Наиболее ожидаемым замечанием в адрес моих разглагольствований о неувязках и непутёвостях в пополнении и оснащении ВМФ может быть то, что Отчизна не могла оторвать столько средств от народных нужд и направить их на благо своих вооружённых сил. Согласен с этим отчасти, а в остальном имею, чем возразить. Тот строй, который у нас был до Горбачевско-Ельцинских экспериментов, несмотря на свою недодуманность и недоделанность, всё-таки обладал большой мощью как раз в экономике. Она была такова, что страна имела полную возможность не только существовать, но и развиваться в полной изоляции, опираясь только на свои силы. И это не только благодаря тому, что на её территориях имеется абсолютно всё, что для этого необходимо, причём в неограниченных количествах. Хотя и этого вполне достаточно. Ещё больше её возможности обеспечивались тем, что государство в своей деятельности ничем не сковывалось и ничем не ограничивалось.
Возьмём для наглядности и для сравнения любую другую державу: хоть хоть республику Тринидад и Тобаго. Захотели, к примеру, в любой из них построить завод каких-нибудь диковинных машин. Пожалуйста. Только учтите: для этого нужно купить или арендовать землю, на которой он будет строиться. Ещё где-то нужно закупить энергоресурсы - то ли уголь, то ли мазут, то ли электроэнергию, а также сырье: металлы, дерево и прочее. Отвалить немалую сумму фирме-проектировщику, заключить договор со строительной фирмой и заплатить за строительные материалы. Нужно заручиться поддержкой какого-то банка, предусмотреть и подготовить рынки сбыта своей продукции. И ещё много чего. И только после этого приступить к строительству, скрупулёзно учитывая и экономя каждую мелочь. И вот, наконец, построили. А диковинные машины никто не покупает, так как рынок сбыта волной цунами смыло. В результате полный крах. Теперь возьмём СССР. Удумали что-нибудь эдакое соорудить, ранее небывалое, чтобы и себя порадовать и других удивить. Пожалуйста. Землю под это не покупать, ни арендовать не надо. Своя она. И банк свой. Пусть попробует денег не дать, когда вот она бумага с подписью и печатью. Ах, денег только полсундука осталось? Щас напечатаем. Что еще? Энергоресурсы, материалы, сырьё тоже свои. Покупать не надо, просто перевести из пункта «А» в пункт «Б» на своём же государственном транспорте. И проект своя же контора состряпала за постоянную зарплату. А вот и те, кто строить будет. Все как один молодец к молодцу. Чуток опохмелятся, и за работу. И пусть попробуют что-нибудь не так сделать – такой критики подвергнутся, мало не покажется. Короче, потратиться придётся только на обычные, законом обусловленные зарплаты. И если даже то, что построили, окажется вовсе ненужным, тоже беда не столь большой руки. Подумаешь, снесём к чертям собачьим, а взамен построим баню для слонов с парилкой и буфетом.
Ни одна страна в мире не могла ежегодно столько строить и с таким размахом. Заводы, гидроэлектростанции, каналы, дворцы спорта и культуры, каналы, железные дороги и автомагистрали. Строили и то, что было необходимо и радовало людей, и то, что было совершенно не нужно, просто из-за ажиотажа и амбиций. Чуть было не вырубили чудо планеты – Бузулукский бор реликтовых сосен, затратив на это немалые средства. Потом, вовремя спохватившись, затратили ещё больше на его частичное восстановление. Чуть было сибирские реки вспять не повернули, но, слава Богу, вовремя одумались. Дважды рыли железнодорожный тоннель с материка на остров Сахалин. Второй раз эту работу завершили в середине шестидесятых годов. Объём этой работы и её стоимость значительно превысило таковые при строительстве тоннеля под Ла-Маншем. Однако что-то кому-то не понравилось, этот туннель взорвали и затопили. В 1959 году в Совгавани заложили военный судостроительный завод, и в середине шестидесятых там уже стояли готовые корпуса цехов. Только оборудование осталось установить. Но передумали и бросили. Долго по тем цехам в ночное время бродили приведения да совы летали, но постепенно местные жители всё растащили, и все успокоились. А в Таймырской тундре до сих пор железная дорога 800-километровой протяженности ржавеет. Шпалы уже давно сгнили и рассыпались, а ржавые рельсы ягелем поросли. Да ещё паровоз стоит, погрузившись в топь по самые оси колес. За время моей службы на Тихоокеанском флоте было не достроено и брошено: слип в бухте Нагаева в Магадане, рыбоконсервный комбинат на Камчатке, деревообрабатывающий завод в районе порта Ванино. Сколько добытого потом и вдохновенным ударным трудом просто выбрасывалось как ненужное.
На севере Тюменский области топи и болота гатили ударными методами: загоняли в них трактора-тягачи и КАМАЗы, топили стальные контейнеры из под оборудования, доставляемого на предприятия, где работа шла вахтовым методом. Такую же ударно-стахановскую методу я лично наблюдал в бухте Троица на Дальнем Востоке. Чтобы быстро и прочно построить большой мол, туда в течение недели большегрузные самосвалы возили и сбрасывали в воду ящики с различным корабельным оборудованием, трубами, клапанами, электроприборами, насосами, дизель-компрессорами и электрокомпрессорами. Всё новое, в заводской смазке и обёрнутое в льняные ткани. Матросы с моей лодки под руководством механика, сколько смогли и успели, набрали там много ценных деталей. Все это топилось и засыпалось сверху щебнем и песком. Не прошло и трёх недель и строители с гордостью отрапортовали об окончании работ. Когда через Оренбургскую область прокладывали нефтепровод «Дружба», то по его ходу ударными методами строили посёлки для размещения строителей из Венгрии, Чехословакии и Польши. Чтобы их быт отвечал современным требованиям, туда шли поезда и с продовольствием, и с мебелью, и со всяким бытовым оборудованием. Не скупились и перестарались. Когда всё уже было построено, и с путей и железнодорожных тупиков была снята охрана, кинулся туда народ с окрестных сел и деревень и начал растаскивать содержимое брошенных вагонов и грузовых платформ. На машинах, телегах и просто на собственных горбах тащили шифоньеры, диваны, холодильники. В общем, много всякой всячины. Поскольку мешки с сахаром и крупами истлели и прохудились, то и сахар, и крупы в телеги насыпали лопатами. Есть это уже нельзя было, но для самогона – в самый раз. Говорят, что долго потом в тех степях не только пьяные мужики да бабы шастали, но и свиньи и куры тоже. И такое творилось не только в нашей – отдельно взятой стране, но и в африканских джунглях, и в латиноамериканской сельве. Когда я, будучи уже в запасе, работал преподавателем в Рижской мореходной школе, там же старшим мастером производственного обучения работал Иван Александрович Пушкин – бывший капитан-директор рыболовецкой флотилии, базировавшейся в Анголе. И ещё был я хорошо знаком с командиром тральщика, стоявшем в консервации в Усть-Двинске, который долгое время был в служебной командировке в той же Анголе. Много потрясающе-интересного и безобразно-невероятного поведали мне они.
Тащи с работы каждый гвоздь: ты здесь хозяин, а не гость.
И ещё немало познавательного рассказал мне пан Тадеуш. А было это так. После утверждения капитализма в Латвии, я сразу пошёл на повышение по работе. Сначала работал ночным сторожем в рыбном магазине, потом устроился контролёром-караульщиком на автостоянке при богатой страховой компании. При ней была гостиница, в которой останавливались туристы из Европы. Однажды пришёл большой туристический автобус из Польши. Из кабины вышел здоровенный водитель с аршинными усами, долго озабоченно озирал стоянку, почти всю заставленную автомобилями и с не очень широкими воротами и неожиданно заговорил на чистейшем русском языке без малейшего акцента: «Привет, хозяин, что делать-то мне, я в такой лабиринт не влезу». А я отвечаю: «Не робейте, пан Тадеуш, я помогу влезть. Прошу пана за руль. Я буду команды подавать и руками показывать, а пан пусть четко все выполняет». Поляк-водитель, который действительно поляком оказался, крайне удивился моей проницательности. – А откуда вы узнали, что я Тадеуш? – спросил он меня. Я же и сам, удивившись, что угадал его имя, говорю: - Ну, это не трудно, такие усищи могут быть только у пана Тадеуша. В общем, сел он за руль, и мы заработали. Я за кормой пятился назад и то слева, то справа знаками показывал куда ворочать и куда ехать, а он мгновенно всё это выполнял. Трудно было, но я всё-таки поставил его куда надо.
Позже, когда стемнело уже, открывается полусобачья будка и еле влезает ко мне верзила Тадеуш. При этом он даже голову вбок повернул, чтобы своими великолепными усами за косяки двери не зацепиться. И поставил пан Тадеуш на стол поллитра виски, которая в его лапище выглядела, как пузырёк с каплями от насморка, и второй, левой уже лапищей, положил палку заморской колбасы, которая в этой его левой лапище смахивала за сосиску. И пошёл у нас мужской разговор. Осведомившись о моем имени, он пожал мою руку, обхватив её своей необъятной ладонью чуть не до локтя, и поблагодарил за помощь в «швартовке». Сделал мне комплемент, поинтересовавшись, не инструктор ли я по автовождению, мол, рука мастера сразу чувствуется, на что я ответил, что вообще за рулём авто никогда не сидел, так как в этих делах ни в зуб ногой. Уловив его недоверчивый взгляд, пояснил, что лодкой много труднее управлять было. С моей стороны это была большая неосторожность, и пан сразу же продолжил тему: – Так ты на подводной лодке раньше служил? А кем? – Боцманом, – опять ляпнул я, не подумав, чем вызвал смех собеседника. Отсмеявшись, тот, укорил меня: – Нехорошо обманывать, я же не чижик-пыжик глупый. Боцман не может подводной лодкой управлять: не боцманом ты был, а командиром. Пришлось извиниться и сказать, что я командир ПЛ, а вынужден работать караульщиком. На это пан Тадеуш нахмурился, помолчал, потом сказал умную фразу: «Человек не должен никогда ничего стыдиться, если он не живёт за чужой счёт и не делает никому вреда».
Долго мы с ним беседовали. Я даже не заметил, как вместо опустевшей бутылки виски, на столе оказалась вторая, полная. По возрасту, он оказался моим ровесником. Родился в Казахстане в смешанной семье. Отец – поляк, был военкомом. С началом Великой Отечественной войны, добровольцем ушёл на фронт, воевал в польской дивизии имени Костюшко, погиб за месяц до окончания войны. Мать – казашка, работала заведующей больницей. Он окончил среднюю школу, отслужил срочную службу в морской пехоте и волею обстоятельств оказался в спецназе ГРУ. Из-за своей приметной, бросающейся в глаза внешности, в спецоперациях не участвовал, а был агентом- связником под разными личинами. То в Африке, то в Латинской Америке, то на Ближнем Востоке, для чего в совершенстве владел английским, испанским и арабским языками. В перестроечное время оказался не у дел, попал под давление криминала и различных других структур, поэтому, опасаясь за свою жизнь, смылся за кордон. На родине своих предков в Польше встретил дальних родственников, которые и помогли ему устроиться на работу в туристической фирме водителем. И вот теперь он совершает свой последний рейс. О своей деятельности спецназовца он мне не рассказывал, а я тактично об этом его и не спрашивал, так же и он из тех же соображений не интересовался моей подводной службой. Говорили, как говорится, за жизнь. Он много и интересно рассказывал мне о жизни и обычаях в тех экзотических странах, в которых ему довелось побывать, о том, как советские люди строили там различные объекты. Хорошо строили, лучше, чем у себя. И вообще никто столько не строил по всему свету, как советские специалисты. Об Анголе много рассказывал. Чего только туда не везли из Советского Союза. Каждую неделю приходил транспорт, гружённый то тракторами и автомобилями, то станками и грузоподъёмными кранами, то стальными трубами и бытовым оборудованием. Ангольцы, в большинстве своём, не понимали, что и для чего им везут, и что это русские у них строят. Вот китайцы - другое дело. Придёт китайский теплоход, китайцы все улыбаются, и ну выгружать красивые тазы, термосы, зонтики, расписные халаты; тут ангольцы аж визжат и приплясывают от радости. А большие советские железяки все джунгли заполонили, ржавеют по обочинам дорог. Социализм им эти советские строят. А какой же социализм без индустриализации, коллективизации и "плюс электрификации". Вот и заполонили всякой техникой.
Трактора туда доставляли из Ленинграда в комплекте со снегоочистителями, которые потом грузили на другие пароходы из Одессы, увозили в Одессу, а оттуда как металлолом отправляли в Череповец и в Челябинск на переплавку. Так что одновременно и социализм в одной отдельно взятой Анголе строили, и у себя план по сдаче металлолома перевыполняли. Стране ведь нужно было много металла, чтобы ещё больше стоить машин для добычи ещё больше руды, из которой ещё больше выплавлять металла, для постройки ещё большего количества машин. И так до бесконечности.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Удручающие события последовали буквально в течение последующего часа. Хорошо, что мы ушли недалеко от училища и находились в ближайшем скверике, где прохожих было сравнительно мало. Вдруг у Толи стал заплетаться язык, подкашиваться ноги, а вскоре он вообще не мог ни передвигаться, ни стоять, ни сидеть. Это было так неожиданно. Что же делать? Без всяких сомнений оставлять моего приятеля по несчастью одного в сквере, а самому бежать в училище за подмогой было рискованно. Первым моим желанием было любым способом, как можно быстрее доставить Толю Маркина в расположение роты и уложить в кровать. Справиться с такой задачей мне одному было явно не под силу: поскольку я сам себя тоже чувствовал не очень уверенно, хотя на своих ногах пока ещё более-менее держался. Вот в таком неприглядном виде увидела нас одна сердобольная женщина и, признав в нас нахимовцев, помчалась в училище заявить об увиденном.
То ли то ли
Единственным нашим спасением, как я тогда понимал, чтобы благополучно выйти из создавшегося положения и не оказаться обнаруженным, было желание увидеть кого-нибудь из «питонов» совершенно безразлично какой-либо роты, которые могли бы оказать помощь в доставке моего компаньона по несчастью в училище. Драгоценное время уходило, мы вдвоём то поднимались, то падали в снег, но приблизиться к училищу не могли. Полная безнадёжность. Я уже ждал, что вот-вот появятся поисковая группа и тогда всё раскроется. Но вот на наше счастье появились два «питона» из младшей роты, которые, увидев моего приятеля в таком безнадёжном состоянии, с перепугу никак не могли сообразить, что от них требуется. Мой план состоял в том, чтобы втроём дотащить Толю до училищного забора с тыльной стороны казармы, а там ребята нашей роты его примут через забор, доволокут до спального помещения и уложат в кровать. Я же тем временем должен незаметно подсунуть дежурному два жетоны, свой и Толи Маркина, свидетельствующие о своевременном нашем возвращении из увольнения. План этот был близок к реализации, если бы на самом последнем этапе не произошло непредвиденное. Бдительная женщина, которая всполошила всю дежурную службу училища увиденным некоторое время тому назад в городском сквере, как раз выходила из училища. Неожиданная встреча произошла на контрольно-пропускном пункте. Я хотел прошмыгнуть незамеченным, пользуясь тем, что в проходной толпились посторонние люди, но мне это не удалось. Мы чуть ли не столкнулись друг с другом в тесном пространстве, и она тут же опознала меня, как одного из участников данного происшествия. Вцепившись в меня за рукава шинели, стала кричать: «Это он! Это он!». Тут я понял, что клетка захлопнулась и сопротивление бесполезно. Меня, как арестанта, в сопровождении, чтобы не убежал, доставили к дежурному офицеру по училищу, который произвёл первый опрос произошедшего и в первую очередь интересовался, где находится мой сообщник. Мне стало ясно, что группа по нашему поиску в город ещё не выходила, а нам, пожалуй, не хватило нескольких минут, чтобы укрыться и избежать обнаружения. Но теперь при создавшейся неблагоприятной обстановке всякие препирательства и уловки становились излишними.
Пришлось посвятить дежурного офицера по училищу в свой тщательно разработанный, но нереализованный план действий. Поисковая группа в составе двух старшин из числа помощников офицеров-воспитателей тут же выдвинулась в район забора с тыловой части училищной казармы. Находясь в состоянии полной неизвестности и тревожного ожидания, я стоял по стойке «смирно» в комнате дежурного, как «зэк», сбежавший из мест заключения, под неусыпным наблюдением помощника дежурного по училищу. В эти минуты я неожиданно и явственно почувствовал, что можно в мгновение ока превратиться из порядочного, воспитанного и дисциплинированного нахимовца в изгоя. В дежурную комнату поминутно заходили, докладывали, спрашивали дежурные по ротам, обеспечивающие офицеры и старшины, просто нахимовцы, многие из которых с нескрываемым любопытством, сожалением, осуждением и даже обвинением поглядывали на меня. Вероятней всего, если судить по некоторым признакам суматохи и оживлению среди лиц дежурной службы, в училище без прекращения вечерних культурно-массовых мероприятий была объявлена операция «Перехват». Вскоре появились «поисковики-перехватчики» и бодро доложили, что второй нарушитель дисциплины задержан в сильно опьянённом состоянии и определён в лазарет, где ему делают промывание, очищение желудка и другие медицинские процедуры, связанные с успокоением слишком возбуждённой нервной системы. Дежурный офицер по училище сразу же стал докладывать кому-то по телефону в подробном и детальном изложении обо всём произошедшем и принятых мерах. Оказалось, что доклад выслушивал только что вступивший в обязанности начальника училища капитан 1 ранга А.И.Цветков, который в этот вечер находился в своём кабинете. Надо же было так случиться, что первые дни его командования ознаменовались таким нехорошим и из ряда вон выходящим событием. Он, наверное, сам плохо понимал, как ему вести себя, какую принять линию поведения в подобных ситуациях: здесь всё-таки не военная служба в полном её смысле. Там, в Севастополе, в Высшем училище особо не церемонились, даже за незначительные провинности курсантов отчисляли и направляли служить рядовыми матросами. Здесь другая обстановка: мы, нахимовцы, ещё не военнослужащие. Карцера нет, гауптвахта не положена, а отчисляли только домой, к родителям. Было о чём задуматься. Его сомнения и выработка решения на этот счёт, как нас наказать, сразу стали понятны с первых его слов, когда он приказал дежурному офицеру доставить меня к нему в кабинет на беседу.
Севастополь. Главный учебный корпус Черноморского Высшего Военно-морского училища имени П.С.Нахимова в Стрелецкой бухте.
На мой взгляд, первейшей и главной ошибкой Анатолия Ивановича было то, что он решил сразу тут же и немедленно провести выяснение всех обстоятельств случившегося и сходу разобраться в моём пятилетнем периоде пребывания в училище с немедленным вынесением крайних выводов по данному факту. Если считать, что он негодовал, то это было бы очень мягко сказано, он был просто взбешён, неистовствовал, бушевал, гневался и, казалось, что его возбуждённому состоянию нет предела. В такой психологически неустойчивой обстановке никогда собеседника не вызовешь на откровенный разговор, да и самочувствие своего оппонента следовало бы учитывать. Надо сказать, что через много лет, мне самому уже в офицерском звании тоже случалось иногда разбираться в сложных дисциплинарных проступках со своими подчинёнными матросами. Однако я никогда не доводил себя до бешенства и не старался держать собеседника в униженном или безвыходном положении, добиваясь нужного мне «чистосердечного» признания, а, по возможности, учитывал его психологическое состояние и способность к адекватному поведению. В такие моменты я часто вспоминал, преподанный мне урок капитаном 1 ранга А.И.Цветковым, как не надо заниматься разбирательством даже незначительного дисциплинарного проступка. В пристрастном разговоре со мной, хотя он не произнёс ни одной нецензурной фразы, ни одного оскорбительного слова в мой адрес, но старался вести беседу так, чтобы показать какое я мерзкое ничтожество, недостойное дальнейшего нахождения и обучения в училище. Он важно, слегка развалившись, сидел в кресле за письменным столом большого хорошо натопленного кабинета. А я по-прежнему, как в комнате дежурного по училищу, так и здесь стоял перед начальником училища в шинели и шапке навытяжку. Конечно, я понимал и учитывал, что должна соблюдаться определённая субординация между начальником и подчинённым, но не до такой же степени. Мне было душно и жарко в верхней одежде, да и последствия выпитого алкоголя, видимо, тоже действовали. Ноги затекали от долгого и неподвижного стояния, а наставительный разнос всё продолжался, которому не видно было ни конца, ни краю.
К своему удивлению, я не разнюнился, не разжалобился, не винился во всех смертных грехах, даже наоборот под таким жестким психологическим прессингом старался держаться твёрдо, уверенно и даже немного нахально. Судя по всему, такое моё непобеждённое поведение ещё больше распаляло Цветкова, и он всячески пытался меня унизить и растоптать морально, сломить мою волю, показать, что он хозяин положения. Стоя по стойке «смирно» посредине кабинета, как часовой у знамени училища, я, конечно же, отвечал на все его вопросы по возможности кратко, односложно, без подробностей: в каком питейном заведении были, какая была мотивация поступка, какое количество алкоголя приняли, что намеревались делать в последующем и так далее и тому подобное, вынуждая меня отвечать с мальчишеским вызовом и некоторым налётом дерзости, но без грубости. В какой-то момент я даже позавидовал Толе Маркину, который уже давно сладко спал в палате лазарета успокоенный и умиротворённый, не подозревая и не думая о том, какие сейчас в кабинете начальника училища кипят бурные страсти и, вероятней всего, решается наша дальнейшая судьба. Наконец капитан 1 ранга А.И.Цветков, не услышав, как ему хотелось, глубочайшего раскаяния, и, не увидев плачущего, рыдающего, просящего снисхождения и распластавшегося у его ног этого молодого нахалёнка, явно неудовлетворённый ходом разговора со мной, разрешил идти в расположение роты, предупредив, что он продолжит дальнейшее разбирательство. На следующий день я долго думал о произошедшем. Факт употребления в увольнении небольшого количества спиртного, возможно, требует осуждения и определённого воспитательного воздействия. А разве суровое наказание должно последовать, думал я, только за то, что, по свидетельствам какой-то сверхбдительной гражданки, мы нарушили, якобы, общепринятый порядок, выразившийся в недостаточно уверенном передвижении пешим порядком по улицам города. Только-то и всего. Драки не было, дебош не устраивали, ничего не разбили и не сломали. За что же «голову на плаху класть»? Да и к тому же, это не злостное хулиганство или происшествие, имеющее систематический характер, а так себе, мальчишеская шалость, чтобы продемонстрировать (только не ясно, кому?) свою взрослость, не больше того. Через пару дней по персональному вызову я снова оказался в кабинете начальника училища, и внутренне напрягся, подготовив себя к малоприятному разговору и даже к самому печальному исходу. На этот раз я был в мундире, который мы тогда носили как повседневную форму одежды. Пуговицы сверкают, бляха горит, ботинки начищены до блеска, строевая выправка в порядке образцовый строевой вид, как говорится, примерного нахимовца. На моём лице ни тени смущения или разочарования. Доложил громким голосом, как положено по уставу, о «прибытии по Вашему приказанию», а сам подумал: ну, опять начнётся словесная тянучка, «перетягивание каната», но издеваться над собой не позволю и будь, что будет: «любой исход приемлю благородно».
Но что такое? Глазам своим не верю. Полное отсутствие состояния ажитации. Капитан 1 ранга А.И.Цветков сама доброта и спокойствие: вышел из-за стола, высокий, пожилой, плотного телосложения, сохранивший некоторую стройность фигуры, с короткой стрижкой седых волос, обошёл вокруг меня, внимательно осмотрев со всех сторон с головы до ног, и, наверное, не обнаружив изъянов в моём внешнем виде, не говоря ни слова, возвратился к столу, водрузившись в своё кресло. Заговорил, неожиданно для меня, спокойным, уверенным, твёрдым голосом, не терпящим, правда, никаких возможных возражений, как будто, уже принял окончательное решение. Из краткого разговора я сразу понял, что он во многом уже осведомлён обо мне: значит, начальник училища обстоятельно подготовился, навёл справки о моих родителях, получил полную характеристику от командира роты за все годы моей учёбы в училище. Я приготовился к бою, к сопротивлению, к защите от нападок и незаслуженных обвинений, а тут пошёл разговор о прежней до училищной жизни, о повседневной учёбе и успеваемости, о своих приятелях по классу, даже о том, почему не поехал на зимние каникулы. Хотя, как и прежде, я стоял посредине кабинета, как вкопанный, но от такого неожиданного поворота в беседе как-то расслабился и подумал, а Анатолий Иванович мужик-то нормальный, не аракчеевский самодур, да и говорить по-человечески может. Беседа не показалась мне изнурительной, как в прошлый раз, а велась в спокойном тоне, в заключение которой Цветков задал вопрос, не столько удививший, сколько поставивший меня в затруднительное положение. Скорее всего, это был не вопрос, а просьба дать совет, как нас наказать. Ну, думаю, не к добру такое начало разговора. Ведь наверняка он уже принял решение, какую экзекуцию к нам, нарушителям дисциплины, применить. А тут, не иначе как, играет в демократию. Я в миг снова сконцентрировался, ожидая какого-нибудь подвоха. Однако Цветков как-то доверительно стал продолжать, что, наказания нам всё равно не избежать, а он, дескать, человек здесь новый и порядков наших ещё не знает, вот и хочет спросить, какие бы виды наказания мы себе выбрали. Ничего себе думаю, что творится. Хитрая уловка, западня, не иначе. Как быть и чего предложить? В голове, как в быстродействующем компьютере, прокручиваются мысли, что вроде бы об отчислении вопрос остро не ставится. Тогда, что же? Только не письмо домой ведь это очередное огорчение для мамы. Вдруг неожиданно для самого себя почти прокричал: Лишить ношения погон на определённый срок!
Погоны и погончики Нахимовца
На лице Анатолия Ивановича полное удивление. Что это ещё за театральное представление? А меня уже понесло. Я стал рассказывать, как это эмоционально переживательно и важно с воспитательных позиций. Для сравнения невпопад приводил примеры из недавно просмотренных кинофильмов: отправление гвардейских полков в ссылку, в Сибирь, отказавшихся присягнуть на верность новому царю-императору Николаю I в декабре 1825 года, или наказание шомполами при «прогоне» сквозь строй провинившегося солдата, как это было применено к Тарасу Шевченко, и все эти действия, говорил я энергично, представьте, происходит под истошный звук свирели и оглушительный барабанный бой. Цветков погрузился в долгое задумчивое молчание, видимо, мысленно представляя, как с этих двух оболтусов под барабанный бой будут срезать погоны. И вдруг, очнувшись, неожиданно заявил, что надо определить срок, в течение которого вы будете ходить без погон, тем самым, в принципе, согласившись с предложенной мерой наказания. Тут я, обрадовавшись, с не меньшим жаром предложил срок пребывания без погон установить по справедливости, исходя из количества выпитого, а именно, для меня, как выпившего 200 грамм сладкой, как мёд, настойки, должен быть определён срок лишения ношения погон 20 дней и, соответственно, для Толи Маркина, употребившего 300 грамм, 30 дней (прости меня, друг, что не пощадил тебя). Для убедительности я добавил, что подобная церемония, повсеместно применявшаяся в кадетских корпусах, уже апробирована и несколько раз проводилась в нашем училище с зачтением приказа о наказании при общем построении нахимовцев и обязательно под барабанную дробь. По маловыразительному и несколько одутловатому лицу Цветкова трудно было определить, к какому же окончательному решению он пришел. В тот момент, когда моё пребывание «на ковре» у начальника училища, казалось, подходило к завершению, я смалодушничал и льстиво заскулил, попросив независимо от принятого решения по нашему наказанию, не писать дополнительно письма нашим родителям, поскольку это принесёт им большие переживания. Увидев мою слабину, что я сдался, расслабился, надломился, Анатолий Иванович наоборот оживился, воспрянул и утвердительно заявил, что письма родителям о вашем недостойном поведении непременно будут написаны. Отлежавшись в лазарете несколько дней, Толя Маркин прибыл в роту бодрый, энергичный, весёлый, не унывающий. Сейчас я не могу вспомнить подробности, как мы без обиды друг на друга обсуждали случившееся с нами. Не знаю, состоялась ли у него аудиенция с А.И.Цветковым, и о чём они говорили. Главное, что, в принципе, мы морально были готовы понести любое наказание, вплоть до отчисления из училища.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
В 1947 году по состоянию здоровья Андрей был списан с катеров на океанский буксир, предназначенный для вывода поврежденных кораблей. В 1951-м его перевели на боевые катера командиром отделения рулевых, в этом же году он демобилизовался в звании старшины 2-й статьи, прослужив на флоте 7 лет. Начался новый, мирный, этап его жизни. Окончив вечернюю школу, Андрей Филимонов поступил на биологический факультет Петрозаводского государственного университета. Здесь он не только получил профессию, но и встретил свою судьбу - Ниночку Варламову. Это была любовь с первого взгляда и на всю жизнь. Вместе они прожили 46 лет, вырастили двоих сыновей, сейчас у ветерана уже есть внук и три внучки. После окончания университета Андрей Иванович работал в сельском хозяйстве республики, в вузах, в БОПе. На пенсию вышел, имея общий непрерывный стаж работы 49 лет. И сразу включился в деятельность ветеранской организации: вместе с друзьями, юнгами первого набора Соловецкой школы, он ведет большую патриотическую работу среди молодежи. Зачем? Он считает, что этим отдает долг своим товарищам, погибшим в годы войны и навсегда оставшимся молодыми. "Кто еще, кроме нас, оставшихся в живых, сможет рассказать подрастающему поколению правду о подвиге нашего народа в Великой Отечественной войне, - говорит ветеран. - Кто, если не мы, защитит сегодня честь и достоинство героев от извращений нынешних фальсификаторов истории, тех, кто в погоне за сенсациями умаляет роль советского народа в Великой Победе над фашизмом". К военным наградам ветерана в последние годы прибавились мирные, в том числе и свидетельствующие о признании его патриотической работы. А.И. Филимонов - автор четырех изданий по патриотическому воспитанию школьников...
Филимонов Валентин Федорович
В сквере Уральских добровольцев, у мемориальной доски, собираются юнги – ветераны, кто начинал службу во флоте ещё в далёкие военные годы, собираются на том месте, откуда они полвека назад мальчишками уходили из Перми к далёкому, но манящему морю, вспоминают своих друзей и боевую молодость.
в начале 1980-х годов и сегодня. Стал общеизвесен в связи с пожаром в "Хромой лошади", выразительным сигналом нашего социального и нравственного неблагополучия.
Знакомясь с архивом музея «Юнги Прикамья» ПУ № 16, мы встретились с бывшим Соловецким юнгой, ныне председателем Пермского Совета ветеранов юнг ВМФ – Валентином Федоровичем Филимоновым. Интересная была у него судьба… Курсантом школы юнг на Соловецких островах Валентин Филимонов стал в победном 1945-м. Была у него тогда справка об окончании шести классов, хотя, как он сам признаётся, 6-й класс он всё-таки не закончил. Зато в школе юнг учили их специалисты высочайшего класса. По крайней мере, когда юнги пришли на корабли, это уже были не те салаги, которых можно было отправить "шваброй туман разгонять". Война на море кончилась, но её страшное наследство - мины - всё ещё плавали в тёмных водах северных морей. И они продолжали забирать жизни людей. Так Валентин Фёдорович после окончания школы стал рулевым на минном тральщике. Судно небольшое, но работа... Сказать, что ответственная - значит, ничего не сказать. Сколько судов подорвалось тогда при выполнении заданий - сказать сейчас сложно... При всём при том "морским сапёрам" нужно было ещё и не подорваться самим. Вроде протралённым значится участок на всех картах, а идёт корабль и - подрывается. Примерно так произошло в 1946-м году с крейсером" Киров". Шел он от Ленинграда до Кронштадта. Казалось бы, маршрут - всего ничего, к тому же значится безопасным. Но мина и здесь нашла корабль. С болью в сердце вспоминает Валентин Фёдорович о том, как одиннадцать его товарищей - юнг, захлебнулись тогда в одном из отсеков повреждённого крейсера. Семь лет Валентин Фёдорович прослужил на флоте. За это время при его участии было найдено и обезврежено около 50 мин.
Главная война на Балтике – минная, поэтому неудивительно, что в Таллине есть музей мин, мимо которого пройти нельзя ни в коем случае. Размещается он, кстати, в бывшем пороховом складе местного замка. Музей создал бывший советский минный офицер, по национальности эстонский немец. Человек замечательный и увлеченный.
Балтика почти очистилась от зарядов войны, хотя отдельные из них давали знать о себе и позже. В 1952-м году Валентин Филимонов демобилизовался. Трудно жить без моря, когда с ним связано почти вся сознательная жизнь. И он пошёл в речники. "Нам такие люди нужны, сказали ему в Камском речном пароходстве и направили учиться. Вскоре Валентин Фёдорович стал капитаном и с тех пор уже не расставался с рекой.... Теперь Валентин Федорович - активный общественный деятель, член областного совета ветеранов юнг ВМФ. Он с головой поглощён ветеранскими делами и делает всё для того, чтобы увековечить подвиги и имена юных моряков из далёких сороковых годов на территории нашей области. В Перми, Кунгуре, Добрянке, Очёре есть улицы названные именами юнг. В Пермском СПТУ-16 и в селе Калинино Кунгурского района работают музейные экспозиции. А еще есть у Валентина Филимонова мечта - отыскать всех ныне здравствующих юнг ВМФ, узнать, как сложилась их судьба, в какой помощи они нуждаются. Это непросто, ведь с каждым годом его товарищей становится всё меньше. А ему так хочется вновь собрать их всех, как в далекие 1940-е годы, ощутить атмосферу боевого братства и молодости.
Хабибуллин Рустем Абдрахманович
В музее Боевой славы района нас ожидала встреча с замечательным человеком необычной судьбы, настоящим морским офицером, юность которого была связана с легендарной Соловецкой школой юнг, капитаном первого ранга Рустемом Абдрахмановичем Хабибуллиным. Вот что он рассказал о себе, о своей юности: - После окончания восьмилетки в Чистополе в 1944 году я по комсомольской путевке поехал поступать в школу ВМФ на Соловецких островах. Там в суровых условиях прифронтовой полосы 1,5 тысячи юношей в возрасте 14-17 лет осваивали морское дело. В течение 11 месяцев из нас готовили электриков, прожектористов, радистов, дизелистов и боцманов. Вся работа и хозяйство были на нас: заготовка дров, уборка территории, служба в нарядах. Весь транспорт школы состоял из лошади со смешной кличкой "Бутылка", и когда необходимо было выполнить какую-то трудоемкую работу, начальник наряда шел к командиру с заявлением, просил предоставить лошадь. Питание было, можно сказать, по тем временам отменное. А одеты мы были, как настоящие моряки, только форма была мешковата и те, кто хотел щегольнуть, ушивали ее у портнихи. День Победы совпал с воскресеньем, помню, мы еще спали, когда дежурный вбежал к нам и объявил, что войне конец. Нас построили на плацу и объявили приказ Верховного Главнокомандующего, а затем мы, как ни в чем не бывало, вернулись в расположение и улеглись досыпать. "Морские волки" - выпускники школы - сразу же вливались в состав частей и кораблей ВМФ. Три года (с 1945 по 1948) служил после Соловков Рустем Абдрахманович на одном из крупных боевых кораблей того времени - линкоре (до 1925 года - "Гангут").
Его команда состояла из 1126 матросов и офицеров. Судно имело водоизмещение 23 тысячи тонн и развивало скорость 23 узла (42,6 км в час). На корабле было 32 крупнокалиберных орудия и 4 торпедных аппарата. К тому времени Балтика в буквальном смысле была нашпигована минами, которые представляли реальную угрозу для судов. Обнаружить их вовремя и обезвредить значило предотвратить катастрофу, обезопасить жизнь десятков и сотен людей. В задачу молодого матроса-прожекториста Хабибуллина входило обеспечение бесперебойной работы осветительных фонарей, установленных на корме линкора. Особенно сложно было нести вахту в непогоду, когда дул пронизывающий балтийский ветер, шел дождь или снег, когда накатывали огромные волны. Желание получить среднее образование никогда не ослабевало, и молодой матрос во время службы закончил десятилетку, получил аттестат, который оказался как нельзя кстати при поступлении в Ленинградское высшее инженерно-техническое училище ВМФ. - В свободное от занятий время мы гуляли по городу на Неве, ходили в кино - вспоминает ветеран. - Город лежал в руинах, но самым поразительным для нас было то, что на цветочных клумбах и аллеях сплошь был высажен картофель - блокадное лихолетье еще у всех было на памяти. Шесть лет учебы пролетели незаметно. Молодой лейтенант получил назначение на Дальний Восток. Служил в разных командных должностях 32 года, демобилизовался в 1976 году, работал на предприятиях Самары и Казани. Рустема Абдрахмановича и его друзей Шарифа Халиловича Байгильдина, Виля Зулькарнаевича Байкина часто можно встретить в школе №94, где находится музей, посвященный выпускникам школы юнг. Они ведут большую военно-патриотическую работу среди молодежи, вспоминают своих боевых товарищей, учат ребят любить Родину и бережно относиться к ее историческому прошлому. Среди экспонатов музея много фотографий, исторических документов, бесценных реликвий, хранящих память о войне. Есть здесь и уникальные вещи и предметы, которые найдены в местах боев. Вот, например, у меня на ладони пластмассовый медальон величиной с небольшой карандашик. В него каждый воин вкладывал записку с анкетными данными и адресом, куда можно было бы сообщить в случае его смерти. Этот медальон хранился в нагрудном кармане гимнастерки.
На снимке: (слева направо) Комяков Альберт Павлович - председатель совета ветеранов Московского района, Ананьина Роза Максутовна - заместитель председателя, Хабибуллин Рустем Абдрахманович - выпускник Соловецкой школы юнг, капитан первого ранга в отставке, Борисова Людмила Александровна - ответственный секретарь совета ветеранов.
- Да, это один из самых дорогих и ценных экспонатов нашего музея, - говорит заместитель председателя Совета ветеранов, руководитель музея истории Московского района Роза Максутовна Ананьина, - и передан он нам юными бойцами Снежного десанта школы-гимназии №122. Вот уже 12 лет они под руководством преподавателя истории Джаудата Садыкова ведут поисковую работу около деревни в Новгородской области. Здесь во время войны шли наиболее ожесточенные бои, и потому эта печальная местность в народе еще известна как "долина смерти". Именно в здешних болотах в 1942 году полегли тысячи воинов 2-ой Ударной армии. Во время раскопок ребята находят проржавевшие гильзы, каски, оружие, а также останки солдат, которые затем с почестями предаются земле. Солдатские медальоны - это редкая и уникальная находка, за ней чья-то судьба. Родные и близкие солдат, не пришедших с фронта, все еще надеются получить весточку от своего брата, отца, деда...
Ходырев Александр Сергеевич
Из воспоминаний юнги 1 набора – Александра Сергеевича Ходырева (проживает в Кировском районе г.Перми):
«….На плечи подростков выпали далеко не ребячьи испытания. В условиях Севера, живя в палатках, умываясь снегом, питаясь под открытым небом, ребята строили кубрики, столовую, клуб, рыли для землянок котлованы… А над головами гудели фашистские самолеты. Немцы бомбили Архангельск и Соловки. Юные моряки занимались прочёсыванием лесов, обезвреживали вражеских лазутчиков и диверсантов, тушили пожары и одновременно упорно овладевали морскими и военными знаниями. Мы старательно изучали устройства боевых кораблей: двигателей, электрооборудования, средств связи, чтобы поскорее стать боцманами, мотористами, рулевыми, радистами, артиллеристами, электриками. …Не хватало мебели, трудно было с дровами, недоставало учебников, а программа была очень насыщена. Но учились хорошо. Молодые наши головы с жадностью впитывали в себя то, что нам давали преподаватели – участники боевых сражений на море. Их в связи с ранениями перевели к нам в Школу для воспитания молодого поколения специалистов. Фронтовики разъясняли нам, что от хороших знаний и умелого применения этих знаний в боевой обстановке зависит живучесть боевого корабля. В учёбе юнгам помогали, конечно, и любовь к морю, и стремление скорее попасть на боевые корабли воевать. « Бессменным комиссаром» Соловецкой школы юнг и душой юнгашей был Сергей Сергеевич Шахов (справа)».
Воспитанники Соловецкой школы воевали на кораблях Северного, Черноморского, Балтийского, Тихоокеанского флотов, Краснознаменной Амурской, Беломорской, Волжской, Днепровской, Дунайской, Каспийской и Онежской флотилий. Больше всего юнги рвались на Северный флот, здесь шли сильные сражения, они хорошо знали героические дела Северного флота. Особенно прославились катерники в тяжёлых боях за освобождение советского Заполярья.
Хорошев Михаил Сергеевич
В РАМКАХ подготовки к 65-летию Великой Победы в школе № 1 р.п. Тумботино проходят отрядные сборы и классные часы. В 2010 году 8 мая исполнится 45 лет, как пионерской дружине Тумботинской средней школы № 1 за большие заслуги по воспитанию патриотов было присвоено имя юнги Северного флота, героя Великой Отечественной войны Саши Ковалева. Подвигу моряков-североморцев посвятили конференцию учащихся 9-10 классов «Годы, опаленные войной». На ней присутствовали ветераны Великой Отечественной войны, председатель Павловского совета ветеранов М.С.Хорошев и председатель совета ветеранов р.п.Тумботино В.И.Смолин. С большим интересом ученики слушали воспоминания М.С.Хорошева о его учебе в школе юнг на Соловецких островах, службе на флоте во время войны, о работе в газете «Павловский металлист», главным редактором которой он являлся многие годы. Михаил Сергеевич учился в той же школе юнг, что и Саша Ковалев. Рассказ ветерана произвел сильное впечатление на ребят. Они поняли, какое нужно было иметь мужество, как крепко нужно было любить свою Родину, чтобы ценой своей жизни спасти корабль и жизнь своих старших товарищей. Саше Ковалеву было всего 16 лет. М.С.Хорошев и В.И.Смолин присутствовали также на открытии новой экспозиции школьного музея «Родина», посвященной 65-летию Великой Победы. В ней отражена история шефских связей школы с Краснознаменным Северным флотом. В 1992 году делегация тумботинских школьников побывала в гостях у моряков-североморцев, возглавлял ее М.С.Хорошев. Михаил Сергеевич гордится Северным флотом и своей принадлежностью к нему. Мы гордились тем, что могли сохранить все это и доставить радость нашим уважаемым ветеранам.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Юморист, шутник и приколист трюмный старшина 2 статьи Федя Иншаков никак не мог заслужить у командира группы движения Вилявина очередной отпуск. Вилявин постоянно ему отказывал и обещал отправить его в ДМБ под «елочку» за постоянные проделки. Как-то в последнем походе Федя решил Вилявину отомстить и подстроил шутку в туалете 6 отсека, где оставшиеся в баллоне фекалии выплеснулись командиру на голову. А прикол заключался в том, что система слива унитаза туалета ПЛ похожа на систему слива туалета ж.д. вагона, т.е. в результате нажатия ноги на педаль происходит смывание унитаза, а поэтому перед сливом необходимо проверить остаточное давление в баллоне (где собираются фекалии, а потом выдуваются воздухом высокого давления) и обязательно необходимо стравить остаточное давление, чтобы не произошел выброс остатков. Федя взял и заглушил паранитовой заглушкой соединение трубки и манометра баллона, стрелка стала на «0». Вилявин оправился, повернулся лицом к унитазу, нажал на педаль и … Отмывался командир полдня и израсходовал на себя все свои запасы одеколона.
611-м пока не разжились.
Баталером на "Б-69" в период моей службы служил мичман Шилович, который попросился на флот после ДМБ из Советской Армии. Интересная история этого перехода на службу в ВМФ заслуживает внимания. А было это так: После зачисления на службу в 25 бригаду ДПЛ ЛенВМБ г.Кронштадт, Шилович уехал на побывку домой и по окончании отдыха решил поставить в известность командование базы о прибытии, и дает комбригу Кривцову телеграмму: «Буду такого-то числа, Шилович»; свою должность и звание не указал. А в это время, как раз ввели звание мичмана и новые погоны, похожие издалека на адмиральские. В бригаде началась усиленная подготовка к встрече Шиловича, предупредили дежурных на КПП и сказали, как только он появится, сразу же предупредить штаб бригады. Как начальник штаба бригады, капитан 1 ранга Денисенко вышел на встречу Шиловичу, и как только увидел не адмирала, а мичмана, начал с флотской брани, которая перешла в смех, а потом в бригадные анекдоты. На всех строевых смотрах бригады, Шиловичу руководство с юмором отдавало честь. Шилович был исключительным мастером-художником по дереву и металлу. В свободное от вахт время, создавал красивые картины и раздаривал экипажу. Ранее я привел фотографию, где командир похода Волков дарит в честь Дня рождения картину Шиловича прикомандированному Герою Советского Союза Пыхину.
9. После службы
Во второй половине октября 1975 года "Б-69" вернулась из похода из Средиземного моря. Помню, что командование ПЛ приняло все усилия, чтобы своевременно демобилизовать призывников 1972 года и создать все условия для оказания нам почестей при отправке в запас. В то время, к концу лета 1975 года, командиром "Б-69" назначили капитана 3 ранга Половинца Владислав Матвеевич, но следует отметить, что он приложил все усилия, чтобы отправить заслуженных годков, участников 3-х дальних боевых походов, призыва 1972 года в запас с достоинством и честью. Всем присвоил внеочередные воинские звания и дал команду развести всех демобилизованных по вокзалам, Ему честь и хвала. Мы помним об этом. Перед демобилизацией, все годки договорились, что все будем следовать по домам только через Москву. Вот, как только нас доставили на Московский вокзал, мы приобрели билеты в Москву. Представляете состояние проводника вагона, где целую ночь пели песни, перезнакомились со всеми пассажирами, и до утра наш вагон пел и гулял, а на следующее утро мы зашли в гости к нашему другу-москвичу главному старшине трюмных машинистов Грибову, нас встретили его родители, а потом мы все разъехались по домам. По дороге я посетил свою девушку в Дубне, ее отец работал на нейтронном ускорителе и хотел, чтобы я остался в Дубне на совсем. Потом поехал в Херсон навестить сестру Валентину, которая была замужем за родным братом матери девушки из Дубны, а потом доехал до Тернополя. Прибыл домой и при первой встрече с первичной парторганизацией колхоза понял, зачем было вступать в такую партию?. На ПЛ, это действительно была партия патриотов и энтузиастов.
Случайно, прочитав выдержки из местной газеты, узнал, что набирает абитуриентов на подготовительное отделение. Прибыл, не успел стать на учет и переодеться в гражданку, меня приняли очень хорошо, приняли экзамены и сказали, что уровень знаний хороший и зачислили в абитуриенты. Потом, во время учебы, назначили меня студенческим деканом, неоднократно возглавлял студенческие отряды в Кустанай и Сургут. В 1980 году институт закончил с отличием и был направлен на работу в г.Ровно, где до сегодня живу и работаю.
Особо хочу рассказать о замполите ПЛ "Б-69" Поваляеве Иване Ивановиче. Этот человек для меня много значит, и память о нем для меня незабываемая.
Будучи инструктором политотдела по комсомолу в Ленинградском Нахимовском училище, он добился перевода на Балтфлот. Летом 1973 года экипажу ДПЛ Б-69 командир Носов К.М. представил нового замполита капитан-лейтенанта Поваляева И.И., а это было как раз во время сдачи боевых задач на Балтике перед дальним боевым походом в северную Атлантику. Это был симпатичный, высокий, высокообразованный, культурный, тактичный офицер-патриот. С ним мы ходили в северную Атлантику, Средиземное море с заходом в г.Александрия АРЕ и совершили переход в плавдоке по Беломорско-Балтийскому каналу в Североморск, потом в Лиинахамари, а затем несли боевую службу в северной Атлантике, связанную с поиском рубежей ПЛО и систем «SOSUS».
Поваляев И.И ведет репортаж о спортивных соревнованиях.
Во время походов он организовывал спортивные соревнования, концерты силами личного состава, просмотр различных фильмов и другие мероприятия, связанных с несением боевой службы, отдыхом экипажа, поднятием боевого духа, укреплением подлинного патриотизма. А после автономок, обязательно с личным составом ездил в санатории и там отдавал себя экипажу. Особенно запомнился День 18-летия, который отмечали девушки Рижской швейной фабрики осенью 1973 года, и на который был приглашен экипаж Б-69, отдыхавший после похода в п. Болдераи на Рижском взморье. На берегу, в выходные дни, практиковал приглашать матросов в свою семью, постоянно организовывал походы личного состава Б-69 по местам боевой славы. Постоянно интересовался семейными проблемами моряков и неоднократно помогал их разрешить. Где он сегодня, как здоровье?. Хочу его за все поблагодарить и передать большой привет! Прошло уже 35 лет как я демобилизовался, сегодня мне 56 лет, работаю управляющим делами ГНА Украины в Ровенской области, но память о службе на флоте свежа, могу назвать всех по фамилии, помню всех мичманов, офицеров и командиров. Если у кого-либо есть такая возможность, вышлите адрес Поваляева И.И.
Труд подлинных морских офицеров и замполитов воплощается в таких вот словах их сослуживцев и подчиненных. А труд последних - также и в документах, которые хочется хранить. С удовольствием представляем Вашему вниманию некоторые из них.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Примеров такой недальновидности и узколобой зацикленности можно привести много. В этом плане наиболее характерна судьба экранопланов. Еще в начале 1950-х годов прошлого века талантливый конструктор Ростислав Евгеньевич Алексеев разработал сразу несколько их видов. Их даже трудно отнести к какому-либо классу. То ли корабль, то ли самолёт.
Мчится по морю со скоростью 50 и более узлов, взлетает и со скоростью уже до 300 узлов несётся низко над сушей и достигает другого моря. Несёт на себе ракетные комплексы, артиллерийские установки, бомбы, торпеды! Таким образом, он из Чёрного или Каспийского моря может достичь центральной Атлантики или северной части Индийского океана и нанести там внезапный и неотразимый удар по соединениям кораблей. Таким же образом он в любой точке океана может оказать помощь любому бедствующему судну. Для самолётов и зенитных ракет он неуязвим, так как быстро маневрирует на сверхнизких высотах (5-15 м). Из-за этого и радиолокация его плохо обнаруживает. По той же причине и корабельная артиллерия может успеть произвести по нему лишь один-два неподготовленных залпа.
В 1955 году на Каспии мне довелось мельком увидеть пролёт этого чудища. Наша лодка тогда проводила ходовые испытания. Для проверки дизелей на полную нагрузку мы шли самым полным и вдруг увидели в юго-восточной части горизонта облако, несущееся у нас за кормой на северо-запад. А через три минуты оно поравнялось с нами и пронеслось мимо, сопровождаемое грохотом и пронзительным свистом. Мы успели только рты открыть, да ухватиться за бинокли, а когда закрыли рты и приставили бинокли к глазам, это невиданное и неслыханное чудище уже растворилось в дымке в северо-западной части горизонта. Только много позже мы узнали, что это был экраноплан, который тогда тоже проходил ходовые испытания. Уже в шестидесятых годах у нас было их три полностью готовых к боевому использованию. Уже и вездесущие американцы прослышали о них, ужаснулись и, по своей американской привычке, дали им броское название – «убийцы авианосцев». Но по обыкновению, заведённому в нашем царстве-государстве, началась то ли мышиная, то ли ещё какая возня. Долго не могли решить, куда это чудо-юдо отнести: то ли к флоту, то ли к авиации; кем комплектовать, моряками или лётчиками; где строить, на судоверфях, или на авиазаводах. Потом спохватились, что для них особое строительное предприятие нужно, а постройка его на текущую пятилетку не запланирована. Строительство и испытание экранопланов постоянно тормозилось, срывалось. Пугливые и скупые чиновники всеми силами пытались ограничить их возможности, предъявляя надуманные опасения. Алексеев и его сторонники убеждали, доказывали и объясняли, и, в конце концов, надоели. Талантливого конструктора отстранили, а те, кого назначили взамен ему, окончательно решив, что идея богата, но грех велик, окончательно всё угробили. И вот уже, сколько времени минуло, но нет, не видно нигде экранопланов. А те, которые успели тогда построить, окончательно растащили на металлолом…
Подобную деятельность иначе, чем головотяпство назвать нельзя, и флот лишь одна из отраслей, где оно – это головотяпство – процветало и процветает пышным цветом. Этот вид деятельности можно также проследить и на примере подводных лодок. Первую лодку 613 проекта я впервые увидел или в 1950 или в 1951 году, не помню точно. Что мне тогда бросилось в глаза, так это то, что её мостик был сверху полностью открыт. Стоят на этом мостике люди и головы их торчат без всякой защиты от ветра, дождя и снега. При этом зрелище невольно возникало предположение, что к рассмотрению и утверждению этого проекта сами подводники никакого отношения не имеют, а участвуют в этом кабинетные моряки-теоретики и артиллеристы-практики. Первые, видимо, опасались, что если мостик сделать с навесом или, как его называют, козырьком, то при погружении под ним возникнет воздушная подушка, которая не даст лодке быстро погрузиться. Кстати, подтверждение этому предположению я получил, будучи на командирских классах в Ленинграде в 1952 году, когда после окончания ВМУ проходил там специальную подводную подготовку. Один тамошний преподаватель тогда высказал полное недоумение и осуждение подобной глупости, поскольку подъёмная сила той подушки в 6-10 кг. максимум. Ничтожная величина по сравнению с весом лодки в полторы тысячи тонн. Это всё равно, что усилие воробья, вцепившегося в загривок киту, которому он хочет помешать погрузиться, отчаянно махая своими крылышками. Да к тому же лодка погружается с дифферентом на нос, так что та пресловутая подушка просто не сможет даже возникнуть под наклонившимся козырьком мостика. А практики-артиллеристы, наверное, предполагали, что стоя на открытом мостике, удобнее обозревать в бинокли окрестности и руководить артиллерийской стрельбой.
Но, видимо, кто-то из руководящих, постояв на таком мостике во время ходовых испытаний, получил воспаление лёгких или злостный насморк, так что на действующие флоты эти лодки стали поступать уже с козырьками. Однако с этими лодками долго ещё продолжали поступать подобно тем модельерам из известного анекдота, которые, создавая генеральскую форму, лампасы разместили сначала на кальсонах. Лодки 1952 года и начала 1953 года совсем не имели леерного ограждения на том злосчастном мостике и на надстройке, и вахтенные офицеры, штурмана и сигнальщики, лазая там, чувствовали себя как гимнасты-смертники, работающие под куполом цирка без всякой страховки. Понадобились более десятка случаев падения людей за борт, чтобы пришло озарение, и такие леера были, наконец, установлены. Так же, сначала на лодках Николаевской постройки, а потом и Сормовской, на козырьках были установлены ветроотбойники, таким образом, вахтенные офицеры получили возможность смотреть вперёд, не прищуриваясь из боязни, что глаза из глазниц вылетят от напора встречного ветра. Многое, что приходилось наблюдать и испытывать на собственной шкуре, рождало предположение, переходящее в убеждение, что те, кто работает по оснащению подводных лодок вооружением и техническими средствами, смотрят вовсе не в будущее, а упрямо цепляются за потребность вчерашнего дня.
ПЛ пр.613 WHISKEY-I. Балтийский флот, 1958 г.
Одним из примеров этого, служит испытание на ПЛ «С-142» стабилизатора глубины «Медуза» в 1953 году. Больше месяца плавали мы с ним на различных глубинах, при различном волнении, погружались, всплывали, проходили через слои разной плотности, имитировали потерю плавучести заполнением цистерны быстрого погружения, лежали на «жидком грунте». «Медуза» на всё это реагировала мгновенно, поддифферентовывая лодку и – куда надо – перекладывая рули, автоматически, без участия рулевого-горизонтальщика и трюмного машиниста. Те просто присутствовали в готовности, чтобы вмешаться, если что-то пойдёт не так. Отлично показала себя «Медуза». Вот только при движении на перископной глубине она заменить людей была не в силах, и госкомиссия ее забраковала. Ясное дело. Комиссия считала, что лодки в дальнейшем будут продолжать атаковать противника под перископом. И это в то время, когда приходящие из училищ молодые лейтенанты уже не сомневались, что такая лафа продлится от силы ещё лет десять, что бурно развивающиеся средства обнаружения и противолодочные средства загонят лодки на большие глубины. Вот там, «Медуза» и окажется на своём месте. Такая же судьба постигла и активный шумопеленгатор (забыл, как он назывался). Это была особенная шумопеленгаторная станция, способная определять не только направление на шумящий объект, но и вырабатывать дистанцию до него без всякого излучения, что обеспечивало скрытность. По причине большой секретности об этой станции известно было очень мало, но кое-что всё-таки было известно. Это то, что приёмники её располагались и в носу и в корме лодки, так что шумящий объект попадал в перекрестье пеленгов, а дальше – уже дело счётно-решающего блока. И ещё было известно, что дистанция определялась до 35 кабельтов. Для лодки, лежащей уже на боевом курсе, это было немало. Но это изобретение не допустили даже до опытного образца, поскольку преградой стали помехи от работы собственных гребных винтов, что снизило гарантированную дистанцию до 12 кабельтов. И опять же не подумали, что на тех гребных винтах не сошёлся свет клином. Вот уже 30 лет, как на морских судах применяются всевозможные активные рули с винтами, закрытыми в трубе, подруливающие устройства, водомёты и много чего ещё, что значительно снижает или экранизирует шум собственных движителей. Так что поторопились выбросить в мусорник перспективное изобретение. А параллельно возникает вопрос: почему до сих пор на лодках не используются более маневренные и экономичные движители? Много можно привести подобных примеров непредусмотрительности, недальномыслия и просто недомыслия, но в опасении перегнуть палку, приведу ещё только один.
Места для специалистов - обер-фельдфебелей (в 2 яруса, с обеих сторон).
В 1955 году, будучи на судостроительном заводе в г. Молотовске, мы с механиком походили по отсекам трофейной немецкой и не могли не обратить внимания на очень продуманное, рациональное размещение оборудования в отсеках. И ещё на то, что силовые коробки электросистем, распределительные щиты, батарейные автоматы и трюмные механизмы по размерам намного меньше наших. Всё это компактно размещается в шпациях (пространствах между шпангоутов) и от этого высвобождается много свободного пространства, что облегчает деятельность и быт экипажа. А позже я узнал, что подобное оборудование для всех кораблей ВМФ СССР изготавливается в своем большинстве по тем же ГОСТам, что для береговых объектов. Так что место погребения общеизвестной собаки именно тут. Но в данном факте заключён общеизвестный парадокс, выраженный во многих изречениях. Одно из них применимо к немцам, другое – к нам. Для немцев это будет: «Жадность фраера сгубила». И дело тут вот в чём. Небольшие размеры оборудования позволяют его максимально упрятать в шпациях. Это высвобождает много свободного пространства для людей, улучшает их быт, но сильно затрудняют борьбу за живучесть. В случае пробоины в такой шпации заделать её, не срезав все эти коробки и маховики, становится практически невозможным, отсюда – гибель со всем удобным бытом. Для нас же подходит изречение: И это объясняется вот как. Да, поленились наши конструкторы мозгами пошевелить, изготовили такое, которое не лезет в шпации. От этого в отсеках тесновато, зато в любой шпации можно быстро к любой пробоине подобраться. Так что, хоть в тесноте, но ещё поживём…
Подводя итог вышесказанному можно сделать следующий вывод. При всей талантливости и добросовестности наших изобретателей, конструкторов, инженеров и рабочих мы не смогли использовать эти факторы в достаточной мере, и поэтому задача пополнения и оснащения нашего флота не была решена в соответствии с потребностями и возможностями.
13.
Несомненно, что позиция, занятая мною в предыдущей главе может быть подвержена сомнениям и даже укоризне. В своё оправдание могу только заявить, что я эту позицию не навязываю никому. И свои заключения я строю на основании того, что видел своими глазами и пережил своей нервной системой. Согласен также, что видел не всё, а только в районе тех дорог, по которым проносила меня моя судьба, поэтому допускаю, что в других местах могло быть по-другому, так что прав был Козьма Прутков, когда говорил, что необъятного не объять.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
