Важное
Главное в военных СМИ за неделю: неприкосновенность выделенных на ГОЗ средств, первый "Каракурт" с Амура, замена автомату АКС-74У
Для малых судов 
|
7. Англо-американские противоречия в ЯпонииВ обстановке американской империалистической экспансии на Тихом океане после второй мировой войны английская крупная буржуазия оказалась в положении унтер-офицерской вдовы, которая сама себя высекла.Английская буржуазия издавна поддерживала японский империализм. Но ранее, будучи главенствующей в мире империалистической силой, она поддерживала его, исходя из расчёта использования Японии в своих интересах. Теперь же она оказалась в положении, когда японский милитаризм не только может быть использован финансовой олигархией Соединённых Штатов против Англии, но когда этот милитаризм сам по себе ввиду ослабления Англии может создать новую угрозу её владениям на Дальнем Востоке. Казалось бы, даже с точки зрения интересов английской буржуазии, не говоря уже об английском народе, следовало бы воспрепятствовать возрождению японского милитаризма. Некоторые буржуазные историки и политические обозреватели даже публично осуждали всю прошлую английскую политику на Тихом океане. Джон Пратт, «крупный британский авторитет по восточным вопросам», как его рекомендовала газета «Тайме», опубликовал книгу «Экспансия Европы на Дальнем Востоке», в которой заявил, что англояпонский союз был крупнейшей ошибкой, когда-либо совершённой Великобританией, и неизбежно должен был привести к агрессивной войне со стороны Японии, которая и была начата в 1937 г. и затем расширена в 1941 г. Однако зависимость английской внешней политики от Уолл-стрита на протяжении ряда лет была столь велика, традиционная привязанность английской крупной буржуазии ко всякой реакции и традиционная ненависть ко всякой подлинной демократии и к её оплоту — Советскому Союзу были так сильны, что английское правительство на деле следовало в Япония по той же стезе, что и американские монополии. Вместе с тем ущемление интересов английской буржуазии в Японии вызвало довольно частые выступления английских дипломатов и английской печати против действий американских политиков, особенно остро и непосредственно задевавших интересы английского капитала. Английский журнал «Трус» в августе 1947 г. горько жаловался, что планы превращения Японии в вотчину американского капитала «проводятся в жизнь цинично и нагло, игнорируя права других наций, участвовавших в победе над Японией и имевших до войны широкие торговые связи с этой страной». Представитель Британской империи в Союзном совете для Японии австралиец Макмагон Болл неоднократно выступал с протестами против действий американского оккупационного командования в Японии, подчёркивая, что вся линия поведения американских властей наносит вред интересам Британской империи. «Строптивый» австралиец настолько надоел не терпящим возражений американским милитаристам, что они потребовали снятия Болла и замены его каким-нибудь более покладистым «британцем». Правительство Эттли не посмело воспротивиться этому требованию Макартура, поддержанному Уолл-стритом. В сентябре 1947 г. Болл был отозван. Уже после того, как он был снят, Болл, выступая в печати осенью 1947 г., констатировал, что задача демилитаризации Японии заменена американцами противоположной задачей — «превращения Японии в военного союзника»(1). Будучи знаком с закулисной стороной англо-американской политики в Японии, Болл писал: «Вопрос о восстановлении японских вооружённых сил с сочувствием обсуждается в кругах союзников» т. е. американцев. Большое беспокойство доставляла буржуазии Англии и её тихоокеанских доминионов политика превращения Японии в американскую «дальневосточную мастерскую». Эта политика имеет целью производство товаров из азиатского и американского сырья при помощи низкооплачиваемого колониального труда японских рабочих. Осуществляя эту политику и одновременно проводя курс на восстановление японского военно-промышленного потенциала, американские монополии выступают в роли вкладчиков капитала и пожинателей максимальных прибылей. Свою хищническую роль они пытаются, однако, прикрыть пропагандой о том, что они являются «благодетелями» японского народа, предоставляющими ему работу и организующими экспорт производимой в Японии продукции. Но усиление конкуренции со стороны американо-японских дзайбацу сильно не по душе английским фабрикантам и коммерсантам, которые перед второй мировой войной уже испытали в своих колониях и доминионах убийственные удары японской конкуренции. Их тревогу ещё в мае 1946 г. выразил дальневосточный корреспондент «Манчестер гардиан», который отмечал, что «большинство ответственных британских наблюдателей в Сингапуре считает неизбежным возвращение Японии на все рынки Восточной Азии самое большее через пять лет». Обсуждая план Поули, английская печать возражала против такого развития японской промышленности, которое позволило бы Японии развернуть широкий экспорт. Английский план «восстановления японской промышленности», представленный Дальневосточной комиссии, предусматривал производство текстильных изделий лишь в таких размерах, чтобы их было достаточно для удовлетворения потребностей самой Японии. Вместо этого Англия предлагала расширить японскую сталелитейную и машиностроительную промышленность, продукция которых могла бы пойти и на экспорт в обмен на импортируемое Японией сырьё. Дальневосточная комиссия существенным образом повысила предполагаемый уровень тяжёлой промышленности по сравнению с планом Поули. Тем не менее в дальнейшем в качестве экспортных отраслей развивались и в известной мере увеличили производство и отдельные отрасли японской лёгкой промышленности, в особенности текстильная промышленность. В 1948 г. уже стала ощущаться конкуренция японского текстиля и некоторых других товаров широкого потребления на рынках Восточной и Южной Азии. В начале 1948 г. в США прибыл представитель английских текстильных фабрикантов с целью убедить соответствующие круги в Америке не развивать слишком широко производство текстильных изделий в Японии и поддерживать цены на японский текстиль на уровне мировых цен(2). В апреле 1948 г. в Манчестере состоялось совещание Представителей английской и американской промышленности, на котором англичане пытались побудить американцев выработать общую линию для предотвращения японской конкуренции. В 1947 г. экспорт хлопчатобумажной ткани из Японии составил лишь,13% от уровня экспорта 1935—1937 гг., экспорт пряжи — 42%. В 1948 г. из Японии было вывезено уже почти 400 млн. кв. м ткани, в 1949 г. — 732 млн. кв. м и японский экспорт хлопчатобумажной ткани почти сравнялся с английским и американским экспортом. На экспорт в 1949 г. пошло 60% всей японской продукции текстиля. В 1948—1949 гг. японский текстиль в Индии продавался по ценам, которые в среднем были на 25% ниже цен английских текстильных изделий. Японские автомобили продавались в Индии и других странах на 15% дешевле, чем подобные же автомобили американского производства(3). Несмотря на это, американские финансисты, предоставлявшие сырьё и контролировавшие японский экспорт, наживали огромные прибыли вследствие крайне низкой оплаты труда японских рабочих. За счёт экспорта главным образом готовых изделий вывоз Японии возрос с 258 млн. долл. в 1948 г. до 511 млн. долл в 1949 г. Недовольство англичан вызвало также то обстоятельство, что штаб Макартура отправил в США взятые в порядке «военной добычи» каучук, олово, свинец, вольфрам и т. п., захваченные японцами в Малайе и Бирме на английских предприятиях. Англичане требовали возвращения им этих материалов или соответствующей компенсации. Англо-американские экономические противоречия отразились и в вопросе о валюте, в которой должны вестись расчёты при продаже японских экспортных товаров. Уолл-стрит в начале оккупации Японии ставил своей целью полностью включить эту страну в «долларовую зону». Первоначально оккупационными властями разрешался вывоз японских товаров только в страны «долларовой зоны»: эти товары продавались только за доллары. Поскольку это чрезвычайно суживало экспортные возможности Японии, американцам пришлось пойти на уступки. В 1948 г. японские товары вывозились уже и в страны стерлинговой валюты. В этих странах японский экспорт оплачивался частично товарами, частично фунтами стерлингов. По соглашению, заключённому между штабом Макартура и Англией 2 июня 1948 г., текстиль, произведённый из хлопка, импортированного из «стерлинговой зоны», разрешалось продавать в Англии, в её колониях (исключая Гонконг), в тихоокеанских доминионах и Индии за фунты стерлингов. С Францией и Сиамом были заключены двусторонние соглашения о товарообмене. В последующие годы экспортно-импортные соглашения под диктовку штаба Макартура были заключены почти со всеми странами стерлингового блока, а также со многими другими государствами, включая страны Латинской Америки. Однако для самой Англии японский рынок фактически оставался закрытым. Английские прямые инвестиции в Японии к началу войны на Тихом океане не превышали 22 млн. иен (11 млн. долл.)(4). Но у английских держателей на значительно большую сумму имелись облигации японских государственных займов. В экспорте Японии доля Англии составляла в 1937 г. 4%, в 1948 г. — 6,4, в 1949 г. — 7,4%. В импорте Японии доля Англии составила в 1937 г. 2,2%, в 1947 г.— 1,8, в 1948 г. —0,8, в 1949 г.— 0,5%. Нередко прорывалась наружу ярость английских буржуазных кругов по поводу действий империалистического соперника, забравшего себе весь японский пирог. Показательной с этой точки зрения является статья реакционного английского публициста Грина, опубликованная летом 1948 г. в журнале «Форт-найтли». Грин начинает свою статью с подобострастного заявления: «...Преимущество Японии заключается в том, что в ней распоряжается одна держава — Америка». Но дальше он пишет: «Контроль иностранцев начинает вызывать у японцев всё большее раздражение». Жалуясь на полное засилье американской торговли в Японии, на фактическое недопущение «иностранных торговцев»(5), он отмечает, что практически вся внешняя торговля ведётся в долларах по произвольному курсу, назначенному штабом Макартура(6), что склады и конторы английских фирм всё ещё заняты американцами и не возвращаются их владельцам. Статью, начатую «за здравие», Грин кончает «за упокой». Он сообщает, что поездка в Японию заместителя военного министра США Дрейпера «для изучения вопроса о том, как превратить Японию в дальневосточную мастерскую», вызвала «тревожные мысли в Ланкашире, Австралии, Новой Зеландии». Он признаёт, что брошенный американцами лозунг «превратить Японию в барьер против русского коммунизма» вовсе не ослабил эту тревогу. «Кажется ясным, — резюмирует Грин, — что они (США) будут проводить в этом вопросе (создания «американской мастерской». — В. А.) свою собственную линию»(7). Гораздо прямее и точнее определил американскую политику с точки зрения английской буржуазии католический журнал «Трус», который в ноябре 1948 г. писал: «Американские действия в Японии угрожают... английским торговым интересам... Япония фактически является колонией США. Британская империя сыграла большую роль в победе над Японией... она была бесцеремонно лишена какого-либо действенного участия в контроле над Японией». Этот журнал без излишних прикрас обрисовывает положение вещей. «Хотя Британская империя принимает номинальное участие в управлении Японией, но в силу выгодной американцам валютной политики из Японии пришлось уйти всем, кроме американских бизнесменов». Журнал выражает недовольство по поводу политики правительства Эттли. Отметив, что по новому соглашению между Японией (Макартуром) и Англией в 1949 г. экспорт японских хлопчатобумажных тканей увеличится в три с половиной раза, «Трус» констатирует, что «английское правительство в ущерб интересам Британской империи создаёт для Англии огромные политические и экономические затруднения»(8). «Бунт на коленях» представителей Британской империи в Союзном совете по Японии иногда происходил и после удаления Болла из Совета. Характерная стычка между Ходжсоном, австралийцем, представлявшим Британскую империю, и председателем Совета американцем Себолдом произошла 1 марта 1950 г. В связи с тем, что крупнейшие японские банки даже формально не были задеты мерами по «самороспуску» и «децентрализации» и оставались главными штаб-квартирами формально «распущенных» дзайбацу, и ввиду того, что в результате захвата акций американцами образовались американо-японские дзайбацу, в которых хозяйничают американские монополии, а английский капитал совсем не имеет возможности погреть руки, со стороны американо-японских дзайбацу создаётся новая угроза Австралии и другим английским доминионам и колониям. И вот Ходжсон задал вопрос: «Почему оккупационные власти решили в декабре 1948 г. не принимать никаких мер в отношении децентрализации банков и в каких Масштабах оккупационные власти создают дзайбацу нового типа?» Ходжсон при этом подчеркнул, что «в настоящее время 8 банков контролируют в Японии 80% всей промышленной, финансовой и экономической жизни страны». Поскольку всё это являлось прозрачным намёком на монополизацию эксплуатации Японии американцами и на нарушение всех подписанных Соединёнными Штатами международных соглашений о Японии, Себолд рассердился. Показывая своё презрение к «младшему партнёру», он отказался ответить на этот вопрос и даже распорядился вычеркнуть слова Ходж-сона из протокола заседания. Австралийское правительство осмелилось заявить официальный протест по поводу такого поведения американского представителя. Не только демократическая общественность Австралии, но даже некоторые официальные круги выражали беспокойство по поводу восстановления милитаризма в Японии, но австралийская буржуазия, так же как английская, покорно подчинилась диктату распоясавшихся американских империалистов. Однако, чем больше нажимает монополистический капитал США на интересы буржуазии Англии и британских доминионов по вопросам, связанным с Японией, тем сильнее вскипают противоречия между империалистическими соперниками. Когда в 1951 г. экспорт японо-американских компаний достиг 878 млн. кв. м хлопчатобумажных тканей и более чем на 150 млн. м превысил английский экспорт, когда резко возрос также японский экспорт машин, металлоизделий и других товаров, английские власти в борьбе за рынки приняли ряд весьма резких мер. Так, в 1952 г. ряду английских колоний было предложено наложить прямой запрет на импорт японского текстиля. Отстранение Англии от участия в Тихоокеанском пакте вызвало у английской буржуазии новую вспышку возмущения американской политикой на Тихом океане. Даже члены консервативного правительства не могли скрыть своего недовольства. Всё большее беспокойство выражает даже буржуазная печать Австралии и Новой Зеландии по поводу политики вооружения Японии и превращения её милитаризма в американскую «ударную силу» на Дальнем Востоке. (1) «Sunday Telegraph», October 12, 1947. (2) «Joumal of Commerce», January 13, 1948, p. 14. (3) См. «БИКИ» № 55, 1949 г. В 1948/49 бюджетном году в Японии было произведено 23,4 тыс. автомобилей. (4) «Oriental Economist», May 22, 1948, p. 409. (5) Формально с 15 августа 1947 г. оккупационное командование разрешило Японии вести торговлю с ограниченным числом иностранных фирм (300), но на деле путём ограничения лицензий и т. п. этой торговле создавались большие препятствия. Американцы стремятся играть роль монопольных торговых посредников. В ноябре 1947 г. было дано также разрешение на открытие отделений 9 иностранных банков, включая 3 американских и 2 английских банка. С 1 января 1950 г. система лицензий отменена, но штаб оккупантов по своему усмотрению запрещает торговлю с целыми странами, как, например, с Китайской народной республикой. (6) Тогда как курс американского доллара в 1948 г. на «чёрном рынке> составлял около 400 иен, оккупационный штаб назначал курс по своему усмотрению — от 150 до 700 иен. (7) «Fortnightly», June 1948; О. Green, Reconstruction in Japan, p 385—390. (8) «Truth», November 19, 1948. Вперед Оглавление Назад
|
