После Великой Октябрьской Социалистической революции 1917 года Николай находился в Красной Армии и до конца гражданской войны был в действующих частях. Мать продолжала беспокоиться за его и нашу судьбу. Годы Гражданской войны были очень тяжелыми и для армии и для народа. Не только из-за потери родных и близких, а также из-за отсутствия продовольствия, одежды, обуви, медикаментов, и даже элементарного мыла. Помню Вера и Раиса ходили в самодельных, матерчатых туфлях, на картонные подошвы которых были нашиты толстые веревки. После ликвидации в июле месяце 1918 года белогвардейского мятежа, в августе или в сентябре к нам пришли два неизвестных нам товарища. Испросив у матери разрешения, они осмотрели наш флигель внутри и снаружи. Сказали Елизавете Евграфовне: «Ваше жилье находится в аварийном состоянии. Дальнейшее проживание в нем небезопасно». Сообщили, что доложат результаты осмотра в Совете, и будут подыскивать для нас другую жилплощадь. Дня через 3-4 мы перебрались на другую жилплощадь.
На радостях мы оплошали, забыли спросить - кого поблагодарить за данную инициативу в осмотре флигеля на предмет возможности дальнейшего проживания в нем нашей семьи. Для нас было ясным одно – «вмешалась» Советская власть в наше житье-бытье, решение которой явилось для нас неожиданным, приятным, сказал бы, подарком. Нам предоставили однокомнатную квартиру: комнату площадью 20 кв. метров и кухню, небольшую с русской печкой. Предоставили не в жилом доме, а в деревянном бараке, в котором размещалась механическая мастерская речного пароходства, находившаяся на окраине Коровников, ближайшей к городу. Квартира от мастерской отделялась узким коридором – около полутора метром, была единственной. Кроме нас, в бараке никто не жил. Поселение нас на эту площадь, вспоминаю сейчас об этом, означало, что у коровницкого поселкового Совета депутатов не было другой свободной жилплощади. Вся эта «операция» продемонстрировала величайшую суть, специфическую черту Советской власти – ее человечность, ее гуманность. Таким было наше первое «столкновение» с молодой, только что возникшей Советской властью, , которой стоял великий Ленин. Елизавет Евграфовна оценила этот акт по-своему: «Какие добрые, заботливые ! Дай им бог сил и благополучия!», - сказала она, вытирая слезы. А лаврентьевский флигель, в котором мы проживали, скоро был разобран на дрова.
Заводской переулок оставался на противоположной стороне слободы. Но это не помешало мне частенько навещать его, поскольку во втором лаврентьевском флигеле продолжала проживать семья рабочего Пешкова, сынишка которой - Минька (Миша), был моим самым близким товарищем. Барак оказался куда прочнее и теплее (дело ведь шло к зиме) лаврентьевского флигеля. Кроме того, здесь мы впервые ощутили и познали электрическое освещение жилья. Правда, только до конца рабочего дня мастерской. Она имела автономный движок. Зал мастерской был небольшим. Работало человек 12-14. Под верстаками в углах и по центру зала лежали ящики, видимо, с запчастями, крупногабаритные части машин, тюки, смазочные материалы, стояло грузоподъемное устройство. На верстаках одной стороны зала были укреплены слесарные тиски, на другой стороне – токарные станки, а над ними трансмиссионный вал. Но больше всего в памяти оставили след от проживания в бараке – вечерние беседы со сторожем мастерской, которого я, как и рабочие, называл «дядя Митя». Беседовали зимой 1918, 1919 годов. Да, пожалуй, беседами нельзя назвать те встречи. Говорил он, а я-то слушал. Сейчас, я полагаю, что он во мне усматривал субъекта, с которым мог вслух ретроспективно вспоминать свое нелегкое прошлое. Ростом – чуть ниже среднего, худощавый, хотя и в засоленном, поношенном, овчинном тулупе, казался солидным, голова – белая, неподстриженная, реденькая бородка, тоже беленькая и неухоженная, возраст – за пятьдесят или около шестидесяти лет, но еще крепкий, подвижный, эмоциональный, голос – «тенористый», на повышенных тонах доходил до взвизгивания.
Садились с ним около теплой печки. Рядом, вдоль стены деревянный верстак с темными пятнами от вылетавшего из него минерального масла. На нем тиски, рядом с ними коптилка – светильник, освещавший тускло наши лица и небольшую околопечную площадь. За окнами, запорошенными снегом, нередко слышался вой холодного ветра, вьюги, отчего в относительно теплом помещении, вспоминаю сейчас, возникало ощущение, похожее на пребывание в лесу, в добротном шалаше при проливном осеннем дожде. Иногда дядя Митя угощал меня «чайком» - горячим настоем сушеной и толченой овощной ботвы. Настоящего-то чая не было, не было и сахара. «Для сугрева души!» - говорил он, передавая алюминиевую кружку с горьковатым напитком. Старичок был смышленым, наслышанным, нелегкой жизнью наученным, разбирался, как говорится, что к чему. Говор у него был с ярко выраженным ярославским или нижегородским оканьем. В свое время ушел из деревни, не веря, «что всюду жисть роботящего тако пакостна». Бурлачил, был грузчиком, , плотником на судах в речных портах.
- Эх, милой, - вздохнет он бывало, - не счесть, сколько по земле-то выхожено! От Астрахани и до Рыбинска. Да не в удаль да всласть, а с лямкой проклятой. Бурлацкой-то косточки о-о-о скоко выложено по бережку Волги-матушки! Встанет, походит с опущенной головой, вспоминая, видимо, прошлое, и вновь заговорит: - Подошли времена, говорил он, машину к делу приставили. Вон робята ее выправляют, показывал он взмахом головы в темное пространство мастерской. Да что нам-то?! Возмущался старик. Ту же лямку тянули, мешки да бочки на горбу таскали, под лодками спали. Опять походит, помолчит, да и взорвется в гневе: - Нет, Ленька, не людями мы были у богатеев. Каждый барчук мог обидеть, по харе влепить. А сдачи ему не сдашь, потому правов у тебя нету, чтобы морду его благородию расквашивать! Посидит, подумает, на окно посмотрит, заметит: «Разыгралася погодушка немалая!». За окном свистел ветер, кружила вьюга. И вдруг, как бы спохватившись о чем-то недосказанном, усиливал свой «тоненький» голос в возмущении и в злости: - А господа-баря вином да обжорством на пороходах-то пробавлялись. У них и пес в обиходе живет! А у тебя, хрен да луковица, крест да пуговица… и все тут твое богатство!. Портков-то целых нет, голый зад виден!!
Вспоминая об этом, сейчас я полагаю, что дядя Митя разговаривал не со мной и не для меня. Разговаривал сам с собой. С большим гневом, со злостью обрушивался он на церковников, на попов, называя их лиходеями. С негодованием вспоминал о произволе помещиков, их управляющих, называл их кровопийцами, обвинял их в ранней смерти своей матери, почему и решился уйти из деревни на поиски «лучшей жизни»: - Сбросили двуглавого коршуна из насиженного угла, надо бы и гидру капитала окончательно придушить, – сказал он однажды. Другие времена наступают, говорил он, твердым голосом. Таперича, Ленька ты человеком должен стать! Удержать бы времена-то! Старик знал, что масштаб и территория гражданской войны расширялись. Угроза молодой Советской республике возрастала. И он понимал, что только с «удержанием» наступавших времен «ты Ленька человеком должен стать». Да старик понимал, а мне потребовались годы, чтобы понять сказанное им тогда в 1918 году, почему же я еще «не человек?». 1919 год принес заметные изменения в семью. Вера нашла работу подсобного рабочего на артиллерийских складах. Раиса получила работу (не помню, в каком учреждении) телефонистки. Не той, что на коммутаторе соединяет абонентов, а той, что передает и принимает телефонограммы. Я был определен в Ярославскую губернскую школу-интернат. В доме показывался раз, очень редко, два раза в неделю, чтоб «доложить» матери, чем занимаюсь, что делаю, как веду себя в школе.
Совет учащихся Ярославской Губернской Пролетарской школы (интернат). В центре – директор школы Калиниченко. Справа лежит Л.К.Бекренев. 1920 год.
Весна и лето 1920 года принесли для семьи, особенно для Тони и Александра Александровича печаль и горе. За довольно короткий промежуток времени скончались один за другим родители Александра Александровича. В доме в Которослевом переулке остались Тоня с мужем. Их двухлетний сын и сын-младенец. Тоня и муж продолжали работать кондукторами трамвая. Малышей не с кем было оставлять. Тоне не хотелось бросать работу. Жировы предложили Елизавете Евграфовне переехать в домик в Которослевом переулке. Чтобы помочь Тоне, мать согласилась. Так в 1920 году мы расстались с Коровниками. Вырастив, воспитав, пристроив, как она говорила, своих детей Е.Е. с такими же душевными, благородными чувствами и заботами занялась своими первыми внуками. В 1921 году к нам переехал со своей женой Татьяной Григорьевной Николай, получивший назначение по службе на те же артиллерийские склады, на которых работала Вера, на должность заместителя начальника по хозяйственным и материально-техническим вопросам. Поскольку жилье для него подыскивалось, он месяцев шесть-восемь проживал тоже в «домике над рекой», в котором число квартирантов увеличилось до 9 «с половиной» человек: мать, Тоня с мужем и двумя малышами, Вера с Раисой, Николай с женой и я за половину человека, поскольку лишь иногда оставался с ночевкой. В теплые месяцы выручала веранда, а в холодные – располагались на полу так, что вступить было негде. Затем Николай получил жилье. Вера вышла замуж за Сорокина – помощника машиниста паровоза, ушла к нему. Раиса вышла замуж за Махровского – работника Горкома ВКП(б), ушла к нему. Обстановка в доме разрядилась. А семья разрослась. Вернее сказать, стало пять семей, две из которых проживали вместе: семья Тони и я с матерью. Летом 1922 года, окончив 8 классов, я вернулся в дом.
Домик в Которослевом переулке.
Жили дружно. Все навещали домик в Которослевом переулке. По праздникам все собирались у бабушки Лизы. Она была рада, всеми довольна. И больше всего ее радовало то, что все ее дети, кроме меня, обрели свои семьи, имели детей, были заняты работой, домашними делами, словом, все, как она говорила, пристроены к делу, в том числе и я, начавший в 1922 году работать на электростанции. В семье установились, как говорится, «мир и благоденствие». В 1926 году Николай был демобилизован из армии и выехал в Ленинград к месту рождения жены, с женой и двумя малолетними дочками. И все же «злой рок» преследовал нашу семью. Иначе не скажешь. В 1928 году скончался Александр Александрович Жиров – второй муж старшей сестры. В доме опять рыдания, обмороки, соболезнования соседей, унынье. У матери опять тот же вопрос к иконе еле слышным голосом: «».
Она — не первая. Со сколькими он говорил по душам — многие из них могли быть ему дочерьми, — и он убеждал их, как своих дочерей: жизнь с моряком — не легка; они знали или должны были знать, на что решаются, уезжая на флот. Да, многое еще у нас не устроено, и приходится жить в тесных, случайных, снятых на время комнатах. Приходится жить не так, как жилось у родителей— там заботились о них матери, здесь приходится самой заботиться о себе, о муже, о детях. Да и в магазинах еще не все есть. Не хватает то того, то другого. Приходится потерпеть. Но жена моряка должна знать, как важно, чтобы не дергался муж, не волновался о доме; будет спокоен, и служба пойдет хорошо. А вопрос, как муж служит, должен интересовать жену моряка. Она — его опора и друг, разделяющий не только радости, но и горести... Одни его понимали. Другие — нет. Были такие, что уезжали, бросая мужа — на время или навсегда. Другие кидали гневные, злые слова. И вот сейчас перед ним эта Людочка — он знает: она портит Коркину жизнь. Хорошенькая. И, как видно, капризная. Таких часто любят сильнее, чем они того заслуживают. Она играла в «Трех сестрах» Ирину и имела успех, хотя не умеет держаться на сцене. И успех совсем, как видно, вскружил ее завитую головку! Он находит проникновенные, теплые слова, говоря о Коркине, об ее Коркине, об отличном, знающем офицере; Коркина ждет хорошее будущее. Но только в том случае, если он обретет, наконец, душевный покой. Разве ее это не волнует? Неужели перемена квартиры может толкнуть ее на ничем не оправданное решение — уехать от мужа к родителям, оставить его? — Я думаю, ваши родители не одобрят вашего необдуманного поступка...
Она слушает, широко раскрыв беспокойные черные глаза. Сейчас она похожа на , которая говорит: «Мама». Дошло ли до нее то, что он ей толкует? Или ум ее так примитивен, что ей его увещания непонятны? — Я искренне, от всей души хочу, чтобы Коркин продвигался, как он заслуживает. Подумали ли вы хоть раз о том, что вы — только вы — задерживаете его продвижение? Например, вчера: по вашему вызову Коркин, не имея на то права, ушел с корабля. Он наказан. Могло быть и хуже. Вы знаете, что существует суд офицерской чести? Она нахмуривает гладкий, без единой морщинки лоб, закусывает губу, и ее глаза начинают смотреть недовольно, как у ребенка, которому противоречат или которого отчитывают за шалость. Она глядит исподлобья, губы ее кривятся. — Вот вы мне морали читаете, — голосом базарной торговки говорит Люда, — а о своих офицерах ничуть не заботитесь. Да что там о своих офицерах! — выкрикивает она. — Мне морали, как жить, тут читаете, а сына родного воспитать не сумели! Она почти кричит — с вызовом; губы дрожат — собирается плакать. — Простите, вы о ком? — О Глебе вашем, о ком же еще! Уж такого, прости господи, подлеца воспитали... — Но какие вы имеете основания... — Тут они — основания!—Она слегка хлопает ладонью до животу. — А его — поминай как звали! «Так вот оно что! Значит, Глеб — с ней...» Тяжелая пауза.
Потом Крамской спрашивает: — И он знает? Я хочу сказать, ваш муж знает? Она улыбается даже кокетливо: — Ну вот еще! Не такая я дура! Крамской говорит: — Я не собираюсь оправдывать Глеба. Но вы-то... вы-то думали о том, что вы делали? — Ваш Глеб — такой славненький! — простодушно защищается Люда. — Но ваш муж — в десять раз лучше! — в первый раз повышает голос Крамской. — Глеб — ничтожество, маменькин сынок, а ваш муж — офицер, командир корабля. Задумались ли вы о том, что вы топчете в грязь его имя? Вы променяли мужа на первого попавшегося мальчишку! — И вовсе не на первого попавшегося, — обижается она. За себя или за Глеба? — Он — ваш сын, — напоминает она. И, вспомнив советы Норы, поднимает невинно беспокойные большие глаза: — Вы нам дадите квартиру? Ему хочется крикнуть ей: «Вон!», но он сдерживается. Не она своим до такого хода додумалась.
Жаль Коркина. Но, к сожалению, Коркин скорее пожертвует службой, чем с ней разойдется. Крамской соображает. Решает: — Старая Герда, которая убирает мне дом, совсем одинока. У нее — две или, кажется, даже три комнаты. Я поговорю с ней, и, я думаю, сегодня же вечером вы сможете к ней переехать. У вас много вещей? Я пришлю за вами машину. Что же касается квартир в новых домах, то, к сожалению, у нас нет ни новых квартир, ни домов. Никто не живет лучше вас, и все терпят. Надеюсь, вы тоже потерпите. Пока не построим: Да? — Ну уж, так и быть, потерплю, раз вы просите... — подчеркивает Люда последние слова. Она еще кокетничает!
Вечер. Старик тихо стонет. Он лежит на боку. Глаза его то тускнеют, то вновь загораются; они говорят: «Ты извини, но мне трудно»; ветеринар ничем ему больше не может помочь! Когда Старик ходит, он припадает на задние лапы; иногда спотыкается; подчас оживится, выбежит в сад, облает прохожего, возвращается, ковыляя, ложится у двери, с тоской смотрит на улицу. Он давно уже не провожает хозяина, как прежде, на пирс, к кораблям. С виноватой мордой прощается на пороге. Усыпить его, как предлагает ветеринар? ...
На столе лежит письмо от Любови Афанасьевны. Она пишет нервно и злобно: «Сообщаю вам новость, бездушный вы эгоист. Вы выгнали от себя мальчика вместо того, чтобы помочь ему устроиться в жизни, вы, отец печального образа! Получайте: ваш сын («ваш» подчеркнуто трижды) оказался мелким воришкой. Укради он на стороне — Федя замял бы дело. Но Глеб со своим приятелем Бобом обокрали — кого? Великодушного Федю, который заменял Глебу отца, не жалея для чужого ребенка ни костюмов, ни денег. Ваш сын (опять «ваш» подчеркнуто трижды) отплатил за хлеб-соль самой черной неблагодарностью. Федя позвонил в уголовный розыск: пропали золотые часы, портсигар 84-й пробы и сколько-то денег. Я не хотела вмешиваться — я отказываюсь навсегда от вашего Глеба. С меня довольно. За ним пришли какие-то двое и увели. Судить будут в народном суде. По уголовному кодексу ему полагается год. Да, год тюрьмы. Я уже выясняла. Мне стыдно смотреть в глаза людям нашего круга. Я презираю вас, эгоист. Прощайте. Любовь Мякишкина». «Так. Значит, Глеб докатился. И я не протянул ему руки помощи для того, чтобы устроиться в жизни, как пишет Любовь Афанасьевна. Устроиться в жизни помогал ему Федя — заменяя отца, дарил поношенные штаны, сорочки и галстуки. Великодушнейший человек! Может быть, мне следовало поступить, как поступил Федя? Схватить Глеба за руку? Может быть, Федя и правильно сделал? Пусть Глеб пройдет через это. Через год я возьму его. А Любовь Афанасьевне стыдно смотреть в глаза людям «ее круга». Знаю я «ее круг». Я помню времена, когда получали партмаксимум. Тогда не растили детей обывателями. Меня никто не вводил в жизнь за ручку. Я шел в жизнь не окольным путем. Таким же путем идет Ростислав. А Глеб? Я виноват, не занялся им раньше. Чужих сыновей я воспитывал. А на своего — не хватило времени...
А ты предупреждал, Старик, насчет Глеба. Ты чувствовал. Или ты знал?» Крамской вспоминает три смятых сторублевки, их Старик положил ему на колени. Глеб, когда не хватило в столе двух сотен, даже не повинился. «Ты мне дашь, что мне причитается?» — спросил он. Ему причитается! Теперь ему причитается — год тюрьмы. А история с Коркиной... Неприятнейшая история. (Нора Мыльникова, узнав от Люды о ее разговоре с Крамским, пришла в полный восторг и сказала за обедом своему Виктору: «Теперь Коркину у нас не прожить и двух месяцев». «Ты не умна, — возразил холодно Мыльников. — С другим командиром — не прожил бы. Ты поправки не сделала на Крамского»). Жена Коркина рассказала Крамскому то, о чем муж не знает. Глеб — отец ее будущего ребенка! Может быть, лжет? Лгать не имеет смысла. Выгоды — никакой. Старуха Герда говорит: «Она — ласковая, как кошечка, а он, этот Вася, так ждет ребенка. О, они счастливые люди, такие счастливые молодые люди, на них приятно смотреть! Мадам немножко неаккуратна, но это потому, капитан, что она волнуется, у нее — первый ребенок, мы все волнуемся перед первым ребенком, а лейтенант такой симпатичный и такой аккуратный...» «Как быть с Коркиной? И с ее грязной тайной? Сойтись с первым встречным мальчишкой — не по любви, а просто от скуки — да ведь это черт знает что! О чем и чем они думают, эти женщины?» Крамской нагибается и, нащупав лохматые уши, спрашивает: — Ты не знаешь, Старик?
За окнами отвратительно кричат . Старик легонько постукивает хвостом.
ГЛАВА ВТОРАЯ. УЗЛЫ РАЗРУБАЮТ
Крамской ничего не скрывает от Бурлака. Да он и не намерен скрывать. Этот волжанин моложе его, но обладает живым умом и в трудных случаях дает полезный совет. — Ну что же, Юрий Михайлович, — говорит начальник политотдела, — намерение ваше считаю глубоко правильным. Сомневаться не приходится. Знает Мыльникова — значит, знает весь гарнизон. Недолга — дойдет и до Коркина. Жаль его, парень хороший, а ничего не поделаешь. В таких случаях хирургия — великое дело. Отрезать — и дело с концом. И вот — Коркин сидит перед ним. Славное у него лицо! Трудно начать, но — ничего не поделаешь — нужно. — Разговор будет неприятный для нас обоих, Василий Федотович; — предупреждает Крамской. — Тяжелый для вас, вдвойне — для меня. Но я вам обязан сказать. На днях приходила ваша жена... — Сейчас она — в Таллине, — говорит Коркин. — И она мне сказала... Крамской все, что считает своей обязанностью сказать, говорит: — Я не могу вам советовать, как поступить, Василий Федотович, потому что отец ребенка...— он чуть задерживается, выбирая наиболее точные слова, — отец ребенка— мелкий воришка, сидящий в тюрьме... Глеб, мой сын... — Я знаю, — тихо сознается Коркин. — Я уже давно знал. Но я... я привык к мысли, что у меня будет... Василий Васильевич. Он улыбается виноватой улыбкой, боясь, что Крамской осудит его. За что? За его безрассудную, большую любовь? — Все мы ошибаемся в жизни, товарищ капитан первого ранга. И она — ошиблась. Ошибки прощались и нам... Вот и не поймешь, что за человек Коркин. Одни скажут — дурак. А другие — большой души человек...
Когда он уходит, Крамской стоит и протирает рукою глаза. Опять проклятая , как в запотевших очках. «Ох, Старик, плохи дела! Надо пойти, показаться. Надо. Да! Надо. А впрочем, сейчас все рассеется». Но пелена не рассеивается ни через пять минут, ни через десять. Он лежит на диване, закрыв глаза, ждет. Через час он встает. Пелены больше нет. Значит, еще не конец.
Люда приехала из Таллина веселая и беззаботная. Она навезла с собой массу ненужных вещей. Расцеловала своего Васеньку, сказала, что страшно соскучилась; она каждый день собиралась сесть в поезд, приехать. Но все дела, дела, дела! Дела и театры. Она жила у знакомых Норы, квартира у них в Кадриорге — вот бы нам с тобой, Вася, такую квартирку! Днем ходила по магазинам, а вечером по театрам и, наконец, ожила, была в оперетте — на «Веселой вдове», — да ведь это же чудо1 А после со своими друзьями была ночью в «Глории», в том ресторане, в котором мы обедали, когда поженились. Там важные официанты, все в черном, ты помнишь? И на вокзал ее провожало много народа — видишь, сколько цветов. Ах, Вася, Васенька, нам бы с тобой пожить в большом городе! Ну, почему, скажи ты на милость, ты не хлопочешь? Пройдет молодость — тогда будет все, все равно! Ну, как, Васенька, ты скучал без меня? Да, скучал? По глазам вижу. Вася, вот хорошо, что Герда прибрала, к - нам придут гости. Такое совпадение, понимаешь, очень приличный человек, кинооператор, приехал снимать сюда певческий праздник. Такой интересный дядька, везде побывал, сам москвич, столько знает! Вот, посмотри, он меня фотографировал и сразу же отпечатал. Хорошо получилось?
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
30.07.2013 На борт головного фрегата "Адмирал флота Советского Союза Горшков" проекта 22350, строящегося в ОАО Судостроительный завод "Северная верфь" полностью вселился штатный экипаж численностью 186 человек. Об этом Центральному Военно-Морскому Порталу сообщил источник на предприятии.
06.08.2013 Авианосец "Викрамадитья" (бывший российский "Адмирал Горшков" ), который в этом году поступит на вооружение индийских ВМС, из-за израильских разработчиков как минимум на три года останется без эффективных средств противовоздушной обороны, сообщают местные СМИ.
Такие вот две новости соседствуют в новостном разделе. На сайте flotprom.ru оставить комментарий не получилось. Требуется членство сообщества "В контакте". Нет у меня такового, как и "лицевой книжки". Зато есть блог и желание ответить. Так как тоже в очередной раз "за державу обидно" стало. Ведь какой следует вывод из второго заголовка? Поставили бы индийцы, скажем, российский "Кортик" (он же "Каштан" ) на свой "Викрамадитья", как когда-то планировалось, и получили бы боеготовый корабль на три года раньше. А можно было и "Оникс", он же "Яхонт" заказать. Так нет, надо было им с Израилем кооперироваться, какой-то очередной "" изобретать.
В общем пришлось посмотреть мне доступные "местные СМИ". "" пишет, что ВМФ начал установку систем "Барак-8" на свои корветы проекта "Саар 5" и завершит дело до конца текущего года. И отмечается, что сжатость сроков диктуется поставкой Россией тех же ПКР "Яхонт" в Сирию, а возможно и в Иран. А как эта система работает мы уже видели в Ливане несколько лет тому. "Хизболла" показывала.
Kорвет типа "Саар 5"
Другое издание сообщает, что оснащение всех запланированных кораблей индийских ВМС системой "Барак-8" закончится в 2017 году. Это три эсминца . Об индийских технических проблемах пишут, например, следующее: "Project Status: In Jun 2013, the outgoing DRDO Chief, VK Saraswat, told the media that a technical problem had caused a 2 year delay in the project. It's not clear if he was alluding to the past delay in the project, or saying that there would be an additional delay of 2 years." То есть, то-ли были двухлетние задержки, то-ли будут.
Что же касается ПКР "БраМос" (название в честь рек Брахмапутры и Москвы), также планировавшейся для "Викрамадитья", и являющейся модификацией "Яхонта" для индийского ВМФ, то она возможно всё eщё испытывается с 2003 года на бывшем советском БПК "Надёжный", ныне известном как эсминец "Раджпут"(см. примеч. 1). Такие вот дожди в деревне Гадюкино. Попутно можно отметить, что национальный индийский проект "Тришул" после многих лет неудачной разработки был закрыт, не выдержав в своё время конкуренции с ракетой "Барак NG". Впрочем, там история не менее длинная, чем с "Викрамадитья".
Примеч. 1. МОСКВА, 22 мая. (АРМС-ТАСС). ВМС Индии сегодня провели успешный пуск сверхзвуковой противокорабельной ракеты "БраМос" с фрегата "Таркаш" проекта 1135.6 российской постройки. Ракета была запущена у побережья штата Гоа и поразила надводную цель. (2013 год)
Как утверждают некоторые СМИ, о трагедии АПЛ «Курск» не пишет только ленивый. Не важно ленивый я или нет, однако имею непосредственное отношение к подводникам, в связи с чем рискну написать на эту тему в канун годовщины гибели подводной лодки. Понимая характер моей будущей службы, я с курсантских лет уделял много внимания изучению подводных лодок: их устройства, плавучести, живучести, остойчивости, непотопляемости. Интересно было, почему корабль плавает и на воде, и под водой, почему не тонет. Конечно, училищная программа по изучению подводных лодок для водолазных специалистов отличалась от программы курсантов-подводников и потому в процессе службы пришлось совершенствовать эти знания самостоятельно, а также на ежемесячных тренировках на ПЛ и при подготовке к проведению ежегодных учений по оказанию помощи затонувшей подводной лодке. На тренировках водолазы изучали аварийно-спасательные устройства ПЛ, «эпроновские» выгородки, боевую рубку, спасательные люки и другие устройства. Перед учениями лодка проверялась в соответствии с инструкцией по проверкам аварийно-спасательных средств ПЛ и средств выхода подводных лодок перед глубоководным погружением, а также проводилась тренировка водолазов на ПЛ по эпизодам учения. Таким образом, тщательная подготовка и высокая организация проведения учения обеспечивали успешное выполнение поставленных учебных целей учения и их безаварийность. Однако мало знаний, чтобы быть во всеоружии к оказанию помощи аварийной подводной лодке, нужно умение, практические навыки спасателей это делать, нужно, наконец, соответствующая готовность спасательных судов и спасательной техники. И такая готовность спасателей-черноморцев позволила в августе 1957 года успешно справиться с задачей спасения ПЛ «М-351» пр. А-615, затонувшей на глубине 83 метра около Балаклавы, при погружении подводная лодка приняла в 6 отсек большое количество забортной воды через не полностью закрытую верхнюю захлопку подачи воздуха к дизелям. Лодка воткнулась в илистый грунт почти вертикально с дифферентом на корму 62 градуса. Водолазы присоединили к лодке шланги вентиляции, подали в первый отсек регенерацию, аппараты ИДА-51 и теплое белье, отсеки лодки провентилировали, после чего присоединили капроновые, а позже и стальные буксирные тросы. После нескольких попыток лодку буксирами выдернули из грунта. Оказали помощь подводникам и спасатели-тихоокеанцы: в октябре 1981 года экипажу ПЛ С-178 пр.613В, затонувшей на глубине 31 метр в районе Владивостока, а также в июне 1983 года экипажу АПЛ К-429 пр.670, затонувшей на глубине 41 метр в бухте Саранная, Камчатка. И в первом, и во втором случае водолазы подавали в первый отсек через торпедные аппараты снаряжение ИСП-60, комплекты В-64, теплое белье, пищу, гидрокомбинезоны СГП. Экипаж ПЛ С-178 спасала спасательная подводная лодка пр. 940 «Ленок», а подводников АПЛ К-429 - надводные спасательные суда. К сожалению, часть экипажей этих лодок погибла до начала спасательных операций. Почему же не спасли узников девятого отсека на затонувшей АПЛ «Курск»? И здесь возникает много вопросов. Почему не услышали взрывов под водой (по сообщениям некоторых СМИ) гидроакустики ТАКР «Петр Великий» и БПК «Адмирал Чабаненко», находившиеся в районе затонувшей АПЛ «Курск», а норвежские сейсмические станции эти взрывы зафиксировали? Почему подводники не пытались самостоятельно всплыть на поверхность? По одной из версий до вечера 12 августа 2000г они были живы. Что помешало? Состояние спасательного люка, неукомплектованность спасательного снаряжения, неумение шлюзоваться или что-то другое. На эти вопросы мы никогда не получим ответов. Хорошо, что на К-429, С-178 был офицер (мичман), который сумел организовать самостоятельный выход подводников. На К-429 это командир лодки кап.1 ранга Н.М. Суворов и мичман Баев (выводил подводников с девятого отсека, выходя из отсека последним прошлюзовался самостоятельно), а на С-178 старший помощник командира кап. лейтенант С.М. Кубынин. А главное, почему не начали поиск лодки после того, как лодка не вышла на связь первый раз в 16-35, а ждали резервного сеанса связи в 23-00? К этому времени по всей вероятности подводники уже погибли. Проводилась ли проверка подводной лодки специалистами УПАСР СФ перед учением, которая должна была выяснить вопросы: отработку экипажем задач ЛВД, умение использовать спасательное снаряжение и выходить через торпедный аппарат, спасательный люк, использовать ВСК, состояние «эпроновских» выгородок, ВСК, торпедных аппаратов, спасательного снаряжения, тубусов, комингс-площадки, наличие аварийных запасов пищи и воды и другие вопросы, от которых зависит спасение подводников. Вероятность спасения подводников состоит из трех составляющих: наличия и состояния спасательных судов и спасательной техники, состояния аварийно-спасательных устройств АСУ и уровня спасательной подготовки экипажа ПЛ, а также от конструктивных особенностей АСУ и средств выхода. Не исключается возможность привлечения к спасению личного состава, плавающего на воде кораблями и судами, находящимися в районе аварии лодки, как это было при спасении личного состава АПЛ «Комсомолец». 1. Ясно, что кроме СС «Рудницкий» и 4-х подводных снарядов УПАСР СФ не располагала другими возможностями спасения подводников, так как к моменту аварии АПЛ «Курск» все спасательные суда СФ с глубоководными водолазными комплексами ГВК были списаны, не было водолазов-глубоководников. Ответственность за создавшееся положение, когда подводные лодки есть, а спасательных судов нет, полностью ложится на командование ВМФ 90-х годов. Не хочу быть критиком, но таковы факты. 2.Когда я служил старшим водолазным специалистом УПАСР ЧФ, в мои должностные обязанности входила проверка подводных лодок перед глубоководным погружением и после ремонта по вопросам ведения УПАСР. Одной трети проверенных лодок выход в море запрещался по различным причинам: по неудовлетворительным знаниям подводников правил использования снаряжения ИСП-60 и организации выхода из затонувшей ПЛ, неготовности снаряжения к использованию, отсутствию связи по аварийно-сигнальному бую АСБ, наличию существенных замечаний по боевой рубке, спасательному люку, комингс-площадке, неумению использовать спасательные плоты, необработанности программы подготовки личного состава к выходу из аварийной подводной лодки и т. д., то есть по тем замечаниям, на устранение которых требовалось не пару часов, а день-два. Отмечу, что с командованием дивизии ПЛ, командирами ПЛ у руководства УПАСР ЧФ по результатам проверок и при проведении учений с лодками было полное взаимопонимание. 2. Спасательная подготовка подводников заслуживает особого внимания. Дело в том, что подводники настолько загружены уходом за корпусом, обслуживанием материальной части, боевой подготовкой, что на спасательную подготовку попросту нет времени и сил. С другой стороны, за невыполнение плана боевой подготовки вышестоящие начальники с командиров ПЛ строго спрашивают, а за состояние спасательной подготовки не очень. Но от этого в аварийных ситуациях гибнут люди. Намного больше было бы сохранено человеческих жизней, если бы на горящей АПЛ «Комсомолец» подводники правильно сбросили на воду спасательные плоты, а на ВСК задраили кремальеру верхнего люка и открыли клапан стравливания воздуха после всплытия камеры. Первый плот сбросили, не привязав его к корпусу лодки и он уплыл, второй сбросили вверх дном, а перевернуть не решились, может и правильно, поскольку не умели. Кстати, на многих флотских учебно-тренировочных станциях есть бассейны, где можно тренироваться сбрасывать на воду плоты и их переворачивать, используя специальные приспособления, как это ежемесячно делают аварийно-спасательные группы спасательных судов УПАСР ЧФ. Остались бы жить и четыре человека 7-го отсека ПЛ С-178, если бы они сумели прошлюзоваться через спасательный люк. Значительно больше спаслось бы подводников из 1-го отсека ПЛ С-178, если бы подводники знали о существовании на флоте спасательной подводной лодки «Ленок» и были бы психологически готовы после выхода из торпедного аппарата аварийной лодки не всплывать на поверхность, а перейти в спасательную лодку. Эти примеры убедительно показывают неподготовленность подводников этих лодок к использованию аварийно-спасательных устройств и средств выхода из ПЛ. Нисколько не хочу обвинить подводников в каких-то грехах, просто они оказались заложниками системы функционирования подводного флота. Один из участников работ на АПЛ «Курск» рассказал мне о том, что подводники считают правилом плохого тона заниматься спасательной подготовкой. Но если они не ценят свою жизнь, то пусть не забывают о своих родных – родителях, женах, детях. Думаю, что подобное отношение к своей жизни ложное и подводникам, как и всем людям, тоже присущ инстинкт самосохранения. В номере 1(23) 2012 журнала «Фарватер submariners» вице-адмирал Валерий Рязанцев указывает, что в августе 2000 г. командование СФ не выполнило директиву Главного штаба ВМФ и не провело совместное учение спасательных сил СФ и спасательных отрядов ВМФ по оказанию помощи наводным кораблям и подводным лодкам. В этой связи замечу, что на ЧФ в 70-80 годы прошлого столетия спасатели ежегодно проводили по три учения с подводными лодками: на глубине 45 м по обеспечению самостоятельного выхода подводников из ПЛ, на глубинах 60 м и 120 м с выполнением всех элементов оказания помощи затонувшей ПЛ: поиск затонувшей ПЛ, установление и поддержание связи, вентиляция отсеков, подача в отсеки пищи, теплого белья, вывод подводников спасательным колоколом и спасательным снарядом СПС. Мне довелось активно участвовать в 28 таких учениях. Безусловно, эти учения способствовали повышению мастерства спасателей и уровня спасательной подготовки подводников. 3. То обстоятельство, что атомные подводные лодки не могут ложиться на грунт, имея в днище трубопроводы системы охлаждения атомного реактора, не позволяет УПАСР флотов проводить с ними учения по оказанию помощи затонувшей подводной лодке, лежащей на грунте, и создает проблемы с охлаждением реактора при аварийной покладке лодки на грунт. Мало кто будет возражать, что это большой минус для возможностей совершенствования профессиональной подготовки спасателей и спасательной подготовки подводников. Оценивая конструктивные особенности аварийно-спасательных устройств современных атомных подводных лодок, совершенно очевидно, что делается акцент на самостоятельное спасение подводников, в основном, с помощью ВСК и спасательного снаряжения. По мнению Главнокомандующего ВМФ начала 2000 годов В.И. Куроедова пример АПЛ «Комсомолец» показал, что ВСК трудна в использовании, подготовка ее к работе требует выполнения порядка десяти манипуляций и, как следствие, не каждый даже подготовленный подводник в экстремальной ситуации их выполнит. Еще катастрофа АПЛ «Комсомолец» показала, что экипаж не обучен готовить к использованию ВСК, поскольку по словам мичмана Слюсаренко, единственного спасшегося в ВСК, при подготовке камеры к отрыву от корпуса лодки мичман Черников, находящийся в ВСК, читал инструкцию по отделению камеры от корпуса, которая висела в рамочке, и все же верхнюю крышку камеры не закрыли на кремальеру (Николай Черкашин «Тайна «камеры убийцы»).
Отсюда вывод: спасение подводников на больших глубинах проблематично, хорошо, если при возникновении аварийной ситуации командир ПЛ вовремя даст команду на всплытие и этот маневр получится. Хотя тема моего рассказа - атомные подводные лодки, не могу не коснуться АСУ дизельных лодок, в частности аварийно-сигнальных буев. Конструкция их крепления к лодкам ненадежная, на волнении они самопроизвольно отсоединяются от ПЛ. Во избежание потери АСБ подводники приваривали их к лодке, чем лишали себя возможности осуществлять связь со спасателями и обозначить свое место в случае потери плавучести и затопления. Такие лодки СФ я видел в Средиземном море, будучи на боевой службе на СС-26 (ныне СС «Эпрон»). Что касается АПЛ «Курск» и причин безуспешных попыток спасения мучеников 9-го отсека с помощью спасательных снарядов АС-34 и АС-36, можно рассматривать две версии: нарушена целостность зеркала комингс-площадки и деформация шахты спасательного люка. Каждая из этих причин могла быть препятствием понизить давление в камере присоса спасательного снаряда СПС и осуществить «присос» АС-34(АС-36) к спасательному люку лодки. Специалисты УПАСР ВМФ, работавшие на АПЛ «Курск» указывают еще на причину конструктивного порядка, по которой «присос» был невозможен. Высота резинового покрытия палубы вокруг комингс-площадки не позволяла пристыковаться спасательному снаряду к зеркалу комингс-площадки и как следствие осуществить «присос». В этом случае правомочно задать вопрос специалистам УПАСР СФ: проводилась ли инструментальная проверка расстояний и возвышений различных конструкций вокруг комингс-площадки ПЛ, как этого требует указанная выше инструкция по проверкам АСУ и средств выхода из ПЛ. По предположению начальника электромеханической службы 7-й дивизии подводных лодок кап.1 ранга Виктора Бурсука взрыв в 9-м отсеке произошел в результате падения пластины или коробки регенерации в промасленную воду при перезарядке РДУ (из книги Владимира Шигина АПРК «Курск» Послесловие к трагедии). В водолазном снаряжении тоже используется регенерация и в целях безопасного проведения водолазных спусков мы показывали молодым водолазам, прибывшим на спасательное судно, взаимодействие регенерации и масла. Наливали в небольшую емкость малое количество отработанного масла, отводили водолазов в безопасное место и с определенного расстояния бросали кусочек регенерации в емкость и – небольшой взрыв. Наглядно и запоминалось до конца службы. Подводники за допущенную фатальную ошибку поплатились жизнью. Читая статью вице-адмирала Валерия Рязанцева «В кильватерном строю за смертью. АПЛ «Курск» в очередном номере журнала «Фарватер submariners», вспоминаю Николаевский завод им. 61 Коммунара. В 1968-70 годах СС-26 проходило в этом заводе ремонт и модернизацию. И тогда, будучи еще молодым офицером, я понял, кто есть кто среди организаций, причастных к ремонту судна: предприятие ВПК (завод), военная приемка, проектант судна, научно-исследовательский институт НИИ и судно(флот). Ремонт и модернизация проходили традиционно, вначале затишье, а к концу ремонта - аврал. И естественно много недоделок, нестыковок. Мои обращения об улучшении качества ремонта к военпреду кап.2 ранга, ждущему увольнение в запас и квартиру от завода, как правило, положительных результатов не давали. Спасибо мастерам и рабочим завода, которые многому меня научили и много для глубоководного водолазного комплекса ГВК судна сделали, понимая важность для водолазов иметь качественное водолазное оборудование. Руководство завода на заключительном этапе ремонта, не успевая закончить ремонт к назначенному сроку, практиковало слать «телеги» командующему ЧФ, обвиняя личный состав судна в несуществующих задержках ремонта. Нетрудно догадаться, кто побеждал. А теперь относительно НИИ и проектанта судна. По проекту на СС «Эльбрус» предполагалось построить комплекс барокамер для лечения особо тяжелых случаев декомпрессионной болезни водолазов. Барокамеры построили, установили на судно, снабдили соответствующими системами жизнедеятельности водолазов. Однако на государственных испытаниях судна представители НИИ и проектанта предъявляли барокамеры не для лечения особо тяжелых случаев декомпрессионной болезни водолазов, а как барокамеры длительного пребывания водолазов, а это, как говорят в Одессе, две большие разницы. С этой целью провели спуски водолазов на глубину 10 м по методу длительного пребывания ДП, которые и подтвердили, что установленные на судне барокамеры не дотягивают до барокамер ДП- отсутствуют некоторые системы жизнеобеспечения обитания водолазов, необходимые при спусках водолазов методом ДП. К тому же оказалось, что шаровые краны не обеспечивают герметичность барокамер. Несмотря на это, представители НИИ и проектанта настаивали принять барокамеры как предназначенные для спусков водолазов методом ДП. Помог нам начальник штаба ЧФ, подписавший написанное в ПСС ЧФ письмо по этому вопросу начальнику Главного штаба ВМФ. После соответствующей реакции начальника Главного штаба ВМФ представители НИИ и проектной организации не стали настаивать на своем и барокамеры были приняты в эксплуатацию в соответствии с проектом. На первый взгляд можно подумать, что если речь идет о «Курске», то причем здесь СС «Эпрон». На самом деле проектная организация, НИИ, судостроительный завод, подводная лодка, спасательное судно - это звенья одной цепи и самые слабые звенья в этой цепи - подводная лодка и спасатель. На них сосредотачиваются недоработки одних, вторых и третьих звеньев. За свою не всегда качественную работу проектанты, НИИ, судостроители получают правительственные награды, государственные премии, а экипажи ПЛ и спасательных судов головную боль в процессе эксплуатации и лодок, и судов. Так было на СС «Эльбрус», где мучились с дизель-генераторами и шаровыми кранами барокамер. О подводных лодках подводники лучше меня знают. Недавно прочитал в Интернете статью Елены Алейник «К 10-летию гибели ПЛ «Курск». В этой статье госпожа Алейник ссылается на мнение о причинах гибели «Курска» бывшего подводника кап.2 ранга Валерия Марьина. Я понимаю стремление к сенсации, но не до такой же степени. Не берусь судить о причинах гибели лодки (по его мнению - взрыв водорода в первом отсеке), но что касается возможности выживания подводников в 9-м отсеке, то господин Марьин сказал полный бред. Сочувствую бывшим подчиненным кап. 2 ранга Марьина. Если бы он знал ттд своего индивидуального спасательного аппарата, он бы не утверждал, что кислородом можно дышать только до глубины 12м (на самом деле до 20 м), а человек на глубине более 100 м может дышать чистым гелием (как же без кислорода?). Что касается возможностей человека дышать воздухом на больших глубинах, напомню общеизвестный факт, который описан во многих публикациях, о том, что в 1936 году черноморские водолазы П. Спаи и И. Чертан спустились на глубину 117 м, а В. Медведев в 1937 году достиг глубины 137 м. Спуски проводились в вентилируемом снаряжении на воздухе. Но это к слову. На мой взгляд из опыта спасения (попыток спасения) подводников следует извлечь главный урок: в деле спасения подводников необходимо дублирование, т. е. должна быть возможность самостоятельного спасения (ВСК, ИСП-60, ССП) и спасения силами УПАСР флотов. Очень важно поднять уровень спасательной подготовки подводников до уровня боевой подготовки, чтобы каждый подводник умел пользоваться индивидуальным спасательным аппаратом, ВСК, мог шлюзоваться через спасательный люк, правильно сбрасывал на воду спасательный плот. Не менее важно содержать АСУ ПЛ и средства выхода из ПЛ в готовности к использованию, иметь спасательное снаряжение подводника укомплектованным и исправным, заряженным кислородом и дыхательной смесью. В вопросе повышения уровня спасательной подготовки подводников свое веское слово должны сказать УПАСР флотов. Особо хочу остановиться на ВСК, поскольку на глубоководных лодках это единственное средство спасения на глубинах более 220 м (до этой глубины есть спасательное снаряжение подводника ССП и блок подачи воздуха БПВ для свободного всплытия). В споре между проектантом и подводниками является ли ВСК «камерой- убийцей» смею высказать мнение, что в ВСК реально можно спастись, если уметь готовить ее к всплытию. Она не сложнее в приготовлении к работе нежели СПС или спасательный колокол СК-64 в смысле количества операций по переходу подводников из лодки в СПС (СК-64). Как говорят на флоте, нужно изучать материальную часть и отработать действия до автоматизма. При проектировании новых атомных подводных лодок систему охлаждения атомного реактора следует предусмотреть не в днище, а по бортам, что даст возможность проводить учения с судами УПАСР флотов и не будет проблем с охлаждением атомного реактора при вынужденной покладке лодки на грунт. Если проведение учения спасателей с атомными подводными лодками можно считать в некотором смысле непозволительной роскошью, то обеспечить лодке всплытие после вынужденной покладки на грунт вполне правомерно. До сих пор по истечении 13 лет после гибели АПЛ «Курск» уроки не извлечены, как и в 2000 году на СФ нет спасателей с глубоководным водолазным комплексом, спасать подводников нечем, попросим иностранцев. Надеемся, спасатель «Игорь Белоусов», строящийся на «Адмиралтейских верфях», в 2014 году войдёт в строй. Что касается спасательного подводного аппарата «Бестер-1», устанавливаемого на спасатель, очень важно обеспечить герметичность узла поворота поворотной камеры присоса. Отрадно, что на СФ в этом году проводились учения по оказанию помощи затонувшей подводной лодке (у причала и на глубине 50 м) с использованием снаряжения «Hardsuit» и спасательного подводного аппарата АС-34. К сожалению, в сообщении пресс-службы СФ не указано, сколько подводников вывел АС-34 и какие именно работы на ПЛ выполнил пилот «Hardsuit». Аналогичные учения проведены на ТОФ.
В заключение отмечу, что в работах по подъему погибших подводников АПЛ «Курск» принимали участие спасатели-черноморцы кап.1 ранга Бех Василий, кап. 1ранга Величко Василий, кап. 1ранга Пехов Алексей и старший мичман Гусев Юрий. На норвежской платформе «Регалия» В. Бех был заместителем руководителя работ (руководитель начальник УПАСР ВМФ контр-адмирал Г. Верич), а В. Величко и А. Пехов выполняли обязанности командиров спусков водолазов в смене при трехсменной работе. Благодаря их умелому руководству и высокой организации работ, а также строжайшему соблюдению мер безопасности, задание Правительства РФ было успешно выполнено, что хотя бы немного успокоило семьи погибших подводников. Ю.Гусев выполнял работы по извлечению тел погибших подводников из 9-го отсека ПЛ и разбирал завалы в 4-м отсеке для доступа в помещение СДП.
.jpg)
