Глава 2. Кубань - жемчужина России

02.03.11
Текст: Владимир Викторович Дугинец
Художественное оформление и дизайн: Владимир Викторович Дугинец

Ну, что могла ответить на такой вопрос, например, Валька Прозорова. Она смотрела на этого идиота своими воловьими глазами и, сообразив, что это какой-то подвох, как обычно, крутила пальцем у виска и молча отходила от косившего под испанца.

Может быть, эта фраза что-то и означала, но никто из нас не знал каким словарём пользоваться при её переводе. Да и заранее уже все знали, что он просто валяет дурака. Поэтому девчонки его терпеть не могли.

- Дугинец, собирай портфель и садись с Демьяненко,- услышал я в свой адрес от классной.

- Прощай Марал! Не поминай меня лихом, - попрощался я с соседом по парте, нашим гигантом Маралом.

Я перебрался на первый ряд к окну на предпоследнюю парту рядом с Томкой. Плачь и рыдания мгновенно прекратились, и я поймал на себе довольный взгляд мокрых от слёз глаз. Вот так и просидел целый учебный год с Томкой за одной партой.

Она была очень доброй, несколько простодушной девчонкой. Я, всю жизнь не любивший конопатых, быстро подружился с ней. Мы стали, пожалуй, самыми близкими друзьями в нашем классе.

Родители у Томки были простые труженики, как говорится обычные работяги, поэтому и воспитание было тоже простым без всяких придурковатостей и излишней интеллигентности.

Томка слабовато писала диктанты и всегда в трудных местах подсматривала у меня. Мне что жалко, что ли. Поэтому вдруг стала получать по диктантам твёрдые 'четвёрки', а я обычно ошибался на каких-нибудь других мелочах и выше 4-х баллов оценок тоже не получал.

На контрольных работах по математике я тоже всегда ей помогал сделать решение, когда у неё что-то не получалось. Она была уверена, что помощь ей всегда придёт вовремя и, видимо поэтому, уважала меня, знала, что я ни в чём никогда не откажу ей. Ни разу мы не поссорились и никогда даже не обижались друг на друга, не за что было.

Литература так и оставалась одним из моих необожаемых предметов, даже когда у нас сменилась учительница по этой дисциплине. Вместо Елены Ивановны Ядовой литературу и русский у нас стала вести маленькая похожая на большого коричневого муравья, но очень серьёзная с виду Любовь Тиграновна Авакянц. Она была женой Баграта Артёмовича - математика и руководителя нашего школьного оркестра.

Авакянц Любовь Тиграновна

Началось изучение со 'Слова о полку Игореве', этого шедевра и великого памятника человеческого гения, написанного аж в XII столетии. Но, когда я прочитал, то, что было написано в начале текста, да ещё на вовсе непонятном старославянском языке, мне тут же показалось, что я даже и нерусский, так как ничего не понял в этой буквице.

А когда увидел это произведение в переложениях В.Жуковского и Н.Заболоцкого, то тут я совсем сдался, но понял, как велик и могуч русский язык.

Любовь Тиграновна с упоением и практически наизусть читала Плач Ярославны, её огромные карие глаза почему-то с укором смотрели на меня, а я... Я под этот плач и вовсе начинал понимать, что я настолько тупой, что говорить об этом произведении могу только то, что написано в учебнике. Сам я был не в состоянии оценить этот поэтический шедевр русской классики. Рановато, видимо, мне было изучать и оценивать такие вещи, над которыми до сих пор ломают копья и спорят славянисты и словесники, пишут диссертации и научные труды.

Эти первые впечатления от уроков Любовь Тиграновны заложили мне непонятный страх своей тупости, и поэтому пришлось осваивать литературу только из-под палки.

А Тиграновна, сверкая своими чёрными шарами глаз навыкате, на полном серьёзе внушала нам полнейшее отвращение к отрицательным героям произведений классики.

'Почему вино не подогрето?'

Этот вопрос повторялся Тиграновной с этаким дворянским акцентом и возмущением, ну в точности как Э.Радзинский из телевизора, по нескольку раз за один урок, дабы показать деспотичность помещицы Простаковой. Поэтому такой странный вопрос не мог пройти незамеченным даже для меня.

Этот вопрос Простаковой из 'Недоросля' Фонвизина, но с карими глазами нашей учительницы, преследовал меня даже в каникулы, так как нужно было читать указанный ею обязательный перечень литературных произведений. Но я не читал.

Салтыков-Щедрин даже в своих сказках, написанных эзоповым языком, тоже был трудноват для нашего возраста. Даже многие взрослые порой не понимают этих иносказаний, а что взять с нас пацанов в 14 лет. Сказка есть сказка, и в ней всё случается. И медведи воеводствуют, и Ослы дают рекомендации, а Львы пишут резолюции.

Но программа была написана для нас, и нам приходилось изучать произведения, смысл которых начинаешь улавливать несколько позднее. Так со мной и произошло, когда мне пришлось отвечать на уроке содержание сказки 'Медведь на воеводстве'. Я ведь ни в коем случае и не думал даже, что здесь заложен такой глубочайший смысл.

Вот ведь и сейчас эта сказка, как нельзя кстати, для нашей жизни, чинуш и администраторов, что нарочно не придумаешь.

Это же было написано Михаилом Евграфовичем в далёком 1886 году, получается 120 лет назад. Начинаешь соображать, что классика вечна на все времена.

Желая получить у Тиграновны положительную оценку, я с артистическим пафосом у доски рассказывал о трёх майорах-Топтыгиных.

Первый из них уж очень хотел попасть в Историю и решил свершить кровопролитие, настоящее кровопролитие в своём дальнем лесу, куда был назначен царём-Львом, чтобы усмирить внутренних супостатов. Уж больно великая вольница царила в лесу, никто в ногу маршировать не желал.

Но по несчастию Топтыгин прибыл на воеводство в Михайлов день. А по сему в ожидании кровопролития сначала решил отметить этот праздник, именины - святое дело.

Медведь выжрал ведро водки и спьяну завалился спать прямо на поляне. Берлогу себе ещё не успел соорудить. На утро летел мимо Топтыгина умный чижик. Сам Лев мечтал хотя бы одним ухом послушать, как этот чижик будет петь в его мощных когтях. Сплоховал малость чижик и принял медведя за чурбан, сел на него и запел свою утреннюю песенку.

С похмелья Топтыгин, не осознавая себя в новой должности, подивился наглости птахи и слопал его. Когда воевода пришёл в себя, то вспомнил напутствие Льва: что надо делать значимые дела, а от бездельных поостеречься. Но Медведь успокаивал себя лишь тем, что в такую рань никто его дурачества не приметил.

Но не тут-то было! Первым скворец заявил ему своё ФЭ:

- Вот дурак! Его прислали нас усмирять, а он чижика съел!

И понеслось. Ворона кричит, что народ ждёт от него кровопролития, а он чижика слопал. И так каждая тварь лесная начала поносить Топтыгина за этот инцидент.

Задумался Топтыгин крепко: 'Вот оно общественное мнение что значит. Так, пожалуй, и на скрижали Истории попадёшь с этой глупостью! Это сколько же потребуется учинить кровопролитиев, чтоб эту пакость с чижиком потом загладить!'

Дошёл слух и до секретаря-Осла и до самого Льва. Осёл и намекнул Топтыгину, что требуется особливое кровопролитие учинить, дабы оно затмило прошлую нелепость.

Приободрённый поддержкой сверху, майор перерезал стадо баранов, повыворачивал пол-леса деревьев, отобрал у бабы лукошко с малиной, а ночью забрался в типографию и всё в ней разрушил, все произведения свалил на помойку.

Покрушив всё в своей вотчине медведь стал ждать оценки свыше. И хотя кореш Осёл расписал в лучшем виде Льву подвиги Топтыгина, Лев выдал свою резолюцию: 'Не верю штоп сей офицер храбр был; ибо это тот самый Топтыгин, который маво любимого Чижика сиел!'

История не прощает мелкие ошибки прошлого и Топтыгина отчислили от инфантерии.

В тот момент мне было не до аллегорий и исторических выводов. Ещё не созрел до этого. Свой рассказ я закончил на горестной ноте, а на вопрос Тиграновны какой же можно сделать вывод, жалистно произнёс:

- Чижика... жалко!

Класс, затаив дыхание, слушал мой монолог и по случаю его окончания пришёл в небывалый восторг. Всем тоже стало жалко птичку, а не злыдня Топтыгина. Тиграновна не стала слушать продолжение о других двух Топтыгиных и поставила мне пять баллов.

Всё. Теперь за трагедию произошедшую с чижиком отдувался перед своими одноклассниками я.

- Сима, ты пошто же маво любимого чижика сиел? - придуриваясь, вопрошал Петька Ястребов.

- Сима, нам тоже чижика жалко. Не переживай так! - вторил ему братец Мишка со своей парты.

Ещё долго отголоски чижиковой трагедии преследовали меня в лице братьев-острословов. Чего это им так понравилось моё выступление на уроке литературы? Но в самые неожиданные моменты появления меня у доски и даже на других уроках с Петькиной парты иногда доносился вопрос:

- Сима, неужто тебе чижика не жалко?

У меня всё шло своим чередом. Учёба и тренировки, а в перерывах чтение книг запоем. Я по-прежнему пользовался библиотекой соседей Протасовых и перечитал всего Финемора Купера, Джека Лондона, Майн Рида, Ж.Верна, А.Беляева, Рея Бредбери, Алексея Толстого и многих других авторов, которых иногда ненавязчиво советовали мне почитать родители Игоря.

Я был без ума от чтения книг А.Беляева. Меня просто поразила в самое сердце его вещь под названием 'Ариэль'.

Не знаю, как это бывает у других, но я часто самым натуральным образом летал и парил над землей во время ночного сна. Когда просыпался, то с сожалением соображал, что это было только чудное видение и не больше.

А как хотелось вот так же, как этот мальчик Ариэль, которому стоило только подумать, и он уже летел над землёй, летел туда, куда хотел. Мечтать никому не вредно и в любом возрасте. Только детские мечты заметно отличаются. В них всегда больше романтизма и несбыточности, в то время как мечты взрослого человека обычно связаны уже обывательскими меркантильными оттенками и более приземлённые. Один мечтает о машине, другой о долларах, которые торчат из всех его карманов или мертвым грузом лежат под его подушкой. Мечтают о красивых женщинах и красивой жизни на Мальорке или в шикарном номере пятизвёздной гостиницы. Да мало ли о чём мечтают, но только не о том, о чём ему грезилось в детстве.

А Ихтиандр! Он тоже парил, но только в подводном царстве чудесных зелёных водорослей и диковинных морских обитателей. Это тебе не наш обшарпанный бассейн с его убогим серым цементным цветом дна и стен, да с подкрашенной медным купоросом водой.

Гуттиэре и Ихтиандр

На экраны нашего города как раз вышел широкоэкранный фильм 'Человек – амфибия' по роману Беляева и мы всей дворовой толпой побежали посмотреть новый фильм.

Целый час мы натуральным образом бились в очереди за билетами в кинотеатре 'Октябрь', народ валил посмотреть эту картину целыми коллективами предприятий и организаций, настоящими культпоходами. Поэтому билеты таяли на глазах.

Боже, какое чудо это было для меня! Уже в первые минуты, когда на экране ещё шли только титры фильма, я уже был сражён наповал таинственной и так соответствующей голубизне морских глубин моря и этим подводным съёмкам музыкой, которую написал ленинградский композитор Андрей Петров.

Я смотрел этот фильм, остановив своё дыхание, а когда увидел эти красивые лица Гуттиэре и Ихтиандра, с первого взгляда влюбился в Анастасию Вертинскую.

Я просто-напросто балдел от всех этих мексиканских ритмов и мелодий песен, от красоты зелёно-голубого подводного мира, от вальса любви этой прекрасной пары в бесконечной глубине моря, о котором так мечтал Ихтиандр.

А как прекрасно владел техникой плавания Ихтиандр, это был классический стиль подводного дельфина.

Я посмотрел этот фильм не менее 10 раз, и каждый раз находил в нём что-то новое и незамеченное раньше. Я знал все песни и мелодии этого фильма. Я ещё крепче убедился, что Вертинская - это идеал женщины, девушка моей мечты.

Я стал петь эти песни дома, и, как говорила мне сестра Иринка, у меня совсем неплохо получалась грустная песня рыбака:

Уходит рыбак в свой опасный путь.
Прощай! - говорит жене.
Может, придётся ему отдохнуть,
Уснуть на песчаном дне.

Пусть дети сироты, его простят,
Путь и у них же такой.
Если рыбак не вернулся назад –
Он в море нашёл покой.

Заслышав только музыку этого чудного подводного мира, я словно впадал в какой-то сладостный транс, и уже ничто меня не волновало, кроме видения этой красоты и голубизны океана.

Зачем только я посмотрел эту телевизионную передачу, где людей типа меня жестоко опускали на землю из невесомого состояния океанской глубины. В передаче подробно рассказывали и показывали фрагменты о том, как снимался на самом деле этот чудесный фильм.

Оказывается, все подводные съёмки Коренева дублировал мастер спорта по подводному плаванию, а Вертинскую – какая-то мастерица. И дельфинил под водой вовсе не Ихтиандр, а этот самый мастер. Что у них под водой на дне стояли баллоны с воздухом, и они там же под водой периодически дышали из этих устройств и потом продолжали съёмки. Да и съёмки проходили не где-то в Атлантике или Карибском море, а у нас в Крыму.

Оглавление

Читать далее

Предисловие
Глава 1. Страна голубых озёр, лесов и аэродромов
Глава 2. Кубань - жемчужина России
Глава 3. Вот она какая первая любовь
Глава 4. Я вижу море
Глава 5. Море любит ребят солёных
Глава 6. Дальний поход
Глава 7. 'Океан' в океане
Глава 8. Ах! 5-ый курс!

Copyright © 1998-2025 Центральный Военно-Морской Портал. Использование материалов портала разрешено только при условии указания источника: при публикации в Интернете необходимо размещение прямой гипертекстовой ссылки, не запрещенной к индексированию для хотя бы одной из поисковых систем: Google, Yandex; при публикации вне Интернета - указание адреса сайта. Редакция портала, его концепция и условия сотрудничества. Сайт создан компанией ProLabs. English version.