Видеодневник инноваций
Подлодки Корабли Карта присутствия ВМФ Рейтинг ВМФ России и США Военная ипотека условия
Баннер
Импортозамещение теплообменного оборудования

Найдено решение
для замены импортных
теплообменников

Поиск на сайте

Гарантийный ремонт

Оставив за кормой штормовые северные моря «Таврия» пришла на Балтику. Здесь море было спокойным, и появилась возможность осмотреться. Корабль представлял собой грустное зрелище. Умывальники и гальюны в промежутках между приборками успевали загадить страдающие морской болезнью. И по коридорам главной палубы, особенно после ночной вахты распространялся отвратительный тошнотворный запах. В некоторых кубриках металлические шкафчики для одежды, прикрученные к переборкам, не выдержали ударов волн и рухнули на палубу, сорвав крепления. Фланцевое крепление большой антенны, расположенной на топе грот-мачты, также не выдержало нагрузок, и антенна беспомощно повисла. Таким образом, переход потребовал большого напряжения сил от экипажа и добавил работ для гарантийного ремонта. Формально старшим на борту в это время был начальник штаба бригады – опытный капитан второго ранга. Тем не менее, видимо за свою службу он так и не смог привыкнуть к качке. Как рассказал мой друг-фельдшер, этот старший офицер весь переход провалялся на койке в корабельной амбулатории, страдая от морской болезни. А по окончании похода начштаба высоко оценил действия экипажа в сложных штормовых условиях. Он вынес благодарность личному составу «Таврии» с формулировкой: «За мужество и героизм, проявленные при переходе на Балтику». И все мы получили почётный, ценимый на флоте значок «За дальний поход».

В Балтийске простояли несколько недель в ожидании команды отправляться на ремонт, перевели дух после напряжённых ходовых вахт. Иллюстрацией того, что люди действительно вымотались, может служить такой эпизод. Во время своих вахт я проводил обход помещений, где работало наиболее важное электрооборудование. Однажды спустившись в машинное отделение, я наблюдал, как рядом с грохочущими дизельными электрогенераторами, опустив голову на руку, которая в свою очередь лежала на работающем компрессоре, отключился матрос-моторист. От вибрации гремящего агрегата голова вахтенного постепенно сползала, но он, не просыпаясь, периодически возвращал её в исходное положение. Сильный шум, вибрация, запахи горелого масла плюс, изматывающая качка – вот полный набор «удовольствий», доставшихся морякам БЧ-5 в походе.

Разумеется, спящий вахтенный на ответственном боевом посту – это недопустимо. Конечно, плавсостав – экипажи кораблей следовало комплектовать профессионалами-контрактниками, а не замученными бойцами срочной службы. Хотя и это вряд ли сняло бы все проблемы. Человеческий фактор очень часто являлся определяющим во многих ситуациях. Так при выходе в море на «Таврии» вывели из строя блок синхронизации дизельных электрогенераторов. Требовалось включить два генератора в параллельную работу для увеличения мощности. Но автоматика по какой-то причине дала сбой. И командир БЧ-5 опытный офицер с многолетним стажем, не разобравшись в чём дело, отдал приказ о ручном включении. Моему напарнику в помещении ГРЩ (главного распределительного щита) не оставалось ничего другого, как замкнуть рубильник вручную. Ведь он не мог отказаться выполнить приказ. Результатом встречного включения были вспышка, хлопок и запах горелой изоляции. Блок вышел из строя и требовал ремонта в заводских условиях. Конечно, механик сознавал свою вину и попросил преемника уладить вопрос с ремонтом по гарантии, так как он сам уходил на повышение и в Польшу уже не собирался. А для облегчения переговорного процесса у механика в каютном сейфе хранился солидный запас универсального флотского эквивалента – спирта для ППО и ППР (планово- предупредительных осмотров и ремонтов). И в дальнейшем могу сказать, забегая вперед, под тосты о советско-польской дружбе высокие договаривающиеся стороны решили вопрос положительно.

Иногда я заходил в корабельную амбулаторию, чтобы пообщаться со своим товарищем фельдшером, сокращённо Доком. Он был немного старше меня по возрасту, но отслужил на год меньше, так как у него была отсрочка от призыва. Александр успел поработать фельдшером скорой помощи после медицинского училища и повидал жизнь с изнанки. Поэтому, в отличие от меня, он не питал особых иллюзий и рассуждал более реально. Однажды в Балтийске, когда я зашёл к нему пообщаться, Док подшутил надо мной. Он достал какой-то аппарат и протянул мне маску. «Вдохни", - предложил он. Я недоверчиво взял маску в руки и поднёс к лицу. Вдохнул, но ничего не произошло. Я вопросительно поглядел на Дока. «Дыши, дыши»,- повторил он, внимательно глядя на меня. В это время мы стояли у причала, и качки практически не ощущалось. Палуба плавно, почти незаметно наклонялась то в одну, то в другую сторону. Но я вдруг стал ощущать это движение очень отчётливо, как будто качка усилилась. Почувствовав подвох, я быстро убрал маску. «Что ты мне подсунул Док?» - спросил я его. Тот в ответ весело рассмеялся: «Всего лишь чистый кислород». Так я почувствовал в лёгкой степени, что означает кислородное опьянение.

В Балтийске находились почти до середины февраля. Служить здесь, было веселей, всё-таки город, хоть небольшой и закрытый. Погода, в отличие от прошлого года, держалась значительно более теплая, даже снега к нашему приходу не было. Ну и о Польше сохранились самые приятные воспоминания. Поэтому на ремонт в Гданськ шли с хорошим настроением. Тем более, что визит в Польшу сопровождался выдачей местной валюты и чеков, по которым можно было делать покупки в специальных советских магазинах для моряков загранплавания. Это был хороший подарок к грядущей демобилизации.

Во время ремонта в Польше мы находились на своём корабле, а на берег ходили только в увольнения, причём в военно-морской форме. Поляки, по большей части, воспринимали нас дружелюбно и с уважением, как представителей великой державы. «Северный флот»,- читали они на ленточках наших бескозырок, делая ударение на втором слоге. Однажды, возвращаясь на корабль небольшой группой из увольнения, мы услышали впереди по нашему маршруту странный шум, напоминающий звуки около стадиона, когда болельщики хором выкрикивают свои лозунги. По мере нашего движения шум усиливался и, наконец, мы вышли на улицу, по которой двигался в одном направлении людской поток. Люди ритмично скандировали по слогам одно слово: «Со-ли-дар-ношть! Со- ли-дар-ношть!». Мы по инерции влились в толпу и только после этого поняли, что попали на демонстрацию сторонников антиправительственного и антисоветского профсоюза Солидарность. Поляки возвращались из своего собора – костёла, наслушавшись проповедей ксендзов – католических священников с призывами к свержению коммунистического режима и теперь выражали протест властям. Хорошо, что это делалось такими мирными средствами. Впрочем, поляки тоже растерянно поглядывали на нас, не зная чего ожидать от людей в советской военной форме. Но всё закончилось благополучно. А ещё на улице я однажды встретил польского военного моряка. Мы вежливо «козырнули» друг другу. Только у них отдание воинской чести несколько отличалось. Польские военные прикладывали к головному убору только два пальца, а не все, как было принято у нас.

Как и в первое посещение, нас возили на экскурсию в рыцарский замок Мальборк. Но в этот раз мы были с фотоаппаратами и на память о замечательной старинной архитектуре Мальборка и Гданська в моём альбоме сохранилось много чёрно-белых фотографий. Новый старший механик как-то взял меня с собой в неурочное время, вечером, для выхода в город. Потом у нас возникли проблемы с возвращением на корабль, так как ворота на верфь оказались закрытыми. Но самое главное, я приобрёл большой чайный сервиз в подарок маме. И мы до сих пор пользуемся им по праздникам! Несмотря на хрупкость, он оказался хорошим вложением злотых. Ведь одежду, обувь и часы я приобрёл раньше, во время первого посещения страны.

Ремонт шёл без происшествий. Как и в прошлый раз удивлял несколько смещённый режим дня. На верфи работа начиналась в семь часов утра. А к трём часам дня заканчивалась, и с трёх до пяти был «час пик» в общественном транспорте. Девять часов считалось уже поздним вечером, а в одиннадцать можно было смотреть передачи «для взрослых» на ночных каналах. Впрочем, здесь жили по среднеевропейскому времени, разница с московским составляла два часа в сторону отставания. То есть по приходу в Польшу мы перевели корабельные часы на два часа назад. Так что получалась компенсация.

Поляки-рабочие иногда вели с нами дискуссии о политике. К тому времени уже вспыхнул карабахский конфликт между Азербайджаном и Арменией – первая ласточка развала СССР. Но я ещё не был готов к изменению своей позиции. Мы спорили. Однако, это не помешало мне заказать у знакомого электрика эротический журнал. И он охотно выполнил мою просьбу. Политика – политикой, а жизнь - есть жизнь.

Однажды во время дежурства я смотрел из иллюминатора ЦПУ (центрального поста управления) на вечернюю гданьскую бухту, верфь со строящимися и ремонтирующимися судами. И у меня вдруг сами собой стали возникать поэтические строки. Я увлёкся процессом и через некоторое время записал небольшое стихотворение:

День окончен
В Гданьской бухте
Наступила тишина
В сером небе остывают
Бледно-розовые тона
Мелкой рябью, как морщинами,
Покрывается вода
В ней застыли у причалов
Неподвижные суда
Помнят их борта стальные
Океанскую волну
И тропическое солнце
И полярную пургу
Помнят Севера дыханье
Сопки белою стеной
И холодный блеск сияний
Над студёною водой.

Вперед
Содержание
Назад


Главное за неделю