Известно, что водолаз, как и сапёр, ошибается один раз. К сожалению, некоторые водолазы (и руководители водолазных спусков) совершали ошибки, за которые расплачивались жизнью. Многолетний опыт руководства водолазными спусками, статистика аварийных случаев с водолазами на флотах СССР, которую я вёл с 1966 по 1988 гг., показывает, что основными причинами нештатных ситуаций при выполнении водолазных работ являются неправильные действия водолаза или ошибки руководителя водолазных спусков; техника, если её правильно эксплуатируют, как правило, не подводит. Замечу, что водолазы у меня не гибли. Расскажу несколько аварийных случаев с водолазами, которые закончились благополучно.
Водолаз и течение
В июле 1976 года 37 бригада спасательных судов проводила учение по оказанию помощи аварийной подводной лодке на глубине 120 м в полигоне у мыса Ай-Тодор. В учении, кроме подводной лодки, участвовали СС «Казбек», СБ-15, ВМ-88 и несамоходная морская баржа с рейдовым оборудованием. Руководил учением заместитель начальника Управления Вспомогательного флота и Аварийно-спасательной службы ЧФ капитан 1 ранга Юрий Лисичкин. Учение проходило по плану. Подводная лодка легла на грунт, произвели её поиск, разметили полигон, выставили рейдовое оборудование, СС «Казбек» стал на бочки. После точной наводки СС «Казбек» с помощью наблюдательной камеры НК-300 над ПЛ, начали спуски водолазов с задачей присоединить шланги вентиляции 1-го отсека ПЛ. Водолазы работу выполнили, произвели вентиляцию 1-го отсека ПЛ. На протяжении этого периода учения погода благоприятствовала нашей работе. К вечеру ситуация изменилась. Началось, а потом и усилилось до 1 м/сек течение направлением, противоположным курсу СС «Казбек». Так как продолжать учение было затруднительно, а время пребывания ПЛ на грунте в полигоне было ограничено, капитан 1 ранга Ю. Лисичкин принял решение прекратить учение. Однако СС «Казбек» был связан с ПЛ шлангами вентиляции, присоединенными к «эпроновской» выгородке 1-го отсека, поэтому не мог сняться с бочек. Было принято решение спустить под воду водолазов с задачей отсоединить шланги вентиляции от ПЛ. С учётом в районе работ сильного течения, в том числе и на глубине 120 м, задача была не из лёгких. Выполнить эту работу было поручено опытным водолазам-глубоководникам мичману В. Цымбалу и старшему матросу К. Махмудову. Спуск водолазов на ПЛ проводился ночью в гелиокислородном снаряжении ГКС- 3М. Несмотря на течение удалось спустить водолазный колокол с водолазами на платформе водолазного колокола близко к «эпроновской» выгородке 1-го отсека ПЛ. Первый водолаз мичман В. Цымбал перешёл с платформы водолазного колокола на ПЛ и приступил к работе. Второй водолаз старший матрос К. Махмудов, находясь на платформе водолазного колокола, обеспечивал работу первого водолаза, следил за его действиями, держал в руках шланг-кабель первого водолаза, по команде командира спуска потравливая или выбирая шланг-кабель первого водолаза. Первый водолаз работу выполнил и по команде командира спуска вернулся на платформу водолазного колокола. Водолазы осмотрелись, ничего не связывало платформу водолазного колокола с ПЛ (тросы, кабели, шланги). Начали подъём водолазов по режиму декомпрессии. На первой остановке первый водолаз зашёл в колокол. На второй остановке дали команду второму водолазу заходить в колокол, а первому принимать его. Однако К. Махмудов в колокол зайти не смог. Оказалось, шланги вентиляции отсека ПЛ течением унесло к водолазному колоколу и они зацепили его шланг-кабель, из-за чего водолаз оказался как бы привязанным к платформе водолазного колокола. Возникла нештатная ситуация с водолазом. С этого момента я, как руководитель водолазных спусков, лично, а не через телефониста осуществлял телефонную связь с водолазами. Необходимо было освободить второго водолаза от «зацепа» и дать ему возможность зайти в колокол с тем, чтобы впоследствии отжать воду из колокола, закрыть его крышку и безостановочно поднять колокол с водолазами на поверхность. С этой целью я дал команды: -первому водолазу вытравить с лебёдки, находящейся в колоколе, необходимую длину троса (трос с карабином), спуститься на платформу колокола и присоединить карабин за рым на шлеме второго водолаза; -второму водолазу соблюдать спокойствие, дышать в окно инжектора, отсоединить от скафандра свой шланг и кабель; -первому водолазу зайти в колокол, выбирать лебёдкой трос, а второму водолазу, дыша в окно инжектора заходить в колокол. Водолазы чётко исполнили команды, зашли в колокол и взялись на подвесы. Нештатная ситуация была ликвидирована и водолазов благополучно подняли на поверхность. Пока я поддерживал связь с водолазами, себя не чувствовал. Для меня существовали только водолазы, находящиеся под водой. Как только второй водолаз зашёл в водолазный колокол, я с облегчением вздохнул. Аварийная ситуация с водолазами случилась из-за стихии (течения), а благополучно закончилась благодаря хладнокровию, мужеству и чётким действиям водолазов.
Учение по оказанию помощи затонувшей подводной лодке
Крепление швартового троса к рейдовой бочке
Водолаз и акула, кто быстрее?
Летом 1972 года СС-26 выполнял задачи по поисково-спасательному обеспечению кораблей и судов ВМФ СССР, несущих боевую службу в Средиземном море. Командир судна - капитан 3 ранга Виктор Коптяев. В это время судно проводило запланированную боевую подготовку, в том числе отработку водолазов в положенные сроки в целях поддержания на высоком уровне профессиональной выучки и физиологической натренированности. Судно стояло в полигоне отработки водолазов-глубоководников на глубине 160 м, ошвартованное на рейдовом оборудовании. В районе спусков водолазов наблюдались акулы. У нас было специальное средство (репиллент) для отпугивания акул, однако создаваемое репиллентом облако акул не отпугивало. На второй день спусков в третьей паре под воду спустились старший лейтенант Вячеслав Беспалов и главный старшина Николай Малей в снаряжении ГКС-3М. Спуск проходил нормально, водолазы прибыли на грунт и по команде командира спусков приступили к работе. Через пять минут водолазы доложили: видим акулу. Командир спуска дал команду водолазам: первому водолазу зайти в колокол, второму водолазу обеспечивать заход первого в колокол. Через две минуты командиру спуска поступил доклад: водолазы в колоколе, берёмся на подвесы. Обычно в спокойной обстановке на заход водолазов в колокол требуется 5-7 минут. Как видим, в экстремальной ситуации человек способен на многое. Не были исключением наши водолазы. Спустя несколько дней мичман Александр Бабенко поймал акулу на консервную банку с крюком. Акулу мы тянули на судно шпилём. Зуб этой акулы долгое время находился в столе моей каюты.
Пришло время сказать, почему пост называется 25-ый кадр. Читая статьи одного из авторов на блогах, я стал замечать, что он очень часто, как бы невзначай, отмечает национальность некоторых своих персонажей. Эти лёгкие, вскользь, упоминания касались евреев. Иногда, кстати, ошибочные. Но всё очень литературно, красиво подано. Профессионально. Для многих читателей такие мелочи не имеют значения. Да и сам автор не слишком напирает на эту деталь. Но жёлтые метки упорно проставляются. Вот эту попытку приучить читателя к мысли, что всё плохое, все беды от евреев я почувствовал, наверное, раньше других. Имя автора я не называю, чтобы не нарушать Правил портала. Комментарии в том блоге меня попросили не оставлять. И поделом мне, сам знаю, что надоел. Причём даже раньше, чем написал второй свой коммент. И тут неожиданно мне помог Юрий Слесарев. Он мне и раньше помогал и свою благодарность я уже высказывал. Совсем по другому поводу. За признание нахимовского братства. В этот раз, читая о происходящих в Сирии безобразиях, Юрий Яковлевич рубанул, что мол пора с Израилем кончать. Уважаемый Юрий Яковлевич, который не любит обходить острые углы, надеюсь не будет в обиде за привлечение его имени всуе. Я понимаю, что поданный материал попал на подготовленную почву. Советский интернационализм так и проявлялся. Арабам надо помочь. Как тот веснушчатый мальчишка, приёмный сын Юра героя Папанова в фильме "Дети Дон-Кихота". Он стремился в Африку "освобождать угнетённых негров".
Юра, чёрт с ней с дипломатией. Согласен. Но логика-то должна быть. В Сирии насмерть бьются в течениe двух лет разношёрстная оппозиция и правительство. Ну надоела им династия тиранов. Хотят свергнуть Асадов. Которые, кстати, до сих пор не заключили мира с Израилем и официально продолжают оставаться с ним в состоянии войны. В Ливане убили премьера, захватили власть, воюют с Израилем. В далёкой Ливии сами помните, что случилось. Израиля там не было. Каддафи тоже угрожал Еврейскому государству. Ирак захватил Кувейт и скадами обстреливал Израиль. И тут вывод- бей евреев, кончай Израиль. Единственное государство, остающееся ледяным островком среди бушующего огня. Ну растопим мы этот островок. И что? Огонь погаснет? Ведь воюют шииты с суннитами, их многие миллионы. Выкидывают шахов, королей и диктаторов. А ведь не мной отмечено, что происходит всё это при племенном строе арабских государств. Там, где каждый сам себе шах. На карте (добавлено мною 05.06.2013) указано количество убитых во внутренних конфликтах в мусульманских странах. Потери от иностранного вмешательства не включены (например, советско-афганская война 80-х или война США в Ираке в 2000 г. Нет также жертв войны в Ливии). Где там Израиль? Сколько погибло арабов в антиизраильских войнах? А проарабская, антиизраильская пропаганда во всех бедах обвиняет Еврейское государство.
Конечно, я плохо осведомлён о бригаде(ах) Омара эль-Фарука. А кто из нас хорошо осведомлён? Тогда ему место не здесь. В русскоязычной прессе при переводе с арабского часто путаются: то бригады, то батальоны всевозможных "мучеников". Я исходил из советской и израильской классификации. Бригада (даже оппозиции) состоит из батальонов (они же полевые отряды в Сирии). Некоторые журналисты тоже так считают. Как это звучит по- арабски, признаюсь, не знаю. Хотя меня и причислили к арабам тоже. Ну к тем, которые против чего-то правильного. Процитирую-ка я журналиста Михаила Леонтьева, которого когда-то один мой питерский знакомый определил, как "подносчика снарядов". "При этом израильтяне на голубом глазу этих выродков лечат и вооружают. Сирийская армия за эти два года набралась уникального боевого опыта и очистилась. Все, кто мог дезертировать, уже сбежали(sic!). Рухнет Сирия — и вся эта шобла, международная шваль припрется к нам. Больше ей все равно деться некуда. И Дерайя будет не в пригороде Дамаска, а в пригороде Москвы. Сегодня, сейчас сирийская армия воюет, истекает кровью за нас. Не частый случай в отечественной истории. За это ей как минимум надо сказать огромное человеческое спасибо. А еще лучше - помочь материально". Почти всё очень созвучно комментируемым мною мыслям. Только глубже. Леонтьев за меня ответил, когда мне приписали трусость перед людоедами, а москвичам мол бояться незачем. Не добегут бандиты (которых оказывается я горячо люблю и должен слагать о них песни) с Голан в такую даль. A то, что добежали не только до Кавказа, но и до Москвы, мир уже удостоверился. Не мне рассказывать о взрывах в столице. И не хотел бы я, чтобы мой оппонент, отпуская внуков на прогулку, напоминал им указания службы тыла, как себя вести в случае ракетного обстрела. Как за 30 секунд нужно найти . Не считал(*), но думаю, что за 23 года не одна тысяча НУРСов пролетела над моей головой. А бывали и "Скады". Я не жалуюсь, а объясняю. Да, мы боимся за своих детей, за родных и за себя. Но мы живём здесь и не уезжаем. Кто хотел, те давно уже не в Израиле.
По поводу помощи сирийским раненым. Стали появляться вблизи разделительного забора на границе. Израильские солдаты пару раз получали приказ переправить их в госпиталь в Хайфу. Военных госпиталей в Израиле нет. Иногда в конце коридора лежит тюремный арестант с цепочками на руках и ногах под охраной. Бывает. Лечить надо всех. Решили вблизи границы развернуть полевой госпиталь. Принимают тяжелораненых. Обратившихся за несложной помощью не оставляют без внимания, но отправляют назад, в Сирию. В общем ведут себя, как всегда. Не одобряем-с. Надо просто смотреть, как сирийцы добивают друг-друга. Или по крайней мере документы спрашивать и у Путина разрешения просить на лечение. О Палливуде в следующий раз.
*) В блоге, который я рецензирую написано: "в сторону Израиля с 2008 года было совершено порядка 4000 пусков небольших ракет типа «Град» или самодельных «Хасам»". (вообще-то "кассам" - однозначно. Можно и "касам". Производства ХАМАС.) Подсчитал. Получилось с 2008 года 4360 ракет. "Порядка" на 360 штук больше. Всего-то по ракетинке в день в течение года. Ну вот сегодня (не дай Б-г) упала на Театральной площади, завтра попала в Торговый Центр в Купчинo, послезавтра грохнуло на фабрике "Большевичка". Так, мелочи. Можно привыкнуть. А почему точка отсчёта 2008 год? А не 2006-й? Ещё 1757 ракет. Опять мелочи. Напомню, что год 2005-й, год одностороннего размежевания. B сентябре израильтяне ушли из сектора Газы. Вскоре и начались обстрелы.
В первый же период войны подводные лодки составляли флотилию под командованием верного республике Р.Вердия. Деятельность флотилии координировалась директивами правительства, находящегося в Мадриде (позже в Валенсии) и морским министром. Действия подводных лодок не сочетались с действиями надводных сил и всего республиканского флота. Подводные лодки типа «С» по своим тактико-техническим элементам были схожи с теми, на которых я служил на Балтике и Тихом океане. Они имели ту же подводную скорость, подобное вооружение. Большим недостатком испанских лодок было слабое торпедное вооружение и плохая исправность других технических средств. В Испании торпеды не изготовлялись, и поэтому лодки были оснащены итальянскими торпедами, изготовленными в Фиуме. Фиумские торпеды были закуплены в Италии в 1928 году по одному комплекту на лодку и только для учебных целей. Других пополнений запаса торпед не осуществлялось. Закупка торпед в других странах не удавалась, и только случайно в 1937 году были куплены отдельные комплекты итальянских торпед у Греции. Надеяться на хорошие боевые качества этих торпед было нельзя. Состояние подводных лодок в целом по сравнению с надводными кораблями было значительно хуже. Надводные корабли и служившая на них знать привлекались к парадам по прибытии в порт короля, и были оборудованы и оснащены существенно лучше подводных лодок. При фашистском мятеже в заговор были втянуты командиры как надводных, так и подводных кораблей. Оставшийся верным республике командир лодки С5 , спокойный и уверенный в своих действиях офицер, в первые дни мятежа атаковал линкор мятежников «Эспанья», попал в него торпедой, но она не взорвалась. Это только одно из многих доказательств небоеспособности оружия республиканских лодок. Были и другие недостатки и ошибки.
С самого начала военных действий судьба подводных республиканских лодок сложилась неудачно. В первые месяцы погибли три подводные лодки «В». В сентябре 1936 года В6 была расстреляна у Сантандера фашистским эсминцем «Веласко», В5 пропала без вести, В4 была торпедирована у Гибралтара и погибла со всем экипажем. Остальные малые подводные лодки нуждались в срочном ремонте и в военных действиях не участвовали. Более современные лодки типа «С» принимали участие в борьбе с надводными силами противника и в транспортировке ценных грузов и людей из осажденных баз. Подводная лодка С3 погибла при выходе в надводном положении из Малаги для атаки мятежного крейсера «Альмиранте Сервера», ведущего интенсивный обстрел побережья. Она неожиданно взорвалась: то ли это была диверсия, то ли торпедная атака итальянской подводной лодки, курсировавшей вместе с «Альмиранте Сервера». Лодка мгновенно ушла под воду, оставив находившихся на мостике командира и штурмана. Хорошо плававший штурман освободился от одежды и быстро достиг берега. Командир, выбиваясь из сил, с трудом доплыл до берега, вышел из воды и умер на берегу от разрыва сердца. Подводная лодка С5 из-за технической неисправности не смогла погрузиться и в артиллерийской перестрелке была уничтожена двумя вооруженными рыболовными траулерами противника.
Долгое время, до октября 1937 года, подводные лодки С2», С4 и С6 базировались на севере Испании в портах Бильбао, Сантандер и Хихон. Подводная лодка С6 после повреждения при бомбежке, когда я был на ней командиром, была затоплена командой вблизи Хихона. С2 и С4 были интернированы во Франции и по просьбе правительства республики впоследствии были И.А.Бурмистровым и мной переведены через Гибралтар на юг Испании, в Картахену. После ожесточенной атаки мятежниками Картахены, где в конце войны находился весь республиканский флот, и при попустительстве командующего флотом профашистски настроенного М.Буиса, корабли убыли в марте 1939 года в Тунис (Бизерту) и прекратили свои действия в революционно-освободительной борьбе за демократию и республику. Подводя итог борьбы на море во время испанских событий, хочется отметить отдельные количественные результаты. Главными морскими силами можно было считать 19 надводных кораблей у республиканцев и 10 у франкистов, то есть всего 29 кораблей. В боевых действиях со стороны республики участвовало шесть подводных лодок «С» и три малые лодки типа «В». За период с 1936 по 1939 года на мине подорвался и затонул линкор республики «Хайме I», а при прорыве через Гибралтар был потоплен эсминец «Сискар». Также был потоплен в бою один крейсер мятежников «Балеарес»17, то есть из общего числа надводных кораблей 17 % было уничтожено. А по подводным лодкам дела обстояли хуже: из девяти действующих лодок шесть были потоплены и уничтожены. Получается, что 67 % республиканских лодок полностью были выведены из строя во время этих событий. Причин тому много, о них разговор впереди. Но главное — это отсутствие у республики достаточного числа опытных командиров и умелого руководства операциями, плохое техническое состояние кораблей, интенсивная фашистская наступательная целеустремленность в морских действиях и авиабомбежках и, наконец, нерешительность многих командиров и особенно руководителей, приводящая к бездеятельности, пораженчеству и изменам. Это моя сложившаяся в то время точка зрения.
Линейный корабль «Хайме I»
Пиренейский полуостров, находящийся на большом расстоянии от Советского Союза, долгие годы оставался под властью диктаторского фашистского режима, подобного режимам в Германии и в Италии тех времен. В Португалии было покончено с фашизмом в 1974 году, а в Испании — после смерти Франко, в 1975 году. Только потом в этих странах начался процесс демократизации общественной жизни.
В Испанию через Париж
Фашистский мятеж в Испании явился причиной пробуждения идей пролетарского интернационализма во многих странах. Большое число советских людей отправилось в далекую страну бороться за свободу и независимость испанского народа. Я заканчивал учебу на первом курсе академии. Вдруг неожиданно меня вызывают в Москву, в Генеральный штаб, где задают вопрос: «Желаете ли вы поехать в Испанию в качестве добровольца-интернационалиста на борьбу с международным фашизмом?» Я сразу же ответил: «Согласен!» — Может, вы подумаете, ведь у Вас ребенок, сын? — Что думать. Я полностью согласен! — Тогда все ясно. Будем Вас оформлять.
Н.Г.Кузнецов
Я встретился с Н.Г.Кузнецовым, который недавно вернулся из Испании и имел определенный боевой опыт борьбы республики. В Испании он был военно-морским атташе и советником по морским делам у морского министра республиканской Испании Индалесио Прието. Он в общих чертах обрисовал обстановку. Время на мои сборы было ограничено. Мне быстро выдали гражданскую одежду: костюм, макинтош, шляпу и другие вещи. Билет был взят заранее. Поезд шел через Ригу, Антверпен и далее в Париж, где в скором времени меня уже встречали представители нашего посольства. Поселился я в одной из гостиниц по советскому паспорту в качестве туриста. На другой день вечером я расплатился по счету и сказал, что уезжаю, а сам явился в советское посольство к военно-воздушному атташе Васильченко. Он, немного прихрамывая, подошел ко мне, поприветствовал, расспросил о впечатлениях и текущих делах. После сдачи своих советских документов меня на машине привезли в испанское республиканское посольство, где вручили испанские документы на имя дона Северино де Морено, по матери Лопес. Так я стал испанцем. Брюнет с голубыми глазами, со смуглым лицом — эта схожесть в некоторых случаях мне пригодилась. Потом в воспоминаниях писали, что я внешне похож на испанца. Вместе с испанским представителем мы поехали в другую гостиницу, где я уже был оформлен как настоящий испанец. Я стал испанцем, не зная испанского языка совершенно. В училище и академии изучал английский и французский. И это в какой-то степени пригодилось. Кое-как по-французски я говорил, иногда употребляя и некоторые английские фразы.
Все происходило очень быстро и оперативно. Через два дня меня отвезли в испанское посольство и на машине отправили на юг Франции. Ехали всю ночь. Прибыли на частный спортивный аэродром, остановились у сарая-ангара. Некоторое время мой попутчик выяснял обстановку. За каждого пассажира при перелете франко-испанской границы в то время приходилось платить большую сумму — 20 тысяч франков (легковая машина тогда стоила 25—30 тысяч франков). После договоренности я вошел в ангар и уселся в спортивный одномоторный самолет. Там уже был мой попутчик-испанец. Я обратил внимание на желтые крылья, на которых контрастно выступали огромные черные трефовые тузы. Стартовали мы прямо из ангара и взяли курс на Байону. Погода на французской территории была прекрасной. Когда подлетели к границе, то справа в небе появились облака. Я посмотрел в окна на гладь Бискайского залива и увидел гирлянду кораблей, состоящую из крейсера, эсминца и других вспомогательных судов. По бортам кораблей заметил систематические огневые вспышки — нас обстреливали. Обратил внимание летчика на это, и он постарался набрать побольше высоту и нырнул в находившиеся рядом облака. Плутали в них довольно долго. По времени казалось, что уже пора садиться. Увидев первый просвет в облаках, пилот завернул в него, и оказалось, что мы уже не над республиканской территорией, а у мятежников. Они открыли огонь из пулеметов. Были четко видны следы трассирующих пуль. Срочный разворот самолета, и резкое снижение высоты в сторону ближайшего республиканского аэродрома в районе Сантандера. Пришлось садиться с сложных условиях, так как побывавшие незадолго до нас «хейнкели» разбомбили взлетную полосу. Садились сбоку, на обочину полосы, с большой тряской.
И.А.Бурмистров
Нас уже ждали, был и наш русский представитель. Повезли меня в испанский штаб, где я встретился с Иваном Алексеевичем Бурмистровым. Он уже находился здесь с сентября 1936 года и был первым русским командиром подводных лодок С1 и С6. На С6, после повреждения ее при бомбардировке Бильбао, был закончен общий ремонт. И мне предстояло командовать этим подводным кораблем после отъезда на Родину И.А.Бурмистрова.
Другой показался знакомым. «Похож на отца», — сообразил Крамской. Он с Рындиным-старшим учился в училище, вместе они пробивались на на катерах через льды... Ясно, почему младший Рындин выбрал малые корабли. Отец его всю жизнь командовал катерами и передал любовь к малым кораблям сыну. «Они товарищи моего Ростислава. Ростислав — парень с открытой душой. Глеб, тот — нет... За сутки я так и не узнал, чем он дышит...» — Разрешите войти? — Войдите... прошу. Они стоят на пороге. Он идет им навстречу, выслушивает рапорт о прибытии; докладывают четко, но, несомненно, волнуясь. Надо ободрить. — Добро пожаловать, — говорит он как можно радушнее. — Мы ждали вас. Хорошо, что вы пришли к нам по собственному желанию. Он видит, как расцветают их юные лица: радостно слышать, что их ждут. Он приглашает сесть — не к столу, а на большой широкий диван, и сам садится между ними. Начальники, куда меньшие, принимали их подчас иначе: делали вид, что они страшно заняты, подолгу читали давно перечитанные бумаги. А Крамской уже спрашивает, преподает ли еще старик — «навигатор» или вышел на пенсию, дружили ли они с Ростиславом, повидался ли Рындин с отцом, а Живцов — со своими катерниками. Наверное, катерники довольны, что их воспитанник стал офицером... Крамской рассказывает им о соединении, в котором им придется служить, говорит, что хотя и мало осталось заслуженных ветеранов войны, но имена «стариков» не забыты. Стоит взглянуть в исторические журналы. Он поднимает с низкого столика один из альбомов. Здесь сохранились фотографии героев, описания подвигов.
Как бы невзначай, перелистывая страницы история, он останавливается на двух тральщиках — «Триста третьем» и «Триста пятом». Крамской вспоминает о десантах, о поединках с бомбардировщиками и с подводными лодками, с уважением произносит имена моряков, погибших и здравствующих. Есть что вспомнить и есть чему поучиться! Тяжело раненные офицеры «Триста третьего» Самохвалов и Ножиков до последнего удара сердца держались на своем боевом посту. На «Триста пятом» офицеры воодушевляли матросов. Верные славной боевой традиции, они и в безвыходном положении не покинули своего корабля. Хладнокровие и выдержка не оставляли их в самые трагические минуты... — Я хорошо знал их, — Крамской называет фамилии. — Я очень хотел бы, чтобы вы, молодежь, всегда помнили ваших предшественников, благородство и чистоту их самоотверженных душ. О них не написано ни поэм, ни песен. Не потому, что они были хуже других. Они воевали, как все моряки. Как я. И как вы, — он улыбнулся Живцову, и Фрол вспыхнул от удовольствия. Да, и он — участник великой войны! — Боцман на «Триста пятом» — ветеран, всеми уважаемый мичман Межуев, — продолжал Крамской. — На «Триста третьем» нет старых моряков, но молодежь почти вся из десятилетки. С такими матросами можно горы ворочать. Запомните: командир должен уметь сплотить свои боевые части, должен верить, что на любом посту, в самых сложных условиях, его приказание будет выполнено точно. Вы должны жить одними стремлениями со своими матросами, а стремления эти сейчас — стать отличными боевыми частями и кораблями. Пуще всего берегитесь зазнайства, — предупредил он. — Без матросов вы много не повоюете. Они — главный двигатель, так ведь еще Нахимов сказал... Вы будете учить и воспитывать, но и сами учитесь у них. Есть чему. Они почти все комсомольцы, а вы оба, разумеется, имеете опыт комсомольской работы? Я тоже прошел через это, мне тоже было когда-то лишь двадцать пять лет... Трудно предположить, а? Лед окончательно сломлен. Как не похож этот разговор на другие, когда некоторые начальники, с которыми Никите и Фролу приходилось встречаться, ограничивались опросами по пунктам анкеты в своих скучных, наводящих тоску кабинетах и холодно говорили: «Можете быть свободны». Фрол примечает в пепельнице великолепную трубку, о которой можно только мечтать. А Никита рассматривает фотографии кораблей и катеров морской гвардии.
3 апреля 1942 год. Рождение морской гвардии в СССР. В этот день гвардейскими стали крейсер "Красный Кавказ", эсминец "Стойкий", минный заградитель "Марти", тральщик Т-205 «», подводные лодки "Д-3", "М-171", "М-174", "К-22".
Уже ярко светит в окна осеннее солнце, и за окнами заискрилось повеселевшее море. Переговорили о многом — рассказано, как первый начальник Крамского Сырцов увлекал штурманов игрой, называвшейся «Капитаны ведут корабли», Крамской узнает от своих молодых собеседников, что Балтика им кажется суровее, романтичнее Черного, что они выбрали малые корабли по любви к ним с детских лет, что Рындин любит рисовать, а Живцов — стихи, особенно «флотские». Не расспрашивая, Крамской узнает о их детстве и юности, о привязанностях и вкусах и, глядя им в лицо с вершины своих пятидесяти лет, думает: «Какие чистые, хорошие души!» Ему нравится этот рыжеволосый атлет, как видно, честный, прямой, нравятся его огненно-золотистые кудри и мальчишечьи веснушки, обступившие самый русский, широкий нос, его решительные и сильные руки; нравится и другой, сероглазый; именно таким был в училище его отец, Юрка Рындин. Он был отличным товарищем и нежным мужем маленькой хрупкой блондинки. Кажется, она умерла... Крамской узнает, что Живцов — сирота, Никита не захотел служить под крылышком у отца, да и отец не согласился бы на это (Крамской тоже не хотел бы быть начальником Ростислава). Живцов со вспыхнувшим и одухотворенным лицом вспоминает к слову вдохновенные строки морского поэта:
И если ты, о Партия! — велела... нет на морях для нас такого дела, которого не выполнили б мы!
— Великолепные слова, — одобряет Крамской. — Партия поручила вам, совсем еще молодым офицерам, нелегкое дело: воспитывать таких же, как вы, молодых моряков. Вы мне нравитесь, я в вас верю. Он встает. Поднимаются Рындин с Живцовым. — Я вам доверяю людей. Да, людей... — Есть, — вырывается у Фрола. — Вот вы сказали «есть»! Относитесь с уважением к этому слову. В двадцать втором году партия сказала нам, комсомольцам: «Надо идти строить флот», мы сразу ответили: «Есть!» Пришли на флот, строили, воевали, и многие из нас отдали ему всю свою жизнь. И я никогда не раскаивался. Можно ли не любить море? Нельзя. Лицо его просветлело. — Можно ли не любить флот? Нельзя! Можно ли не уважать флотское четкое слово «есть»? Для меня оно всю жизнь значило, что я приказ выполню — высажу в срок десант, найду и потоплю подводную лодку, пройду в осажденный Ханко... Надеюсь, что и вы, сказав «есть», станете настоящими офицерами флота... Доброе имя его и добрая слава завоевываются личным примером и чистой душой; любая оплошность будет замечена подчиненными; плох офицер, добивающийся дешевого авторитета послаблениями и поблажками; хорош офицер, который требователен к другим, но и сам хорошо подготовлен: он не только специалист, он начитан и образован и может оказать глубокое нравственное воздействие на матроса. Авторитет офицера всегда поддержит комсомольская организация, но и он должен верить ей и на нее опираться...
Им все это близко, понятно. Крамской говорит раздельно, торжественно, так, чтобы это запомнилось на долгие годы. — Вас, лейтенант Живцов, назначаю штурманом и помощником на «Триста третий». Командир «Триста третьего» — лейтенант Коркин. Даю месяц на подготовку к экзамену на несение самостоятельной вахты. Мне хочется верить, что вы оправдаете мои надежды. А вас, лейтенант Рындин, назначаю штурманом и помощником на .«Триста пятый». Вас просил к себе Бочкарев. Рындин не может скрыть своей радости — Бочкарев в нем нуждается! — Командир дивизиона капитан третьего ранга Щегольков так же, как и Бочкарев, один из лучших у нас офицеров. Они вам помогут. Вам обоим пригодится и опыт комсомольской работы. На кораблях почти все комсомольцы. Узнайте получше каждого, кто чем дышит... Рассказав им об их обязанностях, Крамской предупреждает: — Ваше слово, данное старшине и матросу, должно быть крепким, как... — Лед! — решается Фрол подсказать. — Лед — он тает. А ваше слово должно быть тверже гранита... Коли обещал — выполняй. А не выполнишь — авторитет потеряешь. Завоевать авторитет очень трудно, а потерять—легче легкого... И предупреждает, как отец сыновей: — Скидок у нас не дают ни на старость и ордена, ни на молодость и неопытность. На тральщиках надо быть мастером своего дела. Ошибка в расчетах, замешательство, нечетко отданная команда — и могут погибнуть и люди и корабль... Тральщики — вы это знаете — и в мирное время воюют. Они постоянно в бою. Служить на них трудно, труднее, чем на других кораблях. Но зато и почетнее. И романтичнее. Вы будете служить человечеству. Я не ошибся, назначив вас обоих на тральщики? — Никак нет! — ответил Фрол за обоих. — Мы очень вам благодарны, товарищ капитан первого ранга!
Глеб сладко потянулся, открыл глаза. Отца уже не было. К спинке дивана приколота записка: «Герда сегодня свободна. Еда в буфете. Кофейник в кухне. Согрей себе кофе, позавтракай. Пообедаем вместе в столовой». — Вот чудак, «согрей себе кофе», а на что же тогда существует кафе? — сорвал Глеб записку. — А отец ничего устроился, красота, — он спустил голые ноги на коврик. — В одиннадцать придет в парк эта девчонка. Ну что ж? Будет в Москве чем похвастать. Он оделся, тщательно уложил волосы. Повязал галстук и, взглянув на часы, увидел на столе фотографию брата. — Ишь ты, будущий адмирал, — усмехнулся он. — Воображаю, гордится погонами, кортиком. Ежеминутно смотрится в зеркало. Он давно уже недолюбливал брата, хотя именно он, Глеб, был любимчиком матери и, наслушавшись, что он «младший и хворенький», отбирал у Ростислава игрушки и книжки с картинками, заливаясь отчаянным воем: «Я младший, меня не смей обижать, отдай!» Мать пичкала его сладостями, ему всегда перепадало больше, чем Ростиславу, и он рос тираном, хотя и умел притворяться, и отец знал его благонравным, тихим, воспитанным мальчиком. Он хорошо помнит, как мать согласилась отдать в нахимовское Ростислава и наотрез отказалась отпустить от себя Глеба. Она заливалась слезами, бормоча, что Глебик хрупкий, болезненный, он не вынесет жизни в казарме. Она рисовала такие ужасы жизни ребенка вдали от матери, что и Глеб разревелся и завопил: «Ни-по-чем не хочу в на-хи-мов-ское!» Отец махнул рукой и уехал — дома он бывал гостем.
Глеб позеленел от зависти и обиды, когда увидел Ростислава в белых перчатках, в матросской форменке и в бескозырке с тисненой золотом ленточкой. Ростислав с упоением рассказывал о голубом доме на набережной, где помещалось училище, об «Авроре», им отданной, о товарищах до тех пор, пока, глотая злобные слезы, Глеб не взвизгнул: «А мне это вовсе не интересно»... — Ну, как знаешь. А мне интересно, — и Ростислав отвернулся к книжному шкафу. Мать, собиравшаяся в театр, прикрикнула: — Опять ты Глебика раздражаешь? Он нервный, болезненный. Ростислав вздохнул и сказал, что ему пора в училище. Он стал приходить лишь в те дни, когда приезжал отец. После войны отец командовал морской базой в таком разрушенном городе, что мать решительно отказалась туда поехать. И отец жил в Далеком, а они — в Ленинграде. Ростислав ездил в отпуск не к ним, а к отцу, но это не огорчало ни маму, ни Глеба. К ним с некоторых пор стал приходить молодой весельчак в хорошо сшитых костюмах — мать познакомилась с ним в театре на «Пиковой даме». Федя — он просил не называть его «дядей» — расположил к себе Глеба; играл с ним в шашки, показывал карточные фокусы, приносил шоколад «Золотой ярлык» и, достав из бумажника с золотой монограммой десятку, предлагал: «Не желает ли любознательный молодой человек ознакомиться с последним достижением кинематографии?» Глеб с удовольствием брал деньги и шел знакомиться с очередным достижением кинематографии. Глеб уже не был младенцем и, когда приходил Федя, сам предлагал: «Знаете что? Вы потолкуйте, я не буду мешать...»
Однажды, вернувшись из школы, он увидел, что дом перевернут вверх дном, и мать, словно в лихорадке, забрасывает открытые чемоданы тряпьем. Она повернула к Глебу вспотевшее, возбужденное лицо и без знаков препинания сообщила, словно телеграмму отправила: «Мы уезжаем в Москву в Москве школа лучше Федя устроит будем жить с Федей я оставляю отца ты не против?» Нет, Глеб не был против поездки в Москву и даже не спросил, возьмут ли они Ростислава и что подумает об их отъезде отец. Он давно знал со слов матери, что отец эгоист, себялюб, погубивший ее светлую молодость и испоганивший счастливое детство ее бедного Глебика. А Ростислав им не нужен. В тот же вечер они уехали и поселились в Москве. У Феди была небольшая, хорошо обставленная квартирка в новом доме на улице Горького, с лифтом и похожей на Квазимодо одноглазой лифтершей.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Все эти соображения могут быть только сугубо индивидуальными суждениями. Но мне лично тогда нужна была учеба в , которая, к моему сожалению, была длительной и прерывистой, она продолжалась с 1936 по 1941 год, то есть закончилась непосредственно перед самым началом Великой Отечественной войны. В то время в академии был трехлетний курс обучения. Я закончил первый курс в 1937 году и вместе с другими добровольцами отбыл в республиканскую Испанию, где пробыл целый год и командовал двумя испанскими подводными лодками. После возвращения, в июле 1938 года, был направлен в академию для продолжения учебы, а в конце года снова отправлен на флот на должность командира бригады Черноморского флота. По моей настоятельной просьбе через год, в сентябре 1939 года, мне разрешили продолжить курс обучения в академии. Но в декабре этого же года во время войны с белофиннами меня назначили командиром бригады подводных лодок на Балтийский флот. В финском конфликте база была в Таллине, тогда еще столице буржуазной Эстонии. После окончания войны я уже в четвертый раз был командирован в академию, которую окончил в апреле 1941 года и продолжил свою службу командиром бригады подводных лодок на Балтийском флоте. Я прожил долгую жизнь. Многих моих товарищей уже давно нет в живых, и с позиции прожитых лет могу смело утверждать, что главная операция всей моей жизни — активное участие в испанских событиях, в первой схватке с мировым фашизмом.
События в Испании
В 1983 году во многих капиталистических странах различным образом отмечалось 50-летие зарождения фашизма. Активизировались американские реакционные круги, в Японии пытались создать «непотопляемый авианосец» США; Великобритания участвовала в военных конфликтах... Все это вело к накалу международной военной обстановки, к росту затрат на вооружение и обороноспособность стран Европы, Азии и других континентов. Очаг Второй мировой войны, если заглянуть в прошлое, возник в Европе еще в 1933 году с приходом к власти в Германии Гитлера, а в Италии — Муссолини. Для них Испания была базой для запугивания антифашистских фронтов. В 1931 году в Испании после неудавшегося и развалившегося фашистского режима генерала Примо де Ривера образовалась республика. Однако она не оказала большой помощи трудящимся страны. Народный фронт в стране победил на выборах только в 1936 году. В парламент (кортесы) были избраны 17 коммунистов, 88 социалистов и 159 республиканцев. Через пять месяцев в стране вспыхнул фашистский мятеж, который возглавил генерал Франко. Поддержку ему обеспечила финансовая и земельная олигархия страны, армия полностью перешла на его сторону. Гитлер и Муссолини существенно помогли отправкой в Испанию регулярных частей своих армий, посылкой оружия и снаряжения. Вместе с испанскими мятежниками против республики воевали 300 тысяч иностранных солдат и офицеров.
С историей испанского флота мы, добровольцы, ознакомились, еще учась в училище и академии. Это мощная «» из 130 судов, разбитая штормом и англичанами у берегов Великобритании. Это и Трафальгарское сражение, где британский флот во главе с Нельсоном разгромил опять же испанцев, и еще много других исторических сражений. Во время фашистского мятежа испанский флот практически полностью остался у республиканцев. В этом большую роль сыграли экипажи кораблей и отдельная незначительная часть офицерского состава. Вот данные, опубликованные в 1949 году: из 19 адмиралов у республиканцев осталось только двое; из 31 капитана 1 ранга — тоже двое, из 65 капитанов 2 ранга — семеро, а из 126 капитанов 3 ранга — 13 офицеров. Все подводные лодки, а их было шесть типа «С» и шесть типа «В», были у республики. Главной базой до конца войны оставалась известная нам по истории Картахена на Средиземном море.
Примечания научного редактора
В момент начала мятежа в руки франкистов попали только старый легкий крейсер «Република» (находившийся в резерве и стоявший в Кадисе) и эсминец «Веласко» (из боевого состава флота).
Подводные лодки испанских ВМС в базе
Таким образом, флот оставался в основном верным республике, а сухопутные войска оказались полностью на стороне Франко. При этом не следует забывать большую обученную армию фашистских формирований Германии и Италии, а также профашистски настроенной Португалии, а также их надводные и подводные корабли, их активное и непредвиденное участие в срыве морских перевозок для республики и в боевых действиях. Данные по кораблям флота в период испанских событий приведены в таблице.
Примечания научного редактора
Линкор «Хайме I» погиб 7 июня 1937 года от внутреннего взрыва боезапаса. Линкор «Эспанья» ремонтировался на базе в Эль-Ферроле, захвачен франкистами после боя за базу. Тяжелые крейсера «Канариас», «Балеарес» строились в Эль-Ферроле, захвачены франкистами после боя за базу. Легкий крейсер «Альмиранте Сервера» ремонтировался на базе в Эль-Ферроле, захвачен франкистами после боя за базу. Старый легкий крейсер «Република» переименован в «Наварро». Эсминцы «Сеута», «Теруэль», «Мелилья», «Уэска» переданы генералу Франко правительством Италии.
Правительство Народного фронта с первых дней фашистского мятежа обратилось к трудящимся страны за помощью. Быстро возникли отряды республиканских войск и — образовалась Народная армия. У защитников республики отсутствовал опыт ведения войны. Это мешало. Централизованное создание испанского государства началось в 1479 году в результате объединения королевств Арагон и Кастилия и военного захвата в XVI и XVII веках территорий в Америке, Африке, Азии и Европе. Далее продолжалась борьба за испанское наследство с Францией и Англией, которая привела к потере Гибралтара. Интенсивные военные действия, перевороты и гражданские войны насытили XIX век. В начале XX века велась только классовая борьба и произошла смена правительств. В то время, то есть в 30-х годах XX века, для вооруженной борьбы нужна была военная техника, оружие, боеприпасы, убежденные и решительные военачальники. Проявленные героизм и самоотверженность республиканских бойцов известны многим. Большое участие в борьбе на стороне Народного фронта принимал Советский Союз. Мы направили в Испанию 648 самолетов, 347 танков, более 1000 орудий и много другого военного снаряжения. За республику на стороне антифашистов сражались около 3000 советских добровольцев. Среди них было 29 моряков. Наши подводники, в отличие от офицеров надводных кораблей, были не военными советниками, а командирами испанских подводных лодок. Это И.В.Грачев, В.А.Егоров, Г.Ю.Кузьмин (погибшие в Великую Отечественную войну), И.А.Бурмистров и я. С.П.Лисин был старшим помощником у Г.Ю.Кузьмина, а затем командиром подводной лодки. Были и будущий адмирал Алафузов Владимир Антонович, Кузнецов Николай Герасимович, ставший впоследствии Адмиралом Флота Советского Союза, интересно описавший республиканские события в Испании в своих книгах, особенно в «На далеком меридиане», а также Н.О.Абрамов, Н.Е.Басистый, В.Л.Богденко, Л.К.Бекренев, А.Г.Головко, В.П.Дрозд, И.Д.Елисеев, А.В.Крученых, Н.А.Остряков, С.А.Осипов, С.С.Рамишвили и другие моряки флота нашей страны. Всего в рядах интернациональных бригад насчитывалось более 40 тысяч добровольцев из 54 стран мира. В них входили бойцы из Англии, Югославии, Франции, США и других стран.
По призыву VII Всемирного конгресса Коминтерна, проходившего в Москве, был создан единый антифашистский международный фронт. из людей различных национальностей возникли в 1936 году. С оружием в руках сражались они на стороне Испанской республики. В 1986 году исполнится 50 лет со дня рождения этих интербригад. Главной силой бригад были коммунисты из разных стран мира. О них и о бойцах, отстаивавших республику, написано много книг, сняты фильмы и документальные, и художественные. Участник борьбы с фашизмом в Испании Эрнест Хемингуэй в романе «По ком звонит колокол» описал трагическую судьбу и героизм некоторых интернациональных бойцов, участников этих кровавых событий. Лирика испанского поэта Федерико Гарсиа Лорки также была направлена против фашизма. Активно участвовал в борьбе с фашизмом французский коммунист и испанец по происхождению Пабло Пикассо. В своих картинах он разоблачал человеконенавистническую сущность фашизма. Это серия «Мечты и ложь генерала Франко» и монументальная «Герника». Наш талантливый кинодокументалист М.И.Ромм прямо во время сражений снимал свои испанские репортажи. Вел постоянные репортажи и корреспондент «Известий» И.Г.Эренбург. Многие другие прогрессивные деятели искусства в своих работах показывали ложь и ненависть фашистской реакции.
Отсутствие единства среди руководителей правительства, несогласие по ряду важных вопросов между социалистами и коммунистами, влияние капитулянтских настроений республиканцев, разногласия с анархистами, троцкистами создавали нерешительность, непрочность и ненадежность Народного фронта. Усталость и пораженческие настроения в финале борьбы усугубляли судьбу республики. Огромную роль в падении республики сыграла «пятая колонна», измены руководящего состава и планируемые диверсии и провокации. И главное — это огромная военная и кадровая помощь, оказываемая фашистской Германией и Италией. Вспомним 300 тысяч хорошо вооруженных и оснащенных солдат, неизмеримая роль немецких новейших самолетов типа «юнкерсов», «хейнкелей» и итальянских «капрони» и «фиатов», кораблей и подводных лодок, участвовавших в агрессии против республиканских сил. Решающую роль в борьбе с республиканцами играли марокканские войска, переправленные Франко из Африки.
Если силы флота в начале вооруженной борьбы были, в основном, на стороне республики, то уже в середине — они либо были уничтожены, либо интернированы, либо, не имея умелых и верных республике кадров и нормальной технической оснащенности, бездействовали и придерживались тенденции — не топить испанские корабли, перешедшие на сторону Франко. Их роль заключалась в обеспечении в первые периоды войны коммуникаций, особенно с Советским Союзом, в исключении десантных операций со стороны мятежников и в поддержке сухопутных сил республиканцев своим присутствием на театре военных действий. Ограничивали возможность действия сил флота и отсутствие или недостаток боеприпасов, топлива, плохая организация использования кораблей и управления ими, а также невозможность топить торговые корабли противника, идущие под «нейтральными» флагами. Подводный флот, оставшийся полностью на стороне республики, состоял из 12 единиц, в которые входили 6 малых устаревших подводных лодок типа «В» (одна ремонтировалась) и 6 более новых средних подводных лодок типа «С».
Примечания научного редактора
Подводные лодки типа «С», которыми Н.П.Египко командовал в Испании, были построены в 1924-1929 годах серией из шести единиц на государственной верфи в Картахене. При водоизмещении 915/1290т (длина 75,3 м, ширина 6,3 м, осадка 4,1 м) и скорости хода -16,0/8,5 уз, они вооружались шестью 533-мм торпедными аппаратами и одним 75-мм орудием. Надводная дальность плавания 10-узловой скоростью достигала 3800 миль, глубина погружения — 80 м.
(sic!).
.jpg)
