«Красуйся град Петров, и стой Неколебимо, как Россия, Да умириться же с тобой И побеждённая стихия; Вражду и плен старинный свой Пусть волны финские забудут…»
А.С.Пушкин.
2.4.8. С правом ношения военной формы одежды.
Продолжаю рассказ о двух последних годах моей военной службе в Военно-морской академии в Ленинграде, событиях которые происходили не только в стенах флагмана морской науки В августе 1979 года постановлением ЦК КПСС и СМ СССР «О строительстве сооружений защиты города Ленинграда от наводнений» была поставлена точка в многолетнем споре по этому вопросу. За 276 лет жизни Петербурга-Ленинграда Нева выходила из берегов 243 раза, т.е. почти ежегодно. В нескольких случаях, отмеченных наводнениями катастрофическими, вода доходила до Аничкова моста, затопив более 20 % территории города. Градоначальники думали о защите города от наводнений столько лет, сколько существует город, ибо первое наводнение случилось через три месяца после его закладки. Замыслы Петра I по защите города от наводнений, в частности, подсыпка и поднятие грунта, укрепление берегов, прорытие каналов на Васильевском острове, к сожалению, до конца выполнены не были. Не был осуществлён и ни один проект, одобренный международным конкурсом, объявленным русским правительством после катастрофического наводнения в 1824 году. С тех пор на протяжении 150 лет не утихали споры о месте строительства дамбы. Указанным выше постановлением 1979 года утвержден т.н. западный вариант строительства дамбы на линии Лисий Нос – Кронштадт-Ломоносов. В последние годы возникли протесты экологов и начатую стройку заморозили на неопределённое время. Надежда Пушкина на умиротворение стихии также отодвигается на неопределённое время.
Моя служба в академии шла своим чередом. Я не вёл никаких дневников, поэтому не припоминаю в этот год что-либо не обычное, хотя в медицинской книжке зафиксировано следующее. 7 ноября 1978 года утром в постели почувствовал сильное головокружение, тошноту и слабость. Был праздничный день и к врачам обращаться воздержался. Однако к вечеру самочувствие не улучшилось, и родственники вызвали неотложку. Приехавший врач ввел внутримышечно кордиамин с папаверином. Через некоторое время головокружение прошло. 9 ноября рабочий день в академии начал с посещения своей медсанчасти, т.к. сохранялась общая слабость и неуверенная координация при ходьбе. После осмотра был поставлен диагноз на основе рентгена позвоночника: остеохондроз и деформирующий спондилез с корешковым синдромом шейного отдела, и атеросклероз коронарных сосудов. Получил рекомендации по лечению и освобождение от службы на три дня. Головокружение и боли в области шейной части позвоночника отмечались и в первой половине следующего года. В августе 1979 года получил путёвку в санаторий в Солнечногорск и выехал в Москву. Вообще говоря, сама Москва меня не притягивала, и в зрелые годы бывал там проездом или по необходимости, в основном, по делам службы. Эти немногочисленные поездки одновременно использовал для того, чтобы навестить родственников и друзей. Дважды наведывался к сослуживцу по Североморску Генриху Акуре в Лозе и в Подлипках. Нашёл и своего однокашника по Калининградскому ВВМУ Юрия Фролова, с которым не виделся около 20 лет. На этот раз поездка имела целью подлечиться в связи с обострением спондилёза. Впервые за всю службу попал в нормальный обустроенный санаторий, где сразу же поселился в двухместный номер с туалетом и душем. (Номеров без удобств в санатории нет.) После врачебного осмотра были назначены все необходимые процедуры: лечебная физкультура, плавание в бассейне, массаж позвоночника, электроаэрозольная терапия, масляная ингаляция, минеральная вода и др. Впервые моими болячками занялись всерьёз, и это дало определённый эффект – несколько лет обострения не было. Помимо лечебных процедур ходил в походы по живописным окрестностям. Солнечногорск находится в 45 км к северо-западу от Москвы. Высокие, поросшие лесом, холмы Клинско-Дмитровской гряды, прорезанные глубокими оврагами, обширные низины, частично заполненные водой, извилистые русла многочисленных рек и речек создают красоту этого района среднерусской полосы. Посетил с экскурсией
Клин – небольшой старинный городишко впервые упоминается в XIII веке, где сохранились остатки земляного вала, церкви XVI-XVII веков, почтовый двор, торговые ряды и дом городничего (начало XIX века). В 1885-1893 годах в Клину жил П.И.Чайковский. Здесь им написаны 6-ая симфония (патетическая), балет «Щелкунчик» и др. Удалось попасть и в уникальный где представлена крылатая мощь страны от самых первых образцов летательных аппаратов, состоявших на вооружении Красной Армии в Гражданскую войну, до современных сверхзвуковых и всепогодных ракетоносцев. На бетонной дорожке навсегда замерли малые, большие и гигантские крылатые корабли. Здесь рядом с Ла-7 – истребителя военной поры трижды Героя Советского Союза И.Кожедуба, отмеченного на фюзеляже золотыми звёздами, расположились поколения МиГов, Ту, Су и др. Зимой 1980 года страна готовилась к подведению итогов текущей пятилетки и заканчивающегося десятилетия. Позднее это время назовут периодом застоя. В военных организациях жизнь всегда бьет ключом, мы застоя не чувствовали и на своём уровне добросовестно выполняли порученное дело. Перемены, конечно, назревали. близилась к закату. Миллионы сограждан с настороженным любопытством наблюдали по телевизору дряхлеющего вождя. Его шаркающую походку, всё более неуверенные движения и каменеющее лицо. Всё ближе за ним следовал не молодой, но физически крепкий телохранитель в генеральских погонах, готовый в любую минуту подхватить своего шефа. Затем уже с сочувствием относились к его невнятным речам и открыто осуждали наградоманию и церемониал стариковского целования на любой официальной встрече.
Во второй половине марта 1980 г в отделе отмечали пятидесятилетие капитана 1 ранга Л.И.Мизгера, много лет проработавшего в НИО, последние годы - заместителем начальника отдела. Мне было поручено приветствовать его от имени сотрудников отдела. Почему именно мне? В отделе были люди, которые работали с ним более длительное время. Я не был среди его друзей, общались только по служебным делам. Я считал его добросовестным работником, но стиль его деятельности мне не импонировал. Чтобы как-то выйти из этой ситуации не запинаясь, решил заранее написать нейтрально-летописное поздравление в прозе с безобидными элементами юмора. Подлинник поздравления был зачитан и вместе с подарком вручён юбиляру в лекционном зале на нашем этаже, где проходило чествование в присутствии немногочисленных посетителей. Сначала был зачитан приказ начальника академии, затем слово предоставили мне. Воспроизвожу текст этого поздравления по сохранившемуся черновику, т.к. в нём фигурируют почти все сотрудники отдела, и очень лаконично отмечены реальные ситуации того периода, не искажённые несовершенством памяти. Уважаемый, Лев Иванович! В этот знаменательный день разреши поздравить тебя от сослуживцев и товарищей по работе. Чтобы не повторять сказанное в официальных документах (там всё соответствует истине) добавлю, что мы уважаем и ценим тебя за умение работать, большой жизненный и служебный опыт, требовательность и принципиальность. Желаем тебе, прежде всего, хорошего здоровья. По примеру своего великого тёзки Льва Толстого, оставившего после себя оригинальный кодекс здоровья, суть которого – ходить больше босиком, выработай свои правила укрепления здоровья. Не забывай, конечно, что 50 – это не 20, и иногда наведывайся в апартаменты Анфисы Афанасьевны (врач-терапевт, чуткая и внимательная) хотя бы для душевного спокойствия. Если в Древней Греции 40-летнего человека уже считали стариком, а 60-летнего – только годного для жертвоприношения, то нынче мужчина в 50 лет не прочь сам выбрать себе жертву, значительно моложе себя, а иногда и не одну. (Прозрачный намёк на продолжающийся роман юбиляра). Желаем тебе больших трудовых успехов. 50 лет – это золотая пора, всё ещё впереди, дел ждёт гора. Не смущайся, что имя твоё ещё не попало в Большую Советскую энциклопедии. История знает немало таких примеров. Широко известные ныне писатели Серафимович, Новиков-Прибой, Игнатьев в 50 лет ещё не написали своих главных произведений «Железный поток», «Цусима» и «50 лет в строю», поставившие их имена в ряды классиков русской и советской литературы. Чтобы день рождения оставался более памятным, принято дарить подарки. Мы решили не изменять этой традиции, однако, присутствовали некоторые затруднения с его выбором. Надо признаться, что испытанный на других метод – предварительный зондаж юбиляра – в данном случае ничего не прояснил. Учитывая непосредственную причастность новорожденного к кухне научно-исследовательской работы, было решено применить один из современных методов научных исследований при выборе требований к подарку для конкретного лица в условиях полной неопределённости. Большой теоретик методики проведения научных исследований товарищ Андрей Чуйко (инженер отдела, капитан 2 ранга в отставке) предложил современный и испытанный метод экспертных оценок, который он успешно, более 20 лет, применяет при проведении конкурсов на лучшую научную работу слушателя. Суть которого, по мнению ряда учёных, получение компетентного решения с помощью целой группы не всегда компетентных экспертов. Основное достоинство метода – абсолютная невозможность найти истинного виновника неверного решения. В качестве экспертов выступали почти все сотрудники нашего отдела при научном консультировании учёных уважаемого научного подразделения, возглавляемого начальником научной группы товарищем Мешковым. До пота трудился наш главный эксперт по стратегическим вопросам Юра Маланченко (направленец по командному факультету), что с ним случается не часто, кроме обеда и подготовки к рыбалке …в рабочее время. К недостаткам указанного метода экспертных оценок, без сомнения, надо отнести большой объем расчётных работ. Но с этой проблемой блестяще справился программист нашего отдела товарищ Борис Савалюк, он же по совместительству и казначей, что важно для понимания сложности выбранной методики. Он выбрал ещё одно жёсткое ограничение по системе «эффективность – стоимость», и предложил воспользоваться услугами вычислительного центра, учитывая тесное взаимодействие с его начальником Б.П.Репиным в рамках НИР «Автоматизация», жизнь которой уже давно еле теплится. Но теория одно, а практика – другое. Не выдержала такого обилия информации верой и правдой много лет служившая вычислительная техника на базе ЦВМ
Посыпались жалобы от кафедр и научных подразделений: НИО вывел из строя всю современную вычислительную базу. Личный состав вычислительного центра СНИЛ-5 не спал дни и ночи, устраняя неполадки, а Борис Петрович был вынужден написать Указ о приоритете использования вычислительных средств в пользу обеспечения учебного процесса. Таким образом, многообразие и противоречивость требований оказались не по плечу нашим ЭВМ. Правда, нет худа без добра. Наш эксперт и большой специалист по по сложным системам товарищ Игорь Пшеничников (по совместительству специалист по развешиванию ковров в современных блочных квартирах с помощью неприспособленных для этого инструментов) предложил провести более углубленное изыскание. Учитывая важность срочного поднятия живучести вычислительной техники академии, а также заметно усиливающуюся тенденцию СНИЛ – 5 к науке, провести совместно с НИО исследование на стыке науки и практики: найти неизвестный до сих пор коэффициент корреляции технического состояния ЭВМ в зависимости от количества спирта, выпитого, простите за оговорку выписанного на ремонт и обслуживание техники, и списанного юбиляром по классически составленным актам. В этих непростых условиях, когда от обилия требований и рационализаторских предложений, распухла голова нашего секретаря-эксперта товарища Виктора Быкасова. Не оставалось другого выхода, как обратиться в вышестоящую научную инстанцию – НТК, откуда незамедлительно пришло одобрение: что мы на правильном пути, и указание воспользоваться системным анализом, а именно – комплексированием. Эврика! Как мы не догадались сами? Ведь всего три месяца назад под руководством главного эксперта товарища В.А.Гусева мы блестяще скомплексировали всю научную тематику академии, состоящую более чем из 100 позиций всего в 11 глобальных проблем. Стало ясно, что надо поступить так же по научному и с выбором подарка для юбиляра: скомплексировать все требования в два главных, суть которых проста. Это должен быть современный компактный и обязательно нужный, но дефицитный прибор для измерения самого остродефицитного (кроме денег) параметра в жизни человека, особенно после достижения 50-летнего рубежа. Как вы уже, видимо, догадались – это скомплексированные с будильником, (Звенит будильник, заведённый моим ассистентом В.Быкасовым) которые вручаются юбиляру. От имени ветеранов отдела затем выступил Юра Гордеев.
31 марта 1980 года мне исполнилось 45 лет. Дальше оставаться на военной службе в связи с отсутствием перспективы не видел, необходимый стаж для получения полной пенсии был набран. По собственной инициативе зашел к начальнику отдела кадров Ю.К.Тишкину и спросил: надо ли писать рапорт по команде с просьбой об увольнении. Ответ был краток: нет, у нас это не принято. Он всё понял правильно. 7 апреля меня вызвал в кабинет начальник отдела и, ничего не говоря, несколько смущённо, протянул лист бумаги. Я ещё не успел дочитать бумагу до конца, Владимир Алексеевич добавил от себя, что начальник академии претензий по службе ко мне не имеет. Эта бумага, на военном жаргоне – метка, была подготовлена отделом кадров за подписью начальника академии и, полагаю, была большей неожиданностью для моего начальника, чем для меня. На бумаге с угловым штампом было напечатано следующее. «В соответствии с «Положением о прохождении воинской службы офицерским составом ВС СССР» Вы планируетесь к увольнению из кадров ВМФ в запас в 1980 году. Прошу Вас к июлю с.г. завершить свои дела по службе, использовать отпуск и приготовиться к увольнению в запас. Адмирал В.Сысоев». В этот момент, правда, я тоже не ожидал такого скорого решения моей судьбы. Прочитав эту бумагу, насколько мог спокойно ответил, что это решение не расходится с моими планами. Поделился новостью со своими коллегами, которая вызвала неподдельное удивление. Действительно, до меня в отделе никто не увольнялся ровно в 45 лет. Для завершения служебных дел мне отводилось почти три месяца, хотя хватило бы и три дня. Свои обязанности передал одному из сослуживцев и стал приходить на службу не каждый день. Появилось свободное время, которое использовал для решения своих домашних забот. Но об этом пойдёт речь в следующем томе мемуаров. В конце мая в отделе произошло ЧП – чрезвычайное происшествие, пропал секретный документ. Я узнал об этом последним, т.к. в день поиска документа меня на службе не было. На следующий день с утра мне передали, что работает комиссия из «большого» дома на Литейном проспекте, и один из членов комиссии хочет со мной поговорить. Я поднялся на 4 этаж академии, вошел в указанную комнату и оказался перед лицом давнишнего знакомого. Вначале я его не узнал, но когда он назвал свою фамилию – Перов, вспомнил, что вместе стажировались на торпедных катерах в 1956 году в Кронштадте на базе Литке. С тех пор мы не встречались, и о его судьбе я ничего не знал. Он, оказывается, обо мне знал значительно больше, т.к. службу проходил в КГБ. После краткого воспоминания о том далёком периоде перешли к делу. Не помню конкретного содержания, да это и не существенно, того злосчастного документа и не могу оценить его важности, но формально документ имел гриф «секретно», и его во что бы то ни стало надо найти. Вообще говоря, утеря секретных документов явление не уникальное, но не частое. В нашем отделе это произошло, кажется, впервые. Лёша (Леонид Андреевич – так звали моего знакомого) доверительно поведал мне о стратегии поиска документа. Предложено ряд версий, которые, как они называют, «разрабатываются». Одна из этих версий, по-видимому, замыкалась на меня и была поручена ему. Я уже знал, что мой рабочий чемодан с секретными документами вскрывался без меня, т.к. был опечатан не моей печатью и внутри оставлен акт о вскрытии чемодана. Лёша не скрывал, что был причастен к проверке моего чемодана, причём было проверено не только наличие документов по описи, но и прочитаны мои последние записи в рабочих тетрадях. Были найдены и следы того, что я знакомился с содержанием пропавшего документа, и записал входные данные и краткое содержание документа. Как я понимаю, комиссия установила, что в моём чемодане пропавшего документа не оказалось, но я держал его в руках, а значит, мог и потерять (без умысла или умышленно). Далее, Лёша заверил, что он поручился за меня перед своим руководством. Не знаю, так это было или нет, но, очевидно, версия о моей причастности к этому была не основной. Но всё же ему было поручено поговорить со мной на эту тему и выяснить сведения, хотя бы косвенно относящиеся к делу. Круг задаваемых мне вопросов был широк: начиная от характеристики каждого из сотрудников отдела, общей атмосфере в коллективе и, главное, выполнения правил обращения с секретными документами. Особенно его интересовали моя оценка двух личностей: заместителя начальника отдела Л.И.Мизгера и делопроизводителя Светланы Сокерчук, которая была главным действующим лицом в этом деле. По установленным правилам, делопроизводитель получал секретные документы в секретной части и передавал их под роспись соответствующим сотрудникам отдела. По окончании рабочего дня эти документы в обратной последовательности через делопроизводителя возвращались в секретную часть. Нужные для последующей работы документы можно было после соответствующего оформления оставить в своём рабочем чемодане, который, в свою очередь, после окончания рабочего дня сдавался в секретную часть.
Лёша пытался по дружбе выяснить у меня о возможных нарушениях секретного делопроизводства внутри отдела. Дружба-дружбой, а служба-службой. Я твёрдо стоял на том, что мне не известны какие-либо нарушения этих правил. И это было близко к истине. На нашем уровне помощника и старших помощников начальника отдела правила секретного делопроизводства выполнялись строго. Все документы получались и возвращались только под роспись. Каждый исполнитель ежедневно проверял свои документы по описи в чемодане, один раз в неделю документы проверялись заместителем начальника отдела и т.д. И если Перов рассчитывал на какое-либо моё откровение, то я не оправдал его надежды. За время нашей беседы, которая продолжалась не менее часа, Лёша несколько раз звонил по телефону, пытаясь найти нашего делопроизводителя. В результате выяснилось, что Светлана ушла в отпуск, и сегодня должна уехать на юг, во всяком случае, билеты купила. Лёша, видимо, решил перехватить Свету в поезде, и попросил меня съездить с ним на вокзал. Прошли по вагонам поезда, кажется, на Севастополь. Светы в этом поезде не обнаружили. Лёшу, правда, это не удивило. На этой же машине он подбросил меня до дома, и больше мы не встречались. В середине июня получил путёвку в санаторий. Большой необходимости лечиться не было, но навестить памятные с юности места хотелось. В моей медкнижке записей о различных болячках, накопившихся к 45 году жизни, было вполне достаточно, чтобы обосновать лечение в санатории любого профиля. На этот раз ехал в Ригу в компании с преподавателем кафедры гидроакустики Геннадием Щегловым. В пути познакомились поближе, т.к. в стенах академии знакомство было поверхностным. Это был по виду здоровяк моего возраста, который ехал отдохнуть после нелегкого учебного года и вдоволь поиграть в теннис. Он вез с собой ракетку и был огорчён, что я не могу быть его партнёром по игре.
«Майори», как и большинство военных санаториев, кроме элитных, располагал одним современным корпусом для семейных отдыхающих со всеми удобствами в номере и несколькими старыми корпусами с удобствами в коридоре. Неделю мы жили вместе в старом корпусе, затем его, капитана 1 ранга, перевели в благоустроенный номер, а я перебрался в другую комнату поближе к душу. Первые дни пролетают быстро: новые знакомства, новые впечатления, активное посещение лечебных процедур, изучение местности – этим заполнены все дни. Вскоре, правда, такая праздная жизнь тоже надоедает. К тому же купальный сезон на еще не открыт, а в санатории нет своего бассейна. Неожиданно от безделья выручил сослуживец по Североморску Коля Туроверов. Оказалось, его семья снимает поблизости дачу, и он пригласил к себе на огонёк. Пили только сухое вино, вспоминали службу на севере. Коля недавно уволился в запас, получил отличную квартиру на Московской улице в Риге. Я побывал у него дома, а затем и на работе на заводе ВЭФ, где он устроился инженером военной приёмки. Видимо его пригласил на работу руководитель приёмки, наш сослуживец Лёша Лыскович. Они провели меня по заводу, который работает, как на военные нужды, так и выпускает гражданскую продукцию. Купил в магазинчике при заводе последнюю модель радиоприёмника ВЭФ – 206, которая служит до сих пор. Общее впечатление о заводе и его неухоженной территории не блестящее. Сам же город и его многочисленные бульвары и парки радуют глаз. Особенно это относится к курортной зоне на берегу Рижского залива, где расположены многочисленные здравницы. Общее название этой части побережья залива – Юрмала, что в переводе с латышского – морской город, который находится в 19 км от Риги и образован из цепочки слившихся прибрежных посёлков и городков. Протяжённость города-пляжа вдоль побережья около 30 км. «Мягкий климат, морской воздух, сосновый бор, прекрасный песчаный пляж, шириной до ста метров – всё это создаёт прекрасные условия для лечения и отдыха». Это цитата из туристического проспекта. И это действительно так, но при одном существенном условии – при солнечной тёплой погоде. Санаторий МО «Майори» находится в нескольких минутах ходьбы от железнодорожной платформы того же названия, которая, в свою очередь, соответствует названию городка, который недавно слился с другими посёлками побережья. Юрмала – действительно тщательно ухоженный город-парк, протянувшийся узкой полосой между Рижским заливом на севере и рекой с южной стороны. Электропоезда местного завода регулярно доставляют жителей к морю. В период обучения в Рижском нахимовском училище в 50-е годы Юрмалы ещё не существовало, и по выходным дня мы изредка ездили на пляжи известных курортных городков: Булдури, Дзинтари, Майори, Дубулти, Кемери, впоследствии передавших свои названия высоким железнодорожным платформам.
На экскурсии по любопытным местам города Юрмала. Крайние справа Г.Щеглов (стоит), М.Агронский (сидит). Город Сигулда. 1980.
После возвращения из отпуска я узнал, что этот пропавший документ найден. Инцидент был исчерпан. Кто и при каких обстоятельствах нашел документ, мне не известно, да и интересоваться методами работы спецорганов было не принято. В течение службы мне, слава богу, не часто приходилось общаться с людьми этой службы. Их деятельность всегда была окутана завесой тайны. Я уже не застал времена массового террора. Мне известны лишь отдельные более мелкие факты, о которых я упоминал ранее. Было известно, например, что мои документы направлены в особый отдел для проверки и решения вопроса о допуске к работе с секретными документами и техникой. Эта работа проводилась через отделы кадров без непосредственного контакта с безымянными людьми этой службы. Их никто не представлял офицерскому коллективу, но все их знали в лицо. После возвращения из санатория выяснил, что мои документы отправлены в Москву, и когда будет подписан приказ Главкома ВМФ, мне сообщат. На службу приходил не регулярно, т.к. никаких заданий мне уже не давали. Но время не терял даром, занимался ремонтом и благоустройством квартиры. Примерно через месяц пришла выписка из приказа ГК ВМФ № 0532 от 02.07.1980 г. о том, что я уволен по статье 59 п. «А» (по возрасту) с правом ношения военной формы одежды. Одновременно награждён от имени Президиума Верховного Совета СССР медалью «Ветеран Вооружённых сил СССР». На банкете в кафе по этому случаю В.А.Гусев зачитал и вручил поощрительный приказ начальника академии № 535 от 11 августа 1980 года, грамоты от Главкома ВМФ, начальника академии и личного состава.
Санкт-Петербург. 1996 г.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
оставалось ровно трое суток и три часа. По линии БП и ПП - боевой и политической подготовки - все подчистили, итоги подвели, остались только предпраздничные мероприятия - добыть для экипажа елочку, разбросать с “активом” задания по игрушкам, украшениям елки и казармы, поработать над праздничным меню, сделать приборки - стирки - помывки, определиться с обеспечением. Одним словом - “мелочи”. Именно в этот момент подводной лодке объявили боевую тревогу. “Песец” подкрался незаметно, как говорят в подобной ситуации на флоте, слегка вульгаризировав присказку. Пока шло приготовление подводной лодки к бою и походу, командир получил в штабе Боевое распоряжение: через 24 часа лодке надлежало выйти на боевую службу в отдаленный район, на полную автономность. “Боевая служба” - дело почти обыденное. Раньше это мероприятие именовалось “автономкой”, решались те же задачи, но теперь это “возвысили”. Ходили в “автономки”, да и на “боевую службу”, планово, по графику, загодя основательно готовясь к этому мероприятию. Ничто не предвещало нам вот такую внезапность и спешность. Предстоящие выходу сутки были бессонными, выход в море на полную автономность влечет уйму неотложных и важных дел. Дизтопливо и масла надо пополнить, запасы пресной воды лучше сменить, обновить, залить дополнительные емкости (пригодятся !), запчасти доукомплектовать (ситуация благоприятствует, иначе не допросишься у тыловиков),провизию дополнить, взять скоропортящиеся продукты, расходные материалы и проч., и проч.
Офицеры разных штабов и политорганов снуют под ногами. Тому Журнал БП покажи, другому формуляры, третьему отчитайся об итогах соцсоревнования и процентном составе отличников БП и ПП, четвертому... И всех их так хочется куда-нибудь послать, а нельзя - начальство! К исходу следующих суток суета улеглась: все было залито, принято, укомплектовано, раскреплено по штатным местам, свежему картофелю нашли место в торпедном отсеке - разместили ящики в проходе между стеллажными торпедами, мороженую мясную тушу водворили в межлюковое пространство запасного выхода в кормовом отсеке. На лодке единственная морозильная камера - бытовой холодильник “ЗИЛ”, теперь свежего мяса хватит дня на три, а дальше только консервы. И какое счастье - новогодний подарок командования! - несколько ящиков свежих, зеленых, твердокорых корейских яблок, пересыпанных древесными опилками. Этому дару нашлось место только в трюме центрального поста.
Наконец, ровно через сутки с момента объявления подводной лодке боевой тревоги, швартовые на борту, инспектирующие, проверяющие, напутствующие и любопытствующие - на берегу, мы - в походе. Наш путь - на Юг ! Погода и море соответствовали настроению. Все было гнусным. Дул ураганный северный ветер, горбатилось прибрежное море, морозный обжигающий ветер сковывал скулы, слезил глаза. Пропал праздник, пропал Новый год ! Семьи офицеров и сверхсрочников остались без мужей и отцов, любимые девушки матросов - без женихов, а все мы без любимых. Чем дальше от берега, тем больше неиствовало море, ветер свистел, как в “иерихонской трубе” , свинцово-ледяные волны, накатываясь на корпус лодки, тут же превращались в ледяной панцирь. Находиться на мостике было очень неуютно. Облегчалось состояние только тем, что ветер дул в корму и, соответственно, большей частью в спину. Бортовая качка была тоже небольшой, только провалы в бездну чередовались с подъемами почти до небес. Мы еще в своих водах, нам по условиям перехода надо в надводном положении до наступления утренних сумерек оторваться как можно дальше от берега, а с началом рассвета погрузиться и далее следовать на позицию скрытно. Впечатление такое, что все настигающие подводную лодку волны, все до единой - “девятые”. Всей тяжестью сотен тонн они наваливаются на кормовую надстройку, вдавливая сопротивляющуюся корму в морскую пучину. Дизеля всей своей мощью, передавая усилия гребным винтам, стараются вытолкнуть лодку из нее, натужно грохочут. Волна, обгоняя лодку, давит уже ее среднюю часть, перекатываясь к носу, гребни ее опрокидываются через верхний рубочный люк внутрь лодки, в центральный пост. Порции “плевков” 200 - 300 - 500 литров за один перекат. Прижав нос лодки книзу, облегченная корма задирается кверху, гребные винты учащают вращение, дизеля облегченно повышают обороты. Сила воздействия волн настолько велика, что подводная лодка с трудом повинуется вертикальному рулю, плохо управляется на курсе, рысканье доходит до плюс-минус 20 градусов. Шахту подачи воздуха к дизелям заливает, вода почти непрерывным потоком хлещет в дизельный отсек. Принимаем решение делать забор воздуха через поднятую шахту РДП - устройство, обеспечивающее работу дизелей под водой на перископной глубине.
Во избежание риска потери людей, выход личному составу на мостик запрещен, на мостике только командир или старпом, вахтенный офицер и сигнальщик, прикованные страховочными цепями к скобам на ограждении боевой рубки. Время близилось к трем часам, до смены вахты чуть больше часа. Старпом в полудреме “отдыхал” в своей каюте, убеждая себя в необходимости поспать крепким сном хотя бы минут 15. Нервное перевозбуждение предпоходных суток, грохот дизелей и волн о корпус лодки, ощущения невесомости и утяжеления организма при провалах и взлетах лодки, даже “плевки” волн, доносившиеся из центрального поста - все не способствовало безмятежности. “Как там командир наверху? - думалось, - Интересно, гидрокомбинезон от воды защищает? Надо уснуть, уснуть, уснуть...” Трюмная помпа центрального поста работает уже непрерывно, еле успевает откачивать ледяную воду, которой все больше захлестывается через верхний рубочный люк. В какой-то момент подводная лодка как бы присела, накренилась на правый борт градусов на 20-25 и старпом услышал, как в центральный пост сплошным потоком рухнул столб воды. В долю секунды старпом вихрем влетел в центральный пост. Решение было молниеносным: - Задраить верхний рубочный люк пневматикой! Аварийная тревога! Поступление воды в центральный пост! - выпалил команды старший помощник, а в мыслях проносилось: “Что с командиром, вахтенным офицером, сигнальщиком? Не смыты ли за борт? Почему не задраили верхний рубочный люк? Почему лодка оказалась неуправляемой?”. В считанные секунды трюм центрального поста заполнился почти под настил палубы отсека. Вахтенный трюмный машинист пробкой выскочил в центральный пост. По аварийной тревоге с автоматической скоростью и точностью экипаж загерметизировал отсеки, привел в готовность все водоотливные системы и устройства, остановили дизеля. Лодка, потеряв ход и напор воды, медленно начала спрямляться, водный поток сверху в центральный пост почти прекратился, и в этот момент один за другим скользнули вниз сигнальщик и вахтенный офицер, послышался негромкий лязг люка из боевой рубки и голос командира: - Задраен верхний рубочный люк! Чувство облегчения ослабило нервное напряжение: “Ура! Все живы! Мы на плаву! Лодка герметична!”
Тут же обмениваемся информацией. Выясняется: Когда водяной смерч подхватил как щепки находившихся на мостике командира, вахтенного офицера и сигнальщика, подбросил их над ограждением боевой рубки на расстояние, равное длине приковывавших их цепей. Люди на мостике не в состоянии были что-либо предпринять, оказались в плену стихии. - А почему не было исполнено приказание задраить верхний рубочный люк пневматикой? - интересуется командир. - Я не смог открыть клапан воздуха среднего давления на привод пневматики, - растерянно сознается бледный матрос, который обязан был исполнить приказание. Злополучный клапан располагался в труднодоступном месте, а его “хозяин” оказался нерадивым. Разбор инцидента с клапаном был коротким, но жестким. Ответственному за его содержание досталось крепко. Сработай пневматика люка и последствия были бы намного легче. А последствия таковы. Уровень забортной воды в трюме центрального поста около полуметра, всего сантиметров 20 - 30 недостает до уровня палубы отсека, температура ее не выше плюс 5 градусов. Трюмная помпа со своим электродвигателем затоплена, освещение трюма обесточено, ни одной живой души для обслуживания водоотливных систем в трюме нет. Вся надежда на главный осушительный насос, он не затоплен, находится в отсеке. Этот насос имеет высокую производительность, откачать из трюма 20 - 25 тонн воды можно было за 10 минут. Механик начинает “колдовать”. Заработал насос. Но что это? Насос работает, а уровень воды в трюме не снижается. Облачаем в легководолазное снаряжение трюмных машинистов, те поочередно ныряют в ледяную купель, ощупывают системы водооткачки, проверяют состояние запорных устройств - все соответствует нужным положениям. А вода из трюма не убывает... Наконец, очередь доходит до фильтров водозаборных патрубков - все фильтры залеплены... Да, древесными опилками! В свете переносных светильников на поверхности ледяной ванны все больше и больше появляется плавающих свежих, зеленых, твердокорых корейских яблок . Эх, яблочки! Светлые мысли прорезаются и в аварийных ситуациях. С постоянной очисткой фильтров, кто-то предложил вычерпывать воду из трюма ведрами и по живой цепочке матросов сливать через самодельный фильтр в трюм дизельного отсека и, затем, циркуляционными насосами откачивать за борт.
"Подводные лодки 613 проекта". Серия "Боевые корабли мира", С-Пб, 2002 г.
Помогло и это. К рассвету, общими усилиями, мы справились с бедой. Ну а мораль? Она проста: как надо держать порох сухим, так и трюма чистыми. Выяснили мы и причину столь неожиданного поступления такого количества воды в отсек. Все тоже оказалось просто. Вплески забортной воды через верхний рубочный люк попадали и на репитер гирокомпаса в боевой рубке, который оказался негерметичным. Сельсин репитера “закоротило”, он начал работать в режиме “датчика” и стал выводить гирокомпас из меридиана. Подводная лодка начала уклоняться от истинного курса, легла лагом к волне, ее сильно накренило и очередным гребнем накрыло. Уже через полтора суток, в южной, теплой части моря, в тишине и покое безопасных глубин, экипаж встречал Новый год. Корабельные коки расстарались, изготовили разные деликатесы, особенно мясные из растаявшей туши, бачковые получили дневную норму вина, в заначках офицеров отыскались шампанское и даже коньяк - тайный дар любимых и заботливых жен. Не было к столу только яблок. Омытые в трюме морской водой с примесями солярки и технических масел яблочки, пришлось выбросить за борт. Эх, яблочки! Впереди было еще долгое плавание.
22.11.01 – 29.11.01 г., СПб.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Чему меня научило Ленинградское Нахимовское военно-морское училище.
Многие пацаны мечтают о Море... Романтика героических путешествий в Далекие Страны... Экзотика Необитаемых Островов... Привычные символы: белоснежные паруса, чайки и суровые люди на палубе... Моряк - профессия героическая... Бескозырки, тельняшки, ленточки с золотыми якорями... Красивые океанские лайнеры и строгие силуэты военных кораблей... «...В флибустьерском дальнем синем море поднимает паруса...» Правда, А теперь представим дело иначе: деревянная посудина длинной 40 метров и шириной 5 метров... В южных морях в этой коробке царит Дикая Жара (вентиляция и кондиционеры отсутствуют)... Постоянные спутники людей - Жажда, Голод, Пот, Смрад, Болезни (мало питьевой воды, продуктов, большая скученность, нет холодильников)... Ежедневная тяжелая физическая работа с такелажем... В любую погоду... Умри, но сделай— Иначе погибнешь! В северных морях Дикую Жару сменяет Дикий Холод - (обогревательных систем нет)... К ранее названным постоянным спутникам людей добавляется Промозглая Сырость... Она везде: на палубе, в трюме, каютах, одежде... Многодневное пребывание в Мокрой Одежде... И снова: умри, но сделай... Представили? Вот такие они, бригантины под парусами... Красиво, если со стороны смотреть... Для кого и для чего я всё это говорю? Для того, чтобы те, кто решил ступить на борт такой бригантины, ясно сознавали, Что Их Там Ждет...
Поэтому, Первый урок, который я получил в Ленинградском Нахимовском Военно-морском училище, можно сформулировать так: у морской службы есть две стороны, внешняя и внутренняя... видимая и невидимая...
«...Золотые якоря за плечами горят, ветер ленты шелковые вьет..»
(из песни)
Кто видел море наяву, а не на конфетном фантике, кого, как нас е.,.. — тому не до романтики...
(из нахимовского фольклора)
Невидимая сторона морской службы - это, прежде всего, знание Морского Дела... и Люди... Оно для нас, нахимовцев, воплощалось тогда в единственном специальном предмете - «Военно-морской подготовке». Теория включала устройство шлюпки (шестивесельного яла), азбуку Морзе, Флажный семафор, Боевой Эволюционный Свод сигналов, морские карты, азы навигационной прокладки (судовождение), такелажное дело. Практическая часть включала управление шлюпкой на веслах и под парусом. Её мы осваивали на одном из красивейших озер Карелии - Нахимовском озере в период летней практики. ... Несколько наиболее острых впечатлений из того периода...
...Шлюпочный поход по Нахимовскому озеру... Длина маршрута - 22 км (11 км туда, 11 км - обратно)... Дождь... Холодный северный ветер... Мокрые тяжелющие весла».. Стертые до крови ладони и ...задницы.... Осточертевшие команды офицера- воспитателя... «Два-раз... Два-раз...». Скорость перехода надо выдерживать точно... Не выдерживаешь темп гребли - тут же удар в спину рукояткой весла сзади сидящего товарища... у которого хватает сил выдерживать заданный темп... Навязчивая мысль: «Почему же не поднимают паруся?» Ответ один... Приказ старшего на походе - паруса не поднимать, идти на веслах... Зачем? Кому это нужно? «Два-раз... Два-раз...» Никогда не думал, что пот такой едучий и мерзко пахнущий... Он буквально заливает глаза... Роба на спине давно мокрая, на заднице - промокла насквозь... Лопнувшие мозоли соединяются с потом... Больно очень... Еще удар вальком (это рукоятка весла так ласково зовется) в спину... Еще... Еще... Я не помню, какая природа была вокруг... хотя красота Карельских озёр воспета в песнях... Я помню только спину впереди сидящего с мокрым пятном в районе выпирающих лопаток... И острую боль от ударов валька в левую часть спины... И пронзительную жалость к себе каждый раз, когда надо было после очередного гребка заносить тяжелые весла над водой... для нового... и ожидание очередного... валька... и острой боли от соприкосновения кровоточащих ладоней с веслом после гребка... Кто-нибудь в деревеньке (их несколько на берегу Нахимовского озера) скажет соседу: «Смотри, нахимовцы... Красиво идут!» ...Назад мы тоже шли на веслах. Это был Второй Урок, который я получил в Ленинградском Нахимовском Военно-морском училище: море любит сильных!
Ещё одно впечатление... от хождения на шлюпке под парусом... Карельские озёра коварны внезапными порывами шквального ветра... Вылетаешь под парусом из-за мыса на открытый плес - и внезапный шквал... Будто удар в парус... Шлюпку в считанные секунды кладёт на борт... А дальше... Всё зависит от командира и команды... Не успел - опоздал... Оверкиль неминуем... Можно оказаться под намокшим парусом и запутаться в такелаже... И - всё... Можно отделаться только холодной ванной... А можно... успеть сделать то, что нужно: дружно выпустить из рук фока-шкоты и кливер-шкоты, дать парусам свободно полоскать под ветром, а всем гребцам броситься на наветренный борт, не дав шлюпке опрокинуться...
Наш командир не растерялся,.. Но один из гребцов фока -шкот по команде не бросил... "заклинило" мозги от страха... вцепился мертвой хваткой и не отпускает! Шлюпка стремительно валится на борт... Ещё несколько секунд... и всё! За это время командир буквально по головам гребцов успевает Добраться до ротозея... Удар кулаком в лоб - и фока шкот отпущен... Ура! ...Кто-нибудь в деревеньке (их несколько на берегу Нахимовского озера) скажет соседу: «Смотри, нахимовцы... Красиво идут!» ... Всё же паруса лучше весел... Это был Третий Урок, полученный мною в нахимовские годы: чтобы управлять плавсредством, надо знать, как это делать, и уметь соотносить эти знания со стихией! Есть один документ, которым я горжусь до сих пор... Это - свидетельство о допуске к самостоятельному управлению шлюпкой на веслах и под парусом, полученное на втором году обучения... Первый шаг к командирскому мостику... Так же как первый выход в море па настоящем боевом корабле...
Первый мой выход в море на военном корабле... Крейсер «Киров» он назывался... Переход был коротким, но Балтика штормила... Каких-нибудь 5-6 баллов.., но закачало-таки нас... Качка для меня оказалась кошмарным откровением... Тело в считанные минуты покрылось липким потом... тошнота буквально захлестнула... И вот, недавно с аппетитом проглоченный обед оказался на палубе... Раз... Два... А позывы на рвоту всё сильнее... Три... Четыре... Стою в коридоре, прислонясь к переборке... Тяжко, впору тут же сдохнуть... Но не тут - то было. Появляется наш старшина роты... Увидев меня, ласково улыбается: «Что, болезнь морская одолела? Ничего, пойдём лечиться...» На палубе он вручает мне Лекарство от Морской Болезни - огромную Швабру! Нет, я её опишу подробно, сейчас Таких уже нет... Длинная (два метра) толстая тяжеленная палка, на конце которой закреплены на манер лошадиного хвоста такелажные пряди... Их много, они толстые и длинные - тоже около двух метров.. Чем Вам не весло от шлюпки? Это чудовище надо сначала опустить в кормовой желоб и вымыть в море, потом - поднять на палубу и, двигая взад-вперед, наводить чистоту... Подвигал чуть- чуть и снова моешь швабру за бортом... Вниз- вверх... Туда - сюда... Вниз - вверх... Туда - сюда... Помните загадку про качели: «Туда - сюда - обратно...Те6е и мне приятно...»? Скоро липкий, вонючий пот сменился знакомым, шлюпочным... Отпустили спазмы в желудке—Ушла тошнота... Через два часа я был здоров...
Это был Четвёртый Урок: на море лучше помогать товарищам делом, чем словом! А через сутки история с лечением имела продолжение... Засорился носовой гальюн (на кораблях так называют туалет)...Что и как там случилось я не знаю... Но... В наш кубрик после ужина пришел тот же старшина роты и, кивнув мне (я был дневальным), сказал: «На выход...» Через две минуты мы были в носовом гальюне... Открывает дверь, показывает: « Надо сделать приборку и пробить засор...» Только войдя в дверь, я понял, Что мне предстояло... Весь пол представлял собой «коктейль» из блевотины: там были и вчерашний наш ужин, и сегодняшний наш завтрак и обед... При каждом ударе корабля о встречную волну из-за засора из унитаза прямо на палубу извергались гейзеры дерьма... Всё это издавало редкостную вонь... Я с ужасом оглянулся на мичмана... Удивительно, но он понял моё состояние:- «Смотри, как это делается, сынок...» Далее на моих глазах происходит буквально следующее: сняв щёгольской китель с орденскими планками и закатав рукава тельняшки, старшина роты запускает руку прямо в засоренный унитаз, погрузив её Туда почти до плеча... Моя психика не выдерживает подобного зрелища.. и я тут же разбавляю «коктейль» на палубе своим ужином... Раз... Два... А ну, кто хочет стать моряком? А между тем, кошмарное действо успешно завершено: из унитаза извлечен пук какого-то тряпья, засор ликвидирован... гейзеры исчезли... Потрясение моё от Происшедшего столь велико, что я в момент забыл и качку, и брезгливость, и спазмы в желудке... А передо мной - снова старшина роты: тот же щегольской китель, ослепительно белый подворотничок по краешку стойки... Жест рукой в мою сторону: «Задача ясна?» Как зачарованный, я смотрю на эти руки... Улыбнувшись, он уходит... Через два часа носовой гальюн успешно функционировал... Это был Пятый урок: делай как я!
И конечно же, следует сказать несколько слов о другом специальной предмете - «Военно-морском переводе». Дело в том, что на Нахимовское училище в те времена была возложена необычная задача - готовить военных переводчиков для ВМФ. Язык - английский. Программа в объёме института иностранных языков, плюс военно-морской перевод. Еженедельная учебная нагрузка - б часов английский язык и 2 часа— перевод. А теперь представьте себе парня из глубокой провинции, английский язык которого легко укладывался в знакомый школьный стишок; Good morning, good morning, good morning to you, good morning, good morning, I am glad to see you! Качка и английский... Два самых жутких моих Нахимовских кошмара... Несколько впечатлений об английском... Именно он привил мне важнейшее качество, необходимое на море, - силу воли... Вступительные экзамены... Последний — по английскому... Пересказать текст... Хорошо, что не надо было переводить на русский... Тупо смотрю на плавающие строчки... Ни черта не понятно... Тягостное чувство охватывает меня: тупица! Отчаявшись понять что - либо, я просто выучиваю текст наизусть.» А дальше тарабарю его экзаменаторам. Ибо, ничем иным, кроме тарабарщины, нельзя назвать то, что я «пересказывал»! Например, слово «дочь», которое в английской транскрипции звучит как «дота», у меня звучало - «даугтхер», союз «который» («вич») у меня превратился в «вхисх» и так далее... Когда я закончил, один из экзаменаторов, выйдя из состояния шока, тихо спросил: «А с конца в начало сможешь пересказать?» Смог, да ещё как! Быстрее, увереннее, смелее. Короче, поставили мне «удовлетворительно»... За удивительную способность (как потом оказалось!) визуального запоминания слов, фраз и целых абзацев иностранного текста... Ни черта не понимая при этом. А потом на три года попал я в руки ...Железного Фреда... Это - мой Учитель английского языка... «Домоклов меч», который висел надо мной целый год непроходящим кошмаром и страхом отчисления... Вот только один фрагмент... Конец первой четверти... В разделе «английский язык» классного журнала против моей фамилии в качестве текущей оценки стояло шесть «нулей»... Понятно Вам? Не «колов», не «двоек», а «нулей»! Фред мне так прямо и говорил: «Вы - ноль!»... В течение всей первой четверти... Много, много раз... А правило на первом курсе тогда было такое: хоть одна итоговая двойка в первой четверти по любому предмету и отчисление 100%! Если, конечно, ты не имеешь надежного покровителя. А поскольку я был из рабоче-крестьянского сословия, то стал я морально готовиться к печальному, но неизбежному финалу. Кабинет командира роты... Я, мой «классный папа» (офицер-воспитатель), известный уже читателю старшина роты... (словом, совет в Филях...) ... «Вы знаете, что у Вас «двойка» по английскому?» ... «А Вы знаете о том, что...» Да, да, да! Знаю... На сердце - тяжесть ...Прощай, море... Да и как возвращаться обратно? В город? В школу? Домой? И вот тут-то происходит невероятное!!! В дверь стремительно влетает Фред... И к командиру роты... - « А кто сказал, что у него двойка по моему предмету? Ничего подобного! Удовлетворительно...» Но нашего ротного за глотку не очень-то возьмёшь... Он ехидно ухмыляется: «Как это Вам только удалось превратить шесть «нулей» в «тройку»? Ответ Фреда был ошеломляющим... «А я поставил оценку не за знания, а за стремление их иметь...»
Поясняю… В течение двух лет это стремление выражалось тем, что я каждый день, кроме воскресенья, вставал в 4.00 утра и до подъема в 7.00 учил ненавистный мне английский! Выучил-таки… Получил диплом военного переводчика… Поэтому Шестым уроком стал для меня девиз Фреда: мы можем, мы должны, мы будем! We can! We must! We shall! Или, если хотите, девиз д’Артаньяна: есть такое слово «надо», с которым можно много сделать! Много - много лет прошло с тех пор... Многих моих нахимовских наставников уже нет... Но частицы их Светлых Душ продолжают жить во Мне... Спасибо, Учителя! За то, что заставили поверить в себя и навсегда усвоить законы военно-морской касты... Нахимовское училище сумело помочь мне утвердительно ответить на вопрос: «Хочу ли я стать военно-морским офицером?» Но оно никогда не ставило передо мной вопросы: «Хочу ли я стать командиром надводного корабля или командиром подводной лодки?» или «Какой военно-морской специальностью я хотел бы заниматься на флоте?»
Мало мы общались с нашими выпускниками, ставшими курсантами военно-морских училищ... Даже здесь, в Ленинграде... И совсем были лишены общения с нашими выпускниками - офицерами Военно-морского флота СССР... Но одну единственную встречу с офицерами-нахимовцами я запомнил на всю жизнь. Это было во время празднования юбилея Нахимовского училища - 25-летия со дня основания. Далекий 1969 год. Вечерняя самоподготовка. Где-то на втором этаже идет торжественная часть. Вроде бы и не наш праздник.
Вдруг открывается дверь класса и появляются морские офицеры. Парадные тужурки. Кортики. Ордена и Медали. Золотые погоны на плечах. Капитаны 1-ого и 2-ого ранга в основном. Нас застают за пением под гитару. Старая-старая «питонская» песня. Вот несколько строк из неё: «...Мы зовемся питонами. Все равны как один. И удавами сонными на уроках сидим...» В руках у меня гитара. Должен сказать, что в этот период я уже довольно прилично аккомпанировал. Меня слушали. Появление гостей вызвало легкий шок. Сидим, молчим и смотрим. Они - на нас. Мы - на них. И тут, вдруг, какой-то капитан 1-ого ранга обращается ко мне: «Сынок, сыграй нашу...» «Наша» - это старая, довольно слезливая и занудливая песня про тяжелую питонскую судьбу. А поскольку до этого дня капитаны 1-ого ранга персонально с просьбой ко мне не обращались, я запел. Сразу же в классе наступила удивительная тишина. Я уже не помню как, но вдруг я оказался в окружении офицеров. На меня со всех сторон смотрели глаза взрослых мужчин, а в них постепенно по мере пения закипали слезы. Вот они уже текут по щекам у моего соседа, потом у капитана 1-ого ранга в центре, потом ещё у двоих. «В раннем детстве с друзьями я по улице бегал, и не знал и не ведал той судьбы, что ждала... Ненаглядная мама, чем я так провинился, что меня ты так рано в ЛНУ отдала...» (ЛНУ - Ленинградское нахимовское училище) ...Давно прозвучал последний аккорд. Умолкла гитара. А они продолжали молчать, как будто песня и не кончалась. Первым очнулся тот капитан 1-ого ранга, который попросил меня спеть. «Спасибо сынок, удачи тебе». И пошел на выход. Они давно ушли, а в классе оставалась та же удивительная тишина. И никому не хотелось её разрушить.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Когда уже почти все выдохлись, слово взял представитель политотдела - капитан 3 ранга Мотовилов. Речь его внушала оптимизм: -Товарищи! У вас такой грамотный, волевой командир... У вас такой замечательный, хорошо подготовленный офицерский состав... У вас великолепно отработанный, слаженный экипаж... Ваша подводная лодка успешно справляется со всеми задачами, которые ставит перед вами командование и политический отдел. Высокое и почётное звание «Отличный корабль» у вас на расстоянии вытянутой ру... Панегирик оборвался на полуслове. В отсеке начало стремительно снижаться атмосферное давление. Перепады давления и вызываемые ими ощущения хорошо знакомы подводникам, но то, что случилось сейчас, явно не вписывалось в обычный режим. Это поняли все. В ушах нарастал шум и треск, появились резкие боли ушных барабанных перепонок, шумы механизмов и звуки голосов изменили привычный тон и тембр, смолк грохот дизелей. На многих лицах появилась бледность, ослабели, обмякли, потеряли упругость мышцы тела, дыхание затруднилось - создавалось впечатление, что легким не достает нужного количества воздуха, чтобы они наполнились, в глазах начали появляться радужные кольца. Все эти изменения произошли в считанные секунды. Первым от шока пробудился командир лодки, как-то неторопливо поднялся с кресла-вертушки и, опираясь руками, как бы на ощупь, о переборки кают, двинулся в центральный пост. Почти тем же темпом и теми же приёмами, за командиром в центральный пост «устремился» штурман. За ними, превозмогая слабости организмов, как персонажи замедленной мультипликации, начали движение на свои боевые посты остальные участники собрания - кто в первый отсек, кто в направлении центрального поста. Первым в кают-компании потерял сознание и рухнул на палубу командир отделения радиотелеграфистов старшина второй статьи Стрельцов Александр. Врач, старший лейтенант м/с Антонов, с чьей-то помощью снял со штатного места аппарат ИДА (индивидуальный дыхательный аппарат), открыл вентиль кислородного баллона, поднёс к лицу Стрельцова и начал приводить его в чувство.
с гидрокомбинезоном ГК-2. Это снаряжение предназначено для выхода из аварийной ПЛ. В отличие от аппарата ИСАМ-48 в этом аппарате было 2 малолитражных баллона, из которых ОДИН заполнялся кислородом, а другой - 7 %-ной кислородно-гелиевой смесью (КГС). РП заряжался не ХП-И, а веществом О-З, которое поглощает в выдыхаемой газовой смеси СО2 и выделяет О2. Наличие в аппарате баллона с КГС позволяло подводникам осуществлять выход с глубин до 200 м, а дыхание кислородом в аппарате требовалось для декомпрессии с глубины 25 м до поверхности.
Уже почти достигший переборки центрального поста, командир отделения рулевых-сигнальщиков старшина второй статьи Мальгинов Степан выкрикнул: «Все равно выведу отделение в отличные!». И тоже свалился на палубу, потерял сознание. В это время по подводной лодке разносилась отданная командиром единственно правильная команда: «Срочное погружение!» Глубиномеры центрального поста показывали глубину 80 метров... Глубина места в районе достигала 2400 метров. Вслед за первой командой командир приказал увеличить ход до самого полного вперед и аварийно продуть цистерны главного балласта. Зашумел со свистом воздух высокого давления в трубопроводах системы аварийного продувания, корпус подводной лодки содрогнулся от набравших обороты главных гребных электродвигателей. Глубиномеры центрального поста показывали все те же 80 метров... Где мы? Немой вопрос повис в центральном посту. Если мы на дне морском - были бы уже раздавлены. После всех предпринятых действий, остаться на одной постоянной глубине - тоже не должны... - Поднять перископ! - командует командир. В окуляре перископа - сплошная темень. И вдруг, в гнетущей тишине, кто-то подал робкий голос: - А нас, кажется, качает...
"Подводные лодки 613 проекта". Серия "Боевые корабли мира", С-Пб, 2002 г.
Вздох облегчения пронесся по центральному посту. Всем стало ясно: мы на поверхности! По приказанию командира застопорили ход, осмотрелись в отсеках. Самые большие «потери» - потери сознания - пришлись только на кают-компанию офицеров, там от большой скученности людей потеряли сознание от кислородного голодания пять участников собрания. Да, мы на плаву. Это уже очевидно. Надо срочно сравнивать давление в отсеках с внешним атмосферным. Через шахту РДП этого сделать нельзя, через другие отверстия слишком долго. Лучше и быстрее это сделать через верхний рубочный люк, но отдраить его тоже непросто, из-за большого перепада давления - непосильно. Надо сначала «надуть» центральный пост, а запасов воздуха высокого давления почти не осталось, весь ушёл на продувание цистерн главного балласта - тогда не скупились. Наконец, верхний рубочный люк отдраен, давление в отсеках сравнено. Мы в надводном положении. Место вахтенного офицера на мостике занимает старший помощник командира, а в центральном посту по горячим следам начинается «разбор полетов». Установили первопричину аварийной ситуации: на комингсе воздушной шахты РДП со временем образовался ледяной налёт, при очередном захлёстывании шахты волной, поплавковый клапан присосало воздушным потоком к комингсу и работающий дизель начал создавать внутри лодки вакуум. Создавал до тех пор, пока сам не заглох. Это произошло за считанные секунды. Вахтенный моторист своевременно не отреагировал на падение давления в отсеке и не застопорил дизель сам, с докладом в центральный пост. Вахтенный офицер, прильнувший к окуляру перископа в поисках невидимых в кромешной тьме опасностей, не сумел быстро и правильно оценить экстремальную ситуацию, не проявил должной выучки. Механики не позаботились о том, чтобы в тех сложных условиях зимнего плавания предложить командиру лодки график периодической съемки с РДП и погружений на достаточную глубину для оттаивания системы РДП. Недочеты в отработанности старшего помощника и самого командира остались за чертой обсуждения. Возможно, а скорее так оно и было, что подводная лодка не «проваливалась» на глубину свыше перископной. Как только стрелки глубиномеров начали ползти на погружение, рулевой-горизонтальщик непременно переложил горизонтальные рули на всплытие. Хорошо удифферентованная лодка фактически не погружалась, а под действием рулей даже подвсплыла на метр - полтора, оголилась часть ограждения боевой рубки и, к нашему счастью, забортная вода не пошла в отсеки через шахту РДП. В противном случае, последствия могли быть катастрофичными. Предпринятые командиром лодки действия могли оказаться запоздалыми. А что же показывали глубиномеры? Да, их стрелки замерли на 80 метрах, но это не было глубиной погружения. Глубиномеры сработали, как обыкновенные бытовые барометры - показали разницу забортного и отсечного атмосферного давления.
"Подводные лодки 613 проекта". Серия "Боевые корабли мира", С-Пб, 2002 г.
После уточнения ситуации, стало очевидным: продолжать отработку плавания под РДП нецелесообразно. Запасы воздуха высокого давления истощились, погружаться без него для оттаивания шахты РДП - равносильно самоубийству. Остаток ночи мы провели в полигоне, восполняя энергоресурсы в надводном положении, а с окончанием времени использования полигона подводная лодка легла курсом в базу. Студёный ветер дул нам навстречу. Настроение экипажа было подавленным. Нас ждал позор. И трудно было судить, какой из этих факторов больше присутствовал в румяном окрасе наших лиц. «Отличным кораблём» в этот учебный год наша подводная лодка не стала, этого звания мы добились годом позже. Инструктор политотдела капитан 3 ранга Мотовилов Семен Петрович, фамилию которого, как и других действующих лиц, автор изменил, - больше на нашей подводной лодке не бывал. Спустя какое-то время, в феврале 1961 года, к нам на Тихоокеанский флот пришла скорбная весть: в конце января на Северном флоте, в Баренцевом море, при отработке учебных задач в районе боевой подготовки затонула подводная лодка «С-80». Весь экипаж погиб. Несмотря на знание вероятного места гибели и интенсивные поиски, её обнаружили только в 1968 году на глубине 220 метров. Подняли подводную лодку 24 июля 1969 года. Причиной трагедии подводной лодки стало неграмотное использование системы РДП.
Более года, с 1956 на 1957 год, мы стояли с этой лодкой борт о борт в далёком Молотовске, жили вместе на плавказарме (ПКЗ-104), знали офицеров, её командира - тогда ещё капитан-лейтенанта – Анатолия Дмитриевича Ситарчика. Летом 1957 года мы уходили на Дальний Восток, а «С – 80» - в Сормово на модернизацию... Прошли годы.
Когда смотрю по ТВ (у меня есть и на DVD) замечательный кинофильм Леонида Быкова «В бой идут одни старики», в тех местах, где Сергея Скворцова играет украинский актёр мечтавший стать после войны солистом Большого театра. В фильме исполнял лирическую народную песню:
«Ничь яка мисячна, зоряна, ясная – Выдно, хоть голкы сбырай. Выйды, коханая, працею зморэна, Хоть на хвылыночку в гай…» –
мне снова вспоминается Ситарчик. В моём восприятии, они внешне очень похожи, даже ямочками на подбородках. В нашей группе подводных лодок, базировавшихся на остров Ягры, у него единственного был мотоцикл. В свободное от службы время он облачался в короткую спортивного вида куртку, одевал «лётчитский», гладкой коричневой кожи, шлем с большими, тоже «лётчитскими» очками, перчатки-краги и вскоре рокот его «друга» затихал в районе СРЗ «Звёздочка». Говорили, что эта амуниция – память об отце. Поэтому, «подводниками» не осуждалась.
15.11.01 – 22.11.01 г, СПб.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Первые месяцы нового 1977 года прошли в хлопотах подготовки и празднования 150-летнего юбилея Военно-морской академии. 10 февраля (по новому стилю) в Петербурге был учреждён Офицерский класс при Морском кадетском корпусе, положивший начало академическому военно-морскому образованию. Впоследствии (в 1960 г.) эта дата была принята за день основания нынешней академии. Возможно, что на эту дату рождения может претендовать и другое учебное заведение - Высшие специальные офицерские классы в Петербурге, которые берут начало (по названию) от этого же Офицерского класса. (Военно-морской словарь. 1990). Формально же слово академия в наименовании нового учебного заведения для подготовки офицеров для флота появилось в 1877 году, т.е. 100 лет назад. За свою не столь продолжительную историю академия пережила немало организационных перемен – разъединялась, снова объединялась, меняла имена покровителей. Николаевская, командная – имени К.Е.Ворошилова, инженерная – имени А.Н.Крылова, объединённая – сначала без имени, затем имени Маршала Советского Союза А.А.Гречко. Позднее (в 1990 г.) постановлением СМ СССР академии решено присвоить имя Адмирала флота Советского Союза Н.Г.Кузнецова. Юбилей академии отмечался широко и торжественно. На знамени академии к орденам Ленина и Ушакова добавился недавно учреждённый орден Октябрьской революции. Щедрый юбилейный «звёздопад» обрушился на плечи десятков офицеров академии. Многие начальники кафедр удостоились адмиральских званий. Большинству офицеров постоянного состава вручили подарок – подготовленную специально к юбилею книгу «Военно-морская академия». Краткая история. Л. 1977. На моём экземпляре напечатано золотым шрифтом: Капитану 2 ранга Агронскому М.Д. За образцовое выполнение служебного долга и в связи со 150-летием Военно-морской орденов Ленина, Октябрьской революции и Ушакова академии имени Маршала Советского Союза Гречко. Начальник академии профессор адмирал В.Сысоев. 10 февраля 1977 г. Накануне юбилея состоялась научно – практическая конференция руководящего состава ВМФ под руководством Главкома ВМФ Адмирала Флота Советского Союза С.Г.Горшкова на тему: «О воспитании высоких морально-боевых качеств у офицерского состава ВМФ в соответствии с установками XXV съезда КПСС, указаниями Министерства обороны СССР и Начальника главного политического управления СА и ВМФ. В центральных и местных газетах были опубликованы статьи о заслугах академии в деле подготовки высококвалифицированных кадров для Военно-морского флота. Эти статьи были загодя подготовлены преподавателями академии и 10 февраля появились на страницах печати за подписью крупных морских начальников. Заслуги академии были общепризнанными. Этому способствовали высокая квалификация профессорско-преподавательского состава, авторитет командования и удобное здание, специально построенное в районе Новой деревни. Подробности строительства здания мне не известны, и они не удостоились внимания авторов истории академии. Краткие сведения собрал из популярных брошюр по архитектуре города.
Этот проект, решенный в монументальных формах классицизма, видимо, победил на конкурсе как более рациональный и одновременно соответствующий военному флоту могучей державы. Одновременно был отвергнут более помпезный проект ленинградского архитектора Н.А.Троцкого, мастера монументальной архитектуры, известного автора «Дома Советов на Московском проспекте. Главный фасад академии обращен к воде Большой Невки. Здания не только достойно смотрятся, но и добротно построены. Внутреннее убранство помещений отличается простотой, удобством и вкусом: полы покрыты дубовым паркетом, вестибюли и лестницы – отделаны мрамором. Дубовые двери учебных и служебных помещений являются украшением широких, хорошо освещённых коридоров по периметру всего комплекса зданий. Гордостью академии по праву считаются красивый читальный зал и белоколонный актовый зал, по своему размеру лишь незначительно уступающий залу Филармонии.
Под актовым залом размещена вместительная столовая на несколько сот человек. К недостаткам комплекса можно отнести отсутствие своей спортивной базы. Для слушателей академия вынуждена арендовать спортивный зал и бассейн в других организациях. Постоянный состав занимался физкультурой от случая к случаю и в основном кроссом по территории рядом расположенного Строгановского парка. В 1981 году построили вдоль Чёрной речки еще один лабораторный корпус, где предусмотрен спортивный зал. За предшествующие юбилею годы в академии повысили свою квалификацию и получили высшее военное образование тысячи перспективных морских офицеров, многие из которых стали известными флотоводцами и специалистами ВМФ.
2.4.7. Ленинград – Баку – Мардакяны.
Как и везде на флоте рабочая неделя академии начиналась с политучёбы. В первую половину понедельника постоянный офицерский состав слушал лекции в актовом зале или участвовал в семинарах, которые проходили по отделам. Изучались материалы очередного, как правило, исторического съезда КПСС или пленума ЦК КПСС, а также отдельные разделы марксистско-ленинской философии. И если лекции нередко были содержательными и интересными (их читали преподаватели кафедры марксизма-ленинизма), то семинары проходили стандартно и скучно. Планы очередного семинара выдавались загодя, вопросы для обсуждения добровольно-принудительно распределялись между участниками семинара. Каждый готовился самостоятельно по своей теме, писал текст выступления, используя доступные учебные пособия и статьи журналов и «Коммунист вооружённых сил».
На семинаре, которым руководил начальник отдела, каждый участник читал по бумажке свой текст, садился на место и молчал до конца занятия. По-настоящему никакого обсуждения темы не было, да и не могло быть – можно было лишь пересказать какую-то часть единственно верного учения классиков марксизма. Не отличались новизной и мысли при изучении философских вопросов войны и армии. Изучаемые догмы были священны, как в библии, и попытка их оспорить была бы самоубийственна. В день открытия XXV съезда КПСС 24 февраля 1976 года состоялся митинг личного состава академии, на котором было принято приветственное письмо в адрес съезда. В этом письме коллектив академии заверил депутатов, что приложит все силы и знания для дальнейшего улучшения подготовки преданных делу партии, закалённых, высококвалифицированных специалистов ВМФ. Так было принято и свято выполнялось. В последние годы службы в академии мне было поручено руководить группой политической учёбы мичманов и сверхсрочнослужащих. Темы занятий были более приземлённые, чем у офицеров, и, как правило, не требовали от учащихся серьёзной предварительной подготовки. Вторник отводился на учёбу по специальности, которая проходила в виде лекций для всего офицерского состава по наиболее интересным и актуальным оперативно-тактическим, правовым и техническим вопросам. Лекции в актовом зале читали обычно крупные учёные (свои и приглашенные) и флотские военачальники. Другие дни недели были заполнены служебными делами, связанные с организацией и контролем выполнения научно-исследовательских работ, участием в заслушивании отчётов по ним, участию в заседаниях учёных советов факультетов и т.д. Размеренный ритм деятельности в академии напоминал работу в хорошо организованных гражданских учреждениях. Начало рабочего дня в 9.00, окончание – в 16.30 с 30-минутным перерывом на обед. Распорядок дня выдерживался пунктуально, задержка на службе была скорее исключением, чем правилом. Время бежало необыкновенно быстро. Менялись начальники и сослуживцы. Вскоре после юбилея вместо амбициозного В.И.Соловьева заместителем начальника академии по научной работе был назначен доктор военно-морских наук контр-адмирал Н.П.Вьюненко – грамотный и уравновешенный человек, под опёкой которого научно-исследовательский отдел продолжал работать более ритмично и продуктивно. Этому способствовал и приход нового начальника отдела капитана 1 ранга Владимира Алексеевича Гусева, который в конце 1976 года сменил В.В.Рахманова.
В это же время закончилась дискуссия и борьба за сохранение самостоятельного термина «военно-морская наука», ярым защитником которого был В.И.Соловьев. Победили сторонники единой военной науки. В военно-морском словаре (1990 г.) отмечено, что вопросы, составляющие содержание военно-морской науки, рассматриваются теорией ВМФ, являющейся разделом советской военной науки. Некоторое разнообразие в повседневную размеренную жизнь вносили дежурства. К заслуге руководства академией следует отнести чёткую организацию службы, когда ни одно должностное лицо не перекладывает свою работу на дежурного. Дежурство по академии было не обременительным и заключалось в постоянном присутствии в комнате дежурного, приёме и передаче сигналов по телефонам и, самое главное, в чёткой утренней встрече с рапортом начальника академии, т.е. выполнения ритуала, присущего дежурству в любой части. Дежурить по части приходилось не часто. Основную нагрузку дежурства по академии в течение учебного года несли слушатели командного факультета. Для них это была своеобразная практика. Вспоминаю единственный случай утомительного дежурства, когда в академии проводилась общефлотская оперативно-тактическая игра, и мне пришлось в течение суток проторчать в белых перчатках в вестибюле у главного входа, встречая и провожая высокопоставленных военачальников. Немного труднее было патрулирование по городу, что случалось тоже не часто. Запомнилось опять же единственное несение патрульной службы на Балтийском вокзале, где с 6 часов утра до 24 часов пришлось разбираться с пьяницами и прочими нарушителями воинской дисциплины. С начала нового учебного года я тоже сел за парту для повышения своей квалификации, точнее, для повышения своей эрудиции. Я не проходил полный курс обучения в академии, но ежедневно общался с преподавателями очень высокой квалификации. И когда появилась возможность попасть на академические курсы по подготовке и повышения квалификации преподавательского состава по специальности «Ракетное и артиллерийское вооружение», практически, без отрыва от производства, использовал этот шанс. Инициатива обучения на курсах исходила от меня и была поддержана командованием. В группу обучающихся входили старшие офицеры, в основном преподаватели военно-морских училищ и военных кафедр гражданских вузов. Программа курсов была достаточно сложной и насыщенной теорией – мини академической. Лекции читали лучшие преподаватели с докторскими степенями факультета вооружения. Читали, считаю, блестяще – без сучка и задоринки, и без задержки на пояснения достаточно сложного математического аппарата, используемого для слушателей инженерных факультетов. Поражала простота и будничность, с которой доктор технических наук, к примеру, А.Д.Максимов, выходит к обыкновенной классной доске и мелом в течение нескольких часов создаёт по памяти математическую модель самой современной баллистической ракеты с астрокоррекцией. Другой лектор удивительно изящно использовал известную математическую теорию очередей для иллюстрации тактики использования корабельных зенитных ракет.
Я знал в лицо большинство учёных этого факультета и теперь имел возможность получить не только знания, но и удовольствие от лекций высокой пробы. Большинство учёных академии имели ученые степени и звания. Продуманная система подготовки преподавательских кадров позволяла в ограниченные сроки готовить необходимую смену. Для нашей группы большинство читаемых дисциплин были теми же, что читались для слушателей, но в более сжатом по количеству часов виде. Каждая дисциплина заканчивалась формальным зачётом, но на выпускной экзамен был вынесен весь объёмный материал. Я не пропустил ни одной лекции в течение этих трёх месяцев, поэтому посчитал возможным пойти на сдачу экзамена первым, хотя весь этот объёмный материал запомнить было не возможно. К тому же никаких учебных пособий быть не могло, только конспект в своей секретной тетради. В качестве экзаменаторов были два адмирала – заместитель начальника академии – начальник академических курсов вице-адмирал Г.К.Чернобай и начальник факультета вооружения контр-адмирал В.И.Поршнев. Помню, что на два вопроса в билете я ответил сносно, и вопросов по тематике программы курсов не было. Неожиданно Чернобай начал задавать вопросы по тактико-техническим данным некоторых кораблей. В частности, по характеристике и тактике использования больших десантных кораблей. Элементарное представление о таких кораблях я имел на основе училищных знаний двадцатилетней давности, да однажды даже бывал на борту такого корабля, когда в качестве пассажиров нашу курсантскую роту перевозили из Северодвинска в Архангельск. Короче говоря, мой ответ посчитали слишком обтекаемым, что позволило экзаменаторам снизить оценку. В целом, экзамен группа выдержала успешно, хотя и были недовольные полученными оценками. Я посчитал, что экзаменатор может задавать любые вопросы, ответы на которые он знает. Хочу специально отметить, что труд преподавателя в академии был не из легких. Это можно было заметить хотя бы из не редко вывешиваемых некрологов, на которых были портреты ещё довольно молодых мужчин в возрасте до 50 лет. И это несмотря на то, что весь офицерский состав проходил ежегодную диспансеризацию в своей медсанчасти. Это не значит, что были плохие врачи. Нет, но у них не было необходимого диагностического оборудования. Особенно трудно было тем преподавателям, кто впервые на эту стезю вставал уже в зрелом возрасте и не мог адаптироваться к большой умственной нагрузке. Моя нагрузка была значительно меньше, чем у преподавателя. Но и у меня странички медицинской книжки за 1978 год как никогда ранее испещрены записями терапевта: жалобы на боли в области сердца. В результате обследования поставлен диагноз: атеросклероз коронарных сосудов. Врачи рекомендуют организованный отдых. Путёвки в какой-либо южный санаторий не оказалось, поэтому согласился поехать в дом отдыха «Мардакяны» недалеко от Баку. В конце мая отправился в Азербайджан, где ранее не бывал. К скорому поезду Ленинград – Минеральные воды было прицеплено несколько вагонов до Баку. Экспресс прибыл в Минеральные воды без опоздания, и у меня было около 6 часов свободного времени, пока проходит переформирование состава. В этом районе Кавказа я тоже не был и поэтому устроил себе экскурсию.
В первую очередь купил план этого района, что делал постоянно при любом путешествии. Затем сел в ближайшую по времени электричку и доехал до Пятигорска. Походил по городу, любовался видами на гору Машук, у подножья которой расположился этот небольшой курортный городок. Осмотрел памятные места, связанные с именем Лермонтова и вернулся в Минеральные воды. Пассажирский поезд Баку – Минеральные воды, к которому прицепили наши вагоны, медленно тащился по однопутной колее вдоль берега Каспийского моря, останавливаясь у каждого столба. Баку встретил пассажиров неприветливо ветреной и холодной погодой. На вокзале нашел нужную пригородную электричку и через два часа добрался до конечного пункта назначения. Мардакяны – так называется заурядный небольшой посёлок на северо-восточном побережье Апшеронского полуострова Каспия. Посёлок застроен в основном одноэтажными домиками-мазанками, расположенными вдоль главной улицы-шоссе, связывающее между собой курортные посёлки. Собственно, домиков с улицы не видно, т.к. они утопают в зелени и закрыты от посторонних глаз высокими каменными заборами.
На территории дома отдыха стоят несколько старых деревянных коттеджей с удобствами во дворе. Дом отдыха «Мардакяны» функционирует только в летнее время, т.к. домики не отапливаются. Лечение тоже не предусмотрено и кроме дежурной медсестры медицинского персонала нет. Хотя с погодой не повезло, но крыша над головой есть и сносная еда – тоже. Дни и особенно ночи стояли на редкость холодные. Местные жители кутались в тёплые из овечьей шерсти платки, приезжие не вылезали из свитеров и плащей. Пляж закрыт, прибрежная полоса ещё не очищена от зимнего мусора, встречаются и выброшенные волной на берег трупы морских обитателей. Из-за непогоды делать совсем нечего. Выход нашёл в ежедневных поездках в столицу Азербайджана. После утренних процедур и завтрака садился в городской автобус – экспресс и уезжал на целый день в Баку. Езда в прохладный день была необременительной. По отличному, к удивлению, шоссе, редко переполненный автобус доставлял пассажиров до города за 20-25 минут, вместо 1,5-2 часов на электричке. По сравнению с другими магистралями города это шоссе поддерживалось в отличном состоянии. Оно вело к аэропорту, и по нему недавно проезжал Л.И.Брежнев. Г.Алиев – царь и бог Азербайджана, не мог допустить, чтобы дорогого гостя трясло на местных колдобинах. Баку раскинулся многоярусным амфитеатром, обращённым к полукруглой бухте на юге апшеронского полуострова. С верхней площадки Нагорного парка, где на высоком постаменте возвышается памятник С.М.Кирову, открывается вся панорама большого города. Внизу – очерченный крепостными стенами с узкими улочками, старый город соседствует с широкими проспектами и обширными площадями новый Баку. Вдоль берега бухты протянулся благоустроенный Приморский парк с пышной субтропической растительностью: платанами, акациями и каштанами. В центре его – площадь с помпезным домом с колоннами: Бакинский филиал Центрального музея Ленина. Памятников, особенно связанными с революционными событиями, поставлено в изобилии. В первый день, огибая город на электричке, бросается в глаза большое количество фигур Ленина, чаще всего, не имеющих художественной ценности. Рядом с музеем, на площади 26 Бакинских комиссаров, памятник-пантеон героям – коммунарам, отдавшим жизнь за свободу и независимость азербайджанского народа. Тут же горельеф с изображением трагического расстрела комиссаров, где горит вечный огонь. Имена Ленина и других революционеров запечатлены в названиях проспектов и улиц, дворцов культуры и станций первой линии метрополитена.
Самая – крепость Ичери-шехер, обнесённая стенами ещё в XII-XV вв. Внутри крепости в комплексе дворца Ширван-шахов XIV-XV веков открыт историко-архитектурный музей. Однажды, гуляя по верхней части города, случайно оказался у огороженного глухой стеной, как мне показалось, сада. Вошел через калитку и оказался на небольшом, но тщательно ухоженном мемориальном кладбище, вроде мини Новодевичьего в Москве. На дорогих мраморных плитах, лежащих среди голубых елей, чаще всего фигурировала фамилия Алиевых. Кто-то из прохожих подсказал, что это элитное кладбище клана родственников и приближенных местного правителя и тех, кто может заплатить миллионы за клочок этой гористой земли. Кроме самостоятельных прогулок по городу был и участником организованной экскурсии на берег Каспия в район Нефтяных камней, где в море ведётся добыча нефти. Один день посвятил поездке в гости к Роберту Заике – однокашнику по Нахимовскому училищу. Он возглавлял кафедру штурманской подготовки в Бакинском ВВМУ, и жил с семьёй в городке, рядом с училищем в районе Кубинки. Поездка оставила неприятный осадок, т.к. у Роберта были нелады в семье. Виной всему было неумеренное употребление спиртного, которое в конечном итоге сгубило ещё одного толкового одноклассника. После 10 июня резко потеплело. Солнце пекло нещадно, столбик термометра в дневные часы переваливал за 30 градусов. Поездки в Баку стали утомительными, да к тому же основные достопримечательности города уже осмотрены. В магазинах пустые прилавки, мясных продуктов нет вовсе, хотя на горных пастбищах пасутся большие стада баранов. Из-за поздней весны на рынке баснословные цены не только на овощи и фрукты, но даже и на зелень, которой должно быть в изобилии. Пустые магазины контрастируют с дорогими одеждами и украшениями на местных жителях, особенно женщинах. Бросаются в глаза полные рты золотых зубов даже у молодёжи. Как и в других местах холостяцкого отдыха и лечения через две недели безделья всё начинает надоедать и хочется домой. Непривычная жара в сочетании с невозможностью купаться из-за ледяной воды усиливает это желание. Через несколько дней, не дождавшись срока окончания путёвки, я вылетел в Ленинград. 15 ноября 1978 года отмечали дома семейный праздник – 20-летний юбилей совместной жизни, какие были тосты и подарки точно не помню, но о напоминают очередные стихи придворного поэта Семёна Спутникова, которые сохранились на симпатичной открытке в семейном альбоме.
Мы все всей семьёй вас поздравляем И пьём за ваши двадцать лет. Здоровья, счастья вам желаем И жизни без тревог и бед. Мы дарим вам две ложки чайных, Сработанных из серебра, И это вовсе не случайно, Вкус чая в них – необычайный ! Еще на шее фокстерьера Висит кой что, и все мы верим, Что будет вам по вкусу это! Целуем вас. Семья. С приветом.
Окончание следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
