"... Встречаются с нахимовцами и выпускники разных лет, чья жизнь и служба юным курсантам кажется уже настоящей историей. Еще бы! Ведь сколько интересного могут рассказать в недалеком прошлом главный штурман ВМФ; последний начальник Каспийского высшего военно-морского училища вице-адмирал Л.Жданов; командир головной атомной стратегической лодки первый заместитель начальника Главного штаба ВМФ вице-адмирал Ю.Кайсин. Разве не захочется мальчишкам стать такими же? Впрочем, Василий Георгиевич заметил, что я идеализирую детей, которые приходят сюда. Это потом они влюбляются без памяти в море и флот, а в 14 лет, как правило, выбор за них делают взрослые: родители, опекуны, воспитатели детского дома."
Подмечено верно. Это могут подтвердить многие из ленинградских или рижских нахимовцев, для которых влюбленность в море рождалась на берегах и волнах озера Нахимовского, Даугавы. У воспитанников Тбилисского Нахимовского училища было свое место рождения любви к морю.
Нахимовцы ТбНВМУ на летней практике в Фальшивом Геленджике. Шлюпочный поход.
Посвящение в нахимовцы. Поздравляет и вручает ленточки вице-адмирал Ю.А.Кайсин.
Кто-либо узнает себя или своего однокашника, друга, товарища, сослуживца?
Гивишвили Гиви Васильевич.
доктор физико-математических наук, специалист в области изучения ближнего космоса (ионосферы), заведующий лабораторией. Вместе с тем его всегда влекла ещё и история. Сперва подспудно, а затем всерьёз, он занялся изучением того, с чего всё начиналось. А начиналось, как открыл для себя самого Гивишвили, с античности. И не только история, но и большинство наук, искусств, а также литература и философия. От истории доктор физико-математических наук перебрался именно к философии, попутно пересмотрев (и не только для себя) ряд, казалось бы, незыблемых положений (к примеру: социально-экономическую периодизацию в истории, а в философии рост значения личностного фактора). И перешел к теории современного гуманизма. В настоящее время он является автором не только ряда интересных (и острых) статей по вопросам истории, философии, эволюции, но и талантливой и неожиданной книги «Феномен гуманизма», а также учебника по основам современного гуманизма для средней школы. Им подготовлен труд «Философия гуманизма»...
Первое в истории отечественной педагогики учебное пособие по гуманизму рассказывает об основах правильного мышления и общечеловеческих нравственных нормах, о фундаментальных правовых и гражданских ценностях, о свободе, достоинстве и долге россиянина перед обществом и самим собой. В книге обсуждаются вопросы о толерантности и конструктивности человеческих отношений, о путях созидания свободной и демократической России и месте в ней современной молодежи.
Иващенко Станислав Семенович.
Нахимовец Иващенко (Лабадзе) С.С. Представитель ветеранов Рижского Нахимовского училища в Санкт-Петербурге.
Зубченко Геннадий Валентинович.
Упомянутый выше Николай Филиппович Ченчик до конца жизни интересовался судьбами своих воспитанников, гордился их успехами. - Из книги Суворовские, нахимовские... Автор-составитель Толокольников Г.П.
Именно благодаря его памятным заметкам, подсказавшим профиль деятельности Геннадия Валентиновича, можем привести список некоторых из его трудов:
Демобилизовавшись, я оказался в Хосте, работая рядом с санаторием Северного Военно-морского флота, куда начали приезжать со всех морей к океанов наши воспитанники десяти выпусков. У нас были питомцы Ивановы, Сидоровы, Илларионов, Шавин, Бакин, Никитенко, Григорян, Мирзоян, Шайдаев Энвер-Оглы, Газиев Рахмед. Вот несколько примеров их достижений: контр-адмирал Петров плавал на Тихом океане, бывал на всех «горячих точках» от Красного моря Баб-Эль-Мандебского пролива до Манагуа в Никарагуа, объездил и облетел все земные континенты от Канады и Новой Зеландии и до Виргинских островов, кавалер многих правительственных наград; контр-адмирал Горожин П.П., командир атомной подводной лодки, командир Военно-морской базы Новая Земля, - самое страшное место на всем Земном шаре не только по климату, но и по тем делам, что творили советские люди - возводя атомный щит Родины; Филипьев Ю.П. за освоение новой техники и проявленное при этом мужество получил звание Героя Советского Союза; капитан первого ранга Полетаев А.И. за поход к Северному полюсу на атомоходе награжден орденом Красного Знамени; Ашчьян Л.С. - к.т.н., окончил МАИ, академию Внешней торговли, сотрудник внешней торговли, объездил все Социалистические страны, а также ФРГ, США, Мексику, Иран, Афганистан; Баркалая А.И., биофизик, ст. научный сотрудник Министерства здравоохранения России; Зубченко Г.В. - к.т.н.; Сулико Чутксрошвили - к.т.н. и многие - многие другие.
Зубченко, Геннадий Валентинович. Исследование способов защиты рек от загрязнения путем совершенствования водно-хвостовых хозяйств при бульдозерной разработке вечномерзлых россыпных месторождений. Афтореф. дис. на соиск. учен. степени канд. техн. наук. М., 1973. Зубченко, Геннадий Валентинович. Рациональное использование водно-земельных ресурсов при разработке россыпей. - М.: Недра, 1980. Зубченко Г.В. Усиление гидроизоляции очистных сооружений без отключения и нарушения процесса эксплуатации. Металлург. Научно-технический и производственный журнал. № 5, 2005.
Кондаков Артур Дмитриевич.
Чем живут питоны. Из переписки Верюжского и Кондакова (2008 г.):
"Николай! Дорогой ты наш Питон! Получил от тебя очень приятное, доброе письмо - большое тебе спасибо за новогоднее поздравление и хорошие пожелания, я тебе тоже желаю самого наилучшего - главное здоровья. А еще тебе от всех нас большое спасибо за твой большой и полезный труд в деятельности сайта. Молодец, умница!!! Николай, буквально перед твоим письмом мне из Минска от Славки Коваленко пришел пакет газеты "Кадетское братство" с твоими воспоминаниями: "В морях мои дороги..." Прочитал с наслаждением и приятной грустью. Как похожи наши судьбы! Человеческая память прекрасный дар хотя бы потому, что она через всю жизнь проносит воспоминания детства. Несмотря на то, что мы дряхлеем и мозги шевелятся, как раздавленные крабы, но память о нашем тяжелом, но прекрасном детстве осталась вчерашней, чистой и святой. И хотя 11 апреля мне стукнет 72 года, я себя чувствую мальчишкой в нахимовской форме, подпоясанным флотским ремнем с горящей бляхой со звездным красивым якорем. Я тоже отдал Флоту 32 года и на радиотехнической службе (РЛС, ГАС...). Вышел на пенсию капитаном 3 ранга. Служба: Кронштадт, Балтийск, Советская Гавань (10 лет), Таллин и последние 5 лет - Польша - Свиноуйсце - бригада ракетных катеров. Женился в 1962 году. Дочке 44 года - в Краснодаре, сын 43 года, ходит на судах старпомом, сын 34 года, ходит тоже старпомом. Живут все отдельно. Мы с женой вдвоем. Здоровье можно отнести в плеяду никудышных... Славка обещал выслать продолжение твоих воспоминаний. Хочу через Иващенко получить буклет Нахимовского училища и правила приема. Все это вышлю в районную газету "Новь" (это на моей Родине, которую я покинул в 1951 г.). А там с военкомом они найдут метод заразить мальчишек нашей болезнью. С редакцией я имею контакт, может воспользуемся и твоими воспоминаниями... В Минске Ваня Рыжиков активен в кадетском братстве. Молодец! Его даже наградили кадетской медалью: "За службу Родине с детства"... Придумать бы типа альманаха, широко использовать страницы воспоминаний, даже о тех, кого уже нет. Их жизни достойны уважения. Все, обнимаю, уважаю, ценю, горжусь тобой. Артур - теперь уже из-за бугра."
О дружбе. Кондаков А.Д.
"Есть такое выражение: друзья - не разлей вода. Кого разливали водой? Дерущихся. Когда разливали водой? Например, когда две собаки насмерть вцепились друг в друга и держат друг друга мертвой хваткой. Тогда их обливают водой. А если друзья не разлей вода, то какой же мертвой хваткой они друг за друга держатся? То есть какой силы зверь в них находится? То есть они не могут разойтись, они насмерть друг к другу привязаны. Таким образом, дружба требует постоянного присутствия, это завязка постоянно быть вместе. Есть такое выражение: чтоб друг друга узнать, надо пуд соли вместе съесть. Пуд соли - 16 килограмм, 1 килограмм - 1000 грамм. То есть пуд соли - 16000 грамм. Дневная норма потребления соли - 7 грамм. 2285 дней нужно для того, чтобы узнать друг друга, то есть нужно более 6 лет, чтобы узнать друг друга. То есть 6 лет - это время формирования разума, но при условии, что люди постоянно находятся вместе и едят из одной тарелки. То есть надо быть однокашниками и хлебать из одной тарелки одну и ту же кашу. Недаром раньше 5-7 лет в невестах, женихах ходили, друг друга узнавали. Ведь не до разводов было, а чтобы жить вместе, нужно было друг друга как следует узнать. Мудрыми были наши предки, много чего видели и подмечали и нам передавали."
Верюжский Н.А.; "Мне прислал письмо нахимовец Кондаков Артур Дмитриевич, выпускник РНВМУ 1957 года с фотографией нашей училищной шхуны "Амбры", затем "Лавены" и наконец "Нахимовец". Это фото я хотел включить в свою повесть, но не смог, т.к. Артур прислал только сейчас. Полагаю, что этот снимок может занять достойное место рядом с фамилией именно Кондакова А.Д."
Коваленко Виктор Артемьевич.
Фото тбилисских нахимовцев, завершивших учёбу в РНВМУ в 1956 г. Выпускники 13-го класса. Предоставил Валентин Владимирович Максимов. Процесс опознания лиц, изображенных на фотографии не завершен, но Коваленко В.А. на ней есть. Февраль 2009 г.
встретились выпускники Тблисско-Рижской роты 1956 года Коваленко В.А. и Чиковани В.А.
Корчагин Владислав Сергеевич.
Костев, Георгий Георгиевич. Неизвестный флот: люди, факты, проблемы: 300-летию "Адмиралтейских верфей" посвящается / Г.Г. Костев, И.Г. Костев. - Москва : б.и., 2004.
"Летом 1962 г. у меня и состоялась в Москве личная встреча с вице-адмиралом В.Н.Ивановым. Расспрашивая вновь назначенного командира о деталях предыдущей службы, заместитель Главкома как бы рассуждал о том, что по К-50 прорабатываются различные варианты ее вооружения: «Мы много думали об оружии для атомных лодок. Ведь они — это сбывшаяся мечта подводников. А сегодня она идеальный носитель мощного заряда. Поэтому, может, еще вернемся к варианту большой торпеды или к установке мощной ракеты». В.Н.Иванов успокоительным тоном говорил, что главное — не расстраиваться и не расслабляться, если задержится ввод в строй корабля. Какое будет оружие — это будет решаться даже не руководством ВМФ. Он задал несколько вопросов о времени перезарядки торпедных аппаратов. И тут же сам добавил: «Для атомной подводной лодки очень важно быстро перезарядить торпедные аппараты. Ведь атомоход способен выполнить по ордеру боевых кораблей, по конвою не одну, а две-три атаки. Это ему обеспечивает огромная подводная скорость. Разве мы могли мечтать об этом», — увлеченно рассуждал адмирал. От него я впервые узнал, что прочный корпус серийной К-50, как и на К-3, разделен на девять отсеков. Он тут же карандашом набросал на листе бумаги схему основных механизмов. По карандашному наброску было видно, что главная энергетическая установка состояла из двух реакторов, расположенных последовательно друг за другом в пятом отсеке, далее в шестом располагались две турбины по правому и левому бортам, вращающие гребные валы. На схеме четко была обозначена в реакторном отсеке биологическая защита от соседних отсеков — четвертого и шестого. В седьмом отсеке размещались электрогенераторы постоянного тока для питания всех вспомогательных механизмов и всех общекорабельных средств. Для движения лодки без использования турбин (на малых скоростях и при швартовке к пирсу) для каждой из линии валов имелся свой гребной электродвигатель. Питание на них подавалось или от электрогенераторов, или от аккумуляторной батареи, расположенной во втором отсеке. Аккумуляторная батарея могла быть использована и для первоначального пуска реактора, а также для расхолаживания реакторов после прихода в базу, если электропитание не подавалось с берега. В целом аккумуляторы являлись резервным источником электроэнергии, как и два дизель-генератора, установленные в четвертом отсеке. Третий отсек являлся центральным командным пунктом лодки со всеми необходимыми механизмами и приборами. Второй отсек — жилой для офицеров, а первый — торпедный, здесь также имелись койки для отдыха личного состава. Все это, правда, весьма схематично командир К-50 узнал впервые в кабинете вице-адмирала В.Н.Иванова. Позднее, уже в Обнинске, я увидел прототип корабельной атомной энергетической установки, но в наземном варианте. Лодочный стенд был установлен на АЭС и точно повторял всю корабельную энергетическую установку одного борта подводной лодки. Кормовая часть «наземной АПЛ» выходила в специальный бассейн, в котором был сконструирован гидротормоз, снимавший мощность с гребного вала. Ведь сама «лодка» не двигалась, а все вращалось (турбина и вал одного борта — вот это и следовало компенсировать гидротормозом). Созданный в Обнинске прототип лодочной АЭУ предназначался для подготовки экипажа очередного строящегося атомохода проекта 627А. Вот на таком натурном прототипе и тренировалась команда К-50. В Обнинск основная часть экипажа прибыла летом 1962 г. Это были офицеры корабля и личный состав электромеханической боевой части. Особенность комплектования экипажа К-50 состояла в том, что часть офицерского состава набиралась из достаточно опытных подводников, а другая часть офицеров только начинала свою службу, придя прямо с училища. Экипаж К-50 практически был укомплектован офицерами к началу августа 1962 г. Другие офицеры пришли в экипаж несколько позже. Самыми первыми в экипаже К-50 были 27 офицеров, назначенных в 1962 и 1963 гг.: 1. Командир подводной лодки Костев Г.Г. 2. Старший помощник командира Кузнецов В.И. 3. Заместитель командира АПЛ по политической части Воронцов М.П. 4. Помощник командира Сакулин А.А. 5. Командир БЧ-1 Гашкевич Б.-Э.В. 6. Командир группы БЧ-1 Ерофеев О.А. (будущий Командующий КСФ) 7. Командир БЧ-3 Стяжкин Г.И. » 8. Командир БЧ-4 (РТС) Котилевский Е.В. 9. Командир БЧ-5 Каширин Ю.Н. 10. Командир дивизиона БЧ-5 Бабошин А.А. 11. Командир дивизиона БЧ-5 Галкин В.К. 12. Командир дивизиона БЧ-5 Гранатов А.С. 13. Командир дивизиона БЧ-5 Ерохин А.С. 14. Командир группы БЧ-5 Ефимов А.М. 15. Командир группы Корчагин В.С. 16. Командир группы Гусаров В.И. 17. Командир группы Горишний В.А. 18. Командир группы Фридман В.И. 19. Командир группы Евсеенко И.М. 20. Командир группы Аносов В.Я. 21. Командир группы Гальцев В.К. 22. Командир группы Бурдяшкин А.П. 23. Командир группы Стулов И.К. 24. Командир группы Алексеев В.В. 25. Начальник химслужбы Андросов В.И. 26. Начальник химслужбы Прищепов В.И. 27. Начальник медслужбы Калюжный В.Т. Прошло более сорока лет, как впервые встретились эти офицеры всем коллективом. Тогда, в 1962 г,, они стали одной корабельной семьей. Спустя десятилетия отрадно вспомнить, что на заре атомного подводного флота никто из них не спасовал ни на берегу, ни в море. А берег в ту пору начинался не только с неустроенного быта, надо было сделать главное — обеспечить постройку одной из первых серийных атомных подводных лодок. Помню каждого офицера, а это три десятка характеров, личных привычек, разнообразие профессий. Все они были разные, но все вместе стали единым целым и удачно дополняли друг друга. Офицеры были стержнем экипажа, хотя экипаж немыслим без всего личного состава — без мичманов, старшин и нескольких матросов. Но все же в памяти более ярко остался офицерский коллектив. Пожалуй, это понятно. Офицеры — главная моя опора при постройке атомохода, а потом и в плаваниях, да и в береговых буднях, когда начали встречаться семьями. Мичманы и старшины не были чем-то отдельным от офицеров, но спустя десятилетия вспоминается лишь главное, что выделяло их — это постоянная занятость на своих заведованиях. А их быт, личная жизнь, в отличие от офицеров, как-то оставались на втором плане. Это не пренебрежение, а реакция на то время, когда было обостренное внимание к участию в создании принципиально нового корабля. В этом деле центральная роль отводилась офицерам и личному составу электромеханической боевой части. А именно большая часть старшин экипажа являлась специалистами БЧ-5. И невольно командир проявлял повышенное внимание к их профессиональной занятости, а не к быту. Тем более у старшин практически не было еще семей — это были совсем молодые люди. Без малого пять лет довелось, без преувеличения, быть бок о бок всем вместе — и офицеру, и старшине, и матросу — в прочном корпусе. Свой первый экипаж всегда оставался самым близким, и всегда хотелось верить, что он чуть-чуть, но лучше других. При этом переживалось одинаково, что за матроса, что за мичмана или офицера. Когда передавал атомоход старпому Кузнецову Владимиру Ивановичу, то от души радовался, что преемник «свой». Так прямо и сказал на заседании военного совета командующему Северным флотом адмиралу С.М.Лобову. На что услышал: «А не торопитесь?!» Но все было правильно! В.И. Кузнецов успешно откомандовал К-50 и ушел учиться в академию. А потом снова вернулся на Северный флот — теперь уже командовать атомоходом второго поколения. К сожалению, это была не судьба В.И.Кузнецова. По здоровью его перевели на берег. Нельзя не вспомнить замполита Воронцова Михаила Петровича. Исключительно трудолюбивый офицер, а главное —он был верным помощником командира в сплачивании и воспитании экипажа. Сутками мог заниматься с матросом, мичманом, офицером, чтобы понять, почему кто-то из них мрачен, почему не ладится служба. Обладал неукротимой энергией, настойчивостью, увлекая экипаж на достижение поставленной цели. Так было и на берегу, и в море. Штурманскую боевую часть (БЧ-1) возглавлял спокойный, рассудительный Б.-Э.В.Гашкевич. Он вырос до командира атомохода, а затем стал и заместителем командира своей родной 3-й дивизии. О каждом офицере первого экипажа вспоминаю благодарно и с поклоном. К сожалению, невозможно рассказать обо всех, да и вряд ли это интересно читателю. Кроме того, опасаюсь, что чего-то не упомню, а следовательно, обижу кого-то. В этой связи попытаюсь оценить обобщенно весь первый офицерский коллектив К-50 на этапе его формирования. Еще раз подчеркну, офицеров никогда не отделял от остального экипажа. За успех радовался каждый, за неудачу переживали сообща — от матроса до командира. Конечно, как на любом корабле, было деление на офицеров и на личный состав, а командир чаще контактирует с офицерами, чем с другими членами экипажа. Может, это тоже одна из причин, что офицеров помню более ярко и по их служебным данным, и по чертам характера. По старшинам и матросам не осталось такой отметины. Но благодарю судьбу, что довелось иметь именно тот экипаж, который был, и рад, что с такими людьми я и прослужил без малого пять лет. Практически никто не оставил во мне горького или обидного следа и никто не подвел командира, чтобы сегодня посыпать себе голову пеплом. Наоборот, в памяти сохранился коллектив, представляющий собою отлично слаженный механизм, в котором каждая деталь, а ею был каждый член экипажа, работала практически безупречно. Хотя, как и в любом механизме, иногда случались досадные сбои, порожденные случайностями из-за новизны еще необкатанного механизма. После К-50 судьба офицеров сложилась по-разному. Но, насколько мне известно, никто из них не превратился в безликую размазню. Многие выросли в блестящих специалистов в своей области. Возможно, именно в этом и кроется секрет достаточно успешного становления К-50 в те далекие годы нарождающегося ядерного флота. Правда, сам путь нашего корабля и судьба членов его экипажа не были легкой прогулкой по накатанной дороге. И это понятно, ведь только начинался атомный флот. А новое, оно всегда непредсказуемо и всегда полно неожиданностей. В целом судьба К-50 как одного из первенцев атомного флота сложилась удачно и, возможно, достойна подражания..."
Фамилии командиров ПЛ БЧ-5 К-462 1973 Герасимов В.И. Корчагин В.С.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
nvmu.ru.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Теперь же, с возрастом, когда появилась возможность спокойно проанализировать, правильно ли он жил, многие поступки оцениваются по-другому. Видимо, пришла мудрость. Грубость, хамство, мат. Считалось - это и есть высокая командирская требовательность. Достоин дальнейшего продвижения! Очень мало больших начальников, которые ценили бы человеческую жизнь, достоинство, личность. Всегда надо было действовать своей головой. И не бояться наказания за свою правоту. А теперь вот мучаешься. С кошмарными снами несешь свой крест...» Она была поражена, что командир подводной лодки сам приехал к ней, чтобы сказать теплые слова в мой адрес.
"«Матрос страстно просил. Матрос умолял. Он заламывал руки. Используя последний довод, он встал на колени и заплакал...» На этом месте кошмарный сон прерывался. Дальше смотреть не было сил. Ветеран-подводник вставал, тихонько шел на кухню, ставил чайник. Напившись чаю с мятой, Алексей Иванович постепенно успокаивался. Уже много лет этот эпизод из его сложной и бурной флотской жизни не дает ему покоя. Тогда по молодости последующие события, казалось, стерли его. Теперь же, с возрастом, когда появилась возможность спокойно проанализировать, правильно ли он жил, многие поступки оцениваются по-другому. Видимо, пришла мудрость. После шестидесяти наступил период, когда: Угасли страсти вечные порывы, Затихли бури бытовых невзгод, Теперь горят в душе нарывы Допущенных ошибок наворот. Алексей Иванович уже много раз говорил себе: «Да, ошибок в моей жизни наворочено очень много. Ошибок в обращении с людьми. Военная служба не оставляла места сентиментальности. Многих людей ты обидел грубостью, даже жесткостью. Да, так требовали воинские уставы. Но, правда, и сам по молодости был резок и ершист. Часто приводил довод, а как же в годы войны командиры посылали людей на смерть? То была война, и на ней действуют экстремальные законы, законы военного времени. Ты же служил в мирное время! Можно было быть мягче и убедительнее, терпимее к человеческим слабостям и ошибкам. Старшие начальники требовали «крови» и по твоей жестокости оценивали твои командирские качества. Грубость, хамство, мат. Считалось - это и есть высокая командирская требовательность. Достоин дальнейшего продвижения! Очень мало больших начальников, которые ценили бы человеческую жизнь, достоинство, личность. Посмотришь на историю, похоже, в российском государстве унижение, грубость были национальной особенностью. Человеческая личность - ничто... Ты же все равно виноват. Поддался стадному чувству. И закон такой нашел: «Не отбивайся от стада - сомнут!» Всегда надо было действовать своей головой. И не бояться наказания за свою правоту. А теперь вот мучаешься. С кошмарными снами несешь свой крест...»
...Алексей Иванович Игольников в тот год прибыл в Балаклаву командиром подводной лодки. Маленького роста кругленький адмирал поставил ему боевую задачу: расконсервировать лодку, подготовить экипаж и выйти в море. Экипаж собрали со всего Крыма, молодых крепких мужиков, отслуживших на флоте в свое время. Зачетное учение проводилось Черноморским флотом под эгидой Генерального штаба. Адмирал закончил: «Ваша задача - флот не опозорить!» Что такое из «переподготовщиков» сделать матросов и выйти в море?! Алексей Иванович без внутренней дрожи и сожаления повернулся через левое плечо и пошел на свою... голгофу. Делать любимую работу. В кубрике все матросы, призванные из запаса, были пьяные. И это было нормально. Убедившись, что личный состав прибыл весь, Алексей Иванович спокойно приказал боцману, кадровому мичману, выключить свет и уложить экипаж спать, время подходило к закату. Он руководствовался принципом; «Утро вечера мудренее». Без пяти шесть он был в кубрике. В шесть десять весь экипаж вместе с ним делал зарядку. Матросы постеснялись валяться после подъема, как всегда было в таких экипажах, увидев спортивного командира в майке и с мощными бицепсами. Когда же за завтраком матросы получили дополнительный паек, положенный подводникам, выбитый командиром у пройдошистого мичмана - зав. столовой, а это и масло, и сыр, и печенье, то мужики, знающие жизнь, зауважали своего энергичного и настойчивого командира. Через час под руководством боцмана по десять человек они мчались в городскую парикмахерскую делать короткую и аккуратную прическу, как у командира. Матросы были поражены, когда к вечеру каждого из них командир называл по фамилии. Молодая память и беглый взгляд на поименный список перед каждым построением дали возможность командиру совершить это чудо. Приближался вечер - пора самоволок и пьянок для переподготовщиков. Это знали все: и начальники, и сами участники предстоящих вечерне-ночных событий. Нарушая незыблемые каноны Генерального штаба о казарменном положении воинов, призванных из запаса, Алексей Иванович на свой страх и риск собрал экипаж и объявил, что с завтрашнего дня по пять матросов он будет увольнять на ночь. «На размагничивание». В порядке очередности в течение недели каждый сможет одну ночь провести дома на законном основании. В семь утра быть в кубрике. Боцману составить график. Матросам оповестить своих домашних, когда им ждать их дома... Все-таки хорошо, когда у матросов нет вопросов! Утром адмирал с удивлением обнаружил, что в новом экипаже ночь прошла спокойно. Впервые за все время, за многие годы приема моряков из запаса. Тайный сговор отлично действовал. Командир постоянно был на виду у матросов. Алексей Иванович исключил для себя личную жизнь. Он каждый день организовывал спортивные соревнования между боевыми частями. Сегодня - по волейболу, и сам играл за штурманов. Завтра - по баскетболу, помогал торпедистам. По легкой атлетике, по штанге, по гиревому спорту и т.д. Сам участвовал во всех состязаниях. Его выдумке не было границ. Зато матросы постоянно были заняты, у них не было времени на дурные мысли и поступки. В выходные дни совершались турпоходы по окрестностям Балаклавы, по местам боев за Севастополь. Поскольку виноград с соседних полей уже собрали, командир постоянно ходил с матросами «чимбалосить», повторно собирать оставленные гроздья. Экипаж поел винограда вволю. К концу дня малотренированные молодые мужики валились с ног от усталости. О пьянках и гулянках даже не было речи. В первой половине дня экипаж отрабатывал организацию погружения, не выходя из кубрика. Матросы рассаживались по койкам, согласно своим расписаниям по отсекам. Старпом зычным голосом запрашивал: «Первый отсек, готов к погружению?» С левого угла кубрика неслось: «Первый - готов!» Далее: «Второй готов!» И так все отсеки. Старпом докладывал: «Товарищ командир, подводная лодка к погружению готова!» Алексей Иванович давал различные команды и вчерашние рабочие, колхозники и даже учителя на глазах становились опытными подводниками. И смеху было много, и интерес был всеобщий. Боевые команды доводились до автоматизма. Экипаж по-настоящему готовился выйти в море. Алексей Иванович не считал, что он совершает подвиг, отдавая все силы службе. Его кумиром был адмирал Макаров Степан Осипович. Уже будучи известным ученым, исследователем, создателем ледокола «Ермак», он издает по флоту приказ «О порядке приготовления щей». Адмирал был обеспокоен цингой, проявляющейся у матросов в северных широтах. Он же приказал систематически взвешивать матросов. А если посмотреть глубже в историю, то нельзя не отметить благородную деятельность адмирала Нахимова Павла Степановича. При защите Севастополя он обратил внимание, что солдаты питаются хуже моряков. Оказывается, действует какой-то древний приказ, по которому все сало срезается с мяса, выделяемого для солдатского котла. И это сало идет на смазывание осей походных обозов. И никто из армейских генералов никогда не обращал внимания на этот драконовский приказ. С большим трудом адмиралу Нахимову П.С. удалось добиться отмены этого нелепого распоряжения. Солдаты, так же как и матросы, обожали руководителя обороны Севастополя адмирала Павла Степановича Нахимова. Среди армейских чинов нельзя не отметить выдающегося русского генерала Скобелева. Совершая освободительный поход в Болгарию, он издал приказ, который обязывал каждого солдата взять с собой по одному полену. Офицеры хохотали, читая этот приказ. Но когда армия поднялась в горы, когда кругом оказались одни снега и пронизывающий ветер, сколько тысяч жизней сохранили костры из тех бревнышек, что несли с собой солдаты. Они смогли и обогреться, и приготовить горячую пищу. И все благодаря далеко смотрящему вперед генералу Скобелеву Михаилу Дмитриевичу - благородному сыну России, уважающему своих солдат. Вот эти военачальники и были для Алексей Ивановича образцом выполнения своего воинского долга. Он хотел быть похожим на них... Все шло хорошо. Оставалась последняя неделя сборов. И вот однажды случилась беда. Матрос Озеров не прибыл с ночного увольнения. И произошло это в понедельник, когда по всему флоту идут доклады о результатах увольнения за выходные дни. Подождали матроса до восьми часов, может просто опаздывает? Не появился. В девять часов Алексей Иванович понял, надо готовиться к худшему. В девять тридцать его вызвал маленький адмирал. С порога адмирал набросился на командира. Забыв, что вчера еще отмечал прекрасную работу командования подводной лодки с экипажем из запаса, он прямо-таки заклеймил командира за пьянство, за развал, за самоволки - одним словом за все! «Я вас не спрашиваю ПОЧЕМУ? Ответьте мне, почему ваш матрос оказался в больнице?» И сам же адмирал отвечал: «Сбежал, напился, подрался. А где командир? Где вечерняя поверка? Почему не выявили отсутствующего матроса?» Адмирал задохнулся, потерял дар речи, остался с открытым ртом, когда Алексей Иванович спокойно сказал: «Я уволил матроса Озерова в город по семейным обстоятельствам». - «Да как вы могли нарушить директиву Генерального штаба»,- просипел покрывшийся потом адмирал. «Нарушил. И на лодке был порядок. И вы сами отмечали и ставили меня в пример». - «Знать ничего не знаю. Первый раз слышу. Товарищ Игольников! Лично поезжайте в больницу, привезите письменные объяснения главврача, в каком состоянии был доставлен ваш матрос. И готовьтесь, «неполное служебное соответствие» - это будет вам самое легкое наказание. Возможно, вообще вас выгонят с флота, как не умеющего работать с личным составом! Директива Генштаба ему не указ!». И пошел командир, которому матросы смотрели в рот, которого носили на руках, пошел он, униженный и оскорбленный, куда послал его гневный адмирал. В Севастополь - автобусом, через весь город - троллейбусом, на Северную сторону - катером, а там - снова автобусом. В больнице очень симпатичный молодой главврач охотно рассказал о доставленном вчера больном Озерове. Тот перекрывал дома крышу, оступился и упал. Сломал щиколотку. Наложен гипс. Неделю полежит без движений. Не пьяный. Совершенно трезвый. Очень хорошо воспитанный. Переживал, что подвел командира. Упросил сегодня утром сообщить по телефону в Балаклаву, где он находится. Проведать нельзя, после наложения гипса под наркозом спит. Во второй половине дня командир доложил адмиралу результаты расследования. Адмирал, занятый уже другими проблемами, все же пригрозил, чтобы последнюю неделю сборов выполняли директиву Генштаба. Контроль будет жесткий. Трепещите! А через час пришел матрос Родионов. Высокий, стройный, красивый, черноволосый. Всегда улыбающееся привлекательное лицо моряка было омрачено внутренней борьбой и страданиями. Он узнал, что увольнение на берег запрещено. А как раз сегодня ему нужно быть в городе. Он весь месяц не увольнялся, его молодая жена была в отъезде - на установочной сессии. Сегодня она ждет его. До встречи осталось два часа и уже никак не сообщить, что он не сможет прийти. Катастрофа! Матрос просил. Матрос умолял. Уже не здравый смысл, а гормоны руководили его действиями. И Алексей Иванович по-человечески понимал его. Но сделать ничего не мог. Нельзя. Именно сегодня нельзя. Завтра можно будет рискнуть, но не сегодня. «Прости меня, не могу». Матрос Родионов стал заламывать руки, говоря, что у них и так отношения не простые. Он не очень доверяет красивым женщинам, которые любят внимание посторонних мужчин. Он даже несколько раз одергивал свою бесшабашную женушку. Пока у нее ветер в голове. И если он сегодня не придет, она может чего-нибудь натворить, отчубушить. Назло ему, в отместку. Красивый молодой мужчина стал перед командиром на колени и заплакал... (Вот до чего доводят нас женщины. Откуда у них такая страшная сила?) «Коля, не рви мне сердце, не могу», - простонал Алексей Иванович, проклиная свою слабость и вынужденную жестокость. Матрос Николай Родионов в сердцах как-то грязно выразился в адрес женщин и, всхлипывая, исчез. Алексей Иванович, совершенно раздавленный и обессиленный, сидел, тупо уставившись в стенку. Он выполнил директиву. Но какой ценой!... ...Месяц назад Алексей Иванович Игольников в морской форме ждал в свой самолет. Он прилетал в Крым на встречу с друзьями. Неожиданно к нему подошел мужчина средних лет с приятной внешностью.
- Товарищ командир! Я вас сразу узнал. Старший матрос Николай Родионов. Здравствуйте. - Волнуясь и заикаясь, он продолжил, - Я вам очень благодарен. Вы сохранили мне семью. У нас с женой уже взрослые дети. Она мне призналась, что вы приезжали к ней домой в тот злополучный вечер. Вы рассказали ей о сложной, трудной и опасной службе на подводных лодках. О том, что я на ответственной вахте и не смогу прийти к ней на встречу. Но через неделю я вернусь домой насовсем. Что я ее очень люблю и тоскую без нее. Жена моряка должна уметь ждать и что самое прекрасное в жизни - это встреча с любимым человеком после долгой разлуки. Она была поражена, что командир подводной лодки сам приехал к ней, чтобы сказать теплые слова в мой адрес. После вашего посещения она совсем по-другому стала относиться ко мне. Более уважительно. Более внимательно. И любовь наша стала крепкой. На всю жизнь. Спасибо вам. Вот оно, морское братство! Они обнялись, пожали друг другу руки и побежали на посадку по своим самолетам. Удивительно, но после этой встречи кошмарный сон перестал сниться. Воистину: «Нам жизнь дана на добрые дела!»."
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
nvmu.ru.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
"Род. в 1932 г. Окончил Тбилисское нахимовское военно-морское училище (1949), ВВМОЛУ им. М. В. Фрунзе (1953), офицерские классы по ракетному оружию (1956), Военно-морскую ордена Ленина академию (1966). Капитан 1 ранга. Командир БЧ-2,3 на подводной лодке Л-22 СФ (1954-1956). Флагманский специалист РО 22 ОБПЛ СФ, командир БЧ-2 на головной ПЛ 629 пр., флагманский специалист РО 16 ДиПЛ СФ на подводных лодках СФ с баллистическими ракетами (1956-1963). Руководитель 154 Военного представительства МО, районный инженер 68 Военного представительства Министерства обороны (1966-1983). Командир войсковой части 22932 (1984-1989). Осуществлял контроль за разработками ракетной техники Военно-морского флота. Участвовал в испытаниях ракетного оружия с подводных лодок (в том числе и ядерного). Ордена Трудового Красного Знамени, Красной Звезды, Знак Почета. Медали им. академика В.П. Макеева и им. академика Н.А. Семихатова."
Морские будни Подмосковья. В.Аникин. - Морской сборник № 10, 1998 г.
"Одним из центров, решающих глобальные задачи обеспечения повседневной деятельности и боевой подготовки соединений и частей Военно-Морского Флота, является часть под командованием контр-адмирала Сергея Близнюка. Сергей Анатольевич - офицер, имеющий громадный опыт корабельной службы и командования соединением современных боевых кораблей, возглавляет уникальную воинскую часть, участвующую в разработке основных направлений деятельности ВМФ. Личный состав этого подразделения неоднократно отмечался правительственными наградами и поощрялся командованием Военно-Морского Флота за качественное решение государственных программ по разработке и освоению новых видов техники и вооружения. Лучшие специалисты части, такие как капитан 1 ранга А.Степанов, капитаны 2 ранга А.Смирнов, Н.Королев, капитан 3 ранга А.Егоров своим трудом доказывают, что какой бы совершенной ни была боевая техника, успех дела всегда решают люди, отменно владеющие ею, - мастера высокого класса. По праву эту часть можно назвать кузницей высококлассных специалистов, с честью выполняющих свой воинский долг перед Отечеством в океанских просторах и на полигонах. Верность флотским традициям, наставничество и преемственность, заложенные еще ее первым командиром капитаном 1 ранга З.Хаблиевым, отличают коллектив части. Добрыми словами вспоминают его ветераны А.Болдырев, Ю.Подпасков и многие другие. Бывший главный инженер части А.Болдырев и после увольнения в запас не оставил своих сослуживцев. И он не единственный офицер запаса, продолжающий работать в родном подразделении. Ветеранами являются и капитан 1 ранга А.Степанов, и главный инженер капитан 1 ранга В.Колбасин. Виктор Васильевич прилагает много усилий для поддержания техники в исправном состоянии, для ее модернизации, оснащения части новыми видами техники, тесного взаимодействия с представителями промышленности. Он возглавляет комиссию по профилактике травматизма и обеспечению безопасных условий службы. Благодаря четкой организации ее деятельности, длительное время нет случаев травматизма. Активная деятельность офицерского собрания части позволяет эффективнее выполнять учебно-боевые задачи, обеспечивает "обратную связь" между начальниками и подчиненными, способствует укреплению воинской дисциплины. Оперативно решать социальные проблемы офицеров помогает фонд офицерского собрания. Наиболее активные его члены, такие как капитан 2 ранга С.Ковалев, капитаны 3 ранга В.Куприянов, О.Ревякин, капитан-лейтенанты К.Сысоев, А.Яковлев, старший лейтенант А.Крейтор справедливо считают этот общественный институт важным средством формирования и укрепления воинского коллектива. Посильный вклад в общее дело вносят женщины-военнослужащие. Заслуженным авторитетом пользуются мичманы М.Гаврикова, Н.Дымова прапорщик В.Павлова, и другие. И, конечно, успешная деятельность одной из уникальнейших по решаемым задачам частей ВМФ немыслима без добросовестного и самоотверженного труда гражданского персонала. Командование части высоко ценит председателя профсоюзного комитета Л.Рязанову, заведующую библиотекой Л .Берсеневу и многих других служащих, чей труд и инициатива обеспечивают жизнедеятельность подразделения. 1 октября 1998 г. эта подмосковная часть отметила пятнадцатую годовщину со дня образования. Полтора десятилетия безупречного служения интересам безопасности страны являются лучшим доказательством сплоченности воинского коллектива, своего рода экзаменом на зрелость."
Из личных воспоминаний и материалов Селина Владимира Терентьевича, капитана 2 ранга, автора сайта
"Хаблиев Заур-Бек Борисович. Замечательный интеллигентный морской офицер, умница. Фактически он первым стоял в ряду освоения ракетных стрельб на СФ на ПЛ К-96 (Головная). Знаю его с 1957 года по 22 ОБПЛ СФ, потом вместе служили в Оленьей губе на 16 ДиПЛ СФ. В 1966 году судьба снова свела нас в городе Свердловске, где мы служили в Военных представительствах МО СССР, только на разных заводах. Он по ракетной части, я по штурманской."
Черный Руслан Матвеевич.
После окончания Тбилисского НВМУ поступил в ВВМУ им. М.В. Фрунзе. В 1960-е годы - фицер-воспитатель Ленинградского Нахимовского училища.
Пятьдесят лет спустя (альманах второго выпуска ЛНВМУ). Редактор - составитель: Солуянов В.Е. СПб.,1999.
Черному Руслану.
Конечно, имя Черной Ляли Расскажет много нам едва ли. Зато другой вопрос - бесспорный: Руслан без «Ляли» - только Черный.
В.С.
Эти встречи ветеранов Великой Отечественной войны, бывших юнг, обучавшихся в сороковые-роковые именно в стенах будущей мореходной школы в Кронштадте, всегда отличаются особой теплой атмосферой, нежным, бережным, родственным отношением к дорогим гостям. И поэтому, наверное, день встречи становится для курсантов школы не мероприятием галочки ради, а настоящим Уроком мужества.
Да и не может быть другого оттенка у диалога двух поколений, когда перед ребятами выступают люди с героической судьбой, о которых впору книги писать, с которых жизнь надо делать. Последнюю такую встречу, которую открыли зам. начальника по воспитательной работе капитан 2 ранга Александр Аркадьевич Голубев и преподаватель водолазного дела капитан 2 ранга Иван Иосифович Миркитантов. Организаторы начали с экскурса в прошлое. Зав. библиотекой Оксана Карпова очень интересно и подробно рассказала курсантам о юнгах, об их прошлом и настоящем, о роли этих подростков с непростой судьбой на флоте, о том бесценном жизненном опыте, который они приобретали на кораблях. Юнгами были Поль Гоген и Джек Лондон, и многие другие выдающиеся люди. Юнгами были и те, кто ежегодно уже по традиции собираются в День защитника Отечества в мореходной школе. В России школа юнг до 1945 года существовала на Соловецких островах. В Кронштадте же во время войны в казармах нынешней мореходной школы ленинградбудущие юнги - обучались стртовке. Капитан 1 ранга В.И. Ивченко, вступивший в войну юнгой, командир отделения связистов старшина 2 статьи Р.П. Желтобрюхова, старшина 1 статьи сигнальщик, бывший юнга, ныне известный поэт-маринист Н.М. Уланов, а также преподаватель школы Р.М. Черный - воспитанник 405-й тяжелой артиллерийской бригады, - все живая легенда. У каждого в сердце и в памяти своя война с фашистами, и воспоминания о ней - ярче любого кино или книги... Непростая судьба и у Р.М. Черного. Тяжелое детство, почти сиротство (его мать была признана врагом народа), затем учеба в Кронштадте, в 1-м подразделении Нахимовского училища (видимо, имеется в виду Тбилисское НВМУ. - ред.). Служба на Севере и на Балтике, преподавательская работа в Мореходной школе, где все свои знания, весь огромный опыт моряка успешно передает молодым и учит их не только азам морского дела, но и любить Родину и служить ей так, как это делали они, мальчишки тех огненных лет. Николай Максимович Уланов, известный флотский поэт..:
Со взрослыми в бессмертье, в обелисках Навечно юнг остались имена И в каждый май поклон земной им низкий Несет от нас балтийская волна..."
Вице-адмирал Кайсин Юрий Анатольевич.
Нахимовец Юра Кайсин, 1951 г. Вице-адмирал Ю.Кайсин. Первый зам. начальника Главного штаба ВМФ. 1995 г.
"Главное - быть на своем месте". Беседа с вице-адмиралом Ю.Кайсиным. - Морской сборник № 12, 1993 г.
"Вице-адмирал Юрий Анатольевич Кайсин родился в Ленинграде, вырос в Херсоне. В 1951 году поступил, а в 1957-м окончил Рижское нахимовское военно-морское училище. Учился во Втором высшем военно-морском училище подводного плавания. После расформирования училища в 1959 году продолжил обучение в Тихоокеанском ВВМУ на штурманском факультете. Служа на Тихоокеанском флоте, занимал должности от командира штурманской группы дизельной подводной лодки до заместителя командира дивизии стратегических подводных лодок. В 1981 году поступил в Академию Генерального штаба, после окончания которой в 1983 году был назначен начальником штаба Керченско-Феодосийской ВМБ. Затем он - начальник Оперативного управления Черноморского флота, начальник Оперативного управления ВМФ - заместитель начальника Главного штаба ВМФ. Ныне Юрий Анатольевич - первый заместитель начальника Главного штаба ВМФ РФ (время написания статьи - 1993 г.). - Юрий Анатольевич, вы выросли в Херсоне, где военных кораблей нет. У вас в роду, насколько нам известно, моряков тоже не было. Почему же вы пошли именно в Нахимовское училище? - Действительно, в Херсоне военные моряки бывают редко, зато есть мореходное училище имени лейтенанта Шмидта. Один вид курсантов, с шиком фланирующих по набережной Днепра, вызывал у меня восхищение, и в мальчишеских мечтах я видел себя таким же. Импульсом же к «атаке» военкомата просьбами направить в Нахимовское училище был художественный фильм, где снимались питомцы Тбилисского НВМУ ("очепятка", правильно - Ленинградского, выпуск 1953 г. См. ). Помню, мальчишкой я смотрел эту кинокартину несколько раз. Ее герои запали мне в душу, а по ночам снились парусники и корабли. И я твердо решил: стану нахимовцем. Но мама пожелала: если сыну надевать военную форму, то только суворовскую. Поэтому в 1950-м она отправила меня поступать в Новочеркасское суворовское военное училище. Мне было всего 10 лет, однако я решил настоять на своем: «благополучно» завалив сочинение, радостный возвратился домой. Тогда в суворовские училища брали после третьего класса, а в НВМУ - после четвертого, поэтому год спустя я и отправился поступать в Рижское нахимовское. - И с легкостью поступили? - Не сказал бы. Все лето пришлось сдавать экзамены. Три переводных - в школе, затем три конкурсных экзамена - сначала в городе, потом, на следующем этапе, - в области. И только после всех этих испытаний нас повезли в Ригу и допустили к вступительным экзаменам в стенах самого НВМУ. От Херсонской области было два кандидата - Владислав Свириденко и я. Тяга к морю и желание стать нахимовцами помогли: при всей нашей молодости мы выдержали этот экзаменационный марафон. Думаю, современным нахимовцам будет небезынтересно узнать, как проходило обучение в НВМУ несколько десятилетий назад. Так уж получилось, что учиться мне довелось как раз в то время, когда в ВМФ началась реорганизация. Только мы надели вожделенную морскую форму, поселились в старинной Пороховой башне и проучились несколько месяцев, как на базе РНВМУ началось создание Второго военно-морского училища подводного плавания, формированием которого фактически занимался начальник НВМУ, наш «батя» - контр-адмирал Безпальчев. Поэтому мои нахимовские годы прошли в тесном общении с курсантами. Более того, в 1953-м Рижское НВМУ сократили, младшие классы для продолжения обучения направили в Ленинград, а нас, старшеклассников (седьмой класс) - в Тбилиси. Однако там нам довелось проучиться меньше года - сократили и Тбилисское НВМУ. А нас отправили... обратно в Ригу, доучиваться при Высшем училище. Таким образом, получилось, что наш нахимовский выпуск - девятый, и последний, - состоялся через три года после официального закрытия Рижского нахимовского военно-морского училища. - Мы, выпускники СВУ, с гордостью зовемся «кадетами», нахимовцы называют себя «питонами». А как в годы вашего обучения именовались воспитанники НВМУ? - У суворовских училищ есть исторические предшественники - кадетские корпуса, поэтому для первых выпускников СВУ такого вопроса не существовало. У нас было по-иному: на гардемаринов мы «не тянули». Гардемарин, судя по истории, он несколько старше. Но я не помню, чтобы мы на первых курсах нахимовского звались «питонами». «Албанцы» - да, так именовались первокурсники лагерного периода обучения, которые ходили еще без ленточек на бескозырках. Почему именно «албанцы» - трудно сказать. А звание «питон» в нашем лексиконе появилось уже после возвращения из Тбилиси в Ригу. Тогда должностные лица стали официально обращаться к нам не «товарищ нахимовец», а «товарищ воспитанник». В результате произвольного сокращения и появилось слово «питон». Кстати, и в Высшем училище, и в ходе офицерской службы мы, выпускники Нахимовского, по-прежнему звались «питонами»... - Юрий Анатольевич, что дало вам Рижское НВМУ, какие из значимых эпизодов «питонской» жизни и учебы вспоминаются чаще? - Эти годы остались самыми яркими, светлыми и прекрасными на всю жизнь. Да и всего, что дало мне нахимовское, как, наверное, дает и сегодняшним мальчишкам, сразу и не перечислишь. Прежде всего, думается, пребывание в НВМУ дисциплинирует. Во-вторых, педагоги, преподающие там, ни в какое сравнение не идут со школьными! У нас, например, многие предметы вели преподаватели рижских институтов. Недаром 13 человек из нашего выпуска за отличную учебу получили медали. Во всей Латвии тогда удостоенных таких наград было в два раза меньше. Но сколько различные комиссии ни проверяли экзаменационные работы претендентов на медали, придраться было не к чему. Кстати, о высоком уровне обучения в Нахимовских училищах говорит и такой факт. После выпуска нас сразу распределили по высшим училищам, где нам пришлось проходить довольно серьезную медицинскую комиссию. Многим из «питонов» тогда путь на море оказался закрытым - по состоянию здоровья их уволили из Вооруженных Сил в запас, засчитав обучение в НВМУ как срочную службу. И те из них, кто решил подать документы в институты, были приняты на первый курс, сдав при этом вступительные экзамены без всякой подготовки. Вот насколько сильна была база знаний, полученных в НВМУ! - А как сложились судьбы ваших товарищей по Нахимовскому? - Из всего нашего выпуска на действующем флоте я, кажется, остался один. Остальные «питоны» выслужили предельные возрастные сроки и ушли на «гражданку». Но и там никто из них не «потерялся». Все крепко стоят на ногах и в своей деятельности достигли определенных высот. Многие «питоны», уволившись в запас, сейчас трудятся в различных институтах, стали кандидатами или докторами наук. Например, Володя Лихошерстов в одном из институтов заведует целым направлением, Боря Оныкий - ректор, доктор наук... - И как часто вы видитесь с однокашниками? - Лет пятнадцать назад один из бывших «питонов» - Владислав Иващенко (Станислав Семёнович Иващенко. - ред.) по собственной инициативе поднял все архивы, нашел преподавателей, готовивших нас в Риге и Тбилиси, составил подробные списки выпускников. Славу мы избрали президентом нашего объединения. Теперь по мере возможностей стараемся регулярно встречаться. День сбора - второе воскресенье июля. На встречах бывает от 40 до 60 человек. Правда, сейчас возникли сложности: Рига-то и Тбилиси теперь - заграница, но все же традицию сборов стараемся соблюдать. Инициативная группа заранее сообщает, в каком городе встречаемся: в Петербурге или Москве... - Юрий Анатольевич! Если перефразировать известную поговорку: «Плох тот моряк, который не мечтает стать адмиралом», что нужно воспитать в себе современному нахимовцу, чтобы - достичь адмиральских высот? Скажу честно: будучи нахимовцем и курсантом, адмиральскими погонами - не грезил. Да и служа офицером, задачу стать адмиралом себе не ставил. Никогда не искал личных выгод, не отказывался ни от каких поручений: надо идти в море - идешь, только вернулся, но посылают снова - идешь снова... Так что я считаю, что совсем не обязательно стремиться стать адмиралом. Мои командиры, давшие мне путевку в жизнь, те, кто обучал меня в Нахимовском и высшем училищах азам морского и подводного дела, адмиралами не стали. Но ведь это нисколько не умаляет их заслуг перед Родиной! Не важно, в каком ты чине, главное - быть авторитетом в своем деле. - И последний вопрос. Как вы считаете, достаточно ли для отечественного ВМФ питомцев одного Санкт-Петербургского Нахимовского училища? - Конечно же, нет! Еще когда я учился в Нахимовском (а тогда в стране было целых три НВМУ!), в военно-морские училища уже поступало много суворовцев. (Кстати, в НВМУ мой командир взвода лейтенант Рудич тоже заканчивал суворовское училище.) СВУ сейчас много. Открываются и различные кадетские корпуса: ракетно-артиллерийские, авиационные... А Нахимовское - одно. Потому, видимо, я так часто и встречаю флотских офицеров со знаками СВУ на тужурках. Но не считаю, что это плохо: и в Нахимовском, и в суворовских училищах молодых ребят учат одному - беззаветно любить Родину, быть верными ей и ее Вооруженным Силам до конца."
Однокашники вице-адмирала Кайсина Ю.А. по Тбилисскому-Рижскому Нахимовскому училищу.
Верюжский Н.А.: "Выпуск 1957 года - последний в истории Рижского Нахимовского училища, питоны рижско-тбилисской роты. После расформирования Тбилисского Нахимовского училища в 1955 году, в которое они поступили, в котором учились, память о котором сохранили на всю жизнь, закончили обучение на подготовительном отделении при Рижском училище подплава. Носили нахимовскую форму. Командир отделения - Сиротин Валентин Федорович. Возможно, и не без влияния этого обстоятельства они сохранили до сегодняшних дней, как ни один другой предыдущий выпуск, самый тесный нахимовский дух единства и братства."
Лихошерстов Владимир Николаевич.
Кандидат физико-математических наук.
Оныкий Борис Николаевич.
"20 февраля 2009 года исполнилось 70 лет бывшему ректору, а ныне президенту МИФИ Борису Николаевичу Оныкию. В 1964 году он окончил МИФИ по специальности «Электронные вычислительные машины» и приступил к научно-педагогической деятельности, которой занимается и по сей день. В 1969 году защитил кандидатскую диссертацию и по распределению был направлен в Московский филиал Центрального института повышения квалификации Минсредмаша СССР на должность заместителя директора, а с 1971 г. стал директором филиала. Перед молодым руководителем была поставлена принципиально новая задача: создать учебный центр для подготовки руководящего состава отрасли для работы в условиях хозрасчета, которые предусматривались в так и не доведенных до конца «косыгинских реформах». 15 лет Борис Николаевич проработал на этом поприще, развивая новую системную концепцию в теории управления научными и производственными организациями. За это время в филиале ЦИПК из выпускников факультета Кибернетики МИФИ был создан творческий преподавательский коллектив, воспитанный на богатейшем опыте организационного управления, накопленного на предприятиях Минсредмаша. 11 преподавателей этого коллектива под научным руководством Бориса Николаевича успешно защитили кандидатские диссертации. Отрасль изучалась во всем ее объеме: от горнодобывающей промышленности до уникальных научно-производственных комплексов 5-го и 6-го Главных управлений. Это было связано с глубоким осознанием того, что научно-производственная организация является, прежде всего, целесообразной надстройкой над всем технологическим процессом. В 1977 году Борис Николаевич успешно защитил докторскую диссертацию на тему «Автоматизированные системы управления НПК», а в 1980 году ему присвоено ученое звание профессора. Основные научные труды Бориса Николаевича связаны с проблемами автоматизации управления научно-промышленными комплексами. В 1984 году Борис Николаевич возвратился на работу в МИФИ. С 1986 по 1997 годы работал в должности заведующего кафедрой Кибернетики и являлся Главным Ученым секретарем специализированных советов МИФИ. В этот период Борис Николаевич Оныкий подготовил 8 кандидатов наук по специальности своей кафедры. В 1990-е годы, когда атомная наука, промышленность и образование подверглись сильнейшим негативным воздействиям со стороны политической системы страны, Борис Николаевич Оныкий был среди тех, кто отдавал все свои силы и накопленный опыт борьбе за сохранение знаний в области ядерных технологий для будущего России. Борис Николаевич был назначен проректором МИФИ по учебной работе, а в апреле 1997 года был избран ректором МИФИ и находился на этом посту до 2007 года. За этот период МИФИ существенно расширил международную научную и образовательную деятельность, добился на этом пути результатов с мировым признанием, развернул новые востребованные жизнью специальности – такие, как информационная безопасность, международное научно-технологическое сотрудничество. Вся эта работа по традиции выполнялась совместно с ядерными научными центрами и профильными институтами РАН, при неизменной поддержке руководства Минатома, а затем и Росатома. Значительным достижением является тот факт, что в 2007 году МИФИ выиграл национальный конкурс в рамках Федеральной Целевой Программы «Образование» по проекту «Инновационная программа инженерно-физического образования для нового этапа развития атомной науки и промышленности». Трудовая деятельность Бориса Николаевича на всех ее этапах высоко оценивалась руководством страны и атомной отрасли. Борис Николаевич награжден орденами: Трудового Красного Знамени (1976 г.), Почета (1995 г.), «За заслуги перед Отечеством» (1999 г.); является лауреатом премии Правительства РФ по науке и технике (1996 г.) и премии Президента РФ в области образования (2001 г.). Борис Николаевич Оныкий очень дорожит знаком «Академик И.В. Курчатов» II степени, которым он был награжден в 2006 году. В 2007 г. Б.Н. Оныкий был избран Президентом МИФИ. Поздравляя Бориса Николаевича с юбилейной датой в его жизни, коллектив сотрудников и студентов МИФИ надеется, что он и далее будет вносить значительный вклад в будущее развитие МИФИ — Национального Исследовательского Ядерного Университета. От имени сотрудников и студентов МИФИ, Ректор, профессор М.Н. Стриханов."
"... когда на сцену вышли ректор Б.Н. Оныкий и проректоры Б.А. Горелов и А.Б. Хмелинин и под гитару запели «Прощайте, скалистые горы», показалось, что дохнуло тем старым мифистским настроем, с которым можно преодолеть все трудности и объединить население МИФИ в дружное, сильное сообщество."
"... КРАТКАЯ СПРАВКА. Нынешний ректор Московского инженерно-физического института (технический университет МИФИ) профессор Борис Николаевич Оныкий - сам воспитанник этого института. В свое время пришел сюда из Нахимовского училища, рос без отца, планировал стать моряком, друзья юности давно уже "откапитанили" на подводных лодках. Однако судьба распорядилась иначе. Значительная часть, его творческой биографии связана со знаменитым Министерством среднего машиностроения СССР - Минсредмашем, где разрабатывалась и формировалась атомная стратегия страны. Министерство это, наряду с Минвузом, не только участвовало в руководстве деятельностью МИФИ -кузнице кадров для атомной промышленности, но и ощутимо помогало в формировании и совершенствовании его материально-технической базы. *Многие годы Борис Николаевич возглавлял Московский институт повышения квалификации кадров в системе этого министерства - гиганта. Курс обучения периодически проходили все от умудренных, отмеченных всевозможными высшими наградами и званиями директоров ведущих предприятий до ответственных руководителей среднего звена. Добиться того, чтобы этим людям участие в соответствующем учебном процессе оказалось бы полезным, было отнюдь не просто. Тем более что этим постоянно интересовался и критически анализировал сам легендарный Министр Славский, с которым обязательно проходили встречи директоров при их приезде в Москву. Надо сказать, что оценки в основном были положительные, иногда шутливые, например, эффективность выше, чем к.п.д. паровоза, а это уже хорошо, но часто и высокие. Институт свою задачу выполнял. *Интересно уже само по себе, как Борис Николаевич стал директором. Он попал на этот высокий пост прямо с аспирантской скамьи из МИФИ, что для многих было неожиданностью. Не только для самого будущего директора, недоумевали и сотрудники министерства (хотя именно так, знаю по рассказам из жизни моего отца, было в 1930-е годы). "Сработала" безошибочная интуиция начальника Управления кадров, члена коллегии Ю.С. Семендяева, который обладал большим и заслуженным авторитетом. И все же жизнь распорядилась так, что позднее, уже через много лет, Борис Николаевич, наладив дело и набравшись ценнейшего опыта, вернулся в МИФИ. Работал проректором, потом был избран, а затем вновь переизбран ректором. Сомнений, что он опять оказался на своем месте, ни у кого не возникало. Одновременно заведовал кафедрой кибернетики. Недавно организовал новую кафедру и перешел туда. Читает курс теории сложных систем, управление организациями, системный анализ, стратегическое планирование и такие новые для профиля института вопросы, как взгляд на мир, как суперсистему и его развитие с учетом международных факторов и аспектов. *По делам службы ему приходится довольно много ездить по свету. Репутация института широко известна, и везде он желанный гость. Организовал подготовку магистров по новым отраслям знаний в Аргентине; правительству страны нужны высококвалифицированные кадры, а обеспечить их подготовку с помощью МИФИ оказалось эффективным и в том числе выгодным решением вопроса. Не раз бывал в Китае; кстати, обучение аспирантов из этой страны в МИФИ идет уже многие годы. Только что вернулся из поездки в Швейцарию, где, как известно, Европейская организация ядерных исследований (ЦЕРН), создает уникальный крупнейший ускоритель и активно работает многотысячный международный коллектив специалистов в том числе и из России. Говорит, недавно там введена в строй поражающая воображение установка "Атлас", в ней есть и значительный вклад МИФИ. Приезжает и в Вену по линии МАГАТЭ. *КАК РЕКТОР В МИФИ ТЕПЛО ОБЕСПЕЧИВАЛ. Начало 1990-х. Что тогда творилось в стране, лучше не вспоминать. МИФИ замерзал, хоть останавливай учебный процесс. Трасса электроснабжения проходит под Каширским шоссе, но часть ее вышла из строя. Помимо прочего, прогнили уникальные прокладки, замены нет, купить негде, да и денег у института тоже нет. Борис Николаевич собрал рабочих, всего четыре бригады. Выложил на стол все свои не ахти какие личные накопления - 1200 долларов. Попросил: -ребята, здесь все что у меня есть. Выручайте. Придумайте что-нибудь, сроку у нас день-два. Надо сделать, срывать учебный процесс не имею права. Прокладки чудом нарезали, сделали и остальное. Тепло пошло..."
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
nvmu.ru.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
... особенно поразил моряка вывод крупного немецкого военного деятеля и теоретика Шлиффена: «Березина накладывает на Московский поход печать ужаснейших Канн».
"Оркестр грянул «Марсельезу». Все подтянулись, разговоры стихли. погибших на Березине в 1812 году 26 - 28 ноября, достигла своего апогея. Седовласый, с аккуратной бородкой, капитан 1 ранга Игольников Алексей Иванович, единственный моряк из двух сотен приглашенных гостей на эту торжественно-траурную церемонию лично послом Франции в Беларуси, приложил ладонь к морской фуражке, отдавая воинскую честь Гимну Франции. Бывалый моряк, подводник, никогда не думавший, что ему придется вплотную прикоснуться к событиям Отечественной войны 1812 года, не поворачивая головы, четко видел и анализировал все происходящее вокруг. «Для нас, азиатов (как говорил в свое время Александр Блок), удивительно, что все французы во главе с господином послом Франции в полный голос поют свой гимн. Увы, мы еще так не умеем. И навряд ли скоро научимся. А какие молодцы музыканты! Здорово играют. Поднимают боевой дух замерзших гостей. Да, оркестр у французов хорош. Человек пятьдесят в красивой военной форме с позолоченными инструментами. В белых перчатках». Наметанным глазом моряк определил - в оркестре пять женщин. «Несомненно, у них в армии равноправие в действии». Оркестр закончил играть, и в ту же секунду музейные пушки наполеоновских времен произвели один за другим несколько выстрелов. Перезахоронение закончилось. На установленной мраморной доске было скромно написано: «Здесь покоятся останки военнослужащих французской армии, погибших в 1812 году».
Пушки по готовности продолжали стрелять, и моряк почувствовал себя, ни много ни мало, адмиралом Чичаговым. Мало кто знает, что одной из армий, взявших в котел по замыслу Кутузова отступающие французские войска на Березине, командовал сорокапятилетний главный начальник Черноморского флота, главнокомандующий Дунайской армией, генерал-губернатор Молдавии и Валахии Чичагов Павел Васильевич. Возможно, именно здесь, где сейчас стоит моряк-подводник, на холме у деревни Студенка на западном берегу реки он ожидал Наполеона, который шел с востока, и именно здесь русский адмирал решал сложнейшую задачу: как не допустить переправы французов через Березину. Но военный гений великого сына Франции был настолько велик, что он без труда обыграл очень умного и талантливого русского военачальника. Наполеон приказал своему знаменитому маршалу Никола-Шарлю Удино направиться к городу Борисову, чтобы обеспечить там переправу через Березину и составить авангард армии, пока другие, тоже прославленные, наполеоновские маршалы Мишель Ней и Клод Перенна Виктор будут отбиваться от войск армии Кутузова на юге и армии Витгенштейна на севере. Быстрым маршем, чем всегда славилась французская армия, Удино вышел к Борисову и занял его, разгромив авангард Чичагова. Здесь адмирал совершил первую ошибку. Не видя частей армии Кутузова, который, оказывается, был в 175 верстах, хотя сообщал, что идет по пятам противника, и не имея связи с Витгенштейном, Чичагов, считая, что он встретился с главными силами французов, ради сохранения своей армии, перешел на западный берег Березины и сжег мост. Маршал Удино, став хозяином восточного берега, проявил военную хитрость. Он собрал в Борисове человек двадцать деловых людей, дал им по несколько золотых наполеондоров и приказал, сохраняя все в тайне, быстро построить мост, по которому император Наполеон будет переправляться на другой берег Березины. А сам выбрал место переправы выше Борисова, возле деревни Студенка. Три человека, настоящие патриоты, примчались к Чичагову и назвали участок, где им приказали строить мост. Адмирал «снялся с якоря» и на глазах изумленного Наполеона, наблюдавшего за ним через реку в подзорную трубу, покинул Студенку и пошел к Борисову вниз по течению. А возглас из окружения Наполеона: «Сир, они уходят», - вошел в историю. Так адмирал Чичагов совершил вторую, роковую ошибку. На другой день, не обнаружив противника, он вернулся, но большая часть французской боеспособной армии уже переправилась на западный берег. Маршалы Ней и Удино сдерживали наступающие части адмирала Чичагова, который из-за лесистой и болотистой местности не мог использовать кавалерию и боевые возможности артиллерии. А на восточном берегу у деревни Студенка маршал Виктор во главе 10-тысячного корпуса при поддержке французской артиллерии, уже находящейся на западном берегу, отразил несколько атак 40-тысячного русского контингента. Ночью на 29 ноября французам удалось выйти из боя, а на заре мосты были взорваны. Тысячи раненых и отставших все еще находились на восточном берегу. Участь их печальна, большинство покинутых были зарублены казаками... Господин посол в красивом длинном пальто с приятным доброжелательным лицом, хотя и славянского типа, но все равно в нем чувствовался иностранец, рассказал собравшимся о проведенном научном расследовании, благодаря которому удалось подтвердить, что останки людей действительно относятся к двухсотлетней давности, а косвенные улики (пуговицы, пряжки, обломки холодного оружия и т.п.) дали возможность сделать заключение о принадлежности их к армии Наполеона. Моряк внимательно слушал посла, его спокойный рассказ, но в памяти воссоздавались страшные картины человеческих страданий. Накануне он прочитал, что русские современники, видевшие переправу на Березине, засвидетельствовали, что «между построенными неприятелем мостами расстоянием на 500 саженей поле и река так завалены мертвыми телами и лошадьми, что местами можно было по ним идти пешком через реку». По разным данным, французы потеряли здесь 30 - 40 тысяч человек, русские - не менее 10 тысяч. Хотя, кто считал!? Победившие всегда указывают свои потери значительно меньшими, чем потери поверженного противника. Но особенно поразил моряка вывод крупного немецкого военного деятеля и теоретика Шлиффена: «Березина накладывает на Московский поход печать ужаснейших Канн». Даже не средневековый, а почти первобытный ужас! Алексей Иванович, ветеран моряк-подводник, прошедший, как у нас говорят, «огонь, воду, медные трубы и чертовы зубы», не раз рисковавший жизнью, видевший смерть своих товарищей, с тяжелым чувством спустился к воде. Он, переживший вторую мировую войну и перенесший все ужасы блокадного Ленинграда, постоянно задавал себе вопрос: «Зачем? Зачем люди убивают друг друга? Ведь ничего не меняется! Все возвращается на круги своя». То, что хотел сделать гениальный не только военный, но и политик, Наполеон двести лет назад - объединить Европу, сделано сегодня. Создан Европейский Союз, единая валюта, фактически ликвидированы границы. Но Наполеон это делал военным путем, в чем его ошибка и трагедия. Сейчас объединение происходит на основе экономических предпосылок. Народы, страны добровольно стремятся войти в Европейский Союз, даже расталкивая локтями друг друга, потому что это выгодно. Силой оружия ничего не решить. История учит, какие бы империи не были созданы (древнеримская, Александра Македонского, да и Российская империя русских царей) - все они рассыпались, потому что они создавались силой. На штыках. А надо создавать на интеллекте, на заинтересованности государств, на экономической основе. Понимают ли эту простую истину сегодняшние вожди?.. Ему хотелось побыть одному. Уж больно печальные мысли навевали эти пологие берега. Он, выросший в Петербурге, удивлялся, что Березина представляла собой речушку раз в десять меньшую, чем полноводная Нева, глубокая с сильным течением, проходящая через весь город и частенько затапливающая его в период наводнения. Он вспомнил, что когда маршал Удино искал место для переправы, ему встретился мужик с подводой. Лошадь была по брюхо мокрая. На вопрос, откуда он едет, крестьянин махнул рукой на противоположный берег. «Как же ты перешел реку?», мужик высморкался и сказал спокойно: «В брод». Да, в районе деревни Студенка на реке были броды, а ширина ее не препятствовала быстрой постройке мостов... И такие огромные жертвы при форсировании этой небольшой речушки! Значит, плохи были дела Наполеона!
Оркестр снова заиграл, на этот раз военный марш. Четким строевым шагом оркестр и приглашенные гости направились к памятникам русских солдат, расположенным рядом с французским обелиском. На первом было написано: «1812-1962. Во время переправы наполеоновской армии через реку Березина 26 - 28 (14 - 16) ноября 1812 года русские войска в сражениях у г. Борисова и у дд. Студенка и Стахово завершили разгром остатков армии наполеоновских захватчиков». На втором, находящемся рядом: «Разобран в 1920 г. Восстановлен в 1992 г. Доблестным предкам егерям 7, 10, 12 полков, павшим в сражениях на реке Березина 15, 16, 17 ноября 1812 г. Благодарные потомки». Посол, работники французского посольства, гости в молчании склонили головы. Это был великий акт примирения. Прибывшие на это трагическое место люди сегодня, через 194 года, отдавали дань общечеловеческим ценностям. Они скорбели по тысячам человеческих жизней. Они чтили их память. Березина - это место печали и русских, и французов. Это страшный урок истории для всего человечества. Но вот беда. Как сказал один ученый: «Люди не хотят учиться на чужих ошибках. Они хотят делать свои ошибки». Оркестр играл траурную мелодию. Печально, тяжело, тоскливо. Пасмурно. Низкие тучи, холодный ветер. Влажный промозглый воздух. Хотелось по русскому обычаю выпить чашу горького вина... Господин посол махнул рукой. Музыканты заиграли что-то мажорное, бодрое. Минуты скорби закончились. Обстановка стала непринужденной. Гости расслабились. Моряк подошел к господину послу и его жене, четко по-военному поздоровался, поцеловал руку женщине, как это принято во Франции. Посол Франции, сам в молодости морской офицер (на этой почве несколько лет назад и возникли дружеские отношения двух моряков) и его супруга с восхищением осмотрели морскую форму русского офицера, они еще не видели своего знакомого в шинели и в фуражке. Видимо, остались довольны, заулыбались. Моряк поблагодарил их за персональное приглашение, сказал, что для него большая честь присутствовать сегодня здесь, на этом историческом месте. Тем более, что со времен адмирала Чичагова П.В., вероятно, он единственный моряк, прибывший сюда на Березину. Высокие французские официальные лица заулыбались, им понравилась шутка. Господин посол вежливо пригласил своего морского коллегу на бивуак, показав глазами на огромную палатку, возле которой дымились полевые кухни, сновали официанты и к которым уже потянулись наиболее нетерпеливые гости. Видимо, наступило время, как говорили древние греки, собирать камни... Моряк примкнул к группе минских наполеоноведов. Среди них выделялся маленьким ростом, но очень умными и живыми глазами известный писатель Семен Владимирович Б.., Оказывается, он написал книгу о переходе Наполеона через Березину, но никогда не был здесь. Он был во Франции, в Париже, в Версале, в Доме Инвалидов, на Мальте, на острове Святой Елены. А на Березине - первый раз. Он спрашивал, где деревня Студенка, где правый берег Березины, где - левый, где Москва, где Вильно. Моряк, как опытный штурман, давно уже определился на местности, поэтому четко отвечал на все его вопросы, что вызвало уважение у наполеоноведов. Они приняли его в свою стайку. Первая рюмка конька, поминальная, прошла отлично. От закусок ломился стол. Опытный в делах фуршета моряк даже внутренне пожалел, что много продуктов останутся нетронутыми. Замерзший организм стал отогреваться. Лица начали багроветь и принимать кирпичный оттенок. Заявление морского волка, что «между первой и второй - пуля не должна пролететь», было встречено с восторгом. Мгновенно разлили по второй. Чем-то хорошим закусили. Поговорили «за жизнь». Потом Семен Владимирович отвлек внимание моряка своим рассказом, что где-то здесь закопано золото Наполеона. «Может быть, поищем вместе, вы хорошо ориентируетесь на местности». После третьей, а может быть, даже четвертой писатель признался, что об этом написал в своей книге ради красного словца, но, честно говоря, не знает, было ли это на самом деле. Интеллигентные люди - наполеоноведы - заулыбались, никто не выразил порицания, ну что возьмешь с писателя! Имеет право на художественный вымысел! В это время как-то зашумели, задвигались, сразу стало тесновато. Когда Алексей Иванович оглянулся, бутылок на столе возле них уже не было. «Ну и хорошо. Нам достаточно!» Когда он через какое-то время снова оглянулся, уже и закусок не было. Куда же они девались? Ведь их было так много? Моряк сконцентрировался, внимательно посмотрел вокруг. Его осенило. В число гостей влился армейский военный оркестр, сорок пять молодых здоровых мужчин и пять красивых женщин. Когда моряк в третий раз осознанно посмотрел на стол, то уже и тарелок не было. Все сметено. Это естественно, очень трезво рассудил правнук Чичагова, здесь же прошла голодная французская армия. Конечно, ничего не останется. Потом он помнит, как обсуждал с главным режиссером столичного драматического театра проблемы театральной жизни. И они понимали друг друга! И соглашались! Расстались друзьями. Затем разговаривал с десятком военных атташе разных стран, которые с удовольствием потянулись к пиратоподобному интеллигентному моряку, столь необычному среди белорусских лесов. Потом его плавно качало в мягком автобусе. Веселые французы, видимо, работники посольства обращались к нему: «Адмирал!» Это было приятно. Автобус доставил всех прямо к французскому посольству в Минске. Капитан 1 ранга Игольников Алексей Иванович, совершенно трезвый, со всеми радушно попрощался, каждой женщине поцеловал ручку. Еще один день франко-белорусской дружбы заканчивался. Утренний туман исчез, тучи развеялись. Первые яркие звезды появились на небе. Заметно потеплело. Сама природа как бы говорила, что ничто не омрачает нашего взаимного стремления к дружбе. «Да здравствует Франция! Да здравствует Беларусь!». Как говорят у нас на флоте: «Честь имею!»."
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
nvmu.ru.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Боря Кулешин не смог получить награду на палубе лидера «Ташкент». 2 июля 1942 года немецкие бомбардировщики совершили нападение на корабль, стоявший на причале в Новороссийске. Не сумев потопить лидер во время походов в Севастополь и при возвращении корабля в Новороссийск, немецкое командование дало задание своим летчикам потопить «Ташкент» в порту, на стоянке. Во время налета вражеской авиации на корабль Борис Кулешин был ранен и вместе с другими членами экипажа отправлен в тыловой госпиталь. Осенью 1942 года я был назначен командиром гвардейского крейсера «Красный Кавказ». Многие из числа экипажа лидера «Ташкент» также вместе со мною получили назначение на этот прославленный крейсер. Борису Кулешину после выздоровления предложили поехать учиться. Но Боря считал себя уже бывалым моряком и решил возвратиться на корабль. Боясь, что его отправят в тыл, он, как только получил старое армейское обмундирование, сбежал без всяких документов из госпиталя и стал пробираться в Батуми, где тогда базировались корабли. В конце 1942 года он с трудом добрался до Батуми и явился ко мне на «Красный Кавказ». Что было с ним делать? Пришлось взять его воспитанником на крейсер, и не было предела его радости, когда он узнал, что награжден орденом «Красной звезды». Орден я ему вручил на крейсере, а гвардейцы с радостью приняли Бориса в свою большую дружную флотскую семью. Он очень быстро изучил боевую технику и стал полноправным членом боевого экипажа гвардейского корабля. Борис по-прежнему был зачислен в расчет зенитной установки и выполнял свои обязанности с присущей ему старательностью. Война подходила к концу. Шел уже 1944 год. Надо было подумать о дальнейшей судьбе Бори. Учитывая его большую любовь к флоту, я вызвал его к себе и предложил ему ехать учиться в Нахимовское училище. Сначала Борис и слушать не хотел. Дело доходило до слез, орденоносец плакал. Но, в конце концов, мы с комиссаром корабля его уговорили. Осенью 1944 года экипаж крейсера провожал Бориса Кулешина в Нахимовское училище. Окончив его, наш воспитанник поступил в Высшее военно-морское училище.
Лялин Валерий Иванович.
Начнем с письма Кристины Лагутенко и благодарности ей от нашего нахимовского братства.
"Здравствуйте! Я являюсь племянницей моего дяди, который в сентябре 43-го года спас торпедный катер в возрасте 13 лет. Смотрю у вас нет его отчества. Его полное имя фамилия отчество ЛЯЛИН ВАЛЕРИЙ ИВАНОВИЧ. Буду благодарна за исправление. Спасибо:)"
"Мы с механиком пошли за фруктами и орехами. Идем по набережной. Вдруг чувствую, что кто-то дергает меня за полу кителя. Обернулся. Вижу: паренек лет двенадцати — тринадцати, босой, грязный, оборванный. [45] — Что тебе? — Дяденька командир, возьмите меня на корабль. — А родные есть? — Папа командиром был, погиб на фронте, а маму на заводе при бомбежке убило. Вспомнил я свое детство, как беспризорничал, чувствую: в горле запершило. Жаль мальчишку. Правда, теперь время другое — не пропадет, в детдом устроится. А может, все же его воспитанником взять хотя бы временно, пока на ремонте будем стоять? — Что, механик, — говорю, — с мальчишкой делать будем? — А чего с ним делать, — отвечает, — взять на катер, и весь разговор. — А потом что? — В школу юнгов устроим. Так Валька попал в нашу дружную морскую семью..."
Валька и А.Е. Черцов.
Андрей Черцов.
"... Досрочный выпуск состоялся в марте 1941-го: флоту, как воздух, требовались командиры малых кораблей. Службу после училища мичман Черцов продолжил в должности дублера командира торпедного катера. Война для моряков-черноморцев, как и для всей страны, началась неожиданно. Вечером 21 июня был объявлен большой сбор. Через полчаса после того, как экипажи собрались на катерах, сыграли боевую тревогу. А на следующий день их атаковали с воздуха. Закрутилась страшная карусель Великой Отечественной… Врага черноморские катерники били везде. Немцы и итальянцы старались избегать прямых столкновений с нашими ТКА, ибо такие встречи не сулили врагу ничего хорошего. Дивизион, где одним из катеров командовал лейтенант Андрей Черцов, исключением не был. Участвовали в обороне Одессы, потом последними уходили, забрав минировавших городские объекты подрывников, конвоировали транспорты, охотились за немецкими подлодками, высаживали десанты. 10 сентября 1943 года старший лейтенант Черцов возглавил звено торпедных катеров, перед которым стояла задача: прорвать боно-сетевое заграждение, обеспечив тем самым проход боевых кораблей с десантом в порт Новороссийска. Прорываясь под шквальным огнем, и первым пробивая брешь в обороне противника, бесстрашный офицер не мог тогда знать, что описание этого подвига можно будет найти во всех военных энциклопедиях. Вошел в историю и юнга Валька, в том беспримерном бою спасший катер и семь человек экипажа. Его, портового беспризорника, весной 43-го Андрей подобрал во время стоянки в Батуми. Оставил на борту, вопреки всем инструкциям: слишком уж хорошо Черцов знал нелегкую бродяжью долю. За несколько месяцев Валера Лялин, так звали мальчонку, стал полноправным членом экипажа. Обучался он морскому делу охотно и быстро, так что скоро юнге можно было разрешить постоять у штурвала и даже доверить вахту моториста. Успешно выполнив боевую задачу, катер Черцова получил более 200 пробоин. Серьезно ранен был и сам командир. В творящемся вокруг корабля аду нужно было, во что бы то ни стало, дотянуть до спасительной суши. Тогда за штурвал встал Валька. Выполняя указания Черцова, лавируя между разрывами снарядов дальнобойной артиллерии, юнге удалось выбросить горящий, тонущий катер на свой берег.
С юнгой Валькой. Севастополь. 15 сентября 1945 г.
В тбилисском нахимовском, куда Вальку устроил учиться Андрей Черцов, тот был единственным среди воспитанников, на груди которого красовались четыре боевые медали. Позже командир добился, чтобы за спасение корабля юнге дали хотя бы орден Красной Звезды. Ходатайствовал о присвоении звания Героя, но командир дивизиона запретил Черцову поднимать этот вопрос: — Хочешь, чтобы и тебя и меня разжаловали, когда узнают, что пацана на корабле держим? Самому Андрею Черцову звание Героя Советского Союза за Новороссийскую операцию присвоили аж в мае 44-го. Незадолго до этого офицер снова отличился: при освобождении Севастополя за два боевых выхода катер под его командованием четырьмя торпедами потопил транспорт и три самоходные баржи с войсками и техникой противника...
Два капитана. Андрей Черцов и Валерий Лялин на праздновании 50-летия освобождения Новороссийска."
"... Катер старшего лейтенанта А. Е. Черцова совместно с другими катерами прорвался сквозь губительный артиллерийский огонь врага и высадил в назначенное место подкрепление десантников... В Новороссийскую операцию командир, предвидя жестокий бой, не брал юнгу. Но тот зайцем пробрался на катер и спрятался в таранном отсеке. И уже когда катер вышел в море, Валю обнаружили. Так юнга стал участником битвы за Новороссийск."
"В 1943 году пела в морском госпитале под Новороссийском. Среди раненых был экипаж торпедного катера. Во время жестокого боя все члены экипажа или погибли, или были ранены. Чудом уцелел только 13-летний юнга Валентин Лялин. Он-то и стал за руль, довёл катер до родного берега... На концерт моряки принесли забинтованного с ног до головы командира катера Андрея Черцова. Когда концерт кончился, он вдруг начал протягивать в сторону Шульженко забинтованные руки. Она никак не могла понять этого жеста, тогда к ней подбежал Лялин и взволнованно сказал, что командир просит исполнить свою любимую песню. Шульженко запела “Руки”, не пытаясь сдержать слёз. В апреле 1975 года Шульженко пригласили на съемки “Голубого огонька”. И здесь её ждал сюрприз, который она потом назвала одним из счастливейших моментов в своей жизни. Перед съёмками эпизода с её участием Шульженко указали на группу мужчин, сидевших за дальним столиком, и когда Клавдия Ивановна стала внимательно вглядываться в их лица, то узнала возмужавшего Валентина Лялина. А рядом с ним сидели седовласый, со звездой Героя Советского Союза на груди, Андрей Черцов и все оставшиеся в живых члены экипажа героического катера. Певица расплакалась, подошла к ним, каждого обняла, поцеловала, а затем, глядя на Черцова, запела:
Среди нахимовцев первых наборов были и другие фронтовики. -
"... юные фронтовики - сыновья полков и юнги, имевшие правительственные боевые награды. Назову юных героев всех училищ. Это участник героической обороны Севастополя Боря Кулешин и партизан Вася Чертенко, на детской груди которых сияли орден "Красной Звезды" и медали, у Васи Осадчего сверкали три боевых медали, Боря Кривцов был награжден медалью "Нахимова", Костя Гавришин медалью "Ушакова", Петя Паровов орденами "Красной Звезды", "Славы 3-й степени" и медалью "За отвагу", юнга с торпедного катера Лялин, за проявленное мужество, награжден орденом "Красной Звезды". Им было в ту пору двенадцать - пятнадцать лет.
На одном катере с Валентином Лялиным и А.Е.Черцовым воевал и Николай Филиппович Ченчик, механик торпедного катера № 93, в дальнейшем ставший командиром роты в Тбилисском Нахимовском училище. См.
Соколовский Валентин Георгиевич. В дополнение к публикации
26 апреля выдающемуся российскому государственному деятелю, ученому и замечательному человеку Валентину Георгиевичу СОКОЛОВСКОМУ исполняется 80 лет.
Главным делом всей жизни Валентина Георгиевича стала забота о состоянии окружающей природной среды – в 1973-1979 гг. он начальник отдела природопользования и защиты окружающей среды ГКНТ СССР, 1979-1988 гг. – заместитель Председателя Госкомгидромета СССР, 1988-1991 гг. – Первый заместитель Председателя Госкомприроды СССР, 1992-2000гг. советник Министра экологии и природных ресурсов Российской Федерации - Госкомприроды России. Он и до сих пор плодотворно работает в различных направлениях охраны природы. В.Г. Соколовский автор более 100 научных публикаций по расчетам и конструкциям гидротехнических сооружений, по оптимизации затрат на охрану окружающей среды от загрязнения, о роли экономического фактора в выборе основных решений комплексных проблем охраны окружающей среды и др. Ряд его работ был опубликован в изданиях США, Китая, Швеции, Финляндии и ЕЭК ООН. Имеет авторское свидетельство на изобретение, награжден бронзовой и серебряной медалями ВДНХ. Достижения Валентина Георгиевича в области научных и инженерных разработок, а также организаторской деятельности в деле охраны окружающей среды и рационального использования природных ресурсов отмечены высокими Правительственными наградами. Он является кавалером орденов Мужества и Дружбы народов, двух орденов «Знак Почета», награжден также медалями «За доблестный труд в Отечественной войне 1941-1945 гг.», «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина» и другими. Решением коллегии Министерства природных ресурсов Российской Федерации В.Г. Соколовскому присвоено звание «Почетный работник охраны природы», а Федеральной службой России по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды – «Почетный работник Росгидромета». Обычно о юбилярах принято публиковать поздравления, в которых освещаются основные этапы их трудового пути, успехи, достижения и заслуги. В отношении Валентина Георгиевича Соколовского редакция нашей газеты решила сделать отступление от этой традиции и опубликовать запись состоявшейся с ним беседы главного редактора газеты Н.Г.Рыбальского. – Валентин Георгиевич, – расскажите о себе: из какой Вы семьи, что оказало влияние на Ваш выбор профессии, работы, на формирование жизненных принципов? – Родился я в г. Севастополе, в семье морского артиллериста. Отец командовал батареями береговой обороны от Одессы до Керчи, потом корабельной артиллерией главного калибра. Во время Великой Отечественной войны он участвовал в обороне Севастополя, в высадке морских десантов в Феодосии и Керчи, в боях за Новороссийск, а наша семья в это время в порядке эвакуации скиталась по разным городам и весям. В 1943 г., узнав о создании нахимовских и суворовских училищ, в которые принимали сыновей фронтовиков, подал документы для поступления в Нахимовское военно-морское училище. Чем было обусловлено это решение? Двумя обстоятельствами. – Желанием стать военным, потому, что шла война, конца которой не было видно, а быть военным моряком потому, что к этому предрасполагала вся атмосфера довоенной жизни нашей семьи. К тому же, чего греха таить, мне тогда было 14 лет, а какому мальчишке моего поколения не нравилась военно-морская форма? В училище я был принят по первому набору, в нём учился и воспитывался в течение 5 лет, – с 1943 по 1948 год. Кроме общеобразовательных предметов, соответствовавших школьным программам, в училище мы проходили строевую подготовку, изучали военно-морское дело, осваивали азбуку Морзе, флажной светофор, учились плавать, грести и ходить под парусами на шлюпках, тренировались в стрельбе из боевого оружия и несли ох-рану училища и летних лагерей. Много времени уделялось физической подготовке. Однако, стать морским офицером мне не было суждено. В 1948 г. заболел ангиной, которая дала осложнение на сердце. По заключению военно-медицинской комиссии, я из училища был отчислен и направлен в Ригу, где в это время служил отец. – Вы были сильно огорчены этим? – Еще бы. Сообщение о пришедшем из Москвы решении, в один миг обрушило все мои планы поступления в военный кораблестроительный институт, Правда, дня через два или три, на смену смятению исподволь пришло ощущение свободы, которой так не хватает в закрытом военном учебном заведении, особенно, когда тебе 19 лет. Тем не менее, должен сказать, что позже, мне ни разу не пришлось пожалеть о нахимовском периоде моей жизни. С годами и жизненным опытом пришло осознание того, что в разгар военной и послевоенной разрухи и нужды, ко мне, как и ко многим сотням других мальчишек, государством была проявлена отеческая забота. Нас обеспечили всем необходимым, учили и воспитывали. Офицеров, которые занимались нашим воспитанием, подбирали весьма тщательно. Каждый из них, в силу своей эрудиции, взглядов и нравственных устоев, был для нас безусловным авторитетом. Не столько нравоучениями, сколько личным примером, они прививали нам такие понятия как честь, совесть, порядочность, ответственность за себя и за тех, кто от тебя зависит. Их соблюдение становилось для каждого из нас принципами, которыми мы руководствовались в жизни. – А чем Вы руководствовались в выборе профессии во второй раз? – По времени необходимость выбора совпала с принятием в стране Сталинского плана преобразования природы. По радио и в газетах подробно разъяснялись разные аспекты этого плана. Найдя их интересными и перспективными, и решив стать инженером-гидротехником, я в 1949 г. поступил на гидромелиоративный факультет Латвийской сельскохозяйственной академии. Учебную и производственную практику проходил на разных объектах, в том числе на строительстве Каховской ГЭС. В 1954 г. закончил учебу и по распределению был направлен в Институт мелиорации Академии наук Латвийской ССР. – Почему Вас направили именно в науку? – Видимо потому, что мы с женой были единственными выпускниками, получившими в этот год дипломы с отличием. Должен сказать, что некоторые члены комиссии считали, что в Академию наук республики нужно направлять только национальные кадры. Однако, решающее слово сказали декан факультета Ян Бикис, который поощрял мои склонности к исследованиям и представитель Института мелиорации, который читал у нас лекции и принимал экзамены. – Трудно было адаптироваться к латышскому коллективу? – По разному. Дело в том, что, пройдя по конкурсу в аспирантуру, я был прикомандирован к Московскому институту инженеров водного хозяйства, где на материалах исследований, которые проводил в Латвии, в течение трех лет готовил диссертацию. Так что в этот период я мало сталкивался с проблемами коллектива в Риге. Директор института Я. Бергман был из латышских стрелков, коммунистом, так что националистических проявлений он не допускал. Тем не менее, сотрудники из числа буржуазных кадров, явно уклонялись от сотрудничества с молодыми специалистами советской подготовки, видя в нас своих конкурентов. Когда со временем мне удалось преодолеть языковой барьер, то обстановка сдержанного отчуждения вообще исчезла. После защиты в 1958 г диссертации на соискание ученой степени кандидата технических наук и избрания руководителем гидротехнической лаборатории Латвийского НИИ гидротехники и мелиорации, мне пришлось заняться созданием ее материально-технической базы. На этой основе и были развернуты исследования и разработки новых конструкций шлюзов и водоспусков для прудовых хозяйств и осушительных систем, а также выполнено модельное проектирование берегозащитных сооружений на излучине реки Лиелупе на участке Юрмалы. Проект был реализован в 1962 г. и эти сооружения исправно функционируют уже 47 лет. В 1965 г. мне неожиданно предложили радикально изменить характер работы. – Как это произошло? – Однажды меня вызвали в ЦК КП Латвии. Я полагал, что там возникли вопросы в связи с рассмотрением моих документов на запланированную стажировку в Англию. Но со мной встретился ответственный работник аппарата ЦК КПСС, которого интересовало мое мнение об эффективности мелиоративных и культуртехнических работ, проводившихся в республике, о результатах их проверки комиссией партгосконтроля, в которой мне пришлось принимать участие. На том мы и расстались. А два месяца спустя меня вызвали в Москву, где секретарь ЦК КПСС Ф.Д. Кулаков после расспросов о положении мелиоративных дел в Латвии и в соседних республиках, предложил перейти на работу в сельскохозяйственном отделе ЦК. Видя моё замешательство, он пояснил, что в отделе работает много специалистов, имеющих ученые степени и меня рассматривают именно как специалиста, и что в этом качестве я могу принести пользу в деле научного обоснования государственных решений по развитию мелиоративных работ в нечерноземной зоне страны. Не без колебаний (на одной чашеторской диссертации, группа аспирантов и сложившийся коллектив сотрудников лаборатории, а на другой – совсем другие масштабы работы и их значимость), я всё же дал согласие. – А в чем именно состояла новая работа и связана ли была она с охраной природы? – Моя работа в аппарате ЦК КПСС началась с участия в подготовке той части проекта постановления о мерах по широкому развитию мелиорации земель в стране, которая касалась республик и областей зоны избыточного увлажнения. В последующие годы занимался проверками на местах хода выполнения решений по этому постановлению. Мне также было поручено курировать мелиоративные научно-исследовательские и проектные организации, работающие по этой зоне. Естественно, приходилось принимать участие в подготовке других постановлений, в том числе постановления о мерах по усилению охраны природы и улучшению использования природных ресурсов. – Вы всегда одобрительно относились к принимаемым Постановлениям ЦК и Совмина? – Не всегда, особенно тогда, когда по таким постановлениям в республики Средней Азии направлялись многочисленные военно-строительные батальоны для выполнения комплексного строительства оросительных систем, жилья и всей инфраструктуры новых совхозных центров, и это в то время, как в этих республиках был избыток рабочей силы, а в обезлюдивших колхозах и совхозах нечерноземной зоны деревни и сельскохозяйственное производство приходили в упадок. Однако, установившиеся порядки в аппарате ЦК КПСС не позволяли инструкторам влиять на принятие решений. Поэтому, несмотря на то, что мной без отрыва от основной работы была с отличием окончена заочная высшая партийная школа, у меня не было стремления к продолжению своей деятельности на поприще организационно- партийной работы. – А как произошел Ваш переход в природоохранную сферу? – Само время предоставило мне возможность выбора нового пути. Как известно, в начале 70-х гг. во всём мире особую остроту приобрели экологические проблемы. В сентябре 1972 г. Председатель Государственного комитета СССР по науке и технике (ГКНТ), Заместитель Председателя Правительства СССР, академик В.А. Кириллин на сессии Верховного Совета СССР сделал доклад об экологической обстановке в стране и необходимости бережного отношения к природным богатствам. Материалы этого доклада легли в основу подготовки проекта Постановления ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О мерах по усилению охраны природы и улучшению использования природных ресурсов». Поскольку мне довелось принимать участие в подготовке этого документа, в декабре 1972 г. состоялось мое знакомство с В.А.Кириллиным, который решил создать в ГКНТ отдел природопользования и защиты окружающей природной среды и предложил мне возглавить этот отдел. На этот раз я согласился без колебаний и в 1973 г. состоялся мой переход в ГКНТ СССР. – Чем в принципе отличался характер работы в ГКНТ от работы в ЦК КПСС? – Как инструктор сельскохозяйственного отдела ЦК КПСС я действовал только в соответствии с инструкциями, которые получал от руководства отдела и не имел права на какие либо самостоятельные решения. Другое дело начальник отдела, член ГКНТ, который имел не только сотрудников, но и право на подпись документов, подготовленных отделом, а когда было необходимо, мог сам направлять их от имени Комитета. Это, разумеется, не только другие возможности, но и другая ответственность. – А Вас не испугали сложность и разнообразие стоящих перед страной экологических проблем? – В тот момент, когда мне предложили эту работу, я не настолько был посвящен в специфику этих проблем чтобы испугаться, а позже, когда приступил к делам и прозрение наступило, пришлось решать дилемму: или уходить, или как можно быстрее расширять свои познания, особенно в области технологии различных производств, промышленных отходов, оборудования для очистки сточных вод и выбросов загрязняющих веществ в атмосферный воздух, приборов для контроля окружающей среды, материалов и т.д. – В чём заключалась работа Отдела природопользования и защиты окружаю-щей природной среды в ГКНТ? – Отдел, которым я руководил, отвечал за разработку заданий по решению важнейших общегосударственных научно-технических проблем в области охраны окружающей природной среды и рационального использования природных ресурсов, которыми, в частности, предусматривалось создание более совершенного газоочистного и водоочистного оборудования, автоматизированных приборов контроля качества воздуха и вод и т.д. Сотрудники отдела осуществляли контроль за ходом выполнения утвержденных пятилетними планами заданий. Отдел обеспечивал также работу Межведомственного научно-технического совета по комплексным проблемам окружающей природной среды и рациональному использованию природных ресурсов при ГКНТ, в котором я. выполнял функции первого заместителя Председателя. В этот Совет входили ведущие ученые и специалисты страны – академики А.П.Виноградов, А.Л.Яншин, Е.К.Федоров, И.П.Герасимов, В.Е.Соколов, Н.П.Дубинин, И.В.Петрянов-Соколов, Б.Н.Ласкорин и другие, а также министры Е.Е.Алексеевский, П.С.Непорожний, А.В.Сидоренко, заместители министров и другие официальные лица, наделенные полномочиями принимать решения и обеспечивать их выполнение. На этом Совете рассматривались наиболее сложные проблемы межотраслевого и межрегионального характера (загрязнение вод озера Байкал, падение уровня Аральского моря, загрязнение сине-зелеными водорослями водохранилищ волжского и днепровского каскадов и т.д.). Работа в ГКНТ сыграла большую роль в расширении моих познаний в области инженерной экологии и особенностей функционирования различных экосистем. В 1975 г. на Межведомственном совете был рассмотрен вопрос о состоянии воздушного бассейна страны и проблемах его охраны от загрязнений, а в следующем году, на закрытом заседании ГКНТ СССР был заслушан доклад академика Е.К. Федорова об экологической обстановке в стране. В ходе обсуждения этого доклада, ГКНТ СССР было внесено предложение о создании государственного комитета по охране природы на базе Главного управления гидрометеорологической службы при Совете Министров СССР. Однако, против этого выступили министры-производственники. Тем не менее, оценка экологической ситуации в стране и предложение о необходимости неотложного совершенствования государственной системы охраны природы, обоснованные академиком Е.К. Федоровым, дали импульс к подготовке новых решений в этой области. В принятом 1 декабря 1978 г. Постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О дополнительных мерах по усилению охраны и улучшению использования природных ресурсов» на преобразованный из Гидрометслужбы Государственный комитет СССР по гидрометеорологии и контролю природной среды были возложены функции не только контроля состояния природной среды, но и регулирования использования воздушного бассейна городов и промышленных центров. – А как дальше складывалась Ваша судьба в сфере охраны окружающей природной среды? – В 1979 г. состоялся мой перевод на работу в Государственный комитет СССР по гидрометеорологии и контролю природной среды в качестве заместителя Председателя, где на меня была возложена ответственность за обеспечение функционирования и совершенствование общегосударственной системы наблюдения и контроля за загрязнением природной среды, за разработку и утверждение норм предельно допустимых выбросов загрязняющих веществ в атмосферу, за осуществление государственного контроля источников загрязнения воздуха и экспертизу проектов в части соблюдения требований по предотвращению загрязнения атмосферы. Когда 26 апреля 1986 г. произошла катастрофа на Чернобыльской АЭС, меня с двумя экспертами срочно направили в Польшу, для оказания консультативной помощи Правительству республики в связи с начавшейся там паникой, вызванной ростом уровня радиации. – Как Вас там встретили? Вы ведь были представителями страны, виновной в трансграничном радиационном воздействии? – В возникшей обстановке радиационной опасности польская оппозиция нагнетала страхи, обвиняя Правительство республики в бездействии, а руководству Польши для принятия необходимых мер по обеспечению безопасности населения, была необходима срочная объективная оценка степени опасности. В ходе бесед с польскими коллегами мы обнаружили грубую ошибку в использовании норм МАГАТЭ средствами массовой информации Польши, о чем сообщили Правительству республики. Нам предложили тут же выступить с разъяснениями по телевидению. Вместо этого мы рекомендовали организовать наши встречи с авторитетными для польской общественности специалистами в области ядерной энергетики, здравоохранения и экологии, с тем, чтобы после полученных разъяснений именно они с экранов телевидения дали населению объективное и квалифицированное толкование сложившейся ситуации и соответствующие рекомендации. Это было правильное решение. В результате их выступлений страсти улеглись и 1 мая в Варшаве состоялась традиционная демонстрация трудящихся, в которой приняла участие и наша группа, пройдя в колонне сотрудников министерства охраны окружающей среды. – Долго Вы пробыли в Польше? Насколько нам известно, Вы были активным участником ликвидации аварии на Чернобыльской АЭС? 3 мая я был уже в Киеве, Председатель Госкомгидромета СССР Ю.А.Израэль, имевший большой опыт работ, связанных с испытаниями ядерного оружия, был уже там, он организовал и координировал работу всех наших служб. Мне пришлось заняться обеспечением ежедневных радиометрических съемок, так как обстановка постоянно менялась. Несколько раз вылетал в Чернобыль, выполнял наземные контрольные измерения уровня гамма излучения, перелетая на вертолете от одного населенного пункта к другому. В июне в Гомеле состоялось координационное совещание руководства Украины, Белоруссии, Минздрава СССР и Госкомгидромета СССР, на котором, в частности, было принято решение о возложении на меня функций руководителя Межведомственной оперативной рабочей группы по оценке радиационного загрязнения территории Белоруссии. Эту работу пришлось организовывать начинать с нуля, а порой самому вылетать и проводить контрольные замеры уровня радиации. Тем не менее, к концу 1986 г. карта плотности загрязнения территории республики цезием-137 была составлена и послужила основой планирования мероприятий, связанных с обеспечением безопасности проживания населения, с производством сельскохозяйственной продукции и т.д. – Вы стояли у истоков создания первого природоохранного ведомства в нашей стране. Расскажите, пожалуйста, как это происходило? – 7 января 1988 г. в нашей стране произошло знаменательное во многих отношениях событие, которое и по названию и, по сути, было в духе времени – ЦК КПСС и Совет Министров СССР приняли Постановление № 32 «О коренной перестройке дела охраны природы в стране». Почему это постановление можно считать знаменательным? Прежде всего, потому, что в нем признавалось совершенно недопустимым то, что государственные органы, призванные осуществлять контроль за состоянием окружающей среды, дублируют деятельность друг друга, ведут работу крайне неэффективно, руководствуясь зачастую ведомственными и местническими интересами. Сложившаяся система управления природопользованием ввиду чрезмерной разрозненности природоохранных функций по различным министерствам и ведомствам не отвечала современным требованиям хозяйствования и расценивалась как серьезный фактор, сдерживающий интенсификацию производства в условиях растущей взаимозависимости между состоянием окружающей среды и развитием экономики. В связи с этим, было принято решение об образовании союзно-республиканского Государственный комитета СССР по охране природы (Госкомприрода СССР). 14 апреля 1988 г. меня назначили Первым заместителем Председателя Госкомприроды СССР. – Трудно было начинать на голом месте, создавать экологическое ведомство с нуля? – Разумеется. Пришлось заниматься организационными и кадровыми вопросами. Министерства и ведомства не хотели расставаться со структурами, которые должны были перейти к нам в соответствии с принятым Постановлением Правительства, тем более препятствовали передаче помещений, транспорта, оборудования и т.д. Нужно было налаживать работу управлений Госкомитета, устанавливать связь с создаваемыми республиканскими комитетами охраны природы. Это было время, когда на волне возросшей озабоченности населения неблагоприятной экологической обстановкой, в народные депутаты пробилось немало некомпетентных людей, которые предъявляли нам нелепые требования, писали на нас жалобы в ЦК и Совмин. Правительство требовало в таких случаях объяснений и это сильно отвлекало от основной работы. В 1989 г. пришлось уделить много времени организации подготовки первого в истории нашей страны Государственного доклада о состоянии природной среды и природоохранной деятельности в СССР в 1988 году. Как только он был издан, его тут же в США перевели на английский. – А что было самым трудным для Вас в это время? – В связи с жалобами на высокий уровень загрязнения воздуха и воды, поступавшими в ЦК КПСС и Совет Министров СССР от населения промышленных центров, мне по поручению Правительства приходилось формировать комиссии и с выездом на места руководить оперативной разработкой мер оздоровления экологической обстановки в го-родах Кемерово, Ереван, Стерлитамак, Салават, Уфа, Братск, Кременчуг, Запорожье, Светлогорск, Щекино и др. Обычно, мы завершали работу обсуждением этих мер с общественностью в самых больших залах городов. Это было время, когда эмоциональный накал был настолько ве-лик, что почти повсеместно раздавались требования самого радикального характера – за-крыть предприятия по производству белково-витаминных концентратов или фармацевтических препаратов, или хлоропренового каучука, или регенерации каучука из отработанных шин и даже тепловые электростанции, работающие на угле или мазуте и т.д. Вести разъяснительную работу с такой аудиторией было трудно, но не безнадежно. – Насколько нам известно, за все годы ни один Госдоклад о состоянии окружающей среды Российской Федерации не был подготовлен без Вашего участия? – С распадом Советского Союза, когда в феврале 1992 г. я приступил к работе в качестве советника Министра экологии и природных ресурсов Российской Федерации В.И.Данилова-Данильяна, мне предложили разработать концепцию и структуру ежегодного государственного доклада о состоянии окружающей среды и природных ресурсов Российской Федерации. Концепция и структура были одобрены и позже стали основой Постановления Совета Министров РФ № 53, принятого 24.01.1993 г. «О порядке разработки и распространения ежегодного государственного доклада о состоянии окружающей природной среды». В 1992 г. мне было поручено возглавить Межведомственную рабочую группу по подготовке государственного доклада о состоянии окружающей природной среды Российской Федерации, в связи, с чем пришлось провести большую организационную и методическую работу. Обязательное издание Госдоклада стало одним из положений Закона об охране окружающей среды, которое юридически гарантирует обеспечение его ежегодной подготовки. К сожалению, вскоре после упразднения Госкомприроды России, проекты ежегодных Госдокладов перестали рассматриваться с участием представителей экологической общественности и средств массовой информации. С выходом на государственную пенсию в 1997 г., до 2005 г. работал в Центре международных проектов, затем в Государственном центре экологических программ Госкомэкологии России. – Известно, что Вы принимали активное участие в международном сотрудничестве по проблемам окружающей среды, всегда твердо отстаивая экологические и экономические интересы России. Ваша научно обоснованная и принципиальная позиция на международных переговорах не только приносила пользу Отечеству, но и снискала ему заслуженное уважение наших зарубежных партнеров. За Вашей спиной десятки подготовленных международных соглашений. Что Вам наиболее памятно из этой части Вашей деятельности? – В международном сотрудничестве по проблемам охраны окружающей среды мне довелось принимать участие, начиная с 1973 г., как по двухсторонним межправительственным соглашениям (США, Франция, Италия, Дания, Финляндия, Норвегия, ФРГ, Швеция), так и в международных организациях (ЕЭК ООН, ЮНЕП и др.). С 1977 по 1991 гг. в качестве Старшего советника Правительства СССР по проблемам окружающей среды мне поручалось возглавлять все делегации СССР на переговорах по этим проблемам в Европейской экономической комиссии ООН и в ЮНЕПе. Наиболее значимой для меня работой этого периода была разработка и принятие по инициативе Советского Союза в 1979 г. Конвенции ЕЭК ООН о трансграничном загрязнении воздуха на большие расстояния. Поскольку этот прорыв удалось осуществить в разгар «холодной войны», то в знак признания успеха нашей страны, на первой сессии Исполнительного органа конвенции меня избрали ее Председателем. К этой Конвенции было принято 8 протоколов, которые сыграли большую роль в снижении уровня загрязнения атмосферного воздуха во всём Европейском регионе. Позже мне в разной степени довелось принимать участие в подготовке конвенций «О раннем предупреждении о ядерных авариях», «О взаимопомощи при ядерных авариях», «Об изменении климата» и «О стойких органических загрязнителях». Пользуясь случаем, разрешите от всей души пожелать Вам крепкого здоровья, благополучия и дальнейших успехов в творческой деятельности на благо России!"
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
nvmu.ru.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
встретились выпускники Тблисско-Рижской роты 1956 года Коваленко В.А. и Чиковани В.А.
Валька и А.Е. Черцов.
Андрей Черцов.
С юнгой Валькой. Севастополь. 15 сентября 1945 г.
На одном катере с Валентином Лялиным и А.Е.Черцовым воевал и Николай Филиппович Ченчик, механик торпедного катера № 93, в дальнейшем ставший командиром роты в Тбилисском Нахимовском училище. См. 
