Сегодня — большая пресс-конференция президента, но заранее можно сказать, о чем он забудет упомянуть. Давайте сделаем это за него сами.
1. Россия в мире Новой и основной чертой сегодняшнего глобального кризиса является то, что прежняя модель развития, которая существовала с 1944 года, уже полностью изжила себя, а, в месте с ней, и та империалистическая система, которая до сих пор перераспределяет в свою пользу значительно количество мировых богатств.
У России пока нет шансов вступить в клуб империалистических держав, обеспечивающих себе максимальные прибыли на финансовых рынках, рынках передовых технологий, и Россия будет оставаться страной, которой уготована роль — обеспечивать товарным наполнением чужие бумажные деньги типа евро и доллар.
Россия сегодня не имеет внешнеполитических, финансовых, военных и иных рычагов, способных определять события за пределами своих границ. Принятие военной доктрины, исключающей возможность глобального конфликта, делает Россию совершенно неспособной отстаивать свои интересы не только с применением военной силы, но даже с намеком на использование таковой.
2. Внутренние дела
А. Экономика
В России сегодня нет достоверной экономической информации, на основе которой можно реально прогнозировать ее развитие. Нет серьезного анализа коррупции, ее роли в экономике, в политической жизни, в социальных отношениях. Возникает очень серьезная опасность формирования так называемой анклавной экономики, когда экономика для абрамовичей никак не связана с экономикой для ивановых, когда экономический мир большинства страны никак не пересекается с экономическим миром все более отторгающей себя от народа «элиты».
В России налицо противоречие между интересами государства и частного бизнеса, при этом частный бизнес не способен и не желает решать социальные задачи, а также плохо мотивирован в целом во всем, кроме получении прибыли. Многие эксперты до сих пор пользуются термином «народное хозяйство», а отдельных руководителей не покидает желание возродить звание «герой труда». О несуразности этого не хочется говорить вообще.
Политика в отношении национальной валюты, т.е. рубля, находится в руках людей, у которых вообще отсутствует чувство патриотизма и желание отстаивать национальные интересы. Кроме того, хранение резервных фондов и других средств за рубежом ведет к снижению покупательной способности рубля, и сегодня она на треть занижена. Поэтому за то, что рубль, не покладая рук, работает на светлое будущее чужих нам народов, мы еще платим неразвитостью нашего рынка, снижением покупательной способности и уменьшением возможности решения национальных социальных задач в образовании, медицине и других социально значимых областях.
Промышленность, наука и культура
Самое страшное, что уже произошло в этих сферах — это отсутствие преемственности между поколениями, разрушение традиций, неспособность передавать навыки и умения, национальное ноу-хау от одного поколения рабочих, ученых и деятелей культуры к другому. Полностью разрушен профессионализм среднего звена. Руководитель низведен до сомнительной роли дирижера финансовых потоков. Это не позволяет выживать предприятиям, научным школам и творческим коллективам со своими традициями. Выхолащивается сама идея реформ, которые, порой, делаются по конспектам западных аспирантов, никогда не проверявших свои «откровения» в реальной жизни.
Налицо перекос между отдельными отраслями экономики, особенно в отношении сельского хозяйства. Никто не рассматривает назревшую необходимость принять строжайшие меры, препятствующие выводу финансовых средств из отраслей, для которых они выделяются. Так, например, деньги, выделяемые на развитие страховой деятельности в сельском хозяйстве, не должны выводиться из сельского хозяйства и продолжать работать на него в любых обстоятельствах.
Б. Банки
В те же дни, когда Дума шумно принимала закон «Димы Яковлева» или «закон анти-Магнитского», в банковской сфере произошли события, имеющие огромное значение, но практически не нашедшие отражения в СМИ. Теперь Центробанк, будучи главным регулятором банковской сферы, имеет право в одностороннем порядке снижать проценты по потребительским депозитам, если сочтет это необходимым. Так, если эту норму применять сегодня, то у Центробанка формально имеется возможность снизить годовые проценты по вкладам населения до 6%. Это якобы стабилизирующая норма даст огромные преимущества таким грабительским банкам, как Сбербанк, деятельность и приоритеты которого уже не выглядят безупречными. Кроме того, оставшись без депозитов населения, банки будут больше зависеть от государственных «вливаний», а население начнет искать другие способы сохранения заработанных средств.
3. Вертикаль власти и межнациональные отношения
Вертикаль власти, которая построена по принципу покупки за федеральные средства лояльности местных властей и элит, является по сути своей коррупционной, но другой возможности обеспечения территориальной целостности страны, никто пока не рассматривает. Никто не рассматривает возможность отказа от помощи национальным территориям «живыми деньгами» и замену денег на конкретные рабочие места и инфраструктуру, способную обеспечить ускоренное развитие окраин. Сегодня власть не формирует спрос на научные исследования таких реальных проблем национальных окраин, как высокая заболеваемость отдельными заболеваниями, противостояние внешнему воздействию на окраины со стороны различных международных фондов, политических организаций и даже парламентов.
4. Заключение
Убежден, что президента будет интересно слушать, что он скажет много нового, еще больше повторится, но так же убежден, что он не скажет о том, что вы только что прочли. Но мне очень хотелось бы ошибиться.
20 декабря 2012 г.
Предновогодняя оттепель
Расплющила нос темнота о стекло Окна, где еще не уснули. А время сосулек по капле текло На головы вымерших улиц.
А время сосулек вещало о том, Что жизнь еще в самом начале И что нам обещана встреча тайком — В объятьях заветной печали.
И мы с тобой верили в эту капель, В расплющенный нос этой ночи. И вторила нам Новогодняя ель Гирляндой сияющих точек….
В 1955-ом или в 1956-ом году, когда у власти в стране был Маленков и Булганин. Булганин приехал на Северный флот, и командование флота решило показать ему, что может флот. В ряду развлечений для высокого начальства была предусмотрена совместная атака двумя дивизионами торпедных катеров крейсера, на котором находился Булганин, и его охранения… Всё было выполнено по науке, один дивизион атаковал ордер с правого борта, другой с левого борта, катера дымзавесщики по всем правилам химической и метеорологической науки поставили дымовые завесы, атакующие катера, по сигналу, начали атаку с разных направлений и в самый завершающий момент этого действа, произошло ЧП. Дело в том, что сближение с целью на носовых курсовых углах происходит чуть быстрее, чем на углах близких к траверзу. Катер, атаковавший с носовых курсовых углов, прорезал дымовую завесу, произвёл залп и пошёл на отрыв от «противника», катер, атаковавший с траверза, в этот момент входил в дымовую завесу. Там они на скорости в 45 узлов нашли друг друга. Выходящий из атаки, своим форштевнем ударил идущий в атаку впереди торпедного аппарата, отстрогал торпедный аппарат с торпедистом и надводный борт от каютного отсека, до топливного. Попутно была выведена из строя вся система электроснабжения, и катер остался без связи, навигации и освещения. Выходящий из атаки катер видимых повреждений не получил, но как оказалось, через несколько минут, у него лопнули связи между бортами и днищем, и во всех отсеках началась фильтрация забортной воды. К нему тут же подошёл эсминец, и с него попробовали завести подкильные концы, чтобы не дать катеру утонуть. Концы не выдержали веса катера, лопнули, но людей успели снять с катера. Погода была достаточно спокойная, и командир катера, потерявшего аппарат и торпедиста, понял, что как только он потеряет ход, катер мгновенно уйдёт на дно. Машины работали прекрасно, и винты выдавливали корпус из воды. Не допуская резких поворотов, он повёл катер в базу. В этой истории только тут есть доля юмора. Сигнальщики на кораблях и СНП приучены докладывать кратко и ясно. Сигнальщик с сигнально наблюдательного поста на входе в губу Долгая Западная позвонил ОД и доложил: «торпедный катер в разрезе, опознавательных и позывных не даёт». На вопрос ОД что значит «в разрезе», сигнальщик ответил, что он видит мотористов в машинных отделениях. Командир катера аккуратно выбросил катер на мелкое место, и началось разбирательство и ожидание раздачи слонов. Когда Булганину доложили об этом происшествии, он принял мудрое решение: «командиров не наказывать, что бы не боялись лезть в дымовую завесу.»
Делай как вчера!
Арутюн Авовадзович Саноян или в шутку Авто Автозаводович а для повседневного обращения Сано, только что возвратился из отпуска. Глубинка Армении под Ленинаканом, масса родни, вино, невеста, и всё это в разгар лета. Ещё заходя по трапу на борт плавбазы, Сано отметил знакомую суету, которая предшествует выходу катеров в море. На шкафуте плавбазы он столкнулся с командиром дивизиона, лицо которого выразило неподдельную радость при виде Санояна. Дело было в том, что в море нужно было отправить 4 катера, а только на 3-х были командиры. Летние отпуска и дежурства убавили количество годных для плавания командиров. Через 10 минут радость комдива материализовалась на мостике чужого катера в виде одетого в походное обмундирование Сано. Работа в море была знакомая. Между островом Кильдин и мысом Териберский по полигону бегал эскадренный миноносец, изображая конвой, а через низкую плотную облачность на него падали с высотных бомбардировщиков торпеды. 4 торпедных катера и 2 торпедолова обязаны были эти свалившиеся с неба торпеды выловить из воды. Торпедоловы брали их на свою палубу, а в задачу ТКА входило поймать торпеду после её продувки и всплытия, не дать ей потеряться или утонуть. Работа закончилась, попутно удалось выловить одну парашютную систему торпеды из шести парашютов и массы капроновых строп. Ей было положено утонуть, но она не очень спешила и была выхвачена из воды боцманом катера. Это был трофей, на который авиаторы претендовать не могли. Погода хорошая, работа выполнена, побежали в базу, настроение прекрасное. Здесь надо отметить некоторые особенности торпедных катеров того времени. У них было 4 машины по 1200 лошадиных сил, 4 винта, 4 маленьких руля в потоке от винта и минимальный ход на 800 оборотах в 12 узлов. Инструкция не разрешала длительный ход на двух машинах, при этом скорость была примерно 8-9 узлов. Такие скорости мечта для многих рыбаков и купцов. Швартоваться нужно было во вторую группу у левого борта плавбазы. Сано описал в бухте дугу, прицелился на место швартовки, и, мурлыкая привязавшийся мотивчик, пошёл к месту швартовки. (На ТКА рулём управляет командир, а машинами старшина команды мотористов, который находится на мостике правее командира.) Пора было сбавлять ход, и он дал команду «две машины стоп». Ничто не изменилось, и катер ходом 12 узлов шёл на группу стоящих впереди катеров. Сано дал команду «четыре машины стоп».
Всё осталось без , только старшина команды мотористов смотрит на Сано собачьими глазами и говорит «Товарищ командир, я не понимаю!». До Санояна дошло, что он отдавал команды на армянском языке и русский уже вспомнить нет времени, и тогда он закричал так, что, несмотря на шум от дизелей, его услышали даже на борту плавбазы «делай как вчера!!!». Старшина команды понял, в чём дело и буквально бросил все четыре машины на задний ход. Дело кончилось погнутыми леерными стойками, помятой дымовой аппаратурой, разбитым привальным брусом, и…… большим всеобщим хохотом.
Летом мы живем в лагере на берегу реки Даугава. До обеда каждый день ходим на шлюпках. На веслах. Весло очень тяжелое, ведь оно сделано для взрослых, но привыкаешь. На каждой шлюпке рулевым старшина, он отвечает за нашу безопасность и учит владеть веслом, а потом и парусом. После купанья и обеда - мертвый час в палатках. А потом уж и свободное время. Я захожу в соседний лесок. Под соснами я вижу много грибов-сыроежек. Я наклоняюсь и механически их собираю, не отдавая себе отчета, зачем они мне, и что я с ними буду делать. Ведь еще только прошлым летом меня специально назначали ходить в лес и собирать грибы - подспорье к нашему хлебу. Грибы клались на сковородку, наливалась вода и немного подсолнечного масла, грибы долго стояли на плите, скворчали и размякали, превращаясь в какую-то кашу-размазню или затируху. Потом мы эти грибы прямо со сковороды съедали со сноровкой и аппетитом. И я получил на всю жизнь убеждение, что грибы это есть серьёзная сытная еда, что грибы это есть большая жизненная ценность. Да, а тут у меня целая бескозырка крепких ядреных сыроежек, и я не знаю, что с ними делать. А ведь это еда! А вот снесу-ка я эти грибы старшинам, пусть они их зажарят и съедят, все им подспорье, раз им не полагается белый хлеб - извивы моих дум вовсе бывают непредсказуемы. Сказано - сделано. И я независимой походкой смело иду в старшинскую палатку - старшины хоть и не офицеры, но тоже какое-никакое начальство. Они играют в домино. - Тебе чего? - А я вот грибы принес... - Зачем они нам?.. - Ну, как же, пожарьте... - Да это ж одни поганки!.. - Сам ты поганка!.. - А так нельзя со старшими. Ну ладно, иди, иди, мы уж тут сами... Вышел из палатки обескураженный. Я ведь мог смотреть только поверху, а низшие, глубинные течения жизни мне были недоступны - при камбузе много женщин: и разносчицы, и повара, ну и у каждого из старшин была уж там своя зазноба, так что голодным-то уж он не ходил.
Чистка картошки в летнем лагере.
А товарищи мои стали относиться ко мне с подозрением и сторониться. В роте сто человек, ну кто-то, значит, и видел, как я ходил в палатку к старшинам. А вот интересно знать, зачем воспитаннику нужно ходить в палатку к старшинам? Говорил что-нибудь. Значит, этот воспитанник есть сексот! (Секретный сотрудник). Но какие меж нас секреты, если все мы на виду день и ночь? А вот некоторые из нас и покуривают, что нам строжайше запрещено - вот он и доносит, стукач... Раньше были времена, а теперь моменты. Серьезные были времена. Опять я как-то один, опять на отшибе. И ничего нельзя поправить. То есть и можно как-то, но я не знал как.
Добровольский Вилин Константинович
Вилин Константинович Добровольский. 14.10.1951.
Добряков Виктор Александрович
Фото из архива М.Д.Агронского.
Душацкий Виталий Борисович
Виталий Борисович Душацкий, будучи курсантом Высшего Инженерно-Технического Краснознамённого училища Военно-Морского Флота СССР, вместе тбилисскими нахимовцами Эдуардом Этмишевым, Альбертом Шевелёвым, Валентином Милаем, Валентином Максимовым, а также с курсантом Борисом Коротаевым совершил велопробег по маршруту Самарканд-Пенджикент-Айни-перевал Анзоб (3372 м тоннеля тогда не было)-Ходжа Обигарм-Варзоб-Сталинабад (Душанбе) в 1956 году.
Душой похода был наш механик Алик - Альберт Шевелев, любитель поэзии Древнего Рима (Овидий, Апулей) и увлекающийся боксом человек. Утро начиналось с подтяжки, подкачки, довертки лично Аликом.
Сначала - лошадь, потом завтрак - это его принцип.
Окончил ВИТКУ ВМФ в 1957 году. Службу закончил в звании инженер-подполковника.
Евдокимов Валентин Александрович
Благодаря М.Д. Агронскому сохранилась фотография нахимовца Евдокимова 1947 года. И статья «СПАРТАКИАДА НАХИМОВЦЕВ», опубликованная в газете «Советская Латвия» 29 июля 1951 года. В результате знаем, каким видом спорта увлекался в юности Валентин Александрович.
"Происходившая в Риге 2-я летняя спартакиада нахимовских училищ Военно-морских сил закончилась... Рижанин В. Евдокимов занял первое место по прыжкам в воду с 5-метровой вышки."
В дальнейшем окончил ВИТКУ в 1958 г., инженер-капитан, служил в ракетных войсках, работал на предприятиях электротехнической промышленности.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
Ещё до моего прихода в дивизию торпедных катеров, было там такое происшествие. Зимой, во время очередных учений, плавбаза стояла в точке маневренного базирования в губе Ура. Катера были рассредоточены в различных точках губы. Один из командиров катеров, Дима Журавлёв, стоял на бочке в северной части губы. Полярная ночь, лёгкий морозец, хорошая видимость и небольшое парение моря. Получил Дима приказание от оперативного дежурного подойти к борту плавбазы. Отшвартовался у борта плавбазы и отправился к ОД за получением задания. А задание у него было, отвезти на точку генерала от ПВО. В том месте, где стояла на якоре плавбаза, расположены три береговых огня, белый, зелёный и красный. Если пойдешь между белым и зелёным, это на выход в сторону моря, если между белым и красным – это в глубь губы на камни. Дима, когда швартовался, прикинул, как он будет отходить от плавбазы. Пока он был у ОД, прилив сменился на отлив, и плавбазу развернуло на 180 градусов. Дима прыгнул на катер, встретил генерала, дал команду запустить дизеля, свистком подал сигнал отдать швартовы и отошёл от борта плавбазы. До момента включения его РЛС должна была работать на прогрев 15 минут. Машины были горячими, и ход можно было развивать без ограничений. Дима дал команду развить 1600 оборотов или ход в 30 узлов и пошёл между двумя огоньками, только между белым и красным. На картушку компаса он даже не взглянул, а картинки с РЛС ещё не было. На Севере очень трудно найти песок, но Дима его нашёл. Ходом в 30 узлов он влетел в устье небольшой речки Урица. Всё, что выступало за поверхность днища – трубка лага, четыре вала с гребными винтами и кронштейнами, четыре руля с баллерами, конечно, были ликвидированы. В дальнейшем катер был списан на «дрова». Комедийный момент в эту аварию внёс генерал. Он не успел спуститься в каюту и стоял на палубе за рубкой. В момент посадки его бросило на палубу и, поднявшись, он сказал «ну и тормоза на флоте». Был разбор, Диму долго жевали, но оставили служить с клеймом «к управлению кораблями не допускать». Назначили Диму офицером РСЧ (рядовой состав части). В его обязанности входило пополнение экипажей после очередного увольнения отслуживших матросов, а также комплектование экипажей на новостроящиеся корабли. При мне он получил звание капитан-лейтенанта и должность офицера по кадрам в дивизии. Когда отвечаешь только за свой письменный стол и авторучку, у начальства к тебе могут быть претензии в случае неумеренного употребления или при деградации личности. Дима знал, с кем и сколько можно выпить, в истории не попадал и, видимо, по этим причинам продвигался на береговой службе хорошо. В 1968-ом году, отслужив 11 лет на Севере, будучи в чине капитан-лейтенанта, я был вызван в отдел кадров флота для получения предписания о назначении на Балтийский флот. Дежурный по отделу пригласил меня зайти к начальнику отдела кадров. Я зашёл в кабинет и вижу Диму в чине капитана 1-го ранга, толстенького, кругленького, с двойным подбородком.
Лето 1957 года. В период проведения общефлотского учения катера находились у одного из причалов порта Линахамари – пункта маневренного базирования нашего дивизиона торпедных катеров. Слева направо: капитан-лейтенант Ю.Б.Морозов (командир звена), старший лейтенант Калинин Вячеслав (командир катера), лейтенанты М.Д.Агронский и Тарасов Виктор Фёдорович (помощники командиров катеров), мичман-стажёр политического училища.
Удивлённый замполит.
Замполит вошёл в кают-компанию со словами: «Да, такого я ещё не встречал!» Народ заинтересовался, и замполит принялся излагать суть своего удивления. Оказалось, что в течение длительного времени его донимал рассказами, как плохо живёт его семья, один из матросов. В итоге замполит послал в военкомат по месту призыва запрос и получил ответ о действительно бедственном состоянии семьи и хозяйства этого матроса. На основании этого ответа матроса полагалось досрочно уволить в запас. Замполит вызвал матроса и объявил ему о том, что в соответствии с ответом военкомата, командование будет готовить документы на его досрочное увольнение. И тут матрос шокировал замполита своей реакцией на это, казалось бы, радостное для него событие заявлением: «А я не хочу увольняться в запас». Замполит «Почему?» Матрос «А я на флоте в первый раз попробовал!»
В просторных комнатах, которые старшина именовал кубриками, появились двухэтажные койки, в столовой — длинные столы, накрытые чистыми скатертями. С любопытством я рассматривал широкую парадную лестницу, винтовые узкие трапы в дальних концах коридора, высокие двери, ведущие в учительскую, кабинет начальника и дежурную. Я знал, что мне придется жить в этом доме не день, не два и даже не год. Дома я привык к своей комнате, к своей постели, столу, к своим книгам. У меня была своя чашка, ложка, свой книжный шкаф. Теперь моей была только койка в кубрике, рядом с койкой — тумбочка на двоих, а Фрол спал как раз надо мной. В тумбочку мы спрятали выданные нам мыло, зубной порошок и зубные щетки. Весь день проходил по расписанию. И даже во двор выйти без разрешения не позволялось, не говоря уж о том, чтобы пойти погулять по улицам. Сказать по правде, в первые дни такая жизнь мне совсем не понравилась. И Фрол приуныл: перестал командовать и распоряжаться. Он привык к независимости, на флоте он жил, как взрослый, а тут снова стал учеником. Пришел к нам командир нашей роты — высокий и широкий в плечах офицер, с гвардейской ленточкой на кителе. Лицо у него было обветренное, с большими прокуренными усами. Он разглядывал нас строгими глазами из-под бурых нахмуренных бровей. — Сурков, командир канлодки, — толкнул меня локтем Фрол. — Полагаю, вы понимаете, где вы находитесь? — спросил, нажимая на «о», командир роты. — В Нахимовском военно-морском училище, товарищ гвардии капитан третьего ранга, — отчеканил Фрол лихо. — Молодец! — похвалил Фрола Сурков. — Служил на флоте? — Так точно. На торпедных катерах Черноморского флота.
— Фамилия? — Фрол Живцов. — Отлично, Живцов. Убежден, что мы с вами и здесь не забудем боевых черноморских традиций. — Никак нет, не забудем! Лихой ответ Фрола, как видно, понравился командиру. — Вот вы находитесь в Нахимовском военно-морском училище, — обратился он уже ко всем. — А кто скажет мне, кто был Нахимов? — Русский адмирал, — послышались голоса. — Хорошо. А почему назвали училище именем Павла Степановича Нахимова? — Разрешите мне. — Слушаю, Живцов. — Потому, что для каждого моряка Нахимов может служить примером. Ни одного сражения не проиграл — раз (Фрол загнул палец), жил по правде, врунов не терпел — это два (Фрол загнул другой палец), трусов он презирал — три (был загнут третий палец), матросов своих уважал и не обижал (Фрол загнул четвертый палец). Вот и все, — сказал он.
— Что ж, приблизительно правильно, — одобрил капитан третьего ранга. — явил нам пример беззаветного и честного служения родине. Служба морю и флоту была главным и единственным делом всей его жизни. Он «жил по правде», как сказал нам Живцов, уважал старших и был для младших отцом и другом. Он, не задумываясь, кинулся за борт спасти упавшего в море матроса. В другой раз, при столкновении кораблей, Нахимов бросился в самое опасное место, чтобы всем показать пример выполнения долга. Во время Севастопольской обороны он сам водил в атаку солдат и матросов. Трус, лгун и обманщик не был для него человеком... Какие выводы советую сделать? Вы отныне — нахимовцы. Это звание налагает на вас большую ответственность. Имя Нахимова не может быть запятнано необдуманными поступками. Добивайтесь, чтобы о ваших Делах отзывались с гордостью: «Это совершили нахимовцы». Достаточно понятно я говорю? — Понятно! — послышались голоса. — Я откомандирован в училище с действующего флота, — продолжал командир роты. — Канонерская лодка, которой я имел честь командовать, первая стала гвардейской. Это высокое звание заслужил ее экипаж упорным трудом, отвагой и любовью к выполняемому им делу. Я убежден, что и вы любовью к наукам, соблюдением воинской дисциплины добьетесь, что наша рота будет лучшей в училище. Полагаю, окажете мне содействие. — Окажем! — поспешил Фрол ответить так громко, что Сурков улыбнулся. И тут мне подумалось, что он только с виду суров. Опросив наши фамилии, Сурков поинтересовался, кто приехал из дому, а кто пришел с флота. Каждого он старался запомнить в лицо. Когда командир роты ушел, я спросил Фрола, откуда он знает Суркова.
— А кто же его не знает? — удивился Фрол. — Ох, и храбрый же человек! — добавил он восхищенно. — В Севастополь четыре раза под страшенной бомбежкой ходил. И когда ему повстречалась подводная лодка, он притворился, что его «Буря» тонет, а когда лодка всплыла, взял да пальнул в лодку прямой наводкой и пустил на корм рыбам!
* * *
Класс наш был светлый с большой черной доской на желтой стене; парты были старые и изрезаны ножиками. Вошел тот самый старший лейтенант, который заставил Фрола остричься. Он скомандовал: «Встать!», так как при его появлении вскочили лишь трое-четверо. — Я воспитатель класса, — отрекомендовался старший лейтенант. — Моя фамилия — Кудряшов. Садитесь. Ну, давайте знакомиться!.. Авдеенко! — вызвал он. Никто не отозвался. — Авдеенко Олег здесь? — переспросил Кудряшов, заглянув в список. С «Камчатки», не торопясь, поднялся мальчик с голубыми глазами и прозрачными ушками. Его пухлые губы были надуты. Я вспомнил, что видел его вчера в бане в курточке, застегивавшейся «молнией», в коричневых гольфах и в желтых ботинках. Теперь, в форме, он стоял небрежно, одной рукой опираясь на изрезанную ножиками доску парты, и смотрел на меня не то с превосходством, не то с недовольством, что его потревожили. — Вы плохо слышите? — спросил воспитатель Кудряшов. — Нет, у меня слух отличный, — тонким, как у девочки, голосом, слегка картавя, ответил мальчик. — Почему же вы сразу не отозвались? — спросил воспитатель. — Мне здесь не нравится, — нараспев ответил Авдеенко. — Почему вам не нравится в училище? — Никуда не выпускают, холодно, плохо кормят.
— Вот как? Вы откуда приехали? — Я из Москвы. — Ваш отец? — Генерал-лейтенант Авдеенко. Он решил, что я должен быть моряком, но мама хочет, чтобы я был артистом. — Если ваш отец хочет, чтобы вы стали моряком, вы должны знать, что море не любит баловней. Оно дружит с людьми, прошедшими суровую школу. Вам это понятно? Авдеенко мотнул головой — не понятно, мол, и сел на свою «Камчатку». — Воспитанник Авдеенко, я не разрешал вам садиться. Авдеенко поднялся. — Я не хотел бы ссориться с вами, но боюсь, придется, — продолжал Кудряшов. — Садитесь... Владимир Бунчиков! — вызвал он. Встал малыш с черными бегающими глазами, небольшим носиком и квадратной головой. — Сколько вам лет? — спросил Кудряшов. — Четырнадцать. — Неужели? Вот не сказал бы. Что это у вас? Он показал на правую руку Бунчикова, испещренную синими рисунками. Бунчиков быстро прикрыл правую руку левой ладонью. — Татуировка? Откуда она у вас? — Это еще в Баку... на базаре... — буркнул Бунчиков.
— Может быть, некоторые из вас, — сказал воспитатель, — думают, что нужна каждому моряку? И, наверное, кое-кто мечтает как можно скорее обзаведись этой прелестью. Прошу взглянуть... Кудряшов отогнул рукав кителя, поднял руку, и все увидели на руке, выше кисти, шрам и шершавое красное пятно. — Когда-то, — продолжал он, — нам с товарищем вытравили по якорю и по русалке. Товарищ мой умер от заражения крови; меня выходили врачи. Позже я прочел, что римляне татуировали военнопленных. Таким же способом, оказывается, клеймили дезертиров и каторжников. Один мой знакомый, работник милиции, рассказывал, что бандиты на груди татуировали знак принадлежности к шайке. И я с трудом разыскал врача, согласившегося вытравить татуировку. Эго было больно и оставило след. Видите? — Он еще раз показал шрам. — Настоящий моряк не станет заниматься такими глупостями... Покажите руку... Да вы не бойтесь, не бойтесь... Уставясь в пол, Бунчиков протянул руку. Кудряшов с минуту внимательно разглядывал татуировку, покачивая головой. — Ваше счастье — татуировка поверхностная, ее легко вывести. У вас есть родители? — Нету. — Отец был моряк? — С подводного плавания, — сказал Бунчиков и засопел носом. — Вы в училище с охотой пошли? — Еще бы! Володины глазки вдруг засверкали, как два фонарика, плечи распрямились, и он сразу будто стал выше ростом. — Ну вот и отлично! — повеселел Кудряшов. — Садитесь! Он продолжал вызывать по списку: «Волжанин! Волков! Гордеенко!..» Поднимались воспитанники, и он расспрашивал их, где они жили, учились, кто их родители... Чаше всего они отвечали: «Родителей нет». Их отцы погибли в Одессе, Севастополе, Новороссийске, а где их матери сейчас, они и понятия не имели.
Продолжение следует.
Верюжский Николай Александрович (ВНА), Горлов Олег Александрович (ОАГ), Максимов Валентин Владимирович (МВВ), КСВ. 198188. Санкт-Петербург, ул. Маршала Говорова, дом 11/3, кв. 70. Карасев Сергей Владимирович, архивариус. karasevserg@yandex.ru
