Вскормлённые с копья

В заголовке я нечаянно написал формулу нашей коррупции. Надоело в ежедневных новостях слышать все новые и новые фамилии коррупционеров, крупных мошенников и прочих «героев» нашего времени, сумевших кое-что извлечь из коррупционных схем. Захотелось просто понять, как живет и процветает коррупция в государстве, которое борется с ней, не щадя живота своего.
Я не собираюсь отвечать на вопрос, почему одна и та же колода тасуется и тасуется из года в год, и одни и те же люди перебегают с одного теплого места на другое, несмотря и невзирая на полное отсутствие профессиональных знаний и имея только доведенное до совершенства умение вознаграждать себя любыми способами и в любых условиях. Причем, чем государственнее компания, тем выше оклад возглавляющего ее чиновника. По некоторым сведениям на первом месте по зарплате стоит некто Чубайс, получающий в год 209 миллионов рублей. Почему-то именно так наше родное государство оценивает интеллектуальный вклад этого чиновника в наше развитие, видимо, памятуя об афере с ваучерами, разрушительной эквилибристике с РАО ЕЭС и особом понимании нанотехнологии, из которой вырастает совсем не нано-зарплата. Я понимаю, что это не коррупция. Это мотив для настоящих коррупционеров, чтобы ни в чем не уступать. А что, они рыжие, что ли?



Мне показалось, что освященная государством коррупционная схема (в отличие от «властной вертикали» своего рода «властная горизонталь») может существовать до тех пор, пока будет подпитываться деньгами извне. Остается лишь посмотреть, какими источниками она пользуется. Конечно, первым и основным источником коррупционных денег является бюджет. К нему липкие ручонки тянутся потому, что он до поры до времени обезличен. Он — ничей! Один американский журналист полвека назад брал интервью у американского же мафиози и спросил: «Почему грабят банки?» — В ответ он услышал: «Потому что там деньги». Таково, вероятно, свойство денег — притягивать к себе всех подряд. А бюджетные деньги вдвойне приятней, потому что они до поры до времени как бы ничьи.
У бюджетной коррупции есть один по-человечески понятный элемент. Руководитель получает в свое распоряжение бюджетные деньги, за которые несет личную ответственность. Как вы думаете, кому он их доверит для реализации определенного проекта — людям, на которых он не имеет никакого влияния, кроме должностного, или тем, с кем его связывают дополнительные узы, семейные, дружественные или еще какие-то? Конечно, дополнительные узы будут иметь значение. Вторым моментом является то, что среди нынешнего чиновничества очень мало профессионалов. Профессионалы в свое время уступили место менеджерам, которые считали своей основной задачей организацию финансовых потоков. Отсутствие всяких специальных знаний, кроме базового набора бухгалтерских терминов, породило множество начальства, оказывающего разрушительное влияние на все, к чему оно прикасалось. Появился даже своего рода неписанный кодекс, согласно которому действовали тысячи таких чиновников. Придя в новое подразделение, они изгоняли, прежде всего, профессионалов, могущих оказать им сопротивление, затем «прореживанию» подвергался исполнительский персонал, появлялись различные схемы аутсорсинга, и вскоре в подразделении не оставалось никого, кроме команды нового начальника, состоящей обязательно из главбуха (чаще женского рода) и еще парочки смазливых фигур, выполнявших любые распоряжения начальника. Излишне говорить, что все они сразу получали повышенные зарплаты, а сам начальник умудрялся оплачивать из бюджетных средств и вновь приобретенную недвижимость, и автомобили, и даже очень дорогостоящие игрушки для своих детей. Это такой собирательный портрет нового начальника, мода на которого пока не прошла. Судьба организации никогда не интересует такого менеджера, потому что судьба — это не бухгалтерский термин. Примером может служить «Сколковская таможенная компания», все 10 сотрудников которой имели зарплаты от 300 и больше тысяч в месяц, но за два года своего существования осуществили всего две реальные операции.
В принципе, бюджетная подпитка коррупционных схем легко перекрывается. Для власти достаточно пересмотреть требования к государственным менеджерам и не брать в расчет ничего, кроме конечного результата. Сколько потребуется лет, чтобы устранить последствия мудрого руководства господина Чубайса в российской энергетике или чтобы вооруженные силы забыли о своем бывшем министре и о его женском «батальоне смерти»? Сельскому хозяйству нужно не менее десятилетия, чтобы вновь появились специалисты, способные получать большие урожаи, развивать животноводство и не возить самолетами канадских коров из Новороссийска на Алтай.
Величина бюджетной коррупции прямо пропорциональна отсутствию профессионализма.
Вторым по величине после бюджета источником коррупционных денег является «труба», т.е., все то, что качается по трубам, и, прежде всего, нефть и газ. Этот источник возник еще при СССР и за последние годы только крепнет. Сегодня можно говорить о том, что в «трубе» сначала обезличивается, а потом присваивается до 20% всего, что качается. Посчитать, сколько это дает денег для коррупционной схемы очень легко — задачка для пятого класса. Страшнее другое. Этот источник порождает класс собственников недвижимости, промышленной инфраструктуры, банков, и не исключено, что их совокупное влияние таково, что способно влиять на текущую политику — от принятия экономических решений до формирования социальной политики. По сравнение с этой инфраструктурной коррупцией проказы сердюковского женского окружения — это детский лепет, невинные альковные забавы.
Этот вид коррупции весьма живуч и практически недоказуем в современном правовом поле. Уничтожить эту коррупцию, пожалуй, невозможно, но сократить раза в три государству вполне по силам.
Самой коррупционноемкой отраслью являются все виды строительства. Например, построенная на средства государства Богучанская ГЭС формально теперь принадлежит оффшорной компании. Это крайний случай коррупции. Строительство привлекает коррупционеров всех стран по множеству причин. Сложности определения себестоимости, качества и других параметров строящихся объектов, сложная разрешительная система, возможность для банков скрыть хищения, благодаря наличию ипотечных и других кредитных схем, связанных со строительством — все это привлекает людей с коррупционными устремлениями. Самый страшный враг коррупции в этой области — это отказ от смешанных форм собственности.
Банковская коррупция неприятна тем, что часто принимает вполне законные формы. Специалист легко придумает финансовые инструменты, позволяющие отчуждать и переводить в другие руки огромные суммы, но сами схемы не противоречат действующему законодательству. Важную роль играет инсайдерская информация, т.е. та информация, которой владеет чиновничество. Особенно она необходима тогда, когда происходит мошенничество с долговыми обязательствами, и наша страна не является исключением.
Я так подробно остановился на источниках коррупции лишь для того, чтобы у вас сложилось правильное представление о том, борется ли наше государство с этим позорным явлением или только делает вид, что ведет беспощадную борьбу. Дело в том, что не перекрыв каналы денежной подпитки коррупционных схем, уничтожить их нельзя, и на этом фоне даже грудь третьего размера почетной московской сиделицы мадам Васильевой — это лишь крохотный прыщик на теле нашего российского слона с громким именем Коррупция.

15 февраля 2013 г.



Constantin Loukianenko

Тетя Маро принялась показывать новые фотографии Гоги, а Фрол, умудрившийся где-то по дороге достать букет цветов, потихоньку сунул его Стэлле, что было сразу замечено дядей Мирабом.
— Ого, моей дочери моряки уже дарят цветы! — воскликнул сапожник, пока Стэлла, пунцовая от волнения, доставала с комода вазу.
— Нет! Что... это... у тебя? — вдруг уставился Фрол на Стэллу.
— Как «что»? Медаль «За оборону Кавказа». Ты же знаешь, что наша школа над морским госпиталем шефствует. И сам видел — мы в палатах дежурим.
— По... поздравляю...
Фрол сел на тахту: у него подкосились ноги.
— Что, Фрол, не ожидал? — засмеялись мы.
Мираб заставил нас отведать бастурмы — жаркого из баранины, и вареной рыбы — цоцхали, хвалил Стэллу, гордился ее медалью и уверял нас, что мы так выросли, что, честное слово, он нас на улице принял за лейтенантов. Мы знали, что он льстит, но льстит от доброго сердца, этот добродушный толстяк с пестрыми усами. Потом мы отправились к Антонине, и Мираб с сожалением проводил нас до порога.
Стэлла шла между нами, с букетом цветов в руке и с медалью на зеленой с розовыми полосками ленточке, приколотой к платью. Она вся сияла от счастья и болтала без умолку, и прохожие оборачивались, чтобы полюбоваться ее длинными черными косами.



Медалью "За оборону Кавказа" - награждались все участники обороны Кавказа — военнослужащие Красной Армии, Военно-Морского Флота и войск НКВД, а также лица из гражданского населения, принимавшие непосредственное участие в обороне.

Тамара, увидев нас, закричала:
— Антонина, беги, погляди, кто пришел! Антонина!
— А я-то ждала тебя, Никита, ждала, каждый день ждала! — кричала Антонина, сбегая по лестнице.
Она расцеловала маму и Стэллу, схватила цветы и потащила нас наверх. Шалва Христофорович сидел у окна.
— Никита пришел? — спросил он. — Очень рад! Поздравляю с победой. Какое счастье, Никита! Дай, я тебя расцелую. С тобой Стэлла и твои друзья, да?
— И мама!
Художник встал:
— Где же Нина? Что же вы молчите? Подойдите ко мне, дайте обнять вас и поздравить с победой. Какое счастье, какое счастье! — повторял он, целуя маме руку. — Наконец, мы все можем вздохнуть свободно... Как Георгий? Как мой Серго?
— Они в Севастополе, — сказала мама. — Сегодня они так же счастливы, как все в нашей стране... И, конечно, вспоминают нас с вами.



Е.Халдей. Севастополь. Май 1945 г.

— Я слышу, бурлит весь Тбилиси, — сказал художник. — Можно подумать — дома все пусты.
— Да, — подхватила мама, — чудеснее дня я еще не видела в жизни!
Мы пошли в комнату Антонины и увидели Хэльми.
— С победой, мальчики! — вскричала она, бросаясь навстречу. — Я так счастлива! Мы уезжаем домой.
И она принялась рассказывать о Таллине, который, как видно, очень любила. Сколько там древних башен и памятников! И одну башню зовут «Длинным Германом», а другую — «Толстою Маргаритой». И есть домик Петра в парке Кадриорг и памятник русскому броненосцу «Русалка», погибшему в море. Теперь она все это снова увидит!



— А я еду на свой крейсер, — сообщил Фрол.
— Не-ет, тебе дали крейсер? — удивилась Стэлла.
— Мне? Ты не так поняла. Командовать крейсером я, разумеется, буду, но только лет через двадцать. А пока буду матросом.
— Матро-осом? — протянула Стэлла.
— Какая ты непонятливая! Ты ведь пойдешь на практику на электровоз? А потом сама станешь строить электровозы. А я вначале стану на вахту в орудийную башню. Чтобы быть командиром, надо все знать, что делают механики, артиллеристы и штурманы. Чтобы я мог исправить любую ошибку.
— Ах, так? Ну, понятно. И когда вы вернетесь?
— Через три месяца.
— Так не скоро!.. — протянула Антонина.
— Зато мы вам столько расскажем!
Стэлла, зная, что Фрол всегда сердится, когда хвалят какую-либо другую профессию, кроме профессии моряка, заспорила с Фролом, кем лучше быть — моряком или минометчиком, как ее брат Гоги.
— Не-ет, — дразнила Стэлла Фрола, — ну как бы ты очутился на крейсере в Берлине, если там моря Нет? Другое дело, скажем, Японию брать — она ведь на островах, ее можно окружить флотом...
— Что ты понимаешь! — рассердился Фрол. — Под Берлином река, и по ней наши катера ходят!



В.В. Морозов. Катера Днепровской военной флотилии переправляют войска через Шпрее в Берлине.

— Ну, не сердись! — попросила Стэлла. — Разве можно в такой день сердиться? Пойдемте-ка на фуникулер. Скоро салют.
На улице уже темнело.
— Мама, ты пойдешь с нами? — спросил я.
— Нет, я посижу с Шалвой Христофоровичем... Мы отсюда... («увидим», хотела она сказать, но запнулась) услышим салют.
Дневная жара спала, и с гор тянуло приятной свежестью. В сгущавшихся сумерках выступали белые стены. Повсюду слышался смех. За стеной, в саду, мужские голоса пели веселую песню; в другом доме кто-то играл на рояле.
Нам долго пришлось стоять в очереди, прежде чем мы попали в вагончик: слишком много людей стремилось в этот день наверх, в парк культуры! Дворец наверху весь сверкал. Гирлянды разноцветных огней свешивались между колоннами. С хохотом мы втиснулись, когда подошла наша очередь, в переполненный до отказа вагончик. Фрол смешил нас, говоря, что Стэлла вылетит и покатится вниз по откосу, а ему придется ловить ее за косы.
Весь парк наверху был полон народу. Мы с трудом пробрались к ограде.
Кто-то сказал:
— Осталась одна минута.
Фрол вынул часы и, подтвердив, что осталась одна минута, захлопнул крышку. И сразу все стихло. Антонина схватила меня за рукав:
— Гляди, Никита!
— Куда?
— Да вниз же! Как там широко, глубоко... совсем море...



Вдруг все осветилось, словно при вспышке молнии, — и дальние горы, и река, и башни замка над нею. Антонина вздрогнула. Я взял ее за руку:
— Что ты? Это же весело, а не страшно!
И верно! Залп был праздничный и веселый.
Разноцветные ракеты, одна ярче другой, зеленые, синие, красные кометы стали вспыхивать то тут, то там — и на горах и в лощине, — световые контуры очертили все набережные, проспекты и вершины холмов, и над нашими головами, наверху, в парке, вспыхнули сотни ярких солнц.
Опять темнота — и снова все осветилось и загремело, и понеслись по небу хвостатые звезды, описывая дугу и затухая в Куре.
В эти мгновенья я думал: сейчас в Севастополе, на Приморском бульваре, стоят три друга — отец, Серго, Русьев — и тоже слушают залпы боевых кораблей. Ракеты вспыхивают ярко и весело, и лучи прожекторов бегают по небу, скользят по бортам и мачтам. И папа думает о нас с мамой, дядя Серго — об Антонине, а Русьев — о Фроле.
И в моем Ленинграде тоже гремят орудия, и народ на Неве любуется кораблями, Петропавловской крепостью и иллюминованными мостами и радуется, что никогда больше не бывать Ленинграду в блокаде.
И на родине Хэльми, в Таллине, салютуют корабли, возвещая: «Мы победили! Победа!», и летают ракеты над городом, похожим на сказку, говоря ему: «Ты свободен!»
А в Москве салют громче, чем везде, и прожекторов сотни, и ракет тысячи, и они самые красивые и самые яркие, потому что это — Москва.



В День Победы над фашистской Германией, 9 мая 1945 года, был дан салют 30 залпами из 1000 орудий". Фото Я.Халип.

Раздался последний залп — и угасли ракеты. Но лучи прожекторов принялись быстро бегать в темноте, словно играя в пятнашки.
А что творилось вокруг! Все кидали в воздух фуражки и шляпы, бросались на шею друг другу и целовались. Некоторые вытирали слезы. И Стэлла вдруг принялась целовать всех подряд — Антонину и Хэльми, меня и Юру. А когда дошла очередь до Фрола, он чуть не опрокинулся за ограду. Но Стэлла все же расцеловала и его. Она готова была перецеловать всех, кто попадется ей на пути.
Заиграл оркестр, и все принялись танцевать.
Наконец, мы выбрались из толпы.
«Да, — думал я, — нам еще долго придется учиться, чтобы Антонина могла выращивать цитрусы, какие захочет, Стэлла — строить электровозы, которые поведут через горы поезда в двести вагонов, а мы с Фролом — командовать даже небольшими кораблями на флоте. Но «настоящий советский человек, если он чего-нибудь захочет, все сможет», говорит мой отец. И мы все добьемся, чего хотим — и Антонина, и Стэлла, и Юра, и я, и Фрол, — потому что растем в Советской стране, где для нас все дороги открыты. Мы придем с Фролом к морю, и оно станет для нас родным домом!»

* * *

Продолжение следует.



Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru