Начало июня 1951 года. Жарко, душно, хотя еще 10 часов утра. Подготы готовятся к очередному государственному экзамену по физике. Каждый готовится по-своему. Большинство лениво мечтают: скоро будет окончена подготия, а там золотая галочка первокурсника на левый рукав, золотой якорек на погон курсанта Высшего Военно-Морского училища. Это совсем не то, что сейчас - красного цвета. Ленточка на бескозырке будет гореть золотым блеском, где будет надпись, удостоверяющая принадлежность к гордости флота - подводникам. Да и учиться будем в г. Ленинграде. Здорово! Слава Сомкин, Юрка Сипаров и еще 2-3 воспитанника гадают о предстоящей оценке. Оборвав у мухи одно крыло, чтоб не были слишком прыткими, макают их в чернила и пускают ползать по газетному листу. Затем внимательно разглядывают каракули, которые оставляют мухи, ползающие по бумаге, и, пустив в ход фантазию, определяют, что получилось - 3, 4 или 5. Но почему-то всегда выходила двойка. О двойке и речи быть не может, т.к. это переэкзаменовка за счёт отпуска и вообще крах всех планов на лето. Любители подымить прохлаждаются в умывальнике (туалетной комнате). Курить приходится с оглядкой, т.к. воспитанникам запрещено. Вот будут сданы госэкзамены, будет принята присяга (военная) - тогда кури-дыми, даже будет положено табачное довольствие - четыре пачки махорки на месяц. А пока приходится остерегаться. Вдруг кто-то, смотрящий в окно, вялым голосом оповещает: На флоте слово «Полундра!» может означать многое.
Это падающий сверху предмет, или туго натянутый трос, представляющий опасность, или внезапное появление начальства в нежелательном для моряков месте, или «наших бьют!», если дело происходит в парке у танцплощадки и т.д. и т.п. На этот раз «полундра» означало, что появился помощник командира роты (он же офицер-воспитатель) лейтенант Аркаша Полудницын, получивший такую кличку. В училище он прибыл с Черноморского Флота, где служил на торпедных катерах. Роста среднего, крепкого телосложения, белокур, голубоглаз. Всегда подчёркнуто опрятен, в белоснежном накрахмаленном кителе, отутюженных клёшах. А походочка у Аркаши морская - слегка вразвалочку, словно переход на лёгкой бортовой качке. А как он лихо работал на гимнастических снарядах! Словом, он был объектом подражания для многих воспитанников. Класс преобразился мгновенно. Курильщики срочно покинули туалетную, мух накрыли сверху вторым листом, все сосредоточенно уткнулись в учебники и тетрадки. Лейтенант вошёл в класс, держа окурок в руке. Сам он курил редко, скорее для форса, но его блестящий портсигар всегда был набит папиросами «Казбек». Дежурный по классу отдал рапорт, завершив словами: «Всё налицо, замечаний нет!» - «Значит, нет замечаний?» - иронически повторил офицер. - «Вот я сейчас иду с педсовета, где подводились первые итоги экзаменов, так там нашей второй роте столько предъявлено замечаний, что, если загибать пальцы по каждому из них, то не хватит ни рук, ни ног. Койки заправляем небрежно, приборку делаем плохо, внешний вид неопрятный, в столовую многие пытаются ходить вне строя, вне плана общаемся с местным населением и т.д. и т.п. Умывальник превратили в курилку» - продолжал перечислять наши грехи лейтенант. «Накурено так, словно старались поставить дымовую завесу. Думаю, полкласса отличилось!» При этом он продемонстрировал окурок на вытянутой руке. Коля Сомкин (совесть класса) не выдержал: «Товарищ лейтенант! По законам физики столько дыма может быть от одного окурка, т.к. газ имеет свойства расширяться и занимать свободное пространство». «Да» , — молвил офицер, — вижу к экзаменам по физике готовитесь основательно. Смотрите, чтобы не получилось так, как на экзамене по английскому. А то некоторые путали английские и немецкие слова. Чувствуется, что частое общение с местным населением не прошло бесследно!» Надо отметить, что г. Энгельс был центром немцев Поволжья, и некоторые в 1941 г. были высланы с этих мест, как прифронтового региона Но местное население в быту употребляло слова и выражения, оставшиеся в памяти от прошлого. Упомянув «о внеплановом и частом общении с местным населением», Полудницын намекнул на самовольные отлучки, которые участились в связи со скорым завершением учёбы и убытием к новому месту службы. А ведь у многих были подружки в городе. «Ладно» - продолжал лейтенант - «Я не буду спрашивать, кто курил, храбрецов среди нарушителей не найдётся. Я не буду наказывать дежурного по классу. Он будет выглядеть страдальцем за общее дело. Будем считать, что виноват окурок.
Вот и устроим экзекуцию!» Это было так неожиданно, что класс замер. Стало слышно, как жужжат мухи между газетными листами. Что бы это означало «ЭКЗЕКУЦИЯ?» Шпицрутены, шомпола, розги или стойка под ружьём с полной выкладкой - это всё кануло в Лету. Виновный не выявлен, если виноваты полкласса, не может же он совершить групповое наказание. Это строго запрещено уставом. Да и кто решится в такое время «выносить сор из избы»? - подумал каждый. Выдержав паузу, лейтенант дал команду выходить строиться на спортплощадке. Построив класс в колонну подвое, он вывел воспитанников из училища через ворота хозяйственного двора (чёрный ход). Посланные за носилками два воспитанника стали во главе колонны. Но это показалось неубедительным, и на носилки отрядили ещё двоих. На носилки «Полундра» положил окурок, предварительно завернув в бумагу и придавив камушком. «Чтоб покончить с курением, мы похороним окурок по флотскому обычаю - предадим его воде» — пояснил лейтенант. По команде похоронная процессия двинулась в сторону Волги. Шли окольным путем по булыжной мостовой. На ногах хлюпали «гады». Так подготы прозвали рабочие грубые ботинки, которые, как не подгоняй, всё равно велики. Солнце почти в зените, жара неимоверная, ни ветерка - полный штиль. Форменки на спине и подмышками стали покрываться потными пятнами. Вскоре булыжник кончился, пошел мелкий речной песок вперемешку с пылью. Дорога шла вдоль мелкого ельника, от которого даже намека не было на тень. Кто-то высказал мысль вслух: мол, «Полундра» здорово придумал, как взбодрить и освежить класс, выкупав в Волге. Через 40-45 минут процессия вышла к Волге, к пологому берегу реки. тихая, белесая, - вся в солнечных бликах, лениво катила свои воды в Каспий. Куда ни кинь взгляд, всюду роскошный берег-пляж. Подведя строй к самому срезу воды и развернув вдоль берега, лейтенант дал команду снять бескозырки и предать покойника воде. Носильщики, сняв брюки, вошли в воду и медленно накренив носилки, предали окурок воде. На такое зрелище сбежались пацаны со всего пляжа. Они окружили морячков со всех сторон и стояли с ртами, разинутыми от удивления. И хотя был полный штиль, окурок стало прибивать к берегу, что совсем не вписывалось в процедуру погребения. «Но сержант не растерялся!» - как пишется в таких случаях в военной печати. Слава Сомкин взяв окурок и, зайдя в воду, бросил его подальше.
Окурок некоторое время покрутился на месте и медленно был подхвачен течением, очень слабым у берега. Экзекуция состоялась! Пацаны, нарушая торжественность момента, радостно захлопали в ладоши. Они начали задавать неуместные вопросы и острить. «Полундра», усмотрев в этом подрыв воспитательной меры мероприятия, дал команду «Направо, шагом марш!». Подготы были ошарашены: «Уйти в такую жару, не искупавшись? Сплошной беспредел!» Выйдя на проселок, строй начал шаркать ногами и пылить. «Полундра», усмотрев в этом непорядок, дал команду «Запевай!» Но так как основной запевала роты был из другого класса, то эта команда была легко проигнорирована. Но «Полундра» не унимался и дал команду перейти на строевой шаг. Это было уж слишком! В такую жару, по такому пыльному проселку и строевым?! Воспитанники применили свой излюбленный прием, стали топать сильно правой ногой через три шага. Это уже был «бунт на корабле». Остановив строй, лейтенант спросил: «В чем дело?» Ему ответили, что из-за жары многие были без носков и натерли ноги. - «Ладно. Я всегда шел вам навстречу. Разувайтесь!» скомандовал «Полундра». Затем, построив класс в однокильватерный строй, дал команду: «За мной!, бегом марш!» и побежал рысцой, свернув в хвойный лесок. «Без пяти минут гардемарины» с ботинками в руках, голыми пятками по сухим, колючим хвойным иголкам и мелким еловым шишкам в кильватерном строю бегут за флагманом! Замыкают строй два носильщика с катафалком. А носилки были сколочены из толстых досок, обитых жестью, и весили 10-12 кг. Вот эта была картинка! Бег продолжался минут 15-20, но запомнился подготам надолго. Вернувшись с черного хода в Училище, на ту же самую спортплощадку, с которой был дан старт, «Полундра» ехидно скомандовал - «Разойдись, перекур!». Усталые, в потных грязных подтеках воспитанники сели передохнуть. А «Полундра» выглядел огурчиком, как будто не было похода и пробежки в такую жару. Вразвалочку, подойдя к брусьям, он скинул китель и повесил его на них, фуражку на торец бруса. Затем подошел к перекладине и, лихо сделав «скобку» и несколько оборотов в упор, вышел на большие обороты, так называемое «солнышко». Соскок был также эффектным. - «Вот так!» — бодро воскликнул лейтенант и полез в карман брюк. Из кармана был извлечен известный всем подготам блестящий портсигар с папиросами «Казбек». Портсигар был изрядно погнут о перекладину. Все оживились, а Коля Сомкин, совесть класса, громко резюмировал: «А справедливость все-таки есть!». 15.12.2004 г.
И.С. Филатов. Исторические очерки о СВМПУ (Саратовское Военно-Морское Училище). Часть 1.
День ВМФ в Гатчине 25.07.2004. И.С.Филатов с признанными героями-подводниками В.А.Вагановым и Б.А.Поляковым.
Приказом Министра ВМС ...................... Приказом начальника ВМУЗ ......................
ГВМПУ (Горьковское военно-морское подготовительное училище) было закрыто по причине разрушения служебных и жилых помещений и было переведено в г. Энгельс Саратовской области в 1947 году и стало наименоваться СВМПУ (Саратовским военно-морским училищем). Курсанты (так именовались они вместо «воспитанников») имели ряд преимуществ перед воспитанниками. И только позже звание «курсант» отменили и они стали именоваться «воспитанниками». Из-за этого по бюрократическим неувязкам большая часть «воспитанников» СВМПУ дважды принимала присягу: один раз в СМВПУ после выпуска в июле месяце и второй раз, будучи курсантами Высших ВМУ - в августе) во главе со старшиной 1-ой статьи Грачевым Константином Ивановичем из Горького прибыла в г. Энгельс для обустройства и организации приема личного состава, имущества и материальной части. Затем, уже по мере обустройства на месте, стали прибывать баржи с имуществом и материальными ценностями и частью личного состава кадровой команды училища. Первый выпуск воспитанников СВМПУ состоялся летом 1948 г., когда в это время шел первый прием в училище (СВМПУ). Собственно говоря, история СВМПУ посвящена в основном выпуску 1948-1951 гг. и частично последнему выпуску 1952 г., который был переведен для окончания курса при Училище ПВО страны. Последующие наборы 1950 и 1951 г. были переведены на подготовительные курсы при Первом Балтийском ВВМУ в г. Ленинграде и часть переведена в Нахимовское ВМУ. Таким образом, временем окончательного закрытия СВМПУ можно считать 1952 год. При прибытии в СВМПУ кандидаты проходили проверку состояния здоровья первоначально в «черном изоляторе» (с путей следования), а затем в «белом изоляторе» после санитарной обработки.
Приказом начальника училища были организованы комиссии: 1. Учебная. 2. Политическая. 3. Медицинская (Более полный медицинский контроль здоровья, особенно - зрения). 4. Для приема вещей (гражданских) после зачисления в воспитанники. (ЦВМД Фонд 1134 Опись 14464 пер.№15 1948 г.). Хотя трудной считалась сдача экзаменов по отдельным предметам, но самым заковыристым было пройти «мандатную комиссию» - политкомиссию. Ради справедливости надо отметить, что возможности этой комиссии использовались не только в «политических интересах», но и как дополнительный механизм отчисления кандидатов в воспитанники из-за значительного числа желающих поступить в училище (конкурс 1948 г. был свыше десятка человек на одно место). Обосновать только низкой неуспеваемостью было невозможно. Тем более решения политкомиссии обсуждению не подлежали. Самым непонятным для воспитанников осталось назначение «комиссии по приему вещей». Эти вещи по назначению должны были быть отправлены по прежнему месту жительства воспитанников их родным. Однако в большинстве этого почему-то не происходило. После сдачи всех экзаменов и прохождения всех комиссий кандидаты в воспитанники переводились в категорию «воспитанников». После этого формировались две роты первого курса по четыре взвода в каждой. Во главе роты стоял командир роты и офицеры-воспитатели по взводам. В каждой роте назначался старшина роты из старшинского состава кадровой команды. Во главе каждого курса стоял начальник курса в звании старшего офицера и его заместитель по политической линии, в том числе и комсомольской.
Лучший класс училища, 20.01.50. Первокурсники - выпускники СВМПУ - 1952; сверху вниз, слева направо: В.Смыслов, В.Бухарев, В.Лазарев, Е.Гуляев, В.Букреев, Ю.Даньков, Н.Чернов, М.Фролов, Б.Ларин, В.Бирюков, В.Мусихин, Б.Глушков, И.Русанов, А.Горбунов, А.Вихарев, В.Мамаев, Г.Бессонов, В.Васильев, В.Бурлаков, вице-старшина В.Минин, главный старшина Баландинский, мичман Шумейко, вице-старшина И.Паулиш, В.Колташёв, Ю.Калинин, Р.Еремеев.
Во главе взвода (учебного класса) назначался (из воспитанников) командир взвода и два командира отделения. Им присваивалось звание «Вице-старшина» (они имели погоны с одной лычкой). Командир взвода именовался «Старшиной класса». Как пример, приказом начальника училища №272 от 7 сентября 1948 г., назначены старшинами классов и командирами отделений воспитанники с присвоением воинских званий: 1-й курс 111 класс 1. Старшиной класса воспитанника Крашенниникова Г.Н. Командирами отделений воспитанников: Мягкого В.М., Ковалева Б.П. 112 класс 1. Старшиной класса воспитанника Коренного В.М. 2. Командирами отделений: Зверева В.А. (по 1950 г.), Кривошея Н.А. 113 класс 1 Старшиной класса воспитанника Петрова Е.А. Командирами отделений: Жебелева А.Л., Каменева Ю.Я. 114 класс 1. Старшиной класса воспитанника Новикова Б.В. Командирами отделений: Туторова Г.И., Соколова Н.В. 121 класс 1. Старшиной класса воспитанника Кобякова А.М. (до 18.12.50 г.) Командирами отделений: Селеверстова В.Н., (до 3.12.48 г. заменен Ашихминым А.И.), Котельникова А.И. (отчислен по недисциплинированности 16.06.49 г.) 122 класс 1. Старшиной класса воспитанника Филатова О.С. (по 1950 г.). 2. Командирами отделений: Романычева В.И. (до 1951 г. Отстранен и разжалован за самоволку), Виноградова Б.П. 123 класс 1. Старшиной класса воспитанника Тихомирова Ю.В. 2. Командирами отделений: Захарьина В.К., Шумарова Е.Н. 124 класс 1. Старшиной класса воспитанника Зубова И.М.. 2. Командирами отделений: Миронова О.Ф., Вишнякова А.А.
Примечание. Обозначение классов трехзначным числом: Первая цифра означает КУРС. Второя цифра - РОТА Третья цифра - ВЗВОД (КЛАСС).
В течение всего времени пребывания в училище состав вице-старшин менялся по разным причинам: болезнь, недисциплинированность, неуспеваемость. Вице-старшины имели некоторые блага и преимущества перед простыми воспитанниками. К примеру, приказом начальника училища №309 от 19 октября 1948 г. (Фонд 1134 Опись 14464. Пор. № 13) было объявлено: «Из-за недостатка воды в затрудненных бытовых условиях ПОДСТРИЧЬ ВСЕХ ВОСПИТАННИКОВ ПОД МАШИНКУ НАГОЛО». Приказом начальника училища № 350 от 23 ноября 1948 г. было разрешено «носить короткие прически в порядке поощрения» По первому курсу: Старшинам класса вице-старшинам Петрову Е.А., Кобякову А.М., Филатову О.С., Кривошея Н.А., Захарьину В.К., а также воспитанникам (отличникам и активистам - прим. редакции) Исаковичу, Быкову, Жебелеву, Воюц, Дроздовскому, Ишаеву, Мыслякову, Бояршинову, Солдатенкову, Чернышеву и Томичу.
Отличник учёбы Вова Мамаев.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ и оказать посильную помощь в увековечивании памяти ВМПУ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Был период, когда задерживали деньги на выплату денежного довольствия. Не всем, а почему-то плавсоставу, а на берегу всем, кто стоял ниже уровня начальников отделов в штабах. Все остальные вышестоящие получали нормально. Кто как мог, тот так и обеспечивал хлеб семье. Кто без жен оставался – вообще жизнь была хороша: в провизионку третьего отсека к интенданту на поклон с «шилом», и ты продуктами обеспечен на неделю. Работать грузчиками или на богатых Буратино не позволяла гордость за свою профессию, это только мог себе позволить безмозглый молодняк, пришедший из училищ в то время. Мы, в основном, пили и служили (причем отлично), и не жаловались (даже между собой) на «…тяготы и лишения воинской службы…». Все-таки эта невыплата денежного довольствия офицерам и мичманам достала и командующего флотилией Владимира Герасимовича. Заскакивает он однажды в кабинет ко мне со словами: «Владимир Николаевич! Бери пистолет, пару матросов из роты охраны и ко мне в машину! Поедем в Мурманск брать банк!..». Взял я револьвер, пару мордоворотов из роты охраны (ради хохмы прихватили ручной пулемет Калашникова с диском на 70 патронов) и в служебную «Волгу» командующего поместились. Со стороны, как потом ребята рассказывали, картина выглядела довольно-таки внушительной. Пошли «Полный вперед!» на Мурманск. По пути предложил Командующему заскочить в расположение ракетного полка ПВО (у меня там корешок комполка был, баня у него отличная была – мы туда всех своих проверяющих из МО и ГШ ВМФ возили) и взять напрокат БТР. Что и было сделано. Через два часа у банка в Мурманске останавливается БТР, из пришвартовавшейся «Волги» выскакивает адмирал с тремя вооруженными военнослужащими, и вся эта группа захвата врывается в кабинет директора банка. Картина выглядела почище, чем «ограбление века» в Великобритании! Ни одна б*ядь не остановила – все в ступоре, а если бы и попыталась придержать – тут же бы и легла на пол, получив в лобешник прикладом (установку я такую дал – терять нам было нечего). Директор банка был без памперсов и обгадился здесь же. А после слов Командующего: «Не дашь денег на выдачу флотилии денежного довольствия – мои ребята и БТР внизу разнесут не то что банк, а заодно и пол-Мурманска!» – он только руками размахивал и мычал, отдавая своим работникам команду на выдачу денег. Через полчаса с мешками денег мы уехали к себе в Гаджиево. И праздник был в тот день, вот только спасибо Бесу никто так и не сказал…
После сдачи экзаменов мы возвратились в своё родное училище, уже зная распределение каждого. Из нашего выпуска, а он был одиннадцатый по счёту, в училище имени М.В.Фрунзе не попал никто. Я не знаю причины этого, хотя и в училище готовы были взять наших выпускников, особенно баскетбольную команду в составе Шиян, Видюк.- Луговой, Танашук, Колесников и других. Наша команда легко побеждала многие училища. И наши выпускники были не против поступить в это училище, оно готовило прекрасных специалистов: штурманов, гидрографов, артиллеристов, минёров и торпедистов. Из 115 выпускников 22 были зачислены в училище подводного плавания, 20 - в ВИТУ ВМФ, остальные были зачислены в училище имени Ф.Э.Дзержинского, имени В.И.Ленина, в Севастопольское высшее инженерное училище, в училище радиоэлектроники, в Каспийское училище имени С.М.Кирова, в училище инженеров оружия, в Военно-медицинскую академию. Часть выпускников была направлена в средние училища, например , в Кронштадтское радиотехническое, как например, Степанов, Дмитриев. Не зачисленные в военные училища по состоянию здоровья все до одного поступили и московские или ленинградские ВУЗы, причём, сравнительно легко. Наш класс выпустился в следующем составе: Кебряков Борис, Шмаков Толя, Ураган Саша, Артемьев Володя, Мальцев Коля, Алексеев, Ильин Ростислав, Исламов. Зубрилин Виктор, Бронзов Гера, Чуваев Леонид, Долгоруков Володя, Кошин Миша, Кныш Иван, Степанов Лев, Медведев Виктор, Тырин Толя, Дмитриев Коля, Ненастьев Лёша, Рева Юра, Тихонов Толя, Гандилян Сергей, Скачков Юра, Акопян Гера.
Зубрилин Виктор Константинович, нахимовец, офицер-воспитатель, командир роты. Вспоминает выпускник ЛНВМУ 1982 года Курашов Ахмед Зайнудинович, командир группы управления в 1987-1990 гг.: капитан 3 ранга Зубрилин Виктор Константинович встанет сбоку роты и говорит спокойно, твёрдо, с паузами между словами и без эмоций: "Рота ... строится... медленно..."
В.К.Зубрилин.
Те, кто поступил в Каспийское ВВМУ, после окончания первого курса были сокращены, так как в 1960 году началось резкое сокращение армии и флота. Почти в полном составе их курс был без всяких экзаменов зачислен в Ленинградский институт связи имени Бонч-Бруевича на 2 курс. Правда, сразу после окончания института их опять же в полном составе призвали в Военно-морской флот. Мы учились на полном государственном обеспечении в училище, а этим нашим одноклассникам пришлось в течении всей студенческой жизни подрабатывать, чтобы выжить, в основном это были сироты, которым некому было помочь. Кроме того, у них и военной выслуги получилось меньше на 4 года, чем у курсантов. Хотя они боевого духа не теряли, иногда во время вечерней прогулки прогуливались рядом с нами по тротуару, подначивая нас, что вот они свободные люди, могут идти куда захотят. Я забежал вперёд. Возвратились мы в Нахимовское училище, каждому выдали новые погончики с якорем и на рукав одну галочку золотистого цвета, что означало курсант первого курса, ленточку с надписью «Высшее военно-морское училище» на бескозырке. 20 нюня 1959 года на борту крейсера «Аврора» в присутствии всего командования и преподавательского состава училища, представителей командования ВМФ и управления Военно-морских учебных заведении, руководителей Петроградского райкома партии и райисполкома, наших шефов с предприятий и некоторых родителей мы торжественно приняли военную присягу, и с этого момента началась наша полноправная военная служба. Вечером этого же дня состоялся выпускной вечер, который продолжался до утра в училищном клубе. В эту ночь нам разрешили свободно выходить в любое время, гулять по окрестностям, как бы прощаясь е родным училищем и даже с Ленинградом. Некоторые после выпуска по разным причинам ни разу не были ни в училище, ни в Ленинграде.
Преподаватели русского языка и литературы: заслуженный учитель РСФСР Сергей Алексеевич Аквилонов, сначала майор, затем подполковник, Юрий Михайлович Григорьев, заслуженный учитель РСФСР Панина Надежда Венедиктовна.
На следующий после выпуска день с большой грустью мы расставались с Нахимовским училищем. Шесть лет учёбы настолько сдружили нас. что мы казались одной семьёй. Нам очень не хотелось расставаться с нашими любимыми преподавателями.
Преподаватель русского языка и литературы Пупков Евгений Григорьевич, майор, подполковник, преподаватели английского языка: Эльянов Давид Иосифович, подполковник, Белявская Анна Павловна (Мазья).
Преподаватели математики: Катков Михаил Филиппович, Стародубцев Михаил Тихонович, Блошкин Борис Федорович, подполковник, заслуженный учитель РСФСР.
Хотя они у нас были непостоянно, периодически менялись, но в нашей памяти остались навсегда. Это преподаватели русского языка и литературы С.А.Аквилонов, С.В.Полуботко, Л.П.Бечик, Ю.М.Григорьев, Н.В.Дубровина (Дмитриева), К.А.Чфас, Н.В.Панина, Е.Г.Пупков, английского языка Д.И.Эльянов, Р.Л.Кребс, М.И.Черняк, С.И.Титов, М.Ш.Фрадкин, В.Г.Корчагина, В.А.Яцышина, И.Ф.Смольникова, А.П.Белявская, Н.Н.Избушкина, математики М.Ф.Катков, М.Т.Стародубцев, Б.Ф.Блошкин, Д.И.Блинов, К.Е.Жерздев, Н.И.Мишин. Преподаватели физики А.Г.Туманов, Л.Г.Широков, А.З.Винникова.
Преподаватели физики: Туманов Анатолий Георгиевич, Широков Леонид Григорьевич, преподаватель химии Смирнов Виталий Михайлович, подполковник.
Преподаватели химии В.М.Смирнов, Х.Б.Сосина, М.А.Рахманкулов, Н.В.Лолева, естествознания Н.Ф.Павлова, С.Ф.Аброскин, истории Ф.И.Ушаков, И.А.Любимцева, Н.С.Поллак, географии С.С.Саяпина, Е.Ф.Макарова, рисования и черчения М.Д.Зыков, А.Т.Тимофеев, военно-морской подготовки А.А.Хмелевский, А.Н.Хрчжонович, физкультуры М.Г.Сизов, С.А.Лобастов, Л.Н.Громова, С.А.Кобелев, А.А.Седов, наши доктора А.И.Грандель, А.И.Подольская, наши «дядьки-старшины» Семёнов, В.Г.Исаев, П.Т.Барков, Н.П.Бойко.
Преподаватель истории: Любимцева Ирина Анатольевна, преподаватель географии Макарова Елена Федоровна, преподаватель рисования и черчения Тимофеев Анатолий Тимофеевич.
О каждом из преподавателей можно долго рассказывать, но одно их объединяло: любовь к своей профессии и огромное желание передать нам свои знания. У каждого была своя методика преподавания, кто-то был в любой обстановке спокоен, выдержан, кто-то был вспыльчив, когда видел, что нахимовец не понимает суть вопроса. Например, М.Ш.Фрадкин по-английски с экспрессией говорил нам «Плохо, очень плохо», если его не устраивал ответ или произношение слов. Изумительный педагог и обаятельная женщина Дубровина Н.Д.
Наталья Владимировна Дубровина, Иван Николаевич Конев, Марианна Ильинична Черняк на встрече выпускников 1959 года в 1984 году.
Прекрасные предметники: все математики, физики, химики, да что я перечисляю, когда всех надо перечислить. Н.И.Мишин был знаменит не только как математик, но и как отец знаменитого в те годы фигуриста Мишина Алексея. Когда нам хотелось отвлечься от математики, мы переводили разговор на фигурное катание. Николай Иванович покупался на это и начинал нам с любовью в голосе рассказывать, что «вот мой оболтус опять какую-то медаль выиграл.», а мы ему кучу дополнительных вопросов задавали про фигурное катание. Жаль, что мало нам пришлось пообщаться с М.А.Рахманкуловым, это был фанат химии и многим он привил любовь к этому предмету, я уж не говорю о том, что знания у нас по химии были такие, что нам и в высших училищах было легко учиться. На выпускных экзаменах у нас присутствовали преподаватели из высших военно-морских училищ. Мне больше всех запомнился преподаватель английского языка из ВИТУ ВМФ Шепский Николай Николаевич. Он разговаривал с нами только на английском языке и, по-моему, остался очень доволен уровнем наших знаний. В дальнейшем мы встретились во ВИТУ как старые добрые знакомые. Учитывая уровень нашей подготовки по английскому языку, предполагалось из нахимовцев сделать отдельные группы и заниматься с нами по особой программе, чтоб до выпуска подготовить нас переводчиками. Но ни одно училище не было готово изменить программу обучения. Потом решили, что если мы будем учиться вместе с остальными курсантами, то мы будем благотворно влиять на остальных, будем им оказывать помощь в изучении языка и подтягивать их до своего уровня. Мы, конечно, всячески помогали изучать язык своим однокурсникам, но сами вперёд продвинулись незначительно. Каждый семестр надо было сдавать тексты на сколько-то тысяч знаков, читать, переводить и пересказывать текст, что для нас было, мягко говоря, семечки. Так мы не стали суперпереводчиками.
Стуленков Александр Николаевич, Тихонов Анатолий Алексеевич, Ненастьев Алексей Николаевич, Медведев Виктор Михайлович.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Василий Иванович Бабкин, коренастый пожилой сосед был начальником продовольственного склада. Я всегда уважительно к нему относился. Он был весь такой хозяйственный, основательный и предприимчивый. - Учись жить у Василия Ивановича, - наставляла меня супруга. Мы, молодые жили одним днем, а он всегда думал о будущем. Хотя жили они вдвоем с женой Валентиной, к зиме мичман Бабкин делал крупные запасы продовольствия – тушенка, сгущенка, овощи, соки, соль и сахар. - Василий Иванович, - интересовались его соседи, - зачем вам столько? - А вдруг случится ядерная война, что кушать будете? – резонно спрашивал он у них. Шел 1976 год. Америка махала ядерной дубиной над всем миром. Советский Союз наращивал ядерный потенциал для ответного удара по агрессору. На политических занятиях от ужасных пророчеств замполитов слабонервные матросы падали в обморок. Такие занятия проводились по понедельникам и с мичманами. Василию Ивановичу они пошли на пользу. Он из них сделал выводы.
Чтобы спасти себя и своих близких от поражающих факторов ядерного оружия, мичман Бабкин рядом со своим сараем начал под видом погреба рыть Сначала копал вручную, потом нанял экскаватор. Горы выкопанного грунта заполнили весь наш двор. - Ещё метра три и хватит, - заглядывая в яму, говорил Бабкин. Потом полгода Василий Иванович вывозил грунт, укреплял и штукатурил стены своего подземелья. Когда все было готово, он пригласил меня, как специалиста по ядерному и химическому оружию в убежище на экскурсию. - Юра, посмотри, все ли я предусмотрел. Мы спустились на три метра в его подвал. Бабкин зажег свет. Я увидел ящики с картошкой, морковью и свеклой, бочка с квашеной капустой, какие-то мешки с мукой, крупами, солью и сахаром. На полках рядами стояли банки с тушенкой и рыбными консервами. В отдельном ящике хранились парафиновые свечи и коробки со спичками. Несколько ящиков с минеральной водой. Баки из нержавейки с простой водой. Стратегический запас на несколько лет автономного проживания. - А теперь пошли дальше, - позвал меня Василий Иванович. Он открыл незаметный люк в полу подвала, взял фонарь, и мы стали спускаться куда-то вниз. На глубине около пяти метров мичман открыл какую-то небольшую дверку и мы пригнувшись вошли в квадратную жилую комнату четыре на четыре метра. Бабкин зажег свечи стоящие на столе в подсвечнике. - Когда разразится ядерная война, электричества не будет, - сказал мичман Бабкин, - нам об этом сказали на политзанятиях. В свете свечей я рассмотрел помещение, куда планировал разместить себя и свою жену в случае войны предусмотрительный Василий Иванович. Кроме стола здесь находились две застеленные кровати с панцирной сеткой. Точно такие стояли в матросском кубрике нашей береговой базы. Шкаф с одеждой, в том числе полушубками, два стула. Еще какие-то ящики с продуктами и посудой. В углу находился фильтровентиляционный агрегат с ручным приводом, явно утащенный с моего химического склада. - А это где вы взяли? – подозрительно спросил я. - Карл Карлович дал, сказал, что он списанный. Карл Карлович Штумф был начальником химсклада и моим подчиненным. Ну, думаю, побеседуем, Карлыч! Я покрутил ручку агрегата. Воздух исправно шел через фильтр. - Ну, что же замечаний, как у специалиста у меня нет, - одобрил мичмана я. Мы выбрались на свежий воздух. Ярко светило солнышко, лес чуть тронутый осенней позолотой, приветственно покачивал ветвями. В лазурную бухту Патрокл заходил какой-то сухогруз. Щебетали птицы и по двору бегали маленькие смешные малыши. Всё предвещало мир на земле многие годы. Ядерной войны, слава богу, не случилось, а мичман Бабкин навсегда получил кличку «Крот».
Направившись к гаражу, я увидел, что автомашина уже находилась в рабочем состоянии, матрос-водитель подтвердил свою готовность отправляться в путь. Мне стало совершенно ясно, что тот, кто был ранее назначен для сопровождения, отказался ехать, и сейчас срочно нужен другой ответственный на этот рейс. Недалеко от гаража в каком-то, как мне показалось, нетерпеливом горестном ожидании находились две женщины: одна пожилая, совершенно убитая горем, еле державшаяся на ногах, другая молодая, вся в слезах, с трудом удерживающая первую под руки. Если жребий, как я подумал, выпал на меня, то совершенно не зачем было выяснять все детали данного события.
Представившись, что я назначен старшим на машине, и уточнив некоторые особенности ближайшего маршрута, мы отправились в дорогу. Здесь, надо сказать, я сознательно нарушил инструкцию старшего по сопровождению, который должен всегда находиться рядом с водителем. Приняв решение, что в кабине рядом с водителем поедет мать умершего, посчитал, во-первых, ей, пожилой женщине, находящейся в стрессовом состоянии, будет теплей и удобней, во-вторых, при необходимости, она будет показывать дорогу движения. В промороженном кунге, где находился гроб, пришлось ехать жене Николая Климова и мне. К счастью, ни одного дежурного постового Военной автоинспекции нам по маршруту не попалось, но, тем не менее, некоторые непредвиденные неприятности пришлось испытать. При следовании по Москве, как ранее обусловливались, сделали несколько непродолжительных остановок около продовольственных магазинов, что было, как показали последующие события, рационально, своевременно и правильно, женщины произвели закупки необходимых продуктов для поминок. В дальнейшем ехали без остановок, не торопливо, надеясь к исходу этих суток прибыть к месту назначения. Вечером въехали в Рязань, на одной из центральных улиц остановились, решили передохнуть. Поскольку у меня с собой никакого питания не было, возникло желание зайти в столовую и утолить свой голод, накопившийся за целый день. Столовой на ближайшем расстоянии я не заметил, но зато ярко светилась неоновыми огнями вывеска «Гастроном», туда я и направился. Войдя в помещение магазина, я удивился почти полному отсутствию покупателей, не в пример московской магазинной толчее, в такое вечернее «пиковое» время. Хорошенькие продавщицы рязанские красавицы, собравшись вместе, не обращая никакого внимания на одиноких посетителей, весело беседовали друг с другом. Прервав их милый девичий разговор, я попросил взвесить 200 грамм докторской колбаски и столько же голландского сырка. Не поверив своим ушам, в ответ услышал от этих милых созданий настоящую площадную брань и обвинения во всех смертных грехах за мои, как они выразились, издевательства. Я был настолько обескуражен, растерян, обеспамятен, что даже не нашел уместным обидеться, возразить, оправдаться. Только тут я обратил внимание на совершенно пустые прилавки. Сразу стала понятна причина отсутствия покупателей в роскошном в котором нечем было торговать.
Не осознал по началу всего увиденного, постоянно вспоминал ситуацию в рязанском гастрономе, и постепенно и медленно приходило понимание того, что в действительности происходило в нашем обществе. На многие события и факты в освещении официозной прессы и пропаганды приходилось смотреть критически. Как же так, думал я, почему же передовая область находится на голодном пайке? Разве напрасно расцелованный и обласканный первый секретарь Рязанского обкома партии, по инициативе Н.С.Хрущёва стал Героем Социалистического труда за гигантские успехи в решении продовольственной программы по производству и сдаче государству мяса и молока? Трудно было понять, почему через некоторое время, будучи в ореоле недосягаемой славы и головокружительного почёта этот партийный руководитель, активный строитель светлого будущего вдруг неожиданно застрелился в своём рабочем кабинете? Тогда такие поступки расценивались как малодушие и трусость. Но подлинные корни происходящего были значительно глубже, о них никто не хотел думать и давать реальной политической оценки происходящим в стране событиям. Однако наша скорбная процессия продолжалась. Мало гостеприимная, полуголодная и обозлённая Рязань осталась позади. Проехав несколько десятков километров по главному шоссе, свернули на занесённую снегом просёлочную дорогу. Дело осложнялось тем, что неожиданно началась сильнейшая метель, поднялся штормовой ветер, дорогу стало заметать. Приходилось ехать почти на ощупь, останавливаясь через каждые два-три километра, и в кромешной темноте приходилось выходить из машины и проверять, не сбились ли с дороги. Автомобильные фары выхватывали впереди всего лишь несколько метров, упираясь в упругую и нескончаемо несущуюся навстречу сплошную снеговую круговерть. Беспрестанно откапывая вместе с водителем мгновенно образовывающиеся под колёсами машины снежные заносы, чтобы проехать хотя бы несколько десятков метров, мы, однако, стали понимать, что наше продвижение вперёд становилось с каждым мгновением весьма затруднительным. В конце концов, стало очевидно, что автомашина ни вперед, ни назад двигаться больше не может. Вдруг вспомнились слова из Пушкина: «Метель не утихала... Лошади начали уставать и вскоре встали...». Ну вот, подумалось, и мы окончательно застряли.
Несчастные женщины, неуверенно и тихо переговариваясь между собой, по какому-то только им известному чутью предполагали, что ехать, вроде как, осталось совсем не много. Но что же делать дальше, как поступить? Оказаться морозной ночью, в условиях разбушевавшейся снежной стихи с двумя беспомощными женщинами среди степного бездорожья и снежных завалов, в мгновенно остывающей кабине машины и холодном кунге, я вам скажу, это далеко не радостное ощущение. Нельзя было, как я понимал, останавливаться, сидеть, завернуться, оцепенеть в ожидании чьей-то помощи. Можно было предполагать, что рано или поздно, но не раньше, чем кончится пурга, по этой дороге может быть, когда-нибудь проследует какой-то транспорт, и нас обнаружат и высвободят из снежного плена. Но, когда это произойдёт, не будет ли поздно, тогда ведь к одному покойнику может добавиться ещё четыре замёрзших трупа? Никто из нас вслух этих слов не произносил и, возможно, даже такие мысли ни у кого не появлялись. Как-то неожиданно, но твёрдо сообща решили продолжать движение пешком. Водитель заглушил мотор, выключил фары, свет от которых создавал обманчивое впечатление нашего упорного противостояния непокорной, безжалостной и не умолкающей ночной стихии. Занесённую снегом машину с гробом умершего мичмана в кунге оставили посреди дороги. Теперь мы, оказавшись в полной темноте, к которой постепенно начали привыкать глаза, побрели гуськом, не теряя друг друга из виду, навстречу неизвестности, оказавшейся, к нашему счастью, в конечном итоге спасительной. Я шёл первым, спотыкаясь, застревая и проваливаясь в высокие сугробы, набирая полные ботинки снега, всячески старался не сбиться с дороги, наличие которой иногда было заметно среди наметаемых снежных барханов. Замыкающим в нашей цепочке шёл матрос-водитель машины, внимательно наблюдавший за двумя женщинами, еле передвигающими ноги по глубокому
Шли мы долго и достаточно медленно, преодолев не очень большое расстояние, что и подтвердилось значительно позже. Неожиданно справа и слева от дороги стало что-то темнеть. Женщины заметно оживились, признав околицу какой-то деревни, название которой поначалу перепутали, но это уже было совсем не главное. Стали стучаться в первую избу в надежде обогреться и переждать непогоду, но получили категорический отказ: «Дескать, ходят тут всякие по ночам в такое ненастье...». Гостеприимства не добились и со второй попытке. Наша настойчивость не взволновала и не нашла понимания также и в третьей хате. С четвёртого раза посоветовали обратиться к хозяйке избушки, стоящей где-то на отшибе деревни, где, возможно, примут нас на ночлег. Нам было всё равно куда идти, лишь бы не оставаться ночью на морозе. Действительно, на этот раз нам посчастливилось: впустили в избу, разрешили остаться на ночлег. Вот тут я хочу вспомнить, что я узнал и увидел своими глазами и рассказать о жизни колхозников, как оказалось, передового тогда в Рязанской области колхоза-миллионера (слово «миллионер», между прочим, в те годы не было ругательным, как ныне). Хозяйка давно не ремонтируемой и разваливающейся избёнки, женщина, возраст которой было трудно определить, одинокая, чуть ли не детства ещё в годы войны начавшая работать в колхозе, как тогда, так и теперь за мнимые трудодни, с горечью говорила, что не имеет никакого просвета в своей жизни. «Вот смотрите сами, как мы тут живём, и за отсутствие нормальных условий, не обессудьте». Ее слова как бы само собой подтверждало её нынешнее бытиё.
Изба была мала размером. Тёмные сени, через которые мы пробирались, спотыкаясь и задевая за что-то, были заставлены каким-то скарбом, видимо, необходимым в хозяйстве. Где-то рядом что-то живое задышало, зачавкало, задвигалось понятное дело, в деревне без своего, ходя бы минимального подспорья, не обойтись. Слегка нагибаясь, чтобы не удариться головой о притолоку, вошли в едва освещаемую и слегка натопленную небольшую всего на два оконца комнатку, большую часть которой с правой стороны занимала В левом от входа дальнем углу помещения темнела чуть видневшаяся иконка. Вдоль глухой противоположной от двери стены располагалась наглухо закреплённая лавка, к которой вплотную был приставлен деревянный стол. В простенке между окнами беззвучно висела чёрная «тарелка» репродуктора радиотрансляционной сети. Под потолком одиноко поблёскивала отражённым светом от керосиновой лампы «лампочка Ильича» электричество подавали два раза в сутки по часу утром и вечером. Деревянные половицы имели широкие щели, которые от каждого резкого шага в комнате ходили ходуном, скрипели и норовили сдвинуться со своих штатных мест. На стене слева от входной двери находились «часы-ходики» с висящими на цепочках гирьками. Вот и всё убранство, чем располагала семья ударника колхозного движения. Хозяйка сразу предупредила, что угощать нас она ничем не сможет, но кипятком напоит, который подогреет на примусе. И на этом ей большая благодарность. Женщины сочувственно разговорились, выясняли, кто из какой деревни, нашлись какие-то общие знакомые. Во время беседы на печке кто-то беспокойно зашевелился, тихонько заохал, закряхтел. Хозяйка, как бы извиняясь, пояснила, что её мать-старушка, бывшая ударница колхозного движения, давно болеет, но в районную больницу не берут, якобы, нет мест, а участкового врача не допросишься, не дождёшься. Вот и доживает она свой век на печке. Горько и печально было всё это видеть и слышать. А до наступления счастливого коммунизма, как радостно говорили на всех съездах, оставалось менее пятнадцати лет.
Слегка согревшись, но, не обсохнув, как следует, вскоре стали устраиваться на ночлег, а с утра, в зависимости от погодных условий, намерились принимать решение. Хозяйка расстелила для нас всех непосредственно на полу какие-то имевшиеся у неё в наличии овчинные подстилки. Помню, что я, не снимая шинели и ботинок, скрючившись в три погибели, насколько позволяло тесное пространство, подложив под голову свою шапку и поджав промокшие ноги, попытался прикрыться освободившимся свободным куском овчины. Как бы там ни было, но наше положение оказалось лучше, чем та возможная ситуация провести ночь в чистом поле. Остаток ночи прошёл в тревожном забытьи. Глубокого сна не было, но не хотелось и пробуждаться из-за каких-то ночных звуков. Хозяйка долго не могла угомониться, всё ходила и улаживала свои дела по хозяйству. Но самое удивительное случилось среди ночи, когда сквозь сон послышалось, как по дощатому полу застучали копытца. «Что за чертовщина? Этого ещё не хватало», сквозь сон подумалось мне. Однако полностью просыпаться не хотелось. Оказалось всё очень просто: хозяйка среди ночи запустила в избу ягнят погреться. Эти ягнята разбежались вокруг нас, спящих на овчине, и от такой радости, приняв за своих сородичей, в конечном итоге, ещё больше подмочили нашу ещё не обсохшую одежду. Но вот к концу ночи что-то неожиданно заскрежетало, засвистело, зашипело и из молчавшего с неимоверной силой разнеслось приветствие к с предупреждением о том, что наступило шесть часов утра, а затем, что особенно меня удивило, последовало настойчивое требование для всех колхозников обязательного выхода на работу. После непродолжительной информации о последних трудовых успехах колхоза раздался громкий щелчок, и радио умолкло.
Нам, однако, надо было решать свои проблемы и принимать меры к выяснению, где находится наша автомашина, высвобождению её из снежного плена и, наконец, следованию к месту назначения, до которого, к счастью, оставалось доехать всего-то несколько десятков километров. Вместе водителем я с чувством некоторого волнения отправился на поиски оставленной ночью автомашины. Утро оказалось светлым, безветренным, тихим и весьма морозным, даже было трудно вообразить, что всего несколько часов тому назад буйствовала снежная настоящая свистопляска. Тёмно-голубое небо было чисто от облаков, и вскоре поднявшееся солнце осветило окрестности, радостно заискрилось на снежных сугробах, уже совсем не казавшихся такими неприступными, грозными и суровыми, как ночью. Фургон машины, видневшейся на удалении не более двух километров, мы заметили сразу, как только поднялись на дорогу, которая заваленная снегом без обработки снегоуборочной техникой не могла использоваться для эксплуатации. Подойдя к машине, засыпанной под самый радиатор снегом, обнаружили, что наш транспорт и скорбный груз находились в целости и сохранности. Однако стало совершенно ясно, что без посторонней помощи нам не обойтись. Возвратившись в деревню, узнали нахождение машинно-тракторной станции в надежде выпросить трактор для того, чтобы вытащить машину из снежных завалов.
Слово кинематографа. Фильм «Трактористы», в котором показана история одной из МТС, стал популярнейшей советской комедией. Режиссер – Иван Пырьев, в ролях – Марина Ладынина, Николай Крючков, Борис Андреев, Степан Каюков, Петр Алейников, 1939 год.
Здание МТС, расположенное километрах в пяти от деревни, представляло собой современной постройки кирпичное сооружение, состоящее из нескольких достаточно просторных и безлюдных производственных цехов, пройдя по которым обнаружили всего не более пяти слесарей, как они сами заявили, занятых ударным ремонтом сельскохозяйственной техники к весенне-полевым работам. Поскольку МТС являлась межрайонной структурой, услугами которой пользовались несколько колхозов, то техническая эксплуатационная нагрузка на неё была слишком велика. Вот и сейчас, как я понял, то ли директор, то ли бригадир, отбиваясь от чьих-то требовательных телефонных указаний выделить в помощь автодорожной службе какую-то технику для расчистки дорог от прошедшего снегопада, объяснял, что сам находится в критическом состоянии и свободной, а самое главное, исправной техники у него нет.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
.jpg)
