Н.Лапцевич: Над потоком времени. Отзыв на Книгу 1 Сборника воспоминаний «О времени и наших судьбах» И.Куликов: Книга – лучший памятник! Э.Ильин: Рецензия или мнение одного из сотен однокашников... В.Лебедько: Некоторые замечания и предложения Г.Авраамов: Мысли после прочитанного Л.Чернавин: Неугомонный выпуск Н.Бондарева: Частное мнение лица постороннего, но не безразличного к судьбам подготов и первобалтов «46-49-53»
Над потоком времени
Н.Лапцевич
Отзыв на Книгу 1 Сборника воспоминаний «О времени и наших судьбах»
Закрыв книгу и мысленно охватив прочитанное, я испытал чувство, близкое к потрясению. Как будто я вдруг вознесся над потоком времени и с высоты птичьего полета мне открылись сразу целиком жизненные пути авторов воспоминаний. В этой удивительной картине с необычайной четкостью и во многом по-новому обозначились характеры и судьбы людей, с которыми я вместе шел одной дорогой в течение семи лет и которых, мне казалось, я достаточно хорошо знаю. Подобно какому-нибудь провидцу, я получил возможность одновременно проследить скрытые от нас обычно завесой повседневности попытки человека построить или изменить свою судьбу и сразу – последствия его усилий. Я смог увидеть, как провидение играет человеком, то равнодушно наблюдая за его потугами, то снисходительно способствуя успеху, то вдруг нанося наотмашь коварный и сокрушительный удар.
И самое захватывающее и поучительное из всего этого, – как человек после такого удара собирает свои силы и вновь вступает в борьбу с обстоятельствами за сохранение своего достоинства и верности избранному пути. В общем, книга, без сомнения, получилась. Она оставляет впечатление необычайно человечной и жизнеутверждающей силы. Ибо весь материал, созданный в ходе реализации идеи Ю. Клубкова, решившегося взять на себя поистине подвижническую инициативу по собирательству и обработке исходных материалов, а также по почти безнадежному делу издания воспоминаний, и тем самым подвигнувшего нас взяться за перо, представляет, я уверен, в своей сумме не только уникальный характернейший срез жизни одного поколения, но и богатейшее вместилище человеческих судеб и опыта, которые дают широкую основу для философского осмысления места и роли Человека и Общества вообще.
Причина этому совсем не в какой-то особой удаче Ю.Клубкова, осуществившего подборку воспоминаний. Я думаю, окажись в книге записки любого из наших однокашников, результат был бы не менее впечатляющим. И, что не менее важно, после прочтения каждого из воспоминаний и книги в целом получают новую силу и глубину чувства уважения к авторам и признательности к их поколению, прошедших свой очень нелегкий жизненный путь столь достойно. Если вдруг случится такое, что все собранные от наших ребят материалы удастся издать, то это будет самым дорогим индивидуальным памятником каждому из нас и не менее грандиозным общим памятником всему выпуску и нашему содружеству. Думаю, что этот первый результат дает веское основание считать, что дело на правильном пути, и окончательно ставит точку в споре на тему, кому и как работать с собранными материалами И дело чести каждого из нас оказывать редакционному совету посильную помощь.
Книга – лучший памятник!
Игорь Валентинович Куликов
Откликаясь на призыв Ю.М.Клубкова к однокашникам подвести итоги жизненного пути, могу добавить: И да поможет нам Бог! Хочу надеяться, что задуманное, пусть не в полной мере, будет выполнено, а мне, грешному, доведется прочесть такой уникальный документ, узнать о моих друзьях то, что, может быть, навсегда скрыто временем. Да, Клубков, здорово тебя осенило! А главное, друг, какой ты настырный мужик! Желаю тебе таким и оставаться. Лично у меня есть только одно небольшое уточнение. Я убежден, что для многих эти итоги предварительные, поскольку еще не вечер. Есть поговорка, что человек только предполагает... Эта истина имеет универсальный характер. Лично я убедился в этом не однажды. Оглядываясь назад, я вижу, что и в моей судьбе, и в судьбах нашего выпуска есть одна характерная черта – линия нашей службы и судьбы круто изменялась, и у многих не один раз. Возможно, это обстоятельство сделало нас слегка дубоватыми, но зато устойчивыми.
Перипетии моей службы настолько подготовили меня к возможным переменам, что мой переход в гражданское состояние был вполне естественным и безболезненным процессом, хотя я остался на гражданке самим собой, то бишь сыном казармы. Я очень жду появления издания, где любой, кто захочет, сможет рассказать о жизни, какой она была. Я знаю много удивительных судеб моих друзей, а по сути – каждая судьба уникальна, в каждой – эпоха. Понятно, никто из нас никому и ничего не должен. И все же, если можешь сделать, что надо, значит должен!
А память нужна, да еще как! Ведь уходят годы, люди и память.
Мир праху друзей наших. Аминь! Санкт-Петербург 17.07.2001 г.
Р Е Ц Е Н З И Я
или мнение одного из сотен однокашников «46-49-53», профессионала-подводника Э. Ильина, о «Книге 1» и будущих книгах Сборника воспоминаний «О времени и наших судьбах»
1. Внимательно прочитал все воспоминания «Книги 1» с предисловием и эпиграфом Александра Сергеевича. Ещё не беря книгу в руки, знал, что все мои однокашники «46-49-53» в морской ли, в гражданской ли деятельности, стали профессионалами. Все вырастили детей, растят внуков, построили, если не дом (дачу, усадьбу и тому подобное), то Дом, то есть Семью, посадили хоть одно дерево. Значит жизнь прожита правильно. Каждый из нас помнит, а может быть держит у сердца, слова любимого писателя-мариниста Виктора Викторовича Конецкого, сказанные много лет назад: «… никто пути пройденного у нас не отберёт». Разве с этой истиной можно или нужно спорить? Конечно же нет! Идея рассказать каждому о себе в свои 70 лет обрела реальные очертания в Книге 1.
Все сегодняшние и будущие авторы искренне хотят рассказать о себе, о промчавшихся годах, за которыми прожита жизнь: непростая, полная мужества, терпения, твёрдости, иногда героизма, огорчений и настойчивости, любви – любви к близким, уважения к своим однокашникам и друзьям. Что-то читал с удовольствием: Никиту Маталаева, если опустить подробности его антарктической «Одиссеи», прекрасно рассказанной в своё время в «Ледовой книге» Юханом Смуулом, Сашу Пиотровского – его ярко, свежо, со знанием дела рассказанные будни рыбака на Севере, грузового помощника капитана с обычными флотскими хохмами, хоть и с небольшими проблемами языка, «статистический отчёт» о флотском пути в адмиралы Олега Кузнецова.
Прочитал и принял всё!
2. Бесспорно, судьбы, прожитые жизни каждого из нас сами по себе неординарны, творчески интересны. Нас научили профессии «Родину защищать» (из известного всем кинофильма), о чём, по-своему владея пером, повествует каждый автор, лишь краем касаясь личного и прошедших политических эпох: Сталина-Хрущёва-Брежнева-Горбачёва… Я также записал на CD-ROM 40-50 листов, начиная с детства, ибо судьба семьи моих родителей достаточно трагична в 1932-1937 годах. В записках (возьму на себя смелость называть рассказанное так) важно, что наши взгляды и суждения о дружбе – незыблемы.
Высказывания о сегодняшнем дне России могут быть диаметрально противоположными, как бы мы ни исполняли свой долг в 1950-1980-е годы, на которые выпала наша молодость и наша самая активная жизнь. Естественно, каждый из нас совершенно обоснованно утверждает, что он – личность, которая оставила след в многоплановой палитре истории Военно-Морского флота СССР – России или той отрасли народного хозяйства, где пришлось работать, или даже в жизни страны той... и сегодняшней. С этим спорить нельзя. Да! Каждый из нас – личность!
3. После чтения записок моих однокашников невольно возникли вопросы, которые позволю себе задать редакционному совету. Попробую сам на них и ответить… Первый вопрос. Вы хотите издать эти записки, чтобы о нас – выпускниках подготии и 1-го Балтийского ВВМУ «46-49-53» остался след в памяти потомков?
С этой точки зрения издание Книги 1 и последующих оправдано. Они оставят след в истории жизни поколения, детскими глазами видевшего ужасы войны 1941-1945 годов, осмысленно переживающего те же ужасы Афгана и Чечни…, годов сталинского тоталитаризма, резцом прошедшего через судьбы многих, в том числе моих однокашников. Выходит, что из-за этого издание Сборника воспоминаний целесообразно. Теперь второй вопрос, более сложный. Кому эти воспоминания хороших людей, моих друзей-однокашников, профессионалов будет интересно читать? Читать сегодня, завтра, послезавтра?
Нашим детям 40 или за 40, внукам 15-20. Их жизнь, их становление шли уже в другой стране, с другими моральными и материальными ценностями. Свой путь они вынуждены были пробивать в постсоветской России, что было гораздо сложнее, чем это было у нас. У них другая жизнь, другие проблемы, желания, другое мировоззрение. Но интерес к своим «корням» у них есть или проявится в будущем неизбежно как естественное желание человека знать о своём происхождении. Наши дети и внуки прочитают эти записки, остановятся на судьбах своих родителей и их друзей. Вот, по-моему, круг людей, кого будут, кроме нас самих, естественно, интересовать эти Книги. Только даже для них и в первую очередь для них следует издавать Сборник воспоминаний.
Да, мы молодцы, если сумеем передать детям и внукам нашу преданность делу, веру в дружбу, искренность, силу добра, неприятие лжи, подлости, жлобства и хамства. Кроме того, полагаю, что Сборник воспоминаний будет интересен будущим историкам флота. Схема записок проста: военное детство, родители, путь к морю, запомнившиеся на всю жизнь годы учёбы, служба: у кого «рваная» (как, например, у Э. Ильина, который за 20 лет службы на дизельных подводных лодках имел суд чести и одно снижение в звании – всё за шутки отдыха, но не моря, а ушёл с лодок по здоровью с должности начальника штаба крупной ОБПЛ в Советской Гавани), а у кого-то «гладкая», становление профессионала, не важно в ВМФ или на гражданке, там даже, может быть, сложнее.
В текстах содержатся воспоминания о наиболее запомнившихся жизненных вехах, подтверждающих, что мы именно на своих местах, мы в ответе за корабль и личный состав, за порученное дело и так далее. Нас так научили! Большинство из нас не писатели и даже не подмастерья этого замечательного цеха. Не буду говорить о наших Лёше Кирносове, Илье Эренбурге, Ванечке Краско, Коле Загускине, Володе Брыскине и других, владеющих пером. Надо признать, что в литературном отношении некоторые записки слабые. Но мы не можем требовать от всех авторов быть на высоте наших литераторов. Изначально при замысле проекта Сборника воспоминаний такая задача не ставилась. Наконец, третий вопрос. Есть ли какая-то воспитательная нагрузка в наших записках для потомков?
Они узнают, что каждый из нас обладал интеллектом, то есть умел ставить задачи и решать проблемы, что в сочетании с жизненной хваткой, энергичностью, настойчивостью дало возможность достойно пройти свой путь. Возможно, они сделают вывод, что это актуально в любое время и для них тоже. Они узнают, что были военно-морские подготовительные училища, система высшего военно-морского образования, был мощный флот, были такие деды, прадеды, которые посвятили жизнь профессии «Родину защищать», работать с полной отдачей на любом месте. Так что воспитательная нагрузка есть.
Наши воспоминания сохраняют и передают следующему поколению информацию от конкретных людей о времени и событиях, нравах и обычаях, быте и человеческих взаимоотношениях, а также о том, как мы на своих плечах выводили флот в океан и активно работали в народном хозяйстве. А это ценнейшая информация для будущих времён и поколений! Итак, задав редакторам эти вопросы, я сам и ответил на них, конечно, со своей, субъективной точки зрения.
ВЫВОДЫ:
– Труд моих друзей и товарищей – однокашников (судя по первой Книге Сборника «О времени и наших судьбах») искренен, убеждает ещё и ещё раз в правильности «пути пройденного» и в том, что «никто пути пройденного у нас не отберёт».
– Дальнейшее издание книг Сборника (при этом, по-моему, не играет роли, кто из наших однокашников взвалил на себя этот тяжелейший труд) продолжит рассказ с одной стороны о наших судьбах – морских или гражданских, с другой – с должной мерой объективности расскажет читателю о становлении океанского ВМФ СССР в самый «горячий» период холодной войны и о делах нашего народного хозяйства.
Значит, независимо от литературных достоинств и недостатков, эта серия книг впишет ещё одну страницу в историю Военно-Морского Флота страны, даст картину жизни на «гражданке» в 1950-1980-е годы. Сказанное выше уже даёт право книгам Сборника на жизнь. Бесспорно, они найдут своих читателей в XXI веке, если будут храниться не только в семейных библиотеках, но и в мемориальном фонде Центральной военно-морской библиотеки.
– Предполагаю, что обязательно найдётся кто-то из сегодняшних, а скорее – завтрашних писателей (в том числе и маринистов), а, может быть, и из наших однокашников, владеющих пером на литературном уровне, кто в книгах Сборника «О времени и наших судьбах» найдёт запоминающиеся образы наших характеров, поступков, деяний, морских хохм, невероятных случаев, славных дел наших, которые, собранные в одной книге, ярко зазвучат в честь нашего выпуска подготов «49», первобалтов «53», прошедших свой путь достойно на флоте и на берегу. Думаю, что этот завтрашний труд будет по плечу только профессионалу пера.
10.01.2002 г.
Некоторые замечания и предложения
Об отзыве на Книгу 1 Сборника воспоминаний говорить еще рано, так как она представлена в оригинал-макете и еще не издана. Поэтому я позволю себе лишь несколько замечаний и предложений, которые могли бы не только приподнять значимость труда тех, кто замыслил и осуществил его, но и получить отзывы степени общественного признания.
1. Вместо предисловия и введения я бы предложил что-то одно, и это одно должно быть обязательно написано человеком, не относящимся к выпуску. Такими людьми, на мой взгляд, могли бы быть: адмирал флота Г.М.Егоров, адмирал В.А.Попов, Герои России контр-адмирал А.А.Берзин или вице-адмирал М.В.Моцак. Может быть, кто-то другой, то есть человек, участвовавший в строительстве океанского флота и прошедший через горнило холодной войны. Ему, конечно же, нужно дать тезисы, перечень особых общих заслуг выпуска (а они есть!), перечень всех адмиралов и других заслуженных людей выпуска. Тогда это будет Сборник, имеющий значимость для Военно-Морского Флота.
2. Сборник обязательно должен нести общественно-полезную нагрузку, иметь воспитательно-исторический характер, так необходимый сейчас новому поколению и вообще нашему российскому воинскому братству не только на период избрания нового пути развития нашей страны, но и на будущие времена. На какую продолжительность жизни рассчитан Сборник? Он может быть и семейной реликвией, и реликвией училища, и реликвией флота. Очень многое зависит от введения, так как авторов не объединить в единую фабулу. Но отбор среди них все же должен иметь место. Анкетные воспоминания следует отодвигать. Анкеты все мы научились писать, а вот как-то осмыслить прожитое и что-то оставить не только семье, но стране и флоту, в котором служил, просто необходимо.
3. В предисловии сказано: «Выпуск в целом достоин того, чтобы о нем сохранить память в истории». Правильные слова, но этого заявления недостаточно. Первая и основная значимость выпуска заключается в том, что это был первый дипломированный выпуск офицеров-подводников. Это значение выходит далеко за рамки ВМФ. Такого не было никогда ни в каком флоте. Меня удивляет непонимание этого факта нашими однокашниками, упорно стоящими на первенстве выпуска 1954 года. В какой раз мне приходится говорить, что в приказе Военно-Морского Министра № 00729 от 29 сентября 1952 года четко было сказано, что «распределение выпускников 1-го Балтийского высшего военно-морского училища с осени 1953 года произвести в точном соответствии с приобретенной специальной подготовкой, то есть штурманами и торпедистами подводниками». Взгляните на свои дипломы, там так и написано: штурман-подводник или торпедист-подводник.
Окончившие артиллерийский факультет были по своей подготовке выдающимися специалистами, но слова приказа Военно-Морского Министра изменить мы просто не в состоянии. Наши выпускники были не одни в строительстве нового океанского подводного флота, в освоении 70% всех имеемых на планете морей и всех океанов, в решении задач боевой службы в холодной войне, в активном противодействии всем тем, кто думал безнаказанно бряцать оружием на океанах и морях. Вместе с нами плечом к плечу шли подводники и надводники других выпусков и других училищ. Но еще долгое время стержнем подводного офицерского корпуса оставались выпускники 1-го Балтийского ВВМУ 1953 года. Они прошли непростую закалку и непростую подготовку суровой сталинской военной школы. Таким образом, значимость нашего выпуска должна иметь государственный вес. И это главное, что должно быть высказано во введении к Сборнику. Но этого пока нет.
Кстати, сам Сборник, по моему мнению, должен был начинаться с воспоминаний подводника: Кирилла Маргарянца или Никиты Маталаева, если нет других под рукой с более захватывающей судьбой. Начало – главное!
Мысли после прочитанного
Чем дальше уходит от нас военное время 1941-1945 годов, тем чаще мы в мыслях обращаемся к тем событиям, свидетелями и участниками которых мы, тогда еще юноши, были. В тяжелые годы Великой Отечественной войны руководство страны по инициативе Наркома ВМФ адмирала Кузнецова Н.Г. нашло возможность открыть в 1943 году Бакинское, а в 1944 году Владивостокское, Горьковское и Ленинградское военно-морские подготовительные училища. Организацией этих училищ преследовались две цели: во-первых, была необходимость готовить качественные кадры для поступления в высшие военно-морские училища, а средняя школа военного времени не позволяла это сделать, и, во-вторых, у многих ребят отцы и матери были на фронтах или своим трудом обеспечивали нужды фронта и не могли по этой причине уделять должное внимание своим сыновьям.
Мне посчастливилось быть одним из тех, кто был участником становления нашей «подготии». В 1943 году я был направлен на первый курс Бакинского ВМПУ, проучился там год, а в 1944 году нас, группу в 35 человек, перевели для продолжения обучения во вновь сформированное Ленинградское ВМПУ. Мы прибыли в город только что освобожденный от вражеской блокады. Училищу было предоставлено здание, сильно поврежденное в 1942-1943 годах, и мы по мере своих сил принялись за его восстановление. В октябре начался учебный процесс. Учились мы с каким-то особым старанием – многие за годы войны соскучились по настоящей учебе. И не случайно, когда в 1945 году были введены золотые и серебряные медали за отличное окончание среднего образования, десятки наших выпускников получили эти медали вместе с аттестатами зрелости.
Главное, что вспоминается сейчас, это наши командиры, воспитатели, педагоги, которые выучили, воспитали нас и дали нам путевку в жизнь. Но самые теплые чувства мы сохранили до сих пор к тем ребятам, с которыми учились на одном курсе, в одной роте, в одном классе. Эта настоящая мужская подготская дружба сохранилась до сих пор. И не случайно при встречах светлеют наши лица, разглаживаются морщины, и нам опять хочется быть такими же молодыми и жизнерадостными, какими мы были еще курсантами ЛВМПУ. Вот поэтому я с большим интересом и удовольствием прочитал материалы Сборника воспоминаний бывших подготов ЛВМПУ, предоставленные Юрием Клубковым. Многие из них прошли большую, тяжелую военно-морскую службу. Это именно нашему поколению досталась судьба сделать наш флот океанским, ракетным, ядерным. Не знаю ни одного подгота, который не нашел бы достойного места в жизни. Кто-то достиг большего, кто-то меньшего, но главное – все стали порядочными людьми.
Некоторых авторов воспоминаний, помешенных в Книге 1 Сборника я знал лично. Особенно хорошо был знаком с Кузнецовым Олегом Алексеевичем, с которым служили вместе в штабе Балтийского флота. Это был исключительно толковый и добросовестный офицер, душой прикипевший к службе. Он обладал прекрасными человеческими качествами: всегда был приветливым, доброжелательным, готовым помочь любому в трудную минуту. При этом был требователен в служебных вопросах. Его воспоминания очень лаконичны, но ёмко охватывают всю жизнь, все ее стороны. Интересно читать написанное человеком, которого хорошо знаешь.
Идея Сборника весьма оригинальна. Мне неизвестны издания подобного рода. Сборник приобретет большую ценность для истории ВМФ, когда замысел его будет целиком воплощен в книги. Я благодарен друзьям – подготам, которые посчитали возможным избрать меня председателем Совета ветеранов – выпускников ВМПУ. По мере своих сил мы поддерживаем на должном уровне наше подготское движение и призываем всех крепить наше подготское братство. Подготовленный к изданию Сборник воспоминаний безусловно способствует этому.
Санкт-Петербург, Крейсер «Аврора» 14.06.2001 г.
Неугомонный выпуск
Выпуск ленинградских подготов 1949 года и в последующем их же выпуск из высшего училища в 1953 году до сих пор исключительно активен, несмотря на то, что всем уже за семьдесят и почти все прошли до конца суровую флотскую службу. Однокашники этого выпуска постоянно поддерживают связь, регулярно встречаются и проводят различные мероприятия, выступая с новыми предложениями. Молодцы, ребята!
А сейчас по инициативе Юры Клубкова они решили издавать Сборник воспоминаний однокашников в нескольких томах. Книгу 1 я имел удовольствие прочесть на стадии оригинал-макета. Скажу откровенно, что книга мне очень понравилась. Она необычна по своей идее, таких книг еще не было. Авторы воспоминаний делятся по-дружески друг с другом рассказами о своей службе и жизни. Они пишут откровенно и чистосердечно, как бы отчитываясь и даже исповедуясь перед друзьями-однокашниками, как «на духу».
Да, это не просто воспоминания – это разговор по душам близких людей! С интересом прочитал воспоминания знакомых мне ветеранов-подводников Пихтилева М.Х. и Маргарянца К.И. С Мишей Пихтилевым некоторое время были командирами подводных лодок в соседних бригадах в Полярном. Он хороший был командир: боевой, самостоятельный и хозяйственный. А Кирилл Маргарянц привозил ко мне на практику курсантов училища подводного плавания, когда я был уже командиром эскадры. Вот так пересекаются пути на флотской службе.
Хотя Сборник по замыслу предназначен для себя, для друзей-однокашников, для детей и внуков, я полагаю, что он будет интересен и более широкому кругу читателей: ветеранам флотской службы, живущим воспоминаниями, молодому поколению моряков, историкам флота, мемуаристам. Сборник приобретет особую значимость, когда будет издано несколько книг, и будут опубликованы воспоминания многих однокашников. Желаю автору проекта, редакционному совету и всему выпуску 1953 года успешно продолжить и завершить грандиозный проект.
Санкт-Петербург, Мемориал ПЛ Д-2 17.08.2001 г.
Частное мнение лица постороннего, но небезразличного к судьбам подготов и первобалтов “46-49-53”
Воспоминания всех тех, кто успел поместить свои записки в первом томе Сборника, читаются на едином дыхании и с большим интересом. Думаю, что, если судьбе будет угодно дать инициаторам этого благородного почина и нужного подрастающему поколению дела возможность издать последующие тома Сборника, это было бы большой удачей как для тех, кто пишет, так и для тех, кто читает. И это ещё большой вопрос: кому это нужнее и важнее? Для тех, кто пишет, это редкая возможность оставить о себе память не только в сердцах своих ближайших родственников, но и в сердцах всех, кто прочтёт эти строчки. Для тех же, кто читает, это уникальная возможность прикоснуться к тому, что когда-то было так важно для наших чрезмерно “повзрослевших” родных.
Такие издания, хотя они и не являются шедеврами литературы, зато являются шедеврами красивых и по-своему уникальных жизней всех, кто поделился с нами своими мыслями на этих страницах, потому как каждая жизнь по своему уникальна и по своему прекрасна. Это время “46-49-53” является одним из самых запоминающихся в истории нашей страны. Послевоенная юность опалённых войной детей, их дальнейшая взрослая жизнь и судьба многого стоят. Читая мысли этих людей, в очередной раз убеждаешься, что победить такую страну, как наша, никому не удастся. Большая сила заложена в душах наших людей, очень сильно развито чувство патриотизма. Их нельзя было сломить даже в такой жуткой войне, которая нам досталась. Мы выжили, выстояли, победили, воспитали себе подобных.
А наши рядовые герои продолжают жить и трудиться дальше. Хочется пожелать им всем удачи и спокойной доброй жизни. Спасибо им за то, что не зачерствели душой, откликнулись на призыв самых инициативных и приняли активное участие в таком важном совместном деле и труде. Так держать и дальше! С искренним восхищением
Санкт-Петербург 17 января 2002 года
Нина Фёдоровна Бондарева (Павлова) – родная сестра нашего однокашника Павлова Аркадия Фёдоровича. Она помнит, как вместе с матерью ходила на Дровяную улицу, чтобы отнести и передать через забор кастрюлю каши брату-подготу. При этом каждый раз она удивлялась тому, что большая кастрюля каши возвращалась пустой через три минуты.
По старой российской традиции для сбора недостающих средств на типографское издание Книги 1 редакционным советом была объявлена предварительная добровольная подписка пожелавших приобрести Книгу 1. Подписка дала хорошие результаты и позволила успешно завершить выпуск тиража.
Готовятся к изданию Книга 2 и Книга 3 Сборника воспоминаний подготов и первобалтов «46-49-53» «О времени и наших судьбах». Для обеспечения их издания проводится аналогичная предварительная подписка желающих приобрести Книги 2 и 3 Сборника.
Цена одного экземпляра книги по подписке 100 рублей.
По вопросам подписки и приобретения Книг 1, 2 и 3 обращаться к Клубкову Юрию Михайловичу по телефону 371-97-29 или почтовому адресу: 196070, Санкт-Петербург, улица Победы, дом 7, квартира 52.
Редакционный совет обращается ко всем однокашникам, прочитавшим Книгу 1, с просьбой прислать свои отзывы, замечания, предложения, поправки и дополнения Клубкову Ю.М. по указанному выше адресу. Ваши сообщения будут учитываться при подготовке к изданию последующих книг.
На титульном листе помещена фотография здания училища – бывшего приюта принца Ольденбургского.
О времени и наших судьбах Сборник воспоминаний Книга 1
Автор проекта, составитель и редактор Сборника Ю.М. Клубков Отпечатано с авторского оригинал-макета Формат А5
Вьется-стелется Белый снежный дым, Ничего не видать во мгле. Восемнадцать лет. Восемнадцать зим Я прожил на этой земле.
Вчера у меня был день рождения. Как много перемен произошло за пять минувших месяцев! Будто вертится калейдоскоп – одна за другой мелькают пестрые картины. Для меня самый тяжелый месяц – декабрь. С утра, примерно до третьего урока, приходится заниматься при электричестве. А на последнем уроке, после обеденного перерыва, опять загораются желтые плафоны: к этому времени уже наступают серые промозглые сумерки. Кажется, что желтый электрический свет проникает в мозг и притупляет зрение. От темных окон веет ознобным холодком. Хочется залезть куда-нибудь в угол, к батарее, накрыться с головой шинелью и сидеть, сохраняя тепло, тишину и дрему. Вот тогда становится хорошо: вспоминается другая зима, зима далекого детства. Морозные узоры на стекле, горячие изразцы лежанки, репродукция с картины "Тайная вечеря» на стене – бабушка пользовалась ею вместо иконы. Отчетливо стучат старинные часы, мурлычет кот, вытянувшись на кровати и сладко позевывая. Ветер играет жестяным флюгером на трубе. Если долго смотреть, сощурившись, на язычок пламени за стеклом керосиновой лампы, то увидишь разбегающиеся во все стороны лучики, потом они сольются в один сверкающий и струящийся круг, похожий на распущенный павлиний хвост...
– Зотов! Опять вы спите!.. Сейчас же садитесь за уроки,– это лейтенант Эльянов поднял голову от книги и заметил меня. Сейчас самоподготовка: все должны сидеть и выполнять домашние задания. Самоподготовка длится четыре часа с перерывами по десять минут. Я все уроки сделал за один час. – Товарищ лейтенант, разрешите пойти в читальню. Я все сделал. Лейтенант хмурится, потом едва заметно кивает. Я ищу взглядом Толю Замыко, но его уже нет: видно, не вернулся с перемены. Нет, я не иду в читальню. Там сейчас еще хуже, чем в классе. За окнами читальни виден трап «Авроры» с раскачивающейся тусклой лампочкой над ним, одинокая фигура часового в тулупе и серая, еще серей, чем декабрьские сумерки, броня кормовых орудий.
Я иду в «кают-компанию»– так называется у нас закоулок под лестницей в темном коридоре, рядом с кабинетом химии. Вечером там никого не бывает, электричество выключено, только сквозь маленькое, величиной с форточку, окошко заплескивается иногда свет болтающегося на столбе уличного фонаря. На ступеньках сидят невидимые в темноте Толя Замыко и Витя Милющенко, метко прозванный Пожилым за сутулость, нависшие лохматые брови и здравомыслие. Он напоминает мне смекалистого мужичка, до которого все новое долго доходит, но держится зато крепко. Пожилой – лучший боксер в училище. Я люблю смотреть, как он держится во время боя: он никогда не горячится и не торопится. Защита его почти непробиваема, а если и прошибет перчатка противника заграждение из двух не знающих усталости рук, то немедленно последует такой удар Пожилого, после которого обычно прекращают бой по причине «явного преимущества».
Толя курит. Курить он не умеет, просто сосет папиросу и долго плюется, выпустив изо рта дым. Пожилой не курит, он считает, что это вредно. Он вообще всегда бывает прав, и меня это почему-то возмущает. – Ты до такой степени правильный, что даже противно,– сказал я ему однажды. Пожилой задумался и ответил минуты через две: – Вот дым глотать – это действительно противно. Прав, ничего не скажешь. Остается развести руками. Я прошу у Толи папиросу, закуриваю и затягиваюсь раза два. Голова начинает плавно кружиться, ноги становятся ватными. Мне нравятся эти первые минуты опьянения дымом. Хорошо смотреть, как поворачивается справа налево заиндевелое окошко, как дробится свет в кристалликах льда на стекле и разливается по белым ступеням колышущейся рябью.
Мы сидим в темноте и молчим. Кажется, у нас с Толей все уже переговорено за пять лет дружбы. Мы и думаем-то примерно об одном и том же. А с Пожилым разговаривать трудно: он всегда изрекает прописные истины, как электронный робот, в которого заложена программа – «положительный человек». – Завтра танцы,– говорит Пожилой без всякого выражения. Он хорошо танцует, но как-то деревянно, без выдумки и задора. Я вообще не умею танцевать, хотя на уроках танцев мне неизменно ставили пятерки. Может быть, я и умею танцевать, но все равно среди наших признанных танцоров считается, что не умею. От танцора требуется еще и умение обращаться с девушками, а я обязательно ляпну какую-нибудь глупость. Впрочем, есть еще одна причина, по которой я не танцую: в прошлом году я подошел к одной школьнице, одиноко сидевшей всю первую половину вечера, и пригласил ее на вальс. Девушка встала – и я чуть не упал: моя голова едва достигала подбородка партнерши. Конечно, я позабыл, в какую сторону надо кружиться, конечно, я наступил девушке на ногу и, безусловно, меня целую неделю потом звали кнехтом и тумбой. И это при моем в общем-то неплохом росте в сто семьдесят три сантиметра!
– Танцы так танцы!– отвечаю я после паузы.– Я намерен спать и видеть сны о белых ночах. – Почему именно о белых?– лениво спрашивает Толя. – Потому что черные мне надоели. – Трепачи,– делает вывод Пожилой.– И охота вам...– Он долго смотрит на светящийся циферблат наручных часов.– Скорей бы вечерний чай. Успеешь, Витя, не торопись. Десять граммов сахара и два куска серого хлеба от тебя не уйдут,– говорю я, лишь бы что-нибудь сказать. Опять под лестницей тихо, лишь в клубе, в другом крыле здания, кто-то бренчит на рояле. Мне опять становится уютно и спокойно. Вспоминается бабушка, ее шершавые руки с короткими сильными пальцами, ее страшные сказки про двенадцать гробов и Сатану, ее старые книги с пугающими картинками, на которых изображены смерть грешника, распятье и искушение какого-то святого.
– А зачем эти тетеньки разделись?– спрашивал я у бабушки. – Искушают – вот и разделись, бесстыдницы. Бесстыдницы, несмотря на бабушкину неприязнь к ним, мне явно нравились. Они чем-то напоминали мать, которую я видел только на старой любительской карточке. Там она снята вместе с моим отцом на морском' пляже, незадолго до войны. Отец погиб в сорок первом, мать вскоре уехала куда-то и совсем перестала писать. Бабушка ее даже не разыскивала и говорила обычно: – Ее дело молодое. Уехала – и ладно, и без нее проживем, не пропадем. Вот кабы Николаша вернулся с фронта!.. Да нет, где уж там... – Я, пожалуй, пойду в спортзал,– говорит, наконец, Пожилой и медленно встает.– Уснешь тут с вами...– Но уйти он не успевает: по всем этажам отрывисто и пронзительно, как сигнал бедствия, разносятся короткие звонки боевой тревоги и почти одновременно с ними – грохот множества бегущих ног.
– Тревога-а-а!..– прокричал часовой у ворот училища, и ему ответили стонущие удары рынды на «Авроре» и сиплые булькающие трели боцманских дудок. – Тревога-а-а!.. Тревога-а-а!..– В один момент пустеют вешалки, без разбору расхватаны шапки, лязгнули насаживаемые штыки – роты замерли в суровой неподвижности, готовые хоть сейчас выступить на боевые позиции. Нас как вихрем сорвало со ступенек темной «кают-компании», пронесло сквозь три коридора и через несколько лестничных пролетов. Прогромыхали по паркету тяжелые ботинки, сорвана с вешалки черная шинель, нахлобучена шапка – и мы в строю. Начальник училища обходит ряды, проверяет при свете карманного фонаря чистоту стволов наших карабинов. Дубонос идет следом и записывает на бумажку замечания, обжигая провинившихся взбешенным взглядом.
Кажется, все в порядке. Начальник училища благодарит нас за службу. – Служим Советскому Союзу!– рявкает строй, и гул катится по этажам старинного здания, а в столовой вздрагивают официантки, разносящие по столам чайники с кипятком. – Обе старшие роты построить в актовом зале,– негромко приказывает начальник училища.
, капитан первого ранга, затем контр-адмирал, начальник Ленинградского нахимовского училища в 1949-1961 гг.
Старшие роты – это десятиклассники, ленинградские и рижские, ленинградцы – исконные жители училища,– мы – приезжие. Нас здесь пока не знают, к нам не привыкли ни учителя, ни офицеры. Поэтому мы иногда чувствуем себя чужими и вздыхаем, вспоминая Ригу. – Командуйте, товарищ вице-главный старшина,– говорит Дубонос и идет вслед за начальником училища в актовый зал. Цератодус вытягивается и козыряет... В актовом зале полумрак, на сцене нагромождены стулья. Старый рассохшийся паркет похрустывает под мерным шагом двух рот. Мы выстраиваемся друг против друга – ленинградцы и рижане. Наверное, мы ничем не отличаемся, если смотреть со стороны глазами постороннего человека: все в одинаковой форме, с одинаковой выправкой, достигнутой путем нескольких лет строевых занятий и пяти московских парадов. Посторонний взгляд не сразу научится различать даже наши лица. Но мы-то сами хорошо чувствуем оттенки, отличающие нас от ленинградцев. Ленинградцы щеголеватей и подтянутей. Их гимнасты искусней наших, их танцоры забивают наших во всех отношениях, отличников учебы у них больше. Но морское дело, паруса, сигналопроизводство, такелажные работы, историю флота и оружие – лучше знаем мы. Наши боксеры и борцы сильнее ленинградских. Нашим гребцам ленинградские в подметки не годятся.
Рижская рота, выпускное фото
Соперничества между нашими ротами нет: просто мы, как говорят государственные деятели, «поделили сферы влияния». Они хороши в одном, мы – в другом. Равняйсь! Все головы тотчас поворачиваются в сторону правого фланга. – Смирно! – Резкий поворот голов в обратном направлении. – Товарищ капитан первого ранга, выпускные роты по вашему приказанию построены!– доложил майор Климов, командир ленинградской роты. – Вольно. – Вольно!– громко повторил Климов команду начальника училища. Климов невысок ростом. Майорские погоны с красными просветами береговика кажутся на его плечах непомерно большими. Портупея перерезает его надвое – и он чем-то напоминает китайский земляной орех. Ребята из ленинградской роты говорят, что Климов очень толковый офицер, прекрасно знает математику и всегда справедлив. В нашей роте многие думают, что Дубонос тоже справедлив. Я в этом очень сомневаюсь: он не справедлив, а педантичен,– а это разные вещи.
– Товарищи!– произнес начальник училища.– Я собрал вас для того, чтобы сделать одно важное сообщение,– он прошелся вдоль рядов, вглядываясь в лица. Глаза у него серые и спокойные, почти Батины. На щеках резкие вертикальные складки. – Нам, наконец, привезли уголь. Ледокольный буксир подтащил баржу с углем к борту крейсера. Баржа и буксир могут стоять не больше суток: их ждут в других воинских частях. Нужно выгрузить уголь и засыпать его в бункера «Авроры». Работать будете в две смены, всю ночь и весь завтрашний день. Занятия отменяются... – Ура,– сказал кто-то за моей спиной. – Все понятно?– спросил начальник училища. Ряды молчали – все ясно как дважды два.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), Карасев Сергей Владимирович (КСВ) - архивариус, Горлов Олег Александрович (ОАГ) commander432@mail.ru, ВРИО архивариуса
С глубоким прискорбием извещаем о кончине КОЗЛОВА ВЛАДИМИРА МИХАЙЛОВИЧА
КОЗЛОВ Владимир Михайлович, капитан 1 ранга. Родился 30.01.1953 в г. Ленинграде. Окончил 11 классов ЛНВМУ в 1971 г. (6 рота), спец. факультет ВВМИУ им. Ф.Э.Дзержинского по специальности АЭУ 28.06.1976.
Командир 2-й группы 1-го дивизиона БЧ-5 ПЛ "К-481" СФ (1976-1977), 327-го экипажа крейсерской ПЛ СФ (1977-1979),
ПЛ "К-320" 10-й ДиПЛ 2-й флотилии ПЛ СФ (1979-1980). Командир 1-го дивизиона БЧ-5 ПЛ "К-320" 10-й ДиПЛ 2-й флотилии ПЛ СФ (1980-1983). Окончил ВМА в 1985.
Служил в 1-м ЦНИИ МО младшим научным сотрудником (1988-1989), старшим научным сотрудником (1986-1988) и (1989-1991), начальником отдела (1991-2003). Уволен в запас 26.11.203. Проживал в г. С.-Петербурге. Награжден орденом За службу Родине в ВС СССР 3 ст. (1980), медалями.
А.Шошин: сегодня узнал печальную весть, умер Володя Козлов с 6 роты, я с ним в одном классе в ВВМИОЛУ им. Дзержинского учился. Похоронили в Питере сегодня - 4 мая 2015 г.
Г.Н.Шапин: я с Володей в одном классе ЛНВМУ учился также, как Румянцев Алексей, Свешников Валерий, Смирницкий Сергей, Сурков Борис, и учила нас Тройницкая Нелли Михайловна. Печальная весть, но не первая. Жаль, что после Питонии я с Володей так и не встретился.
В январе 1957 года, в составе группы из 20-ти человек, я был направлен в годичную специальную командировку в Одессу для плавания на судах торгового флота с целью изучения морских театров для деятельности наших подводных лодок. Меня назначили на должность судового штурмана танкера «Ленинск», хотя был по специальности минёр. Но с обязанностями справлялся успешно, так как прошёл хорошую штурманскую подготовку в училище. О моей легенде знал только капитан, а команда танкера ничего не подозревала и меня не распознала.
Танкер (теплоход) «Ленинск» Черноморского государственного морского пароходства. Водоизмещение 16000 тонн. Построен в Ленинграде в 1955 году
25 января 1957 года вышли из Одессы во Владивосток с грузом топлива для реактивных самолётов. После захода в порт Констанца (Румыния) благополучно прошли проливы Босфор и Дарданеллы. Впечатлений очень много, здесь всё красиво и необычно. В феврале прошли по Средиземному морю. У нас зима, а здесь всюду благодать, зелено и тепло. Наш путь во Владивосток пролегал через Гиблартарский пролив в Атлантический океан, вокруг Африки в Индийский океан с заходом в Сингапур. Короткий путь через Суэцкий канал был закрыт из-за военного конфликта Египта и Франции. Проход по каналу занял бы всего 12 часов, а наш танкер огибал Африку больше месяца. Зато сколько впечатлений, сколько экзотики, сколько ценных наблюдений! В Атлантическом океане я впервые пересёк экватор из северного полушария в южное. Это событие было отмечено традиционным праздником с торжественным чествованием морского бога Нептуна. Мне выдали справку с выпиской из вахтенного журнала о том, что я получил «добро» от Нептуна на пересечение экватора.
Атлантический океан. Март 1957 года
На переходе в Индийском океане я занимался определением прозрачности воды. Вода оказалась настолько прозрачна, что подводную лодку можно видеть с самолета, когда она находится на глубине 60 метров. По нашим наставлениям безопасной глубиной от таранного удара считалась глубина 30 метров, а безопасная глубина от обнаружения авиацией не оговаривалась. После моей докладной об этом в наставление по тактике боевых действий подводных лодок были внесены корректуры. Но я не считаю, что это только моя заслуга. Пришли в Сингапур в конце марта. Мне удалось сфотографировать взлёт и воздушный парад английских самолётов, посвящённый прибытию в Сингапур начальника штаба ВВС Великобритании. Сингапур был полон англичан, так как здесь была их база. Там я впервые живьём увидел шотландских стрелков в юбках.
Далее наш маршрут пролегал мимо берегов юго-восточной Азии, острова Тайвань и Китая. Незадолго до этого у острова Тайвань был задержан советский танкер «Апшерон». Мы все помним фильм «ЧП» – это про «Апшерон». В аналогичной ситуации могли оказаться и мы. Тайвань благополучно обошли мористее, подальше от берегов. По прибытии во Владивосток наш танкер попал под местный государственный контрфрахт на три месяца, так как в то время дальневосточный гражданский танкерный флот был очень слаб. Мне, как офицеру-подводнику, очень повезло: я ознакомился с Тихоокеанским флотом. Дважды побывал на Сахалине в порту Корсаков.
Был запоминающийся рейс танкера с дизельным топливом на Камчатку. Топливо отдавали в Тарье, а мне разрешили в это время пройти в подплав к моим друзьям-подводникам, то есть на территорию дивизии подводных лодок. Там я встретил бывших рижских нахимовцев: Толю Молодцова и Иманта Купрейчика, а также Сашу Малькова. Мы хорошо пообщались. Ночевал я у Юры Воронова, прекрасного товарища, выпустившегося из училища на год раньше нас. Он был уже капитан-лейтенантом и помощником командира подводной лодки. Из Тарьи мы пошли в Сероглазку, а затем во Владивосток. Все наши рейсы с грузом были из Владивостока. Последний рейс был на Магадан с мазутом для лесовиков. При возвращении из Магадана в Охотском море получили указание из Одессы следовать во Владивосток, а затем в Китай для погрузки растительного масла, предназначенного Египту и частично Одессе.
Нужно себе представить, как подготовить танки из-под мазута под пищевое растительное масло на десять тысяч тонн. Эта работа выполняется силами экипажа. Работали все, кроме капитана, который не сходил с мостика. Я в этой работе участвовал непосредственно. Тяжёлый и опасный труд. Во Владивостоке встречался с однокашниками: Сашей Савинским (сейчас он мой сосед по дому!), Толей Пикалёвым (был у него в гостях) и Гешей Фриденбергом. Это были удивительные и радостные встречи. Ведь встречались случайно через четыре года после выпуска на другом краю Земли! Приняв груз в порту города Тяньцзинь в Китае, мы пошли в Одессу опять через Гонконг и Сингапур, но затем уже через Суэцкий канал. После Сингапура я ни разу не сходил на берег, так как пришло сообщение, что один из таких же, как я штурманов, завербованный английской разведкой ещё будучи курсантом Севастопольского училища, покинул судно в Голландии и выдал иностранной разведке фамилии всех подводников, плавающих на гражданских судах с целью изучения портов и морских театров.
Позднее я узнал, что Коля Попов был сразу же отозван из спецкомандировки по этой причине на Северный флот. Его назначили старшим помощником на подводную лодку 613 проекта. А вскоре он ушёл на командирские классы, где мы с ним снова встретились. С приходом в порт Суэц мы встали на якорь для пропуска каравана с севера на юг. После прохода канала караван тоже встал на якоря. В этом караване пришёл из Одессы танкер «Иваново». Несколько человек во главе с капитаном нашего судна, в том числе и я, пошли на катере на танкер «Иваново», чтобы узнать новости из Одессы и обменяться кинофильмами. На теплоходе «Иваново» я хотел встретиться с Володей Агафоновым, родом из Бологое, который исполнял обязанности судового штурмана, как и я. Мне нужно было с ним переговорить по программе наших совместных работ и обменяться информацией. На танкере его не оказалось, так как он был списан с теплохода перед рейсом в порту Туапсе. Выяснилось, что перед выходом в море в ресторане порта Туапсе произошла драка между членами экипажа, в которой принял участие Агафонов. При разборе инцидента на партсобрании капитан теплохода вынужден был раскрыть легенду Агафонова и сообщить об этом руководству. Его немедленно отозвали на Северный флот и сразу же уволили в запас за дискредитацию звания офицера.
Позднее мне пришлось встретиться с Агафоновым, когда он прибыл на переподготовку на мою подводную лодку в Кронштадт. В это же время был на переподготовке Игорь Лезгинцев. Они вместе проводили свободное время. Я их видел редко. Они постоянно нуждались в деньгах и занимали их у всех подряд. После прибытия в Одессу было несколько рейсов по Чёрному морю. В августе, приняв груз сырой нефти в Новороссийске, вышли в Швецию вокруг Европы. Разгружались в Мункендаль-Схамн-фьёрде. Тоже был интересный рейс.
Во время прохождения Гибралтарского пролива я просил разрешения капитана пройти поближе к мысу Европа, чтобы сфотографировать военную базу и аэродром Гибралтара. Получились хорошие снимки. Меня удивляли огромные бетонные желоба, построенные сверху вниз на горе Гибралтар. Они предназначены для сбора утренней росы, так как пресной воды на полуострове нет. На обратном пути в Средиземном море капитан получил радиограмму о моём откомандировании на учёбу. С 15 января по 15 сентября 1957 года я прошёл на танкере «Ленинск» 54000 миль, о чём имеется штурманская справка в личном деле.
Командирские классы
В сентябре 1957 года был отозван из спецкомандировки для учебы на командирских классах в Ленинграде. На учебе в Ленинграде были также Коля Попов и Леша Гаккель. Не успел к началу учёбы Юра Зеленцов. Он тоже находился в спецкомандировке и плавал на паруснике «Товарищ» с теми же задачами – изучение морских театров для плавания наших подводных лодок и подходов с моря к портам и базам. Мы вместе должны были в 1957 году идти на командирские классы, но Юра Зеленцов не смог попасть на учёбу в этом году из-за выполняемых парусником задач. Он поступил на классы в следующем году. Вместе с нами на командирские классы прибыл Орест Тарановский. Но он вскоре был отчислен, так как, провожая тёщу на Московском вокзале в нетрезвом состоянии, ударил милиционера. Поучиться на классах было полезно и интересно. Учёба расширяла кругозор, давала возможность осмыслить уже имеемый опыт плавания на подводных лодках и приобрести новые знания. Кроме того, после длительного и напряжённого плавания приятно было немножко расслабиться.
Офицеры первого и второго выпусков Первого Балтийского высшего военно-морского училища, выпускники ВОЛСОК 1958 года. Сидят слева направо: Борис Громов, Александр Винокуров, Алексей Гаккель, Николай Попов, Владимир Николаев. Стоят слева направо: Вячеслав Виноградов, Валентин Круглов, Михаил Пихтилёв, Валентин Балабух.
Продолжаю службу на подводных лодках
После окончания командирских классов мы с Колей Поповым были назначены старшими помощниками командиров ПЛ 613 проекта Северного флота, базирующихся в Гремихе. Он – на ПЛ "С-269", а я – на ПЛ "С-340". Помощником командира на другой ПЛ был Толя Сенюшкин. В середине 1959 года Николай Попов первым из нашего выпуска был назначен командиром подводной лодки 613 проекта. Очень характерно, что мне и Коле Попову одновременно (одним номером приказа) присваивали очередные воинские звания до капитана 3 ранга включительно. И еще интересный факт: с ним мы вместе служили в Полярном, были вместе в специальной командировке, учились одновременно на командирских классах и далее служили в одной бригаде в поселке Гремиха. Даже жили в одной каюте в казарме на береговой базе. Я был назначен командиром ПЛ "С-272" 24 марта 1960 года. Мне было 30 лет и я имел звание капитан-лейтенант. Это было там же – в Гремихе. По рекомендации комбрига Маслова Ф.И. Толя Сенюшкин был назначен ко мне старпомом.
Через шесть с половиной лет после выпуска из училища я стал командиром подводной лодки 613 проекта
На подводных лодках в Гремихе служили в это же время наши однокашники: Костя Макаров, Женя Чернов, Юра Квятковский, Володя Семенов, а Юра Григорьев был флагманским минером нашей бригады. Юра Квятковский и Вова Семенов стали командирами подводных лодок 613 проекта, а Костя Макаров и Женя Чернов были переведены старпомами на атомные подводные лодки.
1961 год. Мы завоевали звание «Отличный корабль». Грамоту вручает командир бригады капитан 1 ранга Маслов Ф.И.
В сентябре 1963 года наша ПЛ завоевала приз Главнокомандующего ВМФ по торпедной стрельбе. В этом же году я должен был идти на учебу в Военно-Морскую академию. Но меня, не спросив моего согласия, в конце 1963 года назначают командиром ПЛ "Б-65" 611 проекта в другое соединение, базирующееся в Полярном. В академию из-за этого не попал. Летом 1964 года перевел ПЛ "Б-65" через Белое море и систему каналов на Балтику, на текущий ремонт в Кронштадт. Старшим помощником у меня был Толя Белобров.
1964 год. Командир ПЛ и его старпом – однокашники
А в Кронштадте служили в тот период однокашники: Леня Оскерко, Кирилл Маргарянц, Рудик Сахаров и Толя Сенюшкин.
В 1965 году, в день 20-летия Победы над фашистской Германией, мне было поручено преподнести Александру Ивановичу Маринеско поросенка от моряков-подводников Северного флота. Это происходило на плацу кронштадтского учебного отряда.
В Кронштадте был до 1966 года. Осенью, после завершения ремонта, перевел подводную лодку через проливную зону вокруг Скандинавии в Полярный. Сложный переход прошел благополучно.
Большая океанская подводная лодка "Б-65" проекта 611. Переход с Балтики на Северный флот Скандинавскими проливами, через Северное и Баренцево моря
В ноябре 1967 года я был переведен по службе в город Кронштадт из-за болезни жены. Ей было противопоказано проживание на Севере. Меня назначили командиром ПЛ "С-189", которой я прокомандовал восемь с половиной лет. Принял я подводную лодку у Валеры Ходырева, уходившего на учебу в Военно-Морскую академию. Северному флоту было отдано 14 лет службы. Далее моя служба продолжалась на Балтике.
На мостике ПЛ "С-189" с Женей Фалютинским – командиром ПЛ 611 проекта, пришедшей с Севера. Я помогаю ему изучать район плавания
В день 50-летия ВМФ в июле 1968 года выполнял в Ленинграде на Неве специальное задание: по сигналу погрузился в позиционное положение напротив Горного института, прошел под мостами до Литейного моста и всплыл. Когда поравнялся с кормой крейсера «Киров», с носовой надстройки ПЛ были выпущены сигнальные ракеты. Все это показывали по телевидению. В верхнем левом углу телевизора было мое изображение и звучал текст, записанный заранее. Я говорил 52 секунды о задачах и возможностях подводных лодок 613 проекта.
Пятнадцать с половиной лет на мостике и в прочном корпусе подводной лодки в качестве командира – это рекордный срок
Подводные лодки Ленинградской военно-морской базы на зимний период боевой подготовки уходили в Южную Балтику, а в конце апреля возвращались и начинали готовиться к участию в морском параде на Неве. Парады были 1-го мая, 9-го мая, в День ВМФ и 7-го ноября. В сентябре 1975 года был назначен заместителем командира Кронштадтской бригады подводных лодок. Таким образом, прокомандовал подводными лодками (дизельными) 15,5 лет! Герой Советского Союза контр-адмирал Петелин командовал подводными лодками 15 лет. Я немного больше. Горжусь тем, что не потерял ни одного члена экипажа и не было серьезных поломок. Материальная часть всегда была в строю.
1976 год. Город Кронштадт. Служу заместителем комбрига 25-й БПЛ
В должности заместителя командира соединения подводных лодок служил три с половиной года. 30-го июня 1979 года был уволен в запас по состоянию здоровья в возрасте 49 лет. В общей сложности прослужил на подводных лодках 26 лет.
Дела семейные
Женился дважды. С первой женой Валентиной Николаевной мы были знакомы с 1949 года. Она работала в училище в машинописном бюро и занималась лыжным спортом. А я был штангистом. Но на всех спортивных сборах были вместе. Дружили четыре года и в 1953 году поженились в период государственных экзаменов. На Север уехали вместе. В Полярном 24-го февраля 1954 года родился первый сын. В 1959 году, 24 августа, во время моего отпуска в Ленинграде народился второй сын. Тринадцати дней от роду он уехал с нами через Архангельск в Гремиху. В последующем оба сына закончили ВВМУ подводного плавания: старший – 25-м выпуском (1971 год), младший – 30-м выпуском (1976 год). Оба подводники-атомщики.
Со мной сыновья Юрий и Алексей и внук Александр Юрьевич
Старший сын после окончания Военно-Морской академии служит в Государственной приемке кораблей. Младший сын – командир БЧ-2 атомной ракетной подводной лодки на Северном флоте, капитан 2-го ранга. Имеет дочь – ученицу 9-го класса. Было сорок лет совместной жизни с Валентиной Николаевной. 25-го октября 1993 года она умерла от гипертонии и ишемической болезни сердца. В 1994 году женился вторично. Жена, Тамара Анатольевна, – врач-стоматолог, пенсионерка.
Фото 1994 года
Трудовая деятельность
После увольнения в запас жил в Кронштадте. В 1980 году переехал в Ленинград, в Сосновую Поляну. 1-го сентября 1980 года поступил на работу военным руководителем в Ленинградский техникум легкой промышленности, расположенный в новом здании около станции метро «Звездная». Пришлось все начинать с нуля, так как учебно-материальная база отсутствовала. Пять лет занимался созданием учебно-материальной базы. Главное, что удалось сделать, – построил 25-ти-метровый тир с четырьмя бойницами. Создал с помощью ветеранов Великой Отечественной войны комнату боевой славы, посвященную 6-й Орловско-Хинганской краснознаменной орденов Красного Знамени и Александра Суворова стрелковой дивизии.
Уделял большое внимание военно-патриотическому воспитанию учащихся, хотя основной контингент – девушки. Водил учащихся постоянно на экскурсии в «Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи». Обязательно посещал с допризывниками и преподавателями техникума подводные лодки, приходящие на парады в Неву. С 1995 года техникум стал именоваться: Санкт-Петербургская инженерная школа одежды. Сейчас уделяется мало внимания военному воспитанию, сокращается программа. Я работаю уже семнадцать лет и стараюсь делать максимально все, что от меня зависит, чтобы поддержать уровень допризывной подготовки.
Связи с однокашниками
Постоянно поддерживаю связь с нашим организационным комитетом, с Леней Амелиным, Володей Вашуковым, Аркашей Сакулиным. Живем в одном доме с Сашей Савинским. Продолжаем дружить с Колей Поповым. У него имеется катер, а стоянка рядом с моим жильем. Да и сам Коля живет почти рядом. Считаю, что жизнь прожита не зря. Ведь защита Отечества – это превыше всего. Желаю всем здоровья.
Санкт-Петербург 1997-2001 годы
Миша Пихтилев первым откликнулся на «Обращение к однокашникам», предлагавшее написать свои воспоминания. С тех пор прошло много времени и произошло много событий. Только сейчас появилась возможность опубликовать его «Автобиографические записки». Они напечатаны в том виде, как были написаны в 1997 году. В 2001 году записки дополнены текстом о специальной командировке и фотографиями.
10.01.2002 г.
Санкт-Петербург 17 января 2002 года
