Глава 5. Итоги и оценки Таллинского прорыва, суждения о нем историков и писателей, его тайны и загадки
5.1. Итоги Таллинского прорыва
Наиболее наглядно итоги Таллинского прорыва можно подвести, показав количественные характеристики этой операции КБФ — ее масштаб и результаты. Понятие «операция» употребляется здесь в соответствии с его определением, приведенным в статье 7 «Временного наставления по ведению морских операций» 1940 г.: «Каждая операция является суммой боевых усилий (боев и маневров), направленных к достижению оперативной цели, являющейся этапом в достижении конечной цели войны» (прил. 10). При этом учитывались классификация и перечень типовых операций, установленные статьями 12 и 98 этого Наставления, а также важное указание его статьи 98: «Следует помнить, что в оперативном искусстве не может и не должно быть шаблона и слепого подражания. Поэтому указания об особенностях методов ведения типовых операций (за исключением категорически оговоренных случаев) не должны быть приняты как безусловный рецепт на все случаи жизни, тем более что комбинации типовых операций могут быть разнообразными; вместе с тем одна и та же типовая операция может быть предпринимаема для решения различных оперативных задач» (прил. 10). С этих позиций Таллинский прорыв КБФ может рассматриваться как морская операция, являвшаяся комбинацией операций по обеспечению своих морских сообщений, противоблокадной и тральной. Ее содержанием были эвакуация войск и перегруппировка КБФ из Таллина в Кронштадт. Нужно также иметь в виду и то, что статья 12 упомянутого Наставления все названные выше морские операции относила к обеспечивающим.
а) масштаб операции
Таллинский прорыв планировался как двухдневный (27-28.08.1941 г.) переход из Таллина в Кронштадт конвоев с эвакуируемыми войсками и боевого ядра КБФ. До сегодняшнего дня считается, что эта операция была проведена 28-29.08.1941 г., как указал в 1942 г. в своем отчете о ней Военный совет КБФ. Думается, что это не соответствует реальному развитию событий. Поэтому предлагается иной подход к оценке масштаба морской операции по прорыву КБФ из Таллина в Кронштадт. Дело в том, что операцию можно считать завершенной, когда решены поставленные задачи. Задачей, поставленной КБФ, была эвакуация в Кронштадт - Ленинград войск, защищавших Таллин. В ходе проведения операции обстоятельства потребовали высадить 29-30.08.1941 г. на острова Финского залива около 11 тыс. человек, спасенных с потопленных или поврежденных судов. Перевозка их, а это более 40% всех людей, доставленных из Таллина, с островов в Кронштадт, Ораниенбаум и Ленинград была завершена лишь 7.09.1941 г. В этот день, надо считать, и завершился Таллинский прорыв. Итак, продолжительность операции — 11 суток: с 28.08 по 7.09.1941 г. Операция включала три этапа: первый — прорыв Юминдской минно-артиллерийской позиции (28-29.08 ); второй — прорыв авиационного барьера, осуществление основной фазы спасательных действий и прибытие в Кронштадт большинства прорывавшихся кораблей и судов (29-30.08 ; третий — перевозка спасенных людей с о-вов Гогланд, Вайндло и Лавенсаари в Кронштадт, Ораниенбаум и Ленинград; возвращение в Кронштадт кораблей и судов из состава прорывавшихся сил, задержавшихся по различным причинам в море, а также подводных лодок прикрытия из районов к югу и юго-западу от Хельсинки (30.08-7.09). Глубина операции (от Таллина до Кронштадта по прямой) — 162 мили (300 км). Состав фактически участвовавших в операции сил и личного состава: — 305 кораблей и судов, в том числе 211 боевых кораблей и катеров, составлявших 64% от всех кораблей и судов, и 94 ВСУ и ТР. Из 305 кораблей и судов, участвовавших в операции, 225 — это непосредственно прорывавшиеся из Таллина, 35 — входившие в состав гогландского ОПР, 45 — выделенные дополнительно из КВМБ для усиления охранения прорывавшихся сил, спасательных действий и перевозки спасенных людей с островов Финского залива (прил. 1: табл. 99, 100, 103, 104); — 66 самолетов — 50 истребителей (включая резерв) и 16 морских ближних разведчиков в качестве самолетов ПЛО (48% и 34% исправных самолетов этих родов авиации соответственно, находившихся на восточных аэродромах ВВС флота), которые произвели 28.08 - три, а 29.08 - 144 самолето-вылета - ИА - 122 РА- 22 [док. №1017-1023]. 30.08.1941 г. в соответствии с директивой Военного совета СЗН половина самолетов-истребителей ВВС КБФ возвратилась в оперативное подчинение командующему ВВС Ленинградского фронта. В этой связи действия авиации флота в ходе третьего этапа Таллинского прорыва велись не в его рамках, а в порядке общего авиационного обеспечения боевой деятельности флота в восточной части Финского залива. При этом на прикрытие коммуникаций о. Гогланд - Кронштадт и Койвисто - Кронштадт в период 30.08-7.09.1941 г. произведено 177 самолетовылетов ИА (табл. 88 [док. № 1023]. - около 40000 военнослужащих, в том числе 20,4 тыс. эвакуировавшихся из Таллина, около 9 тыс. членов экипажей кораблей и судов, перевозивших эвакуируемые войска из Таллина и с островов и оборонявших их при этом; 7,6 тыс. человек личного состава частей ВВС и еще несколько тысяч человек личного состава частей, подразделений и учреждений береговой обороны (БО) и ПВО, разведки, тыла, медико-санитарной службы КВМБ, участвовавших в обеспечении прорыва.
б) результаты прорыва кораблей и судов из Таллина и действий сил КВМБ (ОВР КБФ), включая гогландский ОПР
Взяться за уточнение этого вопроса автора побудил разнобой в оценке количества и отсутствие полных данных о наименованиях кораблей и судов, участвовавших в Таллинском прорыве и погибших во время него. В более чем полутора десятках изученных источников называются следующие данные об общем количестве кораблей и судов, участвовавших в Таллинском прорыве: 126, 135, 146, свыше 150, 153, 155, 159,160,162, 167, 174, 180, 181, более 190, 193, 195, около 200, более 200. Иногда комбинируются такие цифры: 98, 107, 112, 114, 118, 124, 128 боевых кораблей и 26, 28, 36, 38, 39, 47, 56, 57, 67 разных судов, в том числе транспортов: 20, 25, 26, 28. В том и другом случаях не учитываются корабли и суда гогландского ОПР и дополнительно привлеченные от КВМБ для вывоза спасенных людей с островов Финского залива. Количество боевых кораблей, погибших в ходе Таллинского прорыва, определяется цифрами 8, 13, 15, 16, 19, а погибших судов - цифрами 19, 20, 27, 31, 33, 34,36,46,51. Общее количество кораблей и судов, прибывших в Кронштадт, оценивается цифрами: 127, 133, 135, 142. Весь этот разнобой хорошо виден из приведенной ниже табл. 89, для составления которой использованы наиболее информативные данные из восьми источников.
Таблица 89. Оценки количества кораблей и судов, вышедших из Таллина 28.08.1941 г. и погибших в ходе прорыва, содержащиеся в документах и исследованиях
* [док. № 1305, 1308, 1309, 1310, 1314, 1319, 1320, 1322, 1323, 1325]. Примечания: 1. Потопленный («добитый») 2.09.1941 г., т.е. в ходе третьего этапа прорыва, ТР «Шауляй» здесь и в дальнейшем учтен в потерях, понесенных в ходе второго этапа, поскольку 29.08.1941 г. он был фактически выведен из строя (потерял ход) в результате попадания авиабомбы. 2. в / п означает — вышли / погибли.
Но дело не только в количественном разнобое. Кроме этого, оказалось, что в шести источниках (со второго по седьмой), использованных для составления табл. 89, были названы поименно меньше половины участвовавших в прорыве из Таллина кораблей и судов. А без знания наименования каждого корабля и судна разговор об их количестве совершенно беспредметен. Это очевидно из того, что в этих шести источниках называется различное количество участвовавших в прорыве из Таллина кораблей и судов одних и тех же классов и подклассов. Например: СКР - 7, 9 и 11; ПЛ - 9,10 и 13; СКА- 14, 20, 21 и 22; ТР - 20, 25, 26 и 28; ГИСУ-4 и 5; БУК-1,8, 13 и т. д. Выполненное исследование позволило установить следующее. Вышли 28.08.1941 г. из Таллина 225 боевых кораблей, вспомогательных судов и транспортов, в том числе 151 боевой корабль (46,3% численного состава КБФ), 20 транспортов и 54 вспомогательных судна. Их распределение по прорывавшимся группировкам, классам, подклассам, соединениям, наименования и основные ТТД приведены в табл. 35, 36, 37, 99, 101, 102, 103, 105-115. Прибыли 29.08-7.09.1941 г. из Таллина в Кронштадт, Ораниенбаум, Ленинград и в б. Сууркюлян 163 корабля и судна (72,4% вышедших из Таллина), в том числе 132 боевых корабля и катера (87,4% вышедших), два транспорта (10% вышедших) и 29 вспомогательных судов (53,7% вышедших). Наименования этих кораблей и судов можно увидеть в табл. 72, 73 и 87.
Таблица 90. Количественный потенциал группировки боевых кораблей и катеров, прорвавшейся из Таллина в Кронштадт, в общем составе корабельных сил КБФ
Таблица 91. Состав вспомогательных судов, прорвавшихся из Таллина в Кронштадт
Необходимо заметить, что из 66 боевых кораблей и катеров, принявших участие в эвакуации гарнизона ВМБ Ханко, около 50% были из числа прорвавшихся из Таллина в Кронштадт. Без сохраненных в ходе Таллинского прорыва ЭМ и БТЩ вряд ли удалась бы эта эвакуация. Потеряны в ходе прорыва 62 корабля и судна, вышедших из Таллина (27,6%), в том числе: 19 боевых кораблей (12,6%), 18 транспортов (90%) и 25 вспомогательных судов (46,3%). Они показаны в табл. 49, 50, 53, 66, 67, 92-94. Корабли и суда гогландского ОПР и дополнительно выделенные из КВМБ потерь не понесли. Доля потерь от всех кораблей и судов, участвовавших в операции (62 из 305), составила 20,3%. Истребителями ВВС КБФ сбит один самолет Ю-88. ЗОС кораблей сбиты самолет Ю-88, самолет Ме-110, повреждены три самолета Хе-111. Потерпел аварию при посадке самолет Хе-59 С-2.
Таблица 92. Потери сил КБФ, прорывавшихся из Таллина
Примечания: 1. В перечень включены только корабли и суда, вышедшие из Таллинского залива 28.08.1941г. 2. В перечень не включены три ПКА и одна несамоходная баржа (№ неизвестны), потопленные СКР «Щорс» по приказанию из-за невозможности их буксировки на переходе в штормовых условиях из Палдиски в Таллинский залив в ночь с 27 на 28 августа 1941 г. В план перехода они не входили. В перечень также не включены три шхуны - «Атлантик», «Антоние» и «Лотья», которые, по сведениям эстонского историка В.Копельмана, якобы также участвовали в переходе из Палдиски на Таллинский рейд в эту же ночь, но из-за невозможности продолжать переход в штормовых условиях возвратились в Палдиски, где, видимо, захвачены противником. В план перехода они не входили. 3. В перечень не включены катера КЛТ-1 и КЛТ-2 из состава ОХР Палдиски, не прибывшие в Кронштадт по неизвестной причине. Они могли использоваться для перевозки подрывников на о. Суур-Пакри и потерпеть ночью, в шторм, аварию. В план перехода они не входили. 4. В перечень не включены также ПМШ — минные заградители «Раа» и «Минналайд». У первой во время погрузки войск вышел из строя мотор, вторая села на мель. Из-за невозможности справиться с этими авариями обе шхуны, согласно донесению, были приведены в негодное для использования состояние и оставлены у п-ова Виймси, где они, возможно, захвачены противником. В план погрузки войск они входили, а в план перехода — не входили. 5. Названные выше шхуны и катера типа КЛТ в справочнике потерь ГШ ВМФ [библ. № 288] в числе оставленных в Таллине и Палдиски не значатся. 6. Некоторые отличия данных настоящей таблицы отданных, указанных в «Потерях боевых кораблей и судов Военно-морского флота, транспортных, рыболовных и других судов СССР в Великую Отечественную войну 1941-1945 гг.» (М., 1959) [библ. № 288], в части причин и даты гибели отдельных кораблей и судов основаны на полученной автором дополнительной информации по этому вопросу.
Началась учеба. Ленточки наших бескозырок украшают золотистые буквы, на плечах погончики с красными якорьками, на левом рукаве суконок — красная «галочка»— 1-й курс «Подготии». Не получившие за неделю замечаний и двоек увольняются в субботу в город. В училище — обычные уроки по школьной программе 8-го класса... Но стоп! Все не совсем обычно. Вместо приготовления уроков в домашних условиях — самоподготовка, предваряемая тренировками по «клотику»— лампочкой наддос-кой, мигающей точками и тире азбуки Морзе, или фигурой одноклассника, манипулирующей флажками «семафора»... Ну, и конечно же чисто военно-морские предметы: морская практика, опять же уроки по зрительной связи, доскональное изучение парусов, такелажа и морских узлов, шлюпочные гонки, а летняя практика — на шхунах «Учеба» и «Надежда»! Разве можно забыть наши тренировки по постановке парусов «на глазах у изумленной публики»? Шхуна стояла обычно у правого берега Невы, вблизи 9-й линии Васильевского острова. Все.светлое время суток на возвышающемся над шхуной парапете набережной буквально висели ленинградские мальчишки и девчонки, с завистью и восхищением наблюдавшие наш «корабельный» быт.
А мы, гордо задирая свои еще не отросшие носы, старательно исполняли команды растатуированного в пух и прах, раздетого по пояс по случаю жары боцмана мичмана Голуба. Поглаживая огромный волосатый живот, ласково и гордо именуемый «военно-морской мозолью», он командовал: «На фалах и ниралах! Гафель-горденях и деррик-фалах! На топсель-фалах и оттяжках! »Тут следовала небольшая пауза, выдержав которую, артист-боцман завершал командой «Паруса поднять!» И паруса красиво поднимались под восхищенными взглядами ребят. А вот первое наше плавание по слегка штормившему заливу тоже глубоко сидит в памяти. Штормик был совсем небольшой. Шхуну, тихо и легко скользящую под парусами по совсем небольшим волнам, лишь слегка покачивало. Но для абсолютного большинства из нас этого было вполне достаточно, чтобы повесить свои стриженные головы над фальшбортом. Время от времени головы наши вздрагивали, рты открывались, и ... море получало очередную порцию недоваренного желудками флотского «харча»... Командир шхуны — коренастый, тучный капитан 3 ранга, — стоя рядом с рулевым, в перерывах между командами на руль, спокойно прихлебывал кофе! Смотреть, как он смачно откусывал от сложного бутерброда (белый хлеб, сало, сыр и колбаса) очередной кусок, было невыносимо! Молодой врач — слушатель Военно-морской медицинской академии, пытался пичкать нас аэроном, уверяя, что этот препарат избавит нас от мук морской болезни, но тут же опровергал сам себя. Проглотив очередную таблетку препарата, доктор сам начинал спазматически дергаться над забортными волнами.
Уверен, что многие из нас проклинали тогда тот день и час, когда решили стать моряками. Однако, прошли годы, и абсолютное большинство тех, кто «угощал »тогда Нептуна остатками своего обеда, превратились в самых настоящих «морских волков», не опозоривших ни на йоту флот и страну! Написал я это и опять, в который раз, задумался над вопросом о том, как так получилось, что я (и не только я: около четверти моих однокурсников были москвичами) скромный московский семиклассник решил связать свою жизнь и судьбу с морем и флотом? Неужели «сработало»предсказание того самого укачавшегося пассажира теплоходика-катера? Но, думаю, что к мистике в данном случае примешались и довольно реальные факторы. Как и многие мои сверстники любил я читать Стивенсона, Джека Лондона, Станюковича, Новикова-Прибоя, Соболева и полузапрещенного Колбасьева. Любили популярные в то послевоенное время фильмы: «Четвертый перископ», «Гибель "Орла"», «Подводная лодка "Т-9"», «Малахов курган», «Иван Никулин — русский матрос»... Даже кинокомедии, героями которых были то два краснофлотца, выздоравливающие от ран в «Близнецах», то два офицера-подводника в фильме «Поезд, идет на Восток»... А, возможно, сыграл свою роль и веселый бывший морячок, ухаживавший за сестрой моей матери. Несмотря на протез ноги (он оставил ее где-то под Керчью), морячок лихо отплясывал «яблочко»на единственном довольно просторном пространстве кухни коммунальной квартиры тетушки. Было в этом что-то героически-романтическое!
И, конечно же, немаловажную роль играла красивая морская форма, ловко сидевшая на мелькавших иногда на московских улицах матросах, или подвешенные на черных муаровых лентах, украшенных бляхами со свирепыми львиными мордами флотских офицеров... Так или иначе, но узнав, уже не помню каким образом, о том, что в Ленинграде объявлен набор ребят, окончивших семь классов, на первый курс Военно-морского подготовительного училища, я твердо решил в него поступить. А надо сказать, что сделать это для меня, учившегося весьма скромно, было не так уж просто. Пришлось, сдав школьные экзамены и отправив документы в Ленинград, еще раз повторить все билеты этих экзаменов, специально удалившись для этой цели к тетке на дачу в Химки. В третий раз проштудировал я ответы на вопросы билетов по более чем десяти предметам, экзамены по.которым приходилось сдавать, уже в Ленинграде в училище. Наконец, преодолев-таки громадный конкурс (12 человек на место) и тщательную медицинскую комиссию, я воплотил свою мечту в действительность: стал воспитанником Ленинградского военно-морского подготовительного училища, что располагалось на Приютской улице (ныне в Морском переулке) близ Обводного канала, против бывшего Николаевского кавалерийского училища, в стенах которого учились когда-то маршалы Рокоссовский, Баграмян и Жуков на Высших кавалерийских курсах. Учились там когда-то и композитор Мусоргский, и знаменитый путешественник Семенов-Тян-Шанский. А еще раньше в Школе гвардейских подпрапорщиков учился и Михаил Юрьевич Лермонтов. Таким соседством можно было гордиться!
, а позднее . Возвращаясь же к прозе учебных будней, следует сказать, что готовили нас к учебе в высших училищах и службе на флотах добротно, на совесть. Подъем в шесть ноль-ноль, физзарядка во дворе и пробежка по Лермонтовскому проспекту и Дровяной улице (тогда это был Дровяной переулок). Так начинался день. А заканчивался он строевой вечерней прогулкой по тому же Дровяному переулку. Впрочем, прогулка была не совсем строевой. Ходили мы в строю нестроевым шагом, хотя и с лихим исполнением песен, вроде: «Ладога, родная Ладога - дорога жизни», «Как прощались мы с Кронштадтом», «Джеймс Кеннеди» и т. д. Приучали нас, пацанов, и к несению караульной службы. Мы охраняли Знамя училища (как водится - «Пост № 1»), секретную часть, типографию, продовольственный и горюче-смазочный склады, а также «узилище» — карцер, куда любой из нас мог «загреметь»за ту или иную серьезную провинность. Правда, у часовых винтовки были не боевые — учебные, с просверленными на всякий случай казенными частями, но самые настоящие примкнутые к ним штыки придавали нам уверенность в надежности охраны. Не обходилось и здесь без смешных курьезов. Так, например, два моих закадычных дружка — Роня Горленко и Женя Фалютинский (ставший, между прочим, знаменитым на Севере лихим командиром лодки) - почти одновременно грубо нарушили «Устав караульной службы». Они уснули на своих постах. Один — у секретной части на кафельном полу, а другой - у двери типографии на полу цементном. Причем винтовки свои они из рук не выпустили! Обнаруживший такую вопиющую «крамо-лу»разводящий старшина-сверхсрочник привел обоих бедолаг к дежурному офицеру по училищу. Последний, не без армейского юмора, прежде чем отправлять нарушителей в карцер, вопрошал: «Почему спали на полу? У вас что, дома каменные постели?»
Воспитанник Рудольф Рыжиков
Юмор юмором, но дисциплина в училище была строгой. Например, курить воспитанникам разрешалось только со второго полугодия последнего - третьего курса (10-го класса), а короткие «прически мальчиков» разрешалось иметь только со второй четверти 1-го курса. Но даже эти коротенькие волосенки на наших головах были под постоянной угрозой. За курение, отлынивание («сачкование») от физзарядки, плохо заправленную постель или «бардак»в прикроватной тумбочке и тому подобные мелкие провинности воспитаннику вручался талон на бесплатную стрижку «под ноль», и бедняга отправлялся к Максу — нашему училищному парикмахеру. Кстати, несмотря на роль такого своеобразного «палача», Макс, этот вечно балагуривший со стригущимся и со своей напарницей и женой Марией, еврей, был нами весьма уважаем и любим. Он с нами даже на Север, на практику, уже в высшем училище ездил. Самовольные отлучки преследовались особенно жестоко. За них могли запросто отчислить из училища: несовершеннолетних — на «гражданку», а тех, кому исполнилось 18 лет — на флот, матросами (напомню, что служили тогда матросы по пять лет!). Но... Мы же были все-таки мальчишками! Так что свойственные нашему возрасту легкомыслие и лихость время от времени толкали нас на такого рода проступки. Останавливаюсь в связи с этим на еще одном курьезе, избавившем меня от «суеверий». Дело было так. Как-то, под влиянием острой необходимости свидания с девушкой, приехавшей, кстати, из Москвы и уезжавшей обратно, я сходил-таки в «самоволку». Метро тогда в Ленинграде еще не было, и наземный транспорт меня здорово подвел. К моменту, когда я должен был перелезть через забор и, спрыгнув на сложенные у него дрова, возвратиться в ротное помещение, ежевечерняя «поверка»должна была уже закончиться и я должен был неминуемо оказаться в «нетчиках», которого следовало искать, обнаружить его абсолютное отсутствие даже в гальюнах — туалетах и, соответственно, после возвращения примерно наказать, даже почти наверняка из родного училища выгнать... Можете себе представить мое настроение перед форсированием забора! Тем более, что у самого вышеуказанного забора дорогу мне с явной ленцой перешел... очень !
Упав духом окончательно, я приземлился на дрова и понуро побрел в роту... Рота уже укладывалась спать, но никто почему-то не высказывал удивления в связи с моим появлением. Сдерживая чувства, я поинтересовался: «Как прошла поверка? Я, кажется, опоздал?» И о радость! Получил ответ: «А поверки не было. Строд почему-то ее сегодня не провел, велел старшинам классов проверить нас по койкам». Вот с тех пор я и не верю ни в черных котов, ни в какие-либо другие суеверия. Но такого рода случаи были скорее исключениями. Порядок, организация и дисциплина, повторяю, в училище были ненавязчиво строгими. И это было традицией, заложенной первым начальником училища Н.Ю.Авраамовым. Этот, бывший еще в царском флоте блестящим офицером, моряк до мозга костей, не эмигрировавший за границу, безоговорочно принявший советскую власть, пострадавший в свое время от этой самой власти, но не предавший ее, активный участник как Первой так и Второй мировых войн, не говоря уже о войне Гражданской, был первым начальником Соловецкой школы юнг, и, как я уже упомянул, первым начальником нашего училища. К сожалению, наш последний набор в Ленинградское подготовительное уже не застал капитана 1 ранга Авраамова, получившего новое назначение. Зато три года подготовительного и три с половиной года высшего училищ нами командовал капитан 1 ранга, а затем контр-адмирал — Никитин. Бывший катерник, принимавший в США передаваемые по «ленд-лизу» катера и даже возглавивший их переход своим ходом (!) через океан в Россию, — был, без сомнения, врожденным педагогом. Кстати, факт его назначения свидетельствует о прекрасном знании кадров флота Николаем Герасимовичем Кузнецовым. Выбор был абсолютно верен. Мы бесконечно любили Бориса Викторовича и до самой его кончины поддерживали с ним связь и даже бывали у него в гостях...
Однако трехлетняя учеба в Подготовительном подошла к концу. Позади треволнения, связанные с экзаменами на аттестат зрелости. Особенно запомнился такой эпизод перед письменным сочинением. Мы, в белых праздничных форменках, нервно прогуливаемся по двору-плацу... Но что это? В оконном проеме расположенного над главным входом здания зала, в котором нам предстоит писать это самое сочинение, фигура одного из командиров рот. В его руках свернутые в трубки газеты. Он ловко манипулирует ими так, чтобы нам были видны сигналы флажного семафора, а членам экзаменационной комиссии, колдующим за его спиной в бумагах на длинном столе, ничего видно не было. Морская выручка! Офицер «диктует»нам темы сочинений! Несмотря на то, что до начала экзамена остается 15-20 минут, большинство из нас бросается в классы и «кубрики». Двор пустеет. Мы лихорадочно листаем десятки «первоисточников»— литературных произведений. Это сейчас выпускники средних школ имеют право пользоваться литературой во время написания сочинений. А тогда не только это, но даже выходво время экзамена по нужде не разрешался! Не знаю, сыграл ли этот «семафор» решающую роль, но факт остается фактом: на двести, без малого, выпускников получилось 40 медалей. Следует сказать, что выпускник «подготии», получивший медаль, имел право выбора любого высшего военно-морского училища. К чести нашего выпуска нужно отметить, что пожелали продолжить учебу в других училищах только единицы. Один пошел учиться на гидрографический факультет училища им. Фрунзе (впоследствии он стал известным гидрографом), это был Ратмир Беркутов, пара человек (один из них — сын Героя Советского Союза, будущего начальника ВВМУПП им. Ленинского Комсомола — Египко) пожелали стать инженерами и пошли в «Дзержинку», один ушел в Училище радиоэлектроники им. Попова, два человека (один из них — по здоровью) продолжили учебу в Медакадемии.
Наверное, и еще кто-то ушел. Сейчас я уже не помню. Но, повторяю, таких было мало. Абсолютное большинство осталось в , поскольку эти стены стали стенами Высшего военно-морского училища: в 1948 году на базе ЛВМПУ было создано ВВМУ по тому же профилю, что и Училище им. Фрунзе, то есть выпускавшее вахтенных офицеров, а с 1952 года — специалистов штурманов, артиллеристов и минеров. Бесконечно влюбленные в подводные лодки, мы в 1953 году искренне обрадовались, что училище было преобразовано в Училище подводного плавания. Но это было потом. А 20 июня 1950 года, то есть на следующий день после исполнения мне восемнадцати лет (как подгадал!) стоял я вместе со своими товарищами в фойе клуба училища, сжимая в правой руке уже боевую, не учебную, винтовку и, держа в левой руке текст Военной Присяги, громко прочитав который и перехватив винтовку в освободившуюся левую руку, расписался в какой-то толстой книге. Отныне я — полноценный воин — защитник Родины!
Дед снимает со стены . Они с Юханом садятся в кресла-качалки и, покачиваясь, обсуждают завтрашнюю охоту. Дед и Юхан нисколько не сомневаются, что убьют завтра дикую рысь. Я плохо сплю ночь. За окном поднимается ветер, море шумит и бьется о берег. Маяк подвывает печально и грозно, и прожектора обшаривают деревья и небо и обегают всю комнату — ищут. В прошлом году диверсанты выбрались на берег в такую же мрачную ночь. На рассвете дед с Юханом уходят в лес на охоту. С ними идут и другие рыбаки — все с ружьями. Теперь уж не поздоровится рыси! Меня не берут на облаву. Не берут и Ингрид — жалеют: овчарку рысь может задрать. Я целый день брожу сам не свой. Даже от еды я отказываюсь, к ужасу бабы Ники. — Да ты не заболел ли, Максимушка? Измерим температуру! Ингрид бродит за мной по пятам с обиженной мордой. Почему, Максим, нас не взяли в лес, а? Охотники возвращаются вечером. Они убили «сына той гадины». Старики, седые совсем, а не хуже молодых справились с рысью. Тощая длинная кошка лежит на траве. Ингрид обнюхивает ее и с отвращением отходит. — Куррат! —толкает Юхан рысь ногой в бок.
— Живучая была кошка,— говорит дед.— Лишь после третьей пули . Ты знаешь, Максим, я с удовольствием стрелял в эту мерзкую гадину, но никогда не стал бы стрелять, скажем, в лося. Он вышел на меня как-то в лесу возле озера. Мы посмотрели друг другу в глаза. Его взгляд был полон доверия к человеку. Он повернул и пошел от меня по своим делам, зная, что я не выстрелю ему в спину... Не терплю, когда убивают ради убийства. Мы с капитаном Аистовым бродили недавно по лесу. Наткнулись на раненую дикую козочку. Она шла на трех ножках, поджимая четвертую, и уж наверняка не ушла бы от пули. Мы переглянулись: добивать раненую? Ну нет! Беги-ка в лес, козочка!.. Ильвес — рысь. В Кивиранде в каждом доме качалки. Возвращаясь из дальних плаваний, капитаны и дома покачивались, как на палубе своего корабля. (Прим. автора.)
МУШКЕТЕРЫ ПРИЕХАЛИ
Приехали Вадим и Олежка. Нас прозвали «тремя мушкетерами» после школьного вечера, на котором мы в шляпах с перьями пели шутливую песенку. В Таллине мы живем в одном доме. Отец Вадима служит на тральщиках. Немало выловил мин. От рассказов его дух захватывает. Он и в мирное время воюет. Недавно мина в трале взорвалась. Могло всех покалечить. Но, как говорит Вадимов отец, пронесло. Вадим — парень серьезный. Радиоприемник и телевизор он усовершенствовал так, что удивляются взрослые моряки, В Таллине мы с ним вместе учим уроки, вместе строим модели парусных кораблей во Дворце пионеров, построили даже «Секрет» — , от которого в диком восторге девчонки.
У нас много общего: что любит он, люблю я. Мы решили стать моряками. А почему бы нам ими не быть? Плаваем мы с Вадимом как рыбы, гребем как матросы, умеем ходить и под парусами, особенно здесь, в Кивиранде, на дедовой шлюпке «Бегущей». Олежка — тот тоже хочет пойти в моряки, за компанию. «Куда вы,— говорит,— туда я». Но Олежка — толстяк. Щеки розовые и словно намазаны маслом. Отец у него подводник; он озадачил Олежку: «А ты не разъедайся смотри. Ни в один люк не пролезешь». Олежка — бедняга, любит пирожные и мороженое — стал отдавать свои порции нам. Ест вдвое меньше, с утра обливается холодной водой и занимается часа два гимнастикой. Бегает в овощной магазин взвешиваться. Все напрасно! Он прибавил не то килограмм, не то два. «Что же делать, братцы?» — спрашивает он со страданием в глазах. Его мама весит сто пять килограммов. Ходит и ахает. Но пирожные ест как ни в чем не бывало. И на столе у них, зайдешь к ним, всегда пироги. С капустой и с мясом. Устоять Олежка не в силах: «Мама, дай мне кусочек. Самый малюсенький». Плачет, а ест. Мушкетеры привезли с собою палатку. Мы разбиваем ее в саду под сиренью. Не жить же нам в комнатах! Мы не поддаемся на бабины Никины уговоры: сыро, мол, ночами дождь, вы простудитесь. Дед нас поддерживает: — Оставь ты их, Вероника. Пусть живут по-походному. Выбежав в плавках к морю, мы плюхаемся в еще прохладную воду. Бегаем друг за другом, перепрыгиваем с валуна на валун. Ингрид с лаем носится за нами, ей тоже хочется участвовать в нашей игре. Компанейская пёсенька! Олежка скрывается в воду — тут довольно глубоко и, отплевываясь, скулит: — Братцы, на помощь! Ингрид первой подплывает к нему и подставляет ему свою холку. А мы вытягиваем Олежку и сажаем на камень. Толстяк отпыхивается. Мимо нас проплывает широкая белая яхта под парусом. На борту у нее написано «Линда». — Вот нам бы такую! — восхищается Олежка.
— «Бегущая» не хуже! — обижаюсь я за дедову шлюпку. Я показываю друзьям шкуру убитой рыси. рычит. Дед смеется: — На мертвых легко рычать — не ответят. Я вступаюсь за Ингрид: — Она с ней хотела схватиться, да рысь убежала. И тут я рассказываю друзьям про пещеру. Про осеннюю ночь и про то, как из-под «кита» вышли, словно привидения, моряки и бесшумно пробрались к берегу, где ждала их лодка Яануса Хааса. В прошлом году поздней осенью приезжали в Кивиранд молодые матросы-гвардейцы и с ними мичман — он был из команды «охотника». Он сразу узнал в старом безногом Яанусе Хаасе молодого Яануса Хааса, спасшего ему и его товарищам жизнь. Он рассказывал, как они жили под камнем в пещере. Яанус Хаас приносил им хлеб, сыр, молоко... Вадим в восторге. — Ведь это же замечательно! Это почище всякого клада! Мы раскопаем пещеру: мало ли что оставили моряки, торопясь уходить? Всё сдадим в музей Балтики!.. Где лопаты и кирка?.. Вот тут-то с тебя, Олежка, мы килограммы и сгоним! — хлопает Вадимка толстяка по пузу. Мы идем в лес, к «киту». Копаем, копаем. Ингрид помогает нам носом и лапами. Вырыли яму, а камень ни с места. Пот льет с нас градом. Олежка совсем уморился. — Вот видишь, толстяк, зачем ты так много лопаешь? — А тебе жалко, да? Не могу же я помереть с голоду! Он вытирает щеки и лоб. — Вот и сейчас мне так есть захотелось... В лесу уже темнеет. Мы прозевали обед! Вадим отбрасывает лопату. — Хватит, 'ребята! Домой!
Баба Ника сердится, но все же ставит на стол щи и . Как мы лопаем! Как будто три дня не ели. Дед посмеивается, глядя на нас. Толстяк доедает третью миску щей. И Ингрид жадно хлебает из своей глиняной миски. Узнав, чем мы занимались в лесу, дед спрашивает: — А вы, мушкетеры, по крайней мере забросали яму землей?.. Нет? Мрачнеет. — Ведь это же памятник, братцы! Надо иметь к нему уважение. Мы обещали, что завтра же приведем все в порядок. После ужина Вадим налаживает антенну — у деда отличная радиола «Эстония 3-М». И мы слушаем из Финляндии симфонию Сибелиуса. Фотография старика композитора висит над диваном рядом с Чайковским, Рахманиновым. Сибелиус стоит под сосной, среди валунов, заложив руки в карманы светлого пиджака. Он дожил, подумать только, чуть ли не до ста лет! Я слушаю музыку. Сибелиус описал суровую природу, среди которой он жил: сосны среди валунов, сгибающиеся под натиском ветра, холодное море. У нас за окнами то же море бьется о камни; его гул сливается с музыкой. Я всегда себе что-нибудь представляю, когда слушаю музыку. И я не терплю, когда слушать мешают. Посмотрели бы вы, как дед слушает! Он словно ушел от нас в другой мир. Многие любят одни буги-вуги, например, или твист, как тетка Наталья. Я думаю, это оттого, что хорошей музыки она в детстве не слышала. А меня отец часто берет с собой в зал «Эстония». У деда пластинок — огромный набор! Когда симфония кончается, баба Ника молча протягивает Вадиму пластинку — любимую песню деда: «». Я знаю наизусть эту песню. Она душевная, не то что другие; так и представляешь себе, как сидят матросы на палубе и поют: «Прощай, любимый город». Им в бой уходить на рассвете...
— Уже поздно, — говорит дед, смахивая слезу. — Спать, спать, братцы, спать... И мы идем в сад, в палатку, но долго не можем угомониться. Говорим, говорим, говорим — и вдруг засыпаем. Ночью я проснулся от холода; натянул на себя одеяло и хотел позвать к себе Ингрид — согреться, но почувствовал, что мне надо выйти из палатки по делу. Белые ночи прошли, и ночь была темная; луна висела над садом, как большой желтый шар, и через всю бухту тянулась рыжая дорожка. У деда в окне горел свет. Я решил посмотреть, почему дед не спит ночью. Из окна падал свет на темные кусты; они шевелились и казались живыми — жуть, да и только! Дед сидел за столом в белом свитере, похожий на полярного исследователя, который готовится к новой арктической экспедиции, и писал. В очках писал, понимаете? Моряк — и очки, никак в голове не укладывается! Недаром дед даже газету старается читать без очков, сам понимает, что адмиралу очки никак не подходят— это ведь не бинокль, не подзорная труба и не перископ! Он писал быстро, ровненько, строчку за строчкой; встряхнет белыми кудрями и продолжает писать. И в кабинете тихонько играет музыка, играют Чайковского; это долгоиграющая пластинка, и дед ее пустил на самую малую мощность, чтобы не разбудить бабу Нику. Как это здорово — быть наедине с музыкой, которую любишь!.. Но вот дед больше не пишет — задумался. Стал перебирать фотографии. Одну, другую, третью, четвертую... Долго смотрит. Я знаю эту фотографию; на ней сняты он и баба Ника в тот год, когда они поженились. Подумать, сколько лет прошло с тех пор!
Отложив фотографию, дед снова задумался. Я вспомнил картину, которую видел в художественном музее: старушка сидит в саду, одинокая и задумавшаяся. «». Как это должно быть ужасно, когда все позади — корабли, бои, слава... все в прошлом и почти ничего впереди! До чего жаль моего старого деда! Захотелось постучаться к нему, броситься ему на шею, сказать, что я его очень люблю и у него есть и сыновья-офицеры, и я, и есть баба Ника, и любимая музыка, и книги, целый, огромный мир книг, моряки, которые часто приходят к нему за советом и его уважают и любят. Но пятки и подошвы ужасно отсырели в росе, и я собрался уже уходить, когда дед встал, подошел к окну и чуть было меня не увидел. Я вовремя отскочил в сторону. Мне стало стыдно. А дед стоял у окна и смотрел на освещенное луной море. И вдруг почти бесшумно — едва слышен был стук приглушенных моторов — в бухту, затормозив ход, вошли корабли — один, другой, третий; они по очереди пересекали лунную дорожку; на мачтах светились их ночные огни. И свет в окне вдруг погас. Я понял: дед погасил его, чтобы лучше видеть огни кораблей, и стоит в темноте, у окна, или радуется, или, может быть, плачет. Он рассказывал, что когда он вышел в отставку и, прощаясь с матросами, обходил корабли — он чуть было не прослезился. Но морякам не положено кукситься. Нет, и теперь дед не плачет. А я... Я все бы отдал (все, кроме Ингрид!), чтобы очутиться на палубе одного из этих трех кораблей и всматриваться в берега бухты Киви, залитые лунным светом, и видеть редкие огоньки в домах и гадать, что за люди живут за освещенными окнами и почему они ночью не спят. Хорошо быть моряком! Тут в саду залаяла Ингрид и побежала к забору, раздвигая кусты,— по кромке берега проходил пограничный патруль с фонарем; перед пограничниками шествовал серьезный и обстоятельный пес Курган, которому Ингрид страстно завидовала— ее-то ведь не берут ловить диверсантов! Я забрался в палатку, подозвал к себе Ингрид. Она легла и согрела меня. И мы заснули под тихий плеск моря и мерное дыхание кораблей, вставших на якорь.
* * *
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Снег ложится радостно на землю, И снежинки в хороводе закружили. День сегодня праздничный, священный - Целый мир водой святою окрестили. Даже воробьи, синички-невелички Радостно чирикают, поют. Православные домой, с ближайшей церкви, Дар бесценный в дом к себе несут. В баночках, кувшинчиках из глины, В новомодных дорогих горшках, С проруби, с речной холодной льдины Воду нынче эту освятили небеса. ( из стихов Светланы Санюк, интернет ) «Днесь вод освящается естество « - поется в церкви на Великом водоосвящении, тем самым утверждая характер праздника. И мы, вот уже несколько лет подряд, идем в храм, чтобы принести «святую воду» домой. Это бывает раз в году, 19 января, в один из главных христианских праздников – Крещение Господне. Причем, делаем это с верой в то, что крещенская вода набирает особую силу и целебность, что она лечит раны …, что ее используют для очищения жилища от отрицательной энергетики, которая непременно накапливается в доме, и для покоя и порядка окропляют каждый уголок, что при высокой температуре можно умыть ребенка, усилив ее действие от сердца идущей молитвой на скорейшее выздоровление… Конечно, пользуемся « святой водой», понимая, что она как добавление ко всему другому традиционному и проверенному самой жизнью. Когда пришла эта вера, даже сказать не могу. Может с того самого случая, когда летом, на даче, заболела маленькая внучка и мы не могли «сбить» высокую температуру всеми имеющими в наличии необходимыми лекарствами и обтираниями… А тут соседка зашла с небольшой бутылочкой и говорит: « дай-ка я умою ее святой водой, хуже не будет» и намочив чистую холщовую тряпочку обтерла лицо, руки, шею внучки, пришептывая слова молитвы. Может это и было той каплей, которая дополнила весь арсенал использованных средств…, но только мы победили и болезнь отступила. А я переступила черту недоверия и своих сомнений… Ведь уже тогда удивляли свойства крещенской воды не терять своих свойств в течении одного-трех лет: вода «не зацветала», не было в ней никакого осадка, и специфического запаха затхлости….А уж теперь-то, я столько знаю о ней, что веру мою в ее нужность не поколебать. Да и церковь говорит, что « воду освящает сам Бог и это одно из великого множества действия его благодати «. И в это просто верю. Согласно древним уставам, крещенская вода являлась «утешением» для тех, кто не может дойти до храма, кто не может причаститься». Пришли и другие знания , в каких случаях недопустимо использовать « святую воду « : при гаданиях, приворотах, в языческих и оккультных обрядах»…, не следует относиться к крещенской воде без благоговения, если она без надобности, не выливать ее в раковину, лучше попоить домашних животных, или полить зеленые комнатные растения. Часто видишь, когда приходишь в церковь, что люди стоят в очереди с большими емкостями – двумя, тремя пятилитровыми канистрами. Между тем, учит церковь, крещенская вода в таком большом количестве не нужна. Здесь существует принцип : «капля море освящает». . И существует благочестивая традиция «правильного « разбавления питьевой воды - «святой водой». Как ? Есть подсказка в публикациях на эту тему : « над емкостью с обычной водой читают крещенские песнопения или любую другую известную молитву к Господу. После этого выливают немного крещенской воды – крестообразно с молитвой « Во имя отца и сына и святого духа. Аминь «. Вот и все – пользуйтесь на здоровье. Многие считают, что в этот день и водопроводная вода становится «святой». Церковь это опровергает. Непременно, надо дойти до храма, и взять там. Именно там она освящается дважды – после вечерни в Крещенский сочельник и после литургии самого праздника. Обряд это или таинство об этом идет нескончаемая полемика. Но я, лично, в это не хочу вникать. Говорят, что хорошо бы в этот день посетить богослужение… или просто чуть-чуть задуматься о важности этого евангельского события и поблагодарить Всевышнего ... Все больше и больше людей ежегодно купаются в проруби. Да и отношение к этому у власти становится более заботливым. Строятся в отведенных местах купальни, дежурят «скорые» и спасатели, охраняет от бесчинства милиция. Утверждают те, кто окунулся, что он очищается, якобы, от грехов. Несомненно, для здоровых людей стресс, который получает организм, бывает полезен. А вот очищение от грехов - вряд ли ? Православные получают все это и прощение по милости Божьей, только после исповеди , именно в церкви. А это уже настоящее таинство. Ухарское купание в проруби и желание одним махом решить свои проблемы, может быть риском для здоровья. И тут должно быть больше здравого смысла, чем еще чего то… А вот ранним утром, нам, женщинам, умыться снеговой водой на великую пользу, это по примете « без белил белыми быть, да без румян – румяными «. Ну и « раз в Крещенский вечерок девушки гадали …». Тоже обычай, именно для молодых, да еще и в веселой озорной компании - бросить башмак или валенок, спросить имя первого прохожего…
Словом, завтра большой православный праздник. Он заканчивает Рождественские святки и начинается сегодня – 18 января, Крещенским сочельником. А завтра, гуляй душа! Сам воздух переполнен такой энергетикой таинства, добра, озорства и азарта, стремления очиститься, освободиться от чего-то, задуматься, оценить, собрать всю семью за одним столом, что этим надо, непременно, воспользоваться. Тем более, что такое бывает только раз в году.
С Крещением вас, православный народ. И всем, всем здоровья, прилива бодрости, сил на всякие дела и задумки !
Благодаря успешной буксировке ТР «Шауляй», ТКА№ 74, ПМШ «Хийуранд» и БУК «Вента» к о. Гогланд были спасены более 1,1 тыс. человек (они вошли в число людей, высаженных непосредственно на о-ва Гогланд и Вайндло, указанное в табл. 82). Большему числу случаев успешных буксировок препятствовали обстоятельства, названные выше в пунктах 6-9. Именно их неучет привел к подрыву на минах и гибели лишенных противоминной обороны СС «Сатурн», пытавшегося буксировать ШК «Вирония», а также ЭМ «Скорый» при его попытке взять на буксир ЛД «Минск». Кроме того, из 22 потенциальных буксировщиков (табл. 76) к утру 29.08 восемь погибли, два были захвачены финнами (И-18 и «Палдиски»), еще два («Тасуя» и КП-12) буксировали поврежденные корабли БОБР, а остальные, как уже говорилось, были превращены в транспорты или обладали недостаточной мощностью. Наконец, нужно заметить, что командующий КБФ отдавал приказы о буксировке только «своих» кораблей (ЭМ «Гордый» и ШК «Вирония»). Никаких приказов о буксировке конкретных транспортов им не отдавалось.
Пароход ВТ № 581 «Лейк Люцерне»
Помощь в тушении пожаров требовалась транспортам «Казахстан», «Иван Папанин», «Лейк Люцерне», «Ярвамаа» и ПМ «Серп и Молот». Такую помощь пытались оказать некоторым из них СКР «Щорс», ЛЕД БУК «Тасуя» и БУК «Шквал», но безуспешно, так как они были вооружены малопроизводительными противопожарными средствами и короткими шлангами. Кроме того, к ТР «Иван Папанин» было невозможно подойти на близкое расстояние, поскольку на нем непрерывно взрывались находившиеся на палубе и в трюме автомашины с боеприпасами и баками, полными бензина. Горящий ТР «Иван Папанин» был потоплен повторными ударами авиации противника.
Помощник по политической части капитана ВТ № 505 «Иван Папанин» Новиков На транспорте «Казахстан» пожар был потушен пассажирами. ТР «Ярвамаа» затонул после полного выгорания и повторных бомбардировок немецкой авиацией. Полностью выгорели ТР «Лейк Люцерне» и ПМ «Серп и Молот», выбросившиеся на берег о. Гогланд. В результате описанных выше спасательных действий 4937 спасенных из вод Финского залива защитников и жителей Таллина были доставлены непосредственно в Кронштадт (табл. 74, 78,81), а на острова Гогланд, Вайндло и Лавенсаари были высажены 11 057 спасенных (табл. 78, 81, 82, примечание к табл. 84). Моряки-балтийцы в ходе Таллинского прорыва совершили бессмертный подвиг, вырвав из лап смерти 16 тыс. человек. Однако только после доставки в Кронштадт, Ораниенбаум и Ленинград более 11 тыс. человек, оказавшихся на островах, операцию по эвакуации ГБ КБФ можно было считать завершенной. Решение этой задачи и стало содержанием третьего этапа Таллинского прорыва.
4.5. Третий этап операции — перевозка спасенных людей с островов Финского залива в Кронштадт, Ораниенбаум, Ленинград (с 13.00 30.08 до 18.00 7.09)
Сравнительно большая продолжительность третьего этапа Таллинского прорыва объясняется чрезвычайно сложной обстановкой под Ленинградом, сложившейся в описываемый период. 30.08.1941 г. немецкие войска вышли на левый берег р. Невы у Ивановских порогов, перерезав последнюю железную дорогу, связывавшую Ленинград с центром страны. 8.09 немецкие войска заняли г. Шлиссельбург, завершив тем самым окружение Ленинграда. В связи с отступлением наших войск на южных и северных подступах к Ленинграду корабли и суда КБФ в последние дни августа и первой декаде сентября эвакуировали с Карельского перешейка прижатые к берегу Финского залива войска 23А (15,8 тыс. человек). Одновременно была осуществлена эвакуация пунктов базирования сил флота, располагавшихся на южном берегу залива (Усть-Луга, Ручьи, Пейпия). Корабельные силы вместе с авиацией и береговой артиллерией флота оказывали непрерывную огневую поддержку обороняющим Ленинград войскам. Кроме того, спешно наращивались заграждения гогландской и тыловой минно-артилле-рийских позиций. К постановке мин привлекались ЛД, ЭМ, СКР, БТЩ и ЗС, а СКА и ТТЩ — к их охранению. В интересах безопасности было решено перевозить спасенных защитников Таллина с островов малыми кораблями и небольшими судами (СКР, СКА, БТЩ, ТТЩ, КАТЩ, ГИСУ и др.), но они, как сказано, участвовали также в минных постановках и эвакуационных перевозках с берегов Финского залива. Поэтому, несмотря на то что Ленинградский фронт очень нуждался в опытных и закаленных бойцах, а нахождение на островах большого количества посторонних людей отрицательно влияло на боеспособность ГУС БО КВМБ, перевозка их в Кронштадт, Ораниенбаум и Ленинград затянулась на девять дней (табл. 86). В 20.32 29.08 командир гогландского ОПР направил командующему КБФ донесение о том, что на о. Гогланд «высажено около 6000 человек» [док. № 1064]. Скорее всего, командир ОПР указал в своем донесении число только военнослужащих. А гражданских лиц в первые дни, когда они прятались от немецкой авиации в островных лесах, подсчитать не удалось. Тем не менее это донесение было дезинформацией, так как фактически на острове к этому времени находилось уже около 9000 человек, спасенных с прорывавшихся из Таллина кораблей и судов. 30.08, когда завершили перевозку на о. Гогланд раненых с ТР «Скрунда», число спасенных людей достигло 9,5 тыс. 31.08, после доставки с о. Вайндло 266 пассажиров ТР «Казахстан», общая численность спасенных людей, оказавшихся на о. Гогланд, составила 9,8 тыс. Кроме того, на острове находились на лечении еще около 900 раненых, снятых с поврежденных санитарных транспортов «Вячеслав Молотов» и «Сибирь» в середине августа. Однако названную командиром гогландского ОПР цифру - 6000 спасенных - подтвердили 30.08-1.09 начальник штаба ГУС БО КВМБ, военный комиссар и начальник отдела боевой подготовки штаба КБФ, направленные на о. Гогланд для изучения обстановки, уточнения характера и объема требуемой помощи в организации материального обеспечения и эвакуации людей с острова.
Военный комиссар штаба КБФ Л.В.Серебрянников
В последующем эта дезинформация нарушила плановость перевозок спасенных людей с островов в Кронштадт. Так, в 22.40 1.09 командир гогландского ОПР донес, что на острове осталось около 4000 человек спасенных. К этому времени в Кронштадт с о. Гогланд перевезли уже около 3500 человек. Естественно, командование КБФ было озадачено: перевозим-перевозим, а число людей на острове возрастает. К исходу 3.08, когда в Кронштадт с о. Гогланд были отправлены около 6200 спасенных, командир гогландского ОПР доложил, что на острове осталось все еще около 3500. Чтобы разобраться в обстановке, командующий КБФ был вынужден направить на о. Гогланд замначштаба флота, который в 13.31 4.09 доложил о том, что на острове «было около 9000 человек» [док. № 1237]. Число спасенных людей в несколько раз превышало численность гарнизона о. Гогланд. При этом более четверти из них представляли собой неорганизованные группы оставшихся без командиров военнослужащих, а также гражданских лиц. До 3000 человек были в нижнем белье и без обуви. Командование и личный состав ГУС оказал неоценимую помощь командиру ОПР в обеспечении нужд спасенных людей. Для лечения раненых были организованы 10 лазаретов, размещавшихся на артиллерийских батареях. Правда, не хватало медикаментов, особенно перевязочных материалов. Несмотря на ограниченные запасы продовольствия и отсутствие необходимого кухонного хозяйства, с 31.08 было налажено горячее питание людей один раз в сутки. Оперативность эвакуации обеспечивалась четкой работой гарнизонного автотранспорта по подвозу горючего для СКА «МО», вывозивших спасенных людей с острова. Гораздо хуже обстояло дело на о. Вайндло, к которому приткнулся поврежденный ТР «Казахстан». На этом острове к 12 человекам его гарнизона добавились 2281 пассажир и член экипажа «Казахстана». Основной проблемой здесь стало почти полное отсутствие продовольствия.
Пароход ВТ № 523 «Казахстан»
Командованию и личному составу ОВР КБФ (создана вместо КВМБ, которая к исходу 31.08 была расформирована) и тыла флота пришлось приложить огромные усилия для завершения последнего этапа Таллинского прорыва (табл. 85, 86). Некоторым кораблям и судам пришлось совершить по 2-4 похода к о. Гогланд.
Таблица 85. Корабли и суда, участвовавшие в перевозке с о-вов Гогланд, Вайндло и Лавенсаари спасенных участников Таллинского прорыва
Таблица 86. Сводка данных о доставке спасенных людей с о-вов Гогланд, Вайндло и Лавенсаарн в Кронштадт и Ораниенбаум с 30.08 по 7.09.1941 г.
Примечания: 1. 855 участников Таллинского прорыва, прибывших 2.09 в Кронштадт на ТР «Казахстан», вычтены из общего числа людей, доставленных с островов в Кронштадт и Ораниенбаум за первые четыре дня перевозок, так как они не высаживались с ТР на о. Вайндло и вошли в число 9646 человек, принятых на корабли и суда в Таллине и Палдиски (4709 человек), а также спасенных этими и другими кораблями и судами (4937 человек) в ходе прорыва, и доставленных ими непосредственно в Кронштадт (табл. 74). 2. 904 человека, высаженных на о. Гогланд 12.08 с ТР «Сибирь» (310 чел.) и 19.08 с ТР «Вячеслав Молотов» (594 чел.), вычтены из общего числа людей, доставленных с островов в Кронштадт за последние пять дней перевозок, так как они не являлись участниками Таллинского прорыва. 3. Спасенные с прорывавшихся судов люди оказались также на о. Родшер. Их число и способ доставки в Кронштадт не установлены. 4. В настоящую таблицу не включены СКА ПК-212 (из табл. 85), ПК-221 и МБ № 71, № 112 (из табл. 77 и 85), поскольку они привлекались к перевозке людей и продовольствия только между о. Вайндло и о. Гогланд, а также СКР ЛК-1,ТКА № 34, № 75, № 85, № 94, № 134, ПК-231, ТТЩ № 74 «Сергей Киров» (из табл. 77 и 100), ТКА№ 54, № 64, № 124, СКАМО № 217зав, № 218зав, № 220зав, № 221зав, ПК-224, ТТЩ «Балмашев», № 39 «Сиговец», № 46, № 55 «Мороз» (из табл. 100), ЛЕД «Октябрь» и БУК «Карин» (из табл. 104), которые в перевозках не участвовали.
Проверка правильности расчетов, результаты которых показаны в табл. 86, осуществлена тремя следующими способами. Первый. Сложение числа спасенных и высаженных на о-ва Гогланд, Вайндло и Лавенсаари участников Таллинского прорыва, показанных в табл. 81 (3591 и 111) и табл. 82 (7355), дает в итоге цифру «11 057». Близость чисел высаженных на острова и доставленных затем в Кронштадт людей (11 049 человек из табл. 86) свидетельствует о правильности проверяемых расчетов. Второй. В справке, подготовленной находившимся в Кронштадте начальником 2-го отдела ОУ ГМШ ВМФ капитаном 2 ранга Крыловым, указано, что в Кронштадт было доставлено «ко 2.09 (точнее, «на 2.09». - Р.3.) 15 492 человека» [док. № 1330]. В это число должны были войти, согласно выполненному ранее расчету, 9646 человек, доставленных кораблями и судами 29-30.08 и 2.09 непосредственно в Кронштадт: 4709 человек, принятых в Таллине и Палдиски, и 4937 человек, спасенных входе прорыва (табл. 74). Таким образом, по Крылову получается, что на 2.09 в Кронштадт с островов было доставлено 15 492-9646=5846 человек. Близость этой цифры с числом доставленных в Кронштадт за первые четыре дня перевозок (5836 человек, табл. 86) подтверждает правильность расчетов. А общее число спасенных, доставленных с островов, в этом случае составит 11 059 человек: 5846 человек, доставленных 30.08-2.09, плюс 6117-904=5213 человек, доставленных 3-7.09 (табл. 86). Почти полное совпадение числа людей, высаженных на острова, с числом доставленных затем в Кронштадт (11 059) также подтверждает правильность проверяемых расчетов. Третий. Среднее арифметическое из трех цифр, приведенных в табл. 81, 82 и 86, равно 11 055 и почти полностью совпадает с числом спасенных таллинцев, высаженных на острова Финского залива. Итак, с островов Финского залива в Кронштадт и Ораниенбаум было доставлено 11 055 участников Таллинского прорыва, спасенных с погибших кораблей и судов. Отличие этого числа от того, которое приведено в отчете КБФ о прорыве — 12 160 человек [док. Вместо введения], связано с тем, что в нем не учтены 855 человек, прибывших в Кронштадт на ТР «Казахстан», а также с различием в методиках и точности подсчета числа перевезенных с островов людей.
Таблица 87. Корабли и суда, вышедшие из Таллина 28.08.1941 г. и прибывшие в Кронштадт 31.08-6.09.1941 г.
Примечание: Еще один вышедший 28.08.1941 г. из Таллина корабль ТКА № 144 остался в б. Сууркюлян.
Отличие числа 11 055 от того, которое приведено в отчете КБФ о прорыве -12 160 человек [док. Вместо введения], связано с тем, что в первом не учтено 855 человек, прибывших в Кронштадт на ТР «Казахстан», а также с различием в методике и точности подсчета числа людей, перевезенных с островов. В течение 30.08-7.09 прикрытие перевозки спасенных таллинцев с островов и войск, эвакуировавшихся с Карельского перешейка, осуществляла истребительная авиация ВВС КБФ (табл. 88 ).
Таблица 88. Прикрытие ИА КБФ коммуникаций Гогланд — Кронштадт и Койвисто — Кронштадт 30.08-7.09.1941 г.
.jpg)
