Глава 2. Кубань - жемчужина России

02.03.11
Текст: Владимир Викторович Дугинец
Художественное оформление и дизайн: Владимир Викторович Дугинец

Мы с Аникейчиком тут же побросали свои важные дела и понеслись в аптеку, расположенную около базара. По 50 копеек мы нашли, но на большее у нас шансов не хватало.

В совершенно безлюдной аптеке молодая провизорша с интересом рассматривала нас с Аникейчиком, пересчитывавших свои медяки и изъявивших желание на две ампулы хлористого этила. С несколько удивлённым лицом, но, не сказав ни слова, она подала нам волшебные ампулы.

Мы, счастливые обладатели холодного огня, зажав, как великую драгоценность, в руках прозрачное стекло понеслись к себе во двор. Спрятавшись за сараи, мы стали пробовать свои ампулы на стенах сараев, заборе и собственных руках.

Удивительный голубой огонь носился вслед за нашей струйкой и по земле и по кирпичам, а мы визжали от восторга до тех пор, пока не кончился эфир в наших ампулах. Да, эта игра стоит свеч, но денег больше не было и поэтому приходилось переходить на более прозаичные игры.

Игры с огнём привлекали нас, как настоящих папуасов. Как они для нас не заканчивались поджогами сараев или прочих строений остаётся только удивляться. Огонь завораживал нас как первобытных людей, а мы поклонялись ему как могли.

Горючая фотоплёнка и плёнка для детских диафильмов представляла для нас с Вовчиком пристальный объект изучения. О том, что она здорово горит, я убедился на собственном опыте тушения пожара в Алкиной кладовке.

Мы заворачивали рулончик фотоплёнки в бумагу в виде конфетки и прямо во дворе, не думая о последствиях для окружающих, приводили свои дымовухи в действие. Поджигали кончик бумаги и, как только огонь доходил до плёнки, она воспламенялась, топнув ногой по 'конфетке', мы сбивали открытый огонь. Пленка начинала тлеть с всёвозрастающей интенсивностью, и от нашего сувенира валил густой и пахучий дым.

Страшенный вонючий чад и клубы дыма, расстилающегося по двору вызывали незамедлительную реакцию самых активных блюстителей порядка нашего двора из того же женсовета. Они выскакивали из своих квартир и начинали своими фальцетами поносить наши опыты.

- Караул! Фулюганы! – кричала первой Мария Исааковна, так как она жила на первом этаже. - Здоровые придурки! Лоботрясы! И так дышать нечем, вы нас тут задушите своими дымами. Я сейчас милицию вызову!

Тут же на балконе второго этажа соседнего дома появлялась кубическая Зинаида Вульфовна Кандинер, как только балкон выдерживал такой вес. Она тоже начинала дирижировать своими короткими ручонками в такт завываниям своей подруги.

Следом, как обычно, выбегала взбалмошная и всегда недовольная Япошкина мать. Потом являлись народу и другие знаменитые личности, и начиналась традиционная перебранка актива по очередному поводу нарушения общественного порядка во дворе.

Мы понимали, что сейчас начнётся самосуд, собравшегося в полном составе женсовета и рвали когти от ожидаемого возмездия в армянский сквер. Там, спрятавшись за подстриженными кустами, мы терпеливо пережидали поднявшийся во дворе хай, доносящийся даже до нашего укрытия.

Конечно, все эти дворовые разборки заканчивалось не в нашу пользу, и мы, подло мстя, устраивали свои акции возмездия активу. Вечером запихнули дымовуху в дверную щель почтового ящика Япошкиной матери. Тут получился настоящий казус – дымовуха упала на коврик за дверь и воспламенилась (бывает же такое).

Коврик был сделан из подошвенной резины, и он загорелся. Дым и чад горелой резины в данном случае помог вовремя обнаружить опасность, и только случайность спасла Япошкину квартиру от пожара.

Постоянные пендали от жильцов нашего двора заставляли гасить свою активность в огневых работах и переходить на более мирные изыскания. Вместо дымовух мы стали делать из того же горючего материала летающие ракеты.

Маленький рулончик плёнки плотно укутывался фольгой от шоколада, но оставлялось маленькое отверстие для сопла. Это был наш единственный доступный космический материал. Блестящую ракетку привязывали к лёгкой соломинке или лучинке и давали отсчёт, как на космодроме. Задняя часть ракеты прогревалась горящей спичкой и, как только начинал из сопла струиться дым, она срывалась и улетала в малый космос.

Постепенно мы научились сооружать конструкции, которые улетали и за 10 метров и дальше. Правда, приходилось проводить свои опыты подальше от всевидящего ока местных скандальных жильцов. У нас началось повальное увлечение этим ракетостроением. Устраивались целые соревнования - чья конструкция улетит дальше и выше. Главными по космосу и главными конструкторами наших ракет выступали мы с Вовчиком.

Я придумал конструкцию ракеты увеличенной дальности. Соединил два рулона плёнки в длину, и получилась внушительных размеров ракета. На испытаниях моей конструкции в конце двора собрался весь мальчишечий дворовый бомонд. Всем хотелось посмотреть на космический полёт новой конструкции ракеты увеличенной дальности.

Я прогрел своё детище на стартовой площадке, которую заменяли детские качели. Ракета задымила знакомым вонючим целлулоидом, дёрнулась со старта, но под тяжестью веса упала и заметалась по асфальту, выписывая невероятные циркуляции и загогулины. Жалко было, что все результаты труда идут на смарку, я от отчаяния схватил её рукой и подбросил вверх.

Почувствовав свободу, ракета рванула крутить немыслимые траектории на высоте человеческого роста.

Все разом шарахнулись в разные стороны от космодрома и прятались от этой летающей с шипением зануды. А она, изрядно попугав зрителей, с оглушительным грохотом взорвалась у меня над головой, обдав своего неудачливого изобретателями мелкими обрывками серебристой фольги и сажей.

Вывод напрашивался сам собой – неправильно выбран размер отверстия сопла. Изыскания оптимального размера сопла ракеты продолжались… В 4-ом подъезде на одной площадке с Вовчиком Аникеевым проживал небольшого роста аккуратный скромный мужичок, которого мы называли дядя Коля. С всегда чем-то озабоченным лицом по внешнему виду он ничем не отличался от других жильцов нашего дома. Он частенько возвращался под вечер с работы усталый, качаясь в разные стороны и обтирая стены дома своим тёмным пиджаком, но что примечательно, никогда не впадал в отключку и не валялся на улице. Одним словом умел человек соблюдать свою критическую норму приёма спиртного.

- Опять дядя Коля нарезался. Гля, пацаны, как его бедолагу мотает! - проходил слух по рядам пацанов, играющих в волейбол на площадке. Но дядя Коля шедший с работы на автопилоте добирался до своего подъезда и исчезал в его темноте.

Когда он бывал трезвым, то подходил к нам на площадку посмотреть, как мы играем в волейбол, а иногда даже пытался включаться с нами в игру. Но быстро заканчивал свою попытку, так как у него по части волейбола было слабовато.

Он стоял и рассматривал нас своим изучающим взглядом, в тоскливом выражении которого обычно проглядывался какой-то немой вопрос. А что он хотел у нас узнать, мы не понимали, да и не обращали на него особого внимания. Чего он всё высматривает?

Брат Валерка говорил мне, что он сексот. По нашим понятиям сексот - это просто ябеда и доносчик. А тому, что само слово сексот – это сокращение должности 'секретный сотрудник', мы не придавали никакого значения. А зря.

Когда родителей не было дома, я полез в шкаф в поисках чистых носков и за стопкой белья на полке обнаружил какую-то черную кожаную небольшую дамскую сумочку. Когда я обследовал её содержимое, то обнаружил там много интересного.

В сумке лежали пачки скрученных в трубочки облигаций денежных займов, бумажные упаковки с изделием №2 армавирского завода резинотехнических изделий.

Но заинтересовало меня больше другое – на дне сумочки лежал блестящий никелем настоящий револьвер. Вначале я подумал, что это какая-то игрушка, уж больно он был красивый и изящный.

Резные накладки на ручке были сделаны так красиво, и он так грациозно вписывался в ладонь, что мне понравилось даже просто держать его в руке. Барабан для патронов был пуст. Я попытался нажать спусковой крючок, но он западал назад и оставался в этом положении, пока его рукой не вернёшь в исходное состояние. Пистолет был явно неисправен и из него невозможно было пальнуть в белый свет, а так хотелось.

Позвал брата и показал ему неожиданную находку. Валерка выхватил у меня револьвер и начал его изучать. Проведя собственный анализ внешнего вида, он пришёл к заключению:

- Это старинный револьвер системы 'Монтекристо' 1867 года выпуска, кажется американского производства. Не вздумай никому говорить про эту находку.

- А что это за изделия №2 лежат в сумке, - не забыл я у него поинтересоваться про бумажные упаковки.

- Да это резиновые гондоны, чтобы дети не рождались. Вырастешь, узнаешь, зачем они нужны, а пока тебе ещё рано знать про это, - запросто пояснил старший по возрасту. – Давай всё положи на место и молчок. Батя узнает, что ты тут шарил по шкафу, он тебе навешает за твою любознательность.

Револьвер системы Монтекристо 1867 года

Уже на следующий день у брата появился какой-то большой и толстый изорванный том книги, где было описание всех систем стрелкового оружия. В книге были показаны все стрелковые системы оружия, начиная от каких-то старинных кремневых пистолетов и пищалей и до современного пистолета марки 'ТТ'.

По этому справочнику было точно установлено, что это шпилечный револьвер системы 'Монтекристо', которые выпускались во Франции в городе Сент-Этьенне во второй половине 19 века.

Ствол снаружи имел шестигранную форму с махонькой мушкой, а в порядком покрытой ржавчиной внутренности его канала ствола были видны полустёртые нарезы. Справа задней части барабана размещалась откидная вниз дверка для зарядки патронов в барабан. Шпилечные патроны, входя в отверстие барабана, размещались торчащим в вырезе капсюлем, по которому бил курок. Для экстрактирования патрона из барабана использовался специальный шомпол-экстрактор, крепящийся в приливе ствола. Длина револьвера была всего 15 сантиметров. Но изящество и, прямо скажем, ювелирная работа нашего образца поражала детское воображение.

Вскоре Валерка разобрал его на части и вставил в рукоятку самодельную пружину из полоски стали, револьвер заработал, как настоящий. Теперь при нажатии на спусковой крючок откидывался курок и со щелчком бил по барабану в то место, где должен был располагаться капсюль патрона. Нашему восторгу не было предела, и мы по очереди с братом щелкали револьвером, изображая из себя ковбоев дикого Запада.

По своей детской глупости и из желания утереть нос своим сверстникам во дворе, тайком от Валерки я вынес пистолет на улицу, чтобы похвастаться перед друзьям этим драгоценным сокровищем.

Полными зависти глазами пацаны смотрели то на меня, то на мой револьвер. Откуда мне было знать, что у кого-то из них может возникнуть подленькая мыслишка: 'Сам не гам и другому не дам'.

Через неделю к нам домой, к отцу припёрся дядя Коля и с порога задал вопрос:

- Сам сдашь или вызывать тебя куда следует?

- А что сдавать-то? – спросил, не понимавший о чём идёт речь, отец.

- А что у тебя нечего сдать? – вопросом на вопрос ответил дядя Коля.

- Я даже не знаю, о чём ты говоришь, - думая, что сосед пьяный и не в себе, отец пытался понять, что нужно этому товарищу.

- Тогда я тебе официально заявляю. У тебя хранится незарегистрированное боевое оружие. Прошу сдать, иначе будем разговаривать в другом месте через повестку, - уже перешёл на официальный язык этот самый сексот.

Только теперь до отца наконец-то дошло, что пытается ему внушить сосед.

- Да ты что, смеёшься! Это же сущая безделушка, вроде сувенира, которую я привёз с фронта из Германии. Он и не работает, а патроны к нему никакие не подходят. Такие уже 100 лет не выпускает ни одна промышленность, - пытался отец отшутиться от назойливого блюстителя порядка в штатской одежде.

Но не тут то было. Сосед поставил свой последний ультиматум, и отцу пришлось вынести ему сверкающий блеском револьвер и отдать его.

Понятно, что никаких неприятностей он от этого чекиста иметь не хотел. Отдал просто так - из рук в руки. Никаких актов или протоколов, без всяких санкций и росписей об изъятии.

И сейчас я нисколько не сомневаюсь, что лежит этот пистолетик в личной коллекции простого бывшего сексота дяди Коли, если он конечно ещё живой и здоровый, в чём я здорово сомневаюсь. Ну, не у него, так у его родственников, а я вспоминаю о нём и от всей души проклинаю свою детскую глупость и наивность.

Отец, конечно, сделал нам суровое предупреждение о наших глупых выходках, но дальше этого наказания дело не пошло. Мы ведь были уже не маленькие, и наказания ремнём уже не применялось в воспитательной практике родителя.

Таким образом, из трофейных сувениров на память о фронте у отца остался только немецкий морской бинокль. Это была хорошая и добротная оптика немецкой фирмы 'Цейс' с 15-ти кратным увеличением.

Эту вещь он от нас никогда не прятал, и мы пользовались биноклем, разглядывая из окна или с балкона местный ландшафт или какие либо интересные объекты и людей во дворе и его окрестностях.

Во всех наших футбольных и волейбольных баталиях почти всегда принимал участие наш дворовый пацан Витька Гришкин, он учился тоже в 7 классе, но только в школе №4.

Ну, Витька и Витька. Пока однажды не произошёл этот случай с его родной матерью.

Я стоял около шахматного стола во дворе и с интересом наблюдал, как наши мужики играли в шахматы и домино, и слышал, как сзади меня несколько раз раздавался зовущий голос:

- Витя! Иди домой!

Через некоторое время опять:

- Витя! Ты, что не слышишь, что ли?

Оглавление

Читать далее

Предисловие
Глава 1. Страна голубых озёр, лесов и аэродромов
Глава 2. Кубань - жемчужина России
Глава 3. Вот она какая первая любовь
Глава 4. Я вижу море
Глава 5. Море любит ребят солёных
Глава 6. Дальний поход
Глава 7. 'Океан' в океане
Глава 8. Ах! 5-ый курс!

Copyright © 1998-2025 Центральный Военно-Морской Портал. Использование материалов портала разрешено только при условии указания источника: при публикации в Интернете необходимо размещение прямой гипертекстовой ссылки, не запрещенной к индексированию для хотя бы одной из поисковых систем: Google, Yandex; при публикации вне Интернета - указание адреса сайта. Редакция портала, его концепция и условия сотрудничества. Сайт создан компанией ProLabs. English version.