О времени и наших судьбах. Сборник воспоминаний подготов и первобалтов "46-49-53". Книга 1. СПб, 2003. (Автор проекта, составитель и редактор сборников Ю.М.Клубков)
На ДунаеНа Краснознаменную Дунайскую флотилию, кроме меня, попали: Герман Александров, Виктор Бочаров, Викентий Викторов, Иван Краско, Юрий Крылов, Игорь Махонин, Сергей Никифоров, Аркадий Павлов, Борис Петров, Юрий Пузыревич, Анатолий Стефанович, Виктор Хмарский. Без ложной скромности скажу, что мы внесли живую струю в легендарную Дунайскую флотилию, прославившуюся в годы Великой Отечественной войны, когда командовал флотилией будущий Главком ВМФ С.Г.Горшков.
Все мы получили назначения на должности командиров бронекатеров и командиров средних десантных кораблей. Только Гера Александров был назначен командиром БЧ-2 прославленного
Наша группа уезжала к месту службы 10 декабря 1953 года. Со мной в одном вагоне ехали: Герман Александров с женой Тамарой, единственной женщиной, ехавшей с нами в неизвестное, Витя Бочаров, Сережа Никифоров, Юра Крылов и Боря Петров. Когда мы были в дороге, произошло одно из значительных событий в моей жизни. На Витебском вокзале меня провожала жена на сносях, мама и теща. После отхода поезда жену сразу с вокзала отвезли в роддом. И вот в пути я получаю телеграмму (храню ее до сих пор): "ЖИТОМИР ПОЕЗД 19 ВЫШЕДШИЙ ЛЕНИНГРАДА ДЕСЯТОГО 12 00 ВАГОН 7 ПАССАЖИРУ КАРАСЕВУ ЛЕОНИДУ ПОЗДРАВЛЯЕМ ДОЧКОЙ ЦЕЛУЕМ ЖДЕМ ПИСЬМА МАМА". Так появилась на свет моя старшая дочь Лена. Естественно, радости моей не было предела. Радовались и ребята. И мы славно (даже чересчур) отметили это событие.
Служба на Дунае для военно-морской карьеры ничего не давала. Ведь река — это не море, а катера — это всего лишь катера. Командиры бронекатеров служили в должности по четыре года и более без какой-либо перспективы. Должностная категория — старший лейтенант. Но что касается самой службы, то была она сложной, трудной и очень интересной. И дала нам эта служба главное — уверенное становление нас как боевых офицеров.
Чтобы плавать и выполнять боевые задания на маленьких корабликах (50 тонн водоизмещения) в узкостях на сильном течении, надо обладать достаточным искусством. В этих условиях плавания от командира бронекатера с экипажем 19 человек многое зависело. Воспитывалась самостоятельность в принятии решений и адекватная реакция на быстро меняющуюся обстановку. Было много забавных и полутрагических эпизодов.
Флотилия состояла тогда из 1-го Отдельного Гвардейского Белградского дивизиона бронекатеров, бригады речных кораблей, в которую входили: 2-й гвардейский дивизион бронекатеров, дивизион тральщиков, дивизион десантных кораблей, монитор Железняков'*, а также дивизиона кораблей резерва и многочисленных береговых служб. Штаб флотилии, узлы связи и другие службы находились в Измаиле на 91-м километре реки Дунай. Район боевой подготовки - ниже по течению, в дельте Дуная.
Мой дивизион и 2-й гвардейский имели стоянку в районе 14-го километра Очаковского гирла Дуная. Боевая подготовка была очень интенсивной. Начиналась в марте-апреле и заканчивалась в октябре-ноябре. И все это время мы находились в отрыве от своих семей, живших в Измаиле. Дома я бывал в лучшем случае один раз в месяц на короткое время.
Как пример интенсивности боевой подготовки, можно привести число стрельб, проводимых дивизионом. Когда я был флагманским артиллеристом, только зачетных стрельб было не менее ста. И это не считая всяких подготовительных стрельб. Стреляли мы из артустановок калибра 76 и 85 мм боевыми снарядами, так как стреляли в основном по береговым целям, а для корректировки стрельбы необходимо было наблюдать разрывы снарядов.
Командир бронекатера гвардии старший лейтенант Карасев сходит на берег
1-й Отдельный Гвардейский Белградский дивизион бронекатеров за год до моего прибытия на службу вернулся с Верхнего Дуная, из Австрии, города Линц под Веной, где он находился после войны. О боевых заслугах дивизиона говорит тот факт, что в нем во время войны четверо получили звание Героя Советского Союза: Абдрахманов, Великий, Воробьев и. Соколов. С Асафом Кутдусовичем Абдарахмановым меня свела судьба позднее г Севастополе. Он был командиром корабля, бывшего крейсера "Ворошилов", предназначенного для испытаний новых комплексов ракетного оружия. Я был командиром БЧ-2, а Боря Пукин - командиром БЧ-1.
В общем, я оцениваю службу на Дунае, как очень интересную, но абсолютно не карьерную. Кто это понял раньше, тот всеми правдами и неправдами с Дунайской флотилии стремился уйти. Рано ушли Боря Петров, Сережа Никифоров, Гера Александров., Аркаша Павлов и другие. Ушел Ваня Краско, и слава Богу, иначе русская культура не досчиталась бы одного Народного артиста, а мы чуть-чуть меньше гордились бы нашим выпуском. Ушел Игорь Махонин, обреченный, благодаря хорошим командирским качествам, на большую карьеру, которую и сделал, став заместителем Главнокомандующего ВМФ по тылу и адмиралом. При этом уместно сказать что в 1980-е годы многие командные высоты в ВМФ заняли наши однокашники: адмирал флота К.В. Макаров - начальник Главного Штаба, разведку возглавил вице-адмирал Ю.П. Квятковский, тылом ВМФ командовал вице-адмирал И.Г. Махонин. В Главном Штабе ВМФ и в Генеральном Штабе Вооруженных Сил служили в это время еще несколько однокашников. Надеюсь, что они сами об этом напишут.
Курсант 2-го курса Первого Балтийского ВВМУ Квятковский. 1950 г. Вице-адмирал Юрий Петрович Квятковский
До конца, то есть до расформирования флотилии в 1961 году, оставались на Дунае Юра Крылов, Юра Пузыревич и Виктор Хмарский.
Как я уже писал, служба на бронекатерах была очень интересной. Матросы и мичманы (два старшины команды - комендоров и мотористов соответственно) любили свои корабли, ухаживали за ними, с нескрываемой гордостью носили гвардейские ленточки на бескозырках и значки на форменках и кителях. Гвардейские значки специально изготавливались по типу тех, которые носили моряки во время войны. Не помню ни одного случая, как теперь называют, неуставных отношений (дедовщины), хотя матросы . когда я пришел на катер, служили по пять лет.
Наши семьи жили в Измаиле - отличном южном портовом городе. В то время - областном центре. В городе был богатый базар и вещевой рынок. В магазинах - горы (пирамиды) банок с дальневосточными крабами. Очень хороший дом офицеров, где мы часто проводили зимние вечера. После приезда жены с дочкой в 1954 году мы снимали комнату с земляным полом, а через три года мне дали хорошую комнату в коммунальной квартире в хорошем доме в центре города.
Все наше житье-бытье описать, разумеется, невозможно. Как я уже говорил, были и комические, и драматические, и трагикомические эпизоды и в жизни, и в службе. Вот один из них. Была суровая зима 1956 года. Дунай рано замерз. Наш дивизион находился на зимнем отстое в Кислицком рукаве дельты Дуная. Жили мы в плавказармах. Одной из задач было не дать льду раздавить катера, и лед надо было каждый день окапывать. Домой отпускали раз в неделю. До Измаила километров 35-40. Добираться было очень трудно: дороги замело, транспорт не ходил. В феврале-марте дали нам очередной "сход на берег". Добраться до Измаила было не на чем, пурга. Юра Пузыревич, Викентий Викторов, я и другие во главе с начальником штаба дивизиона решили идти до Измаила пешком. Вышли в субботу, часов в. 11-12 дня, дошли до Измаила поздно вечером. Разошлись по домам. В воскресенье отсыпались, а утром в понедельник пошли к оперативному дежурному по тылу флотилии в надежде, что нам дадут какой-нибудь транспорт. Транспорта не дали. Сказали, чтобы шли по домам и ждали улучшения погоды. Я пригласил Юру и Викентия к себе домой на жареную картошку, которую приготовит Валя. Дома была поллитровая бутылка спирта, которую мы, естественно, "уговорили". Конечно, сказалась усталость. Вечером, уйдя от нас, Юра и Викентий до своих домов не добрались, а заночевали в чьем-то дворе. Утром их обнаружила хозяйка дома и сообщила в комендатуру. И надо же так случиться, что как раз в это время пришло письмо ЦК КПСС "О пьянстве на флоте". И тут пожалуйста - горяченький пример!
Политотделу флотилии надо было отчитаться о проделанной работе. И он отчитался. У Юры и Викентия сняли по звезде с погон, мне же комдив выдал пять суток ареста, а по партийной линии влепили "строгача с предупреждением" и формулировкой: "За организацию коллективной пьянки в рабочее время, распитие казенного спирта и неискренность перед партийным бюро". А почему - неискренность? Да не хотел впутывать в эту историю жену, которую уже начали таскать по инстанциям. Потом было заседание военного совета флотилии, на котором раздалбываемых было четверо - прибавился Аркаша Павлов, который вообще не хотел служить. А мы-то служили нормально, можно сказать, хорошо. Вот только прокол получился. Поэтому Викентия и Юру в этом же году восстановили в звании, а в конце года присвоили старших лейтенантов. Вот так они получили три звания в один год.
Вот еще один интересный случай, на этот раз - боевой. Стрельба ночью звеном катеров по береговым целям — одна из самых сложных задач. Стреляли мы, как я уже писал, только боевыми снарядами. Цели на берегу обозначались специальными имитаторами - электрическими огнями и вспышками. Итак, четыре бронекатера идут в кильватерном строю с небольшим уступом влево без отличительных огней, с заморбличенными (узкая щелочка) кильватерными огнями, по которым правят рулевые. Расстояние между катерами 25-30 метров. Я, как флагманский артиллерист и управляющий огнем, нахожусь на головном катере вместе с комдивом. Задача наводчиков в башнях - после целеуказания держать в прицеле огни на берегу, обозначающие цели. Наводчики (они же командиры башен) по команде командиров катеров после моей команды по рации всем катерам открыть огонь с приходом на дистанцию, должны вести огонь с максимальной скорострельностью. Первые выстрелы должны быть с трассирующими снарядами, чтобы наводчикам можно было скорректировать стрельбу. После первого же выстрела рулевой на моем катере ослеп от трассера и вильнул так, что наводчик сзади идущего бронекатера схватил в прицел не береговой имитатор цели, а наш заморбличенный кильватерный огонь, и произвел выстрел по нам. Комдив дико закричал: "Карасев! Дробь, дробь, такую-то мать!! Мичман, закрывай кильватерный!". Пока моя "дробь" дошла до других катеров, а мичман-контролер на стрельбе закрыл шапкой кильватерный огонь, над нами с жутким воем пронеслось несколько 76 миллиметровых снарядов. Одного из них с лихвой хватило бы, чтобы разнести нашу рубку и нас в ней в щепки. К счастью, пронесло. Подобных случаев и случаев, связанных со сложностями плавания и маневрирования на реке, было много.
Интересны были штурманские походы вверх по Дунаю, аж до Австрии. Вот где Дунай по настоящему голубой. В низовьях он жутко грязный. После купания надо было с тела смывать шматы глины. Зато рыбалка хороша! И разная. Бывало, стоишь в дозоре, на учениях или в помощь пограничникам. Бронекатер замаскирован ветками и камышом так, что с пяти метров не заметишь (искусство!), и вдруг рядом проплывает рыбак, а на кукане у него за кормой белуга килограммов на пятьдесят. Тут же его, ошарашенного, к борту. Покупаем почти за символическую цену его улов. А в белуге не менее десяти килограммов черной икры. Сразу же рыбку и разделывали (не буду расписывать технологию). Свежепросольная икра — чудо! Никогда до этого ничего подобного не ел. И мое семейство в восторге. А вино местного приготовления — смак! С клубничным привкусом. Местные жители на островах в речных протоках между рядами виноградных лоз сажали клубнику. И каким-то непонятным образом виноград приобретал вкус клубники. Про селедку дунайскую, подаваемую на стол только верховным правителям, можно складывать легенды. На сковородку масла не надо - сама себя обжаривала, А свежепросольная — вообще объедение. Подобную селедку - астраханский залом - я узнал лишь много позже, когда в 1980-е - 1990-е годах стал ездить в отпуск в дельту Волги под Астрахань, Впрочем, эта тема бесконечна.
Получал я тогда, в общем-то, гроши: оклад командира катера 1200 рублей + 200 рублей "за прислугу" + 500 (600) рублей за звание.
Итого: 1900-2000 р. + 30% "плавающих". Но жить было можно, даже с семьей. В 1959 году нас в Измаиле было уже четверо: в декабре 1958 года родилась вторая дочь - Оленька.
Как-то мой бронекатер стоял в ремонте на заводе в Измаиле — меняли старые, еще военных времен моторы на новые дизеля. И вот однажды пришла в завод на ремонт подводная лодка, а на ней помощником Коля Калашников. Интересно, помнит ли он нашу встречу?
Не забуду
- нашу "Северную Венецию". В самом низу Дуная, в начале ее дельты у Очаковского гирла есть городок, известный еще с Суворовских времен как Банковский посад. По легенде, а может и по правде, его посещал А.С.Пушкин, путешествуя по Бессарабии. Чудный городок. Вместо улиц - каналы и канальчики, называемые ериками, по которым в лодках передвигался посадский люд. Жили в городке в основном рыбаки с семьями. Одно лето я там для жены и дочки снимал хату. Из Вилково ездили на берег моря купаться. Воспоминания на всю жизнь.
Служили и жили мы на Дунае дружно. Часто встречались семьями. Особенно были дружны с Крыловыми и Александровыми. Любопытно, что командиром моего звена бронекатеров был Алексей Иванов - выпускник нашего училища 1952 года.
Дунай и служба на Дунайской флотилии оставили самые светлые воспоминания у меня и моей жены, несмотря на все сложности службы и быта. Это была молодость и этим, я полагаю, все сказано.
Учусь на флагманского ракетчикаСлужба на Дунае закончилась в 1959 году, когда я был зачислен слушателем на факультет флагманских специалистов ракетно-артиллерийского оружия надводных кораблей Высших специальных офицерских классов ВМФ.
Я вместе с семьей перебрался в Ленинград. Учеба на классах запомнилась как изнурительная, затянувшаяся на 8 месяцев экзаменационная сессия, которую я сдал на "отлично". На мраморных досках у входа в актовый зал классов золотом отмечены по крайней мере две фамилии из нашего выпуска: В.В.Бочаров — 1959 год и Л.В.Карасев - 1960 год. Это, без ложной скромности, вклад в копилку чести нашего выпуска.
В одной группе со мной учился Коля Лапцевич. Мы близко сошлись и стали дружить семьями.
Севастополь 
После окончания
в июне 1960 года получил назначение в распоряжение командующего Черноморским флотом. Известно, что 1960 год вошел в нашу историю, как год сокращения Хрущевым Вооруженных Сил на 1 миллион 200 тысяч человек. Этот "кульбит" большой политики поломал судьбы многих офицеров. Мне кажется, что и нынешний министр обороны маршал Сергеев -следствие тех событий. Он после окончания Черноморского ВВМУ сменил флотскую форму одежды, что конкретно для него оказалось благом. Коснулось это "мероприятие" и многих из нас. Например, сменили черную форму одежды на зеленую Виктор Хмарский и Виктор Бочаров. Меня, как говорится, Бог миловал. Я думаю, что не последнюю роль в моей судьбе сыграло то обстоятельство, что я окончил классы с отличием и приобрел там некоторые знания по ракетному оружию. В этом же году я получил назначение на должность командира БЧ-2 опьггового корабля ОС-24, переоборудованного из крейсера ""Ворошилов" и предназначенного для испытаний новых образцов ракетного оружия ВМФ. Через год на этот корабль штурманом пришел и наш однокашник Боря Пукин.
Нет смысла расписывать, какой прекрасный был до распада Союза город Севастополь. К нашему приезду он был полностью заново отстроен и продолжал строиться. Следов войны почти не осталось, не говоря уж о тех руинах, которые мы видели во время нашей практики в 1950 году. Однако, в бытовом отношении нам было трудно. До 1962 года мы снимали частное жилье на Корабельной стороне. В конце 1961 года я начал строить себе квартиру - был назначен начальником стройки хозяйственным способом отдельного дома для жилья семей офицеров и мичманов.
Пока корабль наш переоборудовался на заводе под новое назначение, с корабля была выделена бригада матросов и старшин. Я был назначен над ними старшим, а в помощь мне был придан прораб из строительной конторы. Мы переоборудовали под квартиры одну из бывших казарм на Корабельной стороне, рядом с учебным отрядом подплава, напротив памятника матросу Кошке. Получилась 21 квартира. В начале 1962 года меня сменил другой начальник стройки, но мне уже была обещана квартира в этом доме. Надо сказать, что командование сдержало свое слово, и летом 1962 года я получил первую в своей жизни квартиру, которую сам и построил. Думаю, что не последнюю роль в решении командования дать мне квартиру, сыграла моя тяжелая болезнь.
В марте 1962 года прямо с корабля, на баркасе, меня отправили в Севастопольский госпиталь, в котором поставили страшный диагноз: "субрахноидальное кровоизлияние под оболочку в мозг", "Кондратий" чуть не прибрал меня к рукам. Неделю был без сознания в реанимации, затем еще три месяца - в госпитале, из них два месяца не отрывал головы от подушки. Потом с помощью приставленного ко мне физкультурного доктора заново учился ходить. Вечная благодарность врачам, сестрам и флагманскому невропатологу Черноморского флота полковнику В.С. Захарову! Они меня вернули почти с того света и поставили на ноги. В чем причина болезни - не знаю. И врачи не сказали, видимо, и они не распознали. Может быть, осложнение после гриппа, на которое наложилась тяжелейшая служба под началом А.К.Абдрахманова.
Продолжение следует.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
