Доживаем последнюю неделю января, первого месяца нового года. Каким он был ? Каждый испытал на себе. А если коротко : то наверняка « в полосочку» … Но если так, то не стоит копить плохое ни в голове, ни в душе, ни в сердце, а оставлять «на полочках памяти» только яркое, светлое значимое, согревающее где-то изнутри… Его было больше, значительно больше. Только надо примечать. Это мое правило жизни. Были в январе дни, наполненные такой энергетикой, когда , словно, « чья-то невидимая рука « вела к тому, чтобы узнать новое о мире, о Вселенной, возможно, о себе, заглянуть в будущее, пусть с оттенком недоверия, сомнений, неприятия… Подталкивали к тому, чтобы переосмыслить события прошлого опыта, выстроить хоть самые малые планы на будущее, а если проще – озадачить себя, и самое главное – не потерять интерес и способность к духовному и творческому обновлению. В мире интернета, книг , журналов столько еще непознанного для себя, столько открытий, столько новых знаний : бери охапками, пользуйся в жизни своей, расширяй границы интересов, углубляй, размышляй, не соглашайся, оспаривай, добавляй свое видение… Как в песне : « не стоит прогибаться под изменчивый мир, пусть лучше он прогнется под нас …» К примеру, перебирая « завалы» отложенного «на потом», зацепилась глазом за маленькую позитивную заметку под названием « Семь секретов счастья « ( курьер « Оракула» 04/2012 ). И как было не заметить, если о счастье, его составных, я попробовала уже не один раз написать в блоге «. Но эта, которая когда-то пролетела сквозняком, вдруг «засела» в голове. « Счастье… Опять про тоже ? Счастье… А как оно может или не может вдруг постучаться в окно? Ниспосланное судьбою. Прийти и сказать : «Я тут ! « Вряд ли ? Обычно с боем счастье свое берут… А где начинается этот бой? Может быть в споре с самим собой ? «…- эти стихи использовала в одном из своих постов. Но тут – то , в этой заметке, все совсем просто . « Секреты счастья «… и всего СЕМЬ ! « Как сделать человека счастливым ?,- читаю я, - этот вопрос испокон веков занимает философов, религиозных деятелей, поэтов, писателей, художников и ученых ( можно бы и продолжить этот список : и психологов, и психотерапевтов…). И вот к каким выводам пришла на сегодняшний день НАУКА. Если хотите добавить себе в жизни счастья, неплохо выполнять следующие простые рекомендации: - Приобщайтесь к культуре. - Будьте физически активны, чаще бывайте на свежем воздухе. - Заведите домашнее животное. - Записывайте хотя бы по три хороших события, которые случились с вами в течение недели. Они найдутся обязательно. Не стесняйтесь писать благодарственные письма. - Оказывайте бескорыстную помощь другим людям. - Не бойтесь поддаваться ностальгии, чаще вспоминайте о том хорошем, что было в вашей жизни. - Занимайтесь сексом. Не прилагайте слишком много усилий к тому, чтобы быть счастливым. Здоровый пофигизм еще никому не мешал чувствовать себя на ять . « Не буду оспаривать – «секреты» ли это? Пожалуй, точнее «рекомендации», там так и сказано: « если хотите добавить себе в жизни счастья «. Добавить… Но так ли они полны ? Ведь каждый счастлив по своему… У кого-то оно умещается в одной фразе : « счастье – это когда тебя понимают !». Другие формулируют его пространнее : « Цветы ты видел на рассвете ? Ты птичьи слышал голоса ? Ты видел, как смеются дети ? Ты слышал майские леса? Согрел ты путника в ненастье ? И если ты ответишь: « Да !» Ты знаешь, что такое счастье ! И что такое красота ! « Да и много еще всякого написано в книгах, стихах, песнях… того, что необходимо для полного счастья. Соглашаюсь, что здоровый пофигизм – это тоже не лишнее. Но не хочу бесспорно принять фразу : « не прилагайте слишком много усилий к тому, чтобы стать счастливым..» Вот почему я напомнила часть стихотворения, строки которого отражают и мои понятия, « обычно с боем счастье свое берут «. И этот «бой» идет до последнего вздоха твоего. « Все умирает на земле и в море, Но человек суровей осужден: Он должен знать о смертном приговоре, Подписанным, когда он был рожден. Но сознавая жизни быстротечность, Он так живет – наперекор всему, Как – будто жить рассчитывает вечность, И этот мир принадлежит ему ! Это стихи Самуила Яковлевича Маршака , в них заложен глубокий смысл бытия. Жить наперекор всему, да так, словно весь мир принадлежит тебе одному ! Но наступает в жизни каждого такая пора: « о чем мы в юности мечтаем? Любимым нежно улыбнуться… И знаменитыми однажды, заветным утречком проснуться ! О чем мы в Старости мечтаем по мере лет унылых роста? С какою мыслью засыпаем? С какой мечтой?... Проснуться б просто…». А за это : встречать еще и еще рассветы, видеть деревья, цветы, слышать голоса птиц, улыбнуться в ответ на улыбку и какую-то « лепоту» правнука, обнять своих близких, сказать им слова ободрения и поддержки, слышать друзей и откликаться, что-то делать полезное для себя, других, не растерять свет и благодарность в глазах… за такое СЧАСТЬЕ надо вступать ежедневно « в бой» , даже с самим собой. И тут уже не до здорового пофигизма… А вы согласны с этим ? ЗАЧЕМ УМЫВАТЬ РУКИ Начну с иронии и подтрунивания над собой одним четверостишием поэта А.Жукова : « Ты знаешь все ! И слава богу ! Лишь одного не хочешь знать : что лучше понимать немного, чем много недопонимать «. Это я о выражении « когнитивный диссонанс «. Мне оно знакомо, благодаря порталу и постам уважаемого Сергея Васильевича, которое он нередко употребляет, отвечая на комментарии. Признаюсь, встретившись впервые с ним, заглянула в Википедию и поисковик. Узнав, что это, стала относиться к нему с присущим почтением и к значению, и употреблению. Бывают же такие открытия, которые просто когда-то проходят мимо. А тут решила освободится, хотя бы от части «архивов». В руки попадает опять же маленькая вырезка из газеты « Оракул» (досадую теперь, что не подписала дату и номер ее). Она называется : « «Зачем умывать руки «. Вырезала тогда, по-моему, из-за заголовка. А теперь… Давайте почитаем вместе : « Состояние, когда человек после принятия трудных решений начинает себя оправдывать, психологи называют когнитивным диссонансом. Неприятное состояние, что и говорить.. Вероятно, одной из самых известных личностей в истории человечества, испытавший этот самый когнитивный диссонанс , был Понтий Пилат, принявший решение о казни Христа. Но затем римский правитель по древнему иудейскому обычаю «взял воды и умыл руки перед народом «, как бы снимая с себя ответственность за последующую кровь и смерть Иисуса. ( есть красочная картинка, как Понтию Пилату поливает слуга из кувшина на руки). С тех пор выражение « умыть руки» и означает « я ничего не могу сделать, снимаю с себя ответственность «. Интересно, что исследования, проведенные недавно Спайком Ли и Норбертом Шварцем из университета Мичигана однозначно подтвердили : мытье рук, действительно, облегчает когнитивный диссонанс. Так что к старому правилу « Мойте руки перед едой», теперь можно добавить вторую часть – « и после того, как приняли нелегкое решение «. Вот такая заметка. Не буду никак комментировать. Скажу только, что из книг, фильмов, статей знаю, что знахари в старину, целители в настоящее время после каждого обследования больного человека, обязательно моют руки, чтобы снять и с себя отрицательную энергетику, которую они получают от нуждающихся в помощи. А может « просто умывают руки «… -
Таблица 93. Потери сил КБФ, прорывавшихся из Таллина, детализированные по подклассам кораблей и судов и причинам их гибели
Примечание: Если исключить из общего числа погибших кораблей и судов семь, погибших в результате аварий и захвата противником, а три, погибших по неизвестным причинам, считать погибшими от мин, то окажется, что потери от мин составляют 61,8%, от авиации — 34,5% общих боевых потерь. От общего количества вышедших из Таллина кораблей и судов потери, рассчитанные таким образом, составляют 15,1% и 8,4% соответственно.
Таблица 94. Распределение потерь в кораблях и судах между участвовавшими в Таллинском прорыве группировками сил
Из 44 потерянных боевых кораблей и вспомогательных судов КБФ пять малых кораблей и судов потеряны не в результате боевого воздействия, а из-за аварийных повреждений, полученных при штормовой погоде (четыре) и столкновении с буксирующим судном при уклонении последнего от бомб, сброшенных самолетом противника (один). Из 18 потерянных транспортов лишь девять погибли с большей частью находившихся на них людей сразу после подрыва на минах или попадания авиационных бомб. Другие девять были поначалу только повреждены, а затонули или были сожжены в последующем только после того, как в целом примерно 2/3 их пассажиров и членов экипажей были спасены. Аналогичная картина сложилась с тремя из шести погибших крупных ВСУ. При этом СС «Сатурн» затонуло через семь часов после повреждения, а ПМ «Серп и Молот», выбросившаяся на отмель у Южного гогландского маяка, только через день после этого была сожжена авиацией противника. А ШК «Вирония» потерял ход по вине командира БЧ-5, не имея повреждений от воздействия оружия противника, и, находясь в дрейфе, лишь через пять часов после потери хода затонул дважды подорвавшись на минах. Но с этих ВСУ удалось спасти лишь около 1/3 людей. 29-30.08 в Кронштадт пришли 146 кораблей и судов из состава сил, прорывавшихся из Таллина. Еще 16 кораблей и судов (13 кораблей, временно перешедших из состава прорывавшихся сил в состав гогландского ОПР, ТР «Казахстан», устранявший повреждения у о. Вайндло, и две ПЛ прикрытия — М-98 и М-102) пришли в Кронштадт в период с 31.08 по 7.09, а один — ТКА № 144 — остался в б. Сууркюлян на о. Гогланд. 132 боевых корабля и катера, прорвавшиеся из Таллина, составляли 43% количественного состава КБФ по состоянию на 30.08.1941 г. Подробнее о них — в табл. 90 и примечаниях к ней. Из общего числа кораблей и судов, вышедших 28.08.1941 г. из Таллина, 142 перевозили эвакуируемые войска, а также жителей Таллина и Палдиски. Из них 65 кораблей и судов приняли людей в Таллине и Палдиски, а еще 77 спасали в море и доставляли спасенных людей на острова Финского залива и в Кронштадт (в спасении участвовали также 22 корабля и судна из числа 65, принявших людей в Таллине и Палдиски). Кроме того, в спасательных действиях и перевозке спасенных людей с островов приняли участие 55 кораблей и судов из числа 80, выделенных командиром КВМБ (ОВР КБФ), включая гогландский ОПР. Итак, из 305 кораблей и судов, участвовавших в Таллинском прорыве, защитников и жителей Главной базы КБФ вывозили из Таллина, спасали в ходе прорыва и перевозили с островов Финского залива в Кронштадт 197 кораблей и судов (64,6%). Каждым из них были совершены с этой целью от одного до четырех походов. При этом было потеряно 34 корабля и судна (17,3%). Приведенные в двух предыдущих абзацах сведения подтверждаются табл. 28, 74, 78-80, 82, 83, 85, 86, 92, 100, 104 и документами прил. 13 настоящего труда. Силы КБФ в ходе Таллинского прорыва были ослаблены, но противнику не удалось разгромить их и выполнить приказ Гитлера о недопущении прорыва флота к Ленинграду. Хотя группировка транспортов, входившая в состав прорывавшихся сил, была уничтожена (потеряны 90% ТР), большая часть людей с них была спасена. Потеря 18 транспортов на деятельность Балтийского флота и Балтийского государственного морского пароходства в последующие периоды Великой Отечественной войны (по крайней мере до выхода Финляндии из войны) большого влияния не оказала. Им все равно на Балтике негде было плавать, а в осажденном Ленинграде трудно было поддерживать их в исправности и не допустить гибели при артиллерийских обстрелах и авиационных ударах противника.
в) результаты эвакуации и перегруппировки личного состава КБФ, 10-го ск, вольнонаемных служащих КБФ и части населения из Таллина
В разделе 2 главы 3 настоящего труда было установлено как общее число людей, вышедших из Таллина на кораблях и судах для прорыва в Кронштадт, так и их число по категориям (военнослужащих КБФ, 10-го ск и пограничных войск, вольнонаемных служащих КБФ, гражданских лиц) и по функциям при прорыве (пассажиры, личный состав кораблей и судов). В «Отчете о переходе флота в Кронштадт и эвакуации ГБ Таллин 28.08-29.08.1941» [док. Вместо введения] названо число доставленных в Кронштадт военнослужащих, но «из-за скромности» подписавших и утвердивших отчет не сказано, что в это число вошли и военнослужащие из состава экипажей кораблей и судов, комендантских команд и управлений корабельных соединений, прорывавшихся из Таллина. До сих пор ни в одном официальном документе или военно-исторической публикации не названо число гражданских лиц, принятых 28.08.1941 г. на корабли и суда в Таллине и доставленных в Кронштадт и Ленинград. Известно, что 30.08.1941 г. находившийся в Ленинграде нарком ВМФ послал донесение о Таллинском прорыве Верховному главнокомандующему, в котором доложил: «Эвакуировалось людей около 20 000 человек. На последний момент прибыло в Кронштадт и высадилось с подбитых кораблей на острова 12 225» [док. № 1310]. Из донесения можно было понять, что речь шла о военнослужащих пассажирах, из которых, можно предположить, 7775 человек погибли, но в явном виде об этом сказано не было. 7.10.1941 г. заместитель наркома Морского флота доложил своему наркому не подтвержденную никакими реальными сведениями оценку людских потерь в ходе Таллинского прорыва: «Погибло... по оптимальным подсчетам не менее десяти тысяч человек» [док. № 1367]. Надо полагать, замнаркома имел в виду и военнослужащих, и вольнонаемных, и гражданских лиц, поскольку разделить их он не мог. 13.04.1942 г. Военный совет КБФ утвердил «Отчет...», в котором вначале говорилось, что: «Всего на ТР ТР было посажено около 20 400 человек личного состава частей КБФ и 10 СК»Гэ, а затем было сказано: «Из всего состава погруженных войск и команд кораблей в числе 23 000 чел. в Кронштадт и Ораниенбаум прибыло 18 233 чел., т. о. погибло всего 4767 чел., главным образом из личного состава КБФ...» [док. Вместо введения].
В 1962 г. ГШ ВМФ издает том III военно-исторического очерка «Военно-морской флот Советского Союза в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.» [библ. № 22]. В нем можно прочитать: «Всего на транспорты и корабли было посажено 20 400 человек (эта цифра - из «Отчета...» [док. Вместо введения]. - Р.3.)... Вместе с судами погибло около 10 тыс. человек (эта цифра из докладной записки замнаркома Морского флота [док. № 1367]. - Р.3.)... В Кронштадт на кораблях и судах было доставлено почти 16 000 человек» (эта цифра появилась в [библ. № 22] неизвестно откуда. — Р.3.).
15 АО ЦВМА. Ф. 9. Д. 136. Л. 27 [док. Вместо введения].
В сноске к этому тексту говорится, что, по данным штаба КБФ, погибли около 9000 человек (видимо, речь шла об эвакуировавшихся военнослужащих пассажирах, и цифра эта совпадает с рассчитанной автором). Поскольку в военно-историческом очерке речь шла только о военнослужащих, непонятно, зачем взяты 10 000 человек из докладной записки замнаркома Морского флота, в которой речь шла обо всех пассажирах — военных и гражданских. Но главное заключается в том, что авторы очерка, видимо, не попытались решить уравнение 20 400-10 000 = 16 000 (?), уменьшаемое, вычитаемое и разность из которого продолжают «гулять» но военно-историческим публикациям. Такая нестыковка официальных данных, на которых зиждилась оценка выполнения КБФ поставленной задачи, вызвала у автора желание найти более близкие к истинным значения цифр, позволяющих справедливо оценить итоги Таллинского прорыва. Выполненное исследование позволило установить следующие людские параметры результатов Таллинского прорыва, представленные в табл. 95.
Таблица 95. Результаты эвакуации и перегруппировки личного состава КБФ, 10-го ск, вольнонаемных служащих КБФ и части населения из Таллина
Показанные в этой таблице цифры получены на основании следующих соображений: — всего в прорыве из Таллина участвовали 41 992 человека (табл. 30); — прибыли в Кронштадт, Ораниенбаум и Ленинград 26 881 человек. Это 9646 человек, принятых в Таллине и Палдиски на корабли и суда, а также спасенных во время прорыва кораблями и судами из состава прорывавшихся сил, а также кораблями и судами, высланными навстречу прорывавшимся из Кронштадтской ВМБ, и доставленных ими непосредственно в Кронштадт, Ораниенбаум и Ленинград (табл. 74). Это также 6180 человек личного состава прорывавшихся кораблей и судов, прибывших из Таллина непосредственно в Кронштадт, Ораниенбаум и Ленинград. Эта цифра получена следующим образом. Из Таллина вышли 8173+1179=9352 человека личного состава кораблей и судов (табл. 24, 29). Из этой цифры вычтем 1581 человека, погибшего с кораблями и судами в ходе прорыва, а также 1591 человека, спасенного с погибших кораблей и судов (табл. 96), поскольку последние вошли в общее число спасенных людей, упомянутых в предыдущем и следующем абзацах. Тогда получаем: 9352-1581-1591=6180 человек
Посмотрел несколько бездарных серий о небритом командире, напоминающем мента. Фу! Мой любимый рассказ о Звереве превращен в путешествие с конем в «теплушке». Смысл и тонкий флотский юмор потерян. Остальные эпизоды, за исключением заимствованных у меня морских баек, просто не выдерживают критики. Мои рассказы, в частности, про «Феликс», который печатает деньги, (замененный на машинку для скручивания сигарет), еще как-то смотрятся. Рассказ использован не один, и они живо выделяются из общей жвавомассы. Удачи плагиатору! Тештесь моим юмором, мне не жалко. У меня еще много его есть.Промолчал бы, но возмущенные друзья звонят:смотри, твое тащат!. А я отвечаю: пусть тащат. Вы ж знаете автора, так что успокойтесь. меня популяризуют!
На нас уже форма морских курсантов. Вместо красных якорьков на погончиках золотистые якоря, а вместо трех красных «угольников»на левом рукаве красуется одна «галочка»тоже золотистого цвета, над которой располагается того же золотистого цвета звездочка — первый курс Высшего военно-морского училища. Поскольку училище наше считалось тогда очень секретным, на ленточках бескозырок — надпись: «Военно-Морские Силы». Приняв присягу и водрузив свои винтовки в «пирамиды», строимся во дворе, против главного входа в училище, украшенного традиционными адмиралтейскими якорями и колоколом-рындой (мы отбивали на ней традиционные «склянки», неся службу рассыльных дежурного офицера по училищу). Сейчас перед нами составленный из нескольких длинный стол, покрытый зеленым сукном. На столе аккуратными стопками разложены аттестаты нашей «зрелости», рядом чернеют ножнами «морские шашки»— рудименты абордажных боев — палаши. Вызываемые по одному из строя получаем аттестаты и «шашки». Закрепив палаши на своих широких флотских ремнях и придерживая их левой рукой, четко печатаем шаг, равняясь на своего любимого Бориса Викторовича, маршируя мимо превратившегося в трибуну длинного стола. От переполняющей нас гордости практически не различаем лиц еще каких-то адмиралов и офицеров, стоящих рядом с ним...
Наступает новый период жизни. После уже упоминавшегося «Курса молодого бойца»в нахимовском лагере у озера Суло-Ярви и отгуливания месячных отпусков начинается учеба в Высшем училище. На первый взгляд, если судить по распорядку дня и некоторым общеобразовательным предметам, особых изменений в нашей жизни не было: та же математика, та же физика и та же химия, только высшие. Даже плавное перерастание химии в химическое оружие было не очень заметно. Показали нам и совсекретный фильм об атомном оружии, но и он как-то не произвел особого впечатления. Тогда мы еще не осознавали, что атомная энергетика скоро, не спрашивая, ворвется в нашу жизнь. Что многим из нас придется служить на подводных лодках с этой энергетикой, а еще через несколько лет — и командовать такими лодками. А уж то, что носить на своих «бортах»ядерное оружие придется всем, кто будет служить на кораблях, мы даже не представляли. Появились в программе нашего обучения и совсем новые общеобразовательные предметы: теоретическая механика, начертательная геометрия, ну и, конечно же, «Основы марксизма-ленинизма» (ОМЛ). Специальные же предметы, такие, как навигация, лоция, мореходная астрономия, теория и устройство корабля, устройство и управление подводной лодкой, тактика, история военно-морского искусства, военно-морская география, артиллерийское, торпедное, минное и противоминное оружие и их использование, приборы управления стрельбой и электронавигационные приборы, средства связи и связанные с ними электротехника, радиоэлектроника — изучались нами с интересом и даже с удовольствием, укрепляли наши романтические чувства и любовь к морской службе.
Было, правда, и несколько предметов, которые, видимо по нашему возрастному легкомыслию, воспринимались с большой долей юмора. Например, очень полезная в морском деле гидрометеорология именовалась «гидромутью», хотя многие используемые ею народные приметы, прогнозирующие погоду, запомнились на всю жизнь. Тут и чайка, которая села в , предсказывающая хорошую погоду, и та же чайка, ходящая по песку и сулящая моряку тоску, и многое, многое другое. Но вот «гидромуть» и все тут! А с высоты прожитых бок о бок с «личным составом» лет понимаю, что наука «Основы воинского воспитания» и вовсе не воспринималась всерьез. Впрочем, может быть от того, что читал нам этот курс «политрабочий»— полковник Макушкин. Он, правда, произнося свою фамилию, умышленно делал ударение на первом слоге. Но от этого было еще смешнее. На занятиях по общевойсковой подготовке уже упоминавшийся полковник Мочало и его подчиненные капитаны и майоры учили нас обороняться и наступать, как водится, на «ящике с песком». Это было, пожалуй, интересно. Особо хочется сказать о нашей строевой выучке. К ней мы питали привитое еще в «подготии» уважение даже... Воспитанники подготовительного и курсанты-балтийцы любили строй. Разве можно забыть лихие марши-переходы под оркестр и под барабан, со знаменем от училища по Лермонтовскому, Измайловскому и Майорова (ныне Вознесенскому) проспектам на предпарадовые тренировки и парады на Дворцовой? Я как-то сосчитал, и получилось, что «оттопал» я 14 парадов...
Помню, как перед последним броском через Невский под Арку Главного Штаба мы, сложив в «козлы», то есть в эдакие шалашики свои «винторезы», перекуривали и отдыхали на Исаакиевской площади, вокруг конной статуи Николая Первого. И что интересно, разбирая по команде перед построением эти «козлы»никто не путался: брал сразу только свою винтовку, которую знал «в лицо»! Вспоминается и выезд в Москву на майский парад в 1952 году. Перед этим выездом мы два месяца тренировались на площади перед Кировским исполкомом. Здесь, под сапогами Сергея Мироновича, мы ходили «гусиным шагом» одиночно под барабан и маршировали, держа равнение, под оркестр, в строю-«коробочке». Наконец, привезли нас в столицу где-то в первых числах апреля. И что же? На первой же тренировке на площади перед Речным вокзалом нашу строевую подготовку раскритиковал «в пух и прах» помощник начальника Главного штаба ВМФ адмирал с мрачной фамилией Могильный (Дмитрий Сергеевич). Между прочим, в конце своей службы мне довелось работать с его сыном — капитаном 1 ранга Могильным, в одном из управлений ВМФ в Москве. Но это к слову. А тогда разочарованию и досаде нашей не было предела. Мы же два месяца оттренировались в Ленинграде и считали себя вполне готовыми к прохождению по Красной площади! Мы-то надеялись (святая наивность!), что отдохнем в столице перед парадом... А нам адмирал бросил фразу: «Никуда не годится! Начинайте все снова, с одиночной подготовки!» И началась самая настоящая муштра. Но и в ней были «окна». Обедали мы в ресторане Речного вокзала. Ресторан был в то время почти загородным. Сюда частенько подкатывали «лимузины»с какими-то, очевидно, высокопоставленными мужчинами с очаровательными молодыми дамами, явно не женами. Их ждал конфуз. Ресторан работал только на обслуживание парадного Морского полка. Так что лимузины были вынуждены разворачиваться и уезжать... Как-то подкатил черный автомобиль, из которого выпорхнула известная уже в то время актриса с известным же колоритным актером. Это были герои «Кубанских казаков»: артисты Клара Лучко и ее будущий муж - ныне покойный Лукьянов. Они, узнав, что ресторан фактически закрыт, не уехали сразу, а немного поболтали с нами к нашему же «жеребячьему» восторгу: как же, познакомились с «живыми» артистами!
А однажды, на очередную тренировку с проверкой приехал всего Военно-Морского Флота страны, командовавший этим флотом всю войну, Николай Герасимович Кузнецов. Был он к тому времени возвращен из опальной ссылки на Дальний Восток усатым генералиссимусом, назначившим его военно-морским министром СССР (было тогда два министерства: Военное и Военно-Морское). Поскольку пребывал тогда Николай Герасимович в относительно странном звании «вице-адмирал»(будучи наркомом ВМФ имел он самое высокое звание на флоте - Адмирал Флота Советского Союза), титуловать его, отвечая на «Здравствуйте, товарищи курсанты!», следовало «Здравия желаем, товарищ военно-морской министр Советского Союза» вместо обычного «товарищ адмирал!». Ну, и, как это всегда бывает, перед самым приездом министра, то есть уже после того, как нами был отработан до автоматизма этот титул, какой-то начальник, прибывший из Главного штаба непосредственно перед приездом министра, сократил ритуальную фразу: следовало здороваться «Здравия желаем, товарищ военно-морской министр! »То есть произнести титул, не добавляя «Советского Союза». Все вроде бы поняли, но лишний раз потренироваться не успели. Николай Герасимович опередил такую тренировку. И вот, после слов «...товарищ Военно-Морской министр...»чей-то тонкий голосок попытался было по привычке прокричать «...Совет...», но опомнясь, захлопнул рот. К чести министра, он сделал вид, что не заметил оплошности, а мы, к нашей чести, не расхохотались. В ходе подготовки к параду была проведена традиционная строевая прогулка по улице Горького (ныне Тверской) от Белорусского вокзала до Манежной площади. Тут мы не подкачали! Четко печатая шаг, пели «Варяга» и после слов «Прощайте, товарищи, с Богом, ура!» дружно подбросили вверх свои бескозырки, аккуратно поймав их где-то на уровне штыков. После парада перед посадкой на голубые «форды»— грузовики, отвозившие нас в Алешинские казармы, в переулке, примыкавшем к площади Маяковского, мы, по традиции оторвав от своих парадных каблуков прибитые к ним металлические подковы, выложили ими прямо на проезжей части гигантский якорь со звездой, точно такой же, какой был изображен на наших бляхах! На самом же параде, равняясь на Мавзолей, мы смотрели только на легендарного вождя, сухощавого старика — Иосифа Виссарионовича Сталина. Культ личности был в своем апогее!
Любимцева Ирина Анатольевна в разные годы
Кстати, коль уже речь зашла о культе личности Сталина, хочу привести один весьма печальный пример «политической близорукости». В одном из классов еще Подготовительного училища на уроке истории произошел такой эпизод. Изучали «Историю ВКП(б)». Урок вела преподаватель Ирина Любимцева. Она, кстати, была довольно привлекательной, вполне соответствовала своей фамилии: все мы были в нее немножко влюблены. Один из воспитанников (фамилии его я, к сожалению, уже не помню) задал ей вдруг, как сейчас говорят, не вполне корректный вопрос: «Товарищ преподаватель! Вот Вы говорите, что Иосиф Виссарионович Сталин — очень скромный человек. Говорите, что «Историю Партии» написал он сам. Почему же тогда учебник этой «Истории» изобилует фразами, восхваляющими вождя? Как он мог такое допустить?» В классе воцарилась тишина... Ирина Владимировна помолчала, а затем, как можно спокойнее, пообещала ответить на этот вопрос на следующем уроке. В ту же ночь в кубрик (спальное помещение), как рассказал потом воспитанник, стоявший дневальным, прибыли командир роты, начальник особого отдела училища и старшина-баталер (заведующий «каптеркой», где хранились вещи). «Любопытного»воспитанника разбудили, попросили одеться и взять необходимые вещи, вывели из ротного помещения, и больше никто из нас никогда его не встречал... Такие были времена, как сказал бы ведущий телепрограммы Владимир Познер... Однако продолжим рассказ об учебе в высшем училище...
Курсант Р.Рыжиков
Практика тоже заметно отличалась от плавания по Финскому заливу на парусниках. Практиковались мы в основном на Северном флоте. Бывали и на крейсерах, и на эсминцах, и на тральщиках, и на противолодочных кораблях, и на торпедных катерах, и даже на самолетах морской авиации нас «облетывали»! Но, самое главное, выходили мы в море на подводных лодках. Это были «Катюши»(«К»), «Ленинцы»(«Л»), «Сталинцы»(«С»), и «Шуки»(«Щ»). Лодки были, конечно, старые. Большинство из них имели на своих рубках звезды, обозначавшие количество потопленных вражеских судов или сбитых немецких самолетов. Помню, что в Полярном, на практике, листая «Исторический журнал»одной из лодок, перешедших с Балтики на Север уже после войны, а в 1941 году зимовавшей в Ленинграде, я наткнулся на трагическую запись. Записано было примерно так: «Стоим у стены набережной, против Летнего Сада. Начался налет вражеской авиации. Ведем огонь по врагу из всех огневых средств. Налет окончен. Во время него убит верхний вооруженный вахтенный матрос Степан Кузьмин. Он до последнего вздоха стрелял по самолетам из своего карабина». Боже мой, что творилось в моей душе! Мое юношеское воображение рисовало героическую смерть этого матроса. И я ему всерьез завидовал! Случались, как всегда, и курьезные «приключения». Остановлюсь на некоторых, особо поучительных.
Практика в Полярном
Вместе с экипажем одной из лодок проходили довольно неприятную процедуру, обязательную для всех подводников — легководолазную подготовку. В специальном бассейне сооружен тренажер - отсек подводной лодки, из торпедных аппаратов которой, имитируя выход из потерпевшего аварию подводного корабля, следовало выходить в воду бассейна, а затем по буйрепу (специальному тросу, прикрепленному к выпущенному буйку) выйти на поверхность. Маски индивидуально-спасательных аппаратов, в которых это упражнение отрабатывалось, были для нас великоваты и, естественно, пропускали воду к нашим лицам. Я умудрился выпустить из своего рта загубник (приспособление, соединяющее рот с дыхательным клапаном аппарата) и ... ртом и носом хлебнул-таки порядочное количество воды. Естественно, спаниковал. Фактически утонул. Помню только зеленую воду перед глазами и все. Сознание потерял. Очнулся уже на стенке бассейна от того, что кто-то надо мной производил какие-то манипуляции, и из моего рта фонтаном била вода. Теперь-то я знаю, что меня откачивал мичман-инструктор. Этот же мичман, как только я пришел в себя, заставил меня вновь лезть в торпедный аппарат и повторить упражнение. «А то бояться будешь!» Сгоряча я выполнил неприятную процедуру и действительно больше никогда не боялся. Второй курьез был связан с извечной проблемой борьбы за живучесть подводных лодок. Дело было так. «Катюша», на которой группа курсантов и я в том числе дублировала торпедистов, отрабатывала одну из задач боевой подготовки в море. В ходе отработки выполняли упражнение «Покладка лодки на грунт». «Покладка»совершалась на глубине 60 метров, грунт — каменистый. На борту лодки был командир бригады лодок — Герой Советского Союза, капитан 1 ранга Калинин (он некоторое время спустя сменил на должности начальника кафедры тактики нашего училища известного подводника Петра Грищенко).
Капитан 1 ранга в отставке Калентьев Владимир Ильич, ветеран Поисково-спасательной службы ЧФ
Суда проекта 527 очень удачные спасатели надводных кораблей и подводных лодок, маневренные, с отличными мореходными качествами, оснащены совершенной техникой, водолазным и спасательным колоколом, наблюдательной камерой, уникальной подводной связью. Способны тушить пожары лафетами на верхней палубе и надстройках с дистанции 100 метров. Свозимая аварийная партия снабжена современной техникой для тушения пожара внутри корпуса, борьбы с водой. Если вооружить все водоотливные средства, то осушать затопленные отсеки можно с производительностью 4000 тонн в час. Для постановки над ЗПЛ кроме трёх якорей имеются четыре специальные корабельные швартовые бочки. Легко освоился с кораблём и экипажем, так как многих хорошо знал. При изучении устройства корабля, техники, методов их использования офицеры и мичманы доброжелательно делились знаниями и опытом обслуживания механизмов. Поэтому на самостоятельное управление сдал экзамены быстро. На СС-26 не надо было отрабатывать и сплачивать экипаж. Это уже толково было сделано первым командиром судна Демидовым и Балиным А.И. Традиции заложены эпроновские. Часть офицеров ещё участвовала в приёмке корабля от завода. Задача была не растерять то, что уже создано, совершенствовать навыки эксплуатации техники судна и уровень боевой подготовки. С помощью сплочённого офицерского коллектива удалось это сделать, иначе и быть не могло. Демидов, Балин подобрали и сплотили толковый, грамотный, высокопрофессиональный коллектив. По штату было двенадцать офицеров: командир, замполит Белоусов, вскоре Машек, у него освобождённый секретарь комитета комсомола – мичман, помощник командира Коптяев, трудолюбивый, исполнительный, требовательный, грамотный офицер, заочно учился в училище им. Фрунзе. Командир БЧ-5 Ремер – потомственный офицер, интеллигентный, образованный, требовательный, справедливый, талантливый механик; командир группы Василатий – опытный механик, пришедший на службу из гражданского флота, обошедший полмира. Штурман Столяров, командира БЧ-4 запамятовал, старшина команды у него Загорулько, который вскоре стал командовать связью, так как должность командира БЧ-4 сократили. Старший водолазный специалист Горячев, участник Великой Отечественной войны, командир группы водолазов Нежмаков, окончивший «Дзержинку», по специальности корабельный инженер – водолазный специалист. В дальнейшем на учениях, как правило, выполнял обязанности инженера по АСР. Расчёты делал быстро, ничуть не хуже Муханова, инженера дивизиона. Врач Кохтов, исключительно добросовестный, знающий и умеющий потомственный врач, чуткий интеллигентный человек, его помощник Черетских, интендант Болоха. Первый показал себя как профессионал штурман Столяров. Швартовался в Южной бухте, место нам отвели первое, на «Минной». Он мне докладывал время поворота, лежания на курсе, отдачи якоря, скорость хода. Интуитивно всё уже на глаз прикинул, а эти подсказки помогали. По окончании швартовки захожу в штурманскую. На столе развернутый планшет со всеми данными по швартовке, поблагодарил его за службу. В дальнейшем смело, не по интуиции швартовался к причалам, как в Главной базе, так и в Стрелецкой бухте. Когда ушёл Столяров, заставлял штурманов делать также, но не у каждого получалось. Под стать офицерам и мичманы, старшины команд, водолазы Карпаев, Маснев, Титов, боцман Цуркан, Загорулько. С таким командным составом экипаж отрабатывали вполне успешно. Курсовые задачи сдавали с первого захода и с хорошей оценкой. На тренировочных и зачётных учениях экипаж действовал слаженно, споро, умело, серьёзных замечаний, как правило, не было. Много неудобств было при выборке и сборке комбинированных швартовых бочек. Не только долго по времени, но и очень много грязи от них на юте. Сноровки, умения такелажникам было не занимать, а вот грязь убирать нудно. Изматывало постоянное дежурство, до трёх недель в месяц. Сход с корабля в это время запрещён. Поэтому досугу уделяли достаточно внимания. Заместитель по политчасти Машек организовал художественную самодеятельность, организовали викторины по знанию специальности, устройству корабля, общей подготовке, уставу, проводили лекции по истории, географии. Много внимания уделяли спорту. Организация службы под руководством Коптяева соответствовала требованиям устава. Дежурный по кораблю – офицер, по низам – мичман, у трапа – старшины первой, второй статьи. Проверки плановые и внезапные серьёзных замечаний не выявляли. Офицеры по вечерам собирались в кают-компании. Кохтов хорошо играл на пианино, кое-кто из офицеров подпевал, другие играли в домино, шахматы. Шёл непринуждённый военно-морской трёп. Заводилами были Ремер, Кохтов, Нежмаков. Эта, не лишённая чувства юмора, дружная троица скучать не давала. Брали на карандаш острые шутки, нелепые высказывания, ответы обрабатывали в стихотворной форме, записывали на магнитофон и в подходящий момент при очередном сборе через магнитофон выдавали это на гора. Смех, никто не обижался. Дружеская шутка, веселая подначка – движущая сила на флоте. Своеобразно проходили занятия с офицерами, семинары, групповые упражнения. Собирались в кают-компании на занятия, обсуждали и разбирали ответы на поставленные вопросы. И эта троица обязательно найдет какую-то каверзу в ответе или вопросе, отвечающий тушуется, остальные снисходительно улыбаются. На следующий вопрос «обиженный» сам старается подсунуть каверзу. И честно говоря, занятия проходили очень продуктивно, свободно. Ведь не зная ответа на вопрос по теме, каверзу не подсунешь. Естественно и мне надо было быть на высоте, негоже командиру опростоволоситься. А попасть на зуб «троице» запросто. По праздникам, как и на СС-15, приглашались семьи, знакомились с судном, флотским бытом. Для детей устраивали различные аттракционы. Водолаз в разгар веселья доставал из-под воды подарки от Нептуна, всякие вкусности, конфеты, печенье, фрукты, обязательно живых крабов, рапанов, морских коньков, мидий. Восторгу и радости не было предела. Обед в кают-компании проходил с рюмкой чая по сценарию наших вечерних посиделок только без «козла» и шахмат. Это объединяло коллектив, помогало в семейных отношениях, жёны объединялись, помогали друг другу и мужьям в службе, очень жаль, что сейчас эти мероприятия прекратились. О службе на СС-21. СС-21 прибыл к нам с Северного флота, успешно совершил переход, вошёл в состав дивизиона. При проверке штабом флота судно не понравилось командованию уровнем организации службы, подготовленностью экипажа, дисциплиной. Мое личное мнение, причина – независимость командира Арюкова. Его снимают, офицерский состав практически расформировывают. По плану Генерального штаба в июне судну запланирована боевая служба, за четыре месяца судно должно быть подготовлено к ответственному походу. Офицеров отдел кадров собирал со всего флота. Из северян остались помощник Усов, водолазные специалисты Данильченко и Заика, мичманы, от флота – замполит Власенко, штурман Самбросов, командир моторной группы. От дивизиона – командир БЧ-5 Василатий, врач Кохтов. Матросов, старшин пропустили через своё сито особисты. Помог Смирнов В. – дивизионный «Добрый вечер». Единственный порядочный особист из тех, которые встречались по службе. Подготовкой занялся серьёзно, с азов. В базе проводили только ППР и заправки. В июне сдали все курсовые задачи, более-менее успешно. Сплотился офицерский коллектив. Прошли серьёзную проверку штабом флота. Получили «добро». В начале августа под флагом командира 409 ОДАСС Столярова вышли на боевую службу. Проливы прошли в готовности №1. Все механизмы на КП и БП в немедленной готовности, особенно запасное управление рулём, машинный телеграф. Первые дни плавания всегда трудные, идёт отлаживание походного режима, механизмов. Еще и ещё раз проверяется крепление палубных и внутрикорабельных механизмов и устройств, отлаживается распорядок дня, ходовые вахты, дежурство. Хлопот и работы офицерам хватает. Главное, всё должно делаться основательно, спокойно, без суеты, но оперативно. С приходом в точку №5 приказом командира пятой эскадры СС-21 зачислен в её состав. Комдив сошёл с борта и с оказией убыл в Севастополь. Няньки нет, подсказать некому. Принимать решения и нести ответственность самому. Но задачи поставлены, надо их выполнять. Первая задача, поставленная штабом эскадры: осмотр винторулевой группы, забортных отверстий кораблей в Порт-Саиде. На переходе место определяли по радиопеленгам и астрономически. Заставлял штурмана и вахтенных офицеров решать астрономические задачи и определять место два-три раза в час. В дальнейшем очень помогло. В Порт-Саиде ошвартовались лагом к эсминцу 56 проекта. Время дали десять суток. Осмотрели подводную часть кораблей, их было четыре – два эсминца и два сторожевых корабля 50 проекта. Очистили от ракушек кингстоны, забортные отверстия, проверили и подтянули сальники гребных валов. Провели экскурсии по городу. Город-порт небольшой, улицы прямые, чистые, дома невысокие, оригинальной архитектуры, крыши плоские, зелёные. Людей на улицах очень мало, все выехали, осталась только беднота на окраинах города, где сплошной песок, беспорядочно расставлены хибары, с двумя-тремя чахлыми деревцами и парой голодных, измученных животных, называемых козами, как они на ногах держатся, не знаю. Магазины, ларьки – всё закрыто, базара нет. Пляжи на побережье благоустроены. Шикарные многоэтажные гостиницы тянутся на несколько километров. Но всё пусто, израильтяне часто обстреливают город, но разрушений не видел. Офицер связи – араб, что возил нас по городу, показал дом, в который попал снаряд. Красивая многоэтажная гостиница и на высоте третьего этажа в восточной стене дыра от 76-мм снаряда. Ох! Видели бы наши обстрелянные в войну дома. Свежие овощи, фрукты арабы доставляли нам каждый день. Мыть их нужно было очень тщательно, иначе можно получить дизентерию, на чём и попались. На эсминцах 30% личного состава были уже больны. Врач лично проверял, как моют в хлорной воде получаемые овощи, но не убереглись. Заболело семь человек. По окончании работ в Порт-Саиде на переходе в Александрию получаем «радио» по эскадре: такой-сякой СС‑21 заразился в Порт-Саиде дизентерией и заразил стоящие там эсминцы. Тогда понял, почему командир отряда поставил нас лагом к их борту, а не к причалу. Оправдание не приняли, выговор схлопотали. Начало неважное. Больных быстро вылечили гранатами, подсказал шипшандер (снабженец) араб. Варили компот из кожуры граната. В дальнейшем больных не было. В Александрии поставили нас к пассажирскому причалу лагом, по корме плавбазы «Котельников» со штабом эскадры на борту. Причал двухсторонний, очень красивый, ухоженный, много зелени, деревьев, цветов. Вокзал двухэтажный, красивое светлое здание, большой комфортабельный зал ожидания, ухоженный, со множеством ларьков и магазинчиков с сувенирами и всяким товаром, вплоть до компьютеров, что для нас было в новинку, телевизорами и даже шубами. Территория убирается и поливается утром и вечером. Стоим мы у этой красоты, а куда выбрасывать отходы с корабля? Дома по вечерам выносили в мусорные баки. А тут? Заказали мусорную баржу, а её нет день, два. Офицер связи араб говорит, баржа приходит один раз в неделю. Советует выбрасывать мусор прямо на причал напротив корабля. Когда стало невмоготу, выносили мусор прямо к цветочной клумбе. Не прошло и пяти минут, как человек двадцать тощих оборванных арабов, ругаясь друг с другом, растащили за пять минут всю кучу, причал чист. Стоя у причала, пользоваться трансляцией на верхней палубе, играть тревоги, проводить учения запрещалось. Отрабатывали экипаж в море, во время водолазных спусков, четыре-пять дней в неделю. Были довольны, так как у причала донимали ночные проверки штабом эскадры, за любую мелочь – на ковер к начальнику штаба. Стояла задача в том числе обеспечения выхода на полигон БП арабской подлодки. Накануне выхода офицер связи привозил меня в штаб ВМФ и там в кабинете командира уточняли и согласовывали план. На наши подводные лодки 613 проекта у нас была аварийная папка, так что помощь мы были готовы оказывать. Подлодки только начинали передаваться Египту, поэтому на борту были представители советской стороны. Офицеры, мичманы именовались советниками, но обслуживание механизмов, управление ПЛ было целиком на их плечах. Характерный эпизод. Перед очередным выходом ПЛ в кабинете с командиром и советником уточняли план. Арабские офицеры за соседним столом пьют кофе. Вообще-то в каких бы офисах у арабов не был, везде аромат настоящего кофе стоит такой, что слюни текут. Кофе не чета нашему растворимому, одесской расфасовки. И пьют его не стаканами, а из маленьких чашечек, стограммовых, очень крепкий, густой с большим осадком на дне, пьют маленькими глоточками, запивая холодной водой. Ну вот сидим в кабинете, вдруг вваливается арабский командир БЧ-5, докладывает: «Лодка к выходу не готова». «Что случилось?», – спрашивает командир. «Не заводится двигатель». Наш советник командир БЧ-5 в недоумении, ведь только полчаса назад на проворачивании всё было в норме. Спрашивает араба: «Что случилось?». Тот отвечает: «Мне доложил старшина команды». Советник спрашивает: «Сам смотрел?». Ответ: «Зачем, там есть заведующий». Наши советники молча поднялись, арабов «в охапку» и на пирс к неисправной ПЛ, я за ними тоже увязался. На пирсе вопрос уже к командиру отделения. Тот вальяжно так, с недоумением отвечает, что его подчинённый матрос доложил. Самому же выполнять его обязанности не положено. Наш командир БЧ-5 прыгнул в лодку и через пять минут заработал двигатель. Оказывается, матрос не знал, что надо открыть вентиль подачи топлива. Командир араб молча врезал по скуле матроса, тот плашмя упал на цемент, я молча повернулся и в кабинет, спрашиваю советников: «Почему командир БЧ‑5 араб не получил оплеуху?». Так у них поставлена служба. Да и служба только до 14.00, затем все разбегаются и занимаются своими делами, бизнесом. Правда, был свидетелем совсем другого отношения к службе. Как-то получил приказание обеспечить подготовку арабской ПЛ к выходу на боевую службу к берегам Израиля. Познакомился с командиром – Саидом, его советником капитаном 2 ранга Ивановым В. Оба друг друга стоят, вдумчивые, добросовестные, ответственные командиры. Саид хорошо говорит по-русски, окончил Ленинградское училище подводного плавания, навыки приобрёл наши, советские. Иванов – один из лучших командиров Северного флота, в дальнейшем планы согласовывали у меня в каюте под рюмку чая. Иногда после обеда офицер связи отвозил нас на квартиру Иванова, где продолжали согласование. Саид по мордасам матросов не бил, его офицеры как и советские выполняли обязанности ответственно. Их десятидневная боевая служба прошла успешно, хоть и не потопили никого, но переполох в Израиле вызвали изрядный, вернулись героями. Правительство Египта наградило экипаж и советников орденами. Наше командование не удосужилось даже поблагодарить. Кстати, оклад командира 2000 фунтов, пятикомнатная служебная квартира, прислуга, служебная машина. Принимали участие в масштабном учении по высадке десанта на необорудованный берег. Берег обрывистый, как на Каче, подходы каменистые, БДК вынужден выпустить наплав бронетехнику с дистанции 3-3,5 мили. Впечатление грандиозное. Корабли поддержки, БПК, эсминцы ведут артиллерийский и ракетный обстрел побережья. Танки и БТРы отстреливаются на ходу. Очень долго добираются до берега, мешает волна балла три и камни, торчащие из воды. Один из БТРов захлестнуло волной и он ушёл под воду. Благо экипаж успел его покинуть, плавающих подобрал барказ. Для подъёма БТР рассчитал полигон, промерил глубины – 5-5,5 метров, да ещё волна, очень опасно, но поднимать надо. Благодаря умелым действиям боцманской команды, такелажников, боцмана Цуркана, БТР – на борту. Служба проходила вполне успешно. Вошли в доверие командованию эскадры. Петров снял взыскание за дизентерию. Наладили взаимоотношения с офицерами штаба. Но случилась трагедия при очередных водолазных спусках на глубину 160 м. Погода при этом была вполне нормальная, ветер «норд», 7-8 метров в секунду, море – зыбь, 2 балла. Проверили СПУ и начали спуски первой пары. Первый водолаз перешёл с беседки на платформу водолазного колокола и взял свой шланг-кабель на стопор, второй водолаз находился в беседке. В это время срывается стопор лебёдки и колокол с платформой идёт камнем вниз, успели ручным тормозом остановить падение, но первый водолаз Сахарук погрузился с платформой на грунт. Мичман Титов поднял его с грунта. Причина банальная, ещё раз подтверждающая, нет мелочей в водолазном деле, тем более халатность не допустима. Не до конца был зажат ленточный тормоз спусковой лебёдки, а механический выведен из сцепления. Почему контрольный спуск прошёл успешно, непонятно. Выводы были сделаны, сняли Данильченко, прислали Домарева и поставили экипажу судна низкую оценку за службу. Характерный момент, относящийся к подготовке спасателя на боевую службу. Менял нас на боевой службе в Александрии СС«Трефолев», балтиец, командир Жбанов, а за командиров БЧ у него флагманские специалисты дивизиона, комментариев нет. Вторую службу, наученные горьким опытом, провели вполне успешно. Вернулись с хорошей оценкой. Задачи выполняли в основном те же. Правда, арабские лодки не обеспечивали. Зато с нашими лодками в Эс-Салума занимались много не на тренировках или учениях, а обеспечивали так называемый «навигационный ремонт». Не столько ремонт и профилактика механизмов, сколько отдых личного состава. Вот у кого незавидная служба, тем более боевая. Знаком с корабельной эпопеей по рассказам и статьям в морском сборнике. Здесь наяву бледные измождённые подводники на свежем воздухе, солнышке, морской воде приходили в себя, набирались сил и энергии для дальнейшего плавания. Мы с душой старались создать им приличные условия, главное, воды не жалели. Уходили от нас довольные и облизанные. Следили за супостатами, в основном, за авианосцами «Форестол», «Энтерпрайз». Впечатляет взлёт и посадка палубной авиации. Запомнился взлёт тяжёлого палубного штурмовика «Скайуориор», сойдя с катапульты, в 100 метрах от форштевня авианосца, пытается набрать высоту и уйти в воздух, почти перпендикулярно к воде, где-то 75-80°, медленно идёт вперёд пузом перед форштевнем, кажется вот-вот упадет хвостом в воду или форштевень авианосца протаранит его, минут пять и он уходит вверх. Долго же наблюдать картину взлёта палубных самолётов не приходилось. Подняв группу в 10 самолётов, авианосец врубает скорость 30 узлов и через час его не видно. Отойдя от нас миль на сто, спокойно занимается своим делом. Часов через 10 мы, потные от усталости, догоняем его. Он же спокойно принимает садящиеся самолёты, или, подняв очередную группу, снова отрывается. Наконец, это несуразное слежение командованию эскадры надоело, и нас перестали задействовать, поручили быстроходным БПК, эсминцам, а мы на подхвате, в случае чего, готовы оказать помощь. Большие неприятности приносил «хамсин», ветер с Африки, не просто ветер, а с песком, точнее, с жёлтой пылью. Забивается она во все щели, корабль жёлтый. Молим бога, чтобы пошёл дождь, появляется же он очень редко. Сутки моем, скребём, швабрим, но всё равно в труднодоступных местах пыль остаётся и затвердевает как цемент. Проверка внешнего вида эскадрой очень строгая и удалять эту заразу приходилось долго и упорно. С приходом домой в Севастополе долго не задержались. Буквально через неделю – в Николаев. Служба в Николаеве ничем примечательным не отличалась. Ремонт есть ремонт. Разве что на четыре месяца откомандировывался в Александрию.
Из спасательной службы во вспомогательный флот
Последний мой корабль – танкер «Десна». Принял корабль, познакомился с экипажем, с офицерами, изучил их личные дела. Приняли меня на корабле доброжелательно, о моих деловых качествах уже были информированы. Проблемы были с офицерами-трёхгодичниками, в то время были такие. Флот увеличивался, офицеров не хватало. Но ничего, утряслось. Под мудрым руководством командира дивизиона Аксакова отработали экипаж, сдали задачи. Особое внимание и жёсткие требования предъявлялись к морской практике (швартовка к причалу, минимум под двумя буксирами). С приходом в точку якорной стоянки танкеру к кораблям ни в коем случае нельзя швартоваться, заправлять топливом и водой только на бакштове. При заправке траверзным способом необходимо самому руководить подачей, так называемыми «каретками» и только на прямом курсе. Ох, как комдив на меня взъелся за то, что я действовал с точностью до «наоборот». На тренировках подготовил расчёт траверзной подачи, действовал самостоятельно, сам управлял кораблём. С приходом в «точку» швартовался сам к стоящим кораблям. При заправке на ходу траверзным способом спокойно разворачивался на 180 градусов. При швартовке к причалу №22, б. Троицкой, Угольной стенке привлекал только «Бук-49» (в основном), с Мишей-«матерщинником». То есть авторитет бывшего командира танкера «Десна» Аксакова, как моряка, подорвал основательно. Службой на «Десне» остался очень доволен. Да, действительно, это не на спасателе служба, на танкере – спокойная, размеренная, главное, нет надзирателей, сам себе хозяин. Комдива и комбрига видел нечасто, в основном, при очередной заправке у причала №22 или в навигационном ремонте, потому что вся служба проходила в море и на боевой службе или доковании в Одессе, Керчи, Новороссийске. Офицерский коллектив был сплочённый, понимал меня с полуслова, экипаж отработан. Действия каждого члена экипажа грамотные, уверенные, чёткие, быстрые. Экипаж завоевал авторитет командира и штаба пятой эскадры, командования и командиров 30-ой дивизии, командования УВФ и 16 бригады. Все годы моей службы спокойно и мужественно разделял со мной тяготы службы дорогой, замечательный человек, любящая жена Галина Петровна. Все радости и невзгоды пополам. Постоянно ощущал понимание, заботу, поддержку. Судьба жены морского офицера особенная, незавидная. Семейный очаг, домашние заботы, воспитание детей на её плечах и постоянное тревожное ожидание мужа. Действительно помогала в службе. Хотя, как такового, женсовета у нас на корабле не было, с жёнами офицеров поддерживала связь, помогала словом и делом, устраивала детей в детский сад. Это очень положительно сказывалось на коллективе. Практически одна вырастила наших замечательных дочерей, Антонину и Ольгу. Благодарен ей за всё. Низкий поклон и светлая память.
