У всех на устах было плавание М. П. Лазарева на «Суворове», кругосветный поход О. Е. Коцебу на «Рюрике», экспедиции З. И. Понафидина, Л. А. Гагемейстера, плавание Ф. Ф. Беллинсгаузена и М. П. Лазарева на шлюпах «Восток» и «Мирный», во время которого был открыт шестой материк — Антарктида и последующие кругосветные путешествия. Только что завершилась экспедиция Ф. П. Врангеля на транспорте «Кроткий». Ожидалось возвращения М. Н. Станюковича и Ф. П. Литке из кругосветного похода на шлюпах «Моллер» и «Сенявин». По результатам многих морских плаваний и проведённых исследований издавались книги. Например, книга Г. А. Сарычева «Путешествия флота капитана Сарычева по Восточной части Сибири, Ледовитому морю и Восточному океану в продолжении восьми лет, при географической и астрономической морской экспедиции 1788—1793 гг.» под начальством И. И. Биллингса, затем книга самого Биллингса, сведения об экспедициях П. К. Креницина — М. Д. Левашова, рассказы о жизни и плаваниях в Русской Америке, наконец, книга и атлас самого И. Ф. Крузенштерна, а затем и труд Ю. Ф. Лисянского, описания плаваний Джеймса Кука, Джорджа Ванкувера, Жана-Франсуа де Лаперуза. Появлялись новые учебники русских авторов, такие как «Теория и практика кораблевождения» П. Я. Гамалея, «Правила, принадлежащие к морской геодезии» и «Геодезические и гидрографические правила» Г. А. Сарычева. Выходили новые карты и описания. И очень важным обстоятельством для воспитанников Морского корпуса являлось то, что почти все Герои этих свершений часто находились рядом. Редкий день они не встречались с директором Морского корпуса Крузенштерном и его заместителем Головниным, не единожды видели Беллинсгаузена, знали, что, напротив, через Неву, в Адмиралтействе, работает сам адмирал Гавриил Андреевич Сарычев — глава русской гидрографии, исследователь Ледовитого и Тихого океанов.
У воспитанников корпуса захватывало дух от всего этого, они сами мечтали как можно быстрее отправиться в дальние плавания. Особенно возрос интерес к Арктике, к Дальнему Востоку, к Великому, или как чаще тогда называли его русские мореплаватели, — Восточному океану. Из книг и рассказов перед воспитанниками Морского корпуса офицеров, непосредственно участвовавших в дальних морских плаваниях, Невельской уже знал, что есть много спорного, неясного не только в Арктике и в Антарктике, но и у наших собственных берегов на Дальнем Востоке, в Русской Америке. Напряжённая учёба продолжалась, в летние месяцы 1829 и 1830 годов после первого и второго курсов кадеты проходили морскую практику на парусных судах, ставили и убирали паруса наравне с матросами, вязали морские узлы, привыкали к особенностям корабельной службы, общались с матросами и офицерами, набирались первого опыта. В январе 1831 года состоялся выпуск кадетских классов и производство их в гардемарины. В списке из 68-ми выпускников первое место по результатам учёбы занимал Геннадий Невельской.
Гардемаринская практика в навигацию 1831 года проходила на Балтийском флоте. Невельской вместе со своими соучениками попал на корабль «Великий князь Михаил». За три летних месяца (с 26 мая по 20 августа 1831 года) новоиспеченные гардемарины успели повидать новые места. Они продолжительное время находились в Ревеле (Таллинне), посетили новый порт Либаву (Лиепаю), совершили плавание по Балтийскому морю. Морская практика, пролетевшая очень быстро, закалила гардемарин, получивших хорошие навыки в морском деле. По возвращению в стены корпуса, они с усердием принялись изучать новые специальные предметы, продолжая тщательно следить за морскими новостями, много времени отдавали знакомству с историей географических исследований, которыми оказалась так насыщена первая треть XIX столетия. Они стали современниками удивительных открытий русских мореплавателей в Тихом и Северном и Южном Ледовитых океанах. За примерные успехи в учебе и поведении Геннадий Невельской был произведен в унтер-офицеры. Он преодолел первую ступеньку к офицерскому званию. Морская практика в навигацию 1832 года длилась с 23 мая по 6 августа. Уже в корпусе, являясь старшими гардемаринами, выпускники часто исполняли в нарядах и караулах офицерские обязанности, а во время морской практики им доверяли под присмотром вахтенных офицеров нести самостоятельную вахту. С возвращением в учебные пенаты началась подготовка к выпускным экзаменам. Много разговоров ходило об Офицерском классе, в который для продолжения учебы будут отбирать самых лучших. (На базе Офицерских классов впоследствии была образована Военно-Морская академия).
Так получилось, что уже до сдачи выпускных экзаменов Геннадий Невельской узнал, что ему уготована приятная участь: продолжение учебы в Офицерском классе. Дело в том, что в связи с образованием Офицерского класса решался вопрос и о его первых слушателях. Естественно, что заранее отбирали тех, кто больше других проявлял стремление к научной и высшей командной деятельности. Специальная комиссия отобрала десять человек, в числе которых был назван и Геннадий Невельской. Директор Морского корпуса адмирал И. Ф. Крузенштерн 2 октября 1832 года издал приказ, в котором отмечалось, что «они подают несомненную надежду, что окажутся сего отличия весьма достойными, и я вполне уверен, что и комиссия при предстоящем испытании их в науках усмотрит, что они оправдывают такой выбор начальства». Выбор-то выбором, а выпускные экзамены никто не отменял — наоборот, кандидаты для продолжения учебы стремились достойно оправдать доверие начальства и пройти испытания как можно лучше. Это же желание владело и теми, кто не вошел в заветную десятку, но мог попасть в неё в случае неуспеха кого-либо из отобранных счастливчиков. Экзамены проходили со 2 по 12 декабря, и в общем-то подтвердили выбор специальной комиссии. Государственные экзамены проводились публично. Вместо умершего вице-адмирала Г. А. Сарычева в 1831 году от разыгравшейся в Петербурге эпидемии холеры председателем комиссии стал глава Морского Ученого комитета, генерал-лейтенант Иван Логгинович Голенищев-Кутузов. В состав комиссии входили известные ученые, адмиралы, офицеры. По результатам экзаменов и учёбы в целом Геннадий Невельской из 68 гардемарин выпускного курса стал вторым по основным учебным предметам, даже с учётом низкого балла по французскому языку, которому в домашних условиях он не обучался. Однако по фронтовым учениям и поведению – только девятнадцатым. В итоге гардемарин Невельской завершил обучение по выпуску четвёртым после Озёрского, Кузнецова и Глотова. Новоиспечённые мичманы в новенькой офицерской форме были представлены Императору Николаю I.
От имени выпускников выступил лучший ученик Озерский, который завершил свою речь словами клятвенного обещания: «чтобы быть нам, в течение наступающей новой жизни, истинными ревнителями веры, верными сынами престола и отечества, и во всём достойными имени питомцев Морского Кадетского корпуса».
ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ
Первые годы морской службы
Обучение в офицерских классах продолжалось более трех лет. Здесь изучались высшая математика (дифференциальное и интегральное исчисление), картография, физика, астрономия, механика и вариационное исчисление, корабельная архитектура и теория кораблестроения, фортификация, российская словесность, другие предметы. Но не только учеба занимала все время. Бывали интересные встречи с опытными моряками, известными мореплавателями. Чаще всего они проходили на еженедельных чаепитиях, которые Крузенштерн устраивал для молодых офицеров на своей квартире. Именно в эти годы Невельской стал целенаправленно и углубленно интересоваться Амуром и Сахалином, дальневосточными делами, интерес к которым «подогревал» и сам Крузенштерн. Из его слов выходило, что амурская и сахалинская проблемы не были решены до конца, и что осталось большое водное пространство лимана Амура, включая и место предполагаемого перешейка или пролива Сахалина с материком, им не исследованное. На таких вечерах-чаепитиях шли бурные споры о будущем русского военно-морского флота, во всех тонкостях обсуждались перипетии Наваринского сражения (1827 г.) и геройские действия командира линейного корабля «Азов» М. П. Лазарева, незадолго до этого совершившего на фрегате «Крейсер» своё третье кругосветное плавание.
Морская летняя практика слушателей офицерского класса проходила на кораблях Балтийского флота для приобретения практических навыков в несении корабельной и штурманской службы, но и с обязательным представлением письменных отчетов. В навигацию 1833 года (с 14 июля по 14 сентября) Геннадий Невельской находился на кораблях «Прохор», «Иезекиль» и «Помона». Плавания и учения проходили в Финском заливе, корабли базировались в Ревеле (современный Таллинн) и Свеаборге (современный Хельсинки). В навигацию 1834 года Невельской все время находился на корабле «Кронштадт» (командир капитан 2-го ранга Замыцкий). Во время этих двух навигаций слушатели участвовали в выполнении учебно-боевых задач по управлению кораблями, отрабатывали методику артиллерийских стрельб. Особое внимание уделялось научной подготовке офицеров, знанию корабельной службы, гидрографическим работам, совершенствованию в иностранных языках. Последняя практика (навигация 1835 года) проходила на фрегате «Венус» под руководством известного гидрографа Михаила Францевича Рейнеке, близкого друга Павла Степановича Нахимова. Фрегат вначале ходил по маршруту: Выборг — Свеаборг — Ревель — Рига — Гангут, затем возвратился в Выборг. Во время длительного, интересного и разнообразного плавания слушатели отрабатывали методы гидрографических работ, уделяя особое внимание морской описи, промерным работам и астрономическим определениям. 28 марта 1836 года мичман Невельской успешно сдал экзамены за курс офицерского класса. После отпуска предстояло производство в лейтенанты и назначение на офицерские должности. По окончании обучения на Офицерских классах все слушатели получили долгожданные отпуска. Геннадий Невельской провёл его на Костромской земле, в родном селе Дракино и в его окрестностях. Встречали Геннадия родные, близкие и дальние с необыкновенной радостью и почётом. Восторгу матери, брата и сестёр не было предела. Целых семь лет не видел Геннадий родины! Уехал мальчиком, а появился мичманом, проучившемся не только в Морском корпусе, но и ещё три года – на Офицерских классах. Но все проходит — закончилось и золотое время отпуска, во время которого матушка поговаривала о невестах, но Геннадий отшучивался, говоря, что жена моряку только в тягость, что жениться надо уже тогда, коль это так необходимо, когда собираешься переходить на берег… Возвратившись из отпуска в столицу, Геннадий Невельской узнал, что теперь он лейтенант и назначен в эскадру контр-адмирала Фёдора Петровича Литке на корабль «Беллона» (командир Самуил Иванович Мофет). Под флагом контр-адмирала Ф. П. Литке находились: флагманский фрегат «Беллона», корвет «Князь Варшавский», бриг «Патрокл», шхуна «Дождь» и тендер «Лебедь».
Здесь мне бы хотелось сделать небольшую ремарку относительно произошедшей большой популярности Ф.П.Литке. Считается, что ему покровительствовали люди не только высокопоставленные морские чины из ближайшего окружения, но и сам император Николая I . Об этом свидетельствуют следующие факты. Как ранее упоминалось, что в период 1826 – 1829 годов было весьма успешно совершено кругосветное плавание двух кораблей. Начальником экспедиции и командиром шлюпа "Моллер" являлся кавалер двух орденов («Святого Владимира» и «Святого Георгия») капитан-лейтенант Михаил Станюкович, которому в период плавания в 1827 году было присвоено звание «капитан 2 ранга». Второй шлюп "Сенявин" повёл в плавание капитан-лейтенант Федор Литке, который был моложе Станюковича на одиннадцать лет, но успел прославиться как видный полярный исследователь, совершивший четыре летних плавания по описанию островов Новая Земля, о чём подробно изложил в книге "Четырехкратное путешествие в Северный Ледовитый океан, совершенное на бриге "Новая Земля" в 1821-1824 годах". К тому же, несколькими годами ранее в 1817-1819 гг., принял участие в кругосветном плавании на фрегате «Камчатка» под командованием Василия Михайловича Головнина. Если в 1813 году при осаде Данцига Михаил Станюкович успешно командовал кораблём, то юный Фёдор Литке будучи волонтёром на галете "Аглая" также участвовал в трёх сражениях и в боевой обстановке «обнаружил находчивость, самообладание, смелость», был произведён в мичманы и награждён офицерским боевым орденом Святой Анны четвертой степени. Одним словом, капитаны названных выше кораблей, совершивших кругосветное плавание – достойные офицеры и мореплаватели. "Кругосветка" под командованием Михаила Станюковича официально была признана наиболее успешной среди морских экспедиций первой половины XIX века. Однако после своевременного прибытия на Кронштадтский рейд на капитана 2 ранга М.Н. Станюковича нежданно-негаданно обрушился, мощный вал неприятностей. Молва гласит, что на борт корабля внезапно прибыл император Николай I. Найдя шлюп в неприглядном виде после трёхлетнего плавания, государь приказал его арестовать. Опоздавшему из плавания шлюпу "Сенявин" через десять дней после прибытия, что позволило привести корабль в порядок, была устроена пышная торжественная встреча. На борт "Сенявина" в приподнятом настроении поднялся сам царь. Угодливые царские чиновники превосходно подсуетились, обеспечив полное благоприятствование, и Николай Павлович был в высшей степени удовлетворён посещением корабля. Фёдор Литке выше всех похвал оказался в фаворе, на которого вскоре рекой потекли награды и должности. Вскоре после возвращения из плавания его, капитан-лейтенанта, досрочно произвели в капитаны I-го ранга (минуя одно звание капитан 2-го ранга). Теперь Ф.П.Литке стал близок ко двору. Замечательное путешествие Фёдора Литке на "Сенявине", отчёт о котором был изложен в книге под заглавием "Путешествие вокруг света на военном шлюпе"Сенявин" в 1826-1829 гг.", оказалось против его воли последним в жизни. Осенью 1832 года император Николай I назначил Ф.П.Литке воспитателем своего второго сына Великого князя Константина, которому предназначалось стать главой русского флота. Ф. П. Литке, находившийся при дворе в качестве воспитателя царского отпрыска в течение 16 лет до 1848 года, с честью и достоинством исполнил императорскую волю.
Сегодня украинские власти не придумали ничего умнее, как собрать свой майдан. Собрали 15 тысяч человек. «Майданутым» вчера удалось собрать в три раза больше. Власть действовать так, как прописано в законодательстве, не хочет. И этому есть несколько причин. Самая веская – наличие личных средств за рубежом. Поэтому, прежде чем решиться на какие-то действия против майдана, власть должна решиться и распрощаться со своими трудовыми накоплениями за рубежом, А это, как вы понимаете, нелегко. Вторая причина – власть не представляет собой некий монолит, о который могут разбиться все волны «народного гнева». Есть люди в правительстве, МВД и других силовых и государственных органах готовые поддержать «майдан». Они на сегодня являются самыми противоречивыми источниками всевозможной информации, которая делает своё дело, а потом нехотя опровергается. Про освещение событий СМИ вообще не стоит говорить. Объективности в них, как правило, нет. Меня, например, поразило утверждение одного из официальных агентств Украины о том, что «все российские СМИ продолжают сообщать о кровавых событиях в Киеве». Мне самому таких российских СМИ найти не удалось. Лгут и сами лидеры майдана – Яценюк, Кличко и Тягнибок, особенно плодотворны по части недостоверной информации Яценюк и его окружение. Вчерашние 50 тысяч, собравшиеся на майдане, сегодня превратились в 600 тысяч. Некоторые с замиранием сердца произносят волшебное слово «миллион». В практическом плане вчера народ, топтавшийся на возвышении, объявил о создании «технического правительства», в котором уже назначены премьер-министр, министры внутренних дел, финансов и образования. Сегодня торжественно заявляют о создании «сотен самообороны». Появились сообщения о том, что США и Бразилия поддержали майдан, подсветив вчера Статую Свободы и Иисуса Христа, соответственно, прожекторами цвета украинского флага. Но это, понятно, лирика. Давайте посмотрим, что лежит в основе украинского желания евроинтегрироваться. Основания есть. Во-первых, даже без евроинтеграции в Западной Европе сегодня ищут счастья от 2,5 до 5 миллионов украинских гастарбайтеров, которых только в Италии чуть меньше полумиллиона. В основном, это выходцы из западных областей Украины, и для них евроинтеграция – это синоним свободного перемещения по территориям, где они себя сегодня чувствуют нелегалами. Даже у тех людей, которые не один год живут в Западной Европе, никакой евроинтеграции не произошло – и сами они, и их дети сегодня в Западной Европе – это пришлые люди, чей труд дешёв и которым государство ничего не обязано – ни бесплатных медицинских услуг, ни пенсии, ни каких бы то ни было льгот. Но мысль о сближении Украины с Западной Европой греет сердце и им и их родственникам. Это если без идеологии, на уровне отдельных семей. Если взглянуть на ситуацию со стороны Евросоюза и Украины как государства, то выясняется следующее. Евросоюз рассматривает Украину как некий сельскохозяйственный ресурс, лишенный всякого промышленного производства. Но даже это не главное. Евросоюзу необходимо расширяться, потому что каждая новая граница государства, над которым Евросоюз устанавливает контроль, это дополнительная возможность превращать в реальные деньги ту прибыль, которая существует в виде компьютерной строки. Прибыль мало заработать, её нужно ещё материализовать, а для этого нужно, чтобы эта прибыль пересекала национальные границы. Таково свойство современной экономики. Именно этого сегодня не хватает России, и именно этой возможности ее сознательно лишают другие, более сильные на сегодняшний день страны. Именно для этого Украина сегодня нужна Евросоюзу. Причём, это не потребует никаких дополнительных «длинных» инвестиций в украинскую экономику. Достаточно только «показать» деньги на украинских счетах сегодня и вывести их уже в виде прибыли завтра, оставив стране суверенные и иные долги. Одновременно Евросоюз решает несколько других, менее масштабных, но не менее важных для себя задач. Во-первых, НАТО после евроинтеграции может не брать в расчёт то, что осталось от украинской армии. Наоборот, у НАТО появится дополнительный повод держать военные корабли в Чёрном море и продвигать дальше «противоракетный зонтик». Во-вторых, подписание договора означает для Украины обязательно приведение своего законодательства в соответствие с западно-европейским. А это, между прочим, означает и признание однополых браков, например. И не только. С момента интеграции Украина лишается права заключать любые выгодные для неё договоры, если их не одобрит Евросоюз. Есть ещё смешной аспект – «дедовщина» со стороны таких европейских «старослужащих», как Польша и Прибалтийские страны. Нельзя забывать и о румынах, которые по непонятным причинам проникли во все органы управления Евросоюзом в несуразно больших количествах. Наверняка, существуют ещё причины, по которым Запад очень хочет заполучить Украину. Его желание столь огромно, что, как я уже писал, количество организаций, участвующих в этой работе, не поддаётся даже учёту. Но больше всего проглядывают «уши» США и Западной Европы. Такая «любовь» вряд ли может быть бескорыстной. Бесспорно, украинский народ может иметь обоснованные претензии к своему правительству. Оно в экономическом плане недостаточно интеллектуально, слишком срослось с местным олигархатом и, как многие считают, излишне коррумпировано. Но при всём этом, видеть, как зарубежные политики обращаются к толпе, которая явно нарушает существующие законы, мне почему-то не хочется. Кстати, не хочется делать никаких прогнозов. Вчера, например, свалили памятник Ленину. До этого памятники валили в Ираке и Ливии. И там, и там до сих пор стреляют друг в друга. Я бы лучше поперек майдана протянул перетяжку с написанными на ней большими буквами: «GAME OVER», чтобы запрограммированная компьютерными играми молодёжь по привычке пошла по домам. И тогда майдан опустеет.
ГС во время обгона КОН-2 и КОН-3, с 17.00 до 18.30, отразили атаку на себя и на конвои немецких бомбардировщиков. Около 18.00 КРЛ «Киров» был обстрелян трехорудийной немецкой батареей с п-ова Виймси. Снаряды взрывались в 50 м от борта. Дымовой завесой, поставленной ЭМ «Гордый», были прикрыты от артиллерийского огня с п-ова Виймси не только ГС, но и обгоняемый ими КОН-2. Так начались действия ОБК по прикрытию (или обороне) конвоев при их обгоне в ходе прорыва через ЮМАП. Обгоняя конвои, ГС шли справа (южнее) от них. В 19.00 командующий КБФ донес замглавкома СЗН по морской части: «Меридиан 25° 15' ход 8-9 узлов. Непрерывно бомбят самолеты противника» [док. № 697]. Это было единственное донесение командующего КБФ за время прорыва. С 19.00 до 20.00 на коленах ФВК № 10 ТБ-ж, -е ГС трижды обстреливались батареей противника с м. Юминда. Во всех случаях артиллерийский огонь прекращался после ответных огневых налетов КР и ЭМ или постановки дымовых завес кораблями охранения. Некоторые исследователи злорадствуют по поводу того, что неоднократными огневыми налетами подавить батарею не удалось. А зря злорадствуют! Видимо, требуется обратить их внимание на приказ наркома ВМФ от 8.08.1942 г. № 0675, который следующим образом определял степени поражения артиллерийских батарей противника (до выхода этого приказа степени их поражения не были установлены): «1. «Подавление огня батареи» - на время ведения по ней артогня или бомбометания... 2. «Приведение батареи к молчанию» - на несколько часов... 3. «Вывод батареи из строя» - на несколько суток... 4. «Уничтожение батареи» - окончательное...». Вряд ли стоит оценивать результативность огня корабельной артиллерии в 1941 г. по сегодняшним критериям. В результате того, что юминдскую батарею не удалось привести к молчанию, в 19.40 ей удалось потопить СКА ПК-233, шедший совместно с ГС справа от него, ближе к м. Юминда. Этот СКА не показан ни в одном планирующем документе на Таллинский прорыв, не числился он и ни в одном соединении КБФ, хотя реально существовал. Думается также, что после того, как ГС и ОПР обогнали конвои, лишь наступившая темнота избавила транспорты от поражения огнем юминдской батареи. Этим подтверждаются высказанные выше соображения о правильности оценки командованием КБФ угрозы от огня береговых батарей при выборе маршрута прорыва. Около 20.30 ГС обогнали КОН-1 и вышли в голову прорывавшегося флота, находясь невдалеке от восточной границы ЮМБ.
Командир крл «Киров» М.Г.Сухоруков
В 21.10 КРЛ «Киров» отразил попытку пяти немецких ТКА выйти в атаку на него и КОН-1. В 17.00 начал выходить из Таллинского залива ОПР (ЗФКП флота). К нему присоединилось ПС «Пиккер», отставшее от ГС. В 18.30 (по другим данным, в 18.57) НШ КБФ донес командующему флотом: «Приказание выполняю. Если буду идти за караваном № 2, все боевые корабли пойдут без параванов. Считаю необходимым идти сомкнутым строем для усиления ПВО и использования параванов» [док. № 696]. Таким образом, начштаба предлагал, чтобы ОПР шел совместно с ГС, имея скорость 13 узлов, как, собственно, и предусматривал походный ордер № 29. В 19.30 командующий КБФ ответил согласием на предложение начальника штаба. Это согласие, надо полагать, означало, что командующий КБФ в интересах сохранения боевого ядра флота окончательно отказался от продолжения прикрытия конвоев отрядами боевых кораблей после прохода меридиана м. Юминда. Возможно, он предполагал, что два ОБК с пятью БТЩ каждый, выйдя в голову прорывавшихся сил, своими параван-тралами и параванами-охранителями создадут протраленную полосу шириной не менее трех кабельтовых, чем облегчат проводку конвоев ТТЩ. С 19.00 до 20.00 ОПР при обгоне КОН-2 и КОН-3 отразил атаки на себя и на конвои немецких бомбардировщиков, а в 19.50 совместно с КЛ «Москва» — пяти немецких ТКА. В 21.00 ОПР отразил еще одну атаку тех же немецких ТКА на себя и КОН-1. Вот как описывает эти события немецкий историк Фолькмар Кюн (Volkmar Kuhn): «Когда 28 августа русские оставили Ревелъский порт, командующий миноносцами в 13.00 вызвал по телефону 1-ю флотилию торпедных катеров и приказал ввести ее в бой. Катера S 39, S 40, S 101, S 26 и S 27 получили приказ о приведении в срочную боевую готовность. После того как финская воздушная разведка сообщила о большом русском корабельном соединении, катера в 18.00 (в 19.00 по московскому времени. — Р.3.) покинули Хельсинки. На 24-узловом ходу они двинулись курсом на юг в район конвоя и через 45 минут хода увидели настоящий лес мачт. Русские эскадренные миноносцы открыли огонь по немецким катерам. Артиллерийский обстрел был столь силен, что ни один катер не смог выйти в атаку. Они уклонились, опять подойти, чтобы найти брешь, и на этот раз тоже были остановлены плотной стеной огня. Когда корветтен-капитан Бирнбахер (командир 1-й флотилии немецких торпедных катеров. — Р.3.) в третий раз попытался атаковать, вражеские эскадренные миноносцы заметили и эту атаку и отразили ее массированным огнем в третий раз. Командир флотилии прекратил атаку. Катера вернулись назад в Хельсинки» [библ. № 224]. Некоторые мемуаристы, историки и даже официальные документы сообщали, что при отражении атак ТКА ЛД «Минск» потопил два немецких катера. Но вот что сказал по этому поводу управлявший огнем бывший командир БЧ-2 лидера капитан 1 ранга (в отставке) С.А.Волков: «При следовании отряда прикрытия, в составе которого лидер «Минск», в районе маяка Кери курсом 50-70°, при отличном видимости, нами слева по борту была обнаружена группа торпедных катеров на дистанции более 120 кабельтовых, идущая на нас строем уступа или пеленга. По приказанию командира сразу же началась подготовка исходных данных для отражения атаки катеров противника. Центральный пост доложил, что катера идут прямо на нас со скоростью 34 узла. Наслышанный ранее от артиллеристов кораблей, встречавшихся в Рижском заливе с ТКА противника, о том, что катера имеют скорость 40 узлов, я также, приказал установить на ЦАС скорость 40 узлов, чем допустил ошибку (естественно, что буруны скорости 34 узла не имеют). Правила стрельбы по торпедным катерам предполагали открытие огня с 40 и не более 60 кабельтовых, поэтому я выжидал положенном инстанции, о чем и доложил командиру на мостик. После повторного приказания командира корабля огонь был открыт с дистанции 95 кабельтовых. Первый же пятиорудийный залп 130-мм орудий лег очень кучно по целику и закрыл два катера из пяти, но получился недолет в 1—1,5 кабельтова, как раз на величину моей ошибки в скорости цели. Закрытие высокими, плотными и долго стоящими всплесками двух катеров многими было принято за их уничтожение, но в сильную оптику визиров и дальномеров было видно, что все катера развернулись влево и пошли на удаление. Задача по отражению атаки катеров была выполнена» [док. № 777]. Возможно, именно эти действия ГС и ОПР по отражению нападений авиации и торпедных катеров, защите от огня береговой артиллерии противника Военный совет КБФ и считал прикрытием конвоев, хотя, скорее, их следует рассматривать как попутное, т.е. случайное, участие в их непосредственной обороне. Бомбардировочная авиация флота из-за нелетной погоды в районе аэродромов ее базирования и перенацеливания для действий на сухопутном фронте не выполняла задачи по обнаружению и уничтожению ТКА противника, как предусматривалось планом ее действий. Примерно в 21.00 ОПР начал выходить в голову КОН-1, идя на присоединение к ГС. А солнце зашло в 20.34, навигационные сумерки начались в 21.20. Поэтому если даже командующий КБФ хотел указанным способом помочь конвоям, то он опоздал сделать это, поскольку подсеченные ОБК мины в темноте расстреливать было невозможно. При обгоне и после выхода в голову прорывавшихся из Таллина конвоев корабли ГС подсекли параван-тралами и параванами-охранителями 19 мин и пять МЗ, а корабли ОПР — 23 мины и один МЗ. Часть из них не была расстреляна и могла оказаться на пуги конвоев. Арьергард (флаг командира МО БМ на ЭМ «Калинин») с 17.00 по приказанию начштаба КБФ силами части СКР и СКА снимал на Таллинском рейде людей с различных малых плавсредств, шедших из таллинских гаваней, позднее задержался для снятия с о. Кери личного состава поста СНиС № 33 (пост оказался покинутым). В его состав вошли не указанные в боевых приказах Военного совета КБФ и командира МО БМ, а также в «Плановой таблице перехода КБФ» СКА МО № 204зав и ПК-2П (находившиеся 26-27.08, когда разрабатывались названные документы, в Таллине), а также СКА МО № 197зав и ПК-232 (прибывшие 27.08 из Моонзунда).
Командир ска МО № 204зав С.Ф.Туморин
Командир АР после выхода из Таллинского залива фактически «потерял» четверть своих кораблей. Дивизион СКР из состава АР перед уходом из Таллинского залива получил два приказа: 1) сопровождать ТР «Эверита», задержавшийся с погрузкой гарнизона о. Найссаар, и 2) заняться на рейде спасением защитников и жителей Таллина, идущих на шлюпках и катерах из гаваней. Когда ТР «Эверита» вышел из гавани о. Найссаар, дивизион СКР закончил (или прекратил) выполнение второго приказа и приступил к исполнению первого. В результате, следуя в охранении ТР «Эверита», он оказался в составе КОН-3. В наступившей темноте «потерялся» и СКА МО № 195зав. Оставшиеся три ЭМ в охранении двух ТКА и шести СКА «МО» в 21.15 вступили на колено ФВК № 10 ТБ-ж. В 21.15 прорывавшиеся силы, находясь на ФВК № 10ТБ-ж,-е, оказались в общем походном порядке глубиной до 15 миль, показанном на рис. 3, причем ОПР выходил в голову КОН-1 для присоединения к ГС. Походные порядки ОБК и КОН показаны на рис. 4 и 5. Около 17.00 КОН-1 начал форсирование ЮМБ. К 22 часам он понес существенные потери: погибли, подорвавшись на минах, санитарный ТР «Элла», поспешивший ему на помощь ЛЕД «Кришьянис Вальдемарс», ТТЩ «Краб» и «Барометр». Произошла задержка движения конвоя примерно на два часа, потребовавшиеся для замены тралов и спасения личного состава погибших ТТЩ. КОН-1 фактически остался без ПМО, поскольку у его ТТЩ взрывами мин и МЗ были выведены из строя все МТШ, а змейковые тралы ночью применять было нельзя. В конце концов между 22.00 и 23.00 КОН-1 был вынужден стать на якоря в районе, простиравшемся на нескольких миль от юго-западной части минного заграждения И-28 до северо-восточной части минного заграждения И-81.
Рис. 3. Фактический общий походный порядок сил КБФ в Таллинском прорыве в 21.15 28.08.1941 г.
Постановка на якоря происходила в темноте, из-за чего приказание об этом дошло не до всех кораблей и ТР. В результате ТТЩ № 57 «Виестурс» (Т-298), ТР «Казахстан», ТР «Иван Папанин» прошли далеко на восток и стали на якоря близ меридиана 26°. Возможно, в этот район также пришел и там погиб, подорвавшись на мине, ТР «Найссаар» из состава КОН-2. Во всяком случае несколько кораблей наблюдали здесь в 22.17 гибель неустановленного судна. Подробнее вопрос о гибели ТР «Найссаар» рассмотрен в примечании к табл. 49. Не ясен вопрос с управлением ПМО КОН-1. Командиром ПМО был назначен командир ТТЩ № 52 «Буек», однако в архиве не удалось обнаружить каких-либо документов этого корабля. Но, согласно записям в вахтенном журнале и истории ТТЩ № 72 «Дзержинский», именно «Дзержинский» был флагманским кораблем ПМО КОН-1. Не обошли «вниманием» этот конвой и немецкие самолеты. В период с 18.30 до 19.30 несколько Ю-88, отогнанных зенитным огнем ГС и ОПР от них и от КОН-2 и КОН-3, нанесли бомбовые удары по КОН-1, при этом был потоплен ТР «Эргонаутис».
Теплоход ВТ № 505 «Иван Папанин» (до переименования)
ТР «Иван Папанин» подвергся безрезультатной атаке торпедоносца Хе-115. Драматически развивались события, связанные с гибелью ШК «Вирония». Когда недалеко от борта ШК взорвались несколько бомб, его инженер-механик, опасаясь взрыва огнетрубных котлов от попадания бомб, без разрешения командира корабля вывел их из действия. Ни одна бомба в ШК «Вирония» не попала, но корабль оказался на минном заграждении без хода [библ. № 158, 159], без электроэнергии и радиосвязи. Увидев потерявшую ход «Виронию», командующий КБФ в 19.20 отдал приказание начальнику штаба КБФ на ЛД «Минск» и командиру МО БМ на ЭМ «Калинин»: «Вирония» не имеет хода. Ш=59°47', Д=25°23'. Взять на буксир» [док. № 698].
Участник прорыва на шк «Вирония» и пб (учсу) «Ленинградсовет» писатель-маринист Н.Г.Михайловский
Командир КОН-1 оставил возле «Виронии» ТР «Алев» для снятия в случае необходимости пассажиров и экипажа, ЭМ «Суровый» и СКА ПК-208 для охраны. Начальник штаба КБФ приказал СС «Сатурн» взять «Виронию» на буксир. Такое же приказание капитану ТР «Калпакс» отдал его военный комендант, но СС «Сатурн» исполнило приказ первым. Около 20.00, после того как СС «Сатурн» взяло ШК «Вирония» на буксир, ЭМ «Суровый», получив разрешение с КРЛ «Киров», покинул этот район. СКА ПК-208 и оба транспорта, следуя его действиям, также продолжили движение на восток. При этом ТР «Алев» не погиб 28.08 в районе м. Юминда, как указывается в ряде документов и исследований [док. Вместо введения; № 871], а возвратился в состав КОН-1 и был потоплен авиацией противника только на следующий день, 29.08.
Пароход ВТ № 511 «Алев»
Через 20-30 минут после начала буксировки подорвался на мине «Сатурн». Отдавший буксир и оставшийся в дрейфе ШК «Вирония», дважды подорвавшись на минах, затонул близ полуночи 29.08. СС «Сатурн» затонуло около 03.00 29.08. КОН-2 к форсированию ЮМБ приступил в 19.30, но при этом шел, как уже отмечалось, не по оси колена ФВК № 10 ТБ-ж, а в 4-5 каб севернее, не выходя за кромку ФВК. Как указал в своем донесении о прорыве командир конвоя, такое решение было им принято из-за опасения подрыва на плавающих минах, подсеченных тральщиками ГС. Но ГС шли южнее оси ФВК № 10 ТБ, а ветер был северной четверти. Возможно, командир КОН-2 имел в виду ОПР, шедший севернее оси ФВК. Таким образом, КОН-2 оказался в неразреженной полосе ЮМБ. Около 21.00 по носу у ЗС «Онега» подорвался на мине и погиб катер типа «Рыбинец». Предположительно, им был катер ВР-6 таллинской ОХР. Взрывом этой мины был потоплен и катер типа «КМ», номер которого не установлен. Частые повреждения тралов ТТЩ от взрывов мин и МЗ вызвали задержку движения конвоя, а с наступлением темноты - потерю управления ПМО. Конвой был вынужден остановиться, после чего ветром его снесло на ось ФВК № 10 ТБ, где он оказался на пути КОН-3. Около 22.30 КОН-2 пришлось стать на якоря в районе минных заграждений И-61 — И-34. Из состава ПМО КОН-2 ушли потерявшие все тралы ТТЩ № 47 (с людьми, спасенными с погибших кораблей) и ТТЩ № 44 - на о. Гогланд; ТТЩ № 121 (брейд-вымпел командира 12-го днттщ) и ТТЩ № 43 - в район стоянки КОН-1. В течение всей ночи с 28.08 на 29.08 командир КОН-2 обменивался радиограммами с командиром 12-го днттщ, пытаясь вернуть ТТЩ № 121 и другие к конвою. Но комдив был «тверд» и не вернулся, доложив ночью об отсутствии тралов, а утром — о перегруженности спасенными людьми (с ТР «Казахстан»)13.
13 АО ЦВМА. Ф. 59. Д. 3100. Л. 48, 53.
Сторожевой корабль проекта 39 «Буря»
В районе стоянки КОН-2 стал на якорь также СКР «Буря» из состава АР.
В настоящее время с 2001 года носит название Морской корпус Петра Великого — Санкт-Петербургский военно-морской институт (официальное название: Морской корпус Петра Великого — Санкт-Петербургский военно-морской институт (филиал) Военного учебно-научного центра Военно-Морского Флота «Военно-морская академия имени Адмирала Флота Советского Союза Н. Г. Кузнецова». В институте осуществляется подготовка офицеров военно-морского флота на 5 факультетах: штурманском, гидрографическом, минно-трального и противолодочного вооружения, крылатых и баллистических ракет подводных лодок, а также специальных вооружений. Однако вернёмся к главной теме повествования. Тут следует обратить внимание на одно несоответствие в биографии Г.И.Невельского. Дело в том, что в документах для поступления на учёбу его год рождения был указан не 1813, что соответствовало подлинному свидетельству о рождении, а 1814 год. Ошибочный год рождения впоследствии автоматически переносился во многие официальные материалы, и даже высечен на надгробии его могилы. Никаких объяснений появления досадной ошибки года рождения нигде не встречается. Однако можно предположить, что в документах для поступления на учёбу возраст Геннадия был уменьшен на год сознательно. И тому, по предположениям, могли быть веские причины. Известно, что чем старше был кандидат в кадеты, тем большие к нему предъявлялись требования об образовании и состоянии здоровья. «Потому предупреждаются родители, родственники и попечители, дабы не затрудняли себя, особенно из мест отдалённых, представлением в Корпус тех поименованных выше недорослей, которые или неблагоприятные подают надежды в своем здоровье, или, судя по возрасту, не имеют полноты сведений, какия требуются помянутыми правилами, чтобы быть им принятым в комплект».
Уменьшение возраста, по мнению родственников, на один год должно было способствовать поступлению Геннадия в младшие классы, где обучение велось без больших строгостей, чем в старших классах. К тому же Геннадий не выглядел переростком, а даже наоборот, поскольку был маленького роста всего два аршина и три с четвертью вершка (около 157 см.). Родственники, видимо, также беспокоились по поводу того, как сложатся отношения в коллективе к более скромному подростку, воспитанному в глухой провинции, да ещё выглядевшему не изящно из-за своего конопатого лица по причине, перенесённой в детстве оспы. Не станет ли он объектом обидных насмешек и издевательств со стороны более старших, самоуверенных и задиристых соучеников. Итак, при активном участии своего родного дяди Петра Тимофеевича Полозова Геннадий Невельской был определён в Морской корпус. Однако, как ни старались по разным причинам уменьшить возраст Геннадия при поступлении в корпус, он всё равно попал в первый возрастной разряд — самый старший, который находился в наиболее трудном положении, и на который распространялись все существовавшие повышенные требования. 8 апреля 1829 года директор корпуса вице-адмирал И. Ф. Крузенштерн подписал приказ о зачислении Г. И. Невельского кадетом третьей роты.
Иван Федорович Крузенштерн (1770-1846), первый русский кругосветный мореплаватель, был передовым морским деятелем. Его взгляды сказались и на деятельности возглавляемого им Морского кадетского корпуса, в котором преподавались предметы не только «до морского офицера относящиеся», но и широкий круг общеобразовательных дисциплин, к чтению которых привлекались видные ученые. Обучение проходило на двух уровнях: кадетском и гардемаринском. По инициативе адмирала Крузенштерна при Морском корпусе были созданы Офицерские классы, явившимися прообразом Военно-морской академии. Сначала, на кадетском уровне, изучались общеобразовательные предметы: физика, геометрия, алгебра, тригонометрия, география, артиллерия. К ним также относились Закон Божий, русский и французский языки, история. Затем, в гардемаринских классах, предпочтение отдавалось специальным дисциплинам: корабельной архитектуре, навигации, мореходной астрономии, хождению и кораблевождению под парусами, морской съемке или гидрографии, морской геодезии, фортификации, военно-судному праву. Регулярно преподавались французский и английский языки, причем последний был в постоянном обиходе, а первый больше предназначался для официальных приемов и светских разговоров. Обязательными на обоих уровнях были фронтовые учения или шагистика, как в то время называли их кадеты, а в нынешней терминологии именуются строевыми занятиями.
Несмотря на то что Невельской не получил в детстве систематического образования и значительно проигрывал другим кадетам своей внешностью, но благодаря природной одарённости, Геннадий с первых же дней захватил лидерство в учёбе, показав себя более начитанным, более грамотным, чем его однокашники. Вместе с тем, следует сказать, что Невельскому труднее давалась шагистика и иностранные языки. Дисциплинарные строгости обучения в корпусе кадету Невельскому, воспитанному в более тяжелых домашних условиях и в значительной степени подготовленному к дисциплине рассказами родных и близких моряков, давались легче. С первых же дней и на протяжении всего обучения он числился в списке первых учеников. Не только по причине малого роста, а за свою начитанность, сообразительность и главное — любознательность, Геннадий получил прозвище «Архимед». В период всего срока обучения Невельской учился превосходно. Без всякого сомнения, для молодого Невельского, детство которого прошло в духе патриархальных деревенских традиций, многообразная, разноликая, кипучая, яркая, шикарная и, порой, противоречивая столичная жизнь оказалась большим откровением, однако была поучительна, имела определённое воспитательное значение на расширение его мироощущения и, безусловно, не могла не оказать влияния в дальнейшем.
И на самом деле, в первой половине XIX века общественно-политическая обстановка в российском обществе, и прежде всего в Санкт-Петербурге, характеризовалась крайними её проявлениями. С одной стороны – подлинно народный героический патриотизм во славу России, которой по существу без поддержки других стран удалось мужественно выстоять и победить агрессивного злодея Наполеона в 1812 году и значительно укрепить свой авторитет в Европе. Вместе с тем, из-за отказа проведения демократических конституционных преобразований в среде передовых представителей российского общества назревало недовольство политикой царского самодержавия, которое проявилось в на Сенатской площади Петербурга. Ровно через полгода по решению Верховного суда 14 июля 1826 года пятерых, признанных организаторами восстания, казнили через повешение. Сотни были разжалованы, лишены прав, приговорены к каторжным работам и сосланы «во глубину Сибирских руд». Народ не простил новому императору Николаю Павловичу Романову жестокой расправы над восставшими гвардейцами. Говоря о литературно-художественной, поэтической, театральной и вообще культурной жизни Петербурга того периода, то без преувеличения можно сказать, что это было время великого интеллектуального расцвета всего общества. Почти ежедневно публиковались стихи и поэмы гениального Александра Пушкина, других поэтов, например, Александра Грибоедова, Николая Языкова, Дениса Давыдова. Невероятный успех получили рассказы и повести о малороссийской жизни русского писателя Николая Гоголя. С огромным интересом особенно среди молодых интеллигентов декламировались и пересказывались нравоучительные и язвительные басни Ивана Крылова.
Это время характеризовалось расцветом русского музыкального искусства — стало появляться много русских самобытных музыкантов, композиторов, вокалистов, танцоров и балетмейстеров, особенного успеха достигла русская опера. Недосягаемой славой среди всех истинных любителей театра пользовалась великолепная и непревзойдённая Авдотья Ильинична Истомина (1799-1848).
Как писал о ней один из первых историков русского театра Арапов: «Истомина была среднего роста, брюнетка, красивой наружности, очень стройна, имела черные огненные глаза, прикрываемые длинными ресницами, которые придавали особый характер ее физиономии, она имела большую силу в ногах, апломб на сцене и вместе с тем грацию, легкость, быстроту в движениях...» Всем известны пушкинские строки, прославившие "русскую Терпсихору" ("Евгений Онегин". Глава 1):
«Блистательна, полувоздушна, Смычку волшебному послушна, Толпою нимф окружена, Стоит Истомина. Она, Одной ногой касаясь пола, Другою медленно кружит, И вдруг прыжок, и вдруг летит, Летит, как пух от уст Эола, То стан совьет, то разовьет, И быстрой ножкой ножку бьет».
Воспитанники Морского корпуса, будучи отпущенными, после классных занятий в городское увольнение, общались со своими родственниками, сверстниками, заводили дружеские знакомства, посещали литературные салоны, приёмы, званые ужины, балы, театры, были в курсе многих светских новостей столичной жизни, знакомились с новыми литературными произведения, засиживались в весёлых компаниях, обсуждая последние события. Ясное дело, что для воспитанников Морского корпуса помимо учебных занятий огромнейшее познавательное и заинтересованное влияние оказывали события государственного масштаба, происходящие на флоте, что русские кругосветные плавания становились регулярными. Если первые морские путешествия проводились под флагом Российско-Американской компании, то в последующем, по мере надобности, такие вояжи некоторые корабли совершали под славным русским военно-морским Андреевским флагом.
Совсем недавними были плавания В. М. Головнина на шлюпах «Диана» и «Камчатка», его случайный арест англичанами у мыса Доброй Надежды, а затем беспричинное более чем двухлетнее пребывание в плену у злопамятных и мстительных японцев широко обсуждались флотской молодёжью, в том числе и среди воспитанников Морского корпуса. Головнин позднее написал "Записки флота капитана Головнина о приключениях его в плену у японцев в 1811, 1812, 1813 годах с приобщением замечаний его о Японском государстве и народе". СПб., 1816 год.
4.2. Первый этап операции — прорыв Юминдской минно-артиллерийской позиции (с 12.18 28.08 до 09.50 29.08)
Движение сил КБФ в Кронштадт началось в 12.18 28.08, когда снялись с якорей ТТЩ КОН-1 (командир КОН - начальник 2-го отделения оперативного отдела штаба КБФ капитан 2 ранга Н.Г.Богданов). КОН-1 пошел в Кронштадт в том составе, какой был предусмотрен «Плановой таблицей перехода конвоев». По неустановленной причине к нему присоединились транспорты «Иван Папанин», «Казахстан» и «Эргонаутис» из КОН-2. В составе сил охранения КОН-1 оказался и ЭМ «Суровый». В некоторых документах и публикациях утверждается, что до него не дошло приказание быть в составе АР. Возможно, это так, но командир ЭМ «Суровый» в 08.35 28.08 сам послал радиограмму командиру ОЛС с просьбой разрешить ему идти с КОН-1, поскольку корабль 27.08 на переходе из Моонзунда получил серьезные повреждения механизмов и корпуса от взрыва мины в его параване-охранителе. Скорее всего, командир считал, что состояние корабля делает его мало полезным в качестве боевой единицы АР. Командир ОЛС ответил ему, что все указания он получит от командира 4-го днэм, который находился на ЭМ «Свирепый», назначенном в охранение КОН-1, а о своем желании должен доложить контр-адмиралу Раллю (командиру АР).
Командир эм «Суровый» В.Ф.Андреев
Содержание этих переговоров указывает на то, что командир ЭМ «Суровый» знал о назначении его корабля в состав АР. Кстати, незадолго перед съемкой КОН-1 с якорей все четыре ЭМ из состава АР вместе меняли место стоянки в Таллинском заливе. Остается предположить, что к началу движения КОН-1 ЭМ «Суровый» все же было дано разрешение (приказание) на переход из состава АР в состав охранения КОН-1, хотя и неизвестно, кто его дал. Итак, выход сил КБФ из Таллина начался на 14 часов позднее времени, намеченного «Плановой таблицей перехода конвоев». Виновницей этого сдвига по времени названа свежая погода. Как известно из донесения начштаба КОН-1, подписанного в 01.55 28.08, попытка начать движение согласно плану в 22.00 27.08 не удалась, поскольку ТТЩ из-за сильной качки не смогли поставить тралы. Кроме того, в составе ПМО конвоя оказалось только три ТТЩ вместо четырех [док. № 562]. Командир КОН-1 несколько иначе описывает это событие: оказывается, ТТЩ тралы поставили, но мощности их машин не хватило, чтобы двигаться с тралами против волны, при этом назван отсутствовавший тральщик—ТТЩ № 72 «Дзержинский», затерявшийся в ночи. Думается, что начало движения задержалось также из-за несвоевременного выхода на рейд ШК «Вирония», ТР «Ярвамаа» и ПМ «Серп и Молот» [док. № 832]. Следует вспомнить в этой связи и запись в вахтенном журнале СКА МО № 507, на котором находился командир конвоя: «Таллинский рейд. Четверг, 28 августа... 01.30. Катер на ходу. Переменные курсы, сколачиваем караван. Ничего не удается». Общая задержка выхода сил КБФ из Таллина, вероятно, произошла бы даже при благоприятной погоде. Так, к назначенному времени выхода КОН-2 (04.00-05.00 28.08) у него отсутствовало противоминное и противолодочное охранение (если, конечно, не считать за ПМО восемь КАТЩ, часть которых не имела тралов). Лишь после 11.00 28.08 в распоряжение командира КОН-2 поступили два ТТЩ, прибывшие из Моонзунда (почти без угля и питьевой воды), и четыре ТТЩ, прибывшие от о. Гогланд (три из них без тралов и почти без угля), а также один из двух СКА типа «МО». Почти пять часов заняла передача тралов от КАТЩ, угля и воды от КЛ «Москва» на эти ТТЩ, завершившаяся, причем не полностью, около 16.00, уже после начала движения из Таллинского залива. Только в 14.00 28.08 закончилась посадка гарнизона о. Аэгна на входивший в КОН-2 ТР «Шауляй» с помощью катеров 12-го и 15-го днкатщ из состава охранения конвоя и помогавших им ПКА 2-го Балтийского отряда пограничных судов (БОПС). А входившие в состав этого же конвоя ЗС «Азимут», «Вятка», «Онега» лишь к 15.00 закончили посадку войске п-ова Виймси с помощью катеров 11-го днкатщ из состава КОН-3.
Кроме того, как уже отмечалось выше, командование гарнизона о. Найссаар не получило своевременно приказ об эвакуации, из-за чего прием войск и грузов на ТР «Эверита» и ПМШ «Атта» затянулся до утра. Когда они закончили погрузку, сильный прижимной ветер не давал им возможности без буксира выйти из гавани, буксир же для них удалось выделить лишь к 14.00. Также в 04.00-05.00 28.08 должен был начать движение и КОН-3, но входившие в его состав ТР «Балхаш», ТР «Кумари» только в 04.15 вышли из Палдиски. В Таллинский залив они прибыли около 11.00, а место в конвое им было определено лишь к 14.50. Наконец, посадка войск в Минной гавани на спасательные суда, входившие в состав КОН-2, КОН-3, КОН-4, была закончена лишь к 06.30 28.08. Задержки движения начались сразу по выходе головы КОН-1 с рейда. В трале первой пары тральщиков его ПМО взорвалась мина, перебившая трал, на замену которого потребовался целый час. По всей вероятности, это была мина, о постановке которой самолетом противника накануне в 18.00-18.25 27.08 давали оповещения «по флоту» командир ЭМ «Яков Свердлов» и начштаба бртр с БТЩ Т-210 «Гак», а командир ЛД «Минск» донес непосредственно ОД ФКП КБФ, но меры по ее обезвреживанию приняты не были. Продолжая движение по ФВК № 20 ТМ-а и № 10 ТБ-з после замены поврежденного трала, КОН-1 был обстрелян финской 305-мм батареей с о. Мякилуото. Снаряды падали с недолетом. Около 18.00 и 19.20 конвой обстреляла батарея противника с м. Юминда, но его прикрыл дымовой завесой ЭМ «Свирепый». Так начался прорыв ЮМАП.
Флагманский минер младший штаба КБФ — командир конвоя № 4 С.А.Глуховцев
В 14.15 вышел из Таллинского залива КОН-4 (командир КОН — флагманский минер младший штаба КБФ капитан 3 ранга С.А.Глуховцев), имевший скорость около 4,5 узла (такую скорость имела входившая в его состав КЛ И-8 из-за поломки одного из двух гребных винтов). Задержка на 1 час 15 минут была вызвана, скорее всего, остановкой КОН-1 после взрыва мины в трале первой пары его ТТЩ. Состав КОН-4 тоже отличался от установленного «Плановой таблицей перехода конвоев». Из донесения командира конвоя известно, что ПМШ «Остерлед» была взорвана у п-ова Пальяссаар (кем и зачем — не говорится). Но, согласно записи в ЖБД штаба ОВР КВМБ, она прибыла в Кронштадт в 14.56 30.08.1941 г. В упомянутом донесении сообщается также, что ПМШ «Дельфин» и «Урме», МБ «Вейно», «Капитан» и «Механизатор» были взяты на буксир транспортами КОН-1 и КОН-2 (по данным [библ. № 288] ПМШ «Дельфин» была оставлена в Таллине). Наконец, как следует из этого же донесения, в КОН-4, помимо судов, указанных в «Плановой таблице перехода конвоев» (табл. 21), оказались СКР «Ост» и СКР «Щорс», ЭМТЩ «Поводец», ЛЕД «Кришьянис Вальдемарс» (на самом деле ЛЕД шел в составе КОН-1), СС «Сатурн»,
Буксир КП-6 («Лёд»)
БУК КП-6 и КП-12 (последний буксировал ТКА № 121). О четырех КАТЩ, предназначавшихся для ПМО КОН-4, в донесении командира конвоя ничего не сказано. В районе о. Кери к КОН-4 присоединилась ПЛ Щ-301, возвратившаяся из боевого похода из открытой части Балтийского моря. Она вступила в кильватер СС «Нептун», отставшего от ОПР и оказавшегося среди судов этого конвоя.
Командир пл Щ-307 Н.И.Петров
В «Отчете о переходе флота в Кронштадт и эвакуации ГБ Таллин 28.08-29.08.1941»12 показано, что все три названных мотобота были затоплены экипажами (видимо, по чьему-то приказанию) на колене ФВК № 10 ТБ-з в 17.00-17.03 28.08.1941 г. То же самое (без указания места затопления) донес после прорыва командир КОН-4, добавив, что экипажи с мотоботов были сняты. Причиной затопления мотоботов считается неустранимое поступление внутрь мотоботов забортной воды из-за повреждения их корпусов близкими взрывами авиабомб. Известно также [док. № 836], что капитан МБ № 56 «Механизатор» А.П.Лукка и с ним еще три человека были в 17.12 сняты подводной лодкой Щ-307 с двух терпящих бедствие судов, подошедших к ней и названных в ее вахтенном журнале «катерами». Наверное, это были мотоботы, которые подводники могли считать катерами, так как они имели водоизмещение 25-35 т. В вахтенном журнале ПЛ Щ-307 названия этих «катеров» не указаны. Если это были мотоботы, то становится не ясным, затопили их или же просто бросили.
12 АО ЦВМА. Ф. 9. Д. 136. Приложение 16.
Подводная лодка V-бис серии Щ-307
КОН-4 начал движение за КОН-1, не дожидаясь приказа командующего флотом. Видимо, командир конвоя посчитал, что ему следует выходить из Таллинского залива, как предусматривалось первоначальным планом, через час после выхода КОН-1. Однако по первоначальному плану КОН-2 должен был выходить через 5 часов после КОН-4, а КОН-3 — через 6 часов. Учитывалось, что скорость КОН-4 на один узел меньше скорости остальных конвоев, но при таких интервалах между моментами выхода конвоев он не будет мешать вышедшим после него: они смогут догнать КОН-4 только в районе о. Лавенсаари. Поскольку в связи с вынужденным изменением плана эти интервалы были сокращены, можно предположить, что командующий КБФ намеревался выпустить КОН-4 из Таллинского залива последним, почему и не отдал приказ о начале его движения вслед за КОН-1. «Инициатива» командира КОН-4 привела к тому, что КОН-3, начав движение через 1 час 5 минут после КОН-4, догнал его у западной границы ЮМБ. В результате, хоть об этом в архивных документах прямо не говорится, можно предположить, что дальнейшее движение КОН-4 и КОН-3 происходило в общем «строю», попросту говоря - «кучей». КОН-2 избежал такой участи на начальном участке маршрута прорыва лишь потому, что шел не по оси, а по северной кромке ФВК № 10 ТБ. Возможно, «инициатива» командира КОН-4 объясняется опасением того, Чт0) выйдя последним, его конвой, отстав от остальных сил, останется без всякого охранения и станет удобной целью для противника. Как бы то ни было, произошел сбой в управлении движением конвоев, который, наверное, повлиял и на величину потерь при прорыве. В 14.52 начал движение КОН-2 (командир КОН - командир 1-го дивизиона КЛ Шхерного отряда капитан 2 ранга Н.В.Антонов). Как уже говорилось, задержка объяснялась затянувшейся посадкой на ТР «Эверита», «Шауляй», ЗС «Азимут», «Вятка», «Онега» личного состава береговой и противовоздушной обороны ГБ КБФ и некоторых частей 10-го ск с о. Найссаар, о. Аэгна и п-ова Виймси, а также с поздним прибытием в Таллин ТТЩ № 43, 44 и 47, назначенных в состав ПМО КОН-2. Как уже отмечалось, ТР «Казахстан», «Иван Папанин» и «Эргонаутис» из состава КОН-2 без разрешения командира конвоя ушли с КОН-1, а ТР «Эверита» и ПМШ «Атта» продолжали погрузку в гавани о. Найссаар. К КОН-2 присоединились не предусмотренные «Плановой таблицей перехода» ГС «Лоод» и ЛЕД БУК «Тасуя» с ТТЩ № 86 на буксире.
Гидрографическое судно «Лоод»
В состав ПМО конвоя были включены дополнительно ТТЩ № 84 и № 88, прибывшие из Моонзунда, и ТТЩ № 121 с командиром 12-го днттщ, прибывший от о. Гогланд. В составе охранения не оказалось СКР «Чапаев», который из-за неисправности машины не возвратился от о. Гогланд после проводки туда последнего перед эвакуацией конвоя. Не прибыл и ТТЩ № 42. Он погиб на переходе от о. Гогланд в Таллин, подорвавшись на мине. Не занял своего места в охранении КОН-2 СКА ПК-214. Этот СКА по приказанию начальника штаба КБФ снимал людей со шлюпок, выходивших из Минной гавани после ухода из нее всех кораблей, и перевозил снятых (118 человек) у себя на борту и на буксируемом барказе, следуя за КОН-2. В донесении командира КОН-2 о прорыве из Таллина, а также в отчетных документах о боевых действиях 1-го днкл и КЛ «Москва» в 1941 г. нет ни слова о входившем в состав КОН-2 ТР «Найссаар». Командир КОН-2 повел свои корабли и суда не по оси колена ФВК № 10 ТБ-ж, в кильватер идущих впереди КОН-1 и КОН-4, а по его северной кромке. Из рассказов командиров СКА «МО», неоднократно проходивших по этому ФВК, ему стало известно о высокой плотности минных заграждений на нем, и он решил, что более безопасным в противоминном отношении будет маршрут, проходящий в 5 милях севернее ФВК. Согласно донесению командира КОН-2, утром 28.08, учитывая отсутствие тральщиков, которые еще не подошли от о. Гогланд и из Моонзунда, он запросил разрешение начальника штаба КБФ на следование этим маршрутом. Ответа на радиограмму не получил и выходить за пределы назначенного для прорыва ФВК № 10 ТБ не счел возможным, но движение в пределах границ назначенного ФВК по его северной кромке нарушением установленного порядка прорыва не посчитал. Вряд ли командир КОН-2 принял правильное решение, поскольку следование по оси ФВК за КОН-1 и КОН-4, которые шли за тралами шести ТТЩ, частично расчистивших от мин путь для идущих сзади кораблей, наверное, было безопаснее, чем движение по нетронутой тральщиками северной кромке ФВК. Как оказалось впоследствии, для проводимых за тралами кораблей и судов, поскольку их было всего шесть, этот маневр не повлек нежелательных последствий, а вот у четырех из шести ТТЩ взрывами мин и МЗ были выведены из строя все тралы. При движении по колену ФВК № 10 ТБ-з КОН-2 был обстрелян полевой артиллерией противника с п-ова Виймси. Снаряды ложились с большим недолетом. В 19.50 КЛ «Москва» вместе с ЛД и ЭМ из состава ОПР приняла участие в отражении атаки пяти немецких ТКА на конвой и ОПР (двумя выстрелами из 100-мм орудий). В 15.20 пошел на восток КОН-3 (командир КОН — командир Отряда транспортов особого назначения капитан 2 ранга А.Ф.Янсон). К этому времени к нему присоединились прибывшие из Палдиски ТР «Балхаш», «Кумари» и КАТЩ № 1110. В состав КОН-3 вошел не указанный в «Плановой таблице перехода» ТР «Скрунда», а уже после выхода из Таллинского залива в его кильватерную колонну концевым вступил ТР «Эверита», задержавшийся с выходом из гавани о. Найссаар и не сумевший догнать свой КОН-2. Сведения о времени выхода ПМШ «Атта» не найдены. К КОН-3 вместе с ТР «Эверита» присоединились сопровождавшие его от о. Найссаар СКР «Снег», «Буря» и «Циклон» из состава АР. Не установлено время выхода из Таллинского залива катеров БК-1 и БК-2 с личным составом штаба, политотдела и береговой базы ОВР ГБ, но известно, что в 23.55 28.08 они прибыли в Сууркюлян-лахти на о. Гогланд. Нет сведений и о том, когда и с какими формированиями выходили из Таллинского залива другие корабли и суда, не включенные плановыми таблицами перехода ни в ОБК, ни в КОН.
Командир 2 брпл КБФ А.Е.Орёл
В 15.52 начали движение ГС (ФКП флота и флаг командующего КБФ на КРЛ «Киров»). Во время движения по коленам ФВК № 14 ТБ-в, № 20 ТМ-а и № 10 ТБ-з между 16.00 и 18.00 был изменен походный порядок ГС: сначала отстало ПС «Пиккер», выполнявшее приказание командующего КБФ о спасении людей со шлюпок, все еще выходивших из Таллина после ухода с рейда всех кораблей, кроме АР. Затем в ордер ГС концевой ПЛ вступила Щ-405 (флаг командира 2-й брпл), которая почему-то не была указана в «Боевом приказе на переход КБФ» (по другим данным Щ-405 присоединилась к ОПР, но, возможно, эти данные относятся к 29.08). Наконец, ЭМ «Яков Свердлов», у которого была неисправна правая машина, командир ГС поменял местами с ЭМ «Сметливый», переведя первый с позиции на КУ=0° в Д=5 кбт в позицию на КУ=60° л/б в Д=5 кбт относительно КРЛ «Киров». Приказание командира ГС на перемену позиций носило иезуитский характер. Командир ЭМ «Яков Свердлов» приводит в своем рапорте на имя наркома ВМФ полное его содержание: «Стать в охранение крейсера на дистанции 5 кабельтовых, КУ=60 левого борта, одновременно быть в протраленной полосе» [док. № 735]. В таком же положении находился и ЭМ «Гордый», шедший справа от КРЛ «Киров». Выполняя это приказание, эсминцы шли вне протраленной полосы — в 2,6 каб за ее кромками.
