Вскормлённые с копья - Сообщения за февраль 2010 года

Плохо, что я не ясновидящий. Бывают же такие люди, получающие этот дар свыше, причём ни с того, ни с сего. Но не буду роптать. Бог знает, кого чем награждает. На то он и бог. Я же без всяких претензий отмечаю, если бы я был ясновидящем, то хоть как-то подготовился бы к тому, что меня ожидало на следующий день в понедельник. Я же ни сном ни духом не ведал, что тучи почернее тех, что были на пляже, неумолимо сгущались над моей, то ли бестолковой, то ли неприкаянной головой.
А было вот что. С раннего утра замполит Евгений Капитонович Соловьев, такой же как я не ясновидящий, но облечённый большой властью и соответствующей ей ответственностью получил указание к 12.00 прибыть в политотдел всех воинских формирований расквартированных на территории города Горький, на какое-то важное совещание. И он туда прибыл.
Много что было там доведено до чутких ушей собравшихся политработников, но один вопрос был поставлен ребром особенным. Было сказано, что за последнее время участились случаи драк между военнослужащими и гражданским населением. Вот и вчера на городском пляже произошла особенно большая драка, в которой замечены военнослужащие в морской форме.
И вот часов в 16 в умывальнике, расположенном у причала, я стираю носки. Дверь умывальника открыта и я увидел, что замполит, вернувшийся с совещания, прошел в курилку, где сидело несколько матросов и в их числе старшина 2 статьи Ерёмин, который вчера был со мной в культпоходе. И замполит обращается именно к нему. Знает Евгений Капитонович от кого можно получить самую исчерпывающую информацию. Замечательный воин Ерёмин. Грамотный, смелый, честный. Но есть у него одна особенность характера. Не боясь ничего, он не боялся и признаться в чем угодно. Видно, так воспитан родителями говорить всё как на духу, когда спрашивают старшие.
И слышу я следующий диалог:
– Ну как, товарищ Ерёмин отдохнули вчера на пляже?
– Отлично, товарищ капитан-лейтенант, там интересно было.
– И что там вам больше всего понравилось?
– Драка, товарищ капитан-лейтенант.
– Что за драка, товарищ Ерёмин?
– Да на нас полезли там всякие, ну все, кто на пляже был. Ну мы им там дали. Нас там такие три красивые девки – пионервожатые даже похвалили за это.
– А что к ним что ли приставать все полезли, а вы заступились?
– Да нет, это на нас полезли. Мы же никого не трогали, а они полезли. Вот мы им и дали.



Вся правда о гибели Дейви Джонса (Александр Шабунов).

Видно, ничего не поняв, замполит увёл Ерёмина к себе для уяснения сути дела, а я крепко задумался, чувствуя, что тоже буду участником беседы. И не ошибся. Вскоре по трансляции прогремело: «Лейтенанту Щербавских прибыть во второй отсек»
Собравшись с духом, я прибыл, куда велено, и предстал перед укоризненным взором замполита, сидящего за столом в кают-компании. «Так, товарищ Щербавских», – начал он речь, – «я-то думал, вот офицер к нам прибыл грамотный, работящий, команда его сразу зауважала. Думал, что за деловые качества, а вы, оказывается, панибратство развели. Дошли до того, что даже драку возглавили».
Тут замполит прервал свой монолог, так как в отсек вошел командир вместе с строителем.
– Что случилось, Евгений Капитонович? – спросил командир, усаживаясь во главе стола.
– Да вот, Анатолий Федорович, в той драке, о которой я вам говорил, оказывается наши участвовали.
А возглавил эту драку наш доблестный штурман, который тут вот стоит и даже не краснеет.
Услышав это сенсационное сообщение, командир на какое-то время лишился дара речи. Но вскоре его так прорвало, что он стал ещё больше картавить от невыносимого возмущения.
Но тут вмешался строитель, который все что-то высматривал в местной газете, которую расстелил на столе.
«Анатолий Федорович, – сказал он, –я извиняюсь, но вот в газете говорится как раз про это событие».
При этих словах командир и замполит будто споткнувшись умолкли и уставились на строителя, а он начал читать статью. В ней говорилось, что в воскресный день такого-то числа на пляже ввиду неожиданной грозы сложилась такая же ситуация, как год назад, когда, стремясь скорее попасть на речной трамвай, отдыхающие создали давку, в которой погибло три человека. Так могло произойти и на этот раз, но оказавшиеся на пляже военнослужащие не допустили давку, а заметивший все это дежурный по спасательной станции выслал на помощь добровольным стражам порядка два пожарных катера, которые окончательно нейтрализовали панику и обеспечили вывоз большой группы детей.



О газете «Красный Сормович»

Немного помолчав, замполит сказал: «Ну извини меня, Владимир Павлович, запутал меня этот косноязычный Ерёмин, не разобрался я толком». И командир тоже извинился. Но на будущее дал строгий совет, постарайся, – сказал, – не влезать больше в разные происшествия. А то всё ты в какие-то истории попадаешь. Ну прямо какая-то у тебя чесотка на происшествия. То на шлюпке норовишь Каспийское море переплыть, то в док падаешь, теперь вот в драку попал. Что ещё от тебя ждать? Я заверил командира, что больше не буду, и мы разошлись по своим делам.
Вечером Олег Линде, который в связи с убытием Кулакова в отпуск, исполнял обязанности старпома, сказал мне: слушай, Володя, ну и кашу ты заварил, тебя как из мешка на нашу голову вытряхнуло. Ты хоть знаешь, что твой Усанов сегодня Ерёмину глаз подбил? И за что он это сделал, тоже не знаешь? Я на все его вопросы ответил отрицательно, хотя и догадывался о сути дела. А Олег продолжил: а побил твой Усанов Ерёмина за стукачество, за то, что он про драку рассказал. Ну и распустил вас Кулаков всех тут. Теперь мне порядок приходится наводить. Но шутки шутками, а замполит приказал срочно пресечь ссоры между нашими подчинёнными и ты, как главный злодей, должен мне помочь. И мы наметили план, который и правели в исполнение на следующий день.

Во время приборки Олег, я и доктор Игорь Сосков прошли с первого по седьмой отсек и в каждом отсеке я произнёс короткую речь, в которой разъяснил, что с Ерёминым поступили несправедливо. Он правильно сделал, что сказал правду. Никто из нас не должен скрывать правду от старшего начальника.
Это незыблемый закон воинской службы. Разве кто-нибудь промолчит, если обнаружит пожар в отсеке? Нет, он обязательно «настучит» в центральный пост. Это я виноват, что не доложил о случившемся. Тот, кто обидел Ерёмина, должен попросить у него прощения, а я прошу всех вас простить меня, за то, что пострадал невиновный. Когда мы дошли до третьего отсека, где как раз были и Усанов и Еремин, и я произнёс свою речь, Усанов обратился к Ерёмину: «Прости меня, Саня, можешь дать мне по морде, только не сильно». Все рассмеялись, а Олег взял обоих за шиворот и стукнув лбами, сказал: «Миритесь, пока я добрый». В общем смех смехом, но мир был восстановлен полностью.



Основан Нижний Новгород,  князем Юрием (Георгием) Всеволодовичем в 1221 году у места слияния двух великих русских рек Волги и Оки как опорный пункт обороны русских границ от мордвы, черемисов и татар. Город расположен на месте впадения Оки в Волгу, на правом берегу Волги. Ока делит город на две части. В верхней — находится исторический центр города (Нижегородский район, Советский район, Приокский район), в нижней — Сормовский район, Канавинский район, Московский район , Автозавод, Ленинский район.

Всё, что когда-либо начинается, обязательно в своё время и кончается. По этому незыблемому правилу закончилось и наше пребывание в Сормово. И вот мы снова стоим в транспортном доке и буксир запряжён. Есть и ещё один закон бытия, который гласит, что во всяком веселье есть доля печали. Она была и тут. Нас радовало приближение встречи с Севером, но здесь мы покидали тех, кто долгое время был с нами, разделяя с нами все тяготы и лишения флотской службы и всякий раз приходил к нам на помощь. Я имею ввиду сдаточную команду. Это семеро мастеров на все руки, каждый из которых и моторист и электрик и трюмный и рулевой и торпедист одновременно, а в комплексе – достойный представитель рабочего класса России со всеми, вытекающими из этого похвальными достоинствами и простительными недостатками. И их руководитель – Константин Иванович Гордеев – одновременно и администратор и инженер и добрейший человек. Одним тёплым летним днем мы тепло попрощались с ними и сопровождаемые звуками сирен стоящих у причала лодок не спеша отправились в свой всё ещё дальний путь.

4. Попутные комментарии.

Да простят меня те, чьё внимание к нужным и полезным делам я отвлёк на свое запутанное повествование. Я и сам который уже раз задаю себе вопрос, а нужно ли кому-нибудь то, что я пишу? Или я на старости лет вздумал заделаться писателем? Это в мои-то 78 лет? Смешно. Однако, как говаривал знаменитый Костя, который, если верить слухам, привозил в Одессу шаланды полные кефали: «Но дело, видите ли, в том».



Бернес создал настоящий гимн всепобеждающей любви, согревающей и оберегающей солдата на войне. - ПЕВЕЦ ДУШИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ. Леонид ШЕМЕТА, Владимир ПОЛОНСКИЙ.

Пишу я, во-первых, для товарищей по оружию, для подводников, которые, прочитав все это, обязательно вспомнят свои нескучные дни и ночи на морских дорогах, может быть встретят на этих страницах забытых друзей, и улыбнутся, на время забыв свои старческие проблемы.
Во-вторых, пишу я для тех, кто может быть хочет знать хоть что-нибудь о нас из уст того, кто сам подводник, а не довольствоваться ходульным и слащавым вымыслом, льющимся мутной рекой с киноэкранов и книжных страниц.
И, в третьих, для себя я пишу, потому что в это время я глубоко погружаюсь в свое доброе прошлое, от чего, видимо, расправляются мои мозговые извилины, светлеет память и из небытия возвращаются забытые имена.
Особенно хочу остановиться на пункте «во-вторых». Когда мне доводится смотреть фильм на морскую тематику, то возникает подозрение, что те, кто это состряпали, лучше осведомлены об инопланетянах, нежели о нас. Я не говорю о правдивых и объективных произведениях, которые есть, но которых несравнимо мало, а о тех, которые именно рекой льются и топят в себе правду. Если верить этому ширпотребу, то все мы – начищенные, наглаженные, чаще всего с напомаженными усами в белоснежных тужурках на юге, в чёрных на Севере, а вовсе не в ватниках, ходим балетно-решительной походкой, постоянно отдавая друг другу честь, целуем ручки и говорим комплементы красивым женщинам, мужественным голосом отдаём громкие команды. Вне службы бренчим на гитарах и прекрасным баритоном поём песни, в которых слово «моряк» рифмуется со словом «маяк», «волна» – «страна», «прибой – «родной» и т.д.
В море мы стоим столбами на мостике или сидим у каких-то пультов, или мокнем под дождём в плащах с капюшонами, не замечая навеса, находящегося рядом. В кают-компаниях мы принимаем пищу за столами, накрытыми белоснежными скатертями и сервированными, как на банкете. Не коки, а именно повара в белоснежных колпаках пекут пудовые торты именинникам. Общаясь между собой, мы или изъясняемся афоризмами или несём какую-то бредятину. Даже во многих документальных фильмах можно увидеть только, как подводная лодка отходит от пирса под мелодию или «Раскинулось море широко...», или «Прощайте скалистые горы...» и через мгновение возвращается обратно теперь уже под мелодию «Когда усталая подлодка…»
Глядя на эту идиллию, любой несведущий подумает только одно: «Вот живут подводники, только и делают, что под музыку на подлодках катаются. За что им только деньги платят?».
И я вовсе не утрирую, я своими ушами однажды услышал от человека, который тоже служил, правда, на берегу. «Да знаю я этих подводников; раз в неделю отойдут от пирса, погрузятся, всплывут, где-то там недалеко поплавают, и обратно к пирсу. И каждый день тарань жрут и вино им красное, дорогое, дают».



"Огонек".   "Бред сивой кобылы"

Был такой командир в Риге – капитан 2 ранга Гурьев. Зашли как-то к нему в свободное время я и другие командиры, кажется, Погуляев, Баркан и ещё кто-то, не помню уже. А он читает журнал «Огонёк» и чертыхается. Что с тобой? – спрашиваем. А вот послушайте, – отвечает Гурьев. И зачитал нам рассказ «Седьмая торпеда». Автора не помню. Когда мы прослушали этот «шедевр», у нас от возмущения даже зубы вспотели. Чего там только не понаписано. Там и женщину беременную нашли в море и она родила на лодке. И весь экипаж нянчил младенца. А поскольку у матери не оказалось молока, то младенцу скормили последнюю банку сгущенки. Вот какие щедрые, последнюю банку не пожалели! Торпедной стрельбой там руководил старший торпедист. Торпедисты наводили торпедный аппарат на цель, как пушечный ствол, и старший торпедист командовал «Огонь!», после чего в отсеках пахло порохом.
И вдруг у них что-то случилось с корпусом, и почему-то именно боцман «карабкался по скользкому килю», как написано в том рассказе, и что-то там выправлял кувалдой. А командир вместе с замполитом в это время сидели в каюте, курили трубки и прихлебывали чай с коньяком, ведя разговоры о превратности судьбы, сдабривая их цитатами из библии. А боцман там вообще, как вездесущий, чуть ли не одновременно появлялся в разных отсеках и везде командовал. Складывалось впечатление, что автор этого комикса считает его самым главным начальником на корабле. Большего бреда не смогли бы придумать и три поросёнка. И все это напечатал очень уважаемый в то время журнал «Огонёк».
Нас с Гурьевым эта ахинея настолько достала, что мы сели и написали в редакцию гневное письмо с указанием не менее полусотни потрясающих ляпсусов, допущенных в этой писанине. И где-то через месяц получили ответ, в котором автор уличил нас в незнании морской специфики и объяснил, что автор в своем произведении волен полагаться на своё творческое видение. И ещё столько насообщал абсолютно нам непонятного, что мы на веки вечные зареклись вступать в какие либо полемики с творческой интеллигенцией. Что нам ещё оставалось, кроме как лишний раз чертыхнуться.
А теперь, разъяснив мотивы, заставившие взяться меня за перо, продолжу временно прерванное повествование.

5. По медвежьим углам.



Ярославль.   Кострома.

Дальнейшее наше плавание можно разделить на два этапа. На первом этапе от Горького до Череповца оно было похоже на экскурсию, так как проходило по обжитым местам мимо красивейших старинных городов. Уставали бегать от борта к борту, разглядывая всё это великолепие. Потом путь пошёл по диковатым, а затем совсем диким местам. Когда по реке Ковжа продвигались, казалось что в «кащеево» царство попали. Вода кофейного цвета, всюду водовороты, то слева, то справа коряги торчат похожие на неведомых чудовищ. Необхватной толщины высоченные деревья преграждают дорогу солнечному свету, доходя порой до самой воды
Так и кажется, что вот откуда-нибудь леший  выглянет и свиснет в два пальца. Но не показался леший, а вот медведица с двумя медвежатами показалась однажды. Мы поприветствовали, помахали ей, а она встала на задние лапы и проводила нас взглядом. Когда же мы пошли по Мариинской водной системе, то это уже было не плавание, а непрерывная работа. Это была ещё старая, не переоборудованная система. Расстояние между её шлюзами иногда было всего от трёх до пяти километров, а всего этих шлюзов было около полсотни.
Не доходя до очередного шлюза метров на 100-200 отдавался буксирный трос и буксир проходил шлюзование. Открывались ворота, буксир входил в шлюз, вороты закрывались, уровень воды в шлюзе поднимался до уровня реки за шлюзом, открывались следующие ворота, буксир выходил и ждал нас. Мы же подавали стальные трос на оба берега и крепили их к ближайшим деревьям, обводя огоны вокруг них и заклинивая их специально наготовленными толстыми прочными брусьями. И работая шпилями подтягивались вперёд по ходу. Потом переносили тросы ещё дальше и опять подтягивались.
И таких подтягиваний, в зависимости от конкретных условий было от двух до четырёх, пока док не подойдёт к шлюзу.
После этого открывались ворота, мы заводили тросы непосредственно на стенки шлюза и втягивались в него. Потом шлюзовались, снова становились на буксир и следовали дальше, до следующего шлюза. На каждое шлюзование уходило времени больше часа и поэтому скорость нашего продвижения по системе равнялась скорости пешехода
Для бесперебойной работы личный состав был разбит на две смены. В каждую смену входили группы швартовщиков на обоих бортах дока и группы работающих на обоих берегах канала, которые так и следовали вместе с доком, но по берегам. Работы шла круглосуточно. Одна смена работает, другая отдыхает. Когда же расстояние между шлюзами было порядочное, то береговые группы поднимались на док.



Из-за подъема воды в оз. Белом, в устье рек Ковжи, Кемы и Шолы образовался Ковжинский разлив. Здесь на небольшом островке остались развалины затопленной ц. Сретения (XVIII в.) несуществующего ныне с. Ковжа Вологодской области. Фото 2005 г.

И вот однажды, как принято сейчас изъясняться, в команде стартовал понос. Приключилось это с шестерыми матросами из береговых групп и вначале командование наше, да и все остальные не на шутку перепугались. Ведь если это инфекционное заболевание, то может вспыхнуть эпидемия, а это значит, что о случившимся нужно немедленно доносить как о ЧП со всеми вытекающими отсюда последствиями. Но, раскинув умом, пришли к выводу, что раз это явление длится уже больше трёх дней (пострадавшие не сразу доложили о своей беде) и ни тошноты, ни головной боли, ни температуры, ни боли в животе нет, и даже аппетит не пострадал, то значит это не заболевание, а просто расстройство. Просто бедолаги каких-то не тех ягод наелись, будучи на берегу. Но бороться с этим все равно нужно, хотя бы для того, чтобы берега не загаживать. Экология, однако.
Наш командир родом был из Сибири. Он вспомнил, что такие хвори и там нередко бывали, а лечили их отваром черёмухи. Причём очень эффектно.
Начальник дока сообщил, что и в этих местах тоже такое случается и лечатся тоже черёмухой, но свежей ягодой, а не отваром. Причём ягоду едят только утром натощак, не менее, чем за час до еды и прямо с косточками. Но ягоды надо ещё найти, да и на собирание их тоже время требуется. В общем, задача не из лёгких.



Общий вид взрослого растения. Ботаническая иллюстрация из книги К. А. М. Линдмана «Bilder ur Nordens Flora», 1917—1926.

Но тут является старшина 1 статьи Шилов, и задача сразу получает своё решение. Обратившись к командиру, он доложил, что его деревня находится справа по ходу в 12 километрах от нас, а её жители постоянно собирают эту черёмуху, и в каждом доме её хранится по несколько ведер. Из неё и лекарства делают, и пироги пекут и самогон на ней настаивают. Поэтому весь народ там на здоровье не жалуется. Последний пункт из сказанного Шиловым в подтверждении истинности не нуждался, так как он сам эту истинность подтверждал наглядно. Крепок был и телом и душой и красавец отменный. И ещё доложено было, что он Шилов обязуется доставить это лекарство на лодку, если командир отпустит его в эту деревню хотя бы на пару часов родителей навестить.
Для принятия решения обстановка была обнадёживающе-предостерегающая. По карте, вернее кальке, получалось что на одной широте с той деревней как раз находился пятый от нас шлюз всего в полутора километров от деревни и поскольку канал в этом районе идёт с двумя изгибами то по воде до того шлюза выходит около тридцати километров, так что запас времени для ходоков имеется, и немалый. Командир, замполит в и ВРИО старпома Олег Линде, посоветовшись, решили, что нужно с Шиловым послать ещё одного человека, всё-таки места тут глухие, мало-ли чего. И послать желательно офицера, так как мероприятие ответственное. Только вот кого?.
Сначала остановились на кандидатуре доктора – Игоря Соскова, но сразу и забраковали её.
Доктор нужен здесь. Неровен час, ещё что-нибудь случится по медицинской линии. Всего два дня назад один матрос травму получил при работе с тяжёлым стальным тросом. Так что, кроме меня, посылать больше некого. Есть ещё механик, но он тоже постоянно на лодке должен быть. Но когда Олег предложил мою кандидатуру, то командир сразу возмутился. «Ни в коем случае, –говорит, – этот опять там в какую-нибудь историю влезет, в драку какую-нибудь».

Продолжение следует.

Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.

Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.



Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru

Согласно этого плана мне пришлось принять дела командира БЧ-III у уходящего в отпуск Олега Линде. Поэтому дел у меня сразу стало невпроворот. По образному выражению штурмана Постникова, я завертелся, как пудель в цирке. Чего стоила только эпопея по списанию торпед-болванок, использованных для прострелки торпедных аппаратов. Вдруг всплыло, что их за лодкой числится аж 6 штук, и никаких документов на них нет. Все мои метания между флагманом бригады и минно-торпедной частью береговой базы результата на дали. В техупре тоже было глухо. Тогда Василий Андреевич Осягин вручил мне канистру спирта и сказал: иди не мешкая в арсенал флотилии, есть там такой-то капитан-лейтенант, который может не только блоху подковать, но и её блошенят, и назвал его приметы и фамилию. Обратись к нему, он все сделает. И действительно. Увидев в моих руках канистру, старый-престарый каплей с обвисшими щеками и сизым носом сразу воспылал ко мне отцовской любовью, внимательно выслушал и сказал. «Приходи завтра к концу дня, всё будет «тип-топ». А сейчас давай примем по стакану на грудь и по домам. Видишь, рабочее время кончилось. Приняли мы на грудь и я ушёл обнадежённый.
Когда на другой день я предстал перед этим волшебником, то заметил, что щеки и веки его опухли ещё больше, а нос вообще стал цветом баклажана. Но на ногах он стоял твёрдо и даже не забыл, кто я такой. Завёл меня в свой кабинет, подал бумагу, ткнул в неё негнущимся пальцем и сказал: «Видишь, вот номера твоих торпед, вот подписи, вот печать. Так что ничего за вами больше не числится. А сейчас давай ещё по стакану и до свидания. А Осягину привет. Мы с ним воевали вместе. Окрылённый, я помчался восвояси, чтобы вертеться пуделем на следующую тему.
Так я познакомился с эффективностью негласной валюты. Сколь велико на флоте могущество спирта, оценить трудно, так же, как могущество его эквивалента – водки на гражданке. В дальнейшем мне предстояло познакомиться и с другими явлениями, а пока все мое время поглощала подготовка к предстоящему плаванию.



В начале июня мы с Постниковым по очереди ходили в гидрографию, где снимали кальку с карты  Волги от Астрахани до Горького. Это была кропотливая и ответственная работа. Нужно было нанести не только береговую линию со всеми населёнными пунктами, но и фарватеры, мели, глубины, створы и навигационные знаки. Потом Постников занялся другой работой, а эта целиком легла на мои плечи. Это было вообще-то нетрудно, даже интересно, тем более, что азы гидрографической науки я прошёл в училище. Поэтому работа спорилась, и я её закончил досрочно, чем совершил большую ошибку. Ведь предупреждали меня старшие более опытные товарищи, что на флоте стахановцы не нужны.
Во-первых, на них, как на дураках, воду возят, во-вторых, своим рвением они ставят в невыгодное положение других. Так оно и случилось. Я даже и отдышаться не успел, как старпом Кулаков загрузил меня всякими бумажными делами: составлением разных актов по инвентаризации многочисленного лодочного имущества.
В процессе окончательной подготовки лодки к переходу произошло одно событие. Это было во время глубоководных испытаний. Когда мы всплывали, в боевую рубку начала поступать вода. Рабочий сдаточной команды некий Гоша (я ещё напишу о нём позже), который нёс контрольную вахту в боевой рубке, установил место течи. Сейчас я уже точно не помню, но, кажется, это был клапан глубиномера, а, возможно, и клапан затопления рубки. Я как раз был под нижним рубочным люком и собрался уже лезть в рубку, но командир остановил меня, сказав: «Штурман, занимайся своим делом», и послал туда командира отделения трюмных старшину 2 статьи Еремина. Только сапоги его скрылись в люке над моей головой, как поступил доклад, что вырвало клапан и сразу же вода полилась в центральный отсек.
Нижний люк захлопнули и командир начал всплывать. В это время Гоша с Ереминым пытались заткнуть дыру, стоя уже до пояса в воде, которая продолжала подниматься, и в рубку был дан воздух высокого давления. Приближаясь к перископной глубине, подняли зенитный перископ, а когда командир прильнул к окуляру, то встретился взглядом с кем-то смотрящим сверху. Он сразу застопорил ход и дал команду продувать весь балласт. Лодка вынырнула на поверхность. Через перископ ничего сверхъестественного больше не наблюдали, но через клапан спуска воды с рубки шла вода, что означало, рубка заполнена. Рубку быстро осушили и отдраили нижний рубочный люк. И увидели, что верхний тоже отдраен, а на мостике стоят Гоша и Ерёмин, мокрые, но улыбающиеся. Правда, немного напуганные.



"Подводные лодки 613 проекта". Серия "Боевые корабли мира", С-Пб, 2002 г.

А случилось следующее. Когда лодка подходила к перископной глубине, то давлением изнутри, которое теперь уже превышало забортное, крышка рубочного люка была откинута. Непонятно только было, почему его кремальера оказалась отвёрнута. Может быть от вибрации корпуса? Но это теперь не установить. Гошу с Ерёминым выкинуло наверх с воздушной подушкой. К счастью Гоша, отличающийся большой, ловкостью на взлёте успел ухватиться за поднимающийся перископ, а Ерёмин за Гошину ногу. Так что всё благополучно обошлось к всеобщему удовольствию.
Но, как говорится, много всего необычного и порой даже невероятного случается на свете, а жизнь, не останавливается на этом, идет своей чередой вперед. И, наконец, пришёл день, когда вся эта канитель закончилась. Накануне вернулись из отпусков замполит и минёр с доктором, а старпом и штурман Постников с командиром группы движения, пожелав нам счастливого плавания, убыли. И вот мы двинулись на Север.
Это было второе мое большое плавание в качестве полноправного штурмана. Помнится, когда в первый раз я вёл лодку по Чёрному морю из Одессы в Балаклаву, я, вроде, не так волновался. Видимо, потому, что я всё-таки был тогда стажер, и ещё не совсем повзрослевший, а значит, в какой-то степени беспечный. Теперь же я полностью сознавал свою ответственность. А потом я же работал не сам по себе, я ведь ещё руководил своей боевой частью I-IV.
Своими подчинёнными я был доволен. Правда, мне ещё не полностью доверяли руководить радиотелеграфистами, так как по большому счёту я был всего лишь начальником рулевой группы. А уж группу свою – рулевых сигнальщиков – я успел изучить досконально.
Они меня, видимо, тоже. И боцман Ионов, и командир отделения Усанов, и рулевые Звездаков, Волков, Васильев и Кузьмин были хорошие специалисты. Я был полностью в них уверен, и они меня понимали с полуслова. Ну а штурманский электрик Боловин был, как говорится, вне конкурса.
Переход до Астраханского рейда прошёл спокойно. Там нас уже ожидали транспортный плавучий док и большой речной буксир. Сдаточная команда, состоящая из семи человек, во главе с ответственным сдатчиком строителем Гордеевым после постановки в док переселились в его помещения, и в отсеках уже стало не так тесно.



Там на этом рейде  меня опять угораздило попасть в приключение. Когда для маскировки начали накрывать лодку брезентами, я в этой работе принял самое деятельное участие. Вместе с матросами лазил на высоте и проверял надёжность закрепления брезентов. И вот пробираясь вдоль левого борта ограждения рубки по горизонтальному, опоясывающему его толстому канату, я ухватился за один вертикальный трос, а он оказался ещё не закреплённым, и я полетел вниз.
Я даже не успел ничего понять, как оказался внизу под днищем лодки. Я сразу же выполз из под днища, причём уже с правого борта.
Встал, оглядел себя. Вроде не испачкался. И пошёл к правому трапу, ведущему на верх дока. Когда я шёл, то с удивлением увидел, что наверху никого нет, все куда-то подевались. Поднялся наверх, и там никого нет. Перешёл на левый борт, глянул вниз: вот они где. Вся команда оказывается внизу по левому борту и чего-то там ищут. Кто-то увидел меня и крикнул: «Вон он!», и доктор с Олегом побежали по трапу ко мне. Тут я сообразил, что это меня там искали. Доктор начал меня ощупывать и спрашивать, не болит ли где?. Я же возмутился, да чего вы, говорю, ничего у меня не болит, пошли работать. Нет, дорогой, говорит доктор, пойдём во второй отсек, я тебя получше осмотрю, ты же свалился с высоты трёхэтажного дома и не на травку, а на стальную палубу.
При тщательном осмотре в отсеке тоже не было обнаружено никаких повреждений, даже ни синяков, ни ссадин. Ни голова не кружилась, ни тошнило, ни в глазах не двоилось. Но, всё равно, командир освободил меня пока от всего и приказал отдыхать. И когда я отошёл от шока, который в какой-то мере все-таки у меня был, я долго размышлял, почему я, как тот УЖ в поэме Горького «Песнь о Соколе», который тоже там упал, только не в док, а со скалы, но не разбился, а рассмеялся, если поверить словам этого великого пролетарского писателя.
И я пришёл к выводу, что просто удачно упал. Я катился по гладкому борту лодки, а не падал вертикально, поэтому не развил достаточной для травматизма скорости. Я поблагодарил судьбу, уснул, проспал до самого ужина, во время которого Олег не преминул рассмешить всех, представив по своему обыкновению событие в самом комичном виде.



Дельта Волги.

А на другой день утром мы двинулись в этом доке за буксиром, прошли дельту Волги, миновали Астрахань и пошли вверх по могучей реке, и её прекрасные берега медленно поплыли назад перед нашими взорами. И справа и слева нас обгоняли и шли навстречу, расходясь с нами, пароходы, баржи, буксиры и мелкие катера. Люди на их палубах приветливо махали нам руками и желали нам счастливого плавания. Похоже, что вся наша конспирация с накрыванием лодки брезентами никого с толку не сбила и все прекрасно понимали, что это за чудо-юдо плывет посредине реки и радовались тому, что ещё одна боевая единица Военно-морского флота СССР готовится стать на страже его трудового народа. И меня, так же как и всех моих товарищей, это несказанно радовало.
Моё любование русской природой прервал торпедный электрик старший матрос Лупик, который сказал, что меня вызывает замполит капитан-лейтенант Соловьёв, он вместе с командиром и строителем находится на мостике дока. Я подошёл к ним, доложился, а замполит спрашивает, не забыл ли я, что завтра должен проводить политинформацию, и готов ли я. Я ответил, что всегда готов и сразу предложил одну идею. Я рассказал, что будучи в Ташкенте купил интересную книгу о реках России. В ней особенно много написано о Волге, об истории возникновения всех городов на её берегах. Может быть на политинформациях я буду рассказывать об этих городах по мере их прохождения. Ведь на нашем пути будут Сталинград, Саратов, Камышин, Куйбышев.
И опять я вляпался со своей инициативой и лишний раз убедился, что язык не только до Киева доведет, но и до новых забот. Замполит идею мою одобрил, но значительно её усовершенствовал, разъяснив, что политинформация есть политинформация, на ней доводятся до слушателей решения партии и правительства и сообщаются значительные и судьбоносные события в стране. Так что политинформации я буду проводить как и раньше, а в дополнение к ним буду ещё перед вечерней проверкой по трансляции информировать личный состав о том, что мне сейчас пришло в голову.
Озадачившись, я спросил разрешения идти, и получив его, отправился восвояси, по пути стараясь вспомнить анекдот про попа, где он кому-то по какому-то поводу ответил: «идея большая, но грех великий». Однако новое поручение я выполнял с удовольствием, так как увидел, что мои беседы по трансляции всем понравились.



Камышин - Сталинград. - Путеводитель "Волга, Кама, Ока, Дон".

Движение наше вверх по великой реке осуществлялось неуклонно и необременительно. Своей чередой проходили занятия по специальности, политзанятия, политинформации и судовые работы. В свободное время забивали козла, загорали и любовались постоянно меняющейся панорамой. Однажды, не помню уже где, то ли в Саратове, то ли в Камышине мы остановились для получения продовольствия. Доктор с двумя матросами на катере убыл в город и поздно вечером, уже после отбоя, доставил его на лодку. Я, Осягин и Линде о чём-то разговаривали в кают-компании, командир с замполитом были у начальника дока, когда доктор, загрузив продукты в провизионку, зашёл к нам. Он был мрачный и сходу нас огорошил, заявив, что Берия – предатель. Мы все замолкли и вытаращили глаза. Увидели, что он выпивши и стали уговаривать его укладываться спать. Доктор возбуждённо начал нам рассказывать что-то про сообщение по радио. Мы же всё-таки уговорили его и, как он ни сопротивлялся, уложили спать. А на другой день эту новость до нас довёл замполит.
И наконец прибыли мы на сормовский плёс, вышли из дока и стали к заводскому причалу на ревизию механизмов и для устранения кое-каких неполадок, которые вскрылись в процессе плавания. В частности, был заменён привод вертикального руля в седьмом отсеке. Моей же задачей, как штурмана, было снятие кальки дальнейшего маршрута от Сормова до Беломорска. Эту работу я выполнил за трое суток, так как уже ранее набил на этом деле руку, а ещё потому, что понял, что большая скрупулезность тут не нужна. Прежней калькой, кроме меня, практически никто не интересовался, а мне она понадобилась в основном для проведения бесед по трансляции.



Сейчас Горький - крупнейший речной порт на Волге и Оке. - Диафильм. Из Москвы... в Москву.

Простояли мы в Сормово недели две. Ничего особенного там не происходило, но один эпизод всё-таки запомнился. Вызвал меня однажды замполит и ставит передо мной очередную задачу. Завтра, то есть в воскресенье, нужно провести культпоход. Матросы очень хотят побывать на горьковском пляже. Вот список. Матрос Страхов родом отсюда, так что доведёт вас до пляжа. Ваша задача: чтобы отдых прошёл интересно, полезно и, главное, без замечаний. Это поручение мне понравилось сразу, так как отвечало моему желанию тоже побывать на пляже и отдохнуть. И таким образом я во главе двадцати добрых молодцев оказался на чудесном пляже, добравшись туда на речном пассажирском трамвайчике, так как пляж располагался на противоположном берегу Оки.
Отдохнули мы там отменно. Кроме загорания и купания вволю наигрались в волейбол. Народу было много, так как день был прекрасный. Но, видимо, когда что-то уж слишком, для разнообразия бывает и что-нибудь не очень. Так и в этот раз. Во второй половине дня по небу поползли сначала белые барашки, а за ними, как за авангардом, потянулись и главные силы – чёрные лохматые тучи, и начало погромыхивать. Народ начал собираться, подбирать разбросанную одежду и упаковывать сумки и авоськи. Мы же собрались быстро и отправились на ближайший причал, где в ожидании плавсредств уже стояла большая группа детей во главе с тремя молодыми пионервожатыми. Их было человек тридцать, сосредоточившихся в нетерпении у самого уреза воды. Начал накрапывать дождь, полыхнула ослепительная молния и грозно громыхнуло.



Оглядев большую массу дядей и тётей, несущихся с пляжа, я забеспокоился. Предчувствие какое-то нехорошее зародилось в моей душе. Мне вспомнились ранее слышанные случаи, когда инертная масса людей даже просто торопясь занять лучшие места, опрокидывала плавсредства, топя и калеча друг друга. И я распорядился, чтобы матросы встали так, чтобы отгородить детей от возбуждённых солнцем и алкоголем пляжников. И оказалось, что сделано это было вовремя, так как вскоре начал ощущаться напор всё прибывающей и уплотняющейся массы. Когда же начался настоящий дождь с громом и молнией, давление стало уже не на шутку угрожающим. Уже начали трещать перила причала, в одном месте несколько человек свалились в воду, а некоторые дети начали плакать.
Наши громкие обращения к толпе и просьбы пионервожатых не напирать никакого эффекта не производили. Видя испуганные глаза детей и хмурые лица матросов я всё ещё колебался принять единственно верное решение, и меня опередил старшина 1 статьи Шилов – старшина команды трюмных машинистов и могучий богатырь по физическому складу. Он резко ударил сразу обоими руками в животы сразу двух полных граждан, отчего они хрюкнув сразу сели на задницы увлекая и сшибая ещё двоих.
Следуя его примеру остальные матросы, и я в их числе, тоже заработали кулаками и локтями, а потом засверкали и бляхи матросских ремней.
Я, конечно, понимал, что нам не сладить с такой толпой, хотя нашу сторону и приняли ещё десятка полтора наиболее трезвых пляжников, понявших, что нас скоро сомнут и сбросят с причала. Ведь задние ряды не ведают, что творится впереди, и продолжают напирать на передних, и люди превращаются в слепую стихию. Было страшно думать даже, что будет с детьми.
И тут пришла помощь. К нашему причалу быстро подошли два пожарных катера: один справа, другой слева, и в толпу ударили мощные струи воды, которые остановили напирающую людскую массу и начали её рассеивать В это время подошёл речной пассажирский трамвай. Не ожидая подачи трапа, мы начали загружать детей прямо через леера, а наиболее прыткие сами, как тараканы, полезли на его палубу. В это время струя с левого пожарного катера отсекла от нас толпу. Мы быстро отошли от причала и вскоре уже на другом берегу распрощались с повеселевшими детьми и горячо благодарящими нас пионервожатыми. И неожиданно закончился дождь, тучи уползли в сторону городского центра, и изо всех сил засияло солнце..



х/ф. Судьба барабанщика Киностудия им. М.Горького, СССР, 1955. пароход Ф.Дзержинский отходит от пристани.

Продолжение следует.

Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.

Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.



Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru