Вскормлённые с копья

Автор - Николай Степанович Вечеслов,  - участник Цусимского сражения на миноносце «Бедовый», рукопись предоставил внук, выпускник Рижского Нахимовского училища 1952 года, капитан 1 ранга Вечеслов Николай Георгиевич.

Глава 10. Судовой козёл.



Броненосец "Орел" во время строевого смотра. - Р.М. Мельников. Броненосцы типа «Бородино».

Учёные называют козлов архарами. Правильнее их было бы называть архаровцами за их бедовое поведение.

На кораблях имеется элемент, который совершенно равнодушен к адмиральскому гневу даже самых сердитых превосходительств. Это животные, которые найдутся почти на каждом корабле. Зоологически они весьма разнообразны – проказливые обезьяны, жирные коты, равнодушные к чарам любви (хирургическую операцию, по традиции, производили судовые попы), собаки, любители береговых гулянок, насмешливые попугаи, медвежата, пыхтящие от жары, даже хамелеоны, которых уважали за ловлю тараканов в буфете. Среди личного состава всегда находится звериный шеф, который о них заботится.
На «Святославе» жил довольно редкий зверь, а именно африканский козёл, как его величали матросы и называли Митрошкой. На самом деле Митрошка был родом с Мадагаскара, куплен на французском пассажирском пароходе и попал на «Святослав» благодаря исключительно эффектной внешности. Рост Митрошка имел обыкновенный, козлиный, а глаза очень красивые, похожие на глаза антилопы. Мать его была довольно странная – серая с тёмными пятнами. На спине имелся маленький горб, от которого начиналась грива, доходящая до конца острой мягкой мордочки, которую было очень приятно гладить. Эта мордочка украшалась большими закрученными рогами, представляющими очень серьёзное оружие, которым Митрошка владел мастерски. Его случайные враги в этом легко убеждались. Ласков и грациозен Митрошка был безмерно. Целый день он прыгал и метался по палубе, точно жизнь для него была сплошным праздником, и за это пользовался общей симпатией. Поражающей чертой его характера была неприхотливость в еде и колоссальный аппетит. Митрошка ел сколько угодно и что угодно. Подобно тому, как молодой страус переваривает камни и толчёное стекло, козёл легко переваривал все туалетные принадлежности, употребляемые на корабле для поддержания чистоты. Бумага и папиросы служили для него лакомством.
Офицеры «Святослава» любили посмеяться над гостями, подпуская к ним Митрошку, когда те кейфовали после обеда на юте в лонгшезах с сигарой в руках. Один миг – и горящая сигара зазевавшегося гостя оказывалась в зубах незаметно подкравшегося Митрошки, быстро и аппетитно её съедавшего. Митрошка ел всё: старые газеты, ветошь, паклю, мыло, соду. Раз он наелся соды и сейчас же набросился на корзину с папульмусами (большими лимонами), необдуманно оставленную судовым буфетчиком на верхней палубе. Пока папульмсусы были отняты, Митрошка успел их съесть столько, что вызвал в своём желудке серьёзную химическую реакцию; экипаж опасался за жизнь козла. Однако богатырское здоровье выручило. Долго Митрошка прыгал по палубе, подскакивая на сажень кверху и оглашая воздух холостой пальбой, а потом поправился. Гастрономические вкусы Митрошки служили даже средством эксплуатации, как выяснилось старшим судовым механиком, красивым и полным господином, болгарином по происхождению, Теодором Винаровым.
В то время, когда Святодуский исполнял обязанности болгарского морского министра в «русском правительстве» у Боттенбергского, в числе болгарской молодёжи, посланной в русские военно-морские учебные заведения, был и Винаров, окончивший военно-морское училище в Кронштадте. Винаров не захотел вернуться в Болгарию и остался на русской службе, не принимая, однако, русского подданства. Времена изменились. Боттенбергский не пришёлся по вкусу Болгарии и уехал к себе. Его сменил Фердинанд Кобургский, ловкий и хитрый немец, враждебно относящийся к России. Внешняя политика Болгарии стала другая, Фердинанд запретил болгарской молодёжи учиться в России, а болгарам, состоящим на русской службе, возвращаться в Болгарию. В ответ на это Россия запретила давать болгарам русское подданство, а всем болгарам, не имеющим его, предложила вернуться в Болгарию. Винарову было также предложено оставить русскую службу и вернуться на родину, которая, однако, его не принимала. Пришедший в отчаяние Винаров подал царю Александру III прошение, где просил его принять в русское подданство, так как иначе, вследствие отказа в возвращении в Болгарию, он будет вынужден объявить себя «независимой державой». Царь Александр III смеялся, читая это прошение, но уважил просьбу Винарова, и быть «независимой державой» ему не пришлось.
Святодуский лично знал Винарова и даже хотел взять его флагманским механиком в свой штаб, но главный механический инспектор флота Новиков дал ему своего кандидата. С Новиковым Святодуский считался. Это был уважаемый старик из талантливой морской семьи. Его отец, штурманский полковник, был флагманским штурманом в отряде русского географа, впоследствии известного адмирала Литке, плавание которого описал уже внук полковника, капитан II ранга Н.Н. Новиков в книге «На кораблях Литке». Между прочим, полковник Новиков составил первый в России глобус на русском языке, но весь доход от этого присвоил себе владелец картографического магазина Ильин, заработавший на русских глобусах состояние и не давший Новикову ни копейки. Сам главный механический инспектор флота, Новиков, был также изобретатель. Его изобретательскому таланту принадлежал первый в мире паровой штурвал, заменивший огромное ручное штурвальное колесо, которое вертели четыре вахтенных рулевых. Он впервые был установлен на рангоутном фрегате «Князь Пожарский» и демонстрировался царю Александру II, который после показа снял с груди сопровождавшего его наследника орден Владимира IV степени и собственноручно прикрепил его к груди молодого механика. Новиковские паровые штурвалы были введены во всём мире.



Броненосный фрегат "Князь Пожарский".

А дело с козлом было так: как-то раз аккуратный и щепетильный Винаров накрыл содержателя машинного имущества в хищениях. Расходное судовое имущество уплывало за борт и попадало в карман поставщиков. Содержатель, не долго думая, заявил, что виновником недостач является… Митрошка, который забрался в машинную кладовую и там пообедал. Как оказалось по проверке, съеденное якобы Митрошкой выразилось в следующих цифрах: два пуда мыла, пуд соды, мешок ветоши, корзина древесного угля, десять асбестовых листов, три фунта резиновых прокладок. Всё это было запито ведром минерального масла. Несмотря на явную преувеличенность ссылки на Митрошкин аппетит, машинный содержатель стоял на своём. Тогда Винаров повёл содержателя к судовому врачу для выяснения с научной точки зрения – мог или нет козёл всё это съесть.
Механик собственно хотел технически и морально доказать своему помощнику его ложь, но доктор заподозрил насмешку. Почтенный кают-компаньон был погружён в изучение толстой кулинарной книги Малаховец «Подарок молодым хозяйкам», стремясь достигнуть максимального успеха в способах приготовления рыбных блюд, ресурсы которых имелись за бортом в неограниченных количествах. Он даже за обедом как-то прочёл офицерам целую лекцию о рыбных блюдах:
- В конце концов, и мясо, и рыба, - закончил он свою речь, - в основном состоят из белка, приготовление которого можно варьировать без конца. Один из ста поваров светлейшего Потёмкина отлично это понял. Это был, очевидно, гениальный мастер кулинарного дела и готовил из рыбы всевозможные блюда – и мясо, и дичь, и чуть ли не сладкое. Будем и мы стремиться к этому!
Офицеры одобрили доклад доктора и приняли его к сведению. Зимин, здороваясь с ним по утрам, иногда его спрашивал, как всегда, коварно:
Ну что, уважаемый, как дела? Будем сегодня есть бараньи котлеты из акулы и бланманже? Неплохо было бы побаловаться! Кстати, отчего бы Вам не заняться дрессировкой дельфинов? Мне в училище рассказывал Федотов, сын адмирала, что в Морском штабе был как-то получен доклад одного клоуна-дрессировщика о дрессировке для военно-морских целей орлов и морских львов, которых этот клоун считал самыми умными из животных. Действительно, я сам видел в цирке, как морские львы жонглировали горящим факелами. Ну вот, орлы должны были кидать в корабли зажигательные бомбы, а львы подводить ко дну вражеских кораблей мины и взрывать их. Вот, доктор, если хотите прославиться, займитесь этим делом!
Мичман улыбался, наблюдая, как доктор входит в раж.
Однако на этот раз Винаров попал в неудачную минуту. Доктор, оторванный от интересного дела, был недоволен приходом незваных гостей. Он сердито и молча слушал Винарова и, соглашаясь, хмуро покачивал головой, но, когда тот дошёл до асбестовых листов, неожиданно рассвирепел. Нахмурившись, сказал, что не понимает глупых шуток, и, хлопнув дверью каюты, запер её на ключ. Вопрос так и остался научно неосвещённым. Винаров лишь мог предложить машинному содержателю пополнить в недельный срок недостающее имущество, пригрозив ему в противном случае судом.
В чистке с мытьем корабля, готовящегося к адмиральскому смотру, Митрошка принял деятельное участие. Носился, как молния, толкая могучими рогами нерадивых под колена, отчего те с грохотом летели на палубу, поглощал то соду, то паклю, опрокидывал парусиновые вёдра с водой и вообще веселился, как и полагается молодому, полному сил существу.
Старший офицер, посмотрев на Митрошку, подумал, что на время смотра козла надо запереть. Однако за спешкой и суматохой эта мысль осталась невыполненной, и Митрошка был на свободе в роковой день смотра.
Когда приехал Святодуский, Митрошка, стоя в отдалении, смотрел с любопытством на длинные ноги адмирала в белых туфлях и испытывал сильное желание боднуть их сзади.

Глава 11. Неудачный смотр.

Езда верхом приятна только на лошади

Удачное выполнение старшим флаг-офицером поручения шефа по покупке свадебного подарка для Веры восстановило душевное равновесие адмирала. Он заштилел. Было мгновение, когда Святодуский пожалел, что ничего не послал мужу Веры. Правда, у адмирала мелькнула озорная мысль послать новому племяннику двадцать пять тысяч абиссинских папирос; он с удовольствием посмотрел бы на «рожу» грабителя, отнявшего у него «синеглазую куколку», когда тот закурил бы первую папиросу, но Вера жестоко обиделась бы на этот ехидный подарок. Адмиральский штиль продолжался и во время пути на «Святослав». Когда Святодуский, весь белый, в замшевых туфлях, в пробковом тропическом шлеме, с орденом Георгия и академическим значком на груди белого кителя с золотыми аксельбантами садился в катер с адмиральским флагом на флагштоке в сопровождении малого штаба, чтобы ехать на «Святослав», он был полон величия и сознания своего высокого положения. Святодуский любил парадность церемоний, пышные встречи с соблюдением всех деталей Морского устава, как выражение восторга и уважения к его сану, громкие и быстрые ответы матросов на приветствия и весёлые лица у команды.
Как только в десять часов утра от броненосца «Рюрик» отвалил адмиральский катер, команду на «Святославе» выстроили во фронт.
– Как бы не подгадил, - встревожился старший офицер, взглянув на Томилова, который стоял на вахте, - вот не догадался я его сменить.
Он, однако, успокоился, подумав, что вахтенному начальнику на смотре «подгадить» почти не возможно.
Федотов тоже посмотрел недовольно на неудачника-лейтенанта и шепнул ему: «Вы только погромче рапортуйте и командуйте.»



"Орел". - Энциклопедия кораблей /Броненосцы

Адмирал стоял на корме катера и внимательно осматривал борта «Святослава», которые его вполне удовлетворили своей чистотой и блеском. Недаром же Колесников не пожалел покрасить их чёрным каретным лаком.
– Здорово, фальрепные! – загремел голос Святодуского, когда катер подходил к трапу, где стояли выстроенные для почёта матросы.
– Здорово, человек с концом!
Поднявшись наверх и выслушав рапорты командира и вахтенного начальника, поздоровавшись с представленными ему Федотовым офицерами, стоящими во фронте, Святодуский пошёл по линии матросов. Он всех громко приветствовал, а проходя мимо камбуза, поздоровался с поваром:
– Здорово, вольнонаёмный офицерский кок!
В ответ слышались оглушительные крики. Они далеко неслись по тихому рейду и вызывали улыбку у офицеров «Рюрика», наслаждавшимися отсутствием адмирала.
– Вид у команды хороший, едят и спят, видно, что вволю, - сказал Святодуский, - прикажите к опросу претензий.
Это был неожиданный для Федотова комплимент, от которого он расцвёл. Томилов тоже не плошал.
– К опросу претензий, - стальным голосом гаркнул лейтенант, получив распоряжение командира, - боцманам и унтер-офицерам выйти!
Но тут фортуна изменила Федотову. Должно быть, она обнаружила наличие Томилова.
Святодуский проходил линию команды. Командир и офицеры оставались на шканцах.
– Претензий, молодцы, не имеете?
– Никак нет, Ваше превосходительство, - отвечали матросы по очереди.
– Говори, ребята, если есть, не бойся, поощрял Святодуский, - у тебя, молодчина, нет?
– Есть, Ваше превосходительство, - неожиданно ответил «молодчина».
– Какая?
– Жалобу имею! – сказал низкий плотный матросик с испуганным лицом, на котором читались робость, страх перед офицерами и в то же время вера в их слова и полное могущество. Он был из Вологодской деревни. Такие матросы в отношении дисциплины были кладом для начальства. Они могли выполнить любое приказание. Офицеры это знали. Однако вместо плодотворного использования такой дисциплинированности, они над ней смеялись. Так было и с этим матросом. Как-то раз Колесников, рассердившись, что матрос не понял его приказания, сказал ему полусердито: «Эх ты, вологодская осина! Раз ты ничего не понимаешь, балда, придётся тебя в турецкое рабство отдать!»
Шутка понравилась. Матросы стали звать его турком, а офицеры, когда бывали им недовольны, говорили: «Ну, погоди, как придём в Порт-Артур, живо тебя старший офицер в турецкое рабство отдаст!»
В конце концов, бедняга поверил этому фатальному концу и затосковал. При виде блистающего величием Святодуского в нём вспыхнула надежда на спасение. Вопросы адмирала показались ему добрыми и искренними, и потому, когда Святодуский, как будто ласково, произнёс «Говори», матрос пожаловался:
– Старший офицер обещали в турецкое рабство отдать.
– А ты, - нахмурился Святодуский, - который год на службе?
– Второй год, Ваше превосходительство!
– А ума ещё не набрался! Меня знаешь? Кто я такой?
Матрос смутился.
– Ну?
– Святодуский, Ваше превосходительство!
– А ты просто дурак! Командир! У Вас отвечать не умеют! Заявляют бессмысленные претензии! Я не удивлюсь, если и в остальном найду такую же бестолочь!
Командир налился кровью и укоризненно взглянул на старшего офицера.
– Ты какой роты? – шёпотом спросил Колесников у кандидата в турецкое рабство.
– Третьей, Ваше высокоблагородие.
Старший офицер с отчаянием пожал плечами. Третьей ротой командовал Томилов.



Броненосец «Орел». - Костенко В. П. На "Орле" в Цусиме. — Л.: Судпромгиз, 1955.

В это время судовой кок, конвоируемый вахтенным начальником, принёс пробу матросского обеда. Святодуский с аппетитом стал есть жирный рисовый суп с мясом антилопы, остро приправленный чесноком и перцем и местными томатами. Все держали руку под козырёк. Проглотив несколько ложек, Святодуский неожиданно для всех как-то выразительно чавкнул. Звук этот был совершенно случайным, но тем не менее он смутил Томилова. Несчастный лейтенант решил, что адмиралу не хватает того, чем гордилась кают-компания «Святослава» и что несомненно вкусно с жирной антилопой, шпигованной чесноком, а именно рюмочки настоящей домонопольной Смирновки, запасы которой с введением водочной монополии были вывезены за границу и там покупались плавающими русскими судами.
Во время захода в Танжер судовой доктор принёс с берега на корабль охапку померанцевых цветов, которую получил в презент при покупке для кают-компании запаса провизии. И на этом чудесном букете была настояна пара четвертей Смирновки. Вот этот чудесный напиток и возник в памяти Томилова. Его рука, взятая под козырёк, нерешительно дрогнула:
– Ваше превосходительство, - почтительно, но интимно сказал он, - не прикажете ли к пробе рюмочку водки? Смирновки на померанцевых цветах?
И голос, и лицо лейтенанта с вечным испугом в глазах были достаточно серьёзными, чтобы заподозрить шутку. Святодуский чуть не поперхнулся от неожиданности.
Хотя матросам и полагалось ежедневно по чарке водки (около ¾ стакана), заменяемой в заграничном плавании ромом, и хотя в торжественные дни командиры судов, поздравляя команду с праздником, выпивали по маленькой чарке водки перед фронтом, к пробе водку давать не было обычая. Поэтому предложение Томилова, выходя из рамок Устава и традиции, могло быть насмешкой или шуткой, если бы общий вид лейтенанта не противоречил такому выводу. Это увидел и Святодуский, опустивший поднятую ложку в пробную миску и глянувший на офицера насмешливыми глазами:
– Рюмку водки? Нет, любезный лейтенант, благодарю Вас! Откажусь, - с преувеличенной, явно иронической вежливостью ответил адмирал, - я ведь не завтракаю, а смотр делаю!
И сейчас же, точно забыв о существовании Томилова, Святодуский обратился к Федотову:
– А, скажите, он у Вас всегда такой… как бы это сказать, святой что ли?
Федотов, не отвечая, козырнул.
– К морскому делу способен?
– Способен, Ваше превосходительство!
– И по службе исправен?
– Так точно!
– А тупоумием не страдает?
– Не замечалось, Ваше превосходительство.
– Нет? А то бывает, - пояснил адмирал, - если молодые люди злоупотребляют тайным пороком…
Глаза Томилова вспыхнули и погасли. Лицо посерело и сразу вытянулось, приняв выражение «отсутствующей души».
Святодуский, бросив на лейтенанта пренебрежительный взгляд, приказал Федотову приготовить броненосец к осмотру и направился к штурманской рубке посмотреть вахтенный журнал. Этот журнал является летописью вахты, священной книгой судовой жизни, куда заносятся все метеорологические и навигационные наблюдения, курсы и место кораблей по счислению на карте, ученья, разные корабельные события и особенно подробно несчастные случаи. Книга эта шнуровая, и записи в ней имеют силу актовых документов. При разборе дела о столкновениях кораблей, посадках на камни или постановках на мель, записи приобретают особо важное значение. Адмиралу захотелось посмотреть, как Томилов записал столкновение с «Игорем». Вместе со своей свитой и командиром корабля Святодуский поднялся на мостик, дошёл до рубки и на пороге её остановился, созерцая представившуюся картину, поразившую его своей невероятной неожиданностью.
Раскрытый вахтенный журнал лежал на столе. А около журнала, на столе же, стоял на подогнутых ногах, пригнувши голову, судовой козёл Митрошка и жадно поглощал исписанные листы, насыщаясь документами и не сознавая страшной юридической ответственности, которую брал на себя. Митрошка успел уже съесть всю последнюю неделю и готовился приступить к предыдущей, как увидел окружённого свитой высокого белого незнакомца с длинными ногами. На несколько секунд взгляды начальника эскадры и козла скрестились. Адмирал победил. Козёл, явно струсив, прыгнул через открытое окно на мостик, скатился на палубу и утекал рысью в укромное местечко.
– Интересно, - сказал адмирал, взяв журнал, повертел его в руках и задумчиво подсчитал. - Съедено от шестидесятой до восемьдесят третьей страницы, итого двадцать три листа! Изрядно! Аппетит у козла неплохой! Но мне только непонятно, - адресовался он к Федотову, - почему, командир, Вы не кормите Ваше животное материалом менее нужным и более питательным, чем вахтенный журнал?
Святодуский пожал плечами и повернулся к флаг-капитану:
– Пожалуй, остальное незачем и смотреть! Недурной ведь кораблик! Какой-то плавучий цирк! А едят-то как! Подумать только – съели вахтенный журнал! Не находите ли Вы, любезный командир, что Ваш козёл скверный анекдотист? Министр вряд ли будет весело смеяться, когда услышит этот новый анекдот броненосца «Святослав»!» Не правда ли? Виноват, Вы, кажется, что-то хотели сказать? Нет? Значит, мне послышалось.



Мешки под глазами длинного, выхоленного лица с небольшой бородкой придворного стиля дрогнули в издевательской усмешке.
Святодуский спустился с мостика на палубу. Сражённый событиями, командир трусил вослед за ним мелкой рысцой. На шканцах спешно выстроились матросы, вызванные из судовых помещений, по которым рассыпались, чтобы приготовить их к смотру адмиралом. Флаг-офицер успел предупредить Колесникова, что адмирал уезжает.
Сойдя с мостика вниз, Святодуский, не желая продолжать смотр, быстро направился мимо шлюпочных ростров к правому трапу, у которого держался его катер.
Если бы только адмирал взглянул налево, то дальнейшие события могли пойти другим путём, потому что он увидел бы там притаившегося под рострами Митрошку. И стоило бы адмиралу хлопнуть в ладоши или просто щёлкнуть пальцами, как Митрошка бы исчез. Но Святодуский был слишком полон негодования, чтобы это сделать.
А козёл не дремал, он размышлял. Меланхолично наклонив голову, он вспоминал рубку и переживал горькую обиду на высокого незнакомца с длинными ногами, так некстати прервавший вкусный обед, когда аппетит только что разыгрался. При виде вновь появившихся неприятных и обидных для него длинных ног Митрошке припомнились все невзгоды сегодняшнего дня, когда его гнали с прибранной палубы, пряча при этом съедобные припасы и разные вкусные вещи. Ему показалось, что именно эти-то длинные ноги и являются виновниками пережитых обид и огорчений. Митрошка обладал быстротой соображения и не знал колебаний. Пользуясь тем, что враг его не обнаружил, он ждал, пока длинные ноги пройдут мимо.
Тогда, спеша покончить задуманное дело прежде, чем семенящая следом пыхтящая фигура с большим животом успеет догнать ненавистные белые ноги, он рассчитал расстояние, разбежался и, ловко подпрыгнув, боднул Святодуского под коленки привычным ударом крепких рогов. Этим ударом Митрошка валил с ног без отказа любого матроса, когда бывал на него сердит.
Эффект получился замечательный. Белые ноги адмирала внезапно сделали поразивший всех пируэт. Затем палуба выскользнула из-под ног Святодуского, и, к общему удивлению, он, взмахнув руками без всякой грации и важности, стремглав хлопнулся вниз. Поза адмирала, лежащего на животе, напоминала позу человека, плывущего по палубе.
Командир, одуревший от переживаний и неприятностей, догнал адмирала как раз в тот момент, когда Митрошка, совершив акт мести, поспешно пятился назад. Он по опыту знал о необходимости в таких случаях быстрого исчезновения. Федотов с размаха наткнулся на козла, проскользнувшего между его ног, потерял равновесие и неожиданно для себя сделал то, что не снилось ему даже во сне, а именно, уселся верхом на Святодуского, придавив адмирала грузом в восемь пудов. От этого непредвиденного недоразумения «пузатая дура» окончательно обалдела и не делала попыток встать, почему выстроенный на шканцах экипаж броненосца «Святослав» довольно длительное время имел случай любоваться исключительной на военном корабле картиной – командиром, сидящим верхом на адмирале.
Флаг-капитан поспешно бросился стаскивать неловкого Федотова с адмирала, кряхтевшего под тяжестью неожиданного седока, а флаг-офицеры и старший офицер ринулись поднимать Святодуского и свалившийся с его головы пробковый шлем, легкомысленно катящийся по палубе под внимательными взглядами восхищённого развлечением экипажа.
Через несколько секунд порядок был восстановлен, китель и брюки адмирала отряхнуты, а шлем водворён по принадлежности на адмиральскую лысину.
Святодуский, потирая ушибленные руки, взглянул на багрово-красного Федотова и свирепо сказал:
– У Вас не броненосец, а публичный дом! И Вы не командир, а бандерша, чёрт возьми! Знаете, что я сделал бы на Вашем месте? Пустил бы пулю в лоб!
– Кому, Ваше превосходительство? – прошептал нелепо Федотов.
– Кому? А вот хозяину этой вонючей конюшни с наглым козлом! Здесь не офицеры, а любители дурацких анекдотов! Я разгоню всех этих поклонников Смирновки! Я приехал к офицерам, а вижу не офицеров, а … уж лучше не скажу, кого я вижу, чёрт возьми!



Рисовал Голя Монголин.  - ЭЛЕКТРОННЫЕ ПАМПАСЫ. Литературный журнал для детей и взрослых.

Продолжение следует.

Обращение к выпускникам нахимовских училищ. 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища, 60-летию первых выпусков Тбилисского, Рижского и Ленинградского нахимовских училищ посвящается.

Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.



Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ.
198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru