничу удалось «найти» и 27-й транспорт, которым по его велению оказался ВТ № 502 «Эверанна», на самом деле ушедший из Таллина 5.08.1941 г. Что же касается погибших транспортов, то следует обратить внимание на ошибку авторов справочника «Потери боевых кораблей и судов Военно-морского флота, транспортных, рыболовных и других судов СССР в Великую Отечественную войну 1941-1945 гг.» [библ. № 288], которые «потопили» в ходе Таллинского прорыва ВТ № 520 «Эвальд». Этот транспорт, во-первых, вообще не был потоплен, а во-вторых, не имел отношения к Таллинскому прорыву, так как ушел из Таллина с ранеными еще 24.08.1941 г., а 26.08 прибыл в Кронштадт, что подтверждают донесение руководителей Балтийского государственного морского пароходства [док. № 1367], записи в ЖБД штаба КВМБ [док. № 602], справочные материалы БГМП за 1944-1945 гг.25, а также доклад наркома Морского флота заместителю предсовнаркома СССР о потерях флота с 22.06 по 20.09.1941 г. [док. № 1366].
25 РГАЭ. Ф. 8045. Оп. 3. Ед. хран. 1109, 1437.
Откуда берутся потери транспортов, превышающие 18 единиц (до 28 ) в иностранных источниках, трудно сказать. Скорее всего, эти источники «топят» в Таллинском прорыве транспорты и вспомогательные суда, в нем не участвовавшие. А некоторых из участвовавших «топят» по два раза, как это сделали в своем донесении наркому Морского флота его заместитель Кириченко и руководители БГМП Хабалов и Рассинский [док. № 1367]. Они включили в список потерь при прорыве потопленные в Таллине еще 26-27.08 ТР «Луначарский» и ПМШ «Тиир» поврежденный у о. Гогланд 27.08 ТР «Сауле» и поврежденный при прорыве 29 08 ТР «Казахстан», а также дважды указали в нем потопленными при прорыве ТР «Аусма», ТР «Скрунда» и ТР «Эверита». Они довели таким способом потери в Таллинском порыве с 18 до 25 транспортов, правда, забыв включить в список потерь ТР «Вормси», но засчитав за транспорт ЛЕД «Кришьянис Вальдемарс».
5.4. Тайны и загадки Таллинского прорыва
Первое. Видимо, существуют документы ГКО, Ставки ВГК и Генштаба КА, Военного совета и штаба СЗН, способные раздвинуть рамки нашего представления о том, почему не были раньше эвакуированы гарнизоны Таллина, а также Ханко и Моонзундских островов. Или почему не была усилена оборона Таллина за счет прекращения обороны полуострова Ханко и Моонзундских островов. Эти документы могли бы пролить дополнительный свет на роль указанных органов стратегического управления в этих вопросах. Не следует ли поторопиться открыть их для исследователей? Второе. Почему в директиве СЗН об эвакуации войск, защищавших Таллин, отсутствует какое-либо упоминание о боевом ядре КБФ, о том, что надлежит делать КРЛ, двум ЛД, десяти ЭМ, трем КЛ, тринадцати ПЛ, тринадцати ТКА и трем ЗС? Может быть, Военный совет СЗН, не веря в возможность удержания Ленинграда, хотел, чтобы В.Ф.Трибуц затопил в Таллине эти 46 кораблей, включая боевое ядро КБФ, но не захотел открыто изложить эту мысль в директиве? Или же Военный совет СЗН посчитал, что эти боевые корабли могут использоваться как транспорты и принять на борт до 22 тыс. военнослужащих-пассажиров (прил. 1, табл. 109)? Но и об этом в директиве ничего не говорилось. И.Л.Бунич утверждает [библ. № 15], что какие-то письменные указания наркома ВМФ командующему КБФ доставил командир 1-й брпл Н. П. Египко, возвратившийся в Таллин из Кронштадта 23.08.1941 г. Третье. Почему главнокомандующий войсками СЗН и командующий Ленинградским фронтом в порядке организации взаимодействия между фронтом и КБФ в интересах Таллинского прорыва не приняли достаточных мер для удержания войсками фронта в течение 27-29.08 Кургальского п-ова с расположенным на нем аэродромом Липово? Почему главнокомандующий войсками СЗН не организовал усиление ВВС КБФ на 29.08 истребителями и бомбардировщиками ВВС Ленинградского фронта и обеспечение всех истребителей подвесными бензиновыми баками, как просил его об этом Военный совет КБФ? Четвертое. Почему командующий КБФ не добился возвращения из Кронштадта в Таллин всех ТТЩ 4-го днтщ, 5-го днттщ и 7-го днттщ, 11-го днкатщ, 12-го днкатщ и СКА «МО», входивших в состав МО БМ и ОВР ГБ, а также еще двух ТТЩ из состава ОВР БО БР, как намечалось? Это увеличило бы (даже при условии возвращения КВМБ шести ее ТТЩ и четырех СКА «МО») количество ТТЩ с 16 до 23, КАТЩ-С 27 до 32, СКА «МО» — с 25 до 35, что могло существенно повысить противоминные, противовоздушные и спасательные возможности конвоев, обеспечив тем самым уменьшение потерь. Ведь 27-30.08 почти все не дошедшие до Таллина корабли и катера участвовали в боевых действиях в море, но в составе КВМБ и БО БР. Пятое. Почему 27.08.1941 г. не было выполнено решение командующего КБФ о переводе из Таллинской бухты в бухту Копли, в Русско-Балтийскую и Беккеровскую гавани, ТР «Атис Кронвалдс», ТР «Вторая Пятилетка» и ТР «Тобол», принятое в связи с изменением плана посадки войск на транспорты? Ведь перешла же -гуда КЛ «Амгунь». Шестое. Что имел в виду Военный совет КБФ, ставя задачу ГС, ОПР и АР на прикрытие конвоев, причем лишь на отдельных участках прорыва? Каким образом предполагалось решать эту задачу, имея в виду, что прикрытие должно было осуществляться в ходе форсирования ЮМБ? Что имелось в виду при назначении рубежа окончания прикрытия: проход этого рубежа прикрывающим ОБК или прикрываемым КОН? Седьмое. Почему командующий КБФ, зная о невозможности использования истребителями АС Липово и АС Купля, в результате чего рубеж истребительного прикрытия сместился на 100 км к востоку, тем не менее в ходе прорыва приказывал командующему ВВС выслать истребители на меридиан о. Родшер? Почему последний выполнение этого приказа лишь обозначил, послав один раз три истребителя МиГ-3, которые в бой с немецкими самолетами не вступали. Восьмое. Почему почти не использовались истребителями подвесные бензиновые баки с целью увеличения радиуса зоны прикрытия и времени патрулирования над прорывавшимися силами? Девятое. Почему не привлекались к прикрытию прорывавшихся сил истребители И-153 из состава 12-й коаэ (АС Кагул на о. Хийумаа) и 13-го иап (АС Ханко), которые, действуя с АС Ханко, могли прикрыть корабли и суда в районе ЮМАП? Десятое. Член Военного совета КБФ Н. К. Смирнов 6.09.1941 г. доносил начальнику Главного политуправления ВМФ И. В. Рогову о том, что он написал ему доклад с подробным изложением своего видения Таллинского прорыва, который намеревался передать с надежной оказией (видимо, минуя секретное делопроизводство). Возможно, этот интереснейший материал ждет своего исследователя. Но где и кто его хранит? Одиннадцатое. Известно, что после Таллинского прорыва начальник 3-го отдела КБФ дивизионный комиссар А. П. Лебедев развил бурную деятельность по проведению следствия в связи с большими людскими и корабельными потерями, понесенными флотом при прорыве. Следствие это, к счастью, не завершилось судом военного трибунала, но документы его, содержащие, возможно, важную для исследования этой операции КБФ информацию, где-то «пылятся». Как получить к ним доступ? Может быть, кто-то решится вытащить на свет божий эти документы из закромов ФСБ? Двенадцатое. Множество загадок и вопросов заключено в действиях командиров I С, ОПР, АР, КОН и командующего ВВС КБФ, капитанов отдельных ТР. Вот лишь некоторые из них: а) утверждение контр-адмиралом В. П. Дроздом походного ордера ГС, при котором два эскадренных миноносца были принуждены охранять крейсер «Киров», находясь вне протраленной полосы фарватера, что привело к гибели ЭМ «Яков Свердлов» и тяжелому повреждению ЭМ «Гордый»; б) действия контр-адмирала Ю. А. Пантелеева, приказавшего ЭМ «Скорый» взять ЛД «Минск» на буксир при нахождении обоих кораблей на минном заграждении, что привело к гибели ЭМ «Скорый»; в) решения, принимавшиеся вице-адмиралом В.Ф.Трибуцем (или контр-адмиралом В. П. Дроздом?) и контр-адмиралом Ю. А. Пантелеевым в связи с выводом ЭМ «Свирепый», ЭМ «Суровый» и СКР «Аметист» из состава охранения КОН-1; г) решение контр-адмирала Ю. Ф. Ралля о прекращении выполнения арьергардом задачи по прикрытию с тыла КОН-3 и форсировании ЮМАП в ночное время без ПМО, приведшее к гибели ЭМ «Калинин», ЭМ «Володарский» и ЭМ «Артем» и потере командиром АР управления оставшимися в строю кораблями (два СКР, два ТКА, шесть СКА). Хотя «Отчет о переходе флота в Кронштадт и эвакуации ГБ Таллин 28.08-29.08.1941» [док. Вместо введения] подписан вице-адмиралом Ю. Ф. Раллем, никаких объяснений по этому вопросу в нем нет; д) деятельность командира КОН-1 капитана 2 ранга Н. Г. Богданова: — им не возвращены на Таллинский рейд присоединившиеся к КОН-1 транспорты из состава КОН-2 («Иван Папанин», «Казахстан» и «Эргонаутис»); — он не только не объяснил, но даже не упомянул в донесении о действиях КОН-1 в Таллинском прорыве о событиях, связанных с выводом из его состава ЭМ «Свирепый», ЭМ «Суровый» и СКР «Аметист»; — за все время от первоначально назначенного времени выхода из Таллина (22.00 27.08.1941 г.) до прибытия в Кронштадт им было дано единственное то ли оповещение, то ли донесение 29.08 с борта СКА МО № 507: «По флоту. Самолеты все время атакуют караваи. Прошу выслать паши самолеты. №0845. К-р конвоя» [док. № 835], из которого не ясно, какой конвой и где атакуют; все остальные донесения давал с борта ПБ «Ленинградсовет» начальник штаба конвоя; — итоговое донесение командира КОН-1 о прорыве показывает полное незнание им того, что происходило с кораблями и судами конвоя во время прорыва; е) действия командира КОН-2, «потерявшего» еще до съемки с якоря в Таллинском заливе пять из шести транспортов («Казахстан», «Иван Папанин», «Найссаар», «Эверита», «Эргонаутис») и ПМШ «Атта» из состава своего конвоя и не объяснившего полностью всего произошедшего в донесении о Таллинском прорыв Не объяснены эти «потери» и в «Отчете о переходе флота в Кронштадт...» [док. Вместо введения]; ж) игнорирование командиром 4-го днэм приказания командующего КБФ буксировать ЭМ «Гордый» только до бухты Сууркюлян на о. Гогланд; з) назначение командиром 61-й абр для прикрытия прорывавшихся сил меньшего количество истребителей и меньшего количества их самолето-вылетов, чем было установлено планом действий ВВС КБФ; и) цифры, характеризующие потери военнослужащих в ходе прорыва, приведенные в «Отчете о переходе флота в Кронштадт и эвакуации ГБ Таллин 28.08-29.08.1941»26:
26 АО ЦВМА. Ф. 9. Д. 136. Л. 27, 51.
С. 27: «Всего на ТР ТР было посажено около 20 400 человек личного состава частей КБФ и 10 СК». С. 51: «Из всего состава погруженных войск и команд кораблей в числе 23 000 чел. в Кронштадт и Ораниенбаум прибыло 18 233 чел., т. о. погибло всего 4767 чел., главным образом из личного состава КБФ». Но численность «команд кораблей», точнее, численность личного состава боевых кораблей, ВСУ с военными командами или командованием, управлений корабельных соединений, комендантских команд ТР и ВСУ, участвовавших в прорыве, рассчитанная автором, составляла 8173 человека. Такая или несколько отличная цифра была, безусловно, известна Военному совету КБФ. Из этих цифр можно было получить только те данные о потерях, которые приведены в табл. 95, 96 настоящей главы. Анализ цифр, показанных на с. 51 «Отчета...», позволяет предположить: — в 23 тысячи (цифра явно приближенная) погруженных военнослужащих включены команды только погибших кораблей и судов. По расчетам автора, их численность составляла 2998 человек; — в 18 233 прибывших военнослужащих включены команды всех прорвавшихся кораблей и судов, а также спасенные члены команд погибших кораблей и судов. Как же можно было учитывать при выходе из Таллина численность только команд погибших кораблей и судов, а по прибытии в Кронштадт — численность команд всех прибывших кораблей и судов плюс спасенных балтийцев из команд погибших кораблей и судов? к) причина того, что на корабли и суда было принято почти в пять раз больше гражданских лиц, чем предусматривалось Военным советом КБФ. Конечно, это не все загадки и вопросы, оказавшие влияние на потери в людях, кораблях и судах в ходе Таллинского прорыва. Те, кто прочтет полностью этот труд, найдет для себя еще немало загадок и, может быть, разгадает многие из них.
Глава 6. Заключение: выводы и уроки из опыта Таллинского прорыва
6.1. Выводы из опыта Таллинского прорыва
Все изложенное выше о Таллинском прорыве позволяет сделать следующие три общих вывода: 1. Краснознаменный Балтийский флот, осуществив прорыв из осажденной в глубоком тылу противника Главной базы Таллина в тыловую базу Кронштадт через созданную противником юминдско-гогландскую минно-артиллерийско-авиационную блокадную позицию, несмотря на понесенные при этом большие потери в людях и кораблях, выполнил задачу по эвакуации оборонявших Таллин войск и сохранил корабельное боевое ядро флота, сорвав планы врага по их уничтожению. В этой связи будет уместно напомнить, что одной из главных задач немецкого плана нападения на СССР, плана операции «Барбаросса», было недопущение отвода советских войск и сил в глубину территории страны, уничтожение их в приграничных районах. Но КБФ не позволил гитлеровцам выполнить эту задачу на море. 2. Таллинский прорыв КБФ — одна из крупнейших морских операций советского ВМФ, проведенных в период Великой Отечественной войны 1941-1945 гг. Она была осуществлена в наиболее трудный начальный период войны, в условиях стратегического наступление немецких вооруженных сил и отхода советских войск в глубину страны, к стенам наших главных городов — Москвы и Ленинграда. Как представляется, Таллинский прорыв, наряду с другими подобными операциями, в определенной степени послужил исходным пунктом в разработке современной морской операции но обороне океанских (морских) коммуникаций, рассматриваемой в качестве одной из форм военных действий на океанских (морских) ТВД. 3. В ходе оборонительных боев в Эстонии и во время обороны Таллина, при подготовке и проведении Таллинского прорыва проявились существенные недостатки в деятельности командования СЗН по боевому управлению подчиненным ему КБФ, по организации взаимодействия между КБФ и Северным (Ленинградским) фронтом. Ряд ошибок был допущен Верховным главнокомандованием, командованием ВМФ, КБФ и его соединений. Проявившиеся недостатки и допущенные ошибки оказали непосредственное влияние на величину потерь в людях и кораблях в ходе Таллинского прорыва. Исходя из этих общих выводов, представляется целесообразным сделать и некоторые частные выводы из событий Таллинского прорыва для формулирования уроков из них в интересах строительства современного и боеспособного Военно-морского флота России.
Первое
Чрезвычайно полезно посмотреть на причины больших потерь в ходе Таллинского прорыва с точки зрения подготовленности к вооруженной борьбе на море в 1941 г. ВМФ в целом и КБФ в частности. Приведем для этого несколько выдержек из «Краткого доклада по предварительным итогам Отечественной войны на море 1941-1945», который начальник ГМШ ВМФ представил 5.02.1946 г. наркому ВМФ [док.№ 1412]: «Структура Военно-морских сил СССР к началу войны, в основном? не соответствовала задачам, стоявшим перед флотами. Кроме того, по надводному флоту военно-морские силы не соответствовали им и количественно. < > С началом войны особо остро почувствовался (на КБФ. - Р.3.): а) недостаток в тральщиках, в особенности в связи с широким использованием противником минного оружия; тральщики для траления неконтактных мин вообще отсутствовали; б) недостаток в миноносцах и сторожевых кораблях, необходимых для обеспечения наших коммуникаций, действий против коммуникаций противника, поддержки фланга наших войск; кроме того, имевшиеся миноносцы и сторожевые корабли не были вооружены современными средствами ПЛО и недостаточно вооружены средствами ПВО; в) недостаток в надводных минных заградителях специальной постройки; г) недостаток в торпедных катерах, с у спехом использовавшихся против коммуникаций противника, особенно чувствовалось отсутствие мореходных торпедных катеров дальнего действия; д) недостаток в кораблях и катерах ПЛО и, в частности, отсутствие кораблей и катеров, вооруженных современными средствами ПЛО; этот недостаток особенно остро чувствовался в условиях, когда противник обладал большим, хорошо подготовленным в боевом отношении, подводным флотом; е) недостаток в средствах вспомогательного флота; ж) отсутствие специальных десантных судов; з) отсутствие специальных артиллерийских кораблей, способных длительное вЬ^ оказывать эффективную огневую поддержку флангу армии (мониторы, канлодки специ-алъной постройки); и) отсутствие достаточного количества современных скоростных истребителей и нов отсутствие современных скоростных разведчиков и бомбардировщиков и, в частности, пикирующих бомбардировщиков, необходимых для эффективных действий против кораблей и плавсредств противника. К этому следует добавить, что военно-морские силы противника к моменту нападения на нашу страну имели у же почти двухгодичный боевой опыт, в то время как корабельный состав КБФ, состоявший в основном из кораблей, вступивших в строй в последние годы, не только не имел фактически боевого опыта, но и значительная часть соединений не была сколочена как полноценный боевой организм. < > Находившиеся в строю надводные корабли по техническому состоянию своих корпусов и механизмов и подготовленности личного состава были готовы к выполнению задач в море (речь, видимо, шла о готовности к одиночным действиям. — Р.3.)... Основное количество кораблей вследствие малого времени пребывания в строю находилось к моменту начала войны во «второй линии», а некоторые корабли находились еще в «оргпериоде». Торпедные катера прибрежного действия типа «Г-5», которые являлись основным типом катеров, бывших у нас на вооружении, в большей своей части вступили в строй в период 1934-1935 гг. и к началу войны имели уже пониженные данные. Призываемые суда (Морфлота, Речфлота и др. наркоматов) имели настолько изношенную и запущенную технику, что их невозможно было использовать без предварительного ремонта (среднего, а по отдельным кораблям и капитального). Подготовка личного состава этих судов для обслуживания механизмов в боевых условиях и к борьбе за живучесть находилась на низком уровне. Организация службы и борьбы за живучесть были не отработаны. Аварийные средства на подавляющем большинстве судов отсутствовали. Основной недостаток в подготовке сил к моменту начала войны заключался в том, что взаимодействие родов морских сил между собой и с войсками Красной армии, особенно тактическое взаимодействие, отработано не было, а тактическое взаимодействие однородных сил было отработано еще слабо. Другим общим недостатком являлась неполноценная подготовка штабов как органов боевого управления, несмотря на то что последней в предвоенные годыуделялось достаточное внимание. Слабым местом в системе боевого управления являлось неумение штабов правильно организовать свою работу, быстро и верно реагировать на все изменения обстановки, четко и быстро отрабатывать боевые документы и осуществлять постоянный контроль за ходом боевых действий и выполнением заданий. Система, а также до 1941 г. целеустремленность боевой подготовки не обеспечивал полной отработки авиации в соответствии с требованиями современной войны. Указанное положение, естественно, создавало известного рода проблемы в подготовь ВВС: а) летный состав истребительной авиации в своем большинстве был подготовлен к боевым действиям днем в простых условиях, но к началу войны только осваивал новые типы истребителей. Вместе с тем в целом подготовка истребительной авиации имела и следующие недостатки: 1) истребители в основном были подготовлены к действиям по прикрытию баз, в то время как в ходе войны потребовалось решать задачи по прикрытию конвоев на полный Ьа-диус действия, обеспечения действий ударной авиации, ведения воздушной разведки и т. п.- 2) отсутствие достаточной тренировки в ведении групповых воздушных боев; 3) слабая натренированность в полетах над морем...; г) летный состав разведывательной авиации был хорошо подготовлен к ведению воздушной разведки на море, но тихоходностъ и слабое вооружение самолетов, особенно лодочник, не обеспечивали успешность выполнения задач...; Необходимо отметить, что основными причинами, отрицательно сказавшимися па степени подготовленности сил, являлись: а) система проведения боевой подготовки в упрощенных условиях, с целым рядом условностей и ограничений. Подготовка различных родов сил обычно взаимно не увязывалась, силы готовились по принципу «Готовиться врозь, а воевать вместе». Инициатива командиров кораблей, соединений ограничивалась излишней опекой. Плохо обеспечивалась боевая подготовка техническими средствами; б) большая текучесть личного состава, особенно офицерского, которая только до некоторой степени может быть оправдана ростом флота; в) слабая оснащенность флота или же полное отсутствие современных технических средств, необходимость которых была подтверждена прошедшими полутора годами войны (Второй мировой. —'Р.З.), —радиолокации, средств УЗПНи УЗПС, средств защиты от неконтактных мин, приборов управления зенитным огнем, приборов беспузырной стрельбы (для торпедной стрельбы ПЛ. - Р.З.), беспламенных зарядов (для артиллерии. — Р.3.), снарядов с окрашивающимися всплесками, ныряющими и осветительными снарядами и т. п.). <->
Выясняется, что на барже из приспособлений погрузки только шланг, значительно, раза в три, тоньше нашего топливного шланга и ручной насос — помпа, типа пожарной, для ручного качания двумя людьми. Сама баржа сможет удовлетворить нашу потребность в топливе только на треть. Мотористы ладят «переходник» и через пару часов начинаем ручную перекачку топлива с баржи на лодку. «Издевательство какое-то, — думаю про себя.— Это как же они к войне готовились столько времени?» Командир с переводчиком уходят на берег, чтобы по телефону связаться с Джакартой, куда в качестве штабного корабля перешла наша плавбаза со штабом, политотделом и комбригом. Решили доложить обстановку нашему контр-адмиралу.
Через некоторое время в гавань входит и швартуется к стенке у нас по корме лодка «С-235». Из гавани на передачу радио работать нельзя, несем приемную радиовахту. Наконец, получаем шифровку из Джакарты. Предписано пополнить запасы топлива от 235-й, а ее должна будет пополнить следующая пришедшая в Битунг лодка. Так, по цепочке, пополняться. К приходу последней лодки в порт прибудет танкер, который ее и заправит. Все-таки мудрый наш контр-адмирал! Недаром его звание по-индонезийски звучит «Лаксомано-мудо»...
В море у берега Миклухи-Маклая
Пополнив запасы, заняли позицию и патрулируем в заданном районе. Позиция наша прямо на экваторе, напротив того самого Берега Миклухи-Маклая, где водил дружбу с папуасами наш знаменитый земляк. Это — территория Австралии и мы, видимо на всякий случай, контролируем ближайшую к ней акваторию. Экватор пересекаем несколько раз в сутки. Естественно, без «Праздников Нептуна». Сказать, что в лодке жарко, это ничего не сказать. Днем под водой минимальная температура в большинстве отсеков +45' С. В шестом электромоторном она доходит до 60' С. Температура забортной воды на глубине 100 м - +30' С! Ночью встаем под РДП, но это слабо помогает. Аккумуляторная батарея не успевает заряжаться за ночь из-за высокой забортной температуры. У людей начинаются обмороки, тепловые удары. «Док» ползает по отсекам со шприцем, приводит в чувство теряющих сознание какими-то уколами. Пятые сутки утюжим район днем под водой, ночью под РДП. Даже индонезийцы ведут себя странно: ничего не едят, не прикасаются к принесенному с собой сухому пайку сидят на диване, как куры на насесте, поджав ноги и потеют... Несмотря на жару наши офицеры с завистью смотрят на пайки индонезийцев. Через прозрачные полиэтиленовые пакеты ясно видны виски «Блэк энд Уайт» и французский коньяк «Наполеон». Индонезийцы, перехватив наши взгляды, протягивают нам бутылки, мы, естественно, не отказываемся... Гости с ужасом наблюдают, как офицеры, обливаясь потом, исправно принимают пищу, предваряя ее, как положено, глотком спиртного... До времени «Ч», начала неограниченной войны, остается менее суток. Пока на перископ к нам никто не попадает. Район пуст. Кроме косяков рыб акустики ничего не слышат. Вдруг... В очередной сеанс связи получаем радио в наш адрес. Командир запирается вместе с шифровальщиком в своей каюте. Что же там в шифровке?
Вопрос может быть решен мирным путем
С грохотом открывается дверь командирской каюты. Командир приказывает собрать офицеров и приглашает в кают-компанию офицеров-индонезийцев. Обливаясь потом, ждем. Совершенно серьезно командир читает шифровку. Но я по неуловимым признакам вижу, что он радуется. «Командирам пл. ...С получением сего всплыть. Возвратиться в Битунг в надводном положении. В Битунге ждать дальнейших приказаний, не снижая боеготовности. Вопрос освобождения Западного Ириана может быть решен мирным путем. Главком ВМФ». На лицах офицеров оживление. Всплываем под перископ. Готовим дизель к продуванию балласта. Индонезийцы взволнованы. Старший майор пытается уговорить командира не принимать эту шифровку к исполнению. Говорит, что это, возможно, голландская провокация. Мы их успокаиваем. Я разъясняю, что шифровка не может быть фальшивкой. Слишком много должен знать противник, чтобы в специальной радиосети передать зашифрованный сверхсекретный текст. Бормоча «Голланд — хитрый», индонезийский майор отходит от меня. Всплыли! Наверху - штиль, звёзды с кулак, «» и все прочие звезды Южного полушария приветливо мерцают нам. В нарушение всех канонов, благо море как зеркало, отдраиваем все люки, включая торпедопогрузочный и люк седьмого отсека. Дизеля и вентиляторы работают на «просос». Выпускаем наверх максимально возможное количество людей. «Дышим через поры», как любит говорить один мой приятель-подводник. Идем «домой» — в Битунг, в пункт временного базирования, еще недавно совершенно незнакомый нам, а теперь желанный! Честно говоря, радуемся не только окончанию теплового ада, но и возможности мирного решения индонезийско-голландского конфликта, в который нас втянула судьба в лице нашего правительства. Только бы сбылись наши надежды. Глядишь, и в Союз скоро вернемся!
Опять стоянка
Поскольку выходили мы первые, в Битунг приходим последними. Входим в гавань. Ее не узнать. На рейде два и у причала один огромный транспорт с красными крестами на бортах. Госпитальные суда — для раненных. «Тут они приготовились», - думаю про себя. Швартуемся. Все остальные лодки бригады уже тут. На стенке — цыганский табор: койки, диваны вытащены из лодок, установлены на галетные и сухарные банки. Предосторожность, как мы потом убедились, не лишняя: по ночам между коек бегают десятки здоровенных крыс. Здесь нам и предстоит ждать решения вопроса. Кому-то пришла в голову мысль об использовании стоящих без дела госпитальных судов как плавказарм для временного ночлега экипажей. Подхватив эту идею, мы с Володей Колесниковым проникли на стоящее у стенки судно-госпиталь. Вернувшись, рассказали остальным старпомам, какие там прекрасные каюты и кубрики с белоснежным бельем. Старший группы лодок, заместитель комбрига капитан 1 ранга Синельников - весельчак и балагур, между прочим, начал длительные переговоры о нашем переселении. Действительно, одно такое судно могло вместить все наши экипажи. Но переговоры затягивались, а мы продолжали таборную жизнь. Тщательная проверка механизмов и устройств кораблей показывала, что тропическое плавание для наших совершенно к этому не приспособленных лодок даром не обошлось. Резко снизилась изоляция электроцепей, часть электронных приборов вообще вышла из строя, механизмы активно коррозировали. У торпед-старушек «53-39» начали подрываться воздушные резервуары: вылетали их овальные донышки. На нашей лодке такой подрыв произошел на одной торпеде в аппарате и на другой на стеллаже. Пришлось, буквально купаясь в собственном поту, по вечерам, когда хоть немного спадала жара, проводить операцию по перегрузке торпед, не имея под рукой никаких базовых устройств. К сожалению, наша плавбаза стояла в Джакарте в качестве штабного корабля. Здесь бы она нам очень пригодилась. Мы на ней могли бы жить и с ее помощью проводить ремонт механизмов, замену торпед и т.п. Но, очевидно, без нее комбриг не имел бы с нами постоянной радиосвязи. Ему пришлось использовать «Аяхту» как корабль управления.
Интересно было наблюдать за группой индонезийских , предназначенной для высадки на один из близлежащих островов, занятых голландцами, с целью выведения из строя расположенной там приводной авиационной радиотехнической станции. Эти люди были вооружены легкими чехословацкими автоматами, гранатами, ножами. Одеты в пестрые маскировочные комбинезоны «под джунгли» и такие же береты. За спиной у каждого — портативная рация. Теперь их имеет на вооружении наша милиция, но тогда мы видели такие станции впервые. Тренировались они на одной из наших лодок. Тренировка проходила так. Группа, человек из двадцати пяти — тридцати грузилась в первый отсек лодки. Затем лодка отходила от стенки, становилась на якорь в бухте. Отдраивался торпедопогрузочный люк. Через этот люк вначале выскакивало два-три десантника со сложенной надувной резиновой лодкой. Затем, с помощью поданного из отсека шланга, они буквально в секунды надували лодку и сбрасывали ее за борт. Потом в нее шустро прыгали человек шесть и операция повторялась со следующей группой. Через пять-десять минут надувные лодки устремлялись к берегу, и десант высаживался. На берегу десантники часто удивляли нас своими тренировками — соревнованиями по метанию ножей в цель. На деревянном заборе рисовали круг и в его центр метали ножи из разных положений: стоя, лежа, сбоку и даже из-за спины. Результаты были блестящи: нож неизменно торчал в центре круга. Командовал десантниками некий подполковник, судя по его словам бывший командир подводной лодки. Я обратил его внимание на то, что у его подчиненных не было с собой никаких съестных припасов. Он меня успокоил: «Эти люди могут жить в джунглях долго, питаясь только плодами леса. Они так ».
Помощник этого начальника — капитан — как-то в разговоре рассказал, что имеет немалый боевой опыт, полученный в частях войск ООН. Был он и в Конго, и в Анголе, и еще где-то. «Вот родится у меня сын — назову его Жуков» — говорил он. «Жуков — это же фамилия» — толковал я ему, но он этого не понимал или не хотел понимать. Признаюсь, это вызвало у меня гордость за нашего полководца. Подполковник — начальник десантников как-то пригласил нас в какой-то клуб, расположенный недалеко от порта. В этом клубе он вел себя как гостеприимный хозяин. Несмотря на военное положение, дым стоял коромыслом: гремела музыка, танцевали какие-то девицы, на столах стояли закуски, выпивка. Дисциплина не позволяла нам там долго задерживаться, и мы, отдав долг вежливости, удалились. Впоследствии мы узнали, что подполковнику принадлежит не только этот клуб, но и несколько других, а также публичные дома в Сурабайе, Джакарте и других местах страны. Он был очень богатым человеком и военная служба для него не была основным источником существования. Капитализм есть капитализм... Такого рода вылазка была единственной. В остальном дни «великого Битунгского сидения» были заполнены корабельными работами, тренировками в торпедной стрельбе на своих лодочных приборах и ожиданием дальнейших команд Центра. По радио мы слышали, что доктор Субандрио, министр иностранных дел Индонезии, ведет переговоры с голландскими дипломатами почему-то в США. На девятый день «сидения» нам наконец-то разрешили переехать с причала на госпитальное судно. Спали мы этой ночью в каютах с кондиционерами, как говорят у нас в далекой России «без задних ног». Утром с удивлением увидели, что обычно суровые десантники были почему-то очень веселы. Они бродили по причалу группками, обнявшись и глотая из бутылок какую-то мутную жидкость, похожую на самогон. В чем тут дело? Почему у всех индонезийцев приподнятое настроение? Впрочем скоро всё стало ясно. В шифровке, полученной ночью, было сказано, что вопрос передачи территории Западного Ириана Индонезии решен мирным путем. Нашим лодкам предписывалось возвратиться в Сурабайю и приступить к обучению индонезийских экипажей с дальнейшей передачей им кораблей. Очевидно «хитрый голланд» понял, что за силища ему противостоит. Я имею в виду не только лодки, но и авиацию, ракетные части и другие «добровольческие» подразделения. Стало заметно, что суровые индонезийцы — это просто семнадцатилетние ребята, и они, также как и все люди на Земле, безумно любят жизнь. «Так-то, наш дорогой Никита Сергеевич, доктор Сукарно, доктор Субандрио и товарищи Малиновский с Горшковым, а также министр обороны Индонезии уважаемый генерал Насутион!» — думал я, готовя корабль к переходу в Сурабайю.
. Во время визита в Индонезию Н.Хрущева в феврале 1960 г. было подписано соглашение о поставках кораблей, самолетов, вертолетов, танков и другого вооружения. Самым дорогостоящим приобретением стал крейсер «Орджоникидзе», переименованный в «Ириан»
Люди есть люди и умирать им, во имя каких-то сомнительных интересов и претензий государств, совсем не хочется! Шел шестой месяц нашего «добровольного» отсутствия на Родине. Откровенно говоря, очень хотелось домой. Теперь возвращение стало реальностью. Кончилась неопределенность и напряженное ожидание чего-то нехорошего.
Снова в «родной» Сурабайе
Без приключений вернулись в ставшую родной Сурабайскую базу. Поступило приказание рассекретить все документы, касающиеся устройства лодки, бывшие до этого секретными. Пришлось вымарывать тушью грифы «секретно» и составлять соответствующие акты. Заодно прояснился вопрос, почему до поры до времени было велено не пускать индонезийцев на борт. Причина была в якобы особой секретности загруженных в кормовые аппараты торпед «САЭТ-50», к тому времени уже достаточно устаревших. Оказывается, эти торпеды ранее Индонезии не передавались. Вместо них ей передавали старье: снятые у нас давным-давно с вооружения электрические торпеды «ЭТ-46». Только теперь получили разрешение Москвы на передачу торпед чуть поновее. Долго же тянулось решение этого вопроса! Видно, помнил еще Главный штаб ВМФ историю с передачей чертежей авиационных торпед бывшим союзникам-англичанам, за что, в свое время, полетели такие головы, как Н.Г.Кузнецов, Л.М.Галлер и В.А.Алафузов. Как всегда, теперь дули на молоко.
Начали обучать индонезийские экипажи. В лодке стало еще теснее: ежедневно с пяти до тринадцати на корабле терлись друг о друга индонезийцы и русские. Мы с индонезийским старпомом при «проворачивании» механизмов ради развлечения иногда отдавали команды — он по-русски, я по-индонезийски. Оттачивали, так сказать, свои командные языки. Дело двигалось довольно споро. Я уже писал, что индонезийцы схватывали все очень быстро. Удручало только то, что в полном соответствии с капиталистическими канонами индонезийские сержанты не хотели передавать свои знания матросам. Видимо боялись, что матросы их подсидят и смогут занять их хлебные места. Для нас это было, конечно, непривычно, но и к этому мы постепенно привыкли. Наши старшины уже через пару недель довольно бойко учили индонезийских матросов на родном для них языке. Беспокоило нас, старших помощников командиров, только то, что не все из нас окончили командирские классы. Время подходило к ноябрю, а с первого ноября мы должны были быть на занятиях Высших офицерских классов ВМФ. Старпом, не окончивший этого заведения, становится бесперспективным и никогда не сможет быть командиром. Видя, что дело затягивается и можно с классами пролететь, мы, а нас было пятеро из шести, необученных, решились на крайность. С оказией, через одного гражданского специалиста, уезжавшего в Москву, отправили письмо в Военный отдел ЦК КПСС. Попросили откомандировать нас на классы, поскольку все в Союзе были утверждены к учебе. Без нас, по нашему разумению, процесс обучения иностранных экипажей не пострадает: в каждом экипаже были офицеры, способные нас заменить. Ответ ЦК был получен комбригом. Анатолий Антонович был в ярости: как это без его ведома и через его голову мы посмели обратиться в «инстанцию», так в те времена было принято зашифровывать зачем-то высшие партийные органы (не иначе это отрыжка шпиономании). Адмирал долго «водил нас носами по ковру». Оказывается, ЦК разрешил ехать на классы из шести старпомов троим. Три оставшихся распределялись по одному на две лодки. Комбриг решил отпустить на учебу Мишу Деньшина, Володю Любимова и Гену Мелкова. Мише с Володей было по тридцати одному году, а предельный возраст для обучения — 32 года.
Подробно о жизни воспитанника Владивостокского морского подготовительного училища Владимира Серафимовича Любимова можно прочитать у
Каникулы кончаются. С сожалением мы расстаемся с дедом и с бабой Никой — они остаются в Кивиранде до октября. Свертываем палатку. Сходили в магазин взвесить Олежку. Он, как куль, скатился с весов: прибавил полтора кило! Ужас! Мы утешили его лимонадом: — Пей, Олежка, теперь все равно! Идем в лес посмотреть пещеру: на обратном пути забегаем попрощаться к Яанусу Хаасу. Он угощает нас яблоками. Спешим на причал к «охотнику». Будущей весной его перенесут на берег и поставят между двумя валунами. Прощаемся с нашей «Бегущей». Зимуй без нас, милая! Дома Юхан Раннику рассказывает деду, как он штормовал в океане. Нам не удается дослушать — пора! Автобус из города уже прибыл. Баба Ника собирает нам харчи на дорогу. Дед прощается с нами: — А ведь мне, марсофлоты, без вас будет скучно...
Он крепко целует мать и отца. Ингрид не отстает от меня ни на шаг: боится, как бы ее не оставили. В последний раз отдаем мы честь флагу на мачте. Он трепещет на осеннем ветру — зовет в море. А может быть, и в океан!
Тетрадь третья
ТРЕВОГИ И РАДОСТИ
В ГОРОДЕ
Олежка раззвонил на всю школу, что мы втроем из восьмого класса уйдем в девятый в нахимовское. Толстяк говорил об этом так, будто никаких нет трудностей, дело решенное. До того договорился, что ребята — многие из них тоже мечтают стать моряками — начали посматривать на нас с завистью, а Элигий Шиллер — тот прямо сказал, что мы надеемся на деда моего — адмирала: он протолкнет всех троих. Дурак! Дед палец о палец не ударит, чтобы нас «протолкнуть».
С тех пор как я твердо решил пробиться в нахимовское, я стал следить за собой. Стал отвечать на пятерки (я бы сгрыз себе локти, если бы схватил четверку или, еще хуже, тройку!). Ведь без пятерок мне пропадать! И преподаватели почти все ободряли и меня, и Вадима, и даже Олежку пытались подтянуть, хотя это удавалось им плохо. Преподаватели называли нас «будущими нахимовцами». Мне кажется, что и им было бы приятно увидеть нас во флотской форме, когда мы придем навестить школу. Не повезло мне только с Мариной Филипповной Картонкиной. Я уже говорил, что она преподавала нам русский язык и поставила К.С.Станюковичу за сочинение двойку. Белобрысенькая, с остреньким носиком, с белыми ресницами и глазами, как у кролика, она не пользовалась нашей любовью. Говорила она всегда резко, так и казалось, что она нас терпеть не может. А главное — вмешивалась во все дела класса. И вот она приказала нам написать сочинение «Кого я беру примером в жизни». Я написал, что для меня пример — Никонов; ведь, возможно, придется и мне воевать, фашистов еще слишком много на свете, и я хочу быть таким же стойким, как он. Марина Филипповна одобрила сочинение Элигия (в стихах написал!), а мне сказала: — Плохо, Коровин! Думаешь, мы будем тебе потакать, потому что ты собрался в нахимовское? Не думай, что получишь скидку на это. Я взорвался: — Вы двойку поставили даже К.С.Станюковичу!..
Она побелела от . Меня понесло. Вадиму от этого хуже не стало — ведь меньше чем двойку поставить нельзя уже за то, что он ободрал К.С.Станюковича. И мне не решилась поставить она двойку. Все же сочинение было ничего, на уровне. Но я понял, что заработал врага на всю жизнь.
***
На выставке служебных собак, куда мы пошли с моей Ингрид, я увидел Карину. Радио объявило: — Выступает водолаз Ларсен— дрессировщица Карина Карамышева. — Глядите-ка! Собака больше девчушки! — удивляется мужчина в зеленой шляпе, задранной на затылок. Карина кажется такой маленькой рядом со своим водолазом! Она сегодня в джинсах и в голубой майке, с косичками, как всегда. Пес работает без команд, поданных голосом. Он ползет по-пластунски, садится, ложится, встает. Черной стрелой пролетает сквозь расставленные по полю кольца, кидается в пруд и вытаскивает «утопающего» — большую куклу. Водолазу хлопают. Карина угощает Ларсена булкой. А сколько народу вокруг! И школьники, и отставные полковники, и женщины, и старики! Да, здесь сегодня весь город! Еще бы! У нас в городе собак уважают. Однажды какая-то молодая мамаша подняла камешек и подала своему сыну: «Витенька, брось в собачку». Ей сразу милиционер сделал выговор. Правильно! Кто вынюхивал мины, спасая тысячи солдат? Собаки. Кто бросался под танки с грузом взрывчатки? Кто отыскивал раненых и приводил санитаров? Тоже собаки.
Кто проложил космонавтам путь в космос? Лайка, Белка и Стрелка. А кто на границе ловит шпионов? Остроухие наши друзья. И на кораблях есть собаки. Матросы их любят и в свободное время обучают наукам. А кто посочувствует, если я схвачу тройку? Ингрид. Она будет ластиться и заглядывать мне в глаза: «Ничего, Максим, не отчаивайся, завтра получишь пятерку». И на душе станет легче. Наши овчарки — призывники. Их могут призвать на военную службу. У Ингрид есть паспорт служебной собаки. Я вклеил в него ее фотографию. Я — член ДОСААФа и очень этим горжусь. На поле расставлены лестницы, барьеры и бумы. И хозяева и собаки волнуются, но стараются, чтобы этого никто не заметил. Разъевшийся боксер, вцепившись передними лапами в высокий барьер, с трудом подтягивает свой толстый, с обрубком-хвостиком зад. Болельщики кричат: — Давай, давай нажимай!.. Другой срывается — и на трибунах свистят. Это почище футбола! Наша очередь. Ингрид ловко идет по буму (с него уже две овчарки сорвались), легко берет высокий барьер, взбирается на крутую лестницу. Нам много хлопают и кричат, как в театре: — Браво!.. Теперь человек в ватнике с длинными рукавами изображает шпиона. Он прячется в густом колючем кустарнике. — Фас! — подаю я команду. Ингрид летит, едва лапами касаясь земли. «Шпион» отмахивается длинными рукавами. Куда там! Она рвет на нем ватник и лишь по команде: «Фу!» — отпускает «задержанного». — Ну и овчарка! — восхищается «», хотя ему и крепко досталось.— От такой никто не уйдет!
Карина сама подходит к нам со своим Ларсеном. — Какая умница твоя Ингрид! — хвалит она. — А какой умный твой Ларсен!—отвечаю я ей. — Как ты думаешь, они драться не будут, если их спустить с поводков? Ларсен и Ингрид обнюхивают друг друга, знакомятся и с лаем носятся по вытоптанной траве. Я спрашиваю Карину, почему ее отец не пришел полюбоваться на Ларсена. — О, он в плавании! И я не знаю, когда он вернется. Мы живем вдвоем с Ларсеном, и я на нас обоих готовлю обед. А старуха одна, Василиса, убирает квартиру. Я знаю от деда, что подводные лодки часто уходят далеко. Подо льдом добираются до самого полюса. — А ты не скучаешь? — Ужасно! И Ларсен скучает. Все прислушивается — не идет ли папа по лестнице. Подбегают Олежка с Вадимом. — А-а, капитан Грей! — смеется Карина. — И музыкант Циммер! Ну как ваши алые паруса? — А я на них сплю, в наказание, — сообщает Вадим. — Мама очень расстроилась, что испорчены простыни. — И какие на них видишь сны? — Самые лучшие. Например, вчера видел тебя. — Ну, чего же тут интересного? — протянула Карина. Молодец! Так и надо ему, пускай не подмазывается! — Овчарки, на ! — кричит радио.
— Ингрид, ко мне! Она неохотно отбегает от Ларсена. По кругу шагают овчарки, и строгие судьи разбирают их стати. Мы идем на пятнадцатом месте. Но судьи передвигают нас ближе. Возникают горячие споры. На нас смотрят болельщики, тесно обступившие ринг. Суетятся фотографы. В толпе я вижу своих одноклассников. Они болеют за Ингрид. И когда судьи выводят овчарку, шагавшую позади нас, вперед, кричат: — Неправильно! Судью на мыло!.. Конечно, неправильно! Ни у одной овчарки нет таких славных янтарных глаз, как у Ингрид. Ни у одной так не разрисована морда. Соперница хуже нас. Собаки тоже мечтают быть первыми. Ингрид сердится и, хотя и устала, приосанивается и ведет меня, гордо подняв остроухую голову. Судьи все же оказываются справедливыми. Круг за кругом мы приближаемся к первому месту. Овчарки рычат нам вслед. Хозяева злятся. Одна дамочка даже закатывает истерику. Она кричит на весь ринг, что обидели ее Мулечку и поносит судей «продажными душами». Дамочку выводят вместе с Мулечкой с ринга и отпаивают водой... Ура! Мы — первые! Первый приз! Ингрид оборачивает ко мне сияющую морду, и озорные ее глаза говорят: «Что, взяли, взяли?» Нас зовут к судьям; по радио объявляют о нашей победе. Нас поздравляет адмирал — председатель ДОСААФа. Главный судья вручает нам золотую медаль и жетон — это заработала Ингрид, а я, дрессировщик, получаю шикарный, в кожаном переплете альбом. Вадим и Олег зовут есть мороженое. Берем восемь порций, по две на каждого. Ингрид с нетерпением ждет, пока я очищу бумагу. Пытаются ее угощать и болельщики, но она не берет еду у чужих. Теперь на ринге овчарки-мальчики. На первое место выходит Шторм, он гордо шагает у ноги молодого матроса. Владелец Шторма — команда эсминца «Светлый». Корабельный пес получает золотую медаль. Он весь увешан жетонами. Матросы с ним фотографируются — они его вырастили, его обучили, и он служит флоту...
А где же Карина?.. Ушла. Ушла со своим . Видела она или не видела? Не знаю. А хорошо бы, чтоб видела, как нас награждали призами.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
От имени Совета Ассоциации от всей души поздравляю военных моряков и ветеранов с нашим общим праздником - праздником людей, посвятивших свою жизнь служению Отечеству на земле, в небесах и на море ! Выражаю уверенность, что каждый член нашего морского братства внесет свою достойную лепту в начавшийся процесс возрождения боевой мощи Российского Флота. Крепкого всем флотского здоровья, счастья и благополучия вашим семьям!
Президент Ассоциации
Дорогие друзья!
С ДНЕМ ЗАЩИТНИКОВ ОТЕЧЕСТВА, а также СОВЕТСКОЙ АРМИИ И ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА!!! Именно такой тост будет звучать в нашей семье, где двое стали капитанами 1 ранга, один - полковником, а самый младший – сержантом запаса! ЖЕЛАЮ ВСЕМ СЛУЖИВШИМ – ЗДОРОВЬЯ, ВСЕМ ЛЮБЯЩИМ СЛУЖИВЫХ – ЗДОРОВЬЯ И СЧАСТЬЯ!!! ЧЕСТЬ ИМЕЮ,
Капитан 1 ранга в отставке Александр Кузиванов
Друзья! Однокашники! Родные и близкие!
С Праздником Вас, с нашим Праздником! И как бы он теперь не назывался, мы отмечаем НАШ Праздник: - ДЕНЬ СОВЕТСКОЙ АРМИИ И ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА! И помним, что это не только наш Праздник, но и наших жён, которые своим трудом, именно трудом по созданию семейного уюта, - подчас в условиях, казалось бы, несовместимыми для этого, - создавали нам крепкий тыл и своей преданностью и любовью, помогали нашей службе! Здоровья всем Вам, друзья и жёны, ОПТИМИЗМА, благополучия и крепкой любви! С Праздником Вас! С НАШИМ ПРАЗДНИКОМ !
И ещё! Наши милые, дорогие и самые красивые женщины! Позвольте уже сейчас поздравить Вас с Вашим грядущим замечательным Праздником! Будьте всегда не только самыми красивыми, но оставайтесь, как и сейчас, самыми обаятельными! Вы - наше всё!!!
С искренним уважением Виталий Ленинцев и, конечно же, преданный Флоту и влюблённый в женщин, мой ФЛЕЙ
23 февраля 2014 года город Кронштадт
Дорогие друзья, товарищи, с Днем Советской Армии и ВМФ!
Лучше, чем Валерий Стегачёв, не сказать:
Кто сей день всегда чтит свято, Пусть названье при разделе Служит, иль служил когда-то Все же изменить посмели, В море, в небе, на земле Но остался он для всех: В этот праздник в феврале, День СА и ВМФ. Ратный труд хотим восславить И в конце, не без причины, И мужчин всех-всех поздравить, Мы желаем всем мужчинам, Гордость общую деля, От души без многословья, С двадцать третьим февраля. Мира, счастья и здоровья.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Таллинский прорыв интересует не только российских историков. В 1996 г. в Таллине была издана книга бывшего советского военного моряка, а ныне эстонского морского писателя-историка Мати Ыуна «Сражения в Балтийском море. Лето 1941 г.» [библ. № 229]. В отличие от своих вышеупомянутых русских коллег эстонский историк подчеркнуто скромен: он не старается поучать советских военачальников. Более того, сопроводил название своей книги многозначительным подзаголовком: «Легенды, предположения и факты о сражениях на Балтийском море, его островах и побережье». Пятая глава этой книги посвящена обороне Таллина, эвакуации войск из него и прорыву КБФ в Кронштадт. Для понимания смысла подзаголовка к названию книги ниже приведены несколько фрагментов из книги М. Ыуна. Вот, например, легенда или, скорее, миф, выдаваемый за факт [библ. № 229, с. 110]: «Кстати, адмирал Трибуц рано утром 29 августа перешел с «Кирова» на торпедный катер и на максимальной скорости отправился в Ленинград. Этот факт в советское время замалчивался. Об этом знало лишь высшее командование и команда крейсера. Адмирал говорил, что хотел организовать поддержку с воздуха, но кто знает...» И никаких объяснений того, как этот факт «открылся» в несоветское время. Судя по приведенному тексту, речь идет, скорее всего, о начальнике ПВО КБФ генерал-майоре береговой службы Зашихине, который именно с такими словами покидал, но не КРЛ «Киров», а горящий ТР «Казахстан», и не на ТКА, а на СКР «Разведчик».
17 АО ЦВМА. Ф. 79. Д. 33560. Л. 3, 4.
Пожар на ВТ № 523 «Казахстан» 29 августа 1941 г. (вид с носа). У правого борта — сторожевой корабль № 15 «Щорс» помогает в тушении пожара, но видно, что струя воды из шланга до огня не достаёт
А командующий КБФ лично написал и подписал в 14.40 29.08 шифртелеграмму, посланную с борта КРЛ «Киров» [док. № 722]. В 16.05 по приказанию оперативного дежурного штаба КВМБ, полученному в 15.00, на рейдовом посту в Кронштадте был поднят сигнал, запрещавший движение по рейдам и гаваням всем кораблям и судам [док. № 1039], кроме белых катеров типа «Ямб». Это всегда делалось при переходах командующего флотом на корабли, стоящие на рейде, или в другие пункты базирования и обратно на этих катерах. В 16.36 КРЛ «Киров» стал на якорь на Большом Кронштадтском рейде, а в 17.16 на нем был спущен флаг командующего флотом [док. Вместо введения]. В 17.45 на рейдовом посту был спущен сигнал о запрете движения по рейдам и гаваням [док. № 1039]. В 18.00 ФКП КБФ был развернут в здании штаба КВМБ [док. № 692], в котором по 1940 г. размещался штаб флота. Следующая шифртелеграмма подписана комфлотом уже в штабе КВМБ в 19.20 29.08 [док. № 1061]. Далее цитируется одно из предположений М. Ыуна [библ. № 229, с. 89, 90]. Им рассчитано предполагаемое число военнослужащих, находившихся в составе отрезанной от основных сил СЗН и прижатой к морю группировки советских войск в северо-западной Эстонии, следующим образом: «Помоим подсчетам, 27-28 августа в Таллине на корабли грузились от 32 000 до 36 000 человек; из них, вероятно, от 9000 до 13 000 гражданских лиц и только что мобилизованных и, по данным В.Ачкасова, 18 000 солдат и 5000раненых... После эвакуации войск из Таллина здесь осталось более 12 000 советских военнослужащих. Известно, что в боях 5-25 августа здесь более 18 000 бойцов и командиров получили такие тяжелые ранения, что их эвакуировали на лечение в Россию... 28 августа караваном кораблей... было отправлено еще приблизительно 5000раненых бойцов и командиров... Если взять за основу подсчетов потери немцев в 1941 году... то можно предположить, что число погибших у русских составляло1 /3 от числа раненых, т.е. 8000 человек. По расчетам г-на Тое Нымме, потери русских... можно было бы оценивать в 3/5 от числа раненых... и можно было бы предположить, что число погибших в «Таллинском мешке» составляло 14 000 человек. Из «Таллинского мешка» на кораблях уходили не только из Таллина, но также из Палдиски. Сложив известные цифры и несколько предполагаемых цифр в итоге получим, что через Палдиски ушли примерно 4000 человек. После падения Таллина у русских в Западной Эстонии оставалось... где-то 5~6 советских батальонов, что составляло примерно 2000человек. При этом надо учитывать... что из 16 000 матросов, отправленных на сухопутный фронт... часть возвратилась назад в состав экипажей кораблей, но многие из них были у же учтены как раненые или погибшие. Можно предположить, что количество матросов, возвратившихся на корабли, составило примерно 4000-8000 человек. И если из этого количества 1/2 или 1/4 считать погибшими и ранеными, то мы получим правдоподобное число. Сложив известные и предполагаемые данные: 18 000 - эвакуированные солдаты, 23 000 - эвакуированные раненые солдаты и матросы, 12 000 - оставшиеся в Таллине солдаты и матросы, 8000 -14000 - погибшие, 4000 - эвакуированные из Палдиски солдаты и матросы, 2000 - оставленные на северо-западе Эстонии батальоны, 4000 - 8000 - вернувшиеся на корабли матросы. Всего 71 000-81 000 человек были в «котле» па северо-западе Эстонии». Не повторяясь, заметим, что в разделе 4 и таблицах 6,7,8 главы 1 подробно рассказано, что из Таллина с 5.08 по 28.08 до начала общей эвакуации вывезли около 19 тыс. человек. Подчеркнем только, что в это число вошли и раненые военнослужащие, и гражданские лица, и мобилизованные эстонские граждане, и экипажи вывозивших их кораблей и судов. Но раненых среди них было только 5573 человека. В разделе 2 и табл. 24-30 главы 3 произведены расчеты числа военнослужащих, погибших и попавших в плен в ходе обороны Таллина, принятых для эвакуации на корабли и суда, а также личного состава перевозивших эвакуируемых и охранявших их кораблей, штабов корабельных соединений и комендантских команд судов. Поэтом)' нет необходимости повторять здесь показанные в них цифры. Насчет 4000 военнослужащих, принятых на транспорты в Палдиски, можно лишь заметить, что по данным самого М.Ыуна [библ. № 229, с. 97] ТР «Аусма» и ТР «Балхаш» приняли там только 2600 человек, в том числе ТР «Балхаш» -1500 человек. Кроме того, неувязка в предположениях М.Ыуна состоит в том, что фактически ТР «Аусма» ушел из Палдиски в Таллин еще 27.08 без единого пассажира на борту. Из каких же слагаемых получилось у него 4000 человек, хотя эта цифра и близка к реальной? Что касается батальонов на северо-западе Эстонии, то это были войска, входившие в состав гарнизона Моонзундских островов, высаженные 25.08 на материк с целью наступления во фланг немецких войск, осаждавших Таллин. После отмены наступления они возвратились в последних числах августа обратно на острова. Их нельзя относить к находившимся в континентальном «котле». Наконец, не ясно, как могли уйти с кораблей на сухопутный фронт, а затем возвратиться на корабли 8000 матросов, если численность экипажей 151 боевого корабля, вышедшего из Таллина 28.08, составляла всего 7,3 тыс. человек, причем в период с 5.08 по 28.08 эта цифра постоянно изменялась, но всегда была меньше названной. Исходя из имеющихся сведений по некоторым кораблям (прил. 1, табл. 132), можно предположить, что на фронт с кораблей могли в общей сложности уйти до 300 человек, а возвратиться - около половины из них. Наверное, М.Ыун перепутал моряков корабельного состава с моряками из частей БО, ПВО и морской пехоты, с военнослужащими строительных частей КБФ и др. (раздел 3 и табл. 1, 2 главы 1), а из этой путаницы родилось его предположение. Далее М.Ыун изложил свои предположения о потерях КБФ и 10-го ск в ходе Таллинского прорыва [библ. № 229, с. 110-116]. Здесь помещено текстовое описание гибели кораблей и судов, а затем приводится таблица, которая содержит известные и предполагаемые цифры, характеризующие число погибших на каждом из потопленных кораблей и судов. Итак: «Всего погибли 52 вышедших из Таллина и Палдиски корабля... Отдельный вопрос - число погибших на этих кораблях. В советской истории ВМФ дается число погибших 4000~5000человек... Капитан ледокола «Суур Тылл» (во время написания книги М.Ыуном. — Р.3.) и член Академического общества военной истории Эстонии Олав Ваармаа считает погибшими около 10 000 человек. Шведский морской историк Э.Петтай приводит в своей брошюре мнение какого-то неизвестного X.Балтикуса о том, что жертв было больше, чем 10 000 человек. Чтобы найти реальное число, надо сложить известное число погибших с числом вероятно погибших на тех кораблях, с которых нет данных. Среднее арифметическое из них даст вероятное число погибших... Сложив минимальное и максимальное число погибших и разделив сумму на два, получим вероятную цифру человеческих, потерь в ходе эвакуации Таллина: 10507+17218=27725 (таблица, из которой получены эти цифры автором не приводится. — Р.3.) 27725: 2=13863 человека. Конечно, это слишком точное число, поэтому реальное количество погибших находится где-то в промежутке между 13 500 и 14 000. Добавим к этому числу... погибших на «Сибири» (900)... на «Леени» (209)... на «Эстиранне» («Эстиранде». — Р.3.) (598 ... на «Даугаве» (30), предположительные потери... русского гидрографического судна «Норд»... эсминца «Энгельс», тральщиков «Кнехт» и «Бугель»... ледокола «Трувор»— всего, округленно, 2000 человек. И мы получим устрашающие цифры - от 15 500 до 16 000 человек, вероятнее всего, погибли 18-30 августа на морском пути из Таллина в Кронштадт». Что тут можно сказать? Во-первых, в советской истории дается и другая цифра погибших при прорыве: 9000 эвакуируемых военнослужащих [библ. №22]. Во-вторых, М.Ыун подсчитал число погибших людей с 58 кораблей и судов [библ. № 229, таблица на с. 115-116], включив в их число шесть судов, не участвовавших в прорыве, и ТТЩ № 43 («Ижорец-17»), который не был потоплен. К погибшим в ходе Таллинского прорыва он отнес и некоторые корабли, потопленные на пути из Кронштадта в Таллин (БТЩ «Кнехт» и БТЩ «Бугель»). В-третьих, «предположения» М.Ыуна о количестве людей на погибших судах — весьма сомнительного свойства: например, им не учтены около 1000 пассажиров, находившихся на пяти ЭМ и двух СКР, зато учтены 1200 пассажиров на ТР «Аусма» и 1100 — па ТР «Скрунда», хотя эти ТР ушли из Таллина пустыми. Указано, что ТН № 12 перевозил 1190 человек, хотя на самом деле на этом танкере перевозились около 300 военнослужащих а приведенная М.Ыуном цифра явно относится к ТН № 11, вышедшему из Таллина 24.08 и в тот же день потопленному. Тем самым опять искусственно увеличено число погибших людей. Он придумал, что с транспортом «Балхаш» погибли 95 человек хотя в действительности погибших было около 3800, а спасенных- 85, и таким образом уменьшил количество погибших людей. Применив запрещенный прием, М.Ыун включил в общее число погибших при прорыве людей тех, кто погиб на пути из Таллина в Кронштадт 18-25 августа, т.е. до Таллинского прорыва, причем не всех (нет данных о погибших на танкере № 11). Наконец, судя по всему, М.Ыун считал только военнослужащих, хотя погибали и гражданские люди. Наверное, не имеет смысла повторять здесь данные о рассчитанном в настоящем труде числе погибших и спасенных участниках Таллинского прорыва, а также общие данные о погибших на коммуникации Таллин - Кронштадт, показанные в табл. 74, 78-83, 86 главы 4 и в табл. 95, 96, 98 настоящей главы. Надеемся, господин Ыун извинит автора за то, что использовался не авторский (из-за его отсутствия), а неофициальный перевод фрагментов его книги с эстонского на русский язык, не содержащий, как представляется, смысловых и цифровых ошибок.
з) ошибки и заблуждения:
Речь пойдет не обо всех ошибках или заблуждениях, а лишь о тех, которые связаны с установлением количества и наименований кораблей и судов, участвовавших в Таллинском прорыве и погибших. О сторожевых кораблях. Ряд авторов —А.И.Манкевич с А.Н.Мушниковым [библ. № 22], В.Д.Доценко [библ. № 29,31,200] — причислял к участвовавшим в прорыве из Таллина СКР «Уран» и СКР «Чапаев». Но эти СКР 25.08.1941 г. сопровождали из Таллина до о. Гогланд последний перед общей эвакуацией конвой и по техническим причинам остались в Сууркюлян-Лахти на о. Гогланд, хотя должны были 27.08 возвратиться в Таллин. СКР «Уран» присоединился 29.08 к КОН-1 на Восточном Гогландском плесе, а СКР «Чапаев» перешел от о. Гогланд в Кронштадт 31.08. В.И.Ачкасов расшифровал условное обозначение «с/к» (спасательный корабль) как обозначение сторожевого корабля. На этом основании он в своей статье [библ. № 120] отнес обозначенные так в отчете о прорыве СС «Нептун» и СС «Сатурн» к сторожевым кораблям. Эту же ошибку повторили А.И.Манкевич, А.Н.Мушников и В.Д.Доценко. В то же время некоторые авторы не учитывали участвовавший в прорыве пограничный СКР «Топаз». О подводных лодках. В.И.Ачкасов [библ. № 120] не учитывает в числе участвовавших в Таллинском прорыве ПЛ Щ-301 и Щ-405, а Г.А.Амон [библ. № 3] - еще и ПЛ М-98 и ПЛ М-102. О торпедных катерах. В «Отчете о переходе флота в Кронштадт и эвакуации ГБ Таллин 28.08-29.08.1941» [док. Вместо введения] не учтены в числе участников прорыва ТКА № 37 (находился в Таллине, 28.08 вышел из него в составе прорывавшихся сил и 29.08 прибыл в Кронштадт), ТКА № 121 (27.08 из БО БР на буксире БУК КП-12 прибыл в Таллин, 28.08 таким же образом вышел из него в составе прорывавшихся сил, а 30.08 прибыл в Кронштадт) и ТКА № 144 (28.08 он прибыл в Таллинский залив из состава гогландского ОПР и вошел в состав прорывавшихся сил, а 29.08 возвратился в состав гогландского ОПР). Эту ошибку повторили полностью или частично многие исследователи Таллинского прорыва. О сторожевых катерах типа «МО». В планирующих документах КБФ на прорыв поименно названы 18 СКА типа «МО». В «Отчете о переходе флота в Кронштадт и эвакуации ГБ Таллин 28.08-29.08.1941» [док. Вместо введения] указано только количество СКА, прорывавшихся из Таллина, — 20. Наибольшее количество этих СКА названо исследователями А.И.Манкевичем и А.Н.Мушниковым [библ. № 22], В.Д.Доценко [библ. № 29] — 22 и участником прорыва Елизаровым [библ. № 32] — 23. Фактически участвовали в прорыве 25 СКА типа «МО». Скорее всего, в разных комбинациях не учитываются: один из четырех СКА, прибывших 26.08 из Кронштадта; СКА МО № 197зав (он не учитывается и в потерях) и СКА ПК-232, прибывшие на Таллинский рейд 27.08 из БО БР; СКА ПК-220, прибывший от о. Гогланд в Таллинский залив 28.08 вместе с шестью ТТЩ и ТКА № 144; СКА ПК-233, находившийся в Таллине по крайней мере с середины августа 1941 г. и потопленный артиллерией противника 28.08 в районе м. Юминда. С.В.Богатырев [библ. № 239] считает ПК-233 трофейным финским сторожевым катером А-31, ссылаясь в письме автору на финских историков (К.Геуста и др.). Но, во-первых, по данным НКВД, пограничный корабль ПК-233 типа «МО-IV» существовал и с началом войны был передан КБФ. Во-вторых, имеется документ о совместных действиях МО № 233 (он же - ПК-233) с МО № 203 (он же - ПК-203) в Таллинском заливе 16.08.1941 г.18, в котором говорится, что оба эти катера имели одинаковый внешний вид. Но катер А-31 не мог иметь одинаковый внешний вид со СКА типа «МО» уже потому, что его водоизмещение было вдвое меньше водоизмещения МО (из письма С.В.Богатырева автору). О сторожевых катерах типа «МКМ» и «КМ». Имеются в виду пограничные катера (ПКА) 1-го и 2-го БОПС НКВД и 6-го диска ОВР КВМБ, оказавшиеся в Таллине. Никто из историков почему-то не зачислил эти катера в число участников прорыва, хотя их было 12 единиц (два «МКМ» и 10 «КМ»).
18 АО ЦВМА. Ф. 9. Д. 10308. Л. 144.
Однако, по данным Г.И.Елизарова [библ. № 32], в прорыве участвовало более 20 сторожевых катеров типа «КМ». Возможно, Елизаров включил в это число, помимо пограничных СКА, девять разъездных катеров типа «КМ», принадлежавших различным органам управления КБФ. В Кронштадт не пришли ПКА К-290 и К-297 пропавшие в ходе прорыва 29.08.1941 г. Известно также, что штаб флота не располагал сведениями еще о четырех ПКА: К-285, К-286, К-291, К-296. Возможно, это те катера, три из которых потопил артогнем СКР № 15 «Щорс» из-за невозможности буксировки при свежей погоде во время перехода из Палдиски на Таллинский рейд 28.08.1941 г. Еще один был затоплен из-за повреждений, полученных при столкновении с винтом буксировавшего этот катер ВТ № 529 «Скрунда» в тот же день. Всего получается 23 катера типа «КМ», т.е. действительно более 20. О сетевых заградителях. Ни в «Отчете о переходе флота в Кронштадт и эвакуации ГБ Таллин 28.08-29.08.1941», ни в ряде исследований ЗС «Азимут» (переоборудованный из ГИСУ) не относили к числу сетевых заградителей. Однако согласно приказам наркома ВМФ и командующего КБФ он был таковым, и 27.08 для увеличения числа принимаемых на борт эвакуируемых зенитчиков 3-го пза из его трюма были выброшены за борт противолодочные сети, а не гидрографическое имущество. Возможно, такое отношение к «Азимуту» связано с тем, что к моменту своей гибели в ходе эвакуации гарнизона ВМБ Ханко он был возвращен в класс ГИСУ. О тихоходных тральщиках. Формально в Таллинском прорыве участвовали 18 тихоходных ТЩ. Но один из них, ТТЩ № 123 «Баян», не имел трального вооружения (о его артиллерийско-пулеметном вооружении сведения не найдены), поэтому при оценке противоминной обороны конвоев его учитывать нельзя. У другого тральщика, ТТЩ № 86, при нахождении в составе БО БР в результате близкого взрыва авиабомбы противника был выведен из строя котел, из-за чего тральщик потерял ход и шел во время прорыва на буксире у ЛЕД БУК «Тасуя». Поэтому его можно было бы учитывать лишь как склад угля и запасных тралов (но, скорее всего, весь уголь и все тралы с него забрали до выхода из Таллина), а также как объект ПВО (если с него не забрали боеприпасы для пушки и пулемета на другие ТТЩ). Поэтому не ясно, почему в приложениях к «Отчету о переходе флота в Кронштадт...» оказалось 20 ТТЩ [док. Вместо введения]. Нередко к числу участников Таллинского прорыва относят ТТЩ № 42, но этот ТТЩ в прорыве не участвовал, поскольку подорвался на мине и погиб в 6.00 28.08, не дойдя от о. Гогланд до Таллина. Об электромагнитных тральщиках (ЭМТЩ). Иногда их называли магнитными (МТЩ), исходя не из типа трала, а из типа взрывателя неконтактных мин, для траления которых они были предназначены. Некоторые командиры-операторы штаба КБФ расшифровывали последнюю аббревиатуру как «моторный тральщик». В приложениях к «Отчету о переходе флота в Кронштадт и эвакуации ГБ Таллин 28.08-29.08.1941» [док. Вместо введения] указано, что в ходе Таллинского прорыва погибли все три участвовавшие в нем «моторных» тральщика: ЭМТЩ «Пикша» «Ястреб», «Воронец». Но ЭМТЩ «Воронец» не мог погибнуть хотя бы по той причине, что в составе КБФ такого тральщика не было. Главное же заключается в том что ЭМТЩ «Пикша», «Поводец» (а не «Воронец») и «Ястреб» 30.08 прибыли из Таллина в Кронштадт. Известно также, что все эти ЭМТЩ были потоплены противником, но только в 1942 г. [библ. №288]. О катерах-тральщиках типов «Рыбинец», «КЛТ» и «Кери». Согласно приказу командующего КБФ от 25.07.1941 г. № 31/2пох19 и циркуляру начальника штаба КБФ от 19.08.1941 г. № П/0620 в составе таллинских 11, 12 и 15-го дивизионов КАТЩ должно было находиться 35 катеров-тральщиков.
19 АО ЦВМА. Ф. 9. Д. 10328. Л. 62, 63, 69, 70. 20 АО ЦВМА. Ф. 9. Д. 645. Л. 12.
Но катер-тральщик № 1110 под именем СКА № 411 находился в Палдиски, и комендант БО ГБ КБФ не передал его в 11-й днкатщ, как этого требовал приказ. В прорыве он участвовал, шел вблизи ТР «Балхаш». Катера-тральщики № 1102, 1105 и 1107, по разным причинам отправленные в Кронштадт задолго до прорыва, были задержаны и задействованы там командованием КВМБ для решения собственных задач ПМО. Катера-тральщики № 1202 и № 1207 после проводки конвоя, вышедшего из Таллина 25.08, должны были возвратиться в ГБ, но оказались в Кронштадте и были задержаны там. Катер-тральщик 1502 «Кери» 27.08 из-за выхода из строя мотора был выброшен ветром и волной на берег Таллинского залива. Катера-тральщики № 1507 и № 1508 в состав 15-го днкатщ должна была передать БО ГБ. Имеются сведения, что готовились к передаче, должны были стать КАТЩ и получить указанные номера стальные разъездные катера «Граната» и «Шрапнель» водоизмещением 5-6 т [библ. № 252], но они то ли не были переданы, то ли не были приняты от БО ГБ. КАТЩ № 1513 (бывший СКА № 226) в 15-й днкатщ должна была передать БО БР, но не передала. В результате, из 35 штатных КАТЩ типов «Рыбинец», «КЛТ» и «Кери» трех днкатщ в прорыве участвовали 26 КАТЩ. Однако исследователь С. В. Богатырев [библ. № 239] считает, что в Таллине были оставлены или в ходе прорыва погибли КАТЩ № 314, № 1206, № 1207, № 1513. Рассмотрим это заблуждение. О КАТЩ № 1207 и № 1513 речь шла выше. КАТЩ № 1206 приказом командующего КБФ от 25.07.1941 г. № 31/2пох был переклассифицирован из СКА№ 314. Таким образом, КАТЩ № 1206 и СКА№ 314 - один и тот же катер. Этот КАТЩ благополучно прибыл из Таллина в Кронштадт. ВАС) ЦВМАхранится выписка из вахтенного журнала этого катера № 314 (№ 1206) за 27-30.08.1941 г. Причинами ошибки С.В.Богатырева могли стать следующие обстоятельства: 1. Отсутствие КАТЩ № 1206 (до 25.07.1941 г. - СКА № 314) в справочнике С.С.Бережного [библ. № 238] на с. 268 и 328. 2. Отсутствие (пропущен) КАТЩ № 1206 (до 25.07.1941 г. - СКА№ 314) в приказе командующего КБФ от 7.09.1941 г. № К/00321, которым определялся состав ОВР КБФ и согласно которому все КАТЩ прежнего 12-го днкатщ вошли в новый 7-й днкатщ, получив № 701-708 и 713, 714.
Важное
