Глава 2. Кубань - жемчужина России

02.03.11
Текст: Владимир Викторович Дугинец
Художественное оформление и дизайн: Владимир Викторович Дугинец

Прямо из карельской зимы мы через три дня перенеслись почти сразу в южное лето. Здесь, в станице Родниковской у деда в это время уже картошку начинают сажать.

Благодать станичной весны омрачалась непролазной грязью. Приходилось ходить по двору в галошах, а на выход обувать сапоги или что-нибудь в этом роде. Кубанский чернозём тоннами налипал на обувь и приходилось с трудом вытаскивать ноги из этого прилипалы.

Специально для очистки обуви от налипшей грязи у каждого дома и учреждения была этакая чистилка обуви в виде небольшой металлической горизонтальной перекладинки, об которую, перед заходом в помещение, каждый должен был отвалить куски налипшего на подошвы местного чернозёма.

С окончанием школьных каникул, то есть с 1 апреля нам предстояло учиться в местной станичной средней школе целую 4 четверть.

В новой для нас школе в 4-а классе я уже был на половину свой, так как Вовка Важинский, Сашка Кадора и Толик Ващенко - ребята-соседи по улице, учились со мной в одном классе. Многих других местных казачат я уже знал по летним пребываниям в станице в качестве 'курортника' на отдыхе.

Первым делом в новом классе я обратил внимание на девчонок. Прямо цветник настоящий, и все мои новые одноклассницы на уровне нашей Софки Тогуновой. Казачки с румянцем во всю щёку на лице, весёлые, полные здоровья и сильные физически от постоянных нагрузок на свежем воздухе в домашнем хозяйстве, не шли ни в какое сравнение с моими бывшими бледными и худосочными одноклассницами в школе нашего поселка в Карелии.

Новая классная, очень пожилая учительница русского языка, оставалась всегда довольной моими успехами в учёбе. Учился я нормально благодаря Марии Васильевне Михайловой, которая каждый божий день спрашивала нас и не по одному предмету ещё в гарнизонной школе.

Отец немного отошёл от пережитых неприятных событий, связанных со скоропалительным сокращением из армии и бегством из Карелии. Жизнь приходилось начинать с нуля, а поэтому нужно было шевелиться и не падать духом.

Из досок, привезённых в контейнере вместе с нашим скарбом, был построен маленький свинарник и небольшой сарайчик над погребом. Здесь на Кубани доски были страшным дефицитом и стоили огромных денег, а там, на севере они стоили буквально копейки.

После завершения строительства отец уехал в Армавир, где устроился на Завод испытательных машин учеником слесаря-лекальщика. Летом планировался наш переезд в Армавир, где отцу должны были дать новую квартиру в соответствии с постановлением Правительства 'Об обеспечении жильём военнослужащих уволенных с военной службы по сокращению штатов'.

Уже через несколько дней в новом свинарнике появилась маленькая розовая хрюшка - бабушка купила её у соседей. Корову они с дедом продали незадолго до нашего приезда. Уж очень дорого она обходилась, нужны были комбикорма и сено, которые были в дефиците.

Кубань это не средняя полоса России, где можно косить сено почти везде, где только растёт трава. Здесь все угодья распределены и пустой земли не бывает.

Мы с восторгом ухаживали за маленькой скотинкой, которая, умильно похрюкивая, поедала всё, что ей не подавай. Даже установили очередь кому, когда кормить поросюшку. Мы ведь и не думали, что через полгода из этой игрушечной свинки вырастет огромная толстая свинья с ушами наподобие свёрнутых лопухов и челюстями способными перекусывать даже металл.

Быстро пролетели два месяца нашего пребывания в станице. 4-ый класс школы я закончил очень хорошо, у меня была только одна четвёрка по русскому языку. Пожилая учительница говорила матери, что мальчик очень способный, но вот с русским языком у него никак на 'пять' не выходит, он ведь украинец и поэтому в диктантах обязательно хоть одну ошибку, но сделает.

Какой я украинец, думал я про себя, если не знаю ни единого слова на этом языке, да и на Украине никогда не бывал.

Бабушка с дедом свободно говорили по-украински, но языком общения всегда был русский. Когда у них бывали гости, и за столом наступало время песен тут уж не до русского. Все, включая и моего отца, начинали балакать и исполнять песни только на украинском языке. Тут тебе и 'Запрягайте хлопцы коней', и даже 'Реве тай стогне Днипр широкий', и много других красивых напевных песен. На Кубани вообще в ходу смесь двух языков и говорят здесь на каком-то среднем языке, мало похожем на чисто украинский, но специфическом.

Что мне понравилось в станице это, то, что каждый станичник гордился своим трудом на хлебородной ниве, потому что хлеб был богатством Кубани.

По местному радио всегда сообщали о том, как идёт посевная или жатва хлебов на полях, велись разные репортажи с полей и ферм, в которых отмечали передовиков сельского хозяйства, и отмечали их труд не только морально. Всегда во всех радиопрограммах подчёркивалось, что Кубань - это жемчужина или житница России.

Однажды, вместе с дедом я случайно оказался на торжественном собрании колхоза, посвящённом празднику урожая, в станичном парке. Это был настоящий праздник - гуляла вся станица.

На сцену выходили чёрные от загара комбайнёры и механизаторы, выдавшие свои передовые намолоты зерна и обеспечившие рекордные урожаи хлеба. Как их дружно приветствовали местные жители своими аплодисментами, а правление колхоза 'Маяк революции' награждало их большими ценными подарками и приличными денежными премиями за столь нужный стране хлеб.

Второй раз в летнем клубе я с местными ребятами был на проводах колхоза в армию своих молодых призывников. У меня до сих пор стоят в глазах эти трогательные напутствия матерей и руководителей правления колхоза будущим солдатам, чтобы ребята честно служили в армии, и не дай бог опозорить честь станичных казаков и колхоз.

Каждому казаку вручали чемодан и всё что нужно в дорогу, начиная от электробритв и заканчивая наборами продуктов питания. Здесь же новобранцев передавали представителю военкомата, который сажал их в автобус и вёз дальше в Краснодар. И никаких тебе пьянок до полусмерти и отчаянных пьяных прощаний с друзьями и родственниками, создающих впечатление, что человек прощается со своей жизнью.

В июле месяце отцу в Армавире выдали ордер на новую квартиру от военкомата, и мы срочно поехали на новое место жительства. Срочность эту можно объяснить ещё и тем, что у мамы никак не складывались нормальные отношения с дедом. Она для него всё также оставалась предательницей павловской породы и шпионкой иностранной разведки.

До сих пор не пойму, чем же руководствовался дед в своих обидных для матери высказываниях, ведь она жена родного сына и надо же такое городить пожилому человеку.

Армавир! Арр-ма-вирр! Звучное и яркое сочетание звуков 'ар' и 'ир' названия этого города звучали для меня почти как французская песня. Словно с высоты Эйфелевой башни летели звуки дрожащего голоса с прононсом французского шансона самой малютки мадам Эдит Пиаф. Это красивое нерусское название, напоминающее историю Армении Великой, столицей которой когда-то в давние века, ещё до новой эры был тоже Армавир, и эти созвучия армянско-французского языка мне лично очень нравилось.

Город Армавир в то время был крупным промышленным центром Краснодарского края, насчитывал около 160 тысяч жителей.

В далёкие исторические времена это был армянский аул, а в 1913 году аул превратился в город. Это была большая узловая железнодорожная станция. Само название города в переводе с армянского означало - долина ветров.

Ну, раз раньше был армянский аул, то и армяне никуда не подевались, а проживали в городе с чисто армянским названием. Странным было только то, что самой распространённой фамилией у армян была фамилия Каспаровы. Каспаровых в городе было, пожалуй, больше чем Ивановых в Москве и её окресностях.

Промышленных предприятий здесь было много и поэтому работы хватало всем, но вот с жильём было, как и везде, трудно и люди ютились в больших и странных многосемейных домах похожих на маленькие Шанхаи.

Иногда было страшно смотреть на такие муравейники, в которых проживало по несколько семей, ну точно как в старой Армении. Но были и старинные кирпичные особняки, которые наше родное правительство тоже использовало в режиме общежитий.

Окрестности улицы им. Урицкого

Но город рос и разрастался с небывалой быстротой. Кругом что-то строили и строили.

Было много больших набирающих мощь заводов и фабрик, такие как Завод испытательных машин, Электротехнический завод, Завод подошвенной резины, Завод 'Армалит', Консервный завод, Винзавод, Масложиркомбинат, Мясокомбинат, Ремзавод, Завод ЖБК, музыкальная и табачная фабрики.

Одним словом город был рабочим, выпускал не только подошвенную резину, но и тяжёлые весы, электродвигатели, баяны и даже танковые двигатели ремонтировал. Вокруг были совхозы и колхозы, выращивавшие пшеницу, кукурузу, подсолнечник, патиссоны и всё прочее, что могло произрастать на благодатной кубанской земле. Сочетание промышленности и сельского хозяйства отражено на скромном гербе нашего Армавира в виде шестерёнки и колосьев пшеницы.

Квартира под номером 52 была трёхкомнатная с балконом на четвёртом этаже нового кирпичного дома, который совсем недалеко от центра города построил 'Завод подошвенной резины'. Нам эта квартира показалось неописуемой роскошью после всех наших мытарств по гарнизонным лачугам и финским домикам.

Герб города Армавир

Дом стоял под уклон вдоль улицы Урицкого и поэтому в первых двух подъездах было пять этажей, а в двух других – по четыре.

Во втором подъезде одну трёхкомнатную квартиру полуподвала занимало помещение котельной. Получалось так, что сам котёл находился точно под нашей квартирой, но только в полуподвале. Не дай бог взрыв котла, от нашего подъезда остались бы одни воспоминания.

Улица была примечательна тем, что на ней располагался железнодорожный переезд, а подальше, в конце улицы, находилось городское кладбище. Так что последний путь всех покойников, следовавших туда под звуки траурного оркестрового марша Шопена и другие скорбные мелодии, неминуемо пролегал мимо нашего дома.

Теперь у нас с братом была своя комната, в которой стояли две кровати и стол, вот только окно комнаты выходило на эту самую скорбную улицу, по которой периодически, а иногда по несколько раз в день следовали траурные процессии.

Мама, заслышав звуки оркестра, всегда прибегала в нашу комнату и смотрела в окно на следовавшую внизу колонну, направляющуюся в сторону железнодорожного переезда. Мы её по-своему ругали за это, ведь нельзя каждый раз расстраиваться из-за похорон даже незнакомых нам людей.

Когда мы приехали из Родниковской, шёл затяжной дождик, а мне не терпелось пойти на улицу, в новый двор. Я с интересом разглядывал всё, что было видно за деревянными окнами.

Двор меня поразил своими огромными размерами. Посередине, как раз напротив нашего балкона, был настоящий фонтан, сложенный из небольшого булыжника в виде горки высотой полтора метра, на вершине которой находилась трубка для распыления воды. Ну, прямо фантастика, да и только. Фонтан, конечно, не работал, но сам факт его наличия говорил сам за себя.

На этой территории раньше располагалась организация под названием 'Зеленстрой', которая занималась благоустройством по озеленению всего города. В наследство от неё в глубине двора остались два больших застеклённых парника с цветами.

Слева от фонтана росли три огромных конских каштана, усыпанные зелёными шариками плодов, похожими на маленьких ёжиков. Сбитые дождём ёжики падали с деревьев и раскалывались на половинки, а из них выскакивали коричневые каштаны. Таких чудес мне видеть ещё не доводилось.

Двор, как и полагается после новостройки, был неухожен, остатки строительного мусора и всякой рухляди возвышались своими кучами. Перпендикулярно нашему дому со стороны первого подъезда через десять метров стоял такой же кирпичный дом, но только состоящий из двух подъездов. Так, что в нашем дворе насчитывалось сто с лишним квартир, если точно, то 111 квартир. По тем временам это очень много, всего шесть подъездов.

С первым пацаном во дворе я познакомился сразу, это был Славка Грибков, из соседнего дома, потом вышли из четвёртого подъезда Вовка Аникеев и Витька Титов. Постепенно перезнакомились со всеми ребятами, включая и девчонок. Но первые оказались наиболее близкими, с которыми мы были всегда более дружны.

В то время почти всем пацанам в нашем дворе обязательно давались клички, порой безобидные, но иногда и весьма неприятные. Только Аникееву была присвоена кличка совпадающая с его именем – 'Вовчик'. Например, брата моего Валерку прозвали 'Пеца', а меня сначала 'Пупик', потом, благодаря родному брату, меня стали называть 'Чан', а позже моя кличка сменилась на более человеческую - 'Симочка'.

Интересно проследить природу этих самых кличек, так уж получается, что клички с возрастом иногда меняются.

Вышел на улицу гулять Витька Титов, познакомились и для краткости стали звать его Тит, он и не обижался сам. Правда, когда Аникейчик для проверки слуха произнёс побасёнку про Тита:

- Тит, а Тит! Пошли молотить.

- Брюхо болит!

- Тит, а Тит! Пошли кашу есть.

-А где моя большая ложка?!

Этого оказалось достаточно, чтобы Тит замахал своими руками словно крылатая мельница и, надвигаясь всей своей мощью на маленького Вовчика, угрожал избить его, убить и ещё что-то в этом духе, но, правда, свои огромные кулаки в ход не пустил. Теперь мы уже знали, что Тит не способен не только ударить, но и за себя толком постоять.

Потом мы заметили, что у Тита лопоухое правое ухо и между собой стали звать его 'Лопендик'.

Однажды сидели вечером в песочнице, к нам подошёл мой сосед через стенку дядя Саша Хаскель, видимо был немного выпивший и разговорился с нами. Потом вдруг, как бы невзначай, спросил:

- Ну, а кого из вас тут самая большая хлеборезка?

Я и не понял о чём идёт речь. Оказалось, что хлеборезка, это, попросту говоря, морда. Ясное дело, что у Тита была самая большая голова и личность. Почти все дружно воскликнули:

- У Тита! У Тита!

Вот тебе Тит-Лопендик и стал 'Хлеборезом'. Как бы в подтверждение своей новой клички он почти всегда выходил из своего подъезда гулять на улицу, держа в руке огромную горбушку белого кубанского каравая, намазанную маслом, и на ходу её смачно уплетал, да так быстро и ловко. Чем не хлеборез, очень точно было подмечено.

Тит, конечно, очень обижался на такое неприятное прозвище, вплоть до попыток мордобоя, но куда он денется - улица есть улица и у неё существуют свои неписаные законы.

Оглавление

Читать далее

Предисловие
Глава 1. Страна голубых озёр, лесов и аэродромов
Глава 2. Кубань - жемчужина России
Глава 3. Вот она какая первая любовь
Глава 4. Я вижу море
Глава 5. Море любит ребят солёных
Глава 6. Дальний поход
Глава 7. 'Океан' в океане
Глава 8. Ах! 5-ый курс!

Copyright © 1998-2025 Центральный Военно-Морской Портал. Использование материалов портала разрешено только при условии указания источника: при публикации в Интернете необходимо размещение прямой гипертекстовой ссылки, не запрещенной к индексированию для хотя бы одной из поисковых систем: Google, Yandex; при публикации вне Интернета - указание адреса сайта. Редакция портала, его концепция и условия сотрудничества. Сайт создан компанией ProLabs. English version.