Глава 1. Страна голубых озёр, лесов и аэродромов

02.03.11
Текст: Владимир Викторович Дугинец
Художественное оформление и дизайн: Владимир Викторович Дугинец

Особое моё внимание привлекали рыболовные крючки. Почему крючки я до сих пор сам объяснить не могу. Может быть потому, что они стоили копейки, и их можно было купить на пятак несколько штук. Поэтому я часто канючил и выпрашивал у матери пять копеек, а потом шёл выбирать себе крючки, сияющие чёрным вороненым металлом, иногда покупал блестящие. Особое восхищение у меня вызвал тройник (три крючка вместе, похожий на якорь), он стоил копеек 10 или 15, и я долго копил на него деньги, потом всё-таки купил. Позже я привязал к нему веревочку и забрасывал куда-нибудь как удочку, а потом тянул назад, как настоящий рыбак.

Крючки-то я покупал, а вот рыбу не ловил и до сих пор не увлекаюсь этим. Но мать, видя это дело, один раз купила у какого-то рыбака свежую рыбу, и мы вместе с ней отнесли её продавщице, у которой я постоянно покупал рыболовные снасти. Она ведь шутила надо мной, спрашивая меня, когда же будет улов. Вот и получила от своего покупателя подарок в виде свежей рыбы.

Часто в этом магазине я самым наглым образом выпрашивал у матери деньги на покупку понравившейся мне книги. Может быть и не наглым, но чисто по-детски – 'Дай денег!' и всё тут. И так мог нудить в течение часа. Причём книги я выбирал не по содержанию, а по красивым картинкам, изображающих какого-нибудь героя или военную баталию. Читать в то время я ещё не мог, но рассматривать картинки в книгах было моим любимым занятием.

Такую любовь к книгам мне привил отец, правда, не совсем макаренковским методом. Время было суровое, то разоблачат Берию в измене Родине, то ещё какую-нибудь антипартийную группу застукают со товарищами. Отец, как истинный коммунист, всегда после таких перестроек в высшем партийном аппарате страны пересматривал литературу и газеты с изображениями высшего руководства. Я ведь чётко видел, что он брал книги, да и газеты тоже, и в них закрашивал лица на фотографиях разоблачённых в неприглядных делах руководителей партии. А я чем хуже.

Однажды тоже стал доставать книги и в них закрашивать цветным карандашом не понравившиеся мне лица на портретах: Гоголя - за большущий нос, Некрасова - за барскую клиновидную бородку и еще каких-то писателей и поэтов. Проведя такую люстрацию книжной полки, в общем, я попортил несколько книг.

Потом как-то, отец достал одну из книг и обнаружил в них мои художества. Я, конечно, честно признался, что это моя работа, так как не видел в этом особого прегрешения.

Разозлённый донельзя отец схватил меня в охапку, кинул на диван и узким поясным ремнём стал пороть, как сидорову козу. Он прямо-таки отбрасывал в сторону мать, которая закрывала меня своим телом от хлёстких ударов ремнём, оставляющих на моей белой заднице красные следы. Я орал, как только мог, и, естественно, описался прямо на диван, скорее от страха, а не от боли.

Сколько ударов 'плетью' я заполучил, точно не знаю, и сколько времени продолжалась борьба отца с матерью за прекращение этого непедагогичного наказания я не помню, но понял одно, что книги - это источник знаний, а источник свят и неприкосновенен, в смысле попытки его порчи.

Поскольку наши гарнизонные магазины были жалким подобием магазинов, то все значительные покупки обычно делались в Петрозаводске. Там была цивилизация, и там было что купить. Одной из модных в то время вещью в семьях была копилка. Формы были всякие. У кого поросёнок, у кого просто бочонок. Туда засыпалась мелочь, которая служила в семьях своеобразным НЗ на чёрный день.

Мама в свою очередную поездку в Петрозаводск тоже купила копилку. Это была не копилка, а самое настоящее произведение искусства. Красивый гордый белый лебедь, грациозно выгнув свою тонкую шею, стоял на шкафу. На голове у него была маленькая щелочка. Бросаешь туда монетку, и та со звоном катится по длинной шее и падает в лебединую внутренность, затихая на дне. Вместимость лебединого брюха была огромна, и туда могло поместиться мелочи много. Лебедь устоял на том месте, куда поставила его мама, всего лишь один день.

Красивая и гордая осанка этой птицы сразу завладела моим вниманием. Но табу для нас было наложено и мы не имели права прикасаться к этой вещи. Выбрав момент, когда матери не было дома, я поставил на стол стул и, забравшись на эту верхотуру, сумел дотянуться до птицы. Самым удобным местом для маленькой руки оказалась тонкая лебединая шея. Я схватил птицу за шею и обрадовано притянул к себе.

Внутри лебедя уже позванивала мелочь. Я разглядывал эту копилку и просто очаровывался тонкой работой неизвестного автора. Глаза были блестящие и походили на живые, а оранжевый клюв с чёрными точками у основания выделялся на фоне белоснежного пуха перьев.

Одно неосторожное движение и тело лебедя соприкоснулось со шкафом. Раздался глухой треск, и шея с головой гордой птицы осталась у меня в руках, а остальной фрагмент обезглавленного красавца рухнул на пол. С высоты около двух метров брюхо лебедя треснулось об пол и разлетелось на мелкие кусочки серой глины вперемежку с монетами. Сообразив весь ужас моего положения, я представил, что будет со мной, когда появиться мать. Да и птицу было очень жалко, ведь как живая была. Была...

Соскочив со своего постамента на пол и потрогав осколки руками, я теперь точно понял, что её уже никаким клеем не склеить. Уж слишком много осколков, которые усыпали весь пол у шкафа.

Я начал плакать и настолько вошёл в этот плачевный раж, что меня от надрыва начало тошнить. В этот момент в дверях появилась мама, и она испугалась уже не за разбитую копилку, а за меня. Я доходил до последней стадии своего плача и вместо рёва уже раздавался непонятный хрип.

- Чёрт с ним с лебедем! Успокойся, я тебя ругать не буду, - заверила меня мама, и я моментально среагировал на такое заверение.

Когда вечером пришёл с аэродрома отец и вник в домашнюю обстановку, то он встал на мою сторону.

- Нечего здесь это мещанство с копилками разводить. Мне эти пережитки прошлого совсем не нужны в моём доме, - выдал своё резюме член партии с 1943 года, и на этом была поставлена точка.

Больше копилок у нас в доме никогда не было.

Летом мы обычно уезжали всей семьёй на юг, в Ставропольский край.

Там недалеко от города Черкесска на хуторе Овечка проживали родители отца. Дед Митрофан и бабушка Ирина, если точнее, то Митрофан Григорьевич и Ирина Ефимовна девичья фамилия Батурина.

Холодное лето 1953 года, хутор Овечка

На фотографии мы все с бабушкой и дедушкой в 1953 году у большого стога сена, стоящего около их дома.

Запас сена предназначался корове, но я использовал стог как свою штаб-квартиру. Выкопал в стоге сена себе потаённый ход и прятался там от жары, и по любому другому поводу. От сена божественно пахло степными ароматами, отчего ощущение в моей берлоге было словно в раю. Только, правда, иногда меня пугало соседство мышек, которые нивидимо шуршали рядом в стоге, но постепенно привык и уже не обращал на них внимания.

Дед мой Митрофан Григорьевич был в это время учителем истории в местной школе, обладал феноменальной памятью, так мне казалось в то время. Он часто рассказывал нам мифы древней Греции и много другого поучительного из истории мира и СССР.

Лично я просто заслушивался его рассказами и воображал себя на месте героев мифов. Геракл, Ясон, Прометей, Ахилл и Спартак были теперь моими любимыми историческими образами, даже кто такой Нарцисс я теперь знал. Меня поразила в самое сердце эта простая история про прекрасного юношу. Нарцисс-сын речного бога Кефисса был красивый стройный юноша. Он отверг любовь красавицы-нимфы Эхо, и получил за это наказание от самой богини красоты Афродиты. У них там, у богов в окрестностях Олимпа всё было не как у людей.

Наказание было ужасней которого просто не придумаешь в нашей мирской жизни. Вместо прекрасного образа Эхо Нарцисс стал боготворить своё собственное отражение в воде. Влюбился он в свой образ и чахнул над водой по ночам, дожидаясь рассвета, чтобы снова увидеть своё отражение в воде. Это продолжалось до тех пор, пока он не понял всю свою трагедию и не покончил с собой. А из капелек крови, брызнувших из раны, на берегу озера выросли прекрасные цветы нарциссы.

Нимфа Эхо совсем высохла от своей безответной любви и горя и стала невидимой, это её голос вторит людям лесным эхом.

Про Нарцисса я запомнил надолго, может быть только потому, что сам любил часто смотреться в зеркало.

Я очень любил рассматривать дедовские рисунки, выполненные его учениками по темам, которые они проходили с ним по истории. Рисунки они рисовали на уроках рисования, а дарили их не учителю рисования, а именно ему, моему деду.

Порой рисунки были страшными и изображали пытки средневековой инквизиции на колесе или водой, но они притягивали моё детское воображение, и я почему-то не боялся смотреть эти страшилки. 'Раненный Спартак', 'Средневековые рыцари', 'Александр Невский' и много других рисунков составляли настоящую коллекцию детских работ по истории. Странно, но послевоенных школьников привлекала и интересовала история нашего государства.

Какой был у деда дом, я не помню. Единственное, что запомнил, так это то, что крыша была соломенная, пол был земляной, а на окнах были ставни, и поэтому в сильную жару при закрытых окнах в доме было всегда прохладно.

В домашнем хозяйстве у деда, которым занималась бабушка, были куры, корова, поросёнок, несколько ульев с пчёлами и собака.

Если корова и поросёнок моего внимания не удостаивались, то вот куры – это другое дело. Они ведь несли не золотые как курочка Ряба, а настоящие яйца, а где там, в Карелии такие достанешь. Их, если и привозили какие-нибудь расторопные бабки, то стоили они почти как золотые.

А здесь... Заходишь потихонечку в курятник, а там курица уже сидит в корзине и пыжится. Подождал несколько минут пока она, отряхнувшись от соломы, спрыгнет со своего места и бери тёплое яичечко. Дальше дело техники: проткнул гвоздиком дырочку в скорлупе и тяни содержимое себе в рот, и так несколько раз за день. Многим не нравятся сырые яйца, а для меня это было почти лакомство.

Бабушка начала было беспокоиться:

- Что-то куры стали плохо нестись, наверно собираются высиживать цыплят.

Меня, конечно, уличили в жульничестве по найденной в том же курятнике скорлупе с дырочками, которую я бросал тут же недалеко от куриного гнезда. Пришлось всё выложить, что в день изничтожал до 5 свежих яиц. Но я тут же покаялся в грехах и пообещал больше так не делать. За сверхчестность мне было разрешено отведывать только одно из снесённых за день яиц.

Вскоре и действительно бабушка посадила курицу в специальное гнездо высиживать цыплят. Бедная квочка сидела днями и ночами, согревая теплом своего тела яйца. А мы с бабушкой только иногда навещали её и проверяли, как идёт процесс.

Мне всегда было с бабушкой интересно, так как она показывала и всё объясняла очень понятно и доходчиво. Как и чем кормить кур, и особенности устройства их пищеварительного тракта, иерархию муравьиной и пчелиной семьи, как осматривать пчелиные соты в ульях, чем отличается трутень от рабочей пчелы и пчелиной матки, в конце концов, как вести себя, когда рядом находятся пчёлы. Да и много другого я узнавал только благодаря тому, что постоянно крутился около неё.

Прошло некоторое время и у квочки вылупились маленькие жёлтенькие пушистые комочки на тонюсеньких ножках. Они стали суетиться вокруг своей мамаши, попискивая тоненькими нотками своих голосов, которые сливались в единый цыплячий хор. Вот тут и началась моя цыплячья эпопея.

Я постоянно наблюдал за поведением крохотных созданий, как они, бегая за квочкой, постоянно что-то клевали на земле, но при малейшей опасности по своеобразному кудахтанью курицы моментально сбегались и прятались под крылья матери. Так было даже при появлении высоко в небе коршуна, которого и мы-то с высоты человеческого роста не всегда замечали.

Я сам видел однажды, как на зазевавшегося и нарушившего закон природы цыплёнка, сверху камнем упал коршун и, схватив его когтями, тут же унёс вверх. Всё произошло настолько молниеносно, за какие- нибудь 2 секунды, что я и сообразить-то, что к чему не успел.

Дед, если кто-нибудь замечал кружащегося высоко-высоко в небе коршуна, доставал своё охотничье ружьё 16 калибра. Долго прицеливаясь, производил несколько выстрелов по высоколетящей цели и обычно говорил, что очень высоко и попасть невозможно.

Без ружья, здесь на хуторе, ну никак не обойтись. То коршун нападает на кур и цыплят, то огромный бугай из местного стада преследует нашу корову, возвращающуюся домой от пастуха. А зимой лиса или волки тоже пытались поживиться курятиной или чем-нибудь из домашней живности. Короче, дед всегда держал свой порох сухим и по ночам чутко прислушивался к лаю собаки.

Так вот, наблюдая за куриным семейством, я и не подозревал, что цыплята настолько нежные создания. Что даже малейшее на них физическое воздействие может привести к трагедии. Квочка меня за объект повышенной опасности не считала и при моём появлении сигнала тревоги не объявляла.

Взял маленький комочек земли, кинул в цыплёнка и по закону подлости попал. Кротко пискнув и взмахнув на прощание мне своими крохотными лопушками крыльев, он кувыркнулся на бок и был готов - вытянул свои тоненькие ножки и закрыл глаза насовсем. Я, конечно, реветь. Ведь жалко же птичку. Я же никак не мог предположить, что всё настолько просто и быстро происходит. Сам бывало, сколько синяков и шишек получал и ничего...

Пришлось нам с бабушкой и сестрой Иринкой хоронить первого цыплёнка. Его уложили в картонную коробочку и закопали за сараем.

Оглавление

Читать далее

Предисловие
Глава 1. Страна голубых озёр, лесов и аэродромов
Глава 2. Кубань - жемчужина России
Глава 3. Вот она какая первая любовь
Глава 4. Я вижу море
Глава 5. Море любит ребят солёных
Глава 6. Дальний поход
Глава 7. 'Океан' в океане
Глава 8. Ах! 5-ый курс!

Copyright © 1998-2025 Центральный Военно-Морской Портал. Использование материалов портала разрешено только при условии указания источника: при публикации в Интернете необходимо размещение прямой гипертекстовой ссылки, не запрещенной к индексированию для хотя бы одной из поисковых систем: Google, Yandex; при публикации вне Интернета - указание адреса сайта. Редакция портала, его концепция и условия сотрудничества. Сайт создан компанией ProLabs. English version.