Вскоре на Б-36 прибыл новый командир рулевой группы, фактически младший штурман, лейтенант Вячеслав Маслов. Первое, что он увидел в штурманской рубке это лохматого и вспотевшего меня, заваленного ворохом карт. Восемь рулонов карт были только что доставлены гидрографией на корабль, и я, наивно, по их наличию пытался определить - куда же мы пойдем. Перечень карт обеспечивал нам путешествие в любые порты, бухты и гавани Атлантического океана. Место нового базирования определить не удалось, ясно стало только то, что 69 бригада дальше Атлантики не пойдёт. В ночь на 30 сентября все четыре подводные лодки поочерёдно, в обстановке строжайшей секретности и усиленной охраны причала, в присутствии группы офицеров и генералов погрузили в торпедные аппараты по одной торпеде с ядерной боеголовкой и в придачу к ним по одному офицеру из 6 отдела флота в звании капитан-лейтенанта в качестве наблюдающего. Ближе к вечеру подводники 69 бригады были построены на причале около плавбазы «Дмитрий Галкин». Перед нами выступил первый заместитель Главкома ВМФ адмирал В.А.Фокин с пожеланием счастливого плавания в порт одной из дружественных стран. При этом предупредил, что, несмотря на мирную обстановку, надо быть готовыми к любому её изменению. Сразу после построения на кораблях началось приготовление подводных лодок к бою походу и погружению. В ночь на 1-е октября Б-36 и остальные лодки бригады с интервалом около 30 минут стали отходить от пирса и начали переход к новому месту базирования. Перед выходом на все подводные лодки прибыло по одной группе ОСНАЗ для обеспечения ведения радиоразведки и радиоперехвата донесений иностранных противолодочных сил. Кроме того, на Б-36 в поход пошел флагманский механик бригады капитан 2 ранга Любимов. После выхода из Кольского залива я обратился к командиру с вопросом, куда прокладывать курс. В ответ командир дал мне координаты начала и конца следующего курса и расстояние между ними. Так продолжалось до прохода Фареро-Исландского рубежа и выхода в Атлантический океан. С выходом в Атлантику по кораблю было объявлено, что мы идём в порт Мариэль на остров Куба для постоянного базирования и, что на подходе к порту нас встретит кубинский торпедный катер. Проход в порт назначения предписывался не кратчайшим путём через Флоридский пролив, а через пролив Кайкос между Багамскими островами и дальше по длинному узкому и извилистому Старому Багамскому каналу. Скрытный безаварийный проход по такому каналу представлялся, по меньшей мере, проблематичным, но было решено разобраться с этим вопросом на месте. Уже в первые часы перехода расчёт средней скорости корабля на походе по заданным временным интервалам неприятно удивил командира. Вместо средней скорости 5-6 узлов, принятой на флоте для скрытного перехода дизель-электрических подводных лодок, для нас она оказалась назначенной 10 узлов. Если соблюдать скрытность и иметь запас времени для погружений при уклонении от противолодочных сил, то придется иметь скорость не менее 12 узлов, что в штормовом море потребует работы дизелей на полных ходах, то есть иметь очень напряженный и неблагоприятный режим работы главных двигателей.
, сопровождавшая нас в Баренцевом и Норвежском морях, не покинула нас и в Северной Атлантике. Только удары волн стали мощнее, особенно при вынужденной скорости 12 узлов. Появились первые потери: волны оторвали носовой аварийный буй и повредили верхнюю крышку устройства ВИПС. Во время очередного шторма эти же волны придавили к ограждению рубки, не увернувшегося от них вахтенного офицера капитан-лейтенанта Мухтарова и сломали ему два ребра, «освободив» его от несения вахты почти на две недели. Как написал в отчёте в политорганы замполит корабля капитан 3 ранга Сапаров, травмированного офицера Мухтарова заменил на вахте коммунист Сапаров. Между прочим, и Мухтаров был коммунистом. Мне, как штурману, погода не давала возможности уточнить счислимое место корабля путём астрономических наблюдений, а после отрыва от побережья Норвегии других способов определения места у нас в походе просто не было. В результате, после прохода Фареро-Исландского противолодочного рубежа, на всех четырёх кораблях, как я убедился после похода, была невязка около 13-18 миль назад по курсу, что свидетельствовало о наличии Северо-Атлантического течения, которое мы просто не знали, как учитывать, не имея на кораблях абсолютного лага. Однако в каждом явлении есть не только отрицательное, но и положительное, так и в плохой погоде. В связи с плохой погодой, на всех трёх противолодочных рубежах нам не досаждала противолодочная авиация стран НАТО, что помогало почти соблюдать заданную среднюю скорость перехода. В свою очередь, если разведка стран НАТО обнаружила выход бригады из Кольского залива, то она рассчитывала на наш переход со средней скоростью 5-6 узлов и запаздывала с увеличением активности противолодочных сил на рубежах. В Центральной Атлантике штормов не было, да и вероятный противник ещё не проявлял повышенной активности, что позволило проводить астрономическую обсервацию места не только в вечерние и утренние сумерки, но и групповые определения места по солнцу силами вахтенных офицеров и группой командования корабля под руководством командира. Вскоре воздух и вода значительно потеплели. Мы вошли в субтропики, и во время ночной вахты я воспользовался тропическим ливнем, с удовольствием приняв душ на мостике, пользуясь мылом и мочалкой.
В утренние сумерки 23 октября Б-36 подошла к проливу на расстояние около 25 миль и экипаж начал подготовку к форсированию пролива в подводном положении. Аккумуляторная батарея к тому моменту была полностью заряжена, оставалось только надёжно определить место, что и было сделано тремя наблюдателями по трём-четырём звёздам. Разведка обстановки свидетельствовала о наличии в районе пролива двух американских эсминцев, работавших радиолокаторами. Задержавшись на перископной глубине на сеанс связи, мы получили радиограмму, согласно которой Б-36 назначалась позиция юго-восточнее пролива Кайкос, куда мы и направились прочь от пролива. Тем временем тактическая обстановка стала резко осложняться. Активность противолодочных сил ВМС США возросла невероятно. Авиация ПЛО так часто делала облёты акватории, что Б-36 потеряла возможность проводить полноценную зарядку АБ, да и подзарядка стала весьма проблематичным мероприятием. Вскоре наши радиоразведчики перехватили сообщения об объявлении президентом США Джоном Кеннеди морского «карантина» Кубы и о запрете всем военным кораблям приближаться к побережью США ближе, чем на 400 миль. В добавление к авиации в пределах видимости стали появляться американские эсминцы в виде парных патрулей, непрерывно работающие своими радиолокаторами и гидролокаторами. В дневное время за счет прекрасной видимости можно было на большом удалении наблюдать за действиями эсминцев с обнаружением любых гражданских судов. Они быстро сближались с незнакомцем и после непродолжительной задержки около судна отходили от него, продолжая патрулирование. Судно же ложилось на обратный курс и удалялось от Кубы.
Действия противолодочных самолётов США стали более агрессивными. Имея предположение о возможном нахождении в районе подводной цели по данным радиолокационного контакта или же по данным неизвестной нам в те времена системы гидрофонов СОСУС, американские самолёты стали уточнять место подводных лодок с помощью гидроакустических буев системы ДЖУЛИ. В состав этой системы входили и взрывные устройства для уточнения места подлодки буями за счёт пеленгования отражения взрывной волны от её корпуса. Так как взрывы были весьма интенсивными, а с системой ДЖУЛИ мы тоже были незнакомы, то их появление первоначально вызвало некоторую озабоченность. Вскоре наше правильное предположение об их назначении подтвердилось перехваченным радиодонесением с самолета о координатах подводной лодки. Они отличались от счислимых координат на десять миль и на вопрос старпома, не наши ли это координаты, я ответил уклончиво. Но при очередном определении места убедился, что самолет передавал точнейшие координаты места Б-36, на тот момент, и их можно было принять для дальнейшего счисления места корабля, так как точность определения места у самолета США значительно превышала наши возможности. Вскоре эта достаточно сложная для нас ситуация превратилась в экстремальную. Примерно через сутки, в наступившей темноте, командир принял решение подзарядить в течение ночи порядком разряженную за день аккумуляторную батарею на перископной глубине при работе дизелей в режиме РДП. Мы встали под РДП и легли на курс в восточном направлении. Спустя некоторое время, я вдруг вспомнил, что перед постановкой под РДП, в западном направлении наблюдалась слабая работа двух корабельных радиолокаторов, которые после нашего поворота оказались в кормовом секторе, затенённом для наблюдения в перископ шахтой РДП. Гидроакустическое наблюдение в этом секторе также невозможно, как из-за конструктивных особенностей, так и из-за грохота работающих дизелей. Учитывая возможность появления в затенённом секторе приближавшихся кораблей и нахождение Б-36 в центре позиции, я доложил командиру о времени поворота влево на 90 градусов по компасу. Командир согласился со словами: «Правильно, нечего нам идти в сторону позиции Шумкова, на Б-130 старые аккумуляторы, нельзя его подводить и привлекать за собой к нему противолодочные силы США». С началом циркуляции последовал тревожный доклад акустиков о появлении сильных и быстро нараставших шумов винтов двух эсминцев. На Б-36 немедленно выполнили маневр срочного погружения, но, ещё до прихода на безопасную от таранного удара глубину, во всех отсеках подводники услышали над головами сильный свистящий шум работавших винтов эсминцев. Затем эсминцы начали ходить вокруг Б-36 по кругу с радиусом около 15-20 кабельтов со скоростью около 20 узлов, работая гидролокаторами на своих курсовых углах 90 градусов левого борта, двигаясь против часовой стрелки и смещая окружность, как бы набрасывая петли в сторону смещения подводной лодки из центра этого круга. Контакт поддерживался надёжно и не оставлял нам никаких шансов оторваться от слежения с нашей разряженной батареей. Мы маневрировали на 3-4 узлах, выполняя апериодические изменения курса, слабо надеясь на возможное изменение обстановки или погоды. О присутствии эсминцев всё это время знал весь экипаж, прослушивая посылки гидролокаторов, которые звучно били по корпусу лодки и людским нервам, мешая отдыхать.
Примерно через сутки нас остался караулить при поддержке авиации ПЛО только эсминец радиолокационного дозора «Чарльз П.Сесил», прошедший переоборудование и модернизацию из эсминца типа Гиринг, построенного во время Второй Мировой войны. Приняли решение оторваться от слежения. Когда эсминец, продолжая описывать вокруг Б-36 круги против часовой стрелки, проходил траверз лодки по правому борту, Б-36, увеличив ход до 9 узлов повернула ему за корму, а эсминец, продолжая циркуляцию влево удалялся от лодки. По окончании циркуляции, обнаружив, что Б-36 вышла из круга, эсминец бросился за ней в погоню, неминуемо сокращая траверзное расстояние. Приведя подводную лодку на траверз своего левого борта, эсминец опять начал циркуляцию влево, а Б-36 снова повернула на 90 градусов вправо за корму эсминца, выйдя за пределы окружности, и стала быстро удаляться от эсминца, который, в свою очередь, продолжая циркуляцию, тоже отходил от лодки как минимум на диаметр своей циркуляции. К этому моменту акустики доложили командиру Б-36, что эсминец потерял контакт с лодкой и перешел на круговой поиск. К сожалению, командир тут же воспользовался советом грамотнейшего акустика, инструктора 69 бригады подводных лодок мичмана Панкова. Он дал грамотный совет, с акустической точки зрения, повернуть носом на эсминец для уменьшения отражающей поверхности корпуса подводной лодки, но не учитывающий тот фактор, что, повернув на эсминец, Б-36 прекратит отрыв и сблизится с эсминцем, облегчив ему задачу поиска. Что и произошло. Командир, доверившись авторитету мастера военного дела, возражений против такого маневра не послушал, и эсминец восстановил акустический контакт с Б-36. Эта попытка была последней возможностью оторваться от слежения, теперь наша аккумуляторная батарея больше трёх узлов не могла обеспечить. Оставалось надеяться только на чудо. Но тропических чудес в виде штормов и ураганов не появлялось, погода оставалась курортной, а батарея неминуемо разряжалась.
Чтобы оттянуть приближавшуюся необходимость всплытия на поверхность, командир принял решение максимально сократить расход электроэнергии вплоть до остановки гребных электродвигателей и удержания необходимой глубины с помощью откачки и приёма необходимых порций воды в уравнительную цистерну с помощью главного осушительного насоса. И вот, в наступившей полутьме Б-36 зависла на глубине 70 метров без хода. Неожиданно в центральном посту открылась кормовая переборочная дверь, и через неё буквально ввалился здоровый молодой мужчина в рваных трусах и в поту в чине капитан-лейтенанта в полуобморочном состоянии. «Где? Где командир?» - спросил прикомандированный к нам на поход офицер. «А что случилось ...?» тревожно среагировал на вопрос, выйдя из не менее полуобморочного состояния, старпом, находившийся на командирской вахте. Показывая рукой в корму, вошедший сказал: «Там, там люди гибнут, нужно всплыть и дать бой!» - «Ничего, некоторые спасутся» - сказал успокоившийся капитан 3 ранга Аркадий Копейкин. - «Да?», - спросил посетитель. - «Да!», - ответил старпом, и офицер удалился в корму. Через короткое время из кормового 7 отсека в центральный пост поступила просьба прислать доктора. Оказалось, что офицер, добравшись до 7 отсека, взял с поддона под машинкой клапана вентиляции балластной цистерны кружку с накапавшей в неё гидравликой, приняв её за воду, и выпил. Люди в отсеке ахнули и испугались за здоровье офицера, а он испугался ещё больше. Первые слова, которые услышал от него капитан Виктор Буйневич: «Доктор я умру?» Буйневич сказал, что он не умрёт, а в отличие от остальных будет иметь меньше проблем с запором. Нужно отметить, что к тому времени весь экипаж уже несколько суток не пользовался гальюном (туалетом). Вся жидкость уходила из организмов через поры кожи с потом, а пища в жару просто не лезла в горло, её буквально заталкивали в рот в небольших количествах с помощью сухого вина, выдававшегося каждому по норме 50 граммов в день. Так что заявление о том, что в отсеках люди гибнут, было не так уж далеко от действительности.
: "Прогуливаясь" по подлодке постоянно думал о том, как тут жили моряки. Жутко как-то на душе.
Микроклимат в отсеках был близок к пределу возможности обитания. Температура в отсеках держалась в пределах от 40 до 65 градусов по Цельсию при высочайшей влажности, повышенном содержании углекислого газа и вредных испарений от топлива, масла, электролита в воздухе давно не вентилированных отсеков. Покрытые потом люди постоянно носили только тапки с обрезанными задниками и разорванные на лепестки разовые трусы, как набедренные повязки из пальмовых листьев у дикарей. Причём повязка из трусов была привилегией для офицеров и сверхсрочнослужащих, матросы и старшины срочной службы изготавливали повязки из разовых кальсон, выданных для них береговой базой вместо трусов. Это не было модой, просто каждый лепесток одежды на теле создавал впечатление отдельной грелки, которых хотелось иметь поменьше. В этой атмосфере, под воздействием пота, синие разовые трусы и кальсоны стали линять и раскрасили тела подводников синими разводами. В «боевую» раскраску свою лепту внесла потница, покрасившая тела подводников в красную крапинку.
И вдруг с криком: «Папа вернулся!» она, задев меня платьем, выбежала на лестницу. — Что ты сказал ей, Никита? — спросил художник, приподнимаясь с кресла. — Ты ничего не сказал... Откуда она взяла? «Ты пришел не один, это папа вернулся...» Нет, неужели? Не может быть! — повторял он все громче. — Шалва Христофорович, это правда! Дядя Серго вернулся! Он пришел к нам в училище и... Я мог не продолжать, потому что со двора уже слышалось: «Папочка!.. Папа, папа!..» Они поднимались по . Серго повторял:
— Антонина, моя дорогая, ну полно! А Антонина твердила: — Я всегда знала, что ты вернешься! И вот Серго вошел в комнату, а за ним — Антонина, такая счастливая... — Это ты? — спросил Шалва Христофорович. — Я, отец, — ответил капитан-лейтенант. Он подошел к Шалве Христофоровичу, опустился перед ним на колени и прижался губами к руке старика — Вот мы и снова все вместе! — сказал Серго. — Я говорил, что вернусь, — и вернулся...
Глава седьмая. ГДЕ ОНИ ПРОПАДАЛИ
Старый художник, закрыв глаза, застыл в своем кресле. Мы с Антониной забрались на тахту. Тамара то и дело вытирала концом передника слезы. Серго рассказывал: — ...Когда мой катер пошел на дно, я поплыл за Георгием... Отца ранило в руку, и он плыл с трудом. Серго помог ему выбраться па берег. По мокрым камням шарил прожектор. — ...Несколько раз луч скользнул по нас, но мы были неподвижны, как камни...
Русьев не хотел уходить без друзей. Но лучи прожекторов скользили и по морю и накрыли, наконец, прыгавший на волне . — «Уходи, уходи, Виталий!» — кричал я ему, как будто он мог в этом вое меня услышать. Катер рванулся и исчез в темноте. Трассирующие пули преследовали его по пятам... Серго разорвал на себе рубаху и перевязал отцу руку. «Надо уносить ноги, скоро рассветет». Скалы были отвесные, скользкие, а отец мог цепляться за них лишь одной рукой. Они выбились из сил, пока очутились высоко над морем, в небольшом темном гроте, где шумел водопад. Отцу стало плохо: он потерял много крови. Серго посмотрел вниз и увидел передвигавшиеся светлые точки. Гитлеровцы обшаривали берег! Серго показалось, что он слышит собачий лай. Но светлые точки вскоре погасли. Когда наступил рассвет, перед Серго открылось пустынное море. Берег кишел солдатами. — ...Георгий бредил так громко, что я опасался, как бы не услышали гитлеровцы. Очнулся он в полдень. «Уходи! — сказал Георгий. — Оставь меня, уходи!» Я ответил: «Не говори глупостей». Тогда он мне стал приказывать. Я сказал, что он может меня расстрелять, но это приказание я считаю незаконным. Тут Георгий опять впал в беспамятство и вспоминал Ленинград, жену и тебя, Никита. Я все прислушивался, не идет ли кто. Но никто не шел, только шумело море... Серго не мог развести огня: не было спичек, да и дым от костра выдал бы их. И Серго целый день сидел рядом с отцом. А в это время Русьев докладывал обо всем, что случилось, капитану первого ранга. Капитан первого ранга разрешил Русьеву вернуться. И катер Русьева снова понесся к тем берегам, где остались в беде товарищи. — ...Ночь тянулась томительно. Георгий спал, а я сидел у входа в грот, вглядываясь в темноту. Вдруг в море замелькал огонек. Может быть, мне это показалось?.. Нет, это был сигнал: кто-то с правильными промежутками зажигал карманный фонарик. Точка — тире, точка — точка — тире... Я прочел: «Где вы? Где вы? Я — Русьев, я пришел, отвечайте». Виталий пришел на выручку! «Георгий! Скорей, скорее вставай!» — «А? Что?» — «Виталий пришел за нами». — «Где?» — «У нас нет фонаря. Мне нечем ответить. Он уйдет, думая, что нас нет в живых». Георгий с трудом встал. Как он спустится вниз по острым и скользким скалам?.. «Скорей, скорей, Георгий! Сможешь ты плыть?» — «Попытаюсь...» Дул резкий ветер. То и дело у них из-под ног вырывался камень и с грохотом скакал вниз. Тогда они замирали. Вокруг все молчало... Они поплывут туда, где Серго видел сигналы. Но сможет ли отец плыть? Далеко ли от берега катер? И как они дадут знать о себе Русьеву?.. Кричать? Не услышат ли крик на берегу гитлеровцы?.. Отец и Серго спускались все ниже, и море шумело совсем под ногами.
— ...Я снова увидел мелькающий огонек. «Смотри, Георгий! Ты видишь?» — «Вижу». — «Это Виталий». «Где вы? Где вы? Я пришел. Отвечайте», — сигналил Виталий. «Скорей, Георгий, скорей!» Но тут все и все осветилось: берег, море и катер. Мы упали и остались лежать, а прожектора продолжали обшаривать берег... Так и не удалось им в ту ночь добраться до катера. Русьев ушел. Он не знал, что его друзья были близко, почти в нескольких метрах! А теперь они снова карабкались наверх, в грот, обдирая руки и прижимаясь к скале всякий раз, когда их нащупывал луч прожектора. — ...Я понял, что морем нам не уйти. У нас нет фонаря и, мы не можем ответить Русьеву, если он снова придет за нами. Фашисты настороже и катер к берегу не подпустят. Они заподозрят, что кто-то прячется в скалах. Надо уходить, и как можно скорее. Куда? В горы. Там мы найдем партизан, и они помогут нам выйти к морю... Было холодно. Пошел снег. Они были голодны. Они ели корешки, которые находил Серго. Они шли день, другой, третий... Серго повторял: «Мы, Георгий, еще повоюем!» Лес становился все гуще, снег все сыпал и сыпал, и вдруг из-за дерева вышла девушка в полушубке. Так попали они в отряд партизана-севастопольца «дяди Кости». — ...Дядя Костя был тоже моряк. Из Севастополя он ушел одним из последних, взорвав свою батарею. Та девушка, что нас повстречала, оказалась врачом и принялась лечить Георгию руку. Когда я сказал, что мы хотим выйти к морю и добраться до своих катеров, дядя Костя покачал головой: «Провести-то вас к морю можно, а толку что? Фашисты кишмя кишат по всему побережью. Пропадете ни за понюх табаку... Подлечитесь, и тут для вас найдется работа...» О том, какая это была работа, Серго рассказал очень скупо. Но, наверное, можно было бы написать толстую книгу. В Керчи были гитлеровцы, а на другом берегу пролива, на Чушке, — наши. Фашисты каждый день стреляли через пролив, а поезда подвозили им в Керчь снаряды. И вот четырем партизанам (среди них был отец и Серго) поручили взорвать такой поезд. Они вышли из леса. Шли открытой степью. Дошли до железнодорожного полотна. Когда вдали задымил паровоз, они заложили под рельс взрывчатку. Едва они отползли, произошел взрыв, и они увидели, как свалился под откос паровоз и как полезли друг на друга вагоны. Начался пожар, стали рваться снаряды и бомбы. Теперь надо было поскорее добраться до леса. Они бежали изо всех сил. Когда рассвело, они зарылись в забытый стог сена. Гитлеровцы, двигаясь цепью, обыскивали степь. Это называлось «прочесом». Кто-то подал команду — и в стог вонзились штыки. Отцу прокололи плечо, а Серго — ногу. Застони они — и они бы пропали. Но они только закусили губы до крови. И гитлеровцы пошли дальше. До вечера партизаны сидели в сене, а вечером добрались до леса.
Один раз отцу поручили связаться с подпольщиками в городе, и он, переодевшись в немецкую форму, ездил в Симферополь, занятый фашистами. Каждый шаг мог ему стоить жизни. А однажды они с Серго даже выкрали немецкого коменданта!.. Вот какая у них была работа! Это как раз тогда, когда я жил на корабле, и Русьев ходил за ними, и фашисты встречали его таким огнем, что можно было подумать — они ждали эскадру. Русьев решил, что отца и Серго нет в живых, и доложил капитану первого ранга. И тогда капитан первого ранга отдал мне письмо, а старший офицер разрешил другим офицерам занять за столом места отца и Серго Гурамишвили. Товарищи считали их погибшими. Но они были живы! Они истребляли врага. Недаром они, уходя, поклялись: «Пока сердце бьется в груди и в жилах течет кровь, мы будем беспощадно уничтожать фашистов». Дядя Костя был ими доволен. Но они тосковали по своим катерам. Дядя Костя успокаивал их: «Скоро, скоро вернемся мы в Севастополь!» Партизан в лесу становилось все больше. Теперь они смело выходили из леса, окружали и уничтожали фашистские гарнизоны. Много раз гитлеровское радио сообщало, что лес «прочесан» и партизан в Крыму больше не существует. А на другой же день взлетал на воздух новый , или взрывался новый мост под штабной машиной, или партизаны окружали деревню, в которой стоял вражеский гарнизон.
— ...Но вот, — продолжал Серго, — пришел тот счастливый день, когда наши орудия загремели на перешейке, а корабли подошли к крымским берегам. «Действовать!» — приказал начальник партизанского района. «Есть действовать!» — повторил приказ . Мы должны были выйти к морю и отбить у фашистов советских людей, которых они уводили... Да, гитлеровцы пригнали в Крым много советских людей с Кубани и теперь гнали их к морю. Куда, зачем? Надо было спешить!.. Куда бы, в какое село ни входил отряд, его встречали пустые дома и виселицы. И везде были расклеены листовки: «Командующий немецкими войсками в Крыму скорее повесит сто тысяч русских, чем даст освободить их». Чтобы добраться до моря, отряду надо было пройти через горы. Снег слепил глаза. Повсюду догорали дома, сторожки, лежали мертвые люди. Здесь прошли гитлеровцы к морю... Как было страшно то, что рассказывал Серго! Он наткнулся на старого деда, лежавшего в снегу на повороте дороги. «Что с тобой, дед?» — «Умираю. Торопитесь, сынки! Повели всех к морю». — «Не уйдут от нас, диду, даем тебе черноморскую клятву!» — сказал дядя Костя. Дорога круто шла вниз. Лес редел. Несло холодом из ущелий. Из-за туч выглянуло солнце. Вдруг скалы раздвинулись — и партизаны увидели море. — ...Три буксира дымили у пирсов. Автоматчики загоняли на баржи женщин и ребятишек, отбирая у них мешки, узелки и кошелки и сбрасывая все в кучу. «Напрямик!» — приказал дядя Костя и спрыгнул с обрыва в колючий кустарник. Мы свалились им на головы, как лавина с гор. Гитлеровцы отступили под прикрытие барж, рассчитав, что мы, опасаясь задеть детей и женщин, стрелять не станем... Они очутились по пояс в воде. «Живьем бери гадов!» — закричал дядя Костя. Он поднялся во весь рост, за ним — другие... И тогда один фашист дал очередь по барже. Там находились женщины, дети... Умирать буду, этого не забуду. Стрелять в беззащитных! Пули жужжали вокруг, как шмели, но ни одна не задела дядю Костю. Он схватил стрелявшего в женщин гитлеровца, вдавил его в воду, выволок на песок... Партизаны врукопашную били фашистов. Они не могли стрелять, а гитлеровцы стреляли из автоматов! По барже стали стрелять фашистские буксиры. «Сходи с баржи!» — скомандовал дядя Костя. Люди прыгали в воду. — «Наши!» — вдруг закричал дядя Костя. «Наши? Где наши? Откуда?..» В бухту влетел серый катер. Торпедный катер, наш, понимаете? «Ура черноморцам!» Открыл пулеметный огонь! Я кинулся на пирс. «Здравствуй, чертушка Русьев!» — Усыновитель? — спросил я быстро. — Почему «усыновитель»? — Да ведь он усыновил Фрола.
— Ну да, Виталий, конечно!.. «Куда держишь курс?» — спросили его мы с Георгием. «На Севастополь!» — ответил Виталий. «Бери нас с собой!» Он доставил нас в базу, мы получили катера и пошли освобождать Севастополь...
* * *
Я чувствовал себя самым счастливым человеком на свете, но когда пришел в кубрик, старался не обнаруживать перед всеми своего счастья. Я понимал, что, если буду слишком проявлять свою радость, это будет больно Фролу, Вове, Ивану Забегалову — ведь их отцы никогда не найдутся! — Ты полетишь на самолете? — спросил Юра. — Счастливец! А Фрол сначала сказал, что самолеты часто разбиваются и он предпочитает ходить на корабле или на катере, но тотчас добавил, что хотел меня попугать: он не видел ни одного угробившегося самолета, кроме тех фашистских, которых подбили наши, и сам бы с удовольствием полетел со мной повидать Русьева. — Ты ему расскажи на словах, что Живцов идет еще не на самый полный, но двоек уже давно не хватает, — сказал он гордо. В письме Фрола Русьеву не было ни одной ошибки.
* * *
Самолет был большой, зеленый, с красной звездой на хвосте и со звездами на крыльях. По узенькому отвесному трапу мы поднялись в просторную кабину. Едва мы сели, прошел мимо летчик; он захлопнул за собой дверцу. Что-то загудело, и самолет задрожал. Серго вытянул ноги, откинул голову и смотрел в потолок, нисколько не интересуясь тем, что мы сейчас оторвемся от земли. Он сидел так, как сидят в поезде или в трамвае. — Дядя Серго, а когда мы полетим?
— А мы . — Летим?.. Я увидел в окно убегавший куда-то в сторону серый вокзал, крохотные автобусы и распластавшиеся на выгоревшей траве самолеты. Облака сдвинулись и затянули всю землю, и только изредка было видно что-то похожее на домики и на траву.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
В офисе Харьковской областной общественной организации ветеранов-подводников им. Героя Советского Союза И.И.Фисановича состоялась встреча членов Правления и Совета ХООО и творческого объединения «Маринист» с координатором пресс-службы Ростовского-на-Дону Морского собрания В.И.Жаворонковым.
По ряду обстоятельств встреча оказалась скоротечной, но интересной и полезной с точки зрения обмена опытом работы и намерений по дальнейшему сотрудничеству морских ветеранских организаций городов-миллионников Украины и России.
Для начала мы поинтересовались службой и общественной деятельностью посетившего нас ростовчанина. Оказалось, Виктор Иванович Жаворонков родился в феврале 1959 года. Окончил Харьковское ВВАКУС и Военную академию связи им. С.М.Будённого. Служил на командных и штабных должностях около 26 календарных лет в ВВС и частях войскового ПВО, подполковник запаса. Ветеран боевых действий. Кавалер ордена Мужества и «За заслуги перед Отечеством» 2 ст. с мечами.
Виктор Иванович член Союза журналистов России и выпускал мужской журнал «Груз Т» в электронной версии на сайте . Утверждает, что харьковские морские организации нашёл именно в Интернете.
Мы попросили рассказать Виктора Ивановича об истории создания и знаковых событиях в жизни и деятельности Морского собрания в Ростове-на-Дону.
Оказалось, что Ростовскому-на-Дону Морскому собранию в марте 2013 года будет 12 лет. За это время сменилось пять руководителей: капитан I ранга С.К.Смирнов – командир АПЛ, капитан I ранга Н.М.Стрижаков – командир военного ледокола «Яуза», полковник морской медицинской службы В.В.Щербаков – врач надводного корабля и специалист 124 военно-медицинской лаборатории, капитан I ранга С.Л.Немченко – североморец, участник боевых действий в Анголе и Южном Йемене, инженер-капитан III ранга М.П.Алексашин – служил на АПЛ и ПМ-25, а также на Кубе.
В настоящее время председателем Ростовского-на-Дону Морского собрания является инженер-капитан III ранга запаса Зеленский Юрий Николаевич, североморец, ветеран подразделения особого риска, командир плавучей мастерской «ПМ-23».
Почётный председатель Морского собрания - бывший Командующий Балтийским флотом адмирал Иванов В.П.
Ростовское морское собрание (РМС) является соучредителем Межрегиональной общественной организации «Ассоциация Морских собраний России», в которую входят морские ветеранские общества из Санкт-Петербурга, Кронштадта, Мурманска, Архангельска, Калининграда, Вологды, Петропавловска-Камчатского, Владивостока, Севастополя, Новороссийска и других городов.
Немаловажное значение для решения уставных задач стало создание представительств Ростовского-на-Дону Морского собрания в городах Азове, Аксае, Шахты, Волгодонске, Краснодаре, Севастополе, Махачкале, Ейске, Усть-Донецке и в станице Атаман Ростовской области.
На счету Ростовского-на-Дону Морского собрания немало славных дел, получивших широкую огласку и признание общественности. Это, прежде всего, торжественное открытие первого флотского памятника на Ростовской набережной адмиралу Ф.Ф.Ушакову, который в течение шести лет проходил службу на Донской, а затем Азовской флотилии, получил первое офицерское звание. Теперь все мероприятия, посвящённые знаменательным флотским событиям, проводятся у этого памятника.
Заметными событиями стали празднования 100-летия подводных сил России, 100-летия со дня рождения Героя Советского Союза Цезаря Куникова, юбилея легендарного командира подводной лодки Героя Советского Союза контр-адмирала Лунина Н.А. – выпускника морского колледжа им. Г.Я.Седова.
Именно по ходатайству РМС школа № 66 в Железнодорожном районе города Ростова-на-Дону теперь носит имя прославленного подводника времён Великой Отечественной войны, командира Краснознамённой ПЛ «К-21» Лунина Николая Александровича. В честь Н.А.Лунина, была выпущена и погашена почтовая марка.
Была отмечена героическая морская дата – 100-летие подвига экипажа крейсера «Варяг», стали традиционными выставки художников-маринистов «Виват! Российский флот!», судомоделистов, тематические выставки технического творчества, подъём Андреевского флага в честь Дня Военно-Морского флота.
Морское собрание Ростова-на-Дону имеет печатный орган «ВЕСТНИК Ростовского-на-Дону Морского собрания» и электронную версию в интернете. Редактор - член Союза журналистов России, писатель- маринист Сергей Ничипорюк.
Искренне поблагодарив коллегу по перу за встречу и поздравив Виктора Ивановича Жаворонкова и в его лице всех членов Ростовского-на-Дону Морского собрания с 2013 годом подумалось: если я побывал в этом городе в 1961 и 1998 годах прошлого столетия, то почему бы и не посетить сослуживцев-ветеранов ВМФ в XXI-ом веке, ну, хотя бы в этом – 2013 году?
Владимир ПЕЛЕВИН, журналист-маринист. Интервью с В.И. Жаворонковым на
На фото: - в офисе ХООО ветеранов-подводников им. Героя Советского Союза И.И.Фисановича слева направо: капитан I ранга В.А.Пелевин (пресс-секретарь), капитан I ранга Н.С.Филинюк (председатель), подполковник В.И.Жаворонков (координатор пресс-службы Ростовского-на-Дону Морского собрания); - не стареют душой ветераны в Ростове-на-Дону (фото из «Вестника»). - печатный орган Ростовского-на-Дону Морского собрания – «ВЕСТНИК»
ТИХООКЕАНЦЫ! ПОМОЖЕМ СОСЛУЖИВЦУ-ЭНТУЗИАСТУ! История Тихоокеанского флота – это и твоя история.
В Правлении и Совете Харьковской областной общественной организации ветеранов-подводников им. Героя Советского Союза И.И.Фисановича состоялась встреча с капитаном I ранга В.Н.Семёновым, бывшим начальником минно-торпедного управления Тихоокеанского флота, прилетевшим в Харьков из далёкого, но по-прежнему нашенского Владивостока
Встреча, по существу, плавно перешла в презентацию пятитомной монографии по истории Подводных сил России на Дальнем Востоке, тем более, что добрая половина руководящего состава Харьковской областной морской ветеранской организации оказалась тихоокеанцами.
Это капитаны I ранга В.Г.Ерёменко, А.Ф.Кондрацкий и, разумеется, автор этих строк, старшие мичманы А.И.Павловский и В.Н.Постольник. Да и руководитель общества подводников капитан I ранга Н.С.Филинюк (на фото справа), которого называют североморцем, оканчивал в своё время ТОВВМУ им. С.О.Макарова во Владивостоке !
Виктор Николаевич не только показал и рассказал о том, как несколько лет готовился к печати Первый том истории КТОФ (436 страниц с большим числом фотографий, бумага мелованная, формат 60x84/8, печать офсетная, тираж 1000 экз.), но и вручил в знак благодарности за будущее сотрудничество по одному экземпляру этого тома Областному союзу ветеранов-подводников и Харьковскому детско-юношескому клубу моряков.
Ещё не полностью реализован тираж Первого тома, а его автор уже показал нам сигнальный номер Второго тома, охватывающего историю подводных сил флота на его третьем этапе развития 1954-1991 годов.
Отмечая уникальность для подводников профессионального издания, учитывая регулярное посещение автором города Харькова, где проживают его дочь и внучка, члены Правления и Совета единодушно решили рекомендовать собранию принять В.Н.Семёнова в члены Областной организации ветеранов-подводников и поручить ему быть представителем нашего общества во Владивостоке.
Во исполнение этого решения капитану I ранга Семёнову Виктору Николаевичу вручён Серебряный знак члена организации.
Справочно: Семёнов Виктор Николаевич в 1973 году окончил Киевское суворовское военное училище. В 1978 году окончил минно-торпедный факультет Тихоокеанского высшего военно-морского училища им. С.О.Макарова и был назначен командиром минно-торпедной боевой части БПК «Гордый».
Затем служба старшим помощником и командиром эскадренного миноносца (ЭМ) 56 проекта «Скрытный», начальником – заместителем командира бригады противолодочных кораблей. Последние две должности – командир базы вооружения и начальник Минно-торпедного управления Тихоокеанского флота.
В 36 лет окончили Военно-морскую академию имени Адмирала Флота Советского Союза Н.Г.Кузнецова, в 2006 году защитил кандидатскую диссертацию. Работает в Дальневосточном Федеральном университете. С головой ушёл в реализацию проекта – издания пятитомной истории Подводных сил Дальнего Востока.
В первых двух томах всё дышит историей: создание и развитие подводных сил рассматривается в три этапа: 1901-1916, 1932-1953 и 1954-1991 годы, а также о создании соединений подводных лодок, изменении их структуры, состава, базирования. Участие в боевых действиях. История кораблестроения, вооружение подводных лодок.
Третий том предполагает изложение истории Подводных сил на Дальнем Востоке России на четвёртом этапе: с 1991 по 2011 год. В этом томе будут исторические справки на все подводные лодки Тихоокеанского флота этого периода.
В Четвёртом томе будет рассказано о всех командирах, начальниках штабов объединений и соединений Подводных сил ТОФ. И, наконец, в Пятом томе будут изложены данные на всех командиров подводных лодок 1954-2011 годов.
Виктор Николаевич обратился с просьбой к ветеранам-подводникам помочь в сборе документов для последних трёх томов и прежде фотографий экипажей подводных лодок и указанных по томам должностных лиц, конечно, с указанием даты, места, фамилий, желательно, званий, штатной должности.
Виктор Николаевич заранее благодарт всех, кто заинтересовался проектом, кто пришлёт фото и другие материалы, кто окажет материальную поддержку в издании полноцветного пятитомника по истории Подводных сил Дальнего Востока.
В.Н.Семёнов. Электронный адрес:
Уважаемые тихоокеанцы! Поможем? Поможем! История Подводных сил Тихоокеанского флота – это наша с вами история.
Владимир ПЕЛЕВИН, журналист-маринист. Подробнее о встрече и проекте на
Интересно и насыщенно прошёл День 100-летнего юбилея командира подводной лодки С-13, Героя Советского Союза А.И.Маринеско в сухопутном, но с «морским лицом» Харькове – столице Слобожанщины.
Сначала в библиотеке – филиале № 5 Центральной библиотечной сети Коминтерновского района г. Харькова собрались члены Харьковского областного творческого объединения «Маринист» Всеукраинского союза писателей-маринистов.
В ХОО "Маринист" ВСПМ более 60% писателей и поэтов, журналистов и художников являются одновременно и членами Харьковской областной общественной организации ветеранов-подводников им. Героя Советского Союза И.И.Фисановича. Наряду с решением ряда текущих вопросов жизни и деятельности организации в повестку дня был включён и пункт о приёме новых членов.
После обязательного в этих случаях заслушивания и обсуждения новыми членами творческой организации стали уроженцы Одессы преподаватель философии НТУ «ХПИ», подполковник запаса поэт В.И.Мищенко и поэтесса З.И.Цыбина – имеющая в своём авторском активе не только стихи на морскую тематику, но и повесть «В пучине» о трагедии теплохода «Адмирал Нахимов».
Сотрудники библиотеки во главе с Юлией Кравчук организовали выставку маринистской литературы известных писателей и поэтов, фотосъёмку, воспроизведение песен о подводниках – и всё это проводилось на фоне фотопланшета об А.И.Маринеско, изготовленного ветераном ВМФ Г.И.Гаргалыком.
После сбора харьковских маринистов в читальном зале этой же библиотеки состоялось торжественное заседание членов Правления и Совета ХООО ветеранов-подводников им. Героя Советского Союза И.И.Фисановича, на которое были приглашены представители ветеранских и маринистских организаций Харькова, Крыма и Владивостока.
С докладом на тему: «Жизнь и боевая деятельность Героя-подводника Александра Ивановича Маринеско – правда и вымысел, образец служения народу и Родине» выступил председатель ветеранской организации подводников капитан I ранга запаса Н.С.Филинюк.
С глубоким вниманием были выслушаны воспоминания о встречах с «подводником № 1» в Учебном отряде подводного плавания в Кронштадте члена Совета ХООО им. И.И.Фисановича, председателя Харьковской городской организации «Дети войны», воина-интернационалиста старшего мичмана И.Н.Любченко.
Не менее волнующим моментом стало награждение Памятной медалью в ознаменование 100-летия со дня рождения А.И.Маринеско ветеранов-подводников капитана I ранга Алексея Михайловича Деревлёва – участника Великой Отечественной войны и капитана I ранга Бориса Александровича Сташевича, писателя-мариниста, подводника капитана III ранга Сергея Долгого.
На торжественном заседании прозвучали стихи и песни о море и нелёгкой службе подводников, фронтовые песни маринистов Крыма Ларисы Французовой и Елены Голентовской, дуэта «Однополчане» в лице офицеров-казаков А.М.Попонина и В.И.Мигаева.
А в это время в холле Харьковского детско-юношеского клуба моряков (директор – штурман дальнего плавания Ю.В.Онищенко) учащиеся знакомились с биографией А.И.Маринеско. Заведующая Морским музеем при Клубе развернула выставку о подводниках и о роли и месте флота в разгроме фашистской Германии, в одном из залов подготовила экспозицию, посвящённую столетнему юбилею Героя-подводника и организовала выступление руководителя радиотехнического кружка А.А.Петрова.
На приёме руководством ХООО ветеранов-подводников и активистов общества с непременным тостом «За тех, кто в море» был сделан вывод, что харьковчанам здорово повезло: у нас есть человек, который лично встречался с А.И.Маринеско, мы сотрудничаем с его дочерью Леонорой Александровной и организовали одну из первых презентаций её книги «Ты наша гордость, отец!» в Харькове, были в Музее подводных сил России имени А.И. Маринеско в Санкт-Петербурге и в Музее морского техникума в Одессе, на военно-морских исторических конференциях «Атака века». Выяснилось, что на Харьковщине проживал и похоронен один из членов экипажа С-13.
Завершился День 100-летия Героя-подводника А.И.Маринеско в Харькове большим концертом в Областном Доме детей и юношества, подготовленного маринессой Валентиной Королёвой – женой офицера-подводника Северного флота.
Подробнее и с фотографиями смотрите на
Владимир ПЕЛЕВИН, журналист-маринист, пресс-секретарь Харьковской областной общественной организации ветеранов-подводников им. Героя Советского Союза И.И.Фисановича, председатель Харьковского творческого объединения «Маринист».
На фото автора: 1. Маринисты Харькова, крайний справа капитан III ранга Сергей Долгий (СФ). 2. Выступает председатель ветеранской организации подводников капитан I ранга Николай Филинюк (СФ). 3. Торжественное заседание членов Правления и Совета ХООО ветеранов-подводников им. Героя Советского Союза И.И.Фисановича. В первом ряду слева направо художник-маринист Наталья Кедрова, капитан I ранга Михаил Кедров (ТОФ), капитан I ранга Борис Сташевич. капитан I ранга Алексей Деревлёв.
