Посмотрел несколько бездарных серий о небритом командире, напоминающем мента. Фу! Мой любимый рассказ о Звереве превращен в путешествие с конем в «теплушке». Смысл и тонкий флотский юмор потерян. Остальные эпизоды, за исключением заимствованных у меня морских баек, просто не выдерживают критики. Мои рассказы, в частности, про «Феликс», который печатает деньги, (замененный на машинку для скручивания сигарет), еще как-то смотрятся. Рассказ использован не один, и они живо выделяются из общей жвавомассы. Удачи плагиатору! Тештесь моим юмором, мне не жалко. У меня еще много его есть.Промолчал бы, но возмущенные друзья звонят:смотри, твое тащат!. А я отвечаю: пусть тащат. Вы ж знаете автора, так что успокойтесь. меня популяризуют!
На нас уже форма морских курсантов. Вместо красных якорьков на погончиках золотистые якоря, а вместо трех красных «угольников»на левом рукаве красуется одна «галочка»тоже золотистого цвета, над которой располагается того же золотистого цвета звездочка — первый курс Высшего военно-морского училища. Поскольку училище наше считалось тогда очень секретным, на ленточках бескозырок — надпись: «Военно-Морские Силы». Приняв присягу и водрузив свои винтовки в «пирамиды», строимся во дворе, против главного входа в училище, украшенного традиционными адмиралтейскими якорями и колоколом-рындой (мы отбивали на ней традиционные «склянки», неся службу рассыльных дежурного офицера по училищу). Сейчас перед нами составленный из нескольких длинный стол, покрытый зеленым сукном. На столе аккуратными стопками разложены аттестаты нашей «зрелости», рядом чернеют ножнами «морские шашки»— рудименты абордажных боев — палаши. Вызываемые по одному из строя получаем аттестаты и «шашки». Закрепив палаши на своих широких флотских ремнях и придерживая их левой рукой, четко печатаем шаг, равняясь на своего любимого Бориса Викторовича, маршируя мимо превратившегося в трибуну длинного стола. От переполняющей нас гордости практически не различаем лиц еще каких-то адмиралов и офицеров, стоящих рядом с ним...
Наступает новый период жизни. После уже упоминавшегося «Курса молодого бойца»в нахимовском лагере у озера Суло-Ярви и отгуливания месячных отпусков начинается учеба в Высшем училище. На первый взгляд, если судить по распорядку дня и некоторым общеобразовательным предметам, особых изменений в нашей жизни не было: та же математика, та же физика и та же химия, только высшие. Даже плавное перерастание химии в химическое оружие было не очень заметно. Показали нам и совсекретный фильм об атомном оружии, но и он как-то не произвел особого впечатления. Тогда мы еще не осознавали, что атомная энергетика скоро, не спрашивая, ворвется в нашу жизнь. Что многим из нас придется служить на подводных лодках с этой энергетикой, а еще через несколько лет — и командовать такими лодками. А уж то, что носить на своих «бортах»ядерное оружие придется всем, кто будет служить на кораблях, мы даже не представляли. Появились в программе нашего обучения и совсем новые общеобразовательные предметы: теоретическая механика, начертательная геометрия, ну и, конечно же, «Основы марксизма-ленинизма» (ОМЛ). Специальные же предметы, такие, как навигация, лоция, мореходная астрономия, теория и устройство корабля, устройство и управление подводной лодкой, тактика, история военно-морского искусства, военно-морская география, артиллерийское, торпедное, минное и противоминное оружие и их использование, приборы управления стрельбой и электронавигационные приборы, средства связи и связанные с ними электротехника, радиоэлектроника — изучались нами с интересом и даже с удовольствием, укрепляли наши романтические чувства и любовь к морской службе.
Было, правда, и несколько предметов, которые, видимо по нашему возрастному легкомыслию, воспринимались с большой долей юмора. Например, очень полезная в морском деле гидрометеорология именовалась «гидромутью», хотя многие используемые ею народные приметы, прогнозирующие погоду, запомнились на всю жизнь. Тут и чайка, которая села в , предсказывающая хорошую погоду, и та же чайка, ходящая по песку и сулящая моряку тоску, и многое, многое другое. Но вот «гидромуть» и все тут! А с высоты прожитых бок о бок с «личным составом» лет понимаю, что наука «Основы воинского воспитания» и вовсе не воспринималась всерьез. Впрочем, может быть от того, что читал нам этот курс «политрабочий»— полковник Макушкин. Он, правда, произнося свою фамилию, умышленно делал ударение на первом слоге. Но от этого было еще смешнее. На занятиях по общевойсковой подготовке уже упоминавшийся полковник Мочало и его подчиненные капитаны и майоры учили нас обороняться и наступать, как водится, на «ящике с песком». Это было, пожалуй, интересно. Особо хочется сказать о нашей строевой выучке. К ней мы питали привитое еще в «подготии» уважение даже... Воспитанники подготовительного и курсанты-балтийцы любили строй. Разве можно забыть лихие марши-переходы под оркестр и под барабан, со знаменем от училища по Лермонтовскому, Измайловскому и Майорова (ныне Вознесенскому) проспектам на предпарадовые тренировки и парады на Дворцовой? Я как-то сосчитал, и получилось, что «оттопал» я 14 парадов...
Помню, как перед последним броском через Невский под Арку Главного Штаба мы, сложив в «козлы», то есть в эдакие шалашики свои «винторезы», перекуривали и отдыхали на Исаакиевской площади, вокруг конной статуи Николая Первого. И что интересно, разбирая по команде перед построением эти «козлы»никто не путался: брал сразу только свою винтовку, которую знал «в лицо»! Вспоминается и выезд в Москву на майский парад в 1952 году. Перед этим выездом мы два месяца тренировались на площади перед Кировским исполкомом. Здесь, под сапогами Сергея Мироновича, мы ходили «гусиным шагом» одиночно под барабан и маршировали, держа равнение, под оркестр, в строю-«коробочке». Наконец, привезли нас в столицу где-то в первых числах апреля. И что же? На первой же тренировке на площади перед Речным вокзалом нашу строевую подготовку раскритиковал «в пух и прах» помощник начальника Главного штаба ВМФ адмирал с мрачной фамилией Могильный (Дмитрий Сергеевич). Между прочим, в конце своей службы мне довелось работать с его сыном — капитаном 1 ранга Могильным, в одном из управлений ВМФ в Москве. Но это к слову. А тогда разочарованию и досаде нашей не было предела. Мы же два месяца оттренировались в Ленинграде и считали себя вполне готовыми к прохождению по Красной площади! Мы-то надеялись (святая наивность!), что отдохнем в столице перед парадом... А нам адмирал бросил фразу: «Никуда не годится! Начинайте все снова, с одиночной подготовки!» И началась самая настоящая муштра. Но и в ней были «окна». Обедали мы в ресторане Речного вокзала. Ресторан был в то время почти загородным. Сюда частенько подкатывали «лимузины»с какими-то, очевидно, высокопоставленными мужчинами с очаровательными молодыми дамами, явно не женами. Их ждал конфуз. Ресторан работал только на обслуживание парадного Морского полка. Так что лимузины были вынуждены разворачиваться и уезжать... Как-то подкатил черный автомобиль, из которого выпорхнула известная уже в то время актриса с известным же колоритным актером. Это были герои «Кубанских казаков»: артисты Клара Лучко и ее будущий муж - ныне покойный Лукьянов. Они, узнав, что ресторан фактически закрыт, не уехали сразу, а немного поболтали с нами к нашему же «жеребячьему» восторгу: как же, познакомились с «живыми» артистами!
А однажды, на очередную тренировку с проверкой приехал всего Военно-Морского Флота страны, командовавший этим флотом всю войну, Николай Герасимович Кузнецов. Был он к тому времени возвращен из опальной ссылки на Дальний Восток усатым генералиссимусом, назначившим его военно-морским министром СССР (было тогда два министерства: Военное и Военно-Морское). Поскольку пребывал тогда Николай Герасимович в относительно странном звании «вице-адмирал»(будучи наркомом ВМФ имел он самое высокое звание на флоте - Адмирал Флота Советского Союза), титуловать его, отвечая на «Здравствуйте, товарищи курсанты!», следовало «Здравия желаем, товарищ военно-морской министр Советского Союза» вместо обычного «товарищ адмирал!». Ну, и, как это всегда бывает, перед самым приездом министра, то есть уже после того, как нами был отработан до автоматизма этот титул, какой-то начальник, прибывший из Главного штаба непосредственно перед приездом министра, сократил ритуальную фразу: следовало здороваться «Здравия желаем, товарищ военно-морской министр! »То есть произнести титул, не добавляя «Советского Союза». Все вроде бы поняли, но лишний раз потренироваться не успели. Николай Герасимович опередил такую тренировку. И вот, после слов «...товарищ Военно-Морской министр...»чей-то тонкий голосок попытался было по привычке прокричать «...Совет...», но опомнясь, захлопнул рот. К чести министра, он сделал вид, что не заметил оплошности, а мы, к нашей чести, не расхохотались. В ходе подготовки к параду была проведена традиционная строевая прогулка по улице Горького (ныне Тверской) от Белорусского вокзала до Манежной площади. Тут мы не подкачали! Четко печатая шаг, пели «Варяга» и после слов «Прощайте, товарищи, с Богом, ура!» дружно подбросили вверх свои бескозырки, аккуратно поймав их где-то на уровне штыков. После парада перед посадкой на голубые «форды»— грузовики, отвозившие нас в Алешинские казармы, в переулке, примыкавшем к площади Маяковского, мы, по традиции оторвав от своих парадных каблуков прибитые к ним металлические подковы, выложили ими прямо на проезжей части гигантский якорь со звездой, точно такой же, какой был изображен на наших бляхах! На самом же параде, равняясь на Мавзолей, мы смотрели только на легендарного вождя, сухощавого старика — Иосифа Виссарионовича Сталина. Культ личности был в своем апогее!
Любимцева Ирина Анатольевна в разные годы
Кстати, коль уже речь зашла о культе личности Сталина, хочу привести один весьма печальный пример «политической близорукости». В одном из классов еще Подготовительного училища на уроке истории произошел такой эпизод. Изучали «Историю ВКП(б)». Урок вела преподаватель Ирина Любимцева. Она, кстати, была довольно привлекательной, вполне соответствовала своей фамилии: все мы были в нее немножко влюблены. Один из воспитанников (фамилии его я, к сожалению, уже не помню) задал ей вдруг, как сейчас говорят, не вполне корректный вопрос: «Товарищ преподаватель! Вот Вы говорите, что Иосиф Виссарионович Сталин — очень скромный человек. Говорите, что «Историю Партии» написал он сам. Почему же тогда учебник этой «Истории» изобилует фразами, восхваляющими вождя? Как он мог такое допустить?» В классе воцарилась тишина... Ирина Владимировна помолчала, а затем, как можно спокойнее, пообещала ответить на этот вопрос на следующем уроке. В ту же ночь в кубрик (спальное помещение), как рассказал потом воспитанник, стоявший дневальным, прибыли командир роты, начальник особого отдела училища и старшина-баталер (заведующий «каптеркой», где хранились вещи). «Любопытного»воспитанника разбудили, попросили одеться и взять необходимые вещи, вывели из ротного помещения, и больше никто из нас никогда его не встречал... Такие были времена, как сказал бы ведущий телепрограммы Владимир Познер... Однако продолжим рассказ об учебе в высшем училище...
Курсант Р.Рыжиков
Практика тоже заметно отличалась от плавания по Финскому заливу на парусниках. Практиковались мы в основном на Северном флоте. Бывали и на крейсерах, и на эсминцах, и на тральщиках, и на противолодочных кораблях, и на торпедных катерах, и даже на самолетах морской авиации нас «облетывали»! Но, самое главное, выходили мы в море на подводных лодках. Это были «Катюши»(«К»), «Ленинцы»(«Л»), «Сталинцы»(«С»), и «Шуки»(«Щ»). Лодки были, конечно, старые. Большинство из них имели на своих рубках звезды, обозначавшие количество потопленных вражеских судов или сбитых немецких самолетов. Помню, что в Полярном, на практике, листая «Исторический журнал»одной из лодок, перешедших с Балтики на Север уже после войны, а в 1941 году зимовавшей в Ленинграде, я наткнулся на трагическую запись. Записано было примерно так: «Стоим у стены набережной, против Летнего Сада. Начался налет вражеской авиации. Ведем огонь по врагу из всех огневых средств. Налет окончен. Во время него убит верхний вооруженный вахтенный матрос Степан Кузьмин. Он до последнего вздоха стрелял по самолетам из своего карабина». Боже мой, что творилось в моей душе! Мое юношеское воображение рисовало героическую смерть этого матроса. И я ему всерьез завидовал! Случались, как всегда, и курьезные «приключения». Остановлюсь на некоторых, особо поучительных.
Практика в Полярном
Вместе с экипажем одной из лодок проходили довольно неприятную процедуру, обязательную для всех подводников — легководолазную подготовку. В специальном бассейне сооружен тренажер - отсек подводной лодки, из торпедных аппаратов которой, имитируя выход из потерпевшего аварию подводного корабля, следовало выходить в воду бассейна, а затем по буйрепу (специальному тросу, прикрепленному к выпущенному буйку) выйти на поверхность. Маски индивидуально-спасательных аппаратов, в которых это упражнение отрабатывалось, были для нас великоваты и, естественно, пропускали воду к нашим лицам. Я умудрился выпустить из своего рта загубник (приспособление, соединяющее рот с дыхательным клапаном аппарата) и ... ртом и носом хлебнул-таки порядочное количество воды. Естественно, спаниковал. Фактически утонул. Помню только зеленую воду перед глазами и все. Сознание потерял. Очнулся уже на стенке бассейна от того, что кто-то надо мной производил какие-то манипуляции, и из моего рта фонтаном била вода. Теперь-то я знаю, что меня откачивал мичман-инструктор. Этот же мичман, как только я пришел в себя, заставил меня вновь лезть в торпедный аппарат и повторить упражнение. «А то бояться будешь!» Сгоряча я выполнил неприятную процедуру и действительно больше никогда не боялся. Второй курьез был связан с извечной проблемой борьбы за живучесть подводных лодок. Дело было так. «Катюша», на которой группа курсантов и я в том числе дублировала торпедистов, отрабатывала одну из задач боевой подготовки в море. В ходе отработки выполняли упражнение «Покладка лодки на грунт». «Покладка»совершалась на глубине 60 метров, грунт — каменистый. На борту лодки был командир бригады лодок — Герой Советского Союза, капитан 1 ранга Калинин (он некоторое время спустя сменил на должности начальника кафедры тактики нашего училища известного подводника Петра Грищенко).
Капитан 1 ранга в отставке Калентьев Владимир Ильич, ветеран Поисково-спасательной службы ЧФ
Суда проекта 527 очень удачные спасатели надводных кораблей и подводных лодок, маневренные, с отличными мореходными качествами, оснащены совершенной техникой, водолазным и спасательным колоколом, наблюдательной камерой, уникальной подводной связью. Способны тушить пожары лафетами на верхней палубе и надстройках с дистанции 100 метров. Свозимая аварийная партия снабжена современной техникой для тушения пожара внутри корпуса, борьбы с водой. Если вооружить все водоотливные средства, то осушать затопленные отсеки можно с производительностью 4000 тонн в час. Для постановки над ЗПЛ кроме трёх якорей имеются четыре специальные корабельные швартовые бочки. Легко освоился с кораблём и экипажем, так как многих хорошо знал. При изучении устройства корабля, техники, методов их использования офицеры и мичманы доброжелательно делились знаниями и опытом обслуживания механизмов. Поэтому на самостоятельное управление сдал экзамены быстро. На СС-26 не надо было отрабатывать и сплачивать экипаж. Это уже толково было сделано первым командиром судна Демидовым и Балиным А.И. Традиции заложены эпроновские. Часть офицеров ещё участвовала в приёмке корабля от завода. Задача была не растерять то, что уже создано, совершенствовать навыки эксплуатации техники судна и уровень боевой подготовки. С помощью сплочённого офицерского коллектива удалось это сделать, иначе и быть не могло. Демидов, Балин подобрали и сплотили толковый, грамотный, высокопрофессиональный коллектив. По штату было двенадцать офицеров: командир, замполит Белоусов, вскоре Машек, у него освобождённый секретарь комитета комсомола – мичман, помощник командира Коптяев, трудолюбивый, исполнительный, требовательный, грамотный офицер, заочно учился в училище им. Фрунзе. Командир БЧ-5 Ремер – потомственный офицер, интеллигентный, образованный, требовательный, справедливый, талантливый механик; командир группы Василатий – опытный механик, пришедший на службу из гражданского флота, обошедший полмира. Штурман Столяров, командира БЧ-4 запамятовал, старшина команды у него Загорулько, который вскоре стал командовать связью, так как должность командира БЧ-4 сократили. Старший водолазный специалист Горячев, участник Великой Отечественной войны, командир группы водолазов Нежмаков, окончивший «Дзержинку», по специальности корабельный инженер – водолазный специалист. В дальнейшем на учениях, как правило, выполнял обязанности инженера по АСР. Расчёты делал быстро, ничуть не хуже Муханова, инженера дивизиона. Врач Кохтов, исключительно добросовестный, знающий и умеющий потомственный врач, чуткий интеллигентный человек, его помощник Черетских, интендант Болоха. Первый показал себя как профессионал штурман Столяров. Швартовался в Южной бухте, место нам отвели первое, на «Минной». Он мне докладывал время поворота, лежания на курсе, отдачи якоря, скорость хода. Интуитивно всё уже на глаз прикинул, а эти подсказки помогали. По окончании швартовки захожу в штурманскую. На столе развернутый планшет со всеми данными по швартовке, поблагодарил его за службу. В дальнейшем смело, не по интуиции швартовался к причалам, как в Главной базе, так и в Стрелецкой бухте. Когда ушёл Столяров, заставлял штурманов делать также, но не у каждого получалось. Под стать офицерам и мичманы, старшины команд, водолазы Карпаев, Маснев, Титов, боцман Цуркан, Загорулько. С таким командным составом экипаж отрабатывали вполне успешно. Курсовые задачи сдавали с первого захода и с хорошей оценкой. На тренировочных и зачётных учениях экипаж действовал слаженно, споро, умело, серьёзных замечаний, как правило, не было. Много неудобств было при выборке и сборке комбинированных швартовых бочек. Не только долго по времени, но и очень много грязи от них на юте. Сноровки, умения такелажникам было не занимать, а вот грязь убирать нудно. Изматывало постоянное дежурство, до трёх недель в месяц. Сход с корабля в это время запрещён. Поэтому досугу уделяли достаточно внимания. Заместитель по политчасти Машек организовал художественную самодеятельность, организовали викторины по знанию специальности, устройству корабля, общей подготовке, уставу, проводили лекции по истории, географии. Много внимания уделяли спорту. Организация службы под руководством Коптяева соответствовала требованиям устава. Дежурный по кораблю – офицер, по низам – мичман, у трапа – старшины первой, второй статьи. Проверки плановые и внезапные серьёзных замечаний не выявляли. Офицеры по вечерам собирались в кают-компании. Кохтов хорошо играл на пианино, кое-кто из офицеров подпевал, другие играли в домино, шахматы. Шёл непринуждённый военно-морской трёп. Заводилами были Ремер, Кохтов, Нежмаков. Эта, не лишённая чувства юмора, дружная троица скучать не давала. Брали на карандаш острые шутки, нелепые высказывания, ответы обрабатывали в стихотворной форме, записывали на магнитофон и в подходящий момент при очередном сборе через магнитофон выдавали это на гора. Смех, никто не обижался. Дружеская шутка, веселая подначка – движущая сила на флоте. Своеобразно проходили занятия с офицерами, семинары, групповые упражнения. Собирались в кают-компании на занятия, обсуждали и разбирали ответы на поставленные вопросы. И эта троица обязательно найдет какую-то каверзу в ответе или вопросе, отвечающий тушуется, остальные снисходительно улыбаются. На следующий вопрос «обиженный» сам старается подсунуть каверзу. И честно говоря, занятия проходили очень продуктивно, свободно. Ведь не зная ответа на вопрос по теме, каверзу не подсунешь. Естественно и мне надо было быть на высоте, негоже командиру опростоволоситься. А попасть на зуб «троице» запросто. По праздникам, как и на СС-15, приглашались семьи, знакомились с судном, флотским бытом. Для детей устраивали различные аттракционы. Водолаз в разгар веселья доставал из-под воды подарки от Нептуна, всякие вкусности, конфеты, печенье, фрукты, обязательно живых крабов, рапанов, морских коньков, мидий. Восторгу и радости не было предела. Обед в кают-компании проходил с рюмкой чая по сценарию наших вечерних посиделок только без «козла» и шахмат. Это объединяло коллектив, помогало в семейных отношениях, жёны объединялись, помогали друг другу и мужьям в службе, очень жаль, что сейчас эти мероприятия прекратились. О службе на СС-21. СС-21 прибыл к нам с Северного флота, успешно совершил переход, вошёл в состав дивизиона. При проверке штабом флота судно не понравилось командованию уровнем организации службы, подготовленностью экипажа, дисциплиной. Мое личное мнение, причина – независимость командира Арюкова. Его снимают, офицерский состав практически расформировывают. По плану Генерального штаба в июне судну запланирована боевая служба, за четыре месяца судно должно быть подготовлено к ответственному походу. Офицеров отдел кадров собирал со всего флота. Из северян остались помощник Усов, водолазные специалисты Данильченко и Заика, мичманы, от флота – замполит Власенко, штурман Самбросов, командир моторной группы. От дивизиона – командир БЧ-5 Василатий, врач Кохтов. Матросов, старшин пропустили через своё сито особисты. Помог Смирнов В. – дивизионный «Добрый вечер». Единственный порядочный особист из тех, которые встречались по службе. Подготовкой занялся серьёзно, с азов. В базе проводили только ППР и заправки. В июне сдали все курсовые задачи, более-менее успешно. Сплотился офицерский коллектив. Прошли серьёзную проверку штабом флота. Получили «добро». В начале августа под флагом командира 409 ОДАСС Столярова вышли на боевую службу. Проливы прошли в готовности №1. Все механизмы на КП и БП в немедленной готовности, особенно запасное управление рулём, машинный телеграф. Первые дни плавания всегда трудные, идёт отлаживание походного режима, механизмов. Еще и ещё раз проверяется крепление палубных и внутрикорабельных механизмов и устройств, отлаживается распорядок дня, ходовые вахты, дежурство. Хлопот и работы офицерам хватает. Главное, всё должно делаться основательно, спокойно, без суеты, но оперативно. С приходом в точку №5 приказом командира пятой эскадры СС-21 зачислен в её состав. Комдив сошёл с борта и с оказией убыл в Севастополь. Няньки нет, подсказать некому. Принимать решения и нести ответственность самому. Но задачи поставлены, надо их выполнять. Первая задача, поставленная штабом эскадры: осмотр винторулевой группы, забортных отверстий кораблей в Порт-Саиде. На переходе место определяли по радиопеленгам и астрономически. Заставлял штурмана и вахтенных офицеров решать астрономические задачи и определять место два-три раза в час. В дальнейшем очень помогло. В Порт-Саиде ошвартовались лагом к эсминцу 56 проекта. Время дали десять суток. Осмотрели подводную часть кораблей, их было четыре – два эсминца и два сторожевых корабля 50 проекта. Очистили от ракушек кингстоны, забортные отверстия, проверили и подтянули сальники гребных валов. Провели экскурсии по городу. Город-порт небольшой, улицы прямые, чистые, дома невысокие, оригинальной архитектуры, крыши плоские, зелёные. Людей на улицах очень мало, все выехали, осталась только беднота на окраинах города, где сплошной песок, беспорядочно расставлены хибары, с двумя-тремя чахлыми деревцами и парой голодных, измученных животных, называемых козами, как они на ногах держатся, не знаю. Магазины, ларьки – всё закрыто, базара нет. Пляжи на побережье благоустроены. Шикарные многоэтажные гостиницы тянутся на несколько километров. Но всё пусто, израильтяне часто обстреливают город, но разрушений не видел. Офицер связи – араб, что возил нас по городу, показал дом, в который попал снаряд. Красивая многоэтажная гостиница и на высоте третьего этажа в восточной стене дыра от 76-мм снаряда. Ох! Видели бы наши обстрелянные в войну дома. Свежие овощи, фрукты арабы доставляли нам каждый день. Мыть их нужно было очень тщательно, иначе можно получить дизентерию, на чём и попались. На эсминцах 30% личного состава были уже больны. Врач лично проверял, как моют в хлорной воде получаемые овощи, но не убереглись. Заболело семь человек. По окончании работ в Порт-Саиде на переходе в Александрию получаем «радио» по эскадре: такой-сякой СС‑21 заразился в Порт-Саиде дизентерией и заразил стоящие там эсминцы. Тогда понял, почему командир отряда поставил нас лагом к их борту, а не к причалу. Оправдание не приняли, выговор схлопотали. Начало неважное. Больных быстро вылечили гранатами, подсказал шипшандер (снабженец) араб. Варили компот из кожуры граната. В дальнейшем больных не было. В Александрии поставили нас к пассажирскому причалу лагом, по корме плавбазы «Котельников» со штабом эскадры на борту. Причал двухсторонний, очень красивый, ухоженный, много зелени, деревьев, цветов. Вокзал двухэтажный, красивое светлое здание, большой комфортабельный зал ожидания, ухоженный, со множеством ларьков и магазинчиков с сувенирами и всяким товаром, вплоть до компьютеров, что для нас было в новинку, телевизорами и даже шубами. Территория убирается и поливается утром и вечером. Стоим мы у этой красоты, а куда выбрасывать отходы с корабля? Дома по вечерам выносили в мусорные баки. А тут? Заказали мусорную баржу, а её нет день, два. Офицер связи араб говорит, баржа приходит один раз в неделю. Советует выбрасывать мусор прямо на причал напротив корабля. Когда стало невмоготу, выносили мусор прямо к цветочной клумбе. Не прошло и пяти минут, как человек двадцать тощих оборванных арабов, ругаясь друг с другом, растащили за пять минут всю кучу, причал чист. Стоя у причала, пользоваться трансляцией на верхней палубе, играть тревоги, проводить учения запрещалось. Отрабатывали экипаж в море, во время водолазных спусков, четыре-пять дней в неделю. Были довольны, так как у причала донимали ночные проверки штабом эскадры, за любую мелочь – на ковер к начальнику штаба. Стояла задача в том числе обеспечения выхода на полигон БП арабской подлодки. Накануне выхода офицер связи привозил меня в штаб ВМФ и там в кабинете командира уточняли и согласовывали план. На наши подводные лодки 613 проекта у нас была аварийная папка, так что помощь мы были готовы оказывать. Подлодки только начинали передаваться Египту, поэтому на борту были представители советской стороны. Офицеры, мичманы именовались советниками, но обслуживание механизмов, управление ПЛ было целиком на их плечах. Характерный эпизод. Перед очередным выходом ПЛ в кабинете с командиром и советником уточняли план. Арабские офицеры за соседним столом пьют кофе. Вообще-то в каких бы офисах у арабов не был, везде аромат настоящего кофе стоит такой, что слюни текут. Кофе не чета нашему растворимому, одесской расфасовки. И пьют его не стаканами, а из маленьких чашечек, стограммовых, очень крепкий, густой с большим осадком на дне, пьют маленькими глоточками, запивая холодной водой. Ну вот сидим в кабинете, вдруг вваливается арабский командир БЧ-5, докладывает: «Лодка к выходу не готова». «Что случилось?», – спрашивает командир. «Не заводится двигатель». Наш советник командир БЧ-5 в недоумении, ведь только полчаса назад на проворачивании всё было в норме. Спрашивает араба: «Что случилось?». Тот отвечает: «Мне доложил старшина команды». Советник спрашивает: «Сам смотрел?». Ответ: «Зачем, там есть заведующий». Наши советники молча поднялись, арабов «в охапку» и на пирс к неисправной ПЛ, я за ними тоже увязался. На пирсе вопрос уже к командиру отделения. Тот вальяжно так, с недоумением отвечает, что его подчинённый матрос доложил. Самому же выполнять его обязанности не положено. Наш командир БЧ-5 прыгнул в лодку и через пять минут заработал двигатель. Оказывается, матрос не знал, что надо открыть вентиль подачи топлива. Командир араб молча врезал по скуле матроса, тот плашмя упал на цемент, я молча повернулся и в кабинет, спрашиваю советников: «Почему командир БЧ‑5 араб не получил оплеуху?». Так у них поставлена служба. Да и служба только до 14.00, затем все разбегаются и занимаются своими делами, бизнесом. Правда, был свидетелем совсем другого отношения к службе. Как-то получил приказание обеспечить подготовку арабской ПЛ к выходу на боевую службу к берегам Израиля. Познакомился с командиром – Саидом, его советником капитаном 2 ранга Ивановым В. Оба друг друга стоят, вдумчивые, добросовестные, ответственные командиры. Саид хорошо говорит по-русски, окончил Ленинградское училище подводного плавания, навыки приобрёл наши, советские. Иванов – один из лучших командиров Северного флота, в дальнейшем планы согласовывали у меня в каюте под рюмку чая. Иногда после обеда офицер связи отвозил нас на квартиру Иванова, где продолжали согласование. Саид по мордасам матросов не бил, его офицеры как и советские выполняли обязанности ответственно. Их десятидневная боевая служба прошла успешно, хоть и не потопили никого, но переполох в Израиле вызвали изрядный, вернулись героями. Правительство Египта наградило экипаж и советников орденами. Наше командование не удосужилось даже поблагодарить. Кстати, оклад командира 2000 фунтов, пятикомнатная служебная квартира, прислуга, служебная машина. Принимали участие в масштабном учении по высадке десанта на необорудованный берег. Берег обрывистый, как на Каче, подходы каменистые, БДК вынужден выпустить наплав бронетехнику с дистанции 3-3,5 мили. Впечатление грандиозное. Корабли поддержки, БПК, эсминцы ведут артиллерийский и ракетный обстрел побережья. Танки и БТРы отстреливаются на ходу. Очень долго добираются до берега, мешает волна балла три и камни, торчащие из воды. Один из БТРов захлестнуло волной и он ушёл под воду. Благо экипаж успел его покинуть, плавающих подобрал барказ. Для подъёма БТР рассчитал полигон, промерил глубины – 5-5,5 метров, да ещё волна, очень опасно, но поднимать надо. Благодаря умелым действиям боцманской команды, такелажников, боцмана Цуркана, БТР – на борту. Служба проходила вполне успешно. Вошли в доверие командованию эскадры. Петров снял взыскание за дизентерию. Наладили взаимоотношения с офицерами штаба. Но случилась трагедия при очередных водолазных спусках на глубину 160 м. Погода при этом была вполне нормальная, ветер «норд», 7-8 метров в секунду, море – зыбь, 2 балла. Проверили СПУ и начали спуски первой пары. Первый водолаз перешёл с беседки на платформу водолазного колокола и взял свой шланг-кабель на стопор, второй водолаз находился в беседке. В это время срывается стопор лебёдки и колокол с платформой идёт камнем вниз, успели ручным тормозом остановить падение, но первый водолаз Сахарук погрузился с платформой на грунт. Мичман Титов поднял его с грунта. Причина банальная, ещё раз подтверждающая, нет мелочей в водолазном деле, тем более халатность не допустима. Не до конца был зажат ленточный тормоз спусковой лебёдки, а механический выведен из сцепления. Почему контрольный спуск прошёл успешно, непонятно. Выводы были сделаны, сняли Данильченко, прислали Домарева и поставили экипажу судна низкую оценку за службу. Характерный момент, относящийся к подготовке спасателя на боевую службу. Менял нас на боевой службе в Александрии СС«Трефолев», балтиец, командир Жбанов, а за командиров БЧ у него флагманские специалисты дивизиона, комментариев нет. Вторую службу, наученные горьким опытом, провели вполне успешно. Вернулись с хорошей оценкой. Задачи выполняли в основном те же. Правда, арабские лодки не обеспечивали. Зато с нашими лодками в Эс-Салума занимались много не на тренировках или учениях, а обеспечивали так называемый «навигационный ремонт». Не столько ремонт и профилактика механизмов, сколько отдых личного состава. Вот у кого незавидная служба, тем более боевая. Знаком с корабельной эпопеей по рассказам и статьям в морском сборнике. Здесь наяву бледные измождённые подводники на свежем воздухе, солнышке, морской воде приходили в себя, набирались сил и энергии для дальнейшего плавания. Мы с душой старались создать им приличные условия, главное, воды не жалели. Уходили от нас довольные и облизанные. Следили за супостатами, в основном, за авианосцами «Форестол», «Энтерпрайз». Впечатляет взлёт и посадка палубной авиации. Запомнился взлёт тяжёлого палубного штурмовика «Скайуориор», сойдя с катапульты, в 100 метрах от форштевня авианосца, пытается набрать высоту и уйти в воздух, почти перпендикулярно к воде, где-то 75-80°, медленно идёт вперёд пузом перед форштевнем, кажется вот-вот упадет хвостом в воду или форштевень авианосца протаранит его, минут пять и он уходит вверх. Долго же наблюдать картину взлёта палубных самолётов не приходилось. Подняв группу в 10 самолётов, авианосец врубает скорость 30 узлов и через час его не видно. Отойдя от нас миль на сто, спокойно занимается своим делом. Часов через 10 мы, потные от усталости, догоняем его. Он же спокойно принимает садящиеся самолёты, или, подняв очередную группу, снова отрывается. Наконец, это несуразное слежение командованию эскадры надоело, и нас перестали задействовать, поручили быстроходным БПК, эсминцам, а мы на подхвате, в случае чего, готовы оказать помощь. Большие неприятности приносил «хамсин», ветер с Африки, не просто ветер, а с песком, точнее, с жёлтой пылью. Забивается она во все щели, корабль жёлтый. Молим бога, чтобы пошёл дождь, появляется же он очень редко. Сутки моем, скребём, швабрим, но всё равно в труднодоступных местах пыль остаётся и затвердевает как цемент. Проверка внешнего вида эскадрой очень строгая и удалять эту заразу приходилось долго и упорно. С приходом домой в Севастополе долго не задержались. Буквально через неделю – в Николаев. Служба в Николаеве ничем примечательным не отличалась. Ремонт есть ремонт. Разве что на четыре месяца откомандировывался в Александрию.
Из спасательной службы во вспомогательный флот
Последний мой корабль – танкер «Десна». Принял корабль, познакомился с экипажем, с офицерами, изучил их личные дела. Приняли меня на корабле доброжелательно, о моих деловых качествах уже были информированы. Проблемы были с офицерами-трёхгодичниками, в то время были такие. Флот увеличивался, офицеров не хватало. Но ничего, утряслось. Под мудрым руководством командира дивизиона Аксакова отработали экипаж, сдали задачи. Особое внимание и жёсткие требования предъявлялись к морской практике (швартовка к причалу, минимум под двумя буксирами). С приходом в точку якорной стоянки танкеру к кораблям ни в коем случае нельзя швартоваться, заправлять топливом и водой только на бакштове. При заправке траверзным способом необходимо самому руководить подачей, так называемыми «каретками» и только на прямом курсе. Ох, как комдив на меня взъелся за то, что я действовал с точностью до «наоборот». На тренировках подготовил расчёт траверзной подачи, действовал самостоятельно, сам управлял кораблём. С приходом в «точку» швартовался сам к стоящим кораблям. При заправке на ходу траверзным способом спокойно разворачивался на 180 градусов. При швартовке к причалу №22, б. Троицкой, Угольной стенке привлекал только «Бук-49» (в основном), с Мишей-«матерщинником». То есть авторитет бывшего командира танкера «Десна» Аксакова, как моряка, подорвал основательно. Службой на «Десне» остался очень доволен. Да, действительно, это не на спасателе служба, на танкере – спокойная, размеренная, главное, нет надзирателей, сам себе хозяин. Комдива и комбрига видел нечасто, в основном, при очередной заправке у причала №22 или в навигационном ремонте, потому что вся служба проходила в море и на боевой службе или доковании в Одессе, Керчи, Новороссийске. Офицерский коллектив был сплочённый, понимал меня с полуслова, экипаж отработан. Действия каждого члена экипажа грамотные, уверенные, чёткие, быстрые. Экипаж завоевал авторитет командира и штаба пятой эскадры, командования и командиров 30-ой дивизии, командования УВФ и 16 бригады. Все годы моей службы спокойно и мужественно разделял со мной тяготы службы дорогой, замечательный человек, любящая жена Галина Петровна. Все радости и невзгоды пополам. Постоянно ощущал понимание, заботу, поддержку. Судьба жены морского офицера особенная, незавидная. Семейный очаг, домашние заботы, воспитание детей на её плечах и постоянное тревожное ожидание мужа. Действительно помогала в службе. Хотя, как такового, женсовета у нас на корабле не было, с жёнами офицеров поддерживала связь, помогала словом и делом, устраивала детей в детский сад. Это очень положительно сказывалось на коллективе. Практически одна вырастила наших замечательных дочерей, Антонину и Ольгу. Благодарен ей за всё. Низкий поклон и светлая память.
. Утро. Кораблей уже нет — ушли в море. Дед поднимается раньше всех. Он говорит, что старикам спится плохо — стариков стало много и снов на всех не хватает. Поэтому рано приходится вставать. А может быть, он не ложился? — Подъем! — командует дед. И мы вскакиваем как встрепанные. — А ну, живо в море! Оно желто-розовое — из-за леса на том берегу уже поднимается солнце. Солнце не греет пока — и тело покрывается пупырышками. Брр, как холодно! Один дед не чувствует холода. — Станови-ись! Мы выстраиваемся возле палатки, все еще дрожа от утреннего холодка. — Коровин Максим-младший! . — Есть! — кричу я как можно громче. — Кудеяров Олег! — Есть! — отвечает толстяк, икая от холода. — Куликов Вадим! — Есть! Деду нравится играть с нами в такую игру. Он играет и в свою молодость. — На фла-аг! Смирно!
Мы поворачиваем головы — в сторону, чуть наверх. И на высокой мачте-флагштоке взвивается военно-морской, голубой с белым . Этот флаг подарили деду моряки корабля, которым командовал он перед отставкой. После завтрака мы пошли в лес и засыпали рыхлой землей вырытую около камня яму, похоронив свои мечты и надежды: найти что-нибудь историческое, что пригодится музею. Когда мы, забравшись в тень, отдыхали, Ингрид вдруг заворчала. Мы услышали девичьи голоса. — Это девчонки из пионерского лагеря,— шепнул я. Мы притаились. «Ты тоже, Ингрид, не шевелись и помалкивай». Вот они, девчонки, четыре, с разноцветными лентами в волосах. Они не торопятся — курносенькая в веснушках читает им книжку. До нас долетает: — «Однажды утром в морской дали сверкнет алый парус... Тихо будет плыть корабль под звуки прекрасной музыки. «Здравствуй, Ассоль»,— скажет принц...» Да ведь это «Алые паруса», наша любимая книга! Курносенькая мечтательно говорит: — А что, если бы к нам пришел с моря корабль с алыми парусами? Другая, черненькая, воскликнула: — Я бы побежала к нему прямо в воду! — Ты веришь в сказку?
— Верю! Верю в сказку, в мечту! Я бы тоже хотела пойти с ними в море... под ... Ба-а, да ведь это «девочка с Ларсеном»! Я прячусь подальше, под прикрытие «кита». Она считает меня хулиганом. «Хулиганы нам не компания»,— сказала она тогда своему черному псу. Девчонки ушли. Мы смотрим им вслед. Вадим хватает нас за плечи. — Братцы, я такое придумал! Закачаетесь. Ему всегда в голову придет что-нибудь! — «Однажды утром,— читает он наизусть (он славится в школе тем, что может прочитать наизусть чуть не половину «Руслана» или «Вечеров близ Диканьки» — вот память-то!),— однажды утром,— читает он,— в морской дали под солнцем мелькнет алый парус. Сияющая громада алых парусов белого корабля двинется, рассекая волны, тихо будет плыть этот чудесный корабль без криков и выстрелов; на берегу много соберется пионеров, удивляясь и ахая...» Это «Алые паруса». Но при чем же тут пионеры? — «Корабль подойдет величественно,— продолжает Вадим,— к самому берегу под звуки прекрасной музыки»... «Здравствуй, Ассоль!» — скажу я, потому что я буду капитаном Греем. «Здравствуй, Грей!» — закричит та черненькая и войдет прямо в воду. — А почему это ты будешь Греем?—спросил я, поняв, что Вадим затевает. — Не толстяку же быть капитаном «Секрета». И не тебе... — Почему? — Ну, какой же ты Грей, Максим? Я знаю, что я некрасивый. Вадим куда красивее меня. Но капитан Грей еще красивее — таким я его себе представляю. — Ну ладно,— соглашаюсь я,— ты будешь капитаном Греем. Но где мы возьмем с тобой алые паруса?
. И правда, у капитана Грея (того, настоящего) были деньги, и он купил тысячи метров прекрасного алого шелка. А у нас нет денег даже на ситец. Я догадываюсь, что затеял Вадим. — Но если мы выкрасим паруса у «Бегущей», дед очень рассердится. — А мы сошьем парус из простынь, а спать не все ли равна каких — на красных, зеленых, коричневых с крапинами. Придумано здорово! — А кем же мы тогда будем? — Ты, Максим,— Летикой, моим преданным, славным, веселым матросом. А Олежка — Циммером, музыкантом. Ведь у нас с собой будет целый оркестр... — Оркестр? — Ну, магнитофон, как ты не понимаешь?! Техника шагает вперед!
. — Ребята, я умираю от голода! — скулит Олежка.— Вы слышите, как бурчит у меня в животе? Ингрид кладет полуобглоданную косточку ему на колени. мы хохочем до слез: — Эх, Олежка, Олежка, тебе только бы набить брюхо! Потом быстренько утаптываем землю вокруг «кита» и насыпаем сверху голубой мох. На этот раз мы не опоздали к обеду, доложили деду, что его приказание выполнили и «кит» опять в полном порядке. Дед что-то примечает по нашим лицам. — А еще что задумали? . Мы кривим душой: — Ничего. После обеда Вадим приносит из магазина несколько банок красной краски и прячет их под постель. Три дня мы заняты тайным делом. Разводим краску, достаем старый таз и, забравшись в дальний уголок сада, чтобы не попасться на глаза бабе Нике, красим сшитый из простыней парус. Вадим записывает на магнитофон замечательно красивую музыку для нашего представления. Недаром он славится в школе как режиссер и артист! Отныне мы — заговорщики. У нас своя тайна. Но у деда наметанный глаз. Он опять спрашивает: — Что вы, ребята, затеяли? Паруса еще сохнут в сарае. Мы говорим, что собрались на озеро. — Добро! — разрешает дед.— Приносите линей. Он не знает, что мы собираемся изловить гигантскую щуку. Толстяк облизывается, когда я рассказываю, как баба Ника зафаршировала щуку весом шесть килограммов.
Для примера. . Я выпрашиваю у Юхана старую сеть — ею покрывают ягоды, чтобы не склевали их птицы. Юхан не жадный. Он одалживает мне сеть, только просит ее не порвать. Хоть и старая, но она еще пригодится. Остается выпросить у лесника, что живет возле озера, лодку. Ингрид мы с собой не берем — она спугнет щуку лаем. Тут нужна тишина. Мы подберемся к ней втихомолку, как настоящие рыболовы. — А если она вырываться станет? — спрашивает толстяк. — Мы ее пришибем. — А если станет кусаться? — Да ну тебя, «вырываться, кусаться»! Одолеем, нас трое здоровых ребят. — Но в ней, ты говоришь, двадцать кило. Это значит — во! — широко раздвигает Олежка толстые руки. — Ты ляжешь на нее и придавишь ее животом! Среди деревьев поблескивает светлое озеро. Мы догоняем старушку, согнувшуюся под тяжелой вязанкой хвороста. Старушка скрючилась, как буква «Г». Это Герта, мать лесника. Я толкаю Вадима под локоть. И мы подходим к ней с двух сторон, подхватываем вязанку — ну и нагрузилась старая Герта! — и торжественно вносим хворост во двор лесника., «Помогай слабым, ни одно доброе дело не остается без награды», — убеждала меня баба Ника. Возможно. Но разница, в том, что иногда награду ты получаешь тут же, а чаще ее приходится ждать.
На крыльце стоит лесник Арво. Его окружают питомцы: , которого лесник подобрал в лесу умиравшим от голода, два нахальных кота, три собаки, довольно облезлая, с хитрой мордой лиса, поросенок и две глупые овцы. Собаки не лают на нас — они у лесника не кусачие. Арво благодарит за помощь старушке. И на просьбу одолжить лодку отвечает: — Берите. Вот весла... — Спасибо! На этот раз доброе дело вознаграждается сразу. Вода в озере очень прозрачная — в ней отражается лес. Юркие рыбки носятся стайками по всем направлениям. А вот гигантской той щуки, о которой народ говорит, что-то не видно. Может, она под корягу залезла и спит? Проходит час, другой, третий. Толстяк жалуется, что мы не взяли с собой провианта. Ничего, потерпи! Смотри лучше, может, щуку увидишь! Никого нет на озере — мы одни. Сюда запрещено ходить дачникам. Мы пять раз обошли кругом озеро. Раз десять пересекли его во всех направлениях. В шесть глаз всматриваемся в прозрачную глубину. Нигде и следов большой щуки! Скоро уж солнце зайдет. Оно подползло к верхушкам деревьев. Вот-вот скроется. Станет темно. — Вот она! — взвизгивает толстяк. Дьявол этакий, мы ведь договорились молчать, чтобы наших разговоров не услышала щука! А он орет во все горло. Черная тень скользит у самого берега, плывет величаво и медленно, словно линкор. Мы и понятия не имеем, как закидывать сети. Тут мелко — накроем ее, она в наших руках! Мы вываливаемся из лодки, держа в руках сеть. Воды здесь лишь по плечи. Бац! Накрыли! Меня кто-то больно хватил за коленку. Щука! — Ложись на нее, Олежка, ложись! Толстяк плюхается вперед животом. — Она в наших руках!—орет Вадим.— Держи, держи! Ой, кусается!
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус.
Сегодня день по народному календарю носит название Емельян зимний или Емелин день… А еще его называли Перезимником, что обещает скорую перемену погоды. Хотя и про него тоже в старину говорили : Емельян – « это накрути буран «. Так что все может быть. Но мне нравится еще один характерный для этого дня обычай : рассказывать сказки, небылицы, интересные истории. Все, наверняка, сейчас вспомнят пословицу : « мели Емеля – твоя неделя «. Но я не про « пустое». Я про интересное, полезное. Для пытливых умов и « в кладовую памяти «. А главное, я так думаю: « ложка всегда хороша к обеду «. Да и день-то, вроде, позволяет. Это публикация « Всему свое время», из журнала « Чудеса и приключения», 22.11.2013 года. Автор « эскулап». «Мы – дети космоса, и наш организм живёт не по «зимнему» или «летнему» времени, а по истинному – природному, по которому жили наши предки, с ориентацией на восходы и заходы солнца Внутренние часы Современный человек почти забыл о своих естественных внутренних часах, к которым чутко прислушивались наши предки. Как детали огромного механизма, мы вынуждены жить в ритме, который навязывает нам технократическая цивилизация. Мало того, что мы живём при искусственном свете и порой за считанные часы оказываемся в другом часовом поясе и даже в другом времени года. Так мы ещё и спим, едим, принимаем лекарства, работаем и даже любим не по собственным внутренним часам, а по навязанному кем-то расписанию. Всё это сбивает нас с естественных, природных ритмов. А потом мы жалуемся на хроническую усталость, бессонницу, нервозность, апатию, невесть откуда взявшиеся болезни... А между тем, как выяснилось, каждая клетка нашего организма чувствует время – чередование дня и ночи, смену времён года и др. А потому, как утверждает один из отцов-основателей новой науки хронобиологии биолог из университета штата Миннесота (США) доктор Франц Хальберг, у нашего организма есть наиболее благоприятные периоды для каждого из видов деятельности, которые необходимо учитывать. Тут надо сразу заметить, что хронобиология – это не те пресловутые три «биоритма» (физический, эмоциональный и интеллектуальный), которые жёстко механически рассчитываются с момента рождения, абсолютно не учитывая индивидуальные особенности человека, его географические перемещения, болезни и прочее. Всё гораздо сложнее. «Всё живое следует космическим часам. Все функции организма человека подчиняются определённому ритму, который установился в результате адаптации к четырём временным программам окружающего мира, а именно: к времени суток и года, а также к фазам Луны, приливам и отливам», – более сорока лет назад заявил пионер в области хронобиологии мюнхенский профессор Юрген Ашофф. С помощью новейшей аппаратуры учёные к сегодняшнему дню обнаружили у человека сотни биологических ритмов, каждый из которых регулирует определённые функции нашего тела. Наиболее изучен околосуточный ритм. Оказалось, что за сутки человеческий организм проходит целый ряд стадий, которые неплохо бы знать, а ещё лучше – учитывать каждому из нас. Ночь 1 час ночи. Если мы легли в нормальное время – около 23 часов, то к этому моменту мы спим уже около двух часов, пройдя через основные фазы засыпания и сна. Около часа ночи наступает лёгкая фаза сна, сон становится более поверхностным, и мы можем легко пробудиться. В это время мы особенно чувствительны к боли. Если вы ещё не спите в это время или почему-то проснулись, не следует пить кофе, чай и особенно спиртное. Лучше всего выпить стакан воды или молока. 2 часа ночи. Большинство наших органов работают в экономичном режиме. Трудится только печень. Она использует эти спокойные минуты, чтобы интенсивнее вырабатывать необходимые нам вещества, особенно те, которые удаляют из организма накопленные за день шлаки и яды. В организме идёт своего рода «генеральная уборка». Автомобилистам нелишне помнить, что хуже всего человек видит около 2 часов ночи – это «час слепоты». 3 часа ночи. В это время у нас снижается давление, замедляется пульс, дыхание становится реже. Тело отдыхает, физически мы полностью истощены. Между 3 и 4 часами утра число аварий и несчастных случаев возрастает иногда в шесть раз. Причём даже в тех случаях, когда работник спал до этого «положенные» восемь часов. На этот «час ошибок» у рабочих ночной смены приходится наибольшее количество брака. Конечно, в это время очень желательно спать, но если уж приходится трудиться, постарайтесь не отвлекаться, а максимально сосредоточиться на выполняемой работе. 4 часа ночи. Наступает «время вялости»: у нас самое низкое кровяное давление, мозг снабжается минимальным количеством крови. В этот час люди умирают чаще всего. Организм работает на малых оборотах, но слух обостряется, мы просыпаемся от малейшего шума.
Утро 5 часов утра. Заканчивается «час рождений» (между полуночью и 5 часами утра), во время которого чаще всего на свет появляются дети. Примерно с 5–6 часов утра организм человека начинает просыпаться и довольно быстро приходит в бодрое состояние. В это время в нём начинает активно вырабатываться «гормон стресса» – кортизон, заряжающий наш «внутренний аккумулятор». «Здесь в нас, вероятно, срабатывает генетика первобытного человека, который был охотником и должен был рано утром находиться в надлежащей форме», – предполагает хронофармаколог профессор Бьёрн Леммер из Франкфурта-на-Майне. Начиная с 6 часов утра артериальное давление начинает повышаться, учащается пульс. Физиологические процессы в нашем организме начинают активизироваться, его работоспособность быстро возрастает, у нас обостряется слух, мы начинаем лучше различать цвета и оттенки. С 7 часов утра быстро возрастает иммунная защита организма. Шанс заражения при контакте с вирусами минимальный. К 8 часам утра мы отдохнули, секреция половых гормонов достигает суточного максимума. (Так что «час любви» приходится вовсе не на вечер!) Печень полностью освободила наш организм от ядовитых веществ. Но принимать алкоголь в это время не стоит – на печень обрушится слишком большая нагрузка. Начиная с 9 часов повышается психическая активность, сердце начинает работать на полную мощность, растёт мышечная сила. Между 9 и 10 часами утра наше рукопожатие становится самым сильным за сутки. Иногда этот период называют «часом контактов». В это время уменьшается чувствительность к боли. Наступает «час визита к врачу»: на уколы лучше всего ходить именно в это время. Между 10 и 12 часами – в «час творчества» – наиболее активно работает мозг. Мы находимся в самой лучшей форме, кажется, что нам по плечу любая работа, мы готовы горы своротить. Такой энтузиазм сохранится до обеда. Не растрачивайте зря это время на пустые разговоры по телефону или с друзьями за чашкой кофе. Не распыляйте свою работоспособность, потом уже сегодня она в таком виде не проявится. В это время лучше всего делать то, что требует максимальных интеллектуальных способностей.
День С 11 до 12 часов возрастает уровень эритроцитов в крови, сердце продолжает работать ритмично в гармонии с психической активностью. Большие нагрузки почти не ощущаются. В полдень наступает пик производительности умственного труда, особенно у людей с хронотипом «жаворонки». (Для них утренние и дневные часы самые продуктивные, в такое время они могут буквально горы свернуть. Но с приближением захода солнца активность покидает «жаворонков».) Специалист в области физиологии труда, дортмундский профессор Йозеф Рутенфранц объясняет это тем, что «в предобеденные часы наша кратковременная память лучше, чем во второй половине дня». Эксперименты подтверждают это. Отсюда вывод: профессиональными делами лучше всего заниматься в первой половине дня. Начиная с полудня наступает первый спад активности. Реакции замедляются, кривая энергии опускается, падает физическая и умственная работоспособность. «Отдыхает» печень, начинает проявляться усталость, нужен отдых. Как установил доктор Юрген Цуллай из Мюнхена, исследующий влияние сна, «каждые четыре часа у нас наступает некоторая усталость. Лёгкий сон в перерывах между занятиями соответствует природной потребности человека». Похоже, именно этим объясняется то, что с 12.30 и почти до 15 часов практически у всех людей наступает спад работоспособности, достигающий порой 20%. Причём этот спад происходит совершенно независимо от того, принимал ли человек пищу и что именно он ел. Хронобиологи советуют в этот период поспать хотя бы несколько минут. В 13 часов мы проходим, пожалуй, самую низкую точку в 24-часовом цикле. Наступает «час пищеварения»: в это время образуется больше всего желудочного сока, даже если человек ничего не ест. Вывод очевиден: обеденный перерыв желательно планировать именно на это время. После 14 часов усталость постепенно проходит, работоспособность повышается. К 15 часам обостряются органы чувств. Постепенно мы входим в рабочую норму. Около 3 часов дня наблюдается пик работоспособности, особенно у людей с хронотипом «голубь», наибольшая активность которых приходится на послеобеденные часы. («Голуби» легко встают в 7–8 часов утра, но не на рассвете. Рабочий день у «голубей» начинается с 9 часов утра и может продлиться до самого вечера. Ложиться они стараются до полуночи. Такие люди отличаются гибкостью мышления и высокой мобильностью.) Если предстоит посетить зубного врача, лучше всего это сделать во время послеобеденного сна. Независимые исследователи из многих стран утверждают, что примерно в 15 часов наши зубы наименее восприимчивы к боли. Да и заморозка в этот момент действует в три раза дольше, чем в утренние часы. Между 15 и 16 часами – «час мастерства»: в это время наши пальцы проворны как никогда, а пульс и артериальное давление – самые высокие в сутках. На это же время приходится самая большая в сутках частота дыхания. К 16 часам уровень сахара в крови повышается. И хотя некоторые врачи это состояние называют «послеобеденным диабетом», такое отклонение от нормы вовсе не говорит о заболевании. Во избежание паники доверять измерениям сахара в крови в это время не стоит. Вечер Промежуток между 16 и 18 часами – «час спорта» – оптимален, по мнению хронобиологов, для выполнения физических упражнений. В это время наиболее интенсивно дышат лёгкие, максимальна мышечная сила и выносливость. Этот период называют также «часом роста»: волосы и ногти в это время суток отрастают быстрее всего. На второй пик работоспособности (между 16.30 и 18 часами) приходится наивысшая скорость счёта у школьников, а также у людей с хронотипом «сова» (такие люди с трудом встают рано утром, работоспособность проявляется у них ближе к вечеру и может продлиться чуть ли не до рассвета). «Нюхачам», дегустаторам и акустикам, а также гурманам и соблазнительницам неплохо учитывать, что чувство вкуса, слух и обоняние у нас особенно обострены между 17 и 19 часами. К 18 часам у людей понижается чувствительность к боли. Появляется желание больше двигаться. С 19 часов повышается давление крови, уменьшается мозговой кровоток, могут начаться головные боли. Появляется нервозность, мы готовы поссориться из-за пустяков. С 18 до 20 часов вес нашего тела максимален. Этот период – «час красоты» – идеальное время для ухода за телом: кожа наиболее проницаема и лучше всего впитывает активные косметические вещества. Если предстоит деловой ужин, то неплохо его назначить с 18 до 20 часов. Ведь это ещё и «час алкоголя», когда печень наиболее эффективно разлагает спирт. К 20 часам реакция на внешние раздражители ускоряется, водители находятся в прекрасной форме, аварий почти нет. В это же время («час общения») сильнее всего проявляется потребность в общении, поскольку тяжелее всего одиночество переносится между 20 и 22 часами. К 21 часу наше психическое состояние уравновешивается, повышается умственная работоспособность, обостряется память. Этот период особенно хорош для студентов и актёров для запоминания текстов или ролей. То, что с трудом удавалось запомнить днём, легче всего запоминается вечером. С 21 до 23 часов в крови почти в два раза возрастает уровень лейкоцитов – белых кровяных телец, которые играют главную роль в защите организма, уничтожая чужеродные тела и повреждённые клетки. Начиная с 22 часов иммунная система наиболее эффективно борется с инфекциями. В это же время понижается температура тела и происходит последнее за сутки важное изменение в организме: эстафету принимает парасимпатическая система – «успокаивающая» часть нашей нервной системы. Ближе к ночи начинает замедляться обмен веществ, уменьшается частота пульса (он снижается иногда на 15 ударов в минуту), замедляются все физиологические процессы организма. Продолжая работу по восстановлению своих клеток, организм начинает отдыхать и накапливать силы для следующего рабочего дня. 24 часа. Если мы легли спать в 23 часа, то в этот, последний час суток наступает время для сновидений. Наше тело и мозг подводят итоги прошедшего дня, оставляя полезное, отторгая всё ненужное. Мы – дети космоса Как мы видим, жизненные ритмы подчинены довольно строгим закономерностям. Чем точнее мы будем приспосабливать свой рабочий процесс под эти ритмы, тем продуктивнее будет наш труд, тем выше будет выносливость, меньше утомляемость и лучше общее самочувствие. При этом надо иметь в виду, что любое искусственное «подстёгивание» работоспособности в моменты её естественного спада, в том числе энергетиками и лекарственными препаратами, способно привести к негативным последствиям. Приём пищи тоже должен по возможности точнее соответствовать ритму пищеварения – иначе нам грозит не только лишний вес, но и болячки: гастрит, язвенная болезнь желудка и пр. Учёными обнаружена любопытная закономерность: каждые полтора часа у нас возникает желание что-то пожевать. Эта «оральная потребность» продолжается недолго – всего около 15 минут. Сильная воля или увлечённость каким-то делом – пожалуй, самые лучшие средства избежать обжорства в это время. Кстати, если принимать высококалорийную пищу только по утрам, масса тела не растёт, более того, постепенно начнёт снижаться и приходить в норму. Но если ту же самую пищу принимать в вечерние часы, наш вес будет, наоборот, увеличиваться. Чёткому ритму должен быть подчинён весь распорядок жизни, ибо каждый десинхроноз — рассогласование хода биологических часов во времени — вызывает временный разнобой в работе внутренних органов со всеми вытекающими последствиями. Нашему организму требуется некоторое время, чтобы более или менее приспособиться к новому времени. Так, данные, собранные за последние годы, показывают, что каждый раз после сезонного перевода часов в России фиксировался пик продаж медикаментов. И ещё одно замечание. Мы – дети космоса, и наш организм живёт не по «зимнему» или «летнему» времени, а по истинному – природному, по которому жили наши предки, с ориентацией на восходы и заходы солнца. Отсюда простая рекомендация: выстраивая свой режим, желательно ориентироваться на природное время, а не на «сезонное», которое с осени 2011 года в европейской части России опережает природное на 1,5–2 часа. Ведь указанные выше закономерности справедливы только для естественного, природного времени...» ВЕРНУТЬ ВРЕМЯ НАЗАД… А теперь « про ложку к обеду «. « Глава комитета Госдумы по охране здоровья Сергей Калашников (ЛДРП ) внес на рассмотрение палаты законопроект о возврате в России « зимнего времени», призванный также максимально приблизить все регионы страны к их астрономическому времени… Проектом закона предусматривается установление десяти часовых зон с учетом максимально приближенных к часовым поясам всемирного координированного времени UTC… По его словам, проведенные в течении 2012-2013 годов научные медицинские исследования « свидетельствуют о серьезном ухудшении в зимне-весенний период 2012 года состояния здоровья жителей тех регионов, где установленное зональное время опережает поясное «. «Многочисленные обращения граждан в Госдуму с требованием « вернуть время назад « подтверждают выводы научных, медицинских работников и практических специалистов, биологов о вреде здоровью от десинхронизации биологических ритмов с новой системой времяисчисления «, - подчеркивает парламентарий. Закон, в случае его принятия, вступит в силу 26 октября 2014 года в 2 часа 00 минут «. Это я прочитала в новостной ленте, буквально на днях. И подумала… о многом. Вспомнила разговоры о том, что и коровы не хотели доиться в установленные Законом «Об исчислении времени « утренние часы, и петухи не могли «придумать», когда же им кричать о наступлении утра, и люди маялись привыкая, да так и не привыкли… Пусть свершится. Слышащий, да услышит, что всему свое время.
.jpg)
