Я не оправдаю ваших ожиданий, если вы хотите узнать, сколько получает Абрамович, Дерипаска или Максим Галкин. Их заработки – это явление во многом внеэкономическое и должно рассматриваться за пределами чистой экономики. Но даже рассуждения о том, кто сколько получает «на земле», т.е. простые рабочие в основных отраслях промышленности, дело нелегкое, потому что доступная российская статистика – дама весьма скромная и лишнего никогда не скажет. Вот, например, если бы не нью-йоркская компания Jassin O’Rourke, я никогда бы не узнал, хорошо или плохо в легкой промышленности.
Но сначала небольшое отступление на китайскую тему. Методика, используемая Jassin O’Rourke, позволяет разделить Китай на три части – внутренние районы, прибрежные развивающиеся районы и развитое побережье. В развитой зоне рабочий получает доллар в час, в развивающейся зоне – 0,8, а во внутренних районах Китая зарплата составляет половину от развитой зоны или столько же, сколько во Вьетнаме, Камбодже, Пакистане и т.д. Я позволил себе это отступление потому, что россиянин в легкой промышленности в 2008 г. (а других данных пока нет) получал ровно столько же, сколько платили китайцу в развитых районах. Стало быть, все рассуждения о какой-то сверхдешевой китайской рабочей силе – это блеф, и искать объяснение китайским успехам нужно в чем- то другом. По крайней мере, фактор заработной платы не может объяснить экономическое чудо Китая целиком, потому что у нас рабочие в легкой промышленности получают столько же, а чуда пока еще не случилось. Российская легкая промышленность платит рабочим в два с половиной раза меньше, чем в Литве, в четыре с лишним раза меньше, чем в Латвии и Румынии. В развитых странах легкая промышленность как производитель ширпотреба практически отсутствует. Если взять металлургию, то наши металлурги могут гордиться тем, что получают больше, чем их коллеги в Казахстане и Украине, но задуматься над тем, что им все равно платят в шесть раз меньше, чем американцам и англичанам и в семь раз меньше, чем шведам. Конечно, можно было бы перечислять другие отрасли промышленности, искать статистические данные, но результат был бы тот же: в России заработная плата находится на очень низком уровне. И даже тогда, когда зарплаты по российским меркам высоки или очень высоки, т.е. достигают 70-100 тысяч рублей в месяц, разрыв в заработной плате все равно не сокращается. Так, оператор современного автоматизированного станка, способный написать компьютерную программу изготовления детали, получает 70-80 тысяч рублей в месяц, но еще в начале 80-х прошлого века такой же оператор в США получал в месяц порядка 10 тысяч долларов. Опытный сварщик в России в день получает столько же, сколько в США сварщик зарабатывает за час. Конечно, есть профессии, где зарплаты устанавливаются индивидуально. К ним относятся личные водители, домашняя прислуга и повара, но общей картины это не меняет. Есть еще одна тенденция: чем меньше город и чем дальше он от Москвы или Петербурга, тем меньше будут заработки. В местах, где наем зависит от одного-двух предпринимателей, зарплата редко поднимается выше 10 тысяч рублей для мужчин и 5 тысяч рублей для женщин. Конечно, такая ситуация кого-то очень устраивает. Она законсервирована отсутствием профсоюзного движения, сопоставимого с Конфедерацией труда в Португалии или с профсоюзом государственных служащих Unison в Великобритании. Да и в США, где профсоюзы в 50-х годах прошлого века за свою «левизну» были разгромлены спецслужбами, многие сегодня, в дни кризиса, начинают жалеть, что профсоюзами охвачено не более 8% рынка труда. Наше государство, радеющее за абстракции гражданского общества, пока еще слабо поддерживает то, что осталось от профсоюзов, хотя ему трудно найти более лояльного и верного союзника. Именно профсоюзы могут контролировать выполнение конституционных и правовых норм предпринимателями, а также соблюдение технических регламентов, без которых нет смысла говорить об инновациях. Именно они будут стоять на страже интересов наемного труда, бороться с «черными» и «серыми» схемами найма и следить за тем, чтобы предприниматель строго соблюдал свои налоговые обязательства перед государством. Но пока следует с прискорбием констатировать, что боевых профсоюзов в России нет, и государство содействовать их появлению особенно не стремится. Инициатива «снизу» развивается слабо, и, как положено на ранних этапах, часто устремляется по пути саморазрушительного экстремизма. Но вернемся к заработной плате. Говорят, что если ее повышать, то: (1) на полках не останется товаров; (2) российская продукция станет неконкурентоспособной за рубежом; (3) возникнет гиперинфляция. Уже этого перечня достаточно, чтобы испугаться. Кому понравится перспектива пустых полок, сокращения экспорта и гиперинфляции? Но давайте вместо испуга немного пофантазируем. Давайте предположим, что государство решилось на то, чтобы одновременно (а не медленно, как это делается сейчас) увеличить пенсии и зарплаты бюджетников в 2,5 раза (сразу оговорюсь, что такое увеличение – это минимум, способный повлиять на характер внутреннего рынка). Увеличить не бонусы начальству, которое сейчас на бюджетные «сэкономленные» деньги покупает себе квартиры, автомобили и прочие предметы «первой необходимости», поощряя себя за «инновационное развитие», а именно заработную плату низовому звену – учителям, врачам, военнослужащим, офисным работникам и всем, кому сегодня ни машины, ни дачи никто из бюджетных средств оплачивать не собирается. Те, кто говорит про пустые полки, зря надеются, потому что не все понесут свои деньги в магазин. Есть еще банк, ипотека и множество дел для работников сферы услуг. Именно в этот момент появятся условия для развития малого предпринимательства. Потому что малое предпринимательство, в принципе, это не столько средство зарабатывания денег, сколько средство перераспределения денег между различными слоями населения. Но, я думаю, особенности малого предпринимательства следует рассмотреть отдельно, потому что это сама по себе весьма интересная тема. Здесь уместно лишь заметить, что малое предпринимательство напрямую связано с понятием постиндустриального общества, потому что, если отбросить всякую словесную шелуху, то постиндустриальная экономика – это экономика, в ВВП которой доля услуг составляет больше половины. А на долю малого предпринимательства как раз и должна приходиться львиная доля рынка услуг. Так что, если Россия хочет претендовать на место в клубе постиндустриальных стран, ей нужно развивать и развивать рынок услуг. Но экономическая сущность услуг такова, что человек может себе позволить приобрести услугу только тогда, когда он где-то уже заработал деньги. Поэтому плата за удержание зарплат на низком уровне – это недоразвитость внутреннего рынка и, как следствие, недоразвитость страны, которую мы сейчас можем наблюдать невооруженным глазом. Получается, что те, кто стращает Россию пустыми полками, на самом деле мешает её развитию и боится, что страна наша вдруг нечаянно разовьется. Тут существенней боязнь другого рода: если более щедро делиться с работниками наемного труда, то волей неволей придется поделиться с ними и властью, потому что власть и деньги коррелируют очень сильно. А это потребует изменения принципов «властной вертикали», а самой власти придется показывать более высокие интеллектуальные способности, чем те, которые допустимы при нынешнем положении дел.
Что касается российской конкурентоспособности на международном рынке, то, я уверен, вы никогда не слышали от них ссылки ни на одну конкретную отрасль, продукция которой станет неконкурентоспособной при повышении уровня заработной платы. Чтобы абсурдность этого заявления была еще больше видна, приведу лишь один факт: в структуре себестоимости доля трудозатрат сопоставима со средним уровнем энергопотерь в стране. Другими словами, если мы просто сможем не «расплескивать энергию по дороге», то зарплату уже можно повышать в полтора раза. Это значит, что повышение заработной платы заставит бережней относится к энергии и явится дополнительным стимулом к инновационному развитию, о котором так много говорит наш, выражаясь словами некоторых ученых, «политический класс». Теперь пришла пора порассуждать о гиперинфляции. Начну с самого неочевидного. В основе явления гиперинфляции лежит страх властной элиты, т.е. власть ощущает угрозу или повышение конкуренции со стороны других политических кругов и стремится «затушить этот пожар» пеной гиперинфляции. Как вы сами понимаете, к заработной плате это имеет весьма косвенное отношение. Другим источником гиперинфляции является хрестоматийный перегрев печатного станка, круглосуточно изготавливающего деньги. Но у нашей страны столько денег в эмиграции, что даже при частичной их репатриации про печатный станок можно вообще забыть. Наряду со станком, говоря о гиперинфляции, упоминают неудержимый рост цен. Но, если на рынке достаточно товаров и услуг, то рост цен может быть результатом только целенаправленной политики, например, систематического и безудержного повышение тарифов. Есть еще один аргумент против повышения заработной платы: где взять на это деньги тем предприятиям, которые уже сейчас «лежат на боку» и вынуждены то отправлять своих рабочих в неоплаченный отпуск, то заставлять их за смешную плату мести заводской двор или мыть окна в цехах. Это действительно сложная проблема, но, не повышая заработную плату, ее всё равно не решишь. Её решение приблизится лишь тогда, когда начнет развиваться внутренний рынок, не могущий обойтись без покупателя с рублём. Нас при этом должен согревать пример других стран, например, США, Англии, Швеции, которые взвалили на себя и безропотно несут это сладкое бремя повышенной зарплаты.
В конце 1950-х и начале 1960-х годов наши вожди подружились с арабами и стали, на свою голову, этот довольно мирный народ учить воевать. В Египет были проданы несколько эскадренных миноносцев и сторожевых кораблей, СКР. После перегона часть команд осталась на кораблях в качестве инструкторов. От этих мужиков несколько зарисовок для понимания в какую обстановку они попали. Экипажи кораблей арабы комплектовали из грамотных людей. А грамотные люди занимались торговлей, имели малые предприятия. Их мобилизовали, они вынуждены были согласиться, и вот первый день, когда корабль передан египетской стороне, подошёл к концу, и наши инструктора с удивлением обнаруживают что остались на корабле одни. Все арабы разбежались по своим лавкам. Арабское командование даже дежурной службы не назначило. Вышли в море на отработку стрельб из главного калибра. Корабль на боевом курсе, на горизонте буксир со щитом, приборы рассчитали данные для стрельбы, пристрелочный залп, и тут корабельный мулла возвещает, что время намаза. Все бросают свои дела, стелют коврики и начинают молиться и бить поклоны.
Кабальеро.
Кубинцам продали или подарили наши МПК. Группа кораблей выходит на учение. Один из командиров МПК не успевает к отходу корабля, и его после завершения учений начинают разбирать на партийном собрании, как у нас. Выяснятся, что офицер не в состоянии был во время покинуть даму сердца, за что его начинают пинать особо чувствительно. Офицер просит слово и говорит: «Я предан революции и Родине всей душой и всем сердцем, но только до пояса, всё что ниже, то моё!»
Летать - это не плавать.
Мой знакомый, командир морского тральщика, закончил работу на Новой Земле и собирался возвращаться в свою базу, когда к нему подошли два летчика из местного гарнизона с просьбой взять на борт и доставить на Большую землю. У мужиков начинался отпуск, и ждать оказии самолётом не хватало терпения. Командир спросил у летунов, как они переносят качку, на что они сказали, что в воздухе тоже качает и они привычные к этому люди. В сторону Мурманска от Новой Земли обычно ходят при плохой погоде на Святой Нос, а затем вдоль берега, а при хорошей, напрямую. Погода была хорошей, и тральщик шёл напрямую, в Полярный. На половине пути погода стала портиться и перешла в средненький шторм. Спускается командир с мостика обедать в кают-компанию, и перед ним происходит следующее действо. Открывается дверь старшинской каюты и на четвереньках человек пересекает коридор, направляется в офицерский гальюн, кладёт голову на унитаз и отдаёт дань Нептуну. Затем таким же порядком возвращается в свою обитель. После прихода тральщика в Полярный, пассажиры поблагодарили командира за доставку на Большую землю, и обещали больше никогда не ступать на борт всякого устройства, плавающего в воде.
Конечно, заслуга не только наставника – подполковника запаса Михаила Михайловича Сманцырева.
Воспитывает сама обстановка.
Достижения предшественников. От простого к сложному.
Не суть, кому труднее, всем - интересно.
Своими руками...
Своим умом...
Своим разумением...
Тяжело в учении...
Терпенье и труд...
Все перетрут!
А если так попробовать?
Надо посоветоваться...
И сверить с чертежом...
Ориентируемся на образцы...
На тех, кто был до нас...
И тех, кто рядом с нами...
Успехов Вам, нахимовцы 64-го класса!
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Оно всего на год младше меня, с ним связана вся моя судьба, моя жизнь. Сорок шесть лет я вхожу в этот голубой домик на берегу Невы и учу, воспитываю своих любимых учеников. Мне всегда хотелось, чтобы они были лучше, умнее, талантливее, чем были мы, чем были их предшественники. На это было положено много сил, времени и труда и сегодня радостно сознавать, что труд твой не пропал, выросли настоящие мужчины, способные защитить свою семью, свою Родину! Я пришел в училище 1965 году, еще, будучи студентом на полугодовую практику, а получилось так, что остался навсегда. Физику я знал прилично, но абсолютно не представлял, как этому научить нахимовцев и кто у кого больше учился совсем не факт. В это время из училища ушли отцы-основатели, и работало второе поколение, тоже участники войны, или пережившие войну и знавшие, что это такое. Они были безумно талантливые люди и блестящие учителя, именно они окружили меня своей заботой и вниманием и не навязчиво помогали мне найти свое место в этом удивительном коллективе. Среди тех, кого хочется вспомнить, прежде всего, это два титана старший преподаватель математики Борис Федорович Блошкин и старший преподаватель физики Леонид Григорьевич Широков. Это совершенно разные люди и их объединял только великий талант педагога.
Борис Федорович – заслуженный учитель школы РСФСР, любил побалагурить, много общался со своими друзьями, имел много хобби и, что замечательно, чем бы он не увлекался: фотографией, киносъемкой, - он все доводил до совершенства, но главное его дело было преподавание. Казалось бы, имея такой опыт и багаж знаний, можно не глядя выходить на аудиторию и учить, но каждый раз, это было заметно на парадах в Москве, он садился за свой конспект и писал подробный план уроков на неделю и только когда он закончит это дело, его можно было привлечь к какой-либо проблеме. Я был у него на уроках и восхищался, как легко и красиво решаются сложные задачи, получаются ответы на любые вопросы, вот где была школа педагогического мастерства. У Бориса Федоровича был один недостаток - он ужасно храпел. И поэтому на параде все отказывались с ним жить в одном номере. Я был еще молодым, засыпал мгновенно, прислонив голову к подушке, и спокойно мог спать в одном с ним номере. Я благодарен судьбе, что она свела меня с таким человеком, потом мы стали друзьями, хотя я был значительно моложе его, мы делились самым сокровенным. От него я узнал о его болезни, которая так рано свела его в могилу. У меня хранится его книга «Сборник контрольных работ по математике», которую он выпустил незадолго до смерти и подарил с дарственной надписью. Когда она попадается мне на глаза, я вспоминаю те годы, когда мы были вместе. Счастливое время.
Совсем другим был Леонид Григорьевич. Высокий (190 см), стройный, с густой седеющей шевелюрой он был эталоном галантности, чуткости и отзывчивости. Леонид Григорьевич закончил педагогический институт им. М.Н.Покровского и был учеником Игоря Васильевича Курчатова. Он был первым человеком, кто встретил начинающего студента-мужчину и настоятельно советовал взять меня (он устал регулярно замещать женщин, которые работали тогда, часто уходили в декрет или сидели с больными детьми) так что в этом была «корысть». Леонид Григорьевич был великим экспериментатором. Какие опыты мы с ним ставили, фантастика! Сейчас все демонстрируют на интерактивной доске, а тогда все демонстрировалось в живую, на самодельных приборах мы показывали интерференцию и дифракцию, с помощью дуги, трубочки с солью и призмы демонстрировали виды спектров, собирали фотореле, используя жидкий азот, демонстрировали удивительные свойства тел при очень низких температурах, электростатический маятник и перископ, свойства полупроводников, которые тогда только начинали изучать в школе. После уроков мы оставались в кабинете и творили, вернее, творил волшебник, а я только учился. Очень интересно было спорить и обсуждать различные физические явления с ним, на предметно-методическую комиссию выписывали журнал «Успехи физических наук», мы старались идти в ногу со временем. Леонид Григорьевич очень внимательно относился ко мне, часто посещал мои уроки и серьезно, доброжелательно разбирал их по косточкам. В начале своей карьеры, работая в 11 классе, а по общепринятому условию в 11 классах работали только старшие преподаватели (он же доверил мне, мальчишке), я учил их по учебнику Зисмана и Тодеса для высшей школе. Некоторые, естественно не понимали материала и пошли на меня жаловаться. Леонид Григорьевич собрал класс и поговорил с ними. О чем он говорил, я не знаю, но после этого жалоб не было никогда за всю мою карьеру. О том, о чем он говорил с ними, я узнал через много лет на встрече выпускников. Леонид Григорьевич был одного возраста с Борисом Федоровичем, его сын был немного младше меня, но и с ним мы стали большими друзьями. К сожалению, он недолго работал, с ним случился инсульт, он потерял речь, я несколько раз навещал его, как он был рад, слезы катились по его сморщенным щекам, а глаза внимательные, добрые, они говорили все то, что он не мог сказать. Вскоре он ушел…. Как жаль, что это поколение, участвовавшее в войне еще молодыми, так быстро ушло и много чего нам не рассказало. Если бы сегодня мы знали то, что они нам не рассказали, жизнь была бы другой.
Еще один человек немного старше меня, которого я встретил и который стал моим добрым другом Владимир Николаевич Павлов – старший преподаватель предметной комиссии физкультуры. Хотя он был младше остальных старших преподавателей, но очень многие приходили именно к нему, как говорят «поплакаться в жилетку», посоветоваться, обсудить текущие проблемы. Всех он умел выслушать, дать дельный совет. Преподавательская ПМК физкультуры была как английский клуб, но собирались в нем только хорошие люди. Именно Владимир Николаевичу принадлежат слова: «Леша, нужно пожить на пенсии, а не дожить до нее». Он вовремя ушел, потом вернулся, работал в бассейне. Построил себе дачу на Нахимовском озере, потерял дочь, воспитывал внука, ослеп и умер на даче недавно. Как жаль, всем, кто его знал, ох, как не хватает нашего Володи! Еще о двух своих друзьях, больших друзьях мне хочется вспомнить. Когда ушел на пенсию Леонид Григорьевич, ушли женщины, и я остался на ПМК один. Старшим преподавателем назначили Аркадия Александровича Ефремова и набрали новых преподавателей.
Тогда пришла удивительная женщина и замечательный учитель Клара Наумовна Морозова, взяли молодого выпускника ЛГПИ Исраилова Федора Михайловича и еще одного педагога в годах, помню только его фамилию Брацлавский, но буквально через десять дней работы, он почувствовал себя плохо, оказались серьезные проблемы с сердцем, и еще через неделю его жена привезла заявление об уходе. Почти две роты остались в начале года без преподавателя. Мы бросились искать ему замену, но где найдешь свободного учителя в середине сентября. Положение было критическое, и тогда Федя вспомнил о своем друге и сокурснике, который сидит без дела, так как должен быть призван в армию. Пригласили его, дали ему попробовать себя, предложили остаться и проходить службу, работая в училище, он согласился.
Так в нашей команде появился Валерий Георгиевич Мальцев – кличка «матрос», которую дали ему его первые ученики и которая сохранилась за ним до конца его дней. А первые ученики были достаточно сложными – это первые двухлетчики, среди которых были и Тимур Апакидзе и нынешний Главком ВМФ, но Валера справился со всеми трудностями. Так на одном ПМК появились три молодых, очень амбициозных мужика, которых звали три мушкетера. Ведомые замечательным педагогом Кларой Наумовной Морозовой, мы быстро мужали, набирались опыта и завоевали авторитет среди нахимовцев. Мы знакомились с педагогическими достижениями тех лет, встречались с Е.Н.Ильиным, Ш.А.Амонашвили, серьезно заинтересовались работай В.Ф.Шаталова, встречались с ним, достали его конспекты. Тогда-то и пришло решение создать свои опорные конспекты. Однако судьба развела нас, у училища появился новый учебно-спальный корпус, куда ушел работать Валера, а мы с Федей остались в старом корпусе и по существу работы над опорным конспектом шли параллельно. Нам двоим с Федей удалось придти после долгих, жарких споров к консенсусу, с вариациями по некоторым вопросам, а согласовать все с Валерой не удалось, так и жили в училище два направления, которые имели право на жизнь. В руках опытных людей они давали свой результат. Валера много времени уделял физическому эксперименту, вместе с нахимовцами он сделал много установок, некоторые из них живы и сейчас. Он много курил, притом курил Беломор, и умер от рака легких, не дожив даже до шестидесяти лет. А мы с Федей продолжали поиск и придумали «ленточку - тот минимум знаний, который необходим каждому нахимовцу. Сегодня в эпоху ЕГЭ к ленточке возвращаются вновь, придумали зачеты, которые сдавались по каждой теме. Вспоминаю, как на экзаменах говорили наши ученики – заслушаешься. Сейчас умеют только ставить галочки, говорить не умеют, а жаль. Система же контрольных работ, единая для всех жива и сейчас, она модернизирована, с учетом современных требований и продолжает жить и работать. Наступила перестройка, зарплату платили не регулярно, да и прожить на нее было безумно трудно и Федор Михайлович ушел в бизнес, там он добился заметных успехов. Талантливый человек во всем талантлив.
Исраилов Федор Михайлович
Горе пришло неожиданно 1 января 2008 года, дома он умер. Причина смерти так и не понятна, вскрытие не проводили. Еще о двух своих друзьях мне хочется вспомнить это Дмитрий Алексеевич Плюхин и Инна Борисовна Аристова. Когда я пришел в училище, Дмитрий Алексеевич уже работал, он пришел несколькими годами до меня и тогда преподавал английский язык и военный перевод. Дима окончил МГИМО, работал на Ближнем Востоке, за свою деятельность был награжден, заметьте в мирное время, орденом Красной Звезды. Но по натуре он был Учитель и, когда пришлось оставить дипломатическую службу, он пошел учительствовать. С преподаванием английского языка я знаком только понаслышке, мы еще не стали друзьями, а когда военный перевод сократили, а английский язык минимизировали до уровня обычной школы, Дмитрий Алексеевич перешел на преподавание истории и именно в этот период мы сблизились, прежде всего, потому, что мы были единомышленниками, да и работали всегда вместе. Мне много раз приходилось быть на уроках Димы, что меня потрясало, так это то, что каждый нахимовец мог сказать то, что он думает и понимает по рассматриваемому вопросу, ребята раскрепощались, становились сами собой. Не было запретных тем и вопросов, был открытый диалог педагога, умудренного опытом, очень много знающего и видевшего, и молодого человека, вступающего в жизнь. Это было удивительно в нашем закрытом обществе. Тогда в те годы они готовились к жизни сегодняшней, и не случайно, как показывают наши встречи, подавляющее большинство наших выпускников – люди успешные, люди состоявшиеся в наше время. У нас зародилась идея провести совместный урок по теме «История создания атомного оружия» Это был самый длинный урок в моей жизни: говорили мы, говорили нахимовцы, мы обсуждали, спорили, делились своим опытом и наблюдениями, абсолютно забыли про перемены, так пролетело четыре урока, уходить никто не хотел. « Нам нужны такие уроки»; говорили многие, «Давайте проведем ещё» - вторили им другие. И мы провели такой урок, рассмотрев вопрос, который меня волновал со студенческой скамьи. Тема этого урока была «Философские вопросы современной физики». Два взрослых человека вели между собой диалог, заводя друг друга. Как много получили из этой беседы нахимовцы, они сами мне рассказывали, но как же много получил я сам. Я благодарен судьбе, что она подарила мне такую встречу, такую дружбу.
Дима очень хорошо знал Москву, когда мы ездили на парад, мы часто гуляли, он показал мне Москву, которую я не знал, Вместе мы разработали маршрут автобусной экскурсии по Москве, организовали культпоходы нахимовцев на органные вечера в Концертный зал им. П.И.Чайковского. Я там смотрел на лица нахимовцев, которые выражали удивление, восхищение музыкой. Это тоже, как мне кажется, помогло вписаться в сегодняшний мир, воспитать хороших детей. Последние годы Дмитрий Алексеевич работал методистом, учил учителей, серьезно помогал командованию, составлял расписание, меня этому обучал, но продолжал немного преподавать свой любимый предмет историю. Дима тяжело заболел и очень быстро ушел из жизни, завещая мне должность методиста. Страна разваливалась, я собирался уходить, но когда мне сказали о его пожелании, я остался и согласился стать методистом. Однажды, Дима пришел ко мне, чтобы о чем-то посоветоваться, у меня были дополнительные занятия, я о чем-то говорил. Он тихонечко сел на заднюю парту и когда я закончил, была готова эпиграмма.
Не урони Нахимовских погонов, От Баренцева моря до Курил, И помни все, чему учил Бессонов И то, чему Бессонов не учил.
Талантливый человек во всем талантливый. Инна Борисовна Аристова появилась в нашем училище в начале 1980-х годов преподавателем математики, и так уж случилось, что все годы её работы мы работали вмести в третьей роте, были членами одного педсовета. Надо сказать, что Инна Борисовна очень контактный человек, замечательный учитель, великолепный психолог. Мы очень сдружились и работали всегда в тандеме. Если у ребят что-нибудь не получалось по математике, она приходила мне на помощь, если нужны были какие-то задачи из физики для демонстрации практического применения математических операций, помогал я. Мы всегда согласовывали прохождение программ, так, чтобы дополнять друг друга...
Здоровья, дорогой учитель, оставайтесь всегда молодым, Алексей Николаевич! Любящие Вас питоны.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
В городе Североморске, в губе Ваенга, примерно в миле от пирса, где стояли эскадренные миноносцы, есть подводная скала. Она огорожена буями, все её хорошо знают и маневрируют в бухте с расчётом быть от неё на безопасном расстоянии. Эсминец отходил от причала. Дело обычное, отработанное. На каждом корабле есть ЗКП (запасной командный пункт), где размещены такие же приборы управления, как и на ходовом мостике, за исключением приборов управления стрельбой. По боевой тревоге там находится помощник командира и несколько не нужных в бою офицеров. В этом случае там находились интендант и штатный комсорг из политрабочих. При снятии корабля со швартовых, или с якоря, место помощника на баке, откуда он вместе с боцманом распоряжается этой операцией, куда он и ушёл по команде «по местам стоять, со швартовых сниматься». На ЗКП остался интендант и комсорг. Оставшись без присмотра, эти деятели начали травить байки, а у комсорга были шаловливые ручки, он постоянно ими что-то крутил или щупал. В разгар их беседы, эсминец снялся со швартовых и начал малым задним ходом отходить от причала. В этот момент рука комсорга нащупала за спиной рукоятку, которая мешала ему комфортно прислониться к переборке. Это был переключатель машинного телеграфа, которым управление машинами переводилось с ГКП на ЗКП. Шаловливая ручка повернула переключатель и тем самым рассогласовала машинный телеграф. В ПЭЖ и машины прошла команда «самый полный назад» У командира, на мостике, чуть не случился удар, когда он заметил, что машины начали развивать обороты «самого полного назад». Пару минут, и корабль окажется на скале. Командир бросился к аварийному телеграфу и дал команду «», одновремённо команду на бак отдать оба якоря. Примерно в кабельтове от скалы корабль остановился, после чего начались поиски виновных. О том, что было далее с комсоргом, в истории не сохранилось.
Влияние среды.
Глубоко гражданский человек, по какой то надобности попал в город Североморск. Идёт он по улице, а на встречу ему две малявки, лет шести или восьми, и спрашивают у него, сколько сейчас времени. Человек остановился, посмотрел на часы, и говорит «без четверти четыре». Мальчишки замерли на месте и соображают. Потом один из них, тот, что по старше, выпаливает «так это будет пятнадцать сорок пять. Спасибо!».
Ленд-лизовский тральщик.
Во время 2-ой мировой войны на Северный флот по «Ленд – Лизу» американцы поставили морские тральщики типа АМ. На флоте их называли Амики. Последний из амиков, в начале 1960-х годов, вывели на осушку и сделали из него УТС. В момент его окончательного разграбления, я прошёлся по нему. Меня поразил щит освещения. Высотой около 1,5 мера и шириной примерно 0,6 метра, он весь состоял из предохранителей, похожих на наши бытовые пробки. Только пробки эти имели маленькое окошечко, в котором была неоновая лампочка величиной со спичечную головку. С момента перегорания плавкой вставки загорался красный огонёк неонки и поиск неисправности не составлял труда. На тральщике была установлена стиральная машина, барабан которой вмещал чехол от 76 мм универсальной артиллерийской установки. Эту стиральную машину с тральщика демонтировали и установили в прачечной береговой базы, где она продолжала честно работать. Один из мичманов сверхсрочников, служивший на амике, рассказывал о существовании в прошлом на тральщике элеватора из буфета кают-компании или камбуза, по которому на мостик подавался чай, кофе или тарелка борща. Стакан горячего чая, ночью, в непогоду, что может быть лучше? И, пожалуй, этот стакан может быть причиной победы в боевом столкновении.
