Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Как избежать простоя цеха в летнюю жару

Как избежать простоя цеха в летнюю жару

Поиск на сайте

Вскормлённые с копья - Сообщения за 22.08.2013

Неизвестный адмирал. Часть 25.

В апреле 1930 года меня приняли кандидатом в партию. Как рабочему по происхождению, был назначен шестимесячный кандидатский стаж. В декабре 1930 года парткомиссия Балтийского флота утвердила решение училищной парторганизации и приняла меня в члены КПСС.
В том же, 1930 году, я был избран депутатом Василеостровского районного Совета народных депутатов. Работал в военной комиссии ленинградского городского исполкома, занимаясь поиском и изъятием из тайных кладов драгоценностей, вплоть до золотых монет и изделий, оставленных крупными представителя класса имущих при бегстве из России в период революционных событий.

Выпуск.

В 1926 году в училище срок обучения на специальных курсах был установлен четырехлетним. Поэтому в 1929 году выпуск не производился. Очередной выпуск был произведен в 1930 году. Наш курс выпускался 23 февраля 1931 года в день Армии и Флота. Это был девятый выпуск командиров Военно-Морского Флота из Высшего военно-морского училища имени М.В.Фрунзе. Выпуск состоялся несколько раньше обычного (на 3 месяца).
Тогда на флоты поступали корабли новых конструкций, начал создаваться Тихоокеанский флот. Требовались, видимо, командные кадры. Многие однокурсники, помню, тогда оказались во Владивостоке и на Севере.
23 февраля мы с утра были одеты в форму командного состава флота: в тужурках, в белых рубашках с галстуком, со знаками различия – одной узкой нашивкой на рукавах (младшего лейтенанта).
В предобеденное время нас построили в Зале Революции, зачитали перед строем приказ об окончании училища, о присвоении каждому воинского звания (правда в те годы присваивались не звания, служебные категории: нас выпустили с категорией «К-4» - самой младшей командного состава). Объявили о назначении каждого из нас в распоряжение командующего той или иной флотилии. Вручили удостоверения об окончании училища с указанием оценок по каждой учебной дисциплине, вынесенных на государственный экзамен. Выпускалось нас 119 человек.



Зятьков Николай Карпович, Горшков Сергей Георгиевич. - Йолтуховский В.М. Знаменитые люди Северного флота. Биографический словарь.

Первым троим в списке выпускников, которыми были Николай Зятьков, Леонид Бекренев и Сергей Горшков было предоставлено право выбора места прохождения флотской службы – на каком флоте или флотилии. Такое право определялось по сумме показателей: учебы и дисциплина, оценка за государственный экзамен, за участие в общественной работе. Оценка выводилась за все годы обучения в училище. Конечно, было приятно услышать, что у тебя вторая сумма баллов, хотя я вовсе не ожидал такой оценки.
Для начального прохождения службы мною был выбран Краснознаменный Балтийский флот.
Вечером в тот же день в училище состоялось торжественное собрание, посвященное 13 годовщине Дня Красной Армии и Красного Флота и очередному (девятому) выпуску из училища флотских командиров.
Зал Революции был заполнен постоянным и переменным составом училища, представителя районных, советских, партийных, комсомольских органов и шефских предприятий, родственниками выпускников.
Я приглашал на выпуск мать. Но будучи связанной малолетними внуками – сыновьями старшей сестры Тони, поскольку Тоня работала кондуктором трамвая, а муж ее скончался от воспаления легких, Елизавет Евграфовна приехать в Ленинград не смогла. «Делегировала» среднюю мою сестру Веру. Вместе с Верой на собрании присутствовали проживавшие в Ленинграде брат Николай и его жена, была и Лидия Федоровна.



Перед докладом о дне Армии и Флота начальник училища объявил о нас троих, показавших отличные показатели в учебе, дисциплине и общественной работе, и вызвал нас на сцену. Председатель ЦК комсомола вручил нам от имени ЦК комсомола личное оружие – пистолеты системы Коровина. Затем начальник училища трижды вызывал меня на сцену: за первое место в конкурсе по управлению артиллерийским огнем он вручил мне именные карманные часы, за первое место в конкурсе по штурманской прокладке – набор штурманских инструментов (параллельную линейку, транспортир (для измерения углов) и измеритель (штурманский циркуль); был вручен также нагрудный знак за первое место в общефлотской парусной гонке на шлюпках-катерах (с двухмачтовыми парусами) в 1930 году (на фигурной металлической основе, покрытой эмалью цвета морской волны, на которой закреплено парусное судно, покрытое белой эмалью)*.
«Ленька! – сказала Вера, обнимая меня со слезами радости. Жалость-то какая, что мама-то не приехала, ничего не видела и не слышала этого! Уже посидела бы я с ее внуками..!! И чуть подумав, усомнившись, про себя сказала: «Уж и не знаю, как ей рассказывать обо всем. Поди расстроится и от радости и от того, что не съездила-то?!».
Конечно, для Веры все увиденное и услышанное было впервые. В таком огромном зале, заполненном народом, она была впервые, впервые увидела его красоту, четыре огромных хрустальных люстры с многочисленными лампочками в виде свечей, поставленных в три больших круга, блестящий паркетный пол, высокий потолок.



Ей никогда не приходилось бывать в подобных помещениях, в столь больших аудиториях, в картинной галереи с подлинными, большого размера творениями Айвазовского, Верещагина, Добролюбова в крупной деревянной фигурной окантовке, покрытой золотом.
Все это радовало ее и волновало. Волновало главным образом, после призналась она мне, что всей этой прелести и торжества не смогла увидеть и услышать мама!
После собрания был концерт профессиональных актеров. А закончился вечер танцами.

На флотской службе.

Выпускники девятого выпуска Военно-морского училища имени М.В.Фрунзе, произведенного 23 февраля 1931 года, достойно проявили себя на корабельной и штабной службе, с честью пронесли по жизни звание командира Советского Военно-морского флота, делами и ратным трудом оправдали оказанное им доверие, выполнили свой воинский и патриотический долг в схватках на море и на суше с врагами своей отчизны, в строительстве и развитии нового Военно-морского флота.
Уже в 1935-1936 годах 8 выпускников 9-ого выпуска были награждены орденом Ленина за заслуги в организации надводных и подводных сил, создаваемых тогда Тихоокеанского и Северного флотов, за выдающиеся успехи в освоении новой техники, в организации боевой и политической подготовки личного состава.
Два выпускника участвовали в национально-революционной войне 1936-1939 годов Испанской республики против испанского, германского и итальянского фашизма, явившейся первой вооруженной схваткой прогрессивных сил почти всех континентов планеты против фашизма. Один из выпускников возвратился на Родину с почетным званием Героя Советского Союза (Н.П.Египко), другой – с орденом Знак Почета.



Л.К.Бекренев после награждения орденом "Знак Почета" за выполнение важного правительственного задания (за что именно, сведениями не располагаем).

В 1939-1940 годах группа моих однокурсников, проходивших службу на Балтийском и Северном флотах, активно участвовала в войне с Финляндией.
Однокурсники воевали на всех флотах и флотилиях в годы Великой отечественной войны 1941-1945 годов, сражаясь с фашистами Германии и милитаристами Японии. Командовали кораблями, корабельными соединениями, флотилиями, бригадами морской пехоты, занимали ответственные посты во флотских штабах. Их ратный труд и организаторские способности неоднократно отмечались высокими правительственными наградами. А Магомет Гаджиев, замечательный, уважаемый товарищ, сын Дагестанского народа, отважный подводник Северного флота, имя которого стало легендарным, присвоенным нескольким населенным пунктам нашей страны, был удостоен почетного звания Героя Советского Союза.
Девятый выпуск, как никакой другой, оказался «урожайным» на адмиральские звания: 26 товарищей из 119 выпущенных из училища в феврале 1931 года. Из них: Адмирал флота Советского Союза – 1, Адмирал флота – 1, Адмирал – 4, Вице-адмирал – 7, контр-адмирал – 13. Это тоже замечательная черта в характеристике девятого выпуска. Остальные – капитаны первого и других рангов.



ВМФ СССР

Был период, когда весь наш флот находился «в руках» выпускников девятого выпуска. Командующими Балтийским, Северным, Тихоокеанским, Черноморским были выпускники девятого выпуска. Главнокомандующим ВМФ был С.Г.Горшков – адмирал флота Советского Союза, дважды герой Советского союза. Его первым заместителем был Владимир Афанасьевич Касатонов – адмирал флота, Герой Советского Союза.
По этому поводу среди командного состава флота ходила шутка «Девятый выпуск – говорилось в ней, – как девятый вал накрыл весь флот!».
К сожалению, не все наши товарищи ощутили радость победы в Великой Отечественной войне, глубокую признательность советского народа, выраженную Армии и Флоту за защиту завоеваний Великого Октября, свободы и независимости социалистического отечества.
В боях с врагами пали смертью храбрых 14 дорогих нам товарищей нашего выпуска.
Первые потери мы понесли вскоре после выпуска из училища. Летом 1931 года вместе с экипажем подводной лодки Балтийского флота погиб один из самых уважаемых нами товарищей – Володя Лезов. В 1934 году скончался в госпитале тоже хороший, скромный товарищ – Гена Бабанов. А в 1937-1938 позорных для страны годах были репрессированы и «пропали без вести» (?!) одиннадцать выпускников девятого выпуска, конечно, по необоснованному, сфабрикованному обвинению.



22 мая 1931 года в Финском заливе в результате столкновения с подводной лодкой "Красноармеец" затонула подводная лодка «Рабочий (Ерш, № 9)», погибло 45 человек, в том числе вахтенный начальник Лезов Владимир Фёдорович.. Братская могила погибших на подлодке.

Традиционные встречи.

В шестидесятых годах мы узнали, что товарищ по обучению Саша Матвеев по своей инициативе занимается историографией нашего курса. Посвятил ряд лет розыску каждого из нас, чтобы установить: кто жив, кто погиб в годы войны, находится в строю или вышел в запас, в отставку и т.п.
Проживающие в Ленинграде Саша Матвеев, Миша Иванов и Боря Першин задумали, – а не организовать ли встречу однокурсников в училище по случаю 40-й годовщины окончания нами училища?! Дата была довольно близкой 23 февраля 1971 года. И они приступили к разработке: плана встречи, согласования с командованием училища и Ленинградской военно-морской базы (по части размещения на ночлег иногородних), приглашений с женами, их рассылку, других вопросов.
И встреча состоялась. Собралось около шестидесяти человек, прибывших из разных городов, многие с женами. В преобладающем большинстве прибывшие на встречу не виделись, не встречались со дня выпуска из училища. Не все даже узнавали друг друга при первой встрече. Программа встречи включала: встречу с командованием училища, осмотр помещений училища, при которой неизбежно вспоминали наши юношеские годы и свои парты, учебные столы в кабинетах, знакомились с новыми техническими приборами, оборудованием учебных кабинетов, слушали педагогов и заведующих учебными кабинетами о содержании и методике обучения, услышали много нового по ряду дисциплин, вплоть до посещения планетария, чего в наше время не было.



Посещение училища командованием ВМФ. - Там за Невой моря и океаны: История Высшего военно-морского училища им.Фрунзе /Г.М. Гельфонд, А.Ф. Жаров, А.Б. Стрелов, В.А. Хренов. - М. 1976.

Проводили свое собрание в присутствии командования училища с докладом Саши Матвеева об однокурсниках: кто, где проживает, чем занимается, кого и по какой причине уже нет в живых, кто и по какой причине не смог приехать на встречу.
Благодарили командование и педагогический состав училища, обучавших нас в далекие наши юношеские годы. Чтили память погибших в войне и умерших товарищей нашего курса.
Встречались с курсантами выпускного курса в Зале Революции училища. Рассказали им о годах нашего обучения в этих стенах, об условиях и порядках, об участии в войнах, в строительстве и развитии нового океанского ракетно-ядерного флота. Пожелали успешного окончания училища и творческой флотской службы, призвали быть достойными преемниками славных традиций фрунзенцев старших поколений.
Посетили музей училища. А перед уходов из училища сфотографировались всей группой вместе с командованием училища.



На следующий день посетили Центральный военно-морской музей. Он, кстати, расположен в том самом здании и в его огромном зале, бывшей Фондовой биржи, напротив Ростральных колонн на мысе Васильевского острова, в котором в 1920-е годы, каждую субботу устраивались массовые танцы молодежи, для сопровождения которых приглашали наш училищный самодеятельный духовой оркестр. Посетили Русский музей, смотрели шедевры выдающихся художников России.
А вечером устроили товарищеский ужин. На этом и закончили первую нашу встречу.
Первоначально мы встречались ежегодно. Но после встречи в 1976 году перешли на пятилетний интервал. С каждым годом увеличивалось число товарищей, которым болезни не позволяли выезды на встречи. Увеличивалось и число ушедших, как говорится, в иной мир.
Последняя встреча, а вернее сказать, очередная состоялась в 1986 году по случаю 55-летия окончания училища. Собралось нас всего лишь 17 человек. С женами было человек 25. Одиннадцать товарищей не смогли приехать по состоянию здоровья.

Балтийские ветры. Сцены из морской жизни. Место в море и место в жизни. М., 1958. И.Е.Всеволожский. Часть 56.

— На Антонине? — Удар нанесен в самое сердце. — Он мне не говорил... Постой, ты сама говорила, что у них была только детская дружба и они давно не встречаются.
— Я так думала. А у него на столе в каюте стоит ее фотография, и на ней написано, что она везде, всюду с ним. Миша видел.
Хэльми наносит удары, жестокие, один за другим.
— Но он говорил, что он меня любит! Меня одну! — в отчаянии, все еще на что-то надеясь, обороняется Лайне.
— Ну, в тебя все влюбляются. И этот ушник-горловик Аугуст Порк с тебя глаз не сводит, и художник Каревич, который приехал сюда к нам на месяц, а остался на целых полгода, и даже мой Миша, боюсь, в тебя немножко влюблен.



Слишком уж он тебя хвалит. Талантливая, хорошая, чудная... Милая моя! Опускайся поскорее на землю, потом больнее будет упасть и разбиться... Человек, который солгал или промолчал, струсив, — он тебя недостоин...
— Я бы никому не поверила,— сказала Лайне чуть слышно. — Но тебе — верю. Если ты говоришь, это — так. А меня еще никто не обманывал. Никто, никто мне не лгал! Никиту я считала таким правдивым и честным.... И все же... я все готова простить ему, если он первый сам скажет... ну, что он не хотел меня огорчать, но там, в Крыму, у него — все покончено. Я прощу его. Что мне до прошлого! Ему просто показалось, что он кого-то любил...
— Показалось? Ну нет, Лайне. Он слишком давно и хорошо ее знает. Скорее ему показалось, что он любит тебя.
— Какой ты жестокий друг, Хэльми!
Они долго молчали обнявшись. Море, бледно-коричневое, набегало на берег. Чайки с размаху кидались вниз, ныряли и поднимались в воздух с добычей.
— Маленькая Пееп на большом острове, — вспомнила Лайне,— заболела туберкулезом и уехала лечиться на юг. Меня просили ее заменить, хотя бы на время. Я отказалась; теперь я, пожалуй, и соглашусь...
— А ты знаешь, мне пришла в голову отличная мысль! — воскликнула Хэльми,— Если он действительно любит тебя одну — он найдет тебя и на острове. А если нет...
330
— А если нет — тогда, значит, Хэльми права.
— Милая моя! — вдруг вспомнила Хэльми. — Да мы же опаздываем в театр! Миша думает, куда я пропала? Мне надо бежать за билетами!
И расцеловав Лайне, она выскочила в сад, где на клумбах зябли последние гладиолусы.



— Хорошо, что зашел, лейтенант,— сказал Юхан Саар. — Мне без девчонки скучно и пусто. Лайне уехала. На остров. Надолго. Пойдем-ка на кладбище.
Никита подумал, не рехнулся ли капитан. Но Юхан Саар, нахлобучил фуражку.
— Идем, лейтенант Морская Душа!
— Лейтенант Морская Душа! — закричал попугай под потолком в клетке.
Ступая по облетевшим листьям, Юхан Саар привел Никиту к двум мокрым плитам. Над плитами стояла бронзовая девочка с косами. На одной плите была выбита надпись: «Марта Саар, 1895-1947», а на другой — «Юхан Саар, 1893-...»
— Это Лайне,— показал на бронзовую девочку капитан, — ее лепил знаменитый таллинский скульптор. Видал, лейтенант Морская Душа? — подвел он Никиту к плите с надписью «Юхан Саар», — все подготовлено, никаких хлопот Лайне; остается притащить меня сюда и прихлопнуть плитой. Да проставить год, когда Юхан Саар, поплававший по всем морям-океанам, отправится в самое дальнее плавание. Когда мне становится грустно, я прихожу сюда и, хотя уже три года не пью...
Он достал из заднего кармана штанов плоскую фляжку:
—— Хлебни.
— Я не пью.
— Но когда приходишь сюда — глоток-другой не мешает.



Фляга Александра III.

Юхан Саар потянул из фляжки, у него забулькало в горле; аккуратно завинтил крышку.
— Когда мне становится грустно, я прихожу сюда на минутку — и мне становится весело.
Старый чудак опустил в карман свою фляжку.
331
Потом Юхан Саар затащил Никиту к себе и попотчевал крепким кофе и рассказами о своих плаваниях. Он сказал между прочим, что Лайне предлагают остаться на острове и она, пожалуй, останется.
— У нее мой характер, и весь этот дом, — обвел капитан трубкой круг,— ей не нужен. («Куррат!» — выругался попугай в клетке.) Ей нужны перемены, — продолжал Юхан Саар,— не была бы Лайне девчонкой, была бы она моряком. И, пожалуй, когда-нибудь она уйдет в море — может быть, судовым врачом, лишь бы быть подальше от дома. Жена — та была, как кошка, привязана к дому, не выезжала никуда дальше Таллина, да и Таллин, казалось ей, слишком шумит. Она любила наш маленький город. Эх, мало она меня повидала в жизни! — вздохнул капитан и задымил своей трубкой. — А Лайне, пожалуй, останется надолго на острове,— сказал он, покачав головой. — Кстати, она просила передать тебе ее адрес.
— Адрес, адрес! — закричал попугай.
Никита пошел в офицерский клуб, где узнал, что перед выходом в море Фрол заболел и лежит в городской больнице.



Дом офицеров флота в Балтийске (эдание - Дом стрелка - построено в 1934 году). Март 2013.

Перед самым выходом Фрол нагнулся в каюте поднять упавшую со стола карту и не смог разогнуться. В правом углу живота скопилась тупая, тяжелая боль. Фрол никогда не болел и не знал, что такое болезни. Раза два сильно саднило горло — он полоскал его соленой морской водой, и все проходило. А больше как будто ничего не было. А теперь он даже охнул от боли. Вот привязалась! Он с трудом разогнулся и подумал, что надо посидеть две-три минуты спокойно — и все пройдет. Но не проходило. Наоборот, он почувствовал себя хуже. Он едва добрался до умывальника. Морская болезнь — у пирса, когда корабль чуть покачивает, а он морской болезни вообще не подвержен! «Надо прилечь на койку, — подумал Фрол. — Сейчас все пройдет».
Но не успел он лечь, его охватил озноб. В каюте было тепло, в раскрытый иллюминатор светило солнце, а его трясло, зуб на зуб не попадал. Фрол натянул на себя одеяло. Вот незадача! В правый бок словно кто тычет тупым ножом. «Надо встать, командир ждет прокладку,— облизнул он сухие губы высохшим языком.— Вот полежу пяток минут и пойду».
Но прошло пять минут, десять, пятнадцать, он совершил три путешествия к умывальнику, удивляясь и недоумевая, и, задраив иллюминатор, закрылся с головой одеялом — ему показалось, что в каюте холодно, как на Северном полюсе. Наконец, он натянул на себя и реглан.



Через полчаса в дверь постучали.
Фролу показалось, что стучат ему по голове молотком.
— Что с вами, Фрол Алексеевич? Он высунул голову из-под реглана. Перед ним стоял Коркин. Фрол попытался встать и не смог.
— Лежите, лежите, да на вас лица нет! — всполошился Василий Федотович.— Вы что, заболели? Дежурный! — крикнул он в коридор. — Живо в медсанчасть за врачом, лейтенант Живцов заболел.
— Я сейчас встану, Василий Федотыч. Я сейчас... Фрол приподнялся, опираясь на локти, и охнул от тупой, мучительной боли.
— Не понимаю сам, что со мной, — сказал он с виноватой улыбкой.
— Вы весь горите, у вас жар.
— Наоборот, Василий Федотыч, мне холодно.
Коркин снял с вешалки шинель и укрыл ею Фрола.
Пришел врач, молодой, веселый, румяный, из тех врачей бодряков, которые говорят больному, даже если он при смерти: «А вот мы сейчас вас поднимем!» В кают-компании он всегда заводил разговоры о болезнях и операциях, описывая случаи из своей практики столь красочно, что многие отставляли тарелки.



— Что же это вы хворать вздумали? — спросил он Фрола, всем своим видом показывая, что хворать моряку неприлично, тем более, когда надо выходить в море. — Вот мы вас сейчас пощупаем, да обследуем, да поставим на ножки...
Он сбросил с Фрола шинель и реглан, сдернул одеяло и, спросив: «Где болит?» — стал вдавливать теплые пальцы Фролу в живот. А Фрол отчаянно стучал зубами от вновь охватившего его озноба и отвечал: «Здесь», «Да, и здесь», а когда врач спрашивал: «А все же тут или здесь?» — начинал злиться: «Да кругом все болит».
Врач сунул под мышку градусник (оказалось что-то около сорока), заглянул Фролу в рот, пошевелил губами, задумался, подняв глаза к подволоку, и сказал Коркину:
— Что ж поделаешь, ищите себе, Василий Федотыч, на этот выход другого штурмана. А лейтенанта Живцова считаю нужным немедленно отправить... да, отправить в санитарной машине непосредственно в таллинский госпиталь для хирургического вмешательства. Раньше болей никогда не чувствовали? — спросил он Фрола.
— Нет, никогда.
— Бывает и так,— согласился врач.— Ну что ж, я пойду, распоряжусь о машине и о санитарах с носилками.
— Но я не могу болеть! — взволновался Фрол.— Мне нельзя болеть!
— К сожалению, природа нас об этом не спрашивает,— сказал врач, и его молодое румяное лицо стало очень глубокомысленным.
— Вы что же, резать будете? — сообразил Фрол наконец.



— Обязательно,— сообщил врач с такой радостью, будто ему доставляет огромное удовольствие сознание, что он посылает человека под нож.— Сейчас я и сопроводилочку напишу. Где у вас перо и чернила?
— Вот что,— приподнялся Фрол,— в Таллин я резаться не поеду.
— То есть как это так не поедете? — удивился врач.
— А вот так — не поеду. Отправляйте меня в городскую больницу и попросите... попросите, чтобы меня потрошила врач Щеголькова.
— Простите, лейтенант Живцов, но я за вашу жизнь по суду отвечаю. И не имею никаких прав отправлять не по назначению.
—— А я вам расписку дам, коли надо! — белея от боли и с ненавистью глядя на румяное лицо врача, строчащего «сопроводилочку», прохрипел Фрол. — Расписку дам, что сам настаивал, чтобы меня оперировала Щеголькова. Потому что я верю ей. Понимаете? Верю! — И он, откинувшись на подушку, еще раз вспомнил керосиновую лампу под потолком, сосредоточенное лицо Хэльми над распростертым на столе мальчуганом, ее умелые, ловкие руки, спасшие Антсу жизнь...
Врач продолжал упорствовать.
Фрол совсем обозлился. Он закричал, что он сам собой распоряжается, захочет — выживет, захочет — помрет, пожелает, чтобы его резали в Таллине — будут резать в Таллине, а потребует, чтобы его резали здесь — никто не имеет права тащить его в Таллин. Он сам распоряжается своей собственной шкурой и уж, будьте покойны, сам позаботится, чтобы с ней как можно дольше не расставаться...
Он устал от спора, на лбу у него выступил пот. И его опять затрясло... Коркин заботливо укрыл его сползшими одеялами и сказал врачу:
— Да что вы, право, за человек? Пока спорить будете, Живцов на тог свет отправится. Тогда врач капитулировал:



— Ну, если так, я вынужден согласиться. Не забудьте составить расписку, а я пойду, созвонюсь с городской больницей. Время—дорого. Надеюсь, что все придет к общему знаменателю.

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru


Главное за неделю