"К выпускным экзаменам я подошел с одними пятерками. По плану у меня были экзамены на аттестат зрелости и спартакиада. Затем зачисление в высшее училище. На первом же экзамене по литературе произошел сбой. Мне досталась биография, если память не изменяет, Белинского. Биографию я знал, но вот с городом я перепутал. Я перепутал Кимры с Пензой, или что-то в этом роде. Но другие вопросы литературные я отвечал настолько прекрасно, что сомнений в отличной оценке у комиссии не было. Только Л.А.Соловьева заметила мою неточность. Сразу же после экзаменов она спросила, подтвердила: «Вы опять не читали биографию?». На что я честно ответил, что забыл имя этого города. «По литературе можешь получить четыре»:- сказала она со своим обычным «хи-хи, ха-ха». По сочинению я получил: пять по русскому, ни одной ошибки и четыре – по литературе, в память о Кимрах. Все остальные экзамены без происшествий, кроме физики, где мне Широков предложил вообще не приходить на экзамен и отвечать, так как ставит мне пятерку без экзамена. Я был рад. Но вдруг на экзамен привели кого-то очень важного, меня вызвали прямо с баскетбола на для ответа. Я ответил без подготовки, продемонстрировав какой-то опыт. Не потребовались ни ответ на второй вопрос ни решение задачи. С тем и уехал на спартакиаду. В голове Дзержинка, куда я мог поступить с медалью, которую я ожидал. Четыре по литературе давала возможность еще на две четверки для получения серебряной медали. Спартакиаду мы выиграли. Я пришел за медалью. Там мне вручили аттестат с двумя четверками по русскому языку и по физике. Так я получил первую серьезную оплеуху. Потом я получал их еще не раз. Но эта была первой. Надо сказать, что случившееся я тогда воспринимал совершенно по-мальчишески. Никаких моральных выводов не делал. Я думаю, что тогда я еще не дорос до этого. Я был в сущности в социальных представлениях настоящим ребенком. Позже, лет через пять, я встретился с Широковым. Он рассказал мне о значимом для меня учебном совете, на котором, несмотря на возражения некоторых, Соловьева переставила оценки с 5/4 на 4/5 – первая по русскому языку, а Широков добавил вместо пятерки четверку. Так я лишился любой медали и был зачислен, как большинство из нас, в Училище подводного плавания, но не надолго. Отец, узнав только то, что я сам не смогу пройти в инженерное училище, пошел со мною в управление ВМУЗ. Там в то время служил его сослуживец. Мне предложили написать рапорт о переводе на Инженерный факультет Училища имени Фрунзе. Я это сделал. И получил сразу две награды: первая, в связи с реорганизациями на факультете занятия на нем начинались не первого сентября и даже не первого октября, а первого ноября; вторая, мне выдали сразу три оклада и разрешили гулять до 30 сентября, минуя лагерные сборы. Так я распрощался с Нахимовским на три месяца позже остальных...
Дополнение 3. Пуговицы.
Наша одежда, безусловно, была серьезной проблемой. Главное ботинки. Во-первых, футбол. Во-вторых, у детей в том возрасте, который был у нас, размер обуви менялся каждые полгода. Следующей проблемой был утюг. Тяжелый. Килограммов пять. А брюки гладить надо. А утюг не поднять. Отсюда прожженные на складках брюки. Но была еще одна болезнь, которая внезапно охватила нас и также внезапно прекратилась. Эта болезнь назывется “Пуговицы”. Как известно на форменной одежде, а именно, на шинели семь больших пуговиц и пять маленьких. Большие – пять на лицевой поле и две на хлястике сзади. Маленькие – три на задней поле шинели и две на погонах под воротником. Известно, что пришивать пуговицы на толстом сукне не менее сложно, чем гладить брюки полупудовым утюгом. Поэтому летопись не сохранила имени того, кто первый, увидев, что потерял пуговицу, срезал замену ей с соседней шинели и еще одну про запас. Через час на вешалке ни одной шинели с пуговицами уже не было. Каждый хранил полный комплект в своем собственном мешочке. В будние дни никаких особых проблем отсутствие пуговиц на шинели не вызывали. Утром на зарядку шли раздевшись. Если был мороз и надо идти на прогулку в шинели, то отсутствие пуговиц не являлось причиной отмены прогулки, хотя на первых порах этим пользовались достаточно. Проблемой было сохранение комплекта пуговиц. Где их хранить. Опыт показал, что хоть и не всегда удобно, но абсолютно надежно носить их всегда с собой. Ни тумбочка, ни “под подушка” гарантии сохранности не давали.
Самые тяжелые испытания приходилось преодолевать в субботу. Суббота это день увольнения. Построение в 18.55. Проверка и в 19.00 выдача увольнительных и марш, марш. Но занятия заканчиваются в 14.00. Самоподготовка в субботу до 16.00. До 18.00 подготовка к увольнению. Сейчас бы и пришить пуговицы. Ан нет. Куда девать шинель с пуговицами. Оставить нельзя. Срежут. В 18.00 ужин и… Что делать, если мешок с пуговицами в кармане и за 10 минут до построения на увольнение. Ленинградцам что? Если не поужинают, дома их накормят. А что делать иногородним? Были разные методы. Главный. Один из группы караулит готовые к увольнению шинели, группа с ужина приносит что-нибудь поесть. С ужина приносить не всегда получалось, мы питались как моряки. На ужин первое и второе. Суп не принесешь. А если еще какая-нибудь каша размазня на второе, то только хлеб. Второй. Находчивые обнаружили, что на белых морских форменных кителях пуговицы крепятся с помощью специальных съемных скобок. Для этого, во-первых, необходимо продырявить шинель в 12 местах и, во-вторых, иметь дополнительно к пуговицам полный набор скоб. Остальные способы были вариантами первых двух. Вот так отразился дефицит и на нас. Решение пришло системное. Однажды в каптерке появился громадный мешок с новыми пуговицами. И вся проблема была решена. Но это не означает, что не возникла другая. Но о других проблемах потом."
Отец. Богданович Абрам Михайлович, контр-адмирал, участник Второй мировой войны. Родился 27.01.1907.
"Контр-адмирал Абрам Богданович. Он был самым большим морским начальником в блокированном Ленинграде — начальником охраны водного района Невы. В Нарвском заливе немцы «засеяли» минные поля, обозначая для себя проходы вехами. Богданович разгадал их систему и... переставлял вехи. Немцы, двигаясь, как им казалось, безопасным фарватером, натыкались на свои же мины. Только за один раз три новеньких эсминца нашли себе здесь могилу. А сколько было таких «разов»? Моряки называли его Абрам Невский."
"Приехав в Усть-Лугу и выслушав доклад командовавшего базой Богдановича относительно общей обстановки, [221] адмирал Трибуц высказал свое сокровенное желание: — Хорошо бы проучить немецкие миноносцы, да так, чтобы они забыли дорогу в Нарвский залив... — Проучить — значит потопить, — заметил Богданович. — Вы меня поняли. — Товарищ командующий, есть у нас задумка, не знаю, как вы посмотрите. — Какая такая задумка, выкладывай, — с любопытством произнес Трибуц. — Автор — командир дивизиона катеров Чудов. Разрешите, он сам доложит. Чудов был хорошо известен на Балтике. В какие только ситуации он не попадал: и тонул, и горел, и, на удивление всем, спасался, продолжая воевать. Однажды случай помог адмиралу лично убедиться в незаурядных морских качествах катерника. Поздней осенью в жестокий шторм кораблям было запрещено выходить из Кронштадтской гавани. А командующему надо было в Ленинград во что бы то ни стало! Как быть? И тут кто-то из штабных работников вспомнил, что есть лихой яхтсмен Вадим Чудов. И Чудов на яхте благополучно доставил командующего на берег. Трибуц знал, что и здесь Чудов не последняя спица в колеснице — разведчик и наблюдатель за минными полями противника. На КП появился богатырского роста и сложения молодой моряк, вытянулся и едва успел доложить: дескать, прибыл по вашему приказанию, как адмирал поднялся, протянул руку и посадил его рядом. — Носятся слухи, будто ты что-то замышляешь, поделись с нами... Чудов смутился, он не сразу понял, о чем идет речь. А когда понял, набрался смелости и начал рассказывать, что несколько дней назад, выйдя в море, обнаружил крупные ярко-оранжевые вехи, поставленные немецкими кораблями. — Мне кажется, обвеховано их минное поле, — объяснил он. Трибуц согласился: — Возможно, и так! Ну, и что? — А то, что эти вехи можно перетянуть на другое место. — С какой целью? — Немцы — педанты, пойдут согласно обвехованному фарватеру и... подорвутся. — А если ты сам раньше по-топорному на дно? — Трибуц улыбнулся и вопросительно посмотрел ему в глаза. [222] — Ну что ж, товарищ командующий, риск — благородное дело. Трибуц задумался, встал, по привычке прошелся по комнате: — Давайте попробуем. Действительно, есть ради чего рисковать, игра стоит свеч, — заключил командующий, и втроем стали обсуждать детали операции, чтобы и дело сделать, и Чудова с его моряками не отправить на морское дно. Уехав в Кронштадт, адмирал звонил, интересовался, как идет подготовка, с нетерпением ждал результатов. Можно понять его радость, когда однажды на рассвете дежурный оператор вбежал в кабинет командующего с известием, что в Нарвском заливе подорвались три новейших немецких миноносца — «Т-22», «Т-30» и «Т-32». Погибли на своих минах, а уцелевшие немцы кто на чем вплавь добрались до берега, сдались в плен и были отправлены на торпедных катерах в Усть-Лугу, а потом и в Кронштадт. Адмирал Трибуц, узнав подробности, поздравил Вадима Чудова: «Маленькая хитрость и большой улов...» — так сказал он об этой операции."
Отцы нахимовцев, однокашников 1951 г., Богдановича и Юзефовича, вместе воевали, по крайней мере встречались на фронте.
"... В штаб к нам вызвали высших командиров флота. Комфлот разъяснил, что Ставка дала указание командующему Ленфронтом провести операцию по деблокаде города путем нанесения удара по Синявинско-Шлиссельбургскому выступу. В решении этой задачи должна была принять активное участие и Ленинградская военно-морская база. Невская оперативная группа войск будет наступать с небольшого пятачка на левом берегу реки. Но перед этим она должна получить пополнение. Надо срочно перебросить через Неву более 16 тысяч бойцов, более ста орудий и десятки танков. Вот нам и предстоит принять участие в этом деле. Перевозки не укрыть от врага: он держит под контролем наш правый, более низкий берег. Его артиллерия и минометы пристреляли на нем каждую кочку. Времени на разработку и подготовку операции выделено в обрез. Сразу же приступаем к делу. Мы знали, что переправа потребует множество шлюпок и моторных катеров. По ночам буксировали шлюпки из Кронштадта. Брали их и с кораблей, стоявших на Неве. Ночью же шлюпки грузили на машины и везли к Невской Дубровке, для чего начальник тыла флота генерал-майор М.И. Москаленко предоставил в наше распоряжение весь грузовой автотранспорт. В поиске плавсредств в Ленинграде принимала участие и милиция, ибо ей были известны все прокатные шлюпочные базы. Подготовить это разнокалиберное и беспокойное хозяйство должен был командир Охраны водного района (ОВР) базы капитан 3 ранга А.М. Богданович — офицер с живым умом и незаурядными организаторскими способностями (впоследствии он стал контр-адмиралом). Воздушные налеты на Ленинград продолжались. Пожары, особенно в темноте, служили ориентирами для фашистских летчиков, и вслед за тысячами зажигалок на улицы и площади летели фугасные бомбы. Это была страшная картина. Проверяя готовность морской артиллерии, помню, мы с контр-адмиралом И.И. Греном задержались на железнодорожной батарее в районе Варшавского вокзала. Быстро темнело. Внезапно начался налет. На железнодорожное полотно с неба дождем падали яркие точки. Они сыпались на деревянные строения, штабеля шпал, и те моментально загорались. Кругом бушевало пламя. В воздухе слышался грохот зениток, по небу нервно метались лучи прожекторов. Вслед за зажигательными стали падать фугасные бомбы. Рушились старые каменные железнодорожные здания. В очагах пожаров взмывали к небу огромные огненные столбы. Пылающие обломки разлетались на большое расстояние. Все началось внезапно, мы даже не успели укрыться. Казалось, конца не будет этому аду. Гитлеровцы, видимо, стремились разрушить железнодорожный узел, а возможно, и наши батареи. К счастью, платформы с орудиями не пострадали, но среди артиллеристов многие были ранены. С короткими перерывами налеты продолжались всю ночь... Что если и наш «москитный флот» подвергся таким ударам? Спешу на Крестовский остров, где сейчас находится яхт-клуб «Водник», а в то время размещалась база ОВРа. Здесь сосредоточивались собранные со всех концов катера и шлюпки и готовились их команды. Обхожу боны. Все в порядке, следов бомбежек не видно. Матросы копошатся на шлюпках, проверяют буксирные концы, весла, багры. Капитана 3 ранга Богдановича на месте не оказалось. Меня сопровождал командир береговой базы ОВРа инженер-капитан 3 ранга А.И. Юзефович. До войны это был ученый — кандидат технических наук, доцент Военно-морской академии, ближайший помощник крупного флотского ученого профессора Л.Г. Гончарова. Война заставила отложить научную работу. Из Юзефовича, казалось сугубо кабинетного ученого, получился хороший командир."
"Расположенный в Калининграде Балтийский военно-морской институт (БВМИ) имени Ф.Ф. Ушакова ведет свою историю с августа 1948 г., когда на базе Калининградского военно-морского подготовительного училища было сформировано 2-е Балтийское высшее военно-морское училище. Среди тех, кто командовал вузом, — участники Великой Отечественной войны. Первым начальником училища стал контр-адмирал Андрей Филиппов — авторитетный на флоте профессионал, кавалер двух орденов Ленина, двух орденов Красного Знамени и других высоких государственных наград. В годы Великой Отечественной войны он был командиром 1-й Севастопольской бригады торпедных катеров, а с 1944 г. — командиром Североморской военно-морской базы. В разные годы вуз возглавляли контр-адмиралы — Герой Советского Союза Николай Египко и Абрам Богданович, Герой Советского Союза вице-адмирал Владимир Пилипенко. С 1981 года училищем руководили в прошлом командиры крупных соединений вице-адмирал Виктор Буйнов, контр-адмиралы Геннадий Смирнов, Геннадий Ясницкий, контр-адмирал Адам Римашевский."
Маланченко Владимир Петрович.
Маланченко Владимир Петрович. Родился... (1930 году). В ЛНВМУ с 194... Окончил ВВМУ радиоэлектроники имени Попова. Служил на Севере.
Отец. Маланченко Петр Петрович. (род. 26 января 1906).
"Украинец, член ВКП(б) с 1930 года. В ВМФ с 1932 года. Выпускник ВМУ им. Фрунзе 1936 года. После окончания училища назначен штурманом на ПЛ "Д-6". В ноябре 1940 года после окончания Военно-морской академии им. Ворошилова получил под свое командование на которой в звании старшего лейтенанта встретил начало Великой Отечественной войны. В качестве командира подводной лодки совершил один боевой поход, в ходе которого торпедами и артиллерийским огнем потоплено три судна противника общим водоизмещением 3.994 брт. Несмотря на успешный поход подводной лодки под командованием Маланченко его весной 1943 года снимают с командования "С-13", назначив с явным понижением помощником командира "С-12". В июле 1943 года он был осужден приговором военного трибунала на 7 лет лишения свободы с направлением в штрафной батальон на 3 месяца. Вскоре в связи с прекращением дела Военной коллегией Верховного Суда Союза ССР Маланченко был освобожден от наказания и 11 сентября 1943 года направлен в распоряжение Военного Совета КБФ. По сути, уголовное дело спасло ему жизнь, так как пока шло следствие "С-12" пропала без вести. В октябре 1943 года Маланченко назначен командиром строящейся "Щ-412", а в апреле 1944 года принял "Щ-414", которая так же еще не вступила в строй. В этой должности Маланченко встретил День Победы. После окончания войны Маланченко занимает различные штабные должности. С марта 1947 года он а адъюнктуре и на преподавательской работе в различных военно-морских учебных заведениях. В мае 1955 года Маланченко вышел в запас в звании капитан 1 ранга. Награжден четырьмя орденами, медалями.
19 апреля 1943 года командиром "С-13" назначен капитан 3 ранга Маланченко командовал "С-13" с 14.11.1940. по 19.04.1943.
11 сентября 1942 года. С-13 (капитан-лейтенант Маланченко П.П.) в Ботническом заливе потопила тр «Гера» (1379 брт.). 12 сентября 1942 года. С-13 (капитан-лейтенант Маланченко П.П.) в Ботническом заливе одной торпедой потопила тр «Юсси X» (12 тыс. т). Щ-309 (капитан 3 ранга Кобо И.С.) в Аландском море 2-торпедным залпом потопила тр «Бонден» (695 брт). 18 сентября 1942 года. С-13 (капитан-лейтенант Маланченко П.П.) после безуспешных торпедных атак артогнём потопила тр неприятеля (2600 брт).
Ильин Вячеслав Вячеславович.
"Ильин Вячеслав Вячеславович. Родился 15.06.1933 г. В ЛНВМУ с 1944 г. В 1955 г. окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания, штурманский факультет. Служил на подводных лодках на Северном флоте. Был штурманом ПЛ, служил на АПЛ в должности старшего помощника командира. Окончил спецкурсы СКОС и направлен для прохождения службы в Лиепаю на должность командира ПЛ 613 пр. Проявил себя в научной работе. Проходил службу в 9 НИИ ВМФ. Кандидат технических наук. Капитан 1 ранга запаса Слава умер 1.11.1999 г. при трагических обстоятельствах."
Ростов Геннадий Васильевич.
"Ростов Геннадий Васильевич. Родился В ЛНВМУ с 1944 г. Вице-старшина второго взвода. Окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания, штурманский факультет. Служил на ПЛ на Северном флоте. Погиб при исполнении служебных обязанностей."
Шулепов Валерий Андреевич.
"Шулепов Валерий Андреевич. Родился 2.04.1933 г. В ЛНВМУ с 1944 г. Окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания, штурманский факультет. Служил на Северном флоте штурманом ПЛ 613 проекта, которую переводил из Полярного на Камчатку. Зимовал на Колыме. Старший лейтенант запаса. После увольнения в запас работал научным сотрудником в НИИ Акустики Академии наук СССР. Окончил гидрографический факультет Московского государственного университета. Много плавал, участвовал в экспедициях, В последние годы преподавал. Кандидат технических наук. Валерий умер в Москве 14.08.1997 г.
Пекный Леонид Абрамович.
"Пекный Леонид Абрамович. Родился 21.04.1933 г. В ЛНВМУ с 1944 г. Окончил электромеханический факультет Высшего инженерно-технического училища ВМФ. Служил в г. Североморске в частях ПВО СФ. Инженер - старший лейтенант запаса. После увольнения в запас работал в Ленинграде научным сотрудником во Всесоюзном НИИ телевидения. Затем работал в Физико-техническом институте им. Иоффе в лаборатории оптоэлектроники и голографии, в должности заместителя заведующего лабораторией. Область научных интересов - оптоэлектроника, применение в измерительной аппаратуре электронно-оптических преобразователей, теория и расчет невещательных систем телевидения. Леня умер после тяжелой болезни."
"Жили мы в комнате человек по двадцать. После отбоя каждый вечер Володя Родных рассказывал сказки про «прынцесс». Леня Пекный под одеялом настраивал
Патаки Владислав Ференцевич.
"Патаки Вадим (Владислав) Ференцевич. Родился 27.10.1933 г. В ЛНВМУ с 1944 г. Сын известного во время войны сербского патриота Ференца Патаки, расстрелянного нилашистами а 1944 г. Окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания, штурманский факультет. До 1960 г. служил на подводных лодках на Северном флоте. На опытовой БПЛ. В дальнейшем поступил на учебу и был переведен с флота. Уволился в запас в 1983 г. В последние годы увлечен разработкой вопросов анализа социальной ситуации в РФ и поиском путей эффективного выхода из общесистемного кризиса (названные им процедуры "Системной социогностики")."
Мои учителя и наставники. Я благодарен судьбе, что она свела меня вместе со многими яркими личностями, истинными профессионалами своего дела, каждый из которых - в большей или меньшей степени, прямо или косвенно - сыграл важную роль в моем научном становлении и профессиональной карьере. Не могу не назвать их имена, хотя, наверняка, этот список будет не полным. ... Институт военной истории: ... к.в.н. В.Ф. Патаки...
Отец. Патаки Ференц Владиславович.
[..1891 - 04.11.1944] Родился в г. Будапеште. Участник 1 мировой, гражданской и Великой Отечественной войн. В 1913-1914 гг.- вольноопределяющийся Венгерской Армии. 1914- 1915 гг.-младший офицер 8 Гонведского полка. 1915-1918 гг. - в русском плену. 1918 г.- председатель исполкома иностранных рабочих при Красноярском губисполкоме. 1918-1919 гг. - в тюрьме у Колчака. Военно-полевой суд чехословацкого корпуса приговорил его к расстрелу. Чудом избежал казни. 1919-1920 гг. - начальник штаба рабоче-крестьянских дружин в г. Черемхове. 1920-1922 гг. -работал в органах ВЧК- ГПУ. 1922-1923 гг. - начальник войск ГПУ Республики. 1923-1924 гг.- работает в Туркестане по восстановлению и созданию текстильного производства, учится на экономическом факультете Среднеазиатского госуниверситета. 1924-1927 гг. - председатель ревизионной комиссии ВСНХ СССР. 1927-1929 гг.-заместитель ректора Коммунистического университета трудящихся Востока. 1929-1930 гг. - завбюро рационализации ЦК ВКП(б). 1930-1931 гг. - учеба в Академии снабжения. 1931-1933 г. - управляющий Мособлтрестом "Совкино". 1933-1934 гг. - возглавляет трест "Совкино", затем управляющий "Союзэкран". 1934-1937 гг. -замдиректора общества "Межрабпомфильм". С 1937 года - замректора Комуниверситета трудящихся Востока. По клеветническому доносу освобожден от должности и исключен из партии. Некоторое время занимался профобучением молодых рабочих, затем работал замдиректора треста ДагГИЗ в Дагестане. По его настойчивой просьбе в августе 1943 г. направлен со специальным заданием в тыл противника на территорию Закарпатской Украины в составе разведгруппы "3акарпатцы". Перебрался для ведения подпольной антифашистской борьбы в Венгрию. В марте 1944 г. арестован салашистской контрразведкой. Казнен в г. Ужгороде 4 ноября 1944 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 июня 1983г. награжден орденом Красного Знамени (посмертно)."
"В годы первой мировой войны в Красноярске находились пленные венгры, немцы и aвстрийцы. Многие из них принимали активное участие в борьбе за победу социалистической революции в Сибири. Наиболее деятельной Формой участия интернационалистов в революции явилось вступление их в отряды Красной гвардии. с осени .19.17 г. до января 19.18 г. красногвардейские отряды из военнопленных сформировались и приняли активное участие в установлении советской власти в целом ряде сибирских городов, в том числе в Красноярске. 19 марта 1918 г., как сообщалось в газете «Красноярский рабочий., в большом зале исполкома губернского Совета рабочих и солдатских депугатов, размещавшегося в здании нового Общественного собрания в Почтамтском переулке (ныне ул. Перенсона, 20) состоялось первое собрание воeннопленых Красноярска, на котором присутствовало более двух тысяч человек (немцы, австрийцы, венгры). На собрании выступил приехавший из Томска Ференц Мюнних (16..11.1886-.1967), члены Красноярской большевистской организации и интернационалисты из военнопленных (от немцев и австрийцев - К. Мильднер, от венгров - Ш. Фихтер). На собрании военнопленных была создана организация интернационалистов под названием «Социалдемократическая рабочая партия интернационaлистов военнопленных города Красноярска» и избрано исполнительное бюро (комитет) организации интернационалистов, в которое вошлИ: от нeмцeв Г. Кольгоф, от австрийцев К. Мильднер, от венгров Д. Форгач, Ф. Патаки, Ш. Фихтер и другие коммунисты. 2З.марта .19.18 г. руководство СДРП интернационалистов уведомило Красноярский РСДРП(б) о том, что их организация приступила к работе. Koмитeт военнопленных коммунистов подчинялся Красноярскому комитету РКП(б), имел свой печатный орган - газету «Форвертс» («Вперед»), издававшуюся на немецком языке. Первый номер газеты вышел 7 апреля .19.18 г. С .14 апреля начала выходить газета венгерских интернационалистов ( «Вперед»). Секцию военнопленных коммунистов возглавлял Г. Кольгоф. Комитет военнопленных коммунистов проводил организационную и агитационно-массовую работу среди пленных, оказывал помощь в упрочении советской власти. Ф. Патаки, Э. Шомоди и другие интернационалисты являлись депутатами Красноярского Совета. Вместе с Красноярским комитетом партии интернационалисты устраивали митинги и вечера. В Красноярске, Kaк и в других крупных городах Сибири, были сформированы интернациональные отряды, которые в период гражданской войны сражались с белогвардейцами."
Из истории военных правлений в России.
"Вместе со своим руководителем «на хозяйство» отправились в 1921-1923 гг. несколько видных чекистов: бывший член коллегии ВЧК и начальник Восточного отдела ОГПУ Яков Петерс (член Центральной контрольной комиссии), участник захвата золотого запаса и начальник отдела по борьбе с бандитизмом Ференц Патаки (на разных должностях в Средней Азии), начальник секретного отдела Тимофей Самсонов (зам. председателя правления Белорусско-Балтийской дороги), начальник оперативного отдела Борис Футорян (начальник Московской таможни, затем управляющий консервным трестом). Наконец, в 1924 г. Дзержинского, ставшего членом Политбюро, сменил на посту председателя Президиума ВСНХ руководитель ГПУ Крыма и Закавказья Станислав Реденс."
"Заместителями начальника КРО (контрразведка) стали известный чекист Роман Александрович Пилляр (двоюродный племянник Дзержинского барон Пилляр фон Пиль хау, бывший ранее на подпольной работе в Литве, затем в Особом и Иностранном отделах ВЧК и вновь на подпольной работе – в Силезии) и Василий Васильевич Ульрих, впоследствии печально известный председатель Военной коллегии Верховного суда СССР в 1924–1948 гг., подписавший смертные приговоры десяткам тысяч людей, в том числе и своим бывшим сослуживцам по ЧК. Помощниками начальника КРО были назначены венгерский интернационалист Ференц Патаки (бывший начальник Отдела по борьбе с бандитизмом ВЧК и Управления войск ГПУ, в период Великой Отечественной войны направленный вместе с разведгруппой на подпольную работу в Венгрию и героически погибший в 1944 г.)."
"Разведка против Германии с нелегальных позиций. Поскольку с началом войны деятельность "легальных" резидентур в странах "оси" была прекращена, остро встал вопрос о ведении работы против этих стран с нелегальных позиций. К началу 1944 г. в Германии и союзных ей странах действовало 97 разведчиков-нелегалов, в том числе 10 немцев. А всего на этот период в 27 странах действовало 190 разведчиков-нелегалов. Наиболее активно из них работали "Ян", "Десяток" и "Шустрый". "Ян" (Ференц Патаки) Гражданин СССР, венгр, сотрудник ВЧК. В 1941 г. обратился к Сталину с просьбой направить его в тыл немецко-фашистских войск. Сначала был переброшен в Закарпатье, а в октябре 1943 г. перебрался в Будапешт, откуда передавал важную разведывательную информацию. В 1944 был выдан предателем и казнен."
696 с. 41. Во вражеском тылу - Ференц Патаки ... с. 486.
О восприятии истории. Об уровне знания истории.
"Faust ... я бы в Черемхово памятник Ференцу Патаки поставил, огромный вклад внёс в Победу на фашизмом. Был недавно в Перми, так там памятник солёным ушам поставили, это не по мне, я считаю памятники нужно ставить чтобы ПОМНИЛИ достойным людям. Gol Очень интересно кто такой Ференц Патаки и какой такой вклад он внес в Победу,что ему просто необходимо поставить памятник и именно в Черемхово! Да еще учитывая что он венгр и сотрудник ВЧК.
Faust В Черемховском гарнизоне он был начальником штаба красноармейцев боровшихся с Колчаком, был репрессирован, ВЧК - это ещё ни о чём не говорит. Я сам недолюбливаю органы ГБ. Но когда человек, пройдя ГУЛАГ, добровольно отправляется в тыл врага и добывает драгоценные разведданные (это я о Патаки, позывной у него был кажется " Ян" ) для командования войск СССР, это ли не проявление героизма. Мотивы мне естественно неизвестны, но как благодарность нашего Отечества памятник ему, нерусскому, вполне бы стоило поставить. Gol Правда оказался он в Россию после того как попал в плен,участвую в войне и как раз против нашей страны в войсках Антанты. Если ставить ему памятник, то прийдется поставить еще 20 миллионов памятников, всем погибшим на той войне!"
Порой историческими фактами играют, как "камушками" или "монетами в орлянку". Нынешний уровень знаний наводит грусть, но если применительно к данному форуму вспомнить о преподавателе английского языка Марке Семеновиче Фрадкине, поставившем не двойку, а тройку, не за знания, а за стремление их иметь...
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
нвму
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
"Последний учебный 1951/1952 год начался с некоторых изменений, связанных с введением нового «Положения о нахимовских военно-морских училищах военно-морских сил». В частности, официально вводилось звание «нахимовец» вместо «воспитанника». Но главное – выпускная рота переводилась на положение курсантов высшего училища с назначением своих младших командиров, которым присваивались старшинские звания. Однако, учитывая, что принятие присяги предусмотрено только после окончания 10 класса, звания имели приставку «вице» (что в переводе с латинского в сочетании с другими словами означает – помощник, заместитель). Старшиной роты назначили стоявшего в строю на шкентеле Владимира Яковлева, которому присвоили звание «вице - главный старшина».
Яковлев Владимир Константинович. Рига.1952 год.
Меня тоже не обошли стороной и назначили командиром отделения с присвоением звания «вице - старшина 2 статьи», т.е. на моём погончике с буквой «Н» были нашиты две узкие лычки из золотистого галуна. Помощники командиров взводов стали «вице – старшинами 1 статьи». Я искал подходящее слово, чтобы охарактеризовать это новшество, и вспомнил, что у Петра Великого были т.н. «потешные» войска. Вот и наши военизированные подразделения до принятия присяги можно считать «потешными». Серьёзной юридической опоры и финансового сопровождения эти необычные воинские звания не имели и при переходе нахимовцев в курсантское сословие автоматически ликвидировались. С введением «своих» младших командиров меньше стало опекунов, больше самостоятельности. Вечером в кровати можно было подольше поболтать с соседом о проведённом отпуске. На вечерней прогулке могли позволить себе петь любые песни или не петь никаких. Особым успехом тогда пользовалась «долгоиграющая» и легко запоминающаяся песня, услышанная по радио в исполнении Германа Орлова «Джемс Кеннеди», которая подходила для строя.
«На эсминце капитан – Джемс Кеннеди, Гордость флота англичан – Джемс Кеннеди, Не в тебя ли влюблены, Джемс Кеннеди, Шепчут девушки страны: Джемс Кеннеди.
Припев:
Только в море, Только в море, Безусловно, это так: Только в море, Только в море Может счастлив быть моряк!
И далее еще 7 куплетов.
Много позднее в журнале «Нева» (1987, № 6) прочел воспоминания поэта С.Фогельсона, который в начале войны сочинил эти стихи на мотив случайно услышанной английской песенки, слова которой никакого отношения к морякам не имели. Песенка об английском моряке получилась доброжелательной и актуальной. Упомянул выше об отпуске, вспомнил один забавный случай. Мои воспоминания о летнем отпуске обычно были связаны с каким-нибудь красивым дачным местом в пригороде Ленинграда. На лето родители обычно снимали дачу, понятно, не для меня, а для моей младшей (на 9 лет) сестры Лены. Я же приезжал на побывку и меня обычно радостно встречали. Приезжаю, как всегда, без предупреждения в этот год в деревню Рыбицы, что в 5 километрах от станции Сиверская. На этот раз на лицах домочадцев вместо радости заметил слёзы. Что случилось? Оказалось, что наш любимец, рыжий кот Кузя, упал в заброшенный на околице колодец, сидит там уже третьи сутки и жалобно мяучит. Попытки обратиться к местным жителям и даже в пожарную команду не увенчались успехом. Делать нечего – обвязался верёвкой и полез за котом в довольно глубокий колодец с осыпающимися земляными стенками. В самом низу сохранились остатки подгнившего деревянного сруба, на котором и сидело несчастное животное. Он сразу же прыгнул мне на руки и вцепился в куртку так, что было не просто оторвать, чтобы посадить в ведро, которое было спущено сверху. Кое-как это удалось, и рыжая бестия была освобождена из плена. Домочадцы обрадовались и бросились к дому кормить голодного пленника. Одна моя родная бабуля осталась около меня и служила вместо дуба, вокруг которого была обвита верёвка, с помощью которой я выбрался наверх. В последнем по времени нахимовском отпуске (летом 1951 г.) меня познакомили в Рыбицах с девушкой Алей (Александрой), которая стала моей женой, здесь же в окрестностях Сиверской выросла наша дочь Маша. С этой дачной местностью и её обитателями связана значительная часть нашей семейной жизни. Возвращаюсь к основной теме, связанной с последним учебным годом. Втянулись в учёбу, как обычно, участвовали в ноябрьском параде в Риге на площади Победы. Вечером 7 ноября были уволены в город на ночь, и целой компанией (Ю.Щеткин, А.Молочников, В.Борисов и я) отмечали очередную годовщину революции на квартире у Нелли Севериновой. Было шумно и весело. За столом хлопотала мама Нелли – Мария Фёдоровна, удивительно жизнерадостная и приветливая женщина. Папа же – полная противоположность – обычно отсиживался в своей небольшой комнатке или вообще отсутствовал. Такие вечера здесь затягивались до утра и проходили не единожды. Новый 1952 год отмечал дома в Ленинграде - отпустили на каникулы. Рождественскими каникулами (в те времена они назывались зимними) могли воспользоваться не все. Краткосрочный отпуск давался только тем, кто, во-первых, не имел «хвостов» (учебной задолженности), и, во-вторых, если расстояние до дома было в пределах суток езды на поезде. Зимние каникулы, которые не превышали двух недель, обычно посвящались посещению театров и катанию на коньках в ЦПКиО. После знакомства с Алей был поставлен рекорд по посещению театров: за 10 дней моего пребывания в Ленинграде мы посетили 11 спектаклей. В частности, в Малом оперном театре слушали «Снегурочку» Римского-Корсакова со Скопой-Родионовой в главной партии и «Искатели жемчуга» Делиба. В Кировском театре слушали оперу Рубинштейна «Демон». В театре комедии на Невском проспекте смотрели пьесу Островского «На бойком месте», в театре имени Ленсовета – «Нору» Ибсена и «Весну в Москве» с блиставшей тогда Короткевич. Что-то смотрели и в театре имени Комиссаржевской с участием талантливой Алисой Френдлих. После каникул появлялись новые силы, особенно нужные на заключительном этапе обучения, когда приближались государственные экзамены на аттестат зрелости. Судя по успеваемости в старших классах, я мог окончить училище с отличием (с серебряной медалью). Такую задачу поставил мне командир роты М.А.Светлов, который считал, что у меня есть резерв сил и способностей. Но чтобы этого добиться, необходимо иметь ограниченное число «четвёрок», кажется, только три. У меня их было больше. Поэтому предложили в эти оставшиеся месяцы поднажать на текущую учёбу и, одновременно, пересдать некоторые предметы, например, астрономию. Вскоре, однако, стало ясно, что эта задача не реальна. Экзаменов было с избытком, кажется, 11 и все их сдать на «пятёрки» маловероятно. Кроме того, накануне экзаменов появилась директива о повышении требований к отличникам и ограничении количества медалей. Могу прямо сказать, что у меня вообще никогда не было стремления выбиться в отличники, а тем более в 10 классе – надо просто выдержать напряжение этих дней. В памяти был пример одного девятиклассника, который от переутомления попал в психушку. Говорили, что он по собственной инициативе пытался прочитать собрание сочинений В.И.Ленина. Не мудрено! Мы все интенсивно изучали труды И.В.Сталина, особенно его последние работы: «Экономические проблемы социализма в СССР», «Вопросы языкознания» и «Краткий курс истории ВКП(б)». После окончания нахимовского училища я стремился не в психдиспансер, а в 1 Балтийское ВВМУ, куда направлялось большинство наших выпускников, хотя бы и с «тройками» в аттестате зрелости. Медалисты, правда, имели право выбора высшего училища для дальнейшего обучения. Этим воспользовались Васильев, Ю.Герасимов, Пашков и Саенко, которые были направлены в ВВМИУ имени Ф.Э.Дзержинского. Несколько выпускников по результатам медкомиссии были признаны негодными в плавсостав и направлены в другие инженерные училища. В ВИТКУ поступили Бубеннов, Богочанов, Дикарев, Душацкий, Евдокимов и Логвинов. Добровольский и Молочников оказались в училище оружия в Ленинграде. Были единичные случаи направления выпускников и в средние военные учебные заведения. При поступлении в высшие училища нахимовцы пользовались преимуществом перед гражданскими абитуриентами – принимались без экзаменов. Но зато представители некоторых высших училищ входили в состав экзаменационной комиссии нахимовского училища и принимали активное заинтересованное участие в её работе. К началу выпускных экзаменов в моём табеле годовых оценок значились только «пятёрки» и «четвёрки». Однако в аттестате зрелости после экзаменов неожиданно появилась одна «тройка». Произошло это так. На госэкзамене по химии я вытащил билет, где первый (основной) вопрос считался одним из лёгких: надо было дать характеристику химическому элементу таблицы Менделеева, где под номером 14 значился кремний. Во время подготовки к ответу я самым добросовестным образом записал на черновике почти всё, что излагалось в официальном учебнике. Далее следует пояснить, что капитан А.Д.Соколов, который преподавал нашему классу химию, был кандидатом наук, и его диссертация была посвящена кремнию. И именно по кремнию он написал учебное пособие, о существовании которого я не знал. Когда изучали эту тему, меня по какой-то причине на занятиях не было. Как оказалось, эту тему преподаватель давал под запись по своему учебному пособию, хотя все остальные темы изучались по общесоюзному учебнику «Химия» для 10 класса, автор которого, если не ошибаюсь, Левченко. На экзамене я, как «Отче наш», выпалил в течение минуты всё, что было написано в штатном учебнике. Кремнию в том учебнике было посвящено полстраницы, т.к. этот элемент в химическую реакцию не вступает ни с каким другим элементом. На мой короткий ответ экзаменатор удивлённо спросил: «И это всё? Я чётко и уверенно ответил утвердительно: «Всё». «А вы не читали мое пособие?». Я также честно ответил: «Нет». В результате мне на экзамене была поставлена «тройка», и выведена итоговая «тройка» в аттестате зрелости, хотя годовая оценка была «пять». Не припоминаю, чтобы этот факт меня здорово расстроил. Кстати, Соколов и, упомянутый ранее, преподаватель литературы Михальченко были приятелями и часто появлялись вместе: первый – маленький и полный, второй – высокий и худой, и называли их – Пат и Паташон (прозвища хорошо известных актёров-клоунов по зарубежным картинам 40-х годов). Судя по сохранившемуся аттестату зрелости, я окончил училище со средним баллом 4,4 (семь «пятёрок», семь «четверок» и «тройка). По логике и психологии никто аттестован не был по причине того, что преподавательница Н.П.Кильчевская чаще болела, чем вела уроки. Позднее, глядя на аттестат зрелости, я больше удивлялся не «тройке» по химии, а «четвёркам» по алгебре и геометрии, где я чувствовал себя наиболее уверенно. И не только сам успевал, но и был направлен преподавателем математики Н.С.Эстриным в один из подшефных младших классов для помощи отстающим воспитанникам в решении математических задач.
На экзамене по химии отвечает нахимовец Паттерсон Д.Л., третий выпуск 1951 года. Преподаватели слева направо: капитан Слотинцев В.Н. и капитан Соколов А.Д., тот самый «злодей» с идеей о значении «кремния».
После окончания экзаменов состоялась церемония принятия военной присяги, которая проходила в клубе училища. Вдоль глухой стены зала перед фронтом строя стояли небольшие столы, к которым поочерёдно вызывались выпускники и читали текст присяги.
Принятие военной присяги в клубе училища.
"В этом же большом зале под присмотром адмирала Нахимова, озирающего нашу братию покровительственным взглядом с большого портрета на фасаде кинобудки, и в окружении патриотических лозунгов на стенах проходили и письменные государственные экзамены. Причём у каждого экзаменующего был свой отдельный стол, что, полагали, исключает возможность списывания."
В конечном результате бывший нахимовец становился курсантом первого курса одного из военных училищ. В форме одежды произошли незначительные изменения. На левом рукаве синей суконной форменки появилась одинокая золотистая «галочка» и немного выше – такого же цвета звезда. На бескозырке на муаровой ленте появилась золотым тиснением надпись: «Военно-морские силы», на погонах и погончиках – якорьки.
Этот снимок, сделанный 23 июня 1952 года в Риге, является документальным подтверждением того, что семнадцатилетний автор этих заметок, окончил Рижское Нахимовское училище и стал курсантом первого курса ВВМУ. На левом рукаве фланелевки появилась одна «галочка», на погончиках - якорьки, а на бескозырке – «блин» - лента с золотым тиснением: «Военно-морские силы».
Кроме трёх нахимовских училищ в стране занимались воспитанием подростков около 10 суворовских училищ, несколько подготовительных училищ ВМФ, а также т.н. спецшколы. Многие из них были закрыты вскоре после окончания войны, некоторые – преобразованы в высшие военные учебные заведения. Рижское Нахимовское военно-морское училище просуществовало менее 10 лет, и в 1953 году также было расформировано.
30 лет спустя...
Отмечать годовщину знаменательного события – давняя и мудрая традиция. Сошлюсь на Пушкина, невольно вспоминаются его стихи, посвященные дню выпуска из Лицея – «19 октября». Наши юбилеи не отмечены стихами такого уровня, подойдёт и проза. Кроме встречи с друзьями и однокашниками, которые всегда приятны, тут появляется возможность снова побывать в позабытых местах детства и юности. В середине 1977 года получил от неугомонного В.Душацкого информацию о планируемой встрече в Риге в честь 25-летия со дня окончания РНУ. Предложение было принято без колебаний, и вместе с Алей отправились в путь. Рига встретила ветреной прохладной погодой, что не удивительно для конца сентября. Аля не захотела мёрзнуть и предусмотрительно облачилась в лёгкую и сравнительно тёплую искусственную шубку, я поехал в форменном плащ-пальто. 24 сентября к 11 часам в бывшем дворе бывшего Нахимовского училища, у входа в учебный корпус, ставший музеем революции, собрались 30 бывших нахимовцев. Это были зрелые мужи, прошедшие сквозь огонь, воду, и медные трубы. Некоторых можно было узнать с трудом. Прежде, чем продолжать дальше, должен сделать небольшое пояснение. Дело в том, что через 5 лет, точнее, 5 июля 1982 года там же и, практически, в том же составе состоялась вторая встреча по поводу 30-летия окончания училища. В моей памяти эти встречи слились в одну. Там, где я точно помню, к какой встрече относится данный эпизод, я буду оговаривать. Где не помню, - будем считать, что событие было, но в какую встречу – несущественно. Случилось так, что по каким-то делам я раньше остальных поднялся на 4 этаж в кинозал музея (бывшего учебного корпуса), и не имел возможности лицезреть всех прибывающих к месту сбора на улице. Программа встречи началась с просмотра старой кинохроники. Я встречал входящих в зал и здоровался с однокашниками. Узнал всех в лицо, кроме вошедшего последним, который протянул руку, и, улыбаясь, назвал не своё имя. Я внимательно вглядываюсь и каким-то чутьём угадываю: «Неужели, Щёткин?» «Точно» - отвечает разбухший, как на дрожжах, коренастый, совсем не похожий на себя в молодости, мордастый мужик. На первую встречу кроме выпускников и преподавателей были приглашены и некоторые знакомые дамы, бывшие когда-то объектами повышенного внимания, главным образом участницы художественной самодеятельности. С трудом узнал сестёр Люсю и Нину Перуновскую (последняя – любовь Бори Пашкова) и менее изменившуюся Ларису Андрианову. На второй встрече их уже не было. Думаю, что переживаний, связанных с первой встречей, для них было более чем достаточно. По разным причинам не могли приехать на встречу многие выпускники училища 1952 года. На фотографии участников первой встречи я насчитал всего 28 наших выпускников. Причём формально Володя Гриневич, например, не является выпускником, т.к. был за что-то исключён в 1950 году, но молодец, что приехал. Многие выпускники рассеялись по огромной стране, и сведений о них нет. К таким относится и Ефим Кузнецов, свою фотографию в парадном мундире он подарил мне в 1949 году после окончания 7 класса. Его исчезновение из училища в последние месяцы обучения в 10 классе носит детективный характер. С этим парнем связана загадочная история. Учился он неплохо, по многим вопросам имел собственное мнение, которое от нас не скрывал. Однажды ночью Фима Кузнецов исчез. Вечером, ложась спать, видели, что человек был, проснулись – койка пуста, причём начальство тревогу не поднимало. Появились слухи, что его куда-то забрали, скорее всего, по политической неблагонадёжности. В связи с этим событием вспомнились жаркие мальчишеские споры вокруг имени Сталина. Большинство в споре поддерживало мнение о гениальности лучшего друга всех детей. Фима (по прозвищу «губошлёп» из-за своей выпирающей немного вперёд верхней губы) обычно оспаривал гениальность Сталина, как военного стратега. По его мнению, военным гением был только Суворов. Кто сыграл роль Иуды в нашей среде, видимо, осталось тайной. Впоследствии, много лет спустя, я видел Кузнецова в Североморске, но подойти и поговорить с ним не решился, т.к. сомневался, что это он. Затем кто-то из однокашников подтвердил, что это именно Фима, который получил среднее техническое образование и служил техником самолёта на военном аэродроме. Что характерно для таких юбилейных встреч? Прежде всего, бесконечные разговоры, вопросы и ответы. С большинством из присутствующих не виделись все эти годы. Наконец, утихли разговоры, выключили свет в кинозале, и начался показ сохранившихся в архиве кинодокументов о сороковых-пятидесятых годах. В основном, это рижская кинохроника, в том числе киножурналы «Падомью Латвия» на латышском языке. Промелькнул калейдоскоп знаменательных дат и событий, связанных с училищем: участие в рижских парадах, пятилетний юбилей и некоторые другие. Лариса Андрианова сидела с нами рядом и переводила текст диктора с латышского языка, хотя и так всё было понятно. Вечером первого дня встречи было организовано застолье в ресторане «Даугава» на левом берегу реки.
Часть участников встречи в районе ресторана. Снимок на фоне панорамы центра города. Рига. 1977 г. Слева направо: Е.П.Семёнов, В.П.Яковлев, В.В.Ильичёв, В.А.Соколов, В.А.Евдокимов, В.Б.Душацкий, Е.И.Забелло, Ю.С.Хромов, В.В.Гриневич.
Во второй встрече застолье было организовано в ресторане Дома офицеров. После ресторана «Даугава» мы с Алей были полуночными гостями Сусанны (приятельницы моей тёщи Александры Евгеньевны), где и ночевали в шикарной профессорской квартире. В промежутках между запланированными мероприятиями бродили по прекрасному и хорошо знакомому городу. Ходили небольшими группами, можно сказать, по интересам, и вспоминали юные годы. В середине дня побывали дома у четы Борисовых, которые живут на окраине города в районе Болдерая, о чём свидетельствует фото нашей группы на фоне их дома.
Слева направо. Сидят: Молочникова Рита с дочерью, Душацкая Нелли, Северинова Мария Фёдоровна (тёща В.Ф.Борисова), Андрианова Лариса, Борисова (Северинова) Нелли. Стоят: Дети Борисовых (сын и дочь), Молочников А.А., Борисов В.Ф. Герасимов Ю.В., Душацкий В.Б., Агронская Александра. (Фотография автора этих заметок).
Группа, в которую входил Витя Яковлев, посетила бывшего офицера-воспитателя П.М.Свирского. По рассказу Виктора, встреча прошла довольно буднично и прохладно. Наши бывшие педагоги и воспитатели, понятно, в солидном возрасте, и по состоянию здоровья им не до приёмов. Во второй день была организована экскурсия на теплоходе по Даугаве и её притоку реке Булльупе, где тогда располагался наш летний лагерь. Торжества второй встречи через пять лет начались с открытия мемориальной доски на бывшем учебном корпусе. Это событие стало возможным благодаря энергии Виталия Душацкого, что запечатлено в газете «Ригас балсс» 20 июля 1982 года. На второй день побывали в гостях у рыбаков на месте самого первого лагеря училища на полуострове Мангалю в самом конце устья Даугавы. Рыбаки пригласили воспользоваться своей сауной, выкатили бочку пива.
Дополняют сведения о юбилейных встречах материалы, предоставленные однокашником Марка Дмитриевича Агронского Владимиром Васильевичем Гриневичем. Они опубликованы в очерке и
Использованы фотографии из альбома РНВМУ, предоставленные Кузовковым Ф.Г. и Кузовковой Е.Ф. В распознавании лиц на фотографиях альбома принимали участие: Дрюнин Е.А., Поль Ю.А., Дубов В.М., Кузовков Ф.Г., Агронский М.Д., Розов А.А. и др.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
nvmu.ru.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
"Молчанов Владимир Александрович. Родился 25.03.1934 г. В ЛНВМУ с 1945 года. Окончил училище с серебряной медалью. Окончил Высшее военно-морское инженерное училище им. Ф.Э. Дзержинского, кораблестроительный факультет. После окончания в течение 7 лет служил на Камчатке в аварийно-спасательной службе. В 1964 г. был переведен на Балтику в Ломоносовскую АСС и через два года попал в НИИ АСС в Ломоносове. Проходил службу в НИИ 40 ВМФ, начальник отдела. Специалист по судоподьему. За 30 лет принимал участие в подъеме более 50 судов разных классов, в том числе ПЛ С-80 на Баренцевом море, ПЛ К-249 на Тихом океане. Участвовал в работах в Бангладеш (См. ). Капитан 1 ранга - инженер. Кандидат технических наук. Автор более 30 статей и книги "Возвращение с глубин", посвященной истории развития средств подъема подводных лодок. После увольнения в запас продолжает работать в НИИ 40. Принимает участие в работах по ПЛ "Комсомолец" и ПЛ "Курск".
Молчанов, Владимир Александрович. Возвращение из глубин. - Л.: Судостроение, 1982. - 183 с. Библиогр.: с. 174-175 (65 назв.).
Волгин Вячеслав Владимирович.
"Волгин Вячеслав Владимир. Родился 10.10.1931 г. В ЛНВМУ с 1945 г. Вице-старшина. Окончил училище с серебряной медалью. Окончил Высшее военно-морское инженерное училище имени Ф.Э. Дзержинского, кораблестроительный факультет. По своему желанию был назначен на Балтийский флот на крейсер "Жданов" командиром трюмной группы. В 1959-1960 гг. в Ереване участвовал в разработке электронно-вычислительной техники для решения задач непотопляемости корабля. С 1961 г. - командир дивизиона живучести КРЛ Свердлов". В 1964 - 1967 гг. учился в Военно-морской Академии, на кораблестроительном факультете. С 1967 г. проходил службу в 1 ЦНИИ Минобороны (ВМФ) от младшего научного сотрудника до начальника отдела. Участвовал в проведении исследований, руководил испытаниями моделей конструкций из стеклопластика. С 1972 г. выполнял работы по ЭВТ, с 1978 - начальник - отдела системного и прикладного программного обеспечения. Был заместителем главного наблюдающего за разработками систем автоматизированного проектирования кораблей, разработчиком которых был Институт кибернетики АН УССР. С 1988 - уволен в запас. Капитан 1 ранга - инженер."
В.В.Волгин. Как сложилась жизнь.
"Я уроженец д. Себла Брейтовского района Ярославской области в семье крестьян, впоследствии рабочих. В 1935 г вместе с родителями переехал на постоянное место жительства в Ленинград. В мае 1941 г после окончания 2- го класса уехал на летние каникулы в деревню, где меня и застала ВеликаЯ отечественная война. Я участник трудового фронта в период войны: работал в колхозе в осенне-зимний период по снабжению фронта, летом пас колхозный и личный скот, сначала подпаском, а затем самостоятельно – телят и овец. К «подчиненным» относился строго, но справедливо, за что получил прозвище – «полковник». Именно тогда у меня проснулся талант если не полководца, то , по крайней мере, большого начальника. Учился с перерывами в местной школе, закончив в 1944 году с непосредственными оценками по предметам (но при посредственном поведении) 4-й класс. В 1944 году после снятия блокады Лениграда мать, участница блокады, увезла меня в Ленинград. В 1944 г пытался самостоятельно (без ведома родителей) поступить в открывавшееся ЛНВМУ. Прошел все комиссии и был допущен к экзаменам. Но … с первого же экзамена (по математике) вместе еще с одним абитуриентом был отозван (членом комиссии - тогда капитаном 3 ранга Шинкаренко) с лаконичным резюме: «Нет мест» и с обещанием на будущий год обязательно принять. В 1945 году – таки поступил в ЛНВМУ, где судьба и свела меня с ребятами будущего 4-ого выпуска на целых шесть лет. Эта же судьба подгадала мне училище с серебряной медалью. В результате оказался между молотом и наковальней. «Молот» - Г.М.Карпейченко («иди в Дзержинку – диплом получишь»). «Наковальня» – Коля Казаков, капитан, офицер-воспитатель: «Слафьхя! Иди во Фрунзе, адмиралом будешь». А я, зажатый между ними, кричу: «Не хочу вываливаться из стада, пойду в подплав». В результате Г.М. всех обхитрил – заставил меня написать рапорта и во Фрунзе, и в Дзержинку («на всякий случай»), а сам, спрятав рапорт во Фрунзе под сукно, дал ход рапорту в Дзержинку. Так что не удалось мне закончить сразу 2 училища (а ведь я просил!). О своем назначении в Дзержинку я узнал только из приказа ГК ВМФ 23 июня 1951 г при принятии присяги. В 1951 г был направлен в ВВМИОЛУ имени Дзержинского и в 1957 г непосредственно окончил кораблестроительный факультет. В 1957 году был назначен по собственному желанию командиром трюмной группы крейсера «Жданов» 32 дивизии крейсеров, ДКБФ, г.Таллин. В 1959 г был откомандирован в НИИ математических машин, г.Ереван, где возглавил группу наблюдения за разработками электронно-вычислительной техники по расчету непотопляемости корабля. В 1960 г возвратился на корабль, где продолжал службу в составе 76 бригады эсминцев, ДКБФ, г Балтийск. В 1961 г был назначен командиром дивизиона живучести крейсера «Свердлов» 128 бригады ракетных кораблей, ДКБФ, г Балтийск. В 1964 г поступил и в 1967 г «непосредственно» опять-таки окончил Военно-Морскую Академию, кораблестроительный факультет. В 1967 г назначен на должность мнс (с 1969 – снс) 1 ЦНИИ МО (ВМФ) в подразделение проектирования и конструирования ПЛ и ГА из стеклопластика. Был руководителем - ответственным исполнителем комплексной НИР, проводил испытания на динамические нагрузки масштабных моделей в бассейнах, на полигонах и в натурных условиях. Во время работ получил 12 авторских свидетельств на изобретения (в том числе в соавторстве) и даже несколько рацпредложений. В 1972 г, истратив весь боезапас и показав всем, что никакой стеклопластик не заменит дедовскую сталь (как крупный специалист в области цифровых и аналоговых вычислительных машин), перешел на мирное поприще, будучи назначен на должность зам. начальника отдела ЭВТ и зам. главного наблюдающего за разработками систем автоматизации проектирования кораблей и судов ВМФ (САПР «Чертеж» и САПР «Чертеж-2», разработчик – Институт кибернетики АН УССР – герой соц труда академик АН СССР Глушков В.М.) С 1978 г – начальник отдела системного и прикладного программного обеспечения. За участие в разработках САПР награжден ценным подарком ГК ВМФ, неоднократно поощрялся в приказах и грамотами. В 1988 г с почетом и правом ношения формы одежды (и к моему великому удовольствию) уволен из рядов ВМФ. За время службы в ВМФ «прошел» все флотские военные звания (исключая звание «младший лейтенант») от одной лычки (правда не старший матрос а вице-старшина) до трех звезд «кап уже раз». IV – IX 1988 – находился на пенсии в деревне, купив там дом. В IX 88 г, решив доработать до 60 лет (чтобы не стыдно было мужикам в глаза смотреть), нанялся на работу математиком в подразделение АИС «Юпитер» (чтобы доказать, что из затеянного не выйдет ничего). В 1991 г, вступив в зрелый возраст, подал заявление об увольнении по собственному желанию. Командир желаемое не удовлетворил и запер трудовую книжку в сейф. PS. можно не читать Я сначала расстроился и продолжил доказательства. А весной 1992 г, вновь настроился и, считая свой долг исполненным, вновь положил заявление на стол командиру, устно дополнив, что трудовую книжку оставляю ему на память, так как в частном семейном фермерстве она мне не потребуется. После чего стал общаться только по телефону. Вскоре раздался телефонный звонок и ласковый голос командира изрек: «Ладно, приезжай, заберешь трудовую книжку. А я бутылку приготовил!» Я лаконично и вежливо ответил «Годится». И приехал. Как возвращался , помню смутно. … И вот я в деревне… Хожу на охоту, ловлю также рыбку… Живется легко! Что еще… «О личной славе не тщусь. Слава выпуска превыше всего» Так бы я сказал, следуя завету нашего наставника П.С.Нахимова."
ПАМЯТИ ТОВАРИЩА.
Погоны нахимовца он надел в победном 1945 году, а окончил училище в 1952-м (Ошибка, в 1951 году) с серебряной медалью. Был вице-старшиной, у товарищей и воспитателей пользовался глубоким уважением. После окончания кораблестроительного факультета высшего военно-морского инженерного училища имени Ф.Э. Дзержинского служил на Балтийском флоте командиром трюмной группы крейсера «Жданов» В 1959 - 1960 гг. участвовал в разработке электронно-вычислительной техники для решения задач непотопляемости корабля, с 1961 г. - командир дивизиона живучести КРЛ "Свердлов". После окончания в 1967 году кораблестроительного факультета Военно-морской академии служил в 1-м ЦНИИ Минобороны (ВМФ), где прошел путь от младшего научного сотрудника до начальника отдела. Участвовал в проведении исследований, руководил испытаниями моделей и конструкций из стеклопластика. С 1972 г. руководил разработками электронно-вычислительной техники, а в 1978 году возглавил отдел системного и прикладного программного обеспечения. Последние годы службы, до увольнения в запас в 1988 году, был заместителем главного наблюдающего за разработками систем автоматизированного проектирования кораблей. Награжден многими орденами и медалями. Всю свою жизнь Вячеслав Владимирович Волгин оставался верным законам дружбы «питонов», был жизнерадостен и гостеприимен. Светлая память о Вячеславе Владимировиче навсегда останется в наших сердцах. Совет Московского суворовско-нахимовского содружества."
Терентьев Василий Иванович.
"Терентьев Василий Иванович. Родился в 1933 г. В ЛНВМУ с 1948 г. Родители погибли во время войны в 1942 г. Учился старательно и хорошо. "Обстоятельный". Увлекался спортом, лыжами, греблей. Окончил училище с серебряной медалью. Окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания, штурманский факультет. Служил на Тихоокеанском флоте на дизельных и атомных ПЛ. Являлся флагманским штурманом бригады ПЛ. 1955-1958 гг. - на ПЛ "Б-18" XIII серии. 1958-1959 гг. - ВСКОС при ТОВМУ. 1959-1961 гг. - служба на дизельных ПЛ. 1961-1965 гг. -служба на АПЛ. 1963 г. - на АПЛ "К-151" 659 проекта на боевом дежурстве в середине Тихого океана произошла авария с первым контуром. С 1965 по 1979 гг. - Преподаватель Тихоокеанского ВМУ им. адмирала С.О. Макарова, на штурманском факультете, (кафедра технических средств кораблевождения). В 1979 г. уволен из Вооруженных сил по возрасту. Капитан 1 ранга. После увольнения с 1979 по 1984 гг. работал в Дальневосточном морском пароходстве. Каботажные и загранплавания. В 1984—1985 гг. - помощник начальника мореходного училища, готовившего специалистов для рыбного хозяйства. В 1985-1999 гг. - работал в АО "Владивостокский морской торговый порт" инженером по охране труда. В течение многих лет, с начала 1970-х увлечен бегом, принимает участие в соревнованиях и юбилейных забегах, в том числе в память о "Дороге жизни"."
А.В.Конев. Первые шаги 26-й дивизии подводных лодок ТОФ. - Тайфун: Военно-технический альманах «Тайфун». Выпуск № 50. Страницы истории 26 дивизии подводных лодок ТОФ. Вице-адмирал А.В. Конев.
"Следующий поход состоялся через год. 1 сентября 1963 г. К-151 под командованием капитана 2 ранга Ивана Васильевича Василенко вышла из бухты Павловского. Задача стояла проверить работу реактора в условиях повышенной температуры в тропических водах. Следовало выяснить, как будут вести себя холодильная машина и системы охлаждения забортной водой. Выход осуществлялся на одном борту. Второй реактор не вводился в действие, экономили ресурс ГЭУ. Развёртывание ПЛ проводилось через пролив Лаперуза, Охотское море, пролив Буссоль в Тихий океан. Форсировав пролив Буссоль, лодка легла на курс 180° и устремилась к экватору. Командиром БЧ-1 лодки был капитан 3 ранга Василий Иванович Терентьев. 23 октября 1963 г. в районе острова Маркус произошла загазованность реакторного отсека из-за течи двух секций парогенераторов. Их отсекли и ввели в действие ГЭУ другого борта. Фактически повторялась ситуация, сложившаяся на К-59 в предыдущем походе. Всплывать вблизи баз ВМС (с. 27) США командир не решился, тем более что на слуху у всех был Карибский кризис, а холодная война набирала обороты. Воздух реакторного отсека прогнали по всем отсекам (тем самым загазовав и остальные). Облучение получил практически весь личный состав. Обратный курс был уже не в Приморье, а к новому месту базирования, на Камчатку. Обойдя Гавайские острова, удалившись на достаточное расстояние от баз американцев, АПЛ всплыла, провентилировала отсеки и пошла дальше в Берингово море для проверки работы механизмов ПЛ теперь уже в условиях низких температур. Обстановка на АПЛ была нормализована, газовая активность снизилась до фоновых значений. На завершающем этапе похода из района Берингова моря произвели практическую ракетную стрельбу по береговой цели ракетой П-5. Причём, как вспоминал штурман В.И.Терентьев, обеспечивающий корабль максимально точными координатами местонахождения в море, стрельба была успешной, отклонение ракеты от точки прицеливания было в пределах допуска. 6 ноября 1963 г. Камчатка встречала лодку, вошедшую в состав 45-й ДиПЛ ТОО."
"33 года участвует в забегах капитан 1 ранга в отставке, участник ликвидационных работ на Чернобыльской АЭС 73–летний Василий Терентьев. По его мнению, то, что представители власти не только уделяют внимание спорту, но и сами принимают участие в забеге вселяет уверенность, что привлечение жителей города к физической культуре и спорту будет решаться не только на словах."
Далее о выпускниках 1951 года в последовательности, имевшей место в приказе о выпуске.
Богданович Виктор Абрамович.
"Богданович Виктор Абрамович. Родился 10.12.1933 г. В ЛНВМУ с 1944 г. Окончил училище с серебряной медалью. Окончил Высшее военно-морское училище инженеров оружия, минно-торпедный факультет. Был капитаном баскетбольной команды роты. Проходил службу на флоте. Работал в научно- исследовательских и испытательных подразделениях в области разработок новой техники флота. Капитан 2 ранга запаса. Кандидат технических наук. После увольнения работал в Москве в области разработки и эксплуатации автоматизированных систем управления и вычислительной техники. Начальник отдела Администрации Москвы."
"В нашем выпуске было немало ребят, защищавших спортивную честь училища. Баскетбольная команда во главе с Витей Богдановичем и Юрой Кауровым была неизменным лидером."
В.А.Богданович. Записки для сборника.
"Я, Богданович Виктор Абрамович, родился в Ленинграде 10 декабря 1933 года. В конце тридцатых, начале сороковых жили мы в коммунальной квартире на улице Восстания. На углу улицы Восстания и Невского проспекта стояла церковь. Одним из прихожан ее был академик И.П. Павлов. На месте церкви должна была строиться станция ленинградского метро. Поэтому церковь должны были сносить. По преданию, И.П. Павлов в завещании просил не разрушать храм при жизни своей жены. По-видимому, жена его умерла в сороковом или начале сорок первого года. Всех жителей улицы Восстания предупредили о возможных последствиях взрыва. Поэтому перед тем, как уехать летом сорок первого года на дачу в Шувалово, все стекла в окнах нашей квартиры были заклеены крест на крест бумажными полосками. Тогда мы еще не предполагали, что эти кресты на окнах продержатся еще три года. Отец, военнослужащий, в 1941 году учился в академии имени Ворошилова. В начале войны, по первоначальному плану, он должен был эвакуироваться вместе с академией для продолжения учебы в Астрахань. Мы все собрались, но перед самой отправкой эшелона отец получил назначение на должность и остался в Ленинграде. Мы – мать, моя младшая сестра двух лет и я, поехали в эвакуацию одни, без отца. В августе, сентябре 1943 года отец, занимавший к тому времени видную военную должность в Ленинградской военно-морской базе, полулегально перевез нас из эвакуации в Ленинград. Первоначально поселились мы на береговой базе морского соединения, которым он командовал. Прежде это было здание яхт-клуба. Расположено оно было на Крестовском острове. Сейчас там красные корпуса привилегированной больницы имени Свердлова. В семидесятых годах я проходил мимо тех мест. Здание береговой базы, постаревшее, еще существовало. Там на береговой базе меня впервые одели в морскую форму. У меня было все форменное, кроме обуви. Одеть женские форменные туфли соответствующего маленького размера, я наотрез отказался. Поэтому впоследствии в первое свое увольнение я пошел в форменной шинели, но в желтых (какие нашлись) ботинках.
В Ленинграде меня определили в 52 школу. Она находилась в здании Полиграфического института, что на Геслеровском проспекте. В школу ходил из береговой базы через Крестовский мост. Учительница Ядвига Матвеевна собирала нас человек сорок, сорок пять и умудрялась чему-то учить по двум учебникам, за которыми устанавливалась регулируемая ею очередь. Она научила меня учиться не от чтения, но от слушания. Не знаю, хорошо это или плохо, но потом я и в Нахимовском и в высшем училище учился, практически не пользуясь учебниками. Со слуха, памяти и рассказа учителей. Ядвига Матвеевна добывала для нас завтраки. Это были пирожки, иногда бутерброды, иногда по половине французской булки. С Ядвигой Матвеевной связана моя первая общественная обязанность. В классе был организован тимуровский отряд. Мне достался дом 5 по улице Красных курсантов. Еженедельно, по воскресеньям я колол несколько поленьев и топил печь в одной из квартир на первом этаже этого дома. Дрова выдавали в школе. Транспорт – сани. С одним из одноклассников я потом встретился. Его фамилия Осипов. Он учился в Дзержинке, по-моему на кораблестроительном факультете. А вот с Ядвигой Матвеевной мне не удалось больше встретиться. В юбилейные дни блокады я написал куда-то письмо. Получил ответ, что найти учительницу с таким именем не удалось. Летом сорок четвертого вместе с отцом я был в Усть-Луге. Это была очередная береговая база. Вот здесь впервые я узнал, что в Ленинграде будет создано Нахимовское училище. Само собой подразумевалось, что я сын моряка, должен стать моряком – будущим офицером. Кстати, путь до офицера оказался очень не близким. И, по моему опыту, слова «ты будущий офицер» в Нахимовском училище звучали несоизмеримо чаще, чем тогда, когда я был значительно ближе к этому званию в высшем училище. Этим же летом для детей из семей военных моряков был организован пионерский лагерь в Луге. Мы там были вместе с Юрой Ивановым. Он потом учился в третьей роте. Отец его почему-то ИвАнов (с ударением на первом слоге) был одним из руководителей ВМУЗов. Это был примерно такой же пионерский лагерь, как и впоследствии организованный пионерский лагерь для детей моряков Северного флота на другом берегу Суло-Ярви. Все помнят о той трагедии. Начало нового учебного года в сорок четвертом году для меня было знаменательным. Мне помнится, в августе меня вызвали в Нахимовское училище для вступительных экзаменов. Отец был в море. Мать жила на береговой базе. Меня сопровождал или привел на экзамен адъютант отца. Это был мичман из матросов призыва тридцать восьмого года. Тогда уже друг семьи. Именно он перевозил нас в Ленинград из эвакуации. Его зовут Перекин Василий (?) Павлович. Жив ли он? По инструкции он должен был определить меня в третий класс. На приемных экзаменах вместо вопроса, в какой класс я пойду учиться, ему задали вопрос, за какой класс я буду отвечать на испытаниях, он, помня инструкцию, ответил третий. Таким образом, я оказался в четвертой роте, вместо пятой. Помню, что диктовку я написал с более, чем двадцатью ошибками. При написании своей фамилии я умудрился сделать две ошибки. Безграмотными мы были тогда ужасно. Продолжать учиться в школе, когда скоро в Нахимовское, не было смысла. Поэтому, пользуясь отсутствием родителей, я утром брал портфель и все школьное время проводил в разрушенной фабрике на Геслеровском. Там с ватагой таких же, как я мы осваивали настоящие детские игры. Ведь еды стало больше. Двадцать первого октября – день рождения моей сестры. По этому случаю в Ленинград с матерью приехал на один день отец. Двадцать третьего октября мы сидели за праздничным столом. Часов в десять вечера стук в дверь. В дверях один из наших будущих старшин. Собираться. Вещевой мешок у меня был наготове. Переночевали в училище. На утро в лагерь. Нас в группе было человек восемь, десять. Помню только тех, с кем связаны дальнейшие события. Володя Карасев, Сирота (не помню имени). Построили по ранжиру. Старшина объявил, где будем спать, и ушел. Разойтись сразу не удалось. Вступил, находившийся все время здесь же, Грикис. «Кто жиды, выходи!»: - это были его первые слова. И он пошел, начиная со шкентеля. Остановился у Сироты. «Жид ?» «Нет, грузин.»: - ответил Сирота. Это стоило ему потом очень дорого. Дошла очередь и до меня. Вопрос тот же. Я ответил: «Я не жид, я еврей». Он начал объяснять, что это одно и то же. И замахнулся на меня для убедительности своих доказательств. Но совершенно неожиданно вступился за меня здоровый Володя Карасев. Почему? Не знаю. Но благодарен ему несказанно. Я и дальше буду благодарить тех людей, которые оказали на меня существенное влияние. Но следует заметить, что именно эти записки абсолютно субъективны. И я не собираюсь и не буду ни с кем оспаривать ни одной из своих оценок. В том числе, и отрицательных, которые тоже будут. Итак, лагерь, но не пионерский, а Нахимовский. Раздолье. Лес. Озеро. Неплохое питание. Живем в отдельных домиках. Удобства на дворе. Никаких обязанностей и никаких занятий. И абсолютно нечем заняться. И первое спасибо лейтенанту Пятлину. Он воспитатель не моего, а второго взвода. Но он умеет петь. И поет с шапкой. В шапку складываются трофеи, как правило, взрывоопасные. Правда, тол идет на растопку печей. Думаю, что ни одну жизнь нашу он спас, по крайней мере, от травм и увечий. Многие из этих песен я сейчас узнаю по телепрограмме «В нашу гавань заходили корабли». Не помню, с последней или предпоследней партией я покидал лагерь. Это было тогда, когда Ленинград находился в режиме прифронтового города. Из лагеря нас повезли к санпропускнику, который был расположен в Большом доме на Литейном. Зима, мороз. Громадный сугроб перед воротами. Нас предупредили, что санобработка предусматривает высокотемпературную обработку одежды. А все карманы одежды заполнены пороховыми пластинами, толовыми шашками, зажигательными патронами от пулемета, который был найден на остатках сбитого самолета. Все эти боеприпасы пошли в этот сугроб. Теперь о своем воспитателе лейтенанте Николае Смирнове. Прозвище – кнопка. У него по-видимому из-за травмы был поврежден нос. В апреле, когда сугроб растаял, были обнаружены все спрятанные туда боеприпасы. Источник был обнаружен быстро. Училище запестрело нечерной, а защитной формой. Искали злоумышленников. Точно знаю, что Н.Смирнов встал на нашу защиту. И доказал, что это была не диверсия. Он свел все к простому стечению обстоятельств, в которые попали мальчишки, что и было на самом деле. Я еще несколько раз попадал в «политические» обстоятельства. И каждый раз Н.Смирнов выручал меня."
Смирнов Николай Максимович, капитан лейтенант.
Н.В. Макарычев. Записки памяти.
"Прошло с тех пор более 50 лет, а в памяти навсегда, наверное, остались многие командиры и преподаватели. Наши первые: командир роты Смирнов, офицеры воспитатели Смирнов, Генрих; их помощник старшина Лесничий, другие офицеры и старшины. Наверное они были не очень подкованы педагогикой, но за их плечами была служба на флоте, война. Они окружали нас отеческой заботой, прививали нам любовь к флоту, службе, дисциплине, порядку, пунктуальности во всем. Это они привили нам чувство коллективизма, чувство экипажа, чувство морского братства и братства нашего, нахимовского, которому мы верны и по сей день и будем верны, надеюсь, до «деревянного бушлата». Низкий им поклон за это, хотя тогда иногда было обидно и за наказание, и за требовательность, казавшиеся излишними. Наши остряки даже придумывали им обидные прозвища, которыми называли их за глаза..."
В.А.Богданович. "Для излечения от детской болезни, которой страдали из нашей спальни пятеро, семеро была выстроена пятиярусная кровать. Верхний – для самого физически сильного, самый слабый – внизу. Все очень скоро вылечились. Правда, тот, самый верхний вылечился последним. Эта чудо-кровать случайно оказалась под портретом дедушки Калинина. Я однажды лихо вскарабкался на нее и, постучав пальцем по рамке портрета, показал, что у Бобрищева-Пушкина в голове также, как и в дереве рамки. Реакция последовала немедленно. Меня вместе со Н.Смирновым вызвали для выяснения, не является ли этот факт политическим. Н.Смирнов отстоял меня. Он отстоял меня и тогда, когда я притащил прекрасно изданную с иллюстрациями библию. Эта библия мне досталось от женщины однофамилицы, которая жила в Ленинграде ниже этажом моих родителей. Потом эта библия была экспонатом соответствующего стенда. Я до сих пор жалею, что она не возвратилась ко мне. Там были и другие реликвии, принадлежащие мне. Но главное в том, что опять я был защищен от политического криминала.
Началась учеба. Вначале у нас было два класса по сорок человек. Я был предпоследним по росту. Последним Силеверстов. Мы с ним сидели на одной первой парте. Как правило, на самоподготовке он или я говорили: «Пойдем стыкнемся ?!». Шли на второй этаж, он был закрыт фанерной дверью, потом там был кабинет биологии. Но в первое время это крыло здания не было освоено. Победителя не было. У меня был один, но большой синяк, у него – много, но маленьких. Возвращались и продолжали делать уроки. Учился я из рук вон плохо. У меня сохранились ведомости. Одни тройки. Даже по танцам у меня была тройка. Вспоминаю время учебы в четвертом, пятом, шестом классах и понимаю, что учился совершенно не сознавая, чем занимаюсь. И если бы меня сейчас спросили, как реформировать школу, я бы ответил, что начинать регулярное школьное организованное обучение детей нужно не раньше, чем с двенадцати лет. До двенадцати лет обучение должно быть в виде игр. Естественно, что полная программа школы не должна быть меньше. Отец в конце сороковых годов воевал, он занимался боевым тралением на Балтике. Однажды проездом он посетил меня. Как сейчас помню, что меня вызвали с урока в вестибюль и какой-то моралист учитель объяснял моему отцу, что упасть в овраг легко, а выкарабкаться из него трудно. Отец, сложившийся военный с положением, сказал, что до тех пор, пока я не стану хорошо учиться, в училище он больше не придет. Он сдержал свое слово с избытком: он больше не был в училище и тогда, когда дела у меня пошли лучше.
Досуг состоял из отдыха и баскетбола. Отдых – это барженя, понтон. Петропавловская крепость это лазание в казематы за пленками кинокартин, взятых у побежденной Германии. Мы их просматривали по частям в нашем зале. Потом мы увидели их полностью в официальном кинопрокате. С понтоном у меня связано событие, которое, если бы не Сева Калинин, не знаю, как бы закончилось. Мы два голых пацана загорали на понтоне. Не помню, но не менее двух великовозрастных ребят забрались к нам и просто вышвырнули меня в воду. Сева прыгнул за мной. Мы уже были опытны в драках. Оба поняли, что нам здесь не светит. Вдвоем выплыли. Я долго помнил об этом случае для себя. Но никак не мог вспомнить, с кем я был. Уже много лет спустя, встретившись с Севой, он первый напомнил мне об этом случае. Это подтверждение, что это было. Баскетбол принес в училище Юра Кауров. Мы с ним подружились. Часто нас в карикатурах вдвоем изображали с баскетбольными мячами вместо голов, мы сидели на одной первой парте. Первой потому, что уже тогда у Юры неважно было со зрением. А я рядом. Мы потом оказались вместе в высшем училище. И до сих пор мы с ним видимся постоянно. На одном из юбилеев, на котором мы были вместе, мы договорились, что тот, кто останется, поможет другой семье. Я надеюсь на это... В восьмом классе меня уже ставили в пример для подражания в учебе. Я уже писал, что читать учебники не любил. Зато после хулиганств во время уроков в классе, которые были раньше, я научился очень внимательно слушать учителей на уроках. Отвечал всегда не то, что в учебниках, а то, что слышал на уроке. Особенно по литературе читал только то, что получило название «первоисточник». К сожалению, тогда было очень мало биографической литературы. А биографии публиковались только в учебниках. Это потом сыграло со мною злую шутку. Среди офицеров воспитателей вспоминаю Туманова за его педантичность и справедливость. А вот Афанасьев, который был у нас не очень долго, запомнился по-другому. У Афанасьева по-видимому не было подтверждения о среднем образовании, хотя он был боевым офицером. Будучи у нас воспитателем, он заочно упорно и настойчиво учился. Неоднократно он просил меня помочь ему и в математике и в русском. Я это делал с удовольствием. Мы с ним не обсуждали никаких моральных и нравственных вопросов. Но от него я понял и взял две заповеди: первая, учиться можно у любого; и второе, говорить, «не знаю» нужно всегда, когда не знаешь чего-либо. Последний год в училище я практически был все время в баскетболе. Мне по указанию тогдашнего начальника учебного отдела Плискина была устроена комплексная проверка. В один из дней из шести уроков меня вызвали по пяти предметам. В расписании были пять предметов с одним парным уроком. Я благополучно получил пять пятерок. Это была индульгенция для занятий спортом во время уроков."
Плискин Лев Яковлевич. Заместитель начальника Рижского Нахимовского училища по учебно-строевой части, капитан 1 ранга, в дальнейшем заместитель начальника Ленинградского Нахимовского училища по учебной работе.
Контр-адмирал К.А. Безпальчев. В море и на суше. Сборник воспоминаний его воспитанников и сослуживцев. - СПб.: НПО «Система», 2008.
Сочихин Аполлос Сергеевич, 1931 г. рождения. Окончил Рижское Нахимовское училище (1949) и Высшее военно-морское училище подводного плавания (1953). Проходил службу на подводных лодках Черноморского и Балтийского флотов. После увольнения в запас (1957) по состоянию здоровья более 30 лет (до 1997 г.) работал конструктором в НПО «Импульс».
"В конце сентября 1945 г. я получил вызов в Ригу, куда и прибыл в середине октября. На вступительных экзаменах по одному из предметов получил «двойку», по остальным две «тройки» и одну «четверку». По баллам не проходил. На мандатной комиссии капитан 1 ранга Лев Яковлевич Плискин после тёплой, по-человечески душевной беседы, сказал мне, что несмотря на то, что количество кандидатов значительно превышает штатную численность старшей роты (7 классы) и мой низкий общий балл, но учитывая, что я сирота (отец репрессирован и расстрелян в 1938, мать умерла от голода в блокаду) из блокадного Ленинграда, начальник училища капитан 1 ранга Безпальчев, в порядке исключения, разрешил принять меня с двухмесячным испытательным сроком. Надо ли говорить, как я был рад и благодарен этим руководителям за чуткость и человечность!.. Много достойного в воспитание и обучение вносили и другие. Ведущую роль среди них играл Лев Яковлевич Плискин (помните, что все это лишь из архивных документов, а не личные воспоминания). Плискин особое внимание уделял гуманитарным дисциплинам, особенно русскому языку и культуре речи. Вот несколько его высказываний на заседаниях учебного совета: «... хорошее знание русского языка развивает логическое мышление, а это в свою очередь - необходимая база и фундамент для овладения всеми науками, в том числе и военными; ... на всех занятиях, независимо от дисциплины, обращать внимание на знание русского языка, а через него воспитывать речевую культуру и общую культуру в целом; ... учитель должен постоянно проявлять теплое и заботливое отношение к личности воспитанника; ... необходимо воспитывать уверенность в своих силах у одних и делать невозможным лень и нерадивость у других (как выразился В. Пикуль, «помочь раскрыть самого себя и свои качества, пока что дремлющие втуне». Однако вокруг нас не все было окрашено в розовые цвета. Нас обучали и воспитывали разные по уровню знаний и умений воспитатели. Многие из них прошли огонь и кровь только что закончившейся войны. Не все из них прошли школу Макаренко. И все же отдельные негативы в нашей жизни - это лишь эпизоды, которые не были определяющими во всей атмосфере этих прошлых лет. (Все серьезные проступки воспитанников и неправильные действия воспитателей получали отражение в приказах начальника училища, который и определял меру наказания)... С уважением вспоминаем заместителя начальника училища капитана 1 ранга Льва Яковлевича Плискина. Это был интеллигентный, тихий и скромный руководитель, который громогласно никогда и никого не распекал, не отчитывал, но именно он был организатором и куратором всего прекрасно функционирующего учебно-воспитательного процесса, ответственным за учебные программы и их реализацию; за профессионализм преподавателей и качество преподавания; за воспитательную работу с нами командиров рот, офицеров-воспитателей и старшин. Своими деловыми и человеческими качествами он снискал известность среди специалистов и руководителей образовательных учреждений столицы Латвии.
Начальника училища капитана 1 ранга К.А. Безпальчева сопровождают его заместитель по учебной части капитан 1 ранга Л.Я. Плискин (слева) и начальник политотдела капитан 2 ранга Г.В. Розанов. Рига. 1949 г.
«В МОРЯХ МОИ ДОРОГИ...». Верюжский Николай Александрович (Воспоминания нахимовца Рижского Нахимовского Военно-Морского училища в период с 1947 по 1953 годы).
Мне хотелось бы назвать ближайших заместителей и помощников К.А. Безпальчева, которые вместе с ним создавали, организовывали, налаживали и совершенствовали жизнь нашего училища. Прежде всего, это капитан 1 ранга Лев Яковлевич Плискин - первый заместитель начальника училища, капитан 1 ранга Григорий Васильевич Розанов - заместитель начальника училища по политической части.
"Думаю, что нашей исторической памяти будет нелишним, если мы вспомним поимённо всех-всех, кто трудился на нас, на наше будущее. 11 марта покидает стены училища 1-й заместитель капитан 1 ранга Плискин Лев Давыдович. Как стало нам известно много позднее – это был результат интриг и «особой» бдительности политорганов. На его место пришел капитан 1 ранга Поляков."
«ТОРЖЕСТВЕННЫЙ ДЕНЬ». Вручение погон новым воспитанникам Рижского Нахимовского военно-морского училища. С. Банк. - «Советская молодежь» 7 сентября 1946 г.
"... Вчера, 6 сентября в клубе училища, в торжественной обстановке, новым воспитанникам командование вручило погоны и ленточки к бескозыркам, тем самым включив ребят в семью военных моряков. Начальник военных учебных заведений Прибалтийского военного округа в сопровождении начальника училища капитана 1 ранга Безпальчева и его заместителя - капитана 1 ранга Плискина принял рапорт. Ровными шеренгами выстроились воспитанники. На украшенных флагами столах аккуратно разложены погоны и ленточки. Начальник учебных заведений и начальник училища капитан 1 ранга Безпальчев поочередно вручают каждому новому нахимовцу погоны для бушлата, погончики для фланелевки, ленточки с золотой надписью «Нахимовское училище» для бескозырок и 2 плитки шоколада. Щеголяя отличной строевой выправкой, один за другим из строя выходят воспитанники. - Товарищ капитан 1 ранга! Воспитанник Чижевский явился для получения погон! Получив знаки воинского достоинства и принадлежности к Военно-Морскому Флоту и ответив на поздравления командования четким: «Служу Советскому Союзу!», взволнованные и радостные ребята возвращались в строй... После торжественной части воспитанники разошлись по своим ротам, кубрикам, где под руководством старшин пришивали погоны, надевали на бескозырки ленточки. Отныне они стали полноправными воспитанниками, юными моряками. А послезавтра начнется учебный год, начнутся увлекательные и интересные занятия будущих офицеров флота."
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
нвму
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
"Надо отдать должное хозяевам города за поддержание фонтанов в работоспособном состоянии. Фонтаны давно потеряли своё первоначальное назначение, как источники питьевой воды, но и теперь служат, как оригинальные украшения городских площадей, парков и садов. Один из фонтанов находится во внутреннем дворике кинотеатра «Комъяуниетис» на улице Ленина, созданный в начале нашего века знаменитым местным скульптором Августом Фольцем. По традиции, влюблённые бросают в фонтанный бассейн монеты, чтобы со временем вернуться сюда, - обычай, принятый во многих городах мира. От Бастионной горки рукой подать до центральных улиц, идущих лучами к Даугаве, и радиально, всё дальше удаляясь от центра. Десятки раз хожены и перехожены бульвары Райня, Кронвальда, Коммунару, Падомью, улицы Кирова, Горького, К.Барона, и, конечно, центральная магистраль города – улица Ленина, пересекающая всю правобережную часть города, с приметной стелой фабрики «Лайма» и Оригинальный памятник представляет собой скульптурно-архитектурную композицию высотой 42 метра. На высоком постаменте стоит с поднятыми вверх руками каменная женщина. В руках у неё три звезды. У основания памятника ряд скульптурных групп. Памятник, сооружавшийся в 1931-1935 гг., по замыслу архитектора Э.Е.Шталбергса и скульптора К.Зале, символизирует освобождение родины от семивекового национального и экономического гнёта немецких баронов и деспотизма русского самодержавия. К небесам родной земли возносит Свобода три позолоченных звезды - три края Латвии – Видземе, Курземе, Латгале.(Огонёк, 1988, №52)."
"Свобода вообще относительна, и нам, мальчишкам, которые даже на ограниченное время вырывались в город, свобода казалась полной. И то, что фигура женщины, олицетворяющая свободу, твёрдо стоит, повернувшись к нам задом, мало волновало. Представляется, что в то время нас уже больше интересовали не каменные истуканы, а живые обитатели женского пола. Кстати, возможности для знакомства с девушками были не велики. Во-первых, русских девушек в городе было не так много. Мне известны только две русские школы, которые посещали училище. Каких-либо контактов с латышскими школами не припоминаю. Во-вторых, сказывалась оторванность с детства от реальной жизни, большинство из нас были чрезмерно стеснительными и скованы воинской дисциплиной. Были и исключения, например, Валя Шабанов, который в старших классах почти всегда был в окружении нескольких девиц. Реальная возможность познакомиться с девушкой возникала только при совместном участии в художественной самодеятельности и, реже, на танцах в клубе училища. В драматическом и, особенно, танцевальном кружках появлялись партнёрши, которые обычно и становились объектами повышенного внимания и спутницами при прогулках по городу. Другим привлекательным местом после упомянутой Бастионной горки, посещаемым нашей братией, был более удалённый парк за улицей Горького. Его настоящего названия я не знал, между собой называли его стрелковым (с прозрачным намёком на возможность познакомиться с барышней), иногда – Петровским. При написании этих заметок заглянул в энциклопедию «Рига» и нашел, что название этого зелёного массива – сад Виестура, который является старейшим общественным садом города, разбивка которого началась при Петре I. Раньше он назывался Царским и имел регулярную планировку – прямые аллеи, дорожки, каналы. Там растут деревья, привезённые не только из окрестностей, но и из других стран. В саду сохранился вяз, посаженный собственноручно Петром I в 1721 году. У подножья дерева большой камень с мемориальной надписью. Видимо, поэтому мы и называли этот парк Петровским. Этот зелёный уголок известен ещё тем, что там состоялся первый вселатвийский праздник песни в 1873 году. Латыши очень певучий народ и продолжают сохранять свои песенные традиции. Праздник песни стал ежегодным. Я был свидетелем этого необыкновенно любопытного и красочного зрелища в 1948 году, когда праздник проходил в центре города на Эспланаде."
1946 г. Первомайские праздники. Центр Риги. Эспланада.
"В центральной части города расположены и основные театры, куда нас водили, как правило, в организованном порядке. Недалеко от училища, на бульваре Падомью за улицей Ленина находился академический театр оперы и балета. Дорога туда была проторена не только в качестве зрителей. На этой престижной сцене нахимовцы выступали на заключительных концертах художественной самодеятельности, иногда совместно с профессиональными актёрами. Некоторых актёров знали в лицо. Это, прежде всего, знаменитые певцы народные артисты ЛССР, лауреаты Сталинской премии Эльфрида Пакуль и Алекандр Дашков, Жермена Гейне-Вагнер и др. В этом театре прослушали практически весь классический репертуар, в частности, «Ивана Сусанина с участием в главной роли А.Дашкова. Кое-какие спектакли на меня не произвели впечатления, скорее всего, не был подготовлен по возрасту к восприятию, например, «Фауста» Гуно и, честно говоря, задремал в середине оперы. Чаще, чем в опере, были в Русском драматическом театре, где из известных актёров запомнился заслуженный артист республики Николай Сергеевич Барабанов. Кроме упомянутых театров бывали в Филармонии и цирке, причем в цирке – не только в качестве зрителей. Однажды в течение всех Рождественских каникул ежедневно выступали на концертах новогодней ёлки. Что-то плясали на арене цирка в белой морской форме мужским составом танцевального кружка нашей роты вместе с Дедом Морозом. В эти же годы обратил внимание на оригинальную манеру дирижирования молодого маэстро Арвида Янсонса в рижской Филармонии. Впоследствии он много лет выступал в Ленинградской филармонии, был дирижером симфонического оркестра Мравинского. Его поклонниками были все члены нашей семьи. По выходным дням в клубе училища проводились не только танцевальные вечера. Нередко проходили выступления своего штатного духового оркестра. Иногда это были лекции-концерты, которые вёл К.А.Безпальчев. До сих пор в памяти блестящая, иллюстрированная духовым оркестром, лекция-концерт по произведениям композитора Глиэра. Начальник училища был не только блестящим лектором, но и неплохим музыкантом. Однажды на концерте самодеятельности при выступлении пианиста-нахимовца он подсел рядом, и получилось исполнение произведения в четыре руки. Иногда проходили встречи со знаменитыми актёрами. Одна из таких встреч состоялась с замечательной семейной парой – Любовью Орловой и Григорием Александровым."
1947 г.
"Они приехали навестить своего приёмного сына Джим был курсом старше, никакими особыми достоинствами, кроме тёмных вьющихся волос, как у многих негров, не выделялся, учился на «тройки», любил гонять в футбол. В детстве снимался в кинофильме «Цирк», в результате приобрёл знаменитых покровителей. Джим, насколько я знаю, без блеска окончил и 1 Балтийское высшее военно-морское училище, военной карьеры не сделал и был уволен в лейтенантском звании (с флота Джемс Паттерсон был уволен в звании капитан-лейтенанта). Затем поступил и окончил Литературный институт, написал и издал несколько книжек стихов, одну из которых я из любопытства купил. Стихи были откровенно слабые, что-то о положении негров. Больше о нём долго ничего не слышал. В марте 1992 года случайно на экране телевизора узнал Джима, который с каменным лицом отвечал на вопросы молодёжи. Из этой телепередачи узнал, что он автор 10 книг, а кинофильм «Цирк», оказывается, в США не демонстрировался – был запрещен. Были встречи и с другими интересными людьми в училище. Однако никакие внутренние мероприятия не могли заменить контактов вне его стен. В старших классах, особенно по праздникам, стали получать приглашения в дома девушек из самодеятельности. Для этого надо было пройти процедуру увольнения, которая заслуживает, чтобы рассказать подробнее. К увольнению тщательно готовились: стриглись, брились (некоторые), мыли шею холодной водой (горячей не было) или одеколоном, приглаживали непокорные вихры (или то, что от них осталось после короткой стрижки). Драили до блеска бляху ремня и пуговицы на бушлате или шинели. Пуговицы вставлялись в прорезь трафарета, смазывались асидолом и тщательно растирались небольшой щеткой. Смазывали гуталином выходные хромовые ботинки и доводили их до блеска бархоткой. Гладили утюгом брюки и форменку, и, как правило, только что выстиранный гюйс. Подшивали чистый подворотничок к галстуку, который носился с бушлатом или шинелью, летом натягивали чистый белый чехол на бескозырку. Вся амуниция тщательно чистилась жесткой платяной щеткой. Шерстяные брюки, обычно накануне, смачивались и натягивались на так называемую «торпедку» (фанерку), чтобы растянуть как можно шире. Брюки с трапециевидной фанеркой укладывались на ночь под матрас, где под прессом высыхали, приобретая снизу расклёшенную форму. Широкие клеши и ушитая в обтяжку форменка – это «писк» моды, а не только признак всех наших пижонов. Издевались и над бескозыркой ради превращения её в блиноподобное состояние. Не могу сказать, что этим занимались все поголовно – многие. Наконец, заключительный этап: построение и осмотр увольняющихся в город. Он проводился одним из старшин в присутствии командира роты или одного из обеспечивающих офицеров-воспитателей. Опытный взгляд проверяющего выискивал существенные и не очень заметные нарушения в форме одежды и внешнего вида, построенных в две шеренги нахимовцев. Осмотр был тщательным, и получившие замечания безжалостно лишались увольнения или же отправлялись для устранения недостатков. Далее следовало краткое напоминание правил поведения в городе и напутствие, как перед боем, и выдавались увольнительные записки или жетоны. Строй увольняющихся воспитанников выводился во двор и следовал доклад дежурному офицеру по училищу, который также мог учинить поголовный или выборочный контроль. Чаще всего, дежурный для порядка окидывал взглядом строй воспитанников и давал «добро» на выход в город.
«Батя». (См. ранее опубликованную статью ) Этот день запомнился почему-то лучше других. На улице то ли утро, то ли вечер – серые промозглые сумерки. Зима запаздывала, и снега еще не было. В этот день, 13 января 1951 года, Рижское Нахимовское училище отмечало пятилетний юбилей. В актовом зале училища, заполненном до отказа, светло и празднично. За столом президиума высокопоставленные гости: Председатель Президиума Верховного Совета Латвийской ССР А.М. Кирхенштейн, Председатель Совета Министров Латвийской ССР В.Т. Лацис, командующий войсками Прибалтийского военного округа генерал армии И.Х. Баграмян, другие руководители партии и правительства республики."
За столом президиума Торжественного заседания: начальник РНВМУ капитан 1 ранга Безпальчев Константин Александрович, генерал армии начальник ЛНВМУ капитан 1 ранга и другие. 13 января 1951 г.
"Сохранилась фотография этого собрания, на первом плане запечатлен президиум на фоне портрета Ленина и большого бюста Сталина, закрывающего часть лица Ильича. На втором плане, в глубине сцены – два караула (по 3 человека) со знаменем училища и два военно-морских флага по бокам. Внизу, у стола президиума корзины с цветами, цветы в горшках на столе. Сам факт присутствия на торжествах училища первых лиц республики и командования округом свидетельствовал о высоком авторитете Нахимовского училища и, прежде всего, несомненно, его организатора и начальника капитана 1 ранга Безпальчева Константина Александровича.
Начальник РНВМУ капитан 1 ранга К.А. Безпальчев докладывает генералу армии И.Х. Баграмяну о готовности училища к строевому смотру.
Истинные заслуги и влияние этого неординарного человека по-настоящему не были оценены официальными лицами. Это, пожалуй, не относится к местным рижским властям и его подчиненным, прежде всего нахимовцам. Большинству из нас это стало очевидным после того, как мы сами приобрели опыт службы и научились анализировать мотивы поведения и поступки других, оценивать прошедшие события и причастных к ним людей. Оценка людей всегда субъективна и достигается, как правило, сравнением с эталоном. Для наших выпускников таким эталоном, который судьба послала нам в юные годы, стал, безусловно, Константин Александрович Безпальчев. Выпускник 1950 года Шауров в небольшом отчете, написанном в 1995 году после работы в архиве Гатчины, записал: «По своему личному опыту руководителя учебным военно-морским заведением могу судить, что эта профессия не из беззаботных. И я часто, очень часто вспоминаю Безпальчева, хотя и время, и обстоятельства были другими, и там, где это возможно, использовал богатый «Батин» опыт». Мы, нахимовцы, были непосредственными свидетелями всех начинаний этого деятельного человека в годы расцвета его педагогического таланта. Он был вездесущ, во всем чувствовалась рука опытного руководителя и воспитателя. Его побаивались и одновременно любили как воспитанники, так и офицеры и преподаватели. Одним словом, это был по-настоящему всеми уважаемый «Батя» – обожаемый отец большого семейства. В те юные годы мы всерьез не интересовались его биографией, в зрелые годы было некогда, да и не принято это было. Биографий своих дедов, как правило, мы даже не знали. Константин Александрович, к сожалению, не оставил нам письменных свидетельств своей жизни и деятельности. В нашем распоряжении есть только краткая биографическая справка, которую любезно предоставил его внук – Александр. Незначительные дополнения к этой справке взяты из общедоступных изданий по истории флота. Родился 21 мая 1896 года в городе Херсоне в семье инженера. В 1912 году 16-летний Костя Безпальчев зачислен в старший кадетский класс Морского корпуса в Санкт-Петербурге. Через три года гардемарин Безпальчев показал отменные знания на выпускных экзаменах и был произведен в офицеры.
Мичман Константин Безпальчев.
Мичманом – два года (1915–1917) – служил вахтенным офицером на броненосном крейсере «Россия», уцелевшем в русско-японской войне. Продолжалась Первая мировая война, и крейсер участвовал в создании минно-артиллерийских позиций на Балтике, боролся с атаками торпедных катеров и подводных лодок противника. С января по апрель 1918 года – слушатель специального офицерского штурманского класса, после окончания которого Реввоенсовет республики направляет Безпальчева на Онежскую флотилию командиром канонерской лодки № 1. Главной задачей Онежской военной флотилии было оборонять Петроград, не допустить захвата белыми Мурманской железной дороги. Молодой офицер (а Безпальчеву было всего 22 года) попал в пекло боевых действий с белогвардейцами. Командовал флотилией выпускник Морского корпуса (1910 г.) Панцержанский Эдуард Самуилович, ставший позднее (с 1922 г.) Начальником Морских сил республики, а затем и СССР, флагман 1 ранга, репрессированный в 1937году. Я называю эту фамилию в связи с тем, что прослеживается некая параллель в географии их службы, да и частично в судьбе. Сюда же можно добавить и фамилию более известного моряка и также выпускника Морского корпуса (1911 г.) вице-адмирала Г.А. Степанова, занимавшего в это время должность начальника штаба Онежской флотилии. В этот короткий период (до августа 1920 г.) Безпальчев составляет «Лоцию Онежского озера». За эту работу Реввоенсовет приказывает в качестве поощрения выдать ему согласно разрешению помощника Главкомора месячный оклад. В 1920 году переведен на Черноморский флот, где после командования разными кораблями (в их числе десантный корабль «Эльпидифор № 413», минный заградитель «Брусилов», минный заградитель «Дунай») и кратковременной службы (февраль – август 1921 г.) на крейсере «Нахимов» назначается старшим штурманом, а затем и старшим помощником крейсера «Коминтерн» (до марта 1924 г.)."
Универсальный боевой корабль «Эльпидифор»
Крейсер «Коминтерн»
"В этот период начинается возрождение Черноморского флота. В сентябре – октябре 1923 г. отряд кораблей в составе крейсера «Коминтерн», дивизионов подводных лодок и эскадренных миноносцев совершил поход вдоль Крымского и Кавказского побережья до Батуми с заходом в Феодосию и Новороссийск. Это было первое большое совместное плавание черноморских кораблей после Гражданской войны (Морской сборник, 1973, № 1). В нем приняли участие Начальник морских сил А.К. Векман и члены Реввоенсовета А.Г. Зосимов и Г.П. Киреев. В этом походе Безпальчев командовал эскадренным миноносцем «Шмидт». 24 мая 1926 года назначается командиром эскадренного миноносца «Петровский», который заложен до революции под именем «Корфу». До него эсминцем командовал Иван Степанович Исаков, ставший впоследствии известным флотоводцем, ученым и писателем. Долгие годы дружбы связывали этих блестящих морских офицеров. В августе 1927 года были проведены совместные тактические учения флота и войск Красной армии в районе Очакова, а затем большие маневры в районе Северного Кавказа, где отличился экипаж ЭМ «Петровский», которым до 25 января 1930 года командовал К.А. Безпальчев."
Эскадренный миноносец «Петровский»
"Один из эпизодов службы Константина Александровича на «Петровском» отмечен в мемуарах Н.Г. Кузнецова («Накануне», М.: Воениздат, 1989, с. 60), как байка, рассказанная Ю.А. Пантелеевым (будущий адмирал, командующий Балтийским флотом в кают-компании крейсера «Червона Украина»). С 1932 по июль 1938 года – преподаватель Севастопольского артиллерийского училища береговой обороны. Итак, Константин Александрович меняет галс движения по службе. Не будем гадать о мотивах такого поворота, но к 35 годам, видимо, есть моральное право реализовать свое истинное призвание, т.к. умения и практических навыков уже достаточно, чтобы начать учить других. Благоприятная возможность для этого появилась. 16 апреля 1931 г. в Севастополе образовано Военно-морское училище береговой обороны. Для его размещения была выделена северная часть территории учебного отряда с сохранившимися так называемыми Нахимовскими казармами. Сюда перевели из Ленинграда курсантов 2 курса училища им. М.В. Фрунзе. Июль 1938 года – арестован по ложному обвинению, уволен из рядов РККФ. Один из выпускников училища береговой обороны вспоминает: «...наступил «тридцать седьмой» со всеми его особенностями. Очередной, пятый выпуск, задержался – «сверху» поступило приказание пересдать экзамены по КПСС [надо – ВКП(б)] (в соответствии с новым учебником). Вскоре прошли общие собрания училищного персонала, на которых единогласно осуждалась «враждебная деятельность» сначала начальника училища полковника Райцына, а затем начальника политотдела полкового комиссара Петрова. В комсомольских организациях проходили собрания, рассматривавшие персональные дела «классово чуждых элементов». Некоторым без пяти минут выпускникам в итоге пришлось вместо лейтенантской формы одеть цивильную». 10 апреля 1940 года – освобожден из-под ареста. Восстановлен в кадрах РККФ с зачетом времени нахождения под арестом в срок службы. 1940 – начало 1942 года – преподаватель цикла навигации интендантского училища (Выборг, Ленинград). Июнь – декабрь 1943 года – начальник курса ВВМУ имени М.В. Фрунзе (Баку). Май 1944 – август 1945 года – начальник Горьковского военно-морского подготовительного училища. 24.08. 1945 – 13.12.1951 г. – начальник Рижского Нахимовского военно-морского училища. Декабрь 1951 – 1956 гг. – начальник 2-го Балтийского ВВМУ подводного плавания (Рига). В августе 1953 года в возрасте 57 лет произведен в контр-адмиралы. За 43 года службы на флоте награжден: орденами: Ленина, Красного Знамени (дважды), Красной Звезды, Отечественной войны; медалями: «20 лет РККА», «За оборону Ленинграда», «За оборону Кавказа», «За победу над Германией» и др. С 1956 года после выхода на пенсию и до последних дней жизни Константин Александрович вел активную общественную и общественно-научную деятельность. С 1925 года являлся членом военно-научного общества Черноморского флота, был нештатным корреспондентом газет «Красный черноморец», «Молодежь Дона» и др. В 40-е и 50-е годы выходят его статьи в центральных и местных рижских газетах, информируя читателей об учебных успехах своих воспитанников. С 1960 года входил в совет Центральной военно-морской библиотеки, являлся председателем военно-морской секции военно-научного общества при Ленинградском Доме ученых имени Горького, членов совета и нештатным пропагандистом и экскурсоводом Центрального военно-морского музея. Время – категория необратимая, более 22 лет нет нашего наставника и учителя с большой буквы, а большинству его воспитанников более 70 лет. Уже упомянуто, что Константин Александрович не оставил нам фундаментальных работ по воспитанию и педагогике. Это действительно так и, одновременно, не совсем так. В архиве сохранились многочисленные документы 60-летней давности, которые позволяют в какой-то степени восполнить этот пробел. Есть возможность просмотреть, прежде всего, приказы начальника училища и вышестоящего командования, отчеты заседаний учебных советов, стенограммы различных заседаний, отчеты и акты комиссий, донесения политотдела в Москву. Некоторым выпускникам удалось, как они говорят, посчастливилось с душевным трепетом прикоснуться, просто потрогать эти исторические бумаги. В своем большинстве нас, нахимовцев, окружали люди заботливые и добрые, которые любили свою профессию учителя и воспитателя, и ставшие для нас старшими братьями и сестрами, отцами и матерями. Первейшая заслуга в подборе и управлении таким коллективом принадлежит, конечно, Константину Александровичу. Это был мудрый человек, непревзойденный организатор, умелый и добрейший к детям, одновременно и, когда нужно, строгий воспитатель, опытный учитель и высокопрофессиональный моряк. Не могу утверждать, что он был Ушинским своего времени, но уж последователем Макаренко и соратником Сухомлинского назвать его наверняка следовало бы. Не сомневаюсь, что многие выпускники в своей практической службе по воспитанию подчиненных с похожими ситуациями, и где это возможно, использовали «батин» опыт. Этот опыт мог быть востребован не только в Нахимовском училище, но и особенно в кадетских корпусах всех родов войск. Иногда Константин Александрович в качестве поощрения за хорошую учебу приглашал воспитанников не в свой рабочий кабинет, где чаще бывали разгильдяи и двоечники, а к себе домой."
Не часто вся семья Безпальчевых имеет возможность собраться за обеденным столом. Слева - направо: Константин Константинович, Константин Александрович, Элеонора Филипповна и Елена Тимофеевна. Рига. 1947 г.
"Об одном таком случае рассказывает выпускник 1951 года Александр Золотов (Аврора, 2001, № 2–3), который дал краткую, но объективную характеристику своему учителю: «Прекрасный моряк, эрудит, великолепно знавший латынь, историю, литературу, физику, астрономию, а также заядлый театрал и знаток музыки, хороший оратор, строгий начальник и замечательный педагог – вот его портрет». Обучение и воспитание – две стороны неразрывного процесса формирования личности молодого человека. На собственном опыте обучения в Морском корпусе и, скорее всего, добротного воспитания в семье, Константин Александрович не только прекрасно понимал, чему учить будущих офицеров флота. Несмотря на свой далеко не юный возраст (в 1946 г. ему уже 50), Константин Александрович уверенно входил в актовый зал на урок танцев, вставал в пару с одним из нахимовцев или с преподавателем и показывал, как надо танцевать вальс, как блестящий флотский офицер должен ухаживать за дамой. Познакомившись с рядом публикаций о нахимовцах, в частности, с книгой выпускника ЛНУ В.К. Грабаря, понятно, что и в других нахимовских, суворовских и подготовительных училищах обучение было на высоком уровне. Однако нам кажется, что в отличие от руководителей других училищ, Константин Александрович мог не только организовать, но и лично участвовать в процессе обучения. Он сам мог заменить заболевшего преподавателя и провести интересный урок не только по военно-морской подготовке, но и, например, по астрономии. Он сам был отличным парусником, неоднократно возглавлял дальние шлюпочные походы, а затем и морскую практику на учебной парусной шхуне «Лавена», был знатоком военно-морской истории. Не приходится удивляться тому, что многие приказы и другие официальные документы пронизаны вопросами методики обучения. Очень жаль, что, видимо, не сохранились блестящие доклады Константина Александровича в актовом зале, посвященные подведению итогов и задачам на очередной учебный год. В отличие от ленинградских нахимовцев, о нашем училище написано очень немного. В 1980-е годы случайно купил небольшую брошюру под броским названием «Флаг над океаном». Небольшая 5-страничная глава в ней под заголовком «Люди флотской династии» посвящена трем поколениям Безпальчевых. И именно там я почерпнул первые краткие биографические данные о Константине Александровиче. Брошюра написана известным в свое время военным корреспондентом Геннадием Савичевым, который первый из журналистов принял участия в кругосветном плавании наших атомных подводных лодок и опубликовал книгу об этом «Под водой вокруг Земли». Не могу не коснуться и двух небольших книг о РНУ, вышедших в 1950 – 1960-е годы прошлого века. Это, видимо, известная повесть К. Осипова «На пороге жизни», изданная в 1950 году о совсем юных нахимовцах и предназначенная для детей такого же возраста. Вторая книга более содержательная и увлекательная, написанная уверенной рукой неплохого писателя со знанием подробностей внутренней жизни, принадлежит воспитаннику училища набора, если не ошибаюсь, 1949 года, Игорю Жданову. Его повесть «Взморье» относится скорее к приключенческому жанру и начинается с описания эпизода падения «Бати» за борт 10-весельного катера, свидетелем которого автор вряд ли мог быть. Начальника училища он мог лицезреть не более 2-х лет. Но нашел возможным попытаться описать внешность «Бати», причем неоправданно грубоватыми мазками. Знаю, что Константин Александрович читал эту повесть (она вышла из печати в 1963 году) и ее не одобрил. И понять это можно. Скажем, разве можно обрадоваться, прочитав о себе такие строки: «Он («Батя») был толстый и лысый, с круглыми близорукими глазами, а под подбородком у него висели складки жирной кожи». Можно подумать, что автору повести «Батя» крепко насолил, что и явилось причиной неприязни даже к его внешнему виду. Да, в наши молодые годы он не был красавцем, но мы не замечали его внешние недостатки. Они с лихвой компенсировались несравненно большим количеством достоинств, в том числе и всегда безупречным внешним видом. Автор, конечно, имеет право на вымысел, но не в такой степени, когда главное действующее лицо повести хотя и носит другую фамилию и звание, но слишком узнаваемо. К тому же автор успевает присутствовать на похоронах своего начальника училища. В действительности Константин Александрович прожил после выхода в свет упомянутой повести еще 10 лет и скончался 10 августа 1973 года в возрасте 77 лет, похоронен на Серафимовском кладбище (участок № 47). В местной малотиражной газете «Советский моряк» от 14 августа 1973 года опубликован небольшой некролог без портрета, состоящий всего из нескольких обычных для таких случаев фраз. Я не биограф Константина Александровича и специально никаких материалов о нём не собирал. Кратковременно встречался с ним в Ленинграде всего три-четыре раза. Однажды вместе с Борисом Пашковым с каким-то поручением были у него дома на улице Савушкина. Пока учился в Нахимовском училище, тоже не был удостоен чести быть приглашенным на аудиенцию, даже ни разу не был в его кабинете. Чаще его нотации в кабинете слушали двоечники и разгильдяи. Я, скорее всего, не относился к этой категории. Видел начальника училища только на общественных мероприятиях, кроме одного случая, о котором далее. Могу подтвердить, что Константин Александрович был строг, требователен к себе и другим; действительно требовал порядка во всём, и умел распекать нерадивых. Внешне он мало походил, на воображаемого многими гражданскими лицами, настоящего морского офицера. В наши годы ему перевалило за 50 лет. Небольшого роста, с крупным животиком, в узких тщательно отутюженных брюках и ладно сидящей тужурке, он походил, скорее на карикатуру мистера Черчилля. Плешивая, тщательно выбритая крупная голова с мясистым носом на округлом лице с двойным подбородком и, особенно, проницательный взгляд выцветших глаз, говорили о незаурядном уме этого человека. Всякие сомнительные ассоциации немедленно исчезали, когда он начинал говорить чётким, хорошо поставленным голосом. Ежегодно в сентябре проходило торжественное собрание, посвященное началу нового учебного года, на котором с докладом выступал начальник училища. Он подводил итоги прошедшего года и ставил задачи на следующий учебный год. Доклад всегда был глубоким по содержанию и эффектным по форме. В течение часа оратор держал в напряжении всех слушателей, поражая присутствующих безупречным стилем, эрудицией и убедительной аргументацией. Он мог превратить, казалось бы, ординарное событие в торжественный обряд, который завораживал, поднимал настроение, заряжая энергией учеников и учителей."
Заседание Педсовета училища.
"Осень 1951 года была началом заключительного этапа моего обучения в нахимовском училище. В это же время стало известно, что капитан 1 ранга К.А.Безпальчев назначен с повышением на адмиральскую должность. Как опытному организатору и педагогу, ему поручили сформировать новое высшее военно-морское училище в Риге. Новое ВВМУ подводного плавания быстро «встало на ноги», а его начальник заслуженно был произведен в контр-адмиралы. В декабре 1951 года было его последнее выступление перед нахимовцами. Настала пора расставания. Мне было поручено выступить от имени нахимовцев со словами благодарности и пожеланием ему успехов в дальнейшей службе. Текст выступления у меня не сохранился. Его составил бессменный командир нашей роты на протяжении всех шести лет обучения. Личность подполковника Светлова Михаила Александровича действительно была светлая, и слова для выступления он подобрал звучные и торжественные. Мне оставалось лишь достойно и без запинки зачитать этот текст с трибуны. Почему для такого выступления из 80 выпускников выбрали именно меня? Не ведаю. Отличником я не был, хотя к 10 классу подошел без «троек», никаких особых заслуг не имел, комплекцией не отличался и ораторскими способностями не блистал. Поэтому выбор Светлова остался для меня загадкой. Готовился к выступлению основательно, текст речи выучил, практически, наизусть. И вот битком набитый актовый зал (клуб). На сцене за столом президиума старый и новый начальник училища. Мне предоставили слово. На ватных ногах поднимаюсь на трибуну. Конечно, страшно волнуюсь, т.к. впервые выступаю перед такой большой аудиторией и, главное, с такой ответственной миссией. Хотя и смотрю в записку, но шпарю наизусть: «Дорогой, Константин Александрович,…». В зале полная тишина. Говорю, вроде, чётко и ясно. Константин Александрович повернулся вполоборота к трибуне и внимательно смотрит на меня. Видно, что он растроган. Не спеша, встаёт из-за стола и, не давая закончить последнюю заготовленную фразу, обнимает и целует меня. Зал встаёт и аплодирует, уверен, от души. Оправившись от объятий, стою в некоторой нерешительности. В памяти моей головы есть ещё одна непроизнесённая фраза. Секундное раздумье и принимаю, наверное, первое самостоятельное и правильное решение. Эту последнюю заключительную фразу не произношу – после аплодисментов она будет лишней. Преемником Безпальчева стал капитан 1 ранга Цветков Анатолий Иванович, не первой молодости, выше среднего роста стройный офицер с коротко стриженой под «бокс» седой головой. Прозвище «Зуда» он получил сразу же за гнусавый голос. Эпоха Безпальчева кончилась. До выпуска из училища оставалось менее полугода. Готовились к государственным экзаменам, и нам было не до смены караула на втором (командном) этаже училища.
Примечание. В 2005 году ветеранами Рижского Нахимовского училища было решено отметить юбилейную дату – 60-летие основания училища и начала учебного процесса. Выбранный оргкомитет поручил мне подготовить доклад о начальнике училища. Это послужило толчком к поиску и более детальному изучению материалов по истории закрытого в 1953 году училища и биографии К.А.Безпальчева. 3 декабря 2005 года в Санкт-Петербурге в здании Нахимовского училища состоялась встреча ветеранов РНУ, на которой присутствовали более 80 человек, некоторые были с жёнами, детьми и внуками. Озвученные на этом сборе доклады и некоторые дополнительные материалы, в том числе списки выпускников вошли в сборник «Рижское Нахимовское военно-морское училище» (2006 г.) В дальнейшем мне удалось собрать более подробные сведения о жизни и деятельности К.А.Безпальчева и опубликовать в сборнике воспоминаний: «Контр-адмирал К.А.Безпальчев. В море и на суше» (2008 г.)."
(Для заинтересовавшихся, поскольку в настоящее время онлайновая публикация отсутствует, сообщаем дом. телефон составителя Марка Дмитриевича Агронского в СПб 274-83-56. Он располагает некоторым числом экземпляров.)
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
nvmu.ru.
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
"Софронов Валентин Всеволодович. Родился 11.07.1934 г. В ЛНВМУ с 1945 г. Окончил Высшее военно-морское инженерное училище им. Дзержинского, кораблестроительный факультет. Начал службу на Балтийском флоте в Аварийно-спасательной службе (г. Лиепая). В 1958 г. был назначен на Северный флот в научно-испытательную часть новоземельского полигона. В 1958-1962 гг. участвовал в ядерных испытаниях, выполняя геофизические наблюдения, анализ данных испытаний, прогнозирование и контроль безопасности. Дальнейшая служба проходила в научно-исследовательских институтах в Ленинграде, в Подмосковье, в Москве. В 1975-1983 гг. - начальник вновь созданного научно-исследовательского института в Москве Являлся руководителем исследований в Минобороны по контролю ядерных взрывов и испытаний. В 1970-х и 1980-х годах участвовал в международных переговорах и в разработке договоров по ограничениям и полному запрещению ядерных испытаний. В 1986 г, уволен в запас по болезни. Генерал-майор-инженер запаса. Ветеран подразделений особого риска. После увольнение - в Российской Академии наук. С 1988 по 1993 гг. - начальник управления оборонных исследований Высшей Аттестационной Комиссии при правительстве СССР (РФ). С 1995 года по возвращении в Ленинград - заместитель по научной работе директора Научно-исследовательского Центра экологической безопасности РАН. Ведет работы по безопасности ядерного оружия и объектов особого риска. Профессор Санкт-Петербургского Горного института. Доктор технических наук. Автор около 200 научных работ и изобретений по различным проблемам прикладкой геофизики, безопасности, эффективности контроля и управления." (Данные здесь и далее на начало 2001 г.)
Софронов В.В. После Нахимовского.
"Два обстоятельства определяли мою судьбу: я ленинградец и нахимовец. Я – коренной ленинградец и потомственный петербуржец. Здесь жили и пользовались уважением мои деды и прадеды, мои родители. В войну родные защищали город. Дети отправлялись в эвакуацию. В августе 1941 меня опоздали посадить на поезд, который разбомбили фашисты. Позже были эвакуация и начало школы. Тяжелое возвращение в 1944-ом. Отец еще на фронте. Город в развалинах, трамваи и автобусы с фанерными окнами, окна с крестами бумаги. В блокаду погибли от голода остававшиеся в городе родственники. Квартира пуста, на кухне «буржуйка» с блокады. Пошел учиться сначала в 222-ю, а позже 210-ю школу на Невском. На ней сейчас памятная надпись о том, что эта сторона при обстреле особенно опасна.... Жить было трудно. Я оказался предоставленным сам себе. Учеба ухудшалась. «Ехал» на началах, которые дала еще бабушка до войны. Она приучила меня к чтению, научила и математике. В 1944 году было объявлено о создании суворовских и нахимовских училищ. И хотя я мало что понимал по малолетству и не бредил морем, мечта поступления в нахимовское меня захватила. Мама была довольно известной певицей Ленинградского Малого оперного театра. Она вместе со своими руководителями ходила с просьбой обо мне к Н.Г.Изачику. Как и многим поступавшим среди года мне были устроены персональные экзамены. На них я заслуженно получил пятерки по литературе и по русскому у замечательного Вознесенского (с каверзными проверками «винегретов» и «вокзала»), по математике и по немецкому, и не двойки, а единицы за географию и естествознание у всегда уважаемой мною Н.И.Павловой. И меня … приняли. Спустя много лет году в 1981-ом я случайно ехал в поезде Москва - Ленинград с бывшим командующим флотом, потом начальником Академии адмиралом Орлом. Мы оказались в одном купе - адмирал и я - генерал. Он был уже достаточно стар. Говорили о войне, вспоминали с позиции своего возраста время после войны, говорили и о нахимовском, и об Изачике. Вдруг Орел мне говорит, дескать Изачик как начальник всем был хорош, но вот только принимал в училище бог знает кого, даже детей артистов. Я рассмеялся… Мы все обязаны своей судьбой Нахимовскому училищу. О нем каждый из нас, наверное, может говорить бесконечно. Главное, за 6 – 7 лет учебы каждый определялся человеком. Перед выпуском все писали рапорта с желаниями относительно дальнейшей учебы. Я написал – в училище имени Дзержинского, хотя и знал, что по желанию назначение гарантировано только медалистам. Учились к окончанию все мы неплохо и на медали реальных претендентов было много. Однако, получив на последнем экзамене тройку по английскому, я лишился всяких шансов и оказался в основном списке - в училище подводного плавания. Но о моем желании быть инженером в Нахимовском знали. Мне говорили, что преподаватели цикла Широков и Катков с поддержкой воспитателей рекомендовали меня в инженерное училище. Решение принимал начальник ВМУЗ. В итоге я окончил кораблестроительный факультет Высшего Военно-Морского инженерного училища имени Дзержинского, в котором почти шесть лет провел за партой с Колей Шалоновым. Служба началась с казуса. По учебе и с учетом «студенческих» научных попыток, в выпускной аттестации отметили мою склонность к научной работе. С учетом этого кадры Балтфлота решили меня назначить на непонятную им должность инспектора АСИ АСО ОДАСС в Лиепаю. Оказалось - это что-то вроде кладовщика на складе с паклей и тросами. Правда комдив разрешил одновременно выполнять обязанности инженера. В этом качестве я выходил на аварии, на инспекторские проверки готовности ПЛ по вопросам АСС. В бригаде подплава встречался с нашими Кауровым, Родных, Зориным… В конце 1957 г дал согласие на два предложения – в АСС флота и научным сотрудником на Север (куда – не известно, три года без семьи, двойной оклад). Первым пришел приказ Главкома и я оказался на новоземельском полигоне в научно-испытательской части. После нахимовского училища это второй важнейший поворот в моей судьбе. С этого момента занимаюсь научной работой. Я попал в научную систему, созданную Курчатовым. Были четкие задачи работ, полная личная инициатива и ответственность, действительная свобода творчества. Все было абсолютно ново и ужасно интересно. Выполнял исследования процессов формирования и распространения физических полей мощных взрывов, проводил приборные наблюдения. Мне удалось впервые получить некоторые закономерности формирования и распространения ударных и акустико-гравитационных волн в атмосфере и, в частности, разработать методики оценки полей на больших удалениях при сверхмощных взрывах, которые тогда еще только предполагались. Во время работ 1961-1962 гг. стал научным руководителем группы геофизических наблюдений, выполнял прогнозирование возможной опасности и обеспечивал контроль. С 1961 г служил в Ленинграде, продолжал работы по физическим полям, увлекался разными математически интересными задачами, в том числе по разработке методов анализа результатов наблюдения и оценки характеристик источников. Они были использованы при контроле испытаний ядерного оружия США, Францией и Китая. В 1972 году мне предложили перейти в Физико-технический институт МО в Сергиевом Посаде в качестве начальника управления. Это было время выдвижения молодых кадров повсюду. И я оказался руководителем коллективов в пару сотен специалистов в возрасте моложе большинства подчиненных. Коллектив вел разработки по проблемам анализа слабых физических полей и созданию специальных информационных систем обнаружения. В 1975 году стал начальником вновь созданного в Москве специального научно-исследовательского института Минобороны по этим проблемам и, как руководитель головной организации, осуществлял руководство комплексом научных исследований, работой координационных советов и ученых советов Минобороны в этой области. Довелось тесно взаимодействовать со многими институтами Академии наук, Минобороны и промышленности, близко общаться и по делу, и просто по-человечески со многими интереснейшими людьми. Наши работы имели государственное и международное значение. С 1974 года велись переговоры об ограничении и запрещении испытаний ядерного оружия. Я являлся советником и членом делегации СССР на переговорах с делегациями США и Великобритании, был соруководителем совместной рабочей группы по выработке процедур и статей, касающихся центральной проблемы - проблемы контроля и проверки соблюдения договоров (1974, 1976 гг. и проектов договоров до срыва разработки президентом США в 1980 г.). Вдоволь пообщавшись с американцами и иностранцами, повидав «зарубеж» в те годы, я только укрепился в убеждениях, которые нам прививались с детства. Мне не понравилась Америка, как и не нравится то, что пытаются повторить по ее образу и подобию в нашей стране. Люди, с которыми мне довелось тогда общаться, преданно служили Родине и знали, что и как надо делать для процветания и укрепления могущества. Но не все думали так… Институт был уникален по широте рассматриваемых проблем. Было немало трудностей в его формировании и обустройстве. Нужен был творческий и сплоченный коллектив. А в Москве его создание - дело непростое. И потому я был особенно рад приходу в институт моряков и особенно Юры Каурова.. Юра, с нахимовским воспитанием и с опытом многолетней работы на Новой Земле, быстро проявил себя. Многие тогда молодые ребята обязаны ему своим становлением. Кроме того он вскоре стал и Лауреатом Государственной премии. Для меня существенной моральной поддержкой было в те годы общение со старыми и надежными друзьями – нахимовцами. В 1978-1983 гг. в институте были разработаны программы и организованы комплексные исследования новых возможностей контроля с использованием наших систем. Задачи были поддержаны руководством, одобрены в ВПК, в Академии наук. Однако в этот период мой институт был переподчинен. С требованиями нового начальника и с непривычным стилем очковтирательства я согласиться не мог. В итоге в 1983 году был отстранен от должности и стал начальником специальной военной кафедры Московского инженерно-физического института. Я горжусь формулировками акта проверки, который стал основанием для решений. Например, в качестве основных замечаний было сказано: «…по личной инициативе генерал-майора В.В.Софронова в институте развернуты исследования по контролю безопасности атомной энергетики, АЭС, контролю НЛО, мощных землетрясений…». До катастрофы на Чернобыльской АЭС оставалось еще три года, и несколько лет до катастрофического землетрясения в районе Спитака... Вскоре мой институт был возвращен в Главк и несправедливость решения относительно меня была установлена официально. Однако моей судьбы это не изменило. Возможно, к лучшему. В те годы было немало странных решений. Близились 1990-е годы."
Кауров Георгий Алексеевич, капитан 1 ранга в отставке, участник испытаний ядерного оружия на Новоземельском полигоне, кандидат технических наук, лауреат Государственной премии СССР. Бюллетень по атомной энергии № 2, 2004.
"Вспоминается мало известный эпизод, когда благодаря прямому вмешательству Ю.Б. Харитона было исправлено ошибочное решение Генерального штаба о переподчинении Специальной службы контроля за иностранными ядерными испытаниями от заказывающего и эксплуатирующего ядерное оружие Главного управления Министерства обороны Химическим войскам. Как известно, Специальная служба была создана для контроля за иностранными ядерными испытаниями и получения экспериментальных данных об особенностях испытываемых зарядов. Необходимую информацию специалисты получали путем измерения характеристик физических полей, сопровождающих ядерные взрывы, и поэтому понять и полезно использовать ее могли лишь физики-теоретики, конструкторы и другие создатели ядерных боеприпасов. Основные методики измерений были разработаны известными советскими учеными Е.К. Федоровым, М.А. Садовским, С.Н. Верновым, Б.В. Курчатовым, А.И. Устюменко и др. Решение о передаче этой службы в Химические войска для разработчиков оружия означало потерю важной информации. После директивы Генерального штаба о переподчинении службы пробивной начальник Химических войск генерал–полковник В.К. Пикалов, мечтавший занять пост заместителя министра обороны, приступил к кадровым преобразованиям. Прежде всего был отстранен от должности начальника НИУ специалист по контролю за ядерными испытаниями генерал-майор В.В. Софронов, доктор технических наук, профессор. Готовились к увольнению или переводу из Службы и некоторые другие специалисты."
Софронов В.В.: "В 1986 году после операции я был уволен в запас по состоянию здоровья. В период с 1988 по 1993 гг по приглашению Председателя Высшей Аттестационной Комиссии при СМ СССР академика Е.И.Шемякина работал одновременно в ВАКе, был членом коллегии - начальником управления (отдела) оборонных проблем науки и техники. По характеру должностных обязанностей руководил всей деятельностью по экспертизе и присуждению ученых степеней в стране по закрытой тематике по всем специальностям от философии до физики и, конечно же, по всем вопросам военной специализации, кораблестроению, авиа и ракетостроению. Было приятно встречать знакомые фамилии и принимать участие в научной судьбе старых друзей. После увольнения из Вооруженных сил и до настоящего времени работаю в организациях Академии наук: в Институте Физики Земли, Институте Динамики Геосфер в Москве, а с 1994 года – в Научно-исследовательском Центре экологической безопасности в Ленинграде (Санкт-Петербурге)."
Санкт-Петербургский Научно-исследовательский Центр экологической безопасности Российской Академии наук.
"Организован 19 марта 1991 года в составе Санкт-Петербургского Научного Центра РАН на правах института. Является структурным подразделением Российской Академии наук. Основным источником финансирования является бюджет РАН. Институт выполняет междисциплинарные фундаментальные и прикладные научные исследования в области экологической безопасности. Директор НИЦЭБ РАН - д.э.н.,проф. Донченко Владислав Константинович Заместители директора по научной работе - д.т.н.,проф. Софронов Валентин Всеволодович - д.г.-м.н., проф. Питулько Виктор Михайлович. Ученый секретарь - к.ф.-м.н. Романюк Людмила Павловна Заместитель директора по общим вопросам - Котов Андрей Андреевич." Софронов В.В.: "Работа в институтах Академии наук позволила продолжить исследования привычного круга задач. Мною выполнено и опубликовано около 200 научных работ, включая около 30 монографий и более 20 изобретений. Кандидатская диссертация (1965 г.) посвящена изучению полей давления в атмосфере, докторская (1972 г.) – проблеме обоснования специальных информационных систем. Общими направлениями работ являются геофизика, включая естественные и антропогенные процессы изменений параметров среды (акустические, сейсмические, геодинамические и электромагнитные явления, комплексные проявления), а также проблемы риска, эффективности информационного обеспечения принятия решений и управления. Продолжаю исследования в общем направлении комплексного изучения динамики природных и антропогенных процессов с позиций безопасности государства и человека. В числе актуальных проблем, которые удалось поставить, решить или определить методологию решения: - Концепция и Генеральная схема Гос. экологической информационной системы (1991 г), - Разработка методологии оценки взаимного влияния политики в области экологии и военных доктрин США и СССР (1992 – 1993 гг), - Экспериментальное и теоретическое исследование факторов безопасности макросистемы «ядерное оружие – окружающая среда» (1996 г) - Исследования по развитию методологии анализа и оценки приемлемого экологического риска по комплексу технологических, экологических и экономических показателей (2000 г) - Концепция Комитета по проведению подводных работ особого назначения по ликвидации опасности от радиоактивных и химических источников, разделки металлоконструкций (1993 г), - Работы по обоснованию вопросов контроля окружающей среды в системах управления и принципов принятия решений (1992, 1994, 1997 гг), - Постановка и разработка проблемы исследования и обеспечения устойчивости старых зданий и уникальных сооружений в условиях современных изменений состояния окружающей среды. Оставляю этот перечень здесь для памяти. Кое-что продолжаю. Все это далеко от нормальной реализации. Пока что дела решаются либо с заказанными выводами, либо без научных аргументов. Общаться же для реализации идей с современными «политиками» или обращаться к Соросу и в подобные подконтрольные фонды считал бы постыдным. В последние годы начал активную преподавательскую деятельность по проблемам риска, экологии, безопасности. Профессор Санкт-Петербургского Горного института и Балтийского института экологии, экономики и права. В наше тяжкое для страны время общение со студентами, среди которых немало думающих и стремящихся к служению отечеству, вселяет надежды на будущее. Я говорю им то, что думаю, и рассказываю то, что знаю, видел и пережил с позиций ленинградского нахимовца 1951 года выпуска."
Прежде чем продолжить обзор выпуска, приведем фотографию 43-го класса – лучшего по успеваемости в училище. Январь 1947 года. На ней, кроме Софронова В.В., перед нами еще два будущих генерала и два адмирала. Пожалуй, больше таких классов в истории Нахимовских училищ не было ни до, ни после.
Слева направо: 1-й ряд: Софронов, Пименов, Левенштейн, Жигалов, Горохов. 2-й ряд: Вовк, Адашев, Луцкий, Кузнецов Г, Чурилов, Опасов, Молчанов, Баширов, Бочкарев. 3-й ряд: Болотовский, Шулепов, Яковлев, Трошин, А.Н.Туманов, М.А.Сафронов, Федотенков, Бровцин. 4-й ряд: Добрышин, Иванов, Заморев, Лихачев, Иванушкин, Чайковский, Тузов, Лешин, Демин, Ильин.
Окончили училище с золотой медалью и их фамилии навсегда сохраняются на памятных мраморных досках в училище.
Долгов Виталий Анатольевич.
"Долгов Виталий Анатольевич. Родился 13.12.1933 г. Поступил в ЛНВМУ в 1946 г. Золотой медалист - первый в списке нашего выпуска. В 1955 г. окончил Высшее военно-морское училище подводного плавания ВМУПП, штурманский факультет. Сталинский стипендиат. Проходил службу на ПЛ 613 проекта на Северном флоте, командиром БЧ-1. Считался одним из лучших штурманов. Уволен в запас в связи с сокращением Вооруженных сил в звании старшего лейтенанта. После демобилизации работал инженером в НИИ приборной автоматики (до конца жизни). В 1963 г. окончил вечернее отделение Московского Энергетического института, факультет автоматики и вычислительной техники. Получил специальность инженера-электрика. Руководил сектором по разработке программно-вычислительных систем. Кандидат технических наук. Круг научных интересов - обработка, преобразование и передача информации, телеметрия. Принимал участие в разработке ракетно-космических систем. Награжден орденом "Знак Почета" и медалями. Виталий умер в Москве 13.05.1990 г.
Шалонов Николай Васильевич.
"Шалонов Николай Васильевич. Родился 23.10.1933 г. В ЛНВМУ с 1944 г. Окончил училище с золотой медалью. Окончил Высшее военно-морское инженерное училище имени Дзержинского, кораблестроительный факультет. Служил на Черноморском флоте. В дальнейшем проходил службу в ЦНИИ 1 ВМФ, являлся старшим принимающим новых кораблей. Был старшим принимающим АПЛ "Комсомолец". Детальный анализ конструкции после катастрофы показал отсутствие нарушений конструктивного характера. Капитан 2 ранга, инженер. Коля умер скоропостижно."
ПЛАТ -
"В августе 1966 года было выдано ТТЗ на проектирование опытовой боевой подводной лодки с повышенной глубиной погружения, с целью изучения условий её эксплуатации. Опыт полученный при создании этой ПЛ предполагалось использовать для создания проекта глубоководных лодок, пригодных для серийной посторойки. Проектантом стало ЦКБ-18, главный конструктор Н.А. Климов (с 1977 г. Ю.К. Кормилицин), главный наблюдающий от ВМФ капитан 2 ранга А.Я. Томчин (затем капитан 2 ранга Н.В. Шалонов). Проект получил номер 685, шифр "Плавник". Процесс проектирования занял почти восемь лет и технический проект был утверждён только в 1974 году."
Кузнецов Виктор Александрович.
"Кузнецов Виктор Александрович. Родился 23.04.1933 г. В ЛНВМУ с 1944 г. Золотой медалист. Окончил Североморское Высшее военно-морское училище, штурманский факультет. В 1955-1956 годах проходил службу на Черноморском флоте. Служил в должности командира электронавигационной группы на ЭМ "Бывалый". Старший лейтенант запаса. После ухода в запас с 1957 по 1967 год работал в ЦНИИ имени Крылова, с 1967 года - в ЦНИИ "Гранит", начальник отдела. К.т.н.
Окончили училище с серебряной медалью.
Баранов Леонид Федорович.
"Баранов Леонид Федорович Родился 29.04.1932 г. В ЛНВМУ с 1946 г. Окончил училище с серебряной медалью Окончил Высшее военно-морское училище имени Фрунзе, гидрографический факультет с отличием. Служил на Балтийском флоте помощником командира гидрографических судов "Ижора" и "Ревун", старшим офицером гидрографической службы Лиепайского и Рижского районов и начальником Вентспилского участка гидрографической службы. После окончания спецкурсов при Академии Генштаба назначен старшим помощником начальника штаба бригады кораблей ОВРа ЛенВМБ. Затем был начальником штаба бригады ОВРа Рижской Военно-морской базы. Капитан 3 ранга запаса. После выхода в отставку - наставник рабочей молодежи, старший инспектор отдела кадров и начальник ведомственной охраны Ленинградского станкостроительного завода им. Ильича.
Чуприков Анатолий Алексеевич.
"Чуприков Анатолий Алексеевич. Родился 16.11.1932 г. В ЛНВМУ с... Окончил училище с серебряной медалью. Окончил Высшее военно-морское училище имени Дзержинского, факультет автоматики и телемеханики. В 1997 году уехал в Израиль."
Сафронов В.В.
"В нашем выпуске было немало ребят, защищавших спортивную честь училища... На соревнованиях «блистали» чемпион спартакиады по прыжкам в воду Саша Тузов, рекордсмен по спринту Толя Чуприков, команда гребцов и многие другие."
В.В.Софронов. Корабелы из четвертого выпуска нахимовского училища. Записки для сборника "Ленинградские нахимовцы – четвертый выпуск. 1944 – 1951." СПб 2001.
"После окончания Нахимовского училища шесть человек учились в Высшем Военно-Морском училище имени Ф.Э.Дзержинского: В.В.Волгин, В.А.Молчанов, В.В.Софронов и Н.В.Шалонов – на кораблестроительном факультете, А.Н.Чуприков и С.А.Юзефович – на факультете автоматики и телемеханики."
Рябоконь Монолит Леонтьевич.
"Рябоконь Монолит Леонтьевич. Родился 3.06.1932 г. В ЛНВМУ с 1946 г. Закончил училище с серебряной медалью. Окончил Тихоокеанское Высшее военно-морское училище имени С.О. Макарова во Владивостоке, штурманский факультет. Служил командиром ЭНГ и штурманом на эскадренном миноносце "Отважном" и ГИСУ "Линза" на Балтийском флоте. Демобилизовался в 1957 г. В 1964 г. прошел переподготовку на командира БЧ-1 ПЛ. Старший лейтенант запаса. После демобилизации работал регулировщиком, мастером, начальником участка в сборочном цехе Московского завода электромеханической аппаратуры. После окончания вечернего отделения Московского энергетического института работал в лаборатории НИИ прикладной механики. С 1962 по 1976 г. - начальник лаборатории. Защитил кандидатскую диссертацию. Затем заведующий лабораторией и в течение пяти лет заместитель директора по научной работе во Всесоюзном научно- исследовательском кинофотоинституте. Область научных интересов - системотехника автоматики, техническая диагностика, силовая электроника. Принимал участие в разработке и создании ряда изделий ракетно-космической техники. М. Рябоконь - непосредственный создатель некоторых изделий, первыми попавших на Луну. Награжден орденом "Знак Почета" и медалями."
Из записок В.Н. Федотенкова.
"19.1.1949. – зачитан приказ начальника ЛНВМУ о снятии погон на месяц с М.Рябоконя и Е.Мигунова. С субботы 21.1.49 эти ребята не ходили в увольнение. 1.2.49 – На большой перемене к 2 р Рыжков увидел у М.Рябоконя дыру под рукавом на фланелевке. Приказал ее зашить и об исполнении доложить. Вечером после комсомольского собрания Рожков вызвал Рябоконя и отчитал его за то что он не доложил до 18.00. 6.4.49. - был медосмотр. Рябоконь имеет рост 166 см, вес 50 кг.
Юзефович Сергей Александрович.
"Юзефович Сергей Александрович. Родился в 1933 году. В ЛНВМУ с 1948 г., переведен из Рижского нахимовского училища. Увлекался поэзией и... математикой. С детства знал три языка. Был в редколлегии стенной газеты роты. Окончил училище с серебряной медалью. Поступил в Высшее военно-морское инженерное училище имени Ф.Э.Дзержинского, на факультет автоматики и телемеханики. После лагерных сборов заболел и в 1952 году в связи с болезнью был уволен. Простуда дала осложнения на почки. Врачи рекомендовали переехать в южные районы. Поступил на учебу в Бакинский политехнический институт. Он ушел из жизни первым из нашего выпуска. Умер Сережа в 1955 году.
А.Н.Луцкий. Серега.
"Серега, Сергей Александрович Юзефович, давно уже сам о себе написать не может. Он умер в 1955 году, в год выпуска большинства из нас из высшего училища. А мог бы написать, может быть, даже в стихах. У него был и литературный, и поэтический дар. Поступил он в Нахимовское, кажется, в 1946 или в 1947 году. Небольшого роста и исключительно худ. Как оказалось, в Ленинграде перенес дистрофию. Помню, когда уже были дружны, с его родителями выезжали на "Москвиче" первого выпуска за город, в деревню, где отпаивали его парным молоком. Родители Серёги были заметными личностями. Мать, бывшая графиня Тетеревникова, переводчица Э.Золя, дружна был с французскими коммунистами-литераторами и в Питере, естественно, вращалась в культурных кругах. Его дед по матери, бывший граф Тетеревников, был уже стар, обычно сидел в большом кресле под пледом в дальней комнате и мы с ним практически не общались, был архитектором. Что и где строил, Серега говорил, но не помню. Отец, Александр Юзефович (отчество не помню) - бывший рабочий Путиловского завода, а теперь, т.е. тогда, капитан 1 ранга, начальник кафедры артиллерии в Военно-Морской Академии им. К.Е.Ворошилова. Как видите, семья у Сергея была весьма образованная и интеллигентная. Неудивительно, что и Серега, по сравнению со многими из нас, был более начитан, эрудирован, говорил по-французски, писал стихи, в большинстве из них подражал Есенину. Гордился, что он тоже Сергей. Короче, он был талантлив. Не помню, как мы с ним сошлись, с чего началась дружба. Может быть на почве совместной работы в редколлегии стенной газеты нашей роты. Во всяком случае, сидели мы вместе, за одной партой. Учился он легко по всем предметам, но небрежно. Вспоминается такой случай. Идет урок то ли геометрии, то ли тригонометрии, не помню. Преподаватель, кажется, Катков, объясняет новую теорему, Серега слушает вполуха, чирикает листочек, пишет очередные вирши, подбирает рифму... Преподаватель закончил доказательства, аккуратно стер доску… - Воспитанник Юзефович, к доске. - …? - Вы меня поняли? … К ДОСКЕ. Серега еле-еле "врубился" в действительность, неуверенно двинул к доске. - Повторите доказательство теоремы. - … ? Серега "пробежался" ищущим взглядом по всему классу... Ну, как ему подсказать целую теорему? Наконец, изрек: - Повторите, пожалуйста, как точно читается теорема. Я что-то чуть-чуть забыл... Катков сжалился, повторил. Серега записал на доске, задумался... Урок, тем временем, идёт дальше, преподаватель что-то объясняет, на Серёгу и доску внимания не обращает. А наши попытки хоть что-нибудь подсказать пресечены на месте. Серега стоял-стоял и вдруг начал быстро стучать мелом. Пишет, но не то. Пишет, пишет... и опять вдруг, именно вдруг, - вывод тот, который нужен? - Разрешите доложить? -Да...? - Катков молча смотрит на доску... Тишина... И тут звонок! Конец урока. - Не стирать? Всем выйти из класса? Все рванули на перемену. А может это была большая перемена, перерыв на обед... Когда вернулись в класс, доска чиста, на преподавательском столе классный журнал, в журнале против фамилии Юзефович - 5. Ясно, теорема доказана новым оригинальным способом. А ещё Серега был непредсказуем, способным на удивительные поступки. Например, помнится такой момент. Как и по какой причине, не помню, Серега стоит на карнизе за открытым окном нашего кубрика на 4-м этаже, перед окном, шагах в пяти помощник офицера воспитателя... Серега кричит: - Не подходи, прыгну? Не подходи... И прыгнул бы? С него станет? Я-то знал. Как-то на уроке химии приставил нож к ладони и спрашивает меня: - Хошь проткну? - Ты что сдурел? - Слабо?... – Взял и проткнул. И не пикнул. Затянул платком. Это он всё себя испытывал. Был тогда влюблён в одну очень симпатичную девчонку, Наташу Буйволову. Любовь была безответна. Страдал, маялся очень. Добивался взаимности по-рыцарски. Однажды, зимой на день рождения подарил большой букет роз. Не знаю, кто ещё из нас на такое был способен. Компания у нас была дружная: кроме меня, Вовка Иванов, Славка Вовк, Славка Чурилов..., кто-то ещё, но уже забыл. Были и девчонки, конечно. Ирина и Люся (фамилий их не помню), Наташа Буйволова и Галя Чернова (за нее мы соперничали одно время со Славкой Чуриловым). Собирались иногда по праздникам то у Вовки Иванова, то у Сергея. Квартира у него была большая, остаток от прошлых времён, недалеко от Театральной площади, в Фонарном переулке, В большой гостиной рояль, большой овальный стол и … изразцовый камин. Родители к нам, молодым, внимательны и радушны, ненавязчиво учили нас вести себя за столом, пользоваться иной раз диковинными для нас столовыми приборами... На столе, конечно, были и вина, и ликёры, коньяк, но всё в меру. Училище Сергей кончил с медалью. Но совету отца пошёл в Дзержинку. Пути наши разошлись. Долго не виделись. Через год я узнал, что он серьёзно болен. Навестил его в госпитале, у Витебского вокзала. Узнал с трудом. Худощавый немного неказистый юноша превратился в огромную оплывшую тушу. 96 килограммов! При его нормальном весе 56 кг! В чём дело, что случилось? Оказывается осенью перед началом занятий на первом курсе молодых курсантов Дзержинки на лагерных сборах заставили ползать по болотам и бегать босиком по подмерзающей земле. Застудил почки. Обратился в санчасть - сачек... Болезнь запустилась... И вот госпиталь, общая водянка, сложное лечение. Примерно через год подлечили, комиссовали, рекомендовали жить в жарком сухом климате. Уехал в Баку, поступил в Политехнический. Иногда навещал родительский дом в Ленинграде. Как-то в один из таких приездов в Питер мы встретились, в последний раз. Зима. Наверно, это был 1954 год. Я пришел к нему домой. Стою у рояля, спиной к Сергею, растираю руки с мороза. Он у горящего камина... Вдруг чую носом тонкий аромат... Оборачиваюсь... Серега стоит с только что открытой бутылкой марочного коньяка "Двин", вытянув руку с бутылкой горлышком ко мне... Сам улыбается. Доволен. Таким он мне и запомнился. Живым и, казалось бы, здоровым. Осенью 1955 года группа выпускников 1-го Балтийского ВВМУ подводного плавания, проходившая стажировку перед присвоением офицерских званий на подводных лодках Тихоокеанского флота, готовилась к выпускному вечеру в стенах ТОВВМУ. Кто-то оповестил - такому-то и такому-то прибыть на кафедру артиллерии. Кто бы это нас собирал? Оказалось, что это капитан 1 ранга Юзефович (он теперь почему-то не в академии, а в училище) пригласил старых друзей Сергея, чтобы сообщить трагическую весть. Сергей умер в мучениях. Что-то прошляпили врачи. Почему-то в организме начал усваиваться ненормальным образом азот… , отек и разложение гортани… Сергея нет давно. Но мы его помним."
Отец. Юзефович Александр И.
"В штаб к нам вызвали высших командиров флота. Комфлот разъяснил, что Ставка дала указание командующему Ленфронтом провести операцию по деблокаде города путем нанесения удара по Синявинско-Шлиссельбургскому выступу. В решении этой задачи должна была принять активное участие и Ленинградская военно-морская база. Невская оперативная группа войск будет наступать с небольшого пятачка на левом берегу реки. Но перед этим она должна получить пополнение. Надо срочно перебросить через Неву более 16 тысяч бойцов, более ста орудий и десятки танков. Вот нам и предстоит принять участие в этом деле. Перевозки не укрыть от врага: он держит под контролем наш правый, более низкий берег. Его артиллерия и минометы пристреляли на нем каждую кочку. Времени на разработку и подготовку операции выделено в обрез. Сразу же приступаем к делу. Мы знали, что переправа потребует множество шлюпок и моторных катеров. По ночам буксировали шлюпки из Кронштадта. Брали их и с кораблей, стоявших на Неве. Ночью же шлюпки грузили на машины и везли к Невской Дубровке, для чего начальник тыла флота генерал-майор М.И. Москаленко предоставил в наше распоряжение весь грузовой автотранспорт. В поиске плавсредств в Ленинграде принимала участие и милиция, ибо ей были известны все прокатные шлюпочные базы. Подготовить это разнокалиберное и беспокойное хозяйство должен был командир Охраны водного района (ОВР) базы капитан 3 ранга А.М. Богданович — офицер с живым умом и незаурядными организаторскими способностями (впоследствии он стал контр-адмиралом). Воздушные налеты на Ленинград продолжались. Пожары, особенно в темноте, служили ориентирами для фашистских летчиков, и вслед за тысячами зажигалок на улицы и площади летели фугасные бомбы. Это была страшная картина. Проверяя готовность морской артиллерии, помню, мы с контр-адмиралом И.И. Греном задержались на железнодорожной батарее в районе Варшавского вокзала. Быстро темнело. Внезапно начался налет. На железнодорожное полотно с неба дождем падали яркие точки. Они сыпались на деревянные строения, штабеля шпал, и те моментально загорались. Кругом бушевало пламя. В воздухе слышался грохот зениток, по небу нервно метались лучи прожекторов. Вслед за зажигательными стали падать фугасные бомбы. Рушились старые каменные железнодорожные здания. В очагах пожаров взмывали к небу огромные огненные столбы. Пылающие обломки разлетались на большое расстояние. Все началось внезапно, мы даже не успели укрыться. Казалось, конца не будет этому аду. Гитлеровцы, видимо, стремились разрушить железнодорожный узел, а возможно, и наши батареи. К счастью, платформы с орудиями не пострадали, но среди артиллеристов многие были ранены. С короткими перерывами налеты продолжались всю ночь... Что если и наш «москитный флот» подвергся таким ударам? Спешу на Крестовский остров, где сейчас находится яхт-клуб «Водник», а в то время размещалась база ОВРа. Здесь сосредоточивались собранные со всех концов катера и шлюпки и готовились их команды. Обхожу боны. Все в порядке, следов бомбежек не видно. Матросы копошатся на шлюпках, проверяют буксирные концы, весла, багры. Капитана 3 ранга Богдановича на месте не оказалось. Меня сопровождал командир береговой базы ОВРа инженер-капитан 3 ранга А.И. Юзефович. До войны это был ученый — кандидат технических наук, доцент Военно-морской академии, ближайший помощник крупного флотского ученого профессора Л.Г. Гончарова. Война заставила отложить научную работу. Из Юзефовича, казалось сугубо кабинетного ученого, получился хороший командир. Питание моряков, их быт и досуг, вся организация службы на базе были поставлены образцово. В эти тяжелые дни здесь даже свою баню построили, причем отличную."
Мать. Тетеревникова Надежда Николаевна.
Морен, Мария Карловна и Тетеревникова Надежда Николаевна. Стилистика современного французского языка. Учебник. М., 1970. 262 с. Тетеревникова Надежда Николаевна. Язык и стиль Стендаля (по материалу романа "Красное и черное"). Автореф. дисс. на соискание учен. степени канд. филол. наук. Л., 1952. 35 л. Сименон Ж. Мегрэ и Долговязая (пер. с фр. Брандиса Н. , Тетеревниковой А. ); Мегрэ и порядочные люди: Романы (пер. с фр. Брандиса Н. )
Дед.
(1871 - после 1934.) ИГИ (1894). Работал в Контроле М-ва Имп. двора (с 1894). 1. Доходный дом. 7-я Советская ул., 29. 1897. 2. Доходный дом. Б. Подъяческая ул., 22. Надстройка. 1900. 3. Часовня при больнице Общины св. Евгении. Новгородская ул., 2, левая часть. 1911-1912.
Публикации. Всего 13 работ.
Продолжение следует.
Обращение к выпускникам нахимовских училищ. К 65-летнему юбилею образования Нахимовского училища.
Пожалуйста, не забывайте сообщать своим однокашникам о существовании нашего блога, посвященного истории Нахимовских училищ, о появлении новых публикаций.
Для поиска однокашников попробуйте воспользоваться сервисами сайта
нвму
Сообщайте сведения о себе и своих однокашниках, воспитателях: годы и места службы, учебы, повышения квалификации, место рождения, жительства, иные биографические сведения. Мы стремимся собрать все возможные данные о выпускниках, командирах, преподавателях всех трех нахимовских училищ. Просьба присылать все, чем считаете вправе поделиться, все, что, по Вашему мнению, должно найти отражение в нашей коллективной истории. Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
