Важное
Состав Тихоокеанского флота пополнила шестая "Варшавянка"
Передовые решения 
|
Главная / Издания / Литература / Книжная полка / В.В. Дугинец. Корабельная Фанагория / Глава 1. Корабельная Фанагория
Глава 1. Корабельная Фанагория
Текст: В.В. Дугинец. Корабельная фанагория
Корабль по своей длине оказался соизмерим с длиной морской волны,
гонимой ветром, и поэтому, когда он, взобравшись на нее, нежно сваливался
с гребня вниз, то тут же врезался носом в следующую. Содрогаясь от ударов
этой мощной преграды на своем пути, нос корабля зарывался в пучину волны,
а вода перекатывалась через бак огромными потоками, которые неслись на
надстройку и дальше, обтекая ее, на шкафут. При этом корма безобразно
задиралась вверх, но поскольку винты находились в трубах гидромоторов,
то и не было слышно повизгивания оголенных от воды винтов. Это про тот самый настоящий слеминг (тяжелые удары корпуса о воду при неблагоприятной встрече с крупными гребнями штормовых волн, которые могут стать причиной срыва с фундаментов корабельных механизмов) у обычных кораблей. Корабль стонал и трещал, словно живое бессловесное существо, на волне от зверских перегрузок на сжатие и растяжение металла корпуса, что невольно заставляло с тревогой прислушиваться к этим корабельным вздохам. Я со страхом посматривал на свою носовую РБУшку, которую нещадно полоскала морская вода и выливалась потоками из ее направляющих. Да уж, тут тебе не крейсер, где можно сбежать на мидель-шпангоут и сидеть там, почти не ощущая килевой качки. Тут и сам мидель-шпангоут со всеми своими метацентрами прыгают и скачут на волне вместе с кораблем, как бешенные. Если раньше при царе Горохе эсминцы обзывались 'собачками' и жизнь на них была собачьей, то как же обозвать сейчас наши противолодочные лайбы и с чем сравнить жизнь на них. Одно слово - не крейсера. Мы вписались в общий поисковый строй группы, и теперь было легче. Слушай и выполняй коварные замыслы батьки Михневича, которые по ВПСу (выносной пост связи) тут же передавал его надежный заместитель в противолодочных вопросах - Денисюк. Короче ПУГ управлялась Михневичем, но голосом Денисюка. Голова от нудной скачки вверх-вниз начала тяжелеть, а к горлу постепенно подкатывался ужин. Огромная и тяжеленная телефонная трубка выносного поста связи, которой приходилось пользоваться для связи с кораблями и репетовать команды Денисюка, поступающие с флагманского корабля, становилась неподъемной тяжестью в ослабших руках. А Серега знай себе орет в трубу: - Гюйс раздел 220, раздел 30, буки - буки... Э-оборотное раздел вопрос? - Исполняю буки-буки, Э-оборотное до половины, - отвечал я уже задолбавшему руководителю, пытающемуся выровнять наш поисковый строй. Как только становилось уже совсем невмоготу, и я чувствовал, что сейчас меня начнет выворачивать наизнанку, я выставлял свою голову навстречу тугому потоку ветра за обвес мостика и, открыв рот, ловил его свежесть. Несколько минут такого сквозняка через рот и постепенно отступало это липкое чувство потери контроля над собой. Кличугин искоса посматривал на мои воздушные процедуры со сквозняком и, чтобы отвлечь меня от этого мрачного состояния, посоветовал: - Сгоняй в машинное отделение, проверь, как там механики вахту несут. В темноте, по шарахающейся под ногами палубе, я под градом брызг забортной воды добежал до люка машинного отделения и с трудом открыл плотно задраенный люк. В лицо ударило теплое, но ужасно воняющее солярным перегаром амбре, смешанное с грохотом работающих дизелей. Буквально свалившись вниз по вертикальному трапу, я оказался в настоящем аду. Неимоверный грохот дизелей и вонь полузадымленного пространства, благоухающего выхлопными газами и соляром, буквально забивали человеческий голос. Среди этого дробящего сознание шума, за стеклом кабины управления за пультом, как ни в чем не бывало, восседал Берендяев и удивленно смотрел на меня. На ушах у Юрки были одеты наушники- глушители и он, не слыша моего вопроса, сам кричал мне, пытаясь перекричать работающие движки. - Что случилось? Ты чего пришел? - Да просто... Посмотреть, как вы тут выживаете, - орал я в ответ. По маленькому трапу я спустился в само машинное отделение, где во всю мощь своих цилиндров трудились два огромных вечных двигателя. На пайолине у правого дизеля скорчившись в неудобной позе в грязнущих штанах и замасляной тельняшке, сидел и откровенно дрыхнул старший матрос Иваньков. Эк его разобрало. Как может нормальный человек спать в таком адском чистилище!? Я слегка шевельнул ногой спящее тело, на что Иваньков только очумело открыл глаза и продолжал сидеть на полу, явно мало соображая, что к чему. - Ты, тут живой? - проорал я ему в ухо. - ? - он только показал мне оттопыренный вверх большой палец и кивнул головой. Всего-то каких-то пять минут в этом кромешном механическом аду, и я понял, что я сейчас умру от этого жаркого грохота и нехватки кислорода. Толкаясь ватными руками и ногами о перекладины трапа, я неуклюжей ящеркой выполз и вывалился из люка на палубу, именно в этот момент меня начало выворачивать горечью, перемешанной с солярной гадостью. В полной темноте стесняться было некого и я, рискуя свалиться за борт, откровенно блевал за борт в проносившуюся мимо борта черную воду, вспененную корпусом корабля. 'Ух! Е... Ужас! Ну, маслопупы! Как они в таком говне дышат и сидят на вахте по 4 часа. Чтоб я еще раз туда спустился...', - проносились в голове сплошные междометия. С этого самого служебного момента я и зауважал наших маслопупов за их тяжкий труд и суровые условия службы. Поэтому командиру я доложил, что вахта в машинном отделении несется по всем правилам корабельного расписания. В кромешной темноте корабли утюжили район поиска, нещадно выбивая моторесурс дизелей и иногда перемигиваясь меж собой сигнальными прожекторами, передавая семафоры друг другу. Даже у меня невольно возникал вопрос: 'Долго мы еще так будем месить воду своими винтами, и кувыркаться в этой кутерьме волн и ветра?'. Наконец-то на часах натикало 23.50. и на смену пришел Самойлов. Валя тоже выглядел не совсем свежим, но опыт, приобретенный в течение двух лет на корабле, все-таки сказывался на его поведении и он держался молодцом. Побережный, тот тоже по его внешнему виду, не поддавался качке, и, восседая в своем штурманском кресле в ходовой рубке у стола автопрокладчика, кемарил в такт качке, пока не приходило время поворота на новый курс. Тут он должен был прочертить на планшете и на карте новую линию нашего пути и мог снова погрузиться в дремоту. - Эй, там, на вахте! - издеваясь, покрикивал он нам. - Толкните меня, когда ляжем на курс 310. Я как мог, едва сдерживая позывы морской болезни, обрисовал сменщику расположение кораблей в поисковом строю, режимы работы дизелей, наш курс и скорость, передал брезентовую сумку с секретными документами. Как только командир дал добро сменяться с вахты, я, что оставалось сил, рванул с мостика по трапам в спасительный офицерский гальюн. Даже не закрывая за собой двери, я стоял в г-образной позе над унитазом, и меня несло по полной программе. Рвало до того, что из моих внутренностей пошел зеленый желудочный сок. Я про себя проклинал этот ветер и море вместе с ним, на что толчок отвечал мне унылым хрюканьем забортной воды в трубе своей фановой системы. Когда же море забрало из меня все до последней зелени желчи, появилась страшная слабосилка и липкий пот стал застилать глаза. Перебирая по стенке отсека руками, я ввалился в свою каюту и с трудом вскарабкался на свой второй этаж. Где уж там было раздеваться - на это уже не хватало никаких сил. Я мгновенно провалился в темноту сна, мной владело полнейшее безразличие, что там творится на мостике и в море, пусть хоть третья мировая война разразится - все равно я с койки больше не встану. С меня уже хватит! В 4 часа утра меня растолкал рассыльный матрос и сказал, что меня ждут на вахту. Я вскочил и, сидя на койке, упираясь головой в подволок, соображал, но соображал слишком медленно, а тяжесть тела меня снова придавила к подушке, и я вырубился, продолжая свой тяжкий штормовой сон. Только с третьего подхода матросу удалось тряхнуть меня так, что я, наконец, сообразил до конца ужас своего положения. Опять на вахту! И превозмогая титаническими усилиями свой расслабленный качкой организм, я спрыгнул с койки вниз. По полу каюты в такт крену каталась вода, которая, хлюпая, просачивалась через слабо задраенный иллюминатор, а коврик плавал в этой луже в ритме качки. Но тут было не до воды и умываний - куда там умываться, когда на ногах-то еле стоишь. Снова перебирая руками по переборке, я преодолел два трапа и выполз на ГКП. Свежий воздух своими целительными потоками омыл мою еще немного теплящуюся душу, и я стал кое-что соображать. - Валь, прости, я опоздал немного. Ну, никак не мог врубиться в действительность, - откровенно просил прощение я у Валентина, стоящего на мостике. А общая картина поиска кораблями в районе ничуть даже не изменилась. Все так же все три корабля в строю фронта продолжали усердно молотить воду своими винтами в районе, смещенном на запад еще на 20 миль. Комдив решил, что 'по малинину-буринину' лодка не могла пойти в сторону наших территориальных вод и поиски нужно продолжать в более мористом районе. Сейчас бы сюда тройку вертолетов с ПКР 'Ленинград' со своими опускаемыми ГАС, и все проблемы поиска были б решены. Но вертолетов в нашей базе в противолодочном варианте пока не существовало, и об этом можно было только мечтать.  Противолодочный самолет Бе-12 Ветер за ночь несколько потерял свою силу и ослабел, но море по инерции продолжало свой танец волн, пытаясь до конца разобраться с нашими упрямыми кораблями. С рассветом нам на помощь с косы Балтийска прилетел противолодочный самолет-амфибия Бе-12. Он пролетел над нашим строем и, взяв ориентир от флагманского корабля, полетел выставлять свои радиогидроакустические буи вдоль западной границы нашего района. Достоинством этого самолета было то, что он мог садиться на воду и взлетать не с взлетной полосы, а прямо с воды. Когда я увидел это чудо 20 века совсем близко над нашей палубой, то мне показалось, что это какая-то несусветная каракатица барражирует над нами. Вид у него действительно был скорее похож на фантастическую утку шарового цвета с белым клювом и таким же белым копчиком хвоста. Однако в этом самом копчике и находился аэромагнитометр АПМ- 60, который позволял самолету производить поиск подводной лодки по изменению магнитного поля Земли, свидетельствующему о нахождении металлических предметов под водой. Ширина полосы поиска составляла порядка 700 метров. При обнаружении магнитной аномалии на самописце магнетометра появлялась, как говорят летчики, 'отписка'. А запас 36-ти радиогидроакустических буев позволял ему производить постановки и контроль за выставленными буями, которые при обнаружении шумов подводной лодки выдавали самолету пеленг на цель. Бе-12 в течение 3-х часов, летая на высоте 100-200 метров, производил поиск лодки в западной части района вдоль барьера из 10 буев, выставленных им по указанию комдива, а мы продолжали поиск в своем районе. Таким образом, с помощью этого неказистого с виду самолета размер района поиска удалось увеличить втрое. Страницы 11 - 11 из 40
Оглавление Читать далее Предисловие Глава 1. Корабельная Фанагория Глава 2. Дом уже не корабль Глава 3. Три адмирала и Цусима Глава 4. Железяка Глава 5. Штабной Глава 6. Тут уж не до шуток!
|
