Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Универсальный бронекатер

Быстроходный
бронекатер
для силовиков и спасателей

Поиск на сайте

Случай с машиной

Всю первую декаду войны подразделение канонерских лодок работало с методичностью хорошо налаженного, исправно действующего аппарата. С рассветом подходили к неприятельскому берегу; затем, увидев в небе «свой самолет, говорили удовлетворенно-спокойно: «А вот и наш Костя, ну, значит можно начинать!»

Костя, летчик, закручивал замысловатую фигуру, как бы предъявлял свою верительную грамоту. «Он!..» Самолет знали все — от сигнальщиков до трюмных.

Артиллеристы быстро подсчитывали карандашиком в блокноте исходные данные:

— Первое орудие — залп!

Начиналась работа. Все это время корабли шли в окружении ведомых и неведомых подводных опасностей, скреблись между камней, может быть, бочком протискивались среди рядов неприятельских минных заграждений, может быть...

Но, видите ли, канонерским лодкам не полагается иметь перед собою тралящий караван, ищущий и уничтожающий мины заграждения противника. Канлодки — суда с небольшой осадкой — на то и сделаны, чтобы влезать прямо на порог неприятельских батарей.

Так вели обстрел каждый день, каждый вечер, получали одобрения, уходя ли ночью в Кронштадт за боеприпасами, чтобы к утру снова не опоздать на работу.

12 декабря перешли меридиан 29 градусов 10 минут и вступили в территориальные воды противника. «Об этом торжественно доложил штурман, а старший артиллерист тотчас же резюмировал:

— Значит, теперь из чужой акватории будем вести войну на чужой территории. Очень хорошо, штурман! Дай-ка спичку: трубка погасла! Прошло еще три дня, и, двигаясь неуклонно вперед, равняясь все время по флангу нашей Красной Армии, канлодки вышли к недавно разрушенному неприятелем маяку. Он стоял тут, с незапамятных времен — стройный и белый, и его знали многие тысячи кораблей, шедших в Кронштадт или уходивших в заморские страны.

Маяк — объект чрезвычайно мирного значения. Сооружение для обеспечения безопасности международного кораблевождения. С началом военных действий маяки перестают зажигать. Ну, это понятно, но зачем же взрывать мирный объект? А в данном случае «неприятель взорвал маяк зверски, до основания. Только подойдя очень близко к берегу, можно с большим трудом разглядеть невысокую кучку камней — все, что осталось от башни. Сегодня, 15 декабря 1939 года, подразделение капитан-лейтенанта Лазо выходит на историческую позицию:

«Приступив к Выборгу в 1706 году, Петр Великий узнал, что шхерами пробираются в море несколько купеческих неприятельских судов. Царь тотчас послал за ними, 12 октября, пять лодок с 48 солдатами подкомандой Преображенского полка сержанта Щепотьева, бомбардира Дубасова. да двух флотских унтер-офицеров Скворцова и Наума Синявина. Ночь захватила лодки эти в запутанных проходах между островками, а сверх того, пал такой туман, что наши перед носом ничего не могли видеть и шли, как говорится, ощупью. Они вовсе заплутались и вдруг попали на неприятельский военный бот «Эсперн». Не зная, на кого они наткнулись, наши, не робея, закричали «ура», бросились всеми пятью лодками на неприятеля, влезли на судно, несмотря на пушечную и ружейную пальбу его, и в одно мгновение перекололи и посталкали за борт, кого, застали наверху, а прочих, накрыв и забив люки, заперли внизу.

Только что они успели справиться, очистить палубу и пуститься на завоеванном боте в путь, как другой такой же, стоя вблизи и услышав пальбу, поспешил на помощь. Но урядники и я Синявин, взяв под начальство свое пленное судно, так хорошо успели на нем распорядиться, что встретили второй бот пушечной пальбой из первого, между тем как с лодок пустили беглый огонь, второй бот поспешно удалился к скрылся в темноте и тумане.

К утру наши воротились к своему стану, к берегу, и привели пленное судно. На нем было 5 офицеров, 103 матроса и 4 пушки; но под люками всего оказалось налицо 30 человек, остальные были побиты» (В. Даль. «Матросские досуги». СПБ, 1897, стр. 230).

Вот эти места...

Берег окаймлен крупными валунами. Суровыми часовыми, немного отступя от среза воды, стоят хмурые, редкие сосны. Кое-где красные домики пограничной стражи. Влево лежит плоский остров, прикрывающий с моря вход в бухту. Хорошо известно, что этот остров сильно укреплен неприятелем. Там в скалах и бетоне — тяжелые орудия береговой артиллерии. В сильно укрепленной деревне, особо защищенной с востока и северо-востока озерным дефиле, — расположился штаб противника.

Надо, следовательно, этих господ погладить по головке. Подход к берегу очень затруднен. Штурманы то и дело берут пеленги, цепляются визирами за каждую складку земли. Подразделение вслед за флагманской канлодкой продвигается на запад.

— «Наш друг» молчит!—говорит командир канлодки, показывая биноклем на плоский остров-форт противника.

— Должно быть, считает нас слишком незначительной целью... Открываться не хочет. А мы люди не гордые. У нас все готово, артиллерист? — говорит Лазо.

— Готово, товарищ капитан-лейтенант!

— Открывайте огонь!

Светит холодное, но яркое солнце. Море лежит зеркалом, чуть подернутым морозной стылью. Очень бодрый зимний денек.

А стрельба — как на ученье. «Костя» давно уже в воздухе; нет-нет да и подправит стрельбу, и все идет ладно.

Штаб сухопутного командования неожиданно расщедрился: принесли радио — «Очень хорошо. Продолжайте».

Артиллерист так и пошел вдоль шеренги стреляющих орудии с этой фразой...

Сообщили сигналом на остальные корабли — не торопиться, долбить противника истово, с толком, с чувством, с расстановкой.

Залпы идут, словно детали заводской продукции на конвейере, Деловито и спокойно наверху... Еще более спокойно внизу, в машине.

Старший механик канлодки, товарищ Фаустин, прошел долгий служебный путь от ученика-машиниста до командира боевой механической части. Старший механик осматривает хозяйским глазом помещение главной машины. В те моменты, когда корабль вздрагивает от залпов, он косится на стрелки больших круглых часов — не испортились ли часы? За свою машину товарищ Фаустин спокоен. Она не испортится, — не может.

Обстрел береговых целей продолжается второй час. Вахтенные машинисты давно успели привыкнуть к толчкам, к грохоту выстрелов.. Такой уж день... Канлодки дошли до мыса и начали поворачивать за него, к северу.

— Подлить масла в левый головной! ,— приказал Фаустин, кивнув на подшипник, ничем, впрочем, не показывавший, что он нуждается в дополнительной смазке.

Машинист двинулся к указанному месту с масляным шприцем. И тотчас же вся канонерская лодка рванулась в сторону, и... все затихло: остановилась машина.

Это было настолько невероятно, что люди на мгновение обратились в статуи. Паровая машина, на полном ходу, без каких бы то ни было действий машиниста... остановилась! Машинный телеграф стоит на полный вперед!..

Да что же это такое?

Передали сверху что-то в переговорную трубу. Снова тряхнуло корабль, еще и еще раз ударило будто тяжелым молотом в борт.

— Падения неприятельских снарядов!—первым догадался Фаустин. И, подпрыгнув, схватился за шток движения. Резко обожгло руки. Падая, Фаустин больно ударился коленом о палубу, чуть не попав головой под кривошип. И снова привычный стук и шум наполнили помещение. Машина заработала. Старший механик встал, подул на ладони, сказал, намеренно делая сердитое лицо:

— Война все-таки...

А произошло вот что. Штаб противника, беспощадно поражаемый залпами канлодок, приказал, наконец «нашему другу» — тяжелой береговой батарее — открыть по подразделению огонь.

Очень не хотелось врагу себя показывать, но позиция трещала по всем швам, и «наш друг» решился.

Стрелять ему надо было по заранее пристрелянному квадрату, на точно измеренной дистанции.

Оттого и лег первый же залп по флагманской канлодке накрытием: три снаряда перелетом, один — недолет.

— Штурман, засечку на него! — немедленно приказал командир. —

На дальномере! Взять расстояние до вспышки противника!

— Так: теперь мы его визитную карточку и адрес знаем, — резюмировал Лазо. — Четыре десятидюймовых орудия, судя по всплеску. Очень хорошо. Ставить дымовую завесу!..

Но еще прежде, чем из машины доложили о внезапной аварии, все бывшие на мостике почувствовали, что корабль остановился. — Сигнал по линии: ставить дымзавесу, отходить самостоятельно на Ост! — приказал Лазо.

Остановка машины была вызвана не совсем обыкновенным обстоятельством. Снаряд разорвался в воде под самой кормой и создал по неизвестному стечению физических обстоятельств момент силы, точно действующий на винт в сторону, обратную вращающему усилию вала. Это поставило машину на мертвую точку. И лишь толчок, полученный валом от неожиданного гимнастического упражнения старшего механика, привел, так сказать, машину в чувство.

Батарея противника, считая себя, и вполне резонно, открытой противник рассчитывал подманить к себе какой-либо более ценный корабль, чем канлодка, открыла злобный, торопливый огонь.

Расстилаясь по воде, ползла гарь нашей дымовой завесы.

Умело маневрируя, Лазо благополучно вывел канлодки из-под обстрела невредимыми.

Небывалое бывает
Водолазная пехота
Касательно морских удобств
На славном корабле


Главное за неделю